История эта настолько неправдоподобна, что даже мы, её непосредственные участники, так и не решились поговорить обо всем откровенно, всё как - то вскользь, полунамеками. А уж поведать её постороннему казалось вообще немыслимым - за психа могли принять. Но прошло время, острота ощущений пропала, подробности замылились, и вот я решился.
Ну и что, что такого не бывает? Ну не бывает. Будем тогда считать это кошмарным сном на фоне всеобщего весеннего сумасшествия, бредом больного воображения. Пусть так. Но мы-то знаем...
Праздник
А случилось всё в конце марта, когда, кажется, сам воздух наполняется ожиданиями грядущих перемен, загадочных и таинственных превращений. Ещё лежат в тенистых закоулках остатки грязного февральского снега, ещё прихватывает по утрам мёрзлой корочкой многочисленные лужи, но на пригретых весенним солнцем склонах уже проглядывает, сквозь ковёр из пожухлых, прошлогодних листьев, первая зелень. А среди всплывших из-под снега мусорных куч, то тут, то там подмигивает своими желтыми фонариками ещё безлистая Мать и Мачеха. Волнующий запах прелых листьев и талой воды, смешиваясь со свежим ароматом набухших почек, будоражат стосковавшиеся по теплу и разноцветью души. А ночью задумчивую, прозрачностылую тишину нет - нет, да и разорвет вдруг душераздирающий кошачий вопль. Да с завываниями, переливами. Жуть!
Кошачья тема здесь не случайна. Она вообще в этой истории играет главенствующую роль. Но обо всём, как говорится, по порядку.
На март приходится у нас череда празднеств, завершает которую день рождения Ивана. Накануне родилась и Галя, так что отмечаем мы оба события, обычно, одновременно. Но этот год выдался особенным, поскольку совпал ещё и с юбилеем свадьбы новорожденных. Так что предстояла обширная и напряженная программа.
В предвкушении предстоящего марафона, мы дружной гурьбой ввалились в дом. Старый, ещё довоенной постройки, сталинский дом, с вензелями и бордюрами по фасаду, с просторными холлами, с тяжёлым, неповоротливым лифтом. Всё моё детство прошло в таком доме и, наверное поэтому, необъяснимое чувство тревоги охватывает меня здесь. Иногда я с удивлением замечаю, что вздрагиваю от визга тормозов у подъезда, с опаской поворачиваю голову и прислушиваюсь к шагам на лестнице, к металлическому скрежету приближающегося лифта. Видимо, флюиды ночных страхов навсегда поселились в этих стенах. А может, подобные чувства посещают только меня, с детства впитавшего в себя эту атмосферу. Столь подробно на описании дома и связанных с ним ощущений останавливаюсь тоже не случайно. Мне кажется, что только в таком, пропитанном духом времени месте, и могли произойти события, о которых пойдет речь.
Но довольно о грустном. Итак...
Ещё с порога я увидел его. Огромный, совершенно белый котяра с голубыми глазами, пренебрежительно косился на меня, вальяжно растянувшись прямо посреди коридора. Вид у него был настолько независимый, что никому даже в голову не пришло согнать или сдвинуть этого борова с места, хотя выбранное им лежбище создавало для гостей серьёзные проблемы. Чтобы добраться, например, до вешалки, надо было либо обогнуть кота, что в условиях всеобщей пузатости было делом нелегким, либо перешагнуть, что было ещё и страшно, поскольку бог его знает, что могло взбрести в голову этому зверюге.
Только увидев его, я вспомнил о телефонном разговоре, в котором Иван с гордостью поведал о приобретении элитного кота и о планах его дальнейшего коммерческого использования.
--
Здорово бродяга - бросил я с порога, пытаясь своей фамильярностью сбить с кота царственную спесь.
Тот быстро перевернулся, приняв воинственную позу, и зашипел. Сказать что сильно испугался, не могу, но холодок всё же пробежал по спине. Однако, через мгновение, кот снова завалился на бок, лукаво посмотрел на меня долгим осмысленным взглядом, и неожиданно кивнул, подмигнув левым глазом, как бы говоря: "Ну, что сдрейфил? То-то. Да ладно уж, проходи, не трону!"
Я посмотрел на остальных. Кроме меня, никто, кажется, не обратил на странное поведение кота никакого внимания.
--
Что-то я себя не очень - обратился я к стоявшему рядом Бобу. Старею, наверное. За неделю так набегаешься, чёрте что начинает мерещиться.
--
Это точно. К концу дня иногда просто круги перед глазами. Ну, ничего, Серёга. Сейчас по капельке - и всё образуется. Остальные, видимо, думали также, поскольку уже через несколько минут все оказались за накрытым столом, и процесс пошёл: за тостами следовали анекдоты, рассказы об общих друзьях, поездках. Обсудили, конечно, и глобальные проблемы бытия. С легкостью нашли ответ на извечный вопрос интеллигенции "Кто виноват, и что делать?" И не один. Почитай у каждого была своя версия. Споры разгорелись не на шутку. Разрядил обстановку Иван, в деталях поведав о триумфальном шествии своего Фёдора, так звали кота, по последним выставкам. В доказательство, на стол был выставлен целый частокол из ваз, статуэток и медалей, полученных чемпионом в качестве призов. Всё это время сам виновник преспокойно лежал на краю старинного буфета, и, свесив голову, внимательно наблюдал за происходящим. Как он умудрился туда забраться, для меня до сих пор остаётся загадкой - ведь рядом не было ничего, что могло бы послужить стартовой площадкой для прыжка. Интересно, что внезапно обрушившаяся на семью слава, а Федор, безусловно, был уже полноправным членом семьи, помимо моральной, имела ещё и материальную сторону. За короткое свидание с чемпионом владельцы усатых невест готовы были платить сумасшедшие бабки. И, как с гордостью доложил Иван, к этой стороне своих обязанностей кот относился со всей ответственностью.
--
За такого старателя грех не выпить - вырвалось у меня.
--
И как ему удаётся выдерживать такие нагрузки? Не иначе, у него секретик есть. А что, Федя, сексгигант ты наш, может, поделишься? - Все загоготали и выпили.
--
Да это просто - сказал Иван - Китикет с Вискасом в пропорции один к трём и нет проблем.
--
А ты что пробовал? - спросил я, опуская рюмку.
--
Что пробовал?
--
Ну, Китикет этот?
--
Какой Китикет?
--
Ну, ты только что сказал про Китикет с Вискасом.
--
Да ты что, Серёга? Я предпочитаю бифштекс с кровью. Сейчас кстати принесём. А ты закусывай, Серёга, закусывай.
