Чужая беда не трогает ни сердца, ни души, ни ума. Не трогает дотех пор, пока не становится твоей бедой.
Так случилось и с ним. Трудно представить, сколько страданий и мучительных раздумий вдруг, сразу обрушились на голову Жоре, как только первые сомнения в верности жены пустили корни и дали небольшие всходы.
У него и без того было множество проблем, и было бы очень хорошо не думать на эту тему нисколько. Тем более, что Жора считал себя тем, кто стоит над подобными каверзами. Он полагал, что его положение, та материальная независимость и обеспеченность, которых он достиг прежде, чем женился, должны оградить его полностью от подозрений и ревности, которые испортили жизнь стольким людям.
Кроме того, он доверял Веронике. Она была из довольно бедной семьи, и в благодарность ему должна была беречься от необдуманных поступков, - так казалось Жоре.
Во время медовонго месяца он был почти постоянно вместе с ней. Вокруг них всегда крутилось столько друзей и приятелей, сколько было вполне достаточно, чтобы не скучать. Но с переездом в Москву всё изменилось. Здесь его ждала опасная и серьёзная работа, если так только можно было назвать ту авантюру, которую пришлось затеять, чтобы вернуть утраченное состояние.
Гладышева он взял с собой на всякий случай, сам толком не зная зачем. Этот безобидный, беззлобный. Инфантильный мальчик из его кампании создавал впечатление вполен лояльного человека. Несколько раз имея с ним дело и общаясь постоянно на всяческие отвлечённые темы, Жора создал себе представление, что он не способен не только нанести кому-нибудь обиду, но и защитить самого себя, как следует.
Говоря более прямолинейно, всегда щедрый на растраты Бегемот на этот раз продешевил. Ему теперь не хватало смелости признаться самому себе в том, что гладышев, этот тихоня и мечтатель, этот человек не от мира сего, взят им в Москву в качестве телохранителя, соглядатая и товарища по времяпрепровождению для Вероники. Ему хотелось, чтобы Гладышев выглядел в его глазах, как придворный философ, которого он таскает за собой то ли от того, что некуда девать деньги, то ли от скуки, то ли от тщеславия, и потому сам не заметил того, что в Москву приехал совсем неподготовленный для серьёзной бборьбы со столичными воротилами, к которым вели ниточки исчезнувшего богатства.
Но мало-помалу здесь стало что-то проясняться и налаживаться. Связи со своими не терял и, когда почувствовал, что стало совсем тяжело, вызвал на подмогу нескольких своих людей. Они прикатили в его чёрном "Мерседесе", которого также не хватало ему в последнее время, и он целиком ушёл в "работу", забыв обо всём на свете, в том числе и о Веронике. Это было похоже на азартную игру, где на карту поставлены не только миллионы, но и жизни людей, в том числе и его собственная. Он прекрасно понимал это, и потому, чтобы не выказать противнику слабое звено, местопребывания Вероники, перселился со своими парнями в другую часть Москвы, оставив присматривать за ней Гладышева. Ему об этом он ничего не сказал, даже не намекнул, полагая, что Гладышев не оставит его супругу в одиночестве, но и не позволит с ней чего-нибудь более интимного, чем лёгкий флирт и дружеское участие в её проказах и похождениях.
Раза два или три после того Жора заезжал к ним в гостиницу. Это было в довольно позднее время, и он надеялся застать Веронику в номере, но который раз жестоко обманывался и уезжал ни с чем. Последний раз Жора поднялся всё-таки на девятый этаж. Ему показалось, что за дверью номера Гладышева звучит приглушённый, сдавленный шепот и даже раздаются осторожные крадущиеся шаги.
В вестибюле администраторша подтвердила, что ключи от обоих номеров забрали, но Жора больше не стал подниматься. Сев за руль "Мерседеса", всю дорогу только и думал о том, чтобы это могло значить.
"Нежели они, сучки, спутались? - Эта мысль больно и глубоко уколола его в сердце. - Я же их поубиваю! Не дай Бог!"
Он прочёл немало книг, связанных с женскими изменами, но если они были для него раньше не более, чем развлечение, то теперь их сюжеты стали приобретать для него более глубокий и трагический смысл.
"К чему же тогда все мои старания?! Зачем я рискую жизнью?! Если окажется, что шлюха, то я этого не перенесу, - думал Жора, не замечая того, что акселератор вжат его ногой до отказа, и машина несётся по ночному проспекту как ветер, обгоняя и проносясь мимо прочих автомобилей стремительной стрелой. - Нет, если я узнаю об этом, то прежде я проучу её. А Гладышев?! Хорошо ещё, если этот растяпа просто откололся и не захотел участвовать в её похолждениях! Пусть тогда считает, что ему повезло. Но если только он с ней спутался, ему не сдобровать!"
