Хаген Альварсон. Сумерки Европы

Сумерки Европы

Злой, как сто собак,

Человечий враг,

Краснорылый, лупоглазый,

Чёрный вурдалак.

Не шатайтесь, люди, ночью

По погостам просто так:

Вас поймает, разорвёт и съест

Ночной мудак -

Вурдалак!

"Вурдалак". Ас Пушкин специально для группы "Сектор Газа"

Певцы кладбищ и полуночи приносят извинения. В данный момент они отвлечены интереснейшей беседой с одним новопоявившимся вампиром, из чего в будущем может развиться новый род поэзии (И.В. Гёте)

Присказка

Жил-был в благословенной Германии такой дядя, Тилло Саррацин, член совета директоров Бундесбанка унд бывший министр финансов ФРГ (и сейчас живёт, коли не помер). Не так давно он опубликовал скандальную книгу "Германия самоупраздняется" ("Deutschland schafft sich ab"). Кому интересно, что происходит нынче в старушке Европе и почему ряд глав государств Евросоюза открыто признали провал политики мультикультурализма - почитайте обязательно.

Для тех, кому некогда или нет желания, пересказываю вкратце: под напором легальных, полулегальных и нелегальных эмигрантов из мусульманских стран (преимущественно из Турции в случае Германии и из стран Магриба - в случае Франции), которые упорно не желают интегрироваться в светское общество, скоро рухнут демократические устои, социальные, экономические, политические и культурные системы Европы, и "понаехавшие" попросту вытеснят автохтонов из привычной среды обитания. Просто в силу своей численности. Эмигранты паразитируют на системе соцобеспечения, которая тяжким бременем лежит на плечах налогоплательщиков, наплевательски относятся к местным традициям и довольно пренебрежительно - к законам, размножаются как кролики, и вскоре, используя демократические механизмы, станут у руля крейсера "Дойчланд". Куда они его заведут - нетрудно догадаться.

Тот факт, что старика Тилло тут же окрестили ксенофобом, шовинистом и едва не нацистом, конечно, не означает, что его аргументы сомнительны, а выводы ошибочны. Мало ли как кого могут окрестить. Хоть розой назови её, хоть нет - или как там у классика?

Здесь есть один момент, который хотелось бы оговорить отдельно.

Первая волна мусульманской эмиграции в Германию (шире - в Европу), 60-70 годы ХХ века, более-менее интегрировалась в западное общество, их дети, хотя и мусульмане, называют себя немцами, французами, англичанами etc. Тогдашняя социально-экономическая система не позволяла Боливару нести двоих: работай или бомжуй, третьего не дано. Нынче все едут в Европу за социальным пособием. По меркам европейцев, это мизерные деньги, но для выходцев из неблагонадежных стран т.н. Третьего мира - и уксус на халяву сойдёт за шербет. Да. Привыкли-с.

И приучают своих киндеров.

Ситуация изменилась где-то с 80-х, и продолжает ухудшаться до сих пор, уж тридцать лет. В Европе родилось два поколения, для которого сидеть на шее у неверных недоумков - норма жизни. При всём при том, что приток извне увеличился незначительно. Чужеродная среда развивается изнутри. Потому что чужаки размножаются быстрее.

Моё внимание привлёк любопытный комментарий к обсуждению книги Сарацина на одном из форумов, смысл которого сводился вот к чему. Не было бы проблем с чужаками, если бы немцы (шире - европейцы), вместо того, чтобы пробавляться порнофильмами и заводить кошек, собак и тамагочи, заводили бы детей. Наивно, разумеется, полагать, что вопрос исламского иждивенчества можно решить, просто увеличив количественно коренное западно-ориентированное народонаселение. Но факт остается фактом: европейцы не хотят размножаться, да и американцы тоже не горят желанием.

Оговоримся, что в США роль приживал выполняют жители чёрных кварталов и эмигранты из стран Латинской Америки, а так же местные, белые люмпены, которые размножаются на порядок быстрее среднего класса (что забавно проиллюстрировал в своём фильме "Идиократия" отец Бивиса и Баттхеда Майкл Джадж).

Александр Никонов утверждает, что ничего зазорного в этом нет. Что для цивилизованного человека, индивидуалиста и либерала, обильное потомство - кара господня. Ну что ж, тогда, видимо, цивилизованному человеку, индивидуалисту и либерасту, придётся schaffen sich ab.

Это присказка, не сказка. Сказка будет впереди. Пардон за обширную преамбулу.

Недавно пересматривал свой любимый сериал детства, "Горец", там где Дункана Маклауда играет Эдриан Пол. Опять же, кто не в теме: там бессмертные пацаны рубят друг другу головы и дискутируют на философско-исторические темы. Харизматично так рубят и харизматично дискутируют. Ну дык! Легко быть харизматичным, когда тебе пять тысяч лет, ты практически неубиваемый и не страдаешь от болезней, склероза и маразма.

Да - ещё у бессмертных не бывает детей.

