Аннотация: От какого одиночества вы желаете избавиться?..
--
От какого одиночества Вы желаете избавиться? - произнесло существо напротив меня, щелкнув клавишей компьютерной мышки.
--
Простите... что?
--
От какого одиночества Вы желаете избавиться? - повторило существо с легким нажимом и глянуло мне прямо в глаза.
Я непонимающе смотрел на чисто выбритого, ничем не примечательного молодого человека, сидящего передо мной за обычным компьютером в обычном офисе. Никак не мог взять в толк, что же он у меня спрашивает, более того - не мог отделаться от непонятного слова "существо", которое так и просилось на язык при виде этого щуплого, незаметного молодого человека в джинсах и летней рубашечке с коротким рукавом.
--
Позвольте объяснить Вам мой вопрос, - продолжил молодой человек, скользнув взглядом по моей недоумевающей физиономии. - Видите ли, чувство одиночества может быть вызвано разными причинами. Кому-то не хватает общения, кому-то - ощущения безопасности... Соблазнителю и донжуану, затаскивающему в постель чуть ли не каждую знакомую даму, может банально не хватать прикосновений и объятий... а вовсе не секса. А кому-то нужны яркие и сильные переживания, которых не хватает в обыденной, размеренной и спокойной жизни... Словом, у каждого - свое одиночество, а следовательно - и свой способ избавления от него. Согласитесь, если мы будем пытаться избавить человека от чувства одиночества, не зная, чем оно вызвано, - и молодой человек развел руками и смущенно-мягко улыбнулся, - это будет как минимум безрезультатно....
Ощущение абсурда усилилось, однако я не мог не отметить про себя, что молодой человек рассуждает разумно и, пожалуй, профессионально. Но это не помогало поверить в реальность всего происходящего.
В очередной раз я спросил себя - зачем же, зачем я сюда пришел?
* * *
Этим утром я проснулся со странным осознанием пустоты. До конца моего отпуска оставалось два дня. Жена уже вышла на работу, сынишка был в санатории, и я заранее предвкушал относительно спокойный день и возможность заняться тем, чем хотелось... Я встал, выпил чаю вместо завтрака и в прекрасном расположении духа сел за компьютер. Мне не терпелось начать рассказ, который давно просился на свободу.
Вот тут и начались мои мучения. Рассказ, который упорно мешал очередному отчету или заставлял задумываться посреди домашних дел, - не шел. Именно теперь он просто не желал переплавляться в строчки. Промучившись два часа, я потерял терпение, саданул по клавиатуре и загрустил.
Я побродил по комнатам, чувствуя собственное бессилие и все ту же пустоту... Щемило сердце; в окна заглядывали солнечные лучи, и в них кружилась пыль... И меня охватило такое глубокое, такое потрясающе бесконечное одиночество, что захотелось кричать. Но я только досадливо и неловко крякнул и отшвырнул попавшуюся под руку газету. Газета с беспорядочным шуршанием листов спланировала на пол и раскрылась почти на середине, там, где пестрели всевозможные объявления, разделенные по рубрикам. Я машинально нагнулся и поднял газету, встряхнул, расправляя страницы, и выхватил взглядом несколько объявлений из рубрики "Разное": "Снимаю порчу, сглаз, венец безбрачия...", "Приворот и исцеление по фото...", "...многолетний опыт работы... колдунья Варвара..."... ну и чушь!!! Ослепленный странной, неожиданно нахлынувшей яростью, я рванул газету. Потом, опомнившись, расправил смятые листы и воровски оглянулся на мамину комнату... Не хватало еще вопросов - почему я не в духе... Я снова взглянул на злосчастную страницу. В самом уголочке, скромненько и незаметно, ютилось еще одно объявление: "Оздоровительный центр "Радость". Психологические консультации, лечебные упражнения, избавление от одиночества", в конце - адрес и телефон. У меня вырвался горький смешок - ну надо же, избавление от одиночества! Как вовремя! Я отложил газету, схватил плеер и выскочил из квартиры.
