- Нан, хватит. Оставь его. - Собачий Вождь знал, что это прозвучало грубо, но не собирался хоть как-то смягчать свои слова. Нан сидела с больным кланником, хотя сама должна была готовиться к поездке и собирать ребятишек. - До выхода осталось меньше часа.
Кивнув, Нан вернулась к своему пациенту, молодому мечнику Юэну Брайсу, раненному в бою с Превращенными. Тот лежал на матрасе, положенном на деревянную раму. Этот лежак соорудил Клафф Сухая Корка, и вдобавок к этому еще четыре штуки. Сейчас использовался лишь один. Четыре воина, получившие раны на Поле Могил и Мечей, были мертвы.
И убил их он, Вайло Бладд.
Собачий Вождь подошел к нарам и положил руку Юэну на плечо. Кожа была прохладной. От "макового молочка" глаза блестели. Да он еще мальчишка, определил Вайло. Девятнадцать. Трижды приносил годовую клятву. Следующей зимой принес бы полную присягу, бессрочную, поклявшись защищать Бладд до конца своих дней. Сейчас он лежал со сломанной спиной, и ноги у него не двигались. Нан двадцать дней выхаживала его, надеясь, что подвижность вернется. Этого не случилось. Клафф смастерил небольшую тележку на колесиках и приделал к ней мягкое сиденье. Она стояла за дверью больничной комнаты, подальше от глаз. Когда Юэн однажды ее увидел, он не на шутку разволновался, так что Нан и Клаффу пришлось его держать. Синяк с лица Нан не сошел до сих пор.
- Боги тебя хранят, - тихо сказал Вайло.
- Нет.
Вайло не ожидал, что парнишка ответит. Нан перехватила взгляд Вайло.
Осторожно, предостерегала она.
Зрачки парня настолько расширились, что Вайло не мог определить цвет его глаз. Однако же они смотрели на него, ожидая ответа. Ответа у Вайло не было. Бойцу нельзя сказать: радуйся, что жив, если он больше не может держать в руках меч. Сможешь сказать ему: радуйся, что тебя сбросила лошадь, а не ранила теневая сталь? Той ночью с поля битвы на носилках вынесли пять человек. Если бы Вайло делал ставки, он сказал бы, что первый кандидат в смертники - это Юэн. Травма мальчишки выглядела самой нехорошей - для убийства из милости не дотягивала, но и благоприятный исход был маловероятен. Увечья остальных были самыми разными - колотые и резаные раны, царапины, ссадины. Если раны чистые, оценил Вайло, для выздоровления хватит простого присмотра.
Эти раны Нан Калдайис и Джад Микс зашили и перевязали, и Вайло не думал, что кто-то еще смог бы сделать работу лучше, чем эти двое. Промытые спиртом, зашитые кетгутом, обработанные травами, мазями и серебром, день и ночь под наблюдением - раны просто обязаны были затянуться. Но этого не случилось. Внутри оказалась инфекция. Не отекали ткани, не образовывался гной, но люди заживо разлагались. Из швов что-то сочилось. Нечто черное, как дымок, который пах стылой землей.
Когда стало ясно, что люди не поправляются, Клафф Сухая Корка, приемный сын Вайло, вскрыл свой рог со священной пылью и обвел всю больничную комнату заветным кругом.
- Кса вул, - прошептал он. - Они взяты.
Услышав эти слова, Вайло одновременно и понял, и не понял, что они означают. Мы избраны Каменными Богами для охраны их рубежей. По непонятной причине в памяти всплыл девиз Бладда. Ему пришло в голову, что раненые пересекают некую грань, и он, вождь Бладда, не может допустить, чтобы это произошло. С другой стороны, появилась злость. Словно он что-то почуял, но не мог объяснить. Может быть, это был слабый, безжизненный запах дымка, может быть, мрачное ожидание в глазах Сухого.
Чего Вайло не сразу взял в толк, так это что означали эти слова. Да и сам Сухой до конца не догадывался. Он нарисовал пылью священного камня круг, вручив судьбы мужчин в руки Каменных Богов. На двенадцать часов больничная палата стала освященной землей. Бладдийцы приходили, читали молитвы, уходили. Сон раненых был беспокойным, они ворочались и стонали. С каждым пробуждением жизни в их глазах оставалось все меньше. Страх заставлял их цепляться за Нан каждый раз, когда она над ними склонялась. Один из них, мечник Бойс Виллард, упросил Нан снять шов и "выпустить эту дрянь". Так она и сделала - взяла свой девичий защитник и разрезала кетгут.
