Аннотация: Она умерла изнутри, но ей не удалось умереть полностью. Как можно быть счастливой, когда любящие руки уничтожают твою душу?
Пролог. Пустота внутри
Дело не в том, что он просто выбросил её возле дома из машины и исчез в тумане города, нет, не в этом. И не в том, что у неё подкашиваются ноги от боли, от усталости и от пустоты. И совсем не в том, что ей безумно страшно, и она совершенно не имеет понятия, что ей делать и как ей быть. Просто она умерла, но продолжает жить.
Лави уже давно лежит в своей постели, прошло уже несколько дней с того дня, но ничего не изменилось. Теперь, никогда ничего не изменится. Она всё также будет мёртвой среди живых. Тот человек в белом халате по приказу её возлюбленного выскреб нечто большее, чем несозревший плод из молодого девичьего лона. Нечто гораздо большее. А она просто подчинилась. Она лежала на той койке, она сама зашла в тот кабинет, она ни слова не сказала по пути в поликлинику, заведомо готовая на всё, на это. И просто молча, без малейшего вмешательства позволила уничтожать себя и нечто гораздо большее на той металлической, смертельно холодной койке в окружении людей в белом. Она позволила убить своего ребёнка, она сама убила своего ребёнка, она убила себя. Но продолжает жить. Что может быть невыносимее?
Лави лежит в своей постели и совсем не обращает внимания на отчаянные попытки своих родителей вернуть её к жизни. Это невозможно. Она не может им ничего рассказать, только не им. С того дня прошло уже несколько недель, но боль и дискомфорт не покидают её. Учёба, увлечения, всё теперь ни к чему. Страшные сны, странные выделения. Это всё легко игнорировать, когда ты не живёшь, но для подруги Вероники это катастрофа и ей проще подчиниться, нежели сопротивляться, вновь, подчиниться. Лави оказывается в больнице, где снова её окружают люди в белом. Какая теперь разница.
"Вы больше не сможете иметь детей" - говорит ей мужчина в халате, после проведения нескольких анализов и своеобразных приватных процедур. Она его не слушала, но услышала. И снова умерла, теперь - окончательно. Вероника утешает вслух свою подругу, но ликует про себя, ведь она пошла другим путём, она не стала делать аборт, когда все карты были за него. Да, её отчитали родители, это было ужасно. Да, это были трудные дни для неё и для её пассии, скандалы и ссоры. Но всё прошло, и она теперь идёт с ним рука об руку, навстречу трудностям, а через семь месяцев она станет матерью, даст бог. А её подруга Лави навсегда останется не матерью своих детей, потому что их никогда не станет. Никогда.
Встаёт солнце, дни меняют самих себя вслед друг за другом, за окном течёт река бесчисленных прохожих, всё движется вокруг Лави, но ничего не меняется внутри. Она мертва. Прошёл уже почти месяц, как она видела его в последний раз. Чеда. Милого, любимого Чеда, который бросил её, когда она так сильно в нём нуждалась. Который отвёз её к тем злым людям в белом халате. Которого она так сильно любила, больше самой себя и всего, что у неё есть. Которого она встретила совершенно случайно и влюбилась по уши с первого взора. Целый месяц она неосознанно пыталась с ним связаться, но всё без толку. Она не помнит, когда ему звонила, не помнит, что ему писала, но знает, что он не ответил. Ни разу.
Прошло уже слишком много времени, когда терпеть нестерпимое уже давно перестало быть нереальным, когда слово невыносимо давно вышло из актуальности. У всех есть свой предел и Лави его давно уже пересекла. Полная банка симпатичных капсул в голубой глазури выпиты залпом, нельзя жить, когда в тебе нет жизни. Она закрывает глаза, наконец-то навсегда. В комнату вбегает перепуганная Вероника, капли дождя попадают в настежь распахнутое окно комнаты, оставляя свои следы на подоконнике, на цветах в старых горшочках и на стол, с которого слетает письмо без адресата прямо к безжизненному телу Лави. Это последнее откровение человека, который просто пишет, ни для кого, ни для чего, а просто, потому что это необходимо. Лави написала эти слова напоследок, в качестве последнего неосознанного акта. Письмо оказалось в руках у Вероники, она читала его сквозь выступающие слёзы, отключившись от реальности на несколько мгновений.
