Слава решил поспешить: до заката найти место для ночлега - целая специализированная операция, а поскольку предстоящая неделька будет не столь приятной, как отпуск на берегу пляжа, - всё нужно делать быстро и без балласта. Катарину и её нового друга Слава оставил в приёмном зале, а сам пошел на разведку.
Пыль, паутина и разрушенные ветрами стены. Потолок обвалился под собственной тяжестью и под огромными струями ливневого дождя. Некогда прекрасный сад начал отвоёвывать у цивилизации пространство - дикий виноград оплёл полностью лестницу, ведущую на второй этаж. Разноцветный витраж напоминал лоскутное одеяло, проеденное грызунами; сквозь его рваные раны проблёскивали вспышки молний. Пауки, встревоженные внезапным гостем, разбегались по углам, оставляя пойманную добычу не освежёванной.
Второй этаж не располагал множеством залов и галерей, он больше предназначался для рабочих приёмов. Длинный коридор, проходящий через весь этаж, был намного хуже на вид его нижнего собрата. Покосившиеся и упавшие двери, сгнившие перекрытия - крыша с фасада здания лишь прикрывала истинную разруху и держалась на честном слове и вот-вот могла рухнуть. Проваленный местами пол не вызывал доверия, Слава осторожно передвигался в сторону теперь уже бывшего кабинета главы поселения. Дубовая резная дверь держалась из последних сил, защищая некогда самый роскошный кабинет. Даже правитель анклава, бывавший тут с визитами, завидовал убранству и позолоченным фрескам комнаты. Перекрёсток торговых путей имел свои преимущества, и все эти украшения были приобретены за бесценок или вовсе бесплатно.
Кабинет больше походил на огрызок яблока. Задняя стена опала и рассыпалась на кирпичи и пыль. Балки были переломаны, а потолок, висящий на них, ожидал очередного удара стихии, чтобы окончательно рухнуть. Письменный стол, за которым полковник принимал гостей, стоял, покачиваясь на трех ножках - четвертая висела над пустотой. Листы бумаги, разбросанные по полу, поднимались ветром, и их уносило куда-то на просторы необъятного воздушного океана. Чувство самосохранения не пустило молодого человека переступить через порог.
После небольшого обхода этажа последовал неутешительный вывод: для проживания в сложившейся климатической ситуации все помещения верхнего этажа были непригодны. Чувство, что дождь начнётся раньше, чем он это предполагал, сильнее беспокоило Славу. Единственное неисследованное место, которое осталось - подвал, но костра там не разведёшь, а от сырости и холода можно запросто простудиться. Вернувшись к своим друзьям, он увидел поразительную картину. Катя спала в обнимку с чёрным проказником, устроившись на стуле. Будить девушку он не хотел, поэтому сам решил отдохнуть немного и присел неподалёку от друзей.
Катя проснулась от шума дождя. За окном уже стемнело, но в комнате было ещё светло. Славу она отыскала довольно быстро. Он сидел возле костра, который разжёг в старом казане, дабы не спалить и так еле стоявший дом. Кот сидел на полке, и отблески пламени сверкали в его глазах. Пахло жареным мясом. Рассчитывая на остатки, когтистый проныра облизывался, ожидая своей доли от позднего ужина.
- Чьё это мясо? - Катя, зевая и потягиваясь, подошла к костру.
- Бегала тут одна длиннохвостая... но поймать её я не сумел. Вот голубям упорхнуть от меня не удалось, - он засмеялся и протянул пару перьев девушке.
- Фу, какая гадость, как ты собираешься это есть?
- Молча, и тщательно пережёвывая. Люди же едят лягушек? А в некоторых местах и насекомых...даже живых.
Девушка поморщилась, но от протянутого куска не отказалась. После такого необычного рандеву вместе со Славой они оборудовали место для ночлега. Место для него нашлось само собой - зал для приёмов - единственный не поддавался натиску дождя. Из дверей было сделано нечто, мало похожее на спинки кровати. Свитки и книги стали импровизированным матрацем, а простынёй - найденный в одном из кабинетов, почти нетронутый временем, погодой и вредителями ковёр. Уснули они практически одновременно, Катарину лишь потревожил мурлыкающий обогреватель, который пробрался под покрывало и прилёг рядом с девушкой.
Утро следующего дня началось с крика. Или даже визга, спугнувшего ворон, присевших на подоконник, чтобы переждать дождь. Слава проснулся раньше девушки, мирно сопящей в обнимку с плюшевой, но неожиданно ожившей игрушкой - кот медленно выполз из оков Катарины. Куда направился хвостатый, Слава уже не увидел. У него была иная задача: привести в порядок костер, от которого за ночь остались одни головешки, и набрать питьевой воды.
