Халов Андрей Владимирович : другие произведения.

Сын Неба, ред. 2014

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

А. Толстой

СЫН НЕБА

Фанатстический роман

0x01 graphic

  
   No 2013 - Халов Андрей
   All rights reserved. No part of this publication may be reproduced or transmitted in any form or by any means electronic or mechanical, including photocopy, recording, or any information storage and retrieval system, without permission in writing from both the copyright owner and the publisher.
   Requests for permission to make copies of any part of this work should be e-mailed to: altaspera@gmail.com
  
  

В тексте сохранены авторские орфография и пунктуация.

  
  

Published in Canada by Altaspera Publishing & Literary Agency Inc.

  
  
   Об авторе.

Халов Андрей Владимирович (по просьбе и при духовном участии А. Толстого)

   О книге.
   Этот фантастический роман - продолжение фантастического романа Алексея Толстого "Аэлита", написанный по наитию, которое автор считает творческим руководством и участием создателя "Аэлиты".
  
  
  

Надежда

   Как в тумане вставало в памяти прошлое.
   Временами Лосю казалось, что ничего и не было. Ничего. Ни полёта на Марс, ни марсиан, ни космического странствия, ни её, Аэлиты. Всё было сном.
   Сон прошлого.
   От неё не осталось ничего осязаемого. Только образ.
   Со дня его возвращения на Землю прошло довольно много времени. Сначала он считал дни, потом недели, затем месяцы. Но всё кануло в лету. Надежда на новый полёт, ещё теплившаяся в нём, постепенно угасала. И лишь энтузиазм Гусева, кипевший в этом человеке негаснущим пламенем, взбадривал его при встречах, которые, впрочем, становились всё реже.
   Ему удалось создать машины, подобные тем, на которых летали марсиане. Их изготовили в трёх бесполезных экземплярах. В условиях земного притяжения они вряд ли смогли бы подняться в воздух так же, как делали это на Марсе. К тому же без мощных полюсных станций, строительство которых по многим причинам не представлялось возможным, они практически были непригодны ни для чего на Земле.
   Построив три машины, Лось забросил эту затею и впал в уныние от сознания полной беспомощности и бесполезности своего опыта.
   Что дал человечеству этот полёт на Марс кроме недолгой, но бурной шумихи в прессе? Ничего. А ему?..
   И лишь одно воспоминание согревало его сердце. Имя ему было Аэлита.

***

   Меж тем Гусев продолжал бурную деятельность. Его "Ограниченное Капиталом Акционерное Общество для Переброски Воинской Части на Планету Марс в Целях Спасения Остатков его Трудового Населения" изыскивало всё новые варианты осуществления помощи марсианам. Он как-то даже не задумывался над тем, что произошло там, на Марсе, со времени их отступления. Необузданная решимость и страсть вернуться на Марс заставляли его развивать на Земле бурную деятельность.
   Однако и он замечал, что интерес к марсианской теме угасает очень быстро. Гусев прилагал отчаянные волевые усилия, чтобы оживить его, и эта борьба, хотя и не давала больших результатов, всё же была той стихией, в которой он привык жить, как рыба в воде. Он воевал с бюрократами, добиваясь денег на постройку нового междупланетного аппарата, как прежде с врагом на бесчисленных фронтах. Бюрократы боялись его, но денег не давали, а лишь по возможности избегали встреч с ним. Но Гусев находил их снова и снова и тормошил, размахивая кулаками, как шашкой в бою.
   Это занятие отнимало у него уйму времени, и он всё как-то реже и реже видел Лося. Правда, однажды Гусев вдруг забеспокоился и разыскал инженера в его одинокой и неустроенной квартире.
   - Ну, что там ещё? - раздался за дверью усталый голос.
   Это был Лось. Он открыл дверь, удивился появлению Гусева. С тех пор, как они вернулись с Марса, судьба ни разу не заносила Гусева в его одинокое жилище.
   - Это я, Мстислав Сергеевич! - Гусев бесцеремонно ввалился в небольшую комнатку, осмотрел её скудное убранство, состоявшее из книжной полки, стола, табурета и железной кровати. - Не ждали?
   - Не ждал, - признался Лось.
   - Скучаете, Мстислав Сергеевич?
   - Скучаю.
   - А чего?
   - Да так....
   - Да, понимаю вас, Мстислав Сергеевич. Время идёт, надо что-то предпринимать....
   - Бросьте вы! Я оставил уже эту затею. Ни к чему она!..
   - Как это, ни к чему?! - удивился Гусев. - Я вот, Мстислав Сергеевич, только и делаю, что живу этой мечтой. И не только живу, а борюсь за неё! Счастье, ведь, в борьбе!.. Так что, не опускайте руки.... Признайтесь честно, неужто не хотите лететь на Марс?!
   - Хочу, - немного помедлив, сознался Лось. Он вдруг, в самом деле, ощутил в себе желание полететь снова. Серая скука последних лет жизни добивала его, и он вдруг поймал себя на этой яркой мысли. - Хочу, но боюсь.... Боюсь, что там уже всё не так....
   - Да-а-а! - Гусев догадывался, что имеет в виду Лось. - Да вы не бойтесь, Мстислав Сергеевич, как бы там ни было, лететь надо, и мы полетим!
   - Вы думаете? - Лось почувствовал, как надежда, почти угасшая в нём, словно уголёк давно забытого костра, разгорается с новой силой, и теперь вдруг на этот вопрос сам себе дал ответ. - А ведь полетим, Алексей Иванович, ей богу, полетим!..
   - Конечно! - поддержал его воодушевление Гусев, искренне обрадовавшийся энтузиазму, загоревшемуся вновь в глазах его старого товарища. Этого огонька он не видел уже давно, с тех самых пор, как они вернулись на Землю. И от того сам укрепился в вере. - Конечно, полетим, Мстислав Сергеевич! Дайте только срок!

***

   С той поры надежда вновь воспряла в Лосе в полном цветенье. "Где ты, Сын Неба? - этот вопрос вновь, всё чаще стал всплывать в его сознании, и он шептал, будто отвечая. - Я здесь, я здесь, любовь моя! Я скоро прилечу и увижу тебя, Аэлита! Мы встретимся вновь и будем вместе навсегда. Уже ничто не сможет разлучить нас!"
   Как он мог позволить себе забыть о ней? Какое имел право похоронить в себе надежду вернуться?! Но теперь его уже ничто не остановит! Он вернётся на Марс во что бы то ни стало, вернётся, чтобы найти её!.. Да, он вернётся!

***

   Жизнь Лося потекла веселее, оживлённая сладостным ожиданием отлёта. Надежда взбодрила его, сбросила с плеч груз прожитых лет. Он словно помолодел, стал более общительным.
   Гусев теперь часто навещал его, подбадривая и всячески лелея его мечту. Его отвага и смелость вдохновляли и укрепляли веру Лося в осуществление нового полёта. Гусев рассказывал, как обстоят дела, и что он предпринимает, чтобы организовать постройку нового междупланетного аппарата. Трудностей много, но он добьётся своего! Он не может бросить в беде несчастных несознательных марсиан, не умеющих постоять за себя перед горсткой поработителей. Они обязательно полетят и помогут им!

***

   Однажды он пришёл и сказал:
   - Ну, всё, Мстислав Сергеевич, кажись, удалось. Завтра еду в Москву подписывать бумаги. Год-два и полетим!..
   - Год-два?! - с досадой изумился Лось.
   - Да!.. Ну, можа, и раньше!.. Всё стало сложнее. Бюрократов развелось, как крыс после урожая. Но самое главное сделано! Теперь уж точно полетим!
   С этими словами Гусев уехал в Москву.

Странный визит

   Лось простыл и лежал дома.
   Гусева не было давно уже. Прошла неделя или две, как он укатил в Москву подписывать бумаги. Но Лось терпеливо ждал его возвращения.
   Был уже вечер, как вдруг в дверь постучали.
   Обрадованный, забыв про свою простуду, Лось подскочил к двери и распахнул её в надежде увидеть бодрые усы Гусева и услышать долгожданную новость.
   За дверью стоял Скайльс.
   Лось опешил. Его-то он никак не ожидал увидеть на пороге своей квартиры.
   - Здравствуйте! - не к месту весело улыбнулся Скайльс, как будто они расстались только вчера. - Не ожидали меня увидеть?
   - Нет, если честно, - Лось сконфузился, но пригласил гостя. - Проходите, прошу....
   Он пустил посетителя в квартиру.
   Скайльс обошёл комнату, поцокал языком, оглядывая её убогое, аскетичное, почти спартанское убранство.
   - Один живёте? - поинтересовался он у Лося.
   - Один, - ответил инженер всё также смущённо.
   Скайльс присел на одинокий табурет.
   Лось плюхнулся на кровать, едва не повалившись, вдруг вспомнив о своей простуде и почувствовав вновь подступившее недомогание.
   - Чем обязан?
   - Вы, никак, болеете? - поинтересовался Скайльс вместо ответа, огладывая склянки с лекарствами, стоявшие на грубой поверхности старого дубового стола.
   - Болею, - кивнул головой Лось.
   - А я к вам по делу.... Если вас не затруднит, могли бы вы уделить мне минут двадцать внимания?
   - Говорите, - произнёс Лось, чувствуя некий подвох в происходящем.
   - Видите ли, вы знаете, что я журналист, - начал издалека его незваный гость. - Мне были очень интересны и даже полезны ваши рассказы о Марсе....
   - Но я уже рассказал всё, что мог, - пожал плечами Лось.
   - Я знаю, - согласился Скайльс. - Но этого мало. Хотелось бы более полных впечатлений от увиденного. Это ведь сногсшибательное происшествие - полёт на Марс. К тому же, вы открыли там жизнь близкую по форме к земной. Всё это очень интересно....
   Скайльс замолчал, видимо не зная, как продолжить начатый разговор.
   - Что вас интересует? - Лось решил поддержать беседу.
   Ясно было, что просто так Скайльс бы не пришёл.
   - Меня интересует новый полёт на Марс, - выдавил, наконец, из себя Скайльс. Видимо, последняя фраза далась ему с трудом.
   - Нет, пока ничего не предвидится, - покачал головой Лось.
   Скайльс нервно усмехнулся, встал, прошёлся по комнате и снова присел на табурет.
   - Видите ли, я знаю о попытках Гусева организовать новый полёт на Марс, - снова завёл он разговор. - Но, понимаете, в связи с теми трудностями, которые испытывает ваша страна в настоящее время, он недалеко продвинулся. Могут пройти годы, прежде чем задуманное им осуществиться. У вашей республики сейчас хватает забот на земле. Так что ей не до какого-то там Марса и проблем с междупланетными перелётами. Что ни говорите, а удовольствие это не дешёвое!..
   - Моя республика, - кашлянул Лось, - и прежде не испытывала особого достатка в средствах, однако....
   - Однако революционный задор, горячка, испытанная всеми после переворота, дали о себе знать. Но теперь у вас другие времена: на развалинах, что остались от прошлого, вы строите будущее. Для этого нужны деньги, которых у вашей республики нет. Так что, смею вас заверить, Гусев вернётся из Москвы ни с чем. Он хороший человек. Но на одном энтузиазме далеко не уедешь, хотя с его характером можно горы свернуть.
   Скайльс замолчал. Возникла неловкая пауза. Лось пытался сообразить, к чему клонит его собеседник, но так ничего путного придумать и не смог.
   - Вы меня хотите расстроить? - спросил он, наконец, у Скайльса.
   - Вовсе нет, - замахал руками американец. - Поверьте мне, я ваш друг. Неужели вы думаете, что я преодолел такое расстояние только для того, чтобы сидеть теперь перед вами и пытаться испортить вам настроение?
   - Чего же вы добиваетесь своим визитом? - изумился Лось.
   Американец немного помолчал, загадочно улыбаясь, и, пристально глядя на собеседника, наконец, спросил:
   - Вы ведь хотите лететь на Марс снова?
   - Хочу ли я?! - Лось не смог сдержать порыва своего жгучего желания. - Конечно, да!
   - Ну, вот, поэтому я здесь! - развёл Скайльс руками. - И я предлагаю вам сделать это снова!
   Он вкратце поведал Лосю о том, что в Америке одна небольшая, но очень влиятельная группа людей близких к правительству и финансовым кругам заинтересовалась Марсом. Они профинансируют отправку экспедиции, если Лось даст своё согласие начать с ними работу. И если Лось пожелает, то может снова отправиться на Марс на одном из межпланетных кораблей.
   - На одном из кораблей?! - удивился, мечтательно растянув фразу, Лось.
   - Да! - подтвердил Скайльс. - Представьте себе, на одном из кораблей! Одновременно к Марсу устремятся несколько междупланетных аппаратов!
   - Но зачем? - ещё больше удивился Лось.
   Скайльс замялся.
   - Видите ли, мы, американцы, - народ практичный. Сами понимаете, что всё это не ради спортивного интереса делается. Вы нашли на Марсе нечто, что стало необходимо нашей стране. И даже, если бы там не осталось никакой жизни, мы всё равно просили бы вас помочь нам осуществить новый полёт на эту планету....
   - Так вас интересуют не марсиане? - разочарованно изумился Лось.
   Вопрос его прозвучал как отказ, и Скайльс пожалел, что произнёс последние слова.
   "Непостижимая русская душа!" - подумал про себя Арчибальд.
   - Видите ли, - продолжил он снова, - это очень хорошо, что вы нашли там жизнь. И даже если бы вы её и не нашли, всё равно ваш полёт был бы просто замечательным. Но ведь вы нашли её....
   - И что же? - Лось насупился.
   - Вы нашли форму жизни более древнюю и организованную, чем существующая на Земле, с более древней историей....
   От волнения Лось стал набивать табаком трубку. Он не мог понять, что американцы хотят найти на Марсе.
   Скайльс, видя его волнение, теперь искал такой подход к Лосю, чтобы тот вдруг не отказал. Без согласия этого инженера журналисту просто нельзя было возвращаться в Америку....
   Он тоже закурил.
   - Вы нашли там историю, не так ли мистер Лось?..
   - Какую историю?
   - Историю Земли! Если помните, вы рассказывали о переселенцах с Земли, прилетевших на Марс много тысячелетий назад.
   - Да, да! - согласился Лось. - Потомки цивилизации с погибшей Атлантиды!..
   - Вот именно! - кивнул головой Скайльс. - Погибшая цивилизация.... Её существование до сих пор под вопросом для нас, жителей Земли. И вдруг вы находите отголосок её истории на далёком Марсе. Это необычайное, фантастическое открытие! Не менее фантастическое, чем сам перелёт в межзвёздном пространстве.
   - И что же?
   - Так вот! Люди, по поручению коих я приехал к вам, хотят восполнить этот пробел в истории Земли. А поскольку доказательств существования Атлантиды на нашей планете не осталось, за ними придётся лететь на Марс. Вы представляете, какой переворот в науке об истории человечества произведёт эта экспедиция?!
   - Представляю, - неуверенно согласился Лось.
   - Огромный пласт знаний об исчезнувшей цивилизации вновь станет достоянием человечества! И, воспользовавшись его плодами, оно шагнёт далеко вперёд по пути прогресса! Люди забудут, что такое голод, станут более счастливыми.... В конце концов, не это ли тот золотой век, о котором так мечтают в вашей стране?!
   - Вот именно, в нашей! - сделал жест укора указательным пальцем Лось. - В нашей, но не в вашей! Мы хотим избавить человечество от эксплуатации и порабощения, а вы.... В основе вашей идеологии лежит порабощение одних людей другими....
   - Бросьте вы, мистер Лось! - отмахнулся от его слов Скайльс так, словно бы вокруг него кружила назойливая муха. - Какое может быть порабощение, если мы привезём с Марса секрет рога изобилия?! Неужели вы думаете, что после этого возможна будет какая-то эксплуатация?!..
   - Ну, уж вы-то найдёте, как это сделать! - перебил его инженер.
   Скайльс понял: разговор зашёл в тупик.
   - Хорошо! - хлопнул он руками по коленям. - Я оставляю вас с вашими сомнениями... до завтра. Завтра зайду к вам ещё раз. Договорились?
   - Договорились, - согласился Лось.
   Вдруг он осознал, что, в самом деле, это реальный и, возможно, единственный шанс вернуться на Марс, увидеть Аэлиту, быть снова с ней вместе....
   Мечты закружили голову инженера своей захватывающей перспективой! Между туманными обещаниями Гусева и конкретным предложением Скайльса лежала целая пропасть. В первом случае он, да и Гусев, были заложниками чужой прихоти, а здесь... здесь всё зависело только от его согласия!..
   - Завтра я дам вам свой ответ! - пообещал инженер, провожая Скайльса за порог.
   - Надеюсь, он будет положительным, - вкрадчиво улыбнулся американец.

***

   Лось остался один.
   Вечер был наполнен тяжёлыми раздумьями. Извечный русский вопрос "Что делать?" мучил его до глубокой ночи....
   В полночь в дверь кто-то снова постучал.
   Это был Гусев. Весь промокший от дождя, злой, он, как медведь, ввалился в квартиру Лося.
   - Плохие новости! - сообщил он с порога.
   Гусев был ужасно расстроен.
   Бумаги так и не подписали, и ему пришлось возвращаться в Петроград ни с чем.
   - Но ничего, ничего! - подбадривал он себя и Лося. - Вот увидите, я добьюсь от них!.. Вот увидите, мы полетим, Мстислав Сергеевич!..
   Гусев ушёл.
   Лось так ничего и не сказал ему о визите Скайльса и его предложении. Почему? Он и сам не знал.
   Остаток ночи прошёл в тяжёлых раздумьях. Однако утром Лось вдруг ясно осознал, что надежда его, которую снова нечаянно разжёг в нём Гусев, превратилась теперь в неотступную мечту. А мечта эта вплотную приблизилась к реальности лишь теперь, когда на пороге его дома возник Скайльс....
   На следующий день он с нетерпением ждал прихода журналиста. Решение уже созрело у него в голове.
   "Прочь с Земли! Навстречу Марсу! Навстречу Аэлите!" - возбуждённо думал Лось, как будто, дав согласие, он завтра же оказался бы на той планете.
   От ощущения близости грандиозного поворота судьбы хворь вдруг прошла, и остаток дня он провел, непрерывно дымя трубкой и меря шагами комнату, словно тюремную камеру.
   "Вперёд, вперёд!" - пело песню его сердце, окрылённое близким осуществлением мечты.

Лось едет в Америку

   Когда в дверь квартиры раздался осторожный стук, Лось сразу же понял, - это Скайльс. Инженер обрадовался этому вкрадчивому стуку и стремглав бросился к двери.
   Скайльс пришёл в то же самое время, что и вчера. Выражение лица корреспондента было напряжённым.
   Всю бессонную ночь Скайльс провёл в раздумьях. Ему очень хотелось получить согласие Лося. Следующий день был решающий для его авантюрного плана. От ответа инженера зависело многое в жизни американца. Только Скайльс знал, что играет ва-банк с идеей полёта на Марс: возвратись он с согласием Лося сотрудничать - и ему было бы обеспечено и богатство, и почитание, получи он отказ - имя его забыли бы даже в редакциях провинциальных газет и журналов. Мысли об этом не давали ему заснуть всю ночь.

***

   А случилось всё вот как.
   После возвращения Лося и Гусева с Марса, Скайльс имея с ними давнее условие, опубликовал серию замечательных статей, которые прославили его имя на всю Америку, а затем и на весь мир. К тому же Скайльс не преминул в своих описаниях похвастаться близким знакомством с инженером Лосем ещё до его отлёта на Марс.
   Статьи Скайльса имели большой резонанс в умах общественности. Он долго пребывал на гребне волны успеха и купался в лучах славы и роскоши. На всех приёмах его ожидали королевские почести. Он сопровождал Лося и Гусева во всех турне по миру и присутствовал на каждом их выступлении. Временами от такого бешеного успеха Скайльс ощущал даже ни с чем несравнимую эйфорию. Порой казалось ему, будто сам он летал на Марс и был одним из героев покорения неизведанных и недоступных миров.
   Однако вскоре ажиотаж этой темы стал утихать. И чем дальше, тем стремительней угасал интерес к покорителям Марса, а значит, и к статьям Скайльса тоже.
   Слава его вдруг померкла, с неё как с осеннего дерева листья посыпался лоск. Мир был заворожён уже другими новостями. И его гонорары сначала поползли вниз, а затем и вовсе прекратились. И вскоре Скайльс почувствовал, что он никому не нужен. Публика жаждала новых впечатлений, и Марс её уже не интересовал, а Скайльс не мог предложить ей чего-то свеженького, такого же ослепительного, как прежде марсианская тема. Ему нужна была свежая, захватывающая идея.
   Как опытный журналист, Скайльс знал, что в чужие сенсации его никто не пустит. Там и без него было достаточно желающих добиться славы, успеха, признания и богатства. Смешаться же с остальными, ищущими новых будоражащих толпу событий в каких-то неизведанных пределах, - значило начать всё с начала, упасть в толпу неудачников, смешаться с нею. И шанс выкарабкаться оттуда был невелик. А это означало только одно - смерть его блистательной журналистской карьеры.
   Но Скайльс не желал мириться с надвигающимся забвением, ему был нужен новый способ черпать деньги из золотого колодца, который когда-то нашёл он в инженере Лосе и Марсе. Но какой? Ему и самому казалось, что тема эта полностью иссякла, вычерпана им до дна, и Скайльс провёл много томительных месяцев, разъезжая по свету, прожигая когда-то полученные гонорары и ища в их растрате прилив вдохновения, которое позволило бы наполнить этот колодец новой живительной влагой славы, богатства и успеха.
   В конце концов, когда его средства к жизни вдруг оказались на исходе, Скайльс нашёл спасение идеи в неком мистере Крабсе, очень влиятельном финансисте, с которым имел счастье познакомиться в одном из роскошных залов казино Монте-Карло, где проигрывал остатки своего состояния.
   Мистер Крабс сразу же заинтересовался рассказами журналиста о его знакомстве с Лосем, о полёте на Марс, об Атлантиде, об удивительных инопланетных машинах и технологиях. Его прельстило и то, что Скайльс оказался лично знаком с талантливым русским инженером. В конце концов, Крабс пригласил корреспондента заехать к нему на виллу в Лос-Анджелесе и там завершить обсуждение этой темы.
   Воспользовавшись приглашением, Скайльс понял, что Крабса действительно интересует этот инженер Лось, причём, собственной персоной, и неплохо было бы организовать им встречу. В нескольких коротких деловых беседах финансист без намёков дал это понять, и, не долго думая, предприимчивый Скайльс согласился:
   - Мистер Краб, я привезу вам инженера Лося!
   - Замечательно, мистер Скайльс!
   - Но что я с этого буду иметь, мистер Крабс?!
   - О-о-о, мистер Скайльс, я вам неплохо заплачу!
   - Сколько?!
   - Миллион долларов! Вас устроит?!
   - Когда?..
   - Как только у меня будет инженер Лось, его чертежи, расчёты и технологии. Было бы ещё лучше, если бы русский инженер дал согласие совершить новый перелёт на Марс и сам привёз мне оттуда марсианские секреты и знания....
   В конце концов, дельцы договорились до того, что, если Скайльсу удастся не просто привезти инженера Лося в Америку, не просто получить от того чертежи и расчёты, но и уговорить его лететь на Марс, Крабс заплатит ему не один, а целых пять миллионов долларов.
   Подписав соглашение, Скайльс немедленно отправился в Россию, такую чужую и недоступную для иностранцев. "Дикая страна!" - думал он, покупая билет на трансатлантический пароход. От предвкушения того, что снова окажется в промозглом, полупустом и голодном Петрограде с его никудышными гостиницами, его зябко передёрнуло.
   Однако в кармане было почти пусто, и, чтобы заработать, нужно было действовать. Крабс не дал за сделку ни цента задатка, и Скайльс отправлялся в Россию на свой страх и риск.
   Словно одержимый взялся он за сбор информации о Лосе, о Гусеве и попытках русских построить новый междупланетный аппарат. Подплывая к Петрограду, бывший корреспондент знал уже всё о состоянии проекта междупланетного перелёта в России. И это обнадёживало, поскольку Скайльс видел: иначе как, согласившись на предложение Крабса, у Лося возможности полететь на Марс больше не было.
   Однако ожидать от русских можно было чего угодно. Скайльс не раз и сам убеждался, как они непредсказуемы. И инженер Лось мог отказать ему в любой момент без какой-либо видимой причины.
   Но уговорить Лося ехать в Америку был, пожалуй, единственный шанс выкарабкаться из финансовой ямы, и ничего другого, как надеяться изо всех сил, что ему это удастся, не оставалось.
   Когда Скайльс разыскал Лося в его убогой квартирке, в кармане у бывшего знаменитого корреспондента не осталось денег даже на обратный билет до Нью-Йорка.

***

   Ночь тяжёлых раздумий закончилась коротким забытьём. Проснувшись после полудня, Скайльс зарядил револьвер одним патроном, оставив его в номере гостиницы. Так он обозначил решающее значение наступившего вечера: либо завтра он уезжает в Америку вместе с Лосем, либо уже не уедет отсюда никуда.
   Терять ему было нечего.
   Заказав в номер на последние деньги дорогого кофе с коньяком и шоколадом, Скайльс потом зачем-то долго крутился перед зеркалом, но всё-таки, собравшись с духом, вышел и направился на квартиру к инженеру Лосю.

***

   Того он застал в необычайно возбуждённом состоянии.
   От вчерашнего Лося и следа не осталось. Он даже выздоровел! Во всём поведении инженера чувствовалась отчаянная решимость. Однако Скайльс знал, что у русских это может означать как окончательное "да", так и решительное "нет", и потому, обливаясь холодным потом, стоял теперь в трепете перед развилкой судьбы, одна из дорог которой вела к погибели, другая - к славе, богатству и успеху.
   Он пытался вести себя как можно уверенней и спокойней, не выдавать своего волнения, но, честно говоря, был в полной растерянности перед возбуждённым Лосем.
   - Добрый вечер! - с трудом сдерживая волнение, произнёс Скайльс.
   - Здравствуйте! Здравствуйте, Арчибальд! - обрадовано ответил Лось, бросившись к нему, как утопающий к спасательному кругу.
   Скайльс ощутил вдруг полный упадок сил и тяжело плюхнулся на табурет, некоторое время сидел так, но, набрав побольше воздуха, как перед нырком, всё-таки спросил:
   - Итак, каково ваше решение, мистер Лось?
   - Едем!.. Едем! Я согласен! - закричал инженер.
   У Скайльса всё отлегло. Словно тяжёлая ноша упала с его плеч, и в тот же миг он почувствовал, как возвращается к жизни. Силы вдруг наполнили его. Волнение прошло. И, вновь ощущая себя на коне, Скайльс взял себя в руки и заговорил уверенно и смело:
   - Что ж, в таком случае, завтра же отплываем в Америку! Оформим вам выезд на... какую-нибудь научную конференцию!

***

   С утра Скайльс заехал за инженером на машине.
   Теперь он снова чувствовал право без оглядки тратить деньги и уже выписал в представительстве американского банка на своё имя вексель на крупную сумму.
   Оформление заграничной визы на советского подданного Лося грозило затянуться надолго. Но Скайльс с присущей ему пронырливостью, не жалея средств, быстро нашёл общий язык с представителями молодой советской бюрократии, и вскоре всё было готово.
   Тем же вечером с борта парохода, отплывающего в Стокгольм, смотрел он рядом с Лосем на Петроград, удаляющийся в лучах заката.
   По Неве, у самой воды, стелился туман.
   Инженер был счастлив и непрестанно грезил теперь скорым отлётом на Марс. Однако глаза его всё-таки с грустью смотрели на скрывающийся в сумеречной, туманной дали Петроград.
   Скайльс заметил это и подбадривающе хлопнул его по плечу:
   - Скоро будете на Марсе, мистер Лось!
   - Да-да, - рассеянно согласился инженер, думая сейчас о Гусеве: надо было бы как-то предупредить товарища, а то как-то нехорошо получилось. Хотя, - Лось знал это точно, - Гусев вряд ли одобрил бы его решение воспользоваться иностранной помощью в подготовке марсианского перелёта.

***

   Берег Петрограда растаял в сумраке и тумане, окутавшем Балтийское побережье, и теперь, сидя в одноместной каюте первого класса, Лось искал оправдания своему скороспелому решению.
   Аэлита!.. Да, он страстно мечтал быть снова с ней вместе, и лишь потому и стремился на Марс. И не всё ли равно было, кто поможет ему теперь осуществить эту мечту?! Пусть даже Америка! Он же не виноват, что у советской республики на межзвёздный перелёт сейчас нет денег....
   Однако, уже вскоре после отплытия Лося стали одолевать сомнения в правильности поступка. И, чем дольше продолжалось путешествие, тем сумрачнее он становился. Скайльс быстро заметил это и всю дорогу старался отвлечь инженера от его раздумий.
   Через две недели плавания, переездов и перелётов они, наконец, достигли виллы Крабса. Скайльс тут же получил свой миллион и пребывал в весьма радужном расположении духа.
   - Однако, мистер Крабс, речь шла о пяти миллионах! - напомнил он хозяину виллы.
   - Да, но мистер Лось ещё не улетел на Марс! - парировал Крабс. - В сущности, мистер Скайльс, и эти деньги вы получили рановато.... У меня ещё нет ни чертежей, ни расчётов, ни технологий вашего инженера. Так что, попрошу вас, дорогой мистер Скайльс, оставаться где-нибудь поблизости. После отлёта Лося вы непременно получите остальные четыре миллиона, как мы и договорились. Но пока что вы мой должник!

Переговоры и сомнения

   С новым рвением организовал Скайльс встречу Крабса с Лосем.
   Однако переговоры ни к чему не привели. Крабс был слишком напорист, настаивал, чтобы Лось немедленно подписал с ним контракт на постройку межпланетных кораблей и особенно давил на согласие Лося возглавить экспедицию на Марс.
   От такого натиска Лось растерялся:
   - Простите, но я итак приехал сюда, за тридевять земель, чтобы лететь на Марс!.. Разве этого не достаточно?!
   - Видите ли, - возразил Крабс, - марсианский проект - серьёзное финансовое вложение, и я не могу позволить, чтобы это дорогостоящее мероприятие зависело лишь от вашей прихоти, и потому вы, мистер Лось, должны согласиться на небольшую формальность и подписать договор....
   На этой фразе переговоры зашли в тупик, поскольку инженер попросил время подумать.
   - Вы были слишком напористы, мистер Крабс! - с досадой заметил ему Скайльс, когда Лось удалился. - С русскими так нельзя!
   - Боюсь, я слишком рано выплатил вам деньги! - с негодованием ответил ему финансист. - Вот что! Вы делайте, что хотите, с вашим этим Лосем, но завтра же чертежи, расчёты и технология постройки аппарата должны быть у меня! Иначе... вам придётся вернуть мне миллион!
   - Завтра - навряд ли!.. Но, думаю, дня через три всё будет у вас, мистер Крабс! - пообещал ему Скайльс.
   - Хорошо! - согласился Крабс. - Послезавтра - последний срок!

***

   Мрачная картина разорения, снова замаячившая у него перед глазами, заставила Скайльса пуститься на все тяжкие, применить все возможные ухищрения, на которые он только был способен. И в последующие два дня в общении с Лосем Арчибальд изображал то сомнение, то удивление, то непонимание, то восторг.... К вечеру следующего дня подробное описание проекта междупланетного аппарата, его схемы и чертежи были уже у него в руках. Лось и сам не заметил, как выложил ему все свои секреты, при этом подробно всё объяснив и расчертив всё на бумаге.
   - Думаю, если чего-то и не достаёт, мистер Крабс, ваши инженеры и учёные сами домыслят остальное! - Скайльс старался внушить уверенность новоиспечённому боссу, что справился с его поручением как надо.
   Крабс посмотрел бумаги, как человек, явно в них не разбирающийся.
   - Хорошо, я отдам это моим людям. Если они подтвердят, что для постройки межпланетных кораблей этого им будет достаточно, миллион останется у вас, мистер Скайльс.

***

   Лось пребывал в раздумьях. Сомнения в правильности поступка теперь овладели им целиком. Тем более, этот Крабс произвёл на него жуткое впечатление! "Мерзкая личность! Настоящая финансовая акула! Рвёт на лету! Он своего не упустит!" - досадовал Лось, вдруг осознав, что такого человека пускать на Марс нельзя....
   В комнату к нему постучались. Это был Скайльс.
   - Мистер Лось! Завтра, прошу Вас, будьте сговорчивей!
   - Видите ли, с меня довольно! Я хочу домой! - заявил в ответ ему Лось.
   Скайльс задумался.
   - Вот странно!.. А как же Марс?..
   - Я подожду....
   - Чего?! - удивился Скайльс.
   Лось возмущённо, но вместе с тем растерянно пожал плечами:
   - Пока товарищ Гусев не добудет средства, чтобы построить наш междупланетный аппарат. Я уверен, что у него это получится.... Пусть даже через год! Я подожду! Я уже ждал долго - подожду ещё! Ваш Крабс - это просто какая-то мерзость!..
   Такое решение инженера явно рушило планы Скайльса обогатиться.
   - Видите ли, дорогой мистер Лось, когда вы дали согласие на сотрудничество, я потратил значительные средства, чтобы привезти вас в Америку. И теперь вы вдруг заявляете, что отказываетесь работать! Извините, но мне никто не возместит моих трат! К тому же, чтобы отправить вас обратно в Россию, у меня денег нет!.. Придётся вам немного потрудиться на этого человека! Пусть даже он вам и омерзителен....
   - Хорошо! - насупился Лось. - В таком случае, я дам телеграмму Гусеву. Он за мной приедет....
   - Вы так думаете?
   - Я уверен в этом!..
   Скайльс, придя в замешательство, рассказал о саботаже со стороны Лося мистеру Крабсу. И тот ответил:
   - Мои инженеры считают: добытых вами сведений вполне достаточно для постройки межпланетного корабля.... Однако без участия Лося разработка начнётся практически с нуля. И это потребует гораздо больше времени! А для меня, как вы понимаете, мистер Скайльс, время - деньги! Каждая минута на счету! Так что отказ сотрудничать со мной инженера Лося меня никак не устраивает!

***

   Дело ещё не приняло такого оборота, когда Лося перестали выпускать в город, и потому на следующий же после разговора со Скайльсом день он отослал телеграмму Гусеву, решив прервать своё постыдное молчание.
   - Вы с ума сошли! - возмутился, узнав об этом, Скайльс.
   - А что мне делать?! - возразил Лось. - Отправить меня обратно в Россию вы не хотите. Потому я и попросил Гусева за мной приехать!
   - Но почему? - недоумевал Скайльс. - А как же Марс?!
   - Я больше не хочу сотрудничать с вами! - признался Лось. - И я хочу уехать домой, в Россию!
   - Но без вашего участия наши работы по созданию межпланетных кораблей пойдут в гораздо медленнее! - взмолился Скайльс. - Хотя бы ради... меня... останьтесь! Ну, что вам стоит?! Хоть один корабль постройте!..
   - Нет! - категорично отрезал Лось.
   Настойчивость американца начала его допекать.
   - Я обещаю, что дам вам денег!.. И вы сможете даже построить свой собственный междупланетный аппарат в России.... Только постройте межпланетный корабль Крабсу!
   Однако, вдруг отказавшись, инженер был теперь непреклонен.
   - Я не могу отпустить вас, мистер Лось! - развёл руками Скайльс, подводя итог спору.
   О том, что Лось намерен вернуться в Россию, он тут же сообщил Крабсу, и финансист предложил перевезти инженера в уединённое поместье вблизи Лос Аламоса, где того вряд ли найдут хоть три Гусева.
   - Мы заставим его работать! - пообещал, войдя в азарт Крабс.

***

   На следующее же утро Лося увезли на северо-запад от Лос-Анджелеса, где посадили под замок и взяли под охрану.
   Скайльс приехал туда чуть позже.
   - Видите ли, мистер Лось, в Америке за каждый вложенный доллар надо отвечать. Поэтому, пока вы не согласитесь работать на мистера Крабса, вам придётся гостить здесь. Вынужденно.
   - Зря вы так поступаете, - предупредил его Лось. - Гусев уже в пути! Он обязательно разыщет и освободит меня....
   - Сомневаюсь! - возразил Скайльс. - Советую вам поскорее одуматься и согласиться с предложением мистера Крабса! Перестаньте валять дурака, мистер Лось!

***

   Крабс его уже ждал. Поразмыслив над ситуацией, он собирался теперь отправить Скайльса в Петроград, чтобы помешать Гусеву добраться до Америки:
   - Делайте что угодно, мистер Скайльс! Берите с собой столько моих людей, сколько вам надо, но мне не нужно шумихи на всю Америку по этому поводу! - предупредил финансист.
   - Да никакой шумихи и не будет, - заверил его Скайльс.
   - Я хочу, чтобы этот сумасшедший матрос или - кто он там, вообще? - никогда не появился бы здесь! Вы меня поняли, мистер Скайльс?! - магнат был взбешён таким неожиданным поворотом дела.
   На следующее утро Скайльс вылетел в Нью-Йорк, прихватив с собой дюжину молодцов из охраны Крабса. Оттуда он собирался отправить в Петроград четыре наспех сколоченные из них группы перехвата для поиска и нейтрализации Гусева.

***

   Сидя в заточении Лось теперь непрестанно мучился угрызениями совести. Он уже не раз пожалел, что согласился на уговоры Скайльса:
   "Жалкий романтик!.. Торопливость влюблённости!.. Захотелось вдруг всего и сразу! Одним махом захотел наверстать упущенное время одиночества, да?! Жизнь не обманешь!" - непрестанно упрекал он себя теперь.
   Как мог он позволить этим американцам так одурачить себя?!
   Но делать было нечего. Оставалось лишь ждать и надеяться, что Гусев приедет за ним.
   Скайльс больше не появлялся, но теперь какие-то другие люди регулярно наведывались к инженеру и всякий раз интересовались, не надумал ли он начать работу на мистера Крабса. Но, как и прежде, Лось отвечал: "Нет!"

***

   Между тем, Крабс не терял времени даром, и к тому времени, когда головорезы Скайльса достигли Петрограда, постройка пяти межпланетных кораблей уже развернулась полным ходом. Его инженеры создали прообразы конструкций Лося, модернизировав их на свой лад, сконструировали корпуса, механизмы и двигатели, подобрали формулу топлива близкую к той, которой пользовался Лось, и пообещали боссу, что через несколько месяцев работы будут успешно завершены.
   Крабс потирал руки от удовольствия. Экспедиция сулила ему хороший куш, а тотчас поднятые им вокруг неё рекламная шумиха и ажиотаж по всему миру уже приносили огромные барыши.

В Советской России

   На следующий день после приезда из Москвы Гусев снова зашёл к Лосю в желании подбодрить товарища. Несмотря на временные трудности, он верил, что они вновь полетят на Марс, но видел, что Лось всё больше в этом сомневается.
   Однако, не смотря на поздний визит, инженера дома не оказалось.
   "Где же он может быть?" - удивился Гусев.
   Через день он повторил свой визит, потом зашёл ещё раз. Но результат был один и тот же: дверь никто не открывал. Гусев встревожился. Беспокойство его возросло ещё сильнее, когда он, наведавшись на ....нский завод, где работал Лось, узнал, что тот не показывается на работу уже неделю.
   С милицией взломал он комнату Лося, опасаясь самого худшего. Но там вопреки его мрачным ожиданиям никого не оказалось. Квартира инженера была пуста и заброшена.
   Гусев забил тревогу.
   - Он не мог никуда уехать, не предупредив меня! - доказывал он в милиции.
   - Что же с ним могло случиться? - удивлялись там.
   - Не знаю! Ну, розыск объявите хотя бы - человек пропал! - настаивал Гусев, каждый раз приходя в отделение узнать, как идут дела.
   - Хорошо! - согласились, наконец, в милиции и объявили Лося в розыск.
   Между тем Гусев по-прежнему продолжал добиваться денег на постройку междупланетного аппарата. Исчезновение инженера не только подхлестнуло его усилия, но и каким-то непостижимым образом повлияло на отзывчивость чиновников. Дела вдруг пошли куда веселее.
   "Вот так бы давно! Нет худа без добра!" - думал Гусев, покидая очередной кабинет с подписанной бумагой.
   И всё-таки вопрос "Куда девался Лось?" не оставлял Гусева в покое. Прошла неделя, другая, месяц, а о его товарище по междупланетному перелёту не было никаких вестей. "Что с тобой стряслось?! Где ты, Лось?! Отзовись!" - спрашивал Гусев инженера в мыслях. Без Лося постройка междупланетного аппарата была невозможна даже при наличии средств.
   Гусева вдруг вызвали в Москву.
   В одном из высоких кабинетов, где он чувствовал себя, не смотря на свой бравый, боевой характер, не в своей тарелке, - неловко и скованно, - его обрадовали: деньги на марсианский перелёт дают. Советское правительство считает очень важной новую экспедицию на Марс!
   - Стройте, товарищ Гусев, новый междупланетный аппарат! - похлопали одобряюще его по плечу.
   - Хорошо! - обрадовался он.

***

   Гусев вернулся в Петроград и первым делом посетил квартиру Лося. Там никого так и не было.
   Не обрадовали Гусева и в милиции.
   - По-прежнему ничего! - развёл начальник милиции руками.
   - Вы понимаете, что экспедиция на Марс под угрозой?! - чуть не с криком набросился на него Гусев. - Наше правительство выделило деньги, и теперь надо строить междупланетный аппарат! А самого важного человека, от которого зависит всё в этом деле, нет! И неизвестно, где он, вообще, вот уже полтора месяца.
   От негодования Гусев даже стукнул кулаком по столу.
   Такое поведение весьма напугало начальника Петроградской милиции:
   - Подумайте, товарищ Гусев! У нашей милиции и без того полно забот. Проститутки, воры, бандиты, грабители, - не думайте, что нам без вас нечем заняться! Мы расследуем исчезновение вашего Лося, но он жил уединённо, а потому никто даже не видел его последние месяца два! Были бы у него знакомые, друзья.... Но, кроме вас, им никто уже давно и не интересуется даже!.. Вся питерская милиция сбилась с ног в его поисках, но толка пока никакого. Мы будем искать его, усилим работу в этом направлении....
   - Вот и усильте! Имейте в виду, что это - дело государственной важности! - погрозил ему сердито и назидательно пальцем Гусев.
   Прошла ещё неделя, и вдруг Гусеву позвонил тот самый начальник милиции, с которым он ругался. Гусев явился к нему незамедлительно.
   - Уехал ваш Лось, товарищ Гусев!
   - Как уехал? - изумился Гусев.
   - А вот так! Вот! - показал начальник милиции бумагу. - Разрешительная виза на выезд.
   - И куда?
   - Кто ж его знает.... Куда-то заграницу. Обозначено, что на какую-то научную конференцию!
   - Да, но если так.... Он непременно сказал бы мне, куда и зачем....
   - Не знаю, не знаю! - с надменным превосходством заявил начальник милиции. - Вот и билетик... на пароход....
   Он протянул Гусеву корешок билета. Гусев озадаченно на него уставился.
   - Так что, здесь, в Петрограде, да и, вообще, в Советской республике его точно нет!.. Как видите, мы времени даром не теряем! Теперь ищите его сами....
   - Но где?! - растерянно и удивлённо спросил у него Гусев.
   - Я думаю, где-то за границей! - пожал плечами начальник милиции.

***

   Теперь в голове у Гусева был сплошной сумбур.
   Оказалось, что Лось уехал.... Но куда?.. Зачем?.. И почему не сообщил ничего?..
   Мысли одна другой абсурднее кружились в его голове, сменяя друг друга, но ответа так и не было. Как вдруг....
   Однажды утром в дверь Гусеву постучали.
   - Вам телеграмма.... Из Америки, - сообщил почтальон.
   Гусев в нетерпении вырвал из рук у почтальона бумагу и прочитал от волнения вслух:
   "Я в Америке. Срочно приезжай. Скайльс меня обманул. В Россию не пускают. Заставляют работать на Крабса. Он собирается лететь на Марс!"
   - Этого ещё не хватало! - с негодованием воскликнул Гусев, выругался, шлёпнув себя по лбу, и с возмущением обратился к испуганному почтальону. - Ну, Лось! Ну, дела!.. Однако, надо его выручать!

***

   Гусев засобирался в Америку.
   Странные обстоятельства исчезновения Лося и телеграмма, присланная им из Лос-Анджелеса, сделали своё дело. Из Москвы, куда он немедленно отправился, Гусев вернулся в Петроград, наделённый особыми полномочиями. В помощь ему ЧК выделило двух товарищей.
   Навели справки, где искать.
   Оказалось, что Крабс - крупный финансовый воротила, а всё то время, что Гусев искал Лося, газеты, и не только американские, ведут громкую шумиху о грандиозных планах его марсианской экспедиции. На всех углах крупных городов мира мальчишки-газетчики уж месяц как трезвонили о "Марсианской корпорации", которую организовал этот финансовый воротила. Теперь Крабс зазывал в неё всех толстосумов земного шара, желающих разбогатеть, предлагал им вкладывать свои деньги в этот выгодный, - по его заверениям, - проект и становиться его компаньонами по межпланетному перелёту. И только в Советской России об этом ничего не знали.
   Гусеву стало всё ясно! Лось - вот откуда у этого Крабса вдруг взялась не только идея, но и чертежи, и расчёты междупланетных аппаратов! Иначе как он умудрился на пустом месте организовать такое солидное межпланетное предприятие.
   Полный возмущения и негодования на Лося, по простоте своей душевной сдавшего буржуям марсианские секреты советской республики, и исполненный справедливого гнева на хитрого Скайльса, засобирался Гусев в Америку выручать своего товарища из беды.

Петроград - Нью-Йорк

   Поздним вечером, простившись со своей ненаглядной Машей, Гусев с двумя товарищами из ЧК отплыл на корабле из Петрограда в Нью-Йорк. Оттуда предстояло ему пересечь всю Америку, чтобы попасть в Калифорнию, где по разведданным и жил этот Крабс.
   Гусев знал, что так просто инженера Лося не отпустят, и потому обдумывал планы схватки. Предстояла борьба, однако он никак не рассчитывал, что она начнётся уже на пароходе.
   Не знал Гусев, что люди Скайльса, посланные в Россию найти и обезвредить его, уже несколько дней тайно рыщут по Петрограду, что шпионы эти, разбитые на тройки, повсюду разыскивают его, непоседливого вояку. А между тем одни бандиты устраивали на него засады около дома, вторые стерегли Гусева у Петроградского Губкома, третьи поджидали его даже возле ГубЧК! Но того как-то всё минуло, и лишь последняя тройка, засевшая у милиции, случайно узнала, что Гусев нынче же отбывает за океан, и бросилась за ним в погоню. Правда, одного из этих шпиков задержали по пути милиционеры, но двое успели отплыть на том же пароходе.
   На корабле они установили за Гусевым слежку, выяснив, что того сопровождают два крепких чекиста. Теперь шпионы выжидали удобный момент для нападения.

***

   Пароход уже пересёк большую часть Атлантики.
   Была глубокая ночь, но Гусев отчего-то не мог заснуть и думал, как поступить, чтобы самому не пропасть, да ещё и Лося из плена вызволить. Знал он, что в Америке шашкой сильно не помашешь - вмиг упекут до скончания века!
   Один из сопровождавших его товарищей спал рядом, на койке, другой занимал место через стенку, в соседней каюте третьего класса.
   Вдруг мысли Гусева прервали какие-то подозрительные звуки, раздавшиеся из-за перегородки. Чекист занимал там каюту один, попутчиков у него не было, и в такое позднее время за стенкой всегда было тихо: ну, какой шум может создавать спящий? И вдруг....
   Гусев прислушался, насторожился. Имея старую фронтовую закалку, он был готов к любым сюрпризам.
   Странные звуки за стенкой усилились. Было похоже, что там происходит какая-то борьба. Толкнув в плечо, Гусев разбудил спящего рядом чекиста и знаком показал ему на стену. Они взялись за наганы и вышли в коридор.
   Дверь в соседнюю каюту была приоткрыта. Гусев распахнул её и решительно ворвался в комнату.
   Первое, что он увидел в приглушённом отсвете из-под абажура настольной лампы, - распластанное на кровати тело товарища. Он лежал уже без признаков жизни. А рядом с ним стояли двое в тёмных костюмах. Один из них тут же направил пистолет в сторону вбежавших и выстрелил.
   Гусев, обладая старой фронтовой сноровкой и немало поднаторев в ближнем и рукопашном бою, увернулся. Сработала с годами выработанная за боевую жизнь смекалка и завидная реакция. Он кувыркнулся на пол и, ещё не видя противника, наугад выстрелил из револьвера, выпустив сразу четыре пули.
   В ответ тоже стреляли. Позади Гусева раздались стоны. Второго его товарища так же подстрелили. Несколько пуль клюнули пол рядом с ним и просвистели над головой. Гусев перекатился, тут же прицелился и дважды выстрелил снова. Один из чужаков повалился на пол. Патронов в барабане больше не было, и он тут же, не раздумывая, бросился в рукопашную, прыгнув на оставшегося невредимым противника. В бешенном, отчаянном броске Гусев выбил у здоровяка нацеленный ему в живот пистолет, повалил его на кровать и, сам тяжело дыша, принялся ожесточённо бороться с врагом, пытаясь посильнее ударить и придушить его.
   Противник был явно сильнее, - Скайльс отобрал таких тяжеловесов и силачей, чтобы сработали наверняка, - и вскоре силы стали оставлять Гусева. Видя, что сейчас наступит конец, Гусев изловчился, пару раз огрел врага по голове кулаком, высвободился, схватил с тумбы тяжёлую настольную лампу и несколько раз изо всех сил, что ещё у него остались, опустил её на голову врага.
   В каюте стало темно. Лампочка разбилась.
   Гусев бросился назад, к товарищу, корчившемуся со стонами на полу каюты, подхватил его тяжёлое тело, взвалил на плечо, подобрал револьвер и потащил раненного в коридор.
   На корабле оставаться было нельзя. Гусев был раскрыт и теперь мирно прибыть в Америку ему бы уже не дали. Да и неизвестно было, сколько ещё шпионов на пароходе. Мысли его теперь устремились к гидроплану, закреплённому на корме судна. Надо было срочно взлетать.
   С трудом подняв раненного по лестнице, Гусев оказался на палубе, пробрался до кормы и только здесь, положив напарника, бывшего уже без сознания, на возвышение, стал перезаряжать наган.
   На корабле, между тем, начался изрядный переполох. Многие пассажиры слышали среди ночи перестрелку и, не на шутку обеспокоенные побоищем на мирном пароходе, подняли на ноги всю команду лайнера. Вооружённые матросы тут же нашли в каюте, откуда раздавалась стрельба, троих. Один из них, порядком оглушённый, пытался прийти в себя. Двое других не подавали уже признаков жизни.
   Капитан распорядился обыскать весь корабль, и теперь команда сновала по коридорам и палубам парохода, готовая в любой момент открыть пальбу.

***

   Гусев с трудом затащил раненного в кабину самолёта и теперь лихорадочно готовил гидроплан к взлёту. На счастье, по корабельному уставу он был заправлен и снаряжён. Гусев освободил самолёт от креплений и теперь сквозь штормовой мрак разглядывал в отсветах качающихся палубных фонарей приборы и рычаги, определяя их назначение и соображая, как взлетать.
   Прошло несколько минут, прежде чем, наспех разобравшись с управлением гидроплана, Гусев выскочил из самолёта и бросился к поворотному крану, чтобы развернуть в сторону борта взлётный выстрел-трамплин. Он сделал это и уже забирался обратно в кабину, когда на палубе раздалось несколько выстрелов.
   Гусев обернулся. Стрелял тот самый верзила, которого он огрел настольной лампой. Одной рукой он держался за ушибленную голову, и потому стрельба его была неточной. С бака корабля по палубе к нему уже бежало несколько вооружённых матросов.
   Надо было немедленно взлетать. Гусев захлопнул дверцу и повернул ключ зажигания на старт. Мотор несколько раз чихнул. Пропеллер лениво провернулся, но затем, едва из-под кожуха носового обтекателя фюзеляжа вырвался рёв двигателя аэроплана, превратился в поблёскивающий в отсветах палубных фонарей диск. Гусев схватился за рычаги рулей и открыл дроссель тяги. Мотор мощно взвыл и яростно потянул самолёт вперёд.
   Между тем, видя, что у них из-под носа угоняют гидроплан, матросы присоединились к верзиле и тоже открыли стрельбу. К ним бежало ещё несколько вооружённых человек во главе с капитаном корабля. Каждая секунда промедления была чревата гибелью. Матросы стреляли более метко, и несколько пуль продырявили дверцу кабины. Ещё немного, и они изрешетили бы самолёт.
   Гусев решительно добавил оборотов. Гидроплан стремительно заскользил на полозьях по рольгангу трамплина. Гусев дал полный газ и потянул рычаг руля высоты на себя.
   Трамплин кончился. Машина плашмя ринулась вниз, но у самой воды замедлила падение, пошла ровно и стала набирать высоту. Корабль остался где-то позади, ожесточенная стрельба стихла.
   Гусев, почувствовав, что всё минуло, от души выругался. Рядом тихо стонал раненный товарищ. Ещё одна пуля при обстреле угодила ему в шею, и он быстро терял кровь, с каждой минутой замолкая. Теперь Гусеву предстояло действовать в одиночку. К тому же, как он убедился, американцы уже ждали и не собирались допустить его в Америку. "Хоть войну им, чертям, объявляй из-за этого Лося!" - возмущённо думал про себя Гусев, ведя самолёт по компасу на запад.

***

   Стоял солнечный день, когда показался берег.
   Подлетев ближе, Гусев увидел необычных конфигураций, с домами, похожими на отвесные скалы, высоты, какой в России не было ни одного здания, город, стоящий на берегу огромного залива, посреди которого возвышалась на острове гигантская статуя Свободы.
   Это был Нью-Йорк. Он уже бывал здесь после их возвращения с Марса, привозил сюда свою жену Машу и участвовал во всяческих мероприятиях, организованных тогда американцами в их честь.
   С высоты город казался подёрнутым дымкой, серым и враждебным. Возможно, их уже ждали здесь с не лучшими намерениями. Гусев пошёл на снижение и через несколько минут приводнился недалеко от острова со статуей Свободы, потом долго рулил по воде, подгоняя самолёт к берегу и огибая многочисленные суда и судёнышки, пока не пришвартовался у торчащего недалеко от берега из воды серого деревянного столба.
   Высокая волна сильно качала гидросамолёт. Чекист уже не дышал, Гусев потрогал его руку. Она была холодной. Гусев вытащил из кабины самолёта бездыханное тело и, простившись с товарищем по-боевому, вплавь пустился к берегу. Вскоре, обсохнув в тихом, захолустном местечке, где нашёл стоянку для гидроплана, добрался он до Пенсильванского вокзала, расположенного прямо посреди окружения небоскрёбов Манхэттена, купил билет на поезд "Кардинал" до Чикаго, и, опасаясь шныряющих по огромному вокзалу полицейских, будто ищущих его, поспешил отбыть на запад.
   К вечеру третьего дня, сделав пересадку в Чикаго на "Соутвест Чиф", Гусев добрался до Лос-Анджелеса, пообещав себе больше никогда не ездить на американских поездах.

Спешный отлёт

   Разыскав виллу Крабса, Гусев устроился невдалеке от неё, в густой роще, забрался на дерево и целый день наблюдал оттуда за перемещениями по усадьбе и на подъездах к ней.
   Несколько раз приезжал Скайльс, который, бродя по парку, о чём-то возбуждённо разговаривал, размахивая руками, с толстым, пузатым коротышкой, которым, по-видимому, и был Крабс. Наверняка здесь уже знали о произошедшем на корабле. Кто же ещё мог послать навстречу Гусеву убийц, как не Скайльс с Крабсом?!
   Сидя на дереве, Гусев обдумывал, как проникнуть внутрь имения и разыскать Лося, как вдруг, уже под вечер, увидел верзилу, того, что огрел лампой по голове на пароходе. Он приехал к Крабсу вместе со Скайльсом. Голова его была перебинтована. "Хорошо я тебя угостил! - подумал не без удовольствия Гусев. - Это тебе за наших товарищей, которых вы, сволочи, укокошили!"
   Крабс что-то оживлённо объяснял верзиле с перемотанной головой, а Скайльс стоял и слушал. Затем они уехали, и Гусев задумался. Охраны на вилле почти никакой не было. Теперь этот верзила куда-то уехал вместе со Скайльсом. По всему выходило, что Лося здесь нет.
   "Где-то в другом месте они его держат, - решил, взвесив все факты, Гусев. - Надо бы Скайльса выловить по дороге на виллу. Он-то наверняка знает, где Лось. Я заставлю этого нечистоплотного журналистика привести меня к инженеру!"

***

   Вечерело. Сумерки сгущались. Гусев устроил засаду в кустах у дороги, ведущей к вилле Крабса.
   События не заставили себя долго ждать. Спустя полчаса показалась машина, на которой по обыкновению приезжал Скайльс. Когда автомобиль приблизился, Гусев увидел - в машине один человек. Он был за рулём.
   Едва авто поравнялось с кустами, как матрос стремглав бросился вперёд, вскочил на подножку и в открытое окно наставил на водителя наган.
   - Стой! - скомандовал он. - Стой, сволочь!
   Скайльс, а это действительно был он, затормозил.
   - Сиди, не дёргайся! - предупредил его Гусев. Он залез в кабину, продолжая держать журналиста на мушке, и, приставив к нему наган, спросил. - Что, не ждали?!
   - Да, нет, напротив! - ухмыльнулся Скайльс.
   - Значит, плохо ждали! - зло ответил Гусев. - Ну, говори, где Лось?! Быстро! И не вздумай меня обмануть, я тебя с мушки не спущу, пока Лося не увижу!
   Через пару минут Скайльс развернул машину и направил её к замку, где они с Крабсом держали инженера.
   Всю дорогу он убеждал Гусева, что попытка удрать с Лосем окажется безрезультатной:
   - Инженера очень хорошо охраняют! - уверял корреспондент.
   Гусев слушал американца, но не поддавался на провокацию. И когда они подъехали к замку, где держали инженера, сказал ему:
   - Ты мне не нужен, но пока мы не выберемся из Америки, я буду держать тебя на мушке, понял?! И не вздумай со мной шутить! Я на тебя очень зол!
   Уже затемно подошли они со Скайльсом к воротам усадьбы, где стоял охранник.
   - Скажи ему, что Лось нужен Крабсу, а ты его отвезёшь, - шепнул Гусев на ухо своему пленнику.
   - Они подчиняются только мистеру Крабсу и без его распоряжения ничего не сделают! - ответил Скайльс.
   Охранник уже заметил их и направился навстречу. Он был вооружён.
   - Ну, тогда скажи, что тебе надо поговорить с Лосем....
   - Я уже был сегодня здесь и разговаривал с ним!
   - Ну и, что?!.. Делай, как я тебе говорю! И не вздумай что-нибудь выкинуть лишнее! Сразу же пристрелю! - со злостью предупредил Гусев.
   Охранник пропустил Скайльса, поинтересовавшись, кто с ним приехал.
   - Это один русский.... Думаю, он поможет договориться с мистером Лосем.
   - Я доложу мистеру Крабсу, что вы приехали! - сказал охранник.
   Гусев, хотя и не понимал языка, догадался, о чём говорят, и ткнул стволом нагана в бок журналисту. Скайльс остановил охранника:
   - Не надо!.. Я сам позвоню. Скажите часовым, пусть пропустят нас к инженеру....
   В глубине парка за оградой высилось величественное здание с узкими и высокими, метра по четыре, окнами на каждом из трёх этажей.
   - Сколько человек охраняет дом? - спросил Гусев у Скайльса.
   - Шесть постов, - ответил тот.
   - Когда смена охраны?
   Скайльс посмотрел на часы:
   - Через час!
   Охранник у одной из дверей на втором этаже замка повернул ключ в замочной скважине и впустил их внутрь. Они зашли в едва освещённые торшером у кровати в дальнем углу просторной комнаты апартаменты.
   Лось стоял в полумраке у одного из окон, уставившись в него точно в ожидании чего-то. На секунду он обернулся, мельком глянув на Скайльса, вошедшего первым.
   - Я всё вам сказал! Нового ничего для вас у меня нет! - произнёс он и снова отвернулся к окну.
   - Лось, дружище, это же я! - бросился к нему Гусев.
   От неожиданности Лось отшатнулся, но потом обрадовано подался навстречу матросу. Они обнялись, и Гусев радостно произнёс:
   - Я за тобой! Выручать тебя приехал! Как ты?!..
   - Да, вот!.. Дурака свалял, - развёл руками Лось.
   - Ладно, не время сейчас разговаривать, будем выбираться отсюда....
   Гусев обернулся. Скайльса уже не было. Пока Лось и Гусев обнимались, он незаметно выскользнул из комнаты.
   - Ах, ты, сволочь! - Гусев бросился к двери. За ней уже слышался топот ног бегущих сюда охранников.
   - Тащи всё, что есть тяжёлого, к двери! Баррикадируемся! Быстро! - скомандовал он Лосю.
   Они стали загораживать дверь мебелью. С другой стороны её уже пытались открыть.
   - Да, попали мы, - с досадой пыхтел Гусев, двигая тяжеленные кресла, комоды, диваны и шкафы. - Как же это я Скайльса упустил?..
   - Мистер Гусев! Открывайте! Вам отсюда не уйти! - донёсся из-за двери голос журналиста. - Мистер Гусев, сдавайтесь!..
   - Ну, уж дудки! - буркнул себе под нос Гусев.
   Натиск на дверь усиливался. Её пытались толкнуть всё сильнее, но мебель, сваленная в большую кучу, всё ещё сдерживала напор.
   - Открывайте, стрелять будем! - визжал Скайльс.
   - Стрелять не будут, - успокоил Гусев Лося. - Меня бы они, конечно, пристрелили. Но ты им живым нужен.... Как бы отсюда выбраться?
   - Я уже думал об этом, - ответил Лось, помогая Гусеву подпирать шаткую баррикаду. - Под окном есть карниз, правда, узкий, но по нему можно добраться до водосточной трубы. Однако если сорвёшься....
   - Ничего, давай!.. Лезь первым. Я буду прикрывать.... В любом случае, если сейчас не удастся удрать - не освободишься уже никогда! Больше никто не приедет!.. Давай, лезь! - скомандовал Гусев.
   - А как же ты?! - отступил вглубь комнаты инженер.
   - Я потом, давай!..
   Лось перебрался через подоконник на карниз. До водосточной трубы по нему надо было пройти метров пять. Слегка скошенная поверхность козырька, покрытая кровельным железом, после недавнего дождя была мокрой и скользкой. Держаться было не за что, и Лось, распластавши в стороны по шершавой штукатурке руки, зажмурившись от страха, мелкими шажками, чувствуя то и дело, как скользят и съезжают с карниза подошвы ботинок, стал продвигаться вдоль стены. Сердце его сжималось от страха при мысли, что нога может соскочить с козырька, он потеряет равновесие и упадёт с девятиметровой высоты. Понемногу, преодолевая страх, он передвигался всё дальше от комнаты, в которой продолжалась борьба. Несколько раз из окна показывался Гусев.
   - Ты ещё не внизу?! - удивлялся он сердито. - Давай живей!..
   Вдруг раздалась стрельба. Стрелял Гусев. Охранники своим натиском почти разрушили баррикаду, и старому вояке ничего не оставалось, как открыть огонь через дверь наугад. Он решил живым не сдаваться, что бы ни случилось. Натиск на дверь прекратился, но спустя минуту, из-за двери тоже раздались ответные выстрелы. Пули просвистели совсем рядом с матросом.
   Гусев бросился к окну. Лось всё ещё спускался вниз по трубе. "Так, хорошо!" - Гусев сорвал портьеру и накинул сверху на гору сваленной у двери мебели, достал спички и поджёг ткань. Дорогая материя густо задымила, потом сквозь дым показались языки пламени. Дверь опять начали ломать. Комнату заволокло дымом.
   Гусев, для острастки пальнув из нагана ещё несколько раз, вылез на карниз, проворно, как кошка, добрался до водосточной трубы и быстро спустился вниз, догнав инженера.
   - Бежим!.. Быстро! - скомандовал он.
   Они стремглав пересекли парк, перелезли через решётчатый забор и вскочили в машину Скайльса.
   - Ну! - воскликнул Гусев. - Теперь в Нью-Йорк!
   Автомобиль рванул с места.
   Чтобы запутать преследователей, Гусев бросил машину у железнодорожного вокзала Юнайтед Стейшн, и всю ночь пешком беглецы брели по экзотическим улицам, мимо пальм и кипарисов, сначала на юг, а потом на запад, к океану. Утром усталые и измождённые ночной прогулкой рейсом авиакомпании ТВА вылетели они из аэропорта Лос-Анджелеса в Нью-Йорк.
   - По дороге нас тоже могут встретить! - предупредил Гусев засыпающего в соседнем кресле Лося, когда четырнадцатиместный "Дуглас" взмыл в знойный воздух Калифорнии. - Поэтому будь начеку!.. Ты домой хочешь?!..
   - Да, - кивнул Лось головой спросонья.
   - Тогда слушайся меня!.. И не спи!.. Ох, и натерпелся же я из-за тебя! - устало посетовал Гусев, перезаряжая спрятанный между колен наган и с подозрением поглядывая на пассажиров в сиденьях через проход салона. - Жалко, ствол один.... Второй бы нам сейчас не помешал.
   Каждый раз, когда по пути маршрута самолёт совершал посадку, в Юте, Колорадо, Айове, Чикаго и Огайо, Гусев весь напрягался и ждал атаки или подвоха, взводя курок за пазухой куртки. Но менялись пассажиры и аэропорты, а полёт проходил на удивление спокойно.
   В аэропорту Ля Гуардиа, в Нью-Йорке беглецы покинули самолёт последними, и Гусев поволок Лося в сторону, противоположную зданию терминала, куда направились остальные пассажиры.
   - Нас там, наверняка, ждут! - объяснил он Лосю.
   Они добрались до окраины лётного поля и, спустившись вниз с обрывистого берега, присели внизу отдохнуть в высокую траву на узком пляже залива Боуэри.
   - Значит, так, - изложил свой план Гусев. - Доберёмся до гидроплана, заправим его, - он достал из кармана небольшие золотые каминные часы в виде статуэтки Венеры, прихваченные из спальни замка Крабса, - думаю, этого буржуйского барахла хватит!.. И домой!
   Здесь же, в Куинс, Гусев нашёл подходящий ломбард и, не торгуясь долго, заложил часы по сходной цене. На вырученные деньги беглецы наняли катер. Хозяину его, некому Джону Паркеру, Гусев поручил раздобыть бочку авиационного керосина для заправки гидроплана.

***

   Вечерело. С низкого хмурого неба накрапывал мелкий противный дождь. Гусев с Джоном заливали керосин в бак, затащив на верёвках бочку на крыло планера. Измученный приключениями Лось сидел в кабине. Гусев поручил ему смотреть в оба. Но тот устал, да и через усыпанные бесконечными каплями дождя стёкла кабины почти ничего не было видно.
   На улице быстро темнело. От дикой усталости и мерного покачивания гидроплана на волнах Лося тянуло в сон. Он боролся, как мог, но всё-таки уснул. Сон его вдруг прервал Гусев, проворно влезающий в кабину.
   - Ну-ка! Двинь!.. Скорей!
   Голос его был злым. Лось приподнялся и осмотрелся.
   Нанятый ими катер быстро уходил в темноту. Его бортовые огни удалялись, тая в ночи.
   - Я же просил: смотреть в оба! - упрекнул его Гусев. - А вы спите!
   - А что произошло? - недоумённо спросил инженер.
   - Да, нет, пока ничего! - Гусев забрал у Лося наган. - Спасаешь тут вас!
   Он выскочил из кабины и вдруг начал стрелять куда-то в темноту. В ответ тоже раздались выстрелы. Лось глянул в сторону причала. Там, в свете фар нескольких машин бежали силуэты людей. В темноте сверкали вспышки выстрелов. Несколько раз что-то клёцкнуло по кабине. Послышался треск разрываемой пулями фанеры.
   Гусев исстрелял весь барабан, нагнулся, залез в кабину, бросил наган Лосю:
   - Перезаряди! Быстро! - сам же схватился за рычаги управления, собираясь на взлёт.
   Лось нагнулся, достал из сумки коробку с патронами и стал перезаряжать оружие, чувствуя, как от нервного возбуждения дрожат руки.
   Послышалось чихание пробуждающегося двигателя, переросшее в рокот. Гидроплан дёрнулся. Двигатель оглушительно взревел. Сквозь его гул всё ещё было слышно, как по обшивке самолёта лупит град пуль, и трещит фанера.
   - Везёт нам сегодня! - прокричал Гусев. - Да, в такую погоду, взлетать с воды ещё не доводилось. Однако....
   Самолёт пошёл на разворот от берега.
   Вдруг плечо Лосю что-то сильно обожгло. Он инстинктивно схватился за него от боли, выронив наган. На пальцах осталась кровь.
   - Меня, кажется, ранили, - сказал он.
   - Да!.. Меня тоже! - как ни чём не бывало, ответил Гусев.
   Только теперь Лось заметил, что тот сидит весь в крови.
   Гусев дал газу. Гидроплан, шустро прыгая по волнам, выскочил на середину Гудзонского залива, держа курс к статуе Свободы, которая виднелась вдалеке, освещённая прожекторами.
   Град пуль стих. Двигатель натужно ревел, разгоняя самолёт. И вдруг Лось почувствовал, как его вжимает в кресло. Гидроплан помчался над волнами, подпрыгивая изредка на их гребнях, и от этого его бросало из стороны в сторону. Наконец, Гусев уверенно потянул штурвал и добавил газу до предела. Самолёт оторвался от воды и стал медленно подниматься ввысь.
   - Давно я такую ерунду не водил! - признался Гусев. - Но ничего - долетим!
   Они поднялись выше облаков, где было ещё довольно светло, и, ориентируясь по компасу, полетели навстречу ночи, на восток.
   - Не знаю, насколько хватит горючки, но, пока двигатель работает - будем лететь! - сообщил ему, щерясь от боли, Гусев, потом спросил. - Не боитесь, Мстислав Сергеевич?
   - Чего?
   - Застрять вот так, среди океана?
   - Не знаю, - пожал плечами Лось и тоже ощутил резкую боль в предплечье.
   Гусев заметил, как перекосило его лицо, и догадался:
   - Да, плохо, что вас тоже ранили! Но... могло быть и хуже!
   - Могло, - согласился Лось.
   Скоро его склонило в сон.

***

   Когда он проснулся, был уже день. Они по-прежнему летели над океаном.
   - Где мы? - поинтересовался Лось.
   - Не знаю, - с трудом ответил Гусев. Он был бледным от потери крови и выглядел уставшим. - Эх, приводниться бы, отдохнуть, раны осмотреть. Но надо лететь. На взлёт горючки много уходит....
   Лось удивился, как раненный Гусев умудряется ещё и самолётом управлять. Он хотел что-то сказать, но слабость, навалившаяся на него из-за потери крови, снова склонила его в сон....
   - Всё, приплыли! - разбудил его восклицанием Гусев. В кабине стояла странная тишина, и Лось сначала не понял, в чём дело. - Горючка кончилась, - пояснил, устало зевая, Гусев. - Попробую посадить....
   Гидроплан всё больше кренило на нос. На них стремительно надвигалась поверхность океана. Самолёт вошёл в пике, и воздух завывал всё сильнее в остановившемся пропеллере.
   Перед самой водой Гусев отчаянно потянул штурвал на себя, и аэроплан всё же выровнялся, перешёл было в горизонтальный глиссирующий полёт, но тут же ударился поплавками об волну, подпрыгнул и ударился снова. Конструкция планера, хотя и заскрежетала, затрещала вся от перегрузок, всё же выдержала. Машина зарылась в воду носом, затем вынырнула и закачалась как ни в чём не бывало на лазоревой поверхности океана.
   - Ничего себе, Мстислав Сергеевич! - перевёл дух Гусев. - Приводнилась-таки посудина. А я уж думал - потопнем! Главное теперь, чтоб понтоны не лопнули, а то каюк! Проследите, если начнём погружаться! Впрочем, спасаться как - всё равно не ясно, - произнёс Гусев, засыпая. - Я чуть-чуть вздремну....