"Я была Лави, а стала никем. Меня любили, быть может, нет. У меня было всё, а осталось - ничего. Глупо было думать, что мне когда-то было плохо. Теперь я знаю, что такое действительно плохо. С этим нельзя уснуть и невозможно проснуться. Воздух становится нереально тяжёлым, а бремя жизни - невыносимым. Милый Чед, любил ли ты меня когда-нибудь? Чем я была тебе? Чем был тебе наш ребёнок? Я сама во всём виновата, да. Ты виновен тоже, но я больше. Я не в праве тебя судить, я не в силах себя простить. Простить саму себя - это самое сложное, особенно, когда этого не хочешь. Я никогда не прощу себя. Если есть ад, то надеюсь, мне там уготовано место пожарче. Как того заслуживает моя слабая душа, моя безвольная душа. Глупые люди должны платить за свои ошибки. А ты... ты живи. Прости себя. Не чувствуй вину. Я сама за всё в ответе. Я убила своего ребёнка, убила всех своих будущих детей, и я просто следую этому сценарию, раз сделанного не воротишь, я убью себя. Я уже мертва, и жить невыносимо, так что это просто закономерный исход, я добью себя, ведь начатое нужно завершать. Прости меня, мой милый Чед, прости, пожалуйста, моё дитя, простите мама, папа, простите все за мою слабость и за мой эгоизм. Простите меня, потому что я себя никогда не смогу простить. Простите, простите, простите, простите, простите, простите, простите, простите, умоляю... простите... "
Глава 1. Запоздалая клятва
Бледный незнакомый потолок и приглушенная суета окружения, некое подобие раздражающего покоя. Это не та обстановка, к которой она привыкла. И это точно не ад, который она заслужила. Лави лежала неподвижно с полным безразличием и неким сожалением, ведь она была всё ещё на этом свете, по всей видимости, в больничной палате. Кто-то коснулся её руки. Этот кто-то назвал её милой, стал целовать руку, знакомый голос гавкнул на этого человека и отбросил в сторону. Всё происходящее заинтересовало девушку, и она открыла глаза шире, дабы всё увидеть. Прямо у её койки стояли родители, это был голос отца, что так властно отбросил человека, который стоял на коленях на заднем плане. Чед. Это был Чед позади отца, по его лицу стекали слёзы и он стоял на коленях. Почему? Неужели он всё понял и раскаялся во всём? Хотя какая разница. Абсолютно никакой. Лучше снова закрыть глаза, уснуть навеки и пусть все исчезнут. Кто-то что-то говорит, слова превращаются в глухое эхо и в головную боль, которая не даёт покоя. Любопытство, а может просто призрачный интерес, но она открывает свои пересохшие губы и произносит:
- Мама, папа, - лёгкая пауза. - Оставьте меня, пожалуйста, с этим человеком наедине.
- Сладкая, не думаю, что это - грозный голос и разумные слова отца прерываются рукой матери, что оказывается на его руке. Пронзительный взгляд, обезоруживающая улыбка. - Не думаю, что это хорошая идея. Если что, мы стоим прямо за дверью и всё слышим, ты понял меня, ублюдок?
Чед молча кивал в ответ. Дверь закрылась, в комнате остались лишь двое. Лави окинула взглядом помещение, оно было довольно светлым, на столе лежали свежие цветы. Интересно, кто их принёс? Лёгкая тошнота и голод, головная боль и ломота по всему телу. Над головой свисает капельница, под головой неудобная подушка. Воздух пропитан запахом медицины и тяжёлой атмосферой недосказанности. Со стены раздаётся громкое тиканье часов. Проходят секунды, минуты, прежде чем Чед произносит первые слова.
- Милая, прости меня.
Тишина в ответ.
- Я знаю, что это очень сложно. Но я уверен, что одной жизни слишком мало, чтобы совершить все ошибки. Также как и ты, я никогда не смогу простить самого себя, но я готов на что угодно, лишь бы ты меня простила.