* * *
Я шатался по летним раскаленным улицам, с непонятным озлоблением разглядывая хмуроватые людские лица, угадывая слова, вылетающие из десятков, сотен ртов - слышать я не мог, наушники избавляли меня от этой необходимости. Музыка вливалась в мои мысли, но никак не могла повернуть их в свое русло. Солнце припекало макушку, едкая городская пыль временами норовила отхлестать по лицу. Свободный день превратился в бесцельное хождение, странную вспышку злобы, смешанной с бессилием... Почему-то я кружил именно по улицам, миновав городской парк и несколько чахлых сквериков.
Свернув на очередную незнакомую улицу, я остановился и огляделся. И замер - прямо передо мной сияла свеженькой краской новая вывеска: "Оздоровительный центр "Радость"...
* * *
Никаких пузырьков, медицинского запаха или стеклянных шкафов в комнате не было. По виду это было обычное офисное помещение: стол, компьютер, папки на полках шкафа; лишь в углу стояла раздвижная ширма, закрывающая собой часть комнаты и какие-то приборы. А так - все довольно стандартное, привычное для глаз, вплоть до навесных потолков все с тем же однообразным рисунком.
--
Я помогу Вам сформулировать определяющий характер Вашего одиночества. Разумеется, с Вашей помощью. А далее - подскажу возможные варианты избавления. После того, как Вы остановите выбор на одном из них, мы осуществим сам процесс избавления. Вся процедура по времени укладывается в один сеанс, - мягкий голос молодого человека вернул меня к действительности, однако слова его показались сплошной тарабарщиной.
--
Всего один сеанс? - пробормотал я.
--
Да, - приятно улыбнулся молодой человек. - Всего один. Мы не имеем привычки долго обещать и брать деньги за ожидание.
И снова сказанное молодым человеком показалось мне вполне разумным. В конце концов, чем я рискую? Смертью, сумасшествием? В самом худшем случае - кто будет сожалеть о том, что я сошел с ума или умер? Да, родные поплачут, похоронят со всеми положенными обрядами, крепко примут на поминках, заспорят, перекрикивая друг друга... Поставят памятник, станут ездить на кладбище. Или посадят в дурдом, если с ума сойду. Может, будут навещать... И никому не будет нужен и интересен тот "мусор", что после меня останется: стихи, песни, пара-тройка рассказов... Какой с них прок? Пожалуй, только плеер пригодится в хозяйстве.
И эти мысли помогли мне окончательно поверить в реальность происходящего: свеженькой вывески, легко открывающейся двери под нею, светлого коридорчика и опрятной приемной, где секретарша с ладненькой фигуркой, блеснув рядом ровных зубов, спросила меня о цели визита, вписала в журнал и направила в этот чистый, опрятный кабинет с необыкновенно чистым и опрятным молодым человеком.
Все здесь было чистым и опрятным...
- А как же иначе. Чистилище, - молодой человек тонко хмыкнул и внезапно хлопнул себя по губам кончиком карандаша с резинкой. Табличка с именем на его груди постоянно отсвечивала.
- Простите?.. Я что-то сказал?
Молодой человек взглянул на меня без улыбки и кивнул.
Я молчал. Мне почему-то не верилось, что я произнес это вслух. О чистом и опрятном.
- А что от меня требуется? - наконец произнес я, нарушив молчание.
- Подписать договор, - незамедлительно ответил молодой человек, - оплатить в кассе половину стоимости услуг, произвести процедуру и затем оплатить вторую часть в случае удовлетворения результатом. Если же по какой-либо причине результат будет Вами сочтен неудовлетворительным, будет произведена немедленная коррекция. До оплаты.
Слова вылетали легко, как горох, округлые, дробные, ладные.
- А что значит "неудовлетворительный результат"? - спросил я, неожиданно почувствовав приступ раздражения. - С ума сойду?
