Аннотация: От своей двери всегда найдется ключ. Даже если это всего лишь очередная дверь в бесконечном лабиринте. Прошу считать сказкой и не искать логических нестыковок.
Я часто заходил в этот магазин.
Книги. Особый запах. Особое настроение.
Яркие обложки и громкие имена часто сами по себе были пустышкой, поэтому больше всего я любил находить книги наугад. Я проводил рукой над книжной полкой, просто пробегался глазами - и, не думая, выбирал ту, что чем-то приглянулась. Самое интересное, что я почти никогда не ошибался в своем выборе.
Все ведь отдыхают по-своему. Кто-то пьет горькую, кто-то поет в ванной, кто-то лезет в гору. А я всегда любил книги. Почему - толком не знаю, быть может что выучился читать довольно поздно. И как только слова начали складываться во что-то осмысленное, меня было уже не остановить. Читать, читать и еще раз читать.
Я усмехнулся, поправив несуществующие очки на переносице - всегда мечтал носить очки, но зрение всё никак не хотело портиться.
Был обеденный перерыв и совсем немного людей, даже для такого небольшого магазинчика. Я подошел к стеллажу, вместо которого раньше была стена. Магазин успел расширился, и причем совсем недавно - цвет досок на книжных полках заметно отличался.
Я потянул случайную книгу. Светло-серый переплет, шорох страниц.
Пусто.
Я почему-то не удивился. "Блокнот", - тут же нашлось объяснение. Взял другую, тоже серую, но заметно темнее. Переплет, тесненный под кожу, без единой строчки, что снаружи, что внутри.
Стеллаж был заставлен книгами разных размеров. Я вытащил еще несколько, но все они оказались пустыми.
- Хороший выбор. - С усмешкой прозвучал рядом женский голос. Наверное я выглядел озадаченно, со стопкой пустых книг в руках, поэтому она объяснила, что этот стеллаж всегда полон пустых книг. Так и сказала, "полон пустых".
- Тут ведь раньше была стена? - не столько спросил, сколько утвердил я. Женщина картинно огляделась по сторонам, в поисках этой самой стены. А я с любопытством оглядел ее саму, наивно полагая себе неплохим психологом, который может узнать всё о человеке по его внешности и одежде. Не ней была длинная темная юбка, приталенный бежевый жакет, из украшений - какие-то самобытные бусы-стекляшки. А вот её волосы почему-то показались мне необычными - цвета каштанов, которые вились более светлыми прядями от висков. Поймав мой взгляд, она улыбнулась, неопределенно повела рукой:
- Она и сейчас здесь.
Я не любил, когда собеседник говорит загадками, но, вопреки своей вредной привычке, не стал язвить. Просто поставил книги обратно и решил узнать побольше о своей собеседнице. - Вы здесь работаете? Я часто захожу, но вас вижу впервые.
- Можно и так сказать, - она напустила немного задумчивости, - это мой магазинчик.
- Ваш? Хотите сказать вы хозяйка?
- Да, вас это удивляет?
- Немного. Просто я считал что хозяин - это тот мрачный старик с усами Гитлера.
Она засмеялась.
- Вы тоже заметили? Порой он попадает под дождь, и когда он убирает мокрую челку набок - это просто не передать словами... Я иногда думаю, - она с заговорческим видом огляделась по сторонам, и понизила тон, - что ему удалось тогда бежать.
Я легко представил знакомого мне продавца в его извечной выцветшей клетчатой рубахе, стоящего не кассой, а за трибуной... Книжный диктатор. Я засмеялся, проникаясь к ней симпатией. В это время мне часто приходилось вымучивать улыбку, поэтому я очень ценил те моменты, в которых не нужно было притворяться.
- Густав дружил с моим дедом, вот и сейчас помогает с продажами на той половинке, - продолжила она.
- Семейное дело?
- Да, дедушкин оплот. Он очень любил книги, после него я и унаследовала магазин.
- А любовь к книгам?