Загадочная труба

   Когда Гусев проснулся, то первым делом, шутя, удивился:
   - О! Ещё плывём!..
   Настроение у него было, не смотря ни на что, боевое. Он осмотрел раны: сперва свои, затем Лося, - и сделал вывод, что ранения не так уж и опасны.
   - У меня в гражданскую куда хуже бывало! - сообщил он Лосю, весело скалясь, затем порвал свою тельняшку на бинты и перевязал сначала плечо Лосю, а затем, остатками, - себя.
   Океан был безбрежен и пуст. Они даже понятия не имели, где находятся.
   Старый вояка изрядно запасся в полёт провизией и водой, и это теперь здорово пригодилось. Он разделил всё на равные части и подсчитал:
   - Провианта хватит, думаю, на неделю.... Воды - дней на десять.
   Томительно потянулись сначала часы, а потом и дни дрейфа в безбрежном океане. Самолёт то покачивался на бирюзовых, едва заметных во время полнейшего штиля на глади океана волнах, то взмывал вверх, а потом бросался вниз с тёмно-синей водной кручи, когда штормило. Даже на горизонте безбрежного пространства за время их дрейфа ни разу не появился корабль.
   Провиант, как они ни старались экономить, подходил к концу, с водой дела обстояли не лучше. И Гусев взбадривал себя и Лося воспоминаниями о пережитом:
   - Бросьте вы, в самом деле, Мстислав Сергеевич, кручиниться. Наше время ещё не пришло! Мы ещё полетаем! Ещё Марс впереди!
   - Откуда вы знаете, Алексей Иванович?!
   - Да, полноте! Смотрите, в самом деле! Мы на Земле, на ней родимой. Это же не безграничное мировое пространство, где мы с вами едва не погибли, помните?! Однако ж, не погибли!.. За сотни миллионов километров были от Земли, в посудине, которая мало чем лучше этого гидроплана, если уж так взять наше положение по отношению к масштабам мирового пространства! И, если не судьба была, не погибли же! Ещё не время! Вот увидите, нас ждёт новый полёт на Марс! Вот чего я хочу! Соскучился я по межзвёздному путешествию!..
   Его мечтательность взбадривала и несла надежду.

***

   Временами Лось вспоминал Аэлиту, но образ её, увы, становился всё более призрачным, едва осязаемым памятью. И, если бы не Гусев, воспоминания эти утащили бы его, наверное, в дебри беспросветного отчаяния.
   - Пуля - дура, я - дурней, Мстислав Сергеевич! - учил его Гусев, лазая по верхотуре самолёта.
   Он с пользой использовал каждую минуту штиля и теперь занимался крыльями гидроплана. Запасы воды подходили к концу, и, не дожидаясь, пока пить будет нечего, опытный и сметливый вояка решил приспособить их для сбора дождевой воды, которая щедро лилась с неба во время ненастья.
   - Это к чему вы, Алексей Иванович? - спрашивал Лось.
   Гусев, деловито оседлав крыло, вырубал крышку крыльевого бензобака, приспосабливая его под чашу для сбора дождевой воды. Конструкция бака размещалась внутри крыла, между его нервюр, занимая всю его площадь, поэтому при дожде воды должно было задерживаться вдоволь.
   - Да, к тому, Мстислав Сергеевич, что я - сколько на войне был - никогда не боялся ни в атаку с шашкой наголо лететь, ни от пуль не прятался. Зато тех, кто прятался, они доставали, мать их раз так, ей-ей, Мстислав Сергеевич, доставали! Пуля - она же дура, умного любит, а такого, как я, дурака, обходит стороной....
   - Хм? - усмехался Лось, наблюдая за изобретательным по части выживания Гусевым.
   - Вот вам и "хм"! То-то и оно! Да, вспомните, хотя бы Марс! Сами видели, что с ентими гугенотами сталось. Уступки им подавай, а не борьбу! Вот и получили сполна уступок! Да и мне мало чем подсобили! Один - в поле не воин, даже если герой. Ему команда нужна, отважная, такая же, как он! Но таких среди несознательного населения Марса практически не оказалось. Вот и результат! -
   Гусев деловито настукивал зубилом, изредка поглядывая на небо, откуда его голый торс нещадно жарило солнце. - Вот я и говорю, если бы я от марсианских пуль за кактусами прятался, ни черта бы мы с Марса не улетели, там бы и остались! Весь мой жизненный опыт подтверждает: видишь опасность - дай ей в зубы, чтобы аж искры из глаз посыпались!.. Э-эх, да что там, Мстислав Сергеевич! Сами всё видели! Я вас с Америки вытащил на одном ентом, голом энтузиазме!.. Энтузиазм и отвага - вот моё оружие в борьбе с любым врагом, даже вот с этим плаванием в безбрежном океане!
   - Ну, и как же ваш энтузиазм здесь поможет?! - недоумённо спрашивал Лось.
   - Да, всё так же, как и прежде! - не задумываясь, отвечал Гусев. - Вот увидите, доберёмся до Российской Федерации, обязательно доберёмся!

***

   Прошло ещё несколько томительных дней бесконечного плавания.
   Как-то во время обеда, когда они доедали последние крохи провианта, Гусев всё-таки упрекнул Лося:
   - Вы мне, лучше, Мстислав Сергеевич, скажите, как вам в голову взбрело в Америку податься?! И мне ничего не сказали! Это ж предательство какое-то получается!
   - В самом деле! - сконфузился Лось. - Я, честно говоря, и сам до конца не могу понять, Алексей Иванович, как Скайльсу удалось меня уговорить.... Словно наваждение какое-то случилось!
   - Да какое там наваждение! - с досадой возмутился Гусев. - Это просто несознательность вашей пролетарской позиции проявилась по отношению к мировой буржуазии! Вон, видите, к чему всё это привело?! - Гусев мотнул головой, показав вокруг на безбрежную бирюзовую даль. - Да и товарищей сколько погибло почём зря....
   Лось насупился, но Гусев, заметив, постарался смягчить ситуацию:
   - Ну, конечно, у чекистов работа такая - опасность называется. Готовыми они должны быть в любую минуту к отражению вражеского нападения, как я, вот! А они сплоховали! Опыта не хватило. Ну, да ладно, чего уж теперь....
   Лось долго молчал, потом ответил:
   - Я думал, что ничего не получится у нас с новым перелётом....
   - Нельзя так, - перебил его Гусев с досадой, - верить надо! Ведь раньше же вы верили! Без этого и на Марс не полетели бы. Даже в первый раз ни за что бы не полетели, если бы не верили!
   - Да-да, вы правы, Алексей Иванович, - озадаченно согласился Лось.
   Ему было не по себе. В самом деле, почему вдруг он позволил себе усомниться в том, что Гусев добьётся их нового полёта на Марс?!

***

   Провиант закончился уже с неделю назад. Благодаря изобретению Гусева с водой было всё же лучше, хотя она и отдавала авиационным керосином.
   Закончив с крыльями, Гусев всерьез занялся радиопередатчиком. Каждый день, когда светило солнце, он доставал его сдохший аккумулятор на горячую обшивку планера и подолгу так держал, а к вечеру садился за штурвал и слал через оживший прибор сигналы с просьбой о помощи до тех пор, пока радиопередатчик не угасал снова. С утра всё повторялось по новой.
   Гусев определил их местоположение. По его расчётам выходило, что они были где-то в пятистах километрах севернее экваториальных вод, посередине Атлантики. Здесь не было сильных течений, подобных Гольфстриму, поэтому надежды на то, что дрейфующий самолёт когда-нибудь вынесет к берегам Европы, не было никакой. Оставалось лишь рассчитывать на то, что их всё-таки будут искать.
   Как-то, ближе к вечеру, Гусев и Лось тянули к гидроплану убитую самодельным гарпуном белую акулу....
   Эти хищные рыбы с некоторых пор появились рядом с их дрейфующим самолётом и теперь неуклонно сопровождали его, лениво наворачивая круги.
   - Ага! - воскликнул тогда, едва заприметив этот непрошеный эскорт, Гусев. - Ждут пирушки! Рано собрались! - он с досадой погрозил им кулаком, но вдруг просиял. - О! Ну-ка, Мстислав Сергеевич, акулятинкой не желаете попотчеваться?!
   - Как это? - не понял его Лось.
   - А вот так!
   К вечеру того же дня из деталей самолёта были готовы гарпун и стрела из дюралевой трубки со стальным наконечником, а через час у поплавка гидроплана трепыхалась первая подстреленная ими акула, мяса которой хватило им на целую неделю.
   Так вот, в очередной раз подтягивая пронзённую гарпуном рыбину, Гусев краем глаза заприметил, как что-то вынырнуло из-под воды и опять скрылось. Это было похоже на самый кончик плавника кита, которые временами проплывали мимо, совершая какое-то мировое перемещение. Но уж больно быстро появилось и пропало. Гусев даже бросил тросик гарпуна, присматриваясь, и тут что-то странное показалось во второй раз.
   - Что это за чертовщина?! - стукнул он в плечо Лося, который теперь в одиночку подтягивал истекающую кровью акулу.
   Присмотрелся и Лось.
   - Да-к, это ж перископ! - обрадовано вскричал он и замахал над головой руками.
   Перископ быстро приближался, всё выше поднимаясь из воды.
   - Погодите, вдруг американцы?! - попытался остановить его Гусев, но тоже радостно и энергично стал орать и как мог только сигналить, потому что теперь уже был хорошо виден флагшток на командирском мостике, всплывающем из океанской пучины. На нём, ещё тяжёлый от воды, виднелся флаг Российской Федеративной Республики.

***

   Их подобрала подводная лодка, которую направили из Мурманска на пойманные от Гусева сигналы о помощи.
   На борту тесной, пропахшей маслом и соляркой подводной посудины Гусев жадно выспрашивал новости у капитана подлодки.
   О том, что американцы готовы лететь на Марс, трубили газеты по всему миру.
   Вопреки ожиданиям Лось воспринял новость спокойно и рассудительно:
   - Ничего в этом плохого нет, Алексей Иванович! Ну, пусть и американцы летят на Марс! Не нам же одним! В конце концов, я мечтаю о том времени, когда туда будут летать тысячи межзвёздных аппаратов.
   - Но ведь Марс-то наш, советский! - возмутился Гусев. - Мы же первые там были!
   - Конечно, первые, - согласился Лось. - Но земляне, будь то американцы, ещё кто-нибудь, да хоть китайцы, хотя с их развитием об этом только и мечтать, нам на Марсе не помешают! Вы же видели, Алексей Иванович, что вдвоём нам туго там пришлось!
   - Ох, не знаю! - с кручиной покачал головой Гусев. - Не нравится мне ваше настроение! Я для чего вас выручал? Для чего наши товарищи погибли, вас спасая?!
   Лось замолк, а Гусев тут же направился на капитанский мостик и обратился к капитану:
   - Я, Гусев Алексей Иванович, особый уполномоченный советского правительства по междупланетному перелёту на Марс, приказываю как можно скорее доставить меня и инженера Лося в Петроград. Дело чрезвычайной государственной важности! Американцы могут опередить нашу советскую республику с перелётом. Мы должны быть там первыми!
   Тотчас после этого подводная лодка взяла курс на Петроград. И капитан доложил ему, что через неделю они будут на месте.
   - Долго, долго! - заторопил его вдруг Гусев. - Надо скорее! Каждая минута дорога!
   Вскоре на горизонте показались знакомые берега. Впереди замаячили очертания Петрограда, шпили Петропавловской крепости. От восторга Гусев и Лось, да и вся команда подлодки радостно закричали и принялись бросать в воздух кепки, бескозырки, - что у кого под рукой было.
   В Петрограде их уже ждали и встречали с оркестром, как героев.

Скайльс

   После бегства Лося с Гусевым Скайльс долго не показывался на глаза Крабсу.
   В погоне за беглецами добрался он до Нью-Йорка, где получил от финансиста короткую телефонограмму: "Гусева уничтожить, Лося вернуть и заставить работать!" Тщетно пытался Скайльс перехватить их в аэропорту Ля Гуардиа с вооружённым до зубов отрядом полиции. Гусев обвёл его вокруг пальца, безо всякого труда покинув аэропорт, окружённый с двух сторон охраной , а с двух других - водой.
   Теперь беглецы растворились где-то в огромном мегаполисе, но Скайльс сначала и не переживал, что упустил Гусева в аэропорту: все возможные пути бегства из Америки для Гусева и Лося были закрыты. Однако к вечеру он будто почувствовал, что происходит что-то, о чём он не знает, и ещё немного, и Лось всё-таки ускользнёт от него совсем, если не предпринять какие-то срочные меры. "Если бы не Гусев!" - с досадой думал Скайльс. Раньше он как-то мало внимания обращал на этого здоровяка. Нет, конечно, он знал его, даже дольше, чем Лося, но никогда особого значения его персоне не придавал, и только тут, в Америке, вдруг понял, какую реальную опасность представляет собой этот матрос. "Он стоит целого отряда отборных головорезов!" - невольно восхитился Скайльс, когда Гусев ловко из обложенного охраной замка Крабса с Лосем.

***

   Время близилось к вечеру, но вестей по-прежнему не было. Гусев и Лось как в воду канули, растворились в Нью-Йорке. Скайльс чувствовал: ещё немного, и ситуация выйдет из-под контроля окончательно. Но он никак не мог понять, что идёт не так. Наконец, он пригласил к себе того верзилу, которого Гусев огрел на пароходе лампой.
   - Он улетел на гидроплане! - сообщил верзила.
   - Гидроплан! - воскликнул в догадке Скайльс. - Конечно же! Они улетят на гидроплане! Срочно всю полицию направить на поиски мест, где может находиться гидроплан в Нью-Йорке! - скомандовал он и посмотрел на часы: мест таких было очень много. - У нас ещё есть время до темноты, чтобы их обнаружить! Они ещё где-то в Нью-Йорке!
   - Но где же их найдёшь с этим гидропланом?! - возразил верзила.
   Скайльс подошёл к стеклянной стене небоскрёба. С высоты пятидесятого этажа сквозь панорамное окно хорошо был виден весь Гудзонский залив. Он был перед ним как на ладони.
   Скайльс понимал, что устраивать обширные поисковые операции времени не было. День близился к концу. И наверняка уже сегодня Гусев собирался покинуть Америку. Скайльс волновался, к тому же Крабс то и дело обрывал трубку телефона, нервируя его всё больше. Надо было отвлечься и сосредоточиться.
   Скайльс закрыл глаза, сложил руки на груди и встал так перед бездной. За толстым стеклом, по другую сторону, внизу лежал многомиллионный город. Теперь он попытался привлечь свою журналистскую интуицию, которая прежде не раз помогала ему найти правильное решение. На какое-то мгновение ему показалось даже, что он видит всё глазами Гусева. Его словно осенило. Скайльс открыл глаза.
   - Они там! - указал он своей курительной трубкой на небольшой захолустный складской уголок залива, где было множество мелких пристаней и складов. - Срочно туда! Бросить все силы!
   Верзила и все, кто присутствовал в комнате за его спиной, недоумённо переглянулись: "Откуда он знает?"
   Не доверяя никому в столь ответственный момент, Скайльс сам помчался на одном из полицейских авто в райончик, что привиделся ему на пятидесятом этаже небоскрёба.

***

   Впереди машины Скайльса нёслось с десяток полицейских воронков. Вот они, расползаясь по узким улочкам, заполонили весь район, насквозь провонявший тухлой селёдкой. Чёрные полицейские машины разбрелись, проверяя каждый закоулок, с трудом пробираясь среди суеты и тесноты складской жизни, между многочисленными складами к десятку небольших пристаней на заливе.
   Скайльс остался на въезде в рыбацкий квартал. Он ждал вестей от полицейских экипажей, чтобы устремиться туда, откуда поступит сигнал.
   Вдруг невдалеке, за углом, за деревянным полугнилым забором, с другой стороны подпираемым кучей серо-ржавых деревянных ящиков, послышалась стрельба. Сначала стрелял одинокий наган, но вот в ответ ему залаяло с десяток полицейских пистолетов. Их звук корреспонденту, начинавшему когда-то свою карьеру с полицейской хроники, был хорошо знаком.
   - Вперёд! - скомандовал он водителю.
   Машина рванула с места и через десяток секунд, вильнув пару раз по узким проездам между гнилыми ящиками и высокими дощатыми заборами, оказалась на деревянном причале.
   Скайльс выскочил из машины и увидел невдалеке, метрах в пятидесяти, гидроплан, по которому отчаянно палили полицейские.
   - Осторожнее! - закричал он что есть силы начальнику полиции. - Стреляйте только по мотору! Там, в кабине, важный человек! Он нужен мне живым!
   Из гидроплана никто уже не стрелял. Но вдруг резко зарокотал его двигатель, закрутился пропеллер, гидросамолёт пришёл в движение.
   - Огонь! Огонь! - завопил, встрепенувшись, Скайльс, чувствуя, как удача окончательно отворачивается от него.
   Но всё было напрасно. Вскоре самолёт скрылся в непроглядной мгле, а через некоторое время стал недоступен слуху и звук его мотора.
   - Ничего не понимаю! - оправдывался перед Скайльсом начальник полиции. - Мои ребята изрешетили эту посудину, как дуршлаг!..
   Однако Скайльсу было теперь всё равно, что говорит полисмен, поскольку никакие оправдания уже не могли ему помочь в объяснениях с мистером Крабсом. Всё было потеряно.

***

   Скайльс захворал и слёг в горячке на целую неделю. Когда он поправился, то остался в Нью-Йорке, размышляя о том, стоит ли вообще возвращаться к Крабсу. Ничего хорошего его там уже не ждало. Однако Крабс сам разыскал его и притащил в свой офис на Уолл-стрит.
   Он был настроен на удивление миролюбиво.
   - Не расстраивайтесь, дружище Скайльс! - такого фамильярного тона прежде не было в их отношениях. Скайльс даже головой помотал - не снится ли ему это. Но у Крабса, в самом деле, было добродушное настроение, будто бы он схватил и Гусева, и Лося. - Всё не так уж плохо!
   - Я не понимаю! - изумился корреспондент, соображая, что всё-таки происходит.
   Но Крабс продолжал улыбаться, хлопать его по плечу, предлагать ему дорогой коньяк, который даже теперь, обладая солидным состоянием, сам себе Скайльс позволить пока не мог.
   - Вы сделали всё, что могли, ну, или почти всё! - успокоил, наконец, его Крабс. - Я вижу ваше недоумение! Вы, должно быть, не понимаете, почему у меня такое хорошее настроение?!
   - Конечно! - подтвердил Скайльс.
   - Всё очень просто, мой друг! Шумиха, которая поднялась, когда в прессу просочилась информация о поимке русского инженера Лося, сбежавшего с моего марсианского проекта, совершенно неожиданно сыграла мне на руку! Мои злейшие конкуренты из Нью-Йорка....
   - Что же? - попытался угадать Скайльс.
   - У меня больше нет конкурентов! - радостно раскинул руки Крабс. - Они примчались ко мне сами с мольбой принять их капиталы в мою "Марсианскую корпорацию"! Теперь они мои партнёры по отправке кораблей на Марс! Смешно, но мои личные затраты на подготовку этого, всё-таки очень сомнительного, пусть и многообещающего, проекта сократились настолько, что приблизились практически к нулю. При этом я даже не упустил бразды правления процессом! Кроме того, в тех сферах интересов, где у меня возникали серьёзные трения на Уолл-стрит, у меня теперь всё в порядке!
   - И что всё это значит? - попытался ещё раз домыслить Скайльс, ему всё-таки трудно было понять логику финансиста.
   - А значит это то, что сегодня я стал богаче на сто миллионов долларов! - отрезюмировал, наконец, Крабс. - И в этом заслуга лишь вашего сумасшедшего Гусева! Я пальцем не шевельнул, а сто миллионов упали прямо ко мне в карман! И всё благодаря ему! Я, признаться честно, даже готов был бы покончить теперь со всем этим дурацким полётом на Марс, но на нём-то всё и держится!
   - Не совсем понимаю! - Скайльс был в замешательстве.
   Крабс жестом призвал собеседника немного подождать, затем исчез и появился снова, но уже в сопровождении какого-то мистера с чемоданчиком.
   Финансовый воротила снова присел на широкий кожаный диван, отвалился на его огромную спинку. Человек с чемоданчиком встал ряжом с ним. Подошёл слуга с белоснежным полотенцем через руку и подносом, на котором стояли два широких фужера с шампанским. Крабс взял один бокал, второй слуга поднёс Скайльсу. Скайльс машинально взял фужер.
   Крабс многозначительно молчал и как-то загадочно и умиротворённо улыбался.
   Наконец Скайльс не выдержал.
   - Да объясните, что происходит, в конце концов?! - взмолился он, и искрящееся дорогое шампанское в его бокале, отсвечивающее насыщенным янтарём, сильно заколыхалось, едва не выплеснувшись на дорогой персидский ковёр.
   - Вот! - Крабс указал на человека с чемоданчиком.
   Тот поставил саквояж на небольшой круглый, слоновой кости, столик, присел рядом со Скайльсом на кожаную банкетку и открыл его крышку. Чемодан был доверху полон упакованных пачек сотенных долларовых купюр.
   - Это вам! - произнёс Крабс, отхлёбывая из фужера шампанское, капля которого стоила больше месячной зарплаты слуги, державшего пустой поднос. - Здесь ровно четыре миллиона долларов.
   - За что? - удивился, пытаясь защититься, Скайльс.
   Крабс ещё раз хлебнул шампанского, затем, небрежно поставив бокал рядом с чемоданчиком на круглый столик, и подался к Скайльсу, сидевшему напротив:
   - Вы летите на Марс!
   Скайльс осознал, что не до конца понимает значение произнесённых слов. Мистер Крабс, видя его недоумение, продолжил:
   - Я построю корабли! Но у меня нет того, кто возглавит экспедицию. И я решил, что это будете вы!
   - Я! - удивился, не понимая его, Скайльс.
   - Соглашайтесь! Хорошая сделка, мистер Скайльс! Вы получите обещанные деньги, но за это возглавите экспедицию на Марс вместо Лося. Честно признаться, этот инженер, Лось, несмотря на весь его конструкторский гений, произвёл на меня негативное впечатление. Неадекватная личность! Я считаю, что вы в сто крат надёжней какого-то там Лося! Итак, что скажете?!
   Скайльс посмотрел на Крабса, на полный заветных ассигнаций чемоданчик, на человека, стоящего рядом в ожидании решения, что делать с деньгами. Несколько секунд сомнений заставили его сильно вспотеть, но затем он с волнением выдавил из себя:
   - Я согласен!
   - Точно? - нахмурился Крабс.
   - Точно! - уже с готовностью выпалил Скайльс, хотя при этом и почувствовал испуг.
   - Бумагу и ручку! - крикнул слуге Крабс.

"Не один, а три..."

   Прибыв в Петроград, Гусев первым же делом справился о ходе дел у американцев. Сначала он прочитал все возможные газеты. Но в советских газетах мало чего писали про Америку, а тем более про какого-то там Крабса и его бредовые идеи. Тогда Гусев явился в Петроградский ГубЧК и объявил:
   - Я особый уполномоченный советского правительства по организации и осуществлению второй междупланетной экспедиции на Марс. Мне нужна информация о ходе подготовки экспедиции на Марс в Америке, которую организует некий мистер Крабс.
   В Петроградском ГубЧК справились насчет полномочий Гусева в Москве и, убедившись в серьёзности его заявления, через несколько дней вызвали его сами.
   - Мы окажем вам помощь, товарищ Гусев! - заверили его там. - Скажите, чем можем помочь?!
   Через пару дней рядом с домом в самом центре Петрограда, где советское правительство выделило семье героя марсианского перелёта отдельную трёхкомнатную квартиру, остановился грузовик, доверху нагруженный американскими и европейскими газетами за последние полгода.
   - Вот читайте, товарищ Гусев, это вам ГубЧК прислало! - бодро доложил бывалому вояке, вышедшему из своей квартиры, шофёр-весельчак. - Куда сгружать прикажете?
   Газеты снесли в подвал, который полагался Гусеву к его шикарной квартире, и они заполонили всё его пространство. К тому же оказалось, что нужен и переводчик: Гусев в иностранных языках был не силён, только с марсианского ещё кое-что помнил.
   Вскоре в ГубЧК выделили и переводчика. Теперь работа закипела. Переводчик с утра до ночи переводил статьи про события, связанные с полётом на Марс, с его подготовкой, с "Марсианской корпорацией" мистера Крабса. А Гусев тем временем приступил к самому главному - постройке междупланетного аппарата. Он нашёл новое, более просторное помещение для работы Лося, и теперь уже, в отличие от первого полёта, складывалось как-то так, что не Гусев помогает Лосю, а как бы наоборот.
   Между тем, вернувшись в Петроград, Лось вплотную приступил к созданию нового межзвёздного аппарата. Он решил, что теперь корабль должен быть больше, непременно больше, чем прежде, чтобы в него мог поместиться целый отряд красноармейцев: так хочет Гусев. Да Лось и сам понимал, что даже десяток Магацитлов ничего не изменят на враждебном Марсе: слишком уж не равны силы.
   Желание лететь возрастало у инженера всё сильнее с каждым днём. И имя этому желанию было прежнее - Аэлита. Лосю уже казалось, что он полетел бы даже один, откажись Гусев от этого мероприятия, - так страстно снова желал он вновь увидеть свою возлюбленную, узнать, что с ней стало. Временами его всё же одолевали то печаль, то страх. Печалился он о том, что прошло так много времени вдали от той, что была ему милее жизни. А страх.... Страх его рождался от мысли, что весь полёт будет напрасен, потому что её уже нет в живых.
   Нет, ему не было необходимости в покорении Марса. Он даже не видел опасности в том, что американцы, возможно, тоже полетят на Марс. Опасения Гусева насчёт того, что Марс перестанет быть советским, Лось, вообще, не разделял, поскольку, фактически, от того, что двое из Советской России побывали на нём, там ничего не изменилось. Быть может, - ему иногда так казалось, - они нанесли даже непоправимый вред марсианскому населению своей оголтелой революционной деятельностью. Сколько погибло! Вправе ли были они, пришельцы из другого мира, так поступать? Марсиане не умели сражаться, сопротивляться хорошо обученным правительственным войскам, и от того, что Гусев возглавил восстание, в сущности, ничего не изменилось. Он ведь не научил их воевать, а только тысячами отправлял на верную смерть, даже не задумываясь об этом. Фактически, своим восстанием они помогли Тускубу быстрее сделать его чёрное дело, осуществить его зловещий план по уничтожению Соацеры....
   Единственное, что его влекло теперь на Марс снова, была она, Аэлита.
   "Аэлита! Аэлита! Аэлита!" - повторял про себя, как заклинание, Лось, и это заставляло его думать и делать конструкцию машины лучше, чем та, что была прежде. Он усовершенствовал покрытие жилой капсулы, сделал двигатель более послушным управлению, отчего легче стало изменять траекторию полёта в межзвёздном пространстве. Лось не хотел снова оказаться заложником физических законов, которым едва не стал в прошлый раз. Надо было исключить влияние какого бы то ни было случая на исход экспедиции: волей полёта должен управлять человек, а не слепая мощь энергии мирового пространства. Сила слабого в умении управлять сильным!

***

   Гусев тем временем всё больше тревожился от новостей, которые сообщал ему переводчик.
   Оказалось, что, пока они дрейфовали в Атлантике, инженеры Крабса весьма успешно продвинулись по пути создания прототипов междупланетного аппарата Лося. К тому же они готовили к полёту пять межпланетных кораблей, каждый из которых был в несколько раз больше того, на котором летали на Марс Лось и Гусев.
   Американскую экспедицию на Марс должен был возглавить Скайльс. Узнав это, Гусев с удовольствием подумал: "На Марсе сочтёмся, мистер Скайльс!"
   И, всё-таки, беспокойство Гусева нарастало. Каждый день он думал о том, как сократить перевес американцев в численности и ликвидировать отставание во времени.
   Денег, что советское правительство выделило им, было мало, и Гусев снова уехал в Москву.
   Его долго не было, но когда он вернулся, то завалился в квартиру к Лосю радостный, счастливый и возбуждённый:
   - Будем строить не один, а три корабля!..

Мечты

   Лось уже давно так не смотрел на звёздное небо. Раньше он делал это часто и мечтательно, но после возвращения с Марса, в его привычках произошла разительная перемена: он вдруг разучился мечтать.
   Казалось бы, самое время настало мечтать! Ведь цель была достигнута, междупланетный перелёт удался! И это было только начало!.. Начало новой эры, которую открыл он, Лось, своим беспримерным путешествием. Теперь, когда проторена была дорожка, можно было смело осваивать междупланетные перелёты, запуская с каждым разом всё больше и больше кораблей.
   Но именно тогда в нём что-то потухло. Как будто что-то сломалось в его сознании, какой-то винтик открутился, хрустнула какая-то пружинка. И всё.... Как оборвало! У него и тяги не осталось к новым полётам, как будто всё уже было осуществлено.
   Гусев - и тот был задорнее и целеустремленней. Совершённое ими путешествие на Марс вдохновило его окончательно. Теперь он знал, к чему можно приложить огромную неугасимую энергию своего неуёмного характера, но всё это время с огорчением наблюдал те разительные перемены, что произошли с Лосем, и ничего не мог поделать, как ни пытался его приободрить. Лось был по-прежнему грустен, и эта печаль, странная и непонятная для Гусева, была ещё и не пробиваема для внешнего воздействия.
   Имя этой печали было известно только Лосю - Аэлита.
   С момента их поражения на далёком Марсе, с той поры, как её оторвали от него в пещере у Священного Порога, всё теперь казалось сном. Сном, где было и хорошее, и плохое, но только сном.
   И вот вдруг, едва возможность вновь лететь стала реальностью, Лось снова научился мечтать и смотрел теперь на небо как прежде, как тогда, до первого полёта. Он словно вернулся к жизни и почувствовал её вкус, осознав, что может увидеть ту, которая была причиной его бесконечной печали.
   Теперь каждый вечер, когда выдавались погожие дни, и небо было безоблачно, Лось с упоительным удовольствием смотрел на звёзды. И мечтал.... Мечтал, как снова совершит перелёт к Марсу, как опять ступит на его загадочную поверхность, как увидит её....
   Он больше не хотел думать о том, что Аэлиты нет в живых. Прежде, хотя он всячески гнал её от себя, эта мысль ввела его в состояние оцепенения, в котором Лось пробыл так много лет. Он отрешился от мира и не мог без печали думать об Аэлите. Но теперь, зная, что вот-вот окажется на Марсе, Лось преобразился, посветлел, озарённый надеждой на скорую встречу. Теперь он даже не сомневался в том, что Аэлита жива, что она ждёт его, и что он выполнит данное ей когда-то давно обещание. А иначе, зачем ему было лететь на Марс?! Всё, что он хотел узнать о Марсе, он уже узнал, и этого было вполне достаточно для впечатлений на всю оставшуюся жизнь.
   Но Аэлита! Только она была для него причиной всех причин! Лететь на Марс снова! Хоть сегодня, хоть завтра, хоть через пятьсот лет!
   "Спасибо Гусеву! - думал Лось, удивляясь неуёмной энергии своего соратника. - Если бы не он, новой экспедиции на Марс не было бы!.. Впрочем, мне ведь предлагал лететь на Марс и Скайльс..."
   Иногда мысли инженера путались. Он не знал, как относится к тому, что он сам выдал свои секреты Скайльсу. И он не знал, как теперь относится к тому, что ещё и американцы собираются лететь на Марс, используя его технологии, его опыт и знания.
   С одной стороны, ему было всё равно. В конце концов, чем больше на Марсе человеческих существ, тем лучше. С другой стороны, Гусев был чрезвычайно недоволен возможностью такого обстоятельства. Он постоянно приглашал Лося на свои бурные выступления перед общественностью, где непрестанно утверждал: "Марс будет советским, вот увидите, товарищи!"
   Его речи из раза в раз сопровождались бурными овациями одобрения, всеобщим ликованием, и тогда Лось думал, что действительно совершил большую ошибку, передав свои секреты Скайльсу. Без него, без его секретов американцы вряд ли смогли в ближайшее время построить межпланетные корабли.

***

   Между тем, постройка межзвёздных аппаратов завертелась с удвоенной силой. Быстро воздвигли стапели для сооружения ещё двух. Чертежи были готовы, инженеры знали своё дело, рабочие, набравшись опыта, стремительно собирали всё по уже готовым образцам и лекалам, и у Гусева теперь было немного больше свободного вечернего времени.
   Как-то, поздно вечером, он заехал на квартиру к Лосю и застал его всё в том же замечательном расположении духа, в котором инженер пребывал последнее время.
   Вместе вышли они на балкон и уставились на звёздное небо, раскинувшееся над Петроградом.
   Свиристели кузнечики где-то внизу, в сумерках двора, в летней прохладе угасшего дня. Гусев и Лось смотрели на блёклое небо, которое не хотело больше темнеть по причине очередного солнцестояния. В Петрограде был период белых ночей, и для астрономических наблюдений это было не лучшее время. Но Лось всё равно пытался разглядеть что-то на светлом небосклоне.
   Гусев некоторое время наблюдал за его тщетными, трогательными попытками, потом спросил:
   - Марс ищите, Мстислав Сергеевич?
   - Да, - мечтательно покивал головой Лось.
   Гусев удивился. Будто бы и не было тех лет, когда на Лося смотреть невозможно было без сожаления. "Вот ведь, что мечта делает с человеком! - думал про себя Гусев. - Ходил как в воду опущенный, а теперь! Вон, словно ожил! Нет, человеку непременно мечта нужна! Без мечты человек в жизни - пропащее дело!"
   - Скоро полетим! - воодушевлённый своим открытием, произнёс вслух Гусев. - Полетим скоро, Мстислав Сергеевич!
   - Да-а-а, - всё также мечтательно покивал головой Лось.

Сны о Марсе

   Всё было готово к старту. Пять межпланетных кораблей "Марсианской корпорации" стояли на стартовой площадке, охраняемой от бесчисленных зевак целой армией полиции. И теперь Крабс торопил его со стартом. Но Скайльс медлил. Он ещё и ещё раз просил баллистиков рассчитать траекторию полёта корабля. Но те давали лишь приблизительный результат. Вероятность промаха была высока. И они могли попросту промчаться мимо красной планеты и вылететь за пределы Солнечной системы. Поэтому решено было запустить межпланетные корабли по настигающей Марс траектории, огибающей его со стороны Юпитера. Она была гораздо длиннее, но гарантировала большую вероятность попадания в цель.
   Однако Скайльс всё равно волновался, и всякий раз, когда должен был назначить время старта, откладывал это по какой-то совершенно пустяковой, надуманной причине.
   - Слушайте, дружище! - как-то вечером, когда Скайльс в очередной раз придумал причину для отсрочки старта марсианской экспедиции, сказал ему Крабс. - Я построил вам корабли! Я, в конце концов, сделал вас очень богатым человеком!.. В чём дело?! Сколько я могу терпеть убытки и слушать эту вашу ахинею?! - Крабс был возмущён. - У нас всё готово!.. Всё, кроме одного, - вас! Так что, я прошу вас, - он дважды сделал ударение на слове "вас", - собраться с духом и назначить дату отлёта!
   Скайльс сконфузился и промолчал. До этого вечера мистер Крабс с ним так не разговаривал, словно делая ему поблажку. Он лишь выслушивал его оправдания и ссылки на недоделки и неудобства, которые необходимо было устранить, и соглашался с доводами бывшего корреспондента, давая распоряжение устранить очередную обнаруженную недоработку.
   А недоработки были такие, на которые, будь на его месте Лось, а, тем более, Гусев, - те и смотреть бы не стали. Так, по просьбе Скайльса, Крабс увеличил запас провианта до годовой потребности. Потом была заменена вся внутренность кораблей, вплоть до того, что туда были установлены удобные кожаные диваны, привинченные к полу отсека. Последней каплей, переполнившей чашу терпения, было, видимо, то, что Скайльс потребовал установить автоматы для производства газированной воды.
   - Может быть, вам туда ещё и ресторан занести?! - вспылил Крабс, но аппараты поставил.
   Однако по всему было видно, что больше он не намерен принимать какие бы то ни было отговорки.
   - Газеты всего мира ежедневно трубят о нашем полёте на Марс! Конечно же, это не бесплатно! Кроме того, эффект новизны скоро будет утрачен, и публика охладеет к этим воплям! А потеря интереса со стороны публики означает для меня потерю денег! Я вложил уже значительные суммы, и теперь требую их отдачи, мистер Скайльс! - на этот раз пошёл в решительное наступление Крабс. - Если вы не примете решение о дате отлёта сегодня же, то это сделаю за вас я! У меня есть на то все основания, потому что я сделал вас тем, кто вы есть сегодня!
   - Стартуем завтра! - вдруг неожиданно для самого себя, испугавшись такого напора, произнёс Скайльс.
   Это было так внезапно, что даже Крабс опешил и перестал расхаживать по своему просторному кабинету, затем обернулся и некоторое время испытывающее смотрел на Скайльса. Наконец он снова обрёл дар речи, вдруг получив то, чего так долго желал, и поправил Скайльса:
   - Через три дня!.. До завтра я не успею собрать достаточное количество прессы для освещения процесса отлёта! Вы же знаете, дорогой мой мистер Скайльс, что места для наблюдения за стартом кораблей я продаю! И многие издания в очереди стоят за билетами на это мероприятие! Но получат их не все! Я должен успеть провести аукцион! Каждое место будет продано как можно дороже!
   Крабс вернулся в своё огромное кресло, с удовольствием потирая руки, вызвал по телефону секретаря и отдал распоряжение оповестить публику о проведении аукциона по продаже мест для наблюдения за стартом экспедиции на Марс.

***

   В какой-то смутной тревоге и тоске провёл Скайльс три последних дня на Земле, оставшиеся до старта. Но отступать было некуда, он не мог отказаться от того баснословного богатства, которое уже получил и даже частично потратил, купив себе роскошное имение. И хотя романтика дальних странствий в неизведанные мировые дали была уже не для него, он всё-таки понимал, что его путь к обеспеченной жизни лежит через Марс.
   "Однако если я не вернусь, зачем мне всё это нужно?! - спрашивал он себя иногда, думая о своих миллионах. - Какая разница, сколько денег останется на моём счету в банке: доллар или миллион, - если я никогда не смогу ими воспользоваться?!"
   Но время неумолимо бежало вперёд. И вот наступил день отлёта.

***

   Накануне Скайльс долго не мог заснуть. Страх перед неизвестностью нестерпимо томил его. Он лежал и думал о том, как же эти храбрецы, Лось и Гусев, отважились вдвоём лететь на далёкий, незнакомый Марс через безвоздушное мировое пространство. Ему бы никогда не хватило смелости быть пионером в таком необычном и опасном деле.
   Даже теперь, когда предстояло пройти проторенной дорожкой, Скайльсу было страшно.
   "Да и как там, на Марсе? - думал Скайльс, забываясь в предутреннем, беспокойном сне. - По словам Лося и Гусева марсиане не особенно дружелюбно настроены к пришельцам!"
   В тяжёлых раздумьях журналист заснул под утро. Ему снился красный марсианский песок, уродливые, отталкивающие, даже пугающие лица инопланетных существ, странные неземные пейзажи, диковинные машины, причудливые здания. Снился ему Лось, который в недоумении смотрел на него, выглядывая из-за какого-то удивительного неземного растения. Какие-то чудища, которые бегали по красному песку под фиолетовым небом с перистыми облаками, плывшими над головой не то жёлтыми, не то оранжевыми жидкими пятнами. Гусев деловито отстреливал этих животных как куропаток из какого-то огромного ружья непонятной конструкции. Временами он подходил к нему и, скалясь в довольной, широкой улыбке, что-то протягивал Скайльсу. Он старался рассмотреть - что, но это никак не удавалось. По бездонному фиолетовому небу летели странные аппараты, похожие не то на птиц, не то на воздушных змеев.
   Сон был тяжёлым и тревожным, и Скайльс проснулся, словно вынырнув из пучины за глотком воздуха, которого ему так не хватало.
   Острый луч солнца пробивался сквозь зелень за окном. Весело щебетали птицы в листве, утренний воздух напитывался зноем. День обещался быть погожим и жарким.

Старт

   Скайльс сидел в машине, на заднем сиденье, полный сомнений и страха. Сидел один, занимая весь просторный задний диван лимузина. Далеко впереди, за звуконепроницаемым стеклом, лучший шофёр Крабса, которому тот по случаю знаменательного события поручил доставить Скайльса к месту старта экспедиции на Марс, спокойно, но стремительно и ловко управлял машиной, лавируя на поворотах и развязках хайвэя, обгоняя попутчиков, закладывая головокружительные виражи.
   В это раннее утро на небе не было ни облачка, и яркое калифорнийское солнце, взбирающееся по небосклону всё выше, обещало день полный сияния и тепла.
   Всю ночь Скайльс не мог заснуть и теперь чувствовал себя разбитым. Едва он задремал под утро, как его тут же разбудили.

***

   Машина на полной скорости мчалась через весь город к стартовой площадке. Её устроили в тридцати километрах от черты агломерации Лос-Анджелеса дабы, если что случится, избежать массовых разрушений жилых кварталов и случайной гибели среди не причастных к происходящему граждан.
   За автомобилем Скайльса неотвязно следовал эскорт, едва поспевавший за фаворитом Крабса. В нём двигалось семь машин, окружённых полицейскими мотоциклами с мигалками и сиреной. Там находились остальные члены марсианской экспедиции Скайльса.
   Всего их было тридцать.
   Пятеро из них были первоклассными пилотами, которых обучили управлять межпланетными кораблями, трое были учёными, приглашёнными Крабсом. Вообще-то, Крабс предлагал гораздо большему числу учёных мужей совершить захватывающую и совершенно бесплатную "прогулку" на Марс, но многие из них всё же сочли это предприятие весьма рискованным, и уговорить удалось только троих. Учёным по заданию мистера Крабса предстояло собирать всевозможные артефакты, вникать в неизвестные технологии и привезти обратно в Америку как можно больше марсианских секретов и достижений внеземной цивилизации. Именно это было тем главным сокровищем, которое, как считал Крабс, вознесёт его на новые вершины богатства. Ради этого он и организовал всю эту дорогостоящую даже по его меркам экспедицию. Конечно, с этого авантюрного полёта надо было непременно получить прибыль, да такую, которая многократно окупила бы затраты.
   Ещё десять человек экспедиции прошли подготовку по специальной программе североамериканского министерства обороны. В течение шести месяцев, пока строились межпланетные корабли, их обучали в армейских подразделениях специальным приёмам ведения рукопашного боя, стрельбе из всех видов оружия и управлению всевозможными аппаратами, как для воздушного, так и для наземного перемещения, какие только были на Земле. Эти десятеро были настоящими бойцами, наёмниками и головорезами, готовыми за хорошую плату сражаться с кем угодно и где угодно. Среди них было три пехотных офицера, один из которых воевал в Европе, а двое других только что закончили службу во французском легионе, и два фронтовых лётчика. Остальные были моряками-ветеранами американского Атлантического флота, также понюхавшими сполна пороха в сражениях мировой войны. Крабс выложил немалые деньги, чтобы эти сорвиголовы полетели вместе со Скайльсом.
   Ещё двенадцать членов экспедиции были простыми волонтёрами, добровольцами, каждый из которых согласился лететь на Марс за сто тысяч долларов, пройдя специальный отбор, который устроил мистер Крабс. Они прибыли из многих стран: китайцы, мексиканцы, поляки, французы и даже один русский. Волонтёры подписали контракт с корпорацией мистера Крабса, которую он организовал для финансирования полёта на Марс, и получили от неё аванс в половину суммы. Остальные деньги им были обещаны по возвращению из экспедиции.

***

   Крабс то и дело звонил в автомобиль Скайльса по радиотелефону и справлялся, как скоро они прибудут:
   - Здесь уже полно зрителей! - возгласы Крабса летели из трубки так, будто он орал корреспонденту в ухо, сидя рядом на диване лимузина, а не в телефон за тридцать километров отсюда. - Пора начинать! Когда вы будете на месте, дорогой мистер Скайльс?!..
   - Да скоро, скоро! - раздражённо отвечал ему Арчибальд, чувствуя, как у него от напряжения сдают нервы.
   Почему-то именно теперь Скайльсу вспомнился тот день, когда он увидел объявление инженера Лося, приколоченное гвоздиками к облупленной стене на едва живой и невзрачной улице революционного Петрограда. Это было странное объявление, приглашавшее всех желающих совершить междупланетный перелёт на Марс. С него-то всё и началось!
   Припомнилась ему и босая молодая женщина в ситцевом опрятном платьице, которая читала его, шевеля губами. Глаза её были равнодушные, синие, с сумасшедшинкой....
   "С сумасшедшинкой! - истерично подумал про себя Скайльс. - Вот что отличает всех этих русских! Только люди с сумасшедшинкой в глазах могли придумать лететь на Марс без особой на то причины и рисковать просто так своей жизнью на каких-то диковинных и странных аппаратах, конструкция и надёжность которых ещё тогда вызывали у меня большие сомнения! Лететь, словно подопытные кролики! Добровольно!"
   У Скайльса начиналась истерика. Он не хотел быть подопытным животным, которое вот-вот закинут в диковинной машине в неизведанные дали, и вдруг осознал, что испытывает самый обыкновенный животный ужас. В этом стыдно было признаться, и теперь Скайльс искал себе оправдание.
   "Нет, эти русские, в самом деле, сумасшедшие! - восклицал он, заговаривая сам с собой вслух. - А теперь я, вполне нормальный и трезвого ума человек, почему-то должен следовать их идее!"
   Однако всё уже было решено, и он не мог отказаться от денег.
   "Во всём виновато то странное объявление!" - беспомощно оправдывался Скайльс.

***

   Крабс оглядывал переполненные зрителями трибуны и с нетерпением ждал, когда же, наконец, лимузин Скайльса покажется на стартовой площадке.
   С виду она напоминала не то амфитеатр, не то стадион. Вокруг огромного поля - места старта - с обеих сторон в два гигантских полукруга возвышались высокие и вместительнее трибуны. В центре устремлённые ввысь межпланетные корабли стояли на пяти стартовых постаментах, уходящих через окна в поверхности поля на глубину десяти метров, где находилось железобетонное, жаропрочное дно исполинского сухого бассейна. Инженеры, строившие стартовую площадку, предусмотрели, чтобы мощные воздушные насосы втягивали внутрь этого гигантского резервуара раскалённые, ядовитые газы от двигателей межпланетных кораблей при старте, а затем вентиляторы выгоняли их в атмосферу, протянув через многокилометровый железобетонный тоннель, на безопасном удалении от трибун со зрителями.
   Крабс нервничал и то и дело звонил в мчащийся где-то по хайвэю из Лос-Анджелеса лимузин Скайльса, точно поторапливая его.

***

   А трибуны между тем были заполнены уже до отказа и не могли вместить всех желающих увидеть такое грандиозное историческое событие. Они напряжённо гудели в ожидании вселенского шоу.
   Местами виднелись установленные на треногах фотоаппараты, и оттуда то и дело поднимался дымок от вспышек магния - репортёры производили фотосъёмку. С огромных площадок с кинокамерами и осветительными приборами, расположенных на специальных операторских кранах, киношники, манипулируя ими, вели документальную съёмку исторического события. Всюду сновали вездесущие журналисты.
   Крабс был доволен. Зрелище удалось на славу. Все, кому сейчас посчастливилось присутствовать на старте межпланетных кораблей к Марсу, - каждый из них, на аукционе, устроенном его "Марсианской корпорацией", выложил за право находиться здесь не меньше пяти тысяч долларов. Это была нижняя планка, с которой открывались торги. Последние билеты и вовсе уходили с молотка по цене выше десяти тысяч. Не каждому богачу была по карману такая сумма. Многие отступались. Поэтому здесь присутствовали лишь самые богатые и известные толстосумы. Но места всё равно не хватало.
   В правительственных ложах сидели сенаторы, конгрессмены, члены государственного департамента и администрации американского президента. Их билеты оплатили налогоплательщики Америки. На трибунах по соседству расположились делегации правительств и главы дружественных Америке государств, которые также не поскупились раскошелиться перед мистером Крабсом из казны своих стран. Присутствие на грандиозном шоу журналистов, репортёров, фотографов и операторов оплатили откомандировавшие их издания, радиостанции и кинокомпании, тоже, в свою очередь, делавшие на этом не плохой бизнес.
   Торговля местами прошла так удачно, что мистер Крабс, ещё не запустив даже межпланетные корабли, уже окупил их полёт на Марс, не смотря на то, что среди зрителей было и множество счастливчиков, которые выиграли свои билеты в устроенную "Марсианской корпорацией" Крабса лотерею.

***

   Лимузин Скайльса стремительно нёсся по многокилометровому живому коридору зрителей, столпившихся по обе стороны скоростного шоссе, которые не смогли попасть на место старта межпланетных кораблей.
   На машину со всех сторон сыпались цветы, восторженные люди приветственно махали руками, исполненные счастья от возможности узреть нового национального героя Америки.
   Но вот стремительно летящий автомобиль проскочил через кордон полиции на огромную, как исполинское футбольное поле, площадку, застланную ковром ослепительной, изумрудной травы, выращенной специально для этого случая на лучшем искусственном дёрне Голландии.
   В окна лимузина Скайльс видел с одной стороны возвышающиеся в центре поля, на стартовом комплексе, поодаль друг от друга серебристые стрелы гигантских исполинов. С другой стороны проплывали трибуны, до отказа заполненные восторженными зрителями.
   Лимузин, снизив скорость, сделал большой круг, обогнул всю стартовую площадку и в завершение, описав изящный пируэт, притормозил у никелированных блестящих перил, сделанных по периметру широкого отверстия вокруг гигантского бетонного столба стартового постамента ракеты. Мощные воздушные насосы где-то там, внизу, под поверхностью поля, уже сейчас были включены и медленно разгонялись, постепенно набирая максимальную мощность. У ограждения было заметно, как воздух с лёгким пока ещё гулом втягивается внутрь, в чрево огромного резервуара внизу, под стартовым полем. К мощному бетонному столбу в центре колодца, на котором высился межпланетный корабль, от края ограждения через прогал шириной метров в десять был переброшен трап.
   Едва лимузин со Скайльсом остановился, сделав заключительный вираж, к нему тотчас же подбежал ожидавший здесь его швейцар и распахнул дверцу салона, помпезно, с поклоном, отведя в сторону руку, приглашая Скайльса выйти.
   Арчибальд переборол нервную дрожь в коленях и ступил на изумрудную траву, свежую от недавнего полива. Ноги не слушались его, словно набитые ватой, и он понял, что не сможет идти.
   Вдруг, едва за ним захлопнулась дверца автомашины, как сквозь стоящий вокруг беспорядочный шум и гвалт, раздался оглушительный рёв дружных, восторженных приветствий и оваций. Над трибунами взвились флаги, десятки тысяч людей вскочили со своих мест, взметнули вверх руки. В воздух полетели шляпы, кепки, пилотки, фуражки. Возгласы восторга толпы заглушили ведущего, который с возвышения перед правительственной трибуной, с пафосом растягивая слова, возбуждая зрителей игрой своей интонации, будто комментируя боксёрский матч, произносил через мощные громкоговорители, развешанные повсюду:
   "И вот, вы видите, появился первый участник марсианской экспедиции, её руководитель... мистер... Ска-а-айльс!"
   Запал энтузиазма присутствующих, неистовство бушующей толпы, жаркими волнами разносящиеся вокруг поразили Скайльса. И он, окунувшись в ласкающие его лучи славы, вдруг ощутил прилив сил, вскинул в приветствии руки, наполняясь сам тем восторгом, который испытывали встречающие его люди. Ноги его налились свежей кровью и вновь стали послушными. Нервозное волнение, рождённое его сомненьями и страхом, тотчас было сметено буйством восторга, которым он заразился от зрителей.
   "На миру и смерть красна!" - вспомнил вдруг Скайльс поговорку, которую слышал как-то в России. Тогда она здорово удивила его, он никак не мог понять её смысла. И вдруг теперь смысл её стала для него досягаем и понятен! Как нельзя кстати подходила она к происходящему вокруг и внутри него. И Скайльс, сам того не ожидая, вдруг проникся весь осознанием уникальности, судьбоносности и неповторимой торжественности этого момента, коих в истории человечества прежде не было.

***

   Перед зрителями словно небоскрёбы, возвышались пять серебристых междупланетных кораблей, устремлённых носами в зенит безоблачного неба. Они блестели на солнце как огромные серебристые, отсвеченные золотом стрелы.
   От невиданной прежде картины у присутствующих захватывало дух. Люди приходили в неистовый восторг и возбуждение от созерцания грандиозного события. На глазах у собравшихся открывалась новая глава человеческой истории, происходило действо, означавшее начало новой эры в истории человечества. Казалось, что присутствующие становятся свидетелями открытия золотых ворот в мир будущего, в страну счастья и грёз. И это ощущение сопричастности, присутствия на великом событии в жизни всех людей Земли никого не могло оставить здесь равнодушным.
   Крабс был отличным шоуменом. Он знал, как создать ажиотаж, как преподнести событие, как ввести всех тех, кто будет отдавать ему свои деньги, в состояние эйфории и благодарности за это, а тех, кто не сможет этого сделать, навсегда обречь на зависть раскошелившимся перед ним счастливчикам. Он всё рассчитал! Зрители ждали организованного им небывалого шоу с самого утра, заняв свои "золотые" места с первыми лучами солнца. Трибуны, не прекращая гвалта, восторженно и возбуждённо ревели в предвкушении незабываемого зрелища. Присутствующие были до предела разгорячены азартом ожидания.
   Но вот, когда на стартовой площадке показался серебристый лимузин, быстро промчавшийся кругом по изумрудному полю, элегантно развернувшийся и притормозивший у корабля, возвышавшегося в центре стартовой площадки, все поняли - наступила кульминация события.
   Зрители, не сговариваясь, вскочили с мест, и рёв трибун превратился в мощный, как шум Ниагарского водопада, сплошной гул.
   Из лимузина вышел высокий, подтянутый молодой человек в золотом костюме, который тысячами искр отливал на солнце, и в приветствии вскинул руки. Гул толпы стал просто неимоверным от неистовства и заглушил собой всё, разнёсся вокруг по округе на десятки километров, туда, где сотни тысяч тех, кто не смог попасть на трибуны, плотным кольцом окружили место предстоящего неимоверного события, оцепленное усиленными кордонами полиции, собранными со всего штата.
   Людское море уходило до самого горизонта. Все они пришли в надежде хоть одним глазком, хотя бы издали увидеть захватывающее, невиданное, фантастическое зрелище. Здесь тоже стоял невыносимый гвалт нескончаемого восторга и возбуждения.
   Следом за первым лимузином на поле показались остальные машины. Из них вышли приветствуемые зрителями путешественники на Марс. Вскоре все члены марсианской экспедиции, стоя на изумрудном поле перед строем серебристых стрел межпланетных кораблей, возбуждённо и счастливо, широко улыбаясь, махали в ответ, оборачиваясь вокруг, восторженным зрителям со всех трибун в знак взаимного приветствия.
   Когда гул оваций стих, на центральное возвышение перед главной трибуной вышел сам мистер Крабс, основатель "Марсианской корпорации". Он произнёс торжественную речь, полную гордости, волнения и счастья от предстоящего события, во время которой даже позволил себе немного прослезиться, и пожелал участникам экспедиции счастливого перелёта на Марс, интересных впечатлений на красной планете, удачи в путешествии и успешного возвращения домой.
   Следом за ним долго ещё выступали представители американского конгресса и правительства, гости из других стран и даже простые американцы, некоторые из которых едва могли говорить от переполнявших их чувств восторга и волнения.
   Наконец, когда после всех выступлений прозвучал гимн страны, ведущий грандиозного шоу торжественно объявил: "Внимание! На старт!"
   Ликование толпы вновь заглушило его слова.

***

   Скайльс, направился к трапу, воодушевлённый новым всплеском восторга зрителей. Следом за ним к серебристому небоскрёбу межпланетного корабля направились ещё пятеро летевших вместе с ним членов экспедиции. Четыре остальных экипажа тоже стали переходить по трапам к своим межпланетным кораблям.
   Перед невысоким входным люком Скайльс немного пригнулся и первым вошёл внутрь корабля. Попав в просторный грузовой отсек с запасами воды и провианта, оружием и прочим многочисленным снаряжением и оборудованием экспедиции. Он дождался, пока вошедший последним француз Марсель задраит люк, затем направился к площадке лифта. Когда все вошли внутрь кабины, Скайльс нажал на кнопку, и лифт стремительно вознёс всех членов экипажа на высоту двадцать пятого этажа, в просторный, светлый и уютный жилой отсек.
   Сквозь огромные иллюминаторы из специального, жаропрочного и твёрдого как сталь, сапфирового стекла хорошо были видны стоящие рядом, на некотором удалении друг от друга, межпланетные корабли, изумрудное поле и кажущиеся теперь такими далёкими трибуны со зрителями.
   Скайльс расположился на кожаном диване, достал из бара бутылку дорогого шампанского, звонко открыл её и разлил всем членам экипажа.
   - Ну, - поднял он свой фужер, - за успех экспедиции!
   Бокалы соприкоснулись, и раздался мелодичный звон хрусталя.
   Трое, пилот Стивен, американский офицер, обученный управлению кораблём, и его помощники, немецкий лётчик Роберт и украинец Владимир, племянник некого Сикорского, конструктора странных воздушных летательных аппаратов, похожих на стрекоз, вскоре отправились по трапу наверх, в носовую часть корабля, где находились капитанский мостик и рубка управления. Француз, Марсель, и русский, Андрей, остались с ним в жилом отсеке, медленно потягивая дорогой напиток.
  

***

   Прохладный, шипучий слегка пьянящий нектар шампанского проник внутрь. Его щекотливое тепло расплылось по телу.
   Скайльс пил не спеша, ощущая необыкновенный вкус последних глотков игристого вина на Земле, перед стартом в неизвестность. Затем он поставил фужер на столик, привинченный к полу рядом с глубоким кожаным диваном, и направился к трапу, ведущему в рубку управления этажом выше. Взявшись за его серебристые поручни, он стремительно, в два огромных прыжка, поднялся наверх, заняв место на капитанском мостике над рубкой командира экипажа.
   Весь центр управления полётом межпланетного корабля был теперь перед Скайльсом как на ладони. В рубке было светло от падающего сверху, через огромный иллюминатор света.
   Пилот и его помощники заняли свои места в кожаных стартовых креслах перед длинным пультом со множеством приборов и рычагов. Стивен деловито отдавал распоряжения своим офицерам, сам переключая какие-то клавиши, поворачивал рукоятки, смотрел на показания приборов и ждал команд от Скайльса.
   Скайльс плюхнулся на своё стартовое кресло в центре капитанского мостика перед небольшим пультом, выше и сзади кресла пилота Стивена, пристегнулся ремнями и с неясным чувством неотвратимости предстоящего запрокинул голову вверх.
   Сквозь прозрачную полусферу носового купола корабля из толстого жаропрочного стекла, разделённую мощными серебристыми дугами рёбер жёсткости на шесть секторов, с неба лился яркий солнечный свет. Самого солнца не было видно, оно ещё не взошло так высоко над горизонтом, и поэтому ясное, светло-голубое небо казалось особенно глубоким, почти бездонным.
   Скайльс взял в руку трубку микрофона радиотелефонного устройства и отдал команду всем экипажам межпланетных кораблей на предстартовую проверку и доклад о готовности всех систем.
   Пилот Стивен впереди и ниже него деловито и сосредоточенно стал готовить межпланетный корабль к запуску, принимая доклады от членов экипажа. Он проверил работу двигателя, систем управления полётом, световых фильтров и толстых бронированных жалюзи, закрывающих иллюминаторы в жилом отсеке и на носу корабля, над капитанским мостиком.
   Вскоре последовали доклады от Стивена и других командиров межпланетных кораблей. Всё было готово к старту. И Скайльс доложил по рации мистеру Крабсу о готовности к взлёту. Тот, сделав внушительную, длинную паузу, отдал команду на старт. Из динамика громкоговорителя в рубке управления межпланетным кораблём послышался голос диктора, дающего обратный отсчёт.
   "Ну, вот и всё!" - подумал Скайльс.
   Он хотел было испугаться, но не смог: всё ещё действовала эйфория от оглушительного ликования и неистового буйства зрителей фантастического зрелища. К тому же, выпитое шампанское слегка опьянило его и настроило на беспечный лад.
   Обратный отсчёт подошёл к концу: "...три, два, один! Старт!!!"
   Скайльс нажал на небольшом пульте перед собой кнопку, запускавшую двигатель межпланетного корабля. Наступила странная тишина, но вдруг через секунду по всей тысячетонной громаде пробежала сильная дрожь, раздался рокот, переросший в оглушительный гул. Корабль шевельнулся, казалось, покачался из стороны в сторону, словно раздумывая, и вдруг бездонное небо наверху, в прозрачном куполе рубки с огромной скоростью понеслось навстречу Скайльсу, стремительно меняя цвет и становясь всё более тёмным. Вот оно стало на секунду глубоко пурпурным и вдруг раскинулось вокруг чёрным бескрайним ковром с мириадами колющих глаз через толстое стекло искорок звёзд.
   От перегрузки невозможно было пошевелить ни одним членом туловища. Экипаж впечатало в мягкие глубокие кресла. Межпланетный корабль набирал невиданную скорость. Скайльсу показалось, что он сейчас потеряет сознание.

***

   Когда в динамиках громкоговорителей вокруг послышалась команда "На старт!", зрители на трибунах и люди на многие километры вокруг враз притихли. Стоявший до того многоголосый гвалт толпы смолк, и сквозь внезапно возникшую тишину на всю округу, залитую лучами утреннего солнца, вдруг стали слышны слова диктора, произносящего обратный отсчёт.
   После громкого "...три, два, один! Старт!" прошла всего лишь секунда, и десятки тысяч наблюдающих фантастическое зрелище людей увидели, как под межпланетными кораблями появились могучие вспышки ослепительного пламени. Тотчас раздался оглушительный грохот, переросший в неимоверный гул. Земля задрожала от напряжения. Трибуны тоже взревели в ликовании, заглушив на секунду могучие звуки старта.
   Дым от пламени, вырывающегося из сопел двигателей кораблей, засасываемый мощными насосами, устремился под поверхность стартового поля, откуда по подземному бетонному тоннелю понёсся к специальному отверстию, подобному жерлу вулкана, выводящему газы в атмосферу за несколько километров от трибун. Было хорошо видно как оттуда, из вертикального раструба газоотвода, вырвался могучий клубящийся столб сизо-серого дыма, устремившийся ввысь.
   Один за другим межпланетные корабли гигантскими рыбинами, оседлавшими фейерверки, взвились в небо. Спустя какие-то мгновения они напоминали уже огромные одуванчики на гигантских стеблях из клубящегося сизо-серого дыма, которые росли, с неимоверной скоростью взмывая в бездонное небо. Через несколько секунд они превратились лишь в пять серебристых звёздочек в высоком небе, которые будто забыли убрать с небосвода с наступлением утра, а ещё через минуту и вовсе исчезли из вида. И лишь пять огромных столбов дыма, вершины которых терялись где-то высоко в небе, скрутившись в гигантскую воронку, напоминали ещё некоторое время, пока не рассеялись, о фантастическом зрелище.

***

   Крабс смотрел на безоблачное небо, где растворялись и таяли в вышине столбы дыма, унёсшие в неизвестность межзвёздного пространства вложенные его корпорацией в перелёт десятки миллионов долларов.
   "Надеюсь, это мне окупиться!" - подумал он, впрочем, лукавя сам с собой, поскольку лично ему всё это дело не стоило уже ни цента.
   Слуга открыл перед ним дверцу его шикарного лимузина.
   Уже спустя четверть часа Крабс был весь поглощён каким-то другим важным делом, будто никакой марсианской экспедиции никогда и не существовало.

"Вы слышали?!.. слышали?!.."

   В двери кто-то сильно тарабанил.
   Лось проснулся и взглянул на часы. Стрелки показывали начало пятого.
   "Что могло случиться в такую рань?!" - удивился инженер, направляясь на оголтелый стук. Казалось, кто-то хочет напрочь вынести ему входную дверь.
   На пороге стоял ошалелый Гусев. Он тяжело дышал. Видимо, ему пришлось бежать.
   - Вы слышали?!.. Слышали?!..
   Гусев, бесцеремонно ввалившись, быстрым шагом, от возбуждения не находя себе места, метался взад-вперёд по квартирке. Лось с тревогой смотрел на него, пытаясь сообразить, что случилось. Видно, произошли какие-то крупные неприятности на строительстве междупланетных аппаратов.
   - Что... что стряслось?! - старался добиться инженер хоть какого-то признания от будто белены объевшегося Гусева.
   Тот всё ещё тяжело дышал, не в силах прийти в себя.
   - Да что такое, в конце концов?! - возмутился Лось.
   Он поздно лёг и не выспался, а потому был не в восторге от столь раннего, сумасшедшего визита.
   Накануне, как всегда в последнее время, инженер долго мечтал на балконе, глядя на небо над Петроградом, которое ближе к осени стремительно темнело и становилось всё более глубоким. А потому при желании можно было различить и Марс....
   - Вы слышали, Мстислав Сергеевич?! - Гусев, наконец, мог говорить, уже немного отдышавшись. - Американцы полетели!.. Скайльс на Марсе!..
   - Когда?! - Лось от неожиданности присел на кровать, почувствовав какое-то бессилие, разливающееся по всему телу. Он готов был услышать всё, что угодно, но только не это.
   - Да вчера же!.. Вчера! - всё ещё тяжело дыша, произнёс Гусев. - Я как узнал, так прямо к вам!.. Бежал от самого дома!.. Мчался!!!
   Лось зачем-то поднялся, прошёлся по комнате, задумчиво выпятил вперёд губы, пытаясь воспринять неприятную новость, в которую никак не хотелось верить, да так и встал в растерянности перед Гусевым.
   Теперь вдруг он явно, с болью в душе ощутил, какой промах сделал, когда открыл, выболтал за непринуждённым разговором секреты постройки своего междупланетного аппарата Скайльсу. Тем обиднее было то, что он мог бы этого и не делать, - никто же его не заставлял. Было досадно, что его опередили, полетели вперёд него, воспользовавшись его же идеями, его же достижениями, его же решениями и инженерными находками. И если ещё вчера Лось был не против того, чтобы американцы тоже летели на Марс, то теперь, когда это стало реальностью, он просто негодовал от возмущения. Негодовал на всех и, в первую очередь, на себя, поскольку своими руками передал ключи от Марса в чужие руки.

***

   Сообщив ужасающую новость, Гусев опустился на кровать Лося и долго сидел так, молча свесив голову и обхватив её руками.
   Стояло неловкое молчание. Лось чувствовал себя виноватым во всём произошедшем, но, более того, ему казалось, что то же самое чувствует и Гусев. То, что ещё намедни было лишь возможной угрозой, теперь свершилось, и с этим фактом трудно было смириться, как-то привыкнуть к нему.
   - Да-а-а, - наконец протянул Лось.
   - Что "да", Мстислав Сергеевич?! - взорвался Гусев. - В этом повинны только вы!
   - Да я понимаю, - попытался смягчить ситуацию Лось.
   - Нет, вы не понимаете, Мстислав Сергеевич! Вы до конца не понимаете, что произошло! На советский Марс полетели американцы! Буржуи!.. И полетели благодаря Вам! - Гусев ткнул пальцем в его сторону, и Лось отвернулся, но тот не унимался, выплёскивая обиду. - Вы! И только вы виноваты в этом! Если бы не ваше позёрство, не ваша безответственность, не ваше начихательство на судьбу советского Марса, то сейчас мистер Скайльс, - мать бы его за ногу черти взяли, - сидел бы спокойно у себя в Америке и пописывал бы статейки, а не улетел бы вместо нас на Марс! - Гусев взметнулся с кровати и нагнулся над присевшим на табурет товарищем, который ссутулился весь под гнётом его слов. - Вы хоть понимаете, Мстислав Сергеевич, какую услугу оказали американцам?! Вы хоть понимаете, что буржуи на Марс полетели?! На наш советский Марс!.. И что теперь?! Они что там, свою буржуйскую власть установят?!..
   - Но мы ведь даже не знаем, что произошло на Марсе с тех пор, как мы оттуда улетели! - возразил Лось. Нападки Гусева казались ему весьма обидными и чрезмерно агрессивными. - Восстание захлебнулось ещё при нас! Наверняка, там по-прежнему верховодит Тускуб!
   - Всё возможно! - согласился Гусев. - Но это тем более усугубляет вашу вину! - он не унимался и был возмущён не на шутку. - Скорее всего, марсианский пролетариат ждёт помощи с Земли! Ведь мы же обещали им оказать помощь в свержении эксплуататоров! Вы же видите, что все эти годы, в отличие от вас, Мстислав Сергеевич, я занимался новой экспедицией на Марс, создал общество, выбивал ассигнования на цели нового перелёта! И что же? Что благодаря вам получили вместо помощи наши марсианские братья?! Банду Скайльса и Крабса?! Теперь к одним угнетателям, возглавляемым Тускубом, добавятся ещё и другие, Крабс со Скайльсом, да?!.. Так что ли, Мстислав Сергеевич?!
   Гусев был взбешён. За многие годы, прошедшие со времени их возвращения с Марса, он хорошо научился толкать зажигательные революционные речи. И теперь помимо беспримерного вояки, которым его сделала империалистическая, а затем и гражданская война, он стал ещё и пламенным оратором, который умел говорить так, что сердце начинало бешено колотиться не только у каждого из слушающих, но и у него самого. И рот ему, коль он разойдётся, заткнуть было невозможно.
   Лось, который не раз наблюдал эти гипертрофически развившиеся ораторские способности Гусева, теперь старался успокоить его и перевести разговор с эмоций на логику, но это получалось плохо.
   - Но, если бы американцы захотели, они всё равно полетели бы на Марс, и мы не смогли бы им помешать. К тому же, наш междупланетный аппарат вернулся с Марса на Землю на их территории....
   - Но это произошло бы без вашего участия! - продолжал нападки Гусев. - А так им дали дорогу вы! Без вас, Мстислав Сергеевич, американцам потребовалось бы гораздо больше времени, чтобы достичь такого результата! Пять, а, может быть, кто его знает, даже лет десять!.. Впрочем, я не знаю сколько! Но, наверняка, так скоро устроить свой полёт на Марс они бы не смогли! А за это время мы бы туда уже не раз сгоняли, Мстислав Сергеевич, и окончательно установили бы там нашу советскую власть! Свергли бы, к чертям собачьим, этого Тускуба с его бандой! А теперь что?!.. Теперь Тускуб, благодаря вам, получил поддержку в лице буржуя Крабса и его прихвостня Скайльса! И что?! Нам, кроме борьбы с Тускубом, придётся на Марсе ещё и с американцами воевать?!.. Ну, здорово, ничего не скажешь!..
   - Да, зачем же воевать-то?! - удивился Лось, но осёкся, когда Гусев пронзил его своим испепеляющим взглядом.
   Их тяжёлый разговор продолжался ещё долго. Но это были лишь эмоции. И, зная, что нужно действовать, Гусев тем же вечером укатил в Москву добиваться выделения дополнительных ассигнований для ускорения отправки советской марсианской экспедиции.

