- Ну, это не очень хорошо будет смотреться в анкете.
- Интересно почему?
- Я убиваю людей.
Я раскрыл новую книгу, которую очень рекомендовали заокеанские коллеги-литераторы в качестве легкого развлекательного чтива: "Короли и капуста", однако, веки принялись опускаться помимо моей воли.
- Ватсон, почему у вас такие осоловевшие глаза? Думается, супруга вас такими вкусностями не балует? Почаще навещайте нас. В уже напрочь забытом вами доме на Бейкер-стрит, где мы кукуем вдвоём с теперь уже только моей домохозяйкой, всегда найдется чем полакомиться.
Холмс пребывал в веселом настроении. Изволил шутить. Вот же он странный человек. После столь плотного обеда следует подремать. А на него нападает жажда деятельности. Однажды он вообще предложил мне побоксировать. Это в послеобеденном-то состоянии!
- Холмс, после сытного обеда...
- Увольте, Ватсон, от этого брюзжания. Когда недавно я пребывал в Петербурге, этой российской северной Пальмире, то услышал пословицу которую сочинил их великий и непобедимый полководец, не знаю, передаст ли перевод всю ее красоту: "Завтрак съешь сам, обед раздели с другом, а ужин отдай врагу",- Холмс запрокинув голову заразительно рассмеялся. - Кстати, из России я привез рецепт вкуснейшего десерта, говорили, русский император предпочитает его по утрам. Обещаю обязательно поделиться рецептом с вашей супругой. Он не сложный. Напоминает пудинг. А вы, как я могу судить по ботинкам, сегодня не завтракали?
Мне захотелось ответить колкостью, и я не став сдерживаться отпустил шпильку:
- Думаю, надо попросить миссис Хадсон в следующий раз готовить одну обеденную порцию на двоих. Половину станете отдавать мне. Впрочем, как врач, не погрешу против истины сказав, что вкусная еда, без переедания, естественно, продлевает жизнь.
- Ха-ха. Наверняка станете таким же худосочным как я и потеряете приобретенный наконец-то лоск семейного человека. Вы же знаете, что я могу обходиться лишь кофе и черным хлебом. А помните, Ватсон, как мы страдали, когда миссис Хадсон отправилась во Францию и обед по ее просьбе для нас готовила миссис Тёрнер?
-Я безусловно помню ту ее отлучку. Кстати, об отлучках, вы не хотите ли мне рассказать, что делали в этой варварской России?
- Варварской? Мои русские друзья не согласятся с вами, Ватсон. Варварами они считают именно нас, европейцев.
- Неужели?
- Поверьте уж моей наблюдательности. У них хватило такта ничего не говорить мне об англичанах, а вот косточки французам мы перемыли знатно. Как вам такой пассаж: "Неотъемлемое качество французов, а бретонцев, кажется, по преимуществу, - невылазная грязь, говоря кратко, человек сколько-нибудь брезгливый не согласится поселиться во Франции". Я цитирую по памяти, но как вы, мой друг, знаете, на память не жалуюсь. А вот то, по какому поводу я был в России, к сожалению, рассказать не могу. Тема больно деликатная, а вы, Ватсон не умеете держать перо вдали от бумаги.
Естественно, я воспользовался ситуацией:
- Тогда, в виде компенсации, расскажите мне что-то увлекательное, что будет интересно моим читателям.
- Хорошо, Ватсон. Но предупреждаю, по моим ощущениям, вряд ли вам удастся состряпать из этого давнего события рассказ для бульварной газетки. В силу неких обстоятельств, о которых вы сейчас и узнаете. Итак, это было уже давно. - Настроение Холма изменилось на глазах. От прежней веселости
не осталось и следа. Мрачная складка пересекла его высокий лоб.
- Не знаю, почему в памяти вдруг всплыла именно эта история, которая, возможно, еще не закончена. Возможно, черту под ней подведут лет так через сто. Почему я вспомнил именно о ней? Хотя нет, кажется я знаю, почему. Со своими русскими знакомыми я однажды спорил, кто кровожаднее , их Иван Грозный или наша добрая королева Лиззи. Итак, кровожадность...
