Аннотация: Пролог к не написанной повести, что лежит черновиком в моей тетрадке с щенком на обложке. Повест о своей судьбе и возможностям ее изменить по мановению руки.
Дождь шуршащими волнами катился сквозь лес, промокший до последнего листика и мелкой травинки. Дорога - творенье рук человеческих и подавно размокла, превратившись в болото. Не подспорье уставшему путнику, а скорее препятствие, удесятеряющее путь. Последние пол лиги вымотали коня, словно горный перевал. Гордый красавец понуро плетется, сбрасывая при каждом шаге с копыт фунтовые комья грязи.
Рик Эк'Дирон чувствует себя не намного лучше. Он промок и проголодался, а с наступление темноты еще и продрог. Злость единственное, что заставляет его двигаться вперед, понукая Росина. Злость на себя, на погоду, а еще на бюргеров - сытых, довольных, спящих в своих постелях. А ведь всего лишь сегодня с утра королевский гонец с презрением, как и подобает носителю "стальной ливреи"1, выезжал из ворот Скола. Горожане казались существами низшего порядка. Кроты, копошащимися в земле, на которой идет великая битва. Нет, это точно было не с ним, скорее приснилось ему в эту дождливую бесконечную ночь.
Всадник одергивает капюшон плаща, выискивая в мокрой тьме знакомые приметы. Еловые врата, в том месте, где серый осинник отступает под напором малахитового ельника. Приметному камню, около развилки к "Деревне Серого Леса", а спустя треть лиги частоколу и огням "Золотого горшка". Но ворота не показываются. Все также медленно движутся разбухшие от влаги стволы деревьев. Темнота разрывается вспышками молний где-то в вышине, но звуков громе не слышно. Его либо нет, либо он тонет в липком шуме листвы.
Росин уже храпит и не реагирует на понукания всадника. Друг и попутчик слишком устал и требует отдыха. Гонец прыгает в дорожную грязь и подхватив поводья пытается идти по еле заметной бровке. Холодная, мокрая темнота и предательская дорога, норовящая опрокинуть и утопить в грязи. Все это отнимает у путника последние силы. Он уже и не оглядывается по сторонам. Кажется, явись перед ним сам Творец Сущего2, юноша не обратит на чудо ни какого внимания.
Пожалуй, даже времени не хочется быть в этот час на дороге. Оно спешит, стараясь ускорить свой ход. Величаво стоят открытые испокон веков еловые врата. Дремлет у дороги здоровенный валун, проспавший на своем веку все. Следом убегает в право тележная трехколейка, спеша по своим делам к породившей ее деревеньке. А путник не замечает ничего. Только храп коня, не желающего пропускать сухие и теплые стойла придорожного трактира, возвращает его в сырую ночь.
"Дошел" - мысль звучит, словно соборный орган, в голове юноши. Знакомый частокол и ворота. Створки распахнуты настежь, словно в разграбленном замке, только трактир стоит на прежнем месте. Большой двор, залитый небесами до состояния мелкого озерца, высокое крыльцо. Только трактир темен, как окружающая ночь, только отблеск камина виден в окнах большого зала.
Гонец опасливо проходит во двор, в любую минуту ожидая нападения. Только кого? Лиходеев или солдат Тарабарии? Росин, успевший слегка отдохнуть, начинает подрагивать, но скорее от нетерпения, чем от страха и беспокойства. Нет, в доме "чисто"3 в любом из смыслов. Путник делает несколько быстрых шагов к сторожке. Прежде чем толкнуть дверь, он снова оглядывается на озаренный камином большой зал.
Сторожка пуста, скорее опустошена, как место оставленное без хозяина. Здесь темно, но блеска молний хватает разглядеть все, что надо. Топчан без следов постели, нет не матраса, ни ветхого плаща, что старик Висельник использовал как покрывало. В дальнем углу нет бочонка с водой, а над небольшим очагом нет медного котелка - самой большой ценности старого сторожа. Вилл-Висельник, морщинистый, сгорбленный годами и "королевской милостью"4 был в "Золотом горшке" всегда и уходить ему было некуда. Разве, что вслед за Создателем5.
