Хэн Дэс Нэ. Дети Лива. Часть 1

ДЕТИ ЛИВА

СОДЕРЖАНИЕ

Часть I

-- НЕЗУМО: В НАЧАЛЕ БЫЛИ ТАНЦЫ

-- НЕЗУМО: НА ОХОТЕ. ЧТО-ТО ОЧЕНЬ ВАЖНОЕ

-- КИЛЬ СЫННИ: ПТИЧКИ, СКИОРЫ И "БЕДНЯЖКА" НЕЗУМО

-- НЕЗУМО: "МЫ БУДЕМ СЛУШАТЬ ВАШУ МУЗЫКУ ВДВОЁМ"

-- НЕЗУМО: ЗИМНИЕ ОТКРОВЕНИЯ

-- КИЛЬ СЫННИ: ЗИМНИЕ ОТКРОВЕНИЯ И ОТКРОВЕННЫЕ ЧУДЕСА

-- КИЛЬ СЫННИ: LINGUA MARGERITA, ИЛИ ЯЗЫК ЖЕМЧУЖИН

-- КИЛЬ СЫННИ: ИГРЫ С СУДЬБОЙ

-- КИЛЬ СЫННИ: ЧУДО О ФЛЕЙТЕ И ДРУГИЕ ЗАГАДКИ

-- КИЛЬ СЫННИ: БЕЗ ЛЖИ И НЕДОМОЛВОК

1. НЕЗУМО: В НАЧАЛЕ БЫЛИ ТАНЦЫ

Я люблю танцы. Вернее, самую музыку танца, которая заставляет людей кружиться в парах и цепочках-шене, подобно осенним листьям, поднятым в полёт дерзким ветром. Порой мне представляется, как вереница пляшущих человечков будто по ступеням поднимается вверх, всё выше и выше, пока не сольётся с движениями облаков, пируэтами грозовых туч и не растает вовсе.

Смотреть-то я смотрю, но участвовать в танцах самому... нет, это не для меня. Приходится, конечно, обстоятельства диктуют, но... Стесняюсь: вдруг да сверну не туда, того хуже - спутаю фигуры. "Танец - такое же искусство, как и музыка", - скажете вы. По мне, танец - внешнее, грубоватое, осязаемое, а музыка... О, это другое - внутренне, сокровенное, глубоко спрятанное в душе! Редко у кого из виденных мною танцоров (а может, я просто мало их видел?) получалось гармонично соединить эти стихии.

Немудрено, что я сразу выделил Его среди танцующих на празднике у Роззвиков. Настолько уместно, отточено и вместе грациозно было каждое из Его движений, что я не мог оторвать глаз.

В релеле не было Ему равных. Ласкающий взгляд, полуулыбка, бережное поддерживание партнёрши, ладонь, прижатая к ладони... При свете факелов казалось, что молодой человек ведёт возлюбленную в храм Светозарного, чтобы соединиться с ней на всю оставшуюся жизнь. Женская половина зала пожирала Его глазами, представляя себя на месте счастливицы.

Отлично гляделся Он и в сото - древней воинственной пляске андров. Синие одежды, сине-чёрные глаза, длинные тёмные волосы. Порядок движений здесь сложен, требует хорошей памяти, а ещё ловкости и выносливости. В этом чисто мужском танце Он производил впечатление вояки до мозга костей, опытного, отпетого, отчаянного - хоть сейчас в бой, равно с алебардой или копьём! Нечаянно оглянувшись, я понял, что не одинок в своём восхищении: дочь Роззвиков не отрывала взгляда от чудесного танцора.

Как удавалось Ему, подобно жонглёру или другому лицедею, передавать то куртуазность, то мужественность, если не саму любовь?

В куветте он вёл танцующих за собой. Светозарный, это был какой-то третий человек! Сама беззаботность, озорство, лукавство! Буйство этих чувств волшебным образом заражало окружающих, передавалось цепочке ведомых, мчавшихся на бешеной скорости мимо меня. Не успел я опомниться, как сам сделался частью бурного потока: схватив за руку (заметил всё-таки!), вожак буквально впаял меня в несущуюся по залу живую цепь. Не каждому удавалось выдержать неуёмную скачку; звенья цепочки прощались с ней, отпадая по мере ускорения движения. Сначала отсеялись кто постарше, за ними - те из молодых, кто послабее. Всё кругом сливалось в одну пёструю ленту, ноги стремительно летели, туловище за ними не поспевало.

Темп всё нарастал, но я бы скорее позволили четвертовать себя, чем отпустить пальцы вожака. Кончилось тем, что, оставшись одни от длинной-предлинной цепочки, мы без сил плюхнулись на какую-то вовремя подвернувшуюся скамью. Сидя в нише, я так и не разжал наших будто намертво сцепленных рук. Воззрившись теперь уже вблизи на своего визави, я, как мне показалось, нашёл наконец разгадку его неповторимости, его дивной внешности. Передо мной сидел... эльф. Настоящий, беспримесный. Тёмная грива, густо-синие глаза, изящные длинные пальцы. Только эльфом могло оказаться подобное совершенство! Дивно, что он не увёл наше шене в захватывающую дух высоту, за облака, к своей покровительнице, богине Луне. Или в неизведанные человеком глубины зелёных холмов, где не в диковину такие пляски, как наша сегодняшняя...

Но пляска кончилась. Когда я опомнился и пальцы моего вожака обрели свободу, он, поднявшись с сидения, с поклоном, на полном серьёзе, представился: Келлеан Сынни, Леор Ватанийский. Если странное личное имя ещё укладывалось в моё предположение о его "нездешности", то родовое повергло в смятение. Его я слышал как бы не по десять раз на дню! Стоило слуге допустить оплошность, раздавалось: - Тебя случаем не Леоры подкупили? Достаточно было брату Азинно приплестись после очередного праздничка с дружками к обеду, как звучало: - Тебя, часом, не Леоры опоили? Ежели доходили до Стазены слухам об отъятии кем-то чужого имущества, родители понимающе переглядывались и согласно кивали головами: - Ну вот, ещё одни Леоры нашлись! Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: Леоры - наши заклятые враги.

Какой роднёй приходились Леоры Стазенам, я до поры до времени не понимал. Вроде бы со стороны матери. Признаться, туманное это родство меня мало беспокоило. Враги - вот и не ездим друг к другу, стараемся не встречаться в людях.

Гораздо более меня занимали слухи о Леоре-младшем. До меня таковые доходили в основном через Зинни. Будучи старше меня лет на восемь, брат вёл вполне светскую жизнь в компании таких же отпрысков дворянских семей. К чести Зинни надо сказать, что всем развлечениям, ходким в таких кругах, он предпочитал общение с оружием. Эта была настоящая страсть! Ковёр в нашем покое увешан всеми мыслимыми и немыслимыми орудиями убийства. Азинно выменивал, покупал, выкапывал, доставал их где только мог, а я с ужасом ждал момента, когда ветхая ткань не выдержит своей тяжкой доли и рухнет прямо на стоящего под ним. Однако Светозарный и его присные, видимо, благоволили к военным, и коллекция продолжала пополняться когда дагами с самыми затейливыми рукоятками, а когда и двуручниками, покрытыми ржавчиной.

Если верить брату, молодой Леор блестяще владел оружием. Надо думать, это соответствовало истине, раз уж Зинни хвалил завзятого вражину за своё святое - боевые навыки (хвалил, но не ставил его боевое искусство выше собственного - уж таков он, Азинно Стазенский). Зато тот же Зинни откровенно прохаживался насчёт любовных интрижек, связанных с именем сына Леоров. Он-де бабник, за ним якобы тянется шлейф любовных похождений не самого приличного толка, сама R без ума от красавца и, потеряв стыд и остатки разума, бегает за ним, как Подпаленный за зайцами (Подпаленный - это любимый братов охотничий пёс), и проч.

Любопытно, как этот Леор умудряется совмещать в себе воина с дамским угодником?

Пока я прикидывал, эта задача стояла прямёхонько передо мной, изогнувшись в этикетном поклоне: Леор Ватанийский.

Надо же! Спохватившись, я вспомнил, что сам ещё не представился. Но не успел я и рта раскрыть, как раздался низкий женский голос:

- А, вот ты где! Мы уже домой собираемся.