Как-то я проводил вечер в небольшом пабе в Дувре. Моими соседями за столом были старые докеры, которые видели во мне ученого-филолога, собирающего их побасенки. На самом деле, старики это просто кладезь полезной для детектива информации. В ответ за воспоминания я щедро поил их местным элем. Я и сам его пробовал, конечно. Страшная гадость, к которой следует привыкать с детства, и тогда гадостью будет казаться шампанское. Кое-кто из этих стариков видел еще самого Наполеона.
- Этого не может быть! - изумился я.
- Ну, старикам было лет девяносто... И да, они служили не под командованием Веллингтона, а охраняли знаменитого француза на Святой Елене. Почему бы и нет? Впрочем, не перебивайте меня, Ватсон. А то я потеряю красную нить.
В этот вечер - продолжил детектив - за столом рядом с нами оказался молодой американец. Лет на пять моложе меня. Светловолосый, с честными глазами, руки с длинными пальцами хирурга. Аккуратно одет. Коротал время перед отплытием домой. Откуда его предки попали в штаты я не поинтересовался, но окажись в его жилах часть русской крови, не удивлюсь. Кстати, он был очень обаятельным. Широкий кругозор... Я переключил свое внимание на него. Слово за слово, мы с ним разговорились. Как раз в то время я проводил лабораторные исследования трупов и парень очень впечатлился моими экспериментами. И как бы походя заметил, что трупы достаточно легко можно вынести из морга и немного на этом заработать. Только тогда я заметил, что он не столь прост, как хочет казаться. В ответ я возразил, что это уголовно наказуемо и я, детектив Шерлок Холмс, легко бы раскрыл такое преступление. Американец рассмеявшись заявил, что в следующий раз приехав в Лондон перережет массу народу и никто даже не сможет заподозрить его в столь чудовищном преступлении. "Даже вы, Босс", - сказал он мне. "О! - ответил я. - Если подобное приключится в Лондоне вы, уважаемый, окажетесь в числе первых, кого я заподозрю". Мгновенно применяю свой дедуктивный метод и то, что я увижу под маской обаятельного янки меня, честно говоря, ужаснуло. Маньяк, убийца и к тому же многоженец.
Холмс принялся набивать трубку, а меня пробила нервная дрожь.
Мой друг чиркнул спичкой, распыхтел курительный агрегат, и выпустил под потолок ароматный дым.
Есть люди, которые курят трубку держа в руке и иногда поднося ко рту, есть те, которые курят, не выпуская из зубов, манера Холмса курить - завесила от настроения. Сейчас он крепко сжимал мундштук зубами, но при этом не выпускал чубук из ладони. Речь стала шепелявой и чуть менее разборчива. Говорил-то он не выпуская трубку изо рта.