Молодой человек улыбнулся, затем посерьезнел, а глаза его словно оттаяли, лишились какого-то защитного слоя.
- С Вами, я вижу, можно разговаривать напрямую, - произнес он, слегка подаваясь в мою сторону. - Нет, с ума Вы не сойдете. И не умрете. Я, простите, мастер своего дела, и подобные исходы исключены. Коррекция связана с тем, что люди часто не знают, чего хотят. Способов убрать одиночество масса, самые распространенные - это изъятие особо болезненных точек, смягчение ощущений по поводу одиночества либо полное стирание воспоминаний. Так вот, люди часто боятся, что полное стирание лишит их чего-то ценного или нарушит какие-нибудь связи в их мозге... да, а второго боятся даже больше, чем первого... и выбирают, допустим, изъятие точек. То есть самые болезненные аспекты одиночества мы делаем безболезненными, приемлемыми. Да, проводим процедуру, а потом человек проверяет свое самочувствие, так сказать, и понимает, что не может мириться с тем, что осталось, не готов принять даже такую часть старого груза. И вот тогда ему становится плевать, - молодой человек ухмыльнулся, - и на связи в мозге, и на ценность накопленного опыта, - и он выбирает полное стирание. Мы доводим дело до конца, а текст подписанного договора не дает забыть, что должна быть уплачена вторая половина суммы. Вот так. Это как пример. Возможны и другие варианты, но суть я Вам изложил.
- Так... - я почувствовал, что события закручиваются странным, непостижимым для меня образом, и словно кровь быстрее побежала по жилам. - А могу я спросить...
- Можете, - очень серьезно произнес молодой человек.
- Кто Вы? - я откинулся на спинку кресла, потом снова подался вперед. - И как Вы это делаете?
- Как я это делаю - все равно не объясню, не поймете. Я просто очень давно работаю с человеческим сознанием, довольно хорошо его изучил, и мне совершенно не обязательно лезть в голову со скальпелем, дабы что-то в этой голове исправить... в конце концов, можно работать и на более тонких уровнях, зачем же сразу на физический переходить... Касаемо того, кто я... Вы, думаю, и так уже все поняли, или почти все... Скажем так: я та сущность, которую издавна было принято называть чертом, дьяволом или другими, столь же звучными именами. - Молодой человек произнес это так же просто, как если бы отрекомендовался фамилией-именем-отчеством.
Я молчал. Слова его не то чтобы меня ошарашили, но как-то странно было сидеть в одной комнате с чертом, смотреть ему в глаза и понимать, что он, в принципе, неплохой парень.
Черт улыбнулся.
"Черт, он же читает все мои мысли..."
- Вот именно, - молодой человек кивнул. - Так легче работается. Ваши психологи, психиатры, психотерапевты оттого и маются, что далеко не всегда имеют возможность выудить из человека корень проблемы, и уж совсем не каждый раз могут помочь ему эту проблему решить. Человек всегда сопротивляется. Особенно тому, чтобы узнать правду о себе и своей жизни...
- Ну, я-то уж, кажется, не сопротивляюсь. И не пытаюсь ничего приукрасить.
- Приукрасить не пытаетесь. А не сопротивлялись бы - не сидели бы здесь, простите...
Я снова замолчал. Не видел смысла спорить.
Потом кашлянул и спросил:
- Значит, есть договор?
- Да.
- И что будет платой?
Молодой человек укоризненно покачал головой.
- Вот от Вас не ожидал подобной глупости. Платой будут деньги, а отнюдь не Ваша бессмертная душа, как Вы подумали. Да вот и текст договора, прочтите.
Договор был составлен предельно ясно и прозрачно, несмотря на обязательные юридические термины. Был оговорен список возможных услуг, оставлено место для того, чтобы вписать наименование выбранной мною услуги либо услуг, прописаны были условия оплаты, возможность получения бесплатных консультаций при необходимости... словом, договор предусматривал все, за исключением передачи моей души в лапы дьявола. И в этом чудился мне странный, неведомый подвох. Который я не преминул озвучить, обалдев от собственной смелости:
- И где меня кидают?