Снова двор и льющаяся с небес вода. Рик берет Росина под уздцы и быстрым шагом пересекает двор, в сторону конюшни. Что бы ни случилось в трактире - это не лихие люди и не колдовство, все остальное опасности для прямого вассала короля Леопольда не представляет. Сейчас надо позаботится о верном друге, а потом искать ответы. Но прежде чем потянуть за дверное кольцо, гонец снова оборачивается на темные окна трактира.
Конюшня не несет на себе печати бегства и разграбления. Тут тепло и можно сказать даже уютно. Конечно в сравнении с дождем и ночным лесом. Пара хозяйских кляч, видимо таскавших всю жизнь телегу, они мирно выглядывают из дальних стойл. На одном из столбов закреплена зажженная плошка. Кажется Косой Сивил,
здоровенный батрак-конюх эра6 Каменеса, только что поднялся "на верх" и кувыркается в сене с очередной девкой. Сейчас он свесит свою косматую голову, сощурится и примется извиняться перед благородным эрлом7 за задержку. А из-за его широкой спины вниз будет смотреть очередная рыжая пассия, лукаво наблюдая за королевским гонцом. Но ничего не происходит - не слышаться с верху ни деловитой возни, ни могучего храпа. Сивила просто нет, он ушел куда-то в дождливую ночь.
Конец расседлывает коня, заводит его в стойло. Несколько минут рыщет среди длинных теней и дрожащего света, торбу для овса и щетку. Росин фыркая принимается сеть свое угощение, а Рик с большей, чем обычно тщательностью протирает лошадиную спину. Здесь действительно тепло, сухо и спокойно, путнику просто не хочется идти дальше, задавать вопросы и искать на них ответы. После четвероного друга, наступает очередь тяжелой и мокрой попоны и седла. Все это устанавливается на свои места, так, что бы к утру было достаточно сухим.
Три минуты юноша стоит, глядя через приоткрытую дверь конюшни на трактир, на отблески камина в большом зале, ждет, что неведомая загадка потеряет терпение, и сама выйдет ему на встречу. Только ее нет, тайна остается тайной. Все так же льет с темных небес дождь, все так же молнии бросают четкие тени через двор. Ночь и стихия в самом разгаре.
Прежде чем выйти, Рик еще раз обходит конюшню, заглядываю в каждое стойло. Трепет своего верного друга по холке и даже поднимается на верхи в поисках следов. Но все тщетно, конюх отлучился буквально на минуту и где-то бродит уже несколько часов. Масло в плошке почти выгорело, на верхах в сене стоит корзина с остывшим хлебом, сыром и десятком яблок - ужин конюха. А еще по глубже в сено убран кувшин с яблочным "броднем" - угощение для очередной девахи. Здесь ждать больше нечего и подхватив седельные сумки, путник отправляет на встречу с эрлин Энигмой.
Решительным шагом Рик пересекает двор, теперь уже в направлении крыльца. Левая рука придерживает седельные сумки, правая подрагивает около рукояти гардия8. Ноги излишне четко печатают лужи, разбрасывая в разные стороны грязные брызги. Дверь он толкает резко, порывисто, но на этом его пыл заканчивается. Ожидать свиста топора, дубины или щелчка тетивы, а получить тишину. Из приоткрытой двери тянет теплом и кухней, самыми лучшими запахами на свете, что бы ни утверждали придворные поэты. Несколько секунд юноша прислушивается к пустому дому и только после этого переступает порог.
Тихий, протяжный звук колокола застает его посреди холла. Посреди тишины, настойчивый бой, растекающийся по дому. Ко времени второго удара гонец уже сбрасывает тяжелые сумки и вытягивает гардий из ножен. Войлочный плащ, промокший, а потому способный помешать в драке, тоже падает на сумки. Начинается третий удав, самый высокий и долженствующий символизировать прошедшую половину дня. Взгляд ищет врага, но тот не появляется. Рик чувствует себя неожиданно глупым - своими ушами слышал, как эр Каменец хвастался, что оплатил труд мудрой палаты Льенского Университета. Должны в начале лета приехать к нему несколько мастеров и установить часы (с тремя бочками! На половину, третину и четвертину9 дня).