- Не ко всем, но ту, что вы взяли, зачитала когда-то до дыр.
- Я, ээ.. взял? - Она с улыбкой указала пальцем на мою руку, зажавшую светлый переплет. - Могу поклясться, что не знаю, как она оказалась у меня в руках.
- Так часто бывает - выходим из дома, а вспоминаем себя уже на улице. А кто закрыл дверь и выключил свет?
- Ну, может какой-нибудь дух домашнего очага.
- И такое может быть. Доверьтесь тогда и книжному духу, он тут давно, прочитал много, а знает еще больше.
Я повертел в руках тонкую книжицу с плотным переплетом и плохенькой, вторичной обработки, бумагой. На белой обложке, кроме имени автора и названия, да небольшого горного пейзажа в черной рамке, не было ничего примечательного. И аннотация не сообщала ничего конкретного, отмечались литературные заслуги автора и восторженные цитаты критиков. Я быстро прошуршал страницами.
- Никогда особо не любил стихи. - неуверенно сказал я, раздумывая о том, а нужна ли вообще мне эта книга.
- Значит - никогда особо и не читали. Стоит попробовать - а вдруг?
- Логично. - Я заглянул на оборот, ожидая увидеть цену, и не нашел. - Сколько с меня?
- Считайте это подарком. Не понравится - занесете. Но с условием - прочитайте хотя бы раз.
- Спасибо, - я был несколько удивлен, - обязательно прочитаю. - А вы (я осмотрелся и пошел к дальним стеллажам) прочтите вот это.
Я вытащил с верхней полки книжицу и протянул ей:
- Столько раз перечитывал, что помню чуть ли не наизусть.
- Хорошо, я прочту, - рассеяно улыбнувшись, пообещала она. Видимо, и мне удалось её удивить.
Но мне уже нужно было идти - перерыв почти закончился. Еще раз поблагодарив за книгу, попрощавшись, и уже будучи ногами на улице, я резко остановился, оставшись головой в дверном проеме:
- Как вас зовут?
- Ирина.
- Дмитрий.
- Читайте, Дмитрий, читайте, - с усмешкой сказала она.
До конца рабочего дня, я не дотерпел.
Достал книгу. Открыл на случайной странице.
И выпал из окружающего пространства на несколько часов.
Никогда не думал, что в стихах какой-то совершенно незнакомый мне человек сможет писать так близко мне самому.
- Что это у тебя там? - поинтересовался коллега.
- Да так, ничего.
Работать в тот день я уже не мог, отпросился пораньше и взял на пару дней отгул. Видимо, вид у меня был еще тот, потому что отпустили меня без лишних расспросов.
Я не помнил, как пришел домой. И еще долго читал после того, как на улице погасли фонари.
А на утро я пошел в тот магазин.
Кажется, она ожидала меня увидеть. И, кажется, посоветованная мной книга впечатлила её не меньше.
- Эта книга - что-то, - сказал я.
- Могу сказать тоже самое. Не думала. Кажется, будто-написано про меня. И для меня.
- Сходное чувство... Как уж там? За жизнь нужно прочитать всего десять книг, но что бы их найти, нужно прочитать тысячи.
- Минус одна?
- Минус одна, - согласился я. Открыв сумку, я достал оттуда книгу и протянул ей. - Спасибо. Еще не пойму что именно, но что-то она во мне поменяла.
Она с улыбкой приняла протянутую книгу. Небольшой предмет звякнул и упал мне под ноги.
Я поднял находку и поднес ближе к глазам: небольшой, плоский, серебристый, для несложного замка, что ставят на хлипкие деревянный двери.
- Оригинальная закладка, - заметила она, - А мои постоянно махрятся, люблю трепать что-нибудь в руках.
- Вроде бы ключ не мой.
- И не мой, - беспечно пожала плечами Ирина, и, подумав, добавила, - вчера ведь в книге его не было?
- Не было, я бы заметил. - ответил я, хотя внутренне сомневался, что вчера ночью я мог бы заметить что-то еще, кроме строчек на бумаге. - Ну да не важно. Вы заняты сейчас?