Голос низкий, а исходит от юной девы. В алом платье, рыжеватая, она ворвалась в музыку нашего знакомства чуждой, резкой нотой. Это зарево оказалось, как представил её мой собеседник, его сестрой. Вот так новость! У этого Леора, оказывается, имеется сестра! А Зинни никогда об этом не упоминал ... А, понял: это и не сестра вовсе, а так, очередное увлечение; неудобно же кавалеру афишировать слишком тесные связи с девицами. Ведь не похожи, ни капельки не похожи! Как ночь и день. Синяя звёздная ночь - и пламенный полдень середины лета. Воплощение тайны - и распахнутость палящего дня.

Опомнившись, я наконец назвал себя. Лица парочки не выразили ничего из ряда вон выходящего. Они-то слышали о Стазенах или нет? Решил, что всё же слышали: мы не обменялись принятыми в такой ситуации приглашениями в гости.

С вежливыми извинениями исчезли и ночь и день, оставив меня в сумерках новых размышлений. Надо как следует расспросить обо всём Азинно.

2. НЕЗУМО: НА ОХОТЕ. ЧТО-ТО ОЧЕНЬ ВАЖНОЕ

Как же не вовремя появилась эта сестра-не-сестра Леора! Только-только завязалось знакомство - и на тебе! И где теперь прикажете искать врага семейства? Ждать до очередных празденств невыносимо долго, ... а впрочем, не так уж и долго. Вот я растяпа: ведь через две недели наступит праздник Бесконечной ночи, значит, к Милдам съедется весь цвет дворянства.

Бесконечной ночь считается потому, что провести её надо с другом или подругой, непременно дождавшись рассвета. Помню, что детьми нас с подростками постарше оставляли в какой-нибудь зале с накрытым столом, где мы всласть лакомились и затем развлекались как умели. Играли в "догнал - убил", "лорда и лордессу", бросали кости, подражая старшим. Самые отпетые шлялись по закоулкам в поисках призраков, а те, кто посмышлёнее, наряжались в них сами, заставляя малышей пищать от ужаса, а товарищей -визжать от восторга. Подростки с видом знатоков обсуждали достоинства и недостатки разных видов оружия, похваляясь собственным или семейными реликвиями.

Выросшие из детского возраста держались отдельно, разбившись на пары: кто с другом, кто с подругой. Мальчишками мы из кожи лезли, поддразнивая "жениха" и "невесту", дёргая кого за полы парадной одежды, кого - за хвосты юбок. Диким казалось нам, малявкам, это стремление уединиться, когда вокруг так много интересного и компания подходящая.

А теперь мне самому не по себе: всё это время я только и думаю о том, как бы нам с Келлеаном оказаться вместе в грядущую Бесконечную ночь. Надеяться особо не на что: такой записной сердцеед, верно, уже пригласил какую-нибудь первую красавицу, хоть бы и дочь Роззвиков, что так и ела его глазами.

А больше встретиться нам негде. Враги? Допрашивал Зинни, когда он наконец объявился дома после очередного гостевания у приятелей.

- А, Леоры? Когда был маленьким, мы к ним ездили, да вроде там неплохо было. Что-то между родителями произошло, да к чему об этом вспоминать? Какая-то старая вражда, мохом поросло. Я и сам не в курсе.

- Леор-младший? Дворянин, нам ровня. Приличный парнишка, с оружием на ты. У Серрановы травили ааров, так парень вполне себя оказал, не трус. Хочешь завтра с нами? Зачем, зачем? Дичь травить, суров добывать! Твой приятель там точно будет, обещал.

- Сестра, говоришь?... А ты откуда знаешь? Видел в зале... Ну и как, приглянулась? Шучу, не обижайся. Они с братом близнецы. А ты решил, что это его дама сердца? Ха-ха! Даму сердца увидишь на охоте. Всем дамам дама! Хотя, по мне, так Митта Мирэ Леор ей ни в чём не уступит. Ну что, едем? Решай уже скорей, братец, не коня торгуешь!

Постное "Да", а в груди целый ураган, будто я уже скачу на охоту. Да, Да, Да, Да! Светозарный благослови брата! И эту забаву взрослых, иначе не пережить мне тоскливого ожидания Бесконечной ночи! Теперь вот думай, что это за дама сердца, по поводу которой ехидничал Зинно. Дочь Роззвиков? Кто-то из многочисленных Милдов? Или сама Паисия из Амиранды?!

Во сне, который прилагал гигантские усилия, чтобы свалить меня с ног, я нёсся на вороном скакуне (коих у нас сроду не водилось), догоняя Леора-младшего, который вёл за собой цепочку гостей, наигрывая при этом на дудочке дивную мелодию. Первой за ним выступала гордая Паисия Амирандская, одетая на манер ряженых; за ней тащился мой брат, а замыкала цепь сестра Леора с огромным костяным рогом. Его хриплые звуки диссонансом врывались в гармоничную мелодию брата, резали слух, становясь всё громче, громче...

- Вставай, Незумо, пора! Проспишь всю охоту!

Вот тебе и звуки рога! Стряхнуть остатки сна, чудного и чудного, одеться, бегом, наскоро умыться, завтракать не хочется - непривычно рано. Азинно, ухмыляясь, оглядел моё охотничье снаряжение, велел слуге принести куртку полегче ("Не зима ещё, чтобы так кутаться!"), сапоги распорядился заменить на покрепче, похвалил краги. Проверил оружие - кинжал-дагу ("Не из лука же пулять, не вилланы какие!").

Наконец тронулись. Сгорая от любопытства насчёт дамы сердца, я так усиленно погонял коника, что брату пришлось умерить мой пыл ("Не загнать бы клячу раньше срока!").

По мере приближения к месту встречи меня начали разъедать сомнения: а знает ли Леор, что наши фамилии враждуют? Не глупец же он, в самом деле. Знает, наверное знает! И чего я тогда лезу со своей персоной? Вдруг он не захочет даже смотреть в мою сторону? Мало ли с кем знакомятся в гостях! В лучшем случае покивают прилюдно, не более.

Однако ходу назад не было: мы почти достигли места общего сбора. Под раскидистым старым тамбом уже гарцевали охотники, пооддаль толпились загонщики, доезжачие и прочая обслуга. Я уступил первенство Азинно, и тот представил блестящему обществу своего меньшого братика. Представив, отъехал к закадычным друзьям - Робину из Суриены и Клодинно Терранскому, в миру - Робину Хвату и Клоду Дам-в-глаз (любимая фраза последнего).

Какое-то время я так и стоял под деревом, прикидывая, куда лучше пристать. Ни Леора, ни его сестры не было видно. Часть наездников на высоких тонах обсуждала стратегию предприятия; другая лагерем окружала дам и девиц, побуждая последних к кокетливым восклицаниям и хихиканью.

Чувствуя себя чуждым как охотничьему ражу, так и куртуазной болтовне, я выбрал тропку влево, и не пожалел об этом. В наступившей тишине удалось разобрать песенку поляники - мелкой пташки с очень нежным голоском. Без конца повторяя на все лады ля-ля-ля, мелодия неожиданно переходит в до второй октавы. Подобный переход очень трудно воспроизвести человеческому голосу. Попробовал раз, потом два. Получилось!

Увлекшись, я не заметил, как оказался не один. Взгляды наши встретились - и сердце моё взорвалось: Он стоял рядом, наблюдая наше с поляникой певческое состязание.

- Продолжайте, продолжайте, не буду Вам мешать. Вы любите петь?

- Нет, только слушать музыку и иногда сочинять свою.

- О, тогда могу ли я попросить Вас создать мелодию к наступающему празднику Бесконечной ночи.

- Бесконечной ночи?..

- Ну да. Будем слушать Вашу музыку вдвоём. Разумеется, если Вы не против.

Да, Да, Да! Тысячу раз Да! А в ответ:

- Благодарю, Вы очень добры. Я попробую. Наверное, нам пора возвращаться к остальным?

- А, всяко не опоздаем. Лучше расскажите, что Вы чувствует, когда пишете музыку. Нас с Мирэ учили основам гармонии, но чтобы так, как Вы, разговаривать с птицами...

- А что любите Вы сами? Танцы?

- Почему танцы? Я что, похож на гаера [шута]? Танцы - необходимость, без них вращаться в обществе нелепо, словно бы без одежды. Что я люблю? Ветер в лицо, солнце в спину, рукоять меча в руке, острое слово к месту...

- То есть свободу?

- Волю.

- Но ведь Вы, наверное, зависите от родителей?

- Как все юноши нашего сословия, не более. А Ваши родители вас в чём-то ограничивают?

