Станниг Бид покиндал Черный Град в той же самой повозке, в которой туда прибыл - фургоне на шести осях со стенками из ядовитой сосны. На нем был тот же самый узковатый в плечах плащ из свиной кожи с норковым воротником, а на ногах - те же самые подбитые гвоздями сапоги. Борода и волосы заново выкрасили в черный, ногти подстригли, а кожу натерли смолой древних сосен, росших в скарпийской заповедной роще. Правая рука держала резец ведуна, и - что говорило об искусстве черноградских мастеров - нужно было стоять совсем рядом, чтобы видеть стальную нить, удерживающую пальцы вместе. Швы на его ранах такими искусными не были. По горлу, уходя под блестящий норковый воротник, тянулись толстые черные стежки, надежно стягивая затвердевший струп.
Рейна увидела их с облегчением. Когда она стояла на замощенном дворе перед круглым градским домом и смотрела на упряжку лошадей, тянущих повозку, она взмолилась, чтоб они не останавливались.
Уходите, просила она.
Все эти прожитые в страхе дни - уходите!
Когда над головой пошел караван облаков, солнечный свет вспыхнул и исчез. Почти наступил полдень - отправка задержалась на два часа. Сложности возникли с фургоном - одной из задних осей потребовался ремонт. На починку ушло время. Рейна еле пережила эти часы. Она не могла просто сидеть и ждать. Пройтись? Проехаться верхом? Чем вообще можно заняться, если боишься, что тебя разоблачат как убийцу? Она нашла, наконец, себе дело в хлеву, помогая с весенним отелом. Работа тяжелая и грязная, и это помогло ждать. Корова, измученная родами, требовала полного внимания. Телят родилось двое, но поднялся и начал сосать только один. Рейна и старший дояр, Верн Сатчел, как раз помогали встать второму теленку, когда ее позвали во двор:
- Повозка готова!
Рейна оставила слабенького теленка Верну Сатчелу и теперь стояла тут, перед градским домом, наблюдая, как покачивается на ходу фургон. Орвин Шенк, Корби Миз, Гат Мэрдок, Меррит Ганло, Шила Коббин и другие старшие кланники молча стояли у нее за спиной. Скарпийцев вышло больше. Умерший Станниг Бид на протяжении семи лет был их ведуном, и требовалось принести ему все должные почести. Скарпийцы в полном трауре являли собой странное и неприятное зрелище. Свыше трех сотен мужчин, женщин и ребятишек выкрасили свои левые руки в черный цвет. Выстроившись шеренгой вокруг мощеного двора, они раскачивались из стороны в сторону и нараспев называли имена Каменных Богов в обратном порядке.
От того, что имя Бегатмуса, бога тьмы, называлось первым, по телу пробегал озноб.
Они не перестают нам вредить, глядя на них, поняла Рейна. Все, включая детей, держали в руках опущенные остриями вниз ножи и мечи. Их круглый дом сгорел дотла. Их предводительница Йелма ограбила хозяйства собственного клана, захватив скот и зерно оброчных кланников и раздав добычу своим любимцам. Теперь их ведун был мертв - убит, и ходили слухи, что убит кланником Черного Града.
Или кланницей.
Рейна заставляла себя не реагировать. Этому она училась быстро. Становилась жестче. Хладнокровнее. Меньше собой. Больше вождем.
Слухи наводнили круглый дом, как мыши - пискнет здесь, нагадит там. Десять дней назад в покоях вождя Станнига Бида нашли мертвым. Это было фактом. Все остальное - домыслами. Слухи ходили - изувеченным, потерявшим всю кровь, с отрезанной головой, вырезанным из груди сердцем. Клобучники, говорили черноградцы. Смерть Анвин Птахи и Джейни Гайло - тоже их работа. В этом самом доме. Должно быть, опытный убийца из вражьего клана. Кто же еще-то?
Кто-то из ваших, считали скарпийцы. На ночь Бид закрывал дверь на задвижку. Он открывал дверь только тем, кого хорошо знал и кому доверял. А потом, кровавые следы из покоев Бида уходили по лестнице вверх. Убийца был босым, да и мелковат, если это и впрямь был мужчина.