Васильевский остров

   Известие о том, что американцы уже рванули на Марс, сильно взбудоражило и всколыхнуло неуклюжую советскую бюрократическую машину. Вдруг с самого верху дано было указание: оказывать товарищам Гусеву и Лосю всяческое содействие в подготовке наискорейшего перелёта на Марс! Денег не жалеть!..
   - Надо ж как! - узнав об этом, с каким-то злорадством ухмылялся Гусев. - Вот! Марс теперь вдруг всем понадобился!
   Финансы, которые он прежде выбивал у бюрократов с жуткими боями, сражаясь за каждую копейку, вдруг потекли рекой так, что Гусев стал уже подумывать: "А не заложить ли постройку ещё двух аппаратов, чтобы сравняться с американцами?" Однако, что это блажь, он и сам понимал. Времени на раскачку совсем не было. На Марс надо было лететь как можно скорее, чтобы не дать Скайльсу и банде этого Крабса натворить там недобрых дел.

***

   Гусева вдруг вызвали в Москву.
   В высоких кабинетах его здорово "пожурили" за то, что он и товарищ инженер Лось допустили отставание от американцев, позволили им вырваться вперёд в гонке за влияние на Марсе, даже трибуналом пригрозили, но потом поставили задачу: "Марс должен быть советским!"
   - Есть быть Марсу советским! - с боевой готовностью отчеканил бывалый вояка Гусев и помчался в Петроград запускать экспедицию. - Через неделю стартанём! - добавил он напоследок для пущей уверенности в нём в высоких кабинетах и услышал в ответ:
   - На запуск даю три дня!..

***

   "Три дня?! - думал про себя он всю дорогу до Петрограда. - Это, пожалуй, задача не из лёгких!.."
   В Петрограде Гусева уже встречали испуганные представители Губкома и несколько сердитых, насупленных товарищей из ГубЧК, которых Гусев хорошо узнал за время сотрудничества с этой организацией. Здесь, видимо, уже были в курсе поставленной перед ним задачи.
   - Медленно едете! - вместо приветствия при рукопожатии сказал ему как-то особо озабоченно глава Петроградского Губкома. - Надо на крыльях мчаться!.. Нас уже предупредили, что, если вы за три дня не стартуете на Марс, всем головы снимут... сначала здесь! - обвёл он рукой всех присутствовавших на встрече членов Губкома. - А потом там! - многозначительно кивнул он через дорогу, в сторону насупившихся от внезапно возникшей нелёгкой "работёнки" представителей ГубЧК. - Они нам "секир башка" сделают, а им оттуда, - ткнул он пальцем в небо и недвусмысленно туда глянул, - "кирдык" будет!.. Усекли?!
   - Да в курсях я! - деловито ответил Гусев. Он уже быстрыми, широкими шагами шёл к авто, двигаясь столь стремительно, что его длинный кожаный плащ широко, как флаг, развевался в разгоняемом мощным торсом воздухе далеко позади, а прочие и вовсе едва за ним поспевали. - Управимся!.. Только не мешайте!
   - Чем помочь?! - заискивающе заглянул в глаза Гусеву через ещё не закрытую дверцу машины глава Петроградского Губкома.
   - Да не мешайте вы только!.. Не мешайте - всё будет путём! - резко ответил Гусев, захлопывая дверь.
   Он уже соображал, как управиться в срок, а приторная, испуганная назойливость и наигранная забота чиновника, внезапно "подобревшего" к нему и "озаботившегося" перелётом на Марс, только сбивала его с толку.

***

   Машины помчались по Петрограду.
   Впереди, один в автомобиле, указывая шофёру дорогу короткими, резкими, как приказы, жестами, нёсся Гусев. За ним неотвязным хвостом следовала вся встречавшая его на вокзале кавалькада чиновников, подстёгиваемая под хвост суровыми ребятами из ГубЧК.
   Гусев же был в ударе, на своём коньке стремительных действий и даже не замечал, как вереница обеспокоенных своим будущим чиновников и сердитых чекистов кружит за ним по всему городу, ни на шаг его не отпуская.
   Гусев заехал к Лосю. Того дома не оказалось. Тогда он направился прямиком на стартовую площадку.
   На этот раз её устроили на Васильевском острове, на огромном пустыре в широкой западной части, выходившей на залив, дабы меньше было посторонних зевак: с прошлого старта на Марс ходили по городу неувядающие слухи, что, мол, много народу пострадало при запуске междупланетного аппарата, потому как близко подпустили.
   По этой причине, дабы в трудящихся массах более не было ропота недовольства и отвлекающих их от строительства светлого будущего ненужных брожений и домыслов, доступ к запуску междупланетных аппаратов решили ограничить вовсе.
   "Да! А зеваки, кому не лень, пусть из-за Невы наблюдают! - заключил Гусев, узнав о таком решении. - Заодно и воздухом подышат свежим!"
   Лося он застал всё в том же мечтательном настроении, и это Гусеву не понравилось.
   - Не время сейчас мечтать, Мстислав Сергеевич! - вместо приветствия сказал он, протягивая руку. - Нам три дня на запуск аппаратов дали! Через три дня должны взвиться, хоть кровь из носу!
   - А это кто? - поинтересовался Лось, кивая на выходящих позади Гусева из чёрных машин людей.
   - А-а-а!.. Это?! - Гусев обернулся и озадаченно крутанул усы, только теперь заметив свою многочисленную свиту. - Эти помогать будут!.. Якобы! Всё Петроградское начальство! А чекисты за ними присмотрят! - он снова обернулся к Лосю и поднял для пущей важности указательный палец вверх. - Задача поставлена с самого верха: стартовать немедленно, в три дня! - усы Гусева от сказанного аж встопорщились в предвкушении действа. - Вот нам товарищи и будут оказывать всяческое содействие!
   - Да, но ещё столько надо сделать доработок! - озадаченно произнёс Лось, удивлённый новостью о спешном отлёте. - Надо бы расчёты ещё перепроверить!
   - Так считайте!.. Считайте, Мстислав Сергеевич! Ещё целых три дня есть... и три ночи! На Марсе выспимся!
   Гусев деловито крякнул и пошёл справляться насчёт провианта и других запасов для перелёта. По дороге он подозвал главного инженера, управлявшего строительством и подготовкой аппаратов к запуску, о чём-то поговорил с ним, иногда показывая пальцем то на небо, то на людей, которые толпой стояли у чёрных машин, не зная, что им делать, и пошёл дальше, давать указания завхозу, отвечавшему за материальную подготовку экспедиции.
   После разговора с Гусевым главный инженер то ли испуганно, то ли деловито заметался по площадке, подбегая то к одним рабочим, то к другим. И вскоре вся стройка пришла в бурное движение, как будто проснулся после долгой спячки муравейник. Все забегали вперёд-назад, вверх-вниз. Несмотря на приближающийся вечер, работа закипела с удвоенной силой. К площадке, на которой готовились к старту междупланетные аппараты, встали длинной вереницей машины с оборудованием, провизией, материалами, приборами, амуницией и оружием, ожидая своей очереди на разгрузку.

***

   Через три дня, как и обещал в высоких кабинетах Гусев, всё было готово к старту междупланетных аппаратов.
   Гусев лично рапортовал в Москву о готовности, и оттуда сразу же направили самолёт с представителем высоких кабинетов присутствовать при запуске.
   - Можно было б и лететь! - повторял довольный сам собой Гусев, как бы обращаясь к Лосю. - Так вот нет!.. Теперь жди целого представителя с Москвы!.. Когда он там прилетит?! Мы б за это время уже на Марсе были!..
   Он, в самом деле, был весьма доволен собой! Ещё бы, так быстро и в установленный сверху срок закончил подготовку к старту, сдержал данное в высоких кабинетах слово. Весело и будто беззаботно прохаживался теперь Гусев по площадке и то и дело подкручивал усы, следуя своей недавно приобретённой привычке. На нём красовался военный френч и шаровары с лампасами образца времён гражданской войны, новые, только что пошитые. Гусеву нравилась эта устаревшая и вышедшая из моды форма, потому как она напоминала ему о временах его молодости, и в такие ответственные и волнующие минуты он надевал именно её.
   Здесь же где-то сновали чекисты и вся верхушка Петроградского Губкома, с нескрываемым волнением ожидавшие прилёта посланника из Москвы. Остров был оцеплен усиленными нарядами милиции. И зевак, которых и нынче оказалось великое множество, сюда теперь не пускали во избежание не нужных никому лётных происшествий при старте.
   То и дело на глаза Гусеву попадался председатель Петроградского Губкома. Лицо его всё ещё выглядело взволнованным, немного растерянным и даже испуганным, но теперь уже от предстоящей встречи с посланником Москвы. Казалось, что он ищет и не может найти на стартовой площадке подобающего то ли для себя, то ли для такого случая места. Когда их пути с Гусевым пересекались, он каждый раз как-то странно, возбуждённо, но тихо, почти шёпотом спрашивал:
   - Ну, как, товарищ Гусев?!.. Всё нормально? - и почему-то старался заглянуть в глаза.
   Поскольку было видно, что сам ответ товарища из ПетроГубкома не интересует вовсе, - а Гусев-то на этом деле собаку съел, - он, не останавливаясь и не обращая особого внимания на чиновника, односложно всякий раз отвечал:
   - Нар-ма-ально! - продолжая про себя сокрушаться, что нельзя было "стартануть" прямо сейчас. Ему не терпелось немедленно нагнать Скайльса.

***

   Стартовая площадка посереди огромного пустыря примыкала с одной стороны к побережью залива так, что с берегов обоих рукавов устья Невы, огибающей дельтовидный Васильевский остров, междупланетные аппараты были хорошо видны.
   Каждый вечер прознавший о подготовке к новому перелёту на Марс городской, да и из близких окрестностей, приезжий, люд собирался теперь на набережной по обе стороны залива, устроив там непрерывные народные гуляния. Всем хотелось посмотреть на необычайный фантастический пейзаж. Толпы зевак, не в силах за один раз удовлетворить своё любопытство, днём и ночью толклись на Неве, привлечённые небывалым зрелищем строящихся междупланетных аппаратов, стремительно, как грибы после дождя, растущих ввысь над Невой. Среди них, видать, были ещё и те, кто помнил тот, первый старт к Марсу.
   При постройке Лось внёс в конструкцию междупланетных аппаратов некоторые изменении. И теперь они смотрелись более вытянутыми, приближенными к форме сигары. Однако нижняя часть их была по-прежнему более широкой, и потому при взгляде на них создавалось странное впечатление. Было не ясно, что напоминают их контуры, то ли сигарообразное яйцо, то ли яйцеобразную сигару.
   В устройстве междупланетных аппаратов Лось укрепил корпус, памятуя о крушении во время приземления, заменил резину на более стойкую к жару, которую изготовили на том же ...нском заводе, где делали и топливо для двигателей. А так - всё было по-прежнему.
   В каждом междупланетном аппарате летело по пять человек. Теперь, когда все наслышаны были о прошлом марсианском путешествии, от желающих присоединиться к экспедиции на Марс отбоя не было. Поэтому у Гусева, который возглавлял подготовку нового междупланетного перелёта под флагом освобождения порабощённого марсианского пролетариата от горстки угнетателей, была возможность выбрать себе самых достойных членов экспедиции. И он отбирал молодых, здоровых, рослых, грамотных, умеющих обращаться с оружием и, желательно, успевших повоевать. Таким критериям, несмотря на многочисленность желающих, соответствовало лишь ограниченное число претендентов, и потому последних двух Гусев отобрал уже перед самым отлётом.

***

   Пришло сообщение, что самолёт с представителем из Москвы приземлился на аэродроме "Шоссейная", и Гусев, понимая, что теперь времени до старта осталось немного, собрал всю команду для инструктажа. Они расположились вокруг него на лужайке перед междупланетными аппаратами. И он, то и дело оборачиваясь и наблюдая, как глава Губкома и чекисты шумно, в панике, носятся мимо, готовясь к встрече высокого гостя, говорил, иногда из-за этого прерываясь:
   - Итак, товарищи, после посадки на Марс командиры экипажей должны сразу же определить координаты и установить со мной радиосвязь. Возможно, будет большой разброс по планете. Поэтому в каждом междупланетном аппарате находится по одному летательному аппарату, разработанному товарищем Лосем. Это летающая лодка по марсианскому прототипу. Она работает на марсианском порошке. Так же в каждом аппарате находится по одному мотоциклу с запасом бензина на триста километров. На Марсе бензина нет! Зато есть возможность разыскать марсиан и запастись у них порошком для летучей лодки. Всем понятно?
   Лось почти не слушал инструктаж Гусева и только томился нетерпением в ожидании старта. Мучительно медленно тянулись минуты, и даже не верилось, что всё происходит не во сне, а наяву, и что он вот-вот вновь взовьётся на Марс....
   "Дождался!" - порой мечтательно и сладко думал инженер.
   Он пытался вспомнить Аэлиту, но от нетерпения мысли его терялись, будто иссякали. И Лось не мог на них сосредоточиться.

***

   Вскоре привезли гостя из Москвы. Всё было готово.
   Гусев построил свою команду и сделал доклад прибывшему председателю правительственной комиссии.
   Получив в ответ разрешение на старт, он повернулся к экипажам междупланетных аппаратов и скомандовал: "По машинам!.. Занять места!"
   Речи произносить было не перед кем - все зеваки были за Невой. Всё происходило в спешке, без публики и посторонних зрителей. "Как на войне, без лишних цацканий!" - отметил про себя Гусев.
   - Ну, мы им устроим! - прощаясь с Лосем около его междупланетного аппарата, погрозил Гусев кому-то кулаком в небо.
   - Кому им? - не понимая его, поинтересовался Лось.
   - Да и тем, и другим! - задорно махнул рукой Гусев. - И Тускубу, и Скайльсу!.. Всем!
   - Посмотрим, - пожал плечами Лось. - Я об этом как-то не думал....
   - А зря! Зачем же мы летим, как не за этим?! - Гусев направился к своему междупланетному аппарату.
   Лось, пожав плечами, полез внутрь своего. Люк за ним тут же задраили.
   Спустя минуту, приняв по радио доклады о готовности от всех экипажей, Гусев скомандовал: "Внимание!.. Старт!" - и повернул рукоятку запуска.

***

   Над Петроградом раздался оглушительный грохот, переросший в рёв и гул, земля под городом содрогнулась. Васильевский остров скрылся в кучерявых клубах серого дыма.
   "Поехали!" - раздался в динамиках переговорных устройств восторженный голос Гусева.
   Лось ощутил, как его с силой вжало в кресло, в глазах потемнело от бешеного ускорения.

Вера

   Превозмогая неимоверную усталость от навалившейся тяжести ускорения в межзвёздном пространстве, Лось старался не потерять сознания.
   Теперь экспедиция состояла из трёх междупланетных аппаратов, двигавшихся в межзвёздном пространстве самостоятельно, и судьба каждого из них была в руках его экипажа. Многое зависело от их благополучного перелёта. И было особенно важно, чтобы все три междупланетных аппарата успешно достигли Марса.
   Спустя некоторое время они развили предельную скорость, близкую к скорости света. Ускорение прекратилось. Исчезла наваливавшаяся на тело тяжесть, оно стало необычайно лёгким.
   Лось добрался до одного из наблюдательных приборов и приник к окуляру, вглядываясь через него в темноту окружившего междупланетный аппарат безвоздушного пространства.
   Глаз кололи острые лучи бесчисленных звёзд. Лось, поворачивая перископическую трубку прибора вправо и влево, вверх и вниз, пытался найти два других междупланетных аппарата марсианской экспедиции.
   Наконец он заметил, немного ниже и левее, огромную звезду, сверкающую особенно ярко, прочерчивающую бездонное пространство, как метеор. Остальные звёзды, крупные и мелкие, маленькие и большие, оставались на месте. Это и был один из междупланетных аппаратов. По другую сторону от них такая же яркая звёздочка мчалась через безвоздушное пространство немного впереди и выше.
   Успокоившись, Лось взялся за баллистические расчёты, записывая что-то в свой блокнот. По его распоряжению четыре члена команды продолжали вести наружное наблюдение в приборы по окружности аппарата. В случае опасности они должны были сразу же сообщить об этом Лосю. Ещё один участник перелёта был назначен следить за работой двигателя корабля.

***

   Вскоре наблюдатели доложили о какой-то туманности, приближающейся навстречу. Лось сам занял место у наблюдательного прибора и стал рассматривать обнаруженное явление.
   Туманность узкой серой полосой отчётливо выделялась на фоне черноты неба, испещрённой колючими звёздами. Находившееся сзади по курсу междупланетного аппарата Солнце подсвечивало её. Она тянулась фантастическим облаком в беспредельность пространства, вправо и влево, и исчезала где-то в его чёрной пучине, с каждой секундой становясь всё шире и шире, и вскоре заняла половину горизонта.
   Лось максимально увеличил кратность оптики наблюдательного аппарата и в ужасе отпрянул от него: это было бесчисленное множество астероидов, маленьких и больших, размером с небольшую планету и подобных пыли. Их кольцо, вращающееся на некотором удалении от Солнца, теперь встало на пути междупланетных аппаратов. Вследствие значительного удаления Марса от Земли на этот раз траектория была рассчитана так, что огибала орбиту красной планеты и приближалась к ней по длинной дуге со стороны Юпитера.
   Инженер бросился к арифмометру и записной книжке делать расчёты, поручив наблюдавшему за двигателем Максиму Полежаеву установить радиосвязь через межзвёздное пространство с другими междупланетными аппаратами и сообщить им об обнаруженной опасности.
   Радиопередатчик молчал, видимо потому, что корабли двигались со скоростью, близкой к скорости света. К тому же Лось в результате расчётов пришёл к неутешительному выводу, что избежать прохождения через астероидный пояс всё равно не удастся, либо им придётся изменить курс так, что они не смогут попасть на Марс и унесутся в межзвёздное пространство навсегда.
   Оставалось только верить, что междупланетным аппаратам удастся преодолеть опасную преграду без потерь.
   Лось снова приник к наблюдательному прибору.
   Теперь уже туманность была закрывшим всё пространство впереди бесчисленным множеством космических тел различной величины, которые стремительно надвигались на междупланетный аппарат.
   Вдруг Лось заметил огромную дыру в этом сплошном каменном поле. Она была чуть левее по курсу. Видимо эту брешь проделала какая-то недавно пролетавшая здесь комета. Он направил междупланетный аппарат в её сторону.
   "Надо бы и другим сообщить, чтобы в неё летели!" - подумал инженер. Однако связи с другими экипажами по-прежнему не было.
   На огромной скорости междупланетный аппарат влетел по касательной к краю расселины в хоровод астероидов. Другие корабли потерялись из вида. В наблюдательные приборы теперь было видно лишь серую пелену от проносящихся мимо камней.
   Однако всё закончилось благополучно, и вскоре вокруг снова была чёрная бездна, усеянная бесчисленными звёздами и созвездиями.
   Зато теперь правее и ниже курса был виден Марс. И, снова скорректировав движение междупланетного аппарата, Лось направил его к стремительно приближающейся красной планете. Но теперь он больше тревожился за другие междупланетные аппараты: как они справились с угрозой, - и даже забыл о подготовке к предстоящей посадке. Астероидное поле было серьёзным препятствием, о которое междупланетные аппараты запросто могли разбиться. Столкновение на такой скорости в следующую же секунду превратило бы их в раскалённую плазму.

***

   "Вера есть знание не наступившей реальности! - говаривал как-то в далёком детстве Лосю его отец. - Верь в лучшее!"
   Иногда, в самые тяжёлые минуты жизни, Лось вспоминал эти слова, но не понимал их значения. Однако всякий раз в минуты опасности они будто всплывали из глубин его памяти. Видимо, теперь тоже пришло такое время - время верить. Верить в удачу, в успех, в благополучный перелёт до Марса всех экипажей.
   Будучи инженером и реалистом, он не часто позволял себе такое. Вот и теперь было так трудно положиться на веру в то, что оба других междупланетных аппарата достигнут красной планеты. Но из последних сил Лось цеплялся за неё и заставлял себя поверить в чудо, в то, что всё будет хорошо.
   - Мстислав Сергеевич, Марс! - услышал Лось голос наблюдателя. - Марс, Мстислав Сергеевич!
   В эту секунду Лось ощутил нарастающую тяжесть в теле. Междупланетный аппарат вошёл в поле притяжения планеты и стал переворачиваться соплом двигателя вперёд по курсу.

Посадка

   Посадка на Марс была жёсткой. Междупланетный аппарат хотя и сделал манёвр и, как положено, перевернулся задней частью к поверхности планеты, не смог достаточно затормозить двигателем. Он сильно ударился о каменистое плато, подпрыгнув вверх раз, потом ещё раз и ещё, отрываясь от него всё меньше и меньше, затем словно воткнулся в грунт, встал почти вертикально, но спустя секунду со скрежетом о песчаник медленно повалился на бок, накренился и замер.
   Рёв и грохот двигателя, скрежет и лязг металла - всё вдруг разом стихло, и наступила томительная тишина.

***

   Экипаж здорово потрепало, но обошлось без жертв. Отделались ушибами и ссадинами. Кто-то всё-таки вывихнул руку.
   Странное сплетение чувств овладело Лосем. Он был воодушевлён и радовался, что перелёт на Марс завершился, но в тоже время испытывал чувство вины за не вовремя начатые действия при посадке. Только он из всех, кто был в междупланетном аппарате, понимал, что слишком поздно занялся торможением. Замешкайся он ещё немного, и всё вышло бы гораздо хуже. К тому же Лось не мог не беспокоиться о судьбе своих товарищей в других междупланетных аппаратах. Тревожно было и от того, что рядом нет Гусева.
   Ему вдруг вспомнилось их бегство с Марса: "Да, если бы не Гусев, вряд ли я сейчас был бы жив!"
   Как инженер, Лось понимал, что за десятки миллионов километров полёта разброс между траекториями мог оказаться огромным. Хорошо, если оба других аппарата попали на Марс, а не унеслись, промахнувшись, в безграничные просторы межзвёздного пространства. Да ещё это астероидное поле....
   Лося пробрал холодок: "Да, без Гусева будет трудно!"
   И хотя с ним было пятеро здоровенных парней, которых тщательно отобрал для полёта Гусев, инженер Лось вдруг растерялся как ребёнок.
   Небывалый шум посадки междупланетного аппарата разлетелся в скудной марсианской атмосфере на сотни километров вокруг, возвестив её обитателей об их прибытии. Это беспокоило его тоже. Инженер понимал, что по этому грохоту найти их могут те, с кем не стоило встречаться.
   Конечно, прошло много лет с тех пор, как они покинули Марс, и вряд ли их кто-то здесь сейчас ждёт: слишком хлопотное дело - ждать. Но всё-таки.... К тому же, где-то здесь уже совершили посадку и американцы... Если долетели.
   Удивительно было, но радиостанция работала. Они набрали условленную частоту. Однако в эфире было безмолвие. Напрасно Лось подолгу вслушивался в эфир, словно ждал, что вот сейчас раздастся голос Гусева, напрасно сам изредка посылал в эфир сигналы. Ничто кроме потрескиваний не нарушало тишину в динамиках. Ни от второго, ни от третьего корабля вестей не поступало.
   Ребятам же не терпелось выбраться из аппарата наружу из ставшего вдруг тесным яйца аппарата. Им до сих пор не верилось, что они на другой планете, за десятки миллионов километров от Земли. Хотелось попробовать, что это такое - Марс.
   - Здесь осторожнее надо быть! - предупредил их Лось, когда они отвинтили люк и собрались его открывать.
   - А что такое?
   - Тут всякая инопланетная живность водится... неизведанная, - он с брезгливой дрожью вспомнил гигантских марсианских пауков. - Ещё растения, кактусы, как будто плотоядные.

***

   В приоткрытый люк пахнуло сухим, тёплым, сладким воздухом. В глаза ударил яркий луч солнечного света. Ребята приоткрыли люк.
   Солнце косматым комом всходило над близким горизонтом.
   Один за другим, вылезли они из аппарата наружу, настороженно прислушиваясь и оглядываясь по сторонам.
   Лосю картина неземного ландшафта показалась такой знакомой, будто только вчера он вместе с Гусевым покинул Марс, и не было всех этих долгих, томительных лет ожидания. Вместе с тем, он ощутил какую-то непонятную радость, осознав, как соскучился по этому унылому пейзажу, который не видел столько лет, будто он обещал ему встречу с ушедшей молодостью и с ней, с Аэлитой....
   Сердце больно защемило, и Лось поспешил отвлечься от этих мыслей. Он занялся определением координат посадки междупланетного аппарата, достав астрономические приборы и производя расчёты.
   Ребята из его экипажа, хотя и знали, что летят на далёкую, неведомую планету, всё-таки, видимо, не могли до конца осознать это. Но теперь, оказавшись здесь, они радовались как дети, впервые увидевшие что-то необычное, удивительное и манящее к себе, как море. Но это было удивительнее моря! Это был Марс! Другая планета, другая жизнь за десятки миллионов километров от Земли. Они резвились, гонялись друг за другом по пустынному песку, слегка поросшему какой-то скудной растительностью, бросались камешками, прыгали на необычайную высоту, пользуясь меньшим весом своих тел в слабом марсианском притяжении, - словом, дурачились, как могли. И хотя он не мешал им резвиться, Лосю было не до веселья.
   Определив своё местоположение, он понял, что теперь они оказались намного южнее по сравнению с предыдущей посадкой, вблизи экватора планеты. Это подтвердило вскоре и взошедшее в самый зенит Солнце. Оно стояло теперь прямо у них над головами.
   Растительность вокруг почти отсутствовала, почва была другой, нежели на севере, каменистой, сухой и безжизненной. Временами, при исследовании окружающей местности, Лосю казалось, что он просто отвык от марсианского пейзажа. Однако потом инженер вспоминал ухоженную, вспаханную почву под марсианскими кактусами, что была в окрестностях Соацеры, и тогда сомнений в том, что здесь всё другое, больше не оставалось. "Быть может, так изменилась планета за то время, что нас не было здесь?" - недоумевал порой Лось, но потом гнал эту мысль прочь, понимая, что для геологии Марса период их отсутствия - лишь незаметный, краткий миг в сравнении с миллиардами лет жизни планеты.
   Всё вокруг было незнакомо, пустынно, заброшено.
   Экипаж, выполняя распоряжение Лося, обошёл вокруг места посадки несколько километров, но не нашёл ни каналов, ни кактусов, ни загадочных построек и колодцев, не встретил даже гигантских марсианских пауков. Это была настоящая безжизненная пустыня, и тогда Лось испугался: не сном ли был тот первый его полёт. Марс выглядел так, как он и должен был выглядеть: безжизненным и пустынным. Ни пышущей растительности и животных, ни даже кактусов и пауков - казалось, на Марсе не было ничего. Только косматое Солнце в самом зените и резко очерченные лиловые тени на каменистом безжизненном песке - вот и всё, зачем они прилетели.
   Лось потряс головой, пытаясь избавиться от наваждения. Ему всё сильнее казалось, что он прилетел на какую-то другую планету.
   Инженер распорядился вытащить наружу летательный аппарат, собранный им на Земле по марсианским чертежам. "Если он заработает - это будет единственным подтверждением того, что жизнь на Марсе ещё существует, - подумал он. - Во всяком случае, теперь и сейчас!"
   Вскоре машина была готова к пробному запуску. Лось, нервничая, достал небольшой мешочек с марсианским порошком, который прихватил в прошлый раз с собой в надежде наладить его производство на Земле, засыпал порошок в коробочку, оставив половину про запас.
   - Запускай! - скомандовал инженер, и машина тотчас застрекотала и взвилась куда-то в сторону под неумелым седоком.
   Лось понял: марсианская цивилизация до сих пор существует, во всяком случае, её полярные станции работают.
   - Что будем делать, Мстислав Сергеевич? - спросил его сибиряк Никитин, родом откуда-то из-под Иркутска.
   - Нам надо разделиться! - высказался инженер. - Двое останутся у аппарата. Мы оставим им мотоцикл, сигнальные ракеты, две единицы стрелкового оружия и пулемёт. Будут охранять междупланетный аппарат и слушать эфир на условленной частоте, чтобы поймать сигнал от других аппаратов. Установят связь - сообщат свои координаты и согласуют дальнейшие действия. Ну, а если выйдет на связь товарищ Гусев - поступят в его распоряжение. Только в случае убытия надо будет задраить наглухо люк аппарата и оставить подробную запись в бортовом журнале. Ну, а в случае нападения - укрыться внутри, вывинтить аппараты наблюдения и, используя их, как бойницы, держать оборону. Сигнальные ракеты запускать по одной в час, но только в самом крайнем случае. Остальные трое полетят со мной на север. В любом случае, я рассчитываю, что мы вернёмся не позднее, чем через неделю.
   - А если не вернёмся? - шутливо поинтересовался матрос Цацуля, украинец родом из Одессы.
   Он одним из первых примчался на отбор в команду, и за его юмор, пробивавшийся и к месту, и нет, его несколько раз хотели исключить из членов экспедиции.
   - Юмор на Марсе ни к чему, Саша! - говаривал ему тогда Гусев.
   - Да, как же ни к чему? - возмущался в ответ Цацуля. - Там же Одессы нет? Кто ж марсиан смешить-то будет? Без юмора контакта не наладить! А значит, без меня вам никак нельзя!..
   - Если не вернёмся, Саша, - ответил ему Лось, - ты будешь ждать, пока есть возможность, и искать контакт с экипажами других аппаратов. Другого выхода нет!..
   - Не-е, Мстислав Сергеевич, я с вами полечу! Не могу я на месте без дела сидеть! - возразил Цацуля. - Я непоседа! Оставьте кого-нибудь другого, что вам стоит?.. А я вам ещё пригожусь!.. Очень уж хочется живых марсиан увидеть, покалякать с ними.
   - Увидишь, Саша, увидишь! - успокоил его Лось. - Марсиан хватит на всех, обещаю.
   - Вот и отлично, - согласился Саша, - но я с вами, Мстислав Сергеевич!
   - Хорошо, тяните жребий! - предложил Лось. - Кто желает, может остаться сам.
   Цацуля тут же достал из кармана спички, две сделал короткими и протянул товарищам кулак с торчащими из него головками:
   - Тащите!
   Все потянулись к жребию.
   Когда спичек осталось две, - одна короткая, другая длинная, - Цацуля аж вспотел, так не хотелось ему оставаться.
   Последним к кулаку потянулся солдат Егоров. Лось с любопытством наблюдал за происходящим со стороны - ему были хорошо видны манипуляции одессита со спичками. Егоров взялся за длинную, но Цацуля прижал её так, что у того палец побелел, пока он её тянул.
   - Ладно! - сдался Егоров, когда заметил, что спичка прижата, и он не может её вытащить. - Я и так остаться хотел.
   Команда разделилась.
   В летающую лодку погрузили оружие, недельный запас продовольствия и воды.
   Через несколько минут Лось с тремя спутниками взвился на стрекочущей машине высоко в небо и взял курс на север.
   Вскоре летающая лодка скрылась из вида оставшихся у обгорелого яйца междупланетного аппарата бойцов.

***

   Лось всматривался вперёд с высоты птичьего полёта в надежде увидеть хоть какие-то следы марсианской цивилизации. Далеко внизу под летающей лодкой расстилалась оранжевая пустыня, испещрённая ущельями, кратерами и безводными долинам до самого близкого горизонта, и только тень их летающей машины, отброшенная вперёд, прыгающая по горам и ущельям, ныряющая в кратеры и взбирающаяся на крутые откосы, скользящая по оранжевым плато и серовато-жёлтым равнинам, оживляла унылый пейзаж пустынного ландшафта. Нигде не было видно никаких признаков жизни.
   "Странно, будто другая планета!" - то и дело думал Лось, вспоминая пейзажи того, прежнего Марса.

Руины Соацеры

   Косматое марсианское солнце быстро клонилось к западу. Воздух становился всё прохладнее. Небо темнело, и раскинувшаяся внизу оранжевая пустыня от того становилась ещё более насыщенного, кроваво-красного цвета.
   Лось не первый час вглядывался вперёд. Встречный поток развивал его волосы. Они летели на север уже около десяти часов, и только теперь из-за близкого горизонта показались знакомые зубчатые горы, острые вершины которых, вонзились в фиолетовое небо.
   Матрос Цацуля, который всё же полетел с Лосем, обрадовано показал на появившиеся востроносые макушки горной гряды, такие неправдоподобные для глаза после земного ландшафта. Нигде на Земле таких гор и быть не могло из-за гораздо большей силы притяжения.
   Цацуля что-то крикнул, но голос его утонул в стрёкоте машины и завывании встречного ветра. Лось кивнул в ответ головой и жестом показал, что они летят именно туда.
   Теперь ему стало веселее: появилось что-то знакомое в пейзажах. Он вдруг удивился тому, как не заметил раньше, что под ними уже давно проплывают высохшие русла каналов, расчертившие поверхность Марса ровными рядами. Сердце его бешено заколотилось от восторга и предчувствия встречи с той, что манила его через годы и пространство. Воодушевлённо и радостно он тронул за плечо сначала Цацулю, а потом и двух других своих спутников, и показал рукою вниз, зная, что его голоса не будет слышно.
   Ребята уставились на невиданные марсианские чудеса.
   Теперь то тут, то там попадались разрушенные остовы каких-то строений. Одни проплывали под самым аппаратом, другие виднелись то слева, то справа до самого горизонта.
   Возбуждённые участники экспедиции о чём-то громко переговаривались друг с другом, показывая на руины, вдруг возникавшие и быстро уносившиеся прочь.
   Лось дал команду спуститься ниже, и теперь стали заметны плантации кактусов в высохших руслах каналов, колодцы с зеркалами-люками, сверкающими строчками разбегающиеся к горизонту по диагоналям. Ему даже показалось, что он видит, как между огромными растениями пробегает чёрное, косматое тело гигантского паука. Лось пригляделся, но аппарат быстро уносился всё дальше на север.

***

   Марс оживал на глазах. Лось посмотрел вокруг и заметил в небе чёрные точки, приближавшиеся к ним с нескольких сторон. Если это были марсиане, то им необходимо было предпринять меры предосторожности. Он снова тронул Цацулю за плечо и показал на автоматические карабины, лежащие на днище летающей лодки, потом перевёл руку в небо и ткнул в направлении одной из приближающихся точек.
   Саша присмотрелся в направлении, куда указывал инженер, сморщив нос и сощурив глаза, и толкнул двух других товарищей, крикнув им на самое ухо: "К оружию!"
   Чёрные точки оказались птицами, заинтересовавшимися добычей. Они приблизились к лодке и, с любопытством посматривая на неё, полетели хищной стаей выше, слева и справа, иногда приближаясь так близко, что можно было дотянуться рукой.
   Все, кроме Лося, удивились появлению невиданных, диковинных животных, а он продолжал всматриваться вперёд, жестами давая понять Цацуле, чтобы держали с этими птицами ухо востро.
   - Они могут напасть! - крикнул Лось, изобразив рукой хищно клацающую пасть, совершающую выпады.
   Цацуля не услышал, но понял по жесту и губам, вскинул автоматический карабин и хотел было дать очередь по одной из приблизившихся марсианских тварей, но Лось остановил его:
   - Беречь патроны!
   Саша всё же не удержался. Но вместо того, чтобы выстрелить, он двинул птице прикладом, когда та подлетела совсем близко и разинула клюв.
   Острозубые горы были уже недалеко. Теперь они не выглядывали из-за горизонта, а стали им. Прошло ещё с полчаса, и вот под летающей лодкой уже поплыли горные хребты и ущелья. Они летели так низко, что остроносые вершины гор проплывали рядом и даже выше.
   Все, кроме Лося, с удивлением смотрели вокруг.
   Внизу, в сумеречных провалах и ущельях между гор иногда видны были разбросанные по камням останки разбитых марсианских летучих кораблей, и новичкам на Марсе было это в диковинку. Лось же в этом находил лишнее подтверждение тому, что его первый полёт на Марс не был сном.
   Горная гряда закончилась, внизу снова стали проплывать равнинные пейзажи.
   - Азора! - крикнул сквозь шум винтов Лось спутникам, показывая на долину внизу.
   Азора расстилалась теперь под ними, прорезанная извилистыми руслами каналов, в которых, однако, не было видно воды. По их берегам по-прежнему стояли всё те же белые домики с плоскими крышами. Узорные дорожки садов были припорошены пылью, но никого из марсиан там не было видно. Всё выглядело заброшено и пустынно.
   В конце равнины, куда уходили извилистые линии пустых каналов, проплывающих под ними, больше похожих теперь на овраги, виднелся большой, прямой канал, прежде полноводный, как море, а сейчас напоминавший скорее огромный каньон, на самом дне которого извивалась узкая жёлтая ленточка мелкой речушки. Дальний берег его возвышался как высокий, крутой, обрывистый отрог.
   Сердце Лося сжалось, замерло от неясной тревоги и тоски. Он вспомнил, какими были эти некогда полноводные русла, вспомнил оранжевые кущи растительности, сплошь покрывавшие равнину, её веселые, канареечные луга. Всё было теперь другим, не таким, как прежде, когда их с Гусевым привезли сюда на большом военном марсианском корабле. "Как давно это было!" - с грустью подумал Лось.
   Сердце всё больше щемило от тоски. Он вглядывался в картину запустения, в проплывающие внизу безводные водоёмы, в покинутые дома и увядшие сады и старался, но не мог представить, что же здесь произошло.
   К закату они достигли руин старой Соацеры. Здесь всё было, как и раньше, кроме того, что огромная статуя Магацитла была разрушена и повержена на землю. По глыбам, валяющимся у подножья, можно было угадать её некогда величественные контуры.
   Возбуждённые спутники его то и дело с удивлением показывали вниз, то на одни, то на другие останки марсианской цивилизации, но Лось, исполненный внутри тревоги и беспокойства, лишь кивал в ответ головой: ему-то всё это было знакомо.
   Конечно, странно и необычно было увидеть вновь через столько лет, за десятки миллионов километров от Земли эти руины. Но... только и всего.
   Лось, пытаясь слиться с восторгом спутников, - они-то не видели прежнего великолепия Марса, иначе сейчас были бы сильно удивлены, - знаками показал вперёд, мол, дальше будет ещё интереснее, сам искренне надеясь, что хотя бы там всё обстоит лучше. Все с нетерпением стали вглядываться в густо-фиолетовую даль.
   Быстро смеркалось. Солнце уже село за близкий марсианский горизонт, и с каждой минутой фиолетовая темнота сгущалась всё сильнее.
   Лось заметил впереди, на небольшой площадке на склоне крутого холма боевой марсианский корабль. Он выглядел будто целым, словно готов был вот-вот взмыть вверх. Однако никого вокруг не было видно, и, поскольку порошок у них был на исходе, инженер дал команду садиться рядом, дав знак держать оружие в готовности к стрельбе.
   Когда их летающая лодка опустилась на небольшую ровную террасу, располагавшуюся ближе к вершине горы, внизу в долине, где лежала Соацера, стало совсем темно. Но здесь, на горной площадке, где стоял марсианский боевой корабль, ещё брезжили сумерки.
   Лось дал команду осмотреть воздухоплавательное судно, а сам направился к краю террасы, с которой днём, наверное, должен был открываться великолепный вид на Соацеру.
   Долго всматривался он в чернильную тьму внизу, тщетно надеясь увидеть там хоть где-нибудь огни ночного города. Обычно прежде с наступлением сумерек Соацера утопала в свете электрических фонарей и буйствовала звуками праздника. Но сейчас внизу стояла немая непроглядная темень.
   Это тревожило инженера. Всюду были признаки упадка и краха, запустенья и покинутости, не хватало самого главного, что радовало глаз прежде - жизни! За весь полёт над Марсом им не встретился ни один летучий корабль, ни одна летающая лодка. Даже внизу ни разу они не увидели ни одного марсианина. Всё это было очень странно. Вот и теперь во тьме не было видно хотя бы единственного одинокого отсвета какого-нибудь костра, пусть даже самого слабого пламени.
   Там внизу, в темноте ночи лежала, будто укрытая чёрным саваном, когда-то прекрасная Соацера, которая не подавала ни единого признака жизни.

***

   Слух Лося привлёк какой-то странный звук, донёсшийся из темноты снизу. Он показался инженеру знакомым. Какая-то давняя тревога при этом всплывала в памяти. Но он не смог вспомнить, где он слышал это, и с чем связано возникшее в нём ощущение опасности. Звук повторился ещё и ещё раз....
   - Мстислав Сергеевич, идите сюда! - позвал его из темноты голос Цацули. - Тут такое!..
   - Иду, Саша! - он отвлёкся от звуков, доносящихся теперь снизу, и направился на голос сквозь темень ночи.
   Средний трап военного корабля был спущен на грунт. Лось в сопровождении Саши прошёл внутрь. Двое других его спутников уже были здесь.
   Глазам предстало страшное зрелище. Все с оторопью наблюдали жуткую картину, оцепенев от ужаса.
   Кругом в лучах карманных фонариков были видны следы какого-то дикого побоища, выхватываемые из темноты. Вперемешку валялись тела марсианских солдат и гигантских пауков. Казалось бы, весь экипаж участвовал в этой смертельной схватке и весь погиб на своём корабле.
   - Срочно поднимайте трап! - скомандовал Лось, вдруг осознав, что за звук доносится снизу.
   Он вспомнил, что слышал его тогда, с Гусевым, в лабиринтах подземных коридоров, в том страшном колодце, из которого поднимались полчища мохнатых омерзительных тварей. Видимо, они заполонили теперь всю планету. Но почему? Как это им удалось?!
   Все бросились поднимать трап. Он приводился в движение электромотором, но электричества на корабле не было. Рядом с дверью из стены виднелась небольшая рукоятка с диском, видимо, это была аварийная лебёдка для поднятия трапа.
   - Саша, крути ручку! - крикнул Лось Цацуле, вслушиваясь в нарастающий шуршащий звук. - Быстрее, быстрее, ребята! Не приведи вас увидеть это!..
   Цацуля что есть силы стал вращать рукоятку. По всему кораблю вдруг вспыхнули десятки зелёных неярких лампочек. Трап слегка качнулся и стал медленно подниматься.
   - Это генератор, Мстислав Сергеевич, ручной аварийный генератор! Надо выключить освещение, чтобы всю его мощность направить на подъём трапа! - крикнул Цацуля.
   - Крути! Сейчас выключим! - отозвался Лось. - Всем искать выключатель!
   Он бросился в рубку управления, остальные, обшаривая в полумраке всё вокруг светом электрических фонариков, стали искать выключатель освещения на стенках салонов корабля.
   В рубке Лосю предстала другая жуткая картина. В кресле управления сидел марсианин, видимо, пилот корабля. Сверху над ним застыло высохшее чучело огромного паука, штыком пригвождённого к потолку рубки. Голова марсианина так и осталась в челюстях насекомого.
   Лося передёрнуло от омерзения. Протиснувшись мимо мёртвых тел вперёд, Лось стал шарить по панелям управления лучом фонарика, ища нечто похожее на выключатель. Один за другим он переключал все возникающие в ярком пятне света диковинной формы выключатели и без разбору перещёлкивал какие-то кнопки, всякий раз косясь на потолок, где всё так же, неровным, пульсирующим светом, вспыхивала одинокая лампочка аварийного освещения. Она продолжала гореть, что бы Лось ни делал.
   В эту минуту из салона послышался треск очереди, выпущенной из автоматического карабина, раздались какие-то вскрики. Лось бросил бесполезное занятие: выключатель найти так и не удалось, - и выскочил обратно в салон корабля.
   Сильно пахло порохом. В неверном, пульсирующем свете зелёных лампочек Цацуля, продолжая одной рукой вращать рукоятку на стене, второй держал наперевес автоматический карабин, направленный в проём входной двери, стреляя короткими очередями. Двое других бойцов тоже без разбора палили из оружия, дико крича от ужаса.
   Из чёрного провала дверного проёма в салон проникло несколько мохнатых гигантских лап марсианского паука. Цацуля отпрянул в сторону, бросив крутить ручку, двумя руками схватился за карабин, готовясь выстрелить прицельно. В эту же секунду в салоне воцарилась кромешная тьма.
   - Не бросай! Крути! - крикнул ему Лось.
   До входа оставалось ещё несколько метров. В темноте вспыхивали острые, узкие снопы пламени, вырывающиеся из стволов автоматических карабинов, слышались крики. Не видя ничего под ногами, Лось споткнулся обо что-то и растянулся на полу.
   - Саша, крути ручку, поднимай трап! - заорал Лось, пытаясь перекричать выстрелы.
   Стрельба стала беспорядочной. В сполохах пламени, вырывающегося из стволов карабинов, видны были гигантские мохнатые пауки, пытающиеся влезть в салон корабля, мешая друг другу.
   - Не дайте им попасть внутрь! - Лось старался снова перекричать грохот стрельбы.
   Он вскочил и на ощупь в темноте бросился вперёд, нащупал рукой спину Цацули, палящего короткими очередями в сторону входного проёма, и крикнул ему. - Прикрой меня!
   Люди отступали от входа вглубь салона корабля. Огромные насекомые рвались внутрь корпуса.
   Лось бросился к входному люку, нащупал в темноте ручку и, что было силы, принялся снова вращать её.
   Забрезжил зеленоватый тусклый свет лампочек в салоне.
   Совсем рядом увидел он чёрные мохнатые когтистые лапы паука, цепляющиеся за края входного люка. Пули от карабинов свистели, пролетая где-то у самого уха. Они впивались в туловище паука, и Лосю в лицо ошмётками летела какая-то мерзкая вонючая жижа.
   Трап медленно поднимался, закрывая входной проём. Слышался хруст панцирей и лап. Пауков давило закрывающимся механизмом.
   Однако три гигантских марсианских твари всё же оказались в салоне.
   Один из пауков прямиком бросился на сержанта Сысоева, стоявшего по другую сторону от входа. Тот выронил карабин и повалился навзничь. Цацуля бросился к нему на помощь и дал в голову насекомому длинную очередь, на которой патроны в его карабине и закончились. Тогда матрос перевернул карабин и стал бить марсианскую тварь прикладом.
   Другой паук исчез где-то в темноте салона, а третий занялся Лосем, ощупывая его своими лапами.
   Лось ощутил липкое, щекотливое, противное прикосновение и в отсветах выстрелов увидел где-то совсем рядом огромные неправдоподобные, в дюжину бусинок, чёрные глаза. Он отпрянул назад, однако паук тут же последовал за ним на своих длинных мохнатых ногах-ходулях, передними поймав его тело и собираясь вонзить в него свои огромные клыки-жала, обрамляющие рот, с которых сочился и липко капал вниз, на пол, смертельный яд. Схватив его, паук без промедления стал завивать вокруг него кокон из своей паутины, чтобы ограничить движения жертвы.
   Лось не мог больше пошевелить ни рукой, ни ногой. Под собственной тяжестью он упал на пол салона, но карабин в его руке встал вертикально, опершись прикладом о днище судна. Чувствуя, что это конец, Лось нажал на спусковой курок и выпустил наугад весь боекомплект, теряя сознание.

***

   В овальных иллюминаторах забрезжили лучи рассвета. Лось очнулся, пытаясь сообразить, где он и что с ним происходит. Над ним склонилось усталое лицо Цацули:
   - Очнулись, Мстислав Сергеевич?
   - Да, - произнёс он, чувствуя какую-то слабость во всём теле. - Что произошло?
   - Да, я вас полночи из паутины выпутывал. Зараза, замотал вас, как запеленал! Ему бы повитухой работать! - шутливо возмутился Цацуля.
   - Ты про кого, Саша?
   - А вы не помните?
   Лось обернулся, изучая окружающую обстановку. Вокруг были следы побоища.
   - Что-то припоминаю, Саша, но что со мной? - он попытался пошевелиться, но не смог.
   - Да вас эта мразь, похоже, цапнула слегка. Видать, яду прыснула парализующего. Но вы её здорово разделали, под винегрет, по всему салону ошмётки валяются!
   - А как остальные? - слабея, спросил Лось.
   - Да, ничего, вроде, - ответил Цацуля. - Я, вообще, не пострадал. Вот Сысоеву здорово досталось. Никитин, так себе, - отделался лёгким испугом.
   - А пауки? Что пауки?
   - Тех, троих, что внутри оказались, мы всех прикончили. Одного вы в винегрет превратили, другого я кокнул, а третьего - Никитин.
   - Молодец, Саша, храбро сражался, если бы не ты....
   Лось застонал, чувствуя головную боль и ломоту во всём теле:
   - Куда он меня?
   - В плечо, Мстислав Сергеевич! Хотел, видать, в голову, но....
   - Понятно.
   - Всю ночь скреблись по стенкам! - сказал Цацуля. - Их там, наверное, сотни были. Мне даже показалось, что они дрались между собой, отгоняли друг друга от корабля. Видать, добычу не поделили.
   - А сейчас, Саша, сейчас что?
   - Да, вроде бы тихо. Под утро что-то успокоилось всё. Видать, они по ночам охотятся! А вообще, жуть какая-то, Мстислав Сергеевич! Мы куда попали?!
   - На Марс, Саша, на Марс, дорогой!

***

   Солнце показалось из-за гор. Немного помедлив, Цацуля открыл дверь, осмотрелся. У входа валялось несколько дохлых пауков, сражённых пулями и раздавленных механизмом трапа. Кругом было тихо и пустынно.
   - Убираться отсюда надо, Мстислав Сергеевич, да поскорей! - прокомментировал свои наблюдения Цацуля.
   - Да, - согласился Лось, - наверняка там, внизу, в Соацере, ими всё кишмя кишит!
   Раненного товарища Цацуля и Никитин перенесли в лодку. На погибшем марсианском военном корабле нашли запас порошка для двигателя лодки и погрузили к себе несколько мешков.
   - Взлетаем! Я знаю, где ещё надо побывать! - скомандовал, лёжа на днище лодки, раненный Лось. - Там, наверняка, не так, как здесь.
   - Почему, Мстислав Сергеевич?
   - Это далеко, в горах, - Лось осёкся, вспомнив, что подземные лабиринты ведут и туда, и, возможно, пауки господствуют и там.
   Однако они полетели.
   Летающая лодка взвилась над холмом и стала делать круг над Соацерой, направляясь к дому Тускуба. Лось, которому помогли приподняться, теперь буквально повис на бортовом ограждении летательного аппарата. С трудом протягивая вперёд руку, показывал он направление полёта, изредка, чтобы сориентироваться, глядя вниз. Но узнать Соацеру было невозможно. Внизу проплывали сплошные руины. Видимо, разрушение произошло так давно, что всё теперь было покрыто толстым слоем песка, засыпавшего развалины высокими дюнами.
   Среди руин было заметно движение. Огромные чёрные пауки то появлялись, то исчезали в царившем внизу хаосе.
   Лось, видевший этот город другим, изредка с грустью вздыхал.

Дом Тускуба

   К полудню, поплутав среди гор, - Лось порядком подзабыл ориентиры на чужой планете, - они достигли дома Тускуба.
   Некоторое время они кружили, постепенно спускаясь над ущельем и озером.
   Внизу, среди пышной зелени зарослей благодатного места, повсюду были видны те же следы борьбы, что и на подлёте к Соацере. Всюду лежали разбитые летающие лодки и искорёженные остовы больших военных кораблей.
   Но дом Тускуба с виду был цел, и Лось каждый раз, когда лодка пролетала вблизи него, всматривался в проносящийся внизу пейзаж в надежде, что сейчас кто-нибудь выйдет на лужайку перед домом или покажется на лестнице, ведущей к озеру.
   Он знал, кого сейчас хотел увидеть, но рад был бы, если бы сейчас возник хоть кто-нибудь. Ему казалось даже, появись сейчас сам Тускуб, он обрадовался бы ему, как давно потерянному другу, - так хотелось увидеть хоть кого-то, ведь со времени прилёта на Марс путешественникам не встретился ни один живой марсианин. Удручало и то, что в разрушенной Соацере господствовали гигантские пауки. И потому казалось, что, если такое творится там, то марсианской цивилизации пришёл конец, и теперь хозяевами планеты стали эти мерзкие твари.
   Лось не хотел в это верить. Он не желал соглашаться с тем, что подсказывала ему логика увиденного и пережитого накануне в руинах некогда цветущего города. Но всё было похоже на катастрофу, за считанные годы поглотившую высшую форму жизни на Марсе. Слабым аргументом в пользу существования цивилизации было то, что полярные станции, обеспечивающие теперь полёт их лодки, до сих пор работают. Но что если они могли работать без участия извне? Ведь тайна их конструкции была неизвестна ему. Однако работа полярных станций давала Лосю хоть какую-то надежду на то, что хотя бы часть марсианской цивилизации всё-таки осталась жива. "А раз так, - убеждал себя он, - то жива и Аэлита! И, значит, я вернулся не напрасно!"
   Он силился представить, как обнимет и крепко прижмёт её к себе, как жарко поцелует в губы и расскажет, как скучал и стремился к ней все эти долгие годы, как заберёт её на Землю, которую она так мечтала увидеть. "Аэлита, любовь моя, где ты?" - шептал Лось, чувствуя, как слёзы наворачиваются на глаза.
   Как эгоистична любовь! Вот, казалось бы, исчезла марсианская цивилизация, население целой планеты. А ему, инженеру с Земли, до этого и дела нет. Он только и думает, что об одном существе, о ней, об Аэлите. Он думает о ней уже бессчётные тысячи дней. Он уже сжился, свыкся с этой тоской и бесконечным ожиданием. И они за эти долгие годы стали глубинной частью его натуры, одновременно и дающей повод жить, и отнимающей его неосуществимостью встречи, отчего душа его постоянно пребывала в терзаниях....
   Внезапно, Лось услышал крик. Он обернулся.
   Кричал Цацуля. Матрос энергично махал рукой, показывая куда-то вниз и разгорячено что-то объясняя. Но разобрать его слова было трудно из-за свиста ветра и шума крыльев летающей лодки. Лось посмотрел туда, но ничего не заметил. Однако Цацуля продолжал кричать и показывать вниз.
   "Может быть, он заметил марсианского паука?" - подумал Лось. Он жестами показал, чтобы матрос подобрался ближе и объяснил ему, что случилось.
   - Там.... Там человек! - запыхавшись от возбуждения, сообщил ему Цацуля.
   - Где? - Лось ещё раз попытался рассмотреть что-нибудь в том направлении, куда указывал матрос. - Точно?!
   - Ей-ей, Мстислав Сергеевич!!! Точно видел, как прошмыгнул кто-то!
   - Может, паук?..
   - Да, что ж я, Мстислав Сергеевич, человека от паука не отличу?!
   Лось пожал плечами, но дал команду на снижение. Лодка приземлилась на лужайке у дома.
   На всякий случай Лось приказал команде быть начеку.
   Шум крыльев летающей лодки стих, вокруг воцарилась первозданная тишина. Где-то у озера пели птицы, косматое солнце висело в зените и весело светило с безоблачного, бледно-фиолетового по краям и ослепительного, с желтизной в центре, неба. Перед ними раскинулась знакомая инженеру лазоревая роща, такая же, как и тогда, много лет назад.
   Превозмогая слабость, Лось поднялся и обернулся вокруг.
   Сердце вдруг защемило так сильно, что он обмер. На мгновение ему показалось, что он, в самом деле, вернулся в прошлое, когда его и Гусева только привезли сюда, в дом Тускуба, и он ещё не видел её, не знал её и не догадывался даже, что Аэлита существует.
   Ах, любовь, что за странная штука - эта любовь! Вдруг однажды что-то западёт в душу при виде незнакомой доселе особы, и вот, уже жить без неё не можешь, как будто вся твоя жизнь до того только и была, что увертюра к этой встрече. И неважно ей, чувствует ли предмет её страсти взаимность или же нет, совершенно напротив, даже не замечает её, но любовь уже сама по себе живёт, обожает, любуется и не может насытиться предметом своего обожания. И даже если время или ещё какие-нибудь обстоятельства жизни препятствуют ей, она просто прячется где-то в глубине человеческого существа, а потом вдруг, однажды, совершенно ниоткуда вспыхивает с новой силой на пустом, казалось бы, месте при любом удобном случае.
   Вот так и с Лосем сейчас творилось что-то невообразимое. Любовь, которая, казалась бы, давно иссякла, иссохла в его сердце, теперь пламенела так, будто и не было этих долгих лет ожидания. Вдруг разом ураган вспыхнувшего в груди бушующим пламенем любовного порыва затмил его рассудок, и, едва лодка замерла на земле, это был уже не умудрённый сединой муж, а юноша, мчащийся стремглав к порогу дома через поляну, забросанную разбитыми механизмами - следами какой-то великой битвы.
   - Куда вы, Мстислав Сергеевич? - только и успел вдогонку ему крикнуть Цацуля, удивившись такой внезапной прыти только что неважно чувствовавшего себя инженера, как Лось уже скрылся за порогом странного дома.
   Крякнув от досады, Цацуля сиганул через борт лодки с автоматическим карабином наперевес и бросился вдогонку за Лосем, крикнув через плечо:
   - Никитин, за старшего! Занять оборону!..
   "И зачем я ему сказал, что видел кого-то внизу? - осерчал матрос. - Чудной какой-то человек! Ведь раненый! Едва живой! Кого ищет?! Неужели по марсианам до того соскучился, что так припустил?!.."
   Цацуля забежал в тёмные, как ему показалось, по сравнению с земными домами стены марсианского сооружения и, ожидая в следующую минуту какой угодно опасности, взял автоматический карабин наизготовку, дослав патрон в патронник: "Ну, держись, морячок!.."
   - Мстислав Сергеевич!.. Мстислав Сергеевич!.. Отзовитесь!..
   Однако в ответ в тёмных коридорах огромного здания раздалось лишь гулкое эхо его звонкого голоса. Коридоры шли в обе стороны от входа, поэтому Цацуля решил остаться и ждать здесь.

***

   Лось был уже далеко. Он узнавал каждый уголок, каждый поворот этого инопланетного жилища, где когда-то прошли одни из лучших дней его жизни. Он пробегал коридор за коридором, не замечая пугающей гулкости пустынного и заброшенного строения. Вот спальные комнаты, где они жили с Гусевым. Вот библиотека, вот место, - широкая скамья в полукруглом расширении комнаты, а напротив неё всё тот же читальный столик с забытым на его поверхности белым костяным валиком, - где занималась с ними уроками марсианского языка и истории Аэлита.
   Всё было по-прежнему. Также стояли на полках древние книги, освещаемые сквозь потолочные окна лучами катящегося к закату солнца. Рядом ровными рядами стояли цилиндры с валиками для просмотра на читальном столике. Настораживало лишь то, что повсюду было пустынно. И потому, хотя здесь не было видно никаких следов борьбы и разрушения, которые в изобилии наблюдались вокруг дома, казалось, что и тут произошли какие-то трагические столкновения.
   Но в доме царил порядок, и это было странно. Несмотря на видимое отсутствие обитателей, казалось, что за домом кто-то всё-таки смотрит. Инженера не покидало ощущение, что хозяева где-то рядом, но только ненадолго покинули своё жилище.
   Лось продолжал пересёкать многочисленные лестницы и коридоры огромного дома, заходить и заглядывать в каждую комнату, на каждую веранду, в каждый уголок. Везде по-прежнему было пустынно, но каждый раз он убеждался, что дом был в полном порядке. Всё стояло на своих местах, никаких следов борьбы, погрома и разрушений. Даже пыли не было на многочисленной домашней утвари.
   Вечерело, когда Лось добрался до части огромного дома, где были покои той, о которой он грезил все эти годы. В разгорячённом волнении вбежал он в спальню Аэлиты и обмер.
   Здесь было также пустынно, как и везде. Последние надежды на счастливую встречу стали улетучиваться.
   Вдруг в фиолетовой полутьме комнаты он словно почувствовал чьё-то присутствие. Он будто заметил краем глаза чей-то серый силуэт, таящийся в сумерках вечера. Не помня себя от переполнившего его волнения, Лось обернулся и застыл от неожиданности.
   Справа в глубине просторной комнаты угадывалась чья-то фигура. Это была женщина - он не мог ошибиться по форме очертаний, хотя щуплые марсиане были трудно различимы, но всё-таки угадывалась узкая талия.
   Сердце бешено заколотилось от нахлынувшего в предчувствии встречи волнения. Он вгляделся в полумрак, пытаясь угадать, а больше, нарисовать себе образ той, которую любил больше жизни.
   Да! Это была женщина, теперь ему было хорошо видно. Она прижалась к стене, видимо, надеясь остаться незамеченной, и стояла там неподвижно. Конечно, женщине не стоило показываться незваным гостям, когда такое творится вокруг. Откуда ей было знать, что это он, Лось, прилетел за десятки миллионов километров по зову своей безумной любви, чтобы встретиться с ней снова.
   Преодолевая сковавшее его вдруг оцепенение, Лось сделал несколько стремительных шагов в темноту и обнял женское существо, прячущееся в фиолетовом полумраке.

Встреча

   Пальцы его ощутили прохладную гладь платья, шелковистую кожу на нескрытых одеждой участках тела, которое он обнимал. Он чувствовал, как женщина пытается вырваться из его объятий. Неужели она ещё не поняла, что это он, Лось?
   Руки его стремительно ощупывали её, поднимаясь всё выше по спине, к голове, к шее. Он не верил своему счастью. Вот, вдруг, так просто, после стольких лет разлуки и странствий через бесконечность мирового пространства, через десятки миллионов километров его безбрежной пустыни, встретить её!
   - Аэлита! - только и смог произнести Лось.
   Он попытался привлечь её для поцелуя. Но женщина, по-прежнему сопротивляясь, вдруг что-то затараторила на своём птичьем языке. И Лось тут же понял, что это не его возлюбленная. С головы до ног его прошибла молния стыда, и он отпрянул прочь, чувствуя, как весь зарделся, покрывшись пунцовыми пятнами. Он так давно не слышал марсианскую речь, что уже и не мог поначалу разобрать, что щебечет марсианка, таившаяся в фиолетовой темноте у стены. Однако голос её показался знакомым, хотя Лось и не мог вспомнить, кто это. Он лихорадочно зашарил по карманам в поисках спичек, и, найдя их, в следующую минуту осветил полумрак перед собой так, что в отсветах пламени стало видно лицо незнакомки.
   Перед ним была марсианка средних лет. Она была напугана, смущена и потупила взор, прижав к груди руки, словно спрятавшись внутри себя. Не шевелясь по-прежнему, стояла она у стены.
   Вглядываясь в её черты, Лось подошёл ближе, освещая марсианку высоко поднятой спичкой. Ему показалось, что женщина дрожит от испуга. Он смотрел на неё, силился и не мог узнать, кто это, хотя некий образ её постепенно всплывал откуда-то из глубин памяти. Лось пытался припомнить какие-нибудь марсианские слова, но не мог - так долго он не общался на этом языке.
   Когда спичка уже почти догорела, и её огонёк стал гаснуть, марсианка вдруг подняла на него свои глаза, и Лось узнал её. Глаза были те же, что и много-много лет назад. Они всё так же - или ему это только показалось - излучали свет юности.
   Это была Иха.
   Похоже, теперь и она узнала белого гиганта.
   С радостным визгом бросилась Иха на шею Лосю, запрыгнув на него, как на дерево, и обхватив ногами за пояс. Она что-то верещала на своём птичьем языке, и Лось силился и не мог понять, что она говорит. Радость волнения от встречи с живой и невредимой Ихой, той же самой, но только повзрослевшей, поглотила его без остатка. Он вдруг почувствовал, почти ощутил где-то рядом присутствие Аэлиты. И, если встретил Иху, Аэлиту он найдёт точно.
   Ещё несколько минут они горячо обнимались, при этом Иха верещала и прижималась к нему, как соскучившийся ребёнок. Наконец, когда эмоции поостыли, Лось буквально содрал с себя марсианку и отстранил её, надеясь привести в чувства. Но она ещё долго не могла прийти в себя от радости, которой не было конца и края.
   Лось делал лихорадочные попытки вспомнить марсианские слова, но потом, не в силах больше терпеть неизвестность спросил её:
   - Аэлита! Где Аэлита?!
   Иха различила звуки знакомого имени. Лицо марсианки осунулось, радость на нём погасла. Она вдруг отвернулась, пошла в фиолетовую глубину комнаты и там упала навзничь на огромную роскошную кровать своей хозяйки. Когда Лось подошёл к ней, то увидел, что Иха лежит лицом вниз и рыдает, плечи её трясутся. Лось перевернул щупленькое тело марсианки навзничь и едва различил сквозь сгущающиеся фиолетовые сумерки слёзы, текущие по её щекам.
   - Что?.. Что случилось? - затряс её в испуге инженер и внезапно поймал себя на мысли, что говорит с ней на её щебечущем языке, как будто не он только что не мог вспомнить ни одного марсианского слова и понять, что говорит ему Иха.
   Но служанка Аэлиты так и не смогла больше произнести ни слова.

***

   По коридорам огромного дома вдруг прокатился странный гул.
   Лось встрепенулся и прислушался. Иха тоже перестала рыдать и испуганно затаилась, вслушиваясь в темноту. Гул повторился. Лось направился к выходу из спальни Аэлиты, чтобы понять, что это за звук.
   В коридорах было темно и душно. Солнце уже закатилось за близкий марсианский горизонт, и здание погрузилось в темноту.
   - Я не зажигаю освещение, - донёсся из темноты до Лося тихий голос женщины.
   - Почему? - спросил её он.
   - Чтобы они думали, что здесь никого нет.
   - Кто?!..
   - Все!.. Все, кто остался жив, - Иха приблизилась к инженеру. Голос её теперь звучал где-то рядом.
   Лось по-прежнему прислушивался к темноте. Однако тишину не нарушал больше ни один звук.
   - Ты прилетел один? - в голосе её Лось уловил нотки надежды на чудо и понял, о ком его спрашивает марсианская женщина.
   - Гусев прилетел тоже, - ответил инженер, не смея томить истосковавшееся сердце Ихи, и тут же почувствовал, как её тонкие пальцы со страстью впились в его плечо. - Но... я не знаю, где он.
   - Почему? - пальцы её ослабли.
   - Мы летели порознь....
   Лось не посмел сказать ей, что вообще не знает, долетел ли Гусев до Марса.
   - И что же?..
   - Ну, при посадке наши междупланетные аппараты разбросало по планете, возможно, на тысячи километров.... Но, не переживай, я найду его. Я оставил часть экипажа на месте посадки. Они должны установить связь с Гусевым.
   - Почему ты сам не ищешь его? - с упрёком спросила Иха.
   - Ты знаешь, почему.... Едва я оказался на Марсе, как сразу же бросился на её поиски.... Аэлита.... Где она?..
   Ответа не последовало. Иха молча стояла где-то рядом в темноте.
   - Послушай. У меня там экипаж остался снаружи! - вспомнил Лось. - Вчера на нас ночью в Соацере напали пауки. Мы едва отбились....
   - Соацеры больше нет, - тихо и грустно произнесла марсианка.
   - Я видел, - согласился Лось. - Но, надеюсь, этих безжалостных тварей здесь нет? Они, кажется, повсюду. Во всяком случае, у меня после вчерашней ночи осталось такое впечатление.
   - Нет, здесь их нет, - успокоила его Иха, - вход в катакомбы завален мощным взрывом. А через горы сюда они не в состоянии перебраться. Но теперь это одно из немногих мест, в которых безопасно.
   - Но что?.. Что случилось? Откуда вдруг их столько? - изумился инженер.
   - Не "вдруг". Они веками жили под поверхностью планеты, появляясь лишь изредка, в основном, по ночам. Но теперь... теперь они повсюду.
   - Почему?
   Иха вздохнула:
   - Большое восстание, которое начал Магацитл Гусев, переросло в долгую и кровавую войну, сменившуюся побоищем. Соацера была взорвана Тускубом, как он того и хотел. Её улицы, окрестности города и даже поля кактусов - всё было усеяно телам погибших. Их некому было убирать. И это всё сильнее привлекало пауков. Они стали выползать на поверхность уже не по одному, а целыми полчищами. Потом стали появляться даже днём. Еды для них теперь было вдоволь. Численность их достигла вскоре такого неимоверного количества, что оставшиеся в живых уже не могли справиться с этим нашествием. Вскоре пауки заполонили всё равнинное пространство на многие сотни километров от разрушенной Соацеры. Теперь там никто не живёт....
   - Я видел, - подтвердил Лось.
   Иха неуверенно пошла по коридору. Лось последовал за ней.
   - Ты устал с дороги? - донёсся из темноты её голос. - Я сделаю тебе ванну!
   - Ванну?! - впечатлённый рассказом Ихи, Лось не мог понять, о чём она говорит. - Но я не один.
   - А с кем? - удивилась Иха.
   - Со мной товарищи....
   - Магацитлы? - изумилась марсианка.
   - Да! На этот раз мы прилетели большой кампанией. Всех надо накормить, напоить, спать уложить. Коль здесь безопасно!
   - Хорошо. Я всё сделаю. Только... не включайте свет!

***

   Спустя несколько минут они вышли из опустившегося в кромешную темень дома Тускуба на лужайку.
   Над головой, словно выпуклое полотнище купола цирка, раскинулось безоблачное небо, сплошь усыпанное яркими созвездиями. Казалось, что до звёзд, блистающих над ними, можно дотянуться рукой - так ярко горели они разноцветными огоньками. Две небольшие марсианские луны, Фобос и Деймос, светили ярче прочих звёзд. Фобос стремительно двигался на восток, а Деймос лениво перемещался на запад и почти висел на одном месте. Поляна была едва освещена их бледным светом и мерцающим сиянием звёзд, и в густом, посеребрённом этим свечением сумраке словно призраки чудовищ молчаливо и мрачно высились тёмные, покорёженные остовы разбитых военных кораблей.
   Тут Лось забеспокоился о прилетевшем вместе с ним экипаже. Он так увлёкся поисками в доме и находкой Ихи, что не заметил, как много времени прошло с момента, как выпрыгнул он из лодки и стремглав унёсся прочь.
   - Ну, и где твои Магацитлы?! - прощебетала Иха.
   - Не знаю!.. Где-то в темноте, - пожал плечами Лось, едва различая её серебристый силуэт в мерцающих отсветах звёзд марсианского неба.
   - Кто здесь? - раздался вдруг из тьмы настороженный голос Цацули.
   - Это я, Саша, - успокоил его Лось.
   Цацуля почти вплотную приблизился, возникнув из темени марсианской ночи. Лосю стало видно, как он щурится, вглядываясь в темноту впереди себя.
   - У-у, Мстислав Сергеевич! Я уж забеспокоился, что с вами что-то стряслось! - признался матрос
   - Нет, всё нормально, Саша.
   - У-у-у, а это кто?! - теперь Цацуля заметил и Иху и от неожиданности испуганно отпрыгнул в сторону.
   - Это, Саша, Иха - первое марсианское существо, которое ты видишь! - представил ему марсианку Лось. - Между прочим, особа женского пола, звёздная подруга товарища Гусева.
   - А-а-а, - с любопытством протянул Цацуля, подошёл ближе и протянул Ихе руку, - очень приятно!
   Иха озадаченно посмотрела на Лося, но потом, видимо, догадавшись, что так Магацитлы приветствуют друг друга, тоже протянула ему свою тонкую, худосочную ручку.
   - А мы вас ждём, ждём, Мстислав Сергеевич! Понять не можем, куда вы запропастились! А вы... вон, какую марсианскую кралю привели! - восхитился Цацуля. - А если честно, Мстислав Сергеевич, то я бы сейчас борщеца навернул украинского! Жрать охота!
   - Сейчас, Саша, сейчас!.. Иха нам сообразит, - весело и бодро ответил ему Лось. - Борщец, говоришь?.. Украинский?!.. Ну, борщеца тебе я, конечно, не обещаю, но червячка заморить, - Иха что-нибудь придумает.
   Лось глянул на Иху. Она с любопытством и интересом вслушивалась в инопланетную речь.
   - Да! - вспомнил Лось. - Тут какой-то гул слышал....
   - Да, это я с карабина шарахнул пару раз в коридоре, - признался Цацуля.
   - Зачем? - удивился Лось.
   - Думал - отзовётесь!.. Куда идти искать вас в такой громадине да в таких потёмках?! Вот и пальнул пару раз!.. Может быть, вас привалило где, или напал кто.... Мало ли какая помощь нужна. Вы б в ответ стрельнули, я бы на звук и прибежал вам помочь.
   - А ребята где? - поинтересовался Лось.
   - Да, у лодки.... Оборону держат от пауков, да и вообще!.. Я приказал.
   - Здесь пауков нет, Саша, - успокоил его Лось.
   - Это хорошо, Мстислав Сергеевич, а то я вчера страху-то натерпелся!.. Они мне теперь, наверное, долго по ночам будут сниться!