Уже вертелось на языке: - Они во вражде с Вашими? Но не сорвалось. Затрубил рог, и мы поспешили присоединиться к кавалькаде.

Потом и вовсе стало не до того. Брат, гордый старшинством, взял меня под своё крыло, какие уж тут приватные беседы! Успевай смотреть вперёд, погонять конька, всё примечать, запоминать советы наставника. Полезно, спору нет, но душа тосковала по прерванному разговору. В мозгу молоточком билось волшебное: "Будем слушать Вашу музыку вдвоём". Было ли это ни к чему не обязывающей фразой? Желанием поближе узнать противника? Поди разберись. Но слова прозвучали.

Повинуясь неожиданной просьбе, я начал прикидывать, какие из звуков охоты понадобятся мне для заказанной Им мелодии. Мелодии Бесконечной ночи. Не резкие сигналы охотничьего рога. Не стук копыт по утоптанной тропе. Это будет пение поляники, но в финальной части. А до неё - шуршанье шлейфов, скрип сапог, крещендо шума дерев, мимо которых проносятся всадники, преследуя зверя, рёв загнанной дичи, удар - и тишина. А за ней - чуть слышное пение поляники. Да, это подойдёт: заботы дня нарастают крещендо и обрываются песней Бесконечной ночи.

3. КИЛЬ СЫННИ: ПТИЧКИ, СКИОРЫ И "БЕДНЯЖКА" НЕЗУМО

Только болван мог поверить в то, что Паисия Амирандская сдержит обещание. Я и не ожидал, что она подъедет ранее других: её статусу это нанесло бы чувствительный урон. Однако время текло, а красотка не спешила. Забавно, но не смертельно. Значит, всё внимание будет приковано к процессу травли дичи, а не к смене поз томной красавицы.

Я-то, идиот, ждал её, как мы договорились, в реденькой рощице неподалёку от старого тамба, поразительным долголетием заслужившего даже собственное имя - Дерево эльфов. Но встретил я отнюдь не даму. Под одним из деревьев вытянулся в струнку молодой человек, с которым мы недавно познакомились у Роззвиков. Так вот - он не просто слушал пение птицы, но подражал ему, и весьма успешно. Ни у кого из моих знакомых я не замечал подобных увлечений. И это было не показным, как у продавцов певчих птиц, но шло из глубины натуры. Казалось, Дерево эльфов решило оправдать своё название и явить нам своего покровителя.

Застигнутый врасплох, "эльф" ужасно смутился. Как будто я служитель Светозарного, готовый осуждать людей за состязание с самой Природой. Парень из Стазенов, но на брата похож отдалённо. Или просто моложе? не такой развязный? Азинно хороший малый, но простоват, а этот нет, коли живёт в своём мире, в согласии с природой. Между делом пригласил его на Бесконечную ночь. Потом вспомнил про Паисию, что, к слову, так и не показалась. А, пусть теперь кусает локти, Краса природы, Совершенство: незаменимых нет.

Денёк для охоты выдался подходящий, даром что позднеосенний. Нет ветерка, что подхватил бы запах человека и направил его на зверя. Нет дождя и промозглой сырости. Земля суха до звона. Ритуал охоты на суров несложен. Загонщики, стуча палками по норам, поднимают невероятный шум, заставляющий животное покидать убежище, выскакивая под выстрелы охотников. Дамам, естественно, такого рода развлечения не по душе, точнее, не по ушкам. Их черёд настанет, когда, завершив охоту, тушки сложат рядами и подсчитают добычу, а по возвращении закатят пир на весь мир, и не обязательно из добытого мяса с его резким запахом. Мне и самому такой способ охоты не по нутру, но человек живёт не молитвами и не травами; таким уж нас создали.

Кстати о жестокости. Не кто иной, как мой сегодняшний "эльф" испытал её на себе. Потому как по рассеянности провалился в ловчую яму. Её не на мелочь готовили, а на скиора. Который - не чета Паисии - не замедлил явиться. Пропажу стазенца обнаружили случайно, когда весь честной народ уже собирался в обратный путь. Хоть бы крик какой донёсся! Тихо. Азинно вовремя вспомнил о своей миссии воспитателя и дунул в лес на поиски брата.

Мне повезло больше, нежели Зинно. Возможно потому, что я уже шёл с утра этим путём. И впрямь, чуть дальше рощицы открылось зевло ловушки. И бурчание, явно не человеческое. Боги, скиор! К счастью, я прихватил с собой арбалет - днищенское, но подходящее случаю оружие: скиора ловить - край смерти ходить, гласит пословица.

Только я различил, подобравшись поближе к яме, светлую голову стазенца и прицелился во что-то тёмное рядом, как был остановлен криком: "Не стреляйте, он не виноват!". Не понял, кто "он"? Скиор? Или там ещё один горе-охотничек?

Пригляделся: рядом с парнишкой скиор, но маленький, детёныш. Пухлый, с чёрным мокрым носом, розовым язычком лижет... руку этому - как бишь его? - Незумо. Смех и грех. Пришлось вытаскивать из ямы не только молодого человека, но и звериную малявку. Незумо ни в какую не соглашался оставить зверька в яме: "Он ещё маленький! Пусть живёт у нас".

Кто тут маленький, ещё вопрос. Что, думаете, сделал стазенец, покинув узилище? Опустился на одно колено и поцеловал мне руку:

- Вы мой спаситель, я в долгу перед вами.

Начитался, дурачок, куртуазных романов. Поднял придурка с колен и обнял:

- Запомните хорошенько: Вы никому ничего не должны.

Надо было видеть восторг присутствующих, когда мы втроём - он, скиорчик и я - предстали пред светлые очи компании, сгрудившейся под Деревом эльфов. Пока мы на пару (скиорчик не в счёт) живописали происшествие, общество разделилось. Одни с обожанием взирали на спасителя (= меня), другие мучили маленького скиора из лучших побуждений, остальные, не чинясь, советовали пустить лёгкую добычу на мясо (вкусное же!). "Бедняжке" Незумо, как потерпевшему, выражали сочувствие преимущественно дамы изрядного возраста; бывалые охотники припоминали похожие истории, правда, не настолько чудные.

Где теперь этот зверёныш? Угадайте. Верно - у "бедняжки" Незумо. Не удивлюсь, если он и скиорчику будет петь на ночь колыбельные. Они нашли друг друга. А может, и я тоже? Занятно, но всё, связанное с этим стазенцем, отдаёт чем-то необычным, поистине эльфийским.

Да, а Паисия таки объявилась. Со свитой поклонников, разодетая в пух и прах. К её величайшему сожалению, в центре внимания оказался не её королевский выезд, а пузатый скиорчик и его опекуны. Снизошла до милостивого кивка в мою сторону, но и только. Не догадывается, лапочка, что в Бесконечную ночь я обойдусь без её драгоценной особы. Как мне только в голову взбрело киснуть с ней до рассвета!

Чудак Незумо должен мне мелодию Бесконечной ночи. Что ж, будем слушать музыку вместе.

4. НЕЗУМО: "БУДЕМ СЛУШАТЬ ВАШУ МУЗЫКУ ВДВОЁМ"

Рассерженный Азинно потребовал от меня подробного изложения моих приключений на охоте. По мере моего повествования крепкие фразы перемежались хохотом. Брат костерил меня на все лады (хватив предварительно винца с Робеном и Клавинно), не забывая хлопать по плечу так, что я чуть не приседал, но нельзя не признать, что получил я по заслугам. Будь на месте мелкого скиорчика матёрый, да ещё самка, мне бы точно не поздоровилось, и Зинни лишился бы брата. Зинни на полном серьёзе вошёл в роль опекуна и говорил, говорил, но что мне было до этого, если и брань и смех заглушала музыка слов: "Будем слушать вместе".

Брат, конечно, оповестил родителей о моих злоключениях; те недовольно скривились. Мать поинтересовалась, поблагодарил ли я своего избавителя, отец высказался, что не худо было бы на него взглянуть; о приглашении в гости не было произнесено ни слова. Ну и ладно, всё равно скоро увидимся.

Пусть я и выглядел шутом в глазах охотников, зато скиорчик остался жив. Лобастый, пухленький, но когти что твой кинжал. Спит у нас с братом в покое, как собачонка. Сразу забрался на постель, но я его отучаю как могу. Имя для скиорчика как-то не приходит на ум. Героическое вроде АрчимбОльд или АстАнжио неуместны: тоже мне, Арчимбольд косолапый! Еще Храмайна не хватало! Так что до поры до времени зверёк живёт Пухликом. Мама обходит его стороной, брат полюбил, треплет по холке бесстрашно, но хозяином Пухлик признаёт только меня. Ну, скажите, у кого ещё есть ручной скиор? А, съели!