Раскаяние, он во всём раскаивается. Говорит, что готов на всё. Скорее всего, её родители уже в курсе всего. Сколько она проспала? Не имеет малейшего понятия. Ей это и не нужно знать, как не нужны и его усилия. Лави смотрит на Чеда и вспоминает тот роковой день. Внезапно к её отсутствующему сознанию всё возвращается, вся боль, ненависть, отвращение и желание умереть сполна. Она вновь чувствует себя живым мертвецом. Перед ней, всё также на полу в позе сидя человек, который пытается подобрать правильные слова.
- Лави, милая, прости. Я исправлю все ошибки, а что исправить невозможно - покрою слоем счастья, чтобы мы смогли жить с этим дальше. Да, счастье, я сделаю тебя счастливой. Я огражу тебя от всего, мы будем счастливы вместе. Я клянусь тебе, милая, что сделаю тебя счастливой.
Слова, пустые слова, которые ничего не меняют. Пусть в его голосе искренность, а на полу его высохшие слёзы, ей всё равно невозможно в это поверить. Чед, всегда такой уверенный, такой властный и сильный сейчас пал перед ней ниц, на колени. Он рыдает как маленькая девочка, Лави никогда ещё не видела его слёз. Пусть немного, но эта сцена её радует, умиляет.
- Ты всё сказал? - её глаза безразлично разглядывают отсутствующий узор на больничном постельном белье, в голосе неподдельная безразличность на фоне сдержанной ненависти. Три слова, всего три слова ставят взрослого парня в тупик, лишают способности здраво мыслить и чётко говорить. Не такой реакции он ждал, она сразила его наповал, на убой.
- Да, - неуверенно доносится от человека на полу, это единственное, что он смог придумать. Да и выбора то у него особого не было.
- Тогда уходи. Я не хочу тебя больше видеть. Оставь меня в покое.
Три сильных предложения, которые расставили все точки. Чед подчинился, как когда-то подчинялась ему Лави. Чаша весов теперь на её стороне, и так сложно отрицать, что ей это нравится. Она видит, как этот человек страдает и ей становится легче. Может быть, ей ещё рано умирать и осталось в ней нечто живое? Но той маленькой наивной Лави больше нет, это факт.
Родители до позднего вечера не оставляли её в покое, пытались всячески утешить и проявить свою любовь. Забавно, что только когда она оказалась на пороге жизни и смерти, они вдруг вспомнили, как любят свою дочь. Мать неумело пытается утешить своё дитя, а отец то и делает, что проклинает мерзавца, который испортил её дочь. Испортил, как будто она какой-то овощ, выращенный на грядке для выставки, а Чед - паразит, что навсегда осквернил совершенство этого плода. Отвратительное слово, испортил. Врачи говорят, что уже скоро смогут её выписать. Родители говорят, что если бы не Вероника, то могло бы уже быть совсем поздно. Все что-то ей говорят, но она ничего не чувствует, только слова Чеда хоть как-то задевали её за живое. С удивлением для себя, она поняла, что хочет его видеть.
Ей не пришлось ждать долго, на следующий день она нашла рядом с собой очередной букет свежих цветов и записку.
"Я все понимаю, я ничего не заслуживаю. Но я всё равно готов сделать всё, что в моих силах, чтобы сделать тебя счастливой. Помнишь, как ты была счастлива в моих руках? Это время можно вернуть. Время способно залечить многое, остальное я помогу забыть. Но если скажешь, то я навсегда уйду от тебя, не стану больше тревожить, только скажи. Если тебе так будет легче, то я сделаю так. Но если ты согласишься, только скажи, и я навеки останусь твоим, только твоим, навсегда".
Как много "я" в маленькой записке. Интересно, кто придумал, что время лечит всё? Это ложь. Лави уверена, что её раны никакое время не сможет залечить. Время вообще не лечит. Оно просто мучает, терзает, пока ты не сдаёшься, пока тебе не надоедают эти чувства, и ты находишь в себе силы жить дальше. Во имя собственного эгоизма. Если рана, это действительно рана, то никакое время её не залечит, просто с нею можно смириться, но рана останется. Потеря памяти ещё может излечить, смерть может излечить, но не время. Время, у него нет равных среди прочих обманщиков. Быть может, оно сможет обмануть и её, новую, не живую Лави.
