Хэйока Риль. Жить стоит тогда, когда есть что защищать...

What I've felt,
What I've known,
Never shined through in what I've shown,
Never be,
Never see,
Won't see what might have been.
What I've felt,
What I've known,
Never shined through in what I've shown,
Never free,
Never me,
So I dub thee unforgiven...
Metallica - The Unforgiven

- Ты опять куришь.

- Звучит как упрек, - он усмехнулся и покосился в сторону подошедшего. Сейчас, без своего грима и дурацкой маски, в брюках и рубашке с расстегнутой верхней пуговицей, Маюри выглядел почти нормальным человеком. Айдзэн усмехнулся и затянулся снова.

- Не совсем. Но мне не нравится дым.

- Это ментоловые. А коноплю, которую ты притащил в прошлый раз, я курить не собираюсь, - он не оправдывался - ещё чего не хватало! - но говорил спокойно, поясняя, как маленькому ребенку. Порой Маюри напоминал ему этого самого ребенка, дорвавшегося до бессмертной игрушки и никак не способного угомониться. Да и кому какая разница, чем он травит свои легкие? Однако же, разница, похоже, была.

- Это ещё хуже, чем тот горлодер, которым ты дымишь обычно, - буркнул ученый, опираясь на перила рядом.

Когда между ними всё это началось? До войны с квинси? Нет, много позже, когда врага, угрожающего миропорядку, уничтожили, а его, после славной победы, вернули в тюрьму. Он, собственно, и не сомневался, что так произойдет, потому не доставил им удовольствия своим сопротивлением. Кидо Урахары Кисукэ слишком хороши, чтоб дать осечку. Двадцать тысяч лет на троне из белого сэкки, в подземелье, построенном из сэкки. Двадцать тысяч лет за то, что попытался отвоевать себе то, что принадлежало ему, сильнейшему, по праву. Двадцать тысяч лет за то, что попытался допрыгнуть, подобно Абараю, до луны. И пал.

И всё же, он не сомневался, что если пожелает, то выберется из своей тюрьмы без особого труда, но... желания выбираться не было. Он пытался понять - что же было не так в его безупречном плане. Что заставило Куросаки смотреть на него, на ками, достигшего вершины, с жалостью и... сочувствием? Да, он долго вертел своё поражение в сознании и так, и эдак, прокручивая каждое мгновение, каждое выражение лица мальчишки, пытаясь отыскать ключ, понять его секрет, почему он стал настолько силен. Почему позволил себе жалеть - его, сочувствовать - ему?

Ответ крылся в более простом и прозаичном вопросе. Не "почему?". А "для чего?". Он стал сильным, для того, чтоб защищать. Итиго столько раз выкрикивал - "я защищу", что Айдзэн просто перестал слушать те вопли, считая их пустой похвальбой или вообще блажью, однако же... именно на них и стоило обратить внимание в первую очередь.

"Я защищу" стало для него девизом. За его спиной всегда кто-то был. Рукия. Иноэ. Исида. Садо. Рэндзи. Общество Душ. Даже и враги. Он искал победы над ними, но не их смерти. Да, ему случалось убивать. Но он никогда не поднимал меч на того, кто был слабее. Ему всегда было что защищать, он не имел права проигрывать. И... побеждал.

А что было защищать Айдзэну?

О да, в пятом отряде его обожали, но обожали созданную им иллюзию, а не его самого. Иллюзия распалась, и даже эта дурочка, его лейтенант, Момо, отвернулась, считая себя смертельно оскорбленной. Он создал дворец и окружил себя сильными арранкарами в Лас Ночес, но... они шли не за ним, а за его силой. Не будь сила на его стороне - они бы первые на него и напали. Таков закон Уэко Мундо: сожри или будь съеденным. Снова пустышка. Гин - казалось бы, ближайший соратник, сподвижник его дела - такой же предатель, как и все остальные; правда, предавший в исключительно нужный ему самому момент. Тосэн Канамэ - просто дурак, который не способен увидеть дальше собственного носа. И это совершенно не относится к тому, что он - незрячий с рождения. Он ослеп душой в тот самый момент, когда купился на обещание подарить ему зрение. Нет, Айдзэн выполнил его желание, но... снова разочаровался.

