Хэн Дэс Нэ : другие произведения.

Книгоберийские рассказы: Голова садовая

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Было время, магов из Книгоберийской библиотеки посылали в другие края составлять землеописание бывшего Хеймлана. Отрядили для этих целей в Фееретту двух молодых библиотекарей. Так началась не только научная жизнь знаменитого мага-травника Панно Хеймлана, но и его любовь. Приносящая и радости, и горькие обиды. Раста. Траста. Спросите, при чём тут Садовая Голова? Да ведь всему начало - Фееретта с её культом растений. С её красотой. С её тайнами. Ау, садоводы, садовники, ботаники!

КНИГОБЕРИЙСКИЕ РАССКАЗЫ: ГОЛОВА САДОВАЯ

   - Что это около вашей достославной библиотеки ни кустика, ни деревца? Ведь Панно Хеймлан, знаменитый маг-травник, из ваших мест, из Книгоберии?
   - Кругом Вы правы. И зелени нет, и Панно Хеймлан - наш земляк. Видели его могилу?
   - А как же! Первым делом туда и направился. Я сам тоже, знаете, натуралист, вот и собрался наконец посетить места, с этим учёным мужем связанные. Памятник на кладбище, потом дом, участок...
   - Вынужден Вас разочаровать. Домик обычный, ничем не примечательный. Да и не пускают туда чужих - там теперь его племянники проживают, он ведь семьёй так и не обзавелся. Племянники не в родню пошли, садоводство не их конёк. Они больше по части купли-продажи. Деньги ещё в долг дают, под залог. Приземлённые какие-то...
   - Но за могилой дяди находят время ухаживать?
   - А там никакого ухода не требуется.
   - Позвольте вам не поверить! Там такой цветник, какого я, не вовсе профан, даже в гербариях признанных ботаников не видел. Могу только примерно описать. Во-первых, такие тёмно-фиолетовые, будто осыпанные золотыми крапинками....
   - Это цезии.
   - Во-вторых, высокие-превысокие, на толстых стеблях, а сверху как языки пламени....
   - Царственные релмы.
   - Ещё нежно-розовые, на тоненьких веточках, а ветки до самой земли. Вроде оффузия, но я не уверен...
   - Она. В Катае растёт, родимая. В Фееретте тоже, там всё растёт.
   - Вот вовремя Вы подсказали! Мог бы я и сам догадаться, из какого рога изобилия достижения многоуважаемого Панно Хеймлана. Только, по слухам, жители этой страны не любят делиться с чужаками своими секретами, особенно по части флоры и фауны. Панно что, жил когда-то в Фееретте?
   - Нет, он местный. В Фееретту попал по случаю (или как посмотреть...). Было время, магов из нашей библиотеки посылали в другие земли, чтобы составить подробное землеописание бывшего Хеймлана. Отрядили для этих целей двух библиотекарей: одного, Гишо его звали, постарше, второго, как раз Панно Хеймлана, - помоложе. Полное прозвание первого забыл, а вот имя второго запомнить легко: в честь древней прародины нарекли его родители, ударение только другое. Так что, если услышите Панно Хеймланский - не верьте. Невежество это, буквализм. По-хорошему звать его надо Панно Книгоберийским.
   Таким вот манером молодые люди оказались в государстве Фееретта. Молодые: старшему далеко за двадцать, а Панно и семнадцати, верно, не было. А что такое Фееретта, мой друг? Это вечный праздник, карнавал, пестрота одежд, море цветов, волны ароматов... Попав в подобное царство Вечного лета, юноша должен был, по логике вещей, позабыть обо всём и с головой окунуться в омут безудержного веселья, свалив свою долю обязанностей на плечи старшего. Отнюдь нет. Как высловились бы в Уулании, "телега волочила лошадь". Проще говоря, Гишо, старший, как с цепи сорвался, пустившись во все тяжкие: пляски, песни, попойки... Юный же Панно свято помнил о своих обязанностях перед Книгоберией. Ясные ночки и дивные вечера просиживал над записями, разбросанными в книгах, которые любезно предоставили чужестранцам их собратья из местного Хранилища знаний (читай: библиотеки). Работать ему, как Вы понимаете, приходилось за двоих.
   - Да, жалко парнишку...
   - Это опять с какой стороны посмотреть. Может, Панно не так уж и тяготился такой работой. Юность любознательна, а в чудной стране и книги не менее странные. К примеру, записи о растениях (деревьях, кустах) оставлялись на листиках этих растений, повторяя их цвет и форму. Записи на живых, невянущих листиках, представляете!
   - Натурально. Об этом у самого Панно Хеймлан подробно написано, читал.