Я поднял голову. Сверху на меня, не мигая, смотрели два круглых, ставших почему-то чёрными, Федькиных глаза. Мурашки побежали по спине. Я оглядел присутствующих. Было очевидно, что и на этот раз никто ничего не заметил. Девчонки переключились на обсуждение вчерашнего концерта. Генка взахлёб рассказывал о последней игре нашего Челси с их Арсеналом. Только встретившись взглядом с Бобом, я почувствовал некоторую его озабоченность. Санька, в это время, расчехлил гитару, и что-то забубнил, перебирая струны. Неожиданно, бросив на меня исподлобья подозрительный взгляд и усмехнувшись, он затянул давно забытого окуджавского "чёрного кота" заменив, правда, чёрного на белого. Все со смехом подхватили. Я поднял голову, чтобы посмотреть на реакцию блондина, но того уже не было. Меня это даже обрадовало - спокойнее как-то. Перед тем как перейти к горячему все высыпали на балкон. Вечер был на удивление тихим и тёплым. Нагретые за день стены медленно расставались с накопленным теплом. Правда, безоблачное, усыпанное звёздами небо, предвещало холодную ночь. Но пока можно было вполне комфортно любоваться небесными светилами. К сожалению, отсветы реклам и фонарей, заливавшие проспект ярким светом, не позволяли созерцать небосвод во всей красе.
- Эх, а хорошо бы сейчас на крышу - как бы уловив мою мысль, произнёс Боб. - Там, наверное, сейчас как в планетарии - астрономию можно изучать.
--
Это легко - послышался голос Ивана за спиной.
Я оглянулся. На тумбочке, стоявшей у балконной двери, растянувшись во всю длину, и положив голову на вытянутые лапы, лежал герой нашего вечера. Ивана не было и в помине.
"Нет, с пьянками пора завязывать" - подумал я, - "Глюки начались". А вслух предложил собравшимся продолжить праздник, поскольку большое дымящееся блюдо с мясом уже украшало стол. Покидая балкон, я потрепал Фёдора за загривок.
Тот, мгновенно перевернулся и прикусил меня за большой палец, обхватив передними лапами запястье. И хотя сделал он это игриво и аккуратно, от неожиданности я чуть не вскрикнул. Через мгновение Фёдор разжал объятья, подмигнул, что-то мурлыкнул напоследок, соскочил и, плавно качаясь, неспешной походкой направился на кухню.
Остаток вечера прошёл без приключений, если не считать, конечно, что в гарнире мне попались странные, отдававшие рыбой, шарики. Но кошачьи фокусы мне порядком надоели и, решив, что это специфически приготовленный гарнир, я с превеликим удовольствием съел мягкое, ароматное мясо. Всё-таки, что ни говори, а мясо Иван научился готовить!
Возвращались мы за полночь. По дороге я наводящими вопросами попытался выведать у Ольги её впечатления от праздника. Она с удовольствием делилась почерпнутыми за вечер новостями и сплетнями, но ни словом не обмолвилась о каких-либо чудесах.
От свежего морозного воздуха в голове прояснилось, и всё случившееся стало казаться почти смешным.
- Нет, похоже, с пьянкой точно пора завязывать. А то, пожалуй, ещё ни то померещится.
Превращение
Проснулся я от страшного грохота. Судя по всему, внезапно поднявшийся ветер оторвал кусок кровли на соседней крыше и теперь, при каждом порыве, она бухала на всю округу. Комната была залита таинственным лунным светом, проникавшим сюда через незашторенные окна. Иногда это ровное свечение прерывалось тенями от проносившихся облаков.
Ольга тихо сопела, свернувшись калачиком, чему-то улыбаясь. Она всегда улыбается во сне, хотя наутро начисто забывает о причинах своего ночного веселья. Стараясь не разбудить её, я тихо выбрался из-под одеяла, и спрыгнул на пол. Передние лапы мягко приняли вес, плавно перенеся его на подоспевшие задние. К своему удивлению, сделал я это настолько тихо и осторожно, что даже наш любимый попугай Гоша, мирно дремавший в своей клетке, не выказал никаких признаков беспокойства. Через приоткрытую дверь, также бесшумно, я выскользнул в коридор. Свет сюда почти не проникал, но это не мешало мне отчетливо различать все предметы, правда, в каком-то странном, красно-синем свете. Входная дверь оказалась, почему-то, тоже незапертой и, поднатужившись, я протиснулся на лестничную площадку, оставив на косяке клок шерсти.
Резкий букет подъездных ароматов ударил в ноздри. Удивительнее всего было то, что в этом букете я различал буквально каждый лепесток. Спускаясь, я по запахам, сочившимся из квартир, не только узнавал всех жильцов, но и безошибочно определял блюда, съеденные ими за ужином. От новых способностей и ощущений, я изрядно обалдел: шерсть на загривке встала дыбом, ноздри дрожали, а уши крутились во все стороны словно локаторы, отслеживая малейшие шорохи вокруг. Конечно, я отдавал себе отчет в том, что происходящее это просто сон и стоит только захотеть, как всё исчезнет, вернется на круги своя. Но делать этого не хотелось, - уж очень яркими и интересными оказались новые впечатления, да и боязно было: а если всё-таки это не сон и возвращение назад, по крайней мере, таким способом, невозможно. Короче, я решил не дергаться, а плыть себе по течению - авось куда-нибудь да вынесет. Вот в таком, возбужденно-взъерошенном состоянии, я и выскочил на улицу. Отбежав в тень растущей у подъезда раскидистой липы, я остановился, чтобы прийти в себя и продумать план дальнейших действий. В этот момент из соседнего подъезда, лениво потягиваясь и зевая, вышла огненно рыжая, мохнатая красавица.
"Ничего себе", - пронеслось в голове.
Не в силах отвести глаз от этого чуда, я замер, разинув рот. Совершенно неожиданно для себя я стал вдруг издавать какие-то странные, призывные звуки, размахивая при этом высоко поднятым хвостом. Красотка обвела всё вокруг томным взглядом, не обратив, кажется, на меня никакого внимания. Постояв немного, она медленно спустилась и, грациозно ступая, направилась в сторону кустов. Поравнявшись со мной, она притормозила и внимательно посмотрела на меня.
--
Хм...., а ничего, - неожиданно выдала она. - А ты собственно кто? Что-то, не припомню.
--
Серега, - поспешил я с ответом, с трудом сдерживая волнение.
--
Серый что - ли? Она ещё раз обвела меня оценивающим взглядом и, потеряв, кажется, всякий интерес, медленно двинулась в сторону кустов, похабно виляя задом.
--
Простите, а Вас? - пробормотал я вслед, со слабой надеждой на продолжение знакомства.
--
Матильда, - гордо мяукнула та, не поворачивая головы.