Рейна держала рот на замке и смотрела в пол. Она загружала себя днем тяжелой работой, а ночью держалась поближе к вдовам. Даже устав до смерти, она не могла заснуть. Когда она после убийства Бида вышла той ночью из покоев вождя, ее переполняло ощущение собственной власти. Ей было мало отобрать у Бида жизнь, она была готова уничтожить этот чудовищный священный камень, который тот притащил сюда из Скарпа в этом самом фургоне.
Хотя потом, когда она от покоев вождя поднималась по лестнице вверх, с ней что-то случилось, и она задумалась о своей безопасности. Она ощущала, что ее ноги, выпачканные кровью Бида, оставляют на ступенях липкие отпечатки. Когда дошла до верха лестницы, послышались чьи-то шаги, и сердце ухнуло в пятки. В прихожую уже просачивался свет, и было слышно, что клан пробуждается. Вскоре придут воины и отворят двери, ламповщики начнут тушить светильники, кухонные рабочие - растапливать хлебные печи, а по помещениям забегают ребятишки.
И всюду будут суетиться скарпийцы. Одна из многих глупеньких девочек, которые восхищались Бидом, понесет ему на завтрак теплое молоко с жареным хлебом. Надо думать, она и будет той, кто обнаружит его смерть, и Рейне совсем не хотелось, чтобы девушка еще и обнаружила на лестнице человека, который его убил, с ногами, залитыми кровью. Рейна заторопилась. Скользя по закоулкам круглого дома, она пробралась в свою каморку под кухней. Там разделась и начисто вытерлась мокрой тряпкой, а затем уснула и спала, пока два часа спустя ее не подняли известием о смерти Бида. Новость сообщил Орвин Шенк, и тихо вернул ей нож.
Рейна жалела, что священный камень остался нетронутым. Со своего места во дворе она его видела, эту половину валуна, которая когда-то принадлежала Скарпу. Толстые прослойки битума делали его непрочным, и свежий открытый скол уже выглядел изъеденным непогодой. Пока был жив Бид, он приказывал накрывать камень, если шел снег или дождь. Теперь это никого не беспокоило. На него гадили птицы, и битум, сочившийся из гранита, окрашивал его в черный цвет. На глазах у Рейны на его западное ребро сел ворон и, переваливаясь с ноги на ногу, заковылял по верхушке. Священный камень был бесполезным куском породы, и черноградцы это чувствовали. В холодном весеннем свете он казался брошенной развалюхой.
Рейна перевела взгляд на удаляющуюся повозку. Фургон выехал со двора и сейчас шел по дороге, идущей на юг. Из-под колес поднялась пыль, вскоре совсем скрыв его из виду. Рейна глубоко вздохнула. Раз, потом еще. Она знала, что это глупо, но уверила себя, что, как только тело Бида окажется за пределами градских земель, она будет в безопасности. С глаз долой - из сердца вон.
Мы - Скарп. Наши языки столь же остры, как и наши мечи. Тронь нас - узнаешь, как бьют оба. Девиз Скарпа. Рейна всегда считала его отвратительным набором слов.
Рейна рассматривала скарпийцев и скарпиек. Они в ответ неприязненно уставились на нее. Ни для кого не было секретом, что жена вождя едва выносила их присутствие в градском доме, и с уходом Бида, их самого главного защитника, они почувствовали себя уязвимыми. Скарпийцы отлично устроились в доме Града. Их кормили фермеры Града и его повара, а от холода защищали толстые, в девять футов, стены круглого дома. Вернись они в Скарп, и им придется самостоятельно искать и крышу над головой, и пропитание. Йелма Скарп, вождь скарпийцев, правила бедным кланом. Она не предлагала беженцам возвращаться домой.
И она собирается сюда, напомнила себе Рейна. Что там сказал Длинноголовый? Она выедет, когда сойдет снег? Рейна перевела взгляд с сухих плит двора под ногами на все более и более проясняющееся небо. Женщина может надеяться всегда.