   - Простите, забыл, что вы тоже натуралист, простите за каламбур. Ну так, возвращаюсь к нашим книгоберийцам. Судьба твёрдо решил проверить их на прочность. Вы, верно, помните пословицу "Ищи красоту в Фееретте". Так вот, в сопровождающие нашим умникам выделили сотрудницу Хранилища знаний, необычайно красивую даже по здешним меркам. В её обязанности входило разъяснение языка, традиций страны, помощь в поиске нужных материалов.
   Гишо влюбился в девушку сразу и без памяти. Опробовал все средства из арсенала завзятого ухажёра. Ничего не вышло. Открыто высказался о своих чувствах, наконец, предложил руку и сердце. Безуспешно. Более того. своей назойливостью и развязностью он настолько опротивел феереттинке, что она отказалась сопровождать его за пределами библиотеки.
   Ходить в поиск девушка предпочитала с Панно. Взобраться ли на приличную высоту, опуститься ли в трещину между скалами ради описания какой-то травки, - юноша безропотно следовал за нею. Доверял он своему "поводырю" безгранично. Звали красавицу Раста, а он про себя именовал её Трастой (от траст `доверять, доверие'). При этом никогда, никогда не переходил молодой библиотекарь границ приличия, ни словом не обмолвился о своих чувствах. Говорили они больше по делу, но ведь говорили и вспышки ресниц, и краска на щеках, и сбившееся дыхание. Траста стала для Панно символом Фееретты - не синим чулком, не пустой кокеткой, но яркой звездой на небосводе Хеймлана (и государства, и лично его, Панно).
   Когда солнце ещё спало, уткнувши нос в подушку облаков, а звёзды, эти гвоздики Храмайна, ещё поблескивали на небосводе; когда были погружены на телегу тома с драгоценными записями о мире Фееретты; когда лошадям предложили напоследок сена из каких-то бодрящих волшебных трав; когда завинтили фляги с чудесной феереттской водицей, способной продлить молодость - словом, когда окончился срок пребывания книгоберийцев в волшебной стране, два молодых библиотекаря прощались с Феереттой. И с Растой. Трастой.
   Каждому из молодых людей девушка вручила по небольшому мешочку с искусно вышитой надписью "По заслугам". Панно она поцеловала в щёку, сказав только: "Знаю, ты должен возвратиться в свою страну", и шепнула тайное слово, на случай если он захочет вызвать ее на разговор или вернуться в Фееретту.
   Надо ли говорить, как всё это не понравилось Гишо? Ведь прекрасная феереттинка при всех поцеловала его подчинённого не в лоб, как возлюбленного, но в щёку - как супруга! И ничего, что мальчишка безоблыжно выполнял его, Гишо, долю работы...
   Человек чести, скорее всего, вызвал бы соперника на поединок; кто попроще - заколол кинжалом, короче, убил бы. Мелкотравчатый Гишо ограничился тем, что поменял местами подаренные мешочки; видно, не ожидая для себя ничего хорошего.
   - Правильно предполагал?
   - Угу. Только за весь срок пребывания в Фееретте Гишо так и не понял загадочной души её обитателей.
   Ожидая подвоха, с удивлением наблюдал он за тем, как прорастают семена, покинувшие мешочки - и свой, и чужой. Как вытягиваются стебли, завязываются почки, как опыляют цветы насекомые. Наблюдал, не находя никаких различий между посадками.
   Не прошло и пары месяцев, как население Книгоберии было сражено красотой и разнообразием растительности на участках двух библиотекарей.
   - Но различия всё-таки были?
   - А как Вы думаете? Панно казалось, что цветы повторяют черты его прекрасной феереттинки: цезии - ее сине-фиолетовые с золотыми искорками глаза, релмы - стройный стан и так далее, и так далее... Исполненный радости, хотел он нарвать букет и, вызвав Трасту, поблагодарить её за подарок. Как бы не так! Садовые ножницы, которыми он начал было срезать стебли цветов, ни с того ни с сего отхватили ему два пальца на руке! Хорошо еще, что прохожий, заметив неладное, помог парню перевязать рану. В знак благодарности помощник намеревался принести домой букетик роскошных цветов, посчитав, что уж он-то, будучи портным, не рубанёт себе по пальцам, как этот неумёха грамотей. Портному действительно удалось не лишиться пальцев - ему отхватило руку по локоть. Как именно, он не мог толком объяснить ни сразу, ни по прошествии времени. Твердил, что кромсало и не ножницами вовсе, а резким, как ветер, ударом ножа. Желающих проверить на себе это предположение по понятным причинам не нашлось.
   Не прошло и дня после кровавых событий, как соседей Панно разбудил страшный вой. У бродячей собаки, из любопытства или с голодухи пожевавшей свежей травки, рассекло брюхо так, что кишки вывалились наружу.