Таинственное подземелье

   Иха пригласила гостей в дом. Она повела их по какой-то странной лестнице, которая уходила куда-то вниз по широкой круглой шахте. Прежде Лось и не знал о её существовании.
   Впереди шла сама Иха, освещая путь диковинным светильником, не то лампой, не то факелом, который горел без всполохов странным ровным, ослепительным, бездымным сине-зелёным пламенем в виде шара. В этом шаре переливалось нечто, точно огонь. Но в то же время почему-то было похоже, будто за толстым стеклом в маленьком аквариуме плавают какие-то диковинные, полупрозрачные сине-зелёные рыбки, которым там очень тесно, и они то и дело прижимаются к стеклу и смотрят наружу.
   За Ихой следовал Лось. За ним Цацуля и Никитин несли раненного Сысоева. Тот был без сознания и лишь слегка постанывал при каждом их шаге.
   Лестница была метра три в поперечнике, закрученная винтом по часовой стрелке вокруг круглой колонны в центре колодца диаметром метров в пять. Между ними чёрным зиял прогал, через который кое-где от лестницы к колонне тянулись мощные каменные прямоугольные балки.
   - Что это? - поинтересовался Лось у Ихи, показывая на колонну в центре.
   - Это шахта лифта, но он сейчас не работает, - ответила марсианка, слегка обернувшись.
   - Смешно вы так трещите с ентой марсианской особой! - заметил, усмехнувшись, Цацуля. - Ну, точно птицы щебечите!
   - Это их язык, Саша.
   - Жалко, я не понимаю, - посетовал матрос.
   - Скоро научишься, - успокоил его Лось.
   - Не-е, - возразил Цацуля.
   - Это почему же? - удивился Лось.
   - Мне юмор мой одесский не позволит так чирикать. Я ж сам себя засмею до потери пульса за такое "фьюитьканье"....
   - И куда это мы? - снова спросил у Ихи Лось, обратив внимание, что они спустились уже довольно-таки глубоко под землю. - Что-то я этой лестницы прежде не видел!
   - Вам её не показывали, - ответила марсианка. - Это секретная часть дома. Мы спускаемся в огромный бункер, который находится на глубине в тысячу ступеней, - Лось тут же перевёл марсианскую меру длины в земные градации: вышло около ста метров! - Когда его строили, я была ещё подростком.
   - Для чего? - с любопытством поинтересовался инженер.
   - Не знаю, - пожала плечами Иха, - но именно тогда Тускуб пришёл к верховной власти на Туме.
   - Хм, странно! - удивился Лось. - Он будто готовился к этим событиям!
   - Да, - согласилась Иха, - странно. Тем более, что у нас тогда была вполне мирная, беззаботная жизнь.... Во всяком случае, так мне казалось....
   Наконец, они достигли ровной площадки на дне шахты. Иха открыла большую, похожую на огромный люк, плотно и надёжно закрывающуюся дверь в каменной стене колодца и впустила туда Магацитлов. Когда массивная дверь из шахты закрылась, марсианка подошла в полумраке к какому-то мерцающему зелёным шарику, висящему прямо в воздухе посреди коридора, под высоким потолком, и прикоснулась к нему. Тотчас вокруг стало светло как днём. Свет лился непонятно откуда. Не было видно ни светильников, ни окон. Казалось, светятся сами стены, потолок и даже пол.
   "Да, нам до марсианской техники ещё очень далеко, - подумал про себя Лось, увидев это, и вдруг удивился ещё больше. - Интересно, почему мы прилетели к ним, а не они к нам?! Ведь их уровень техники без труда позволил бы это сделать! Если уж мы смогли на своём уровне развития создать междупланетный аппарат".
   Марсианка повела их через ярко освещённые, широкие, богато украшенные вестибюли и коридоры, убранные как дворцы. Стены здесь были обделаны белым мрамором, на полу лежали диковинные, но, судя по всему, дорогие и роскошные марсианские ковры.
   Из широких просторных белых коридоров многочисленные стеклянные с золотой отделкой двери вели в апартаменты справа и слева. В центре коридора длиною метров в сто был широкий вход без дверей в два огромных зала друг напротив друга. В одном из них было светло, и там стояло множество столиков и приставленных к ним кресел.
   - Вот те на! - восхитился Цацуля, почесав затылок. - Какие-то буржуйские хоромы!
   Лось тоже был удивлён. Такой царственной роскоши не было даже наверху, в самом доме Тускуба.
   Цацуля пошёл вдоль коридора дальше, заглядывая за матовые стеклянные двери с золотыми ручками, накладными золотыми узорами и петлями, присвистывая от удивления:
   - Вы посмотрите, какая красота! О-о-о! А здесь огромная ванна!.. Вся из золота, Мстислав Сергеевич.... А здесь! О-о-о, шикарная спальная комната!.. В углу золотой унитаз!.. Чур, я сплю здесь!
   Цацуля разошёлся.
   - Располагайтесь! - дружелюбно предложила Иха, обращаясь к Лосю, наверное, потому, что только он понимал её. Ей не понятны были ни слова, ни удивление Цацули. Всё вокруг было ей знакомо и привычно.
   - Но почему мне раньше не показывали это диковинное, роскошное место? - спросил у неё Лось.
   - Прежде, когда вы прилетали с Магацитлом Гусевым, сюда вообще никому нельзя было приходить. Даже прислуга для уборки допускалась в эту часть дома очень редко.
   - А теперь что?
   - Не знаю, времена, видимо, изменились. Это решение хозяина дома. Теперь всех гостей Тускуба я размещаю здесь....
   - Но мы не его гости! - заметил Лось.
   Иха засмеялась:
   - Вы гости мои, Сын Неба! И потому позволь мне решать, где вам спать.... Там, наверху, всё пришло в упадок! Нет ни света, ни горячей воды! Там я даже не могу приготовить вам еду....
   Она спохватилась:
   - Ой! Я пошла на кухню!..
   Иха удалилась, а Лось, Цацуля и Никитин, принялись бродить по диковинным коридорам и залам, блистающим белым мрамором, золотом, драгоценными камнями и светом, льющимся отовсюду безо всяких видимых источников.
   Вернувшись через несколько минут, Иха позвала гостей в ванные и объяснила, что каждый может принимать ванну в своей комнате, поскольку здесь их много.

***

   Лось вошёл в просторную ванную, скорее, залу, чем комнату. Как и везде, здесь повсюду был свет, и было не понятно, откуда он исходит. Все стены были из белого мрамора, и только одна сделана была из цельного куска минерала, похожего на горный хрусталь. Позади минерала была проложена огромная полированная пластина будто из серебристой слюды, отчего получалось зеркало удивительной красоты и свойств. Оно делало отражение каким-то глубоким, почти объёмным, и от того казалось, что рядом находится ещё одна комната.
   На остальных трёх стенах были сделаны золотистые барельефы, занимавшие нижнюю и верхнюю треть панели, изображающие сюжеты из инопланетной жизни, касающейся туалета, в том числе и марсиан, принимающих омовения. Но были здесь и сцены морской жизни, изображавшие каких-то диковинных существ.
   На невысоком мраморном постаменте, сделанном в форме какого-то диковинного животного, напоминающего гигантскую земную морскую черепаху, посреди залы стояла просторная с загнутыми толстыми, покатыми краями и широким ниспадающим слегка к центру дном овальной формы чаша ванной. Она была чем-то похожа на огромную чайную чашку на блюдце и, судя по всему, была сделана из чистого золота с инкрустацией из драгоценных камней и платиновых жилок, напоминающих орбиты планет. Вместо самих планет в ванну были вставлены огромные бриллианты, брызгавшие тысячами разноцветных искорок. Лишь вместо Земли был вделан огромный сверкающий гранатовыми отливами тысячи граней рубин. Платиновые жилы пронзали тело чаши ванной насквозь, поэтому орбиты были видны и с внутренней стороны. Драгоценные камни, изображавшие планеты, были вставлены в сквозные отверстия, окаймлённые, узкими платиновыми кольцами с каким-то бесцветным прозрачным уплотнением, заменяющим, видимо, резину. Внутри отверстий была будто вмонтирована подсветка, отчего все планеты изливались изнутри собственным светом.
   Юпитер был изображён гигантским бриллиантом размером с футбольный мяч или фару земного мотоцикла. В него искусным образом, от поверхности в глубину, был вделан огромный насыщенный, золотисто-жёлтый по краям и красно-оранжевый в центре топаз, изображавший пятно на планете. Вокруг Сатурна в три прорези были вставлены эллиптические подковы, примыкавшие к диску планеты своими открытыми концами, изображавшие, видимо, его кольца. Они были сделаны из россыпи множества мелких бриллиантов, собранных между собой каким-то загадочным способом, точно склеенных, но при этом существующих как бы отдельно друг от друга. Кольца также светились изнутри и переливались тысячами искорок. Планеты были сделаны с соблюдением масштаба друг по отношению к другу, и самым маленьким бриллиантом был Меркурий. Но даже его хватило бы на то, чтобы затмить собой самые известные бриллианты Земли.
   - Вот это роскошь! - изумился Лось. - Вот это красотища! Не ванна, а планетарий!
   Он насчитал шестнадцать планет. Земля, как и положено было ей, занимала третье место от Солнца. Между Юпитером и Марсом находилась ещё какая-то довольно крупная планета.
   Лось подошёл поближе к ванной, боясь, словно в музее, что-нибудь сломать.
   Внутри, в центре дна ванны, вместо сливного отверстия размещалось нечто, изображавшее Солнце.
   Это был слегка выпуклый большой диск, инкрустированный тысячами мелких бриллиантов. Диск был разделён на четыре части перекрестьем из рубиновых и сапфировых жилок. В каждой четверти возвышался гранёной полусферой драгоценный камень, представлявший собой какую-то стихию. Бриллиант символизировал, по-видимому, воздух. Рядом с ним в диск были вделаны три волнистые, идущие параллельно друг другу линии из мелких сапфиров. Огромный рубин представлял собой, возможно, огонь. Около него сверкали сапфировые полоски, похожие на те, какими на Земле в некоторых древних традициях изображали эту стихию. Изумруд изображал, скорее всего, знак земли, а голубой сапфир - воду.
   Диск был окружён шестнадцатью острыми треугольниками-лучами из мелких бриллиантов и других драгоценных камней, обращённых к нему узкими основаниями. Лучи были разбиты на четыре группы, отличавшиеся длинной. Первая, самая длинная, представляла собой крест из бриллиантовых треугольников. Они своими вершинами достигали платиновой орбиты Меркурия. Второй крест из мелких изумрудов, лучи которого были вдвое короче, располагался поперёк первого креста, деля ровно пополам углы между его лучами. Узкие треугольники-иглы лучей, выложенных сапфиром и топазом, крестообразно разделявшие своими медианами углы между бриллиантовыми и изумрудными стрелами, были самыми короткими.
   Вокруг ванны в полу виднелось золотое кольцо диаметром метров в пять. К золотой чаше из белоснежного мраморного пола тянулись две медные широкие трубы овальной формы, изогнутые в сторону ванны и заканчивающиеся диковинными золотыми шарами.
   Зашла Иха. Она перехватила взгляд Лося, разглядывавшего золотые барельефы.
   - На Туме когда-то было много воды, - сказала марсианка, заметив недоумение Сына Неба по поводу необыкновенно большого количества изображений морской жизни.
   - Давно?
   - Давно....
   - А что случилось?
   - Это тайна, в которую посвящены только верховные правители Тумы. Её знала Аэлита, потому что дочь Тускуба, верховного правителя планеты, принадлежит к правящей касте. Однажды она рассказала мне об этом по большому секрету, но не раскрыла сути.
   При упоминании об Аэлите Лось опять захотел спросить Иху, что же стало с его возлюбленной, но марсианка быстро прошла мимо него к ванной и дотронулась сначала до одного, а потом до другого шара. Из обоих в ванну потекла вода.
   - Когда надо будет выключить, просто дотронься до шаров, Сын Неба! А чтобы слить воду, нажми ногами одновременно на любые два шарика на изображении звезды Соацр, - показала она в центр ванной чаши и удалилась.
   Теперь Лось заметил, что образ Марса на чаше ванной сильно отличается от других планет. В отличие от тех вокруг него такими же платиновыми жилами были показаны орбиты его лун, которых почему-то было четыре. Они были сделаны из небольших бриллиантов, инкрустированных в чашу ванной лишь с внутренней стороны. И потому платиновые орбиты лун Марса и сами луны были видны только тому, кто находился внутри чаши ванной. Одна из них была изображена с шестнадцатью лучами, такими же, как вокруг Солнца, но только крошечными, гораздо меньшими по размеру. "Это просто удивительно! - восхитился Лось. - В этой ванной узнать можно больше, чем в библиотеке!"
   Широкая ванна быстро наполнилась горячей водой, и Лось вдруг вспомнил, что он не мылся с тех самых пор, как покинул Землю. Он разделся и погрузился в горячую, благодатно принявшую его тело воду. Сразу же вдоль золотого кольца в полу, предназначение которого до того было непонятно, возникло нечто, напоминающее некую кольцевую ширму из диковинной белёсой, матовой пелены. Она поднялась до половины высоты комнаты и всё время купания бесшумно и успокаивающе переливалась белыми, серыми и голубыми пятнами так, что Лося начало клонить в сон.
   Тело сладостно ныло от выгоняемой из него усталости. И только плечо, укушенное пауком, немного болело, напоминая о вчерашней схватке.

***

   На ужин все собрались в просторной гостиной. Иха накрыла роскошный стол. Тут было бесчисленное количество тарелочек, глубоких и мелких, наполненных разнообразными марсианскими угощениями. Посередине большого овального стола, покрытого белой скатертью из какого-то странного толстого упругого материала, стояла большая пузатая ваза, наполненная золотистым искрящимся марсианским вином.
   - Ты нас прямо закормить хочешь! - с восхищением сказал ей Лось.
   Однако все были голодны и, не смотря на непривычный вкус пищи, без промедления приступили к трапезе. А Иха в это время занялась раненным их товарищем, обтирая его обнажённое тело губчатой тряпочкой, смачивая её в сосуде с какой-то странной жидкостью зеленовато-бурого цвета.
   - Что это? - поинтересовался у неё Лось.
   - Это противоядие от укусов паука! - объяснила ему марсианка. - Оно впитывается через кожу. Завтра он поправится. Твою рану надо обработать тоже, Сын Неба.

Рассказ марсианки

   Разморённые тёплой ванной и умиротворённые плотным ужином гости разошлись по предложенным Ихой просторным и богато убранным огромным спальным комнатам, скорее похожим на залы, в каждой из которых было по огромной кровати, украшенной золотом и драгоценными камнями так же дивно, как и всё вокруг. В инкрустации в основном преобладали бриллианты.
   Лось всё ещё надеялся после ужина вызвать Иху на разговор об Аэлите, но, едва коснулся огромной, плоской, но необычайно мягкой подушки, тут же уснул крепким, здоровым сном.

***

   Проснулся он от того, что кто-то тормошит его за ногу. Лось поднялся и сначала не мог понять, где он. Вчерашние впечатления от необычайной, невиданной роскоши казались каким-то золотым сном. Однако вокруг была всё та же богато убранная спальная зала, едва освещённая ровным мягким оранжево-золотистым светом.
   Его будила Иха.
   - Что случилось?! - спросил Лось, хотя по марсианке было заметно, что ничего не произошло.
   - Сын Неба, я хочу рассказать тебе об Аэлите, - с какой-то грустью произнесла Иха и вышла из спальной.
   Лось оделся и последовал за ней.
   Она ждала его в одном из огромных залов, которые крестообразно расходились в центре коридора.
   - Все спят, Сын Неба! Очень устали! - Иха жестом пригласила его сесть напротив неё на белый, будто кожаный диван. - Магацитлы спят уже два дня!
   - Два дня?! - удивился инженер.
   Он присел и закурил свою трубку, готовясь услышать что-то волнующее и, возможно, неприятное.
   Некоторое время Иха молчала, видимо, собираясь с мыслями.
   - Знаю, что ты прилетел из-за Аэлиты, - наконец произнесла Иха.
   Лось молча кинул головой, вслушиваясь в каждое её слово. Его почему-то вдруг больно кольнуло в левой части груди, и сердце словно сжалось в комок.
   Иха вздохнула с какой-то грустью и отвела взгляд в сторону.
   - К сожалению, - продолжила она, - я не видела Аэлиту с тех пор, как Тускуб забрал её у Священного Порога....
   Лось ахнул. Он вдруг ощутил, как кулак, сжимавший его сердце, сомкнулся ещё сильнее. Какая-то тоскливая ломота разлилась внутри него, выше диафрагмы, дыхание перехватило, глаза заблестели от навернувшихся слёз. И от спазма в груди он закашлял и не смог больше курить.
   - Но я верю! - Иха посмотрела на него с надеждой. - Я верю, Сын Неба, что ты встретишься с ней! Я чувствую!.. Я знаю, что Аэлита жива! Разве не ощущаешь то же самое ты, Сын Неба?!..
   Лось молчал. Спазм, перехвативший дыхание, не давал говорить. Ему было больно, но он старался не показывать своей боли Ихе.
   - Если бы ты не верил, что Аэлита жива, что ты встретишься с ней, ты никогда бы не прилетел больше! - помолчав, сделала вывод марсианка.
   - Но разве Тускуб никогда ничего не говорил тебе о ней?! - Лось, наконец, смог заговорить, боль слегка отпустила.
   - Он до сих пор очень зол на меня за то, что я помогала тогда тебе и Аэлите!.. И, если бы не обстоятельства, - слуг нет: кто погиб, а кто сбежал, и только я одна осталась из старой прислуги, которая знает дом и может его содержать в порядке, которой можно доверить несметные богатства и такие же дорогие тайны этого дома, - Тускуб давно бы расправился со мной....
   - Но почему?! Почему он до сих пор злится на тебя, ведь прошло уже так много времени?! И разве судьба Аэлиты не та семейная тайна, которую можно тебе доверить?!
   Иха пожала плечами и долго молчала в раздумье.
   - То, что я помогла Аэлите в истории с тобой, Сын Неба, - серьёзный проступок, который навсегда сделал меня врагом её отца. Поэтому всё, что касается Аэлиты, для меня с тех пор под запретом. И, видимо, потому, что ему теперь приходится держать её где-то в неволе, с тех пор я ни разу и не видела Аэлиту, ни здесь, ни где бы то ни было ещё!.. Впрочем, - Иха снова пожала плечами, - я нигде и не бываю за пределами этого дома.... Мне поручено лишь ухаживать за владениями Тускуба. Иногда он прилетает сюда со своими приближёнными. И дом к его прибытию всегда должен быть в порядке! - она снова о чём-то задумалась, потом продолжила. - Да! Я знаю многие другие тайны. Я могла бы рассказать тебе, Магацитл Лось, о том, как после вашего с Магацитлом Гусевым отлёта на Талцетл Тускуб взорвал Соацеру и согнал уцелевших марсиан на подземные заводы. Я могла бы рассказать тебе, как месяц назад Тускуб привозил в дом какого-то Магацитла по имени Скайльс. Его принимали здесь с роскошью и помпой, как короля, учили марсианскому языку. С ним была огромная свита Магацитлов. А неделю назад Магацитл Скайльс и его свита улетели вместе с Тускубом неизвестно куда. Я могла бы рассказать тебе, что я не зажигаю свет в доме, чтобы не привлечь внимания пиратов - дезертировавших солдат Тускуба и части отбившихся от повстанцев подонков....
   - Пираты?! - удивился Лось.
   - Да, да, пираты! - возбуждённо закивала головой Иха. - Многое изменилось с тех пор, как вы с моим ненаглядным Магацитлом Гусевым улетели на Талцетл, Сын Неба! Пираты захватили много боевых кораблей Тускуба и теперь бороздят на них по ночам просторы планеты, выискивая, чем бы поживиться. Их привлекают места, где ещё горит свет. Пираты нападают на них и грабят, а жителей увозят, обращая или в пиратов, или в рабов. Тех, кто не соглашается, они безжалостно убивают. Обычно Тускуб оставляет мне солдат для охраны дома. Но даже тогда он запрещает мне зажигать свет наверху, чтобы избежать стычек. В последний раз Тускуб оставил для охраны дома дюжину солдат и боевой корабль. Но солдаты, нарушив запрет, несколько дней подряд шумно отмечали праздник Хавры, жгли праздничные фейерверки, пускали яркие ракеты, курили запрещённую Хавру, откуда-то привезли женщин. Дом ярко светился много ночей подряд. Возможно, среди солдат возник заговор, и часть из них решила перейти на сторону пиратов. И вот, позавчера, напали пираты. Они завладели боевым кораблём. Часть солдат присоединилась к пиратам, а остальных они взяли в плен.
   - Но почему тогда они не ограбили дом?! - удивился Лось. - Здесь же несметные сокровища!..
   - Об этом подземелье солдаты никогда и не знали! - ответила Иха. - А почему не тронули дом наверху?.. Пираты, наверное, знают, что это дом Тускуба и, не смотря на все свои бесчинства, не решились ограбить его. Когда-то, давным-давно, когда пираты только появились, они уже пытались напасть на владения Тускуба и ограбить здесь всё. Их было много! Но.... Остовы кораблей, что лежат разбитые на лужайке, - это корабли тех пиратов. Они упали во время сражения, когда Тускуб, узнав, что совершено нападение, просто выключил полярные станции! Тогда погибли не только эти, но и все летучие корабли, которые в момент отключения полярных станций были в воздухе. Они падали по всей планете, как пиратские, так и военные. Но Тускубу было всё равно! Он был в ярости и пообещал, что если его дом попытаются ограбить ещё раз, он отключит полярные станции навсегда. С тех пор его дом не трогали. Однако позавчера пираты всё же напали снова. Возможно, им нужен был лишь летучий боевой корабль, оставленный на охрану домовладения Тускуба.... Напали днём, в то же время, в какое на следующий день прилетела и ваша летающая лодка. Поэтому, когда ты появился, Сын Неба, я подумала, что вернулись они! - она немного помолчала и добавила. - Иха боится пиратов. Они не будут грабить дом Тускуба, но заберут Иху в рабство!.. Они уже хотели увезти Иху. Но Иха сказала им, что не расскажет хозяину об их нападении, а если они заберут Иху, Тускуб поймёт, что пираты были здесь снова, и выключит полярные станции!
   Лось задумчиво покачал головой, удивляясь произошедшим на Марсе переменам, и тяжело вздохнул. Надежда, что мрак неведения рассеется после разговора с Ихой, теперь исчезла. Судьба Аэлиты по-прежнему была неизвестна. Но теперь Лось знал твёрдо: всё разрешиться только тогда, когда он встретиться с её отцом!
   Пожалуй, об этом Лось знал давно! Ещё на Земле ему подспудно закрадывалась такая мысль. Просто до разговора с Ихой он не хотел признаваться даже самому себе в том, что только встреча с верховным правителем Марса решит вопрос его любви, откроет ему путь к Аэлите и покончит с его мучениями и тоской. Но теперь он отчётливо понял: жива Аэлита или нет, будут ли они вместе, встретятся ли - есть только один камень преткновения, свернув который, он сможет ответить на все эти вопросы. И имя этому камню - Тускуб!

Гусев

   Гусева вжало в пол. Рядом распластались члены его экипажа, не ожидавшие такого увеличения веса. Междупланетный аппарат рвался вверх, стремительно уносясь прочь от Земли.
   Вот, наконец, стало легче - они набрали предельную скорость. Теперь все потеряли вес и плавали внутри металлического яйца, словно рыбы в аквариуме, пытаясь приспособиться к новой обстановке.
   Гусев подплыл к трубке наблюдательного прибора и глянул наружу.
   - Вот те раз! - послышался голос бравого гвардии ефрейтора кавалерийского полка Мирова, уроженца Царицынской губернии, который первый пришёл в себя и ринулся к перископу. - Я такой темнотищи никогда не видывал! А звёзды-то какие! Того и гляди, глаз высверлят! А Солнце!.. Жгучее, лучистое!.. Такого на Земле не увидеть!..
   Гусеву были видны и звёзды, и пылающий, рдеющий невыносимым, ослепительным сиянием диск Солнца. Но ему-то это не в диковинку было - насмотрелся уже.
   - Глядите, ребята! - разрешил Гусев, весело соглашаясь. - Красотища неимоверная!
   Все пятеро парней его экипажа прильнули для наблюдения к перископам, а Гусев тем временем подплыл к приборам управления посмотреть на их показания. Всё было в норме. Где-то внизу дробно постукивал двигатель, придавая междупланетному аппарату неимоверную скорость в межзвёздном пространстве.
   "Как там Лось? - думал Гусев. Однако больше всего его беспокоил экипаж, в котором были одни лишь новички. Ведь и он, и Лось уже летали в межзвёздном пространстве, и могли поддержать, если что, товарищей. А там ребята могли струхнуть не на шутку. - Ну, да ничего!.. Доберутся! Донесёт их до Марса междупланетный аппарат, а там взбодрим их упавший боевой дух, как положено!"

***

   - Алексей Иванович! - закричал москвич Федулов, отставной солдат.
   Гусев недолюбливал "столичных", но Федулов ему понравился чем-то, потому и взял его в экспедицию. "Надо же, даже в столице встречаются такие обаятельные и приятные люди! - помнится, удивился тогда Гусев и принял к себе Федулова, хотя тот и ростом был невелик, да и телосложением хиловат. - Ничего, - оправдывался он потом перед собой, - богатырей у нас хватает! А вот этот - грамотный, сообразительный, толковый! А главное, отзывчивый на чужую потребность человек!.."
   - Что Саша? - спросил он его снизу, от приборов в корме аппарата.
   - Там, впереди, что-то белое, как пелена.
   Федулов сделал приглашающий жест, и Гусев, слегка оттолкнувшись от пола, дрожащего от ударов двигателя, стремглав понёсся наверх через весь отсек междупланетного аппарата, норовя ухватиться за поручни рядом с прибором.
   Прильнув к окуляру наблюдательной трубы, Гусев увидел, что пространство впереди, от края до края, в самом деле, заполнено какой-то бело-серой пеленой, быстро разрастающейся в ширину. Она преградила им путь.
   Вглядываясь в неё, Гусев подумал сперва, что это разновидность межзвёздного тумана - мало чего здесь бывает, ещё неизведанного!
   - Ого! Так это же скопище камней! - воскликнул вдруг он от неожиданности, наконец, увеличив изображение. - Ну, братцы, полундра! Держись!
   Гусев принялся вращать наблюдательный прибор, выискивая пути преодоления преграды, и вскоре заметил тот же прогал, которым воспользовался и Лось.
   - Так! - бросился он к управлению соплом двигателя. - Николай! - обратился он к Мирову. - Ты говорил, что после гражданской войны лоцманом плавал на пассажирском пароходе по Волге?!..
   - Ну, было дело, Алексей Иванович!
   - Так вот! Смотри в трубу и указывай мне путь! Видишь справа вверху тёмный прогал меж каменюк? Нам в него попасть надо!..
   - Ну, совсем одно и то же! - возмутился Миров.
   - Если не справишься, Николай, в лепёшку расшибёмся! Все!..
   - От чего ж?
   - Видишь впереди туман?
   - Ну!..
   - Так вот, это миллионы камней! Если мы в них на такой скорости вмажемся, от нас и мокрого места не останется! Понял?!
   - Понял!
   - Тогда давай мне команды для манёвра и смены направления.
   Совместными стараниями они преодолели опасную преграду. Гусев аж весь вспотел от напряжения. Несколько раз что-то чиркнуло по обшивке междупланетного аппарата, видать, мелкий космический песок.
   - Молодец! - похвалил он Мирова.
   - Пронесло! - обрадовано согласился тот, жутко уставший от напряжённого наблюдения и стремительных расчётов. - Вижу впереди что-то похожее на оранжевый бильярдный шар, Алексей Иванович!
   - Это Марс, Николай! - ответил ему Гусев и скомандовал. - Экипаж! Приготовиться к посадке!
   По его команде Федулов уменьшил подачу топлива в двигатель, чтобы снизить скорость.
   Вскоре Марс закрыл своим диском треть неба впереди. Аппарат перевернулся под действием притяжения планеты кормой вперёд по курсу.
   - Так, хлопцы, готовимся к спуску! - объявил Гусев, реостатами увеличивая подачу порошка в двигатели, чтобы смягчить удар при посадке. - Всем занять свои места!
   Миров давал ему указания по направлению снижения.

***

   Они сели недалеко от зубчатых гор. Когда Гусев открыл люк, то они, казалось, нависли прямо над междупланетным аппаратом.
   - О, молодец, Миров! - воскликнул Гусев, переваливаясь через отверстие люка наружу. - Почти в точку попал! Вот там, за этой горной грядой, их главный город!.. Соацера называется! - он спрыгнул на оранжевый песок, знакомо захрустевший под сапогами, отряхнул от пыли своё галифе и, задрав голову вверх, глядя на самые пики гор, круто поднимающиеся перед ним к небу в нескольких сотнях метров от места посадки, скомандовал. - Отряд! Становись!
   Оглушённые и немного побитые с непривычки при посадке члены его экипажа стали по одному выпрыгивать следом за командиром, с удивлением оглядываясь вокруг. Гусеву было хорошо видно, что картины непривычного, неземного пейзажа привели его спутников в некоторую оторопь и даже испуг.
   - Так, не робеть, товарищи! - ободрял их Гусев. - Мы сюда прибыли окончательно установить на Марсе советскую власть, а не пугаться невиданной доселе марсианской красоты. Мы же не барышни кисейные! Слушай мою команду!..
   Гусев дал экипажу задание провести рекогносцировку местности, определить местоположение, установить связь с другими междупланетными аппаратами. Но, как оказалось, при посадке радиостанция сильно пострадала и вышла из строя. Поэтому, оставив на охрану корабля двух человек, Гусев запустил летающую лодку, построенную Лосем, и решил, прихватив с собой Мирова, Федулова и Манакова, лётчика с Тихоокеанского флота, попавшего в 1917 году в плен к японцам и убежавшего оттуда только года три назад, отправиться в Соацеру: "В любом случае, Лось тоже туда прибудет - знает это место!"
   - Смотрите в оба! - предупредил он напоследок остающихся на охрану аппарата Васильева и Быкова. - Здесь водятся всякие там подозрительные животные: гигантские пауки, огромные хищные птицы, ещё разные там твари! Так что, от корабля ни на шаг! Чуть что - забрались внутрь!.. Если будет какое вражеское нападение, пулемёт у вас есть - дать отпор!..
   После этих слов Гусев дал команду Манакову на старт. Летающая лодка круто взвилась в фиолетовое небо, сверкая в лучах косматого солнца, поднимающегося всё выше на востоке от непривычно близкого горизонта. Спустя пару минут место посадки междупланетного аппарата скрылось из виду за высокими остроконечными вершинами горных гряд, и Гусев обратил свой взор вперёд, всматриваясь в силуэты ландшафта и указывая путь Манакову к Соацере. Федулову он приказал занять позицию на корме и, чуть что, стрелять по любым объектам, которые вздумают пуститься в погоню за их лодкой. Миров наблюдал за обстановкой слева и справа от лодки, временами задирая голову в фиолетовое небо и с удивлением глядя на косматое солнце, такое непривычное для жителя Земли. Иногда его внимание привлекали остовы разбитых летающих кораблей, встречавшиеся в глубоких и узких расселинах между скал. Тогда он трогал за плечо Гусева и показывал ему вниз. Но тот только многозначительно кивал головой и с важным молчанием подкручивал свои усы, будто заводя свой часовой механизм отваги.

***

   Ближе к полудню достигли они места, где прежде была Соацера, и долго кружились над засыпанными песком развалинами, среди которых изредка пробегали то здесь, то там, огромные и страшные пауки. Ребята ничего не понимали, глядя на озадаченного Гусева, который сокрушенно кивал головой и чесал от удивления затылок. Заметив, наконец, место, прежде бывшее огромной звездообразной площадью, а теперь напоминавшее скорее кратер вулкана вокруг песчаных дюн, с видневшимися посреди остатками крупной брусчатки, Гусев дал команду на снижение.
   Вокруг было тихо, жарко и пустынно. Ветер закручивал над холмами, некогда бывшими красивыми зданиями, небольшие вихри из песка, которые, поплясав немного, распадались и появлялись затем уже в другом месте.
   Оставив в летающей лодке у пулемёта, который приделали к корме, как на тачанке, Манакова, Гусев во главе небольшого отряда двинулся вглубь оранжевых дюн, засыпавших разрушенный город.
   - Если бы вы видели, какое это было цветущее место! - говорил, озираясь по сторонам, он своим спутникам.
   Под песком угадывались очертания улиц, которые придавали дюнам упорядоченность кварталов. Кое-где в остатках зданий, засыпанных песком, виднелись входные двери, и в них даже можно было войти. Они зияли в дюнах подобно чёрным бойницам, и, когда появлялись за углом очередной улицы, Гусев поднимал вверх левую руку в знак особого внимания и осторожности при передвижении. Оттуда мог выпрыгнуть большой паук или.... Впрочем, марсиан нигде не было видно... в отличие от восьминогих хищников, пару раз по одному и группами в три-четыре твари перебежавших дорогу отряду в двух-трёх кварталах дюн впереди.
   Чем дальше продвигался отряд, тем больше Гусев понимал, что здесь делать нечего. Никаких признаков той, прежней жизни, которая кипела здесь во время их первого прилёта, не было и в помине! Он уже хотел дать команду возвращаться, как вдруг откуда-то раздался резкий оглушительный треск. Все разом попадали на оранжевый песок.
   Гусев, подняв голову, прислушался, стараясь понять, откуда раздаётся звук, и что происходит.
   Между тем, треск стремительно перемещался встречным курсом, кварталах в двух где-то слева от них. Вот он поравнялся с ними и тут же промчался мимо по параллельной улице в сторону звездообразной площади, где осталась их летающая лодка, всё больше затихая. Спустя минуту оттуда вдруг тревожно заговорил пулемёт. Звук его был необычным в марсианской атмосфере. Казалось, что стреляло какое-то мощное автоматическое орудие.
   - Впе-ерёд! - скомандовал Гусев и бросился обратно, к площади.

Бой

   На звездообразной площади шёл бой. Манаков припав к "максиму", делал короткие очереди, поворачивая его то вправо, то влево. Откуда-то с улиц между дюнами, засыпавшими полуразрушенные здания, раздавался тот самый треск, который заставил отряд припасть к оранжевому песку. Он то приближался, то удалялся. В сторону летающей лодки, где занял оборону Манаков, пролетело несколько трескучих, ослепительно сверкающих шаров, похожих на шаровые молнии. Они упали рядом с лодкой, подняв широкие, похожие на кактусы, столбы песка. Раздался грохот. Лодку тряхнуло. Пулемёт смолк, но спустя минуту заговорил снова. Тут же ещё несколько шаров взорвались рядом с лодкой, и теперь уже пулемёт замолчал надолго.

***

   Гусев нёсся к месту посадки летучей лодки во весь опор. "Началось! - промелькнуло у него в голове. - Рано я похоронил марсианскую цивилизацию!"
   За ним, пригибаясь, припадая изредка к земле, чтобы не стать мишенью для шальной пули, стараясь не отставать, бежали Федулов и Миров.
   Гусев сделал длинный прыжок, благо слабое марсианское притяжение позволяло вытворять такие фокусы, и впрыгнул на полном ходу в летающую лодку к Манакову. Тотчас же рядом раздались ещё два оглушительных разрыва. Посудину тряхнуло, подбросило и засыпало песком.
   - Что тут у тебя?! - бросился Гусев к пулемётчику.
   Запах пороха, грохот разрывов, ощущение опасности заставили бешено колотиться его сердце, которое радостно трепыхалось теперь от забытого мальчишеского азарта боя и восторга перед сражением. Как давно у него не было этого! Как соскучился он по войне!..
   Манаков возился с пулемётом, полулёжа, низко пригнувшись, чтобы не было видно его спины над бортом летающей лодки.
   - Пулемёт заклинило, Алексей Иванович! Песок попал! - с досадой произнёс он, глядя на раскрасневшегося, с ярко горящими от азарта глазами Гусева.
   - Мы в Самарканде с этим вот так справлялись! - Гусев схватил пулемёт за рукоятки, поставил его торчком и, открыв крышку, дал понять Манакову, чтобы тот дальше действовал сам. - С кем воюем-то?!..
   - А вон, с юго-запада....
   Гусев приподнялся над бортом лодки, стараясь что-нибудь увидеть в указанном направлении.
   Там, между дюнами, низко над улицей висел боевой марсианский летучий корабль. Оттуда слышался треск и грохот разрывов. Теперь серебристые сверкающие шары, потрескивая, улетали куда-то в другую сторону, вдоль улицы, уходившей перпендикулярно той, радиальной, над которой повис корабль, и с грохотом разрывались где-то в глубине квартала. Оттуда ему отвечали слабой сухой трескотнёй выстрелы марсианских ружей.
   - Он с кем-то ещё воюет! - изумился Гусев, нашарив на днище лодки бинокль.
   Манаков исправил пулемёт, захлопнул крышку и дал по кораблю короткую, прицельную очередь. Противник тут же сманеврировал, и трассеры прошли мимо. В ответ в их сторону полетело ещё несколько трескучих серебристых шаров, которые разорвались у самого борта лодки, отчего её перевернуло на бок и отбросило на несколько метров назад так, что подбегавшие Федулов и Миров едва успели увернуться от удара с ней, упав навзничь на крупную брусчатку.
   - Во даёт! - возмутился Гусев, отряхиваясь и скрепя марсианским песком на зубах. - Ну, я ему покажу! За мной! - повернулся он к ошарашенным происходящим Федулову и Мирову и бросился на улицу параллельную той, над которой находился боевой марсианский корабль, радиально уходящую от звездообразной площади. - Манаков! Хватай пулемёт и на противоположную сторону площади! - бросил он, обернувшись на ходу, пулемётчику. - Отвлекай его стрельбой и перемещайся!
   Во главе своего небольшого отряда Гусев оббежал вокруг квартала и оказался в дальнем конце улицы, куда летели серебристые трескучие шары с марсианского боевого корабля. Он упал за небольшой песчаный холм и приложил к глазам бинокль. Спустя пару секунд справа и слева от него в песок плюхнулись Федулов и Миров.
   - Что там, Алексей Иванович?! - жарко поинтересовался Федулов, тяжело дыша.
   - Сам не пойму? - ответил Гусев, вглядываясь в бинокль. - Вот, вижу корабль.... Ага, вот-вот!
   Теперь Гусев видел, как из окон и дверей первых этажей полуразрушенных домов, засыпанных песком, отстреливаются от корабля какие-то марсиане. Они высовывались и стреляли в корабль, а потом прятались обратно. Несколько серебристых шаров с грохотом разорвались у одного из домов, и он обвалился, скрывшись под тут же насыпавшимся на него сверху песком.
   - Вперёд! - бросил Гусев своим бойцам и сам помчался, пригибаясь, навстречу опасности.

***

   Гусев вбежал в низкую дверь полуразрушенного дома. В небольшой комнате с одиноким окном, выходившим в сторону вражеского боевого корабля, висевшего в нескольких десятках метров от дома над улицей, на полу лежали пятеро марсиан. Трое из них, по-видимому, были убиты, двое перезаряжали свои смешные, будто игрушечные, ружья.
   Один из марсиан с удивлением, широко открыв глаза и рот, взглянул на Гусева и вбежавших следом за ним Федулова и Мирова.
   - Не боись - свои! - бросил ему Гусев на ходу, метнувшись тут же к окошку.
   Где-то рядом раздался оглушительный взрыв, и в окно комнаты ворвалась густая туча песка.
   - Вот, черти! - выругался Гусев, отряхиваясь. - Федулов! Миров! Рассосредоточиться по соседним зданиям!.. Занять позиции!.. Бить по винтам этой штуковины. Стрелять прицельно! Беречь патроны!..
   Федулов и Миров скрылись за порогом, выбежав на улицу, а Гусев приложился к прицелу автоматического карабина и, спустя секунду, дал короткую очередь. В ответ последовало два оглушительных взрыва прямо под окном дома. Комнату засыпало толстым слоем песка, стена здания затрещала, готовая вот-вот рухнуть.
   - Уходим! - крикнул Гусев единственному оставшемуся в живых марсианину, но тот не понял его. Тогда Гусев схватил его за шиворот и поволок как котёнка на улицу.
   Едва они выбрались, как здание осыпалось, и его тут же поглотила песчаная дюна, докатившаяся до самых ног Гусева.
   - Эх, сейчас бы парочку шашек динамита! - посетовал Гусев.
   Тут же рядом с ним раздался оглушительный взрыв. Он инстинктивно упал на землю, но плечо обожгло, и его всего обдало россыпью каменных осколков. Где-то неподалёку раздался ещё один разрыв, потом ещё один, и Гусева засыпало толстым слоем песка.
   Со звездообразной площади доносились короткие оглушительные очереди пулемёта. Это стрелял Манаков. Видимо, он перемещался, чтобы его не подстрелили, а потом, заняв новую огневую позицию, давал короткую очередь и снова убегал на другое место. Рядом, сквозь треск стрельбы марсианских ружей слышалась громкая стрельба автоматических винтовок Федулова и Мирова.
   Гусев выбрался из кучи песка, вытянул винтовку, привстал на колено, прицелился в коробочки под задним вращающимся винтом марсианского летучего боевого корабля и дал короткую очередь, отмеряя, как учили, её длину: "Двадцать два!"
   После второго выстрела очереди винтовку слегка подбросило, но две пули ушли точно в цель, и на глазах у всех коробка под винтом разлетелась вдребезги, порошок из неё веером рассыпался вокруг, винт загулял и тут же, громко хрустнув, развалился. Лопасти его со свистом улетели куда-то прочь. Марсианский летучий боевой корабль завалился на корму, потом встал торчком и, наконец, опрокинулся навзничь. Второй винт смяло корпусом аппарата. Стало тихо.
   Гусев поднялся, отряхиваясь, и осмотрелся. Марсианин, которого он выволок за собой из рушащегося дома, лежал, засыпанный песком, и были видны только его ноги в странной обуви.
   Из окна соседнего здания показался Федулов, чуть поодаль из двери другого засыпанного песком дома вышел с автоматической винтовкой наперевес Миров.
   - Ну, вот вам и Марс! - с ухмылкой, накручивая усы, произнёс Гусев. - Там есть кто живой?! - кивнул он головой.
   - У меня тут двое, вроде бы живы, - ответил Федулов.
   - И у меня один, - добавил Миров. - Странные такие, как подростки!
   Со стороны искорёженного боевого корабля послышался скрежет. Гусев инстинктивно упал на песок, изготовившись к стрельбе.
   Открылась боковая дверца, трап, который должен был служить лестницей, поднялся вверх, и из зияющей дыры вниз посыпались марсианские солдаты с короткими автоматическими ружьями с диском посередине.
   - Надо же! - воскликнул Гусев. - Не угомоняться никак! Занять позицию!..
   С десяток марсианских солдат в яйцевидных шлемах, в серебристых широких куртках с толстыми воротниками, закрывающими шею и низ лица, рассыпались поперёк улицы и стали наступать перебежками, припадая на колено и ведя прицельный огонь по отряду Гусева. Ими предводительствовал командир в чёрном, падающем большими складками халате. Он не стрелял, а только отдавал приказы солдатам на птичьем марсианском языке.
   Гусев прицелился и дал короткую очередь по марсианину в чёрном халате. Тот упал. Атака прекратилась. Солдаты в растерянности остановились, не зная, что теперь делать. В это время со стороны звездообразной площади заговорил "максим", который фланговым кинжальным огнём сразу же разделался с десятком марсианских солдат, как с детской игрушкой.
   Гусев поднялся и отряхнулся.
   - Ну вот, Манаков, даже повоевать не дал! - он снова покрутил усы и обернулся к Федулову. - Ну, показывай, где твои марсиане.

Повстанцы

   В живых осталось только трое повстанцев, они с удивлением смотрели на Гусева и его спутников.
   - Здравствуйте, товарищи! - поздоровался с ними Гусев. - Ну, рассказывайте, что у вас тут происходит!..
   Марсиане всё так же, с удивлением смотрели на Магацитлов, возникших точно из ниоткуда. Напрасно Гусев ждал от них ответа, потом понял, что придётся вспоминать уроки марсианского.
   - Только вы не смейтесь! - предупредил он Федулова и Мирова и, обернувшись, защебетал по-птичьи, обращаясь к марсианину. Видно было, что это даётся ему с трудом.
   Марсианин долго пытался понять, что говорит ему странный Магацитл, - видно, Гусев порядком подзабыл марсианский язык, - несколько раз переспрашивал и поправлял его, потом начал, наконец, вести с ним диалог.
   Спустя минут пять, когда, волоча за собой по оранжевому песку пулемёт, к ним подошёл Манаков, Гусев вполне освоился с произношением и уже вовсю пересвистывался с марсианином.
   - Чудно! - прокомментировал увиденное Манаков.
   - Он предупредил, чтоб не ржали, - заметил Миров.

***

   В ходе недолгой беседы Гусеву удалось выяснить, что уцелевшие марсиане - часть немногочисленного отряда повстанцев, который ещё не до конца истреблён в непрекращающейся всё это время войне с солдатами Тускуба, они скрываются под руинами Соацеры. Есть и другие отряды, но в окрестностях разрушенного города остались только они. От некогда многочисленного отряда, насчитывавшего несколько тысяч повстанцев, теперь осталось около трёх сотен. Кто-то погиб при вылазках в Соацеру, кто-то в сражениях с пауками, кто-то подался в пираты, которые появились теперь, с развалом цивилизации. Их отрядом предводительствует некто Тар, он не совсем марсианин.
   - Как это, не совсем марсианин? - удивился Гусев, и у него почему-то родилась смутная догадка.
   - Он наполовину Магацитл, но это длинная история, - ответил Лар, так звали марсианина, с которым заговорил Гусев. - Всё, что мы теперь можем, - это бороться за своё существование, - закончил он рассказ. - Мы обитаем в подземных лабиринтах, нам приходится вести борьбу с невероятно размножившимися пауками, с одной стороны, и солдатами Тускуба, которые патрулируют развалины Соацеры, выслеживая и уничтожая уцелевших повстанцев, с другой.
   - А что вы делаете на поверхности? - поинтересовался Гусев.
   - В городе осталось несколько продовольственных складов и пара действующих источников воды. Мы выбираемся изредка к ним, когда с провиантом и водой становится совсем туго. Как правило, солдаты Тускуба нас там и поджидают. Так получилось и на этот раз! В вылазке участвовало два десятка повстанцев. И вот! Нас осталось только трое, и то - благодаря вашей помощи, - посетовал марсианин. - Добывать провизию и воду становиться всё труднее!
   - Да, товарищи марсианские пролетарии! - покачал головой Гусев. - Плохи у вас дела! Значит, мы вовремя к вам подоспели!
   - Надо спускаться в подземные лабиринты, - сообщил Лар. - Такого ещё не было, чтобы повстанцы подбили хотя бы один корабль Тускуба! Сейчас, наверняка, его будут искать!
   - Да, - согласился Гусев, - на сегодня сражений, пожалуй, хватит!
   Словно в подтверждение этих слов где-то с юго-востока от Соацеры послышался едва различимый стрёкот летающей машины. Гусев поднял бинокль в поисках боевого корабля, и далеко на юге увидел в небе несколько чёрных точек, приближающихся к Соацере. Это была летающая лодка, окружённая хищными ихами.
   - Никак Лось?! - удивился Гусев, но летающий объект был ещё на таком расстоянии, что невозможно было рассмотреть его в подробностях.
   - Скорее всего, это разведывательная лодка войск Тускуба, - предположил Лар. - Надо прятаться!.. Мы уходим!
   - Ладно! - согласился Гусев, опустив бинокль. "Если это Лось, то мы всё равно встретимся!" - решил он. - Ведите нас к своему предводителю! - сказал он марсианину, а потом по-русски, чтобы понятно было его спутникам, добавил. - Хочу посмотреть, что за птица этот Тар - их командир.
   Когда летающая лодка Лося подлетела к Соацере, марсианские повстанцы и отряд Гусева были уже глубоко в лабиринтах под поверхностью Марса.

Мёр и Варра

   Гусеву были знакомы эти глубокие колодцы, тоннели и местами узкие коридоры в глубине, под поверхностью Соацеры. Когда-то, очень давно, по ним удирали они с Лосем от наседавших на них солдат Тускуба.
   Вот и теперь он уверенно продвигался по ним следом за Ларом, освещавшим им путь каким-то устройством, похожим на странный зеленоватый факел, горящий без копоти мерцающим светом. За ним следом шли Манаков, Федулов и Миров.
   Повстанцы и отряд Гусева долго пробирались по коридорам и тоннелям лабиринта, спускаясь по каким-то лестницам и колодцам всё глубже вниз. Гусев даже счёт времени потерял, сколько же они находятся в этих катакомбах. Ясно было только, что они спустились куда-то очень глубоко, потому что в ушах стало закладывать от избыточного давления.
   Всю дорогу до того шли молча, но вот Федулов не выдержал:
   - Алексей Иванович, мне страшно! - признался он.
   - Да мне тоже, Саша, не по себе! - согласился Гусев. - Шутка ли, на такую глубину попасть! Словно в шахту спустился.... Я, правда, шахтёром не был никогда, но ощущение такое, что им стал....
   - Да нет, Алексей Иванович, не про то я! Мне так страшно не было даже тогда, когда мы через межзвёздное пространство неслись. Вроде как, все свои были. А тут, идём за какими-то марсианами. Может быть, они нас в своё логово тащат, а мы ещё сами и идём?
   - Ты к чему это, Саша?! - не понял его Гусев.
   - Да к тому я, Алексей Иванович, что на Земле не всякому человеку можно доверять, даже редко какому, можно сказать. А мы тут марсианам доверились....
   - Да, - согласился Гусев, - ентим товарищам доверять - последнее дело! Они меня в прошлый раз так подвели, черти!.. Я им восстание возглавил, а у них кишка тонка оказалась воевать!
   - Да я не к тому, Алексей Иванович! - не унимался Федулов.
   - А к чему?!..
   - А к тому, что - сами слышали - с провизией у них туго....
   - Ты на что, Саша, намекаешь?! - Гусеву было невдомёк, чего это он так обеспокоился.
   - А на то, Алексей Иванович, что съедят они нас....
   - А-а-а! - наконец догадался Гусев. - Да не боись, Саша, живыми не дадимся! У нас винтовки автоматические. Для них наши винтовки, что для нас пушки!
   - Да нет, Алексей Иванович, не хотите вы меня до конца понять! Мы, вот, куда-то уже битых три часа прёмся! Всё глубже и глубже! Света нет. Случись что, и дорогу сами обратно-то не найдём. А они подождут, пока мы обессилим, и съедят нас!
   - Да брось ты глупости говорить! - возмутился, в конце концов, Гусев. - В самом деле, смешно! Тьфу!..
   - Смешно - не смешно, но инопланетные существа....
   - Про что вы там говорите?! - поинтересовался из темноты, откуда-то спереди, Лар, привлечённый долгими переговорами Магацитлов.
   - Да вот, товарищ мой переживает, что глубоко забрались - обратно дороги не найдём, - ответил ему Гусев по-марсиански, а Федулову добавил по-русски. - Всё, угомонись, Александр! Видишь, марсианские товарищи нервничать начинают от наших разговоров. Сказано тебе - живыми не дадимся, и весь сказ!..
   - Да скоро уже придём, - ответил Гусеву Лар.
   - А почему так жарко стало? - поинтересовался в свою очередь Гусев.
   - Мы на большой глубине, - ответил Лар. - Здесь близко расположены слои магмы. Да сейчас сами увидите....
   Они вдруг вышли в огромную пещеру, оказавшуюся за крутым поворотом очередного тоннеля. Пещера была освещена каким-то неясным оранжево-красным заревом, и в нём было видно, что потолок её находится где-то на высоте метров трёхсот. С него свисали огромные сосульки сталактитов. Некоторые из них достигали самого дна пещеры и образовывали гигантские колонны, между которыми теперь пробирались путешественники.
   - А что это за свет? - поинтересовался Гусев. - Откуда он?
   - Это река Мёр! - ответил Лар.
   - Что за река такая? - не понял его Гусев, но тут, за следующей грядой колонн из сталактитов, где зарево стало намного ярче, всем открылась завораживающая картина.
   Впереди, в глубоком ущелье посреди этой огромной пещеры, прорезавшем её от одного края до другого, быстро текла огненно-рыжая река лавы. От неё исходил невыносимый жар и испарения.
   - Ничего себе! - удивился Гусев. - Много чего повидал я, но такого никогда не видел!
   Его спутники также стояли не в силах отвести взгляды от потока, бурлящего, клокочущего, переливающегося тяжёлыми, упругими волнами, местами даже перекатывающегося через пороги подобно воде.
   - Пойдёмте! - одёрнул зачарованного диковинным зрелищем Гусева Лар.
   - Что это за река такая, Мёр? - удивился Гусев, опомнившись и последовав следом за марсианами вдоль скалистого, уступчатого края ущелья по узкой тропинке.
   - Это древняя река, - ответил Лар. - Она проистекает из вулкана, расположенного недалеко от Священного Порога. Там, в одной из тайных пещер мы издревле предавали этой реке тела своих усопших вождей и правителей.
   - Понятно, - заключил Гусев на непонятном Лару земном языке, - вроде религии какой-то! Секта, в общем....
   - Теперь эта река прячет нас от набегов пауков и солдат Тускуба.

***

   Долго шли они по краю обрывистого берега ущелья. Иногда Гусев оборачивался и смотрел назад. Пещера тянулась далеко, насколько хватало взора. Огненно-рыжая ниточка странной реки терялась где-то в непроглядной дали. Впереди высокий, как небосвод, потолок пещеры, подсвеченный оранжево-красным заревом, продолжался также, насколько хватало взгляда.
   - Поток-то в поперечнике метров пятьдесят, а то и сто будет, Алексей Иванович! - прикинул Манаков.
   - Да, где-то так, Володя.
   - Я такого никогда не видывал! - присоединился к разговору Федулов.
   - А пещера длиной, наверное, километров с десять, если не больше, - добавил свои наблюдения Миров.
   - Нам ещё долго? - поинтересовался Гусев у Лара.
   - Скоро уже, - ответил тот.
   Тут взору их предстала ещё более завораживающая картина.
   Поток заканчивался чем-то, чему у землян даже не было описания. Это было похоже на водопад.
   С огромной высоты, метров в сто, поток лавы срывался вниз, в отвесную пропасть, и падал в огненное озеро, простиравшееся во все концы настолько, насколько хватало взора. Однако, в отличие от воды, лава, ниспадая, не брызгалась, а, обладая определённой тягучестью и вязкостью, наслаивалась поверх прежде упавшей, образуя на поверхности огненного озера своего рода уступчатый блин. Нижний край его всё время растекался и одновременно погружался в раскалённую лаву, пока сверху наслаивались новые массы.
   Вдали, во мраке пещеры, были видны ещё несколько подобных лавопадов.
   - Варра! - с каким-то почтительным величием прокомментировал фантастическое зрелище гигантского лавового озера Лар.
   У Гусева не было даже слов, чтобы как-то отреагировать на увиденное. Его спутники тоже словно онемели от непостижимости представшей перед ними фантастической картины.
   Лар остановился. Здесь тропа вдоль края ущелья заканчивалась. Теперь и спереди, и справа был обрыв, внизу лава, а слева крутая базальтовая стена пещеры. Если бы Гусев в этот момент мог что-нибудь сказать, а не опешил от удивления перед невиданным никогда прежде восхитительным, фантастическим и грозным видением, он бы спросил: "Ну, и куда теперь?" Но бывалый вояка стоял, заворожённый величественным и страшным зрелищем, будто окаменевший, и только глаза его, блестящие отражениями огненного моря, отличали его от камня.
   Лар приложил ко рту узкие синие ладони и подал куда-то в темноту, на другую сторону лавопада, условный сигнал из каких-то распевчатых звуков. Оттуда послышался отклик. Вскоре из багрового полумрака возникло что-то квадратное, на длинном тросе, уходящем вверх, под потолок пещеры. Оно приближалось. Стало заметно, что это нечто, похожее на вагонетку канатной дороги, на которых на Земле поднимают на гору лыжников, а в некоторых городах, где успел побывать Гусев после первого марсианского путешествия, используют вместо трамвая.
   Вагонетка пересекла пропасть над лавопадом и подъехала к уступу, на котором находились путешественники. Лар открыл дверцу. Марсиане зашли внутрь небольшого, напоминающего вагончик, корпуса, и настала очередь отряда Гусева. Повстанцы спокойно стояли внутри и ждали Магацитлов.
   - Я туда не пойду! - у Федулова от испуга глаза выкатились. - Я туда не пойду! - повторял он, пятясь и прижимаясь к горячей стене пещеры, уходившей вверх, в непроглядную высоту.
   - Успокойся ты, Саша! - возмутился Гусев. - Не позорь Землю! Ты что хочешь, чтобы нас по твоей милости за трусов считали какие-то марсиане?!
   Он первым перешагнул через полуметровый прогал над пропастью, под которым внизу клокотала лавовая река, в раскачивающуюся на тросе вагонетку и сам почувствовал робость, ощутив через подошву сапог её нагревшийся от источающего снизу жар лавового потока металлический пол.
   - Давай! Заходи! - скомандовал Гусев не столько для своих товарищей, сколько для того, чтобы ободрить самого себя и сбросить прочь оковы испуга. - Не боись!..
   Следом за Гусевым в вагонетку шагнул Манаков, потом Миров, однако Федулов продолжал стоять, прижавшись к стене пещеры.
   Марсиане терпеливо ждали.
   - Ну, что ты, в самом деле?! - снова обратился к нему Гусев. - Тебя что, силком затаскивать сюда?! Не позорь ты нас перед марсианами!
   Слова Гусева всё-таки подействовали на Федулова, и он перепрыгнул в вагонетку, закрыв за собой небольшую металлическую дверцу.
   Лар что-то сделал, и они стали медленно пересекать пропасть над мчащимся внизу к лавопаду раскалённым, освещающим всё вокруг рдеющим заревом огня потоком.
   - Жуть! - возмутился Федулов. - Алексей Иванович, зачем мы сюда?!
   - Не робей, Саша! Не робей! - успокаивал его Гусев, поглядывая сквозь стекло окна вниз, на огнедышащее проявление безграничного могущества стихии.

Тар

   - Ну, вы и забрались, товарищи! - воскликнул Гусев, шагнув вперёд из вагонетки, когда увидел, что их встречают на том берегу ущелья, по которому текла лавовая река, удивлённые таким внезапным появлением Магацитлов повстанцы.
   Напротив него стояло пять марсиан, ощетинившихся с испугу своими детскими ружьецами.
   - Да вы не бойтесь, товарищи, мы свои! - снова шагнул к ним навстречу Гусев, но марсиане отступили ещё дальше.
   Вдруг сквозь их толпу кто-то протиснулся вперёд.
   На мгновение Гусеву показалось, что он видит перед собой Лося, только очень молодого. Однако у выступившего перед толпой марсианина, хотя ростом он был в полтора раза выше своих собратьев, а на голове росли светлые волосы, была такая же синеватая кожа и заострённый нос, как и у других марсиан.
   Гусев, не веря своим глазам, помотал головой, зажмурившись.
   - Эти Магацитлы спасли нас! - выступил из-за спины Гусева навстречу странному высокому марсианину Лар.
   Это прозвучало так буднично и странно, что можно было подумать, будто по их планете только и делают, что бегают толпы Магацитлов, которые только тем и занимаются, что иногда их спасают.
   Странный светловолосый марсианин приблизился к Гусеву и протянул ему руку.
   - Тар! - произнёс он.
   - Гусев!..
   В чертах марсианина угадывалось что-то такое знакомое, что Гусеву, терявшемуся в догадках, становилось то жарко, то холодно.

***

   Их пригласили в уютный дом, вырубленный в скале, каких вокруг было видно великое множество на разной высоте от широкой террасы, край которой терялся где-то в темноте, уходя вверх по ущелью, по которому текла странная река Мёр.
   Здесь было просторно, светло и уютно. Они прошли через несколько комнат, в которых находились женщины, занимавшиеся какими-то домашними делами, и дети, игравшие, как, наверное, и все дети на свете, в какие-то свои, марсианские, игрушки.
   Повсюду горели зелёные светильники, похожие на факелы, которые полностью разгоняли мрак, но ощущение подземелья где-то в сознании всё равно оставалось.
   Землян накормили чем-то напоминающим земную картошку и уложили спать на вырубленных в скале топчанах, покрытых длинношёрстыми шкурами хаши.

***

   На следующий день, после завтрака, Лар пригласил Лося в другую комнату. Здесь его ждал Тар.
   - Приветствую тебя, землянин! - воскликнул Тар, поднимаясь с толстого шерстяного коврика, постеленного на базальтовый пол, и протягивая Гусеву обе руки.
   Гусев пожал его руки, снова отметив про себя, что они похожи скорее на руки человека, чем на руки марсианина, - крупные, сильные, в отличие от тонких и узких ладоней марсиан, многочисленные рукопожатия с которыми запомнились ему ещё по первому прилёту на Марс.
   Тар предложил ему сесть напротив, на такой же толстый, плетёный из белой шерсти хаши, коврик. Между ними находился небольшой круглый столик из базальтовой плиты на невысоких брусках-ножках, поднимающих его всего на десяток сантиметров от пола.
   Пришли женщины, поставили на столик светящийся зелёный шарик на небольшой подставке, странной формы кувшин с золотистым марсианским вином и тарелку с какими-то шариками, напоминающими земные булочки, но упругими, пружинящими под пальцами, и лёгкими, воздушными, почти невесомыми.
   Гусев, кряхтя, сел на коврик по-турецки.
   - Мне знакомо твоё лицо! - сказал он Тару, всматриваясь в его черты и не понимая, почему этот странный марсианин напоминает ему Лося.
   - Нет-нет, - покачал головой Тар, улыбаясь своим широким, тонкогубым ртом. - Это невозможно! Я за всю свою жизнь не видел ни одного живого Магацитла!
   - Странно! - изумился Гусев. - Расскажи мне о себе, и о вашем движении. Почему вы забрались так глубоко в пещеры, в такие диковинные и малопригодные для жизни места?!
   - Я происхожу из правящей касты, - сказал Тар. - Моя мать - дочь Верховного Правителя Тумы - Ту....
   - Тускуба! - перебил его Гусев, поморщившись.
   - Откуда ты знаешь это имя? - удивился Тар.
   - Видел я твоего деда! - воскликнул Гусев. - Он подавил моё восстание!
   - Так это ты тот славный Магацитл Гусев, о котором ходят уже много лет легенды по всей Туме?! - изумился в догадке Тар.
   - Он самый, - подтвердил Гусев, кивнув головой.
   Тар поднялся с коврика. Гусев машинально последовал его примеру. Так они и встали друг напротив друга.
   Тар сложил на груди руки и низко поклонился Гусеву. Тот ничего не мог понять.
   - Я исполнен в своей памяти трепетного воспоминания о храбром Магацитле Гусеве, - произнёс Тар, закончив поклон. - И для меня огромная честь принимать отважного посланника Талцетл, положившего начало борьбе нашего народа за свободу.
   - Спасибо! - поблагодарил марсианина Гусев, потом снова уселся на коврик и налил в овальную чашечку вина, а затем, отхлебнув его, добавил. - Но, я смотрю, революция ваша совсем захирела! Вы в какие-то подземелья попрятались! Наверху - сплошная разруха. Пауки повсюду шныряют... да солдаты Тускуба.
   - Это верно, - согласился Тар. - Отряды повстанцев с самого начала вели разрозненную борьбу с Тускубом, были разобщены между собой. Каждый из вожаков повстанцев думал в одиночку справиться с Верховным Советом Инженеров и захватить на планете власть самолично.
   - Ясно! - покачал головой Гусев. - Не революция, в общем, у вас получилась, а борьба за власть, чтобы создать такую же деспотию, что и была! Ну, а ты как стал предводителем повстанческого движения?! Ведь ты же внук Тускуба!
   - Моя мать - Аэлита, и....
   - Ах! Вот оно что! - хлопнул себя по лбу Гусев от вспыхнувшей вдруг в его голове догадки. Головоломка, которую он уже долго, всё то время, что общался с Таром, не мог разрешить, вдруг сложилась в одно мгновенье в единое целое. - А твой отец - ....
   - Мой отец - Магацитл Лось....
   - Я так и думал! - воскликнул Гусев.
   - Ты знаешь его! - словно подтверждая, произнёс Тар.
   - Да, ну конечно!.. И, скажу тебе больше, твой отец тоже прилетел на Марс!..
   Тар встрепенулся, вскочил, словно готовый куда-то бежать. От этой новости он весь возбудился, глаза загорелись так, что он стал ещё больше походить на Лося.
   - Где он? - в нетерпении спросил его Тар.
   - Вот он удивится! - восхитился Гусев. - Ну, надо же! У него есть сын! И не где-нибудь, а на Марсе!..
   Заметив чрезмерное волнение Тара, Гусев успокоил его:
   - Да ты не волнуйся, мы с ним прилетели на разных междупланетных аппаратах....
   - На разных аппаратах? - изумился Тар.
   - Конечно, нас теперь много прибыло, не то, что в первый раз. Я теперь с твёрдым намерением прилетел - довести марсианскую революцию до победного конца, установить у вас тут, понимаешь ли, власть марсианских советов, вывести всех вас из вот таких вот подземелий, включить в состав Ресефесеэр и построить у вас тут счастливую жизнь и светлое будущее!..
   - Но где же мой отец?! - Тар всё ещё стоял, ошарашенный новостью, в нетерпении ожидая ответа от Гусева.
   - Да ты успокойся, товарищ Тар! - Гусев жестом пригласил его присесть на циновку. - Найдём мы инженера Лося и организуем вам счастливую встречу отца и сына. Ну, надо же! - снова воскликнул он, не в силах сдержать эмоции. - В общем, так! Рассказывай всё по порядку, что у вас тут стряслось за время нашего отсутствия, чтобы я мог понять, с чего, вообще, начинать борьбу, а потом мы подумаем вместе, как нам обнаружить твоего отца!

Судьба Аэлиты

   - Ну, а где Аэлита, мать твоя? - поинтересовался Гусев у Тара.
   Тар тяжело вздохнул:
   - Это длинная история, но если вы готовы её выслушать, великий Магацитл Гусев, то я расскажу.
   - Конечно, готов! - воскликнул Гусев. - Собственно говоря, вторая советская марсианская экспедиция и получилась только благодаря тому, что инженер Лось, отец твой, без конца и края вздыхал и сох по твоей матери. Мне надоело на него смотреть, и я сказал ему: "Ну что, дружище Лось, полетели на Марс выручать твою Аэлиту, а заодно и окончательно установим на дружественном Марсе нашу советскую власть и организуем марсианам счастливую жизнь!" Вот и полетели!
   Гусев сидел довольный, потягивая некрепкое марсианское вино и накручивая изредка свои усы, которые от гордости так и топорщились в стороны.
   - Ну, тогда слушайте, - сказал Тар и, вздохнув, будто собираясь с духом, чтобы погрузиться в неприятные воспоминания, начал свой рассказ.

***

   - Как ты уже знаешь, великий Магацитл Гусев, я родился у Аэлиты.
   Мой дед - тот самый Тускуб, с которым сражался ты, а теперь вот уже много-много лет веду борьбу я - любил меня, однако всячески притеснял мою мать. Ей разрешали видеться со мной лишь несколько часов в день, потом меня забирали солдаты и отводили к няням.
   Каждый раз, когда мать играла со мной, при ней кто-нибудь присутствовал и, как я потом уже понял, следил за тем, чтобы она не говорила ничего лишнего, вроде того - кто мой отец.
   Первое время после моего рождения, лет до семи, я жил с матерью. Мы жили вблизи северного полюса в Тасоцере, городе Тысячи Солнц. Это огромный летающий остров, тайно построенный Верховным Советом Инженеров Тумы специально для его членов.
   До того времени, пока существовала Соацера, о городе Тасоцер знали лишь несколько человек в государстве. Даже те, кто его строил, не знали об истинном предназначении объекта. Рабочим, строившим это гигантское сооружение, говорили всё что угодно, например, что это секретные правительственные склады. Никто из рабочих, однажды увезённых на север, на секретные подземные заводы Верховного Совета Инженеров, уже не возвращался обратно. Они с тех пор становились невольниками и уже не могли покинуть охраняемую солдатами территорию.
   С тех пор, как армия Верховного Совета Инженеров разрушила Соацеру, рабочих, желающих получить работу на севере, стало гораздо больше, поскольку в Соацере больше не было ни работы, ни жилья, ни пропитания. Их грузили на военные корабли, часто без семей, обещая хорошие заработки. Им рассказывали, что на севере строиться город счастья. Это действительно был город счастья, но не для этих рабочих. Их держали в специальных лагерях, в бараках, и кормили так, чтобы они только не умерли с голоду.
   Теперь, когда Соацера была взорвана, строительство Тасоцера стремительно подходило к завершению. Ежедневно боевые корабли тысячами привозили рабочих на северные секретные заводы, и они сразу же приступали к работе. Через год после того, как Соацера перестала существовать, город Тысячи Солнц, Тасоцер, впервые оторвался от поверхности Марса. Мне тогда исполнилось всего лишь три месяца. Он и теперь парит над северными территориями планеты. На нём живут богатеи, члены Верховного Совета Инженеров и верхушка армейского командования....
   - Чудно! - воскликнул Гусев. - Зачем же он понадобился?!
   - По замыслу Тускуба, - ответил Тар, - Тасоцер, город Тысячи Солнц, должен сохранить остатки цивилизации Тумы для того, чтобы потом возродить её былую мощь и могущество. Тускуб планирует построить несколько десятков таких летающих городов. Они будут парить над Тумой, а для рабочих будут построены небольшие посёлки на самой поверхности планеты, там, где они будут работать на заводах и выращивать кактусы на плантациях. Но для этого Тускубу сначала надо расправиться со всеми повстанцами....
   - Вот те раз! - перебил его Гусев. - Хотелось бы взглянуть, что это за Тасоцер такой!..
   - Когда мне исполнилось семь лет, - продолжал свой рассказ Тар, - Аэлита рассказала мне о моём отце. И ещё! Она приготовила для меня поющую книгу, которую написала сама, и тайно передала её мне. В этой книге говорилось о Магацитле Лосе, о далёкой звезде Талцетл, с которой он прилетел, о её любви и боли. Эту книгу я храню до сих пор....
   - Ну, а дальше?! Что же дальше произошло?! - заинтригованно спросил Гусев, в волнении накручивая усы.
   - После того, как Аэлита рассказала мне, кто мой отец, о далёкой и прекрасной звезде Талцетл, о восстании, которое подняли храбрый Магацитл Гусев и инженер Лось, о Соацере, я больше никогда её не видел. Для рассказа она выбрала такой момент, когда мы остались совершенно одни в комнате, где я обычно проводил с ней время. Но мой дед каким-то образом узнал об этом её проступке! - Тар вздохнул и посмотрел на Гусева своими человеческими, не такими как у других марсиан глазами. - Тот рассказ моей матери был, пожалуй, единственным, что она смогла мне поведать, поэтому он запомнился мне ярко и красочно. Я никогда не оставался так долго с матерью, как в тот раз. Но тогда.... Не знаю, как получилось, но время шло, а она всё рассказывала и рассказывала мне, положив мою голову на свои колени, обо всём, что хотела поведать. Это продолжалось долго, но нам никто не мешал. Она гладила мои волосы своими нежными, тёплыми руками и, изредка целуя меня в щёку, всё говорила и говорила. Такой я её и запомнил....
   - Да, грустная история! - заключил Гусев, шумно вздохнув и потянувшись к портсигару за папиросой. - Ну, ничего, найдём мы, товарищ дорогой Тар, и твою мать, и твоего отца, будет у вас дружная, счастливая семья! Вот увидишь!
   - Хотелось бы! - мечтательно улыбнулся Тар. Ему нравился неуёмный оптимизм этого отважного Магацитла, о котором он так много слышал. Ему нравилось, что, несмотря на прошедшие годы и испытания, выпавшие за это время на долю этого Сына Неба, они не сломили его характер, и он ещё мог заряжать энергией оптимизма других, которые были гораздо моложе и здоровее, чем он сам.
   - Ну, а как ты стал предводителем повстанцев?! - с прищуром поинтересовался Гусев. - Как ты попал в Соацеру или что там от неё осталось?!..
   - После того, как моя мать перестала навещать меня, Тускуб поручил моё воспитание генералу Сёргу. Он планировал вырастить из меня надёжного соратника и достойную смену, приемника для себя.
   Меня учили военному делу, стрельбе, управлению боевыми кораблями и армейскими подразделениями. Сёрг постоянно брал меня на задания по обнаружению и уничтожению повстанцев. Мы охотились за ними везде, откуда только поступали сведения об их местонахождении. Сначала он брал меня рядовым солдатом, затем назначил командиром отделения, потом, к двенадцати годам я уже управлял летучим кораблём, а в пятнадцать - мне подчинялась эскадрилья из пяти боевых машин....
   - Неплохая военная карьера! - заметил Гусев. - Почти как у меня в Гражданскую!..
   - К повстанцам я был беспощаден. Я хорошо изучил и досконально знал все входы и выходы в систему лабиринтов под развалинами Соацеры, я не боялся рисковать и спускался в её тоннели и шахты, я устраивал засады на революционеров там, где они их никогда до того не ожидали встретить. Численность повстанческих отрядов благодаря мне стремительно сокращалась. Тускуб на меня нарадоваться не мог. Повстанцы боялись меня как хищного и свирепого ча....
   В это время в комнату, где разговаривали Тар и Гусев, вошёл Лар. В лице его читалась обеспокоенность.
   - Дозорные сверху докладывают, что к руинам Соацеры с севера направляются несколько десятков боевых кораблей, весь флот Тускуба. Наверное, это из-за вчерашнего боя. В передаче по системе экранов прошло гневное выступление Тускуба перед Верховным Советом Инженеров. Он обещал на этот раз окончательно уничтожить всех повстанцев в районе развалин Соацеры!.. И ещё!.. Солдаты Тускуба нашли в руинах города вот это, - Лар разжал кулак и показал нечто, в чём Гусев сразу же признал стреляные гильзы от "максима". - Тускуб сказал, что на Туму вторглись Магацитлы, что они, по всей видимости, прячутся в катакомбах под развалинами Соацеры и помогают повстанцам разрушать цивилизацию Тумы. Он дал приказ войскам найти и уничтожить Магацитлов в руинах города любой ценой, всех до единого!
   Тар посмотрел на Гусева:
   - Надо готовиться к великой битве, храбрый Магацитл Гусев!
   Гусев согласно кивнул головой, спокойно покуривая папиросу. Любая битва, чем грандиознее она намечалась, была ему в радость.
   Кровь в жилах бывалого вояки горячо заиграла от предвкушения крупного сражения.