Сделав ещё несколько шагов, она остановилась и, повернувшись в мою сторону, неожиданно спросила: "Ну и что? Так и будешь стоять столбом?"
--
Мама родная! Да она ж завлекает меня! Что делать? Что делать? Может плюнуть на всё, да и закрутить с этой?... Нет, не могу. Ужас. - А вслух промямлил невразумительно:
--
Да я собственно с удовольствием. Но надо тут мне... Ну, спешу я в общем. Может потом? Я мигом. Только туда и обратно, а?
--
Фи! Тоже мне деловой, - она презрительно мотнула головой и, плавно покачивая всеми частями тела, скрылась в кустах.
"А хороша, шельма", - подумал я с грустью. - "Однако, надо спешить. Время".
В этот момент, между завываниями ветра мне послышалось негромкое:
- Серый, а Серый, поди сюда.- Шёпот был настолько тихим, что, занятый обдумыванием предстоящего путешествия, я, поначалу, даже не обратил на него внимания.
--
Серый! Ты что, оглох что ли? Подь, сюда, тебе говорят!
Я обернулся. Из дыры, ведущей в подвал, на меня смотрела лукавая морда нашего дворового кота Васьки.
"Похоже, это меня", - удивился я. - "Надо же! Не успела эта усатая краля наградить меня кликухой, как уже весь город в курсе". Однако, надо было как-то реагировать и, приняв недовольную мину, я громко спросил:
- Ты меня что ли?
--
Тихо ты! А то кого же? Иди сюда быстро, - прошипел он бесцеремонно.
--
Тебе надо, ты и иди, - ответил я резко, хотя любопытство одолевало - что надо этому бродяге?
--
Да не могу я. Стал бы я тогда тебя просить. Послушай, Серый, - продолжил он, когда я сделал в его сторону несколько шагов.
--
Подними голову. Видишь, справа на карнизе второго этажа чучело лохматое сидит? - Посмотрев в указанном направлении, я увидел весьма упитанного, коричного Перса.
--
Это Билл. Он тут всю ночь Матильду высматривает. Тоже мне, Ромео. А под утро вообще выть начинает. Слушай, Серый, ты предложи познакомить его с Матильдой за батон колбасы. У него есть, я знаю. А колбасу поделим. Как тебе идея?
--
Идея хороша. Но я то тебе зачем? Предложи сам, и делиться не придется.
--
Да не станет он меня слушать. Я у него вчера сыр на мышь поменял.
--
Ну и что?
--
Да съел я сыр, а потом и мышь тоже. Уж очень жрать хотелось. Так что теперь сам понимаешь.
--
Слушай, Василий, а как же ты Матильду уговорить хочешь? Она ведь тоже свою долю захочет иметь.
--
Да ты что, Серый, совсем дурак? Мы ей вообще ничего не скажем. Охота была за ней гоняться.
--
Ну, ты, Васька, и кидала! Этак с тобой скоро вообще никто дел не захочет иметь!
--
Не боись, Серый. На наш век лохов хватит. Ну, давай же, чего мусолить!
--
Нет, Василий, это без меня. Да и тороплюсь я очень.
--
А ты куда, Серый? Мы ведь с тобой теперь кореша. Куда ты, туда и я. Может, помочь чем надо. Я завсегда.
--
Да вряд ли. На крышу мне надо. Опаздываю.
--
Правда, что ли? Ну, Серый, тебе и повезло! Я ведь главный специалист по местным крышам. У нас, их здесь знаешь сколько? Почитай у каждого своя . Сейчас я тебе такое местечко покажу. Там наши завсегда собираются. Киски классные - не пожалеешь.
Всё это он выпалил с таким напором и убежденностью, что если бы ни дела, рванул бы я с ним, но...
--
Нет, Василий, не могу, извини. Мне на Ленинградку надо. Ждут меня.
--
Кто ждет? - Васька насторожился
--
Да, Фёдор. Котяра такой, белый. Встречались мы тут.
--
Что ж ты молчал то? Так бы сразу и сказал. А то колбаса, Матильда, - пробубнил Васька упавшим голосом.
--
Здесь я тебе, Серый, не помощник. Ты уж без меня как-нибудь, - произнес он виновато.
--
И мой тебе совет: двигай парком, вдоль железки. Там хоть спрятаться есть где. А то в городе сейчас собак голодных развелось... Лютуют гады. - Он повернулся и понуро направился к подъезду. Но, сделав несколько шагов, неожиданно остановился и, глядя куда-то в сторону, пробормотал:
--
Ты, Серый, того.... Не говори Фёдору про наши с тобой дела. Не любит он, - и уже не оглядываясь, скрылся в подвале.
Путешествие в ночи
Ветер утих. Темные, бесформенные облака сместились к Востоку, образовав вдоль горизонта причудливую, горную гряду. Небо очистилось, сбросив покрывало с расшитого звездами купола. Заметно похолодало. Но из-за безветрия, мороз почти не чувствовался. Я решил последовать васькиному совету и добираться вдоль парка, хотя дорога через Центр была явно короче. Быстро преодолев пустынное шоссе, и взобравшись на железнодорожную насыпь, я огляделся. С обеих сторон вплотную к насыпи подступали гаражи. Их сверкающие в лунном свете металлические крыши были похожи на взлетные полосы космодрома из фильма о Звездных войнах. Но любоваться ночными причудами не было времени. Да и ситуация не располагала к созерцанию. До леса было метров двести. Но каких! В случае опасности, вырваться из коридора, ограниченного стеной гаражей, не было никакой возможности. Однако, опасения мои оказались напрасными. За весь путь я не встретил ни души. Лишь иногда, ночную тишину нарушал ленивый лай сторожевых собак.
Добравшись до кромки леса, я спустился с насыпи и, уже без оглядки, бросился вперед, стремясь держаться поближе к деревьям, чтобы, в случае опасности, успеть вскарабкаться на одно из них.