- Воины возвращаются!
Крик раздался со сторожевого пункта на куполообразной крыше круглого дома. Все, кто его услышал, перевели взгляд на линию горизонта на юге. Скорбящие скарпийцы продолжали завывать и раскачиваться, но в позах появилась настороженность.
- Пятеро, - отметил молотобоец Корби Миз. С высоты своих шести футов он видел дальше многих. - Я вижу там Баллика.
Не в силах скрыть свое волнение, Рейна спросила:
- А Мейса?
Корби ответил через долгих три секунды:
- Нет.
Рейна выдохнула. Неожиданно она поняла, что больше не в состоянии выносить причитания скарпийцев.
- Освободите двор! - крикнула она. - Все в дом!
На удивление, они и в самом деле смолкли. Безоружные черноградцы начали втягиваться внутрь. Они знали и уважали обычай, когда воинов встречают воины. Скарпийцы сначала не торопились следовать за градцами - они жаждали увидеть, кто приехал - но местные не оставили им выбора. Если назвать это правильно - загнали внутрь. Черноградцы загнали скарпийцев в дом, как стадо овец.
Никто, ни Корби Миз, ни Орвин Шенк, не попытались отправить туда Рейну Черный Град. Оглянувшись вправо и влево на оставшихся воинов, Рейна поняла, что они выстроились вокруг нее в соответствии со своим рангом. Орвин, заместитель вождя и старший воин, не сдвинулся со своего места от нее по правую руку. Орвинов шурин Мэдс Баско, герой Речных войн, встал от нее слева.
Рейна перевела дух, вздернула подбородок. Она поняла, что можно одновременно испытывать и облегчение, и тревогу.
Возвращающиеся воины скакали сквозь облако пыли, поднятое уехавшей повозкой. Как Корби и обещал, одним из пяти был старший лучник Баллик Красный. Грим Шенк, Орвинов старшенький, также находился в этом отряде, вместе с молодым мечником Джесси Муром, учеником Шора Гормалина, и с молодым молотобойцем Погом Брамвелом. Пятым всадником была женщина. С непокрытой головой, с рассыпанными по плечам блестящими каштановыми волосами, она привлекла внимание мужчин. Она сидела на рослом жеребце с коротко стриженым хвостом, плавно переходящим в серую мягкую - "велюровую" - шерсть. Когда подъехала ближе, стали видны черты лица. Хорошенькой ее назвать было нельзя. Высокие скулы бросали тень на нижнюю часть лица, а подбородок был очерчен по-мужски твердо.
Рейна затруднилась бы сказать, была ли та кланницей. Женщина определенно умела держаться в седле, знала свое место в отряде из четырех присягнувших клану воинов - в середине сзади. Рейна ощутила мужской интерес: великолепные волосы, мастерство в управлении конем. Такой женщиной черноградцы могли восхититься.
- Добро пожаловать, - пригласила Рейна, когда отряд приостановился на середине двора.
Баллик Красный склонил небольшую изящную голову и спешился. Как водится, три оставшихся кланника последовали его примеру. Женщина с подчеркнутым интересом наблюдала за Рейной. Спешившись чуть позже мужчин, она показала свое признание статуса Рейны как жены вождя, встретив ее стоя.
Все-таки кланница, решила Рейна. Такие тонкости нечасто известны за пределами кланов.
- Леди, - сказал Баллик, пройдя вперед и сжав ее запястья. Карие глаза, привыкшие издалека высматривать и выслеживать добычу, пристально изучали Рейну. Пожатие стало крепче. - К вашим услугам.
То есть он нашел ее изменившейся. И ждущей его услуг. Рейна в ответ кивнула. Принимая приветствия остальных трех воинов, она держала лицо спокойным. Повозка вдали свернула на запад, на старую клановую дорогу - некая черная тень, за которым тянулась пыль.
Одним скарпийцем меньше. Набежит еще тысяча.