Именно тогда, увидев идущий от ноги Бойса дымок, Вайло понял, что должен делать. Этих людей не могло спасти уже ничто - ни заботливый уход, ни молитвы, ни заветный круг - и его обязанностью, как вождя, было убить их до того, как дым поглотит их полностью. Миновав эту грань, они исчезнут как люди. Каменные Боги не смогут предъявить на них права в этом разрушенном месте. Сухая Корка рассказывал ему, что люди, убитые Кил Джи, теневой сталью, сами становятся тенями. И прямо сейчас, глядя на дымок распада, собиравшийся во впадинах живота и таза Бойса, Вайло понял, что единственный способ не допустить их гибели от теневой стали - это убить их сталью настоящей.
Вы не можете назвать это убийством из милости, если одна из причин - защита самого себя. "Как только мужчина или женщина превращаются в тень, они встают в ряды армии Последних. Они обретают Кил Джи, но, в отличие от тех, кто заключен в Провале, им нет необходимости выбираться наружу. Они уже находятся здесь, среди нас, и появляются по ночам." Слова Клаффа Сухой Корки, сказанные в разрушенной башне месяц назад, Вайло вспоминал часто.
Единственными бладдийцами, которых он убил не из милости, были Арно и Гормалин. Пожалуй, он убил их, обороняясь. Или в приступе бешенства. В любом случае он об этом не жалел. Его братья заслужили смерть.
Но не эти мужчины. Ни Бойс, ни Шальной Малки, ни Гектор или Иона. Эти люди добровольно вызвались отправиться из крепости со своим предводителем и вождем. В отличие от других, на Поле Могил и Мечей они остались в живых.
В отличие от Юэна с полученными ранами они жить не могли.
Вайло смотрел на парализованного парнишку и вспомнил утро, когда забрал жизни четырех раненых воинов. Он тогда приказал огородить постели ширмами, а затем наведался к каждому в соответствии с его статусом. Бойса, как старшего кланника, он посетил последним. Вайло знал, что, удостаивая его такой чести, оказывает плохую услугу. Бойс расслышал сбои дыхания и негромкие вскрики своих страдающих соседей, и, когда перед ним появился вождь, он тихо произнес:
- Я вижу, ты уже вытер свой меч.
Никакие слова в мире не смогли бы описать всю боль, которую Вайло испытал в тот миг. Ему сдавило сердце. Он вздохнул и выждал, пока воспоминание не поблекло.
Выдохнув, он заговорил с Юэном Брайсом:
- У тебя есть две руки. Будь этому рад. Выздоравливай, учись заряжать и стрелять из арбалета с места. Ты давал клятву стоять на страже границ Бладда. Так защищай их.
Нан бросила на него суровый взгляд, но Вайло это не побеспокоило.
Единственное окно комнаты было закрыто конской попоной. Свет проходил сквозь отверстия, проделанные в войлоке для ремней. Кожа Юэна была бледной. На лбу и горле выступил пот. Он моргнул.
- Да, вождь.
Вайло резко кивнул.
- Будешь готов - приезжай ко мне в Бладд.
Он ушел не оглядываясь.
У тебя будет преимущество, когда дело дойдет до главного. Ты был рожден ублюдком. Эти слова сказал ему Оккиш Бык в смутные часы после того, как он отправил на тот свет Арно и Гормалина. Вайло не думал, что будет способен в ту ночь смеяться, но Оккиш его вынудил. Он помнил, оба они были в крови. Оккиш занялся телами, а затем сообщил новость клану. Они получили нового вождя.
Боги, как мне его недостает. Только Оккиш был способен поднять ему настроение, когда оно падало на самое дно, когда должность заставляла творить ужасные вещи.
Полуволк удобно устроился на мягком сиденье тележки перед дверью больничной палаты, и Вайло нетерпеливо его подозвал. Ему показалось, что тот стал выглядеть старше. Как и он сам. Они вместе прошли сквозь крепость и вышли из южного входа.
Ветер посвежел и нагнал облака. За ночь прошлогодние бурые травы Медных холмов зазеленели. Пустил побеги вереск. По склонам дальних холмов побежали ручьи, отсвечивая серебром под солнечными лучами. Глубоко дыша и прикрыв глаза, Вайло впитывал солнце и ветер. Медные холмы отражали неотъемлемую суть клана - тягу к открытому пространству - и Собачий Вождь в душе ощутил желание сесть на коня и никогда не возвращаться.