Позади осталась значительная часть пути, когда чувство тревоги внезапно охватило меня. Никаких видимых причин для этого не было: тот же лес, те же кусты, трава. И все же какое-то напряжение повисло в воздухе. Я продолжил путь, изо всех сил пытаясь понять причины своего беспокойства. Ничего. Прошло еще какое-то время. Волнение не проходило. Наоборот. Возникло ощущение неотвратимой угрозы, готовое вот-вот перерасти в панику. В этот момент каким-то боковым зрением я увидел тень. Даже не тень, а некое колебание воздуха, фантом. Это "нечто" двигалось параллельно, с подветренной стороны, не приближаясь, но и не удаляясь от меня ни на шаг. Как ни странно, но, обнаружив причину своего беспокойства, я не только не испугался, а наоборот, тут же успокоился, сосредоточив все усилия на оценке ситуации. "Во-первых, чего хочет эта тварь? Почему не нападает, а бежит в отдалении?" После недолгих размышлений, я пришел к выводу, что пес, а сомнений в том, что это собака у меня не было никаких, выбрал вполне разумную тактику. Чтобы не обнаруживать себя раньше времени, он движется на почтительном расстоянии, держась, все время, с подветренной стороны. Ни увидеть, ни услышать, ни почуять его я не мог. И если бы не шестое чувство, все могло быть гораздо хуже. Видимо, это еще одно замечательное свойство моего нового обличья. А для атаки это чудовище выжидает, очевидно, момент, когда мы окажемся на открытой местности. Вот гад! Хорошо все-таки, что я засек его. Иначе б - хана. А теперь мы еще посмотрим...
Вскоре впереди появился просвет. Наверное, именно здесь эта зверюга и собирается завершить свое гнусное дело. Надо срочно что-то придумать. Собственно выбирать было не из чего. Оставались только две возможности: либо возвращаться назад (но не за то, как говорится, боролись), либо попытаться сходу преодолеть свободное пространство. Естественно, я выбрал второе. Однако, чтобы получить шанс, мне надо стартовать раньше своего преследователя. Судя по всему, перехват, этот волчара намерен начать, когда я достигну середины поля. В этом случае он успеет отсечь меня от леса, в какую бы сторону я ни бежал. Значит единственное мое спасение - это максимально оторваться от преследователя уже сейчас, пока пес не понял, что обнаружен. Приняв решение и отбросив уже всякую осторожность, я рванул вперед. Выскочив из леса, я сразу наметил конечную цель своего марш-броска. Это был старый дуб, росший с другой стороны поля, прямо напротив меня. С задержкой на несколько секунд появился и мой преследователь. Заметив мой рывок, он тоже включил максимальную скорость. Конечно, я предполагал, что в открытой гонке преимущество в скорости будет на его стороне, но никак не думал, что оно будет таким. Мне противостоял опытный, матерый зверь. Было ясно, что он прекрасно знает местность и выбирает оптимальный маршрут движения. Несмотря на все мои усилия, расстояние между нами катастрофически сокращалось.
Вытянув шею и низко наклонив голову, пес мчался к точке перехвата. Поле было ему хорошо знакомо, поскольку часто служило ареной для сражений. Но сегодня фортуна явно не благоволила ему.
"А ведь вроде все сделал, чтобы остаться незамеченным" - думал он.
"И на тебе! Не люблю я это племя. Никогда точно не знаешь чего от них ожидать. А котятинки сейчас отведать - самое время. Со вчерашнего дня во рту ни косточки. Утром рассчитывал поживиться на свалке (пришел новый контейнер), да и то бомжи не подпустили".
С тех пор как судьба выбросила его на обочину, вся жизнь превратилась в борьбу за существование. Еще недавно он служил охранником на складе, не думая о хлебе насущном и с оптимизмом глядя в будущее. Но склад закрыли и его с товарищами выбросили на улицу. Друзья звали в стаю, промышлявшую в одном из районов города, но он отказался.
"Опять эта строгая иерархия, подчиненность. Надо вилять хвостом, кланяться. Все как на службе. Надоело. Вот и подался в вольные пираты. Из охранника превратился в бандита. А что делать? Жрать-то охота.
Но с котом этим все проблематично. Уж очень большое преимущество получил он в начале. Одна надежда, что ему не удастся, сходу преодолеть канаву с водой, лежащую на его пути. Пока он будет обегать ее, я отрежу его от дерева, и уж тогда посмотрим - кто командует парадом!"
До дерева оставалось совсем немного, когда внезапно передо мною открылось залитое водой пространство. С вершины бугра я мгновенно оценил крюк, который придется делать, чтобы обогнуть преграду. "Это конец. Пес, наверняка, опередит меня и, вспаренным бифштексом, я прямиком влечу в его пасть. А, была - не была", - и, сделав еще один ускоряющий наскок, я в каком-то умопомрачительном прыжке взвился вверх. Только в воздухе я заметил, что лечу прямо на острие старой коряги, торчащей из противоположного берега. "Ну вот: не мытьем, так катаньем. Не в волчьей пасти, так на рогатине сгину" - пронеслось в голове. Однако то, что произошло со мной мгновением позже, привело меня в полный восторг. Когда я уже был готов закрыть глаза и сложить лапки, мой длинный, пушистый хвост вдруг сделал такое странное вращательное движение, в результате которого я как вертолет резко ушел влево и вниз, коснувшись кола только кончиками волосков. Причем сделал я это чисто машинально, без всякого участия головы. Просто включилась автоматическая система самосохранения. Это было что-то! После такого фортеля проиграть я просто не имел права. Силы утроились. И хотя горячее дыхание моего врага уже обжигало спину, судьба гонок была решена. Совершив заключительный прыжок, я с быстротой молнии взлетел на ветку. Пес пытался в прыжке достать меня, но "птичка вылетела из клетки", и теперь с высоты своего положения, я мог с удовольствием наблюдать за метаниями бандита. Сначала он встал на задние лапы и, от досады, начал скрести кору. Потом сделал несколько кругов вокруг надрывно лая и хрипя, попытался подкопать корни дерева, наконец, угомонившись, отбежал на несколько шагов и улегся на ковер из прошлогодних листьев, высунув язык и с трудом переводя дыхание.
Конечно, я торжествовал. Я сделал это! Мне удалось! Но очень скоро радость победы сменилась сомнениями.
А дальше что? Ну, сижу я на дереве. А эта вражина вполне комфортно расположилась рядом и, судя по всему, не собирается покидать свой пост. Да, ситуация. Собственно забраться на дерево я мог и с той стороны поля, не утруждая себя смертельной гонкой. Нет. Надо срочно что-то придумать. Иначе все теряет смысл. Можно, конечно, спрыгнуть и попытаться добежать до следующего дерева. Один раз такой трюк может и удастся, но долго продвигаться таким способом невозможно. Рано или поздно пес настигнет меня. Значит надо придумать что-нибудь из ряда вон. Но что? Идея пришла неожиданно. А, если поменяться с этим уродом местами и напасть первым. Для этого надо пройти по ветке и устроиться прямо над его головой. Потом, дождаться момента, когда пес расслабится или заснет, спрыгнуть на него и вцепиться когтями в нос. Шок, который испытает эта зверюга, должен отбить у него всякую охоту к преследованию. Да, хорошо придумано. А если эта сволочь только того и дожидается. Если вместо того, чтобы испугаться, он проглотит меня с потрохами. Проблема. Но делать нечего. Надо пробовать. Неожиданно пес встрепенулся, почесал за ухом задней лапой, поднял голову и спросил:
- Послушай, Серый! Я вот о чем тебя спросить хотел? Ты когда собственно меня засек?