Поспешив на зов отчаяния, схватив с собой первое, что попалось под руку, он увидел весьма любопытную и весёлую панораму. У изголовья ночного пристанища Кати сидел пыльный и в паутине кот. В зубах он держал бездыханное тельце мыши. Вторая особь из отряда грызунов, также мертвая, лежала на груди девушки. Во взгляде Кати было столько страха, что она не могла пошевелиться. С губ уже не срывалось ни звука, но она продолжала, словно рыба, выброшенная на берег, хватать воздух ртом.
Кот, увидав угрозу, приближающуюся с другой стороны комнаты, поспешил спрятаться и исчез в ближайшей дыре, зиявшей в полу. Трупик безвременно покинувшей сей бренный мир мыши был успешно перенесён на лежанку кота, которую вчера смастерила девушка. Избавившись от паралича, Катя, выхватив у Славы палку, начала разыскивать кота, но его уже и след простыл. Когда Катарина успокаивалась, уши 'наглого, хитрого, клыкастого' появлялись в отверстии пола, в которое он спрятался. Но чуткий слух животного позволял скрыться быстрее, чем палка долетала до места его появления.
Вскоре успокоившись, Катя пришла завтракать. Найденные Славой коренья на вкус напоминали картофель, но были сладкие и необычного светло-сиреневого цвета. После завтрака цвета клубней стали не только руки обедавших, но и все остальные части тела, у которых был контакт с растением. Ближе к полудню следы завтрака благополучно исчезли. Кот сидел на своей любимой полке и не обращал никакого внимания на сверлящий взгляд Катарины. Слава ругался сам с собой - со стороны это выглядело именно так, но ощущая на себе взгляд девушки, даже со спины, Слава прекращал наполеоновские дебаты; на его сосредоточенном лице оставались лишь отпечатки мыслей и споров.
Наблюдая, как капли дождя ударяют о листья, барабаня мелодию стихии, Катарина зевнула. Пасмурная погода, помимо дождя, принесла с собой депрессию и грустное настроение. Хотелось спать даже после десяти часов сна. Похоже, единственному, кому погода не помешала, был кот. Катарина уже час пыталась придумать ему кличку. Но сказывалось то, что домашних животных она не держала вовсе. А ящерицу, которую она приютила после аварии, сбежала от неё на третьи сутки. После перебора 'Пушков', 'Мурзиков', 'Барсиков' она впала в отчаяние. Все они были слишком 'карамельными, сладкими' и не подходили этому исчадию ада в черной накидке адепта.
'Стоп. 'Исчадие ада' длинное и не приживётся, а вот милое 'Адик' - крошечный ад локальных масштабов', - подумала она и посмотрела в сторону животины.
- Кис-кис! Будешь Адиком? - Кот дёрнул ушами и спрыгнул на пол, подбежал к Катарине и сел напротив девушки. - Адик? - Катя еще раз позвала его.
- Мя-аа-у, - протянул он в ответ, блеснув своими, словно светофор, глазами. Кот со странной кличкой 'Адик' прыгнул на колени девушки и начал ластиться и мурлыкать, будто бы и не было утренних покушений на его жизнь. Вскоре он и вовсе уснул, свернувшись калачиком. Чтобы не беспокоить мирно сопящий и успокаивающий её антидепрессант, Катя устроилась поудобнее, и, облокотившись о стену, уснула. Проснулась она в тот момент, когда Слава накрывал её одеялом. Кот уже сбежал по своим делам, а за окном ещё не стемнело.
Дождь остановился. За окном царил мрак. Предвкушая длинную ночь, он своими темными волокнами накрывал всё вокруг. Его потревожил всполох молнии, ударивший в одно ближайших зданий, стоящих недалеко от ратуши. Осветив округу, он передал всю свою силу сухим деревяшкам и заставил их загореться. Огонь мигал и становился ярче, или пропадал совсем, а затем снова освещал пространство вокруг. Этот вальс всполохов продолжался недолго. Вскоре дождь смыл огненного паразита со скелета здания, остались лишь обуглившиеся деревяшки.
Последующие два дня начинались столь же беспокойно. Как и до этого, Адик делился завтраком с Катей, а та, в свою очередь, верещала от испуга, когда просыпалась. Но на четвёртое утро кот не пришёл. Как его не звали, не приманивали едой, он так и не явился на зов. Пропащая душа явилась на следующий день в обед. С сытой и довольной мордой, он пришёл и улегся, как ни в чём не бывало рядом с Катариной.