Все оставшиеся до Ночи часы я ждал чуда. Торопил время. Сочинял обещанную мелодию. Это не так сложно, когда главные темы уже ясны, образы рельефны, а подобрать им соответствие из мира нот - всего лишь дело времени. Особенно когда знаешь, для кого делается эта работа.

Чем именно я был занят? Наши определённо ответили бы "Ничем". Бродил, ловя обрывки фраз, доносившиеся из разных углов, и крики домашних животных (порой так похожих на людские!). Перекладывал ехидные подмигивания звёзд на язык мелодий. В будничный, бытовой фон впускал звуки ветра, пахаря пустыни - неистового, всепобеждающего, как мой кумир.

Я всё гадал, в какие цвета Он будет одет. Говорят, красное всегда прекрасно, белое всегда ново. Представлял его в белом, белом с серебром, эдаким принцем Зимы с её филигранностью форм и звуков. А мне, бедному, во что облачиться? Мне не повторить ни его синего, ни загадочного фиолетового тонов. Чёрный волшебный, но отдаёт бездной, мороком, победой тёмных сил. Белый? Два принца рядом - это уже перебор.

Моё беспрестанное хождение к зеркалу не осталось незамеченным. Азинно хмыкал, фыркал и интересовался, не пригласил ли я на Бесконечную ночь саму прекрасную Паисию, что так лезу из кожи. Я в сердцах плюнул и облачился в ту одёжку, что была на мне у Роззвиков. Скромненько, не режет глаза, но ведь я и не дама, горящая желанием затмить остальных своим сногсшибательным нарядом.

Чуда-то я ждал, но тем ли богам молился, вот вопрос.

С бьющимся сердцем приближался я к месту встречи. Вот увижу его и что? Кинусь навстречу? пройду мимо, церемонно поклонившись? небрежно поприветствую, будто только вчера расстались? По приезде к Роззвикам я все глаза проглядел, высматривая Его - напрасно, или, как говорят в иных краях, "зря переводя воск". Картонными фигурками мелькали хозяева, знакомые и незнакомые гости; проплыла мимо гордячка Паисия из Амиранды, демонстративно отвернувшись от нас с братом (как же, лишили её заслуженного триумфа!). Пришлось занять место рядом с ближайшими к нам соседями, изображать приличное моменту веселье, благо особо радоваться было рано: Бесконечная ночь пока не вступила в свои права. За окном было ещё светло, цветы в причёсках дам цвели и пахли. Жонглёры завели тягучие, грустные мелодии, и моя и без того маленькая арфа, спрятанная в заплечной сумке, будто съёжилась от огорчения. Где ты, мой заказчик?..

Когда наконец Зинно выбрался из-за стола, я поспешил составить ему компанию. И кто, угадайте, чуть не столкнулся с нами в дверях? Келлеан? Если бы! Сердце ёкнуло, но вместо синей звёздной ночи выплыло красное солнышко. Его сестрица. Митта Мирэ Леор, если точно. Тут уж в струнку вытянулся Азинно. Я-то её сразу и не узнал. Куда подевалось рыжее пламя? Его сменил холод камня и металла. Скованность движений, приличная воспитанной деве из дворян. Однако сноп огня, в котором купается саламандра, не скроешь, и в гамме зелёного - то бледного, то ярких тонов - то и дело вспыхивали алые искорки.

Церемонно поприветствовав друг друга, мы почему-то продолжали стоять на месте. Молчание прервала сама "железная" дева, попросив меня выслушать её просьбу. Брат, недоумевая, но чувствуя себя лишним, кинулся осматривать гобелены в другой конец зальца.

С очаровательной улыбкой:

- Не будете ли Вы так любезны пригласить меня на Бесконечную ночь?

Тебя?! Но ведь я обещал...

- Скажу откровенно. Сидеть до утра обязаны все, но не обязательно тянуть время с неприятными тебе личностями. Поэтому прошу Вас о помощи.

- Но, благородная Митта Мирэ, я уже обещался Вашему брату...

- О, пустяки! Я всё объясню ему сама. Так вы поможете мне? Благодарю, благодарю!

Ну что мне оставалось делать? Девица упорхнула, а я всё стоял на развалинах так долго возводимого здания. Оказалось, разрушить его можно было одним движением губ. "Благодарю, благодарю!". Приказ Огненной Саламандры положил конец моим чаяниям. Не одного меня новость повергла в уныние. Брат не дурак, смекнул, о каких "неприятных личностях" говорила дева. Ничего себе начался праздничек!

Понурые, поплелись мы с ним обратно, в пиршественную залу. Арфа легонько поколачивала меня по боку, словно и она рассердилась на нас за колющее глаза невезение. Отпало и желание искать Его среди гостей. Зачем? Сестра сама объяснит Ему всё.

В общем, с горя я впервые напился по-чёрному, как выражаются вилланы и приятели моего Зинно. Они-то больше всех старались напоить "новопреставленного", беспрестанно подливая ему, подшучивая над ним - а мне уже Холодное море было по колено. Не помню, кто и как отволок меня в отдельное помещение. Но Митта Мирэ оказалась там, как договорились. Я молол какую-то разудалую чепуху, отвешивал избитые комплименты, в дело шли затрёпанные куртуазности. Кончилось тем, что я заснул.

Проснулся, не понимая, где я. Темнота, только одна свеча "тратит воск". Тратит ли? Я был не один. Рядом со мной сидел Он! Я, может, сплю?

- Вы!? А Митта Мирэ?..

- Её время истекло.

Свеча? Лучина? Звезды? Даже в этом тусклом свете я видел только его глаза - и не мог от них оторваться. Он склонился надо мной, и его губы коснулись моих. Это был наш первый поцелуй в ту Бесконечную ночь, остаток которой мы вдвоём слушали мою, нет - нашу музыку.

5. НЕЗУМО : ЗИМНИЕ ОТКРОВЕНИЯ

Он всё-таки был в белом! Значит, существовала между нами какая-то связь, мысленная ниточка, натянутая от одного к другому.

Нужен ли был я ему или он просто забавлялся, как кошка с мышью? (Кстати, "забавно" - одно из его излюбленных словечек). Наверное, всё же нужен: ведь не спросясь ничьих родителей, он притащил меня в замок Леоров. Братец снизошёл к моим опасениям относительно гнева родителей и вызвался объяснить им, что берёт младшего в свою компанию (не к Леорам, разумеется): не век-де малому сидеть под крылышком родителей, пора уже набираться мужественности.

Возможно, отец и мать Келлеана были предупреждены о визите и не выказывали подлинных эмоций по поводу вторжения стазенца. Чувствовалось скорее любопытство: меня представили как "замечательного музыканта и знатока гармонии".

Отец Келлеана оказался, к моему удивлению, весьма пожилым человеком. Это бросалось в глаза, когда они с женой вышли поприветствовать гостя. Дама сразу показалась мне знакомой - этакая Митта Мирэ лет через двадцать. Келлеан ничем не напоминал никого из них. Яйцо лебедя в утином гнезде. Забавно, как он любит выражаться.

Леоры уселись на длинные скамьи в предвкушении удовольствия. Какую мелодию я им сыграю? Начал с торжественного, перешёл на трогательное, даже простонародное, знаете, эта песенка про портрет любимой женщины.

Не успел я исполнить и куплета с припевом, как дама Леор с рыданиями выбежала из комнаты. За ней поспешили муж и дочь. Я не знал, что и подумать.

- Так плохо? - опешил я.

- Так хорошо! Очень хорошо!

Голосок явно принадлежал последнему из оставшихся в комнате Леоров. Но кому? Девочка-подросток, тёмненькая, тоненькая, под стать голоску.

- Дасси, вы всё ещё здесь? Прости, не успел вас представить. Знакомьтесь, это моя младшая сестричка Дассиния, как оказалось, большая любительница слушать музыку. А это Незумо Стазенский, вы всё о нём сегодня уже слышали. Хотите что-то сказать на прощание?

- Да, братец. Не расстраивайтесь, пожалуйста, г-н Незумо. Вы играли чудесно. Просто...