От прилива ярости Жора ударил ногй по педали акселератора, но она итак упиралась в полик. Тогда, чтобы как-то сбить стресс и дать разрячдку своим нервам, он нажал на тормоза, чувствуя, как вместе с ними скрипят от кипящей злости его зубы. Мчавшийся сзади "Жигулёнок" едва успел уйти от столкновения, юркнув в соседний ряд.
"Сука!!!" - подумал он, снова дав газу.
В зеркале заднего вида замелькали красно-сине-зелёные мигалки. Видимо, постовой ГАИ не упустил из вида его бешенные выходки. Жоре пришлось уходить от погони.
Заехав в глубину кварталов, он остановился и долго-долго пытался прийти в себя. Сегодняшняя ночь была решающей, и за дело нельзя было братьс в таком виде. Но чёрные мысли никак не шли из головы, и тогда Жора решил заехать куда-нибудь, пропустить грамм двести чего-нибудь крепкого. Время у него ещё было.
Москва, всё-таки. Страшно огромный город. Это настоящие каменные джунгли, в недрах которых не живут даже, а прсмыкаются, копошатся словно черви в огромной помойной куче, миллионы людишек. Заезжие люди в лучшем случае знают лишь центральную часть этого города, да и то лишь те места, где находятся вокзалы, и уж совсем хорошо, если имеют представление, ксак и сколько стоит доехать до нужного аэропорта.
Жора тоже мог бы ппричислить себя к этой кагорте, если бы не наведывался в Москву в своё время несколько чаще, чем они, и не проездом, а для того, чтобы покуралесить здесь несколько деньков. Но и он все же знал этот огрогмный город не настолько хорошо, чтобы сразу же, как только ему захотелось немного развеяться, сообразить, в какую сторону ехать.
Соваться в центр сейчас было небезопасно. Это сулило неприятности, тем более, если гаишники засекли его иногородний номер, который он то ли поленился, то ли просто не захотел менять, полагая, что это лишнее и ему ни к чему. Но сколько он ни силился вспомнить местонахождение какого-нибудь бара или ресторанчика где-нибудь поблизости от себя - это занятие лишь бесполезно поглотило часть того времени, которым он ещё располагал.
Наконец-таки, плюнув на всё и решив: "Будь, что будет!", - он завёл двигатель и тронулся с места. Из ближайшего же телефона-автомата, в котором уцелела ещё и не ьыла срезана трубка, он позвонил в номерк "Фиксе". В трубке послышались слова, которые подсказали ему, что Лёва-Зуб слегка пьян. В телефон были слышны доносящиеся из глубины комнаты выкрики и женские визги. Жора прикинул. Кто там сейчас может веслиться: Гвоздев, который приехал по его вызовуяя, Витя-"Шланг", Лёвин дружок, который вовсе не нужен был ему в Москве, да и не только в Москве, но которого притащил за собой идиот "Фикса", Анжела, также Фиксина идея, которую он привёз, видимо, в качестве "выездной скретарши". Однако женских голосов доносилось явно больше одного.
"Неплохо резвяться ребятки! - с неожиданным озлоблнием подумал Жора. - Приедем домой - надобудет обломать немного "Фиксе" рога, а то он чересчур стал задаваться, скотина! Уже считает, наверное, себя на короткой ноге со мной, сопляк! Ну, ничего!.."
"Алло! - прорычал он в трубку львиным басом, голос Фиксы" при этом тут же растворился, исчез, затих где-то на другом конце провода, и от т ого звуки бедлама в его номере стали слышны ещё отчётливее. - Вы что там, падла, совсем обнаглели!"
-Лёва, - уже более спокойно продолжил Жора, ему было приятно, что "Фикса" его всё-таки ещё боится. - Ты что, устроил пьянку? Да?!
-Да нет, Жора, нет! Мы так просто, с девчонками сидим, - стал испуганно оправдываться тот.
-С девчонками, значит, - кивнул головой Жора: "Эх, жалко, что я сейчас не вижу твоей наглой рожи, а то бы я не удержался, чтобы пару раз двинуть по ней!"
Вместо этого он с чувством врезал кулаком в жестяную стенку телефонной будки:
-Что тат у тебя падает? - с фальшивой озабоченностью, через которую просачивались нотки трепетного страха, поинт ересовался "Фикса".
-У меня здесь всё нормально! А вот ты, я слышу, немного пьян. Не так ли?