На нечищеном дворе уже начинал сходиться отряд. Всего их должно было собраться сорок пять, включая Нан с ребятишками, и коней под седло не хватало. Лошади были запряжены и навьючены, и доставлены припасы из крепости. Главным снабженцем был Хэмми Фаа, и он полностью погрузился в это занятие. Круглолицый оруженосец лишь выглядел слегка очумелым, нагружая запасную лошадь костровыми принадлежностями, одеялами и пропитанным маслом просом. Коней по дороге придется пасти, потому что зерна захватили немного. Мяса тоже было мало, так что бладдийцам придется охотиться.
Еще это был миг предвкушения. Ехать верхом, путешествуя через Медные холмы, добывать еду на ужин охотой, ночевать под звездами - совсем неплохой способ существования. Кланники мечтали о таких вылазках. Весной и осенью они устраивали большие охоты, меняя домашний уют и общество родственников на прелести дикой северной природы.
- Деда, мы все еще собираемся? - возбужденно крикнула Кача, девятилетняя внучка Вайло. Она сидела верхом на его коне, длинноногом черном жеребце с белой звездочкой на носу. Из-за нехватки лошадей было решено, что Кача и Эван будут сидеть по очереди вместе с Нан, Хэмми, Мого Солтом и дедом.
Как хорошо, что у меня больше нет Собачьего Коня, подумал Вайло. Кроме меня эта склочная тварь никому не позволила бы на себя сесть. Собачий Конь пропал во время нападения на Дхун. Робби Дан Дхун поджег конюшни, и единственным способом спасти лошадей было распахнуть двери и позволить им убежать. У Вайло от той ночи на правой ладони остался на память шрам от ожога в форме засова. В тот момент боли от раскаленного металла он не почувствовал. Мыслями он был со своим конем.
Сколько всего потеряно. Как мало сделано.
- Деда, - крикнула Кача. - Когда мы выходим?
- Слазь, - сказал Вайло. - Иди найди брата и помоги Нан с вещами.
Девчоночья улыбка увяла, и Кача неловко сползла с коня.
- Сегодня не до игр, - объяснил ей он. - Мы оставляем за себой сотню кланников. Веди себя достойно.
Кача побежала к крепости, слегка поскуливая от огорчения. Вайло проследил, как она шмыгнула в двери. Самообладание сегодня ему отказывало.
Подозвав свистом полуволка, он пошел переговорить с Хэмми. У оруженосца в последний момент возникли вопросы, и Вайло был рад возможности подсказать кому-то - кто мог это оценить - как поступить. К тому времени, когда они закончили обсуждение, двор заполнился людьми и лошадьми. Вайло поискал глазами Сухую Кость, но в толпе приемного сына не заметил. Когда вышла Нан с ребятишками, мужчины начали садиться верхом. Хэмми помог Нан с багажом. Маленький Эван настаивал, что свой спальник и тренировочный молот он понесет сам, и решительно отвергал любую помощь.
Как только Большой Борро вынес мечи, все притихли. Всего из было девять - пять принадлежали воинам, погибшим или получившим удар милости на Поле Могил и Мечей, а четыре принадлежали тем раненым, чьи увечья не зажили. Большой Борро нес мечи в плоском вытянутом коробе. Все вместе они должны были тянуть на почти пятьдесят фунтов, но Борро нес их в вытянутых руках, держа короб на весу и торжественно выставляя напоказ. Собачий Вождь не знал, кто чистил мечи, но кто бы это ни был, отполировали их на славу, так что солнечные лучи летели обратно в небо.
Девять клинков должны были вернуться к вдовам, матерям, отцам и детям Бладда. Из всех предстоящих испытаний больше всего беспокоило Вайло именно это. Ваш ребенок мертв. Никакие другие слова во всем мире не ранили так сильно, как эти четыре слова.
Мого Солт приложил к губам походную волынку и вывел сильные и заунывные звуки Прощания Горцев. Бладдийцы коснулись кисетов со священным порошком. Кое-кто сжал кулаки. Никто не плакал. Вайло, предупрежденный заранее, выступил вперед и принял мечи. Короб был выстлан мягкой замшей, и Вайло увидел, что Нан вышила ее бладдийскими Псами Войны. Когда же она нашла время, эта его неугомонная хозяюшка?
Нан держала ребятишек за руки. Их багаж был поставлен на землю, а головы опущены в знак уважения. Вайло, поднося короб к жеребцу, который понесет мечи домой, прошел мимо них. На коне сбруя и наглазники были темно-бордового цвета. Вместо седла к спине была привязана колыбель из оленьей кожи. Мечи будут перевозиться в колыбели, и никто - ни мужчина, ни женщина, ни ребенок - не сядет на жеребца верхом, пока мечи не будут доставлены домой в Бладд.