- Дело не в Вас, а в нас самих, - закончил фразу Келлеан,

Уже сидя в комнате Келлеана, я услышал о вещах, коих не измыслить самым матёрым сплетникам, разносящим по округе байки о Леорах. Г-н Даос не отец Келли. То есть отец, но не родной. Он ему дядя. Родной - Лив Леорский - погиб молодым, так и не увидев своих детей, похоронен в чужой стране. Больше того: дед и бабушка Келли по отцу - фееретинцы! Не напрасно я подозревал в нём эльфа!

- А Митта Мирэ, она тоже...?

- Мы с ней близнецы. Мама утверждает, что я копия отца, а Мирэ, нетрудно заметить, вся в маму, это бросается в глаза. Однако, подозреваю, в ней скрыто и что-то отцовское, только глубже. Так что не стоит её недооценивать.

- А Ваша младшая сестра?

- Сводная. Дядя Даос ей родной отец.

Оказывается, Леор-младший никогда не видел своего отца! Посмертные дети! От такой несправедливости судьбы хотелось плакать. Теперь уже Келлеану пришлось утешать меня:

- Да ладно Вам! Подумаешь, "посмертные дети"!.. Мать из Караэная, они там с отцом познакомились. Весной поеду в те края, посмотреть, найти их знакомых, побывать на могиле отца. Если хотите, поедем вместе.

- Погодите... А это моё злосчастное музицирование...почему так вышло?

Передо мной снова принялась раскручиваться пёстрая лента удивительных событий прошлого.

- Поэт-бродяга (это мать так говорит), знакомый отца, написал эти стихи, посвятив их заочно моей маме. Написал, не будучи знаком ни с оригиналом, ни с его изображением. Папа попросил его передать эти строки своей жене. Он и передал.

- Но это же простонародная песня...

- Хорошая, вот её и поют повсюду: и в халупах, и в замках. Слова душевные. Но маме они, увы, напоминают о её потере. Как и прекрасное исполнение: отец, говорят, был великолепным музыкантом.

- Это он дал вам с сестрой имена?

- Мама, но он их одобрил. Киль Сынни по-мизийски - `путь'и `победа'; Митта Мирэ - `доверять' и `будущее'. Правда, г-н Даос настоял, чтобы моё заменили на более привычное здесь - Келлеан. Так что можете звать меня хоть Киль, хоть Кель, хоть Келли - как больше нравится.

- Мне нравится Келли.

- Имя или его хозяин?

Хитренько взглянул, тихонько засмеялся и крепко прижал к себе.

Никогда более я не играл песни о портрете. Если честно - никогда, кроме одного раза.

6. КИЛЬ СЫННИ: ЗИМНИЕ ОТКРОВЕНИЯ И ОТКРОВЕННЫЕ ЧУДЕСА

Чудной он, этот Незумо - ну да с другими мне было бы неинтересно. Догадайтесь, о чём он первым делом спросил после нашей с ним Бесконечной ночи?

- Мы враги?

-??!!

- Наши семейства враждуют друг с другом?

Тут уж я растерялся, не представляя, что ответить. Да, мы не навещали Стазены, не обменивались посланиями. Но мало ли фамилий, с которыми родители не поддерживают отношений! Роффы, Клоаты... Не друзья, но и не враги.

Обещал поспрашивать у отца. Так, больше для очистки совести, потому как придётся в очередной раз выслушивать бородатые байки о прекрасных временах его молодости. Мы-то с Незумо какие враги? А его старшего брата Азинно, хоть малость и пошляка, я уважаю за честность и хватку в военном деле.

Мне начинает казаться, что Незумо жил у нас всегда. Как-то легко вписался он в наши зимние семейные вечера, когда члены фамилии рассаживаются в отапливаемой зале, мать и Митта - с рукодельем, и слушают тихое пение маленькой арфы. Порой сестрицы поют, иногда завязываются танцы из трех пар. Тогда играют доморощенные музыканты, потому что Незумо составляет пару маленькой Дасси. Мы с Миттой, г-н Даос - с мамой. Пробовали перемешивать пары, но воспротивилось ...наше самое младшее. С Незумо, только с Незумо! Не отходит от него ни на шаг. Другой бы на его месте послал ребёнка куда подальше, но он терпит эти приставания, как-то они ладят, с серьёзными минами беседуют о чём-то.

С Миттой всё иначе. Впечатление, что они недолюбливают друг друга, стараются избегать встреч под разными предлогами. На конные прогулки мы ездим не вчетвером, а втроём: Незумо, Дасси и я. При всей своей робкой натуре Незумо совсем не боится ни лошадей, ни препятствий, скачет бешено, будто заколдован от угрозы падения. Когда его конь летит по заснеженной дороге, за спиной у всадника мне чудятся распахнутые белые крылья. И ещё утверждает, что я из эльфов! Кто тут эльф, ежели получше присмотреться.

Глядя на его бешеную скачку, малявка Дасси тоже взяла за обычай не останавливаясь преодолевать препятствия. Того и гляди парочка отправится прямиком в чертоги Храмайна, а ведь туда им рановато. Кстати, когда мы путешествовали вдвоем с Незумо, я показал ему место, где похоронена моя бабушка Уиллия. Жаль, нельзя достать зимой цветов на могилку. Вместо этого Незумо предложил исполнить для неё её любимую мелодию. Знать бы только какую!.. Знает это, наверное, только г-н Даос, он много о ней знает.

Как-то раз нас посетил Азинно. Славно так проехались, потом посражались. За обедом он ел глазами не столько жаркое, сколько Митту. На следующее утро мы выехали на прогулку в полном составе - и с недовольной сестрой, и с гостями из Стазен. Азинно внёс в наш выезд долю разнообразия, предложив завернуть в ближайший трактир. Помехой стала малолетняя Дасси: девочке из приличной семьи вход в подобные заведения заказан. Кончилось тем, что Незумо вызвался довезти сестричку до дому. Старшая тоже не выразила желания проводить время в "кабаке" и присоединилась к отъезжающим в замок. Когда мы с Азинно вернулись, обнаружилось, что троица до замка не добралась. Проклиная всё на свете, мигом протрезвев, мы с Азинно кинулись на поиски пропавших. Зная натуру их провожатого, я ожидал чего-то вроде разговора с птичками. Бери выше! На сей раз их занесло в глухое селище, где компания собиралась слушать "тамошнего дудочника", о чём нам услужливо сообщили местные вилланы.

Не стоило и справляться - достало бы просто двигаться на звуки музыки. Они доносились из хибарки со слабо светящимися окошками. Звук-то и остановил нас с Азинно прямо на пороге, словно не желая пропускать в помещение.

... Ветер запутался в ивах, в их длинных тонких пальцах. Он никак не мог вернуть себе свободу движений и плакал, плакал... А ивы лишь разводили руками-ветками: "Ты с нами, ты наш! наш!". Вдруг ветер собрал последние силы и рывком освободился из цепких зелёных объятий. О, тут он разбушевался не на шутку! Если и слышались скорбные стоны, то это были стоны ветвей, безжалостно ломаемых ветром. Ещё, ещё! Наконец с треском рухнули наземь дряхлые сучья, и ветер, повеселев, пустился плясать на их костях. Свобода! Победа! Месть!..

Но вот музыка флейты стихла. Подобно вольному ветру, я распахнул дверь. Сёстры сидели на лавке вдоль бревенчатой стены, Незумо стоял, прислонившись к стене, бледнее мела, с горящими глазами. Никто не пошевелился, как в игре под названием "Морская фигура, на месте замри!".

Неподвижным казался и тот, кто смог остановить мгновения. Скорее молодой, чем старый, в овчинном тулупе, наброшенном поверх хламиды из светлой шерсти. Мраморное лицо с высокими дугами бровей, копна каштановых кудрей. Рядом флейта. Сыграл - и положил обочь.

Только вилланам простительно было обозвать его "тамошним". "Тамошний" - во всех отношениях неподходящее слово, что по стилю, что по смыслу. У нас в Ватании на дудочках играют пастухи да подпаски. А здесь... До сих пор мне не приходилось сталкиваться с чародеями, но ничего другого в голову не лезло. Из каких Других миров высветились, например, эти пронзительные глаза?

- Доброй ночи всем, дамы и господа! - Это Зинно, "оттаяв", обрёл дар речи. - Вы уже успели познакомиться?

- Такой цели мы не преследовали. Простите, спешу. Надо попасть в замок Леоров Ватанийских.