- Леди. Отец. - ее раздумья перебил Грим Шенк. Громадный светловолосый молотобоец своей лапой поймал незнакомую женщину за руку и потянул за собой вперед. Ее плащ был тяжелым и очень нарядным. Когда она двигалась, серый бархат поблескивал, как олово.
- Это Челла Глойал из клана Крозер. - Как у всех Шенков, румяное лицо Грима моментально краснело от солнца и ветра. Когда он заговорил, краска залила ему лицо так сильно, что казалось, оно сейчас вспыхнет. - Моя жена.
Рейна посмотрела на Орвина. По выражению старого бойца она поняла, что и для него это было новостью. Хотя он быстро справился с замешательством, шагнул вперед и заключил женщину в объятия.
- Дочь, - шепнул он, когда его губы оказались у ее уха. - Добро пожаловать!
Засияв от облегчения, Грим по-медвежьи облапил отца с молодой женой. Челла безмятежно улыбнулась. Ее серо-зеленые глаза казались прохладными, как лесное озеро. Когда она высвободилась из захвата, ее взгляд нашел Рейну.
- Признаться, ты нас удивила, - сказала ей Рейна.
Челла уловила в ее голосе холодок. Склонив голову, она заставила волосы рассыпаться:
- Во времена войны любовь вспыхивает быстро.
- Да, - согласился Грим, приобняв жену за талию. - Протяни время, и твое счастье пролетит мимо.
Все собравшиеся на дворе воины ощутили истинность этой фразы. Стало тихо. Глядя на поникшие головы своих собратьев-кланников, их руки, покрытые шрамами от топоров, Рейна почувствовала прилив любви и уважения. Мой клан. И я должна их беречь.
После этого стало легче любезно отнестись к сдержанной незнакомке из Крозера. Все-таки та была кланницей. Надо было думать, градские бойцы, выступая против Бладда в союзе с Крозером, встретят и крозерских девушек. Дагро крепко верил в пользу брачных союзов между кланами. "Любой брак - это невидимая веревка, - однажды сказал он ей. - Если их достаточно, мы крепко привяжем противника к себе".
Рейна заметила Челле:
- Сегодня ты стала черноградкой.
Порой она забывала о собственной власти. Четырех слов, сказанных женой вождя, хватило, чтобы сменить мрачное настроение на праздничное.
- Точно! - согласились бойцы. Бык-Молот вышел вперед и сжал Гриму руку в поздравлении. Однорукий Кот Мэрдок крикнул в сторону круглого дома насчет пива. Орвин звонко чмокнул Рейну в щеку. Даже солнце медлило скрыться.
Челла улыбнулась и, соглашаясь, кивнула, но ни в коем случае не стала менее сдержанной. Почему? - удивилась Рейна. Ведь Челла с самого начала не казалась взволнованной.
Пока ждали из кухни пива, Бык-Молот начал расспросы, и настроение переменилось еще раз.
- Кто удерживает Ганмиддиш?
- Пенго Бладд, - ответил Баллик. - Ворота он привел в порядок, да и отсиживается за ними. Мы атаковали дважды, и он ни разу не выехал, чтобы встретиться с нами в поле.
После этого заявления раздались оскорбительные проклятия. Отсиживаться за стенами во время нападения у кланников, поклоняющихся Каменным Богам, считалось трусостью.
- Мы так не поступали, - тихо заметил Мэдс Баско, вспомнив, как атаковали Ганмиддиш горожане. Даже уступая в воинской силе втрое, Черный Град выезжал за Крабьи Ворота, чтобы вступить в бой с войском Марафиса Глазастого.
- Хуже того, - добавил Баллик. - Когда Бладд подошел к Крабьим Воротам, войско Спира отхлынуло так быстро, что они оставили на поле свое снаряжение. Пенго выходил на разведку и обзавелся осадным огнем и метателем.
Рейна почувствовала себя не в своей тарелке. Она никогда не слышала об осадном огне, хотя по реакции мужчин поняла, что речь идет о чем-то важном. Как я смогу управлять кланом, когда ничего о войне не знаю?
