Хан Вальдэ : другие произведения.

Гений

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Мир - это отражение ваших представлений о нем. (с) Буддист, имени не помню. Каждый человек видит и воспринимает происходящее вокруг очень по своему. Кому-то от этого воприятия живется хорошо, кому-то не очень. Но каждый, по правде, находится на едине со своим миром.
  "Гений"
  
   Где-то вдалеке громыхнуло, гулко ухнуло, и низкие тучи осветила багровая зарница.
   Отряд из десяти человек, медленно двигался по захламленной улице, гуськом пробираясь между поваленных деревьев и покинутых повозок. То тут, то там лежали трупы людей, часто обезображенные страшными ранами, до полной неузнаваемости.
   Первым в цепочке солдат шел молодой ротмистр, чья синяя форма была забрызгана кровью и грязью. Он настороженно всматривался в черные провалы окон, сжимая в одной руке револьвер, а в другой держа шашку.
   Вдруг, в тени переулка, что притаился между домами, послышался противный скребущий звук. Недожидаясь приказа, солдаты принялись палить из винтовок. Раздался визг, переходящий в хрип, и все стихло.
   - За мной, - скомандовал офицер и махнул рукой.
   Солдаты мешкали, жались друг дружке. Казалось еще немного, и они сорвутся в паническое бегство.
   - За мной, я сказал, - крикнул офицер, для убедительности рубанув воздух клинком.
   - Андрей Семенович... - залепетал молодой солдат.
   Парню едва справилось девятнадцать, в больших голубых глазах застыл ужас.
   - Гаврилюк, держи себя в руках, - с нажимом сказал ротмистр.
   Парень охнул, перекрестился дрожащей рукой и попятился, затравленно озираясь по сторонам.
   - Пошли вон, тварюки! - закричал он и закрыл голову руками.
   - Держите его! - крикнул Андрей.
   Дюжий солдат, с перевязанной головой, бросился на парня, обхватил того за плечи. Худосочный мальчишка взвыл, на его губах выступила ржавая пена.
   - Усе, тронулся Васька, - прогудел усатый унтер-офицер. - Ваш благородь, кончать его треба, пока на нас не кинулся.
   Андрей Славский, гусарский ротмистр Изюмского полка, сжал рукоять шашки, да так, что оплетка захрустела. Тем временем юноша, яростно вырываясь, извернулся и ударил лбом в нос державшего его солдата. От боли и неожиданности тот ослабил хватку и парнишка вырвавшись бросился вниз по улице.
   Но не успел он пробежать и дюжины шагов, как выстрел бросил его на землю.
   - Вперед, - рявкнул Славский, и опустил револьвер.
   Как раз в это время, где-то на соседней улице, послышался многоголосый шум и неразборчивые выкрики. Отряд, в котором теперь стало на один штык меньше, пренебрегая осторожностью, помчался по улице, прочь от источника звука.
   Дым, густыми черными клубами стелился над землей. Неестественно, и от того пугающе, прижимаясь маслянистыми боками к грязной мостовой. Как бы вытекая из распахнутых окон и дверей дома, что стоял на углу. Андрею пришлось изменить первоначальный маршрут, что бы не вести людей через удушливую завесу, даже отсюда казавшуюся подозрительной.
   Они нырнули под арку, увенчанную гипсовой розой.
   Пробежав под низким сводом, солдаты оказались в небольшом, некогда ухоженном, дворике. Подстриженные кусты, скамейки и аккуратная аллейка вдоль клумб, а в центре маленького фонтана возвышалась статуя стройной женщины, с кувшином в руках.
   По ту сторону дворика, Андрей заприметил полускрытую рухнувшей голубятней, калитку, ведущую на нужную ему улицу.
   - Туда, - скомандовал он.
   Солдаты трусцой побежали к приоткрытой дверце.
   Когда отряд огибал круглый бортик фонтана, женщина-статуя утробно загудела и опустила каменный кувшин на голову спешащего мимо солдата. Мужчина рухнул с проломленным черепом.