- Считайте, что вы везунчик. Перед вами целых три представителя данной фамилии. Хотите поговорить здесь или нужно проехаться до замка? - Молодец Азинно! Срезал-таки невежу!

Пронзительный взгляд незнакомца остановился на мне.

- Нет нужды ехать. Я искал Вас, сын Лива, правнук Трава.

- Вы меня знаете? - Это уже я.

- Копия отца, невозможно ошибиться. Искра Фееретты. Сын Лива, правнук Трава, у меня к Вам поручение. От прадедушки. Одну минуту.

Небрежно, одним взглядом снова погрузил присутствующих в неподвижность.

- Так лучше. Не для чужих ушей. Когда-то давно, г-н Трав встретил в вашей стране своего внука. Скучает по Ливу, хотел бы увидеть его или его сына. Вы уже достаточно взрослый, чтобы понять, когда человеком овладевает подобное желание... На случай, если Вы с ним не увидитесь, он просил меня открыть Вам некоторые наши тайны. Одна из них касается пути в Фееретту. Для того, чтобы через мгновение очутиться в стране предков, Вам достаточно произнести эту фразу .... всё, теперь Вы её знаете. Воспользоваться этим проходом, увы, можно только три раза, не более. Вторая - это способность левитировать, сиречь передвигаться над поверхностью земли. Ранее ею владели все фееретинцы. Несколько слов - и Вы отрываетесь от почвы... сейчас я...

- Стойте! Подниматься над землёй, безусловно, очень заманчиво, но нельзя ли взамен этого попросить у Вас флейту? Не для себя. Для моего друга. Он прекрасный музыкант, сочиняет музыку, но куда ему до Вас.

Впервые за всё время улыбнулся.

- Любовь. Рад, что и на чужбине Вы способны на это чисто фееретинское чувство. Мне ничего не стоит оставить Вам или Вашему другу трубку, даже вместе с умением играть на ней. Но предупреждаю: слава великого музыканта совсем не то, что нужно для счастья. И ему, и Вам.

- Пусть. Я обязан ему спасением души, хоть так разочтусь.

- Что ж. Закройте на минуту глаза.

Открыл их - а собеседника уже нет. Флейта покоится на дощатом столе. Сёстры, Незумо и Азинно выглядят как обычно, слышен гомон, даже смех. Приснилось мне всё это, что ли?

7. КИЛЬ СЫННИ: LINGUA MARGERITA, ИЛИ ЯЗЫК ЖЕМЧУЖИН

В Стазены я покуда не попал, потому не ведаю, как отнеслись бы родители Незумо к моему визиту. Зато одобрение нашему знакомству выразили иные, высшие силы. Поясню, как именно.

Дряхлеющий Арвилад надумал расширить границы своего влияния, отчего пригласил к себе в гости верховного правителя Мизии. Точнее - имнима: таков у них титул правителя. Поблагодарив эврисема за оказанную честь, старый мудрый Хэ отговорился слабостью здоровья, но взамен отправил в столицу своего молодого племянника в сопровождении свиты вельмож, дипломатов, поваров, фигляров, музыкантов и прочих лиц, отсутствие которых было бы равносильно для высокородных "потере лица". Племянника, как сплетничали досужие языки, можно было счесть молодым лишь по меркам Востока: крепко за сорок, женат, везёт с собой одну из законных жён, чей титул "чин-чжу" переводится с миизийского как `жемчужина'.

Прослышав о предстоящем визите в Арвилад столь высоких особ, ватанийские власть предержащие быстро сообразили, что поезд с Востока не минует подвластной им территории. А значит, представится случай воочию узреть племянника имнима и его сопровождающих и поразить воображение приезжих достопримечательностями Ватании. Вопрос, чем именно удивить гостей в полунищей Ватании, заставил общество призадуматься.

А вот чем! В Мизии воды кот наплакал, а у нас, хвала Светозарному, её в достатке, а кое-где даже в избытке. Значит, соберём охоту на водоплавающую дичь, а то и рыбалку. А ещё хорошо бы прокатить гостей на барке по нашим полноводным рекам.

Стоп! Какие барки! Делегация доберётся к ранней весне, когда ещё лёд крепок. Да восточники и не привычны к нашим холодам, как бы не захворали. И на кого прикажете охотиться? На ворон и галок? Возвращения перелётных птиц ещё надо дождаться.

Ладно, поохотиться можно и ни нелетающих. Главное - достойно встретить приезжих. Закатить пир на весь мир, чтобы долго помнили и в чужих землях рассказывали. Не забыть про дам. Утончённым высокородным мизийкам требуется что-то изящное, трогательное - баллады, сонеты. Но местные жонглёры горазды лишь зубоскалить, исторгать яд, гогот и рёв. Мигом опошлят всё возвышенное.

А почему бы не собрать молодёжь (из порядочных, дворянских фамилий, разумеется) и не устроить что-то в духе поэтического или музыкального турнира в честь супруги царственного мизийца? Ну и что, что у нас этим занимаются лишь купленные фигляры и жонглёры, а отнюдь не дворяне? Это у нас, а у них, в Мизии, в Катае - словом, на Востоке, это самое милое дело. Понравятся стихи даме - глядишь, понравится здесь и принцу.

Посему к прибытию делегации мизийцев молодым людям из приличных семей было предписано подготовить стихотворение, поэму или песню в честь племянника имнима и его "чин-чжу".

Так вот, шумиха, поднятая по поводу предстоящего визита, оказалась нам с Незумо весьма кстати. Он заявил отцу с матерью, что в богатейшей библиотеке Леоров хранятся книги о Мизии, необходимые ему для сочинения произведения в честь высоких гостей; тут уж крыть было нечем.

Книги действительно есть. Тяжеленные, пыльные, не хуже пресловутых мизийских дорог: никто после смерти моего отца их не раскрывал. Поспешив восполнить сей пробел, я пришел к выводу, что справки про геополитическое положение Мизии не пробуждают во мне поэтического вдохновения. Незумо со мной солидарен. В то же время, потратив уйму часов на просмотр содержимого фолиантов, я всё-таки, подобно петуху из байки, отрыл жемчужное зерно, достойное "чин-чжу". Имеется в виду эпизод, повествующий о юном принце, влюбившемся в цветок ии, который представлялся экзальтированному воображению наследника прекрасной девой. Так бы и зачах юноша от неразделённой любви, если бы не чародей-музыкант, силой своей мелодии подаривший цветку человеческий облик.

В нашем распоряжении имелись: прекрасная дева-цветок (Митта Мирэ), волшебник-музыкант (Незумо) и юный принц (Ваш покорный слуга). Азинно согласился на роль придворного опекуна принца, с условием, что от него не потребуют учить слова. Дасси по малолетству в актеры не взяли: рановато ей мотаться по светским мероприятиям.

Итак, роли были распределены. Не хватало мелочи - знания мизийского языка. На это нам деликатно намекнула матушка, считая, что текст на родном языке гостей затмит всё остальное. "Стильно и оригинально". Увы, сама она им не владела: её познания мизийского ограничивались несколькими словами и фразами. Наши с Миррэ мизийские имена, как она смущённо призналась, были почерпнуты из книг её второго мужа, Лива Леорского. Значит, придётся корпеть над фолиантами в отцовской библиотеке, если только не...

- Нам нужен мизиец! Живой мизиец!

Припомнили, что среди холопов в Стазенах вроде есть кто-то из Мизии.

- Правда из Мизии? - пристали мы к Азинно.

- А Храмайн его знает. Наверное да, потому что никто не понимает его бормотанья. На пальцах только и изъясняемся. Так и быть, я проверю.

Проверка закончилась скоренько, и в наше распоряжение поступил настоящий мизиец. Коренастый, мускулистый, черноголовый. Его одолжил нам (подчёркнуто: на время и с возвратом!) не сам Зинни, а его закадычный друг Клодинно Терранский. По словам Азинно, друг так пёкся о мизийце потому, что выставлял сего малого на арены кулачных боёв, что приносило владельцу раба некоторый доход.

Раба отмыли, прилично одели. И что оказалось? Стоило умытому и причёсанному бугаю раскрыть рот, как оттуда посыпались ну очень знакомые фразы. Естественно, знакомые больше мужской части населения. Слушая, как крепко по-нашему, по-ватанийски, выражается мизийский кулачный боец, мы с Зинни, не выдержав, покатились со смеху. Незумо крепился, а девицы, поняв, где зарыт сур, задрали носы и возмущённо покинули помещение.