Военный совет

   На следующий день Тар устроил совещание, в котором Гусев принимал участие в качестве главного военного советника. Здесь присутствовали Лар и несколько других командиров повстанческих отрядов.
   - Разведка докладывает, что к руинам Соацеры подлетает невиданное количество боевых кораблей - семьдесят! Это почти весь боевой флот Тускуба! - делал доклад Тар. - Скорее всего, корабли высадят солдат, и те спустятся в катакомбы, как когда-то делал я! - он многозначительно обвёл всех присутствующих взглядом.
   - Но с тех пор, как ты перешёл на нашу сторону, Тар, - возразил ему Лар, - никто из солдат Тускуба больше никогда не спускался в катакомбы!
   - Я знаю! - согласился с ним Тар. - Но тогда зачем такое количество боевых кораблей?!.. Тускуб знает о том, что в развалинах Соацеры скрываются Магацитлы! И причина такого грандиозного нападения, скорее всего, не повстанцы. Тускуб хочет уничтожить Магацитлов!
   Гусев внимательно слушал, что говорит Тар, накручивал свои усы и думал. Чтобы отвлечься от напряжённых размышлений, он достал свой жестяной заветный портсигар, ловким движением извлёк оттуда папироску и задумчиво закурил, не обращая внимания на то, что марсиане с удивлением на него обернулись. В их памяти до сих пор ещё крепко сидел запрет на курение Хавры, хотя у Магацитла был табак.

***

   Совещание шло уже несколько часов.
   Все сошлись во мнении, что солдаты Тускуба, пользуясь своей огромной численностью и хорошим автоматическим вооружением, покинут боевые воздушные корабли и спустятся в пещеры под разрушенной Соацерой.
   Теперь обсуждался план, где лучше дать им бой. Из трёхсот человек отряда мужчин, способных противостоять солдатам, было около ста двадцати. По расчётам Тара на боевых кораблях к руинам Соацеры летело около тысячи солдат.
   - Они нас в лепёшку раздавят! - испуганно сказал кто-то из командиров повстанцев.
   - Ну, мне бы второй "максим", да на ровном поле их встретить перекрёстным кинжальным огнём! - отозвался, покуривая папироску, Гусев, он в первый раз за всё долгое время совещания подал голос. - Я бы их всех за пятнадцать минут положил!
   - Если мы не будем высовываться, то солдаты вряд ли найдут нас здесь, за рекой Мёр! - возразил Лар.
   - Сразу не найдут, - согласился Тар, - но Тускуб поставил им задачу - не возвращаться, пока не будут убиты все повстанцы и Магацитлы под развалинами Соацеры. Даже по масштабам операции ясно, что это решительное сражение. И если мы будем отсиживаться здесь, то рано или поздно солдаты найдут дорогу к огненному озеру Варра. Даже если они просто устроят засаду на том берегу, то вскоре завладеют канатной переправой, поскольку нам необходимо постоянно выходить на поверхность в поисках воды и пропитания для наших женщин и детей....

***

   Гусев снова молчал. Он только курил папироски и слушал, о чём говорят между собой марсиане.
   Повстанцы никак не могли найти такое решение, которое помогло бы их отряду уцелеть и спастись от армии Тускуба. Вступят ли они в бой на поверхности или будут отсиживаться за рекой Мёр, встретят ли они с боем солдат в катакомбах или трусливо убегут от них - победа в любом случае оставалась за войсками Тускуба.
   Марсиане были в отчаянии. Они вдруг осознали, что это конец. Им предстоит либо погибнуть, либо сдаться в рабство к Тускубу и тогда обречь на заключение себя и на тяжёлую, непосильную работу своих женщин и детей. Этого никто не хотел.
   Вот уже несколько часов Тар и его командиры искали и не могли найти спасение от надвигающейся смертельной угрозы.
   - Сколько кораблей во флоте Тускуба? - спросил Гусев у Тара, вдруг нарушив своё многочасовое молчание.
   - По моим данным - около ста.
   - И семьдесят из них летят к руинам Соацеры?
   - Да, великий воин Гусев! - согласился Тар.
   - А где остальные? - поинтересовался бывалый вояка.
   - Пять кораблей постоянно находятся на боевом дежурстве возле города Тысячи Солнц, летающей пирамиды Тасоцер. Как правило, десять-пятнадцать кораблей проходят ремонт на секретных подземных заводах на севере Марса. А остальные, по-видимому, участвуют в сражениях с пиратами, многочисленные кровожадные отряды которых разрослись и производят набеги на захваченных у Тускуба боевых кораблях на всё, что только можно ограбить и уничтожить....
   - Вот как! - озадаченно произнёс Гусев. - Выходит, мы так сильно разозлили Тускуба, что он послал против нас эдакую армаду?!
   Тар молча кивнул головой, чувствуя, что сейчас Гусев выдаст какое-то своё оригинальное решение, которое обеспечит им победу. Все притихли, также ожидая чего-то необычного от храброго Магацитла. Но Гусев снова замолчал, покручивая усы, и только смотрел теперь на разложенную по столу посреди совещающихся самодельную карту лабиринтов, колодцев, коридоров и тоннелей.
   Не дождавшись ответа, повстанческие командиры снова принялись обсуждать, как им избежать кровавой бойни или позорного и безнадёжного плена, но всё никак не могли найти подходящего решения.
   - Тар! - наконец произнёс Гусев. Все снова замолчали и обернулись к Магацитлу. - Я думаю, тебе придётся сдаться!..
   В комнате воцарилось тяжёлое молчание. Все были в недоумении от слов Гусева. Такого решения проблемы от него никто не ожидал.

Нашествие

   Ранним утром, едва на востоке над грядой Лизиазиры небо стало рдеть пурпуром, предвещая скорый рассвет, над развалинами некогда прекрасной Соацеры послышался гул сотен винтов приближающейся с севера армады боевых летучих кораблей. Спустя несколько минут они повисли над руинами города, засыпанными оранжевым песком, и стали по одному заходить на посадку, выбирая место вблизи большого кратера посреди дюн, некогда бывшего звездообразной площадью.
   Один за другим корабли садились на большую ровную площадку. Когда их винты останавливались, из раскрывшихся люков по откинувшимся трапам на покрытую песком брусчатку площади высыпали солдаты. Они строились в ряды и шеренги, и вскоре, когда над Лизиазирой небо ярким красным бархатом окрасили первые лучи встающего солнца, вся площадь была усеяна правильными прямоугольниками колонн войск Тускуба.
   Такого нашествия войск Соацера не помнила с момента своего разрушения.
   Перед строем из прямоугольников появился некто в чёрном, падающем складками на землю халате. Он подозвал к себе командиров подразделений и стал отдавать им приказы, обводя рукой окрестности вокруг и что-то говоря.
   Внезапно с самой высокой гряды, под которой было погребено величественное и огромное здание Дома Советов Инженеров, длинной вереницей ступенек некогда выходившее на звездообразную площадь, оглушительно ударил "максим".
   Первая очередь пришлась по свите, окружившей главнокомандующего войсками Верховного Совета Инженеров. Стало видно, как падают командиры, скошенные пулями.
   Войска бросились врассыпную по площади. Офицеры смешались с солдатами, и несколько следующих очередей пулемёт произвёл по этой вдруг ставшей аморфной массе мечущихся по площади марсиан.
   Спустя минуту войска уже залегли вокруг высокой песчаной дюны, с которой стрелял пулемёт, и открыли ответный огонь.

***

   После короткого боя в летучий боевой корабль к генералу Сёргу привели двух пленников. Один из них был марсианином, второй - пришельцем с Земли. Следом солдаты притащили пулемёт, захваченный вместе с ними.
   Генерал приказал допросить и расстрелять пленников.
   Одним из них был повстанец Лар, правая рука Тара, воспитанника генерала, переметнувшегося много лет назад на сторону повстанцев. Другим, который не понимал по-марсиански, был Магацитл Манаков.
   - Какова численность отрядов? - пытали Лара офицеры Сёрга. - Где ваш предводитель Тар? Где Магацитлы? Сколько их?..
   Лар согласился сотрудничать с войсками Тускуба и провести солдат Сёрга к логову повстанцев по лабиринтам под руинами Соацеры.
   Поскольку у генерала Сёрга не было карт катакомб, где скрывались повстанцы, он согласился на услуги Лара в обмен на сохранение жизни ему и Магацитлу Манакову, пленённому вместе с ним, до военного суда.
   - Однако, в любом случае, вы предстанете перед трибуналом, и уже он решит вашу окончательную участь, - заключил допрос Сёрг. - Многое будет зависеть от того, как вы поможете нашим войскам схватить повстанцев. Суд учтёт это при вынесении приговора....

***

   Вооружившись до зубов, войска Сёрга стали спускаться в катакомбы под руинами Соацеры. Впереди проводником шёл пленённый повстанец Лар. Рядом с ним под прицелами десятка автоматических ружей солдаты вели Магацитла Манакова. Руки у него были связаны за спиной. Но, не смотря на это, марсиане опасливо сторонились его как глыбы, превышавшей раза в два по росту и массе самого крупного из них.
   Генерал Сёрг наблюдал, как войска уходят в лабиринты, стоя посреди площади, возле вереницы боевых кораблей.
   На допросе Лар признался, что под развалинами Соацеры прячутся более полутысячи повстанцев, к которым присоединилось несколько десятков Магацитлов. Узнав о такой численности противника, генерал направил в катакомбы все находившиеся в его распоряжении войска, оставив на поверхности лишь два десятка солдат для охраны боевых летучих кораблей, вполне справедливо рассчитывая застать неприятеля врасплох. Лар уверил его, что, не смотря на вылазку с пулемётом, повстанцы планируют переждать нашествие армии Тускуба в катакомбах, поскольку укромные места лабиринтов неизвестны военачальникам войск Верховного Совета Инженеров. Поэтому генерал Сёрг вполне мог полагаться на внезапность и успех атаки. Тара он приказал взять живым.
   Вереницы вооруженных солдат одна за другой исчезали в катакомбах, и, когда стали сгущаться сумерки, площадь опустела.
   Охрана в течение дня установила вокруг места приземления армады Сёрга высокий забор из колючей проволоки и зажгла костры, которые должны были отпугивать полчища гигантских пауков, с наступлением ночи выходящих на охоту в руинах Соацеры.
   Лично проверив выставленные по периметру караулы, генерал Сёрг проводил в задумчивости последние отблески заката и направился в свой летучий боевой корабль.
   Всё складывалось - лучше и придумать нельзя было, удачно для успешного исхода этой решительной атаки на повстанцев. На стороне войск было численное превосходство, хорошее вооружение, внезапность, предательство Лара, который должен был под страхом смерти провести войска к самому лагерю мятежников.
   Но что-то во всём этом благоприятном стечении обстоятельств всё-таки внушало генералу беспокойство, и он долго ворочался и не мог уснуть.
   Он вспоминал Тара. Генерал запомнил его ещё неокрепшим юношей, который умело управлял войсками, устраивал на повстанцев хитроумные засады, знал большую часть лабиринтов под Соацерой и мог пробираться по ним наощупь, ведя за собой солдат и принося немалый урон революционерам. Большая часть повстанцев была уничтожена благодаря смелости, отваге и знаниям Тара.
   И вот, вдруг, когда победа уже, казалось, была близка, а последние повстанцы должны были вот-вот потерпеть поражение под натиском отважных вылазок внука Тускуба, Тар пропал в катакомбах вместе с двумя сотнями солдат своего подразделения. Долгое время о нём ничего не было слышно, но потом у повстанцев появился командир с таким же именем. Их операции по борьбе с войсками Тускуба стали более успешными, и скорая победа генерала, обещанная им на заседании Верховного Совета Инженеров Тускубу, вдруг отодвинулась на неопределённый срок. Повстанческое движение ожило вновь.

***

   Утром Сёргу поступили доклады о том, что в катакомбах войска продвинулись в самые тайные, неизведанные, глубинные места, до переправы через лавовую реку Мёр, где завязалась перестрелка с немногочисленным дозором повстанцев, находившимся на другом берегу. Огневые точки мятежников были быстро подавлены. И, хотя повстанцы и уничтожили переправу, к вечеру войсковые инженеры обещали возвести надёжный перекидной мост через лавовый поток.
   Всё продолжало складываться удачно, и генерал не мог понять, почему ему так беспокойно. В течение многих лет он никак не мог справиться с мятежниками. И вот теперь перед самым его носом, словно дразня, вдруг замаячила такая простая и лёгкая победа. Ему, как старому и опытному вояке, это не нравилось, но Сёрг не мог понять, где же затаился подвох. С каким-то напряжённым чувством ожидания генерал провёл весь день.
   Вечером поступило донесение, что переправа построена, войска переправляются на противоположный берег лавовой реки Мёр, занимают и расширяют плацдарм, не встречая практически никакого сопротивления со стороны повстанцев. Разведка доложила о крупном селении, вырубленном в скалах огромной пещеры впереди, в нескольких сотнях метров от плацдарма.
   По правилам боевого искусства, которые были хорошо известны Сёргу, сначала необходимо было занять плацдарм и закрепиться на позициях, а потом уже развивать наступление. Сейчас войска делали именно это. Но что-то всё равно заставляло генерала испытывать беспокойство.

***

   На следующее утро в боевой лагерь правительственных войск на звездообразной площади доставили первых пленников. Это были около двух сотен женщин и детей - семьи повстанцев.
   Войска, как и планировалось, расширяя плацдарм, достигли селения в скалах и теперь прочёсывали дом за домом, вырубленные терассами в склоне пещеры, выволакивая из них жителей. Однако самих повстанцев в лагере обнаружено не было.
   В донесении указывалось, что, возможно, как и сказал Лар, повстанцы, избегая столкновения с войсками Тускуба, ушли выше по течению реки Мёр. Переправы больше нигде не было, и потому командиры Сёрга рассчитывали загнать повстанцев в угол уже в самое ближайшее время. Войска ждали приказа продолжать наступление.
   Сёрг долго сидел, мучительно обдумывая донесение. Несмотря на кажущийся успех и близость окончательной победы, его не оставляли тревога и беспокойство, что всё идёт слишком уж хорошо и успешно. Он понимал, что в большинстве своём повстанцы и представления не имеют ни о стратегии, ни о тактике войны, а потому этот успех смело можно было списать на их головотяпство. Но растревоженная интуиция не давала ему покоя.
   Подумав, Сёрг распорядился отправить пленных на север, и часть кораблей взмыла в утреннее небо, увозя пленников. Теперь, когда повстанцы оказались лишены своих семей, они наверняка были деморализованы и должны были сдаться - Сёрг понимал это. Дальнейшая борьба была для них бессмысленна. Его звёздный час победы над самым крупным и активным повстанческим отрядом, возглавляемым Таром, был так близок, что до него, казалось, можно дотянуться рукой.
   Остальные немногочисленные отряды повстанцев, разбросанные по планете, узнав об этой победе, сами сдадутся, и преграда замыслам Верховного Совета Инженеров и Тускуба по преобразованию марсианской цивилизации исчезнет окончательно и навсегда. А он, генерал Сёрг, удостоиться славы, почестей, уважения и заслуженного богатства, как победитель повстанцев, разбивший их наголову.
   "Но почему они так поступили?!" - недоумевал генерал и ощущал, как вместе с подступающим ликованием по поводу близкого поражения врага продолжало нарастать беспокойство, что всё идёт слишком гладко. Генерал подозревал, что может происходить что-то ещё, какой-то не подконтрольный ему процесс. Но где и что это было - не мог понять, и потому беспокоился всё сильнее.
   Однако, ещё раз всё взвесив, Сёрг всё же решил, что волноваться не о чем. Повстанцы, эти неграмотные, полуголодные, измученные своим положением марсиане, мечтавшие в последнее время лишь о том, чтобы протянуть в своих подземных норах хоть сколь-нибудь ещё, прежде чем их и их семьи уничтожит или пленит хорошо вооружённая и прекрасно обученная регулярная армия Верховного Совета Инженеров, действительно были не семи пядей во лбу. Тягаться в искусстве войны с ним, боевым генералом, даже не смотря на то, что на их стороне был Тар, они не могли. Поэтому Сёрг отбросил прочь мешающие ему принять окончательное решение сомнения и отдал приказ на последнее, решающее наступление.

"На север!"

   Вот уже третий день повстанцы Тара сидели у самого выхода из катакомб на поверхность, к звездообразной площади, в тайных подземных комнатах, которые войска Тускуба не смогли бы обнаружить, как вдруг по всему лабиринту раздался глухой и мощный гул, потрясший стены туннелей и коридоров. Гул этот означал только одно: Лар взорвал заложенный в тайнике мощный заряд, который накануне нашествия разместили под руководством Гусева в трещине в верхней части, у основания полуострова на том берегу лавовой реки Мёр, где находились дома повстанцев, вырубленные в скалах.
   Сила заряда была не так уж и велика, но, по замыслу Гусева, она должна была вызвать оползень, отломив высокий, нависший над течением реки Мёр полуостров, и обрушить его в лавовый поток.
   Гул, раскатившийся по лабиринтам, подтвердил верность его расчёта. Это означало, что все войска Тускуба, отправившиеся на поиски отряда повстанцев, погибли в лавовом потоке, как, впрочем, и всё, что находилось на том берегу ущелья.
   Отряд Тара стремительно бросился на поверхность и, крадучись, пересёк звездообразную площадь.
   С четырёх сторон напали повстанцы на лагерь генерала Сёрга. Часть кораблей уже улетела, забрав на север их женщин и детей. И теперь отряд Тара был настроен решительно и неотвратимо. Они застали врасплох не ожидавшую уже никакого нападения охрану и после короткого и стремительного боя захватили стоявшие в ожидании войск боевые летучие корабли и самого Сёрга.
   Генерал был в недоумении и растерянности. Он ожидал скорой встречи с Таром, но в роли пленного, а не в качестве победителя.
   - И что ты думаешь делать? - изумился Сёрг, когда увидел, что Тар готовит корабли к взлёту.
   - Вернуть наши семьи, во-первых, и дать свободу трудящимся, во-вторых! - ответил ему Тар и приказал посадить генерала под арест.
   Оставшимся в живых солдатам Тускуба Тар предложил перейти на сторону повстанцев, объяснив, что они сражаются за счастье простого марсианина. Из двадцати солдат отказались присоединиться к Тару только трое, и их вместе с Сёргом заключили под стражу.
   К закату десять из сорока боевых летучих кораблей, захваченные повстанцами Тара, взвились над оранжевыми песчаными дюнами, покрывавшими разрушенную Соацеру. Оставшиеся в лагере Сёрга на звездообразной площади корабли были взорваны и теперь догорали, отпугивая заревом пожара выползающие из катакомб полчища гигантских пауков.

***

   Гусев тоже услышал раскатистый гул, догнавший его у выхода из туннеля, ведшего в Лазоревую рощу.
   Как и договорились они с Таром, он пустился на поиски Лося, который, как он предполагал, должен был находиться в доме Тускуба.
   Гусев не знал, смог ли Лось достигнуть Марса, но был уверен, что, если он сделал это, то сейчас непременно находится там.
   К тому же, если бы что-то и пошло не так, - его план провалился, а повстанцы погибли, - то, во всяком случае, Гусев довёл бы задуманное до конца.
   Выход из пещеры оказался взорван и завален огромными камнями, и он вместе с Федуловым и Мировым, ушедшими с ним по подземным лабиринтам от отрогов лавовой реки Мёр, целых два дня разбирал завал. Они отваливали огромные валуны, откидывали камень, разгребали щебень, чтобы расчистить себе дорогу на поверхность.
   Именно в то время, когда осталось совсем немного, чтобы выбраться наружу, до слуха их и донёсся страшный, протяжный и глухой гул, дошедший через десятки километров от места обвала.
   - Ну, всё, ребя! - сказал Гусев как-то по-особенному задумчиво. - Давай-ка наверх!
   Он последним покинул тоннель, медля и оборачиваясь, как бы ожидая, что кто-то вдруг догонит их. Гусев думал о Манакове. Но ему было ясно, что он не сможет их догнать уже никогда....
   В лицо землянам, едва они выбрались из пещеры, брызнули ласковые лучи косматого марсианского солнца, клонящегося к горизонту. На поляне перед домом Тускуба среди разбитых остовов боевых кораблей - следов давнишней битвы - Гусев обнаружил взглядом летающую лодку Лося.
   Он сразу узнал её. И радости его не было предела.
   Но дом Тускуба оказался пуст, хотя ухожен и прибран. Было видно, что за ним кто-то смотрит. В недоумении обходил Гусев комнату за комнатой, коридор за коридором, изредка выкрикивая в гулкой пустоте огромного строения:
   - Ло-оось! Ау-у-уу!
   Никто не отзывался.
   Расположив своих товарищей на отдых в спальных комнатах дома, Гусев вышел на поляну побродить среди останков разбитых боевых кораблей, выискивая следы пребывания Лося, потом спустился по лестнице к озеру и долго сидел здесь, у воды, с грустью наблюдая, как весело играют в лучах падающего за горы косматого солнца мелкие волны прекрасного водоёма. Это было именно то место, которое хоть чем-то напоминало ему Землю.
   Гусев вспомнил Машу и загрустил. Вдруг, глядя на всю эту красоту, нестерпимо захотелось домой, к жене. Гусев попытался представить себе, сколько десятков миллионов километров отделяют его от родины, и схватился за голову руками. Сердце тоскливо защемило. "Всё, это в последний раз! Если выберусь я с этого приключения, то буду сидеть дома, пить с Машей чай, да смотреть в окно на Неву! И больше никаких забот!" - решил он.
   Внезапно слух его привлёк какой-то звук, доносящийся сверху, от дома Тускуба. Гусев обернулся.
   По лугу мимо остовов разбитых кораблей шло стадо длинношёрстых хаши. Его сзади подгоняла... Иха.
   Гусев не мог поверить своим глазам. Ему показалось, что всё это ему мерещиться. "Галлюцинация!" - заорал Гусев и потёр свои глаза в недоверии к увиденной картине. Но мираж не исчез. Хаши по-прежнему шли, пересекая луг, в своё стойбище, подгоняемые сзади Ихой.
   - Вот те раз!!! - Гусев поднялся и, покручивая усы, быстро двинулся к Ихе, которая продолжала идти за стадом к нему спиной и не замечала своего возлюбленного Магацитла. - Иха!.. Ихонка!!!
   Гусев схватил её сзади за талию и легко, как пушинку, подбросил пухлую марсианку вверх так, что та завизжала от неожиданности, испуга и восторга одновременно.
   - Что ж ты визжишь, дурёха!.. Ну, прямо, как земная баба!..
   Гусев орал это по-своему, по-русски, и, конечно, Иха не могла его понять. Но когда он повернул её к себе лицом, она вся сияла от счастья и радости. Марсианка сразу узнала этот голос, его звуки, хотя прошло уже столько долгих лет!
   Гусев отстранил её от себя, пытаясь разглядеть как следует, а потом снова обнял, почувствовав, как в груди стало горячо от радости.

***

   Спустя час, когда на Марс опустился вечер, Гусев уже живо обсуждал в роскошном секретном подземелье под домом Тускуба события последних дней.
   Лось то и дело восторженно перебивал своего старинного боевого товарища. Они не виделись почти две недели, и за это время у каждого из них произошло столько событий, что хватило бы на много вечеров рассказа.
   Рдеющая, не скрывающая своего счастья Иха то и дело приносила им угощения, подливала вина в графин и не могла нарадоваться своему счастью.
   Оба отряда марсианской экспедиции дружно, с аппетитом уплетали её угощение. При этом Миров и Федулов то и дело озирались по сторонам, дивясь невиданной роскоши убранства подземного дворца, а Цацуля, Никитин и Сысоев, который к тому времени уже окончательно поправился, ели, не обращая на слепящую драгоценными камнями и золотом красоту никакого внимания.
   Все делились друг с другом новостями, радуясь встрече.
   - И что теперь? - спрашивал Лось у Гусева, изложившего план, который у него созрел в гостях у повстанцев.
   - На Север! Теперь только на Север! - оживлённо отвечал Гусев, воодушевлённый воссоединением с Лосем. - Мы им там покажем Кузькину мать!
   От Гусева Лось узнал о судьбе Аэлиты. Известие о том, что у него есть сын, так потрясло инженера, что он, не помня себя от счастья, прыгал по просторным золочёным коридорам дома, как ребёнок. Гусев сообщил, что его сын, Тар, должен захватить часть военных кораблей Тускуба и прилететь в Лазоревую рощу. Отсюда они с Лосем или сами, если бы вдруг инженера здесь не оказалось, должны были двинуться на северный полюс Марса на поиски летающего города Тысячи Солнц - Тасоцера.
   Поток счастья переполнял сознание Лося, и он не знал, как с ним справиться. Оказывается, у него был сын! Сын от Аэлиты!.. Разве мог он о таком мечтать?! Нет, это было выше всяких его фантазий, какие только у него могли хоть когда-нибудь возникнуть! И теперь он готов был остаться на Марсе навсегда!.. Сын!.. И Аэлита!.. Теперь на Земле ему делать было нечего!
   Аэлита!.. Значит, всё-таки, есть надежда, что они встретятся с ней снова!..

***

   Ближе к полуночи земляне, поужинав, поднялись на поверхность, ожидая подлёта кораблей Тара.
   Мерцающий сотнями тысяч колючих разноцветных разнокалиберных точек небосвод раскинулся над лугом как огромный сказочный шатёр, испещрённый бесчисленными звёздами. В воздухе веяло прохладой.
   Лось с надеждой вслушивался в ночную тишину. Он как никто другой ждал теперь прилёта этих боевых кораблей.
   Но вот со стороны Соацеры, наконец, всё отчётливее стал нарастать гул их винтов, и вскоре на фоне чёрного неба показались силуэты десяти клином идущих друг за другом летательных аппаратов.
   В доме зажгли огни, чтобы повстанцы не пролетели мимо, и уже скоро один за другим летучие корабли приземлились на лужайку перед домом Тускуба.
   Лось был в нетерпении. Он хотел броситься им навстречу, но не знал, в каком из кораблей прилетел его сын, как он выглядит, сможет ли, как отец, узнать его. Это заставляло инженера нервничать и волноваться.
   Через минуту к Гусеву, который вышел вперёд, приблизилось трое марсиан. Тот, что шёл первым, был выше других, у него были светлые, немарсианские волосы и глаза.... Глаза эти Лось не мог перепутать ни с какими другими!
   Гусев обнял каждого из подошедших, как старого друга, а потом подвёл к Лосю того, которого тот сразу же, едва увидел, признал своим сыном.
   - Вот, Тар, - протянул к Лосю руку Гусев, - это твой отец....
   Они долго стояли друг напротив друга, пытаясь осознать что-то невообразимое, уместить это в своём сознании, а потом вдруг бросились в объятия друг друга, и Лось ощутил такой прилив радости, тепла и счастья, какого он не испытывал прежде никогда в своей жизни.
   - Ну, вот, - заключил Гусев, глядя на сцену трогательной встречи. - Осталось теперь только мамку вашу найти!.. Аэлиту!..

***

   После короткого отдыха, ранним утром десять боевых летучих кораблей взвились в воздух, рассекая своими винтами его прохладу, и, окрашенные в пурпур лучами восходящего светила, двинулись на север.
   Ихошка, счастливая, не помнящая себя от радости, но расстроенная столь быстрым расставанием и потому рыдающая и улыбающаяся одновременно, долго стояла и махала вслед исчезающим вдали, над зубчатыми горами, точкам летучих кораблей.

Каменный хоровод

   Скайльс очнулся от шока. Ему показалось, что он умер. Но теперь сознание вернулось к нему.
   От стремительного ускорения его вес увеличился в десятки раз, и он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Даже открыть веки было трудно.
   Когда ускорение почти прекратилось, и тяжесть с тела спала, он, наконец, смог осмотреться.
   Перед ним, чуть ниже, в рубке управления межпланетным кораблём сидел пилот Стивен. Тот, как ни в чём не бывало, будто ускорение и перегрузка его не касались, наблюдал за приборами и невозмутимо отдавал приказы двум своим помощникам.

***

   Сквозь прозрачную полусферу купола рубки из толстого жаропрочного сапфирового стекла, разделённую мощными серебристыми дугами на шесть секторов, теперь было отчётливо видно чёрное небо, усеянное невообразимым количеством разноцветных звёзд. Смотреть в него было страшно, потому что при пристальном взгляде становилась заметна его невыносимая пустота. Откуда-то со стороны, сбоку, дуги, армирующие потолок рубки, подсвечивались ослепительными лучами Солнца, которого не было видно, поскольку оно осталось где-то сзади по курсу, и от того казалось, что они сейчас вот-вот расплавятся от неимоверного нагрева. И только по тому, что их ослепительное свечение постепенно ослабевало, и на металл всё больше наползала тень, можно было определить, что корабль движется. На самом деле его движение было настолько стремительным, что Скайльсу даже трудно было вообразить эту скорость. Её не с чем было сравнивать.
   - Всё хорошо? - поинтересовался Скайльс у Стивена.
   - О-кэй, сэр! - показал тот знак, которым американцы обычно обозначают, что дела идут как надо.
   Ускорение корабля снижалось всё быстрее, и вскоре тяжесть отпустила настолько, что тела всех, кто был внутри, взмыли в воздух. Заметив, что началась невесомость, пилот и его помощники тут же пристегнулись к креслам ремнями. А Скайльс, воспользовавшись парением, слегка оттолкнулся от своего кресла и быстро понёсся к наклонному трапу, ведущему вниз. Ухватившись за него, он с трудом погасил свою скорость, едва не вывихнув суставы кистей, и, перебирая по серебристым перилам руками, спустился в каюту для отдыха.

***

   Здесь раздавался неудержимый смех. Марсель и Андрей радовались как дети, попавшие на удивительный и интересный аттракцион. Они пустили из бутылки шампанское и теперь гонялись за его янтарными пузырящимися шарами, которые беспорядочно летали, взрываясь, по всему салону. Внутри шаров шампанского образовывались пузырьки углекислого газа, которые росли, соединяясь вместе, а потом разрывали шар на несколько более мелких.
   Плавая посреди каюты, над кожаным диваном, привинченным к полу, Марсель открыл новую бутылку. Реактивная струя пенящейся и стремительно увеличивающейся в объёме жидкости, тут же превращающейся в клокочущее облако, стремительно понеслась в сторону огромного иллюминатора, за которым ярко пылало огромное, яростное, неправдоподобное, будто живое, Солнце, висящее посреди чёрной пустоты. Рассыпаясь при этом на сотни шаров и шариков, струя этой пены отбросила Марселя в противоположную сторону, к другому огромному иллюминатору, за которым стремительно уменьшался бело-голубой шар Земли. Андрей, поддерживая его забаву, оттолкнулся от потолка, возле которого висел, и помчался к струе шампанского, ударившейся в толстое стекло иллюминатора вереницей шипящих искромётных шаров, брызгающих во все стороны, точно драгоценные камни, пронзительными лучами преломлённого света Солнца, падающего на них через огромный иллюминатор из мирового пространства. Брызги отскакивали обратно от стекла как бриллиантовые бусинки. Словно ребёнок, Андрей на лету старался поймать их ртом, когда они проносились мимо.
   "Как дети! - саркастично усмехнулся Скайльс. - Точно в парке развлечений, а не в опасном путешествии в мировое пространство!"
   Он посмотрел на удаляющийся с невероятной скоростью, быстро уменьшающийся в размерах шарик Земли, и ему стало не по себе, когда он вдруг представил себе ту бездонную пустоту, через которую они неслись. Она была совсем рядом, за стенками межпланетного корабля, показавшимися вдруг такими хрупкими и ненадёжными в этой чёрной, безвоздушной безбрежности мирового вакуума. Даже Земля теперь, со стороны, виделась ему таким опасным местом, которое никак не могло гарантировать защиты своим обитателям от этой всепоглощающей пустоты.
   - Мистер Скайльс! Командир просит подняться вас в рубку управления! - раздалось в динамиках каюты.
   - Марсель!.. Андрей!.. Прекратите баловаться! - сделал замечание опьяневшим от веселья и шампанского молодым людям Скайльс, возвращаясь к трапу наверх. - Я запрещаю вам открывать больше шампанское!.. И установите связь с другими кораблями!
   По плану полёта, достигнув предельной скорости движения, командирский корабль Скайльса должен был установить радиосвязь с остальными кораблями экспедиции, а в случае, если бы это не удалось, продублировать контакт визуально с помощью специальных сигнальных устройств.

***

   Заставив их прекратить валять дурака, Скайльс поручил Марселю и Андрею, пользуясь тремя огромными иллюминаторами, обеспечивающими круговой обзор, обнаружить остальные четыре корабля экспедиции, несущиеся в безбрежной пучине меж звёзд, а сам, перебирая руками по поручням, взлетел в рубку.
   Увидев его, Стивен показал на потолок, служивший теперь носовым иллюминатором:
   - Впереди какая-то туманность, сэр!
   Скайльс глянул наверх.
   Сквозь стеклянный купол рубки корабля, разделённый мощными серебристыми дугами на шесть секторов, было хорошо видно, что в черноте мирового пространства, усеянной далёкими звёздами, к ним стремительно приближается нечто, раскинувшееся поперёк всего неба исчезающей в темноте, от горизонта до горизонта, дугой.
   Стивен приложился к телескопу, направленному вперёд.
   - Это огромное скопище астероидов, сэр, и мы летим прямо на него!..
   - И что? - Скайльс почувствовал угрозу в этом сообщении, сказанном, тем не менее, так буднично и спокойно меланхоличным пилотом.
   - Сэр, если мы не найдём прохода, то эти камни станут последним, что мы увидим!..
   - Ну, так ищите! - возмутился Скайльс и спросил в микрофон переговорного устройства. - Марсель! Вы установили контакт с другими межпланетными кораблями?
   - Да, сэр! - раздалось в ответ в динамиках рубки управления. - Но только визуальный! Радиосвязи нет, сэр!
   - Почему?
   - Трудно сказать, сэр!..
   - О-кэй! Передайте всем сигнал общей тревоги! Пусть будут готовы сменить курс следом за нами! Впереди серьёзная опасность!
   - Есть, сэр!
   На случай, если радиосвязь в космосе по каким-то причинам не будет работать, по периметру корпуса корабля рядом с иллюминаторами была сделана специальная световая сигнальная полоса, которая по командам из кают-компании ярко вспыхивала, обеспечивая тем самым возможность передачи сообщений азбукой Морзе. Ответ принимали визуально, наблюдая такие же полосы на других межпланетных кораблях экспедиции.
   - Получен ответ от трёх экипажей, сэр! Один корабль не отвечает!
   - Что у них? - забеспокоился Скайльс.
   - Трудно сказать, сэр!
   - Продолжайте передавать им команду!
   - Есть, сэр! - по его голосу Скайльс чувствовал, что Марсель немного перебрал с шампанским.
   - Я нашёл проход, сэр! - доложил Стивен. - Придётся немного изменить курс, но это лучше, чем впечататься в стену булыжников на такой скорости! Проход узкий, сэр! Надо дать команду, чтобы все следовали точно за нами!
   - Хорошо, Стивен! Делайте, что считаете нужным, только приведите корабль к Марсу! - ответил Скайльс, понимая, что он, да и вся экспедиция, вдруг оказались в руках этого пилота, и произнёс в микрофон. - Марсель, отдайте всем кораблям мой приказ: встать в кильватерный строй! Пусть следуют за нами, не отклоняясь от нашего курса ни на десятую долю градуса!..
   - Вас понял, сэр!
   Спустя минуту корабли стали исчезать из поля зрения, занимая место друг за другом в кильватере ведущего. Стивен, отклоняя сопла двигателей, стал закладывать вираж, совершая манёвр.
   - Сэр! - доложил Марсель. - Пятый корабль, по-прежнему, не отвечает и... не перестраивается!
   - Да что с ним такое?! - встревожился Скайльс ещё больше.
   Он спустился в кают-компанию и с беспокойством стал наблюдать, как не подающий ответных сигналов межпланетный корабль всё сильнее отклоняется в сторону от их курса, продолжая лететь по прямой.
   Андрей, заняв место за телеграфным аппаратом, продолжал отчаянно выстукивать сигналы азбуки Морзе, надеясь, что молчащий экипаж наконец-то откликнется сквозь бездну.
   От напряжения Скайльс сжал кулаки, глядя, как серебристый, сверкающий корпус корабля удаляется, превращаясь в тонкую сверкающую иглу, потом в чёрточку.
   Половину чёрного небосвода уже заслонила серая туча, гигантским кольцом уходящая вдаль. Она стремительно росла, приближаясь. И вот стало видно, что это хоровод из миллионов камней различной величины, вращающихся, как и планеты, по своей орбите вокруг Солнца. Ещё несколько секунд, и корабль должен был войти, вонзиться в эту каменную пелену.
   Межпланетный корабль, не отвечавший на сигналы, став едва заметной серебристой точкой, с трудом различимой на фоне ярких звёзд, также стремительно, как и они, но где-то очень далеко, нёсся к этому каменному хороводу.
   - Это командир, я задраиваю люки! - предупредил по внутренней радиосвязи пилот Стивен.
   - О-кэй, Стивен! - ответил Скайльс в переговорное устройство и в эту минуту увидел, словно померещилось, как серебристая точка, едва различимая, нёсшаяся, наверное, уже где-то в сотне километров от них, вдруг на мгновение сделалась немного больше и ярче, а потом пропала и вовсе.
   "Мы потеряли корабль!" - догадался Скайльс, и кулаки его бессильно разжались, а Андрей, тоже видевший это, перестал морзировать и озадаченно откинулся на диван, глядя на него и не зная, что теперь делать.
   Спустя секунду плотные бронированные шторы-жалюзи закрыли огромные иллюминаторы в каюте для отдыха экипажа, и вместо ослепительного света, льющегося через них от Солнца, в салоне зажглись небольшие плафоны на стенах. Хотя их свет и был довольно ярким, но Скайльсу показалось, что он попал в плохо освещённое подземелье.

Ледяная шапка

   - Думаю, сэр, мы можем открыть жалюзи! - обратился к нему пилот Стивен.
   - Открывайте! - согласился Скайльс.
   В распахнувшемся носовом иллюминаторе, прямо по курсу корабля, во всей красе раскинулся Марс. Всех в рубке заворожило это невиданное зрелище. Скайльс не был сентиментальным мечтателем. Но и он не мог теперь отвести взгляда от этой удивительной картины, задрав голову и затаив дыхание.
   Сначала Марс был размером с Луну, как видно её с Земли, только оранжевый, словно апельсин, с двумя своими спутниками-лунами. Но он стремительно приближался, и вот уже, казалось, навис над кораблём, закрыв собой всё пространство впереди, видимое в носовой иллюминатор. Разрастаясь, перед путешественниками открывалась потрясающая картина неведомого, манящего к себе мира.
   Скайльс вдруг ощутил непонятное, незнакомое ему, страстное желание поскорее оказаться на этой загадочной планете, чего раньше за собой не замечал. Ему были хорошо видны кратеры, равнины, остроконечные горы, бросающие чёткие тени на оранжевые пески, розовые облака. Кое-где, во всяком случае, так ему показалось, блеснула голубым зеркалом водная гладь.
   Это был чужой мир. Он был уже совсем рядом, и теперь почему-то так страстно манил к себе.
   От неописуемого восторга Скайльс перестал дышать. Он вдруг с несвойственным ему романтизмом уже думал о том, что, в самом деле, стоило проделать этот опасный, неизведанный путь пусть даже только ради того, чтобы увидеть эту незабываемую картину. Это зрелище стоило миллиона долларов! Нет, быть может, оно стоило даже всех тех четырёх миллионов, что остались у него на Земле! И впервые за всё время Скайльс не пожалел, что полетел на Марс.
   "Да! - думал он, не в силах вместить обуревающие его эмоции. - Эти сумасшедшие русские не такие уж и сумасшедшие! От этого зрелища, и в правду, можно сойти с ума!"
   Снизу из кают-компании раздавались восторженные вопли Марселя и Андрея, наблюдавших стремительно приближающийся Марс через боковые иллюминаторы.

***

   - Внимание! Приготовиться к посадке! - раздался в динамиках голос пилота Стивена, когда громадный шар Марса навис у них над головой, закрыв собой всё небо. - Занять посадочные места!
   Он был невозмутим так, словно раз в неделю на межпланетном корабле возил кого-нибудь за десятки миллионов километров на марсианский пикник.
   Стало заметно, что появилось притяжение, стремительно нарастающее с каждой секундой. Под его действием корабль перевернулся, и вместо Марса в огромном иллюминаторе появилось фантастическое небо, в котором по разные стороны от корабля висели две марсианские луны, Фобос и Деймос, а в зените, прямо над головой сияло такое далёкое уже Солнце. Тысячи звёзд резали глаз своими пронзительными лучами.
   "Неправдоподобно! Восхитительно! - не мог сдержать эмоций Скайльс. - Фантастика!"
   Пилот Стивен тем временем осуществлял стремительное торможение, на полную мощность включив двигатели корабля. Всех, кто в нём был, с чудовищной силой, словно желая раздавить, вжало в кресла. Принимая доклады от двух помощников, следящих за показаниями индикаторов, Стивен, наблюдал теперь в специальный смотровой прибор за положением корабля над поверхностью планеты, осуществляя манёвр снижения.
   В отличие от аппаратов инженера Лося американские межпланетные корабли не имели пружинного амортизатора, а должны были гасить скорость с помощью двигателя и действий пилота.
   Выполняя полётное задание, пилот Стивен принялся маневрировать соплами двигателя, стараясь посадить корабль как можно ближе к северному полюсу, и тот, описывая гиперболу, дугой выгнутую к поверхности планеты, заскользил вскоре почти горизонтально над ней, плавно опускаясь на северную ледяную шапку.
   Спустя минуту, распустив треногу из дугообразных опор треугольного сечения, вышедших из корпуса от самого носа до основания, межпланетный корабль плавно опустился, на секунду зависнув над поверхностью, на ледяную корку северной полярной шапки Марса. Газы, вырывающиеся из сопла, мгновенно расплавили лёд, и вскоре вокруг места посадки образовалось целое озеро, растопленное жаром двигателя. Несмотря на широко расставленные пружинящие опоры, межпланетный корабль не устоял и сначала погрузился в него до половины, а затем накренился и повалился на бок, вскоре поплыв по его поверхности, как серебристая сигара. Стивен выключил двигатели и убрал треногу опор обратно в корпус - в таком положении она была бесполезна.
   - Сэр! Посадка произведена! - доложил он Скайльсу.
   - Поздравляю! Выгружаемся! - возбуждённо скомандовал тот, едва придя в себя после испытанной при снижении межпланетного корабля перегрузки. Ему не терпелось высадиться на поверхность Марса.
   - Надо подождать, пока всё замёрзнет, сэр! - возразил Марсель, которого при опрокидывании межпланетного корабля забросило в рубку.

***

   Часа через три озеро вокруг корпуса межпланетного корабля замёрзло.
   Американцы в нетерпении выбрались наружу, ступив на тонкий ещё, но быстро набирающий толщину лёд. Бортовые приборы показывали температуру за бортом в минус пятьдесят градусов Цельсия.
   Стоял полярный марсианский день, вдоль непривычно близкого горизонта плыл пунцовый диск солнца, и Скайльс прикинул, что ночью, скорее всего, похолодает раза в два. Несмотря на полдень, вокруг царили полярные сумерки. Солнце было далеко на юге и едва поднималось над горизонтом. Над головами, совсем низко, висело лилово-фиолетовое небо, покрытое перистыми розовыми, движущимися к югу облаками. На краю поля видимости, у самого горизонта, казавшегося совсем рядом, виднелась сигара ещё одного корабля из экспедиции Скайльса. Он не упал, а стоял на своей широко расставленной как ноги паука треноге, сев, видимо, на скальную породу.
   Под руководством пилота Стивена экипаж выкатил из грузового люка корабля электрическую вездеходную тележку, похожую не то на платформу, не то на открытый легковой автомобиль, не то на пикап с широкими толстыми, словно шары, шинами, усеянными металлическими шипами для лучшего сцепления с поверхностью планеты. Участники экспедиции принялись загружать на неё оборудование, снаряжение, провиант и оружие.
   Вскоре уже американцы двигались на ней, переваливаясь по торосам и преодолевая расселины и трещины во льду, к стоявшему на треноге опор на близком горизонте второму межпланетному кораблю. В тележке была вмонтирована радиостанция, и, немного погодя, как только Марсель настроил её, Скайльс, сидя впереди, в кресле рядом с пилотом, уже переговаривался с командиром второго межпланетного корабля, Мартином, французским канадцем, кутаясь при этом в меховой комбинезон с капюшоном и прячась за отворот мехового ворота от встречного жгучего ледяного ветра.
   - Как прошла посадка, сэр? - интересовался Мартин, возбуждённый перелётом. - У нас всё нормально, сэр! А вас, я видел, завалило на бок, сэр!
   - Да, Мартин, - отвечал Скайльс. - Но это не самое страшное, что могло быть!.. Мы потеряли корабль!
   - Я видел, сэр! Мне очень жаль, но это риск, сэр! Такое могло произойти с каждым....
   - Да! - согласился Скайльс. - Кто это был?
   - Не понятно, сэр, но точно не Стив. Корабль Стива на юг от меня, километрах в двадцати, в пределах визуальной видимости!
   - А ещё один корабль где?
   - Сэр, больше никого не видно!
   - Мартин, поторопитесь! Здесь мороз - пятьдесят градусов! - говоря это, Скайльс чувствовал, как стужа всё сильнее проникает внутрь него с каждым словом, забирается под меховую одежду. Такой мороз он испытывал только однажды, когда путешествовал в качестве фронтового корреспондента по транссибирской железной дороге, и где-то в тайге под Иркутском пришлось ждать, пока починят взорванные партизанами рельсы. - К ночи наверняка будет жуткий холод, все минус сто!.. Это очень холодно, Мартин! Очень!.. Честно говоря, я не представляю себе такого мороза! Надо срочно выбираться!
   - Прикажете готовить дирижабль, сэр?!
   - Да! Сколько это займёт времени?
   - Часа три-четыре, сэр!
   - Хорошо! - Скайльс смерил на глаз расстояние, которое им осталось преодолеть на электрической тележке сквозь ледяную стужу до видневшейся на оранжево-фиолетовом горизонте серебристой стрелы корабля. - Я думаю, мы к этому времени как раз доберёмся! Кстати, свяжитесь со всеми экипажами по радио, передайте мой приказ: готовить дирижабли, выставить сигнальные огни, ждать нашего прилёта!
   - Есть, сэр!

***

   В отличие от командирского корабля, который заложили для постройки первым и уже не стали менять его конструкцию, на всех остальных верхняя его часть, с рубкой и кают-компанией, отделялась от корпуса и подвешивалась под металлический тонкостенный дирижабль, собиравшийся из съёмных сегментов внутренней обшивки и системы трубчатых распорок, демонтируемых с корпуса ракеты.
   Хитроумная конструкция позволяла быстро собрать дирижабль трём членам экипажа, пока двое других занимались отсоединением носового конуса корпуса с рубкой управления и кают-компанией от его нижней части. После сборки сигары летательного аппарата из неё откачивался воздух, а затем, используя подъёмную силу дирижабля, снимали сверху носовую часть межпланетного корабля и использовали её в качестве гондолы.
   Панели для сигары дирижабля были покрыты специальным веществом, создающим электричество из улавливаемого солнечного света, а также поля марсианских полярных станций, если те находились на удалении, как предполагали учёные, задействованные в создании аппарата, не более тысячи километров. Именно поэтому, не зная точно того расстояния, на котором дирижабли смогут производить достаточно энергии для питания электродвигателей с пропеллерами из марсианского поля, место посадки экспедиции Скайльса наземное руководство американского межпланетного проекта определило как можно ближе к марсианскому северному полюсу.

***

   Теряя последний заряд аккумуляторов на диком морозе, тележка Скайльса, наконец, подкатила к кораблю Мартина.
   Солнце, в течение дня кравшееся сквозь невыносимую стужу вдоль самой кромки непривычно близкого горизонта оранжево-красным диском, бросавшим длинные пурпурные лучи в фиолетовое небо, вдруг за него нырнуло. После короткого заката тут же стемнело, и вместе с темнотой на ледяную шапку опустился неземной холод, сковавший, казалось, само время. Даже сквозь согревающую нижнюю часть лица ткань толстого шерстяного шарфа, который повязал Скайльс, дышать на таком морозе было теперь нестерпимо больно.
   Экипаж Мартина уже обезглавил свою ракету, и корабль стоял, напоминая футуристическую стальную бочку. Рядом завершались работы по сборке дирижабля. В воздухе висела стальная сигара, удерживаемая от того, чтобы взвиться ввысь, шестью стальными канатными распорками. Снизу к дирижаблю была прикреплена верхняя часть корабля с рубкой управления и кают-компанией, ставшая теперь его гондолой. Из её огромных иллюминаторов лился яркий свет. Он точно звал работающих на лютом морозе путешественников внутрь уютной и тёплой гондолы, щедро освещая площадку, на которой завершался монтаж дирижабля. Свет этот означал, что задуманное инженерами и учёными устройство работает, и вещество на корпусе дирижабля действительно улавливает, превращая его в электричество, поле марсианских полюсных станций, а те, на самом деле, существуют. В противном случае, без того или без другого, экспедиции Скайльса пришлось бы туго.
   К тележке подбежал Мартин. Прикрывая лицо меховым отворотом воротника, он отрапортовал Скайльсу:
   - Сэр, дирижабль собран и готов к отправке!
   - О-кэй! - одобрительно ответил Скайльс, чувствуя, что марсианская полярная стужа становится нестерпимой. - Всем на борт!

***

   Спустя двадцать минут, сбросив сдерживающие его фалы, дирижабль устремился ввысь.
   Поднявшись на несколько сотен метров над поверхностью планеты, американцы заметили в непроглядной темени внизу квадрат из четырёх ярко горящих точек. Это были огни сигнальных магниевых факел-патронов, которые выставил экипаж Стива. Скайльс отдал приказ лететь к ним. И через час над полярной ледяной шапкой Марса двигалось странное сооружение из двух сцепленных друг с другом стальных сигар, слабо отблёскивающих в ночи отражениями звёзд, бесчисленными мириадами усыпавших небосвод, с подвешенными под ними гондолами, свет из иллюминаторов которых был виден далеко вокруг.

Летающая пирамида

   Поиски четвёртого межпланетного корабля продлились до самого утра, но ни к чему не привели.
   Стоя перед иллюминатором на высоте в несколько километров над поверхностью Марса, Скайльс усталыми, воспалёнными глазами смотрел на восходящее на востоке косматое неземное солнце, отхлёбывая из небольшой фарфоровой чашечки только что сваренный кофе. Он пытался, но не мог найти внутри себя тот, вчерашний, восторг, что овладел им при посадке на Марс. Лютый полярный холод, встретивший их, едва американцы ступили на планету, вмиг выстудил всю его романтику.
   Внизу простиралось безжизненное ледяное пространство, и Скайльс не мог отделаться от мысли, как там сейчас холодно.
   К нему подошёл Мартин, в дирижабле которого, ведущем в сцепке, он летел.
   При посадке в караван из дирижаблей Скайльс взял с собой пилота Стивена и двух его помощников: Роберта, немецкого офицера, лётчика, эмигрировавшего после империалистической войны за океан, и Владимира, украинца, бомбившего в Мировую войну немцев на русском бомбардировщике "Илья Муромец", племянника некоего Сикорского, изобретателя и авиационного инженера-конструктора, покинувшего Россию с началом революции. Сикорский принял ведущее участие в создании межпланетных кораблей для экспедиции Скайльса, но поставил мистеру Крабсу условие, чтобы на Марс взяли и его храброго племянника. Несмотря на то, что та война уже давно завершилась, Скайльс то и дело замечал сквозящую в отношениях между Владимиром и Робертом прохладу. Марселя Скайльс отправил кормовым наблюдателем, а Андрея - пулемётчиком на ведомый дирижабль, поскольку общение с этими двумя непоседами и шутниками начало его слегка утомлять.
   Сцепка из дирижаблей почему-то напоминала Скайльсу Петроградские трамваи, которые он видел в России, а Мартин представлялся ему главным вагоновожатым, и это его слегка забавляло.
   - Вам надо отдохнуть! - заметил Мартин.
   Он, как и все, тоже выглядел устало - всю ночь никто из экспедиции не сомкнул глаз.
   Скайльс только усмехнулся и отошёл к другому иллюминатору.
   С восходом Солнца электродвигатели стали получать значительно больше питания, и дирижабли полетели быстрее. По приказу Скайльса они теперь огибали полюс по широте приземления. Всё ещё надеясь на чудо, он искал последний из межпланетных кораблей.

***

   Из-за горизонта появилось странное, даже с виду зловещее, облако. Скайльс уже привык к лёгким розовым, дымчатым облачкам Марса. Но это было необычным. Оно напоминало тёмную грозовую тучу и было гигантских размеров.
   - Посмотрите туда! - обратился он к Мартину, у которого на шее висел бинокль. - Странное облако, не правда ли?! Неужели на Марсе бывают грозы?!..
   Мартин приложил бинокль к глазам. Он долго наблюдал в него, а потом произнёс с какой-то странной интонацией в голосе:
   - Это не облако, сэр?!
   - А что же?! - напряжённость в голосе пилота передалась и Скайльсу.
   Он почувствовал, как взволнованно вдруг забилось у него внутри в каком-то неясном предчувствии сердце. Ожидая объяснений, Скайльс даже перестал пить кофе и весь насторожился, обратив пристальный взгляд в иллюминатор.
   - Не могу сказать, сэр.... Посмотрите сами!
   В нетерпении Скайльс выхватил бинокль из рук Мартина и, поднося прибор к глазам, машинально притянул к себе пилота за ремешок, оставшийся на его шее.
   Сначала Скайльс вообще не мог понять, что же он видит. В окулярах перед ним предстало нечто тёмное, закрывающее всё поле зрения. Скайльс подстроил под себя резкость и едва не выпустил бинокль из рук. То, что открылось его взору, было невероятно.
   Он увидел наклонные скаты какой-то чудовищно огромной, сверкающей серыми отблесками своих граней пирамиды. Она непостижимым образом висела в небе и парила среди облаков, и по сравнению с ней египетские пирамиды, которые журналисту однажды довелось видеть, были просто детскими игрушками. Основание странного объекта парило над ледяной поверхностью Марса в нескольких сотнях метров, а вершина прорезала облака и терялась где-то в поднебесье.
   - Что это?! - удивлённо воскликнул Скайльс, продолжая рассматривать в бинокль удивительное зрелище.
   - Не могу сказать, сэр! - пожал плечами Мартин. - Но это что-то огромное! До него километров пятьдесят, а то и сто!
   Теперь все находившиеся в кают-компании члены экспедиции заметили то, что с таким необычным возбуждением обсуждали Скайльс и Мартин, и тоже приникли к двум иллюминаторам, направленным в сторону объекта, разинув от удивления рты и делясь друг с другом догадками и впечатлениями от фантастической картины. Было заметно, что это нечто обладает правильными геометрическими формами и имеет явно искусственное происхождение.
   - Курс на этот объект! - приказал Скайльс Мартину.
   - Есть, сэр, курс на объект! - ответил пилот и отдал приказ по внутренней радиосвязи в рубку управления.

***

   От летающей пирамиды отделилось несколько крошечных чёрных точек. Они стали быстро расти. И вскоре все с удивлением увидели, что это летающие корабли, точно такие, какими их описывали Лось и Гусев в своих выступлениях после прилёта с Марса - очертания каждого серебристого трёхмачтового остова корабля напоминало карфагенскую галеру с тремя парами острых, гибких крыльев, простиравшихся с боков, и вертикальными винтами на крайних коротких мачтах, поддерживающими его в воздухе.
   Летательные инопланетные аппараты направлялись в их сторону.
   На всякий случай Скайльс, испытывая крайнее волнение, распорядился сменить курс так, чтобы их можно было взять на мушку. Два авиационных спаренных пулемёта, носовой и кормовой, повернулись, готовые к стрельбе, в сторону шести подлетающих марсианских боевых кораблей.
   - Прикажете открыть огонь, сэр?! - осведомился Мартин.
   - Нет-нет! Пока ничего не предпринимать! - помотал головой Скайльс.
   Летучие корабли быстро приблизились к дирижаблям и стали описывать вокруг них круги.
   - Чего они хотят, сэр?! - спросил у него Мартин, наблюдая в иллюминаторы за их вереницей, описывающей хоровод.
   - Видимо, приглашают нас в гости! - ответил Скайльс. - Во всяком случае, мне бы хотелось в это верить! Мартин, дай приказ повернуть и самый малый вперёд, к пирамиде.
   Вереница дирижаблей, словно гусеница, медленно развернулась в небе и осторожно направилась к странной исполинской летающей горе.
   Марсианские летучие корабли перестали кружиться, выстроились по трое с каждого борта от воздухоплавательного аппарата пришельцев, один выше, другой - на уровне и третий - ниже, и полетели тем же курсом, сопровождая его будто конвой.
   - В плен нас взяли, что ли?! - обеспокоено спросил Роберт за спиной у Скайльса.
   - Ещё нет, - ответил ему голос Владимира. - Мы же вооружены! Чуть что - будем стрелять!

***

   Когда в сопровождении марсианских боевых летучих кораблей дирижабли приблизились к пирамиде, ни у кого из путешественников на Марс не было слов, чтобы описать увиденное.
   Как-то, путешествуя в поисках темы для журналистских материалов о Ближнем Востоке, Скайльс посещал египетские пирамиды. Но по сравнению с этой махиной, казавшиеся тогда гигантскими, они представали в памяти его теперь смехотворно маленькими. К тому же совершенно невообразимым образом пирамида свободно парила над поверхностью планеты, ни на что не опираясь и, казалось бы, не прикладывая к этому никаких усилий. И если издалека это ещё можно было принять за какой-то оптический обман зрения, то теперь, приблизившись, оставалось только удивляться, как эта невообразимая громадина размером с Эверест висит в воздухе и плавно, едва заметно, будто красуясь перед чужаками, покручивается вокруг своей вертикальной оси.
   При подлёте к ближайшей наклонной плоскости пирамиды стало заметно, как вниз по ней съехали три огромные квадратные пластины, открыв в её середине три окна. Ими оказались гигантские ворота, ведущие внутрь, в чрево летающего монстра, где взору открывалась огромная, словно горная долина, посадочная площадка для летучих кораблей.
   Скайльс переглянулся с Мартином.
   - По-видимому, приглашают внутрь, сэр! - предположил пилот.
   - Да, несомненно! - согласился Скайльс.
   - Что прикажете, сэр?
   - Следовать приглашению, Мартин!..
   Корабли марсиан слегка поотстали от сцепки из дирижаблей, ожидая, видимо, пока они не залетят внутрь пирамиды. Вблизи шлюзовые ворота оказались ещё больше, чем виделись издалека. Скайльс отметил, что одновременно с ними в них могли бы влететь ещё с десяток каких-нибудь летательных аппаратов.
   Как только связка из дирижаблей экспедиции Скайльса оказалась внутри причального дока, сопровождавший их эскорт марсианских боевых летучих кораблей влетел следом. Огромные плиты ворот тут же надвинулись снизу, наглухо закрыв все три причальных входа.
   Спутники Скайльса с любопытством и страхом приникли к иллюминаторам, в немом изумлении наблюдая невиданную картину.
   Вокруг стояли десятки боевых летучих кораблей. Показывая на них, Скайльс заметил, обращаясь к Мартину:
   - Думаю, что я поступил правильно, не отдав приказ открыть огонь, не так ли, Мартин?
   - Так точно, сэр! - согласился с ним пилот. - Прикажете совершить посадку?!
   - Да!.. Разве у нас есть выбор?!..
   Сцепка дирижаблей плавно опустилась на зеркальный пол. Пропеллеры в аэродинамических гондолах, подвешенных по бокам стальных сигар корпусов летательных аппаратов, перестали вращаться. Люди в нерешительности ждали сигнала от Скайльса, и тот, помедлив, сам испытывая дикое волнение, от которого подгибались колени, произнёс:
   - На выход, господа!.. На выход!..
   По трапам земляне спустились на казавшийся металлическим, гладкий как зеркало, всё отражающий в себе пол. Высокий потолок над посадочной палубой светился зеленовато-белым, переливчатым светом, гуляющим по нему какими-то тенями. Стены пирамиды терялись где-то вдалеке, за десятками боевых летучих кораблей, стоявших вокруг. Люди с удивлением и испугом озирались по сторонам, понимая: что бы теперь ни случилось, они всецело были во власти хозяев этого фантастического, гигантского сооружения.
   Из шести летучих кораблей, которые сопровождали дирижабли к пирамиде, по откинувшимся лесенкам вниз быстро спустились и построились в шеренги марсиане в одинаковых, яйцевидных шлемах, в серебристых широких куртках с толстыми воротниками, закрывающими шею и низ лица. В руках у каждого было автоматическое ружьё, короткое, с диском посередине. Последним с каждого из этих летучих кораблей спустился марсианин, одетый в чёрный, падающий большими складками вниз халат.
   Один из них направился к американцам. Открытая голова его была лысая, в шишках, безбородое, узкое лицо - голубоватого цвета, с выпуклыми, светлыми, ледяными глазами. Он долго осматривал землян, потом, видимо, догадавшись, кто среди них главный, направился к Скайльсу, поднял крошечную тонкую руку в широком рукаве своего странного одеяния и произнёс высоким, звенящим голосом птичьи слова:
   - Талцетл, аиу утара шохо, дациа тума ра гео талцетл.
   Скайльс впервые пожалел, что не брал уроков марсианского языка у Лося....

Встреча миров

   В металлическом полу словно из ниоткуда возник перламутровый круг, поднявшийся затем и превратившийся в круглый павилион со стенами из сверкающего жёлтого металла. Марсианин в тёмном халате сделал жест узкой кистью с голубоватой кожей, давая понять, что приглашает Скайльса и его людей пройти в этот огромный цилиндр. Скайльс, оставив на охрану дирижабля пилота Стивена и двух его помощников, дал команду остальным следовать за ним и направился внутрь странного цилиндра сквозь широкий проём. Все последовали за ним.
   Внутри было просторно. С потолка огромной кабины лился приятный зеленоватый свет.
   Марсианин в чёрном халате, падающем большими складками на пол, в сопровождении четырёх солдат вошёл следом за американцами.
   Стенки цилиндра сомкнулись, и все почувствовали, как вес их тел на несколько секунд вдруг стал значительно больше. Стенки лифта снова раздвинулись, и они оказались в огромном квадратном зале, в котором, наверное, уместилось бы не одно футбольное поле.
   Как только все вышли из него, цилиндр исчез в полу, словно бы его и не было.
   Потолок зала терялся в вышине. Сквозь прозрачные наклонные стены снаружи внутрь лился яркий свет косматого марсианского солнца, всходившего всё выше над планетой. Где-то внизу, гораздо ниже уровня пола, плыли розовые, клубящиеся барашками облака, огибающие пирамиду со всех сторон. Сквозь них временами виднелась далёкая, будто лежащая на дне глубокого водоёма, сизая поверхность ледяной шапки Марса. Посреди зала в воздухе висел громадный белый экран из какого-то странного, незнакомого землянам материала, разделявший его пополам. Перед ним стояло множество кресел и столиков.
   Марсианин в чёрном халате жестом предложил спутникам Скайльса располагаться здесь, а, указав на него, манящим движением узкой голубоватой кисти руки пригласил за собой.
   - Мартин! Располагайтесь!.. Я скоро! - бросил на ходу Скайльс.
   - Есть, сэр! - ответил пилот и дал команду рассесться по креслам.
   Краем глаза Скайльс заметил, как откуда-то появилась вереница странно одетых существ, по-видимому, женщин, каждая из которых несла в руках какие-то предметы, напоминающие диковинные блюда и кувшины. Видимо, землян решили накормить.

***

   По другую сторону экрана из потолка возник золотистый цилиндр размером намного меньше первого. Он опустился на пол. Марсианин вошёл внутрь него и пригласил к себе Скайльса. Едва тот последовал за ним, как стенки цилиндра сомкнулись, и на секунду Арчибальд снова ощутил перегрузку. Когда они вышли из лифта, то оказались на самом верху пирамиды.
   Прозрачные стены помещения смыкались высоко над головой в острую вершину. Косматое солнце, поднимавшееся всё выше над горизонтом, полностью заливало пространство этого чудесного места своим ярким пурпурным с золотистыми отливами светом.
   Здесь было так высоко, что не было видно даже облаков внизу.
   Скайльс не сразу понял, что под прозрачным полом зала у него под ногами огромный бассейн, целый океан с водой. В нём плавали какие-то странные, невиданные существа.
   Посреди зала, за прозрачным столом сидел марсианин, напряжённо ожидавший их приближения. В фиолетовом, расшитом замысловатыми золотыми узорами халате, с тонкими, как ниточка губами и длинной седой бородой - он казался здесь главным. Когда они подошли, он встал с чёрного, будто кожаного, кресла и протянул навстречу ему свою щуплую, худую, как у подростка, голубоватую руку.
   - Шохо Тускуб, - прочирикал сопровождавший Скайльса марсианин.
   Скайльс с удивлением пожал протянутую ему суховатую кисть.
   Марсианин с седой бородой извлёк откуда-то из халата небольшой белый шарик с красной широкой тесёмкой и, не успел Скайльс опомниться, ловко вложил его ему в ухо.
   - Так будет лучше! - раздалось из шарика в ухе.
   Скайльс машинально потрогал вставленный в его орган слуха приборчик, пальцами перебрал зачем-то шелковистую на ощупь тесьму и почему-то успокоился.
   Марсианин извлёк из халата другой точно такой же шарик и вставил его в ухо себе.
   - Теперь мы можем говорить! - послышалось в ухе у Скайльса, в которое был вставлен шарик. Другим ухом он слышал птичье чириканье марсианина.
   - Удивительно! - не смог сдержать восхищения Арчибальд.
   - Да! - согласился марсианин с седой бородой. - Это изобретение моей дочери, Аэлиты....
   - Аэлиты?! - удивился Скайльс, поняв, наконец, с кем имеет возможность общаться, и от того поразившись ещё больше.
   - Вы её знаете? - также удивился Тускуб.
   - Я много слышал о ней... от мистера Лося и мистера Гусева....
   - Признаться, я удивлён! - воскликнул Тускуб. - Несмотря на все события, которые произошли со времени прилёта этих двоих, я никогда не думал, что имя Аэлиты будет так широко известно за пределами Тумы, на другой планете, тем более - на Талцетл.
   - Вы имеете в виду - на Земле? - уточнил Скайльс.
   - Да!.. Аэлита создала это устройство, которое производит постепенное взаимное обучение языкам, надеясь, что Магацитлы прилетят снова и их будет много.... Так оно и случилось! У неё хороший дар предвидения, а, может быть, надежда.... Кстати, Магацитлы Гусев или Лось... прилетели с вами?
   - Нет! - покачал головой Скайльс. - Они не захотели.
   В фигуре старого марсианина произошла какая-то перемена. Похоже было, что до этого момента он был чрезвычайно напряжён, но теперь вдруг как-то расслабился и успокоился. И даже его чириканье, слышавшееся в правом ухе, где не было удивительного шарика Аэлиты, стало как-то мелодичнее и приятнее на слух.
   - Генерал Сёрг! Вы можете идти, - сказал Тускуб марсианину в чёрном халате, сопровождавшему Скайльса.
   Он пригласил своего гостя жестом сесть в кресло напротив стола, а сам обошёл его и сел за стол с другой стороны.
   Сёрг исчез в золотистом цилиндре.
   - Я ничего подобного никогда не видел! - восхитился Скайльс, присаживаясь.
   - Что вы имеете в виду? - не понял его Тускуб.
   - Вот это! - Скайльс сделал жест, показывая всё вокруг.
   - Да, но вы и на Туме никогда не были, - усмехнулся Тускуб, урезонив его восхищение.
   - Об этом ни мистер Лось, ни мистер Гусев ничего не рассказывали!..
   - Послушайте! - перебил его Тускуб и с немым вопросом слегка подался вперёд, затрудняясь назвать пришельца по имени правильно. - Магацитл....
   - Скайльс! - запоздало представился Арчибальд.
   - Послушайте, Магацитл Скайльс! Упоминание об этих двоих доставляет мне весьма неприятные воспоминания! Поэтому попрошу впредь о них больше при мне не говорить! Что же касается Тасоцера - города Тысячи Солнц, в котором мы с вами сейчас находимся, то это новый и совершенно секретный проект. Я работал над ним втайне долгие годы. Лишь немногие члены Верховного Совета Инженеров - высшего органа управления всеми странами Тумы, были посвящены в его создание. Даже моя дочь, Аэлита, не знала об этом грандиозном проекте. И потому.... Что про него могли знать какие-то Магацитлы, доставившие мне к тому же невообразимое количество неприятностей?! В самом деле! Если бы они прилетели - не знаю, как бы я с вами поступил!.. Я вижу, что прилёты Магацитлов становятся теперь, по-видимому, неизбежным злом, и к этому надо готовиться, что мы и делаем!.. Но Магацитлы Лось и, особенно, Гусев.... Считайте, что это персоны нон грата для Тумы! И если они появятся....
   Спокойный до того с виду Тускуб вдруг с яростью схватил со стола какой-то изумительно красивый зелёный шарик, светившийся изнутри переливающимся, блистающим светом, и с ненавистью раздавил его в своей узкой кисти. Шарик издал какой-то странный жалобный звук и разлетелся на сотню осколков, посыпавшихся вниз сверкающими искрами. Лицо Тускуба исказила немыслимая злоба.
   Скайльс сидел, испугавшись, и пытался сообразить, как вести себя дальше. Ему была непонятна такая лютая ненависть верховного правителя Марса к Лосю и Гусеву. Он не ожидал подобного проявления эмоций и, желая как-то отвлечь Тускуба от больной для того темы, решил перевести разговор в другое русло, но не нашёл ничего лучше, как поинтересоваться:
   - А где сейчас Аэлита, ваша дочь? Я могу её увидеть?..
   - Зачем? - поинтересовался всё ещё не пришедший в себя Тускуб, насторожившись.
   - Ну, я столько слышал о ней, что мне, в конце концов, теперь просто интересно её увидеть. К тому же, именно ей, скорее всего, я обязан своим прилётом на Марс....
   - Почему? - удивился Тускуб.
   - Видите ли! - Скайльс стал мучительно подбирать слова, чтобы сформулировать ответ правильно, но обойти при этом острые углы. - Я думаю, что без Аэлиты больше никаких межпланетных перелётов не было бы вообще!..
   Тускуб долго думал, будто пытался понять смысл услышанного, потом сказал:
   - Её нет с нами....
   Скайльс неожиданно ощутил разочарование, будто что-то внутри него оборвалось. Ему втайне, в глубине души, в самом деле, хотелось увидеть это существо, ставшее предметом страсти и любви Лося, вызвавшее такой переворот в покорении межзвёздных пространств. Он всегда желал понять, что особенного было в этой Аэлите. А для этого её надо было увидеть. Хотя... цель его прилёта была совершенно иной.
   - Она спит, - добавил Тускуб.
   - Спит?! - Скайльс испытал новую надежду удовлетворить своё любопытство. - Но тогда... мне бы хотелось познакомиться с этой, несомненно, очаровательной особой, когда она проснётся!..
   Тускуб тяжело вздохнул:
   - Она не проснётся....