- А почти сразу.
- Да? А как?
- Не знаю. Почувствовал и все.
- Вот я и говорю странное вы, коты племя. Непредсказуемое. Ты хоть, знаешь, Серый, зачем я за тобой бежал?
- Ну, уж не для того, чтобы костью поделиться.
- А вот это ты зря, Серый. Я ведь сказать тебе хотел, чтобы ты через свалку не гнал. Бомжи там. Они за зиму почитай всех котов перевели. Теперь и за нас принялись. Я помочь тебе хотел. Давай слезай. Я тебя балкой провожу. Там тихо.
- Ага! Ща. Умоюсь только. Раскатал губу.
- Ну, как знаешь. Слушай, Серый, а куда ты так мчался? Может, где чего дают, а я здесь с тобой прохлаждаюсь?
Отвечать мне не хотелось, но вспомнив реакцию Василия на сообщение о цели моего путешествия, я решил рассказать про Федора. Однако, рассказ этот не произвел на него никакого впечатления.
Когда от отчаяния я уже готов был приступить к реализации своего безумного плана, пес вдруг что-то почуяв, повел носом. Вдали, там, где поле узким клином уходило в лес, я заметил стаю собак. Впереди бежала облезлая сучка, а за ней - пестрая группа разнокалиберных кобелей. Они постоянно толкались и кусались, стремясь занять в кавалькаде достойное место. Из-за высокой прошлогодней травы пес не мог видеть стаю, но долетавшие до него запахи кружили голову, будоражили кровь. Не в силах противиться зову плоти, он бросился за собратьями. Но, сделав несколько прыжков, неожиданно остановился и, повернув голову, прохрипел:
"Ты вот что, Серый. Не говори там Федору про меня. Хоть и не наш это департамент, но кто его знает? Схвачено у них все. Лучше не надо!"
И, уже не оглядываясь, бросился догонять своих.
"Все-таки, что ни говори, а Любовь - великая сила. Эк его разобрало!"
Дальнейший мой путь прошел без приключений. Удача повернулась, наконец, ко мне лицом.
Последний бросок
Пустые глазницы слуховых окон смотрели на меня со всех сторон. Любым из них можно было воспользоваться, чтобы попасть с чердака на крышу. Но мой богатый кошачий опыт подсказывал, что простой путь не всегда самый короткий. И что прежде чем сделать шаг неплохо бы осмотреться, окинуть взглядом всю поляну. Мало ли что? Рядом со мной в крышу врезалась большая вентиляционная труба. Судя по всему, она возвышалась над крышей и могла служить прекрасным наблюдательным пунктом.
Дело оставалось за малым. Надо было только проникнуть внутрь железной трубы и взобраться по ней наверх...
Но мне повезло. У самого пола я обнаружил в трубе ровное прямоугольное отверстие. Когда-то здесь был, очевидно, люк для чистки трубы. Но дверцу оторвали и теперь из трубы сифонило так, что даже моя роскошная шуба не спасала от холода. Я заглянул внутрь. Слабый свет струился сверху. Он проникал через щель между верхним краем трубы и козырьком, защищавшим ее от осадков. До верха было метра три. Но напрягало не это. В принципе, зацепиться было за что. Труба изрядно проржавела и многочисленные выбоины и раковины, особенно в верхней ее части, делали путь не такими уж и сложными. Беспокоило другое. Дна у трубы не было - бездна. Все терялось в кромешной тьме. Так что малейшая ошибка могла стоить жизни. Вспомнилась давняя история из детства.
Было мне тогда года четыре. И была у нас кошка, серая такая в полосочку. Сестра, из жалости, притащила ее как-то с улицы. Ну и прижилась. И все бы ничего, да нрава была дикого. Все мои попытки найти с ней общий язык заканчивались драками. Исцарапанный, весь в слезах, бросался я к матери за защитой. Она утешала, как могла, бранила кошку, просила меня не связываться с ней, не задирать. Но как не задирать - то? Интересно же! И через некоторое время все повторялось. Но не только дикой, а еще и шалавой была наша киска. Так мать обзывала эту черту ее характера. Не знаю уж, от какого цыганского племени унаследовала она этот дух, но только раз в два месяца Мурка исчезала. Причем внешних признаков предстоящего загула не было. Это как у запойного интеллигента. Вот он остроумный, красивый, живой. Ну, все при нем. Вдруг бац - и нет человека. А через некоторое время - бледный, помятый, пряча глаза за темными очками, возвращается и начинает медленно приходить в себя.
Вот так и наша: через неделю, худая, потрепанная, пробиралась Мурка в дом. Даже к моим приставаниям она относилась в эти дни терпимо. И вот после одного из таких загулов наша красавица не вернулась ни через неделю, ни через две. Мы уже решили, что все - допрыгалась. Растерзали ее в жестоких схватках. Переживал вообще-то, больше всех, я. Любил я, все-таки, эту дуру! А кто собственно сказал, что любовь - это родство душ, тихий омут со стоячей водой? Часто все как раз наоборот. Любят свою противоположность. Может это скрытое стремление к совершенству, к компенсации недостающих качеств? Мне потом часто приходилось встречать такие пары. Горючая смесь. Ни минуты без ругани и скандалов. И ни минуты друг без друга. А убери одного, и жизнь для другого теряет смысл. Он, как дерево без корней, начинает чахнуть, вянуть, сохнуть.
Вот и я, когда пропала наша крошка, метался по дому, не находя себе места, рисуя в голове жуткие картины гибели своей подружки. И вдруг...
Однажды вечером раздался телефонный звонок. Это был приятель отца из соседнего подъезда. Ему уже в течении нескольких дней не давали покоя какие-то странные, похожие на мяуканье, звуки. Поначалу он решил, что это с улицы, но потом понял, что звуки идут из вентиляционной решетки в одной из комнат. Тогда - то он и вспомнил про нашу бродяжку? Ну, мы с отцом, конечно, сразу поспешили туда. Меня он взял в качестве эксперта, поскольку сам сильно сомневался в способности отличить нашу бедолагу от любой другой, похожей.
Чтобы я мог получше рассмотреть несчастную, отец усадил меня на плечи. Решетка оказалась на уровне моего лица, и я прильнул к ней. Это была она. Но, что с ней стало - кожа, да кости. Увидев меня, Мурка попыталась подняться, но лапки не держали ее. Она жалобно смотрела на меня широко открытыми глазами и издавала странные, не похожие на мяуканье звуки. Писк какой-то.