- Нет, а что?
- Пойдем пить кофе?
- Пойдем, - кивнула она.
Я пошел к двери, противоположной входной, судя по всему она выходила на улицу за зданием, где как раз было кафе, мимо которого я часто ходил.
Я подергал ручку, но дверь не поддалась. Ирина с любопытством смотрела на мои действия. Поборов желание дернуть ручку сильнее, я спонтанно вытянул ключ из кармана, вставил в замочную скважину. Щелчок, поворот ручки. Дверь открылась.
- Вот и нашелся хозяин ключа, - довольный сложившейся в голове логической цепочкой, заявил я.
Ирина ничего не сказала, только улыбнулась краешком губ и неопределенно развела руками.
Я вышел, дверь быстро закрылась. Чуть подождав, я заглянул в магазин:
- Идем?
Она рассеяно кивнула, а в ее глазах, как мне показалось, промелькнуло удивление.
Как потом выяснилось, кофе она терпеть не могла. Тем лучше, потому что в этом заведении неподалеку он был паршивым, поэтому мой стакан просто дымил рядом, а Ирина потягивала сок. В тот день мы много говорили. И я, кажется, никогда ни с кем не ощущал себя так легко и просто, как с ней.
Мы говорили о книгах, о своих привычках, о людях, городах и погоде, обо всем, что приходило в голову. Смысла в этих словах не было никакого, но мы продолжали говорить, будто боясь спугнуть ощущение обретенной находки.
А после мы ходили по городу, по привычным улицам, которые, как порой казалось, уже успели набить оскомину за столько лет, и будто увиденные мной впервые. Старый фонтан, наследие советского минимализма, что всегда казался мне бетонной ямой с водопроводными трубами (и правда, ничего художественного в нем не было), в тот день был украшен радугой на переливах воды и мельчайшими каплями в посвежевшем воздухе.
Мы остановились на краю небольшого моста через реку, когда-то текущую сквозь город, а теперь закованную в железо и лишь изредка выглядывающую через каналы, обитые камнем.
Внизу плыл бумажный кораблик. Здесь мы долго стояли рядом в молчании, провожая размокший фрегат взглядом. Чудесное ощущение - иметь возможность помолчать вместе.
А после пошел дождь: где-то в небе раздался шорох, давший мгновение лишь для того, что бы мы успели переглянуться, прежде чем сверху обрушился поток воды. Мы бежали, смеясь как дети, по лужам. По правде говоря, лужи в тот день были везде.
Её магазин был неподалеку. Покупателей в такую погоду не было и быть не могло, поэтому Густав был награжден внеочередным выходным, а на дверях красовалась табличка "закрыто". Мы сидели на полу, между стеллажей, напротив друг друга, потягивали горячий чай и сушились под теплыми волнами радиатора.
Она поставила стакан рядом, взяла полотенце, еще раз прошлась по влажным растрепанным волосам, которые придавали ей забавный вид.
- Что ты увидел, когда прошел через дверь? - неожиданно спросила она.
- Через дверь?
- Которую ты открыл.
- Ничего особенного, - я был слегка озадачен вопросом, но воспринял его как некую философскую загадку, - город как город. Разве что в это раз он был ярче. Живее, что ли.
- И ты легко открыл дверь обратно? - спросила она. Я не понимал, к чему она клонит.
- Да, а что такого?
Она кивнула головой в сторону черного хода... которого не было.
Я медленно поднялся, прошлепал босыми ногами по полу к тому месту, где с утра была дверь. Отхлебнул горячего чая, флегматично потыкал пальцем по стене и обернулся с вопросительным взглядом.
Она кивнула на моё место, я послушно сел.
- Как бы начать? - задумала она. - Ты веришь в... Нет, не так.
- Начни с начала. Хотя некоторые мелочи я и могу воспринять довольно проблемно, но когда дело касается чего-то подобного (кивок в сторону исчезнувшей двери) - вполне спокойно.