- Нигде. Не думаю, что Вам станет снова дорого оставленное нам одиночество, особенно, если Вы выберете полное стирание. Да, а одиночество - та самая часть Вашей души... которой нам вполне достаточно. И зачем так сразу - лапы... У меня, как видите, обычные руки.
Я слегка смутился, но продолжил:
- И что, Вы хотите сказать, что теперь Вас не интересует душа целиком? Что я волен делать все, что мне заблагорассудится, а Вы просто... окажете мне услугу?
- Услуги, - поправил молодой человек.
- Хорошо, услуги. А все-таки? Если я изменюсь? Если захочу... что-то сам сделать со своим одиночеством? Выберу... как там... частичное изъятие, а потом вернусь к тому, что было, захочу что-то исправить, изменить? - я и сам не знал, почему с такой горячностью кинулся задавать вопросы. - Если я отберу у Вас и ту часть души, которую Вам вручу после процедур? Будете требовать обратно?
Молодой человек слегка скучливо повел очами.
- А зачем? Душа и так уже наша. Редко кто умеет разглядеть, что договор им был подписан раньше. Гораздо раньше, уверяю Вас. Вы отреклись от себя, и вопрос... так сказать, документального оформления данной процедуры, оставался лишь вопросом времени. А если бы не отреклись, - поднял он руку, предупреждая готовый сорваться у меня вопрос, - то не пришли бы сюда.
- То есть вы так уверены, что я не изменюсь?
Молодой человек серьезно кивнул.
- У Вас была масса возможностей сделать это. Однако Вы у нас, и держите в руках договор. Но даже если Вы сумеете что-то понять и исправить впоследствии... - молодой человек повел бровью, - то могу Вам сказать, что за каждую заблудшую душу, вернувшуюся к свету, мы получаем определенный процент. Да, именно оттуда получаем. Понимаете ли, этот круговорот бесконечен, и нам нет нужды конкурировать друг с другом. Скорее, это взаимовыгодное сотрудничество.
- Все схвачено?
- Да, все схвачено, и не делайте такого лица. Сначала люди что-то там выдумали себе про Рай и Ад, а потом захотели, чтобы мы соответствовали их представлениям об ангелах и чертях. Как вы думаете, мы сильно станем соответствовать? Вот, правильно думаете - мы либо притворяемся, чтобы говорить, так сказать, на вашем языке, либо разговариваем, как я сейчас, - в открытую. Не стремясь чему-то там соответствовать.
Да, черт был прав. К чему мне театральное представление? Сотрудничают? Их дело. Да и было ли когда-нибудь иначе?
- Вот и славно, - уже привычно считал мысли черт и протянул мне ручку.
Она была теплой. Комнатной... нет, телесной температуры.
- Это кровь? - заинтересованно спросил я.
Черт серьезно кивнул.
- А как же нежелание чему-то соответствовать? - попробовал съязвить я.
- А вот так. Есть вещи простые и одновременно недоступные Вашему пониманию, - рассеянно произнес черт, глядя спокойно и устало. - Подписывать будете? Или у Вас еще имеются вопросы?
- Нет, - ответил я, ощущая себя немного глупо. - Хотя, кажется, один есть - а что сейчас будет?
- Хороший вопрос, - одобрительно кивнул черт. - Ответ многих повергает в смятение, они даже подписывать порою не хотят, его услышав. А меж тем - ничего страшного. Мы просто поговорим по душам, коснемся, так сказать, Вашего внутреннего мира. И болезненных точек в нем. Вот этого как раз многие и не выдерживают. Не ожидают. Но, понимаете, этот болевой очаг нужно локализовывать, именно с ним нужно работать, и нельзя уж совсем не приложить никакого труда и усилий, чтобы избавиться от давно наболевшего. Простите за аналогию, но, чтобы нарыв промыть, его нужно вскрыть.