"Фикса" хотел что-то забормотать в своё оправдание, но он не дал ему и рта раскрыть:
-Я же предупреждал тебя, скотина, чтобы ты и капли в рот не брал без моего разрешения! Мы же сюда не балду бить приехали! Ты понимаешь это, осёл?! Ты понимаешь, что мы здесь на разборках?!
"Фикса" что-то заблеял невразумительное, и Жоре стало ясно, что до этого болвана если что-то и дойдёт, то слишком поздно.
"Кого я взял себе в помощники?! С кем приходиться работать!" - Жора больно прикусил себя за палец. Горечь, саднившая его сердце, стала перерастать в боль.
-В общем так, урод. Даю тебе полчаса времени, чтобы ты привёл себя и всех остальных в чувства, собрал причиндалы и сидел в "Старом Арбате" со всеми вместе где-нибудь за угловым столиком. И чтобы были все как стёклышко.
Жора бросил, с силой опустил трубку на рычаг аппарата. Телефон обиженно загудел металлом в тишине погруженного в темноту и спячку двора. Он вышел из будки и огладел редкие светлые окна, за которыми ещё была жизнь. "По норам попрятались, свиньи, - подумал Бегемот, садясь в машину. - Ну, ничего. Оно так даже и лучше. Главное, чтобы всё удалось, и хватит с меня этой чёртовой Москвы. Здесь мне что-то явно не везёт".
Едв он подумал об этом, как предстоящее целиком завладело уже им. Волнение, сомнения, даже страх, - вот что теперь он испытывал. Даже те чувства, что захлёстывали его сердце несколько минут назад, не могли сравниться с этим. Впереди не было ничего, кроме риска. Конечно же, ему было оправдание: во что бы то ни стало вернуть утраченное, - но даже оно не могло ничего гарантировать.
Он взялся за ту игру, где проиграть можно жизнь, и приступил уже к самой решающей её части. Отступать назад было некуда, иначе нарушалась сама логика всей предыдущей жизни: он становился бы тогда просто никем, что ьыло для него равнозначно смертти. И сзади, и впереди была смерть, пусть разнородная, но всё-таки равнозначная. Сзади была смерть через позор, впереди - через риск, и первой он предпочитал вторую, ибо прежде, чем принять первую, он должен был бы стереть ещё и плевки в свой адрес, а вторая сулила лишь пулю.
Жора вырулил на проспект и, уже не спеша, повёл машину к центру Москвы. "И, всё-таки, это очень большой город - Москва", - подумалось ему почему-то, и оне передёрнул плечами точно от озноба.
У дверей "Старого Арбата" его встретил швейцар, преградивший дорогу:
-Извините, но мест у нас, к сожалению, уже нет, два и закрываться мы будем очень скоро.
В другой бы раз Жора сунул в его карман несколько купюр, и это сработало бы безотказно, но теперь у него было не то настроение, чтобы подмазывать какому-т о швейцару. Он чувствовал себя верхом на коне, несущемся во весь опор к краю пропасти. Он ещё не мог знать, удасться ли перепрыгнуть через эту пропасть, но готов был, если не удасться, утащить за собой в эту пропасть как можно больше народу. И потому он полез во внутренний карман своего костюма, где была пристёгнута кобура.
Швейцар ожидал, видимо, увидеть корочку какого-нибудь удостоверения, но вместо этого перед его лицом возникло дуло пистолета, в упор посмотревшее на него своим бездонным глазом.
-Дядя, я тебя сейчас же здесь положу и пройду дальше!
Рука швейцара, преграждавшая путь, ослабела и упала вовсе. Пройдя в холл, Жора убрал пистолет обратно и предупредил его:
-Не вздумай вызвть ментов! В зале мои ребята, и, если не я, то они завалят тебя в два счёта: только рыпнись!
С этими словами он прошёл к гардеробу, сдал пальто и поднялся в зал.
"Фикса" и компания уже си дели здесь в полном составе. Они занимали столик на четверых. Жора зыркнул на стол. Там стояла бутылка водки, какое-то вино. Однако, хотя бутылки и были откупорены, стаканы были ещё сухи.
Жора приблизился к столику. "Фикса" заметил его ёще при входе и провожал глазами через весь зал, потом нагнулся ближе к столу, что-то шепнул , и Анжелла встала и уступила ему место.
-Спасибо, детка, - бросил он ей, слегка улыбнувшись, полез за бумажником, отсчитал деньги. - Вот тебе на тачку, и может отправляться в номера: у нас сегодня будет жутко трудная ночка.