Единственным ответом было: учиться.
- И что произошло?
- В первый раз они не представляли, как его заряжать, - рассказывал Баллик, ослабляя не шее завязки плаща. - Собрали на стене метатель, который плюется мазутом. Огня не было - так ведь нашелся какой-то чумной дурак, и ткнул в него факелом. Пламя взвилось стеной. Бладдийцы, которые заряжали метатель, просто вспыхнули. Досталось и горстке молотобойцев ниже, потом ветер переменился, и пламя понесло обратно в круглый дом. Метатель на стене развалился, и мы хохотали всю обратную дорогу до Баннена. Да, Пенго - это вам не Собачий Вождь. Вот уж не самый яркий светоч.
- Через шесть дней мы повторили атаку, подумали, что нам повезет, и бладдийцы спалят свои ворота. Хотя кто знает, чем он там занимался. Метатель собрали, и он заработал. Дождались, пока мы не окажемся прямо перед ними - даже ворота приоткрыли, чтобы нас заманить - а затем залили авангард огнем. Это был ад. Пекло. Люди. Кони. - Баллика передернуло. - Спаси их Боги.
Грим, Джесси Мур и остальные коснулись своих тавлинок со священным порошком. Челла Глойал это сначала увидела, и лишь затем прикоснулась к своему священному камню, который висел у нее в мешочке из оранжевого шелка на поясе.
- Кто пострадал? - спросила Рейна.
- В авангарде были банненцы. Все было честно - первую атаку возглавлял Град.
Рейна легко кивнула. Облака вернулись, и по двору, позванивая цепями молотобойцев, резкими порывами метался ветер. Повозка на юге скрылась из глаз. Скатертью дорога.
- Какие потери?
- Три сотни с лошальми. - Баллик замолчал. Его короткие толстые пальцы с мозолями лучника дрогнули, когда он добавил:
- Они кричали, чтобы их убили.
Обгорели, но остались живы. Рейна представила себе весь этот ужас и спрятала этот образ в глубинах своей памяти. Банненцы были союзником Черному Граду на протяжении тысячи лет, их потери и страдания ощущались как собственные.
Орвин добавил:
- Бладд будет проклят за такую трусость.
- Да, - поддержал его сын. - Осадный огонь - дьявольское изобретение горожан. Ему не место в кланах.
- Где сейчас стоят наши войска?
Грим повернул к Рейне, чтобы ответить. Никто из этих мужчин не оспаривал ее право находиться здесь.
- Мы стоим лагерем в дне верхового пути на северо-запад от дома Краба, на Банненском Поле.
Рейна заставила себя вдуматься.
- То есть Мейс планирует повторную атаку?
- Да!
Воины с обеих от нее сторон затопали ногами и закивали. Корби Миз достал из-за плеча, подбросив, свой большой боевой молот и ударил его свинцово-стальной головкой по левой ладони. Показал так свое одобрение. Рейна не разделяла этого чувства. В ее голове бродили смутные, не до конца оформленные мысли. Восемь месяцев назад Мейс отдал приказ убить женщин и детей на бладдийской дороге. Теперь Бладд сжег черноградцев жидким огнем. Для кланов бесчестными были оба поступка. Что будет дальше?
С Мейсом нельзя было быть уверенной ни в чем.
- Что слышно о Дан Дхуне? - спросил Орвин.
Вот он, завершающий горький кусок головоломки: Робби Дан Дхун, человек, который обманом заставил своих соплеменников напасть на Визи, в то время как сам брал дхунский дом. Дхун подставил под удар дхунитов. В кланах не было большего бесчестья, чем предательство вождем своих соплеменников.
- Ожидается, что он в любой момент может двинуться на Визи, - сказал Баллик. - Последние тридцать дней тот был осажден. Ганро и Траго Бладды позиций не сдают, но припасы у них должны заканчиваться. Дан Дхун держит круглый дом в осаде и, по слухам, засыпал колодцы солью. На взводе должны быть и те, и другие. Скорее всего, будет одно из двух: либо Траго прикажет выйти за ворота и атаковать, либо Дан Дхун пойдет вперед и возьмет их силой.