Что технически делает их мертвецами.

А ещё - позволяет провести аналогию с другими, более гламурными бессмертными - которых также называют Повелителями Сумерек, Детьми Ночи, сиречь - вампирами.

О! Мои маленькие готы - я слышу, как гормоны бушуют в ваших холодных венах!..

Устраивайтесь поудобнее. Сказка началась.

Краткий курс истории вампиров

Серия книг Стефани Майер "Сумерки" - несомненный коммерческий успех, сравнимый по популярности во всем мире с приключениями Гарри Поттера от Джоан Роулинг, но, конечно, несопоставимый по ряду прочих параметров. Нет смысла перечислять достоинства и недостатки "Сумеречной саги", об этом сказано уже немало. Для нас феномен "Сумерек" интересен как эталон и "артефакт предтеч" для многочисленных клонов, штампов и вообще вампиромании, захлестнувшей подростковую культуру начала ХХI века.

Итак, с лёгкой руки Стефани Майер вампиры атакуют: проект "Дом ночи" от неких Ф.К. Каст и Кристин Каст ("Меченая", "Обманутая", "Избранная", "Соблазнённая" etc.), "Поцелуй вампира" и прочие книги Эллен Шрайбер, "Вампирские тайны" Шарлин Харрис, "сага" о юном вампире по имени Даррен Шен (которому вечно 16 - и пива не продадут, эх...), цикл "Академия вампиров" Райчел Мид, некрофильские откровения Лилит Сейнткроу, да и российские перепевки от Елены Усачёвой, Ярославы Лазаревой; не забыть бы Ким Харрисон и Лорел Гамильтон, а также две забавные книги триумвирата Чигиринская-Кинн-Оуэнн "Вернём себе полночь" и "Тёмная сторона луны" (ну, очистки совести ради скажу, что их-то хоть можно читать).

А как всё хорошо начиналось! Вампиры ведь известны людям с давнейших времён, от японских островов и бурятских чащ до жарких африканских просторов и старушки Европы; как остроумно сказал Сапковский: "подозреваю, что упыря побаивались даже в пещерах Неандерталя и Кроманьона".

В древнем Шумере пил кровь жуткий Эхимму; оттуда же пришёл миф о "дьяволице Лилит", хотя само слово "ЛИ-ЛИ" в шумеро-аккадском словаре означает "любовь" - вероятно, первая зафиксированная связь "Эрос-Танатос", воспетая впоследствии Фрейдом. Кровушкой пробавлялась и античная Ламия, одна из многочисленных любовниц Зевса. Гера, супруга громовержца, отыгралась на детях Ламии, та же от горя превратилась в чудовище, понарожала новых убоищ, полузмей-полуженщин, которых авторы игры "Герои меча и магии 3" почему-то назвали медузами, и которые, собственно, прозвались "ламиями" по матушке. Сперва они уничтожали чужих детей, потом переключились на взрослых. Однако, как и почти все артефакты эллинской мифологии, ламия была заимствована - из того же Шумера: в ассирийском языке есть слово "ЛАММАШТА" - демон-детоубийца.

Впрочем, связь с вампирами тут чисто функциональная - по признаку "сангвофилии"; речь пока не идёт о периферийном существовании "немёртвых".

Напротив, в европейском фольклоре Северной и Восточной Европы генетическая связь вампиров с людьми прослеживается довольно отчётливо. Так, карело-финский равк - восставший мертвец, жаждущий крови оскорбивших его людишек (часто - родичей), а не просто демоническая пакость, которой, собственно, всё равно, кого мочить. Скандинавский вариант "немёртвого" сочетает мотивы культа предков, хтонического зла (оживший мертвец) и "мира призраков". Само исландское слово "Draugr" часто переводят как "призрак, привидение", намекая на бесплотность, но на мой взгляд - это ошибка: праиндоевропейское "dra" указывает на разрушение, деконструкцию, так что наиболее точный перевод был бы "разрыватель" или "драчун" (от слова "драть", через "а"), но эти слова вызывают нежелательные смысловые коннотации, так что я, например, при работе с исландскими текстами вообще не перевожу сей термин.

Подробнее про исландскую нежить можно почитать тут: "Корабль-призрак. Истории о призраках". (Пер. с исл. Ольга Маркелова. С-Пб. Азбука. 2008).

Но сильнее всего, как по мне, связь вампира с человеком через культ предков представлен в славянском фольклоре (нередко жертвы такого выходца - его прижизненные родичи). Само слово "вампир", вероятно, славянского происхождения ("упырь"), хотя Лёва Гумилёва полагает, что это тюркизм "ubur". Мне такой подход представляется сомнительным и тенденциозным. Неизвестно, когда и в каком географическом ареале бытовало тюркское слово "убур", проще говоря, кто у кого и когда заимствовал; в древнерусском языке "упырь" фиксируется в ХI веке. Так, в "Слове о том, как поганые идолам кланялись" (1047 год) сказано, что до поклонения Перуну славяне клали требы берегиням и упырям.

