Аннотация: История, рассказанная зимним вечером возле камина.
Зимними вечерами в трактире "Пьяный сыч" было не протолкнуться и не продохнуть - ведь в нем собиралась добрая половина деревенских мужиков. А кроме них были еще проезжие, приезжие и те, кто просто проходили мимо и решили заглянуть на огонек. И вся эта честная компания немало внимания уделяла двум наиважнейшим вещам: еде и выпивке. Любой вошедший первым делом заказывал кружку бормотухи и полную миску местной стряпни. Откушав же, посетитель громогласно рыгал, пускал ветры - и только после становился "своим". А со своим, как известно, можно и о самых разных делах поговорить: неторопливо и обстоятельно.
Старый, но еще крепкий, присыпанный сединами охотник Мишко сидел на лавке возле очага, вытянув к огню волосатые ноги; сапоги его стояли рядом, и на них уже пристроился рыжий хозяйский котище.
На соседней же лавке расселись трое охотников: молодых да неопытных. И пускай не с раскрытыми ртами, но внимали они премудростям старика.
- Да брешешь ты! - не выдержал самый старший. - Только байки и горазд... ай! - он схватился за голову и пригнулся от сильного щелбана, отвешенного приятелем. - Ты чего?!
- Помолчи ужо, Гринь, да слушай. А то все тебе не так!
- Дык брешет же! - на этот раз Гриня был настороже и успел увернуться от нового щелбана. Оба парня вскочили и, насупившись, встали напротив друг друга, словно два молодых бычка.
- Ну полно вам! - встрял между ними третий, еще безусый парнишка. - Я давеча днем видел, как он на подводах трех оленей приволок!
Старый Мишко довольно усмехнулся в бороду да подкрутил ус, пока притихшие юнцы рассаживались обратно. Нынешняя зима выдалась донельзя суровой, и зверье ушло далеко из этих мест. Найти хотя бы одного оленя было невероятной удачей, а тут сразу три!
- Рассказывай, дед, - решительно потребовал Гриня, в упор взглянув на старика. - Как тебе удалось? Я тут седмицу в лесу бродил и только гузно себе отморозил, но ты-то как исхитрился?!
- Да ты хер свой в портках не найдешь, - хмыкнул Мишко, явно не торопясь выдавать секрет. - Торопливый слишком.
- Хорош увиливать! - начал снова распоясываться парень, как получил такую звонкую оплеуху, что едва с лавки не слетел.
- Еще словечко - и на мороз выставлю охолонуться, - осадил его трактирщик, разминая ладонь. - Все тебе подай да выложь, нет чтоб тыковкой подумать.
- Будет тебе, мастер Вислав, - закхекал старый охотник. - Вспомни, какими мы ротозеями были.
- Да уж не как они. Мельчает племя, нда. На медведя меньше чем впятером не пойдут, с волчьего воя к мамкам побегут.
- И нисколько я не трушу, - вполголоса пробурчал Гриня, опасливо косясь на трактирщика. - Вон недавно такого волчару чуть не поймал...
- Да пусть бает, - отмахнулся от него Мишко, с интересом глянув на незадачливого парня.
- Вот я и говорю, - приободрился Гриня. - Четвертого дня выбрался спозаранку за околицу - силки проверить. Прихожу на место, глянь: все вокруг натоптано, в кровищи загваздано - знать, попался кто, да зверь какой раньше увел. Любопытно мне стало, что ж за стервец тут побывал. Присел, решил следы рассмотреть - и тут сбоку как зарычит! Обмер я, оглянулся, а там волк! Вот не вру, с телку годовалую! Зубищи во! Глазищи так и сверкают! А у меня даже ножа нет - думал до петухов обернуться...
- Раззява ты, - фыркнул мастер Вислав.
- ...И вот он подходит, дышит шумно и смрадно! - распалялся Гриня. - Подошел, навис надо мной... так я ему сначала снег в глаза швырнул, а потом кулаком в морду врезал! А он прям на зад бухнулся! Ну я и...
- Погодь-погодь, малой... а уж не тебя ли я в то утро видел? - прищурившись, спросил трактирщик. - Вышел, значит, до ветру - и тут какой-то юродивый мимо забора пробегает, орёт во всю глотку и голым задом в разодранных портах сверкает!..
Под грянувший хохот Гриня вмиг оробел и плюхнулся на скамью, спрятал покрасневшее лицо в ладонях. Приятели, посмеиваясь, шутливо ткнули его кулаками в бока.
- Эх ты, дурила, - отсмеявшись, попенял ему Мишко. - То ж Обережница к тебе вышла, а ты вона как ее приветил. В следующий раз поклонись до земли да прощения попроси - может, и штаны новые отвалит.