Смутные подозрения в голове Рейны начинали складываться в единое целое. Впереди удивительно четко вырисовывался разгром. Дан Дхун захватит Визи. Отрезанный и окруженный дом был покойником, это знала даже жена вождя. Бладдийцев разобьют наголову. Затем убьют. Робби Дхун был знаменит тем, что пленных не брал - единственными бладдийцами, выжившими после взятия им дома Дхуна, были те, кто нашли тайный ход и сбежали у него из-под носа. Значит, Робби возьмет Визи, наденет корону, а что потом?
- Он займется Крабом.
Она едва ли осознала, что произнесла это вслух.
Взглянув на лица окружавших ее бойцов, она удивились, что ее никто не опередил. Баллик, Орвин и другие почти сразу ей кивнули, но она видела, что они согласились с ней, мысленно рассмотрев будущее, в котором на поле битвы за невеликие, но удачно расположенные земли Ганмиддиша сойдутся три северных гиганта.
Дхун. Черный Град. Бладд.
- Робби знает Ганмиддиш как свои пять пальцев, - произнесла Челла Глойал, удивив всех и каждого тем, что вмешалась в разговор. Ее серые как шалфей глаза смотрели прямо на Рейну, и той стало интересно, как это женщина из Крозера не влезла в обсуждение раньше.
- Это как? - заинтересовался Баллик. Рейна хорошо знала старшего лучника, и расслышала в его голосе вызов и раздражение. Разве дело кланнице из Крозера вылезать на совещании воинов Черного Града?
Если Челла интонацию и заметила, на нее это не подействовало. Перед тем, как ответить, она хладнокровно заправила волосы за уши.
- Когда ему было четырнадцать, он прожил там три четверти года.
Это было новостью. Орвин, глядя на Рейну, поднял брови. Баллик нахмурился. Грим нахмурился тоже, но он, очевидно, знал кое-что о своей жене, чего не ведали остальные, так что его хмурый взгляд выражал согласие, а не сомнение.
Челла коснулась его руки. Ветер плотно прижал ее плащ к телу, наметив тонкую талию и широкие бедра.
- Его отец Мэб Кормак отослал его прочь после того, как тот загнал свою лошадь. Робби проскакал на старой кобыле от Тумбы-на-Летящей до дома Дхуна без остановки, не давая ей передохнуть. Она свалилась на берегу Голубого дхунского Озера, и он оставил ее умирать. Мэб был в ярости и исхлестал сына березовыми розгами. Порки ему показалось недостаточно, и он отправил сына в Ганмиддиш на двести пятьдесят дней. Почти через год Робби вернулся верхом на жеребце, которого выиграл на гонках у племянника Краба Аддо Ганханлина.
Мужчины кивнули. Картина начинала проясняться. После изгнания из Ганмиддиша Аддо Ганханлин с остальными нашел приют в Крозере. Вполне возможно, Челла знала историю про гонки из первых рук.
Рейна ослабила завязки плаща, чтобы дать себе время поразмыслить. Сначала вслушайся, что говорят люди, а затем - как они это говорят. Слова Дагро, сказанные им пятнадцать лет назад своей молодой неопытной жене эхом отдались в голове. Челла Глойал рассказала историю и предупредила, что Робби Дан Дхун знает о Ганмиддише и его укреплениях больше, чем кто-то мог предполагать. Второй момент был менее конкретным. Она говорила веско, предполагая равный статус с присягнувшими кланниками, и говорила она с акцентом, не совсем так, как говорят в кланах. Эта женщина какое-то время провела в Горных городах.
Полуобернувшись, она заметила, что около дверей начали собираться встревоженные кланники. Встреча продолжалась дольше обычного, и черноградцы начинали предполагать самое худшее. Обратившись к молодому мечнику Джесси Муру, она велела:
- Передайте в дом - из черноградцев никто не погиб.