   - Огонь! - закричал ротмистр.
  Нестройный залп ружей, и вторившего им револьвера, покачнул изваяние. Пули откалывали от мраморного тела целые куски, стирая каменный лик. Статуя зашаталась и повалилась навзничь, подняв тучу каменной пыли и осколков.
   Люди бросились вон из проклятого места.
  Снова улица. Булыжник мостовой то тут, то там вывернут, земля вспучилась, будто гигантский крот прокладывал себе путь на поверхность. А вокруг трупы, штатские, в основном женщины и дети, но хватает и военных. Эвакуация, что ли.
  Он заставил себя не думать о том, что здесь произошло, и повел отряд дальше. На ближайшем здании Андрей приметил табличку "Улица Межигородская" - значит близко.
   За домами послышался сухой треск скорострельных орудий и крики. Славский бросился через улицу, перепрыгивая ямы и лежащие тела. Солдаты почувствовали скорый конец безумной гонке и воспрянули духом.
  Преодолев остаток пути, Андрей остановился на углу. Высунув за поворот руку, он громко крикнул:
   - Свои, не стреляйте!
  Несколько мгновений напряженного ожидания.
   - Покажися, каков ты есть, свой-то, - послышался грубый ответ.
   Ротмистр осторожно выглянул из-за угла, готовый в любой момент нырнуть обратно. Улицу перерезала высокая баррикада, за орудийным траверсом, хищно притаились расчеты пулеметов. У одного из лафетов махал рукой казачий урядник.
  - Убедился? - громко спросил ротмистр.
  - Выходите, ваше благородие, - усатый воин приветливо взмахнул шашкой.
  - Нас тут восемь человек, - на всякий случай предупредил Славский.
  - Сколько ни есть усе сюда, а то нелюдь скоро вернется.
   Подгоняемые страхом солдаты проворно взобрались на баррикаду, желая поскорее очутиться под защитой гостеприимного урядника и его батареи.
   Они очутились в спешно разбитом лагере, зажатом между домами и тремя высокими баррикадами, пересекающими улицы. Защитники подносили ящики с боеприпасами, укрепляли позицию, слышались стоны раненых.
  - Как тут? - просто спросил ротмистр, зная, что казак его поймет.
  - Тяжко, - казак разгладил усы. - Пустоглазые наседали почти час, некоторые даже на препону залезли, пришлось шабли доставать. Жуки хвостатые наскочили, утащили шестерых, пока мы их не отогнали. Жуть, - он перекрестился и солдаты, стоявшие вокруг, последовали его примеру.
  - Штаб еще здесь? - Андрей вернул саблю в ножны.
  - Так точно. Туда, - он показал вдоль не заблокированной улицы, - в седьмом нумере заседают.
  - Спасибо. Оставляю их вам, - он кивнул на пришедших с ним солдат, и быстро зашагал в указанном казаком направлении.
  - Вы уж там скажите, что тикать нам нужно, - крикнул вдогонку урядник.
   У входа в дом номер семь, трехэтажное здание с белеными портиками, нашелся хорошо укрепленный кордон. По всему видать, именно тут готовились принимать последний бой: окна первого этажа наглухо заколочены, у крыльца свалены мешки с песком, три вкопанных картечницы угрожающе смотрят в серое небо.
   Миновав охрану, Андрей Славский обратился к спешащему по своим делам ординарцу, с рукой на перевязи.
  - Я ищу отца Иохима, мне сказали, что он будет тут, в штабе.
  - Вы ротмистр Славский? - он смерил Андрея усталым взглядом. - Прошу за мной, Андрей Семенович, о вас предупреждали-с.
   Они поднялись по лестнице, прошли коридором. У дверей справа стояла многочисленная охрана.
  - Отец Иохим у генерал-губернатора. Вас ждут.