С берегинями, кажется, всё понятно, а вот что за упыри (вариант "опыри")?

Возможно, здесь подразумевается некий аналог бесов, чудовищ, от которых "откупались" жертвой; однако, если взглянуть на причины возникновения упырей, описанные в фольклоре, станет понятно, что упыри - это вчерашние "свои", вернувшиеся с того света по каким-либо причинам. У кого-то из отечественных лингвистов (убей не вспомню) слово "упыр" возводилось к "несожжённый", то есть преданный миру духов неправильно; может, некий смысл в этом и есть. Во всяком случае, мотивация анимации покойника играет ключевую роль в понимании того, что он есть и как с ним быть. Можно, конечно, отрубить голову, сжечь, пробить осиновым колом, но это методы борьбы с теми упырями, которые и при жизни вели себя по-хулигански. В ряде же случаев упырь (отец или дед) выступает в качестве помощника.

В этом смысле интересен украинский фольклор. В Полесье, на Волыни и Подолье, на Киевщине и Черниговщине бытует мотив двух упырей в селе, один из которых условно злой, а другой - условно добрый, и вот они борются. Не отсюда ли христианская традиция "святых мощей"? А в конце XVII - начале XVIII веков запорожские казаки перед битвой выносили руку Ивана Серко, знаменитого кошевого атамана, в некотором роде - мистического "отца" ("батька") Сечи, колдуна-характерника и по слухам оборотня, со словами: "Стой, берегись! Рука и душа Серко с нами! Стой, назад!". Популярен мотив упыря-ведьмака как немёртвого создания с двумя сердцами, который "атаман над ведьмами" и их наставник в колдовском ремесле. Чрезвычайно растрогал меня сюжет, где отец перед смертью завещал братьям провести ночь на его могиле, и двое старших не смогли, испугались/обленились, а младший просидел до рассвета, отбиваясь от нечисти, за что отец подарил ему волшебные бубенцы, которые вызывали крутых меринов/выполняли три желания. Благодаря чему младший сделал карьеру.

Вот такой батя-кровосос.

Курьёз произошёл с русским именем упыря - "вурдалак". Его придумал (точнее, заимствовал из сербо-хорватского) "никому неизвестный лётчик-пародист" А.С. Пушкин в своих "Песнях южных славян" (созданных по методу Макферсона, надо думать). Производное от "вукодлак" (украинский вариант "вовкулака") - "вук" - волк, "длака" - шкура, накидка на меху.

Таинственно звучащее слово "носферату" в буквальном переводе с румынского значит "немёртвый", "недоумерший". Обозначало до Стокера карпатского упыря. Так, чисто к сведению.

А ещё вампир имеет нечто общее с эльфом. Не только в смысле гламурности, бессмертия, инаковости, принадлежности к магическому миру и бездетности/малодетности. Само слово "elf" восходит к праиндоевропейскому "alph", что обозначает примерно "ночной призрак", отсюда готское и немецкое "Alptraum" ("ночной кошмар"), а также один из подвидов европейского вампира ("альп"). Оба образа, по моему убеждению, являются прежде всего разными вариантами актуализации архетипа Чужого, Другого, только эльф - он как бы добрый.

А ещё есть немецкий и голландский "блутгаузер". А ещё есть латинские "брукса" и "чупакабра". А ещё есть арабский "аль-гуль", родня полковника Каддафи. А ещё есть Ксения Собчак: днём она спит, а по ночам летает по Москве и превращает молодёжь в R-&-B.

Так или иначе, а в фольклорно-мифологической традиции неживой кровосос не тянет на милый, одомашненный образ душки Эдварда: напротив, упырь везде и всегда мерзок, отвратителен и вселяет иррациональный, всепожирающий ужас. "Лишённый каких-либо человеческих эмоций и привязанностей, вампир-зомби вызывает лишь ужас, отвращение и желание тем или иным способом его уничтожить" (С.А. Антонов). Так оскорблённый, осквернённый предок, друг и помощник рода, благодаря детонации родовых связей в Средневековье, стал чудовищем. Я подозреваю, что это турки сделали из Влада IV Цепеша, героя Румынии и защитника православия, злободобное кровавое убоище, которым пугали своих детишек и - в дипломатической переписке - своих европейских коллег-монархов; собственно, "Дракула" означает одновременно и "дьявол", и "дракон"; об этом выдающемся человеке можно почитать, например, здесь: "Дмитрий, Владислав и Михаил Надточий. Рыцари ордена дракона в бою. Крестовый поход графа Дракулы". (М. Эксмо-Яуза. 2009). С другой стороны, Эльжбета Батори, принимавшая кровавые ванны для сохранения вечной юности, тоже внесла лепту в создание имиджа Румынии как родины вампиров.

Вот кстати: вам не кажется, что соотечественница Дракулы и Батори, София Ротару, подозрительно долго сохраняет цветущий вид?..