Слезы хлынули у меня из глаз. Было ясно, что опоздай мы еще хотя бы на день, и спасать было бы некого. До утра бы она не дотянула.
Чтобы вызволить бедолагу, пришлось ломать пол стены. Строили тогда на совесть. Домой я нес ее на руках. Всю дорогу Мурку бил озноб, и она прижималась ко мне всем своим измученным тельцем.
Попасть в вентиляцию она могла только с крыши. Как удалось ей, пролетев семь этажей, затормозить и свернуть в один из отводов? Чудо! Чего стоил ей этот полет? Теперь вы понимаете, с каким чувством изучал я предстоящий маршрут. Каждое движение, каждый выступ, трещинка отложились в моей голове. И исполнил я свой план тоже идеально, не отклонившись от него ни на йоту. Одно мгновение - и я повис на краю трубы. То, что я увидел, поразило меня. Ради этого стоило и помучиться. Звезды. Слева, справа, над головой - всюду. Мириады звезд. Левая половина крыши находилась в тени, и здесь звезды казались совсем близко - лапу протяни. Правая половина была залита дрожащим лунным светом, и в его отблесках звезды были не так заметны. Зато бросалось в глаза другое. Длинные темные полосы бороздили крышу. Это были тени моих многочисленных соплеменников. Парами и поодиночке торжественно фланировали они повсюду. Иногда собирались вместе, о чем-то переговаривались, раскланивались. Тогда их тени сливались в одну широкую темную дорожку. Потом дорожка рассыпалась, и движение возобновлялось. Все участники шествия выглядели очень торжественно и чинно. Встречались даже экземпляры во фраках и в бальных платьях. Но большинство, мало чем отличалось от обычной мохнатой братии. Ну, разве что поведением. Уж очень величественно и благородно вели они себя. Некоторые даже передвигались на задних лапах, что было, по-видимому, в их среде особым шиком.
Вначале мне показалось, что на крыше царит полный хаос. Но потом я понял, что некоторые скрытые пружины все же действуют здесь. Движение происходило преимущественно по кругу, по часовой стрелке. Недалеко от меня участники карнавала переходили на теневую сторону. А возвращались с противоположной стороны крыши. Бросалось в глаза изменение поведения кошачьих при переходе в тень. Куда только девалась их чопорность и благородство. Все разом вставали на четвереньки и, независимо от внешнего вида и статуса, бросались вперед, стараясь любой ценой опередить сородичей. Они злобно шипели, визжали, хватали друг друга за лапы. На другом конце крыши движение замедлялось, возникала какая-то давка, но различить суть происходящего не представлялось возможным - далековато. Неожиданно, сильный толчок в зад чуть не сбросил меня вниз. Рядом выросла здоровенная усатая морда. С трудом переводя дыхание, чудовище рухнуло на край трубы и, повернув голову, уставилось на меня немигающим взглядом.
- Ты чего, Серый, в натуре, оборзел что ли? Я из-за тебя чуть не сорвался, - произнес он, когда немного успокоился.
"Ну и рожа! Сущий бандит. Мороз по коже! Однако, надо что-то отвечать. А то этот бугай подумает, что напугал. Но что отвечать, когда по его физиономии совершенно невозможно понять злится он или смеется". Морда у кота была поделена на две части: левую - абсолютно черную, и правую - ярко красную. При этом левая выражала такую неприкрытую ярость, что казалось зверь готов вот - вот разорвать меня на куски. Зато правая - ну разве что не хохотала. Странная голова. Будто шутовской колпак надет.Ну, как себя с ним вести? Что говорить? Непонятно. Наконец, после долгой паузы, я выдавил из себя:
- Ты что, Толстый обалдел что - ли? Не видишь куда прешь? У тебя, что другой дороги нет?
- Ха, ха. Что, испугался. Ладно не боись, - заржала правая половина и протянув лапу, чудовище представилось - Нельсон..
- Это адмирал что - ли?
- Ну да. Английский. Хозяин у меня бывший моряк. Ну, вот и придумал. Не знаю уж почему.
- А чего тут знать? Похож ты на него. Он одноглазый был. И у тебя вон на левом глазу, будто черная повязка надета.
- Ах, вот оно что! А я то думаю - причем тут адмирал. Я ведь воды с детства боюсь. Меня раньше мужики во дворе Стаканом звали. А хозяин решил поменять. Мне так больше нравится.
" А парень то ничего" - подумал я.
- Слушай, Серый, а чего ты в самом деле здесь застрял?
- Да присмотреться хотел.
- Ты что первый раз что ли?
- Ну да.
- Тогда понятно, - он отвернулся, и стал внимательно вглядываться в толпу.
- Смотри - ка, смотри! - Он указал лапой на жирного кота в пенсне, величаво прогуливающегося по краю крыши.
- Надо же, опять позвали. Эта сволочь меня в прошлом году чуть к гадам не отправила.
- Куда, куда? - не понял я.
- Ну, к Змеям. Ты, что вообще не в курсе? - он удивленно посмотрел на меня.
- Ни бум - бум. А, что здесь собственно происходит?
- Ты про эту, ну как ее..., ре, ре... Ну про жизнь после смерти что-нибудь слышал?
- Про реинкорнацию что - ли?
- Во, точно. Короче, здесь каждый год в марте съезд кошачий проходит. Бригадиры собираются. Ну и другие тоже. А командует всем Федор, кот такой белый. Серьезный, знаешь, мужик.
- Да знаком я с ним. Он то меня сюда и пригласил.
-Точно? - Нельсон бросил на меня настороженный взгляд. - Ну, тогда он сам тебе лучше расскажет.
Внезапно, что-то на левой половине привлекло его внимание. Он с шумом втянул в себя воздух, весь вытянулся, задрожал.
- Сейчас рыбу принесут. За мной - скомандовал он, и легко соскочил вниз. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.
На крыше
Как только мы оказались на крыше, рядом, как из под земли, вырос маленький черный котик.
- Ты чего опаздываешь, Серый? Федор тобой уже несколько раз интересовался. А кто это с тобой? - выпалил он так, как будто мы с ним сто лет знакомы.
Не дожидаясь ответа, он протянул Нельсону лапу и представился: "Марадонна". Не выказывая особого удовольствия, Нельсон ответил на лапопожатие и тоже отрекоментовался.
"Вот компания - то собралась - Нельсон, Марадонна. Но где же все-таки я видел этого чернявого?" То что мы хорошо знакомы не вызывало сомнений. "Но где? Когда? Ничего не помню".
- И не пытайся. Бесполезно - бросил малыш, заметив мои страдания.
- Чего не пытайся?
- Да вспомнить, не пытайся. Все равно не вспомнишь.
- Это почему?