***

   Створки золотистого цилиндра бесшумно открылись, словно пропали. Тускуб и Скайльс вышли из него, оказавшись в сумрачном зале, где едва заметно светился золотой потолок. Утонувшие в полумраке стены его были скрыты от глаз тяжелыми плотными, отливающими золотом занавесами, не пропускавшими свет снаружи, и потому терялись в сумрачной дали.
   Посреди огромного мрачного помещения, простиравшегося вокруг до куда хватало глаз, находилась полупрозрачная золотистая полусфера из какого-то странного материала, словно сотканная из дыма. Когда они подошли ближе, Скайльс понял, что это и есть дым, который какая-то неизвестная сила заставляла соблюдать форму полусферы.
   Скайльс вопросительно глянул на Тускуба.
   - Это Хавра - священный дым, - ответил тот, поняв его немой вопрос.
   Стенки золотистой полусферы из переливающегося живого дыма беспрепятственно пропустили их внутрь и сомкнулись за ними снова. В центре её стоял прозрачный саркофаг, в котором лежало прекрасное неземное существо.
   Испытывая непонятное волнение, Скайльс приблизился к саркофагу и совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки, увидел её, Аэлиту, невольно ахнув в изумлении.
   Откуда-то сверху, сквозь дымчатую полусферу на прозрачный саркофаг падал едва различимый столб света, очерчивающий вокруг него золотистый круг на сером полу залы. Он нежно освещал белоснежные простыни, розоватые, точно атласные, подушечки под её телом, едва различимо играл на её восхитительных, притягивающих к себе взор, пепельных вьющихся волосах, локоны которых лежали поднятые вверх по подушке в диковинной причёске, убранные на изумительной головке Аэлиты диковинным гребнем с длинными зубцами из белого благородного металла, украшенным несколькими крупными бриллиантами, отсвечивающими многочисленными искорками в полумраке.
   Аэлита словно спала. Веки огромных глаз были закрыты. На светло-голубых щеках удлинённого, спокойного, умиротворённого лица проступал едва различимый румянец.
   Казалось ещё немного, и она проснётся.

Бриллиантовая лихорадка

   На следующее утро, едва в предвестии рассвета глубоким пурпуром окрасился восток, два десятка летучих кораблей покинули Тасоцер, взяв курс на юг. Спустя несколько часов стремительного полёта они уже садились на цветущей поляне перед домом Тускуба в Лазоревой роще.
   Иха, заслышав шум армады летучих кораблей, вышла из дома встречать хозяина. Она стояла у порога и наблюдала за тем, как солдаты высыпают на площадку, строясь ровными рядами.
   Из ближнего к дому летучего корабля показался Тускуб в сопровождении свиты.
   И вдруг Ихе стало не по себе. За Тускубом шёл не марсианин. Он высунулся из летучего корабля, согнувшись в двери, и с изумлением осмотрелся вокруг.
   Это был Магацитл!
   За ним показался ещё один, затем ещё....
   Ихе сделалось дурно, и она едва не потеряла сознание. Колпак, покрывавший её голову, съехал на бок.

***

   Скайльс с Мартином, Стивен, Владимир и Роберт спустились по трапу летучего корабля. Из другого, секундой позже севшего рядом, показались в сопровождении марсиан Марсель, Андрей и остальные участники американской экспедиции на Марс.
   Теперь все они, с удивлением озирались вокруг, смотрели на большую зелёную поляну со звездообразно разбегающимися по ней дорожками из оранжевого песка, на разбросанные по ней исковерканные остовы погибших летучих кораблей, на огромный, угрюмый, с покатыми стенами, серый дом, стоящий в глубине поляны, в густой траве, и на странное существо, с испугом и любопытством ждущее их у его порога.
   Внизу, за лазоревой рощей, сияло тёмно-синей гладью озеро, в зеркальной поверхности которого отражалась опрокинутая вершина далёкой, скалистой горы. Чуть шевелились в воде отражения плакучих деревьев. В излучине берега, с боков мшистой лестницы, спускающейся в озеро, сидели две огромные человеческие статуи, потрескавшиеся, поросшие ползучей растительностью.
   На лугу, на опушке рощи, между деревьями с небесной, лазурно-голубой листвой, виднелись кирпичные, низкие постройки. Стадо диковинных низкорослых, длинношёрстых животных, чёрных и белых, паслось по склону, поднимавшемуся от рощи. Изумрудная трава, орошённая только что прошедшим дождём, шелест неправдоподобной, бирюзовой листвы, плеск воды - всё это пьянило после невыносимой стужи, испытанной ими на северной ледяной шапке Марса, после заточения в чреве корабля во время межпланетного перелёта. У иных создалось даже обманчивое ощущение, что они вернулись домой.
   Скайльс озирался вокруг и не верил своим глазам. Он видел теперь то, о чём так много слышал от Гусева и Лося, но и представить себе не мог, что такая чарующая, пленительная, сродни земной, но всё же чужая, инопланетная, красота возможна.
   Солнце взошло в зенит высоко над головами и теперь пышно, космато сияло надо всем этим прелестным местом, щедро даря своё тепло.

***

   Гостей провели через поляну к дому, где их встретила ничего не понимающая, растерянная, словно спросонья, Иха.
   - Иха, - сказал ей Тускуб, когда она поклонилась ему в реверансе, подводя рукой Скайльса, - это мой гость.
   - Магацитл? - удивилась Иха, не смея поднять голову, но с любопытством глядя исподлобья. - Откуда?
   - С Талцетл, - Тускуб произнёс это так буднично, будто на Туму едва ли не каждый день прилетал кто-нибудь с далёкой звезды. - Прими гостя и его свиту в нижнем здании, понятно?
   - А можно узнать?..
   Лицо служанки зарделось румянцем нечаянной, робкой надежды.
   - Да? - поинтересовался Тускуб.
   - Магацитлы Гусев и Лось тоже прилетели?..
   Лицо Тускуба искривилось в яростной неприязненной гримасе. Для Ихи такого ответа было достаточно. Она снова поклонилась Тускубу и быстро исчезла в доме, прошмыгнув вперёд хозяина.
   Гостей провели по нескольким коридорам к огромной круглой колонне. Тускуб остановился рядом в ожидании чего-то. Вперёд вышел генерал Сёрг. Он протянул руку и дотронулся до появившегося с потолка коридора серебристого шарика. Стена впереди исчезла, давая хозяину дома, его гостю и сопровождающим их пройти внутрь, в знакомый золотистый цилиндр, похожий на те, которыми пользовались для перемещения по этажам в парящем над Марсом городе Тасоцер.
   Спустя секунду все уже были глубоко под землёй, в дивной красоты и роскоши подземелье, сразу же поразившем Скайльса своим чрезвычайно богатым убранством.
   Гостей отправили в ванны.
   Иха, оправившись от удивления, уже командовала двумя десятками привезённых Тускубом слуг, которые готовили на стол для многочисленных гостей дома и его хозяина.

***

   Скайльс зашёл в ванную комнату, которая больше напоминала величественную залу, богато украшенную роскошными фресками, изображавшими инопланетную жизнь.
   Его внимание приковала к себе овальная ванна, похожая на огромную чайную чашку на блюдце, стоящая посреди комнаты. Она была вся из золота с многочисленными бриллиантами, инкрустированными прямо в её толщу, изображавшими планеты на платиновых орбитах. В немом изумлении он подошёл к ней и долго ощупывал невероятно огромный бриллиант, изображавший Юпитер.
   Спустя минуту следом за ним в ванную комнату зашли две стройные пепельно-серые девушки-марсианки в пурпурных халатах, напоминающих повязанное поверх груди полотенце.
   - Мы будем помогать вам, Магацитл Скайльс! - прочирикали они.
   Скайльс сделал приглашающий жест и невольно отвлёкся от околдовавшей его красоты золотой с бриллиантами ванны.
   Девушки подошли ближе. Одна из марсианских весталок дотронулась до золотых шаров на конце медных широких труб овального сечения, изогнутых над ванной, и стала набирать в неё воду. Вторая привычным движением скинула с себя прикрывавшее марсианскую наготу полотенце-халатик и, ловко перекинув стройные голубовато-белые ножки через край ванны, оказалась в ту же секунду в золотой чаше, приглашая к себе Магацитла. В руке у неё появился узкий сосуд, похожий на сосульку. Марсианка открыла его и вылила содержимое в быстро прибывающую тёплую, прозрачную воду.
   Вода забурлила золотистыми пузырями, пошла белой пеной, вокруг разнёсся дивный аромат невообразимого благоухания, от которого у Скайльса закружилась голова. Он разделся и последовал за марсианкой в ванну. Вторая немного погодя присоединилась к ним.
   Скайльс вдруг ощутил неземное блаженство, которого никогда доселе не испытывал.

***

   После помпезного обеда, устроенного в крестообразном зале, на котором Тускуб представил Магацитлов собравшимся членам Верховного Совета Инженеров, прилетевшим следом за его армадой, гости разошлись по опочивальням.
   Скайльс, разморённый ванной, обедом и опустошённый марсианскими чудесами, тоже хотел было направиться в предназначенные ему покои, но Тускуб задержал его и жестом поманил за собой.
   Они миновали весь огромный зал, в котором совершался обед, и оказалось, что в его тыльной стороне есть потайная дверь, которую Тускуб открыл странным ключом. Дверь была глухая, толстая, открывалась медленно и тяжело и вела в подземную оранжерею, где росли деревья, цвели цветы, журчала вода в ручейках, переливающихся из одного небольшого пруда в другой, затем в третий и дальше. Пруды эти, спускаясь вниз ступеньками каскада, уходили всё ниже и терялись в изумрудной зелени странного сада.
   Высоко наверху, метрах в ста над ними, виднелся потолок оранжереи, сделанный из застеклённой крупной решётки, через которую сюда, на огромную глубину, проникал дневной свет. Решётка выходила на крышу верхнего дома Тускуба. Посередине этого пространства проходило стеклянное перекрытие, служившее наверху полом в какой-то комнате. Он был устроен так хитроумно, что воздух и свет проникали через него свободно, но при этом находившиеся наверху и не подозревали, что под ними ещё пятьдесят или даже сто метров пустоты.

***

   Тускуб, словно прогуливаясь, ступал впереди по тропинкам оранжерейного сада, спускаясь вдоль ниспадающего каскада прудов, перетекающих один в другой. Скайльс шёл за ним, пытаясь понять, зачем хозяину дома понадобилось занимать его прогулками. После ванны и плотного обеда ему хотелось только одного: поскорее вздремнуть. Скайльсу, конечно, льстило такое внимание, но начинало казаться, что его уже слишком много. В поисках ответа на свой вопрос он сам завёл беседу:
   - Неплохие у вас ванные! - выразил он своё восхищение впечатлением, которое и, в самом деле, не оставляло его.
   - Что вы имеете в виду? - обернулся Тускуб, глянув на него через плечо.
   - Ну, золото, бриллианты!..
   - А, это! - произнёс Тускуб как-то буднично, отчего Скайльсу показалось, что, попроси он бриллиантовый Юпитер, тот ему подарят. - Углерод! У нас его много. Разве на Талцетл нет углерода?!
   - Есть, но... несколько в других формах, - ответил Скайльс, начиная понимать, что старому марсианину и невдомёк, какими несметными богатствами он обладает.
   - Мы делаем из углерода стекло! - продолжал рассказывать Тускуб, перешагивая через корни деревьев, вылезшие из-под земли на песчаную тропинку. - Вот этот потолок наверху, панели Тасоцера, зеркала в доме, да многое другое - всё сделано из углерода.
   - На Земле такой вид углерода называют алмазом....
   - И его у вас, наверное, так же много, как и у нас?
   - Полно! - зачем-то соврал Скайльс, но потом снова как бы невзначай уточнил. - Только он у нас немного в другой форме....
   На самом деле Скайльсу хотелось орать во всё горло: "Нет, я таких огромных бриллиантов никогда в жизни не видел!!!"
   Едва лишь увидел её, он тут же мельком прикинул стоимость одной только ванны, в которой принимал омовения. Наверное, за неё можно было бы купить пол-Америки! Во всяком случае, любой из огранённых алмазов, вмонтированных в неё, самый маленький, стоил гораздо дороже тех четырёх миллионов долларов, которые остались у него на Земле!
   При мысли о бриллиантах его ум стал распаляться. Чем больше он о них думал, тем на большее унижение согласен был пойти за обладание этими камнями. Ему хотелось упасть перед Тускубом на колени и умолять его, теребя и подтягивая его за край тяжёлого фиолетового, расшитого замысловатыми золотыми узорами халата, чтобы тот его одарил! И тогда он, Скайльс, сделает всё, что тот только пожелает.
   Его так и подмывало на это, и он едва держал себя в руках, понимая в глубине рассудка, что если, в самом деле, упадёт столь низко, то больше не сможет подняться в глазах Тускуба до того уровня, на котором общался с ним на равных. И тогда, наверное, Тускуб будет презирать его так же, как этих, Гусева и Лося, а, может быть, и сильнее.
   Но Тускуб не обратил внимания на последние слова гостя. А до того вдруг дошло, что не только перекрытие наверху, в этом доме, но и зеркала, и даже вся огромная летающая пирамида, этот Тасоцер, сделаны из толстенного алмаза! Скайльс видел толщину его плит, когда утром открывали шлюзы дока, чтобы выпустить армаду летучих кораблей Тускуба. "Минимум десять дюймов!" - прикинул тогда он для себя, подойдя из любопытства к самому краю поля у впускных ворот. Но тогда он и подумать не мог, что эти огромные, полированные до зеркального блеска плиты сделаны из алмаза! Вся эта громадина, висевшая в воздухе, была сделана из алмаза!
   Это было невообразимо! Скайльс вспомнил огромный пирамидальный кабинет Тускуба, часть конструкции, венчающая вершину Тасоцера! Его стены и пол - огромные плиты полированного алмаза! Даже стол, прозрачный стол Тускуба, был алмазным!
   "Откуда?!.. Зачем им столько!" - с жадностью думал Скайльс и чувствовал, что сейчас готов уже броситься либо умолять, либо даже душить старого марсианина, шедшего впереди и не подозревавшего, какая буря страстей одолевает его гостя, чтобы тот одарил его.
   Он пытался сдержать себя, но это удавалось ему всё труднее. Никогда прежде Скайльс и не думал, что будет способен потерять человеческий облик. Но это случилось!
   Впереди показалась глухая стена. Оранжерея закончилась.

Разговор в оранжерее

   Ручей из последнего пруда исчезал в небольшом круглом отверстии под глухой стеной, в расселине, на несколько десятков метров возвышавшейся над ним, до самого верха покрытой зарослями растения вроде плюща.
   - По моим расчётам вода уходит дальше куда-то в сторону Священного озера Соам, - сказал Тускуб, не обращая внимания на состояние собеседника, остановившись напротив расселины. - Мне это место символизирует зарождение новой жизни.
   - Да, неплохое место, - согласился Скайльс, чуть поодаль оглядывая узкую и высокую щель пещеры, треугольником рассекавшую стену сверху вниз. В круглом чёрном отверстии в её нижней, широкой части с журчанием, закручиваясь в воронку, из небольшого озерца в несколько метров диаметром, обложенного белым камнем, исчезала вода, протекавшая по каскаду прудов через всю оранжерею, уносясь куда-то прочь, в неведомые глубины планеты. Арчибальд всё ещё не в состоянии был справиться с бриллиантовой лихорадкой, овладевшей им, и потому ему надо было срочно развеяться от этого наваждения каким-нибудь пустяковым разговором. - При оригинальном взгляде и некоторой художественной фантазии аллегория вполне соответствует символу....
   - Эта небольшая река текла здесь и тысячи лет назад, - продолжал Тускуб, не обращая внимания на замечания Магацитла. - Она течёт сейчас и будет течь и через тысячи лет. Её наполняет водой озеро, что ты видел наверху. Я наткнулся на неё, когда строил эту часть дома. Здесь был подземный грот, тянувшийся вдоль её русла. Но вот у этой глухой стены он обрывался, а река убегала в расселину под ней. Когда я задумал эту оранжерею, то решил полностью убрать свод пещеры и сделать так, чтобы вода этой реки протекала по системе прудов перед тем, как уйти под стену. Эту расселину в стене над отверстием тоже заделали, но через некоторое время заделка обвалилась, хотя была выполнена весьма искусно. Упавший строительный материал запрудил слив, и вода полностью затопила мою оранжерею. Тогда, после уборки обвалившегося камня, я оставил её нетронутой, такой, какой она предстала мне, когда мои инженеры обнаружили это место.
   - Символично, - согласился Скайльс, всё-таки рассчитывая, что Тускуб не задержит его здесь надолго и отпустит подремать.
   - Знаешь, строительство всей подземной части дома: зала, в котором мы обедали, ванных комнат, спален - начиналось отсюда. Увидев это место, я решил сделать именно здесь свои тайные апартаменты, понимая, что единоличное правление Тумой рано или поздно потребует наличия подобного убежища, где в минуту испытаний никто не сможет меня обнаружить.

***

   Тускуб говорил что-то ещё, но Скайльсу было уже не интересно. Все изыски странного марсианского старца его утомили.
   Оранжерея, без сомнения, была чудесна и удивительна, особенно, её потолок. Но Скайльс уже искал повод закруглить разговор и найти удобный предлог отправиться в опочивальню.
   Ему было непонятно, зачем, собственно говоря, Тускуб привёл его сюда и показывает всё это. Создавалось впечатление, что разговор кружится вокруг чего-то важного, но Тускуб никак не найдёт подхода к какой-то щекотливой теме. Сначала это интриговало, но теперь стало навевать скуку.
   - Ты мне понравился, Магацитл Скайльс! - признался вдруг Тускуб, словно угадав перемену в его настроении. - Ты не такой, как эти.... Магацитлы Гусев и Лось. В них я сразу же увидел варварское происхождение. Эти дикари не способны ни на что другое, кроме как на разрушение уже созданного. Впрочем, разрушение иногда полезно. И в этом, несомненно, Магацитлы Гусев и Лось преуспели и даже помогли мне. Но на этом миссия их и завершилась! А моё презрение к ним осталось прежним.... К тому же, этот дикарь, Магацитл Лось, соблазнил мою дочь своим романтическим бредом, будто обкурил её Хаврой, и посеял семя в её чрево!.. Во имя будущего Тумы Аэлите было предначертано не знать мужа. Это было святое предназначение. Но Магацитл Лось обесчестил её, смяв, как нежный цветок, принцессу Тумы.... Я смирился даже с этим, хотя должен был обречь Аэлиту на страшное наказание за столь дерзкое нарушение завета её жизни. Но я укрыл её от законной кары, позволил ей родить ребёнка. Я воспитывал внука, надеясь, что смогу вырастить из него помощника, а в дальнейшем и смену себе. Когда мальчик подрос, я стал привлекать его к охоте на повстанцев. С его помощью я совершал одно успешное истребление революционеров за другим, и оставалось совсем немного до того прекрасного дня, когда повстанцы уйдут в прошлое навсегда, расчистив мне дорогу к спасению цивилизации Тумы. Однако история только подтверждает: подобное рождает подобное. И сын дикаря, пусть даже Магацитла, не может быть никем иным, как дикарём. В самом расцвете своей карьеры, когда я уже готовил ему достойное место в правлении Верховного Совета Инженеров и собирался посвятить его в сокровенные тайны мироздания, доступные на Туме только мне, благодаря чему я и держу власть над этой планетой, Тар, мой внук, вдруг исчез. Он пропал во время одной из самых успешных операций в руинах Соацеры, которая сулила окончательную победу над бунтарями. Генерал Сёрг, его наставник, долго потом искал мальчика, целый месяц. Но поиски ни к чему не привели. Как вдруг у повстанцев под руинами Соацеры объявился новый вождь, некто Тар. И с этого момента они стали довольно успешно противостоять моим солдатам. Во всяком случае, их полное уничтожение затянулось теперь на неопределённое время....
   Сначала я думал, что это какое-то совпадение или даже просто подлый трюк повстанцев, решивших, таким образом, доставить мне много тягостных минут и выместить свою злобу. Я был возмущён! Мало того, что они убили Тара, так ещё и назвали его именем своего вожака. Понятное дело, что отправлять солдат воевать с собственным внуком, пусть даже с его именем, - не лёгкое для сердца старика дело....
   Но как-то в ходе одного боя после появления этого главаря генерал Сёрг столкнулся с ним лицом к лицу.... Это был Тар. Он узнал его в командире сражавшихся с ним повстанцев, и все мои сомнения рассеялись окончательно. Оказалось, что мой внук, продолжатель рода правителей Тумы, который бы мог унаследовать огромную, ни с чем несравнимую власть, вдруг, ни с того, ни с сего, переметнулся на сторону врага и возглавил какой-то жалкий отряд повстанцев под руинами Соацеры, которых прежде сам же весьма успешно уничтожал! Он променял сокровище на камень под ногами!
   Я долго думал над этим, стараясь понять, в чём причина такого поступка. И, в конце концов, понял, что виной всему только одно - его происхождение от семени варвара....
   Но ты!.. Даже, несмотря на то, что ты Магацитл, как и Лось, твоё благородное происхождение, Скайльс, видно невооружённым глазом. Для этого мне достаточно одного взгляда. Магацитл Лось - неисправимый варвар, что же касается Магацитла Гусева, то он, вообще, не заслуживает никакого внимания с моей стороны....
   Пока Тускуб говорил, Скайльс понемногу приходил в себя. Бредовая пелена бриллиантовой лихорадки постепенно отпускала его, и теперь он мог поддерживать беседу на тему, далёкую от бриллиантов. И, чтобы окончательно развеять наваждение, Скайльс спросил о том, чего никогда не видел и что, уж точно, интересовало его меньше всего:
   - Зачем вы разрушили Соацеру?
   - Чтобы спасти марсианскую цивилизацию от исчезновения, - поднял седые брови Тускуб. - Ей пришло время исчезнуть, как приходит срок всему, что возникло в этом мире! Я знал, что могу и должен помешать этому. Конечно, исчезновение, смерть - всего лишь начало нового. Так устроен этот мир! Но передо мной лежал выбор - либо ничего не менять, и тогда, уже через сто-двести лет, от марсианской цивилизации ничего бы не осталось! Либо... провести радикальную операцию, удалить больной орган и обновить жизнь на планете, не доводя её до апокалипсиса.
   Я выбрал второй вариант, потому что у меня была абсолютная уверенность в том, что мой план не просто прекратит агонию цивилизации, но и возродит её к новой жизни. Если бы я ничего не предпринял, Тума обречена была бы опустеть!.. Несомненно. Уже сорок тысяч лет у нас нет достаточного для полноценной жизни количества воды, которая прежде покрывала Туму целиком, оставляя для суши лишь небольшие островки. Теперь же это просто плоскогорья....
   Исчезновение воды значительно уменьшило массу Тумы, отдалило её орбиту от Соацр. Год обращения вокруг звезды увеличился вдвое, растянув смену времён года. Нарушилась полярность, уменьшилось магнитное поле Тумы. Вследствие снижения массы Тума уже не могла удерживать атмосферу как прежде, стремительно теряя её. Климат резко изменился. На Туме стало намного холодней, увеличились суточные и сезонные перепады температуры. Всё это обрекло многие виды животных и растений на вымирание. Исчезновение одних видов жизни поставило на грань вымирания другие, стоящие выше по пищевой цепочке. Животные и растения стали исчезать одни за другими, превращая Туму из цветущей планеты в пустыню. И этот процесс продолжается и сейчас!
   - Но куда делось такой огромное количество воды?! - изумился Скайльс.
   Тускуб замолчал.
   Долго и внимательно смотрел верховный правитель Марса на Магацитла. В это время Скайльсу показалось даже, что марсианин исполняется какой-то непонятной злобы, которая вот-вот выльется наружу.
   - Правильнее было бы задать вопрос - как исчезло такое количество воды?! И почему, вообще, стала исчезать вода с Тумы?! - чувствовалось, что Тускуб исполняется необъяснимого гнева. - Я бы всё отдал, чтобы повернуть историю Тумы вспять! Я бы всё отдал за то, чтобы вернуть Туме её воду!
   - Но откуда? - продолжал изумляться Скайльс, стараясь не выказывать, что злобное возбуждение, нарастающее в собеседнике, начинает пугать его, поскольку Арчибальд понимал, что находится целиком в его власти и в любую минуту из почётного гостя может нечаянно превратиться в беззащитного пленника.
   Да, это было очень удобно! Пригласить посланников Земли к себе в гости и здесь, накормив, ублажив и усыпив их бдительность, уничтожить или пленить пришельцев! Ведь с собой они не взяли даже никакого оружия, ничего, чем можно было бы защищаться!..
   Странные речи марсианского правителя становились всё более угрожающими. И теперь Скайльс уже корил себя за то, что поступил так опрометчиво! Кто знает, что на уме у этого сумасшедшего старикашки-марсианина?!
   - Вся наша вода теперь на Талцетл! - в ярости воскликнул Тускуб, выбросив в его сторону свою худую, как у подростка, голубоватую руку, будто стремясь схватить собеседника худыми, длинными пальцами растопыренной узкой пятерни. - И я хочу вернуть её на Туму!

***

   В голове Скайльса возник целый хоровод мыслей, молниеносно сменяющих одна другую.
   Первое, что пришло ему в голову, был испуг, но его тут же сменил вопрос: сколько можно заработать на продаже воды Тускубу? Сколько запросить за воду, доставленную на Марс? Миллион карат бриллиантов, десять миллионов? Их у Тускуба, как видел он, в несметном количестве? Но Тускубу не нужна была вода в количестве, измеряемом и миллионами тонн! Даже миллиард тонн воды не устроил бы правителя Тумы! Этому злобному марсианину, как понял Скайльс, нужна была вся вода, которая была на Земле!
   "Грандиозно! - восхитился Скайльс сенсационной находке. - Если только мистер Крабс узнает о возможности такой сделки - эта экспедиция на Марс станет для него трамплином на недосягаемую для остальных богатеев Земли вершину могущества и богатства! И, конечно же, я не упущу своего шанса! Я донесу до патрона идею самой выгодной сделки мира и получу причитающуюся мне львиную долю от этого куша!.."
   Однако всё выглядело слишком фантастично!
   - Но как вы хотите вернуть воду на Марс?! - с напускным изумлением поинтересовался Скайльс, понимая не только всю нелепость задуманного Тускубом, но и то, что у марсианина, наверняка, есть какое-то тайное решение для осуществления этого фантастического замысла, иначе бы он просто о нём не говорил: Тускуб не был похож на праздного мечтателя. - Возить её на межпланетных кораблях?.. Даже если построить очень большой корабль, который, предположим, сможет доставить тысячу тонн воды, а мне кажется, что это предел для технологий, во всяком случае, известных человечеству, то всё равно, чтобы доставить на Марс кубический километр воды, понадобиться совершить... миллион перелётов! Даже если каждый день отправлять по сотне межпланетных кораблей, то перевозка такого количества воды займёт, в самом лучшем случае, лет двадцать пять, а то и тридцать! А что такое кубический километр воды для насыщения ею планеты, такой как Марс? Это, сами понимаете, капля в море.... Всё равно как пытаться вёдрами перетаскать океан! Нужны триллионы кубических километров воды. Понадобится беспрерывно отправлять межпланетные корабли в течение лет, эдак, миллионов двадцати-тридцати, прежде чем осуществится задуманное! - подсчёты Скайльса ввели его самого в совершенное недоумении. - Это нелепо, невозможно и неосуществимо!..
   - Всё не так просто, - смягчился Тускуб, видя, что Магацитл склонен к обсуждению его плана, - ты же видел Тасоцер, город Тысячи Солнц, огромную летающую пирамиду!
   - Конечно, поразительное творение! - в очередной раз восхитился Скайльс.
   - Объём его, который можно использовать для загрузки, - больше сотни кубических километров! Я хочу построить тысячу подобных ему сооружений. Уже сейчас в недрах Тумы мои рабочие заканчивают ещё пять таких летающих городов! Но и это ещё не всё....
   Смутная догадка стала крутиться в голове Скайльса, но он не мог никак ухватить её за хвост, чтобы понять суть своего беспокойства.
   - Ваш Тасоцер.... Он может совершать межпланетные перелёты?! - удивился Скайльс, нащупывая хвост беспокоящей его мысли. - И... сколько воды, вы сказали?!..
   Он вспомнил, как видел под полом в кабинете Тускуба огромный резервуар с водой.

***

   Тускуб долго молчал, раздумывая, а потом произнёс:
   - Как ты думаешь, зачем я тебя сюда пригласил?
   - Наверное, чтобы рассказать мне о своих планах! - пожал плечами Скайльс.
   - Это я мог бы сделать и в обеденном зале, - возразил Тускуб.
   - Ну, там, наверное, много лишних ушей, которым не стоит слышать это! - парировал Скайльс.
   - Тоже верно! Но у меня есть ещё одна цель нашего маленького путешествия!
   - Какая? - Скайльс терялся в догадках, не зная чего ещё ожидать от этого выжившего из ума марсианина, и даже вспотел от волнения.
   - Я хочу тебя кое с кем познакомить!
   - С кем же? - насторожился Арчибальд.
   - С моим учителем и наставником. С тех пор, как я построил эту оранжерею, он поселился здесь. Придёт время, я стану его частью, но пока что черпаю из него сокровища сокровенных знаний, не доступных остальным. Когда мне нужен совет, в каком-то очень трудном вопросе, таком, как этот, я всегда прихожу сюда.... Ты не против познакомиться?!

Странное знакомство

   Тускуб опустил руку в небольшое озерцо перед ними, с минуту подержал там, будто что-то нашёптывая при этом, а затем поднял её вверх, насколько позволял его рост.
   Следом за его ладонью из воды потянулся столб жидкости, похожий на застывший всплеск. Столб продолжал расти и когда стал выше Скайльса, тот увидел внутри него, ставшего похожим теперь на ртуть, своё отражение.
   - Здравствуй, Скайльс! - послышалось ему.
   - Кто это? Кто это говорит?! - обернулся он, испуганно спрашивая у Тускуба, но водяной столб тут же обволок его целиком, и вокруг уже не было видно ничего, кроме зеркального пространства, в котором всюду было лишь его отражение.
   Скайльс в панике захотел выбраться наружу, но, куда бы он ни ступал, лишь шагал на одном месте внутри замкнутой зеркальной сферы, а от протянутой руки будто ртутные стены её отдалялись настолько, что он не мог дотронуться до них.
   - Здравствуй, Скайльс! - снова повторил голос, который показался ему знакомым.
   - Здравствуй! - ответил он, наконец, устав удирать и удивившись, что нет щебетания марсианского языка в том ухе, где не было шарика Аэлиты. - Кто ты?
   - Я?.. Меня можно называть по-разному: зеркало абсолютного знания, хранитель мудрости, отражение Мирового разума. У меня много имён.... Но, по сути, я - твоё внутреннее "я", которое есть в каждом в отдельности и во всех разумных существах вместе! Фактически ты говоришь сейчас с самим собой, только с тем, кто в глубине тебя! Я зеркало, в котором отражается самая потаённая сущность твоего естества, спрятанная от твоего сознания за тысячью покрывал, как в кочане капусты.
   - Очень интересно... и приятно познакомится! - ухмыльнулся до крайности взволнованный происходящим Арчибальд. - Правда, я ничего не понял!.. Зачем?!.. Ну, ничего!.. Но ты меня выпустишь отсюда, из этого зеркального мешка?
   - Не торопи события, Скайльс! Если ты попал сюда, это не случайно. Мало кто удостаивается чести познакомиться со мной. За сто лет, которые мы общаемся с Тускубом, ты первый, с кем он меня знакомит!
   - Вот как?! - удивился Скайльс. - И чем же я обязан такой чести?
   - Возможно, ты стал ключом к решению задачи, которого ему так недоставало. Если случилось наше знакомство - так оно и есть. Позволь я расскажу тебе кое-что?..
   - Я вижу, ничего другого не остаётся! - пожал плечами Скайльс.
   - Тогда слушай!.. Когда-то давно Тума была такая же, как Талцетл. Обе планеты вращались вокруг звезды Соацр по одной орбите.
   - Вот как?!.. Поверить не могу! Такое невозможно!
   - Почему?.. Орбиты были близки друг к другу по параметрам. Скорости вращения планет были такими, что они постоянно были диаметрально противоположны на них друг по отношению к другу, находились по разные стороны от звезды Соацр. И на Туме в те времена никогда не видели Талцетл, а жители Талцетл и не догадывались, что существует Тума.... Тума была полна воды. Талцетл же был маловоден.
   В те времена развитием этой системы планет занималась верховная цивилизация звезды Соацр - Атила, обитавшая на Олимпии, самой большой из планет системы. Атила обладала сокровенным знанием, необходимым для зарождения и развития различных форм жизни на планетах звезды Соацр, - тогда их было шестнадцать, - и на основе окрепнувшего многообразия их последующего произращения высших форм разума. Перед Атилой стояла цель - совершенствование, преобразование материи, произращение и преумножение разума, наполнение им миров Вселенной. У неё есть определённые этапы развития. Выполнение каждого из них - необходимое условие совершенствования цивилизации, принявшей сокровенное знание и взявшей на себя обязанность служения этому знанию, а, значит, и ответственность за его применение.
   Верховная цивилизация планетной системы звезды Соацр, Атила, обитавшая на Олимпии, только начала своё служение сокровенному знанию, взяв на себя ответственность за посев и выращивание здесь ростков жизни и произращение разума. Всё многообразие жизни, которое способствует рождению и умножению разума на планетах, таких, как Талцетл и Тума, обязано своим появлением этому решению.
   - Вот как? Я думал, что....
   - Я знаю, что ты думал, Скайльс, мне известны все твои мысли, ведь я - это внутренняя, глубинная часть тебя, я - это поле, на котором произрастает твой разум. Он, кстати, честолюбив и амбициозен, замечу тебе! Считает, что самый могучий!.. Ребёнок! Пусть так считает, пока не наигрался! Каждый росток разума думает примерно также, пока молод. И это хорошо, поскольку стимулирует его к росту, к развитию! А честолюбие разума - необходимое качество для его обособления. Разум, который не думает так, не достоин существования....
   - Вот как? - удивился Скайльс.
   - Впрочем, все ваши знания, которые вам доступны, весьма ограничены. То, что знают все, не может быть истиной. Чем сокровеннее знание, тем более ограничен к нему доступ, поскольку оно порождает могущество, а могущество без ответственности - злейший враг разума.
   - Но... на Юпитере жила целая цивилизация, которая обладала сокровенным знанием мироздания! Как же это?! - Скайльс не заметил, как втянулся в беседу.
   - Сокровенное знание порождает служение ему и ответственность за его применение. Обретение сокровенного знания даёт цивилизации вселенское имя, которого нет у молодых планетарных цивилизаций. Цивилизация Атила, как и любая другая, обладала иерархией, верхушка которой, собственно, и посвящённая в сокровенное знание, была немногочисленна. Именно она служила сокровенному знанию и несла ответственность. Остальная же часть Атилы знала об этом предназначении, но выполняла социальные функции по внутреннему служению жизни самой цивилизации. Чтобы кто-то мог творить из дома вовне, дом внутри должен быть ухожен, обогрет, словом, мил для жизни. Творец жизни и разума не должен думать о хлебе насущном, иначе он не сможет творить. Поскольку львиная доля ресурсов цивилизации уходит на собственное жизнеобеспечение, поддержание её жизнеспособности, этим занимается и большая часть её представителей. Служение же высшим целям, благодаря которому и осуществляется восхождение всей цивилизации на более высокие уровни развития, благодаря чему и приобретается сокровенное знание о мироздании, осуществляет лишь небольшая группа её представителей. Именно их, подобно верхушке айсберга, и знают жрецы молодых дочерних цивилизаций. А простые люди и не подозревают, что причина жизни - не мифические персонажи из эпосов, как, например, у жителей Талцетл - боги, жившие на Олимпе, а могущественная и влиятельная звёздная культура, носители света и мудрости, обладатели сокровенного знания - материнская цивилизация.
   Да, именно небольшая группа творцов верховной цивилизации звезды Соацр, элита Атилы, которую люди принимали за богов с Олимпа, и осуществляла заселение жизнью планет вокруг этой звезды и отвечала за развитие этой звёздной системы, как дома разума, одного из многих в Галактике....
   - Перед кем это? - снова не сдержался Скайльс.
   - Перед ставшей к тому времени в иерархии разума высшей галактической цивилизацией - перед вырастившей её цивилизацией Моам....
   - Очень интересно! Ну, а эта цивилизация, Моам?..
   - Цивилизация, отвечающая за развитие галактики наряду с другими, такими же, как она, несёт ответственность за применение сокровенного знания, которое ей дано, перед Высшим разумом Вселенной.
   - Понятно, а тот отвечает ещё перед кем-нибудь....
   - Есть Мировой разум, которому подчиняются Высшие разумы всех вселенных....
   - Ну, а он-то?..
   - Круг замыкается! Ты же видел изображение змея, кусающего себя за хвост?
   - Ну, да! Мне приходилось знакомиться с восточными религиями, - припомнил Скайльс.
   - Это символ мироздания. Мировой разум несёт ответственность перед всеми и служит всем, каждому живому созданию, в том числе и тебе, Скайльс!
   - Очень интересная теория....
   - Это не теория! Теории - это домыслы людей! Теория - это частность, которая имеет лишь форму образа истины, но, всё-таки, носит поверхностный, описательный характер, не проникающий в суть явления настолько глубоко, чтобы владеть им. Теория создана людьми науки на основе их эмпирических и инструментальных наблюдений весьма примитивного уровня. Она предназначена для обихода людей, отвергающих религию....
   - Ну, вот! А религия, оказывается, - это и есть высшее знание!.. Я, между прочим, атеист и не люблю, когда начинают кликушествовать....
   - Я знаю! Теория для тебя имеет первостепенное значение, Скайльс! Люди загораживаются от света сокровенного знания, пытаются пойти другим путём и там обрести свет истины, пользуясь набором теорий, которые сами и придумали. Но это всё равно, что искать чёрную кошку в тёмной комнате, в которой её нет, хотя во время поиска и кажется, что ты её вот-вот настигнешь. По большей части, теории - всего лишь оправдание невежества и нежелания постигать истину, стремиться к ней. Религия - не истина тоже, это лишь отсвет, всего лишь образ истины, сокровенного знания, это произвещение того, что сокровенное знание существует. Но, во всяком случае, религия показывает путь к истине. Сокровенное знание священно и доступно лишь немногим, достигшим мудрости и ответственности, чтобы обладать им. Твоё же право - пользоваться теориями, поскольку тебе дана свобода. Но помни, что само это слово "теория" происходит от корня Тео - бог. А значение слова - заменитель божественного. Ты умный человек, Скайльс, и тебе следует всматриваться в суть вещей и слов. Нет напрасных названий. Нет случайных совпадений. Всё изначально наделено смыслом. Но сокровенное знание - это не набор теорий, поскольку любая теория - всего лишь набор истиноподобных заблуждений. Цивилизации, обладающие сокровенным знанием, несут ответственность за его применение. Мироздание просто не может по-другому существовать....
   Однако, разговор этот, Скайльс, может продолжаться бесконечно! Мы порассуждаем с тобой на эти темы, когда ты присоединишься ко мне. А сейчас мне надо рассказать тебе о взаимоотношениях Талцетл и Тумы.
   Создание планетарных цивилизаций и развитие их в себе подобные - вот первая задача Верховной цивилизации. Завершив её, Атила получила бы более высокое положение в иерархии вселенского разума и тогда могла бы приступить к служению более высокому сокровенному знанию, в которое была бы посвящена Высшим разумом нашей Вселенной, Гором. Она могла бы взять уже на себя ответственность за развитие разума на более высоком, галактическом уровне, как прежде её материнская цивилизация, Моам....
   Надо понять тебе, Скайльс, что любая именитая цивилизация вселенной выросла из безымянной планетарной, такой, как обитающая на Талцетл или на Туме. Как ребёнок! Сначала он рождается, затем растёт, проходит отрочество, юность, набирается сил, знаний и навыков и только потом уже даёт жизнь другим, своим детям, и растит их до тех пор, пока они тоже не смогут произвести на свет своих детей, воспитывать и заботиться о них. Так и верховная цивилизация звезды Соацр, Атила. Сначала она была одной из многих, рождённых материнской цивилизацией Моам, прошла сложный путь развития, иногда подходя к самому краю гибели, но достигла зрелости и того уровня, когда получила возможность самостоятельно заниматься созданием планетарных цивилизаций. Тогда она приобрела для этого служения систему планет звезды Соацр, это поле для приложения своих усилий, и стала засевать здесь семена жизни.
   Творцы Атилы заботились о зародившихся ростках, пока не появились первые проблески разума, зачатки новых цивилизаций. Затем ростки дочерних цивилизаций вышли из младенческого возраста и достигли такого уровня, когда могли уже самостоятельно развиваться, лишь немного подпитываясь от Атилы, получая от неё лишь малые крупицы начальных вселенских знаний - пищу для разума.
   С началом бурного развития у дочерних цивилизаций технических знаний, науки, преобразующих материю технологий те достигли уровня отрочества. И материнской цивилизации, казалось бы, можно было уже не беспокоиться за их дальнейшую судьбу. Но это не так!..
   Цель первого этапа восхождения по пирамиде разума - вывести на уровень развития материнской плеяду из десяти дочерних цивилизаций, передать им сокровенное знание и предоставить поле для осуществления ими деятельности, чтобы те сами могли повелевать планетарными системами и зарождать на них новую жизнь. Только так, взрастив десять планетарных цивилизаций до уровня верховной цивилизации планетарной системы какой-нибудь звезды, материнская цивилизация может стать высшей галактической цивилизацией, получить доступ к сокровенному знанию более высокого порядка, доказав, что она этого достойна, и взять на себя ответственность за следующий, галактический этап развития разума.
   Атиле для этого осталось взрастить две дочерние цивилизации.
   Однако на пути от возникновения жизни до формирования зрелой формы устройства разума существует множество опасностей и угроз, способных погубить даже великую, обладающую сокровенными знаниями, именитую цивилизацию. С разумом случается то же, что происходит с любыми ценностями. Как и другие материальные блага, взращённый разум обменивают, покупают, в конце концов, просто отбирают, завоёвывают, переманивают и даже воруют. На этом поприще также ведётся борьба за ресурсы. А жизнь, тем более, разумная, достигшая уровня хотя бы планетарной цивилизации, является весьма ограниченным ресурсом, за обладание которым многие именитые цивилизации готовы предложить хорошую цену.
   Вселенская иерархия ставит на более высокую ступень развития тех, кто вырастил большее количество разума на планетах, больше верховных цивилизаций в звёздных системах, высших цивилизаций в галактиках, служащих Мировому разуму. Поэтому все цивилизации, от молодых до самых великих, ведут борьбу за ограниченные ресурсы разума, соревнуются друг с другом в достижении высших ступеней в иерархии.
   Кстати, признаком принадлежности к материнской цивилизации является религиозное поклонение её образам со стороны дочерней цивилизации, либо прямое признание её представителей индивидами дочерней цивилизации в качестве учителей - на более высоких уровнях развития.
   Но, помимо внутренней борьбы за положение на пьедестале достижений, цивилизации должны противостоять ещё и очень серьёзному внешнему врагу. Существуют вселенские силы, напрямую противостоящие Мировому разуму. Судьба даже самых могущественных цивилизаций зависит не только от того, какое количество разума ими выращено, сколькие из их дочерних цивилизаций приступили к самостоятельному служению Мировому разуму, но и от способности противостоять Мировому хаосу и защищать от него свои достижения.
   Не все цивилизации, достигнувшие уровня развития верховных цивилизаций планетарных систем звёзд, встают на путь служения Мировому разуму. Иные вместо обретения сокровенного знания совершают падение и переходят на сторону Мирового хаоса, уничтожающего разум, планеты, звёзды, галактики и даже целые вселенные. Эти цивилизации теряют свои имена, становятся зверьми и нумеруются.
   У зверей своя иерархия, основанная на количестве и степени могущества сокрушённых ими цивилизаций и разрушенных ими колыбелей зарождения разума и среды его обитания. Они уничтожают жизнь на планетах, в звёздных системах и разум в целых созвездиях и галактиках, взрывают звёзды, сталкивают друг с другом галактики и даже вселенные, целые системы организованной материи, превращая их в звёздную пыль. Чёрные дыры, обители Мирового хаоса, засасывают в себя целые миры.
   Гибнут или переходят на сторону Мирового хаоса иногда даже умудрённые сокровенным знанием цивилизации, подобные Атиле или Моам.
   Сотни раз на Талцетл и Туме, на Мёбусе и Зоре, на Фире и Зерке, всякий раз по новой, творцы Атилы засевали семена жизни после очередной опустошительной атаки или катастрофы, устроенной низвергающими жизнь в бездну хаоса зверьми под номером 666. Звери то и дело совершали свои опустошительные набеги с планеты Тмус, подселяли планетарный сорняк, вроде древних ящеров на Талцетл и пауков на Туме.
   Сотни раз вступала Атила в борьбу за обладание взращённым ею разумом. Не раз она отвергала предложения от своих соперниц об обмене или продаже своих планетарных цивилизаций, отражала нападения слуг Мирового хаоса на планеты, наполненные выращенной ею жизнью. Даже ваша, нынешняя планетарная цивилизация на Талцетл, не раз переходила из рук в руки, целиком или частями, от одной материнской цивилизации к другой.
   В системе планет звезды Соацр зародилось более сорока планетарных цивилизаций, дочерей Атилы, из которых только восемь удостоились вселенского имени и стали на путь служения Мировому разуму. Остальные же или погибли, или перешли на сторону Мирового хаоса.
   Планетарная система - это сад, материнская цивилизация - садовник, а выращенный ею разум - это цветы. Разум во вселенной такая же ценность, как для тебя, Скайльс, бриллианты или для Тускуба - вода. Кто-то готов отдать безжизненную галактику за одну единственную планету с зачатками цивилизации. Тускуб согласен всё что угодно обменять на воду, которая вдохнёт новую жизнь в его умирающую планету, а ты без ума от бриллиантов, из-за которых готов оставить свою планету без воды....
   - Я этого не говорил! - возразил Скайльс.
   - Скайльс! Я твоё внутреннее "я" и знаю тебя лучше, чем знаешь самого себя ты. У тебя в голове уже созрел план, и чтобы принять решение иное, чем обменять воду Талцетл на бриллианты Тумы, тебе надо приложить к сопротивлению этому огромное усилие воли. Но это ещё не всё! Даже если ты найдёшь в себе силы поступить так и отвергнешь этот обмен, то всю оставшуюся жизнь ты будешь укорять себя за то, что упустил свой шанс, подобный которому выпадает только раз, - стать самым богатым на Талцетл. Это переживание убьёт тебя так быстро, что ты не успеешь даже как следует помучиться от осознания упущенного. Ведь о том, что ты совершил подвиг и отверг несметное богатство, миллиарды карат бриллиантов, которые будут принадлежать только тебе, ради воды на Талцетл, которая принадлежит и всем, и никому, не узнает никто. Даже твоё тщеславие не будет удовлетворено. И ты быстро убьёшь себя ежедневными укорами за этот промах, который вместо безмерного богатства и славы принесёт тебе прозябание в безвестности и бедности. К тому же это будет промах, который ты заставишь себя сделать вопреки своей натуре. Чтобы его совершить, надо любить всех тех, кому ты даришь возможность жить дальше! И это при том, что об этом никто и никогда не узнает. Ты не способен на это! Я это знаю! Больше всего на свете ты любишь себя, Скайльс, и никого другого!..
   - Может быть, ты и прав!..
   - Я прав, Скайльс! Ты всего лишь травинка на моём поле, и я знаю тебя лучше, чем ты сам себя. В конце концов, Тускуб может найти другого претендента на сделку, но пока он выбрал тебя!
   - Как всё сложно! - воскликнул Скайльс. - Мой мозг уже с трудом воспринимает всё сказанное! Слишком много странной и новой информации!
   - Приходи завтра!.. А когда я закончу свой рассказ, ты дашь мне окончательный ответ на вопрос, от которого и будет зависеть твоя дальнейшая судьба!

***

   Зеркальный мешок исчез.
   Вокруг была всё та же оранжерея. Водяной столб, похожий на застывший всплеск, медленно погружался в небольшое озерцо перед круглым чёрным отверстием входа в пещеру внизу расселины.
   Рядом стоял Тускуб и внимательно смотрел на него.
   - Что случилось? - спросил Скайльса, ничего не понимая.
   - Ничего, - в том ухе американца, где не было шарика Аэлиты, снова неприятно засвербело птичье щебетание инопланетного языка. - Я думаю, тебе надо вздремнуть, Магацитл Скайльс!
   Скайльс почувствовал вдруг, как сильно устал от общения в зеркальном мешке.
   "Однако я сюда больше не приду!" - решил он.

Видения

   Скайльсу не спалось. Странное знакомство и ещё более странный рассказ не давали ему покоя. Он гнал от себя прочь тревожные мысли, пытаясь заснуть, но они всё лезли и лезли ему в голову.
   Мало того, что он испытал при междупланетном перелёте. Мало того, что его экспедиция встретила на Марсе разумную и не плохо организованную жизнь. Вчера он получил так много необычной информации, в правдивость которой и поверить-то было трудно. Услышанное не укладывалось у него в голове. Однако столь же трудно было бы поверить и в существование на Марсе высокоразвитой жизни, и уж, тем более, в то, что верховный инопланетный правитель собирается вернуть на Марс воду, якобы когда-то оказавшуюся на Земле.
   С другой стороны, Скайльс понимал, что, так или иначе, ему представился уникальный шанс участвовать не то что в сделке века, а в самом крупном и необычном проекте в истории человечества и даже всей Земли. И он прекрасно осознавал ещё и то, что с ним или без него, но, если Крабс узнает о том, что марсиане хотят любой ценой получить воду с Земли, то доведёт эту сделку, не смотря ни на что, до конца. А марсианам, как убедился Скайльс, было чем заплатить за возвращённую на Туму воду мистеру Крабсу.
   Во всём облике Тускуба читалась какая-то мрачная, зловещая решимость осуществить задуманное. Но Скайльса больше интересовал вопрос, что такого необычного было в нём?! Почему марсианский правитель так сконцентрировался на его персоне? Почему стал показывать какие-то невиданные чудеса, посвящать его в тайны, о существовании которых никто больше, даже в его окружении, и не знает? Почему он оказал ему, пришельцу с другой планеты, из другого мира, такое неслыханное доверие?!
   Уже одного вида летающего города было достаточно для того, чтобы понять: марсиане опережают развитие земных технологий на столетия. А если летающие пирамиды Тускуба способны преодолевать ещё и пространство между планетами, если эти фантастические конструкции способны вмещать в себя сотни миллиардов тонн воды, и если количество их будет измеряться тысячами, то какова его, Скайльса, роль во всём этом инопланетном предприятии? Зачем делать такие глубокие реверансы, если Тускуб с лёгкостью может обойтись и без него?! Но нет! Тускуб зачем-то посвятил его, маленького человека с Земли, от которого мало что зависит, в свои грандиозные тайны и планы! И это сильно встревожило американца и не давало ему спать этой бессонной ночью.
   Несколько раз вставал Скайльс со своей роскошной кровати с балдахином, расшитым золотом, украшенной бриллиантами, которыми ему уже - в самом деле, скажи кому - не поверят! - наскучило восхищаться, и ходил по своей огромной спальной зале, освещённой приятным слабым, бледно-оранжевым светом, лившимся непонятно откуда.
   "Нет, - думал Скайльс, - от сделки отказываться нельзя, потому что это всего лишь предлог, игра. Есть что-то другое, что мешает Тускубу обойтись без меня! Но что?!"
   Под утро он всё-таки забылся в коротком, тяжёлом сне. Ему снились какие-то кошмары, апокалипсические сцены, вооруженные люди и злобные марсиане, горящие боевые летучие корабли. И когда его разбудили две весталки, всё те же, что были с ним накануне в ванной, Скайльс подумал, хватаясь за трещащую голову, что лучше бы он и не спал.

***

   Марсианки умыли его, помогли одеться. Прислуга прикатила в спальную залу небольшой серебряный двухъярусный столик на колёсиках, с золотом и драгоценными камнями, накрытый для завтрака. После того как Скайльс закончил трапезу, одна из марсианок произнесла:
   - Вас ждёт наш верховный правитель Тускуб, Магацитл Скайльс!
   Он встал и в сопровождении марсианок прошёл по белоснежному коридору в залу, где накануне был званый обед, а по нему дальше - к знакомой двери. Она была приоткрыта, но, когда Скайльс вошёл в оранжерею, её за ним наглухо затворили.
   Пройдя вчерашним маршрутом вдоль каскада прудов, соединяемых небольшими водопадами, он застал Тускуба на прежнем месте, как будто тот никуда и не уходил. И только теперь он вспомнил данное себе обещание не возвращаться сюда, но было уже поздно: марсианский правитель заметил его и повернулся в его сторону, сосредоточенно наблюдая за ним, как за мишенью, в ожидании, пока тот подойдёт.
   Старый марсианин был спокоен. Он сделал узкой кистью приглашающий жест, сдержанно показав на место рядом с собой, и не произнёс при этом ни слова.
   Скайльс молча встал с ним рядом, внутренне напрягшись, словно приготовившись к экзекуции. Несмотря на всё своё журналистское любопытство, он не хотел вновь переживать вчерашние ощущения. Хотя это было безболезненно, и Скайльс не страдал клаустрофобией, но, тем не менее, во вчерашнем опыте он не находил ничего приятного.
   Тускуб, наконец, спросил:
   - Как спалось?..
   - Спасибо, не плохо, - зачем-то соврал Скайльс.
   - Ты отдохнул? - вопросы Тускуба казались машинальными.
   - Да, спасибо, - снова соврал Скайльс, хотя ему очень хотелось почему-то именно теперь снова лечь в постель и проспать хоть двадцать часов к ряду.
   - Тогда продолжим.
   Тускуб снова нагнулся к небольшому озерцу, вода из которого воронкой убегала в чёрное отверстие внизу расселины в глухой тыльной стене оранжереи, снова опустил руку, с минуту подержал её там, будто что-то шепча, и опять поднял следом за своей ладонью водяной столб, похожий на застывший всплеск.
   Скайльс только решил было спросить его, зачем всё это нужно, потому что и без того согласен был на всё, хотя Тускуб ему ещё ничего конкретного и не предлагал, как снова очутился в зеркальном мешке.

***

   - Здравствуй, Скайльс! - сказал вчерашний голос. - У тебя болит голова! Сейчас пройдёт....
   Спустя секунду он и в правду уже не чувствовал головной боли.
   - Сегодня, Скайльс, я продолжу рассказ. Ты узнаешь всё, что тебе положено знать!..
   - Я хотел только спросить, зачем мне это?! - задал он давно мучавший его вопрос.
   - Конечно! Но разве тебе не интересно?
   - Да, интересно, но знание тяготит!
   - Ты прав, Скайльс, знание - груз тяжёлый. Не каждому по силам его вынести. Но тебе придётся нести его, раз уж вышло так, что ты общаешься со мной. И я не могу не досказать тебе то, что ты должен знать, чтобы пойти дальше....
   - Куда уж дальше?! - изумился Скайльс.
   Ему не нравилось, что его жизнью собираются манипулировать. Впрочем, он уже давно позволял делать это с собой. Ещё с тех пор, как принял участие в авантюре с русским инженером, а потом.... Этот полёт на Марс! И если Лось впервые полетел на Марс из любопытства и романтических побуждений, а потом стремился это сделать в поисках своей любви, Аэлиты, то он, Скайльс, согласился на это только из-за денег.... Денег больших, но всё же!..
   - Не торопи события, Скайльс! Всему своё время, и давай не будем терять его!
   - Ладно! - согласился американец.

***

   Внезапно вместо своего отражения Скайльс увидел вокруг себя открытое межзвёздное пространство. Внизу, на значительном удалении, находилась какая-то планета. Кругом, в чёрном безмолвии, светились колючими иглами сотни тысяч звёзд.
   Ему показалось, что он падает вниз. От этого ощущения захватило дух, и из горла непроизвольно вырвался крик.
   - Не бойся! - раздался где-то рядом спокойный знакомый голос невидимого собеседника. - Это всего лишь иллюзия, воображение.
   - Что это? - спросил Скайльс, немного оправившись от шока.
   - Это Тума, сто миллионов лет назад. Взгляни на неё!
   Скайльс присмотрелся.
   Внизу простиралось безбрежное тёмное море воды, покрывавшее собой планету от края до края. Лишь кое-где видны были небольшие островки суши. Над бесконечным океаном высоко в небе клубились тучи, шли дожди, сверкали молнии. Солнце было гораздо ближе к Марсу, чем теперь.
   - А теперь посмотри на Талцетл того времени! - произнёс голос.
   И Скайльс увидел под собой кроваво-красную планету, лишённую влаги. Лишь кое-где на её безжизненном теле поблёскивали небольшие озерца воды.
   - А вот так с Тумы забиралась вода, - произнёс голос.
   Картина поменялась. Теперь стало видно какое-то гигантское звёздное строительство.
   Над Марсом висело рукотворное солнце, тот спутник, что был изображён на ванной чаше, в которой купался Скайльс, третьим, с лучами. Он жарко пылал, вращаясь вокруг планеты. Под действием его тепла вода из океанов, сплошь покрывавших планету, мощно испарялась, образуя гигантские тучи, простиравшиеся до самых верхних слоёв атмосферы. В том месте, где над Марсом проходил по орбите необычный спутник, из верхних слоёв этих туч, разогреваемых орбитальным солнцем до огромной температуры, в космос тянулся шлейф пара, который чуть поодаль остывал, превращаясь в миллиарды тонн искрящихся в солнечных лучах снежинок. Снег оседал на незнакомом Скайльсу четвёртом спутнике Марса, который словно пряжу наматывал на себя сверкающий шлейф снега, следуя вдогонку рукотворному спутнику-солнцу. Когда этот огромный снежный ком достигал некоторого размера, неведомая сила срывала его с орбиты, и спутник удалялся от Марса, а на его месте появлялся другой и продолжал начатое первым. Скайльс пригляделся к вновь появившемуся объекту и увидел, что его основой является пирамидальная конструкция вроде той, что построил Тускуб. Она казалась крошечной с такого расстояния, но Скайльс то знал, каковы были истинные размеры этого гиганта. Пирамида вращалась подобно волчку, и ледяной шлейф, шедший от Марса, улавливаемый ею, наматывался на её тело. Уже сформировавшиеся ледяные шары размером с луну вращались на значительном расстоянии от планеты, выстроившись в какую-то замысловатую фигуру по разные её стороны. Когда их набиралось восемь, они один за другим, покидали свою орбиту и вереницей устремлялись куда-то в межзвёздную даль. Их место занимали следующие ледяные гиганты.
   Картина сменилась. Теперь Скайльс снова видел внизу Землю. Вокруг неё хороводом кружили знакомые ему ледяные луны. Одна за другой они приближались к планете и, когда достигали её атмосферы, быстро вращаясь, начинали стремительно таять, уменьшаясь в размерах и оставляя за собой сочные, расходящиеся конусообразным шлейфом клубы раскалённого пара, заволакивающего собой весь горизонт. Пар этот опускался всё ниже, остывал и превращался в облака, из которых на Землю, как из ведра, непрерывными потоками шли ливни. Когда ледяной шар полностью истаивал, вновь обнажалась его сердцевина, пирамидальная конструкция, которая стремительно уносилась прочь от планеты. На её место тут же устремлялась следующая ледяная луна.
   Картина снова изменилась. Скайльс теперь находился словно бы на значительном удалении от обоих планет, а Марс и Земля были видны ему как бы со стороны. Время словно бы в десятки раз сжалось. И планеты кружились по своим орбитам, многократно ускорившись, отчего было заметно, как Марс, сопровождаемый сверкающим орбитальным солнцем, постепенно отдаляется от Солнца. Земля же, напротив, притягивается всё ближе.
   И вот новая картина. Снова Скайльс над Марсом. Он уже не такой полноводный, как прежде. Больше половины планеты, словно высохшее, обнажённое дно океана, краснеет теперь под уже не столь жаркими лучами орбитального солнца. Хорошо видно, как из глубин межзвёздного пространства к Марсу стремительно приближается другая планета. Вот-вот они должны столкнуться.
   Смертоносный путь мчащейся к Марсу планете преграждает его спутник, рукотворное светило. Они сталкиваются. Всё вокруг озаряет гигантская, ослепительная вспышка, а когда она гаснет, становятся видны многочисленные обломки, растянувшиеся в длинный шлейф по орбите Марса. Искрящимся дождём сыплются вниз, на ставшую красной планету, догорающие остатки искусственного солнца, превратившиеся в алмазные глыбы.
   - Вот почему на Туме так много алмазов! - пояснил Скайльсу фантастическое видение голос.

Сделка

   На протяжении последующих шести дней Скайльсу показали ещё множество странных картин, из которых ему открылось много нового из истории Марса и Земли.
   Оказалось, что на Земле до человечества существовало пять цивилизаций-предшественниц, которые не смогли развиться до уровня верховной цивилизации планетарной системы и весьма печально завершили свою историю.
   Ему показали картины их гибели. Одна уничтожила себя сама. Другая погибла от нехватки воды. Третья, напротив, от её избытка. Четвёртая цивилизация потеряла духовные ориентиры развития и перешла на сторону Мирового хаоса, вследствие чего была истреблена творцами Атилы. Пятая погибла, когда звери под номером 666 с планеты Тмус смогли заселить Землю сорными видами жизни, такими, как ящеры и динозавры, пожиравшие всё на своём пути.
   - Последняя, шестая цивилизация, - рассказывал ему голос, продолжая показывать диковинные картины, - была образована на Земле представителями сразу четырёх верховных цивилизаций. Вследствие длительной борьбы с силами Мирового хаоса верховная цивилизация планетарной системы звезды Соацр, Атила, утратила значительную часть своего былого могущества и, чтобы сохранить выращенный на ней разум, была вынуждена уступить три четверти влияния на планету верховным цивилизациям других звёздных систем, отчего на вашей планете возникли разные расы.
   Скайльс узнал также и о том, что на Венере, Меркурии, Сатурне, Фаэтоне и других планетах солнечной системы творцы Атилы в разное время также сеяли и развивали зачатки самой разнообразной жизни. Там тоже когда-то существовали цивилизации. Но почти все из них не смогли выжить. Особенно страшная и жуткая участь постигла цивилизации на Венере и Фаэтоне.
   Оказалось, что цивилизация, которую возглавил Тускуб, тоже была не первой на Марсе. Предшественницы её также не выдерживали то нашествия служителей Мирового хаоса, то заселения планеты паразитарными формами жизни, то вселенских катаклизмов, учинённых врагами жизни. Но всякий раз жизнь на планете постепенно возрождалась. Даже тогда, когда на Марс был обрушен гигантский метеорит-убийца, творение жизни на ней не остановилось. Однако самым большим ударом для продолжения жизни на Марсе стало, конечно же, похищение воды, наполнявшей планету.
   Ко временам шестой цивилизации Земли Атила совершенно утратила своё могущество и, за исключением высших творцов, оставшихся на Олимпии, переселилась для жизни в чертоги дочерней цивилизации, на Землю.
   Атилианцы жили на планете обособленно, создав для этого остров-государство Атлантиду. Оттуда они вели управление принадлежащей им частью дочерней цивилизации. Но случилось так, что потомки атилианских переселенцев вместе с их атилианскими технологиями были захвачены зверьми под номером 666 с планеты Тмус, которые решили использовать доставшиеся им в качестве военного трофея тайные знания для уничтожения и Земли, и Марса. С их помощью они полностью осушили Марс, превратив его в пустыню, а Землю затопили водой, чтобы уничтожить остатки поселившейся на ней цивилизации Атила. Двадцать тысяч лет назад этот план был осуществлён, после чего на Земле начался всемирный потоп, а Марс был практически полностью обезвожен. Это тогда на Марс, спасаясь от потопа, прилетели Магацитлы, потомки остатков Атилы. Однако оставшиеся на Юпитере верховные творцы Атилы своими последними усилиями смогли повернуть вспять затопление Земли. Они забрали с Земли "лишнюю" воду, "поместив" её на свои корабли, подобные Тасоцеру, и отправили несколько таких ледяных шаров к Юпитеру и Сатурну, сделав из них луны гигантов. Среди них Скайльс узнал Европу, спутник Юпитера, и Энцелад, спутник Сатурна.

***

   Скайльс был весьма утомлён и общением, и чрезмерным знанием. Он просто не мог уже слышать этот голос в зеркальном мешке. Но это всё продолжалось и продолжалось.
   Он потерял число прошедшим дням, и каждый раз, когда приходил в оранжерею, просил Тускуба, чтобы эти сеансы сверхзнания прекратились, и ему больше уже ничего не сообщали, поскольку мозг его был пресыщен информацией, которая уже не укладывалась у него в голове. Но Тускуб всякий раз, выслушав его, молча повторял одну и ту же процедуру.
   Наконец, старый марсианин сказал ему однажды:
   - На этом - всё!
   Он снова поднял из озерца водяной столб. Вокруг Скайльса образовался зеркальный мешок.
   - Здравствуй, Скайльс! - сказал знакомый уже голос. - Сегодня я встречаюсь с тобой в последний раз. Сегодня я скажу тебе, что требуется от тебя, чтобы получить от Тускуба то, что нужно тебе. Ты же всё ещё хочешь получить бриллианты?
   - Конечно, - ответил Скайльс.
   - Тогда вот, что ты должен сделать....

Ценный груз

   На следующий день вся экспедиция Скайльса вместе с Тускубом и его свитой покинула Лазоревую долину.
   Иха стояла у входа и смотрела, как улетает армада.
   Корабли один за другим взвились с лужайки перед домом и, выстроившись в клин, направились на север, сверкая в лучах восходящего солнца десятками серебристых точек, пока совсем не скрылись за вершинами зубчатых гор.

***

   Никто из американской экспедиции на Марс не знал о сделке между Тускубом и Скайльсом. Поэтому люди весьма удивились, когда по прибытию на Тасоцер, летучие корабли марсиан принялись доставлять к командирскому межпланетному кораблю тяжеленные, из серебристого металла, ящики с неизвестным грузом. Погрузка их продолжалась три дня, после чего Скайльс отдал приказ Стиву со всем экипажем отправляться в обратный путь на Землю.
   Накануне дня старта Скайльс, снова, преодолевая убивающий всё живое, жгучий холод, отправился со Стивом на корабль. Ему трудно было расстаться со своими бриллиантами. Он медлил, будто проверял, что груз надёжно закреплён и закрыт, затем уединился с командиром стартующего на Землю межпланетного корабля в рубке управления и долго о чём-то говорил.
   В ночь перед стартом экипажи трёх кораблей собрались вместе, достали виски и устроили прощальную пирушку.
   Скайльс видел, как радуются счастливчики, которым он отдал приказ возвращаться на Землю, и как завидуют им остальные члены экспедиции.
   Несмотря на все чудеса, увиденные на чужой планете, было очевидно, что всем хотелось вернуться домой, на родную планету, которая потерялась где-то в бесконечности мирового пространства, за десятки миллионов километров. Но никто из остающихся на Марсе не знал теперь, как и когда туда попадёт.
   Ранним утром, едва забрезжил густым пурпуром близкий горизонт над марсианской ледяной шапкой, скованной жутким полярным холодом, летучие корабли Тускуба доставили экспедицию к межпланетному кораблю. Улетавшие простились с остающимися. И было видно, как те радостны, а эти печальны. Провожавшие не стали выходить на невыносимую стужу, и только Скайльс покинул корабль, чтобы посмотреть, как отправляются на Землю его несметные сокровища.
   Серебристая утолщающаяся книзу гигантская свечка высилась в километре от боевого летучего корабля марсиан, где находился Скайльс.
   Он вспомнил старт с Земли: тёплое, солнечное утро, тысячи восторженных зрителей на крутых, высоких трибунах, дикий рёв толпы. Сейчас вокруг были лишь лёд, безмолвие и невыносимая стужа.
   Едва самый кончик вертикально стоящего корпуса окрасило в багрянец подкравшееся за горизонтом к самому краю планеты солнце, отчего носовой стеклянный купол заиграл в его лучах, словно драгоценный рубин, из-под межпланетного корабля вырвались мощные белые клубы газа. В один миг они заволокли нижнюю часть корпуса, стремительно растекаясь в предрассветных сумерках по бескрайней ледяной пустыне. Спустя секунду до Скайльса донёсся грохот, а затем ударная волна взрывов заработавшего двигателя. Под ногами задрожал лёд. Махина корабля едва вздрогнула и тут же рванула вверх, засверкав пурпуром. Прошло несколько секунд, и она скрылась из вида, превратившись в блестящую точку, ещё некоторое время сверкавшую в небе, как яркая утренняя звезда.

Гипербола

   Чем дальше на север продвигались повстанцы, возглавляемые Гусевым, Лосем и Таром, тем заметнее холодало. Когда их летучие корабли достигли края северной ледяной шапки, стужа за бортом усилилась настолько, что временами стали приостанавливаться винты на некоторых матчах, и тогда такая посудина приседала на корму или на нос и устремлялась вниз. На корпусах намерзал лёд, и лететь становилось всё тяжелее.