  Не дожидаясь ответа, ординарец заспешил по своим делам.
  Андрей одернул мундир, хотел было застегнуть верхнюю пуговицу, но она давно оторвалась.
   Он вошел в скудно освещенную комнату, света хватало лишь круглому столу заваленному картами и прочими бумагами.
  Из теней, что собрались в углу, в круг света шагнул высокий человек, одетый в монашескую рясу, с большим крестом на груди.
  - Андрей! - монах обнял ротмистра.
  - Ваня, - широко улыбнулся солдат, но, тут же поправился. - Отец Иохим.
   Глаза Славского привыкали к полумраку, и теперь он смог различить остальных обитателей комнаты, все они оказались офицерами имперской армии.
  - Федор Федорович, это и есть мой брат, за которым я посылал, - Иохим обратился к одному из офицеров.
   Тот сделал шаг вперед, и Андрей смог хорошо его рассмотреть.
   Федор Федорович Радецкий, генерал-губернатор здешнего края, несмотря на почтенный возраст, выглядел крепким мужчиной, еще не утратившим былой доблести. У бедра седовласого генерала висела золотая сабля, с георгиевским темляком, а на груди нашлись и "Святая Анна" и меченосные "Владимир" со "Станиславом". Небрежно накинутый мундир, обнажал перевязанное окровавленными бинтами плечо.
   Андрей взял под козырек.
  - Я перейду сразу к делу, - генерал губернатор обнаружил зычный голос, таким только на поле боя командовать. - Город захлестнул невиданный, сверехъественный ужас, то, что творится на улицах описать невозможно. По домам рыскают чудовищные твари, люди на глазах превращаются в уродцев и пожирают своих близких, солдаты сходят с ума от виденных наяву кошмаров. Особняк на Александровской почти полностью разрушен нахлынувшей нечистью, нам едва удалось отступить.
  - Ручей Скоморох, что течет от Древлянской Площади, вместо воды вдруг стал нести потоки ядовитой слизи, растворяющие все, что в него угодит, - вставил пожилой полковник.
  Радецкий тяжело вздохнул и продолжил.
  - Причины этой катастрофы нам не ведомы, ровно, как и ее масштабы. Доподлинно известно, что за пределами города все еще безопасно, за городским выгоном уже разбит лагерь беженцев. Но сколько так будет продолжаться, никто сказать не может.
   Он перевел дух, кто-то пододвинул ему резной стул и генерал губернатор с благодарностью принял помощь.
  - Сопоставив факты, донесения о первых проявлениях... этого. Мы пришли к выводу, что все началось откуда-то с Караваевсокой и Ботанического сада. Возможно, именно там и есть корень всех наших бед - дьявольская ставка противника, - Федор Радецкий разгладил седые бакенбарды и закончил. - Нам нужно, что бы вы, гусар Славский, пробились к возможной штаб квартире врага и уничтожили ее.
  - Почему я? - не помня себя, спросил Славский.
  Вместо Радецкого ответил священник:
  - Ты же материалист, Андрей. Может, и осилишь пройти, не сойти с ума от бесовских ужасов. Для других, все, что сейчас происходит происки Лукавого, конец света, кара божья, для тебя же это просто очередной враг, следующая война.
  Андрей кивнул, соглашаясь с мыслями брата.
  - Я не могу приказывать вам, ротмистр. О том, что предстоит совершить можно только просить, - Федор Федорович положил руку на эфес сабли.
   В комнате стало очень тихо, было слышно, как кричат на улице унтер-офицеры, отдавая приказы, как грохочут колеса орудий по мостовой. Все смотрели на него, кто-то с надеждой, кто-то сочувственно, а были и такие кто уже загодя приготовил едкие укоры в малодушии.
   "Как легко выбирать когда тебе не оставили выбора", - подумал Славский.
  - Служу отечеству, - отчеканил он.
   Генерал-губернатор медленно поднялся и, положив руку на плечо Андрея, просто сказал:
  - Спасибо.
  - С вами отправится дюжина казаков, - не разделил общего подъема давешний полковник. - Вы понесете запас фугаса, что бы не оказалось в конце пути - уничтожьте это.
  - Когда выступать? - спросил Андрей.
  - Скоро. Мы считаем, что твари вскоре начнут штурмовать баррикады, тогда и двинетесь. Будем надеяться, что основная масса соберется под нашим огнем, и на ближайших улицах вы не встретите ничего, с чем бы не смогли справиться, - вновь взял слово Радецкий.
   Генерал жестом пригласил Славского к разостланной карте. Повел пальцем по названиям улиц.
  - Пойдете через старый город. На Лукьяновке совсем туго, из донесений следует, что покойники повставали из могил, пришлось много домов пожечь. Далее по Ярославовому Валу до Несторовской, там спуститесь на Бибиковский бульвар, по ту сторону и будет Ботанический Сад. Вот тут и начнется самое страшное.
  Речь Радецкого прервал ворвавшийся адъютант.
  - Ваше высокопревосходительство, прибыл гонец. Саперный лагерь пал, весь Печерск в Их власти, - запыхавшись, доложил адъютант. - Остатки гарнизона пробиваются к нам.
  - И принесут на плечах все сомнище, - хмуро заметил полковник.
  - Усильте оборону баррикад, - приказал генерал-губернатор. - А вы, ротмистр, отдыхайте, пока можете, и готовьтесь.
  В коридоре его нагнал священник.
  - Идем, угощу тебя.
  - Спасибо, Ваня.
  
   * * *
  
   Разместившись на пустых ящиках и мешках с песком, стучали ложками казаки, расправляясь с обедом. Урядник, тот самый, с баррикады, усатый да дюжий, рассказывал что-то товарищам, густо пересыпая повествование идиоматическими оборотами и пахабной жестикуляцией. Казалось, их совсем не заботило, что происходит вокруг.
  - Стало быть, ваша благородь, вы нас на чертяк поведете, - сказал десятник, - Я Тарас Горобец, а цэ значить, мои хлопцы, - он обвел рукой маленький отряд.
  Хлопцы хмуро отсалютовали.
   - Горобец, а что ты, лазутчик первой сотни у орудий забыл? - спросил Славский присаживаясь на мешок с песком.
  - - Так, ваша благородь, от батарейцев майже и не лышилось ничего. Подсобить надо было, а я дюже глазастый, - добродушно ответил усач.
   Люди обменялись еще парой фраз, но разговор быстро заглох сам собой.
  Они были готовы.
  
   * * *
  
   Вышли за минуту до наступления. Проскочив в игольное ушко, между нападающими и оборонительными валами.
   Позади, слышались раскатистые трели митральез и сухой треск ружейных залпов - волна атакующих разбивалась о яростное сопротивление защитников баррикады.
   Улочка уводила их все дальше. Как и предполагал Радецкий, ни один враг не стал на пути отряда.
   Из-за перекрестка, который им только предстояло миновать, послышался грохот, будто десяток телег старьевщика во весь опор неслись по мостовой.
   Казаки, без лишней команды, попрятались в тени домов. Грохот и металлический звон нарастал, пока на улицу не выкатился огромный металлический шар, весь покрытый длинными шипами. Шар остановился на перекрестке, несколько раз прокрутился на месте, словно осматриваясь, и все так же шумно покатился дальше. Вскоре грохот стих, и люди осторожно продолжили свой путь.
  - Адовы покатушки, - проворчал себе в усы Тарас.
   Спустя некоторое время, они выбрались на улицу, что уходила вниз по пологому спуску.
  - Несторовская, - тихо обратился Славский к уряднику.
  Тут было очень тихо. После взрывов, барабанной дроби и канонады, в подобную тишину даже как-то не верилось. Спокойствие, царившее вокруг, прибавило Славскому оптимизма.
   Идущий в авангарде казак, молодой южанин, вскинул винтовку и взял на мушку окно разоренной лавки на первом этаже. Солдаты моментально последовали его примеру став в круг, спина к спине.
  - Что случилось? - громко зашептал ротмистр.
  - Спочатку, думал, шо показалось, но там хто-то точно есть. Чув как шубуршало, - ответил южанин.
   В абсолютной тишине из окон и дверей ближайших домов на брусчатку ринулись приземистые существа. Внешне они напоминали павианов, которых ротмистр видел в столичном зоопарке год назад, только лишенных меха, с уродливо вытянутыми мордами гиен. Под черной лоснящейся кожей перекатывались узловатые мышцы, сильные конечности несли монстров прямо на сбившихся в кучу людей.
  Чудовища не издавали ни звука, в немом вопле раскрыв зубастые пасти.
   Наконец люди оправились от шока, и грянул залп. Несколько чудовищ все так же безмолвно рухнули в пыль. Некоторые из солдат успели выстрелить еще раз, но наконец, уродцы достигли людей и в ход пошли штыки. Андрей на лету разрубил грудь бросившегося на него монстра, поток зловонного ихора брызнувшего из раны залил ему лицо. Но удар сабли не смог остановить бросок чудища и уже мертвое тело сбило ротмистра с ног.
   Он быстро нашарил рукоять сабли, вылетевшую от удара, и вскочил. Как раз для того, что бы отрубить когтистую лапу, тянущуюся к лицу.
   Совсем рядом, один из монстров запрыгнул на спину казаку, повалил того на землю. Длинные конечности змеями оплели тело солдата, развели в разные стороны руки и, прежде чем Андрей вогнал в гадкую тушу свой клинок, когти разодрали человеку горло.
   Истошно кричал южанин, тварь впилась зубами в его плечо, стараясь наживо отъесть бедолаге руку. Выстрел урядника, разнес клыкастую голову.
   Неожиданно бой закончился, не с кем было сражаться. Остатки нападающих разбежались.
  Отряд потерял четырех человек убитыми, южанин умер спустя несколько минут.
   В луже крови и зловонной жижи, Андрей отыскал свой револьвер, перезарядил.
  - Вперед, - тихо приказал он.
  Безмолвно казаки двинулись по улице.
   Чем дальше они продвигались, тем больше Андрей находил подтверждений того, что эпицентр сверхъестественной катастрофы находится где-то впереди. По мере их продвижения дома выглядели давно покинутыми, словно тут никто не жил десятки лет, деревья в сквере, превратились в обезображенные узловатые остовы, походившие на руки мертвецов, тянущихся к серому небу. Воздух пах прозекторской.
   Они вышли к ботаническому саду. В прошлой жизни это был светлый и уютный парк, сейчас же укутанная зловещим туманом чаща, где среди черных стволов медленно плыли неясные тени.
   Серые сумерки, которые все никак не кончались, в этом месте начинали сгущаться, окончательно лишая все вокруг красок.
   Люди двинулись по бульвару, который шел вдоль паркового забора, желая обойти гиблые заросли.
  Время от времени, порывистый ветер доносил до них обрывки слов, стоны и хохот.
   Спустя несколько минут они обогнули стену сада, свернув с бульвара на узкую улочку.
   Действие дьявольской силы, здесь было заметно и слепому.
   Темные маслянистые разводы, похожие на подтеки дегтя, покрывали стены домов и камень тротуаров. Сперва, люди избегали ставить ногу на покрытую черной слизью землю. Гадкий налет ковром выстлал улицу, отвратительно чавкая под ногами.
   У паркового ограждения, вырастая прямо из черной жижи, высилась странная конструкция, похожая на огромное, в человеческий рост яйцо, на толстом узловатом стебле.
  Урядник опасливо приблизился к находке, заглянул внутрь.
  - Одёжа там, - доложил он. - Порванная вся, прости господи, крови нет.
   Внезапно налетевший ветер сорвал с урядниковской головы шапку и унес ее за ограду ботанического сада. С каждым мгновением, ветер становился все крепче, завывая в арках домов и шатая изуродованные деревья. К тому же, он принес тучу едкой, серой пыли, будто специально зачерпнул где на грязном подворье. Мелкий песок сек лица солдат и заставил присесть, прикрыв глаза руками.
   Ветер стих внезапно, будто заслонку закрыли.
  Люди осторожно поднимались, протирая глаза.
  Ротмистр, наконец, проморгался от выступивших слез, осмотрелся вокруг и обмер.
   Местность вокруг кишела тварями. Они разевали клыкастые пасти, роняя капли горячей слюны, и плотоядно подергивали когтистыми лапами. Но держались на расстоянии.
  - Чого не нападають? - прошептал усач.
  Андрей не ответил. Чудовища заполонили собой все вокруг, арки подъездов, узкие подворотни, верх улицы откуда пришли люди. Некуда было бежать, свободным оставался лишь путь вперед.
   "Они хотят, что бы мы пошли дальше", - подумал ротмистр.
   У него снова не было выбора.
   Когда он, опустив оружие, зашагал по улице, казаки недоуменно переглянулись, но последовали за ним.
  В окнах ближайших домов мелькали отвратительные рыла, с крыши на крышу перепрыгивали ужасные создания. Их провожали, вели.
   Тяжко шлось людям под пристальными взглядами. Андрей почти физически ощущал злое, безразличное внимание. Так городовые смотрят на скубентскую пирушку - резвитесь, пока я разрешаю.
   Спустя несколько минут этой прогулки Андрей понял - пришли.
   Прямо перед ними стоял некогда двухэтажный дом. Он пульсировал и содрогался, словно собираясь взорваться. Прямо из его стен уходили в землю, ближайшие дома, и особнячки, толстые лианоподобные отростки. Жилы, по которым толчками неслась ужасная зараза, отравившая город.
  Медные лепестки, похожие на жвала насекомого, что служили в этом месте за двери, убрались в стены, приглашая войти.
  Славский жестом приказал людям оставаться у "дверей", а сам шагнул внутрь. Бледный как мел урядник последовал за ним, ослушавшись приказа. За это непослушание Андрей готов был расцеловать усатую физиономию своевольного лазутчика.
  Сени, коридор - ничего особенного. Платяной шкаф, сундук и полочка с парой потертых туфель. Света хватало, серого, безжизненного, это над лишенным свечей канделябром, танцевала россыпь таинственных огоньков.
   Слышалась музыка. Андрей никогда не обладал тонким слухом, но мелодия, что лилась откуда-то из глубин особняка, заворожила его, даже немного успокоила.
   Под солдатскими сапогами натужно скрипели старые половицы. На стенах коридора, ведущего в гостиную, висели картины: пейзажи, натюрморты и портреты, теснились от пола и почти до самого потолка. И все они были написаны с потрясающей, иногда пугающей, искусностью. Лица с портретов провожали солдат внимательными взглядами, морской пейзаж, где бушевали пенистые валы, пах солью и йодом, а пастораль дышала сочным клевером.
   Вот только висели они криво, невпопад, залезая рамами друг на дружку.
   Бесшумно открылись двухстворчатые двери, обыкновенные сработанные из дерева. Подняв оружие, люди осторожно заглянули в открывшийся проем. Заглянули и оцепенели: в большой, освещенной множеством свечей комнате стояли мольберты, большой письменный стол, не мог уместить гор исписанной бумаги. На противоположной входу стене висели картины, не в пример тем из сеней - на холстах скалились невиданные чудовища, одновременно похожие на человека и ночной кошмар, вытянутые лица и запавшие провалы глаз, казалось еще мгновение и можно будет услышать их адский вой. Каждая картина была неповторима и уникальна. Все они были одинаково пугающими.
   В углу, расположившись прямо на полу, перебирал струны жуткий квартет. Худощавые тела, сплошь обмотанные черными от смолы лентами, глухие маски из бронзы закрывали лица. Длинные, не человеческие, пальцы извлекали из инструментов ту самую завораживающую мелодию. Появление солдат музыканты не сочли достойным своего внимания, и продолжали игру.
  Едва скрипнув, распахнулась дверь, притаившаяся за большой кадкой с зеленым растением. Люди едва сдержались, что бы не выпустить на звук, все, что имелось в барабанах их оружия.
  - Прошу прощения, что заставил вас ждать, - услышали они надтреснутый голос.
   Первым в комнату вплыл большой поднос, изящный, пурпурно-золотой сервиз звонко подрагивал в такт шагам. Затем, появился тот, кто нес чудо сервировки - это был невысокий, очень бледный человек, мышиного цвета волосы закрывали уши и падали на глаза. Глаза-то и поразили гусара больше всего. Темные почти черные, они горели непонятной Андрею страстью. На терракотовом жилете засохли пятна краски и свечного воска.
  - Вы кто такой? - наконец спросил Андрей.
   Поднос оттеснил стопку бумаг, устраиваясь на столешнице. Бумаги медленно полетели на пол.
  - Меня зовут Петр, я хозяин этого дома. То есть я раньше снимал тут комнату, а потом так вышло, что я стал его хозяином, и вроде он как бы и мой теперь. Я признаться, привык называть это место своим домом, - говорил он быстро, едва запинаясь. - Чаю?
   Тонкими струйками взвился пар, когда хозяин дома разлил кипяток по изящным чашечкам.
  - Спасибо нет, - резко оборвал его ротмистр, - что тут происходит?
   Рука Петра дрогнула, и кипяток пролился на стол. Квартет сбился с ритма, из под масок послышалось угрожающее шипение, а в открытое окно заглянуло, уж совсем неприглядное чудище.
   Андрей осекся. Намек был прозрачнее некуда.
  - Варенья? - как ни в чем не бывало, спросил хозяин, неуверенно приподнимая крышечку фарфоровой розетки.
   Андрей машинально кивнул. Квартет продолжил играть, а монстр в окне куда-то делся.
  - Шибко грають, - уважительно цокнул языком казак.
  - Это "Бабочка", я написал сегодня утром, - Петр залился краской, похвала солдата пришлась ему по душе.
  Музыка, сначала понравившаяся, после того как Андрей увидел исполнителей, вызывала у него тревогу и тоску.
  - А ты, шо тут делаешь? - спросил Горобец, плюхаясь на свободный табурет.
  - Разное, - потупился Петр и придвинул поближе к солдату блюдце с пирожными. - Музыку пишу, картины, за пьесу вот взялся.
  - Могучих кистей ты, барин, - Тарас громко отхлебнул из чашечки.
   Андрей стоял у стола, пораженный абсурдностью происходящего. За стенами особняка толпилась армия адский тварей, тут рядом, сидел камерный оркестр Сатаны, город тонул в ужасе, а разбитной казак нахваливает таланты этого престранного человека.
  - Послушайте, Петр... как вас по батюшке? - начал было Славский.
  - Анисимович, - подсказал композитор, но не дал ротмистру договорить. - Но это не важно, важно только, что вы пришли. Приятно видеть первыми именно вас.
  - А ты думав хто придет? - широко улыбнулся урядник.
   Петя смутился и пожал плечами.
   Квартет сменил инструменты, прибавил в числе, превратившись в секстет, и затянул, что-то печальное, но одинаково красивое.
  - Вот это мне тоже по душе! - энергично закивал казак, имея в виду мелодию.
  - Название еще не придумал.
  - Я от якось был у этой, ну в тиятре значит. Там тоже грали, много народу было, с трубами и пианинами. Так я тоби скажу, у тебя лучче выходит, - покровительственно махнул рукой Тарас.
   Потупившись, Петр принялся переставлять розетки и вазочки, старясь скрыть смущение и удовольствие.
  Андрей молчал, предоставив уряднику вести беседу. У того получалось.
  - А шо думаешь, Петька, много народу пойдет теперь? - буднично спросил Горобец.
  - Конечно! - просиял художник.
  - А как это ты так ловко устроил усе? Ну отое, - Тарас кивнул на улицу за окном.
  - А главное зачем, - едва слышно уронил ротмистр.
  - Я попросил, - просто ответил Петр.
  - Попросили о чем? - спросил настороженно Славский.
  - Я просил о том, что бы я был услышан. И меня услышали, все услышали!
   Он повысил голос.
  - Я хотел, что бы люди стали чуть более похожи на меня. Что бы видели и чувствовали, то же самое. Но они отворачивались брезгливо. Даже не пытаясь понять, они отталкивали и поносили. Готовые до глухоты рукоплескать лицедею они плевали в лицо искусству.
   Стены дома приглушенно загудели, словно отвечая возбуждению хозяина.
  - А, что они должны были чувствовать? - несколько завороженный речью художника спросил офицер.
  - Это, - Петр обвел рукой галерею жутких картин, - я ведь не сам их придумал, они являлись ко мне. В темных углах, под лестницей, на пустом балконе бельэтажа и в зеркальном отражении. Но никто их не замечал, никто не верил. Теперь поверили?! - он закричал, запустив пальцы в густые волосы.
  Перевел дыхание.
  - Если человек, что-то сам не прочувствовал, для него этого как бы и не существует.
  Славский вспомнил свою тетку Варвару. Еще не старая, она была мучима непонятной болезнью, болями в желудке, с которыми доктора ничего не могли поделать. От долгой болезни она озлобилась, стала сварливой и резкой. Маленький тогда Андрей, разочаровался в некогда любимой родственнице, и стал ее избегать. Но однажды, он наевшись сверх всякой меры свежайшей здобы, слег с животом. Только после суток болезненных спазмов в темной комнате он наконец-то понял свою тетушку. Каково было ей, наедине со своей болью.
  Вторя его мыслям, Петр сказал:
  - Личный ад каждого, никого не беспокоит. Его как бы и нет.
  Художник выпрямился, как гвардеец на параде.
  - Я своим поделился!
  - Но как? - выдохнул Славский.
  - Я звал, и мне откликнулись. Он сказал...
   Казацкий кинжал прошелся по шее страстного поэта, оставляя длинный и ровный порез. Хлынула кровь, заливая грязный жилет, пятная рубашку, брызгами ложась на пол и стены.
   Андрей изумленно зажмурился, а когда открыл глаза, все изменилось.
   Над распростертым телом Петра Анисимовича, композитора, художника и поэта, стоял казацкий урядник, вытирая окровавленный нож.
  - Пропащая душа, - Тарас перекрестил тело. - Отмучився раб божий Петр.
   Андрей молчал.
  - Не спасти його було, ваша благородь, - словно ребенку принялся втолковывать Горобец. - А скольки людей ищо померло бы!
   Славский кивнул.
   Комната оказалась пуста, квартет исчез, лишь сквозняк шевелил бумаги на столе. Стояла тишина, спокойная, почти родная.
   Скрипели половицы, когда солдаты шли по коридору. Припавшие пылью портреты смотрели в пустоту безучастно и отрешенно. Вместо медных лепестков простая, некрашеная дверь, легко поддалась напору.
   Перед домом, недоуменно озираясь, стояли солдаты, остаток отряда Славского. Вокруг же, лежал город, постаревший и несущий печать времени, словно покинутый много лет назад. Провалились крыши, осыпалась штукатурка, оконные рами рассохлись и потрескались.
   Люди двинулись в обратный путь, а теплый ветер подхватывал звук их шагов и уносил высоко, к чистому вечернему небу.
  
  
  Весна 2010.
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"