Хэмми с товарищами помог закрепить короб на месте. Вайло дважды проверил подпруги. Его проклянут, если этот сверток выпадет и потеряется. Все время, пока он работал, полуволк лежал на брюхе и ждал. Когда его уши дернулись в сторону укрепления, Вайло поднял взгляд и увидел Сухого, стоящего в тени за входом.
Клафф Сухая Корка оделся и снарядился в полную форму Бладда. Поверх длинного плаща лежал малиновый воротник, длинные, до пояса, волосы заплетены в воинскую косу и собраны на затылке в узел. Рукоятку длинного меча обвивала медная проволока, а нож висел на поясе в ножнах из собачьего хвоста. Вайло рассмотрел все детали и продолжил свое занятие.
Сухая Кость своим видом хотел оказать честь вождю и клану, хотя на лицо он совсем не походил на кланника. Он походил на сулла - красноватая кожа с металлическим отливом, резко очерченные, словно вырезанные алмазом, скулы, глаза, которые вбирали свет, а затем его испускали.
Когда же он изменился, удивился Вайло. Мать Сухого была порубежной шлюхой, отец - бладдийцем. А было ли время, когда Сухой походил на кланника?
У ног Вайло полуволк издал жалобный скулеж, адресованный одному-единственному человеку. Пес сопровождал Клаффа Сухую Корку каждую ночь, когда тот с дозором обходил крепостные стены.
- Иди, - разрешил Вайло.
Черно-рыжий зверь вскочил и кинулся к Сухой Корке. Сухой протянул руку, чтобы его успокоить, и животное опустилось перед воротами.
- Хэмми, - сказал Вайло. - Объявляй построение. Ты и Нан будете со мной впереди.
- Хорошо.
Вайло отошел по двору подальше, чтобы дать людям место для строя. Он ждал. Сухая Корка со своего места у входа не сдвинулся.
- Идем со мной, - позвал его Вайло в мрачные часы после Поля Могил и Мечей.
- Отец, я не могу. Я и бладдиец, и сулл. Я решил, что мое место здесь.
Вайло взглянул на древнюю крепость Дхунской стены. Каменную кладку разрушила сырость. Двор покрывали вросшие в землю куски выпавшего камня. Вокруг одного куска виднелась четко очерченная воронка. Вайло не удивился бы, узнав, что тот свалился этой ночью. Даже таким форт был удобен для обороны. Полуразрушенная сторожевая башня была достаточно высокой, чтобы с нее заранее заметить атаку. Медная крыша защитила бы от огня, а с внешней стороны, хоть и поврежденная, шла двойная стена. Бывали и худшие места, которые человек называл своими. Вайло просто хотелось, чтобы Сухой выбрал место поближе к Бладду.
Застегнув плащ, Вайло подошел к своему коню. Большинство мужчин уже сидели верхом, и лошади оживились, мотали головами и били копытами. Мерин Одвина Два Медведя встал на дыбы, и Одвину пришлось натянуть поводья и вывести животное со двора. Ребятишки уже были верхами. Кача сидела на белом мерине за Нан, а Эван рысью наматывал круги на короткошеем жеребце Мого. Хэмми держал коня Вайло.
В воздухе повисла пыль, поднятая множеством копыт. Вайло ощутил в ней привкус меди. Это был вкус Дхуна. Пыль в Дхуне имела вкус простых металлов: железа, никеля, свинца. Он вспомнил время, когда его отец избил его на красном дворе перед дюжиной присяжных кланников.
- Жри! - рявкнул Гуллит, прижимая ногой в сапоге затылок Вайло. - Ни один ублюдок не возражает вождю.
Вайло подумал, что ему тогда могло быть десять. Гуллит готовился к охоте на кабана в Тиковых лесах. Когда Гуллит шел из стойла с седлом, он поймал взглядом своего младшего сына:
- Малец, сбегай в дом и принеси мне оружие.
Вайло припомнил, как стрелой летел по круглому дому, довольный, что его повелитель и отец дал ему важное задание, и стремился выполнить его быстрее. Когда он открыл в палате вождя арсенал с оружием, его ослепили ряды отточенной стали. Без разрешения Гуллита хранилище никто не открывал, и видеть коллекцию оружия, накопленного бладдийскими вождями, само по себе было наградой. Длинные мечи; широкие - палаши; короткие мечи; клинки, похожие на волну или язык пламени; ятаганы; ножи; еще больше ножей висели в отдельных ячейках, подвешенные за рукояти. Копья для метания хранились не так аккуратно; они были вставлены в дверную коробку, как колышки в банку. Вайло выбрал копье, которое видел в руках отца в последний раз, закрыл и запер арсенал и бросился во двор.
Первым сигналом, что что-то не так, было то, что отец не протянул за копьем руку.
- Что это, малец? - задал он вопрос из седла. - Я говорил принести мне меч.
Даже в десять Вайло знал, что его отцу возражать нельзя. Его ошибка получилась еще более убийственной.
- Но на кабана тебе будет нужно копье.
Собачий Вождь морщился, вспоминая об этом. Рядом находилось двенадцать мужчин, кто все это слышал. Кое-кто засмеялся.
- Малец считает, что мечом ты кабана заколоть не сможешь, - съязвил Динни Ястреб, неизменный Гуллитов собутыльник.
- Ты становишься неповоротливым, Вождь, - добавил Роланд Инго. - Тебе лучше держаться от диких свиней подальше.
Замечания были обычным воинским трепом, мужскими шутками того рода, которыми перед охотой снимают напряжение. Однако Гуллит Бладд не засмеялся. Его рот сжался, и он соскользнул с коня.
- Малец, ты считаешь меня неумелым?
- Нет, господин.
Это был миг, когда Вайло уразумел, что расправа будет беспощадной. Отец увидел раскаяние в его глазах, и счел его недостаточным.
- Наземь! - Гуллит указал хлыстом на грязь. - Я сотру ухмылку с твоей физиономии.
Вайло живо воскресил в памяти боль ложного обвинения - он не ухмылялся - но не помнил, сказал ли что-нибудь в свою защиту. Вместо этого он начал отбиваться, и этим только сделал порку хуже. Он уже знал, как это действует, но у него гнев всегда брал верх над здравым смыслом. Если на то пошло, в этом он не так уж сильно отличался от Гуллита.
Он тоже колотил собственных сыновей.
Вайло поставил ногу в стремя и сел на жеребца. Бладд был суровым кланом, а бладдийцы -- суровыми людьми. И бладдийская грязь была жесткой и черной - даже летом, в абсолютную сушь - но того, кто ее проглотил, она не убивала.
После выволочки, он поднялся с земли и смотрел, как Гуллит со своими лучшими людьми поскакал на юг, в леса. Отплевываясь кровью и пылью, он пошел обратно в круглый дом. Он был бладдийцем, и это был его дом. Ему больше некуда было идти.
Вайло взглянул на восток, на темные холмы и леса Бладда. Он слишком долго не был дома. Дхун, Ганмиддиш, Дхунская стена - со всеми этими делами он почти год не ступал на землю Бладда. Сейчас он и еще сорок человек направлялись домой, и единственное, что его там точно ожидало, так это нервотрепка. Его старший сын Кварро управлял хозяйством клана вот уже три четверти года, и вряд ли встретит возвращение отца распростертыми объятиями. В Бладде не было причудливого трона, как в Дхуне, в нем никогда не правили короли, но в нем были вещи, которые человек мог считать своими: молчаливые кедровые леса с зарослями болиголова, скрипучие леса древних дубов и ясеней, лучшая в кланах охота на вепря, Белопенные Пороги на реке Ловушке, Гранатовая Комната в сердце Бладда. Вайло знал, каково ощущать себя их властелином. Не похоже, что его первенец отдаст это без боя.
Кровавое будет дело. Кварро должен быть побежден и вышвырнут. Собачьему Вождю не очень-то хотелось об этом думать. Его отношения с родными сыновьями всегда были холодными.
Натянув поводья, Вайло развернул коня, чтобы посмотреть назад, на ворота и Клаффа Сухую Корку, своего восьмого, приемного сына. Единственного, которого он не бил никогда. Единственного, которого он всегда любил.
Сквозь пыль его глаза встретились с взглядом Сухого. В синих, как ночные огоньки болотного газа, глазах Сухого пылала гордость. Видя ее, Вайло понял, что прощаться они не будут. Сухой не отойдет от входа, а он, Вайло, к нему эти тридцать шагов не сделает.
Они понимали друг друга. В этом.
Вайло не думал, что когда-нибудь поймет, что значит ощущать себя суллом.
Взгляд Сухого был ровным, лицо спокойно. Вайло понимал его до мельчайших поворотов головы. Предложение было сделано двадцать дней назад. И отклонено. Собачий вождь уважал выбор Сухого, но вождь не скажет утешительных слов человеку, который отказался за ним идти. Развернув жеребца, Вайло свистнул собакам.
- На восток в Бладд! - рявкнул он строящемуся ряду.
После того, как он занял место впереди, позади него одна за другой выстроились собаки. Полуволк явился последним, с опущенным хвостом. Каждые несколько шагов он останавливался и смотрел на Сухого. Вайло смотрел на это сквозь пальцы. Попыталась поймать его взгляд Нан, чтобы подарить одну из своих спокойных улыбок. Он и ее оставил без внимания.
Лучше сосредоточиться на дороге. Сейчас от него зависит благополучие сорока человек. Все вызвались поехать домой в Бладд добровольно. Они были людьми Клаффа Сухой Корки, а это означало, что они использовали мечи, а не топоры. Кое-кто вез с собой по обычаю топоры и молоты, но Вайло знал, что из признанных молотобойцев он тут был один. Это заставляло его чувствовать себя собачником или чуть ли не зубром: существами, некогда на севере процветавшими, но которые в теперешние времена вымирали.
- Атакуем первый холм! - проревел он, ударив пятками в конские бока. Ему было нужно уйти от своих дум. - Последний - дежурит по нужнику!
Хэмми, да возлюбят его Боги, к этому времени был знаком с такими скачками как никто другой, так что его старт был одним из лучших. Остальные подхватились довольно-таки быстро, но Вайло с оруженосцем уже вырвались вперед. Собаки взвыли от возбуждения и бросились за конями. Ну, три из них. Полуволк был подавлен, а когда Вайло оглянулся, то увидел, что зверь остался позади. Он двигался между колонной и крепостью, одинокий волк, идущий сквозь пыль.
Вайло вдохнул воздух всей грудью и сосредоточился на достижении вершины. Хэмми его обошел, а за спиной слышались остальные. Верхний слой почвы после оттепели, наконец, просох, и при скачке из-под копыт летел песок. Большой Борро скакал на одном из жеребцов Оккиша Быка, и на это создание было любо-дорого посмотреть. Не возникало даже досады, что он тебя обходит. Когда я вернусь в Бладд, решил Вайло, куплю себе коня из конюшен Быка. Такого, что не будет набивать ему копчик до черно-синего цвета.
Как только земля начала подниматься, жеребец Вайло пошел медленнее, и сколько Вайло не сжимал бедра, это ничуть не помогало. Несколько человек на превосходных конях Вайло обошли, и он обнаружил, что изо всех сил борется, чтобы удержаться во главе группы. Он чувствовал себя не в своей тарелке, выбитым из колеи посещением раненого парнишки, и жалел, что не удалось проститься с Сухим.
Подъем к вершине принес ему облегчение. Скалистый обрыв обеспечил естественный финиш, и Вайло насчитал семь человек, пришедших перед ним. Судя по тому, как шутил и задирал нос Большой Борро, победу одержал он. Когда вождь присоединился к мужчинам, они его поздравили. Вайло угрюмо встретил их поздравление. Он был рассержен и сбил дыхание. Затем его озадачил собственный жеребец, опустивший голову и потянувшийся к зарослям травы.
- Замечательный у тебя скаковой конь, вождь, - сказал Большой Борро. - Пять минут, как из дома, а уже не прочь пожевать.
Мужчины рассмеялись, и неожиданно Вайло понял, что должен был испытывать Гуллит в тот день на красном дворе. К тому времени его отец начал стареть. За пятьдесят, и его знаменитая бладдийская энергия сходила на нет. Может быть, он просто обнаружил, что больше не может держаться впереди своих людей. Может быть, случай с копьем пришелся по живому.
Вайло потрепал жеребца по шее и заставил себя пошутить:
- Это настоящий солдатский конь. Набивает брюхо впрок.
Это была старая немудрящая шутка, но здесь такая и требовалась. Да и ему самому тоже. Нужно было изгнать призрак Гуллита Бладда, чтобы сын не кончил так же ужасно, как и отец. Заметив, что последними поднимаются Нан и Кача, вместе с лошадью с мечами, Вайло заулыбался по-настоящему.
- Ты сказал "последний", - хладнокровно заметила ему Нан. - Так что это не я. Я последняя.
Воины снова рассмеялись, на этот раз с неподдельным теплом. Нан Калдайис была им матерью. Последние два месяца она им готовила и ухаживала за ними, выслушивала их тайные опасения об отсутствующих близких и о тревожащих недугах, давала здравые советы по любому вопросу, начиная от того, как наилучшим образом отчистить латунную пряжку, до составления сообщений, отправляемых с птицами. Они ее любили, с гордостью понимал Вайло. И это было то, чего никогда не было у отца - такой превосходной женщины, как Нан.
- Так кто, - гаркнул Вайло над переступающими и пыхтящими лошадьми, - в этой жалкой команде бойцов пришел последним?
- Вул, - выкрикнул Одвин Два Медведя.
- Нет, не я, - ответил долговязый, с татуировками Молочного. - Это был Мидж.
Брови Миджа Пула уползли под копну рыжих волос.
- Не, я был здесь раньше Вула.
- Да вы ослепли, ребята, - возразил Вул Радж, который в свои двадцать восемь был на добрый десяток лет старше Миджа. - Я успел обиходить коня, спешиться и отлить еще до того, как вы появились.
- Но я...
- Тихо! - зарычал на них Вайло. - Бладдийцы, как малявки, по пустякам не грызутся. Если никто не готов выйти вперед и признаться, что был последним, тогда сегодня на половинном рационе все.
Спорщики, пристыженные, повесили головы. Как мальчишки, рассудил Вайло. Он был старше Маркуса Борро на четверть века. Как он собирается отбивать дом Бладда с командой из сорока мальчишек?
- Последним был я, - глядя в землю, пробормотал Мидж Пул.
- Нет. Это я, - поправил его Одвин Два Медведя. - В этой пыли не разглядел, что был замыкающим.
Крупный темноволосый Вул Радж с усилием сглотнул.
- Вождь, это я. Я был последним.
Вайло ждал, не объявит ли себя последним кто-то еще, и сердито на них смотрел. Когда больше никто не заговорил, он распорядился:
- По выгребной яме дежурите все трое - и вечером без ужина. Когда я задаю вопрос, то жду, что ответят быстро и правдиво.
Проворно повернув жеребца, он направился вдоль обрыва на восток. За ним пристроились Нан с Хэмми и последовали остальные. От ветра по вереску шла рябь. Вайло почуял мускусный запах оленя, самца без пары. Собаки бежали перед ним по следам запаха на вершину холма. Полуволк как-то непривычно опаздывал. Как правило, хватало слабого намека на аромат оленя, чтобы свести его с ума.
Вайло заставил себя смотреть вперед. Строй сзади него притих. Только что сорок человек поняли, что они не находятся больше под началом Клаффа Сухой Корки. Шесть месяцев назад они отправились из Дхуна на север с Сухим в качестве главы. Сейчас они скакали на восток в Бладд под непосредственным руководством вождя. Вайло знал, что ему придется быть с ними жестким. Сухой управлял спокойно, собственным примером. Но Сухому никогда не приходилось ставить бладдийцев против бладдийцев. К концу пятнадцатидневного перехода сорок человек должны быть готовы повиноваться ему не раздумывая, непроизвольно. Пятнадцати дней для этого было маловато.
Вайло ехал в безмолвии. Во всю ширь неба тянулись облака. Ястреб-тетеревятник выследил рябчика и спикировал вниз. Лошади, поднимаясь по крутым склонам, покрылись потом. В полдень отряд остановился передохнуть, и устроили перекус хлебом и сыром. Мидж, Одвин и Вул не ели. И хотя Вайло особенно не запрещал им есть днем, он был доволен.
- Строимся! - крикнул он, когда решил, что лошади уже отдохнули. - Едем до темноты.
Так они и сделали. Грунт был подходящий, так что темп держали неплохой. Через пару часов Эван был передан Мого Солтом Хэмми, а Вайло получил Качу. Девчушка настаивала, что поводья должна держать она, и после пятиминутного наблюдения он их ей отдал. Ее волосы пахли просто чудесно. Ему нравилось, как она поглядывала через плечо, чтобы получить совет, когда сталкивалась с каким-нибудь сложным участком. То ли ей самой хватило ума много не болтать, то ли подсказала Нан.
Из-за высоких холмов световой день получился коротким. Солнце ушло за край горной гряды, оставив в небе металлический отблеск. Вайло посылал вперед разведчиков, чтобы они присмотрели для стоянки удобное место, и с наступлением сумерек те вернулись. Так как они прокладывали путь на юг, к высокой пустоши-торфянику, Вайло тихонько расспросил их про Дхун.
- В холмах никаких следов дхунитов, - ответил старший разведчик Руфус Блэк.
Вайло кивнул. Эта часть клановых земель слыла глухоманью и продувалась всеми ветрами, и, кроме пастухов, здесь обычно никто не бывал. Несмотря на это, Вайло проявил осторожность и назначил дозоры во все четыре стороны. Догадываясь, что заснуть не сможет, он взял себе южное направление. Ему вызвался составить компанию Руфус, но Вайло ему отказал.
- У меня собаки, - объяснил он.
На самом деле он был рад остаться один. В то время как ставился лагерь, он шагал на юг, жуя на ходу вяленое мясо и маринованные перепелиные яйца. Нан сунула ему один из ее вкусных медовых пряников, но он скормил его ближайшей собаке. Беспокойство не проходило. Он взял на себя, пожалуй, самое ответственное направление, но сейчас спрашивал себя, не важнее ли нынче смотреть на север, чем на юг?
Как Сухой.
Это все девиз, треклятый девиз. Избранные Каменными Богами для охраны их рубежей. Каких рубежей? Границ Бладда? Или тех, которые охватывают все клановые земли? И охранять их от чего?
Вайло опустился на корточки и свистнул собакам. Те в поисках добычи рыскали туда-сюда и не прибежали к ноге сразу. Устроившись ждать, Вайло попытался справиться с тревогой. У него были люди, которых надо было вести, и круглый дом, который надо было вернуть, и ему не стоило застревать мыслями на Сухом и его сотне бойцов, охраняющих Дхунскую стену. Хуже было только вообразить, что это Сухой, а не он, вождь Бладда, выполнял обещание девиза.
Сначала руководство. Девиз потом. Как только он возьмет дом Бладда, все свое время он посвятит тому, чтобы разобраться с загадкой девиза.
Выщипнув из кисете на поясе кусок жвачки, Вайло для наблюдения постарался устроиться поудобнее. Появились звезды, часть из них вместе с полумесяцем просвечивали сквозь редеющие облака. Вайло сел и какое-то время вообще ни о чем не думал.
Собаки пришли к нему, когда им самим самим захотелось. Поначалу он не понял, что к нему не вернулся полуволк. Порой такое бывало из упрямства - тот неохотно подчинялся зову, если добыча была близка. Вайло снова свистнул, подождал. Как ни странно, именно Гуллит дал ему первого щенка. Тот представлял собой жалкое зрелище и был самым мелким из помета. Гуллит решил, что из хиляка с перекошенным хвостом и гноящимся правым глазом охотника не выйдет.
- Забирай, - сказал ему отец, - только тебе придется отлучать его от матери самому, я не стану тратить время на вскармливание.
Вайло именно это и сделал, окуная в свиное молоко кусочек замши, так что щенок по часу его сосал. Через неделю он захватил ее (это оказалась сука) к деду Мого Солта, полевому хирургу Раги Солту. Раги был тем, кто выхаживал его после злейших побоев Гуллита - вывихнутую руку, сломанную ключицу, проколотую селезенку. Раги дал Вайло для щенка глазные капли и посоветовал добавлять ей в молоко костную муку, чтобы она была крепче.
- С таким изогнутым, как носик чайника, хвостом она никогда не будет бегать ровно, - предупредил Раги, - но повороты она будет брать уверенно.
Вайло назвал ее Мойа, как легендарную жену вождя, которая, пока ее муж отсутствовал, защищала бладдийский дом от войск Дхуна.
Мойа, которая собака, оказалась задирой. Вспомнив ее, Вайло усмехнулся. Заводная скандалистка, выброшенная за ненадобностью, она налетала на любого, кто посмотрел на него косо. С той поры он больше без собак не жил. Это они сделали его тем, кем он стал. Мальчишка с собакой одиноким больше не был. У него появилось, кому прикрывать спину во время драк, лишняя пара глаз и ушей, чтобы нести дозор, и кто-то теплый - и запашистый - спящий рядом долгими зимними ночами. Вайло уже потерял счет всем собакам, которыми владел. Несомненно, сотнями. В какой-то момент он перестал давать им имена. Это не представлялось необходимым. Они были частью него самого, как рука или нога. Их с тем же успехом можно было называть Вайло.
Хотя полуволк был иным. Его мать без вести пропала четыре лета назад, и Вайло думал, что больше никогда ее не увидит. Спустя пятьдесят дней она внезапно появилась, упитанная и довольная, поспешно прибежав откуда-то с севера. Когда через месяц она ощенилась, стало ясно, что парой ей был волк. Полуволк с самого начала держался от своего выводка на особицу. Больше волк, чем собака, полуволк был в выводке самым крупным, и выкормлен лучше других. Он высасывал их матку досуха, обделяя молоком своих братьев. Его сестры выжили, но сомнений, кто из них главный, даже не возникало. Вайло прибрал полуволка к рукам, но быстро разобрался, что полностью приручить его не удастся. Часть его души жила на севере, за пределами клановых земель. Морозными ночами под сиянием звезд не было ни запора, ни привязи, которые смогли бы его удержать... но он всегда возвращался.
До сих пор.
Застарелая боль ножом пронзила грудь Вайло. Оставив ее без внимания, он встал и пошел на юг. Ему нужно было стоять на страже. За ним призраками следовали три собаки, суровые и бдительные. На севере Клафф Сухая Корка, должно быть, организовал собственное наблюдение, следя не за клановыми землями, а за Рвом. Вайло спросил себя, насколько быстро полуволк до него доберется.