Реабилитация вампиров началась в 1773 году романом Готфрида Августа Бюргера "Ленора", а продолжилась в эпоху романтизма. Стоит отметить поэмы Гёте "Коринфская невеста" (1797), "Кристабель" Кольриджа (1816), "Гяур" Байрона (1813). Подготовил почву - кто бы вы думали? - верно, тот же лорд Байрон. Его образ как "вампирский" прочно вошёл в антураж жанра: он красив, соблазнителен, талантлив, порочен, жесток, эстетичен и бесконечно одинок. Случилось это по вине доктора Джона Полидори - пассивного педика, графомана и неудачника, который в 1819 году опубликовал довольно посредственную повесть "Вампир", причём под именем Байрона. Джордж Гордон, узнав об этом, пришёл в бешенство - дескать, не надо мне приписывать всякую бездарь! Закрутился скандал, повесть распиарилась, вызвав целый шквал подражаний. В 1821 году Шарль Нодье издаёт повестушку "Смарра, или Ночные демоны", а в 1836 вышла "Любовь мёртвой красавицы" Теофиля Готье. В 1835 году Эдгар По издаёт околовампирскую "Беренику", а венчает сей собор вампирской Богоматери произведение ирландца Джозефа Шеридана Ле Фаню "Кармилла" (1873). Да и у Дюма граф Монте-Кристо в некоторых сценах именует иносказательно лордом Рутвеном (персонаж "Вампира" Полидори). И, конечно, все знают роман Брема Стокера "Дракула" и то влияние, которое он оказал на готическую литературную традицию.

Рождается новый тип вампира. От своего "культурного предка" упыря он отличается довольно сильно. Теперь это не безмозглый зомби-каннибал, это - иной, Другой. Как выразился Р. Лахман: "...литературная компенсация, противостоящая Просвещению, подавлению жажды Другого". Чем была вызван сей литературный монстр? Во-первых, готика (рассказ о призраках) подготовил соответствующие хронотопические структуры: склепы, подземелья, замки, пещеры, в которых человек остро ощущает "клаустрофобию чувств". Во-вторых, и это наиболее важно, вампира требовала "жажда Божественного, не находившего удовлетворения в истинной религии" (Р.Д. Сток, "Вампир: его родные и близкие").

Конечно, и здесь вампиры пугают, остаются скверными дьявольскими порождениями, но нельзя не отметить нарождающиеся тенденции к их, так сказать, очеловечиванию. Ну, что поделать. Антропоцентризм. Человек как мера всех вещей. Вампир становится привлекательным.

Стоит отметить утвердившуюся назойливую сексапильность вампира и женщины-вамп.

Вампирскую легенду ХХ века - лично для меня - воплощает цикл романов Энн Райс; самый знаменитый из них, "Интервью с вампиром", во время оно даже неплохо экранизировали (там собралась святая троица тогдашних мачо-мэнов Голливуда: Бред Питт, Том Круз и Антонио Бандерас). Двойственность образа вампира у Райс достигла апогея: ничто человеческое им не чуждо, но они потеряны для людского мира (как и бессмертные из мира "Горца"). Они трагичны. Они - всемогущие недочеловеки, благородные и чудовищные, равно способные на добро и зло. А также - свободные. Свободные сделать выбор: быть ли демоном из ночных кошмаров или жить параллельно роду людскому, словно тень, в борьбе с жаждой сангвы.

Которая решается путём питания свиной кровушкой. Бон аппетит.

Читая Райс, я поймал себя на мысли, что для её героев это вопрос не столько морально-этический, сколько чисто эстетический. Что есть гут, ибо удаляет за ненадобностью из текста жутко нудные и болезненные рефлексии типа "тварь ли я дрожащая".

В очеловечивание вампира внёс немалую лепту кинематограф. Было бы нелепо: вампирская тема просто создана для экрана. Так, в фильме Френсиса Форда Копполы "Дракула Брема Стокера" на первый план выводится психологическая мотивация Влада Цепеша: он потерял возлюбленную, что и стало причиной его падения в хтоническую бездну. Трагедия его вызывает сочувствие, а пафос противостояния с Богом - уважение; Ван Хеллсинг на этом фоне сам выглядит бездушной машиной убийства.