Смех смехом, но тут забавная мысль меня посетила: чем учить такой мизийский, не лучше ли создать собственный язык? Язык, которого никто никогда не слышал. Язык в подарок прекрасной даме, жемчужине Мизии. И назовём мы его "чин-чжу": язык-жемчужина, жемчужный язык.

Озвучив эту сумасшедшую идею, я мог досыта любоваться круглыми глазами слушателей. Незумо, с его уровнем чудачества, - и тот несказанно удивился. Но уже через минуту просиял, захлопал в ладоши и объявил, что напишет по-настоящему волшебную музыку, если только мне удастся создать стихотворение на этом чудо-языке. Спор? Ладно. Победителем выйдет тот, у кого получится лучше. Наградой ему станет исполнение желания.

7. КИЛЬ СЫННИ: LINGUA MARGERITA, ИЛИ ЯЗЫК ЖЕМЧУЖИН

Предлагаешь - делай! Вот и пришлось мне вплотную заняться изобретением никому не ведомого "жемчужного" языка. Не то чтобы это было в тягость - создание языков относится, как известно, к прерогативе Богов и божеств. Но, размышляя о характере будущего творения, роясь в фолиантах отцовского книгохранилища, я не просто постигал величие написанного им вкупе с неким Вилой, но как будто ощущал присутствие самого Лива Леорского. Доходило до того, что, уставясь в зеркало, я видел его стоящим за моим плечом - тоненького, темноволосого, с глазами фиалкового цвета и светлой улыбкой.

С ума бы не сойти! Побросав раскрытые тома, я мчался из библиотеки к своим - маме, дяде Даосу, сёстрам. Подлинное спасение от наваждения пришло ко мне в лице Незумо. Когда я раскрыл ему (ему, и никому более) тайну своих встреч с покойным отцом, тот нимало не удивился.

- Ни и что? Ведь именно он, твой отец, описывал тонкий мир, то есть Другие Миры, откуда приходят к нам сущности и видения. Не ты первый, не ты последний. Думаю, ты вырос настолько, что смог понять и оценить идеи отца.

Этой последней фразой Незумо объяснил мне всё и самого меня, за что я ему несказанно благодарен. Без лишних словоизлияний, чувствуя моё смятение, он просто стал чаще наведываться в книгохранилище, где я вынужден был просиживать в поисках нужного. Если появлялся с маленькой арфой - наигрывал тихонько что-то своё; если без - помогал строить новый язык. Кончилось тем, что мы оба не на шутку увлеклись сим божественным промыслом.

До этого я не представлял, как два человека могут писать одну книгу вместе. Притом, что почти во всех сочинениях отца стояло два имени - его и легендарного Вилы. Отныне таким Вилой сделался для меня Незумо. Новую мысль обычно подбрасывал я, а уж он критиковал или одобрял её. Затем оба бросались копаться в поисках аргументов за и против, в конечном итоге побеждало лучшее из предложенного. Раскрыв наугад какой-то солидный естествоиспытательский труд, я прочёл:

"Сплавы - это смесь на основе двух или нескольких металлов, или это смесь металла с другим веществом. Сплавы объединяют все лучшие свойства входящих в его состав металлов и веществ. Они могут быть одновременно и очень прочными и очень лёгкими. Металлы становятся прочнее, если их сплавляют с другими веществами". Первой моей мыслью было: это мы с Незумо. Разве не сроднились мы с ним за это время, создав свой, особенный "сплав" мыслей и чувств? целей и настроений? У него поубавилось стеснительности, у меня - властных замашек.

Чтобы понять, насколько сблизила нас с Незумо идея создания собственного языка, скажу, что с некоторых пор мы не то что перешли на ты, но и обзавелись прозвищами. Некоторые из них были нашими интимными, не предназначенными для чужих ушей. Я именовал его Тальним `г-н Луна', видя в нём воплощение всего самого чистого и возвышенного. После его участия к моим треволнениям по поводу отца Незумо стал для меня Вианом `отрадой, утешением'. Я же был для него Тан-Хана - `единственный, только один'. Так говорят про одного ребёнка в семье, но в устах Незумо прозвище уводило в другую, более лестную для меня сторону. На людях же могли идти в ход вариации моего личного имени: Хан Кёуль `разгар зимы', потому что Незумо обожает зиму, а то и Кильхён `счастье и несчастье, удача и неудача'.

Игра в прозвища пожаром охватила членов нашей семьи. Дасси часами просиживала над книгами, порой выводя на свет такие перлы, что оставалось только удивляться. В её языке я получил кличку Вольного, старшая сестра - Холодной принцессы (ничего себе!), а Незумо - Незумо заслужил лестное прозвище Самое лучшее. К добру ли, к худу, но его присутствие значило для Дасси гораздо больше, нежели то, что творилось его и моими трудами. Взгляды искоса, стремление сесть рядышком, во что бы то ни стало обратить на себя внимание, пусть новой находкой...

Девочка первая из нас заговорила по-мизийски. Это можно было бы объяснить наследственностью по материнской линии, но мать сама призналась в своём невежестве. Желание поразить воображение Незумо - вот что двигало сестрой. Углубившись в нереальный язык, мы как-то подзабыли о реальном, с которым к нам пожалуют высокие гости. А сестрёнка, не теряя времени, выспрашивала мизийского раба. Отсеивая грубые вокабулы, они вдвоём нашли что-то приемлемое. Незумо, знакомый с книгами на мизийском, забраковал эти находки как "вульгарные", но его вокабуляр сочли устаревшим, изъеденным мышами, и остались при своём мнении.

Дасси сделалась в нашем кругу признанным переводчиком с мизийского. Попробуй теперь не возьми её на встречу с племянником имнима!

8 КИЛЬ СЫННИ: ИГРЫ С СУДЬБОЙ

Как много теряют те, кто не умеет читать! Подсказки людей давно умерших или и ныне живущих способны пролить свет на непонятное, которое тебя окружает и которое живёт внутри тебя, скрытое в самой сердцевине. Даже мелочам, намёкам дано высветить малозначительную сценку таким манером, что она приобретает вид символа. Туманно, не правда ли? Выражусь иначе: наша компания внезапно заразилась играми со словом. Чего проще? Открываешь книгу, где получится, и читаешь тот текст, что на глаза попался. А уж воспримешь ли "предсказание" серьёзно или посмеёшься над кажущейся нелепостью - дело твоё.

В последний вечер перед отъездом стазенцев из замка Леоров нас словно поветрие накрыло стремление узнать судьбы нашей постановки и свои собственные, конечно. Первыми попытать счастье решили девы. Им приглянулся много видевший на своём веку фолиант с порыжевшими от времени страницами, из древней истории Хеймлана. Теплилась надежда, что старичок не станет обманывать потомков, тем более женска пола. Для начала книге задали вопрос об исходе нашего выступления. Вышло: "Она есть тайна, известная одному дарованию и особенно постоянному напряжению внимания к одному предмету". Предсказание сочли размытым, но вроде бы благосклонным к нашим объединённым усилиям.

Свою собственную судьбу трепетные создания доверили книге стихов какого-то катайского пиита. В переводе, естественно, на наш. Мирэ выпало: "Вот он - мой знак путеводный! Посреди высоких трав луговых Человек с охапкой сена". В остроумии изощрялись все без исключения, потешаясь кто как мог:

- "Холодной принцессе" - да суженый с охапкой сена!

- Скоро ли свадьба, сестрёнка?

- Наши искренние поздравления невесте виллана!

Зато после "кусочка судьбы" для Дасси охота смеяться пропала напрочь:

"Ядом дышит скала.

Кругом трава покраснела.

Даже роса в огне".

Незумо, даром что он выбрал проверенный источник - опробованный девами фолиант, - досталось нечто, вызывающее оторопь: "Готовы ли вы умереть за ваш богохранимый остров?". И стоявшие ответили: "Да, мы готовы умереть". И больше он не произнёс ни слова". Азинно заспорил: последняя фраза должна была относиться к нему, ведь именно он участвует в пиеске без слов. Сам Зинни, предусмотрительно вознеся хвалу Светозарному, за своё старание получил из его рук жизнеутверждающее: "Тут совершались их турниры, Тут бились храбрые - и здесь Не умер, мнится, и поднесь Звук сладкий трубадуров лиры". "Битвы - это да, это подходяще, а вот про трубадуров лишнее, младшему братцу впору". Мне выпало безотрадное: "Отныне иду один. На шляпе надпись: "Нас двое"... Я смою её росой". Не намёк ли на разлуку с сестрами? или ...?

