Одним холодным вечером я сидел на лавочке и пил вино со старыми друзьями. К нам подошел один из многочисленных проходящих мимо прохожих. Парень был под чем-то и жаловался на исключительно большое притяжение нашей родной планеты, тщетно пытаясь удержать себя в вертикальном положении. Если призадуматься, то 9.8G это действительно слишком. Уж не полетаешь особо. Иногда мне действительно кажется, что на каком-то из этапов мы немного ошиблись галактикой.
Что вообще мы могли бы сказать о себе? Это удивительное постепенно растворяющееся поколение, пришедшее сюда за любовью и уходящее отсюда ни с чем. В погоне за тем, что нам обещали в детстве, мы совершенно позабыли о тех ниточках-концепциях, дарящих возможность успешно удержатся в этом обществе. Отчего мы свободно парим в образовавшемся свободном пространстве, но не имеем космических портов, к которым могли бы всегда причалить в случае чего. С нашего берега так хорошо заметны все болезни этого мира, и каждое мгновение мы становимся на маленький шаг ближе к панацеи. Которая, в свою очередь, с каждым шагом уходит от нас на шаг дальше в силу своей иллюзорности.
Мы зарабатываем деньги на своих работах, играя в дизайнеров, программистов, системных администраторов, копирайтеров, переводчиков, литературных редакторов, имея у себя дома низкобюджетные звукозаписывающие студии, художественные кабинеты и фотолаборатории, к которым мы возвращаемся каждый раз после работы работать. Мы берем с собой коллекции винилов в тяжелом железном кейсе, недорогие вертушки, надеваем наушники и пытаемся подарить искру жизни другим людям в клубах на окраине города по ночам, после тяжелых и бессмысленных дней в университетах. Мы берем с собой баллончики с краской и дарим следующему городскому утру некоторое разнообразие.
Нам так трудно любить, нас почти невозможно полюбить, мы почти никогда не находим друг друга. А если уж нашли, то и так все вообщем-то друг о друге знаем. Мы готовы полностью растворится в наших любимых, от чего страдаем вечным недоебом с привкусом абсолютного непонимания с другой стороны. Избыток нашего тепла и романтики находит себе выход лишь в химических соединениях. И мы ежегодно хороним своих друзей пачками, которые принимают слишком большую дозу или в окрытую лишают себя жизни. И втихую надеемся, что когда-нибудь такое случится и с нами.
Раньше мы, по крайней мере, могли идентифицироваться по той музыке, которой живем. Были трансеры, хардкорщики, джанглисты, шранцеры, просто рейверы и клабберы, и еще множество кто. Сейчас мы представляем из себя энтропию, хорошо сведенный микс из всего. Мы это пост рейв. Наше безумие иссякает, но катарсис так и не наступил. Когда мы танцуем, мы все еще ощущаем себя светом, но стоит лишь на мгновение остановиться, и вся тяжесть этого мира обрушивается на нас, ломая крылья из невесомых минорных аккордов и толкающих друг к другу басовых линий.
Депрессии и панические атаки больше не являются спецификой метилендиоксиметамфетаминовых отходняков, это жизненный стандарт, обратные стороны наших невидимых визитных карточек. Некоторые из нас нашли убежище в практиках востока, некоторых поглотил съедающий свой хвост дракон из химических веществ. Некоторым из нас удалось зацепиться за концепции, предлагаемые обществом, и они проводят остаток своей жизни в придуманных регламентированных серых буднях, употребляя алкоголь по пятницам и трахаясь по четвергам и субботам. Что ж, по крайней мере, мы чисты перед собой. Мы любили и смотрели в глаза счастью. Наше падение в штопор целиком контролируемое, ведь мы хорошо знаем, что успеем снизить обороты до минимума, нажать на педаль управления против стороны вращения, и ручку управления мягко на себя, постепенно добавляя оборотов на двигателе. За 300 метров до земли.