Позднее, в 90-х, утверждается почти комический образ: добрый вампир. Это такой кровосос, который не пьёт кровь по личным убеждениям (пьянству бой!), а также защищает добрых людей от упырей, зомби и даже временами от других добрых людей. Таковы Дампир из романов Бейб, Блейд негр-упырь, Энджел (а потом и Спайк) из сериала "Баффи Истребитель Вампиров", Эмиель Регис Рогеллек Терзиефф-Годфрой из романов Сапковского (об этом Регисе сказано так: " - Он был человек?/- Он был воплощением человечности" - каково?). А также герои аниме: Вампир Ди (тоже дампир, сиречь дитя порока между вампиром и человеком, бедолага), Мия - Принцесса вампиров, Серебряный Меч из одноимённого сериала, граф Монте-Кристо из сериала "Король пещеры" (он как бы по сюжету не вампир, но у него нездоровый цвет лица и здоровенные клыки), ну там, всякие прочие, и, конечно, незабвенный самурай Алукард от Като Хирано. Мы любим их за то же, за что любим тигров, белых медведей, динозавров, драконов и Валерию Новодворскую: они огромные, свирепые, зубастые, но при этом УЖАСНО МИЛЫЕ!!! О, сколько кавайных пародий нарисовали фэны на того же старичка Алукарда! А как разительно меняется Вильям "Кровавый Костыль"/Спайк (в исполнении Джеймса Марстерса) на протяжении сериала про Баффи! Конечно, мало хорошего в героизации инфернальных сил. Но - не пример ли это своеобразного искупления, исправления, преодоления судьбы? И не иллюстрация того факта, пардон за банальность, что "и в аду есть герои"?

Конечно, талантливо прописать такой персонаж весьма нелегко. Конечно, хороших примеров мало. Но, как говорится, не дай вам бог ходить по тем дорогам.

Всё большей популярностью в мирах фэнтези пользуется тенденция представлять вампиров как отдельную расу, по типу тех же эльфов, оборотней, гномов etc., генетически никак не связанных с людьми. Например, вышеупомянутый Регис, а также вампиры из романов Ольги Громыко о приключениях ВРедной Вольхи. Благодаря этому нехитрому приёму снижается критичность восприятия чудовищ. Неполиткорректно называть вампиров упырями: надо именовать их, например, сангвозависимыми гражданами. Так политкорректно, хе-хе.

Что вообще притягивает читателя в образе вампира? Ну, кроме того, что они ужасно милые и ходят в дорогих красивых костюмах? По порядку.

Почему мы любим упырей

Primo, потребность в малых дозах ужаса. Стивен Кинг говорил, и не так уж безосновательно, что такие малые дозы помогают человеку преодолевать большие стрессы, являются в некотором роде вакциной. (Иные читатели на эту вакцину "подседают" - ну, что сказать, адреналину не хватает, а на заниматься экстремальным спортом или отправиться в горячую точку выше их сил. Это лечится.)

Опять же, извращённая жажда "Божественного". Опять же, "литературная компенсация". Рецидив "культуры маскарада"? Или извечная тяга к мифу, к чудесному, пусть даже в его химерных, тёмных формах? Тем более, что ни религия, ни литература не дают подобного эффекта. Религия, собственно, в христианском мире переживает стагнацию, изживается за ненадобностью. Литература же решительно отмежевалась от чудесного, за исключением, может быть, таких литературных легенд, как "Властелин колец" и "Гарри Поттер".

Зря, что ли, "Лорди" на "Евровидении-2006" победили?

Secundo, со времён "Леноры" архетип вампира связан с эротическими переживаниями. Связь эта ярко выражена в вышеупомянутых "Вампире" Полидори, "Любви мёртвой красавицы" Готье (Кларимонда - это, кстати, вообще клинический случай), "Кармилле" Ле Фаню. Это обстебал Дм. Скирюк в своём "Жуге", об этом также писал Кинг. Есть даже такой штамп в популярной психологии и порноиндустрии, "Женщина-вамп". А связь "поцелуй-укус" в шею? Думается, доктору Фрейду было бы что сказать на эту тему. Хотя вот лично мне такая мотивация кажется сомнительной - но кто я такой, чтобы спорить с Кингом?

Если абстрагироваться от некрофильских мотивов и воспетого Фромом "анального типа личности", нетрудно заметить, что страсть, соблазн, который излучает сексапильный вампир, на деле - искусная игра, обман, истинной целью которого является желание пососать крови. Будучи неспособным ни на платонические, ни на эротические переживания, вампир вынужден удовлетворять потребность в жизненной энергии (как в физическом, так и в эмоциональном плане), отнимая - силой или коварством - чужую кровь, которая, собственно, символизирует жизнь.

Для жертвы - вне зависимости от пола - такая связь притягательна также по причине скрытых психосексуальних комплексов, эмоциональной неудовлетворённости. Позволю себе обширную цитату: "Встреча с ним - это чувственно переживаемый, травматический опыт познания Иного, потенциально предполагающий различные трансформации "своего" в "чужое" и наоборот и широкий спектр возможных идентификационных толкований. В случае вампира это означает опосредствованное укусом приобщение жертвы к кругу себе подобных, включение её в цепную реакцию одержимости свежей кровью; по формуле А. Секацкого, вампир стремится "преодолеть телесную разобщенность смертной природы", "разомкнуть малые круги кровообращения, чтобы слить их в единый круг циркуляции, теплокровный Океанос, вампирион"; "Распространённое истолкование вампирской жажды крови как проявления либидо выдаёт скорее мазохистскую фантазию жертвы, чем истинную цель агрессора: последний лишь мимикрирует под героя-любовника, чтобы удовлетворить иную страсть. Об этом прямо сказано в финале "Кармиллы"; "...корректнее говорить о визуальном сходстве эротического и вампирического, обусловленного мимикрией монстра под обыкновенного смертного (случай Рутвена, Кларимонды, Кармиллы, Дракулы etc.), об ассоциации, порождённой фантазиями потенциальной жертвы, о ситуативном совпадении, которое, однако, не может быть абсолютным: по меткому наблюдению арткритика П. Пепперштейна, вампирский жанр возникает в результате визуальной замены Ромео Дракулой, а поцелуя укусом - замены, мгновенно превращающей будуарную мизансцену в постер хоррор-фильма" (С. Антонов, "Тонкая красная линия", вступительная статья в сборнике рассказов "Гость Дракулы", СПб, "Азбука-классика", 2009).