Куросаки был прав. Даже более, чем предполагал.

- "Мальборо". Обычно я курю "Мальборо", - сказал он зачем-то и затушил бычок о перила. Повернулся к ученому и за шиворот притянул к себе, целуя тонкие, несколько брезгливо искривленные губы. И, как обычно, Маюри уперся ладонями в его плечи, словно пытаясь оттолкнуть, но после расслабляясь, отвечая на поцелуй, закрывая золотистые глаза. Он подхватывает его под бедра и усаживает на перила, не обращая внимания на высоту. Маюри тут же вцепляется в его плечи и шипит своё дежурное "идиот".

- Ты в курсе, что это двадцатый этаж и от гигая, если я упаду, останется мешок, набитый требухой? - язвительно спрашивает он.

- Не упадешь. Цепляешься за меня, как баба, - ухмыляется Айдзен и получает тычок под ребра кулаком.

- У меня инстинкт самосохранения присутствует. В отличие от тебя, - холодно заявляют ему. И ками снова притягивает его к себе, целуя.

***

- Ну что, Айдзэн-тайтё, - издевательски произнёс капитан, - будем использовать ваши таланты на пользу нашему Обществу? - и спустя мгновение добавил с ноткой угрозы в голосе. - Не пытайся выбраться, "бог", эти кандалы, как ты помнишь, тебя никуда не выпустят.

О да, Кисукэ мастер. Вещи, вышедшие из-под его руки, обладают удивительными свойствами. Как то Хогёку или броня, созданная им для Ёруити Сихоин. Или эти кандалы, обращающие его рэяцу против него самого и сдерживающие силу Хогёку. Гений созидания. Так же, как возвышающийся сейчас над ним Куроцути Маюри - гений разрушения. Яды - его гордость, и сейчас всю ту гордость, которая не досталась обычным его подопытным, будут методично и почти с любовью испытывать на нём.

- Ты когда-нибудь думал, насколько ты бессмертен? - спрашивает капитан двенадцатого отряда, перед тем, как приступить. Айдзэн почти не кричит. Кислота, щёлочь, яды, психотропные вещества. Он порой даже затруднялся назвать то, что на нём раз за разом испытывал Маюри, то проваливаясь в бред, то внезапно выныривая из оного под воздействием какой-то особенной дряни. Издевательские, циничные и язвительные реплики с обеих сторон, которыми они доводили друг друга, действовали на сознание ничуть не хуже сывороток, которыми его потчевали. Интересно, что он говорил Совету Сорока Шести? Чем задурил мозги настолько, что ему позволили проводить эксперименты над Сосукэ?

Он не знал. Как не знал и того, зачем однажды учёный снял с него цепи. Может, хотел препарировать, как уже делал, - пренепреятнейшее ощущение, к слову, - чтоб влить в него что-то новенькое, требующее прямого воздействия на один из органов, может, не рассчитал время, которое он должен был провести в беспамятстве.

- Ну что, Маюри, теперь поговорим на равных? - он прижимал его к препараторскому столу, на котором только что лежал сам, сжимая пальцы на запястьях, глядя в ненавистное лицо, разрисованное проклятым гримом, как никогда напоминающее маску шута. Ашисоги Джизо стоял в дальнем углу, вырваться ученый не мог. По крайней мере - без повреждений, которые успел бы ему нанести Айдзэн. А ками... ками, навалившись всем телом, смотрел в его лицо, в золотые глаза, которые столько дней подряд мечтал выковырять. Он поднял его руки вверх, сводя запястья вместе, прижимая к холодной металлической поверхности, на которой виднелись пятна его крови и пятна от той мерзости, которую ему довелось испытать на себе. Потянулся освобожденной ладонью к его маске, стаскивая оную, отбрасывая куда-то в сторону, рванул рукав хаори, намереваясь стереть эту раскраску, добраться до настоящего лица, увидеть, наконец, что скрывается за этим напускным безумием и убить, убить его настоящего, а не куклу, которую ученый выставляет на обозрение прочим душам и синигами.