Она на миг задумалась и сказала:
- Абстрактными образами будет легче. Представь себе коридор... Нет лабиринт.
- Без проблем, - я закрыл глаза, выстраивая свой собственный лабиринт в воображении. Поднялись стены, запутались ходы.
- Представь человека. Он идет по лабиринту. Лабиринт - это своеобразное олицетворение его жизни. Лабиринт меняется, как меняется и сам человек. Он может бродить здесь целую вечность, плутая и ища верный путь, но архитектор, скажем так, не был садистом. Он не стал запускать сюда Минотавра, строить ловушки. Это страхи самого заблудившегося. По сути, это лабиринт может быть хорошим развлечением. Здесь есть подсказки, указатели, много загадок и оставленных подарков.
И вот человек доходит до двери, случайно ли, намеренно ли. Он перед ней. Она может быть открыта , а может быть заперта, что бы заставить его ещё подумать или поискать другую. И вот, наш человек отгадал загадку, нашел тайный рычаг, дверь открылась, он проходит вперед. Но если он обернется, он не найдет двери. Есть только стена. Сегмент пройден, всё, что не успел там, остается в прошлом, за глухой стеной, дорога открыта только вперед - в новую часть лабиринта. До следующей двери. И дальше, и дальше.
- И так без конца?
- Не знаю, - с сожалением сказала она, - я понимаю, что в любом лабиринте должен быть выход, но вот куда он ведет...
- Эта дверь... Я прошел кусочек лабиринта?
- Да... Не уверена. Но ведь её больше нет? Значит ты, скажем так, в новом сегменте.
- А тут неплохо. - Я шутливо огляделся.
- Я никогда раньше не проходила через такие двери...
- Нет? Откуда тогда эти рассказы о лабиринте?
- Как в старой поговорке - сапожник без сапог. Моя роль во всем этом - подсказывать дорогу. Случайные люди приходят и уходят, а те, кто уже подошел близко к своей двери - они здесь частые гости. Помнишь - ты спрашивал про стену?
- Да.
- Так вот, она действительно здесь, но ты был близок к своей двери. Для таких людей она перестает быть.
- Но как? - я попытался разглядеть хоть что-нибудь, что напомнило бы о существовании стены.
- Особенности внимания. По крайней мере мне так объясняли, но если честно, я и сама не всё понимаю.
- А та книга? Которую ты мне дала.
- Это и была та подсказка, в которой ты нуждался. Вся прелесть этих подсказок в том, что они приходят не рано или поздно, а в тот момент, когда они необходимы. Я лишь помогаю заметить. Или хотя бы указать на то, что не увидел сам человек. Вот таким как ты (она улыбнулась) - сам знал, что тебе нужно, сам взял книгу, но подумал, что она взялась ниоткуда.
- Да уж, рассеянность... Эта книга действительно многое открыла... Это всегда книги?
- В моём случае - да. Хотя Дед упоминал, что нас, таких (небрежно покрутила кистью у виска), много. Указателем может быть не только книга. Это может быть что угодно. Любая вещь, событие, случайное слово, услышанное в толпе. Существует невероятное количество подсказок, указателей, карт, направлений, часто просто противоположных. А теперь подумай, как в этом всём не запутаться?
- Уметь ориентироваться по внутреннему компасу? Ну пару тройку раз сходить не туда... Ну десятков раз. Сотен.
- Да, именно так, и всё бы ничего, но жизнь имеет одно неприятное свойство - заканчиваться, что бы мотаться туда-сюда, толком и не сдвинувшись с места.
- И тогда на помощь приходите вы? - я усмехнулся. - Как мне называть твое... призвание?
- Дед называл себя Привратником. Пафос, пафос, но он и относился к своему делу очень серьезно, как к некой миссии. Ни дать ни взять, хранитель Грааля.
Старик в сияющих доспехах тут же сформировался в воображении.
- А для меня это стало... как сказать, я понимаю, что я помогаю другим, указывая на то, что они ищут. Но и мне тоже так хочется идти вперед.