Tercio, жажда всевластия. Вампиры могучие. Вампиры крутые. Вампиры не ездят в маршрутках, им не хамит милиция, им даже не нужно работать. Они - вне бытия, вне быта, вне рутины. Но при этом - ближе, чем эльфы и другие сказочные существа: в эльфа не превратишься, если тебя укусит другой эльф (впрочем, никто ведь не проводил подобных опытов? Дарю идею, мои маленькие любители фанфиков).

Как там у Алекса Коша - "Если бы я был вампиром"?

Вампир вообще асоциален, гораздо более, чем любой другой персонаж фольклора или фэнтези. Вторжение бессмертного хтонического антропоморфного кровопийцы детонирует социальные устои, прежде всего именно благодаря этой антропоморфности. Вампир - паразит на всех уровнях бытия, что в известной степени позволяет провести аналогию с разными социальными иждивенцами. Более того - вампир как метафора власть имущего был представлен ещё Вольтером, Клингером и Марксом. Продолжена эта метафора в романах Чигиринской-Кинн-Оуэнн (там вампиры правят миром, и, надо отметить, неплохо справляются), а также достойной вечности фразой украинского премьера Азарова о "кровосисях" (это он хотел сказать "кровососы" по-украински, в адрес, кажется, зарвавшихся чинуш).

Свой эротизм, кстати, вампир тоже использует для достижения власти, высвобождая подавленную чувственность, закрепощенную социальными табу.

Quarto, бессмертие. Извечная мечта краткоживущей смертной слизи. Которая беспрестанно ноет, что, дескать, жить плохо, тяжело, скучно, и цены растут, и жена пилит, и муж пьяница, и дети дебилы, и шеф казззлина, и "Бентли" не заводится, а в личном самолёте не помешается новая стереосистема, ну надо же. Ноет, а хочет бессмертия. Потому что умирать страшно. Как сказал Алукард (правда, по другому поводу): "Я не понимаю смертных".

Преодоление страха смерти происходит через "размыкание малых кругов кровообращения". Соблазнительно стать жертвой вампира ещё и потому, что есть шанс оказаться "по ту сторону", типа: "Тем, кто умер, не страшны тревоги" (с) бард Филигон.

Pinto, вампир, как и многие персонажи фэнтези, сказок и фольклора, по определению "не-такой-как-все". Изгой. Эх, а клёво чувствовать себя изгоем. О! Да я особенный! Гарри Шпротер. Толстожопое говно очкастое, с которым никто не дружит. Дитё Индиго. Фиолетовые детки, ага. Вырастают в горячих ультрафиолетовых парней. И везде нам чудятся иные производства Сергея Лукьяненко. Сублимация-с. Потому что далеко не каждый, кто отличается от остальных, потенциальный талант. Чаще наоборот.

Кстати, первоначально вампир в западно-европейской литературной традиции ассоциировался с Балканами, Карпатами и славянами, то есть был Чужим, Другим не только в физическом, но и в национально-культурном и географическом смысле.

Ну и напоследок, вампир коммерчески привлекателен и крайне киногеничен. Теперь это успешная трейд-марка. Тяжко устоять перед мощной волной рекламы.

Это всё, так сказать, рационально-психологические причины привлекательности разномастных кровосисей. Однако один мой знакомый инквизитор (на счету которого, подозреваю, не один и не два упокоенных кровопийцы) предложил обратить внимание на мистическую, иррациональную причину вампиромании. Речь про так называемый "вампирский зов".

Я представляю это примерно так. Вампир, как архетип, издревле существующий в коллективном бессознательном, устанавливает связь с личностью потенциальной жертвы (читателя/зрителя) на уровне глубинных ассоциаций, преодолевая естественные психические защиты, как то страх, скепсис и т.д. Будучи Тенью личности, психологическим феноменом, частью психики индивидуума, возможно, воплощением вытесненных в подсознание комплексов, он становится притягательным, желанным объектом. "Зов", таким образом, выступает в качестве неисследованного психологического процесса, для обозначения которого самым близким термином является "искушение". Стоит отметить, однако, что "зов" действует только в случае наличия у жертвы мазохистских (раб вампира) или садистских (я - вампир) комплексов.