***

   Вот уже третьи сутки искали повстанцы северную полюсную станцию.
   Едва отлетели корабли от Лазоревой рощи, у Гусева возник план: найти Тасоцер, устроить сражение с Тускубом и захватить летающий город. Но Тар, в конце концов, отговорил его.
   - Вы не представляете, какая это громадина! - долго доказывал он упрямому, но глубоко уважаемому им, отважному Магацитлу. - Даже сотня летучих кораблей не сможет одолеть Тасоцер! Он хорошо вооружён! Одна его метательная машина чего стоит! Она ежеминутно способна выпускать десятки зарядов огромных шаровых молний, каждая из которых накроет с десяток летучих кораблей. Даже не имея флота, Тасоцер неприступен!
   Гусев каждый раз хмурился, крутил свои топорщившиеся усы, попыхивал папиросой, запас которых, захваченный с собой с междупланетного аппарата, подходил к концу, и многозначительно молчал, поглядывая исподлобья на прохаживающегося перед ним и размахивающего руками марсианского отпрыска Лося.
   Лишь только тогда, когда достигли они студёных северных широт, где проходил край ледяной шапки, у повстанцев созрел окончательный план дальнейших действий.
   А накануне в штабном летучем корабле Гусева состоялся трудный разговор.
   - После взрыва полярной станции, - заметил Тар, склонившись над картой, - ни один летучий корабль больше не сможет подняться в воздух. А это значит, что все, кто будет на северной полярной шапке, уже никогда не смогут покинуть её пределы и погибнут от холода.
   - Да! - поразмыслив, согласился с ним Гусев. - Надо будет отправить на юг летучие корабли со всеми, кто не будет участвовать в подрыве!
   - Уничтожить такое достижение марсианской цивилизации! - возмутился Лось. - Я считаю, что подрывать станцию нужно только в самом крайнем случае! Да и как это сможет повредить летающему городу Тускуба?!
   - Тасоцер использует энергию создаваемого ими магнитного поля так же, как и летучие корабли, - ответил ему Тар. - Я знаком с его устройством. Правда, вместо порошка и винтов, он поддерживается в воздухе антигравитационным двигателем....
   - Анти... что?! Что за двигатель такой? - удивился Гусев.
   - Это огромный волчок, состоящий из двух встречно направленных тетраэдров, пронзающих друг друга, - взялся рассказывать ему об этом, отчаянно жестикулируя руками, марсианин, хотя было заметно, что командарм повстанцев ничего не понимает из его хитроумного объяснения. - Каждый выточен из алмазной глыбы и огранён специальным образом так, чтобы при вращении вокруг волчка аккумулировалась....
   - Ого! Вот это да! - изумился Гусев. - Это что ж получается, бриллианты, что ли?!..
   - Алмазы! - поправил его Тар, видя, что тот не понимает. - Ну, углерод!..
   - Да уже ради этого стоит захватить этот ваш Тасоцер!.. Вот бы Машке такой подарить!..
   - Весь летающий город выточен из алмазных плит, поэтому он чрезвычайно прочен и неуязвим ни для какого известного оружия! - заметил Тар, не понимая Гусева. - Технологию его постройки Тускуб позаимствовал у какой-то древней могучей цивилизации. Как он это добыл - никто не знает. Единственное, о чём сокрушается Тускуб, - однажды при мне он это себе позволил, - что ему пока не удалось получить технологию насыщения антигравитационного двигателя энергией от звезды Соацр. Такой способ использовала та древняя цивилизация. "Если бы у меня это получилось, - сокрушался он в приступе откровения, - я бы мог совершать межзвёздные перелёты, отталкиваясь для ускорения от любой планеты и даже звезды, совершая стремительные прыжки в мировом пространстве!" ...
   - Вот это да!.. Из алмазных плит?! - не мог уняться замечтавшийся Гусев. - Сколько весит этот ваш... Тасоцер?! Миллионы тонн, поди! Да где ж вы взяли столько алмазов?! Да ещё таких размеров!..
   - Над Тумой в древности горело собственное солнце, которое было спутником планеты! - пояснил ему Тар. - Однажды оно взорвалось, и его громадные обломки сотни лет падали на Туму алмазными глыбами....
   - Когда мы захватим этот Тасоцер, - продолжал возбуждённо, почти не слушая его, Гусев, - непременно распилю его на бриллианты! Советская республика будет самой богатой страной в мире! Столько бриллиантов!..
   Перед отлётом из Лазоревой рощи он выковырял из золотой ванны в одной из купален огромный бриллиант, изображавший Юпитер, весивший, наверное, килограмм десять.
   - Ой! - воскликнула тогда Ихошка. - Тускуб меня убьёт! Зачем ты разворотил ванну?!...
   - Не боись, Иха!.. Я реквизирую буржуйское барахло, награбленное у марсианского рабочего класса! - ответил ей Гусев. - А Тускуба мы ликвидируем! Он до тебя не доберётся!..
   Но теперь, после рассказа Тара, этот трофей, казался ему сущим пустяком по сравнению с Тасоцером, из которого можно было сделать, наверное, тысячи тонн бриллиантов для Советской республики. "Вот буржуи всей Земли взовьются от зависти!.. Сдохнут от тоски! - с удовольствием мечтал Гусев. - Сами себя удавят! Мы их всех вмиг обесценим! И тогда мировая пролетарская революция враз победит!"
   Лось слушал своего товарища по межзвёздным перелётам с нескрываемым неудовольствием. Ему не симпатизировали планы Гусева уничтожить уникальное достижение марсианской цивилизации ради пусть даже целой горы бесполезных сверкающих камешков.
   - А что будет после исчезновения магнитного поля с летающим городом Тускуба? - спросил вдруг инженер у своего сына.
   - Он тоже упадёт на поверхность Тумы! - ответил Тар.
   - Но что с ним станет?
   - Не знаю, - пожал тот плечами.
   - Вот бы он расшибся вдребезги! - восхищённо воскликнул Гусев, представляя себе, как брызнет миллионами осколков алмазная громадина, которую он, правда, и в глаза-то не видел и с трудом себе представлял. - Меньше будет возни при распилке!..
   - Да перестаньте вы, в конце концов, Алексей Иванович!.. В самом деле! - возмутился, не выдержав, Лось. - Речь идёт об уникальном достижении технического прогресса марсианской мысли!..
   - Ничего в нём уникального нет! - парировал Гусев. - Кроме того, что он весь алмазный!
   - Нет, скорее всего, корпус Тасоцера выдержит удар о поверхность Тумы, - пожал плечами, глянув на Магацитла Гусева, Тар, - и останется невредим....
   - Жалко! - посетовал Гусев. - Возни будет больше!..
   - Но вот антигравитационный двигатель! - продолжил объяснять Тар отцу. - Невообразимая энергия.... Она удерживается в нём только благодаря сверхсильному магнитному полю от быстрого вращения ротора. Вокруг него с такой же бешеной скоростью, но в обратном направлении, вращается кольцо из раскалённой до миллионов градусов плазмы. Это кольцо и заряжено той чудовищной энергией!.. Я думаю, что от встряски и удара при падении ротор слетит с оси. Магнитное поле исчезнет. Тогда плазму уже ничто не будет удерживать в кольце.... Даже не знаю, что и будет! Ведь энергия, сконцентрированная в этом огненном бублике, отталкивает от Тумы Тасоцер массой в сотни миллиардов тонн!
   - Да, уж! Бу-ум!.. Большой будет взрыв! - восхищённо согласился с ним Гусев. - Я ж и говорю - меньше работы будет марсианскому пролетариату по огранке обломков буржуйского монстра на советские бриллианты!
   - Алексей Иванович! - снова осадил его озорной тон Лось. - Я призываю вас к разуму и прошу - урезоньтесь! Думаю, что если случится этот ваш "бум", то не только от города Тысячи Солнц ничего не останется - от нас с вами собирать нечего будет! Мы разлетимся на атомы!..
   В конце концов, после долгого спора предводители марсианских повстанцев решили захватить полярную станцию, но вот взрывать её только в крайнем случае.
   - Надо будет перед этим отправить ребят на наши междупланетные аппараты, чтобы их сюда переместили, - рассудил Гусев. - Как вы думаете, Мстислав Сергеевич, смогут они совершить прыжок из средних широт Марса на полюс?
   - Не знаю, Алексей Иванович! - задумчиво ответил ему Лось. - Аппараты предназначены для межзвёздных перелётов. Трудно сказать, смогут ли они осуществить подобный манёвр над планетой! Во всяком случае, я думаю, это возможно, но лишь под управлением опытного пилота! При этом необходимо произвести сложный расчёт на включение и остановку двигателей с точностью до долей секунды, чтобы получилась траектория в виде гиперболы, и при этом ещё аппарат оказался рядом с полярной станцией. Нужно учесть силу тяги двигателя, силу притяжения Марса, скорость его вращения - в общем, огромное количество параметров....
   - Гипербола! Гипербола! Я тут погибать не намерен! - возмутился Гусев. - Я здесь прилетел окончательно установить советскую власть и свергнуть марсианских буржуев!.. А вы мне про какие-то гиперболы рассказываете! Мне ещё Машке надобно вот енту вот штукенцию подарить! - достал из своего рюкзака огромный бриллиант, едва в него помещавшийся, рьяный вояка. Все ахнули, а каюта озарилась тысячами искр, резавших глаз. Гусев ласково погладил свой прохладный, искрящийся, сводящий с ума трофей, думая о далёкой супруге, представляя, как у Маши от удивления широко откроется рот, когда он вручит ей этот подарок. - А вы мне тут про какую-то гиперболу говорите! - повторил он задумчиво и мечтательно....

Полярная станция

   Солнце клонилось уже к закату, предвещая наступление жгущей холодом полярной ночи, когда Гусеву доложили, что впереди виден какой-то крупный объект.
   Он прошёл в рубку управления летучим кораблём и посмотрел вперёд в свой заветный фронтовой бинокль.
   Взору его предстала группа куполообразных сооружений на северо-востоке у самого горизонта. Самый крупный купол был в центре. Вокруг него радиально размещались шесть куполов поменьше. Конструкция сливалась с белой пустыней ледяной шапки, и её стало заметно только потому, что закат окрасил поверхности куполов багряными отсветами.
   Гусев, хотя и не сомневался в том, что обнаружил то, что искал уже три дня, всё-таки позвал в рубку Тара, поскольку тот знал, как выглядит полярная станция.
   Тар глянул в бинокль. В последних лучах солнца купола горели тёмно-красным.
   - Да, это она! - подтвердил вождь марсианских повстанцев догадку Гусева.
   - Завтра перед рассветом приступаем к штурму! - скомандовал Гусев. - Нарисуй мне схему расположения войск!

***

   Всю ночь повстанцы готовились к нападению. Летучие корабли совершили посадку в нескольких километрах от полярной станции, и Гусев созвал военный совет из командиров отрядов, которые он сформировал перед отлётом из Лазоревой рощи.
   Сквозь тьму и стужу потянулись со всех кораблей на сбор к Гусеву командиры повстанцев, преодолевая студёный ветер, бьющий в лицо ледяной крупой и на ходу замораживающий кожу до льда.
   В тесной каюте стоял большой стол, на котором разложили схему станции, нарисованную по памяти Таром. Вокруг собрались и склонились над столом товарищи Гусева. Все громко разговаривали и курили. Марсианские командиры чувствовали себя здесь как-то неуверенно рядом с пыхтящими папиросками Магацитлами, но старались тоже приобщиться к происходящему. Тар переводил им слова бравого Магацитла Гусева, который решительно водил по схеме как указкой карандашом и наносил изредка на неё какие-то пометки:
   - Так!.. Два отряда - Мирова и Цацули - захватывают пункты: управления и связи! Отряд марсиан под руководством Тара блокирует казарму, а отряд Мара - караульное помещение. Не давать никому оттуда высунуться! Отряд Лёма захватывает склад вооружения, а отряд Закра - склад продовольствия.... Федулов! Ты на летучем корабле возвращаешься к междупланетному аппарату и по схеме, которую сейчас рассчитывает товарищ инженер Лось, перемещаешь его по... ентой!.. - он долго не мог вспомнить незнакомое ему слово. - По гиперболе... к полярной станции. Я предложу гарнизону полярной станции сдаться и перейти на сторону восставшего марсианского пролетариата.... В случае отказа - всех в расход!..

***

   Перед рассветом в непроглядной темени студёных полярных широт в воздух взвились десять летучих кораблей. Один из них направился на юг, а остальные ринулись в стремительную атаку на полярную станцию.
   Гарнизон её повстанцы застали врасплох. Никто не ожидал, что среди сковавшей всё вокруг стужи и темноты вдруг, словно из ниоткуда, появятся десятки вооружённых повстанцев.
   Отряд, возглавляемый Мировым, втихомолку сняв ловкими приёмами сонных постовых, захватил пункт управления станцией так стремительно, что дежурившие там операторы не смогли оказать никакого сопротивления.
   Но в коридорах центра связи возникла перестрелка, воспользовавшись которой, оборонявшиеся марсиане заперлись на центральном посту, замуровавшись за трёхдюймовыми бронированными дверьми.
   - Алексей Иванович! - доложил Цацуля, штурмовавший узел связи. - Замуровались, черти!..
   - Взрывай, Саня, их к чертям собачьим!.. Срочно взрывай! Вместе со всем ентим узлом связи взрывай!.. Нам переговариваться по нему не с кем! - скомандовал Гусев. - Побольше тротилу заложи, чтоб в клочья всё разнесло!..
   Вскоре со стороны купола, под которым находился центр связи, раздался мощный взрыв заложенного динамита. Летучий корабль, где был штаб Гусева, здорово тряхнуло, едва не вылетели иллюминаторы. Когда дым разошёлся, стало видно, что от большого куполообразного здания не осталось и следа.
   У караульного помещения в предрассветной мгле шёл ожесточённый бой, слышались звонкие разрывы серебристых шаров, запускаемых с катапульты из-под крыши куполообразной постройки, и сухой треск марсианских автоматических ружей. Гусев бросил на подмогу штурмовавшим караулку марсианам часть отряда Мирова с пулемётом. Вскоре оттуда сквозь стужу донёсся звонкий, дробный и мощный звук стрельбы выдвинутого на позицию "максима". Он принялся крушить своими пулями здание караульной постройки, отламывая от него огромные куски. Послышалось несколько мощных, грохочущих разрывов гранат, брошенных внутрь. Катапульта была уничтожена, сопротивление караула сломлено, стрельба прекратилась.
   Казарму Тар взял без боя, и предложил пленённым солдатам, испуганно продиравшим спросонья глаза, переходить на сторону повстанцев.
   Когда солнце окрасило лёд полярной шапки в утренние краски пурпурных тонов, полярная станция полностью перешла под контроль нападавших.

***

   Гусев, сидя за столом, на котором была разложена схема полярной станции, принимал доклады от командиров отрядов, подсчитывал потери, отдавал приказы, попыхивая папиросой. Когда станция была захвачена, он осмотрел центральный пульт управления, конструкцию излучателя поля под главным куполом, выбирая верные места для закладки взрывчатки, и дал распоряжение занять оборону. Ему доложили, что больше половины солдат согласны перейти на сторону повстанцев. Присоединившихся Гусев велел поставить под ружьё, а остальных запереть пока в разрушенном караульном помещении и взять под охрану.
   - Это плохо, что узел связи не сразу взяли! - посетовал он на вновь собранном военном совете. - Могли успеть передать Тускубу, что мы полярную станцию захватили!.. Надо ждать гостей! Взрывчатку заложить здесь, здесь и здесь! - водил он по схеме карандашом, делая пометки. - Миров - это тебе поручаю! Возьми с собой Цацулю, всё проверьте! Дело серьёзное. Должно рвануть так, чтоб восстановить было невозможно!..

***

   К полудню, когда ржавое косматое марсианское солнце словно на санях докатилось по самому горизонту до середины своего пути, летучий корабль, поднятый в воздух для наблюдения, заметил на юго-западе появление в воздухе какого огромного объекта невиданных размеров.
   Гусеву доложили, и он велел поднять в воздух свой штабной корабль. Достигнув высоты наблюдателей, командарм повстанцев приложил к глазам бинокль.
   В сторону полярной станции двигалось нечто огромное. Оно было ещё у самого горизонта и будто невиданная туча выползало из-за него, поднимаясь всё выше в небо. Судя по крошечным точкам десятка сопровождавших объект летучих кораблей, размеры летающего монстра были ужасающими.
   - Ну, вот! - заключил с невообразимым спокойствием, продолжая рассматривать в бинокль быстро приближающуюся громадину, Гусев. - К нам гости!.. Занять оборону! Готовить станцию к подрыву!..
   Вскоре Тасоцер завис над самой станцией, закрыв собой половину студёного полярного неба, в котором даже днём были видны яркие звёзды.
   Никто кроме Тара прежде не видел это исполинское летающее сооружение, и теперь все по очереди выходили на жгучий мороз и, задрав головы, долго созерцали это чудо, построенное инженерами Тускуба. Наблюдательный корабль повстанцев, вившийся достаточно высоко в небе, кружился где-то далеко внизу, под плоским брюхом зависшей над станцией пирамиды. Вокруг него описывали круги несколько армейских летучих кораблей, что остались у Тускуба от прежней армады.
   Гусев тоже вышел из своего штаба и спокойно наблюдал фантастическое зрелище. Он велел передать на Тасоцер, что полярная станция находится в руках повстанцев и в любую минуту по его приказу может быть взорвана, и теперь ждал ответной реакции Тускуба.
   И вот откуда-то сверху, видимо, вылетев изнутри летающего города, показался ещё один армейский корабль. Он стал быстро снижаться, выбирая место для посадки, и вскоре приземлился рядом с кораблём Гусева. Спустя минуту из него по трапу на лёд в сопровождении нескольких марсианских солдат сошёл Скайльс. Закрывая лицо от студёного, жгучего ветра широким меховым воротником, он направился к наблюдавшему за ним с невозмутимым спокойствием и вниманием Гусеву.
   - Ну, мистер Скайльс, я даже не удивился, увидев вас на стороне Тускуба! - вместо приветствия произнёс Гусев.
   - Почему же?! - Скайльс приблизился и протянул руку.
   - Да потому что буржуи везде одинаковы!.. Что на Марсе, что на Земле! - Гусев посмотрел на руку, но не пожал её.
   Скайльс неуверенно замялся и убрал руку обратно в тёплый меховой костюм, потом, оглянувшись на марсианских солдат в серебристых костюмах, продолжил:
   - Я приглашаю вас на переговоры, мистер Гусев!
   - Какие ещё переговоры?! - удивился тот.
   - Ну, выскажите ваши требования, чего вы добиваетесь, мистеру Тускубу, а он....
   - А разве неизвестно, чего мы добиваемся, мистер Скайльс?! У нас одна цель, что на Земле, что на Марсе! Долой буржуев, и да здравствует пролетарская революция! Вся власть советам рабочих и крестьянских депутатов!
   - Ну, вы здесь прямо революционную агитацию развернули, мистер Гусев! А вам не кажется, что это не самое подходящее место для подобного выступления?!
   - Да это и не выступление, мистер Скайльс!
   - Но тогда чего вы хотите?!
   - Взорвать вот эту полярную станцию! - движением руки назад показал Гусев.
   - Для чего?!
   - Чтобы уничтожить вот эту летающую махину! - Гусев ткнул пальцем вверх, показав на раскинувшееся прямо над головой, на половину неба, днище Тасоцера.
   - Но что это вам даст? - изумился Скайльс. - К тому же теперь мы будем висеть над станцией до тех пор, пока вы её не покинете!
   - А мы её и не покинем, мистер Скайльс! Сами понимаете, что отступать нам теперь некуда! Ведь это наша единственная гарантия.... Знаете, есть такая русская сказка... про Кощея Бессмертного?
   - Что-то слышал....
   - Где его смерть?!.. На конце иглы....
   - Ну, и?
   - Так вот, я сейчас эту самую иглу крепко держу в своих руках, а Кощей ваш трепещет. Но стоит мне покинуть полярную станцию, - отдать эту иглу в руки Кощею, - как он тут же меня и уничтожит!..
   - Я гарантирую вам, что вы, покинув станцию, сможете беспрепятственно удалиться! - Скайльс терял терпение: разговаривать на лютом пятидесятиградусном морозе было невыносимо.
   - Мистер Скайльс, неужели вы действительно думаете, что мои отряды, преодолев тысячи километров, нашли и с боем захватили эту полярную станцию только для того, чтобы дождаться, пока вы появитесь на этой летающей марсианской пирамиде Хеопса и разрешите нам беспрепятственно покинуть её?! - с насмешливой ухмылкой из-под растопорщившихся, заиндевевших усов спросил Гусев, и в этот миг Скайльс заметил, как блеснула в его глазах та самая русская сумасшедшинка, которая всегда вводила его в недоумение и пугала.
   - Тогда что? - спросил он теперь надломленным голосом.
   - Я же сказал, что мы взорвём станцию, - с невозмутимостью ответил Гусев. - И советую вам поскорее убираться с этой летающей посудины, поскольку, когда она шлёпнется, мало не покажется.
   - Но она рухнет прямо на станцию! - снова повысил голос американец, пытаясь нащупать ниточку разума в доводах оппонента. - Вы все погибнете тоже!
   - Останется рабочий класс! - безапелляционно заявил ему в ответ Гусев, и Скайльс понял, что разговаривать дальше не о чем.

Шантаж

   Прошло ещё несколько дней. Тасоцер по-прежнему висел над полярной станцией, словно огромная туча. Летящие по небу лёгкие розовые облачка огибали его громадину с обеих сторон, а некоторые пролетали снизу, под полированным днищем.
   Гусев посадил наблюдательный летучий корабль повстанцев, поскольку высматривать никого больше не требовалось - противник висел прямо над головой. Армейские летучие корабли изредка совершали разведывательные облёты вокруг полярной станции, стараясь, видимо, понять, что делают повстанцы. Гусева это иногда подзадоривало так, что он с трудом сдерживал себя, чтобы не шваркнуть по ним из "максима".
   Как-то днём, когда мороз был не такой жгучий, как ночью, Гусев прогуливался по территории полярной станции в сопровождении Мирова и Цацули, обходя посты и поглядывая с прищуром на кружащие над ними, как ястребы в поисках поживы, вражеские летучие корабли.
   - Вот ей богу, Алексей Иванович! Сейчас выкачу "максим" и потренируюсь сшибать этих гадов! - ругался Цацуля.
   - Спокойно, Саня, уйми темперамент! - отвечал ему, оборачиваясь, Гусев. - Я бы и сам рад! Так руки и чешутся пострелять! Но надо беречь патроны! Ты же видел: "максим" здесь - как на Земле пушка! Сила! Поэтому обгоди пока!..
   - Но они же могут ночью высадиться и попытаться атаковать! - не унимался Цацуля.
   - А вот это другое дело! - поднял вверх указательный палец Гусев.
   Он тут же направился в свой штаб и приказал отправить телефонограмму на Тасоцер: "Отзовите свои летучие корабли! В дальнейшем при появлении их без согласования с нами будем открывать огонь на поражение! Командарм повстанцев Гусев".
   Спустя минут пятнадцать жужжание в небе над станцией прекратилось, летучие корабли Тускуба взвились ввысь и исчезли в чреве летающего города, молчаливо висевшего над ними в полярном небе.
   Гусев вышел из своего штабного корабля и с удовлетворением прокомментировал:
   - Понимают, черти, что не шучу! - и обратился к Цацуле. - Обстановка обостряется, Саша! Приказываю удвоить бдительность и усилить охрану, особенно, в ночное время.

***

   Спустя ещё несколько дней по телефону к повстанцам обратился Скайльс.
   - Что вам угодно, мистер Скайльс? - поинтересовался Гусев, когда ему доложили, что американец пытается выйти на связь.
   - Я хотел бы поговорить с мистером Лосем с помощью экрана, - раздалось из переговорного устройства.
   - Это ещё зачем?! - возмутился Гусев, понимая, что Скайльс старается нащупать слабое звено в их обороне. - У нас военное положение, и разговоры с противником ведут только уполномоченные на это товарищи!
   - Но разве мистер Лось не входит в их число? - удивился Скайльс и слукавил. - Насколько я знаю, именно он возглавляет советскую марсианскую экспедицию....
   Гусев некоторое время раздумывал, потом приказал позвать Лося в штабной корабль.

***

   - Здравствуйте, мистер Лось! - обратился к нему с небольшого экрана Скайльс, когда тот вошёл в каюту штабного летучего корабля.
   - Здравствуйте, мистер Скайльс! - смущённо поздоровался Лось, он совсем не ожидал увидеть своего похитителя на марсианском экране.
   - Как ваше самочувствие? - Скайльс был участлив.
   - Спасибо, ничего! - покивал головой Лось с недоумением.
   - А ваша душевная рана?..
   - В каком смысле?..
   - Ну, вы нашли ту, которую искали, ради которой и полетели снова на далёкий Марс?! Вы нашли Аэлиту?..
   - Нет, - Лось понуро опустил голову.
   - А вы хотели бы её увидеть? - поинтересовался Скайльс.
   - Конечно! - воспрянул в надежде инженер.
   - Она здесь, на Тасоцере! - ответил ему Скайльс.
   - Вы лжёте! - возмутился Лось.
   - Отчего же? - удивился Скайльс.
   - Однажды вы уже обманули меня!
   - Вовсе нет, мистер Лось! Я предложил вам лететь на Марс, и вы согласились, но потом почему-то передумали.... Так в чём же был мой обман?
   Лось задумался, пытаясь сообразить, в чём, действительно, американец не оправдал его ожиданий.
   - Я вас не обманываю! - воспользовавшись паузой, продолжил Скайльс. - И могу её показать....
   - Почему показать? - удивился Лось. - Почему я не могу с ней поговорить? Она жива?
   - Аэлита жива, мистер Лось! Но спит....
   - В каком смысле? - не понял, насторожившись, инженер.
   - Что-то вроде летаргического сна, - ответил Скайльс. - Вот! Смотрите сами....
   Картинка на экране поменялась, и Лось увидел огромную тёмную залу, в которой едва заметно светился золотом потолок. Стены её были скрыты тяжёлыми плотными золотистыми занавесами, не пропускавшими свет, а посреди виднелась золотистая полусфера из какого-то странного материала, похожего на дым. В её центре стоял прозрачный саркофаг, в котором лежало прекрасное тело по-прежнему молодой Аэлиты. Похоже было, что она спит. Веки огромных глаз были закрыты. На бледно-голубых щеках удлинённого, спокойного, застывшего в умиротворённой улыбке лица проступал едва различимый румянец.
   - Это невыносимо! - вырвалось непроизвольно у Лося.
   - Вы не верите тому, что я показываю? - раздался откуда-то из-за изображения голос Скайльса. - Тогда приглашаю вас, мистер Лось, на Тасоцер! Вы сможете её увидеть сами, своими глазами.
   В это время в каюту заглянул Гусев.
   Увидев какое-то непонятное изображение на экране, он возмутился:
   - Это что здесь за империалистическая пропаганда происходит?!
   - Это Аэлита! - повернулся к нему Лось.
   По его морщинистым щекам текли слёзы.
   - Аэлита?! - Гусев сдвинул на макушку, словно кепку, привычным жестом удивления меховой капюшон своего картуза. - Ну, дела! Где это она?!
   - На Тасоцере!
   - На Тасоцере?! ... А это не муляж? - засомневался командарм. - Можа, какую куклу положили и заманивают Вас теперь, Мстислав Сергеевич, а?!
   - Да что вы, в самом деле, Алексей Иванович!
   - А что?! ... Ну, всякое может быть! - урезонил его Гусев. - Помните, как я вас с Америки выручал, а?! ... Да что с ней такое, почему она в каком-то ящике прозрачном?!
   - Она спит, у неё что-то вроде летаргического сна! - зарыдал Лось.
   - Она спит!.. И вы верите этой буржуазной пропаганде?! - воскликнул Гусев в возмущении всем происходящим. - Наверняка какой-нибудь муляж подсовывают!..
   - Скайльс приглашает меня на Тасоцер лично посмотреть на Аэлиту! - сквозь рыдания доносился голос инженера.
   - И вы пойдёте, Мстислав Сергеевич?! После всего, что вам сделал этот америкашка, пойдёте?! ... Поверите ему?! Да это же ловушка! Я нутром чую, что это ловушка! - не унимался Гусев.
   - Но я хочу её увидеть! - протянул в мольбе к Гусеву руки Лось. - Что мне делать, Алексей Иванович?! ... Ведь, если честно, я только затем и летел на Марс, чтобы увидеть её!
   Гусев окончательно смахнул с головы меховой капюшон и почесал затылок.
   - Ну-у, не знаю, Мстислав Сергеевич! - протянул он. - Ладно! Думаю, что мировая революция это дело переживёт! В конце концов, я ж понимаю - тоже человек! Да-а! А тут такая любовь вышла! Я бы с вами пошёл, Мстислав Сергеевич, уж очень хотелось бы на этот летающий шедевр изнутри поглядеть. Да, только вот, не на кого мне оставить оборону станции. Тут железная рука нужна, в смысле, чтобы не дрогнула, когда надо будет на кнопку нажать в случае чего, да пустить под откос эту империалистическую гидру! Не могу ни на кого положиться! И Миров, вроде бы, ничего! Да и Цацуля! Но вот опасаюсь, что хлипковаты окажутся в решительную минуту! У меня-то рука не дрогнет! - Гусев знал, что его слышит Скайльс и, видимо, специально нагонял на того страху. - Ладно, отпускаю вас, Мстислав Сергеевич, на ентот самый Тасоцер, но передайте им, что у меня рука не дрогнет в случае чего! Значит, сделаем так: вы на Тасоцер, посмотреть на Аэлиту, а мистер Скайльс - ко мне в гости на это время! Так, на всякий случай!

***

   Летучий корабль, доставивший Скайльса в лагерь повстанцев, теперь влетал в огромные ворота летающей пирамиды. После посадки на зеркальный пол огромной посадочной палубы из него в сопровождении солдат в сверкающих костюмах вышел Лось.
   Его проводили в кабинет к Тускубу.
   Они даже не подошли друг к другу, посмотрев друг на друга издалека, и сразу же спустились на этаж, полностью занятый траурным залом, в котором находился саркофаг с Аэлитой.
   Лось приблизился к нему и долго смотрел на свою возлюбленную.
   - Оставьте нас, пожалуйста, наедине! - попросил он у её отца, и тот удалился.
   Лось по-турецки сел на пол перед саркофагом.
   Сначала он долго и горько плакал, но потом немного успокоился и стал рассказывать Аэлите всю длинную историю своего тоскливого вселенского одиночества и безмерной печали о ней.
   Он говорил и говорил, а слёзы всё текли по его лицу. Это были и слёзы радости, потому что он вновь увидел ту, которая была ему милее жизни, и, в то же время, слёзы безмерной тоски, потому что его возлюбленная спала вечным сном, который, возможно, не закончится никогда. Но это были и слёзы благодарности за то, что Аэлита подарила ему осязаемое выражение их любви, родила ему сына, и слёзы надежды, потому что он верил, что однажды, когда она проснётся, он, наконец, поцелует её уста....

***

   Скайльс долго раздумывал над предложением Гусева. Он понимал, что, отправляясь "в гости" к повстанцам, фактически становится их заложником, но, в конце концов, согласился, решив, что находиться на Тасоцере не менее опасно, пока Гусев держит руку на кнопке взрывного устройства.
   Гусев не отпускал его от себя ни на шаг, опасаясь, что Скайльс может устроить разведку их позиций. Накануне они договорились, что Лось пробудет на Тасоцере двенадцать часов, и столько же на полярной станции у повстанцев вынужден будет находиться Скайльс.
   Сначала Скайльс не знал, как подступиться к Гусеву, тот был хмурый и всё время пыхтел папиросами, показывая всем своим видом, что не собирается общаться с буржуйским прихвостнем. Однако за ужином Скайльс достал прихваченную с собой бутылочку виски и предложил Гусеву.
   Гусев, немного пошмыгав носом, всё-таки согласился пригубить стопочку-другую, предварительно дав указание Цацуле: "Если со мной что произойдёт, пристрелишь ентого сукина сына и нажмёшь вот енту кнопку!"
   Выпив две пары стопок виски, Гусев немного подобрел и разговорился:
   - Ну? Вот зачем вы, мистер Скайльс, полетели на ентот Марс?!.. Кто вас просил?!
   - Я заключил контракт, мистер Гусев, и выполняю его! - ответил американец, воодушевлённый переменой в собеседнике. - Вы же слышали, что существуют контракты?
   - Контракт, контракт! - слегка опьянев, продолжал Гусев, снова опрокидывая стопочку. - Я вот взорву к едрене-фене полярную станцию, и всё!..
   - Что "всё", мистер Гусев?
   - А то, что тебе тоже крышка! Всем там, в ентой летающей пирамиде, хана!
   - Ну, а вам?
   - А мне что?! Надо будет - жизнь отдам за дело пролетарской революции! - Гусев достал папироски, отодвинув пустые тарелки.
   - А вы никогда не думали, что можете нанести вред всему человечеству своими безрассудными действиями? - Скайльс извлёк из карманов кисет, зажигалку и стал набивать трубку табаком. - Неужели вы, мистер Гусев, при всём моём к вам уважении, ни разу не задумывались, что сотрудничество с марсианской цивилизацией может избавить человечество от бедности и нищеты, голода и болезней?! Ну, или хотя бы продвинуть далеко вперёд на этом пути, дать новый, мощный толчок развития?!
   - Слышали мы уже енти ваши песни, мистер Скайльс! - Гусев налил себе ещё стопочку виски. - Мне о них Лось рассказывал, когда мы в океане на подбитом аэроплане месяц бултыхались!.. Красиво умеете говорить! Только я не Лось, мистер Скайльс! Я революцию нутром чую, сердцем! Она у меня в крови! Меня вам этой дешёвой пропагандой не заманить! Я с вами и рассуждаю сейчас только потому, что ваше виски придало моему характеру мягкости и доброты! А так я бы вас с удовольствием в расход пустил. Вы ведь контра!.. Контрой и останетесь! Да и здесь вы сейчас лишь потому, что Лося мне жалко, сколько знаю его, всё по ентой марсианке сохнет. Она баба, конечно, ничего, смазливая, необычайная, яркая! Но и в республике у нас таких хоть отбавляй! Только глаза разуй! Их вокруг тьма! Выбирай - не хочу! Ну, уж очень Лось человек стеснительный, необычный, им больше случай управляет, чем разум. Романтичный он! Вот его и бросает за миллионы километров в поисках любви, а потом он всю жизнь по ней иссыхает! А я на него гляжу-гляжу, и мне его жалко... до слёз жалко! Непутёвый он, мой приятель Лось! Вот потому вы здесь со мной и беседуете. А так сидели бы на ентом Тасоцере, мать его за ногу, и ждали бы, покедова я вас всех там, буржуев, не отправил на свалку мировой истории, под откос.... Поймите! С тех пор, как здесь в первый раз появился командарм Гусев, это советская территория, мистер Скайльс! А вы сейчас вторглись в её пределы, как интервент, и вступили в сговор, как контра, с буржуйской верхушкой. Я же вас, как облупленного вижу!

Любовь

   Прошло какое-то время. Ему показалось - минула вечность. Он уже не плакал и не разговаривал, лишь молча сидел и смотрел на свою возлюбленную, согревая сердце какой-то тихой, едва уловимой отрадой.
   Где-то сзади послышались мягкие шаги, гулко разносящиеся в тишине огромного зала. Кто-то приближался к нему, но Лось словно не слышал этого. Он сидел согреваемый радостью несбыточного счастья, которое вдруг позволило ему к себе прикоснуться.
   Перед его взором была только она, Аэлита.
   Кто-то встал с ним рядом.
   - И вы позволите этому вашему Гусеву уничтожить Аэлиту, мою единственную дочь? - раздался глухой голос Тускуба.
   Лось сидел и ничего не отвечал. Ему ничего и не хотелось отвечать. Казалось, что он достиг сейчас какой-то субстанции бесконечного блаженства и теперь готов был сидеть здесь вот так, рядом с ней, до скончания веков, превратившись в непонятное растение, вросшее корнями в алмазный пол у саркофага возлюбленной....
   - Если Гусев уничтожит полярную станцию, Аэлита погибнет вместе с Тасоцером! - продолжил Тускуб, не дождавшись ответа. - Мне Аэлита дорога так же, как и вам! Я удивлён и тронут тем, что вы преодолели многие годы и миллионы километров в поисках моей дочери! И, возможно, теперь, будь с ней всё в порядке, я бы не был против вашего союза! Я уберёг её от гибельной расплаты за нарушение обета девственности, которому она была посвящена! Я вырастил её сына! Я храню её тело рядом с собой в надежде, что она когда-нибудь проснётся, хотя и не знаю, суждено ли этому сбыться!..
   Тускуб смотрел на Магацитла, стараясь понять, жив ли он. Хотя Лось и сидел с широко открытыми глазами, от него не исходило никаких признаков жизни. Казалось даже, что он и не дышит. Тускуб решил даже, что Магацитл загадочным образом впал в то же состояние, что и его дочь, и от того сильно испугался, но всё же продолжал говорить, наблюдая, не последует ли реакция со стороны гостя:
   - Я знаю, моя дочь сильно полюбила тебя, Магацитл! Иначе она не посмела бы нарушить обет и обычай!.. Она разрушила все преграды и погубила свою жизнь!.. Да, я считаю, что она погубила себя, отдавшись тебе, Магацитл! Ты не достоин её! И она знала это! Но не знал я, когда позволил ей быть рядом с тобой, что бывает такое сильное чувство, как любовь! Это чувство, роднящееся с древним Хао! Я не знаю, что такое любовь, и я благодарен судьбе, что не знаю этого! Это чувство разрушает жизнь! Да, оно способно снести все преграды на пути к своей цели! Я убедился в этом на своём горьком опыте, потеряв из-за пресловутой любви свою единственную дочь, которая прежде была мила и послушна мне, которая следовала своей судьбе!.. И вдруг, всё разом рухнуло! Меня предупреждали, что такое может случиться, но я не верил! Не было на Туме ни одного, кто был бы способен зажечь в ней этот неистовый огонь! И вдруг появился ты, Магацитл! Откуда было мне знать, что сердце моей дочери упадёт к твоим ногам?! Что она нашла в тебе?! Я смотрю на тебя и не нахожу ни одной причины, по которой она могла бы предпочесть тебя себе, своей судьбе, своему предназначению, своему отцу, своему народу, своей Туме! Но она сделала это! И я был посрамлён любовью! О, если бы я мог тогда знать, что загорится в ней этот дикий пожар, который уничтожит её! Я бы сделал так, чтобы вы обходили друг друга десятыми тропами, чтобы вы не приближались друг к другу и на сотню километров! Но я позволил вам быть вместе! И теперь я буду винить и убивать себя за это всю свою жизнь! О, любовь! Я потерял свою дочь! Но что ты приобрёл, Магацитл, от этой любви?!.. Я смотрю на тебя и вижу только страдание! Прошли годы, а ты страдаешь и сегодня от этой непонятной любви! Иначе ты не был бы здесь, не сидел бы вот так, выплакав все слёзы, перед саркофагом уничтоженной любовью Аэлиты!.. Я хочу понять, ответь мне!.. Что дала тебе эта твоя любовь?! Я хочу знать, за что ты променял свою тихую и спокойную жизнь на бесконечные муки, на метания через пространство и время?! Ответь мне, Магацитл! Что дала тебе эта любовь?!..
   Лось словно ожил. Он повернул к Тускубу своё заплаканное лицо.
   - Любовь?.. О чём ты говоришь, старик?! Я не искал никогда любви! И я не знаю, что такое любовь! Я просто встретил её, самую прекрасную женщину на свете, дороже которой для меня нет... и не было никогда!.. И разве я виноват, что она принадлежит другой планете, другой цивилизации, другому миру?! В чём же моя вина?! Да, я страдаю! Страдаю всю жизнь после встречи с ней, моей Аэлитой. Но это страдание не плата за что-то, за какое-то приобретение. Я ничего не приобрёл за своё страдание.... Я просто жил все эти годы и знал, что где-то далеко от меня существует та, дороже которой нет на свете ничего и никого. И мне было нестерпимо больно, тоскливо и одиноко, что нас разделяют миллионы километров непреодолимого пространства, что мы принадлежим разным мирам и не можем быть вместе!.. Я не искал любви, о которой говоришь ты! Ты думаешь, что любовь - это нечто, приобретение, которое можно купить, продать, найти или потерять?!.. Но нет! Я не знаю такой любви, да и не желаю знать! Сейчас я просто сижу возле самого дорогого мне существа на свете и готов просидеть так, пока осознаю себя, - вот и всё!.. Мне больше ничего и не надо! Оставь меня со своими непонятными вопросами!.. Что я нашёл, что потерял, что я променял на любовь?.. Я просто жил и живу!.. Однажды я встретил ту, которая есть свет моих очей, и теперь я везде и всюду ищу её на тёмном небосводе жизни. Я не знаю, что влечёт меня к ней!.. Но вот я подле неё, и мне больше не нужно ничего. Я готов сидеть и смотреть на неё так бесконечно!
   Тускуб немного помолчал, потом произнёс:
   - К сожалению, Магацитл, я не могу тебе этого позволить!.. Твои двенадцать часов истекли! И я вынужден тебя просить покинуть место покоя моей дочери!.. Иначе этот сумасшедший Магацитл Гусев погубит Тасоцер, тебя, да и Аэлиту....

***

   Лось словно оглушённый, не помня себя, следовал за Тускубом, который вёл его от одного золотистого цилиндра лифта к другому. Он не замечал ничего вокруг, перед его взором всё ещё была прекрасная, спящая безмятежным сном Аэлита.
   Когда они оказались у летучего корабля, и Тускуб указал ему на трап, Лось вдруг словно опомнился, очнулся от состояния оцепенения:
   - Послушайте!.. Отдайте её мне! - бросился он к Тускубу. - Ведь она моя, и мы должны быть вместе!..
   Солдаты в серебристых костюмах и яйцеобразных шлемах преградили ему дорогу плотной цепью, выставив вперёд автоматические винтовки.
   Тускуб молчал, холодно глядя на Магацитла. Солдаты оттеснили его к трапу корабля, заставили взойти на борт судна.
   - Отдайте её мне! - прокричал Лось оттуда. - Я увезу её с собой! Я сделаю так, что Гусев не взорвёт полярную станцию, оставит вас в покое и вернётся со мной на Землю!..
   Тускуб молчал и слушал Магацитла. Солдаты взяли Лося под руки и заволокли внутрь летучего корабля.

Трудный разговор

   - Ты с ума сошёл! - кричал Гусев на Лося, оставшись с ним наедине в каюте штабного корабля. - Революцию предаёшь?!
   Возмущение командарма повстанцев было столь велико, что голос его разносился далеко вокруг по мёрзлой округе.
   Он был вне себя. Лось вернулся сам не свой. Его словно подменили или опоили чем, и Гусев уже просто не мог разговаривать с ним по-другому. Перед ним был уже не Мстислав Сергеевич Лось, а полностью вышедший из-под контроля несознательный, разложившийся элемент, который мог подорвать ему всю дисциплину в этот решительный момент противостояния с противником. С ним срочно надо было что-то делать, чтобы вернуть его в нормальное состояние. Гусев не знал, что именно, и потому действовал наобум.
   - Предатель! - укорял его Гусев.
   - Я не знаю, Алексей Иванович!.. Единственное, чего я хочу - вернуться к Аэлите, сесть подле неё и сидеть вот так!.. Смотреть на неё до скончания века....
   - Ну, да! - Гусев прохаживался по тесной каюте летучего корабля. - И трава не расти!.. Нет, ну если б я только знал!.. Если б я только знал!.. Ни за что бы не пустил!.. Отправил туда инженера Лося, моего боевого товарища, а взамен получил кисейную барышню!.. Да что ж это такое!
   Три дня Гусев пытался привести Лося в чувства, но потом сдался, вдруг осознав, что потерял его, как бойца.
   - Ладно! - сказал он Лосю на четвёртый день. - Вижу я, Мстислав Сергеевич, мне вас не вернуть в строй!.. Говорите, чего хотите!.. Может быть, у вас есть какой план?..
   - Да нет у меня никакого плана, Алексей Иванович! Нет! Я просто хочу быть с ней рядом и всё!..
   - А как же мировая революция?! - снова вознёс голос Гусев, но понял, что зря. - Ладно, я что-нибудь придумаю! - добавил он и удалился.

***

   Тем же вечером к дежурившему на взлёте летучему кораблю сквозь пургу пробрался какой-то человек. Повстанцы, нёсшие вахту, открыли ему люк и спустили трап.
   Это был инженер Лось. Марсиане узнали Магацитла. Он велел им взлетать, взяв курс на Тасоцер. Поскольку повстанцы знали, что Магацитл Лось имеет полномочия отдавать приказы такие же, как и Магацитл Гусев, и их командир Тар, они подчинились.
   Спустя минуту летучий корабль взвился уже сквозь бушующее ненастье. Достигнув зеркально гладкого днища Тасоцера, он пролетел под ним несколько километров, а потом, когда оно закончилось, взмыл выше, поднимаясь теперь вдоль его наклонной стены.
   Их заметили, словно ждали. Ворота внутрь пирамиды открылись, бесшумно и плавно съехав вниз. Словно огромная пасть, открылся вход на посадочную площадку.
   Летучий корабль устремился внутрь и приземлился на ближнем краю огромной зеркальной поверхности, подсвечиваемой снизу слабым зеленоватым свечением. Ворота поднялись обратно, и к кораблю устремились солдаты в серебристых костюмах и яйцеобразных шлемах, взяв его в кольцо.
   Трап откинулся, из корабля вышел Лось. Глаза его горели каким-то лихорадочным, горячечным блеском. К нему подошёл командир охраны в длинном чёрном, падающем складками вниз халате.
   - Мне нужен Тускуб! - произнёс Лось, словно не видя ничего вокруг. - Я хочу сделать ему предложение....

***

   Гусев, проверив посты, лёг уже было спать в тесном кубрике рядом с каютой, в которой проходили военные советы. Кровать была мягкая, но маленькая, словно рассчитанная на подростка, и потому ноги его болтались в воздухе, отчего он всякий раз испытывал сильное неудобство, когда пытался заснуть.
   Ворочаясь, Гусев думал о Земле, о Питере, о Маше. Всё это марсианское приключение ему уже порядком надоело. "Годы уже не те! - думал Гусев с каким-то удовлетворением, продолжая искать удобное положение для сна на тесной и короткой кровати. - Вот вернусь в Питер, и больше никаких Марсов!.. Хватит, пора на покой!.. Рыбалка, удочки, пение птичек по утрам, Машка счастливая тем, что я рядом!.. Э-эх, заживу!.. Пора на покой!"
   От удовольствия при предвкушении будущей безмятежной, мирной жизни он даже потёр руки: "А Марс пусть другие завоёвывают! Молодые! Новая смена выросла! Им надо дорогу дать! Вон, Цацуля и Миров - не плохие ребята! Из них хорошие командиры выйдут!.. Надо бы по возвращению рекомендовать.... А Манакова жалко!.."
   Мысли его начали путаться, и он задремал, всё больше погружаясь в сладкое забытьё.
   Внезапно его сон нарушил какой-то шум. Гусев вскочил и, нашарив рукой наган, высунулся из кубрика в каюту, где горел тусклый зеленоватый свет.
   Мимо стола с разложенной схемой полярной станции кто-то пробирался. Это он зацепил отставленный стул, который упал и наделал столько шума.
   Гусев признал Цацулю.
   - Саша, что случилось?! - спросил он.
   Цацуля приблизился. Меховая шапка съехала на затылок, обнажив вспотевшие под ней от быстрого бега русые волосы. Он долго не мог выговорить ни слова, пытаясь отдышаться, потом произнёс сквозь глубокие и частые вздохи:
   - Не знаю, как доложить, Алексей Иванович!..
   - Что?!.. Что случилось?! - напрягся Гусев. Весь вид бывшего моряка внушал опасение какого-то крупного и серьёзного происшествия. - На нас напали?!
   Гусев принялся лихорадочно натягивать портки.
   - Да нет, Алексей Иванович, хуже! Не знаю даже, как сказать.... Инженер Лось улетел!
   - Как улетел?! - встрепенулся Гусев. Он чувствовал подвох во всём поведении Лося, и вот теперь его опасения оправдались. - Как улетел?!.. Кто разрешил?!.. Куда улетел?!
   - А кто ему будет разрешать?! - удивился Цацуля. - Он же из комсостава!.. Не рядовой какой-нибудь!
   Гусев выскочил в ночную пургу и, несмотря на лютую стужу, от которой даже дышать было больно, промчался до места, на котором должен был стоять дежурный летучий корабль.
   Потоптавшись там, на пустом месте, посмотрев, зачем-то вверх, в непроглядную темень, засыпающую хлопьями колючего, как иглы, сухого снега, Гусев побрёл обратно в свой штабной корабль.
   - Усилить охрану! - отдал он распоряжение Цацуле. - Теперь всего можно ожидать! С этого момента разрешение на взлёт летучих кораблей отдаю только я!
   - Ясно, Алексей Иванович! - Цацуля скрылся за дверью.

***

   Гусев сидел за столом, пыхтя папироской и соображая, что теперь делать.
   Загорелся небольшой экран. На нём появился Скайльс.
   - Здравствуйте, мистер Гусев! - произнёс он как-то бодро и воодушевлённо.
   - Доброй ночи, мистер Скайльс!.. Я так понимаю, что инженер Лось снова у вас?
   - Вы правы, мистер Гусев!
   - Что он там делает, если не секрет?
   - Сейчас он на переговорах у мистера Тускуба! Мистер Лось прилетел сделать ему предложение!..
   - Передайте Тускубу, что у инженера Лося не достаточно полномочий, чтобы вести какие бы то ни было переговоры! - Гусев отвернулся от экрана, чтобы Скайльс не заметил, как в нём бушует ярость: "Если Лось думает, что я на его спящую марсианскую бабу обменяю полярную станцию, то он глубоко ошибается!"
   Экран потух, но через некоторое время загорелся снова. Теперь рядом со Скайльсом на нём показалось усталое и осунувшееся лицо Лося.
   - Мстислав Сергеевич! Вы что?!.. Белены объелись! - возмутился Гусев. - Вы зачем туда полетели?!
   - Я сделал Тускубу предложение! - ответил устало Лось.
   - Да какое предложение может быть?! Я вам, Мстислав Сергеевич, полномочий на переговоры с контрой не давал!
   - Я предъявил ему наш ультиматум! - сказал Лось, не обращая внимания на изумлённого его словами Скайльса.
   - Какой ещё ультиматум?! - удивился Гусев.
   - Я потребовал у Тускуба отдать мне Аэлиту или....
   - Или что?..
   - Или я прикажу тебе взорвать полярную станцию!
   На минуту Гусев опешил от такой наглости Лося. От него он такого не ожидал. Однако, как опытный революционер, Гусев с этого момента сразу же включился в игру инженера. Он понял, что Скайльс всё слышит, и о раздоре или несогласии между ними сразу станет известно Тускубу.
   - А-а-а, вот вы о чём, Мстислав Сергеевич!.. Ну, это вы, конечно, поспешили!.. Но что Тускуб?
   - Он вынужден был согласиться!
   В голове Гусева лихорадочно крутились мысли. Он понимал, что Лось сыграл ва-банк, устроил настоящий кордебалет вместо чёткого плана революционных действий, разработанных им. И это было очередное пижонство Лося, такое же, как его отъезд в Америку. Это была эгоистичная выходка, которая не только вредила революционным планам Гусева, но и, вообще, приводила их в полный стопор. Но если бы Гусев позволил сейчас почувствовать Скайльсу и Тускубу, что за словами Лося ничего нет, что они лишены реальной силы, поддержки и опоры на действия Гусева, то за дальнейшую судьбу инженера трудно было ручаться. А это Гусеву было совершенно не нужно! "Ах, Лось, Лось! Что ты делаешь?! - подумал он с досадой. - Тебя убьют, а потом и нас всех тоже, как курят, по одному перещёлкают!"
   Выходка потерявшего от любви голову Лося могла положить начало конца повстанческого отряда на полярной станции. И теперь Гусев понимал, что дальнейшая судьба всех повстанцев, вдруг поставленная на карту ошалевшим инженером, зависела только от правильно сказанных им слов и от верности его действий. Он должен был показать Скайльсу, а значит, и Тускубу, что они вместе, что они заодно, и что Лось - не отколовшийся от революции, разлагающийся элемент, а слегка опередивший события её участник.
   - Конечно, Мстислав Сергеевич! Передайте Тускубу, что если он не выполнит ваши требования, то я непременно взорву полярную станцию! - продолжил Гусев, чувствуя, что ситуация всё-таки наиграна, и он перегибает палку.
   - Да, Алексей Иванович! - видно было, что Лось почувствовал его поддержку. - Тускуб знает! Я вылетаю на станцию!
   Гусев не стал спрашивать - зачем. Экран погас.

Безумный план

   - Я потребовал у Тускуба, чтобы он отправил саркофаг с Аэлитой в сопровождении Тара на мой междупланетный аппарат, оставшийся недалеко от экватора Марса! - возбужденно объяснял Лось сердитому, насупившемуся Гусеву.
   - Ну, а он что?! - спрашивал тот, настолько готовый взорваться в любую секунду, что даже не смолил по обыкновению папироску.
   - Он согласился! - восторженно, как ребёнок, отвечал Лось. Его крайнее возбуждение было то ли маской, пытавшейся скрыть проступок, за который другого Гусев без размышлений поставил бы к стенке, то ли признаком начала паранойи у свихнувшегося от любви инженера. - Я отправлю междупланетный аппарат с Таром и Аэлитой на Землю, а после этого в сопровождении солдат Тускуба вернусь обратно, на Тасоцер!
   - И что дальше, Мстислав Сергеевич?! - чем больше говорил Лось, тем больше Гусев понимал, что тот полностью ставит под угрозу его планы. - Дальше-то что?!
   - Дальше?.. Я ещё не придумал! - сконфузился Лось.
   - Вот видите, Мстислав Сергеевич! Вы дальше не придумали! А ведь это не только ваше приключение, поиск вашей возлюбленной Аэлиты, какие-то ещё романтические порывы! Мы здесь - посланцы Советской республики! И мы должны установить здесь Советскую власть, вот самое главное! Не забывайте, что мы на Марсе уже второй раз, а нашей главной цели пока так и не достигли! А между тем, Тускуб стал ещё могущественнее, чем был! Вот он сейчас висит над нами в огромной летающей пирамиде весом в сотни миллионов тонн!.. Он должен быть остановлен! Иначе делу Советской власти на Марсе угрожает смертельная опасность! Нас мало, Мстислав Сергеевич! Нас катастрофически мало! Что эти марсианские повстанцы без нас?! Тускуб раздавит их в два счёта! Я удивляюсь, как они вообще столько протянули, шныряя в катакомбах, как крысы! Разве это была революционная борьба?! Это была агония! Их били, как куропаток! Солдаты Тускуба вылетали в руины взорванной им Соацеры как на охоту. Оставалось совсем немного до их полного уничтожения. Мы подоспели вовремя и едва успели перехватить падающее знамя пролетарской революции на Марсе, возглавить её снова! И вот! Вы видите: мы разгромили и сожгли воздушную армию Тускуба, захватили полярную станцию, заставили трепетать перед страхом неминуемой гибели марсианскую буржуазию! Да, Тускуб висит над нами в своём летающем городе. Но я знаю, что он трепещет и дрожит от страха, ожидая в любую минуту, что мы взорвём станцию и превратим его пирамиду в груду обломков! Да, быть может, мы при этом погибнем, но он знает, что мы этого не страшимся! Нам нечего терять кроме собственных цепей! И мы держим Тускуба за глотку, готовые сдавить её и покончить с его властью!..
   Гусев перевёл дыхание, присел за стол и замолчал на некоторое время, словно собираясь с силами.
   Лось слушал его внимательно и виновато, всё больше склоняя голову в осознании своей неправоты....
   - А вы тут со своей любовью, Мстислав Сергеевич! Я всегда знал, что вы - не революционер! Вы - романтик!.. Конечно, революции романтики нужны тоже!.. Но романтики, мечтающие о счастье народа! А вы?! Вы только и носитесь все эти годы, что со своей Аэлитой.... Она, конечно, прекрасна - нет слов! Но, Мстислав Сергеевич! Вы положили на чашу весов свою любовь против дела всей пролетарской революции! Все эти долгие годы вы мечтали и грустили только о своей возлюбленной, и мне было вас по-человечески жаль. Но я все эти годы думал о наших марсианских братьях, угнетённых Тускубом, которым мы не смогли помочь в первый раз! И если вы надеялись на встречу со своей любовью, то я надеялся, что, прилетев снова, окончательно свергну Тускуба и установлю на Марсе Советскую власть. Вот и ваш сын, Тар, - весьма подходит на роль пролетарского лидера освобождённого от рабства Марса. А вы его на Землю хотите отправить! Зачем?..
   Гусев замолчал, словно ожидая ответа от Лося.
   Тот сидел, понурив голову, и, не возражая, слушал тяжёлые слова упрёков, на которые ему нечего было возразить. Правда была за Гусевым.
   - Алексей Иванович! - наконец заговорил, медленно поднимая голову, Лось. - Я вам обещаю, что после того, как я отправлю Аэлиту на Землю, мы вместе взорвём эту чёртову полярную станцию!..

Пробуждение

   Ранним студёным утром, едва солнце показалось над серебристой ледяной шапкой, массивные шлюзы посадочной палубы бесшумно парящего в небе над полярной станцией Тасоцера плавно скатились вниз по его восточной, сверкающей багряным зеркалом наклонной плоскости, обнажив, словно зёв, хищную пасть его ворот для летучих кораблей и впустив на этаж лётного причала первые, окрасившие всё внутри него в пурпур лучи восходящего светила.
   По периметру посадочного поля выстроились в каре солдаты в белых, сверкающих и отсвечивающих пунцовыми отблесками преломлённого света обтягивающих костюмах, знаменуя начало прощальной церемонии.
   Вскоре из золотистого цилиндра лифта, поднявшегося на этаж, медленно выкатился прозрачный саркофаг Аэлиты на низком золотом катафалке, сопровождаемый Лосем, Скайльсом и Тускубом со свитой высоких армейских чинов в длинных чёрных, ниспадающих складками на пол, переливающихся золотой расшивкой халатах.
   Тускуб шёл впереди, словно показывая дорогу катафалку с саркофагом своей спящей непробудным сном дочери. Скайльс и Лось следовали позади саркофага.
   Процессия достигла середины огромной посадочной площадки, где в ожидании погрузки стоял серебристый летучий корабль, откинувший на палубу свой входной трап, и остановилась.
   Тускуб обернулся и подошёл к дочери, лежавшей за прозрачным алмазным стеклом. Он долго стоял неподвижно и смотрел на неё, видимо, прощаясь. И, хотя лицо его было надменно, холодно и непроницаемо, по тому, как он медлил, ощущалась та внутренняя тоска, которую он не мог не испытывать, видя в последний раз Аэлиту.
   Вот он наклонился к саркофагу и поцеловал его стекло, потом отошёл в сторону.
   Тот час же высокие армейские чины, сопровождавшие его, приступили к катафалку, осторожно и медленно, словно боясь разбудить спящую в нём прелестную царственную марсианку, подняли на свои плечи массивное прозрачное сооружение и, неспешно и коротко ступая по трапу, внесли его внутрь серебристого летучего корабля.
   Лось последовал за ними, на миг задержавшись у входного люка, обернувшись и посмотрев на Тускуба.
   Тот стоял, опустив вниз глаза. Никто не мог заметить, что из них текут слёзы.
   Трап поднялся, взревели винты, и серебристый летучий корабль в сопровождении пары боевых кораблей величаво вылетел навстречу встающему над близким ледяным горизонтом косматому красному светилу, знаменующему своим появлением начало нового дня. Сделав прощальный облёт вокруг Тасоцера, тройка летучих кораблей взяла курс на юг и вскоре исчезла из вида.
   Шлюзовые ворота тихо, медленно и грузно наехали снизу, плотно закрыв огромный люк входа в пирамиду.

***

   Егоров и Полежаев грелись, подставив свои тела косматому марсианскому солнцу, выкатившемуся в самый зенит фиолетового неба, и смотрели на проплывающие над собой редкие розовато-жёлтые облака.
   Они уже давно потеряли счёт дням, что стерегли междупланетный аппарат. Связь с другими экипажами установить так и не удалось, и они устали теряться в догадках, что происходит.
   Изредка их спокойствие нарушали хищные ихи, да иногда вечером по раскалённому за день солнцем плато пробегали диковинные огромные, паукообразные насекомые, которые обходили их лагерь стороной.
   Ночевали они внутри аппарата, задраив люк, поскольку ночью пустынное, безводное плато оживало какой-то кишащей во тьме жизнью.
   Егоров, разморённый солнцем, лениво оглядывал небо в поисках чего-нибудь интересного. Но небо было пустынно.
   Вдруг из-за горизонта, с севера, вынырнули три низко летящие точки.
   - О, смотри, Максим, опять летят эти странные птицы! - ткнул товарища, разморёно лежащего рядом, в бок Егоров.
   - Да пусть летят! - нехотя отозвался Полежаев, даже не сняв с лица накрывавшую его солдатскую кепку. Он уже давно пресытился скудными диковинками марсианского безжизненного плоскогорья.
   Точки росли, увеличиваясь в размерах, и Егоров, как старший на вахте, забеспокоился:
   - Что-то эти птицы какие-то крупные!.. Ну-ка, готовь пулемёт, на всякий случай!
   Полежаев привстал на локте, глянул на небо:
   - Да это и не птицы вовсе, Сергей Егорович!
   - А что ж?!
   - Какие-то летательные аппараты!
   - Да ну?! Ну-ка, тогда, тем более!.. К бою готовсь!!!..
   Теперь до них уже явственно доносился гул винтов, разрезающих воздух.

***

   Описав над местом посадки междупланетного аппарата круг, летучие корабли пошли на снижение и сели метрах в двухстах от огромного обгорелого яйца.
   Винты смолки.
   - Заряжай! - скомандовал Егоров, падая на песок с коробкой боеприпасов. - О-отовьсь!..
   Полежаев, протянув через затвор патронную ленту, захлопнул крышку и приник к прицелу "максима".
   Егоров лежал на локтях рядом, разглядывая прилетевшие диковинные корабли в бинокль и собираясь давать целеуказание пулемётчику.
   Вот из корабля по спущенному на каменистую землю плато трапу посыпались какие-то существа, похожие на людей, в одинаковых серебристых, широких куртках, с толстыми воротниками, закрывающими шею и нижнюю половину головы, в яйцевидных шлемах, с оружием в руках. Они построились в две шеренги по обе стороны от трапа. Следом показалось несколько облаченных в чёрные, ниспадающие складками до самого пола халаты фигур, выносящих наружу из диковинного корабля какой-то странный, поблёскивающий на солнце яркими вспышками, точно зеркало, продолговатый предмет.
   Егоров, не отрываясь, следил за нежданными гостями в бинокль.
   У одетых в чёрные халаты человекоподобных существ были лысые, все в шишках, головы, безбородые, узкие, голубоватого цвета лица.
   - Це-ельсь! - скомандовал Егоров. - Ветер боковой... вправо пять, выше три....
   Из серебристого корабля показался ещё кто-то. Он был значительно крупнее и выше щуплых фигурок. В нём было что-то знакомое.
   Егоров пригляделся и узнал инженера Лося.
   - А-атставить! - скомандовал он пулемётчику. - Чуть было, Мстислава Сергеевича не расстреляли!
   - Да ты что?! - изумился Полежаев.
   - Сам смотри! - передал ему бинокль Егоров.
   - И то верно!.. А это кто такие с ним?!...
   - Наверное, марсиане! - заключил Егоров, взяв обратно бинокль и снова приложив его к глазам. - И ящик какой-то странный тащат!.. Стеклянный, что ли?!.. Что за ящик-то?!.. Не пойму!
   Вместе с Лосем по трапу спустился какой-то долговязый, белобрысый марсианин, одетый не так, как остальные. Следом за ними показались ещё четверо в одинаковых серебристых, широких куртках. Они вынесли из корабля какой-то большой цилиндр на штанге и двинулись, раскручивая с него полотно, в сторону лежащих в недоумении у пулемёта Егорова и Полежаева.
   Вскоре от трапа марсианского корабля по апельсиновому песчанику к самому яйцу междупланетного аппарата пролегла ярко-зелёная, расшитая золотом дорожка.
   Когда марсиане, укладывавшие её, были уже рядом, Егоров и Полежаев накрыли пулемёт подвернувшейся под руку одеждой, затем в приветствии встали им навстречу. Но те, будто не замечая их, прошли мимо, раскрутив дорожку до самого корпуса междупланетного аппарата, прислонили к нему свёрнутый в трубку остаток на штанге и ушли по песку, не смея ступать на неё, так и не обратив на землян никакого внимания, словно бы их и не было.
   По выложенной ими дорожке к междупланетному аппарату медленно двинулась процессия из странных марсиан в чёрных халатах с непокрытыми головами. Они несли сверкающий на солнце странный продолговатый предмет.
   За ними, опустив голову, отрешёно ступал Лось. Рядом с инженером шёл кто-то ещё.
   Когда процессия приблизилась, стерёгшие междупланетный аппарат Егоров и Полежаев увидели, что марсиане несут прозрачный саркофаг. В нём на белоснежной постели лежало, будто спало, странное существо ослепительной красоты. Суда по чертам и фигуре, оно было женского пола.
   Прозрачный сверкающий на солнце саркофаг поставили в конце дорожки. Марсиане в чёрных плащах встали вокруг него....
   - Здравствуйте, Мстислав Сергеевич! - приветствовал Егоров командира, когда тот приблизился следом, и с интересом покосился на подошедшего вместе с ним светловолосого, рослого марсианина, в котором было что-то странное, угадывались какие-то человеческие, даже знакомые, казалось бы, черты. - Что это происходит?! Кто это в ящике лежит?..
   - Здравствуй, Сергей! - ответил Лось как-то растеряно. - Это моя Аэлита!.. Она спит!..
   - А почему так? - вступил в разговор Полежаев, также с интересом поглядывая на марсианина, сопровождавшего начальника экспедиции.
   - Потому что сон её вечный! - загадочно, всё так же задумчиво и печально ответил Лось, не отрывая взгляда от саркофага.
   - А-а-а! - будто что-то поняв, протянул Полежаев, но спрашивать больше ничего не стал.

***

   Оказалось, что саркофаг не проходит целиком в люк междупланетного аппарата, и марсиане в чёрных плащах сняли с него верхнюю крышку из алмазного стекла, чтобы занести её первой.
   Лось склонился над своей прекрасной возлюбленной.
   Так близко он не приближался к ней уже много лет. Казалось, что Аэлита просто спит и вот-вот проснётся. Локоны пепельных волос её растеклись по белоснежной подушке.
   Лось низко склонился над ней, да так и застыл, вглядываясь в её черты, словно стараясь запомнить их получше или даже проникнуть в их сущность, чтобы понять, что всё-таки скрыто в них такого, за что уцепилась его память! Все эти долгие годы её прекрасный образ не покидал его, будто стоял перед взором, расплывчатый и туманный. Ни страшное одиночество, ни бесконечная разлука не могли вытравить из сознания воспоминания о ней.
   Лось знал, что Аэлита не проснётся, однако не смог удержать себя в эту минуту близости к её прекрасному лицу и сделал то, о чём так сладко, так мучительно, так бесконечно долго грезил все эти медлительные годы тоски и томления. Он горячо, нежно и в то же время нескончаемо страстно поцеловал её в слегка приоткрытые уста....
   Поцелуй, ему показалось, хотя и прошло не более минуты, в каком-то другом измерении длился так бесконечно долго, что превратился в соитие. Тела их стали едины, и Лось не понимал уже, где заканчивается его тело и начинается её.
   Сквозь сомкнутые губы всё это бесконечно долгое время поцелуя какая-то таинственная жизненная сила пронизала их обоих, словно благотворные разряды животворящей молнии, и их тела как единое целое всё больше исполнялись благоухания жизни, которая сочилась, струилась по всем их членам соком любви и вечности, как по единому сосуду.

***

   Вокруг все ахнули.
   Это был звук удивления и ужаса пред чудом.
   Аэлита открыла глаза, словно спала всего лишь ночь, и вот, поутру, возлюбленный разбудил её ото сна своим нежным, но страстным поцелуем.
   - Аэлита! - произнёс в изумлении, слегка отстранившись, не в силах поверить в происходящее, но расцветая от неописуемой радости, Лось. И в этом звуке, вырвавшемся из его груди, прозвучало всё, о чём можно было бы рассказывать ей нескончаемо долго. В этом слове уместилась вся его жизнь, жизнь в тоске, одиночестве и ожидании, жизнь в надежде и вере.
   В нём можно было прочесть и то, как берёг и лелеял он в своём сердце свою любовь к ней все эти долгие годы, и то, как нёс её в себе сквозь бесконечные годы одиночества, через лёгшее между ними непреодолимой пропастью расстояние между Землёй и Марсом, и то, как верил где-то в самой потаённой глубине души в их неминуемую встречу, в то, что он снова увидит эти самые дорогие для него на свете глаза, в глубине которых притаилось тихо, сокровенно и радостно его счастье, то счастье, которое невозможно измерить ни временем, ни расстоянием, ни какой-то иной известной в мире мерою, то счастье, которое в сотой доле секунды своей равно вечности и тождественно исполнению предназначения жизни его на этом свете, то счастье, которое делает бессмысленными все дальнейшие смыслы бытия....
   - Муж мой, возлюбленный мой!.. Неужели это ты?! - потянулась к нему Аэлита, привстав с белоснежной постели.
   Он горячо и радостно обнял её и поцеловал снова.
   Слёзы радости, слёзы счастья текли по его щекам двумя неудержимыми потоками, орошая смысл его жизни.
   Его полёт на Марс, его стремление к цели и, если суждено, то и его жизнь, на этом были завершены!