В тот момент его не занимала мысль, что за лабораторией могут следить - да наверняка следят! - и пришлют кого-нибудь на помощь капитану, его не занимала мысль, что Куроцути какой-то слишком спокойный для ученого, попавшегося своей лабораторной крысе. Крысе, вполне способной перегрызть его глотку. Он почти с остервенением размазывал грим по его лицу, добираясь до бледной кожи, а добравшись, наконец, - зачем-то припал к его губам, целуя, прокусывая нижнюю. Как, будто окончательно спятив, стягивал с него сихакусё, и как ученый сам(!) отвечал ему, путаясь в завязках изодранного больнично-лабораторного халата, которым обычно была прикрыта его нагота...

Смазывающийся под ладонями грим, которым, как оказалось, было покрыто всё тело Куроцути, резковатые и грубые движения, заставляющие его болезненно морщиться, испарина, проступившая на спине Айдзэна. Он брал Маюри жестко, почти без подготовки, плохо осознавая, что он делает, с кем и зачем. Вряд ли в тот раз Куроцути понравилось...

Когда к нему вернулась способность соображать, Айдзэн сполз со стола, стараясь не смотреть в сторону ученого.

- Что ты мне ввел последний раз? - глухо спросил он, подходя к препараторскому столику и перебирая склянки, размышляя, какие уже опробованы на нём, а которые ещё только предстоит опробовать.

- Смесь психотропных с афродизиаками, - а голос у Маюри осип. Наверное, сорвал. Хмыкнув, Айдзэн опустил взгляд, замечая на своих бедрах кровь. - Несколько... неожиданный результат, конечно, но...

- Где у тебя тут заживляющая сыворотка? - резковато перебил он Куроцути.

***

Маюри цеплялся за его плечи, заодно скрестив ноги за его спиной, чтоб не грохнуться, подтвердив своё высказывание про "мешок с требухой". Нет, смерти он не боялся, да и сделать новый гигай не такая уж и большая проблема. Айдзэн подозревал, что ему просто нравится язвить, но никогда не озвучивал своих подозрений. Знал - будет злиться. И не явится на следующие выходные, закрывшись в лабораториях, отговариваясь "крайне важными экспериментами". Дурной. Наверное, такой же дурной, как и он сам...

Он запустил ладонь в его волосы, оттягивая назад голову касаясь языком шеи с подергивающимся кадыком, слыша тихий судорожный вздох.

- Не здесь... - выдыхает Маюри, приоткрыв глаза, косясь на него.

- Почему нет? - веселится ками, ухмыляясь, провоцируя его. И снова этот взгляд, как будто он со слабоумным разговаривает. Айдзэн отступает на шаг, увлекая его за собой.

Как он оказался на свободе? Очень просто. Однажды Куроцути создал его дубликат. Гигай с душой плюс, в которую вложил основные черты характера Сосукэ, то, что обычно отвечал он своим тюремщикам и ещё кучу всякой ерунды, не вдаваясь в подробности. И после очередного его посещения лабораторий НИИ синигами, конвоиры увели не бога, а подделку. Во второй гигай, скрывающий рэяцу и отчасти блокирующий Хогёку, влез он сам. Ещё через несколько дней Маюри вывел его в Гэнсэй.

Первое время он почти не выходил из той комнатушки, которую снял учёный, ориентирующийся в этом мире, как оказалось, куда лучше него, божества. Это ущемляло. Не давало до конца осознать перемены, произошедшие с ним. А то, что они были, чувствовалось довольно-таки хорошо.