Неохотно, гардий проскальзывает в свое ложе. Плащ оказывает невозможно тяжелым, а седельные сумки скользкими от влаги. Три вздоха и дверь, на которую он налегает плечом, отворяется, впуская в большой зал.
Молния заставляет тени змеиться среди столов и стульев. Резко вычерчивает все предметы в комнате. Только часть комнаты у камина, "теплый зал", остается почти не освещенной. Свет очага после молнии, кажется темнотой, только не серой, а багровой. Багряный, словно закатный костер, камин не светит, а окрашивает тени в красные и багровые тона. И на этом фоне выделяется темная мужская фигура. Незнакомец сидит спиной к огню и лица его разобрать не возможно. При виде Рика, вошедшего в зал, незнакомец при поднимается.
1 "Стальная ливрея" - символ принадлежности к вассалам короля. Серый или серебряный (у высших дворян) рисунок из петель или колец продетых сквозь друг друга. Рисунок призван символизировать кольчугу или шитую кольцами одежду, как было принято при дворе Карла Зари. Для слуг и вассалов дома Рианов узор "верхних петель" нашивается на парадные плащи, которые оный вассал обязан одевать, находясь на службе.
2 Творец Сущего, Кереатер (стар. рейское) - по именование первопричины всех вещей и начала начал, согласно писанию Высокой Церкви. После акта творения Т.С. отправился на отдых или создавать другие произведения. Возможно, но не предопределено, Т.С. вернется к прежде созданному им, дабы улучшить или создать это снова. Т.С. по традиции Высокой Церкви не является объектом почитания.
3 ...в доме "чисто"... - народная молва приписывает животным, особенно прирученным человеком, чувствительность к опасности связанной с колдовством и греховностью. И того и другого они страшатся, и стремятся быстрее покинуть "нечистое" место.
4 "Королевской милостью" (жарг.) - каторга, восстановлена Карлом Зарей в качестве наказания. Объявлять "королевскую милость" имеет право королевский прокурор, после досмотра преступника королевским магом (Лирия, Таробария, Ригит) или паладином-инквизитором (Карлия, Орив).
5 ...вслед за Создателем - умереть. Апокрифическая вера в то, что души умерших движутся по пути Творца Сущего от менее совершенных миров к более совершенным. Согласно канонам Высокой Церкви в посмертии душа судиться по делам и после искупительных мук отправляется в Лито - мир вечного покоя и благодати.
6 Эр, Эрен, Эрени - обращение к неблагородным свободным людям, чаще всего используется для обращения к мастерам и членам городских гильдий. Обращения восходит ко временам Рейской Империи и являются общеупотребительными во всех странах Запада (Лирия, Ригит, Олир). В Приграничье (Карлия, Таробария, а так же в Нижней Лирии) в народе распространены обращения "Пэн", "Пэне".
7 Эрл, Эрлин, Эрлени - обращения к безземельным дворянам - младшим отпрыскам (приставка к имени рода "Эн") и признанным бастардам (приставка к имени рода "Эк").
8 Гардий (иск. стар. рейское) - изначальное "гладий", короткий пехотный меч в войсках Рейской Империи. Буквально - меч без истории, славы и имени, но сделанный для благородного дворянина. Т.е. с пустой рукояткой для святых мощей или талисмана, с именной площадкой и крепление печатки.
9 Половину, третину , четвертину... дня. Дуна, трина, квата... (стар. рейское) - время суток мерится долями дня, по пройденному пути солнца. Соответственно бочонки водяных часов настроены, отсчитывать время на день Равноденствия. Все звоны начинаются на восходе и заканчиваются на закате (для дня Равноденствия). Ночное время не делиться, согласно канонам Высокой Церкви, оно не подлежит отсчету для честных прихожан. Отдельно ночь делят на доли, по времени восхода и захода лун, но эта точка зрения считается апокрифической для Высокой Церкви.