- Как кто-то говорил, можно идти вперед и сидя на месте. - я любил сыпать цитатами, когда не знал, что именно сказать.
- Не ты ли сам?
- Возможно, - согласился я, про себя отмечая, что нужно бы запасать фразу, - но разве ты никогда не замечала других привратников? Хотя бы образно. Тех, кто указывал, словом, делом, молчанием - на какую-то дверь, которую ты искала.
- Не знаю... Если это были двери, то я их не заметила. Разве что та, через которую я прошла сегодня...
Она странно посмотрела на меня.
- Ты!
- Что я? - на всякий случай приготовился отбивать запущенные туфли, стоящие рядом с ней.
- Ты сам Привратник! Я поняла. Ты как я. - Она, казалось, была поражена и обрадована своим открытием. - Твоя книга. Чем не ключ? Ведь сегодня и ты, и я прошли через дверь.
- Вместе.
Мы не переставали удивляться нашей схожести, а в том, в чем различались, находили что-то недостающее. Я стал помогал ей с магазином, бросив ставшие в тягость чертежи. Вместе мы ухаживали за Густавом, старик совсем расклеился, но не желал видеть никаких врачей и сиделок и отказывался выходить куда-то из своего дома.
А еще я научился чувствовать некоторых людей, их эмоции, состояние, устремления. Им я и помогал выбирать. Странное, непроходящее чувство того, что я нахожусь на своем месте, будто деталь, вставшая в механизме в нужный паз, не переставало удивлять.
Как-то мы выбрались за город. В предрассветных сумерках наш путь лежал через лес. Ира знала эти болотистые места как свои пять пальцев, по крайней мере, мне хотелось на это надеяться.
А еще хотелось ворчать на недосып, сырость и мошкару, но я молчал, удивленный её сосредоточенностью и спокойствием.
Подъем в гору занял минут двадцать. Не раз я порадовался тому, что взял свои походные "вездеходы", которые не буксовали на влажной траве и глинистой почве. Ирина оказалась еще предусмотрительней - у подножья холма у нее был припрятан удобный посох с цепкой "лапкой" на основании.
Весь подъем она была очень серьёзна и отказывалась от любой помощи. Лишь когда мы оказались на вершине, она позволила себе улыбку.
Мы прошли через стену высокого кустарника и деревьев и вышли на вершину холма. Я замер. Вид, который открывался отсюда был неземным: туман, который поднимался от реки внизу, стелился по склону, клочьями ваты оседая на цепких ветках, соседний берег был скрыт в синем мареве и казался далекой островной скалой в морских водах. Мы стояли так до тех пор, пока справа, на востоке, не протянулись, наконец, первые лучи солнца, окрасив нас в яркие тона.
Рассвет съел большую часть волшебства, оставив реку, берег и даже сжалился кое-где над туманом, но забрал неуловимое ощущение чего-то неизведанного.
Неподалеку стоял довольно хлипкий шалашик. Ирина рассказывала, что этот шалаш они построили с её дедом, когда она была еще совсем маленькой, и вряд ли он подойдет для того, что бы скоротать ночь в непогоду, но переждать небольшой дождь вполне сгодится. Пошуршав пакетами, она вынесла из шалаша сухие ветки, и мы развели небольшой костер в кольце аккуратно уложенных камней. Река была темной, широкой и неторопливой, от нее поднималась свежесть и сырой воздух, так что костер оказался очень кстати.
Ирина задумчиво смотрела вдаль, поверх горизонта.
- Это место - здесь я бывала очень часто. Когда мне нужно было отдохнуть от города, магазина, от себя, в конце концов. - Кажется она вновь погружалась в депрессивное состояние, с ней это бывало крайне редко, но когда случалось... Я взял её руку, холодную, как ледышка. - Я часто, особенно летом, ставила здесь палатку на несколько дней. Здесь хорошо. Но все равно, я будто привязана к этому городу. Я ведь не раз уезжала за тысячи километров, и на мою голову начинались сыпаться неприятности, как из ящика Пандоры: от пролитого кофе, потерянных документов, до аварий и болезней. И все это затрагивало не только меня, но и близких мне людей. Я возвращалась - и все становилось на свои места. Такое добровольное заточение. Это мой вольер.