Как много обещаний в маленькой записке. Видимо, ему очень тяжело, раз он перешагивает через свою бесконечную гордость и свои непоколебимые принципы. Эти чёртовы принципы. Интересно, это из-за них он толкнул её на этот шаг, заставил сделать аборт? Чертовы принципы. Интересно, это из-за них он теперь так стремится всё исправить? Что у него может получиться? Бессмысленно всё. Лави перечитала записку и попыталась вспомнить, как была счастлива с этим парнем её мечты. Не смогла. Нет, она ничего не забыла, но она не может понять, почему она была с ним счастлива? Она его любит, она его любила. А что есть любовь вообще? У них был отличный секс, в отношениях он был достаточно покладист, немного агрессивен, но покладист в целом, аккуратный и от него никогда не воняло, почти никогда. Неужели этого достаточно для любви? Любовь, эта проклятая любовь, что же осталось от этого чувства в бедной Лави?
Шли дни, Лави уже давно выписали с больницы, она уже несколько дней лежит в своей постели и с отвращением для себя понимает, что скучает по Чеду. Неужели это и есть любовь? Желание быть рядом с человеком, когда ты его ненавидишь, и просто его присутствие приносит тебе боль. Это не логично. Она желает ему смерти, она желает смерти себе, но хочет, чтобы он был рядом. И она хочет жить. Она всё ещё наивно верит в возможность своего счастья. Как вообще для неё возможно счастье? Возможно, Чед прав и нужно время, нужно достаточно времени, чтобы обмануть себя. Возможно.
Дальше всё происходило очень быстро. Разговор с родителями, разговор с его родителями, стандартные процедуры и обычная свадьба, где каждый из всех сил притворяется, что ему не всё равно. Они выглядели вполне счастливыми, только их первая брачная ночь закончилась избытком алкоголя и отсутствием любви. Дальше медовый месяц, целый месяц полного безделья и наращивания массы тела не тёплых берегах Бали. Покупка новой квартиры, ремонт, переезд, множество хлопот. Жена поступает в престижный и далеко не бесплатный колледж, а муж отправляется на заработки. В их доме появляется некое подобие уюта, счастья. Порой они смеются, дурачатся, занимаются сексом и ведут себя в целом как полноценная счастливая семья. А порой они молча смотрят в разные стороны, невольно думая, а что было бы, если...?
Шли годы, их образ жизни уже принял твёрдые формы. Чеда увольняли то с одной работы, то с другой и он в итоге решил работать сам, на дому, выполняя мелкие заказы. Лави закончила колледж, устроилась в контору отца, который вскоре заболел и помер. В завещании он отдавал всё дочери, если она выполняет определённые условия, и она их выполнила почти за год. Ей нужно было встать во главе управления и добиться определённых результатов, что ей далось с великим трудом, но всё же далось.
Шли годы, и ничего особо не менялось в жизни этих двух людей. Лави отдавала себя целиком и полностью карьере, Чед сидел целыми днями дома и выходил только чтобы изредка встретиться с друзьями, чтобы купить продукты или выкинуть мусор. Он был образцовым домашним мужем, который готовил и следил за чистотой и порядком в доме. Настоящий домохозяин.
Лави сидела в тот дождливый день на работе, когда к ней должна была приехать её подруга детства, Элли, которую она так давно не видела. Она была задолго до Чеда, задолго до Вероники, она знала ту Лави, которая уже давно умерла. Беспочвенно, но Лави в глубине души надеялась, что может быть рядом со своей лучшей подругой детства она сможет хоть ненадолго стать снова той наивной девочкой, которая верила в добро и зло, в чёрной и белое. Девочкой, для которой мир не превратился в однородную серую массу. В тот день шёл дождь, когда Лави чувствовала, что скоро, её однообразный быт претерпит свои изменения. Ведь с ними под одной крышей будет жить ещё одна женщина.