- А вот ты самого себя попробуй вспомнить. Вот кто ты такой, например, есть?
- Как кто? Серый.
- Ну, это-то понятно. А раньше?
- Когда раньше?
- Ну, до этого.
"А что, в самом деле, до этого. Ну, лес, погоня, Васька, Матильда. И все. Нет, что-то было еще. Но что?"
- Вот я и говорю. Амнезия. Это все проделки нашего Федора. Как - будто мокрой тряпкой по доске. Чисто.
Неожиданно наши размышления прервал адмирал.
- Ну и долго мы еще загорать будем, - ему, видимо, порядком надоел наш психоанализ.
- Если вы жрать не хотите, то я один... - он повернулся и направился на левую половину.
- Как это? Без меня что ли? Никогда! - заорал Марадонна и устремился следом. Мне ничего не оставалось как последовать за ними.
"Куда? Зачем?" - времени на вопросы не оставалось.
Нельсон фактически сразу рванул вперед. Мы с Марадонной пристроились по бокам. Получился такой крепко сбитый клин. Нельсон лбом сбивал с ног всех, кто попадался на пути. Мы с Марадонной пинками провожали их дальше. Надо сказать, что трудиться пришлось только вначале. Молва, видимо, мгновенно опередила нас, так как лохматое племя стало разбегаться в разные стороны задолго до нашего приближения. Похоже, такого бригадного подряда никто не ожидал. Здесь каждый был за себя, и противостоять нашей дружной компании не мог никто.
Вскоре я понял, что целью всей этой гонки были два слуховых окна в конце крыши. Плотные кошачьи кольца окружали их. С визгом и руганью, через головы друг друга, они старались пробиться вплотную к окнам. Особенно много собралось вокруг ближнего к нам окна. Нельсон, наверное, тоже заметил это, поскольку вдруг резко свернул влево. Обежав препятствие по краю крыши, мы решительно врезались в толпу у последнего окна. Но и тут особой борьбы не получилось. Несмотря на тесноту, гости с визгом уступали нам дорогу. Похоже, к тому же, что здесь многие знали Нельсона и не горели особым желанием вступать с ним в тесный контакт.
Только, когда мы вплотную подошли к окну, мне стало, наконец, понятна суть происходящего. Оказалось, что козырек над окном используется в качестве фуршетного стола. Короче, халява! Отсюда и ажиотаж. На столе я заметил несколько блюд с сухими кормами, жареную печенку, тонкие ломтики говядины, но рыбы не было. Командовал здесь тот самый жирный в пенсне, которого Нельсон углядел сидя на трубе. Препротивная, замечу, рожа. Прав Нельсон. Он и при нас попытался руководить, но адмирал только взглянул на него исподлобья и у того кусок застрял в горле. Толстяк закашлялся, пенсне свалилось с носа, и задом, задом, эта образина быстро ретировалась. Мы с Марадонной съели по куску печенки и потянулись, было, за вторым, когда Нельсон тихо произнес: "Не спешите, сейчас подадут". И действительно, окно приоткрылось, и из него выпорхнула изящная черная киска в белом фартуке. Она повернулась, подняла над головой поднос, и, ловко лавируя между гостями, подошла к нам. На стол опустилось большое блюдо с сырой осетриной и пиала со сметаной. Судя по запаху, сметана была обильно сдобрена валерьянкой, что создавало особый цимус. Как только блюдо оказалось на столе, к нему потянулась мохнатая серая лапа. Но после молниеносного удара Нельсона, лапа тут же вернулась на место. Мы, неторопясь, съели по кусочку и только после этого приступили остальные. Когда трапеза подходила к концу, и Нельсон, отвернувшись от стола, задумчиво ковырял в зубах когтем, к нему подошла та же черная киска, и что-то тихо прошептала. Нельсон как-то сразу сник, плечи опустились, во взгляде появилась не свойственная ему тоска. Выполнив поручение, чернушка отошла, но, увидев меня, вернулась.
- А вас Федор Иванович тоже просил зайти, пожалуйста, не задерживайтесь - произнесла она деловито и нырнула в окно. Банкет пришлось сворачивать. Напоследок Марадонна проглотил очередной кусок рыбы, запил его соусом, прямо из пиалы, и мы двинули.
У крайнего окна на светлой половине, о чем- то тихо переговариваясь, стояла группа благообразных котов. Мы встали рядом в ожидании. Через некоторое время из окна выпорхнула высокая черная красавица. Она жестом пригласила меня внутрь, попросив остальных подождать.
- Ну, ни пуха, - напутствовал меня Марадонна, дружески потрепав лапой по спине.
Внутри все было залито сиреневым светом. Посреди чердака, на столе, накрытом зеленой скатертью, лежал Федор. Глаза у него были закрыты и, казалось, что он спит. Рядом, привалившись боком к столу и склонив голову к Федору, стояла белая богиня. Иначе не скажешь. Она что- то нашептывала Федору. Тот молча слушал и лишь изредка согласно кивал. В метре от стола, понуро глядя в пол, стояла неопределенного вида и возраста особа. За все время она не проронила ни слова и лишь противно скрипела по полу когтями правой ноги. Я замер в ожидании окончания беседы.
- Слушай меня сюда, Сильва - прервал молчание Федор, - терпение мое лопнуло. Пойдешь в канцелярию, там тебя оформят. А теперь сгинь с глаз моих. Видеть тебя не могу. -Скрип тут же прекратился.
- Ну что, Серый, как тебе здесь? - обратился ко мне Федор когда странная личность исчезла.
- Спасибо, Федор Иванович! Очень интересно. Даже знакомых встретил. - Мне хотелось как-нибудь невзначай прояснить спросить его про память. Но Федор тут же пресек мои потуги.
- Да я не про это. Я о звездах.
- А это, Федор Иванович, просто сказка. Ничего подобного раньше не встречал. Спасибо. Красота. Никогда не забуду.
- Значит понравилось? Ну и хорошо. Вообще - то устал я, Серый, устал. Видишь, с кем приходится иметь дело? Эта, стерва, кутенка своего бросила, а псы, поганые, загрызли. И кто это придумал, что горбатого могила исправит? Она ведь и в той жизни мальца бросила. Вот так! Ну, а эти что вытворяют! Ведь знают мерзавцы, что я все вижу. И все равно - только в тень уходят, сразу звереют. Глотки друг другу готовы порвать за кусок колбасы, - он с усмешкой бросил на меня лукавый взгляд. Стало как - то не по себе.
- А ведь здесь, в основном, цвет - продолжил Федор. - Что ж про остальных - то? Нет, буду просить перевода. Устал.
- Федор Иванович, - набрался я смелости, - если не секрет, куда вы Сильву эту отправили?
