Боль накатывала удушливыми волнами, казалось, нет ни единой клеточки тела, какая не болит. На таблетки уже нет надежды, с каждым прожитым днем, месяцем препараты становились все сильнее и дороже. Режущая боль не прекращалась ни на минуту, организм устал бороться. Я все чаще задумывалась над тем, чтобы быстрее уйти из жизни. Не было сил ни физических, ни моральных. Не могу смотреть на мужа, когда он ищет клиники в интернете, пытаясь найти приемлемый вариант. Когда с безнадежностью в глазах старается приободрить меня. Не могу смотреть на детей, из глаз которых ушла радость. В квартире давно не слышно смеха, веселья. Счастье покинуло этот дом. А ведь знала же что так и будет, знала, но не хотела верить, надеялась на удачу. Как глупо...
Вот вы верите в проклятья? В наше просвещенное время, когда все чудеса можно объяснить научно, когда люди логически анализируют все происходящее с точки зрения науки. Даже в церкви, на мой вопрос упитанный священник ответил, что проклятий нет, все это выдумки разных цыганок и проходимцев, для того, чтобы отнимать у людей деньги. Должна быть сильная вера и Бог защитит от всех напастей, невзгод и болезней. Видно я не сильно верую...
Я родилась, когда матери не было и восемнадцати, глупая девчонка - сирота, обманутая и брошенная на произвол судьбы подлецом, которого я не могу назвать отцом. Она никогда не вспоминала о нем, не рассказывала о жизни, о прошлом. Так и прожила в крохотной коммуналке, с ребенком на руках.
Мама была очень красива - прекрасная фигура, густые длинные волосы, большие глаза серо-зеленого цвета, аккуратный носик, пухлые губы. Ей вслед смотрели мужчины, за ней ухаживали, ее боготворили. Но она так больше никогда не вышла замуж, даже сейчас я не знаю были ли у нее мужчины. В день моего семнадцатилетия у нас произошел серьезный разговор, о котором я не могу забыть до сих пор. По рассказу матери, ее мать, бабка, прабабка, были знахарками, по роду девочкам передавался дар исцелять. Но, когда-то давно, еще до революции, прапрабабка Анисья свела в могилу одного парня, любила его сильно, а он на другой женился. Вот бабка и отомстила - опоила чем то, чтобы к ней вернулся, но видать сильно любил свою ненаглядную, подействовало зелье то, да не так как Анисье хотелось - душа да сердце для любимой жило, а тело к ведьме тянуло. Не выдержал парень, пришел однажды к ней да и остался на ночь. А с утра - повесился. Видно не вытерпела душа. Его жена на сносях была, когда он умер, не знала она ничего ни о зелье, ни о бабке, после родов с сыном - Сергеем, куда-то к родственникам уехала. А вот ведьме досталось - сама себя наказала. Нельзя ведь в судьбу другого человека лезть, под себя кроить, да и любила она его, ох и любила... В скором времени родилась у Анисьи дочь, Варварой назвала, вот тогда и приснилось ей, что не будет счастья потомкам ее, до 40 лет умирать в мучениях будут, как парень в душевных муках умер, так дочери и внучки от физических мук страдать будут. До тех пор пока прощенья не вымолят у детей висельника. Ведь он тоже согрешил, вот и его потомки мучиться будут. Звали того парня Петр Кузнецов, Емельянов сын. Вот и пошло по роду проклятие то, не доживали девочки до 40, прабабка Варвара не известно от кого понесла дочь - Галину, да в 35 от легочной лихорадки и померла. Бабка Галина от мужа Степана родила Людмилу да и от заражения крови в 36 умерла. А вот после этого странности начинаются - Людмила родила близняшек - Дарью и Марию, одна из них блаженной была, не от мира сего, а вторая в детстве утонула. Кто выжил, а кто утонул неизвестно. Путаница с именами произошла, да и Людмила вскоре перед войной, аккурат в 1939 померла. Где потом после войны бабка взялась тоже никто не знает, но воспитывал ее дед Григорий - Людмилин муж. Девочку Екатериной назвали, она же школу закончила ( 9 классов ) и в город уехала на ветеринара поступать, там же и дочь родилась, там же и умерла она в 39.