Например, он боялся. Боялся, что кто-то из капитанов или его охранников обнаружит подмену. И тогда возникнет вопрос - кто помог ему бежать? Вариантов не так уж и много, так что лишь вопрос времени, как скоро они сообразят, что это дело рук Маюри. И тогда? Что он может сделать тогда? Если даже не всегда знает, когда Куроцути вырвется из цепких объятий своей работы? Снова напасть на Общество Душ? Но уже с другой целью, с целью освободить своего...

Кого?

Врага? Мучителя? Любовника? Того, кто смог избавить его от одиночества?

Да.

Если понадобится, он в клочья разнесет Сэйрэйтэй. И его уже не остановит никто, потому что мальчишка там, у подножия трона Короля, вкушает плоды своей победы. Некому сдержать его силу. Ни хваленый Кутики, ни Кэмпати, ни Дзюсиро напару с Кёраку, своим дружком-сотайтё, ему не ровня, даже и все вместе взятые. И не станут ровней, потому что ему теперь есть за что бороться...

До кровати они не добираются. Айдзэн прижимает его к стене, нетерпеливо расстегивая и стаскивая с Куроцути серые брюки, и касается пальцами тонких губ.

- Оближи, - и Маюри послушно втягивает его пальцы в рот, обильно смачивая слюной, шумно дыша. Посчитав, что этого достаточно, Айдзэн вынимает пальцы, слизывая с его подбородка протянувшуюся ниточку слюны, и целует снова. Придерживая его за бедро, неторопливо ласкает сфинктер, надавливая пальцем, проникая внутрь, подготавливая его.

Со временем, он освоился. Нашел работу, давая уроки каллиграфии в одной из местных школ. Его умение оценили, очень быстро стали предлагать и частные уроки, и заказывать иероглифы его начертания. Неплохой, стабильный доход позволил ему перебраться в более престижный район, снять просторную квартиру. Да, приходилось учиться жить заново, но ками справлялся. Как мог. Разве что маску "добренького капитана" не возвращал, оставаясь холодным и, в какой-то мере, даже отрешенным. Его побаивались, уважали и... не лезли в душу, что Сосукэ считал лишь плюсом. Нет, появлялись, время от времени, особо любопытные, но Айдзэн быстро их отваживал. Странное дело, ему даже начинала нравиться эта, спокойная и размеренная, жизнь.

Куроцути то являлся по несколько раз в неделю, то надолго пропадал, из-за чего он с трудом подавлял желание самолично отправиться в Общество Душ и проверить - куда тот запропастился. Со временем, он привык. Даже обзавелся очень человеческой привычкой - курить, дожидаясь, когда Маюри вернется. Ученый шипел и плевался, тащил ему экспериментальные разработки из НИИС, без вкуса и запаха, с повышенным содержанием никотина, а то и вовсе марихуану или опиум, но Айдзэн очень быстро возвращался к тому, с чего начинал.

Когда он толкнулся внутрь, Маюри тихо, но отчетливо застонал, откидывая голову назад, стукнувшись затылком о стену. Он провел по открытому и беззащитному горлу ладонью, слегка сжимая оное, чувствуя, как ускоряется пульс синигами. Ками нравилось слушать его голос, не язвительно-скрипучий, как обычно, а такой, снедаемый желанием, принадлежащий ему одному.

Да, он был эгоистом. Даже и в такой малости.

Уже много позже, расслаблено устроившись в кровати и засыпая, прижимая к себе худое тело Куроцути, он подумает, что Куросаки был прав.

Жить стоит только тогда, когда есть что защищать.

Оставить комментарий © Copyright Хэйока Риль (morgilross@mail.ru) Размещен: 31/07/2014, изменен: 31/07/2014. 15k. Статистика. Рассказ: Проза Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: - Ты опять куришь. - Звучит как упрек, - он усмехнулся и покосился в сторону подошедшего. Сейчас, без своего грима и дурацкой маски, в брюках и рубашке с расстегнутой верхней пуговицей, Маюри выглядел почти нормальным человеком. Айдзэн усмехнулся и затянулся снова. Фанфик. Блич.

Хэйока Риль : другие произведения.

Жить стоит тогда, когда есть что защищать...