- Заповедник.
- Заповедник, - согласилась она, - с разными диковинными созданиями.
- Одно такое создание сейчас сидит рядом и говорит: "Посмотри, погода-то какая." - Я знал, что её нужно отвлечь, желательно чем-нибудь нейтральным.
- Отличная погода.
- А небо?
- Синее.
- А облака, смотри.
- На небе - сивые, - подхватила пришедшую рифму, и будто бы нехотя улыбнулась уголками губ.
- Замечательное место.
- Да просто рай на земле.
Она потихоньку стряхнула с себя остатки так не идущей ей мрачности. И вот уже она снова была самой собой, с искорками пляшущего костра в глазах.
- Пошли купаться!
- Так ведь вода ледяная!
Но она не слушала, а уже бежала по склону к реке. Я глубоко вздохнул и побежал следом. В город мы вернулись посвежевшие, с запасом хорошего настроения и это, пожалуй, стоило насморка.
Мы делали ремонт. Ничего глобального - просто обновить кое-где краску, почистить от пыли лампы.
Разговор зашел о испытании. Любой Привратник сталкивается с ним. Никто не тестирует, никто не стоит за плечом. Но узнать у Иры в чем же суть это таинственного испытания, я так и не смог. А про свое она отказывалась говорить наотрез. Говорила, что испытание дается по человеку. И в этих коротких фразах так и чувствовалось, как проступает за её спиной упрямый старик, которого я видел на фотографии.
- Что бы ни случилось, не паникуй, - ободряюще сказала она, - всё, что будет дано - дается тебе по силам, это правда.
- Обнадеживает. - Пробормотал я, ковыряясь отверткой в чехле лампы.
Раздался какой-то неприятный треск. "Ток", - пронеслось в голове. Но нет, старая стремянка треснула, и меня понесло вниз и влево. Ничего не соображая, я успел ухватиться за вертикальную трубу отопления. Хорошо, что было лето, и трубы не накалены кипятком, хорошо что у меня неожиданно отменная реакция в экстренных ситуациях.
- Ну что, я прошел испытание? - непривычные к таким нагрузкам кисти саднила острая боль.
- Слезай, Тарзан. - по ее бледному лицу было понятно, что она старается спрятать волнение.
Я повиновался, спрыгнув на пол.
- Это не испытание, а старая стремянка... Больше никогда так не делай.
Вскоре я понял, что такое настоящие испытание.
Однажды утром вновь появилась дверь. Та самая. Ни с того ни с сего.
Она была закрыта. Я поднялся наверх. Ирина еще спала. А на столике рядом ней поблескивал ключ. Под сдавленные крики совести, я забрал его. Ира проснулась уже тогда, когда на месте двери появился большой стеллаж.
- Что ты делаешь? - зевая, поинтересовалась она.
- Перестановку, - я старался быть убедительным, - мне кажется тут надо всё переставить. И обстановку обновит, и больше места станет.
- Ладно. - Подумав, сонно констатировала она и пошла наверх, досматривать сны.
Я облегченно вздохнул. И осел на пол. Потом вскочил, отодвинул стеллаж. Попытался открыть ключом дверь. Как и предполагалось, замок не поддался. Я опять задвинул её шкафом.
Почти весь день я двигал полки, пытаясь работой заглушить мысли. А карман жег ключ. После, в одиночестве, я рассмотрел его поближе - тонкий, легкий, ажурный, покрытый позолотой. Её ключ.
Я мог бы его сломать, просто разломить в руках, как сухую деревяшку. И тогда бы дверь исчезла, я это чувствовал. Знал.