- Понятно. Ничего не имею против.
- Да, ничего не имеете против страданий... но, боюсь, разговора по душам именно с Вами будет недостаточно. Вы, как бы это сказать, не умеете без боя отдавать свое страдание, судя по всему. И для этого, - черт слегка привстал и указал в угол кабинета, за ширму, - имеется аппаратура, позволяющая мне проконтактировать с Вашим сознанием напрямую, считывая мыслеобразы и получая нужную информацию.
Вот эта идея мне не понравилась.
Черт мгновенно все понял и покачал головой.
- Иначе, простите, никак. Я не могу позволить себе проделать работу... некачественно.
- Да ладно тебе, - неожиданно сорвалось у меня с языка.
- А вот представь себе, - серьезно сказал черт.
И непонятно почему мне стало стыдно.
* * *
Договор был подписан, цвет чернил оказался обычным, и молния не ударила в стол, и не запахло серой.
После длинной череды тестов и непонятных мне, но безболезненных процедур, связанных с замером каких-то данных, черт посмотрел распечатки и начал задавать вопросы. Задавал он их спокойно, последовательно, явно следуя одному ему понятной внутренней логике. Отношение свое не выражал ничем, голос его оставался мягким, зато вопросы становились все более жесткими, и все меньше мне хотелось на них отвечать. До черта так со мной разговаривал только один человек, и когда я это понял, черт еле заметно поморщился.
- Думаю, хватит. Основные проблемы я выявил, а вот дальше нужно сканировать.
Я чувствовал себя измочаленным, и меньше всего в таком состоянии хотелось подвергаться неведомым воздействиям. Однако глаза черта тоже были усталыми, и на какое-то мгновение он стал таким понятным и родным, что я кивнул без всяких возражений. Черт поблагодарил взглядом.
* * *
Звуки, образы, запахи... Детство, рисунки на столе, чьи-то голоса... Летящий камень считает на воде "блинчики"... Краски сливаются, блекнут... Школа... Лица мамы, брата... Болезненный укол прямо в сердце, я пытаюсь закрыть глаза, я не хочу это вспоминать, но воспоминания везде, не укрыться, и я снова прохожу сквозь них, я в них, я проваливаюсь... Боль. Когда бьют - это больно... Провал. Институт... Ее лицо в рамке окна... Боль. Ухожу, снова прихожу... еще боль и еще. И радость, смешанная с болью... Химия организма, черт побери... Дружба. Это дружба? Снова провал... Снова выныриваю... Дни. Серые, ровные, чередой... Все те же разговоры, споры, рвущие нам нервы... Оказывается, химия - не панацея... а что еще делать друг с другом - мы не знаем, нас не учили... и мы ломаем, ломаем до последнего... Как мы еще живы? Наверное, все сожранное зарастает, как у двух хреновых прометеев... Есть сын... Это - панацея? Провал. Работа. Дом. Работа. Вечер. Лица "наотдыхавшихся". Пьяные споры... О, а вот и слепое, загаженное окно подъезда, запах мочи, разбитая бутылка... И слепит, слепит глаза солнце... провал. Слезы. Укор в глазах. Ну, п-прости-ик!-те... Я больше - буду! Хорошо, не буду... Провал. Споры. Ссоры. Меня не будет, меня нет. Удобно всем. Рутина. Провал. И новое лицо, родное и близкое до боли. До боли, до боли, до боли... Боль!..
* * *
- Так, - чужой голос над ухом.
Я открыл глаза и выматерился.
Черт, слегка сморщившись, потер виски.
- Предупреждать надо, ** твою мать!!! - заорал я.
- Оставим в покое мою родословную, - хмуро сказал черт. - Я ж те русским языком говорил, что не в радости копаться будем. А ты уж и забыл, сколько дерьма было?