Дождь продолжал лить. День за днём тучи оставались свинцово-серыми. Казалось, что к ним проведён божественный трубопровод, и вода продолжает стекаться из всех окраин мира в эту, забытую всеми, деревеньку. На пятые сутки закончились запасы питьевой воды - пришлось фильтровать дождевую при помощи золы от костра. Вода была со вкусом горелой древесины, но для питья сгодилась. Вороны и голуби разлетелись от развалин, боясь нового, неведомого хищника. Яблоки заканчивались. Единственным сытым оставался Адик, но мышей он больше не таскал - либо оказался запасливым и решил не переводить на людей еду, либо мыши тоже разбежались. На восьмой день они проснулись не от шума дождя или всполохов молний, а от лучей солнца, игриво светящих в щели и отверстия крыши и окна.
Съев обильный завтрак, собрав вещи и умывшись, вся компания направилась пополнять запасы. Яблочный сад сверкал в лучах дневного солнца. Собрав с земли достаточно плодов, сброшенных на землю ветром, Катарина и Слава вернулись на главную улицу, вымощенную камнем и ведущую из деревеньки в сторону столицы. Кот всё это время оставался за оградой и не спешил заходить в сад, трава в котором была мокрой от росы.
Солнце было наверняка самым прекрасным явлением природы за эту неделю. Катарина смотрела на него, прищурившись, и сделав импровизированный козырек от кепки своей ладонью. Адик спешил за ними. Выбирая себе более сухой путь, перепрыгивая лужи, в попытке найти сухой островок у себя под лапами. Вымытые за время дождя ямы с водой блестели в лучах солнца, словно зеркала.
- Мне нужно помыться, - сказала Катарина, покраснев. - На карте я видела небольшое озеро, там можно и одежду постирать. Я не мылась целую неделю. Ты не представляешь, как всё начинает чесаться. Мне порой кажется, что блохи с Адика прыгают по мне и начинают строить в моих волосах себе домики или возводить особняки.
- Ну... это тебе нужно, - едва слышно произнёс парень в ответ, - Я вчера душ принял, - он посмотрел, щурясь на Катю. С непривычки солнце казалось ярким и слепило глаза.
- Ты...ты д-душ принимал?? И словом не обмолвился? Ты знаешь, как трудно расчесать волосы, если они такие грязные! - она надула щёки и уставилась на Славу, ожидая объяснений.
- Ну, это был не совсем душ в твоём обычном понимании. Дождь же на улице был. Я понимал, что это была последняя ночь в развалинах. Не волнуйся, устрою я тебе купальню.
Катя обижалась недолго, она нашла утешение, взяв на руки кота, который продрог от дождевой воды, но всё следовал за путешественниками. Укутав его в свой халат, как младенца, девушка несла свёрток на руках. Материнский инстинкт сработал на все сто процентов. Адик как не пытался, не мог выбраться из плена ткани. Смотрелось это довольно мило. Похожий на кокон гусеницы, кот вертел головой и пытался всячески уцепиться зубами и вырваться от столь дотошной опеки. Свобода - это единственное, что интересовало его. Он не отвлекался на призывы 'кис-кис', даже кусочек мяса, спрятанный про запас не заинтересовал его. Вскоре Катарине надоело играть с ним, и кот был выпущен на волю.
Время подходило к полудню. Солнце находилось в зените и сушило землю после недельного заточения водного натиска. Поселение осталось позади, они прошли всего пару-тройку километров. Но Кате казалось, что они прошли больше десяти. Ноги гудели, хотелось упасть в траву и полежать, понежиться в тёплых лучах. Адик иногда пропадал в высокой траве, но возвращался с добычей и продолжал свой путь. Когда ему надоедало бежать, то он взбирался на правое плечо Славы. Сам мужчина против ничего не имел. С животным на плече он походил на пирата - героя старых приключенческих романов. Вскоре показался край леса, который, судя по карте, тянулся почти до побережья моря, к которому стремился их путь.
Тропа в лесу почти заросла - видимо, ей уже давно не пользовались. По карте озеро находилось чуть правее дороги. Справа от предполагаемого места нахождения озера находились только заросли кустарника. Пробираться через них в юбке Катя категорически отказалась, но её питомец скрылся в траве со скоростью молнии. Вскоре он вернулся с небольшой рыбкой в зубах, и, по своей традиции, положил её рядом с девушкой. Промурлыкав что-то на своём кошачьем языке, снова пропал в густых порослях. Озеро точно находилось совсем рядом. Слава решил уйти на разведку один, но девушка пошла с ним; оставаться одной в месте, полном опасных хищников, пускай, что один из них принёс для них рыбу, но дикие звери всё равно опасны.
Чуть поодаль от зарослей отыскалась тропинка, по которой они пришли точно к золотому, песочному берегу красивого озера. Оставив девушку на берегу, Слава ушел в лес, собирать сухие ветки. В отсутствие молодого человека Катя решила принять ванну.
Озеро было небольшим - до противоположного берега было чуть больше километра. Катя осмотрелась по сторонам, но не заметила никаких посторонних взглядов. Но один, всё-таки, был. Сытый и довольный кот сидел на берегу и наблюдал за хозяйкой. Девушке, порой, казалось, что он наблюдал за ней осознанно. В первое же мгновение в сторону улетела блузка. Бюстгальтер расцепил свою хватку не с первого раза. Лишь с третьей попытки он открыл взору прекрасную женскую грудь, зависть плоских подиумных щепок. Но сама Катя никогда не гордилась своими объёмами. Наоборот, она пыталась не привлекать внимание мужчин своими 'воздушными шариками'. Затем с округлых ягодиц исчезла юбка, а за ней и трусики. Полные и упругие ягодицы танцевали, заманивая мужчин, когда Катя, шагая по берегу, прикрыла руками заветные места и всё ещё боялась, что Слава её увидит голышом.
Прохладная водная среда окутала тело. Дождь не тронул её кристальную гладь. Вода была как стекло, а у берега создавалось впечатление, что её вовсе нет. После нескольких минут в озере, вода казалась уже более теплой. Смыв с себя пыль и грязь, Катя еще немного поплавала, пару раз нырнула. Прополоскав и развесив одежду, девушка укуталась в покрывало и стала ожидать Славу.
Сухой хворост в лесу после дождя найти было сложно. Почва под ногами сочилась влагой. Местность не была болотистой, но близость водоёма и проливные дожди изменили структуру в противоположность прежней. С каждым шагом обувь проваливалась в грязь, которая, в свою очередь, не хотела отпускать обратно. Пару раз сапоги оставались в плену жижи. Таким образом, несколько сотен метров Слава преодолевал почти час. После скитаний в непролазной чаще появилась брешь. Сквозь кустарник просматривались цветы и солнечный свет. Оказавшись на поляне, полной разноцветных бутонов, соцветий, средь который порхали бабочки, Слава не смог двинуться.
Небо сменило цвет - дурной знак. Похоже, что брешь временной ветви заставила этот пузырь сцепиться сразу с двумя линиями. Отсюда это разногласие с его прежним прибытием. Осмотревшись вокруг, Слава направился в противоположную половину. Эта часть пространства отличалась. Деревья были выше в два раза, преобладала каменистая местность, но также встречались песчаные участки, смешанные с осколками камней. Любой шорох настораживал. Отсутствие какой-либо информации уверенности не придавало, поэтому он на всякий случай достал нож. От больших хищников он не поможет, но порядок мыслей восстановит. Неизвестно, как долго смещение останется на месте. Действовать нужно быстро. Немного впереди было углубление в скале, проходя мимо него, он услышал приглушённый плач. Слава остановился и прислушался. Звуков больше не доносилось; списав их на галлюцинации после перехода между слоями пространства, он двинулся дальше. Парень забрался повыше - когда-то огромная гора была на этом месте, теперь же это был полуразрушенный каменистый холм, он мало чем напоминал о былом величии.
Но вид открывался великолепный. Огромный лес на берегу озера простирался на долгие километры. Озеро находилось на своём месте и имело те же очертания. Похоже, что оно было именно той точкой, объединяющей оба пространства. А если это так - нужно поспешить, вода плохо проводит временные потоки, именно поэтому атланты скрылись под водой и запечатали себя во временном кармане. Чтобы вернуться в наш мир или прорваться к ним, потребуется сжечь само солнце, а это колоссальная энергия.
Спустившись вниз, он собрал хворост, ветки, отодрал кору от ствола сухого дерева. Проходя мимо той небольшой пещеры, из которой меньше получаса назад доносились звуки, у него появилось чувство, что он должен туда попасть. Доверяясь своим эмоциям, Слава оставил поклажу и пропал в проломе склона.
Верхушку пещеры украшало собственное солнце. Пролом в верхнем своде казался естественным уменьшенным светилом на небосводе. Света тут было достаточно, чтобы не удариться о низкий потолок или споткнуться о булыжник. Стены были изрисованы наскальными рисунками. Они отличались от привычных земных петроглифов и имели строгие и прямые контуры. Пол был гладкий, с несколькими уступами около полметра высотой. На одном из таких уступов лежало тело, оно хорошо сохранилось и почти превратилось в мумию. Скелет был мужской, одет он был в медвежью шкуру, на голове повязана лента. Судя по рисункам, это охотник и рыболов, а по осколкам глиняной посуды - к его успехам можно причислить и гончарное дело.
