Это был обычный питерский дворик. Небольшой и, конечно, колодец. Стояла тишина.
На улице, за воротами, мела метель; холодный злой ветер поднимал тучи снега, а здесь этот снег медленно падал, кружась, прикрытый от ветра старыми стенами. На асфальте лежал белый пушистый ковер. Снежинки танцевали свой затейливый танец в свете старой лампочки. Год заканчивался.
Но тишина и спокойствие были обманчивы, как и должно было быть в таком дворе-колодце. На балконе третьего этажа, на драной подстилке, насквозь пропахшей псиной, лежал пес Шарик. Порода его была непонятна. Хозяйка на вопрос соседок:
- Ой, Галя, какой у тебя пес хороший. Что это за порода?-
неизменно впадала в ступор, прикидывая, что ответить, но всегда отвечала одинаково:
- Крупная.
Шарик дремал. Дремал на балконе, потому что из комнаты его вежливо попросили матом.
Там было застолье, без повода, без праздника, а просто так: водка, портвейн, хлеб, килька.
Ведь если есть водка, то праздник уже и не нужен. Шарику здесь было хорошо и спокойно, только холодно и гулять давно не выводили, а к застольям он уже привык.
Сквозняк то приоткрывал дверь на балкон, то раздувал занавеску.
Во двор доносились голоса из-за стола.
- Вот Ельцин был - да!
- И Бру.. Бр.. Бурбурис, Бурбулис был - да!
- А сейчас порядка нет.
- И не было.
- И не будет!
- И хрен с ним...
- Ну, давайте за Чубайса, вон лампочка горит. Чубайс с нами.
Дверь закрылась, все стихло. Шарик даже не шелохнулся. Спустя минут сорок порыв сквозняка снова толкнул дверь, и она открылась шире.
- Ну и что! Да, я ехал по встречке. Почему другим можно, а мне нельзя.
- Так они правильно права у тебя отобрали, раз встречка.
- Ты что! Я за рулем тридцать лет! Всякое бывало, и без прав ездил, и пьяным. Я знаю, когда мне можно по встречке, а когда нельзя! Пусть сначала р-рег-регуриловать научатся!
- Правильно отобрали, Коля, правильно...
- Да ты сам часом не мент?
- Руки убери! Руки!
На противоположной стене открылось окно, взъерошенный человек закричал:
- Да вы дадите поспать, сволочи! Завтра же на работу!
- Кто это там? - всполошились за столом.
- Да это Шарик. Шарик не гавкай, блин. Надоел уже своими разговорами.
- Галя, закрой дверь, дура! А то тут всякие орут со двора, с друзьями не поговорить.
Женская рука высунулась из занавесок. Дверь закрылась, но замок не щелкнул.
Через два часа дверь на балкон приоткрылась снова. Табачный дым, запах перегара, водки, рыбы вырвался наружу. Пёс потянул носом воздух и приподнял морду. Над ним просвистела пустая бутылка из-под портвейна. Шарик снова лег. Он понял, что кормить не будут, даже Галя. И гулять не выведут. Точно.
Бутылка разбилась о мусорный контейнер. Все замерло. В квартире тоже.
- Коля! Хорош шуметь! Вчера опять из конторы приходили, требуют за квартиру заплатить.
- Чего? Я при Ельцине не платил, при Путине не платил, и теперь платить не буду! Родину продали, все бабки Бушу слили, один Бен-Ладан с ними бьется, да я протестую. Я протестую! Понятно? Понятно, я спрашиваю?
- Нет, мужики! Россию надо спасать! Давай за Родину, наливай!
- Шарик - скотина! Опять на балконе нагадил!
Дверь закрылась плотно, со щелчком, прищемив занавеску, и она осталась развеваться над балконом как белый флаг.