Жизнь - это когда целый месяц давишься баландой в солдатской столовой, а потом идёшь в увольнение, покупаешь пять сочных хотдогов и ящик пива.
Жизнь - это когда после боевой операции валяешься в госпитале. В бедре дыра сорок пятого калибра, и от малейшего движения - боль, но всё равно норовишь залезть медсестре под юбку.
Жизнь, как зебра - полоса белая, полоса чёрная.
Несмотря на то что чёрные полосы встречаются солдату чаще, Том любил жизнь. Любил до безумия.
Может, поэтому и выжил?
Наверное, он родился в рубашке. Ещё и от "Versace"! Ведь мало кто может похвастаться, что уцелел, когда в трёх метрах от него упала бомба.
Том не знал, сколько провалялся в отключке. Первое, что он увидел, когда открыл глаза - небо, затянутое свинцовыми тучами.
Сержант, шатаясь, приподнялся. Рядом, на камнях распласталось окровавленное тело майора Гарсии.
В памяти медленно и неохотно начали всплывать события этого кошмарного дня.
Долгий путь по узкому горному ущелью. Подъём на плато. Серые камни вокруг и унылые тучи над головой. Гул самолёта, вражеские опознавательные знаки на грязно-зелёном крыле.
Потом свист бомбы. Этот мерзкий свист ещё долго будет стоять в ушах.
Взрыв.
Ударная волна швырнула его о скалу. После этого сознание отключилось.
Том ощупал голову, всё ещё не веря в то, что остался цел. А вот командиру повезло меньше. Намного меньше. Камуфляжный костюм был изодран и пропитан кровью, в широкой груди зияла дыра, размером с бейсбольный мяч.
Сержант сжал кулаки, челюсти свело. Хоть майор Гарсия временами вёл себя как зануда, но он был отличным мужиком. И он спас Тому жизнь, заслонив от града осколков.
За камнем лежал ещё один труп. Обезглавленный. Голова откатилась на метр.
Стоп. А откуда здесь взялся этот бедняга? Разве они шли в разведку втроём? Том напрягся, пытаясь вспомнить. В голове была лишь пустота. Контузия? При контузии часто бывает, что какие-то фрагменты вырезаются из памяти, словно хирург скальпелем оттяпал.
Сержант всмотрелся в лицо покойника. Пустые глаза глядели в никуда, на губах застыл мёртвый оскал, а из обрубка шеи всё ещё сочилась кровь. Много кого бы вывернуло от этой картины, но только не Тома. За свои тридцать с лишним он повидал и не такое.
Лицо было знакомым, но сержант не помнил, чтобы этот парень шёл с ними на задание.
Ладно, контузия - это не смертельно. Главное - живой! Наперекор всему! Небеса подождут другого дня!
Хотя какие к чёрту небеса?! Он профессиональный солдат, стрелять в людей - его работа. И безоружных расстреливать приходилось, и детей убивать. Приказ есть приказ. За такое Рая не видать, как собственных ушей. Конечно, время ещё есть. Целая жизнь впереди, можно покаяться, добрые делишки поделать. Например, павших друзей похоронить.
Но как? Под ногами сплошная скала. С собой тела тоже не понесёшь. По таким крутым склонам самому спуститься будет не просто. Наверное, пусть лежат, как лежат. Стервятники о них позаботятся. Нехорошо падальщикам ребят оставлять, не по-божески. Но тут уж ничего не поделаешь.
Том всмотрелся в стальное небо. Стервятников видно не было. Да и вообще ни одной птицы. Небо - неподвижное, как будто нарисованное.
Какое-то время он стоял над трупами, не зная, что делать дальше. Нужно убираться из этого проклятого места. До ближайшего населённого пункта миль десять. За сутки можно дойти. Только сначала ещё надо спуститься с плато. Хорошо бы раздобыть еды, ну или хотя бы воды. Может, что-то уцелело в вещмешках?
Рюкзаки оказались прожжены во многих местах и испачканы землёй. Взрыв уничтожил пищевые концентраты, а канистра с водой была пробита осколком. Воды осталось чуть-чуть на самом донышке. Пока Том не испытывал ни голода, ни жажды, но он знал - это только пока. Что ж, придётся затянуть поясок. Гораздо хуже, что КПК майора был вдребезги разбит. А в нём - подробные карты местности. Без них в этих каменных лабиринтах ничего не стоит потеряться навсегда.
Подойдя к краю плато, Том сделал неприятное открытие. Взрыв бомбы вызвал лавину. Кусок скалы обвалился, и теперь стены плато стали отвесными. По таким рискнёт спуститься не каждый скалолаз. А слезать без специального снаряжения вообще равносильно самоубийству.
Том нашёл в рюкзаке верёвку. С одного конца она обгорела и была теперь не длиннее трёх метров. По ней никак не спуститься.
Он долго стоял на краю обрыва, обдумывая ситуацию. Метрах в десяти внизу пролегало ущелье. Там серебристой змейкой тёк ручей - единственный ориентир. Если пойти вдоль берега, есть шанс выбраться. Но чтобы спуститься к ручью, нужно уметь летать! Том оказался отрезан от большого мира.
Плато было площадью с пол акра. Сержант обошёл его по периметру, внимательно изучая склоны. И он нашёл, что искал.