Он окинул взглядом всех присутствующих и снова обратился к Анжелле, которая уже успела скорчить кислую гримасу:
-Впрочем, можешь забрать с собой и Витю, - Жора скосил глаз на "Стропилу". - "Шланг", ты мне не нужен. Проводи даму в гостиницу.
Витя стал медленно подниматься, но "Фикса" остановил его, положив свою руку поверх его.
Жора не принял этого молчаливого протеста, тем более, что был чрезвычайно зол на Лёву.
-"Шланг", я сказал, что ты мне не нужен.
"Фикса" сжал Витину руку, лежавшую на столе так, что у самого побелели костяшки на пальцах. "Стропила" так и застыл, полупривстав.
-Лёва, - обратился Жора к "Фиксе", - пусть он уходит. Не надо привлекать внимание публики, слышишь?!
"Фикса" медлил, не желая уступать. Костяшки его пальцев белели всё сильнее, и Витино лицо исказилось от боли.
Жора хотел сказать: "Я сейчас буду стрелять!" - но передумал: неизвестно, что могло бы случиться дальше, но в любом случае это означало конец задуманному - у "Фиксы" где-то были припрятаны три малогабаритных "Узи" - однако уступать "Фиксе" он вовсе не собирался: тот гнул своё, чтобы ему сошло с рук его сегодняшнее отвратительное поведение. Он откинулся на спирнку стула и с минуту молчал, наблюдая, как Витя приземлился на своё прежнее место, потом снова подался к нему и обратился к нему:
-"Стропила", там ведь будут стрелять - ты хоть это понимаешь? Лёва хочет, чтобы ты пошёл под пули рядом с ним, но ты смотри, ты ведь у нас длинный, тебя первого зацепят. К тому же я знаю, что ты не любишь таких мероприятий, где стреляют! А если ты поедешь с нами, то я дам тебе автомат и, если придётся, заставлю стрелять. Ты это понимаешь?
Было видно, как Витя побледнел. Он дёрнулся, пытаясь вырвать свою руку у "Фиксы", но тот уцепился за неё крепко, как рак.
-Лёва, отпусти его, - попросил Жора. - Видишь: он не хочет ехать с нами.
-Не хочешь, Витя? - спросил "Фикса", желая убедиться, что проиграл этот поединок.
Витя понуро замотал головой.
-Ну, и иди отсюда, "Шланг"! - он отпустил его руку.
Витя встал и пошёл с Анжеллой к выходу.
-Я тебе это запомню! - процедил сквозь зубы "Фикса".
Жора принял это на свой адрес, хотя и понимал, что слова эти обращены не к нему. Однако в этой ситуации требовалось, просто необходимо было показать себя глупее, чем был на самом деле.
-Это я тебе запомню! - поднял он вверх указательный палец. - Если мы останемся живы после сегодняшнего, то учти, что у меня к тебе очень большие претензии.
-А почему это мы не должны остаться живы? - осведомился "Фикса". Видно было, что он всё ещё навеселе.
-Да потому, кретин, что ты напился!
-Я немножко! Для храбрости.
-А я считаю, что достаточно для того, чтобы в нужный момент не успеть нажать на курок или промахнуться.
-Да ну-у, - потянул "Фикса".
-Ладно, мне пьяные разборки с тобой надоели! - отрезал Жора. - ерез пару часов станет ясно: "ну" или "не ну". "Ржавый" тоже пьян! - он перевёл палец на Петра Гвоздева. Тот, молча слушавший их перепалку, только и смог улыбнуться в ответ.
-Всё ясно! Этот тоже нажрался! - Заключил Жора. - Ну, что, мне с вами, дураками, делать? Если бы можно было перенести всё на другой день! Но "качели" сегодня, и нам надо там быть. Ну, сучки, пеняйте на себя! Кстати, где оружие?
-На месте! - пьяным жестом успокоил его "Фикса".
-Где именно?
"Фикса" наклонился и похлопал по сумке, лежавшей у его ног. В ней что-то звякнуло металлом.
-Хорошо, - в первый раз удовлетворённо кивнул головой Жора. - Тогда наливай по пятьдесят, и уходим.
"Фикса" разлил водку по рюмкам.
-Ну, - поднял свою стопку Жора, - чтоб нам всё удалось. Помните: своё добро выручаем.
Они чокнулись, опрокинули рюмки, поморщившись каждый на свой манер, закусили.
-Всё, пошли, - скомандовал Жора.
Он снова ощутил этот стремительный бег времени, несшего его навстречу разверзшейся пропасти.
Втроём они вышли из зала, спустились вниз, к гардеробу. Одеваясь, "Фикса" попытался засунуть недопитую бутылку водки во внутренний карман своей кожанной куртки, но Жора отобрал у него бутылку, хотел разбить, но потом отдал гардеробщице.