Пещера была давно необитаема, пыль и старые листья, оставленные тут ветром, были расстелены ковром и покрывали всё, кроме одного места. Ровная, почти круглая, неглубокая дыра зияла в полу. Подобравшись ближе, Слава увидел девочку, лежащую на дне этого колодца. Раньше этот провал прикрывал настил из связанных веток, но, потрепанный временем, он прогнил, и не смог выдержать веса ребенка. Славу раздирали противоречия: с одной стороны, он не мог не помочь ребенку, с другой - любое вмешательство могло ухудшить положение вещей этой линии времени. Хоть он и не верил в 'эффект бабочки', последние события заставили его пересмотреть многие аспекты перемещений.
Девочке было шесть или семь лет. Волосы рыжие, словно пламя костра. На ней не было ни одной ссадины, лишь пару синяков и ушибов. Парень достал её из колодца - малютка сама не смогла бы выбраться, стенки были гладкие, да и она бы просто не дотянулась до кромки. Очнулась она почти сразу. И тут же залопотала на своём непонятном языке. Переводчик молчал. Он не сломался, диагностику Слава проводил недавно, декодер не смог определить семантику языка. Улавливая интонацию речи, он пытался качать головой, выражая согласие в нужные моменты, и вызывал этим у девочки лишь смех.
Диалог не клеился и вскоре перешел в форму рисунков. Девочка нарисовала себя и родителей. Затем могилу и уже одну лишь маму рядом с собой. Остановилась она лишь на мгновение, чтобы убрать слезинки с глаз. Картинки меняли другие. Она ушла из дома и попала в лес. Долго гуляла средь деревьев и заблудилась. Вскоре немой мультфильм подошел к тому моменту, когда девочка оказалась в пещере. Испугавшись медведя, она провалилась в яму, где пробыла около суток.
- Вот я дурак, - тихо сказал Слава. Достав из кармана яблоко, он протянул его девочке. Та покрутила его в руках, понюхала, а затем откусила: один раз, второй, третий. Когда она за минуту справилась с огромным яблоком, Слава протянул ей бурдюк с водой. Воду она пила неспешно, вкушая каждый глоток.
Прошло около двух часов, и оставаться тут больше было нельзя. Но как оставить девочку одну? Медведь мог вернуться, либо другой хищник, учуяв добычу, мог пробраться сюда и разорвать малышку на куски. Брать её с собой - огромная ошибка, и неизвестно, как поведёт она себя в чуждом для неё мире. Нужно её чем-то отвлечь. Это может стать ударом для психики ребёнка, но это - необходимый риск.
Слава вышел из пещеры, девочка держала его за руку и ничуточку не боялась совершено чужого ей человека. Лес шуршал листвой и шептал на ухо мелодию природы. Солнце не стояло на месте, оно чуть-чуть сдвинусь в сторону, по-другому открывая вид на всю округу. Единственное место, где девчушка могла забыть обо всём на свете, это поляна. Живность там обитала разнообразная, и заинтересовать ребенка жучками и червячками было делом несложным.
Ступив на поляну, девочка тут же заверещала на своём языке, захлопала в ладоши и начала бегать за стайками бабочек. Слава наблюдал за эти детским, добрым, ненапыщенным восторгом, начал постепенно забывать, что за ним погоня, что этот мир вот-вот может исчезнуть. Девочка подбежала к нему. Она что-то держала в руках, закрыв ладони лодочкой.
На Славу смотрела ящерица - маленькая, фиолетовая, своим языком она обнюхивала его, пытаясь понять, угрожает ли ей что-нибудь. Отловив пару насекомых, смутно напоминающих помесь мух с комарами, он вместе с ребенком покормил её, а затем отпустил на волю. В то время, когда девочка следила за животным и искала, где же оно спряталось, Слава, поторопившись, скрылся в чаще и направился к своему пристанищу у озера.
По возвращению парень очутился не на берегу курорта, а в прачечной. Одежда была развешана на близлежащих ветках. Легкий бриз колыхал ткань и создавал рябь на озере. Но это не все сюрпризы, что ожидали молодого человека. Адик плавал по озеру, недалеко от берега, и готовил себе запасы на предстоящие дни. На берегу уже лежало несколько небольших рыбёшек.
Последовав примеру малого водного крейсера 'Адик', Слава решил наловить обед, а припасы оставить на дорогу. Отыскав в зарослях прямую палку, сточив один конец, делая из сучка подобие копья, он зашел в воду по пояс. Наблюдая за своим питомцем, он нашел заросли камыша и, взбаламутив воду, по одной насаживал рыбешек на палку. Улов был небольшим, но на обед и на ужин хватило.