- Б****... - выдавил я, остывая.
- А приличный человек с виду, - сухо откомментировал черт и, неожиданно подмигнув, заржал как сумасшедший.
* * *
Нахохотавшись, мы с чертом замолчали, и он посерьезнел.
- Смех смехом, а Вас выкинуло из процедуры сканирования. Болевой порог оказался превышен. Во-первых, общее воздействие, а во-вторых - конкретные воспоминания, свежая ситуация. Спусковым крючком могло оказаться одно из двух, но вернее всего - и то, и другое сразу. Давно вы познакомились с этой девушкой?
* * *
...Мы познакомились около семи лет назад. Она сидела на скамье застывшая, съежившаяся, нелепая, от нее исходило такое горе, что я почувствовал его буквально кожей и застыл, как она, не в силах пройти мимо. Начавшийся дождь довершил дело: я нашарил старый зонтик, давно без дела болтавшийся в недрах сумки, и раскрыл его над незнакомкой. Она подняла серые, искаженные болью глаза, одними губами сказала: "Спасибо..." и указала на скамейку рядом с собой. Мы просто сидели и молчали, долго, а дождь все шел... Я нашел в кармане сушку, протянул ей, она покачала головой, но сушку все же взяла, начала ее грызть, вначале машинально, потом с чувством внезапно проснувшегося голода. Стряхивала крошки с колен... Затем беззвучно заплакала. Я не мешал ей, боялся спугнуть, боялся вмешаться. Просто сидел рядом, испытывая острую, непреодолимую жалость к этой обожженной жизнью девчонке. Дождь кончился, она собралась уходить. Мы так и не обменялись ни словом, но просто отпустить ее я не мог, попросил оставить хоть какие-то координаты. Она медленно, как сомнамбула, вывела на каком-то обрывке адрес электронной почты...
* * *
Я написал ей сразу же. Письмо состояло всего из одной фразы: "Как ты?" Ответа я ждал неделю, но его не было. А потом, через неделю, на стихотворном форуме, где я бывал постоянно, появился новый стих. И от него повеяло таким знакомым уже, таким родным горем! В профиле пользователя стоял тот самый адрес... Минут через пять в почтовый ящик упало письмо. "Ничего. Спасибо Вам..."
"Простите, привык в сети на "ты"... Это ваш стих на форуме?"
"Да, мой. Можно и на "ты", я просто не могла как-то сразу..."
Мы стали близкими людьми. Мы переписывались, потом созванивались. Оказалось, что она живет в соседнем городе, а у нас была проездом, что у нее сейчас тяжелое время, что она замечательный человечек, умный и чуткий, и что судьба обошлась с ней несправедливо и нелепо. Рассказала она и ту историю, из-за которой плакала.
Мы подружились. Черт подери, мы действительно подружились!
Я даже не понял ничего вначале. По возрасту я ей годился... ну, в очень старшие братья. У меня была семья, своя жизнь, работа. Ссоры с женой, примирения, сын, старенькая мама, родня, повседневные заботы... И не было никакого желания и никаких сил что-то менять. Жил я своим собственным внутренним пространством, и это меня вполне устраивало.
Когда я понял, что люблю, и очертя голову признался в этом, она приняла мое признание. Дала понять, что тоже любит. Однако почти сразу спросила: "Но ты же ничего не собираешься менять?" Да, менять я ничего не собирался.
Так и вышло, что я причинил ей боль. Помог, называется.
Мы начали ссориться. И как мы ссорились!
Что ж, выходило, я был прав: сломал бы все, а ничего не изменилось бы. Все те же ссоры, только человек другой... Да и как можно тут сравнивать.
Я не знаю, как это вышло, но она сумела все исправить, вернуть в прежнее русло. Мы снова были друзьями, и даже больше. Мы снова разговаривали...
Наконец, появилась возможность встретиться. До сих пор отчетливо помню, как она подняла на меня глаза, положила голову на плечо...