Все снова засмеялись.
- И все-таки, - вытер усы мастер Вислав. - Все-таки они уже не мы. Вспомни, как по молодости волколюдицу поймал да окрутил.
После этих слов головы всех, кто сидел неподалеку, повернулись к Мишко. Под любопытными взглядами тот смутился и отвернулся, уставившись на огонь.
- Сказал тоже... Иди вона, люди пить просят.
- Дело твое, - мастер Вислав пожал плечами и пошел обратно на кухню. А вокруг старика в считанные мгновения сгрудилась жадная до баек толпа, отпихнув троицу молодых охотников к стене.
- Это что, правда?
- Ну ты даешь, дед!
- И не страшно было?
- Какая она из себя?
- Цыц! - гаркнул Мишко. - Раскудахтались тут! Расскажу, ведь не отвяжитесь - но первый и последний раз!
Кто-то не преминул сунуть ему в руки кружку с пивом; но вот чудное дело - всегда охочий до выпивки старик на этот раз едва пригубил и тут же отставил напиток, будто в горло не пошло. Помолчал еще немного да посмотрел на пшеничный венок над очагом.
- Полста годков уж прошло, почитай, - проворчал он. - Так что не обессудьте...
***
В то лето юному Мишко шел семнадцатый год.
Сколько себя помнил, он хотел стать охотником - как отец, который часто уходил в леса на седмицу-другую, а после возвращался с полными крошнями добычи. Мать и сестры паренька так радовались, рассматривая и щупая мягкие шкурки лесных зверьков; что-то оставляли себе, но большую часть продавали на ярмарке, и в закромах никогда не переводилась мука.
Да только родился Мишко под невезучей планидой, или же бабка какая сглазила его по дурости - но не давалось ему охотничье умение ни в какую.
На своей первой охоте паренек ухитрился наступить на гнездо шершней и воплями распугать оленей в округе; тогда отец даже не сердился на него, а только хохотал, как угорелый. В другой раз доверили ему загонять кабана - так он выгнал его аккурат на деревенские огороды. А однажды в потемках Мишко так и вовсе провалился в медвежью берлогу - и задал такого стрекача с испугу, что заплутал в исхоженном вдоль и поперек лесу, выбравшись только к ночи.
Да что там говорить; даже силки на зайцев, которые умел ставить каждый деревенский мальчишка, у него неизменно оставались пустыми.
Все охотники в деревне стали шарахаться от паренька, как черти от ладана - а ну как перекинет свою неудачу на кого-нибудь. А отец так и вовсе в сердцах послал его хвосты коровам крутить и запретил даже думать об охоте.
Долго Мишко горевал и думал, что же делать, как избавиться от невезучести - да ничего не мог поделать.
Одним погожим деньком возвращался он с дальнего хутора, неся за плечами мешок с курицами. Да не простыми: их бывший хозяин клятвенно заверял, что несутся они вдвое больше и жирок хорошо набирают. Правда, и спросил за каждую, как за десяток обычных пеструшек.
Шел Мишко между лесом и краем большого пшеничного поля, да беспокойно поглядывал на небо. Оное уже наливались темной синевой: до сумерек оставалось совсем недолго. А в темноте мало ли какое лихо выползет, и паренек старался шагать как можно быстрее, то и дело оглядывался. Уже чудилось ему, будто среди золотистых колосьев притаился кто-то и наблюдает за ним.
Снова послышался шорох... да нет же! Краем глаза Мишко заметил, как шелохнулись колосья. Он резко развернулся, вперившись в то место взглядом и опустив руку на заткнутую за пояс дубину. Мгновения ничего не происходило. Набравшись храбрости, парень для острастки топнул ногой - и по-девчачьи взвизгнул, когда на дорогу выметнулся волк. Завидев человека, он замер; сам Мишко так и вовсе остолбенел, чуть не обгадившись с перепугу.
Они смотрели друг на друга. Зверь был тощим, даже костлявым, а грязно-серая шерсть торчала клочьями во все стороны. "Поди, не жрал давно... ой мне..." - паренек обильно вспотел.
А волк уже ощерился, показав острые клыки, и пригнулся к земле: вот-вот набросится. Желтые глаза сверкнули, из пасти протянулась нитка слюны. Тоненько завизжав, Мишко швырнул в волка мешок с курицами и помчался со всех ног к ближайшей березе. Зверь позади рявкнул; со страху паренек вскарабкался по гладкому стволу, точно белка. Лишь взобравшись на толстую ветку в трех ярдах от земли, он остановился и глянул вниз - и застонал.