- Ты, Серый, только что поел, не так ли? - Я согласно кивнул.
- Ну, так вот, если я тебе сейчас скажу куда, то все что ты съел, окажется на полу. А я этого не хочу. - Настаивать я, конечно, не стал.
Федор что-то шепнул блондинке и тут же перед столом появился Нельсон и та группа котов, которые тусовались у входа.
- А вот и твой приятель - Федор кивнул блондинке, и та зачитала обширный список проступков Нельсона. Сюда вошли: и ограбление магазина, и соблазнение супруги одного из бригадиров, и даже нанесение увечий одному из начальников собачей колонии. В этом месте Федор удовлетворенно кивнул. Надо сказать, что по мере прочтения, симпатии мои к Нельсону только росли.
Все происходящее очень походило на суд, где роль адвокатов и прокуроров поочередно выполняли присутствующие коты. Как я выяснил у "богини", это были приглашенные на заседание бригадиры. Кивком головы Федор давал слово то одному, то другому. Некоторые на чем свет ругали Нельсона, требовали жестокого наказания. Другие, хоть и не оправдывали, но все же пытались объяснить отдельные его фортели благими намерениями. Наконец, обсуждение закончилось.
- Ну, что же ты, Нельсон? Ведь обещал, - обратился Федор к "подсудимому".
Тот стоял, понуро опустив голову, и лишь иногда бросал на меня умоляющий взгляд.
- Ну, зачем ты стянул в магазине связку сосисок и тащил их по всему городу? Ты ведь их все даже сожрать не мог. Ну. Объясни!
- Федор Иванович! Я не знаю. Так получилось. Я не хотел. Простите.
"Ну, детский лепет. Надо вступаться. Иначе адмирал вообще лицо потеряет". Наклонившись так, чтобы, кроме Федора, меня никто не слышал, я прошептал:
- Федор Иванович, простите Вы его, дурака. Хороший парень. Я ручаюсь.
Федор повернул ко мне голову и тихо проговорил:
- Да он и мне симпатичен. Ладно, разберемся.
Короче, получил Нельсон последнее предупреждение и, окрыленный, вылетел на свежий воздух.
- Да послушался я тебя, Серый, а зря, наверное. Хотя... Если бы не эта история с псом, которому он всю морду порвал, ни за что бы не оставил. Отчаянный парень. И врать не умеет. Ну, ладно. У нас тут, Серый, дела еще, а ты погуляй, осмотрись. Время еще есть. Тебя предупредят. - С тем и расстались.
Звуки музыки привлекли мое внимание, как только я выбрался наружу. Это была губная гармошка. Кто - то ловко выводил на ней русские романсы. Друзей моих нигде не было видно, и я пошел на звуки. У края крыши, привалившись спиной к ржавым поручням, играл на губной гармошке высокий, жилистый кот. Не прерывая игры, он кивнул мне, как старому знакомому. Рядом топталась группа разношерстных пушистых созданий. Некоторые пели. Причем, это был не дикий кошачий вой, а вполне даже мелодичный и приятный вокал. В прозрачном ночном воздухе дивные звуки разносились далеко вокруг. Прислонившись боком к ограде, я слушал.
" Почему же все - таки, когда я осматривал чердак в первый раз, я не увидел там ни Федора, ни эту официантку. Странно".
Первые отблески приближающегося рассвета появились на Востоке.
- Вам пора, - услышал я неожиданно. Рядом стояла та самая стройная красавица, которая провожала меня к Федору.
- На станции стоит электровоз. Он довезет Вас. - Она присела в реверансе и растворилась в ночи.
Я быстро спустился вниз, пересек проспект и вышел на железнодорожные пути. Недалеко от платформы стоял электровоз. Машинист лениво переругивался с рабочим, который нехотя тащил к электровозу какой-то ящик. Незамеченным, я проскочил на площадку. Буквально сразу электровоз тронулся. Забившись в щель между ящиком с инструментом и какими - то деревяшками, я замер. Ехали мы довольно долго. Наконец, электровоз встал.
Неожиданно, из динамика, висевшего на ближайшем столбе, раздалось визгливое:
- Третий маневровый! Возьмите порожний товарняк с пятого пути и поставьте под загрузку на третий. - "Ну, и порядочки. Каждую ночь такая свистопляска. Как - будто людям спать не надо. Кошмар!"
- Да понял я, понял, - невнятно пробормотал машинист.
"Пора линять" - подумал я и соскочил с подножки. До дома оставалось совсем немного.
Эпилог
Проснулся я от страшного грохота. Судя по всему, внезапно поднявшийся ветер оторвал кусок кровли на соседней крыше и теперь, при каждом порыве, она бухала на всю округу.
"Что это? Дежавю какое - то!"
Я спустил ноги на пол и сел. В комнате было уже совсем светло.
"Что это было? Бред какой - то!"
- Ты чего? - спросила Ольга, не поворачивая головы.
- Да пора уже, - ответил я, поправляя на ней одеяло.
-Там каша в холодильнике, разогрей. А я посплю еще немного, - и затихла.
- Серый дуррак, Серый дурак, - заорал Гоша, когда я проходил мимо.
- Я тебе не Серый. Сам дурак, - "хорошенькое дело, и этот туда же".
- Дуррак лохматый. - "Ну, это уже хамство какое - то. Когда он этого набрался?"
- Ну, ну, поговори у меня. Надо было тебя, все-таки, вчера сожрать. Жалко времени не было.
- Серый, жрать давай, - "во заладил".
- Перебьешься. Ольга встанет, покормит.
- Леля хоррошая, хоррошая!
- Ну, хоть кто-то для тебя хороший.
"Надо же было такому присниться. Ужас какой - то! И ведь как на яву. Бред сумасшедшего. Теперь попугай еще этот", - думал я, пока умывался. Когда я вышел, Ольга уже копошилась на кухне.
- Ну, ты что, совсем ничего не помнишь? Я же просила тебя кашу достать, - набросилась она на меня.
- Извини, забыл.
"А интересно, где у них канцелярия размещалась? И куда, все - таки Федор эту Сильву заслал?" - крутилось в голове, помимо моей воли.
- Ну, ты будешь меня когда - нибудь слушать? Я что со стенкой разговариваю? - начала заводиться Ольга.
- Да слушаю я, Оль, слушаю. Ну, задумался немного.
- Ага, задумался. Так, о чем я тебя сейчас просила?
- Хлеба купить, - попытался я угадать.
- Ну да, конечно. Хлеб я вчера сама купила. Я тебя мусор просила вынести. Как же с тобой тяжело.
- Ладно, Оль, не сердись. - Я допил кофе, чмокнул Ольгу в щеку и, взяв мусорный мешок, вышел на площадку.