- Наверно, вас интересуют подробности? Осенью восемьдесят восьмого я был по ту сторону Ла-Манша. Но и когда вернулся... Это очевидно даже дикобразу, Ватсон. Одно дело раскрыть просто необычное преступление. Но расследование становится на порядок сложней, когда преступник предполагает, что за криминальное событие возьмусь именно я. Помните, мы с вами как-то говорили о том, чтоб примерить на себя шкуру грабителя. А шкуру убийцы? Мой американский знакомый как-то отыскал человека, психологически похожего на него, познакомился и дружески сошелся. И при этом не ограничился одним таким человеком. Собрал, не побоюсь этого слова, целую банду маньяков, и о существование каждого из них знал только мой Генри. Его завали Генри, моего американца. По крайней мере так он представился. Вы, конечно, читали про то, что в качестве Потрошителя подозревают то одного, то другого... Так вот, это вовсе не случайно. С большинством подозреваемых мой знакомый иностранец контактировал. Например, бывал дома у Сикерта и встречался с Ван Гогом. Я даже не удивлюсь, если кто-то именно из них совершил преступление, похожее по стилю на Джека. Взять к примеру убийство Эмили Диммок, кажется, в седьмом году. А вот маньяк из США не причастен к этой смерти. Его повесили в девяносто шестом. Об этом вы можете прочитать в "Новой энциклопедии Кольера". Наш Генри очень известная личность, о нем пишут в энциклопедиях. Особенно по ту сторону океана. Кстати, его настоящее имя, как я позднее узнал, - Герман. Герман Уэбстер Маджетт. Это было чудовище, Ватсон. Жадное чудовище. Если в Лондоне он вырезал органы жертвы и раскладывал по комнате, то в Америке он вырезанные органы погружал в спирт и продавал университетам и медицинским клиникам. Трупы убитых людей очищал до состояния чистого скелета и продавал в анатомические музеи. Я бы многое мог рассказать, как он убивал людей, с какой жестокостью, вы врач, прошли Афган и не упадете в обморок, но поверьте, Ватсон, мне противно рассказывать, что творил этот монстр, устроив отель и зарабатывая деньги на страховках служанок. Да-да, он страховал их жизни на крупные суммы , а после... И постояльцев отеля - это элементарно. То, что он творил в Лондоне было лишь разминкой. Сознавшись в двадцати семи убийствах, в том числе детей, на самом деле он мог убить несколько сотен.
Я зачарованно слушал повествование сыщика. Я читал описания зверств Потрошителя, я работал с ранеными в Афганистане и это всё вместе давало перед моим внутренним взором столь устрашающую картину, что я не мог вымолвить ни слова.
- Думаю, вас интересует, почему я не сообщил в полицию? Во-первых, Генри уже не было на острове. Во-вторых, мои доказательства для полиции США были таковы, что ловкий американский адвокат смог бы извратить все доводы и аргументы, вывернув их наизнанку. В-третьих, бульварные газетёнки полны столькими измышлениями, что даже неоспоримые факты публика не сочла бы убедительными. И я бы оказался в положении итальянского клоуна. "Очередные выдумки", скажут они.. И, в-четвертых, я бы по итогам выглядел как человек, спровоцировавший маньяка.
- Нет же, Шерлок! - воскликнул я со всем своим пылом. - Никто бы так не подумал!
- Да? - великий сыщик скептически изогнул правую бровь. - Вы так считаете? А если я вам сообщу, что за два года перед приездом в Лондон этот Генри поменял фамилию на Холмс? Лже-Генри стал лже-Холмсом.
Я несколько смутился и не нашелся, что ответить.
- Кстати, изменение фамилии помогло ему скрываться от меня некоторое время. Я долго искал убийцу-фармацевта под прежней фамилией. Ну, это мне урок: не верь глазам своим.
- Фармацевта?
- Да, он был по образованию врач. И, если вам интересно, Ватсон, он таки наладил кражу трупов из морга.
Мы некоторое время сидели молча. Я обдумывал, могу ли преподнести услышанную историю читателям в выгодном для Шерлока Холмсе свете. И в конце концов пришел к выводу, что что рассказывать "как ты когда-то сторожил Наполеона", не самая хорошая идея.
Перед тем, как распрощаться и подняться к себе в комнату, Холмс выбил из трубки пепел, и задумчиво произнес:
- Представляется, что на самом-то деле раскрыть перед всем лондонским миром кто именно так жестоко, с вырезанием органов, расправлялся с женщинами, мне помешали лондонские же газетные статьи. Побоялся, что к моим словам отнесутся так же, как к словам сотен других. Нет-нет, Ватсон, не возражайте. Допустим, вы напишите рассказ. Броский заголовок "Шерлок Холмс знает, кто убийца и это не дворецкий". Уверяю вас, из сотен тысяч сквайров, прочитавших текст, ни один не поверит, что это дело рук Генри Холмса. Хотите пари? Ставлю полновесный соверен.
У кого-то поднимется рука? Поднимется, чтоб бросить в меня камень, что я не принял пари?