-В другой раз я и сам не дурак погулять и выпить - ты же знаешь, Лёва. Но только в другой раз. Если всё будет здорово, я обещаю тебе: мы напьёмся с тобой, как свиньи - так что, не обижайся.
Выходя из ресторана, Жора пригрозил пальцем седовласому швейцару, с которым пришлось повздорить:
-Смотри у меня, дед. В следующий раз прищурься получше, когда будешь меня останавливать.
Швейцар проводил его широко открытыми от испуга глазами: такой птицы он прежде, видимо, здесь не видывал.
-Так, живо в машину! - скомандовал своим Жора. - У нас уже очень мало времени.
-А где будут "качели"? - поинтересовался "Фикса".
-Где - это не проблема, - ответил Жора. - А вот как туда войти с нашим барахлом - это вот да. Ладно, поехали, по дороге, быть может, что-нибудь придумаю.
Спустя полчаса онизгнали "Мерседес" на охраняемую парковочную стоянку, каких в москве развелось сотни, если не тысячи.
-Вот это специальная "качельная" стоянка, - сообщил своим спутникам Жора, - выключив зажигание. Здесь сторожем работает свой человек, который не выпустит отсюда ни одну машину без разрешения Бонди Бома.
-А как же он узнает, какую машину нужно задержать? - удивился "Фикса".
-Чудеса техники. Разве мало придумано телефонов, радиопередатчиков, селекторов? А там - чёрт его знает как. Нам от этого не легче.
-Зачем же мы тогда сюда приехали? - в первый раз подал голос "Ржавый", молчавший всю дорогу.
-Без этого туда вообще не сунешься. Мы сейчас выйдем из машины, и сторож тут же после нашего ухода сообщит своему шефу, какая машина приехала, и сколько в ней человек.
-А зачем это?
-А затем, что своих людей на "качели" приводить запрещено. Бонди Бом знает сколько с кем приедет людей . и если их окажется больше, то ребяток встретят не с добром: интересы безопасности. Там разбираться долго не станут, кого привезли изачем.
-А как же мы? - удивился "Фикса".
-Я сказал Бонди, что приведу с собой двоих новых, представлю их на качелях, потому что меня, по всей видимости, лишат всего, как нарушителя закона. Он согласился. Тем более, что о вас кое-что знают.
-И что мы будем там делать? - спросил Фикса.
-Слушать. Слушать, пока я не подам сигнал.
-Какой?
Жорак пронзительно свистнул:
-Если я сделаю так - значит начинаете крошить всех в капусту, а до того момента ведите себя очень спокойно, иначе нас расколят.
"Фикса" схватился за голову, словно пытаясь раздавить её руками:
-Вот это дела! Это ж в какую истоорию мы вляпались! Это что ж будет-то!
-Не ной! - прикрикнул на него Жора. - Я представляю, если бы напросился с нами твой "Шланг". Он бы вообще сопли распустил.
-Ну ладно, ладно! - ответил "Фикса", потом покачал головой. - И всё-таки, я чувствую, что будет что-то страшное. Это же начнётся настоящая война. Ты представляешь себе, Жора это ж в Москву потом и не сунься. Да что там в Москву! Они к нам на разборки пожалуют.
-Это мы ещё увидим! Нам сегодня жывыми надо будет уйти - вот что сейчас главное, вот о чём надо будет думать. Может быть, стрелять ещё и не придётся: я же не знаю, зачем меня сюда позвали и что там решат. Только в том случае, если меня решат прикончить, вот тогда, только тогда заговорят наши маленькие друзья. Кстати. Надо подумать, как нам их пронести с собой: ведь, наверняка, будут обыскивать. Куда их спрятать? Как ты думаешь, Лёва?
-Отстань от меня! Я, вообще, ничего не знаю! - вспылил "Фикса". - У меня такое впечатление, что меня заставляют расхлёбывать чужую кашу!
-Вот ты как заговорил! - рипщурился Жора. - По-паскудному! Смотри, зараза, я буду иметь это в виду и, если ничего особенного не произойдёт у меня, то нечто особенное случиться с тобой.
Лицо "Фиксы" наполнилось кровью от гнева и возмущения. Он подался вперёд и хотел то ли сказать что-то, то ли что-то сделать, но в эту минуту с трёх сторон почти вплотную к "Мерседесу" подрулили "Волги"-такси. Из одного автомобиля вылез водитель и подошёл к сидевшему за рулём Жоре, наклонился и произнёс, цедя сквозь зубы: