Спускаясь по трапу рейсового челнока, я смог окинуть взглядом окрестности. Стеклянные коробки космопорта, футуристическая башня диспетчерской и устремленные в небо, шипы систем ПВО - все это было скучно и обыденно. Но там, дальше, виднелись сизые горы, отсюда казалось рукой достать можно, над сверкающими вершинами занималась заря. После отдающего формализмом кислорода крейсера 'Амфитрион', дышать сладким воздухом Орлиного Гнезда (а именно так называлась эта планета) было просто жуть как приятно!
Утро, бодрящий ветерок и лазурное небо растянули мою физиономию в довольной улыбке. Даже сухой голос офицера проверяющего мои документы, и несколько вызывающее пренебрежение, которое он позволил себе в адрес записи о ранении, не смогли стереть эту дурацкую ухмылку.
- Биошок? То же мне, ранение, - пренебрежительно хмыкнул он, и вернул мне документы.
- Сущий пустяк, - улыбнулся я еще шире. - От всей души желаю и вам так повеселиться. К слову, сейчас как раз идет компания на Стиксе, такого бойца как вы там и не хватает. Могу выхлопотать вам направление.
Офицерик позеленел, а двое пехотинцев, в серой форме местной службы безопасности, глухо засмеялись из под астрокевларовых масок.
Городок, окружавший космопорт, встретил меня много приветливей той тыловой крысы. Пышные кроны, чистые улицы, приветливые жители. Конечно, больше всего радовали ласкающие взгляды местных девиц. Ну, нас пехотинцев таким положением не удивишь. Везде, куда бы не заносила нас судьба, мы пользовались заслуженным почтением гражданских и приятным вниманием противоположного пола. А как же иначе? Кто может быть привлекательнее воина и защитника? Солдат - это олицетворение силы, но силы не варварской и необузданной, а той, что держит на своих плечах закон, мораль и порядок. А мундир, это просто для того, что бы солдата можно было увидать издалека, но право его носить еще заслужить надо.
Планета Орлиное Гнездо была названа в честь крейсера 'Орлиный Глаз', который двадцать лет назад ее открыл. Мир оказался более чем приветливый, похож на Землю. На двух континентах всегда был умеренный климат, что позволяло Гнезду давать до трех урожаев в стандартный год. Так же достоинством этой планеты была вода, точнее какой-то хитрый минерал в ней. Поэтому на Гнезде было почти две сотни разных санаториев и курортных комплексов. Океан правда был несколько холодноват.
Два месяца назад я был ранен в битве на Стиксе. ЭМИ снаряд класса 'саранча' взорвался всего в двадцати метрах от меня. Поражающая волна сожгла всю электронную начинку моего боевого комплекса 'Драгун'. А поскольку моя ЦНС была напрямую подключена к управлению этим, по сути доспехом, то я и сам получил так называемый 'биошок'.
Неделя в коме, потом интенсивный курс реабилитации - заново учился ходить, говорить, есть. Все это на фоне ночных кошмаров, припадков и рвущих тело судорог. И это мне повезло еще, легко отделался! Бывало люди после 'биошока' оставались парализованными, так как нервы по всему организму отмирали, или с ума сходили. Например, капрал Чепурная, из 'Полночных Стражей', после такого ранения уволилась и вступила в движение за права извращенцев. Или как там политкорректно надо их называть?
Но ничего,пустяки мы, панцирная пехота, и не такое переносили. Я выкарабкался, но меня отправили на Орлиное Гнездо, для окончательной поправки. Попить местной водички за счет армии. Мне предоставили путевку в армейский санаторий на побережье, но я отказался. Тут у меня тетка живет, я ее сто лет не видел, а уж у нее мне будет не хуже чем на курорте. У ее супруга ферма по разведению какой-то местной твари, шкурка которого жутко цениться на Земле и других мегаполисах. Тетя Фрея с радостью согласилась принять меня.
Муниципальный транспорт, весь в национальной символике, в четверть часа примчал меня в фермерский поселок. Над уютными улочками, вдоль живописных заборчиков, нависали кроны какого-то местного дерева, чем-то похожего на нашу, земную, иву. Я стоял на перекрестке и предвкушал, как проведу тут месяц в сладкой праздности, окруженный заботой тетки.
- Ну ты, придурок, - раздалось за спиной.
Сказать такое пехотинцу, разумеется, вряд ли кто осмелился бы, но я все же обернулся.
По ту сторону перекрестка, вместо забора очередной усадьбы, раскинулся небольшой скверик, с мощенными аллейками, лакированными лавочками и аккуратными газонами. Прекрасное место для прогулки с детьми или вечерних посиделок. В самом-то деле не все же время за своим забором торчать?
Возле лавочки, на кованных ножках, стояла стайка подростков. Человек восемь, четверо девочек, лет по шестнадцать, и столько же парней. Высокий светловолосый юнец, одетый в щегольский полу блейзер, толкнул пухлого парнишку, тот попятился. Обычные выяснения отношений мальчишек, ничего интересного. Но, что-то заставило меня подойти ближе, что-то неуловимое, наверное, интуиция.
- Чего ты там мычишь, идиот? -пробасил блондин нарочито грубым голосом и пнул толстяка в голень рантом дорогого ботинка.
Его жертва был ненамного ниже своего обидчика, но не уступал шириной плеч, да и наверняка потяжелее. Но он никак не отвечал на оскорбления, закрылся руками и даже немного присел, как бы защищаясь от ударов. Я смог получше его рассмотреть, парень, конечно, имел лишний вес, но не сказать, что бы уж очень толстый, одет в потешный костюмчик, состоявший из белой тенниски и таких же шорт. Одежда больше подходящая ребенку, нежели парню их возраста.
Внезапно он опустил руки и взглянул прямо мне в лицо. С раскрасневшегося, залитого слезами, пухлощекого лица мне в душу слабоумно смотрели маленькие глубокопосаженные глазки. И этот взгляд стегнул меня словно бичом, столько боли, обиды и стыда было в нем.
Когда-то давно на меня смотрели так же...
... - Оставь его, Дункан! - сказал самый красивый голос.
- Ничего, пусть готовиться к службе, - громко и строго ответил я.
Мне едва исполнилось шестнадцать. Но я уже знал, что после базового школьного курса пойду в армию. Я занимался рукопашным боем, ходил в тир и держал успеваемость в школе на 20% выше среднего уровня. По статистике мои шансы попасть в панцирную пехоту - космический десант, были почти сто процентными. А под конец учебного года я выиграл городскую олимпиаду по Новейшей Истории, и сейчас наслаждался каникулами в деревне, у бабушки с дедушкой.
Здесь же я познакомился с Анастасией, она была родом с Земли, а точнее из Греческой Республики. И среди нас смотрелась как неземное видение! Оливковая кожа, темные локоны и большие глаза. Короче я втрескался по уши. Уже две недели я безуспешно пытался добиться ее расположения, а она меня будто и не замечала, все носилась с этим дурачком Гансом.
Ну, что она в нем нашла? Маленький, толстый, да еще и кретин. То есть натуральный умственноотсталый. Старше меня на год, а ума как у ребенка, и вот на этого придурка Ганса она смотрела так, как никогда не смотрела на меня.
А сегодня это чучело приперлось в подобии формы пехотинца. Это была последняя капля моего терпения, прямо плевок в душу. Хитрому кретину мало внимания моей любимой, он еще и на мою мечту о 'мобилах' посягнуть решил!
- Ну, давай подыми руки! Ты же сам сказал, что будешь солдатом, так покажи на, что ты способен, - с этими словами я дал ему звонкую пощечину.
- А мьня потом научать, - косноязычно промычал он, схватившись за покрасневшую щеку.
- Да ты и отбор-то не пройдешь! Ты же дебил, трус и слабак! Тебя даже не подпустят к вербовочному пункту, - рассмеялся я.
Анастасия пыталась отпихнуть меня от этого толстяка, но куда ей, такой маленькой и хрупкой.
- Не смей трогать его! - она ударила меня в грудь кулачком, даже смешно стало.
- А я буду лучшимь солдатом... когда научусь, - бросил мне в лицо идиот. - Лучше тебя!
- Что ты хрюкнул, свинья? - специально очень громко сказал я, ничего обидного в его словах не было, но мне надо было его напугать.
Я замахнулся, будто хотел ударить его кулаком. Он снова потешно спрятал лицо за руками, а я просто выдал ему очередную затрещину.
- Все ясно, боец ты никакой. Посмотрим на твою физическую подготовку, - и я, пихнув дурачка в затылок, бросив его на землю, - отжимайся, свинья!
- Дункан, перестань! - кричала Анастасия.
- Я же ему добра желаю, что бы он в армии не опозорился, - сказал я ей, и, повернувшись к Гансу, добавил. - Ну, давай на счет. Р-раз!
Толстые руки дрожали, когда этот поросенок пытался поднять свое тучное тело. Один раз ему это даже удалось. На второй раз сил у него не осталось, и он рухнул лицом в пыль.
Подняв голову, он молча посмотрел мне в глаза.
Я отшатнулся. Ничего страшнее я не видел за всю свою короткую жизнь. Страх, унижение, отчаяние все это читалось во взгляде этого большого ребенка. Не было в нем лишь ненависти. Несмотря на все мои издевательства, глупый Ганс не питал ко мне злобы!
В горле встал ядовитый комок, а глаза как-то противно защипало. Что это? Совесть? Или жалость? Это слабость - пронеслось в мозгу. От этой мысли я еще пуще разозлился на этого урода, за то, что он смог всколыхнуть во мне эти чувства.
- А знаешь, как в 'мобилах' сержанты ногами с земли подымают, - мне срочно надо было заставить его отвернуться, или хотя бы ненавидеть меня. Пусть ненавидит меня, прдурок!
Я занес ногу, что бы ударить его под ребра.
Как вдруг неожиданная боль в паху согнула меня в бараний рог. Я не сразу понял, что произошло, а когда понял, не смог в это поверить. Ангелоподобная Анастасия, защищая этого хряка, ударила меня коленом между ног.
Я повалился рядом с Гансом, прижав руки к промежности. Тем временем девушка помогла тому встать.
- Пойдем, бедненький, - она гладила его покатую спину, своим платком утирая его слезы, и кровь из разбитой губы. - А ты, если еще раз его ударишь будешь иметь дело с моим отцом, - это было сказано уже мне, и такая сила звучала в ее голосе, что я испугался...
...Как в тот день в горле образовался жгучий комок стыда. И это у меня - сержанта мобильной панцирной пехоты, прошедшего через три крупных сражения, и уйму мелких стычек, убивавшего не один десяток врагов и видевшего смерть своих братьев по оружию.
Я быстро подошел к группке подростков.
- Отвечай когда я с тобой разговариваю, придурок - блондин замахнулся в очередной раз.
- Не трогай его, пожалуйста, - это сказала одна из девчушек.
Знакомая до боли картина.
- А девушка-то права, не трогай его, - мое приближение осталось незамеченным, и при этих словах все резко обернулись ко мне.
- Это, что еще за учморышь? - парень брезгливо смерил меня взглядом.
Блондин оказался длиннее меня на голову, акселерация - растут быстрее чем умнеют. Выскочка смотрел на меня без страха, скорее раздраженно.
Проблема современной молодежи в отсутствии страха. Слишком много прав, дало им государство, и эти права надежно оградили их от педагогической порки. Мы в их возрасте боялись учителей, старших ребят, даже родителей. Нет, мы не тряслись ежеминутно от ужаса, но возможность физического наказания за содеянное всегда заставляла нас думать головой и уважать старших. У детей нет еще принципов, нет морали. И страх наказания это лучшее, что может дать педагог в их возрасте. Это потом они научатся уважать законы, жизнь и достоинство других людей. Потом - когда поймут. А в этом возрасте они внемлют лишь силе, силе - которая заставит их слушать голос разума.
- Пойдем, - я протянул руку запуганному парнишке. - Не бойся.
- Эй, я его не отпускал, - наглец потянулся к слабоумному мальчишке.
Короткий, и не сказать, что бы сильный удар в солнечное сплетение бросил его к моим ногами. Это был скорее тычок кулаком в живот, но тычок быстрый. Не говоря ни слова, я расстегнул пряжку ремня, держащего по-женски зауженные штанишки блондина, и, перевернув его на живот, стянул эти самые штаны до колен.
- Р-раз! - усевшись ему на спину, я от души хлестнул модным ремнем по голым ягодицам. - Два! - и еще раз.
Так я досчитал до десяти. Никто из его приятелей и не подумал мне помешать, все стояли с открытыми ртами. Закончив мануальное внушение, я встал с юнца, и бросил ему его ремень.
- За что понял? - спросил я бесстрастно.
- Д-да, - он попытался прикрыть задницу штанами, но тут же скривился от боли.
С земли на меня смотрел заплаканный ребенок. Ничего не шевельнулось в моей душе.
- Если еще раз его тронешь, я буду пороть тебя и твоего отца, за то, что он воспитал такого как ты, та-а-ак, что остановить меня сможет только официальная резолюция Верховного Совета. Ты понял?
- Да, сэр, - губы его дрожали.
- Пойдем, парень, - я взял под локоть недавнюю жертву блондина. - Где ты живешь?
- Вон ф том большом д-доуме, - он указал пухлой рукой.
- С тобой все в порядке, Ганс? - кажется я оговорился.
- Все халасо, только я не Ганс-з, я Дим, - и на его широком лице расплылась добродушная улыбка.