В нашем маленьком городке в Северной Вестфалии, на высокой горе, уже восемь веков стоит католический собор. Цветные витражи на узких окнах храма и высокий сводчатый потолок придают ему величественный и торжественный вид. Особенно во время мессы, когда горят свечи и играет орган.
Сегодня, в семь вечера, в этом соборе будет собрание родителей, дети которых в скором времени должны пройти обряд конфирмации. Так уж сложилось, что у меня, православной, есть дочка-католичка. Новорожденных детей-католиков крестят, а потом, когда ребенок подрастет лет до девяти-двенадцати, проводится конфирмация, или таинство миропомазания. Девочек наряжают в белые длинные платья, как невест, на голову одевают веночек из цветов. Мальчиков одевают в строгие темные костюмчики с жилеткой и галстуком. Очень торжественно проводится конфирмация - ведь происходит приобщение детей Богу...
Без двух минут семь, боясь опозать и почти бегом одолев подъем на высокую гору, я вошла в старинный собор. Там никого не было. Выловив из вороха бумажек, вечно болтающихся в моей сумке, письмо от пастора, я пробежала его глазами. Ну вот! Перепутала время: собрание в полвосьмого. А, впрочем, хорошо, что пришла раньше. Посижу, отдохну. Одна в огромном сумеречном храме.
Играл орган, неспешно и печально. Наверное, местный кантор, херр Росс, готовится к завтрашней мессе. Играет он божественно. Его самого никогда не видно - он где-то высоко, на крошечной загороженной площадке перед органом. Медленная мелодия внезапно взорвалась бурей звуков: казалось, что в храм ворвалась туча демонов, они метались и кричали...
Вдруг включился свет, стали входить люди, громко разговаривая, приветствуя друг друга и рассаживаясь на скамейки. Орган смолк.
- Херр Росс, у нас тут часа на полтора собрание, - громко сказала фрау Вольф, организатор предстоящей конфирмации.
- Хорошо, - отозвался откуда-то сверху кантор, - Пойду перекусить, потом вернусь еще.
Приволокли стол и два стула, за которые уселись пастор и фрау Вольф.
- Можно с вами сесть? - спросил херр Штайнке, наш сосед. Я кивнула, и он устало опустился на скамью.
- Уже заказали ресторан? Или вы дома будете отмечать? - поинтересовался он.
- Конфирмацию что-ли? Так еще несколько месяцев! - удивилась я.
- Да вы что! Все, кто в ресторанах отмечает, уже зарезервировали. Поторопитесь, а то ничего приличного не останется. А мы дома даем обед, но еду привезут из ресторана. Я посчитал - так выходит на семь евро за человека дешевле.
Я кивала, невольно слушая разговор двух дам, сидящих позади нас.
- Ужас какие цены! - возмущалась первая дама. - Платьице белое вчера мерили, совсем просто сшито, вот тут одна оборочка. Двести пятнадцать евро! А сумочка еще, и веночек на голову...
- И не говори. Морицу жилетку хотела купить, представляешь - дешевле семидесяти евро ничего нет. А уж костюм.... - горячо подхватила другая.
В это время фрау Вольф, постучав карандашем по столу, отчего все разом замолчали, начала собрание. Молодой еще пастор сидел, набычившись, рядом. Фрау Вольф раздала всем листки, на которых было написано, где и когда состоятся мессы и занятия для детей.
- Научите своих детей правильно креститься! Вот так! - строго сказала фрау Вольф, встав и продемонстрировав на себе. - А то вытворяют не знаю что!
- А мой Яник - левша! Он не в ту сторону крестится! Мне его переучивать? - подняв руку, спросила женщина с короткой стрижкой.
Фрау Вольф, скроив кислую мину и покосившись на пастора, который на вопрос никак не прореагировал, с неохотой ответила:
- Ладно, пусть крестится, как умеет, если он левша... - и продолжила: - И, самое главное, разъясните своим детям, что во время мессы надо стоять тихо и не махать руками! Наш пастор был вынужден отказаться от жеста призыва паствы к молитве, вот такого, - фрау Вольф развела руки в стороны, ладонями вперед. - Этот жест является привилегией пастора, который как бы заключает паству в объятия и призывает её к совместной молитве.... Но в последнее время обязательно находятся дети, которые во время мессы начинают повторять, даже передразнивать все жесты пастора, а другие начинают хихикать!
Родители виновато притихли. И тут заговорил сам пастор.
- Я уже неоднократно говорил, дорогие родители, и должен снова сказать, - вздохнув, сказал он, - Что во время священной мессы не допускаются ни фотографирование со вспышками, ни видиосъемка. Я понимаю, что каждый из вас хочет запечатлеть момент конфирмации вашего ребенка. После мессы я встану вместе с вашими детьми и фотографируйте меня сколько хотите... Но не тогда, когда я обращаюсь с молитвами к Господу нашему! - наклонившись вперед, почти закричал он. И тихо добавил: - И мобильные телефоны свои во время мессы выключите, пожалуйста...
Собрание закончилось, родители заторопились домой. Мы с херром Штайнке спускались по крутой лестнице вниз, к стоянке машин. Он объяснял мне, где дешевле обойдутся тортики для чаепития, которое устраивается на второй день после конфирмации.
- Ой, я перчатки забыла, мне надо вернуться, - резко остановившись, сказала я.
- Ну, тогда до свидания! - ответил херр Штайнке и пошел один к машине. А я побежала обратно в опустевший собор, где кантор Росс снова играл на органе.