Катя сидела, укутавшись в одеяло, и смотрела вдаль. Заметив, что Слава вернулся с охоты, девушка сильнее укуталась покрывалом, оставив снаружи лишь голову. В своём импровизированном панцире она просидела до самого обеда. Огонь пришлось разжигать из тех веток, которые были найдены поблизости. Сырые, они дымили, и пламя никак не могло разгореться. Но после недолгих танцев вокруг дымящихся головешек огонь, в итоге, принял свою конечную форму и языки пламени уже вовсю лизали рыбу, дразня вкусными запахами. Катарина, впоследствии, нахваливала нежный и приятный вкус еды и горячо поблагодарила за обед.
Свежевыстиранная одежда высохла на солнце за пару часов. Заставив Славу отвернуться, Катя сняла всё с веток и вскоре выглядела, как и раньше.
***
Лагерь карателей был разбит чуть меньше девяти месяцев назад. Но за силовым полем прошло куда больше времени, чем для солдат внутри. Недавно рассекреченная и принятая на вооружение разработка Корпорации была испытана в полевых условиях. Тот же силовой купол, представляющий собой сочетание защитного контура и временной капсулы в одном сложнейшем устройстве. Всё было бы ничего, если бы ни одна особенность силового поля - при контакте с ним у любого существа ускорялся темп старения клеток. О попытке нарушения контура узнали на вторые сутки пребывания, поскольку утром в казарме очутился мало кому знакомый старец, чем-то отдаленно напоминающий рядового Стенга. Теперь по всему периметру была зона отчуждения в три метра и расставлены дежурящие, а в ночное время спящие солдаты.
Во время дождя с куполом творилось что-то странное. То он отключался от системы, и на него не действовала ни одна команда, то он менял полярность и замедлял время внутри контура. Датчики и контроллеры, порой, сходили с ума и показывали невероятно огромные цифры. Все эти аномалии были списаны на неустойчивость фона к тахионному воздействию. Контур на время сезона дождей было принято отключить.
Группа солдат передвигалась под проливным дождём. Со дня на день должен был появиться начальник Легро, и вся колония готовилась к прибытию столь важного гостя. Казармы, возведённые в сухую походу, покосились из-за размокшего грунта - их восстанавливали инженерные отряды. Повсюду наводилась чистота: убирались комнаты, в коридорах развешивали потрепанные картины, которые они успели забрать в ратуше одного из поселений. Создавалась полная видимость того, что личному составу не в тягость длительное пребывание вдали от дома.
- Полная готовность! - взревел командир отделения, во время приземления катера на площадку. Личный состав был построен в две линии и одет в парадные мундиры. Выправке служащих можно было позавидовать. Все были подтянуты, и в глазах их горел праведный огонь. Они верили всему, что преподносили им информационные ленты, верили в идеологию государства и были готовы защищать те принципы, на которых была построена их жизнь.
Красная ковровая дорожка прикрывала грязь, но за время ожидания уже начала впитывать в себя влагу и стала покрываться бурыми пятнами. Дверь катера ушла вверх. В распахнутом люке появился худощавый человек. Начальник безопасности Корпорации Антуан Легро не очень любил такого рода поездки. За время его работы в Корпорации на 'учения' - даже высший командный состав не знал истинной задачи развертывания этого лагеря - он выезжал единожды, в момент вступления на службу в Корпорацию.
Ступив на красную ленту, его нога оставила на ковре ямку, в которую тотчас же начала стекаться мутная жидкость, по цвету напоминающая машинное масло, нежели дождевую воду. Ботинки придётся отдавать в чистку. Выругавшись сквозь зубы, он продолжил идти по этой неустойчивой дорожке. У самого края его ожидал командующий гарнизоном. Прежде он командовал одним из отрядов следователей, но за ошибки, допущенные в своей работе, был сослан сюда, без права возвращения к прежним обязанностям.
- Отряд, смирно, равнение на середину, - капитан отдал честь, а отряд ежесекундно выполнил команду своего командира, - Командующий Легро, дежурный отряд построен. Ответственный смены капитан, - докладчик запнулся, но исправился довольно быстро, - ...лейтенант Коловски.
Начальник отдела безопасности следовал этикету и поприветствовал своих служащих.
- Вольно, бойцы! Да будет сиять вечно над вами солнце. В ближайшие дни нам предстоят великие дела на благо нашего отечества и Корпорации. Вы хорошо служили, и поэтому по окончании миссии каждый из вас получит двойное жалование. А сейчас все свободны, набирайтесь сил, отдыхайте.
Воины отсалютовали командующему, прокричали многократно 'ура' и по команде своего непосредственного начальства ровным строем проследовали в сторону казармы. Уже за зданием, радостные и разгоряченные, несмотря на мелкий дождь, они все уже не таким слаженным шагом и неровным строем направились в местное питейное заведение, которое называлось незамысловато: 'У бородача'. Было оно названо в честь рядового Стенга, служить дальше он уже не смог, а вот хороший бар, прославившийся в первый же свой день, тем, что этот самый бородач раскидал дебоширов, организовать у него хватило сил.