В одном месте, недалеко от края плато, возвышалась скала. Она была примерно такой же высоты. Хорошенько разбежавшись, на неё можно перепрыгнуть. Одна из сторон этой скалы выглядела довольно пологой. Если бы сержант смог перепрыгнуть, он бы запросто спустился. Но, в случае неудачи, его ждало падение в пропасть.
С высотой Том не дружил. Когда он подходил к краю, голова начинала кружиться, а ноги предательски дрожали.
Скалу и плато разделяло расстояние примерно метра в четыре.
Каких-то жалких четыре метра! В спортзале Том запросто прыгнул бы и дальше.
Но тут не спортзал. Чуть что не так, и прыжок на четыре метра вперёд превратится в прыжок на десять метров вниз!
Однако выбор был невелик. Или подыхать здесь от жажды, или прыгать.
Он прочитал короткую молитву, единственную какую вспомнил, поцеловал нагрудный крестик. Потом отошёл подальше, чтобы взять разбег.
Побежал.
И еле затормозил на самом краю. В пропасть посыпались мелкие камушки, с эхом застучали по скалам. Ещё чуть-чуть и Том сорвался бы вниз.
В висках стучало. Он жестоко обругал себя за то, что струсил в самый последний момент. Чёрт! Придётся повторить попытку.
Том поклялся, что теперь уж прыгнет, даже если на него упадёт ещё одна бомба!
Разбежался и прыгнул.
Время как будто застыло. В прыжке Том завис над бездной. Внизу ручей словно замёрз, вода не текла, а стояла неподвижно, как в болоте. Сержант не знал, сколько он висел в воздухе, мгновение или вечность. А потом его кинуло назад.
Том лежал на спине и смотрел в серое небо. Он ничего не понимал. Только что он прыгнул через пропасть, а его, против всех законов физики, отбросило назад!
Прошло много времени, прежде чем Том решил попытать счастье ещё раз. Он прыгнул и словно наткнулся на невидимую стену. Причём стена была упругая, как будто из резины. И его снова отбросило. Он прыгнул ещё раз, теперь уже без всякого разбега. Тот же результат - сержант снова оказался на поверхности плато.
Он попытался просто шагнуть за край, но нога упёрлась в незримую преграду.
Что за чертовщина здесь творится?!
Кто-то или что-то не хотело, чтобы Том Лэссхед покинул это место.
Он с десяток раз пытался шагнуть с плато в разных местах и всегда натыкался на невидимый барьер.
Сержант присел на камень, торопиться было некуда. Он ничего не понимал. Или это дурацкий сон, или он сошёл с ума.
Время шло. А точнее - не шло. Часов Том не носил, а хронометр Гарсии погиб вместе с Гарсией. Но и без часов ясно, что солнцу уже давно пора сесть. Самого солнца видно не было, его скрывали хмурые тучи. И эти тучи абсолютно не двигались. На плато вот уже много часов царило что-то среднее между днём и вечером, и переходить в ночь оно, похоже, не собиралось. Том ждал заката, а закат всё не наступал. Вскоре бездействие ему надоело. Том начал считать. Досчитал до трёх с чем-то тысяч и сбился. Начал заново.
Он измерил шагами всё плато вдоль и поперёк. Прочитал все стихи, какие помнил, и спел все песни, которые знал. Рассказывал сам себе анекдоты. Пересказал вслух всю свою жизнь. Ночь всё не наступала, голода не было, жажды тоже. Ничего не менялось.
Вскоре, на смену всем желаниям пришло одно - умереть. Он с завистью посмотрел на труп командира, перевёл взгляд на обезглавленного солдата. И тут Лэссхед, наконец, понял, что дважды умереть нельзя.
***
Майор Симон Гарсия знал, что такое жизнь.
Жизнь - это когда слушаешь джаз с виниловой пластинки или мат генерала, который отчитывает за невыполненное задание. Когда на офицерской вечеринке танцуешь с дамой или на поле брани плачешь над ещё неостывшим телом боевого товарища.
Жизнь красочна и многолика. Майор Гарсия обожал жизнь. Может, поэтому и уцелел. Наверное, он родился под счастливой звездой. Не то, что Лэссхед - бедняге срубило голову. Похоже, осколком.
Бог ты мой, а это ещё, что за парень?!
Майор мог поклясться, что их было здесь двое. Он сам и Том Лэссхед.
Откуда взялся этот третий?
Парень лежал на спине в луже крови, в груди зияла дыра.
Майор всмотрелся в мёртвое лицо. Вроде знакомое, но Гарсия, хоть убей, не помнил этого человека. Может быть, взрыв вызвал частичную амнезию? Майор подивился, что помнит такие мудрёные слова, а с кем в разведку шёл не помнит!
Ну и ладно. Память рано или поздно вернётся, главное - жив! Такой шанс даётся не каждому. Это как второй раз родиться! Это - знак свыше. Теперь надо делать лишь добрые дела. Парней похоронить надо. Вот только негде. Придётся оставить так. Нехорошо, конечно, но в жизни бывает всякое...
Симон Гарсия знал, что такое жизнь. Но он не знал, что такое загробная жизнь. Пока ещё не знал...