Она не была готова к поклону, который ей отдал сухощавый, темноволосый молодой мужчина, коснувшийся подола ее плаща с учтивым почтением:
- Будет сделано, леди, - сказал он, разворачиваясь к дому.
Это сказалась наука мастера-мечника Шора Гормалина. Шор погиб около полугода назад, убитый выстрелом в спину из арбалета. Убийство было заказано Мейсом Черным Градом - Шор был его соперником в борьбе за место вождя. И за нее.
Крепись, сердце, приказала она.
- Мейс не в курсе, что Робби хорошо знает дом Краба? - спросила она Баллика.
- Да.
- Тогда нужно отправить ему письмо.
- Я этим займусь.
- Хорошо! Челла, я хочу, чтобы ты подумала, какие еще твои знания могут принести пользу твоему новому клану.
Наконец-то женщина из Крозера выглядела озадаченной. Она перевела дыхание, обдумывая ответ, но Рейна ее остановила:
- Не надо говорить сейчас. Ты устала с дороги. Если что-то придет на ум, навестишь позже. Ты найдешь меня в покоях вождя.
И боги не испепелили меня молнией? Покои вождя? Откуда это взялось? До того мгновения, когда эти слова сорвались с ее уст, она и не собиралась их говорить. Щеки жарко вспыхнули, и ей не осталось ничего иного, кроме как стоять и обреченно ждать осуждения.
Его не последовало.
Воины казались спокойными, словно она не сказала ничего из ряда вон выходящего. Баллик отстегивал с наплечного ремня колчан. Грим отошел, чтобы успокоить свою лошадь. Остальным не терпелось попасть в дом и встретиться с родней. На Рейну смотрели только Орвин и Челла. Орвин присутствовал в мясном погребе в тот день, когда Рейна объявила о своем замысле стать вождем. Он знал ее намерение... но, наверное, он впервые услышал, что она заявляет об этом открыто. Задумчиво ее разглядывая, он скомандовал:
- Вперед, парни. Пора наполнить наши желудки едой и пивом.
Рейна наблюдала, как группа рассыпалась и начала перемещаться в сторону круглого дома. Когда Челла Глойал прошла рядом с Рейной, женщина шепнула:
- В покоях вождя. Я не забуду.
Рейна окаменела. Сердце сжалось. О новости будут судачить. Она дойдет до Мейса. Рейна Черный Град отдает приказы из покоев вождя.
Ветер несся через открытый простор пастбища и двора, холодя Рейне лицо и руки. На совещании важным казалось лишь одно - безопасность Черного Града. Свыше двух тысяч черноградцев находились на северо-запад от Ганмиддиша, и если Робби Дан Дхуну удастся захватить дом Визи, тогда Дхун отправится на юг, чтобы вернуть Ганмиддиш. Дхун, Черный Град, Бладд - на берегах Волчьей сойдутся три гиганта. Вот это и представлялось важным - а не кто принял меры или что сказал.
Делай, и будь ты проклят - вот что всегда говорил Дагро о том, что значит быть вождем. Большей частью он произносил это с дерзким удовольствием - вождь я, и всех критиков в ад - но бывали времена, когда он произносил их тихо и со страхом, когда шел в бой с врагом, превосходящим его в числе и удобстве позиции. Чтобы вести за собой, вождь должен действовать, поняла Рейна. Победителей не судят. В этом был смысл слов Дагро. Топчась на месте, вождем не станешь.
Дело сделано. Я рискнула.
Сделав вывод, Рейна пошла в дом.
Когда она вошла в пространство прихожей, залитое сумрачным светом факелов, заметила группу скарпийцев, разводящих огонь в железном мангале. Рассвирепев, она заставила себя сделать им замечание. От дыма задохнулся бы весь первый этаж. Вчера, когда они втащили мангал внутрь, она ничего им не сказала. Но не сегодня. В этом и был смысл объявить себя главой в отсутствие вождя: назвался - действуй, как он.
Когда она открыла рот, чтобы отдать распоряжение, то поняла, что не вспоминала о Станниге Биде уже несколько часов.