Захват

   Гусев докуривал последнюю захваченную с междупланетного аппарата папироску, размышляя о превратностях судьбы.
   За бортом вьюжило и сильно мело колючей, как иглы ледяной порошей, поэтому выходить на лютую стужу не хотелось, но надо было идти проверять караулы.
   Поскольку Тар улетел с Лосем, на него теперь легла и дополнительная нагрузка: проверять службу войск у марсианских повстанцев.
   Гусев с удивлением обнаружил, что это его тяготило, и он всё медлил покидать тёплую и уютную каюту. Как бы в оправдание своего промедления он теперь зачем-то снова изучал схему полярной станции, нарисованную Таром, и делал на ней какие-то бессмысленные пометки красным карандашом.
   Впрочем, о папиросах Гусев не переживал. Он был уверен, что в самом скором времени отправленный им на задание Федулов совершит рассчитанный Лосем манёвр и посадит междупланетный аппарат где-то совсем рядом с полярной станцией. Ждать оставалось недолго. Там был целый ящик с папиросами - годовой запас на весь экипаж.
   "Вот, - думал с удовольствием Гусев, - как только у меня в распоряжении будет междупланетный аппарат, я с Тускубом по-другому разговаривать начну! Сейчас в силу отсутствия иного транспорта, я и сам завишу от магнитного поля, которое излучает полярная станция. Но вот когда у меня будет междупланетный аппарат, тогда всё!.. Амба Тускубу и всей этой летающей алмазной глыбе!.. Взорву станцию! И прямо отсюда взовьюсь на аппарате и посмотрю со стороны, как всё тут полетит в тартарары!.. Скайльса немного жаль. Человек ведь, не марсианин какой, а туда же, вместе с ними отправится! Потому что прихвостень буржуйский!.. Говорил я ему - лети отсюда!.."
   Небольшой экран в каюте вдруг засветился, и на нём возникло лицо Скайльса.
   - Добрый день, мистер Гусев! - дружелюбно произнёс журналист.
   - Привет, Арчибальд! - Гусев увидел даже, как у Скайльса от удивления отвисла челюсть: тот, видимо, и припомнить не мог, когда он к нему так обращался. Зато Гусев помнил: никогда. - Лёгок на помине!.. По какому поводу беспокоишь?!
   - Да вот, хотел поздравить вас с победой, - ответил Скайльс.
   - Это с какой же?!
   - Ну, как?.. Лось получил Аэлиту. Теперь он отправит её на Землю....
   - Разве это победа?! - ухмыльнулся Гусев. - Это так себе: личная жизнь товарища Лося....
   - Но вы же готовы были станцию взорвать!..
   - Да! - соврал Гусев. - Но только ради Лося! Станцию я всё равно взорву! - Гусев не заметил, как нечаянно проговорился - ведь он пообещал Тускубу не взрывать её!.. - Но если бы Тускуб не отдал Лосю енту его марсианскую бабу....
   - Аэлиту! - поправил Скайльс.
   - Ну, да.... Аэлиту! - согласился Лось. - Красивая, зараза! Но баба - есть баба, даже марсианская - одни хлопоты и помеха революции!.. Так вот, если бы Тускуб не отдал Лосю Аэлиту, я б рванул раньше!
   - Постойте, мистер Гусев, - поймал его на слове Скайльс, и тут Гусев понял, что оплошал. - Вы же дали слово в обмен на Аэлиту оставить полярную станцию, когда вернётся мистер Лось!.. Выходит, вам нельзя верить?!
   - Ах, да, - поправил себя Гусев, - заговорился, виноват! Конечно, всё так и будет....
   Скайльс замялся и некоторое время молчал, что-то обдумывая.
   - А я вам хочу предложить, мистер Гусев, отметить вашу победу!..
   - Да какая это победа?! - возмутился командарм марсианских повстанцев. - Нет! Спасибо, конечно, за предложение, но увольте!.. Дела! - он хотел уже погасить экран, так как и без того подзадержался с проверкой караулов.
   - В самом деле?! Отчего?! - не унимался Скайльс. - Помните моё отличное виски! Оно же вам понравилось! Мы же теперь почти и не враги! Вроде бы все вопросы урегулированы, договорённости достигнуты! Ну же, мистер Гусев!..
   Гусев подумал, что если будет упрямиться, Скайльс заподозрит неладное, а это может поставить под угрозу выполнение его плана. К тому же, он проговорился, и теперь надо было показать, что это всего лишь оговорка. Да и виски у Скайльса, действительно, были что надо. А ещё табак!..
   - Хорошо, я согласен! - изобразил снисхождение Гусев.
   - Тогда вылетаю, мистер Гусев!..
   - Но! - командарм повстанцев поднял вверх указательный палец. - Только один корабль!..

***

   Гусев так и не пошёл проверять посты. Он решил поручить это дело Цацуле и Мирову: "Пусть тренируются ребята, вникают в армейское дело!.."
   Встретив летучий корабль Скайльса, командарм лично провёл его в свой штаб.
   Тот как всегда кутался, укрываясь длинным меховым воротником от лютого холода и бьющей в лицо колючими вихрями ледяной крупки.
   Они сели за стол друг против друга. Гусев свернул и убрал с глаз схему полярной станции, достал стопки, попросил принести поесть.
   На этот раз он почему-то был уверен, что в виски ничего не подмешано, к тому же Скайльс пил с ним наравне.
   - Я уж испугался, мистер Гусев, - признался ему американец, когда ужин был в самом разгаре.
   - Чего же? - удивился Гусев, даже перестав жевать.
   - Ну!.. Вы сказали, что станцию всё равно взорвёте!.. Это меня сильно встревожило!
   - Ну, что ты, Арчибальд! - из последнего разговора с ним Гусев взял манеру фамильярничать и продолжал теперь общение в том же духе. - Я же дал слово! Если Тускуб отдаст Лосю Аэлиту, то мы уйдём!..
   - Но почему? - не унимался Скайльс.
   - Что почему? - не понимал Гусев.
   - Почему в вас вдруг произошла такая разительная перемена?
   - Не понял?..
   - Ну, вы были так непреклонны и категоричны! И вдруг....
   - Вдруг - что?! - Гусев старался понять, заронила ли его оплошность в противника зерно сомнения.
   Он изо всех сил старался показать, что боятся им, Скайльсу и Тускубу, больше нечего, что он теперь вот только и ждёт, когда же вернётся Лось, и они вместе покинут станцию. Он фамильярничал, пил привезённое американцем виски, выказывая своё доверие гостю, и всячески изображал рубаху-парня. И если Скайльс засомневался, Гусев предпринимал теперь всё, чтобы заставить его успокоиться.
   Однако их вялый спор сомнений продолжался весь ужин.
   - Вот вы вдруг стали столь покладисты, что пошли на такой глупый шаг?! Обменять козырного туза на даму?! Это не в вашем стиле! - в который раз говорил Скайльс. - Я очень хорошо изучил вас за эти годы, мистер Гусев! И я прекрасно понимаю, что вы ведёте какую-то двойную игру....
   В словах американца чувствовалась какая-то скрытая угроза. Но Гусев не мог понять теперь, что затеял противник.
   Конечно, миф о том, что он согласен отдать своё стратегическое превосходство над противником ради того, чтобы Лось обрёл душевный покой, был хлипковат. Провести им можно было разве что простака. И как это Гусев дал себя одурачить, убедив сам себя, что Тускуб и Скайльс поверили в это?!.. Слишком хлипковат был миф!..
   Гусев соображал, что же может предпринять враг, коль всё-таки на розыгрыш он не купился!.. Но, может быть, купился?! Быть может, это всего лишь сомнения Скайльса, которые родились только сейчас, когда Гусев проговорился?!.. Надо тогда убедить его в том, что это ничего не стоящая оговорка!.. А если это их план - сделать вид, что они поверили Гусеву?!.. Ему тогда просто необходимо срочно выработать какое-то новое решение. Самое главное - выиграть время! Ведь Федулов где-то уже на подлёте....
   Скайльс продолжал неспешно ужинать, поглядывая изредка на хозяина положения и рассуждая:
   - Ну, в самом деле, мистер Гусев! Ведь наш уговор с вашей стороны - всего лишь джентльменское соглашение, не так ли?!.. Но вы же не джентльмен!.. Вот мы!.. Выполнили свою часть договора - отдали мистеру Лосю Аэлиту! А вы?.. Вы не сделали пока что ничего!.. Между прочим, Аэлита - единственная дочь Тускуба! И ему, поверьте мне, тяжело было принять такое решение....
   Гусев, прищурившись, внимательно слушал оппонента, стараясь уловить подоплёку всего этого разговора:
   - Не понимаю, Арчибальд, к чему вы клоните?! - ему уже было противно даже фамильярничать с американцем, но он и дальше был вынужден это делать, чтобы настроением своим не выказать перемены в своём намерении.
   - Ну, как к чему? - пояснял американец, жестикулируя серебряным ножом и вилкой и продолжая угощаться. - Вот вернётся мистер Лось, а вы скажете: "Я передумал?" ... И что нам делать тогда?
   - Ну, Лось же вернётся на вашем летучем корабле! Фактически, он ваш пленник!..
   - Ну, и что?!
   - Как это что?! Это весомый аргумент, чтобы заставить меня покинуть полярную станцию! - напрягся Гусев.
   - Согласен!.. Зная, как вы дорожите дружбой с мистером Лосем, - ведь вы жизнью рисковали, чтобы вызволить его из плена от мистера Крабса, - я не сомневаюсь, что это весомый аргумент! - Скайльс подлил ему ещё виски. В этот миг Гусеву показалось, что, в самом деле, ерунда полная, чтобы Скайльс сомневался. Они чокнулись, и он с удовольствием запрокинул очередную стопочку разгоняющего кровь, застоявшуюся от пребывания в условиях бесконечного пятидесятиградусного мороза, виски. - Однако!.. Я знаю и кое-что ещё! - Гусев насторожился, вслушиваясь в интонацию слов гостя, но заметил, что и реакция его, и внимание стали заметно хуже от большого количества выпитого спиртного. - Я знаю, - продолжал, тоже выпив, журналист Скайльс, - что тогда Лось вам был нужен, чтобы лететь на Марс!.. Вам нужна была революция на Марсе, и без мистера Лося ваши мечты лопнули бы!.. Как мыльный пузырь!.. Тогда, на Земле, когда вы вызволяли его из плена и вывозили из Америки, вы рисковали не столько ради вашего друга Лося, сколько ради инженера Лося, а значит и ради вашей мечты! Сейчас вы на Марсе, сидите, вот, на полярной станции, захватив и заминировав её, держите палец на пусковой кнопке, пугая марсианских господ неминуемым взрывом.... Сегодня у вас выгодное стратегическое положение. Тускуб проворонил момент. Он даже и представить себе не мог, что повстанцы захватят полярную станцию! Без вас бы и не смогли! Они даже и не додумались бы до такого! И вот! Сегодня вы на вершине вашей революционной деятельности. Нажмёте кнопку и полдела сделано - вы это отлично понимаете!.. И скажите, пожалуйста, неужели вы, отчаянный вояка, заматерелый в бесчисленных сражениях, не сможете пожертвовать вашей дружбой с мистером Лосем ради дела победы вашей революции, тем более, зная, что и ему, и вам при взрыве суждено погибнуть?!.. Мавр сделал своё дело - Мавр может уходить....
   Скайльс рассуждал спокойно и продолжал закусывать, но Гусев, почуяв недоброе, инстинктивно расстегнул под столом кобуру нагана и потрогал в кармане пульт радиоуправления взрывным устройством.
   - Я, всё-таки, не пойму, Арчибальд! Куда вы клоните?!..
   - Да, что тут понимать?! - Скайльс глянул на свои наручные часы, что-то подсчитывая. - Я вам не поверил!.. И то, что вы оговорились или проговорились, - называйте это, как хотите - мне-то всё равно, - только лишнее тому подтверждение! Я же не зря сказал, что слишком хорошо вас знаю, мистер Гусев! Если на одну чашу ваших весов положить жизнь мистера Лося, а на другую - вашу пролетарскую революцию, как вы думаете, мистер Гусев, какая перевесит?!..
   Гусев молчал, соображая, что делать дальше. Выпитое спиртное мешало. Действовать надо было немедленно. Но застрелить Скайльса - это первое, что пришло ему на ум, - был не выход. Надо было предпринять нечто другое. Взять Скайльса в заложники?! Вряд ли для Тускуба Скайльс представляет хоть какую-то ценность. Тогда что?..
   В дверь каюты постучали.
   - Войдите! - скомандовал Гусев, обрадовавшись, что это, наверное, Цацуля и Миров пришли с докладом после проверки постов.
   Но никто не вошёл.
   Скайльс достал сигару и электрическую зажигалку.
   В дверь постучали ещё раз.
   - Да войдите же! - Гусев загорелся яростью, подлетел к двери и распахнул её, намереваясь проучить шутника: прежде никто не позволял себе такой вольности!
   За распахнутой дверью стояло несколько солдат в серебристых широких куртках и яйцеобразных шлемах.
   От неожиданности Гусев отпрянул назад и хотел было выхватить наган из кобуры. Вдруг в глазах у него всё померкло, и он рухнул на пол рядом со столом, за которым спокойно продолжал сидеть Скайльс, закуривая сигару и постоянно чиркая при этом, будто неисправной, электрической зажигалкой.
   Пока Гусева крутили, он объяснял ему:
   - Видите ли, мистер Гусев, у меня тоже есть маленькие секреты! Угождая мне, вы не побоялись пить виски, хотя оно могло быть отравлено. Виски действительно не отравлено, но оно содержит вещество, которое активируется в теле человека от малейшего электрического разряда и временно вызывает обморок, потерю сознания и паралич! К сожалению, мне пришлось им воспользоваться! Я очень уважаю вас и потому учусь у вас, как обращаться с врагом. Надеюсь, что вы оцените меня, как хорошего ученика!..

Погоня

   Тускуб прохаживался по своему огромному пирамидальному кабинету на самой вершине Тасоцера, нервничая и, то и дело, поглядывая на настольные часы.
   Прошло уже три часа, как Скайльс начал разработанную ими операцию по захвату полярной станции, а от него не было пока никаких вестей.
   Там, внизу, на станции, сейчас могло происходить всё, что угодно, но Тускуб рассчитывал, что события развиваются по их сценарию. И если бы всё пошло не по их плану, возможно, уже совсем скоро внизу, на полярной ледяной шапке раздался бы взрыв, уничтожающий станцию, и тогда бы Тасоцер рухнул вниз! А дальше....
   Минута за минутой проходили, а ничего не происходило, и это томило его неизвестностью и неопределённостью. Тускуб знал Гусева ещё по первому прилёту Магацитлов, и потому понимал, какой опасности он подвергает своё детище, однако ничего теперь предпринять не мог. Тасоцер не был рассчитан для посадки на планету....
   Накануне к нему пожаловал Магацитл Скайльс.
   В это время Тускуб сидел и грустил о своей дочери. Его одолевала бесконечная тоска по родному существу, которое он больше никогда уже не увидит.
   - Вот что я думаю, - сразу же выложил ему Магацитл. - Лось блефовал, когда предъявил вам ультиматум. Не стал бы Гусев взрывать станцию, если бы вы отказались передать саркофаг с Аэлитой Лосю.
   - Но что бы тогда они предприняли? - удивился Тускуб.
   - Да ничего! Лось отчаянно рискнул, прилетев на Тасоцер. Если бы вы отказали ему, он попросту опростоволосился бы и, к тому же, оказался бы у нас в плену! Это был просто безумный шаг с его стороны в расчёте на то, что вы поверите в серьёзность их намерений! Более того, я думаю, что Гусев и не в курсе был, что Лось покинул станцию! Судя по тому, как Гусев говорил, он подхватил игру Лося в самый последний момент и только потому, что иначе... иначе, Лось оказался бы нашим пленником.
   - Но почему ты не сказал мне об этом тогда?! - возмутился Тускуб. - Я бы ни за что не отдал Аэлиту этому мерзкому Магацитлу Лосю!
   - Видите ли, тогда был решительный момент, и если бы я ошибся, это было бы непоправимо.... К тому же, я пришёл к такому выводу лишь сейчас и только после детального анализа событий той ночи.... Это всего лишь мои предположения, и нет никакой гарантии, что так всё тогда на самом деле и было!..
   - Да, жалко, что далеко оранжерея!.. Если бы она была рядом, этот фокус им бы не удался!.. Он видит всё насквозь!
   Скайльс догадался о ком идёт речь, и от воспоминаний "о нём" его почему-то передёрнуло.
   - Что ещё?! - спросил Тускуб, намереваясь завершить аудиенцию.
   - Во-вторых, - продолжил Скайльс, будто не заметив интонации вопроса, - я думаю, что Гусев не уйдёт со станции.
   - Это почему же? - нахмурился старый марсианин.
   - Да потому, что Гусев - прирождённый вояка. Он всю жизнь с кем-то сражается за идею. Но даже, если бы не было идеи, он бы нашёл за что сражаться! Его кредо - война! Он даже на Марс прилетел, чтобы воевать. К тому же, вы не знаете, но на Марс он прилетел вовсе не в поисках возлюбленной Лося. Его цель - свергнуть вас! То, что ему удалось захватить и заминировать полярную станцию - его выигрышная стратегическая позиция. Находясь на ней, он за горло держит самого правителя Марса, а значит, и всю планету. Это ли не вожделенная мечта того, кто ненавидит правящий класс и мечтает, чтобы всюду господствовали рабочие?! И вы полагаете, что он добровольно, пусть даже по какой-то очень важной причине, например, договорённости с вами, уступит своё доминантное стратегическое положение?!.. Смею вас уверить - ни за что!
   - А как же договор?! - изумился раздосадованный Тускуб.
   - Плевать он хотел на все договоры! К тому же, я знаю мистера Гусева не первый год. Вероломство по отношению к врагу - для него не вопрос. В его понятии с врагом не договариваются, врага обманывают и уничтожают любым возможным способом. Думаю, он уже вынашивает какой-нибудь план, как взорвать полярную станцию, а самому безнаказанно улизнуть, избежав гибели, и возглавить поднявшееся после смерти правителя Марса рабочее движение!..
   - Вот как?! - удивился Тускуб. - Но Тасоцер висит над полярной станцией, и в случае её подрыва, рухнув, уничтожит не только тех, кто будет на ней, но и всё живое на тысячи километров вокруг! Я думаю, Магацитлу Гусеву об этом известно....
   - Если бы я только знал, как! - посетовал Скайльс. - Гусев на полярной станции мне самому, как кость в горле!.. Однако я не собираюсь гадать на кофейной гуще, а предлагаю действовать! Раз Гусев вероломен, надо его в вероломстве опередить! Я разработал план, - Скайльс достал из кармана листок и, развернув, разложил его на столе перед марсианским правителем. - Сегодня же я напрошусь на визит к Гусеву по поводу его победы. Я возьму один корабль, потому что больше - подозрительно. Да, к тому же, наверняка, осторожный Гусев не разрешит мне сопровождение. Мы набьём его до отказа вашими лучшими солдатами. Думаю, поместиться несколько отрядов, которые после посадки, когда я с Гусевым удалюсь к нему в гости, рассосредоточатся и начнут действовать. У нас есть перебежчик - из повстанцев. Это солдат из охраны полярной станции. Чтобы не разделить участь своих товарищей, прямо отказавшихся перейти на сторону повстанцев, он согласился вступить в их ряды, однако при первой же возможности сбежал и улетел на моём корабле во время моего визита на переговоры. Так вот, перебежчик рассказал, где повстанцы держат генерала Сёрга и тех солдат, которые не согласились примкнуть к повстанцам, и как их охраняют. Он нарисовал вот эту подробную схему расположения и смены постов на станции, благодаря чему я знаю, как меняется и где отдыхает караул. Воспользовавшись ею, мы сможем быстро и бесшумно обезвредить часовых, а потом и весь караул. Пока я отвлекаю Гусева, ваши солдаты захватят станцию. Я подмешаю в виски специальное вещество. От искрения электрического разряда оно парализует человека на некоторое время. Я напою им Гусева. Сам я заранее приму антидот, и на меня эта дрянь не подействует. Я уверен: Гусев думает, что перехитрил нас! Поэтому мой план сработает, и мы захватим станцию. К тому же, после отлёта Лося, у повстанцев осталось не так много опытных командиров, способных эффективно организовать надёжную оборону, да и отсутствие Тара, предводителя повстанцев, сыграет нам на руку!
   - Неужели?! - усомнился Тускуб.
   - Сейчас больше половины повстанцев - ваши бывшие солдаты, которые перешли на сторону бунтарей не из желания бороться с властью, а в силу выбора: или плен, или под ружьё к революционерам. Многие из них, и это подтверждает перебежчик, только и ждут удобного случая, чтобы удрать! - Скайльс сделал паузу, наблюдая за реакцией Тускуба на своё рискованное предложение. - В общем, сейчас и только сейчас, когда Гусев в меньшинстве, настал удобный и единственно подходящий момент, чтобы осуществить захват станции.
   Тускуб долго сидел и молча щупал свою редкую седую бородку, обдумывая опасный план, который, впрочем, единственный обещал избавление от внезапно возникшей головной боли - Гусева, заминировавшего полярную станцию.
   - Ну! А в случае провала?! - наконец поинтересовался он.
   Скайльс развёл руками, сделав извинительную гримасу:
   - Сами понимаете, что в случае провала произойдёт то, что произойдёт в любом случае, даже если ничего не предпринимать! Гусев взорвёт полярную станцию! Уверяю вас! Зная Гусева много лет, я не сомневаюсь, что он взорвёт её в любом случае! Раньше или позже, но взорвёт!..
   Тускуб снова задумался, взвешивая слова Скайльса. Он думал так долго, что американец собрался уже было уходить, решив, что его предложение отвергнуто.
   - Хорошо! - согласился Тускуб. - Надо разработать подробный план операции!..

***

   Огромный экран в кабинете Тускуба засветился. На экране появился довольный собой, подвыпивший Скайльс. На заднем плане солдаты скручивали оглушённого и парализованного Гусева.
   - Операция завершена! - доложил Скайльс. - Я снял повстанческий караул и освободил из плена вашего генерала Сёрга!..
   На экране рядом с ним возник измождённый холодом и пленом старый генерал. Несмотря на свой жалкий вид, он тут же принял строевую стойку и браво отрапортовал:
   - Жду дальнейших приказаний, мой главнокомандующий! Повстанцы рассеяны! Нескольких удалось захватить в плен! Станция полностью перешла под наш контроль!
   От удовольствия Тускуб потёр руки:
   - Возвращайтесь на Тасоцер, Магацитл Скайльс!.. А вы, генерал, организуйте надёжную охрану и оборону станции. Я сейчас же отправлю к вам новый гарнизон! Выставьте двойной караул! Найдите и обезвредьте взрывчатку! Отдайте приказ солдатам прочесать местность вокруг станции и уничтожить все остатки повстанцев! Пленных не брать! После этого возьмите с собой лучших солдат и отправляйтесь в погоню за Аэлитой и Магацитлом Лосем! Они улетели к экватору, и я не могу связаться с командиром их корабля!..
   - Слушаюсь, мой главнокомандующий! - взял под козырёк Сёрг.

***

   Гусева, Цацулю, Мирова и нескольких марсианских повстанцев доставили на Тасоцер и бросили в карцер в нижних этажах летающего города, недалеко от пылающего миллионами градусов плазмы антигравитационного двигателя.
   Скайльс лично проследил, чтобы их надёжно заперли и бдительно охраняли.
   Возвращаясь по коридорам мрачной тюрьмы, где едва, лишь местам, тускло светили зеленоватые лампы под потолком, он спросил у начальника тюремной охраны, почему здесь так душно, влажно и жарко, да к тому же раздается какой-то непонятный гул.
   - Это от двигателя! - пояснил тот и провёл Скайльса к небольшому окошку-иллюминатору в массивной бронированной двери в конце тюремного коридора.
   В него Скайльс увидел огромный зал, стены которого терялись где-то в полумраке. В центре его вращался гигантский, ослепительно горящий, толстый тороид из плазмы.
   Скайльс с пониманием кивнул головой начальнику тюрьмы и пошёл к цилиндру лифта, которые на нижних этажах летающего города были стальные с ярким белым светом.
   Теперь, после ликвидации сопротивления настало время подумать о собственной судьбе.
   Скайльса волновал груз, отправленный на межпланетном корабле на Землю. Ему просто необходимо было что-то придумать и срочно отправиться следом за своим сокровищем, и Скайльс обдумывал, как убедить Тускуба, что ему требуется немедленно лететь на Землю, хотя бы на некоторое время. Впрочем, обратно он рассчитывал больше не возвращаться.

***

   Скайльс покинул бесшумный золотистый цилиндр лифта и оказался в огромном кабинете Тускуба. Тот мерил его шагами в центре зала.
   Арчибальд направился к нему, не зная, как начать разговор о своём немедленном отлёте на Землю.
   Тускуб, заметив его, пошёл навстречу и, притянув к себе, неожиданно обнял.
   - Вы спасли марсианскую цивилизацию от катастрофы! - сказал он. - Я весьма признателен вам!
   - Спасибо, я тронут! - обрадовался Скайльс, подумав, что вот на этой мажорной ноте и можно было бы расстаться.
   - Но! - Тускуб, взяв его сзади рукой под пояс, повёл к столу. - Не всё обстоит так хорошо!
   - Что же не так?! - удивился Скайльс.
   - Генерал Сёрг уже вылетел за пределы полярной шапки и сумел связаться с командиром корабля, на котором увезли Аэлиту! - Тускуб остановился и замолчал.
   - И что?! - участливо поинтересовался Скайльс.
   На самом деле, ему хотелось теперь только одного: поскорее покинуть эту планету и оказаться на Земле, где его ожидало фантастическое богатство.
   - Мы опоздали!.. Междупланетный аппарат с Аэлитой стартовал к Земле! Но самое поразительное то, что перед стартом она проснулась, ожила! - на глазах старого, сморщенного марсианина навернулись слёзы и потекли по его сине-фиолетовым, с плешинами старческих пигментных пятен щекам.
   - Как проснулась?!.. Как ожила?! - удивился теперь и Скайльс.
   - Не знаю!.. С тех пор, как Магацитл Гусев взорвал на полярной станции центр связи, разрушена планетарная система экранов, позволявшая видеть собеседника в любой точке Тумы, связь с объектами, находящимися за горизонтом, плохая и неустойчивая!..
   - Понимаю! - покачал головой Скайльс. - Ну, а как же Лось?! Тоже улетел?!
   - Не думаю! - покачал головой Тускуб. - У командира корабля, на котором они отправились на экватор, был чёткий приказ: доставить Магацитла Лося обратно на Тасоцер! И он его доставит! Но не это сейчас главное!..
   - А что? - удивился Скайльс.
   - Аэлита!.. Аэлита! - Тускуб взял руки Скайльса в свои и прижал их к своей груди так, что американец почувствовал, как бешено колотится взволнованное старческое сердце. - Ты полетишь на Талцетл и вернёшь мне принцессу Тумы. Она не должна покидать планету!..
   - Хорошо!.. Отлично! - обрадовался такому обороту дела Скайльс. Лучшего для него поворота событий и ждать нельзя было. - Погоня, так погоня!

Сон разума

   Пока Егоров и Полежаев готовили междупланетный аппарат к запуску, Аэлита и Лось, словно дети, взявшись за руки, сидели рядом, на оранжевом взгорке недалеко от места старта, окружённые кольцом солдат, стоявших под холмом, и смотрели друг другу в глаза.
   Они сидели и молчали, и это молчание было больше, как если бы они наперебой рассказывали друг другу о своих чувствах, о своей любви, о своём одиночестве! Они сидели и не видели ничего вокруг. В целом мире, во всей вселенной их сейчас было только двое. И каждая минута их молчаливой встречи была подобна безбрежному океану бесконечного блаженства.
   Никто не мог слышать, как они говорят друг другу на только им двоим понятном языке взглядов слова:
   - Тебя ждала, любимый мой! Я умерла, любимый мой! Тоска и боль, любимый мой, пронзили сердце мне!
   - И я, моя любимая! Терзал себя, любимая! Я ждал тебя, любимая, сквозь тысячи ночей! Я горевал, любимая! Я умирал, любимая! Но я искал, любимая, взгляд твой, что свет твоих очей!
   - Я без тебя, любимый мой! Уснула сном, любимый мой, который навсегда! И вот, ты здесь, любимый мой! И ты со мной, любимый мой! И я опять жива! Я жизнь твоя, любимый мой! И ты - моя, любимый мой! И я пьяна, любимый мой! Тобою я полна!
   - И я, моя любимая! Я ждал тебя, любовь моя! Я верил, что мы встретимся! Вот, что меня спасло! Казалось мне, любимая! Что - вот и всё, любимая! Что вот - конец, любимая! Но ты меня спасла! Ведь ты, со мной была!
   - Ты жизнь моя, любимый мой! Ты солнца луч, любимый мой! Ты боль моя, любимый мой! Ты свет моих очей! Я вся твоя, любимый мой! И я с тобой, любимый мой! И ты со мной, любимый мой, на тысячи ночей!
   - Душа моя, любимая! Ты жизнь моя, любимая! Тебя нашёл, любимая! Теперь мы навсегда!
   - Не покидай меня, возлюбленный! Мне без тебя, возлюбленный! Не жить, поверь, возлюбленный! Любимый мой супруг!
   - С тобою я, любимая! Я навсегда, любимая! Ты навсегда, любимая! Мы вместе навсегда!..

***

   Час расставания приблизился так стремительно, что, казалось, ничего и не было.
   Междупланетный аппарат был готов к запуску. Егоров и Полежаев загружали последние пожитки. Они были серьёзными, но по их лицам гуляла тень счастья: домой!
   К Лосю подошёл один из марсиан в чёрном, ниспадающем большими складками вниз, до самой земли халате и тронул его за плечо, разбудив от чудного сна любви:
   - Прощайтесь! Магацитл Лось!
   Лось обернулся, словно очнувшись, и растерянно глянул по сторонам.
   Суровая реальность вдруг снова ворвалась в него, разрушая блаженство странного, сладкого забытья.
   Лось взял Аэлиту за руку. Она послушно поднялась с оранжевого песка.
   - Ты улетаешь? - встревожено, будто догадавшись, встрепенулась Аэлита.
   Он не ответил. Они спустились с холма к междупланетному аппарату.
   Лось был подавлен.
   - Что делала ты, когда спала? - спросил он, чтобы как-то справиться с душившими его слезами, подступившими к самому горлу.
   - Я видела сон, - мечтательно ответила Аэлита, погрузившись в воспоминания. - Он был счастливый и бесконечный! В нём был ты! Мы были там вместе, мы были счастливы! Я видела море! Мы жили на его берегу, и каждое утро я спускалась к нему и купалась в лазурной лагуне с золотистым песком! Мне снилась твоя планета, твой Талцетл!.. Мы жили на ней и были счастливы!..
   - Ты увидишь её, Аэлита! Земля прекрасна!.. Ты будешь счастлива!..
   - Я счастлива там, где ты!.. Хоть Тума, хоть Талцетл, пусть будет рядом море твоей планеты или оранжевые пески Тумы - мне всё равно! Лишь бы рядом был ты, Сын Неба!
   - Я буду с тобой всегда! - пообещал ей Лось.
   - Если Сын Неба уйдёт, я снова усну этим сном! - настороженно предупредила его Аэлита.
   - Аэлита! - Лось повернулся к ней, взял её нежно-голубые, узкие, прохладные ладони и сложил их в лодочку, спрятав внутри своих. - Я отправляю тебя на Землю!..
   Она стояла и смотрела на него своими прекрасными, большими пепельными глазами, роняя свой ранящий взгляд прямо в его глаза, в самую глубину глаз, отчего Лосю было и сладко, и очень больно.
   - А ты?!.. Ты, любовь моя?!..
   - Я остаюсь!..
   - Нет!!!..
   Аэлита подалась к нему, пытаясь в этом порыве слиться с ним, обнять его. Но он остановил её:
   - Я обещал твоему отцу, что вернусь к нему!.. Но я прилечу! Жди меня! Я для того и отправляю тебя на Землю, чтобы больше не расставаться!..
   Он подвёл её к молодому светловолосому марсианину.
   - Это наш сын, Тар! - представил их Лось.
   Аэлита посмотрела на своего уже взрослого ребёнка. Он изменился до неузнаваемости, вытянулся, стал другим.
   - Как долго я спала! - произнесла она вдруг, глядя на сына.
   - Мама! - Тар бросился к ней и обнял принцессу Марса.
   Её возраст, во всяком случае, так казалось всем со стороны, едва превышал его.

***

   Полежаев и Егоров помогли Аэлите взобраться в люк междупланетного аппарата. Последним поднялся Тар.
   Когда люк этот вот-вот должны были задраить, Аэлита снова показалась в его проёме.
   Лось взмахнул ей рукой. По его щекам текли слёзы, которые он не мог сдержать.
   - Не покидай меня, любимый мой! - она призывно протянула ему руки.
   - Аэлита!.. Любовь моя! Жизнь моя! - он инстинктивно рванулся к ней, но солдаты в белых широких куртках крепко держали его теперь. - Лети и жди меня! Я обещаю тебе, что скоро буду рядом с тобой!..
   - Скорее прилетай, возлюбленный мой муж! Не вынесу я тягостной разлуки долго!
   - Ты сильная, моя принцесса Тумы, ты сможешь всё! Жди меня! Я скоро буду рядом!..
   К Лосю подошёл марсианин в длинном чёрном, ниспадающем складками вниз, до самой земли халате.
   - Магацитл Лось! - произнёс он. - Пора прощаться! - марсианин обернулся к междупланетному аппарату, из которого тянула к любимому руки Аэлита. - Принцесса Тумы! Я рад вашему пробуждению! Но!.. Пора!.. Прощайте!
   Он сделал взмах рукой обращённый к выглядывавшему из-за матери Тару: "Закрывайте!"
   Егоров и Полежаев отстранили Аэлиту от люка и быстро задраили его. Солдаты потащили упирающегося Лося к марсианскому летучему кораблю.
   Через несколько минут раздался оглушительный грохот. Из-под обгоревшего яйца во все стороны брызнули серые клубы газа.
   Аппарат задрожал и рванул ввысь, оставляя за собой серый, плотный, кучерявый столб дыма. Ещё минута и он исчез из вида, затерявшись среди звёзд.

"Я не сдаюсь!"

   Скайльс находился в предоставленной ему просторной гостиной зале, когда за ним явились всё те же весталки, которые сопровождали его с самого начала пребывания в обществе Тускуба.
   Он только закончил завтрак и размышлял теперь только о том, как бы ему поскорее отправиться вслед за своим межпланетным кораблём, нагруженным бесценными сокровищами. Все его мысли были теперь на Земле, и он не желал более ни минуты оставаться на Марсе.
   - Вас ждёт верховный правитель Тумы, Магацитл Скайльс! - сообщили они ему, и он без промедления направился по просторным улицам-коридорам Тасоцера к месту, где появлялся будто из ниоткуда золотистый цилиндр лифта.

***

   - Сегодня утром генерал Сёрг доставил на Тасоцер Магацитла Лося! - сообщил ему Тускуб, когда Скайльс подошёл к его столу, стоящему посреди пирамидального кабинета с прозрачным полом из толстого алмазного стекла, под которым в зеленоватой воде плавали какие-то загадочные существа. - Я принял решение без промедления уничтожить Магацитла Гусева и всех повстанцев! Они крайне опасны!.. Что вы об этом думаете, Магацитл Скайльс?!
   - Это ваше дело, - пожал плечами американец, он мыслями своими был уже на Земле.
   Гримаса Тускуба выразила удовлетворение ответом.
   - Что касается Магацитла Лося, то у меня есть некоторые сомнения, - продолжал марсианский правитель. - Мне доложили, как я уже говорил вам, что моя дочь, Аэлита, моя единственная дочь, к которой я не могу не питать родительскую любовь, проснулась незадолго перед стартом с Тумы на Талцетл. И этому послужило, как теперь мне стало известно, прикосновение Магацитла Лося!.. Точнее, его поцелуй!..
   - Удивительный факт! - Скайльс едва слушал Тускуба и пропустил мимо ушей почти всё сказанное, грезя о скором возвращении на Землю.
   - Несомненно! - Тускуб встал из-за стола и стал прохаживаться вокруг него, продолжая размышлять вслух. - Лучшие специалисты во всех областях знания не могли ничего сделать, чтобы пробудить Аэлиту от её загадочного сна. Даже мой покровитель и советчик, с которым вы общались в оранжерее, не мог ничего мне предложить. Аэлита и не умерла, и не была жива. Хотя её тело было здесь, рядом со мной, она сама находилась где-то в другом, в каком-то срединном мире, куда нет доступа ни отсюда, из нашей реальности, ни оттуда, из зазеркалья, где обитает мой покровитель и куда после окончания существования отправляются все. Я, честно признаюсь, не знал, что и делать! И хотя я никогда не показывал своего горя, - моё положение не позволяет проявлять слабость, но вам могу сказать, - чрезвычайно страдал от потери дочери. И вот прикосновение, а точнее, поцелуй этого самого Магацитла Лося, которого я, поверьте мне, искренне ненавижу и с удовольствием уничтожил бы вместе с Магацитлом Гусевым и всеми прочими бунтарями, мешающими осуществлению моих планов, вернул её ото сна к жизни! Теперь моя дочь снова жива!
   - Да, это замечательно!.. И удивительно! - снова согласился с ним Скайльс, по-прежнему витая в облаках своих грёз и поддерживая беседу только для того, чтобы не выдать своих истинных намерений поскорее и навсегда убраться восвояси - положение обязывало его.
   На самом деле, и Лось, и Аэлита, и все прочие интересовали его теперь меньше всего на свете, и он только и ждал, когда сможет покинуть Марс. Экипажи обоих уцелевших межпланетных кораблей его экспедиции, всё ещё остававшиеся на Марсе, вот уже неделю как готовили их к обратному отлёту. Марсианские летучие корабли сновали взад-вперёд, доставляя на них ящики с грузом из бриллиантов.
   - Так вот, что я думаю по поводу Магацитла Лося, - Тускуб остановился и взялся за свой подбородок, временами поглаживая и сжимая редкую седую бороду. - Его нельзя уничтожать!
   - Отчего же? - Скайльс изобразил удивление.
   Его начинало раздражать, что Тускуб тянет с его отлётом.
   - Да потому что он является залогом того, что моя дочь будет жива. Как это ни удивительно! - развёл своими немощными ручками Тускуб. - Да! Узнав, что Магацитла Лося больше нет, моя дочь, Аэлита, может опять предаться сну забвения. С меня этого достаточно!.. К тому же будить её будет уже некому! Поэтому я оставлю Магацитла Лося в живых!..
   - Очень хорошо! - согласился Скайльс.
   - Да ничего хорошего в этом нет! - возразил Тускуб. - Это вынужденная мера! По крайней мере, сам по себе, без этого Магацитла Гусева, в котором не истребим дух бунтарства, Магацитл Лось не опасен.
   - Думаю, что да! - кивнул головой Скайльс. Он с нетерпением ждал, когда Тускуб прикажет ему отправляться в погоню за Аэлитой....
   - У меня такое впечатление, что вы не здесь, Магацитл Скайльс! - вдруг заметил марсианин. - Мне это не нравится!..
   Замечание застало американца врасплох.
   Он через силу оторвался от своих радужных мыслей, но теперь не находил, что ответить правителю Марса.
   Тускуб стоял напротив него и внимательно смотрел ему в глаза насквозь прожигающим, тяжёлым взглядом.
   - Я могу лететь? - поинтересовался, наконец, нагло, напрямую, не найдя ничего лучшего, как выдать себя, Скайльс.
   Тускуб отвернулся и стал молча расхаживать взад-вперёд, уставившись взглядом в прозрачный алмазный пол, под которым плескалась зеленоватая вода огромного резервуара. Там изредка были видны тёмные силуэты нескольких плавающих в ней загадочных животных. Затем он вернулся за свой прозрачный, сделанный из алмазных плит стол, сел и снова уставился на Скайльса.
   У американца по спине отчего-то поползли мурашки.
   - Вы полетите на Талцетл, найдёте Аэлиту и вернётесь с ней обратно на Туму! - приказным тоном произнёс Тускуб после долгого раздумья.
   - Конечно! - подтвердил Скайльс.
   - Затем приступите к осуществлению нашего плана.
   - Да, повелитель! - согласился Скайльс, опустив голову.
   Тускуб долго молчал, потом произнёс:
   - Знаете, Магацитл Скайльс, у меня нет никакой уверенности в том, что вы сделаете хоть что-то из того, что я вам поручил!
   - Но... мы же договорились! - возразил Скайльс.
   - Да, мы договорились! - подтвердил Тускуб. - Но вот вопрос.... Скажите мне, что мешает вам нарушить наши договорённости?
   - Ну, как же! - Скайльс начал подыскивать подходящие аргументы, но марсианин сам уже продолжил:
   - Мне стало случайно известно, что вы меня обманули!
   - В чём же?!..
   - На самом деле, вот этот обработанный углерод, - Тускуб извлёк откуда-то снизу огромный, с футбольный мяч, бриллиант, сверкавший своими многочисленными гранями, - в вашем мире, на Талцетл, имеет огромную ценность! Вот этот отобрали у Магацитла Гусева при его пленении! Нехитрые расспросы Магацитлов из вашей экспедиции, проведённые после этого моими офицерами, привели меня в изумление! Оказалось, что кусочки этого камня, которые наши мастера даже не берут в обработку, а просто выбрасывают, у вас ценятся как сокровище необычайной величины и стоимости, как целое состояние!..
   - Ну, да! - подтвердил Скайльс, понимая, что разоблачён.
   - Но вы сказали мне, что этого минерала у вас на Талцетл тоже полным-полно!..
   - Я не соврал! - возразил Скайльс. - У нас, на Земле, углерода действительно много! Только в несколько другой форме. Возможно, вы меня не так поняли!..
   - Мне не жалко для вас этого углерода, Магацитл Скайльс! Его у меня предостаточно! Но как верить тому, кто обманул?!..
   - Но....
   Скайльс хотел возразить снова, однако Тускуб остановил его жестом, вытянув вперёд руку с открытой узкой серо-голубой ладонью и растопыренными пальцами.
   В это время с тихим, едва различимым жужжанием в огромном кабинете Тускуба, за спиной американца появился золотой цилиндр лифта. Из него кто-то вышел и направился в их сторону.

***

   - Вот кто полетит вместо вас, Магацитл Скайльс! - протянул Тускуб руку навстречу подходившему.
   Скайльс обернулся и в ужасе отпрянул, увидев позади себя существо, как две капли воды похожее на него, точную копию своего тела, которая приблизилась и стала рядом с ним.
   - Кто это?! - в страхе изумился он, обращаясь к марсианскому правителю.
   - Мои учёные вырастили это существо из клеток вашего семени! - объяснил Тускуб.
   - Но зачем?! - удивился Скайльс. - И... как это возможно?!
   - Зачем?! - уязвлёно переспросил его Тускуб. - Мой покровитель посоветовал мне сделать это сразу же после вашего с ним первого знакомства. В отличие от меня ему не нужна проницательность, чтобы заглянуть в ваши мысли.... А как это возможно?.. Наши технологии позволяют это! Вы даже не догадываетесь, на что мы способны.... Весталки, которые постоянно были при вас, обеспечили нам доступ к вашему телу через ваше семя. Мой покровитель во время вашего общения в оранжерее получил точный слепок вашего сознания. А дальше - всё не так сложно с нашими инженерными достижениями, в силе которых вы не раз могли убедиться. Мы вырастили ваше тело и поместили в него ваше сознание, убрав из него всё лишнее, то, что могло бы помешать выполнению задуманного. У этого существа нет жадности, стремления к наживе, алчности, сребролюбия - всего того, что так пышно расцвело в вас, Магацитл Скайльс. Как, впрочем, у него нет и вашей высшей бессмертной субстанции, что присутствует в вашем теле. Она копированию не поддаётся. А так, подобных копий вашего тела и сознания я могу произвести хоть сотню, хоть тысячу!.. И, что самое главное, в отличие от вас, это существо полностью подконтрольно мне, а не своим глупым страстям, и сделает всё, что я ему прикажу! Я ещё не дал ему имя. Но... пусть он тоже будет Скайльс! Как вам, Магацитл Скайльс?! В конце концов, ваш экипаж не должен заметить подмены!..
   - Но... как же наш договор?! - в отчаянии вскрикнул Скайльс, понимая, что его участь предрешена.
   - Мне нужно было только время! - ответил Тускуб.
   К Скайльсу сзади подступили двое солдат в серебристых куртках, вышедшие из лифта вместе с его копией, и, схватив его, скрутили ему руки. Марсианин в чёрном халате с ниспадающими до самого пола складками подошёл к нему и, наставив оружие, произнёс:
   - Следуйте за мной, Магацитл Скайльс! Вам это больше не понадобится!
   С этими словами он выдернул из уха Скайльса шарик Аэлиты, и теперь американец стал слышать лишь птичье щебетанье инопланетной речи.

***

   В камере, куда втолкнули Скайльса, было темно.
   Дверь, ведущая в коридор, закрылась, проглотив последние тусклые отсветы, разгонявшие мрак.
   - Кто это?! - раздался в темноте голос, и Скайльс узнал Гусева. Он промолчал, но голос спросил уже совсем рядом и очень строго. - Кто это, я спрашиваю?!..
   - Это я? - ответил Скайльс по-английски.
   - А-а-а!.. Контра! - обрадовался в темноте голос Гусева. - И ты здесь оказался!..
   Гусев нащупал во мраке Скайльса, схватил его за ворот и, видно, замахнулся:
   - Вот я тебе сейчас, контра, врежу!.. За всё ответишь!..
   - Погоди! - бросил ему американец. - Тускуб хочет тебя уничтожить!
   - Боишься, шкура продажная, крепкого пролетарского кулака! - прокричал Гусев.
   - Постой! - послышался в темноте другой голос. Это был Лось. - Разобраться с ним, Алексей Иванович, вы всегда успеете! Нужно выяснить, что он знает. К тому же, если и Скайльса бросили к нам в камеру, то дело совсем дрянь!..
   - Да, да! - испуганно затараторил Скайльс. - Тускуб хочет уничтожить Гусева и всех повстанцев!.. И это ещё не всё!..
   - Ну, сейчас я тебе задам, сволочь! - не унимался Гусев, таская в темноте американца за воротник. Видимо, кто-то держал его за вторую руку, мешая ударить. - Да отпусти ты!.. Кому говорят! - крикнул он кому-то в темноте. - Я его всё равно пришибу!..
   - Алексей Иванович! - донёсся голос Лося. Видимо, это он держал его за руку, не давая приложиться к Скайльсу. - Это всегда успеется! Остыньте! Надо что-то предпринимать!.. Цацуля! Миров! Помогите!
   - Да отпустите мне руки, говорю вам в последний раз! - натужно и сердито прокричал Гусев.
   Возня в темноте камеры продолжалась ещё некоторое время, пока, наконец, подоспевшие на помощь Лосю Цацуля и Миров не оторвали Гусева от Скайльса.
   - Тихо, Алексей Иванович!.. Спокойно!.. Возьмите себя в руки! - продолжал Лось. - Давайте сперва всё узнаем! Мистер Скайльс! - обратился он из темноты к забившемуся от страха в угол американцу. - Расскажите нам всё, что вы знаете! Даю вам слово, что Гусев больше вас не тронет!..

***

   После рассказа Скайльса, который, наконец, отошёл от испуга и выложил всё, что знал, в камере воцарилось молчание, в котором слышалось лишь напряжённое сопение.
   - Да! Тускуб всех объегорил! - произнёс, наконец, Цацуля. - Скайльса даже вон как! Фьюить - и в дамки!.. И всех в расход!
   - Ну, а чего ты хотел-то?! - послышался голос Мирова. - Чтобы он нас пожалел?! Мы ж его взорвать хотели!
   - Федулов должен подлететь! - сказал в кромешной тьме Гусев. - На него у меня одна, последняя, надёжа. Догадался бы, что делать надо!..
   - А что толку-то?! - возразил ему голос Цацули. - Полярную станцию, наверняка, разминировали и под охрану взяли!.. Ничего Федулов один не сделает!..
   - Почему один? - не унимался Гусев. - С ним же прилетят Васильев и Быков!
   - Ну, и что они втроём сделают против целого гарнизона?! - ответил ему Цацуля. - Вспомните, как мы штурмовали станцию! Так на нашей стороне была внезапность, да и числом нас было о-го-го! А что они трое сделают?! Ничего!.. К тому же командовать ими некому, а без толкового командира солдат - что винтовка без стрелка!..
   - Да-а, - соглашался в темноте Гусев. - Ситуация!!!.. Но всё равно! Унывать нельзя! Надо действовать!
   - Как?! - изумился Цацуля.
   - Взорвать, вывести из строя двигатель этой штуковины! Ведь его можно повредить! - рассуждал Гусев. - Бросить в него что-нибудь, чтоб его заклинило!..
   - До него ещё добраться надо! - возразил Миров.
   - Бросать в него что-нибудь бесполезно! - позволил заметить себе, немного осмелев, Скайльс. - Вокруг него кольцо плазмы температурой в миллионы градусов. Всё, что будет брошено, сгорит и лишь присоединиться к этой плазме. А добраться до него очень просто - вон дверь в конце тюремного коридора! Туда, кстати, солдаты сбрасывают всякий мусор и приговорённых к смерти!..
   После замечания Скайльса в темноте камеры надолго установилась тишина. Видимо, все, в том числе, и он сам вдруг приуныли, поняв, что они на самом краю погибели.
   - Всё равно! - вдруг снова прозвучал голос Гусева. - Должен быть какой-то способ завладеть управлением этой штукой и направить её вниз, на полярную станцию! Когда нас начнут выводить, чтобы побросать в эту дверь, надо рвануть всем разом, расправиться с охраной, завладеть оружием, выведать, где управление и туда!.. Ничего! Песня ещё не спета!.. Пуля - дура, я - дурней!.. Я не сдаюсь, Мстислав Сергеевич! Я не сдаюсь, ребята! Я не сдаюсь!..

Наблюдение в обсерватории

   Вечером 15 марта 19... года в просторном кабинете на вилле мистера Крабса раздался телефонный звонок. В это время он как раз принимал у себя найденных в Тихом океане на спасательном плотике членов марсианской экспедиции, отправленных на Землю мистером Скайльсом.
   Командир межпланетного корабля, пилот британских военно-воздушных сил в отставке, капитан Стив, изредка промачивая горло дорогим коньяком, рассказывал о чудесах, виденных на Марсе.
   В кабинете, несмотря на его огромные размеры, было тесно. Вокруг собрались корреспонденты и фоторепортёры самых престижных изданий, которые за немыслимые деньги выкупили у Крабса право присутствовать на этом вечере.
   Хроникёры самых знаменитых кинокомпаний расставили здесь треноги своих кинокамер и осветительных приборов и тоже снимали влетевший им в копеечку фильм про путешественников на Марс.

***

   Крабс был доволен и находился в хорошем расположении духа, несмотря даже на то, что межпланетный корабль, на котором вернулись участники марсианской экспедиции, затонул где-то в самых глубоких водах Тихого океана. Крабс рассчитывал вскорости найти его и поднять, рассуждая при этом, что уж если ему удалось осуществить полёт на Марс, то это дело для него - сущий пустяк. Он уже распорядился отправить в квадрат, из которого был получен сигнал "SOS" от приземлившихся членов марсианской экспедиции, целую флотилию кораблей с сонарами, чтобы они метр за метром прочесали океанское дно, и потому думал, что звонок тревожит его именно по этому поводу.
   Слуга поднёс Крабсу телефон.
   "Наверное, уже нашли! - подумал он, предвкушая удачу. - Сейчас продам журналистам ещё одну приятную сенсацию!"
   - Да!.. Мистер Крабс у аппарата! - сказал он в трубку.
   - Здравствуйте, мистер Крабс! - раздался голос на другом конце провода. - Вас беспокоит начальник астрономической обсерватории, которой вы поручили вести наблюдение за Марсом....
   - Да! И что же?! - воодушевлённо спросил Крабс.
   Он уже был настроен принимать лавину новых хороших новостей, которые непременно теперь должны были посыпаться на него как из рога изобилия.
   - Мистер Крабс! - произнёс голос. - На северном полюсе Марса зафиксирована какая-то необычайно яркая и мощная вспышка....
   - Вот как?!.. Что значит - "необычайно"?! - изумился Крабс, уже начавший терять интерес к новости, поскольку она не сулила никакой сенсации.
   - Вообще-то, замечание справедливое, потому что прежде на Марсе, вообще, ни разу не было замечено ни единой вспышки за весь период наблюдения....
   - Я не пойму, мистер... э-э, как вас там?..
   - Типсон....
   - Вот-вот, мистер Типсон!.. Я не пойму, зачем вы меня беспокоите?!
   - Но вспышка была чрезвычайной яркости, а, значит, огромной мощности и силы.
   - Насколько огромной? - поинтересовался Крабс. - Может быть, это крупный метеорит?!
   - Возможно.... Но тогда он должен быть очень крупным!
   - Насколько? - снова спросил Крабс.
   - Ну, просто чудовищных размеров!
   - Хорошо, мистер Типсон! Разберитесь там с этим метеоритом и потом мне доложите! А сейчас я попрошу вас больше меня не отвлекать! У меня важная научная конференция с вернувшимися с Марса членами экспедиции мистера Скайльса!
   - Извините, сэр!..
   Крабс повесил трубку и снова окунулся в атмосферу триумфа и сенсации.

***

   Как только монолитная дверь камеры заскользила по стене вверх, открывая путь в коридор, Гусев стремглав, кувыркнувшись по полу, плашмя бросился в образовавшуюся внизу щель. За ним устремились Миров и Цацуля. Охранники, не ожидавшие такого напора и прыти от арестантов, томящихся в сырой, мрачной и тёмной камере, растерялись, и вырвавшиеся из неё пленники враз их перебили, беспощадно круша направо и налево своими кулаками.
   Оставив одного из марсиан недобитым, Гусев заставил его отпереть камеры с повстанцами и выпустил их всех, сколько было, в коридор.
   Теперь освобождённые пленники вооружались, бегая группами по лабиринтам тюрьмы и забирая оружие у охраны, которую они настигали, где только могли, в мрачных и тусклых коридорах темницы и беспощадно били.
   Гусев вернулся к камере, в которой их держали.
   - Мстислав Сергеевич!.. Вы идёте?! - обратился он к сидевшему на корточках в темноте камеры Лосю.
   - Да, да, конечно! - опомнился тот от своих грёз, встал, отирая спиной стену, и направился в коридор.
   - А вы, мистер Скайльс?! - поинтересовался Гусев.
   Тон его обращения к американцу не был дружелюбным, но в нём звучала какая-то правда, к которой нельзя было не прислушаться: остаться здесь означало верную погибель.
   Скайльс ничего не ответил, но, лишь немного замешкавшись, последовал за Лосем.
   В самом деле, его радужные надежды на баснословное богатство лопнули, как мыльный пузырь, и, как ни сера теперь казалась действительность, идти с повстанцами было лучше, чем быть брошенным через дверь в конце коридора в кольцо раскалённой плазмы.

***

   Гусев был беспощаден. Он и раньше не церемонился с врагами, но теперь, когда над ним обманом взяли верх и так подло пленили, сражался с такой яростью, какой не помнил со времён самых кровавых сражений гражданской войны.
   Сминая охрану тюрьмы, повстанцы продвигались к лифтам, открывая по дороге всё новые камеры и освобождая всё новых узников без разбора.
   Большинство освобождённых пленников тут же включались в кровавую бойню на стороне революционеров. Клубок сражения катился по коридорам тюрьмы.
   Гусеву удалось захватить в плен какого-то марсианина в чёрном плаще.
   - Где центр управления этой махиной?! - спросил он. - Кто управляет Тасоцером?
   - Тасоцером управляет верховный правитель Тумы! - ответил перепуганный военачальник.
   - Как?! - заорал Гусев. - Как он это делает?
   - Он отдаёт мысленные команды животным, чуани, которые живут в бассейне под его кабинетом, и те меняют параметры полёта!..
   - Как?! - затряс его Гусев.
   - Я не знаю! - задрожал от страха марсианин.
   Гусев с яростью отшвырнул пленника, сжав кулак, которым он стискивал горло марсианина, так, что почувствовал хруст его костей.
   - Вперёд! - заорал он, стараясь перекричать грохот мясорубки боя. - Выбираемся на взлётную палубу. Надо завладеть летучими кораблями!

***

   На палубе разгорелось настоящее сражение. Теперь повстанцев вместе с присоединившимися к ним узниками было так много, что они, всё больше вооружаясь отбираемым у солдат оружием, крушили войска Тускуба. Вскоре им удалось завладеть несколькими боевыми летучими кораблями.
   Солдаты выкатили откуда-то метательные машины и принялись обстреливать восставших шаровыми молниями. Из захваченных кораблей повстанцы отвечали встречным градом шипящих шаров. Повсюду был огонь, раздавались крики, вопли, стоны, взрывы.
   Волоча за собой Лося, Гусев стремглав подбежал к захваченному Цацулей и Мировым кораблю. Рядом разорвался огненный шар, и руку обожгло словно кипятком.
   - А, зараза! - Гусев схватился за раненное место. - Лезьте внутрь, Мстислав Сергеевич! - кивнул он на спущенный на взлётную палубу трап летучего корабля.
   - А вы, Алексей Иванович? - спросил Лось, пригибаясь и карабкаясь по трапу.
   Следом за Лосем молча, словно тень, пробирался Скайльс, также стараясь укрыться от летающих вокруг осколков, снопов искр, кусков обшивки, пуль и огненных шаров всевозможных калибров.
   - Мне надо поймать кого-нибудь, кто откроет люки! - ответил Гусев. - Нам же надо вылететь отсюда!
   Он бросился обратно, к сама собой образовавшейся линии фронта, и, прихватив с собой нескольких добровольцев, стремглав ринулся на позиции войск. Вскоре было видно, как, преодолев нейтральную полосу, он орудует на вражеских рубежах своими кулаками, круша направо и налево, паля из своего нагана и сминая сопротивление разбегающихся от него в разные стороны в ужасе солдат Тускуба.
   Захватив какого-то марсианина в чёрном плаще, Гусев, отстреливаясь, поволок его за шею через ничейное пространство к своим позициям. Добровольцы, ходившие с ним в атаку, заметив отступление, тоже попятились, теряя в своих рядах всё больше бойцов.
   Через минуту Гусев допрашивал пленного офицера в летучем корабле, заставляя его открыть люки.

***

   Вот уже несколько дней минуло, как Федулов осуществил перелёт, рассчитанный Лосем, и теперь наблюдал в бинокль за полярной станцией, не понимая, куда же делись Гусев, Лось и остальные повстанцы.
   В бинокль было видно, что на полярной станции находятся регулярные войска. Сомнений быть не могло: белые широкие куртки, яйцеобразные шлемы, чёрные халаты - он уже хорошо знал эту униформу.
   Когда междупланетный аппарат, ведомый им, спускался по нисходящей траектории, то раньше положенного по расчёту времени ударился о какую-то поверхность, затем некоторое время словно скользил по ней, гулко поскрипывая, и, когда странный звук прекратился, падал ещё несколько десятков секунд вниз, только потом ударившись амортизатором о ледяной панцирь северной полярной шапки Марса.
   Обгорелое яйцо междупланетного аппарата пару раз подпрыгнуло и застыло, накренившись.
   Федулов сразу же выбрался наружу через люк корпуса, но так ничего и не увидел в студёной, непроглядной темени ночи. Снаружи было так холодно, что его рукавицы прилипали к горелой обшивке аппарата, и он забрался обратно внутрь.
   Лишь утром ему стала понятна причина такого странного спуска: над головой до самого горизонта висела какая-то огромная, фантастическая пирамида, поблескивающая своим полированным днищем и видимыми ему боками в лучах катящегося невысоко над южным обрезом неба солнца.
   Где-то на севере под ней виднелись белые купола полярной станции, и отсюда казалось, что эта махина их вот-вот собой раздавит.
   Долго Федулов и его товарищи, Васильев и Быков, вылезши из тёплого нутра междупланетного аппарата на лютый мороз, от которого дыхание спирало, разинув рты, смотрели на удивительное зрелище.
   - Что это такое? - спрашивали у Федулова прилетевшие с ним бойцы.
   - Не знаю! - жал он плечами. - Когда я улетал, этого не было....
   - А где Гусев?.. Где инженер Лось?..
   - Понятия не имею! - чесал вместо затылка сзади меховую шапку Федулов. - Должны были полярную станцию захватить!.. Но там, по-прежнему, правительственные войска. Будем ждать....
   - Сколько? - интересовались у него продрогшие от лютого холода товарищи.
   - Пока нас не найдут, - ответил Федулов.
   - Кто?!..
   - Да хоть кто!.. Лезьте обратно внутрь! Там тепло и провиант есть!

***

   Вскоре спящих внутри междупланетного аппарата бойцов разбудил сильный грохот, доносившийся снаружи даже сквозь толстенную обшивку. Васильев и Быков отдраили люк.
   На обращённой к ним стороне плавающей в воздухе над аппаратом огромной пирамиды видны были открывшиеся посередине отверстия. Оттуда стремглав, один за другим, выносились боевые летучие корабли. Следом летели шаровые молнии. По наклонной гладкой, точно полированной, плоскости пирамиды вниз то и дело скользили какие-то обломки, трупы марсиан, искорёженная инопланетная техника. Затем, сорвавшись с её нижнего края, всё это стремительно летело вниз и исчезало где-то посреди белой кутерьмы пурги внизу, у поверхности полярной шапки.
   Из этого же огромного отверстия в боковой плоскости пирамиды, как из печной трубы, чёрными клубами валил густой дым.
   Высоко в небе взрывались странные серебристые шары, превращаясь в яркие розовые вспышки. Некоторые летучие корабли горели. Иные уже падали вниз, разваливаясь на части. На смену им из пирамиды вылетали другие. В воздухе происходило какое-то побоище.
   - Вот он где! Гусев! - догадался Федулов, глядя на ожесточённое воздушное сражение, в котором ничего нельзя было разобрать.
   Один из кораблей вдруг отделился от воздушной схватки и направился к ним.
   - О! - указал на него пальцем Федулов. - Кажись, нас заметили! Отряд! В ружьё! Васильев, готовь пулемёт!
   Через минуту серебристый летучий корабль приземлился недалеко от междупланетного аппарата. Экипаж встретил его через прицелы оружия. Но когда оттуда выскочил запыхавшийся Гусев, все с радостью бросились ему навстречу.
   - Некогда обниматься! - задыхаясь, прокричал командарм повстанцев, давясь морозом. - Видите, что творится?! - он указал рукой позади себя на небо, где на фоне фантастической, повисшей в воздухе пирамиды разгоралась всё сильнее воздушная битва. Теперь всё там было словно залито огнём, повсюду, как на салюте, сверкали серебристые шары, нескончаемо хлопали разрывы, сыпались вниз обломки и горящие остовы гибнущих летучих кораблей. - Федулов!.. Ах, молодец! Выполнил задание, пригнал аппарат! Он нам сейчас, ой, как понадобится!.. Экипаж, по местам! Живо!..
   Из корабля по трапу сбежал растрёпанный и потерянный инженер Лось. Было похоже, что битва разбудила его от мирного сна, и он теперь не мог понять, где очутился. Он бросился к Гусеву.
   - Алексей Иванович! Что вы собираетесь делать?! - закричал он, глядя, как тот торопит Федулова лезть в люк, похлопывая его по спине.
   - Вы картину "Гибель Помпеи" видели, Мстислав Сергеевич? - весело, с задором поинтересовался Гусев, сам уже спускаясь внутрь междупланетного аппарата.
   - Не-ет! - озадаченно ответил Лось, что-то припоминая.
   - Ну, тогда сейчас увидите! - Гусев хотел было захлопнуть крышку люка, но на минуту задержался. - Таранить я буду полярную станцию, Мстислав Сергеевич! Советую вам улетать подальше!.. Впрочем, через пару минут поле исчезнет, поэтому лететь, наверное, не стоит! Я бы посоветовал вам укрыться, но даже не знаю, где....
   - Но зачем?! - протянул руку Лось, словно пытаясь его образумить. - Алексей Иванович! Зачем?!
   - Мстислав Сергеевич! Видите, что твориться?! - Гусев показал рукой вверх, на гибнущие в сражении летучие корабли. - Это единственный шанс спасти марсианскую революцию! Ещё с десяток минут, и нас всех перебьют к едрене-фене!..
   - Но, Алексей Иванович!..
   - Знаю, знаю, Мстислав Сергеевич!.. Я тоже хочу жить! Так хочу!.. Вы себе даже не представляете, как!.. Я люблю жизнь, Мстислав Сергеевич! Вы же знаете!.. Может быть, больше люблю, чем кто-либо ещё!.. Но что делать?! Выбора у меня нет!.. А хотите, айда со мной! Кто его знает, может, уцелеем в яйце-то, а?!.. Если живы останетесь, Мстислав Сергеевич, Машке моей привет и поклон передайте, а товарищам всем так и скажите: Гусев пал смертью героя во имя будущего свободного советского Марса!..

***

   На следующий день после телефонного звонка из обсерватории на виллу мистера Крабса одна из известных американских бульварных газет опубликовала на последней полосе небольшую, едва приметную заметку в рубрике "Курьёзы и происшествия":
   "Как сообщили из астрономической обсерватории, ведущей наблюдение за планетой Марс, вчера на её поверхности была зафиксирована необычайно яркая и мощная вспышка, произошедшая в районе северного полюса. Учёные полагают, что это стало следствием падения на поверхность планеты гигантского метеорита! На месте удара, пришедшегося по полярной ледяной шапке планеты, заметно огромное тёмное пятно, образовавшееся вследствие таяния полярного льда от высокой температуры взрыва. Судя по его масштабу, таяние произошло на площади радиусом не менее пятисот километров! Наблюдения за красной планетой продолжаются!.."

Любовь жива

   Аэлита смотрела на море. Оно отражалось в её огромных серо-пепельных глазах, отчего их зрачки играли маленькими искорками солнечных бликов.
   Тёплые лучи такого незнакомого, яркого и большого солнца приятно согревали её тело под лёгким платьем из непривычного материала.
   Прозрачные волны ласково плескались у её ног, и она с удивлением смотрела на морскую пену, шипящую, пузырящуюся, исчезающую среди серой гальки пляжа.
   Сидеть было непривычно тяжело. Земля, такая огромная и массивная, тянула к себе значительно сильнее, чем её родная Тума. Но она того стоила, эта тяжесть. В конце концов, к ней можно было привыкнуть. А этот сказочный, наполненный красками мир вокруг был просто удивителен! Изумрудная листва бескрайних лесов, огромное голубое небо, лазоревое море! Щебетание птиц! Снующие вокруг муравьи! Покусывающие слегка за кончики пальцев, когда прозрачная вода набегала на них на некоторое время, маленькие рыбки! Белка, спустившаяся с сосны недалеко от неё, севшая на задние лапки и грызущая шишку, наблюдающая при этом за ней чёрными бусинками своих глаз! Люди то там, то здесь также присевшие на гальку и любующиеся чарующей симфонией моря!..
   "Как?! - думала Аэлита. - Как можно было покинуть эту удивительную планету и лететь десятки миллионов километров во тьме, чтобы приземлиться на далёкой, пустынной оранжевой Туме?!.. Зачем?!.. Ради чего?!.."

***

   По самому краю воды ходил счастливый худосочный юноша. Он тоже смотрел на море. Иногда, чтобы лучше разглядеть проплывающие вдали корабли, мальчишка прикладывал козырьком ко лбу узкую ладонь. Он то и дело поднимал с земли плоские камешки и бросал их, пригнувшись, в море, стараясь пустить их, закрутив, так, чтобы они прыгали, отскакивая от поверхности воды, как можно дальше.
   Порой камешек встречал на своём пути покатую волну и исчезал в ней навсегда, грустно булькнув. Тогда юноша слегка сердился и искал другой плоский камень, повторяя всё снова. Его голубовато-белая кожа непривычно выделялась на фоне проходящих мимо местных мальчишек, сплошь загорелых, смуглых до коричневого и даже фиолетового отлива. И те огладывались и, видимо, пытались понять, откуда взялся это голуболицый, странный худосочный парень, едва похожий на человека, что-то обсуждали между собой на ходу, но шли дальше, не останавливаясь и не слишком-то любопытничая: сюда приезжают разные люди, и они уже всякого насмотрелись.
   На Аэлиту тоже мало кто обращал внимание.
   Она сидела в большой белой шляпе с огромными полями, закрывавшими её от палящего солнца до самых плеч. Лёгкая белая шёлковая блуза прикрывала её руки своими рукавами до самых кистей. Длинная ситцевая юбка....
   Ей нравилась эта земная одежда. Ей нравилось это огромное, до самого далёкого горизонта, бирюзовое море, которое и там, у края, где оно сходилось с ослепительным небом, не кончалось, а тянулось, падая за предел видимого пространства, казалось бы, до бесконечности. Ей нравились эти удивительные дельфины, чей язык был немного похож на язык жителей теперь уже далёкой Тумы, небольшими группами бороздившие морские просторы и иногда выныривавшие при своём движении из воды так, словно они давали ей какое-то представление. Иногда они подплывали совсем близко и будто с удивлением смотрели на неё, словно признав в ней свою родню. Ей нравились белоснежные корабли, проплывающие вдали. Ей нравились загорающие и купающиеся в одиночку и группами люди. Ей нравились пары, целующиеся при всех и не обращающие ни на кого внимания, словно они были одни в этом мире. Ей нравилось всё на этой планете!..
   Аэлита была безмерно, несказанно счастлива, счастлива, как никогда до того!

***

   - Тар!.. Иди сюда, мальчик мой! - позвала Аэлита сына. - Ты не устал? - спросила она, когда он подошёл к ней и присел рядом на тёплую гальку.
   - Нет, мама!..
   - Ты же знаешь, сынок, что тебе рекомендовали воздержаться от длительных прогулок!
   - Ничего, мама! - сын доверчиво и ласково прильнул к ней. - Сейчас уже не так трудно, как было вначале!..
   - А то, если хочешь, пойдём-ка в дом, отдохнём! - предложила Аэлита.
   - Нет, мама, спасибо!.. Мне нравится море!
   - Мне тоже, сынок! - Аэлита бросила взгляд на лазурную, искрящуюся от солнечных лучей, бесконечную даль. - Знаешь, никогда не думала, что увижу его наяву.... Оно мне когда-то снилось, очень давно!.. Это море!.. И странно!.. Оно мне снилось именно таким!
   Некоторое время они ещё сидели так, молча, и смотрели на набегающие на их ноги ласковые волны.
   - Говорят, мама, что море бывает другим! - заметил Тар.
   - Я слышала об этом, сынок! - ответила Аэлита. - Но, знаешь, оно всё равно прекрасно, это море!.. И я вижу его сейчас именно таким, каким оно мне всегда снилось!.. Я даже думаю, не сон ли это?!..
   - Нет, не сон, мама! Но знаешь, что?..
   - Что, сынок?
   - Всё так прекрасно, так хорошо.... Но мне не хватает одного....
   - Чего же, сынок? - Аэлита уже догадалась, что он имеет ввиду.... Этот разговор происходил у них почти каждый день.
   - Мне не хватает отца!..
   - Я знаю, сынок!.. Я знаю!.. Мне тоже.... Но я надеюсь, что он скоро будет рядом с нами....
   - Ты думаешь, мама?..
   - Я в этом уверена, сынок....
   - Но когда?
   - Не знаю, но скоро!.. Вот увидишь.... Когда он будет рядом, ты поймёшь, что ждал его совсем чуть-чуть, а время ожидания превратится лишь в краткий миг, и ты удивишься даже, что так быстро дождался....
   - Откуда ты знаешь, мама?
   - Я знаю, сынок!.. Я знаю!.. Надо только ждать! Надо только верить и ждать!.. И я верю и жду.... И, вот увидишь, мы скоро будем вместе!..
   Аэлита говорила и говорила, и тонкие струйки слёз едва заметно катились по её голубоватым щекам, капали на гальку и сливались с исчезающей в ней морской пеной.

***

   Вечерами она долго смотрела в безоблачное небо, опрокинутое над ней, как чаша с бисером.
   На небосводе мерцали огоньки незнакомых созвездий, но Аэлита каждый раз без труда находила Туму, которую по её просьбе ей однажды показали. Она всякий раз узнавала её и подолгу смотрела на маленькую неприметную среди прочих звёзд планету, на которой остался теперь её возлюбленный.
   "Как странно! - думала Аэлита. - Я на его планете, а он - на моей! И мы снова ждём друг друга! И в этом, видимо, есть какая-то ирония судьбы!"
   Тума катилась по небосклону и исчезала, провожаемая Аэлитой. И тогда, когда она вот-вот должна была снова скрыться за горизонтом, вдогонку ей летели тихие, едва слышимые постороннему уху слова: "Где же ты, Сын Неба?!.."

   июнь 1998, апрель 2009 - 25 августа 2009 года, редакция 2014

оглавление

Надежда

Странный визит

Лось едет в Америку

Переговоры и сомнения

В Советской России

Петроград - Нью-Йорк

Спешный отлёт

Загадочная труба

Скайльс

"Не один, а три..."

Мечты

Сны о Марсе

Старт

"Вы слышали?!.. Слышали?!.."

Васильевский остров

Вера

Посадка

Руины Соацеры

Дом Тускуба

Встреча

Таинственное подземелье

Рассказ марсианки

Гусев

Бой

Повстанцы

Мёр и Варра

Тар

Судьба Аэлиты

Военный совет

Нашествие

"На север!"

Каменный хоровод

Ледяная шапка

Летающая пирамида

Встреча миров

Бриллиантовая лихорадка

Разговор в оранжерее

Странное знакомство

Видения

Сделка

Ценный груз

Гипербола

Полярная станция

Шантаж

Любовь

Трудный разговор

Безумный план

Пробуждение

Захват

Погоня

Сон разума

"Я не сдаюсь!"

Наблюдение в обсерватории

Любовь жива

  

  

   4

3

  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"