Волк разорвал мешок и в мгновение ока отгрыз головы обеим курицам. Ухватив пастью первую попавшуюся тушку, он принялся торопливо и жадно пожирать ее, отрывая и глотая куски мяса вместе с потрохами и костями. Глядя сверху на эту кровавую трапезу, парень тихонько бормотал молитвы всем известным богам.
Даже когда от обеих куриц ничего не осталось, волк не спешил уйти. Обнюхал землю вокруг, полакал пролитую на землю кровь, а затем снова взглянул на человека. Медленно, не сводя с него взгляда, подошел к дереву и встал на задние лапы, передними упершись в ствол. Мишко испуганно поджал ноги и уже собрался взобраться еще выше, как зверь вдруг рыкнул и сиганул в кусты, скрывшись в них. Повозился, посопел - и затих.
Парень сидел ни жив ни мертв, не решаясь двинуться с места. Темнело, но он был готов просидеть здесь хоть всю ночь. К тому же за куриц отец дома такую трепку задаст...
Не успел Мишко поежиться, как кусты вновь зашуршали, и из них на тропку вывалилось чудо-юдо. Парень аж рот раскрыл, увидев тощую человеческую фигурку, с ног до головы покрытую шерстью и с мордой на месте лица. Да еще и хвост, похожий на волчий...
Волколюд поднял голову и уставился на парня. А тот разглядел прилипшие возле носа перышки и за мгновения сообразил, кто перед ним. Чудище снова подошло к дереву и вцепилось в кору когтистыми пальцами. Раззявило пасть с острыми зубами и облизнулось, явно намереваясь добавить к курятине немного человечинки. Мишко захрипел от ужаса, но тут что-то случилось. Волколюд отпрянул и согнулся пополам, обеими лапами ухватившись за живот. В следующий миг его обильно стошнило; он закашлялся, сплевывая перья и плохо прожеванные куски мяса. А затем плюхнулся на тощий зад... и разревелся, как маленькая девчонка, поскуливая и подвывая.
Только сейчас ошалевший парень разглядел, что роста волколюд был совсем небольшого. И страх сам собой начал пропадать...
...- Ну а что дальше-то? - не стерпел кто-то из посетителей.
Словно очнувшись ото сна, старый охотник огляделся вокруг, всматриваясь в лица. Уже весь трактир, замерев, слушал историю старика.
- А ничего особенного, - буркнул наконец. - Волколюдица это оказалась. Не бояться же мне зареванной и заблеванной девки, пусть и хвостатой. Спрыгнул я на землю, значит, да связал ее поясом. А она присмирела так, даром что до этого зубищами клацала. Ну я обошел ее да приметил, что зад у нее упругий и ладный... пускай мохнатый и с хвостом. А у меня ж кровь бурлила, девки снились. Вот я и спустил портки да сделал, как матушка природа велит - и не по одному разу. Да так и ушел, пока в себя не пришла.
Недовольные столь скупой концовкой посетители тут же наперебой загомонили, требуя подробностей. Однако Мишко решительно встал и, стряхнув кота с сапог, обулся.
- Будет, - заявил сурово, проталкиваясь через толпу.
На улице уже наступила ночь. В морозном воздухе луна и звезды светили особенно ярко. Бросив на них взгляд, старик сплюнул с досады и пошел домой.
- Сколько же лет прошло, - бормотал себе под нос. - Ну, Вишка, ну хрен собачий: все ведь помнит же! Вот я дурья башка, что тогда по пьяни проболтался!..
- Деда! - раздалось впереди. Одетая в полушубок девчушка бежала ему навстречу, а за ней едва поспевал рослый парень.
- Дед! - крикнул он. - Ты где пропадал-то? Все дома уж волноваться начали.
- Да куда ж я денусь от вас, - нарочито проворчал Мишко. - Захочу помереть - и то не дадите.
Он обнял внучку и погладил по выбившимся из-под платка волосам.
- Ну а ты-то что прибежала, егоза? - укорил ее старик. - Здесь я, с вами.
- А мама велела Милошу найти и привести сюда старого хрыча, - сказала она. - Вот я и захотела посмотреть, что ж за хрыч такой... а тут ты идешь!
Подоспевший парень развел руками и виновато улыбнулся; они с дедом понимающе кивнули друг другу, после чего Мишко, крякнув, забросил радостно взвизгнувшую внучку себе на плечи.
- Обязательно покажу, - пообещал он. - Ну а теперь айда домой, пока бабы гам на всю деревню не подняли!