А Ирина с каждым днем становилась всё раздражительней. Ей не нравилось всё, начиная от погоды и заканчивая моим "фэншуем", как она называла устроенную мной перестановку.
Я проснулся ночью, и обнаружил, что её нет рядом. Ключ был надежно спрятан, но я все же перепроверил. Он был на месте. Я тихо спустился вниз, стараясь идти так, что бы лестница не скрипела. Ирина, в накинутом халате, сидела спиной к стеллажу, закрывшему дверь, уронив голову на колени. Я не выдержал. Она так больше не могла. Не мог так больше и я. Подойдя, я сел рядом и обнял её, говоря какую-то ерунду. Она плакала и я никак не мог её успокоить.
- Все изменится. Завтра все будет по-другому.
Она ничего не ответила, только посмотрела мне в глаза. Не знаю, что она могла увидеть в почти полной темноте, но уткнулась мне в плечо, шепнула "спасибо". После она поднялась и потянула меня за руку наверх, где и уснула, едва её голова легла на подушку.
В ту ночь я не спал, стараясь запомнить её, вплоть до малейшего дыхания и подрагивания ресниц.
А утром на своем столе она обнаружила золотой ключ.
Когда Ира спустилась в магазин, вся сверкающая, под стать ключу, от распирающих её эмоций, я уже успел освободить дверь. Не знаю, поняла ли она, что я скрывал или нет, может быть просто не подала виду.
Я мог бы придумать тысячи предлогов для того, что бы её задержать, и сотни способов, что бы привязать. В тот миг я мог бы еще оставить её с собой, нашел бы слова. Мы бы забыли про ключ и дверь бы исчезла. Хотя это было самообманом, на самом деле, про ключ бы не забыл никто из нас.
- Я только загляну, одним глазком, - видно было, что на неё нахлынули противоречивые мысли.
Я обнял её, стараясь меньше думать и больше чувствовать.
- Знаешь, у меня такое ощущение, что мы еще встретимся, даже если я останусь там, а ты - здесь, - тихо проговорила она.
- И у меня..
- Давай условимся. Там будет озеро.
- Да, небольшое.
- И дерево.
- Старое, с густой кроной.
- А у меня будет, мм... Шарф. Белый.
- А у меня... очки, скажем.
Я отпустил её. Она подошла к двери. Щелкнул замок. Дверь открылась. Оттуда дохнуло весной, луч солнца лег на истертый паркет магазина. Она, завороженная, сделала шаг, другой. Я попытался рассмотреть, что же там - поле, кажется какой-то причудливый поселок вдали...
Дверь закрылась. Я подошел, дернул ручку. Не поддалась.
Я стоял, смотря на дверь, пока кто-то не вошел в магазин. Машинально отвернувшись, я уже знал, что дверь исчезла.
Она была для меня самым близким человеком, и отпустить её было одновременно и труднее, и легче всего.
В тот день я прошел свое испытание.
Он еще не совсем понимал, зачем все это рассказывает. Быть может паренёк-практикант напоминал ему его самого в юные годы. А еще, быть может, он начал задумываться о том, что кому-то нужно будет передать магазин. Нет, на здоровье он совсем не жаловался, и даже очки он носил с нулевыми диоптриями, зрение не потеряло своей остроты. Работа у него была такая - хорошо видеть. Разве что волосы его посерели, будто впитали в себя книжную пыль старого магазина.
Он посмотрел на парня, что в задумчивости уставился на коробку с книгами, бросив перебирать их.
- Любопытная история, хоть и непонятная, - спохватился тот, - вам бы книжки писать.
- Оглянись. - Он усмехнулся. - Мы и так по уши завалены книгами. Кому-то ведь нужно их и продавать.
Переведя взгляд на часы, он продолжил:
- Но что-то мы засиделись сегодня. Давай закругляться, продолжим завтра.
Студент кивнул, прихватил свои вещи, попрощался и направился к выходу.
- Постой-ка. - неожиданно окликнул его продавец. Паренек остановился. - На вот, почитай. Хорошая книга.