   Горше всех, я так понимаю, пришлось Панно Хеймлану. Не собственное увечье (слава Богам, правая рука осталась цела!) пригнуло его к земле, но подарок Трасты. Зачем, зачем она так коварно обошлась с тем, к кому вроде бы была не безразлична?! Выходит, её поцелуй был только маскировкой? О беседе с феереттинкой не могло быть и речи. "Не нравлюсь - значит, не нравлюсь. Ничего не попишешь" (Будь Панно пожарником, он выразился бы иначе - "Прошлое сгорело", но он оставался библиотекарем).
   Обидно было ещё и потому, что на участке Гишо подобных ужасов и в помине не было. Хочешь рвать цветы - пожалуйста, хочешь косить траву - на здоровье! Это еще больше укрепляло Панно в убеждении о женском кокетстве, капризах и непостоянстве. Знай он о выходке Гишо, прожил бы жизнь по-другому. Может даже, и не в Книгоберии.
   Панно Хеймлан не был бы книгоберийским магом и натуралистом с большой буквы, если бы не докопался до сути происходящего. Проработав, с присущим ему усердием, труды ботанизировавших просветителей, Панно понял, что семена в его мешочке находились в подчинении у некоего духа, прозванного Садовой Головой.
   - Ну-ка, ну-ка! Каков он из себя, верно, Зеленый Человек?
   - Да кто ж его видел? Он нам не показывается. Он только изгороди плетёт. Понравится ему кто - он его и осчастливит "подарочком": начнут из земли стволики вылезать, один длиннее другого, и меж собой переплетаться. Вырастают в непробиваемую стену, но живую, с листьями и цветами. Круглый год зелёную. У людей таких мастеров нет.
   Домашние животные такие стены обходят за версту, соседи реже суют нос куда не надо, бродяги и нищие не пристают с вечными требами. А коли неприятны Садовой Голове хозяева - что ж, обходитесь обычным заборчиком. Награждает усердных садоводов и пренебрегает теми, кто от ухода за растениями отлынивает. Получается как в надписи - "По заслугам".
   - С понятием, значит, господин. Бездельников, говорите, не уважает?
   - Так-то так, но это для него не самое главное. Похоже, приставлен он следить, чтобы берегли растения: не срывали цветы, не ломали веток. Он и тем, кто к его изгородям близко подбирается, может мясо до кости рассечь. Охранник, по-нашему. Но не из сильно тёмных сущностей: возводит крепости задаром, и растут они средь бела дня, на свету.
   - Всё одно - нечисть! А как же гостей в эти "крепости", как вы выражаетесь, приглашать?
   - Своих изгороди запоминают. А чужие ... Кричи, шуми, но издалека, иначе без рук или ног останешься. Многим по душе бесплатные-то крепости, да заказать их не получится.
   Тьфу, говорили же о Панно Хеймлане. Так вот, всё у него, умницы, получилось, не нашел он только средства изгнать пакостника из города. Пока магик лихорадочно перелистывал фолианты в поисках нужных сведений, существо успело по своей инициативе окружить дома плетнями из ветвей на окраине города (в центр соваться побоялось). Загородка - вещь хорошая, но не настолько, чтобы из-за нее лишаться частей тела...
   - А что, Панно встретился со своей Трастой?
   - А что Панно?.. Прославился, первым оставив описания быта и нравов Фееретты. Составил каталог её флоры и фауны. Потом и другие земли описывал. Учился всю свою жизнь. Одинокую, между прочим. Перед смертью, по слухам, вызвал-таки свою феереттинку, за что удостоился второго поцелуя. Легенда она и есть легенда. И ещё таких цветов на могиле, каких ни у кого нет.
   - Даже у Гишо? Признался ли он в обмане?
   - С чего бы? Как был бессовестным, так таким и остался. Зато муж, отец семейства из шестерых парнишек. В хорошем настроении, больше после чарки, травил ребятишкам байки о том, как их отца высоко ценили в этой самой Фееретте. Садом своим кичился, сад и впрямь был чудесный. Библиотечную службу забросил, науку - побоку; наладился было семенами торговать, однако дело не пошло. Непродажными оказались феереттинские растения. Росли только в двух садах, а после смерти Панно лишь на его могиле. Ну да Гишо с семейством не бедствовал, денежки у них водились, больше из женина кармана.
   - Не знаю, что и сказать... Где же обещанное "По заслугам"?
   - Где-где, в АР-ВИ-ЛА-ДЕ... Шучу, конечно. Что мы знаем о высшей справедливости? Но, подумать хорошенько: Гишо умер, и прозванье забыто; цветы Трасты живы, но лишь в границах Книгоберийского кладбища. А труды Панно Хеймлана не умирают, цветут по всему нашему миру, без границ. Во-о-н, на полках среднего яруса, тома с тёмно-зелеными корешками. Есть даже варианты, его рукой написанные, раритеты. Ознакомиться не желаете?
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"