Не будем обманываться - мы все любим садо-мазо. :)))

Что сделала Стефани Майер

А что сделала дрянная девчонка Стефани и иже с нею? О, это гениально. Она произвела революцию в восприятии вампирского архетипа.

Что есть "Сумерки" и современная "сумеречная" литература? Это уже не хоррор, не ужастик, не фольклорные переработки. Не пугает, хотя делает вид, что пытается. "Сумерки" - это классическая лав-стори в готской обёртке. Гениальный обман. Вампир как герой-любовник. Положительный. Технически мёртвый. Мёртвое становится привлекательным, желательным и желанным. Вы обратили внимание, что 95% аудитории "Сумерек" - девушки-подростки? Плюс, как мне подсказал коллега, тётки от 30 до 40, которым не повезло в жизни, в т.ч. и в личной. Так вот, отныне объект девичьих грёз - не добрый рыцарь на белом коне и не харизматический злодей, а мертвец. Вот она, сказка. Вот он, современный стандарт, идеал. Он не потому привлекателен, что он хороший, и даже не потому, что оригинальный - он из вечной ночи, он перетягивает девушку на свою сторону, в страну мёртвых, прочь от мира людей, и в этом его власть. Полная индивидуация тождественна аутизму и смерти. Никогда прежде эскапизм не приобретал таких угрожающих форм. Подсознательно вампиром быть удобнее, чем кем бы то ни было: ты уже умер, тебе не страшна смерть, у тебя не будет потомков, ты ни за кого не отвечаешь. Да, у тебя есть спутник/спутница, может, даже клан (общность "мы"), но - надолго ли?

"Сумерки" и вампиромания - форма выражения протеста, который так или иначе выражает любое молодое поколение. В архаическом обществе молодое поколение отправляли на границу или даже за границу, на войну, в набег. ХХ век пережил и переварил протесты "детей цветов", панков и других "неформалов", а ныне переваривает эмо и готов. Переварит и вампиров. Ещё бы, ведь "Сумерки" стали легендой масштаба "Гарри Поттера" и "Властелина колец", а коммерция - паразит хуже глиста. Пройдёт увлечение вампирами, поколение повзрослеет и уйдёт в скучную реальную жизнь. Но каковы последствия такого увлечения? Не для отдельных индивидов, с ними б/м понятно - для поколения европейцев в целом?

Катастрофические последствия.

У вампиров нет идеалов. Им не за что бороться: только против чего-то. Но не как команда, не как лига единомышленников вроде тех же, например, хиппи. По отдельности. Против социума. Против родителей, школы и обязанностей. Против семьи. Против будущего, если хотите. Поколение безответственных эгоистов, приспособленцев, которым ни до чего нет дела, лишь бы их не трогали. От них ли ждать великих свершений: мы пережили власть одного такого поколения.

Я уж молчу о том, что на личном уровне происходит грандиозная подмена. Герой-любовник - это женская часть души, потерянная, воссоединения с которой женщина ждёт всю жизнь; тогда наступает гармония, равновесие и обретение Самости, высшей мудрости. В нашем случае эту роль исполняет Тень (вампир, мертвец - это Тень, это анти-Я, тёмное, неизведанное, опасное). И вот эта Тень воссоединяется с неполной, не достигшей цельности личностью. И не воспринимается как Тень.

Здравствуй, Синяя Борода. Я ждала тебя.

Причём не так важно, встретит ли женщина этот объект в реальности или вырастит в подсознании. Последствия так или иначе будут разрушительными.

Впрочем, советская наука не признаёт буржуазное учение доктора Юнга, не так ли?

Pro и contra

Рассмотрим несколько контраргументов.

Primo. Вампир не воспринимается как мёртвый, он скорее харизматический злодей. Поэтому не стоит чрезвычайно возбуждаться: девушки всегда любили демонических красавцев (мой любимый пример - Рокэ "Ворон" Алва из "Отблесков Этерны" Веры Камши).

В том-то и опасность. Как там у Латыниной в "Земле войны": "Она вдруг осознала, что мужчина с автоматом это не только сексуально, но и очень опасно". Даже если автомат не собирается стрелять, а Эдвард высасывать всю кровь. Опасность не существует на уровне сознания, но затрагивает глубинные уровни: при всём структурном сходстве, отчуждённость, например, эльфа и отчуждённость вампира - суть разные вещи. Подсознание позитивно реагирует на вампирские "хронотопические структуры", связанные - прежде всего - со смертью. С кладбищами, с ночью, с тьмой, со всей этой готской хренью. Конечно, можно вспомнить чудную серию из "Южного Парка", где готы дрались с "вампирами", но это примерно то же, что устоявшаяся в киноиндустрии противофаза "Вампир versus Зомби". Рано или поздно антинатуральные, некрофильские инстинкты вылезают из шкафа. В виде ли реальной некрофилии либо же "киндер-фри", асоциального поведения, мании величия - значения не имеет.