***
Лежа на полатях, Милош ждал, когда в избе все угомонятся и разойдутся спать. Наконец, погасла лучина, а немного погодя и дед на печи захрапел; тогда паренек осторожно спрыгнул на пол. Холодный сквознячок лизнул его босые ноги. Ежась и стараясь не наступить на скрипучие половицы, паренек прокрался в сени и накинул шубу, а затем вышел наружу. Крепкий морозец тут же вцепился в нос и щеки, и Милош торопливо пересек дворик, остановившись у сарая. Сонно фыркнула лошадь, но больше никто из домашней скотины не всполошился.
Над сараем темнела пристройка, еще дедом сделанная. Вся такая ладная - дощечка к дощечке, без единой щелки, с небольшой дверцей и потайным окошком. Взобравшись по приставленной лестнице, Милош пару раз стукнул согнутым пальцем по створке, подождал немного - и снова постучал.
- Входи, - ответили изнутри, и паренек поспешил воспользоваться приглашением.
Он очутился в небольшой комнатке - теплой и уютной. Пахло анисовой настойкой, под ногами шуршало свежее сено, а в углу гудела маленькая, но жаркая печурка.
Аиша стремительно поднялась с соломенного матраца и крепко обняла гостя.
- Я скучала.
- Я тоже, - Милош поспешил скинуть шубу и прижаться к волколюдице, зарыться лицом в ее густой шерсти.
Чудное создание, она возвышалась над ним на целых две головы, и могла испугать кого угодно. Но паренек знал ее бесконечно добрую душу.
Волколюдица глухо рыкнула и быстро завиляла хвостом.
- Пойдем, - она отстранилась и повела Милоша к лежаку. - Будешь моим гостем сегодня.
Медленно и церемонно Аиша усадила его, затем подала кружку, до краев полную настойкой на травах. Присела рядом и подождала, пока паренек мелкими глотками осушит питьё до дна.
- К чему всё это? - спросил Милош, закашлявшись; перед глазами у него поплыло. Отставив кружку, он зажмурился и обхватил голову.
- Любая история не терпит спешки, - сильные лапы бережно подхватили и уложили его на матрас. - А выпив настой, ты увидишь и услышишь её, от начала и до конца, - гортанный голос Аиши звучал как будто отовсюду. - Скажи, что ты хочешь узнать сегодня?
Распахнув глаза, Милш увидел только разноцветный туман перед собой, но чувствовал, как Аиша держит его за руку, не давая потеряться в этом многоцветье.
- Расскажи о... себе.
...Когда-то ей поклонялись и приносили жертвы, в ее честь устраивали пышные праздники и окропляли землю виноградной кровью. Тогда еще юная волчица веселилась наравне с людьми: танцевала и пила до упаду, плела венки вместе с девами и завлекала молодых мужчин. Она думала, что так будет всегда, и щедро расточала свою любовь.
Но время неумолимо текло. Юнцы вырастали в мужей, а девы становились женами. Заботы о детях и хлебе насущном овладевали ими, а память о легкомысленной волчице понемногу стиралась. И незаметно быль превратилась в сказку.
Напрасно ждала Аиша: никто больше не приходил к ней. Тогда она сама пришла к людям, но те уже не узнали ее. Испугались волчицу и прогнали камнями, спустили собак лютых. В страхе и плаче Аиша сбежала и отправилась в долгий путь без конца и края.
Многие лета она скиталась по неведомым землям, не находя пристанища. Нигде и никому не были нужны ее благословение и любовь. Боль, обида и отчаяние терзали ее душу, отравляли рассудок, превращая богиню-волчицу в дикого зверя.
Аиша помнила тот день. Помнила юного человека и ненасытное желание растерзать его. Помнила, как разрыдалась от ужаса и осознания того, что чуть не совершила. Помнила, как он не побоялся приблизиться и заговорить с ней, утешить.
Они провели вместе всю ночь; наутро же человек ушел. Тогда волчица вновь опечалилась, решив, что не увидит его снова. Но человек пришел и на следующую ночь, и потом. Он доверился ей, а Аиша открылась ему, и наконец-то зализала зияющую рану в душе, обрела новый дом - и покой.
Отныне она любила и оберегала этих людей. Их стада тучнели, а поля приносили щедрый урожай. Появились новые сказки о волчице-Обережнице, которую по ночам не раз встречали в окрестностях деревушки. Иные клялись, что видели ее совсем близко - "как энтот кувшин с бормотухой, не сойти мне с места".
Но теперь сердце Аиши было отдано только тому человеку, которого она впервые повстречала здесь; ему и его потомкам. Дед, потом сын, теперь внук - все они росли, благословленные присутствием в их семье волчицы плодородия: удача не покидала их, а хозяйство крепло и богатело.