- В честь Вашего прибытия нашим поваром были приготовлены лучшие блюда. Прошу проследовать в столовую и отобедать.
- К чёрту ваши обеды, я сюда приехал не пупок себе наедать, - Легро покосился на выпирающий, явно не от выпитого пива, живот лейтенанта. - Собрать командный состав через полчаса в конференц-зале.
Антуан шёл по направлению к командному центру, и всматривался в окружающую местность. Краски ландшафта смазывал дождь, который начал усиливаться. Отягощающая остановка не прибавляла ему уверенности в успешном окончании этой миссии. Найти тут беглеца было невозможной и нерешаемой задачей. Но по данным отдела наблюдений, возмущения во временном слое произошли за несколько часов до начала сезона дождей. Индикаторы просто зашкалили в этот момент. Любое оборудование, конфискованное у других путешественников, не давало таких возмущений фона. Именно поэтому нужно было любыми силами поймать Грота.
Командный центр был переполнен звуками печатных машин, переговорных аппаратов, и голосами отвечающих на запросы диспетчеров.
Вид из смотрового окна переговорного зала открывался на это суетливое место. Легро снял кожаные перчатки и сел в центральное кресло. Перед его глазами был центральный вход и как на ладони все находящиеся в помещении. Его острый взгляд осматривал присутствующих. Это было самым любимым его занятием наблюдать за эмоциями людей, хранящих свои маленькие тайны. К примеру, Патрик Пэйн, занимающий пост начальника снабжения, подворовывал снаряжение и продавал его, подменяя дешевыми аналогами, из-за него погиб один из сотрудников. Именно из-за этого Патрик сидит за этим столом. Тут продавать нечего. Кроме своей жалкой душеньки дьяволу по имени Антуан Легро. А на противоположном краю стола, прячась за спинами других, сидел капитан Огюст Швартц, именно по его вине не были найдены документы, именно он стал причиной всех этих скитаний по временным параллелям. Не распознав в архивном черве злобного и ненавистного отщепенца, он поставил под удар работу предков и основателей Корпорации. Тут были собраны провинившиеся и готовые искупить свои прежние ошибки и проступки лица.
- Ну, что же, - Антуан выдержал паузу после первой фразы, привстал со своего кресла и внимательно осмотрел лица людей. Взгляд не остановился на ком-то конкретном, но все боялись, что этим 'кем-то' станет именно он. В зале царила тишина, и глава отдела безопасности продолжил.
- Пришло время раскрыть цель вашего нахождения здесь. Все помнят череду терактов, прошедших на территории нашей страны четыре года назад. Все помнят количество жертв. Каждый житель почувствовал, что значит скорбь, боль утраты близкого человека. Именно тогда наше государство потеряло великого правителя, а я потерял своего давнего друга и соратника. Но сейчас появилась возможность расквитаться с убийцей тысяч невинных людей. Именно убийцей.
В зале зашуршал гул голосов, все начали переглядываться. Кто-то не смог сказать и слова. Почти половина из присутствующих потеряла так или иначе знакомых, друзей в тот день. У Корпорации была своя история, свои герои. Но были и те, кто не был согласен с такой расстановкой фигур на шахматной доске.
Во всех грехах обвинили сопротивление и 'отступников', которые к данному инциденту не имели никакого отношения. Соседи перестали общаться, каждый видел в недавнем товарище террориста. В больших мегаполисах это было не столь заметно - жители больших домов порой не знали, кто их сосед, и домой возвращались лишь переночевать. А по небольшим городкам прокатилась волна негодования. Митинги о недоверии правительству проходили почти каждый вечер. Любые попытки погромов были пресечены отрядами Легро. Тогда же начались гонения на организации, конкурирующие с отделом безопасности. Захватив полную монополию по защите граждан, Антуан и его подчинённые получили другое задание - полная ликвидация и искоренение движения 'отступников'.
Но сопротивление также не сидело на месте, они выжидали. Подрывы топливопроводов, диверсии на производствах - в основном, мелкие, не связанные с политикой акции привели в ряды больших людей. Люди с болью потери начали искать правду и находили её, присоединяясь к подпольной организации. Отцы, сыновья, женщины и дети пропадали из городов, удаляли себя из баз данных. Перепрограммируя чипы, они меняли личность, полностью стирая, теряя свою прежнюю жизнь. Но боль и гнев навсегда оставались с ними, и память являлась единственной ниточкой, связывающей 'новое' и 'старое'.