Мама моя - Ирина умерла в 37 от перитонита. Так же мучилась, терзаемая болью и страхом. Страхом за меня. Я тогда училась в мединституте, в другом городе. На похорон едва успела. Вот и не верь после всего в родовые проклятья. А сейчас и мой черед настал. Более полугода назад начались головные боли, сначала даже не обращала внимания, списывала на усталость, мигрень. Но боли усиливались, знаете поговорку " сапожник без сапог" ? Вот и у меня так же получилось, сама врач, педиатр, хотя стажа и немного, но должна была ведь обратить внимание, а я от симптомов отмахивалась, не хотелось думать о плохом. Когда поставили диагноз - неоперабельная опухоль головного мозга, вспомнился мамин рассказ. А ведь думала я, что обошло проклятие меня, ведь впервые в роду родился первенец - мальчик, мой сын, моя радость и надежда, через два года дочь - моя звездочка, цветочек мамин. Мать моя и бабушка разыскивали и самого Сергея Петровича Кузнецова и его родню, но попробуй, найди иголку в стогу сена. Революция, потом Великая Отечественная, а сколько Кузнецовых на просторах Советского Союза! Вот и я, когда стихает боль, пытаюсь в интернете найти хоть что-то об этом человеке. Разговаривать у меня не выходит - вот думаю, говорю, а выходит несвязная речь, бред одним словом. Общаюсь с родными с помощью компьютера - когда не расплывается перед глазами от боли - пытаюсь печатать.
Сегодня тоска накатила, слышится мне, что зовет кто-то, просит, плачет. Само собой пришло понимание, что это конец. Это последний день моей жизни. Слава Богу, дети ушли в школу, а мужа вызвали на роботу. Все один к одному, видно так суждено мне в одиночестве умереть. Ну, это и к лучшему, может и эгоистически с моей стороны, но не могу уйти при детях, смотря в глаза любимого человека. Но попрощаться нужно. Где клавиатура?
" Простите меня, родные мои. Прости, муж мой Вадик, единственный мой, счастье мое. Не смогла сдержать свое обещание - ухожу раньше тебя. Я оставлю с тобой свое сердце, душа моя навсегда останется с детьми. Тело - прах. Прости сынок мой Алешенька, за то, что не получишь любви моей материнской, ласки, совета не дождешься. Доченька, Алечка, звездочка моя, цветочек аленький прости мать свою. Не успела научить, уберечь. Простите. " В глазах потемнело, в голове - взрыв сверхновой. Я ждала этого, я так просила...
Снова боль в голове, но необычная, не режет усталый мозг пилой, а давит на виски. Неужели жива? Но как? Я была точно уверена, что умру, это знание родилось, откуда-то из глубины души. Неужели ошибка? Очередная галлюцинация?
- Дышит! Открой глаза, ну же. Открой милая, - все тот же голос надоедливо зудел над головой. Чтобы он уже отстал, сделала усилие и открыла глаза. Я увидела женщину около 40 лет, в повязанном на голове платке, что-то знакомое было в ней, что-то неуловимо родное, близкое. - Ты меня слышишь? Видишь?
- Да... - хриплый кашель, вырвался из груди - вижу и слышу.
- Как тебя зовут? Имя свое помнишь? - не унималась женщина.
- Дарья, Даша - жгучий кашель не помешал рассмотреть, как отшатнулась незнакомка. Побледневшее лицо, а в глазах безнадежность.
- Как же так? Я ведь все по правилам сделала! В чем ошибка? - забормотала, отходя женщина.
- Стойте, кто вы, где я? - я попыталась подняться, но от слабости удалось лишь повернуть голову.
- Ты не узнаешь? - птицей, бросилась ко мне - какой сейчас год?
- Что за шутки? 2015. И я вас не знаю.