Встречались мы несколько раз. Потом созванивались, но все реже и реже...
Потом она исчезла. А через месяц позвонила и сказала, что встретила хорошего человека, что выходит замуж, что благодарна мне, но лучше нам пока не встречаться и не звонить друг другу.
С тех пор прошло четыре года.
Занавес.
* * *
Черт выслушал и хмыкнул. Затем сказал:
- Я сейчас пройдусь подробнее по услугам...
* * *
- ...И, наконец, услуга курирования ситуации.
- Ну, с этим все понятно. Сопровождаете сделанное до конца, предоставляете гарантию?..
- Не только. Вообще-то курирование подразумевает и оказание самостоятельной услуги. То есть... то самое направление заблудшей души к свету, с которого мы тоже получаем свое. Помощь в обретении себя и изменении жизненной ситуации. Без изъятия, стирания или обезболивания... - черт тихо выговорил последние слова, не глядя на меня.
- Переворошить к чертовой матери всю душу, а потом работать обычным чертовым психологом?!
- Еще раз говорю, оставим в покое мою родословную, - с металлом в голосе произнес черт, - равно как и мои психологические приемы.
- Простите...
Черт только поднял ладонь - прощаю, мол. И продолжил:
- Я, в общем-то, понял. Ваше одиночество было безымянным, а сейчас оно имеет имя... И все же - Вы не хотите вписать в договор только услугу курирования?.. - два темных и блестящих глаза смотрели на меня и будто ждали чего-то.
- Зачем? - меня захлестнула горечь.
- Подумайте...
- А что тут думать?..
Пауза словно повисла над столом, над приборами...
- Хорошо, я понял Вас, - разбил тишину черт, превращаясь каким-то непостижимым образом снова в того опрятного и безличного молодого человека, что сидел за компьютером и спрашивал меня об одиночестве.
Во мне снова росло, закипая, раздражение. Гнев. Немая, безымянная обида.
- А все же, - произнес молодой человек, беря в руки карандаш, - неужели нельзя было избавить ваших близких от скандалов, а ей и себе дать счастье, семью?..
--
Но я не мог ей этого дать!!! - закричал я, срывая голос.
--
Зачем тогда было ввязываться в чужую судьбу? - просто ответил молодой человек. - Да Вы не переживайте так. Простите, но все же Вы не центр Вселенной, так что у Вашей девушки все будет хорошо и без Вас!
Я замер. Почувствовал, как против воли кривятся губы.
--
Вам неприятно? - молодой человек оскалился. - А между тем Вы ничего не сделали для того, чтобы быть с ней, - так о чем же сейчас речь?
Я молчал, глотая какие-то обрывки фраз, мыслей. Затем выговорил:
--
Все равно я бы не сделал ее счастливой. И я не могу бросить семью.
--
Конечно, - молодой человек скроил фальшивую сочувственную мину, - именно поэтому Вы сейчас не гуляете с сыном, а сидите в этом кресле.
--
Он в санатории, - машинально пробормотал я.
--
Смотря какой, - невпопад ответил молодой человек. Хлопнул себя карандашом по губам, коротко улыбнулся. - Словом, основные очаги Вашего одиночества мы выявили.
Куда только подевался черт с его темными глазами?
* * *
- Так от какого одиночества Вы желаете избавиться?.. И каким способом? - молодой человек смотрел остро, пристально, безжалостно. - Остается внести это в договор и оплатить первую сумму.
Карандаш в его руках скользил и скользил...
И что-то тошнотворное, привычное поднималось у меня в груди, клокотало у горла... И молодой человек емким взглядом привычного "оценивателя" человеческих душ уже ухватил суть происходящего во мне и знал, что я отвечу, и улыбался выжидательно, и слегка насмешливо, и чуточку сочувственно...
И, давясь самой горькой горечью, спеша дышать, глотая собственное сердце, я произнес ее имя.