Secundo. Девушка (Белла) сама просит укусить её, речь не идёт о том, что вот нехороший Эдвард её специально на это дело соблазняет. Наоборот, он как может старается этого избежать.

Ну, что сказать - молодец, Эдвард. Это ничего не говорит об источнике угрозы, это говорит - об аудитории. Как там - "о присущем потенциальной жертве мазохистском комплексе". Отшлёпай меня, я была сегодня плохой девочкой (мальчикой). Я, правда, не представлял себе, что он настолько развит у молодого поколения.

Tercio. Эдвард прилежно учится, он думает о будущем, он социализируется, в отличие, например, от Баффи, которая только мочит упырей да зажигает на дискотеках.

И снова - молодчина, Эд. Это у автора, видимо, сыграла политкорректность. Много ли подобных примеров можно насчитать в современном вампирском дискурсе? Если вдруг вы владеете информацией - поделитесь. Пока что трудно представить вампира, который тихо-смирно работает менеджером, слесарем-сантехником, клерком или врачом. Правда, Регис, кажется, был цирюльником, но едва ли, так сказать, социализировался. Пока приходится констатировать, что кровосос старательно мимикрирует включённость в социальные связи. Тот же Дракула с удовольствием разглагольствовал о том, как ему хочется пройтись по улицам порочного Лондона - именно потому, что это был Лондон Джека Потрошителя, Джекила и Хайда, Суини Тодда, адского цирюльника (в исполнении Джонни Деппа), новый Вавилон, обитель грязи и греха, блестящая столица гниющего мира. Это был бы и его Лондон.

Кроме того, сомнительно, что поколение таких вот старательных яппи-вампироманов будет проявлять высокую гражданскую активность, так сказать, социально-политическую мобильность; их не удастся мобилизовать, например, на антиправительственные выступления. Что, несомненно, удобно для них и для правительства, но ужасно скучно (не говоря о том, что это поколение, скорее всего, разрушит традиции гражданского общества).

Quarto. Вампир как объект для жалости. Он - сирота мироздания, он такой несчастный, такой одинокий, такой холодный, как айсберг в морозилке, такой, право слово, эмо, что у каждой женщины тут же включается материнский инстинкт, как же его, такого милого, не пожалеть? И жалеют. О, мусчинка! Ничей? Ничей! Моё!!!

А ему только того и надо. Называется это, кстати, энергетический вампиризм, подробнее хотя бы у Михаила Литвака. Распространён, кстати, и у артистов-художников-писателей. Вот, дескать, столько мучился, ночи не спал, а всё равно дерьмо какое-то получилось, а не книга. Да нет, успокаивают его дамочки, ты молодчина, никакое не дерьмо, а что коричневое и пахнет, так это не важно! Олди рекомендуют в таком случает ***рить осиновым колом: ДЯРЬМО, вашмоць. Вы бездарь и в музыканты не годитесь.

И это правильно, товарищи.

Сегодня вообще умение вызвать жалость возвели в ранг морального капитала. Воют все, кому не лень: угнетённые национальные, сексуальные и политические меньшинства, женщины и инвалиды, террористы и их жертвы, нищие и воры, имя им Легион, ибо их до чёрта. Если ты жалкий, если тебя жалко, если к тебе сочувствие - ты в нужном тренде и потенциально вправе ожидать голубой вертолёт с грузом гуманитарной помощи. Мы живём в мире почти победившего социализма.

Очень удобно жить за чужой счёт. Но чужой счёт не бесконечен...

Эпитафия

Теперь вернёмся к нашим баранам (Равшан - миль пардон).

Не то, чтобы я чего имел против мусульман или других культур. Все хороши. Ну, не эмигранты станут угрозой европейской идентичности, культуре и цивилизации, а свои люмпен-дебилоиды, ладно. Но ведь, так и так, средний класс, увлечённый вампирами, не сможет составить им конкуренции ни в смысле банальной численности электората, ни в смысле поиска усовершенствования социально-экономической системы. Боюсь, что средний класс, выросший на "Сумерках", не сможет и не захочет ничего противопоставить чужим, уйдя в глубокую внутреннюю эмиграцию.

Потому что пришельцы не хотят интегрироваться в западный мир. Не воспринимают знаков западной культуры. Не воспринимают "Сумерек". Они в этом смысле здоровые. И, я так думаю, что будущее - за ними.

А за теми, кто ушёл в сумерки - слепая и вечная ночь.

Спокойной ночи, малыши.

Приятных сновидений.

Комментарии: 4, последний от 15/01/2012. © Copyright Хаген Альварсон (Hagen_a@i.ua) Размещен: 03/04/2011, изменен: 03/04/2011. 38k. Статистика. Эссе: Фэнтези, Критика		Ваша оценка:
Аннотация: Что общего у героев подражателей Стефани Майер и мусульманских эммигрантов в Европу?

Хаген Альварсон : другие произведения.

Сумерки Европы