- Так далеко... Или долго. Дашкой, значит, назвали - понятно теперь. А я уж думала, что напутала чего, не удалось душу вырвать.
- Вы можете объяснить мне, что происходит? Где я? Кто вы? - я все пыталась получить хоть какой-то ответ.
- Позже, милая. Ты поспи, сил достаточно набери, а вот тогда поговорим. На вот попей. - она протянула мне металлическую! кружку, от которой шел чуть горьковатый запах трав. - Попей, не переживай, все хорошо будет.
Мне не оставалось ничего другого, как выпить предложенное. Допив, на удивление приятный травяной отвар тут же потянуло в сон.
Проснулась я на удивление без боли. В теле еще присутствовала слабость, но как будто от потери сил - не от болезни. Глаза открывать не спешила, странная женщина и вся ситуация в целом вызывала только непонимание и недоумение. Откуда послышались странные звуки - кудахтанье куриц, блеяние козы, щебет птиц. Я лежала и слушала то, что могла раньше слышать только в телевизоре - звуки сельской жизни. Скрипнула, открываясь дверь, тяжелые шаги приблизились и я распахнула глаза, хотелось разобраться во всех недоразумениях. Ко мне подошла все та же женщина. С любопытством мы смотрели друг на друга, тонкие черты лица, серо-зеленые, знакомые глаза, чуть пухлые губы. Она было до безумия похожа и одновременно не похожа на мою маму.
- Ну, как ты? Полегчало? На разговор серьезный готова? - все с тем же любопытством но и с искренней заботой спросила она.
- Да, давно пора уже, а то я ничего не понимаю.
- Ты прости меня, девочка, все что услышишь - правда. Не могла я по другому поступить. Надеюсь, ты поймешь и простишь. - Устало опустившись на кровать рядом со мной она, продолжила - Зовут меня Людмила Ветрова, я твоя прапрабабка получаюсь. Молчи, прошу тебя. Выслушай, а потом спрашивать будешь. Проклятье наше родовое жили из женщин тянет, душу выматывает. Знаешь, как оно надеяться на сына, а родив дочь бояться за нее? Вот и меня Господь наградил и одновременно наказал - близняшки у меня. Да только беда приключилась - пошли они на озеро купаться и сгинули, мы с мужем моим, Гришей, только одну у берега и нашли без памяти. Два дня пролежала в бреду она, да и вижу, что отходить стала. Что только я не делала, кому только не молилась, а все тише и тише сердечко стучало. И пришло видение мне - женщина красивая, статная в одежке старой, как барыня грозит мне. " Что ж ты Людка не уберегла то девок? Как род наш продолжиться? Кому дальше грех мой нести? Ведь есть надежда, чую я - есть. Вы и так долго мучились за ошибки мои - хватит теперь. Марья твоя Богу душу отдала, а вот Дашка и так меж небом и землей, с рождения. Что сможет она? Да и ее путь закончен уже. Ты другую душу призовешь, чтобы исполнила, что суждено." А я ведь в отчаянии была, все как она говорила и сделала, а вчера ты и проснулась.
- Где я? - больше слов не было, мысли разбегались, сосредоточиться не получалось.
- В лесу, в сторожке. Григорий то лесником служит. Вот от людей подальше и схоронились мы. Дашка то навкой себя считала, все в листочках да цветах ходила. Веточками обвяжется, цветы в косу вплетет, листья на одежку пришьет и ходит так. Люди смеются, зубоскалят над скудоумной, дети - кикиморой кличут. Не любила она людей, старалась на глаза не показываться. Но мы тебя Марьей звать будем, Машка же нормальная была, голосок звонкий, ум острый. - смахнув, концом платка слезы Людмила продолжила - ведь сподобил Господь, душа твоя сюда перенеслась. Значит не зазря это. Должна ты что-то сделать важное.
- Я отдохну, подумаю, что-то неважно себя чувствую - мне срочно надо было все обдумать, проанализировать, осмыслить.
- Да, да, конечно. Отдыхай. А мне еще по хозяйству управляться. - заторопилась она.