Все эти воспоминания пронеслись в голове бывшего капитана Швартца. Этого момента он ждал, считая дни с гибели своей супруги Элен. Виновным в её смерти он считал лично начальника Легро. Он вместе женой начинал службу. Молодой тогда солдат после срочной военной подготовки не мог найти работу. В отчаянии он начал пить. После очередного веселого вечера, он утром направился в магазин для восстановления своего здоровья. Купив бутылку ликёра, Огюст спешил вернуться домой, забыв обо всём на свете, опустошить бутыль, отдаться в объятия двадцатиградусной жидкости. Но этой мечте почти спившегося парня не суждено было сбыться. На выходе из дверей магазина сливочно-сладкий алкогольный напиток разбился на мелкие кусочки из-за столкновения с неким субъектом, оставив лишь на тротуаре мокрое пятно. Озлобленный мужчина хотел было накричать на виноватого в этом человека, но встретился глазами с милой девушкой, которая смотрела на него с улыбкой и протягивала флаер. На цветной бумаге было написано о приёме мужчин, прошедших службу в ряды органов безопасности Корпорации. Позабыв и о разбитой бутылке, и о личной обиде, Швартц провожал глазами девушку, которая продолжила раздавать бумажки прохожим. В тот момент она для него стала тем спасательным маяком, на который он должен плыть, чтобы вытянуть себя из помойной ямы, в которую загнала его судьба.
Гладко выбритый, свежий и сияющий Огюст шагал по коридору на своё первое в карьере назначение. Именно тогда судьба свела их вновь. Та же яркая и сияющая улыбка встретила его в приёмной кабинета начальника Легро. Элен в тот момент была только переведена на управленческий уровень и вызвалась помочь освоиться молодому человеку. Они вместе обедали, иногда ужинали. Огюст провожал девушку до дома. Первый поцелуй, первое свидание, второе... Всё так быстро произошло, и уже через полгода они отпраздновали помолвку, а затем и поженились. Они прожили вместе тридцать пять лет. Дочь давно выросла и тоже обзавелась детьми. Теперь уже внуки радовали Элен и Огюста своим смехом, каждое лето приезжая погостить.
Уже четыре долгих года Швартц не видел, да и не увидит больше никогда сияющего лица Элен, своих внуков, и дочь больше не приедет в дом отца. Она так похожа на свою маму и переняла от неё всё самое лучшее. На глаза Огюста навернулись слёзы. Он до последнего мгновения пытался сдержаться и оттягивал этот момент.
Швартц встал со своего места. Взглядам окружающих предстал человек с печатью печали на лице. В правой руке он держал револьвер. Старый, покрытый ржавчиной, но от этого не потерявший свой грозный вид, он стал только опаснее. По щекам текли слёзы, но печаль на лице сменяла улыбка. Рука перестала дрожать, и грянул выстрел. Затем второй, третий. Голограмму лишь подернула рябь, а на Огюста продолжал смотреть самодовольный Легро. После непродолжительной паузы раздались ещё два выстрела: раз, два. Голограмму снова передернуло рябью, а Антуан лишь засмеялся в лицо капитану.
За голограммой на стекле осталось пять отпечатков от пуль. Жерло ствола револьвера раскалилось от сделанных выстрелов, и дым пороховых газов тонкой струйкой поднимался к потолку. Оставался единственный патрон. Всё было решено заранее, сдаваться Швартц и не думал. Прислонив к своему виску ствол пистолета, мужчина нажал на спусковой крючок. Несколько секунд Огюст ещё стоял на ногах, а по щекам продолжали литься слезы. Блеск глаз постепенно уступал место туманной смертельной дымке, а потом бездыханное и безжизненное тело рухнуло рядом со столом.
- Итак, господа, сейчас вы видели в действии работу диверсантов сопротивления. Они затуманили голову славному офицеру и заставили его пойти против Корпорации. Это ещё раз доказывает, что к нашей операции нужно отнестись ответственно. С этой нежданной паузой мы совсем отвлеклись от цели нашего собрания. Позвольте вам представить, господа - Джейк Грот. Вместо Антуана появился силуэт молодого человека, обычного и ничем непримечательного. Легро тезисно изложил биографию парня, причисляя к его заслугам страшные, ужасные теракты. По его рассказу складывалось впечатление, что Джейк виновен чуть ли не во всех массовых убийствах за последние годы.
Легро долго рассказывал о главном злодее Корпорации. Менялись слайды и картинки. Одни звуковые дорожки записей разговоров меняли другие. Тело Огюста Швартца продолжало лежать на полу, заливая багряной кровью ковры. Похоже, скоро случатся ужасные и непоправимые вещи, но бравый капитан этого уже не увидит. Его остекленевшие, серые глаза смотрели в бесконечность.