Забава, задуманная как весёлое прощание с гостеприимным кровом Леоров, грозила обернуться источником всеобщего уныния. Было замечено: во всех предсказаниях фигурировали разлука и смерть. Никто не спорит с очевидным: да, люди смертны, но невежливо напоминать им об этом с таким постоянством. Лишь Мирэ сия чаша миновала, но что скрывалось за "человеком с охапкой сена"? Будущность лекаря? статус его жены? благой собирательницы целебных травок? Возможно. Переезд в другое место? с другим ландшафтом? Почему бы нет?

Чтобы подправить положение и перебить тягостное впечатление, предложил сыграть в другую игру.

9 КИЛЬ СЫННИ: ЧУДО О ФЛЕЙТЕ

Торжественная встреча мизийского принца со свитой состоялась в самом большом зале особняка, принадлежащего правителю Ватании. Из патриотических соображений (а также для благолепия и сохранения тепла) стены украсили гобеленами, воспроизводящими сцены из сказаний Хеймлана. В ожидании нашего выступления было достаточно времени, чтобы в подробностях рассмотреть легендарные эпизоды.

Моим первым выводом было: состояние гобеленов неопровержимо свидетельствует в пользу древности земель Хеймлана. Вот на гобелене над пирующими застыл Араис, происками Храмайны превращенный в придорожный валун; лик неудачливого поклонника богини на ветхом ковре проеден молью настолько, что кажется усыпанным веснушками. На батальных сценах в центре зала доблестные рыцари Арвилада в капусту крошат противников; на посеревшем от времени фоне отчётливо видны лишь отрубленные конечности да гербы знатных дворянских родов. Второе умозаключение гласило: о древности земель вопиёт и манера исполнения: Храмайн пытается спрятать Луну в своей густой бороде, а остальные боги с тревогой наблюдают за ним, что вполне объяснимо: руки Храмайна устрашающе длинны, им ничего не стоит дотянуться и до следующих за Луной планет. Была ли эта непропорциональность задумана или возникла спонтанно - вопрос, оставшийся для меня нерешённым.

Результатами наблюдений мне не пришлось поделиться ни с кем. Не это было важно: в тот вечер здесь правила бал царственная Мизия. Все взоры были обращены к помосту с принцем и его окружением.

Высокие гости, усаженные за отдельный стол для избранных, сразу бросались в глаза. Особенно дама - ширококостная, мощная, что никак не вязалось с нашими представлениями об изнеженных мизийках. Мощь женской фигуры контрастировала с полной, рыхлой конституцией царственного супруга, ниже жены на полголовы. Оба были в плотных халатах цвета бычьей крови, с массивными металлическими украшениями. Простоту одежды восполняли сложные головные уборы, похожие на шлемы катайских воителей. Да эти "шляпы" и выполняли скорее защитные функции: разглядеть за ними лица было так же невозможно, как и цвет волос. Оставалось только гадать, брюнеткой или блондинкой была посетившая Ватанию "жемчужина". Скорее всего, смоляные от рождения, волосы позднее подвергались окрашиванию в светлые тона, как это принято у мизийской знати, правдами и неправдами стремящейся отгородиться от черноволосого простонародья. Ватанийские дамы долго злословили потом, будто приезжие были столь страшны, что их лица заслонили, дабы не ввергать народ в оцепенение.

Питьё и еда на время отвлекли внимание присутствующих от дискуссии о женской красоте. Лишь порой вдоль рядов трапезничающих ветерком проносилось: Попробовал филе летизенских рыб... одобрил запечённых птичек... пожелала попробовать местных кушаний... Да, странная эта "жемчужина" пожелала чего-то специфически ватанийского. Общество пожирало глазами правительницу, лихо хлебавшую бобовую похлёбку, с хрустом закусывая её овощами с местных грядок. То-то радовались патриоты, в пику мизийской ратовавшие за национальную кухню!

Горя желанием сразить высоких гостей кулинарными изысками, на стол водрузили блюдо под пышным названием "Царь-Рыба". Здоровенная эта особь противилась своему жребию и не теряла надежду выкарабкаться даже будучи по уши (не уверен, есть ли уши у рыб) погружена в гарнир. Стоило одному из любопытных приближённых принца сунуть ей палец в рот, как она дёрнулась и из последних сил тяпнула просунутый палец, мня хоть так да посчитаться с мерзкими людишками. Что тут началось! Крики "Караул!", "Лекаря!" перекрывали охи и ахи донельзя взволнованного зала.

В который раз всех удивила чин-чжу. Страшная или нет, но она решительно развернула к себе "тяпнутого", осмотрела палец, нажала на него, что-то приказала ближним - и вскоре перст был обмазан и перевязан. Мазь была извлечена из сумки, доставленной придворной дамой или служанкой, и ловкость обращении со снадобьем доказывала, что для жены племянника имнима такие инциденты не в диковинку. Во всяком случае, принц не выказал ни малейшего удивления по поводу происходящего.

Наконец спокойствие воцарилось, вернулись краски на бледные физиономии наших сановников. Настало время демонстрации талантов местной молодёжи, т. е. нас.

Забегая вперёд, скажу, что наших, ватанийских, более всего поразила простота костюма Незумо, эдакая повседневная одежда селищанина: рубаха, кожаный жилет и даже венок из цветов. Задвигались, заперешёптывались, сморщив носы: вилланским духом пахнет. Лишь накидка светлого шёлка, переливающаяся при малейшем движении, с изящной вышивкой по подолу. примиряла их с предъявленным персонажем: таких одёжек холопы точно не носили.

Чем-то светлым, чистым веяло от этой фигуры. Верилось, что именно такому под силу исполнить мечту принца из мизийской легенды: "светла любовь".

Музыкой флейты заслушались все. И высокородные мизийцы, известные ценители песенного искусства, и сановные ватанийцы, считавшие музыку лишь дополнением к отменно сервированному столу, и мы сами - исполнители сценки, ранее этой мелодии не слышавшие. Песочные часы памяти, пересыпав впечатления последних дней, высветили пение флейты посланника-фееретинца. Но осенняя тоска схваченного ивами ветра сменилась тонкой, еле уловимой грустью о любви. О её невозможности в границах этого мира, по крайней мере. Не на то ли рождается человек, чтобы хоть раз в жизни преодолеть границы реального и творить чудеса уже в пределах нездешнего мира? И-и-именно! - утверждала-пела флейта. Если хочешь любить - люби, твой предмет обожания почувствует это и примет тот облик, которого ты так жаждешь. Поток света, разлитого флейтой, закружил цветок, пока тот не превратился в нечто ещё более прекрасное: на гребне волны света показалась тоненькая фигурка девушки, мы видели её собственными глазами! Достигнув высшей точки, волна словно застыла в воздухе. Чудо произошло, и в волшебных звуках больше не было нужды.

По окончании мелодии наступила тишина. Полная. На Незумо было больно смотреть: то недоразумение с песней о портрете, то теперь - казус с игрой для мизийцев...

Но вот супруги переглянулись, принц кивнул и жестом попросил музыканта приблизиться. Толмачи перевели:

- Мизия высоко ценит искусство музыкальной композиции и исполнения. Слушать других после этого юноши невозможно. Равных ему нет. Мы будем рады видеть и слушать Вас при нашем дворе в столице Мизии.

Чин-чжу через слугу передала победителю поэтического турнира экзотический цветок. При этом было сказано (привожу перевод): "Изумительный цветок ии по праву достаётся непревзойдённому чародею". Когда гром оваций утих, Незумо, всё ещё стоявший перед очами царственной четы, негромко, но твёрдо ответил, что недостоин столь высокой чести, ибо никогда более не станет играть на флейте.

От такого выпада меня словно ударило в грудь, и сердце оборвалось. Незумо, дурачок, что с тобой?! Дерзость неслыханная, достойная самое малое - усекновения главы! Готов поклясться: с этой минуты окружающие смотрели на сбрендившего музыканта как на покойника. Я уж было решился воззвать к мудрости и - главное - милосердию племянника имнима, но меня опередили. На защиту побледневшего смельчака кинулась ... Дассиния. Опустившись на колени перед помостом и сжав руки, дитя зачастило:

- Не верьте ему, это всё неправда! А если и так - он чудесно играет на арфе, маленькой арфе. Даже лучше, чем на флейте! Вы только послушайте!

Что ж, для нас с Мирэ это чудо было ожидаемым. Правда, только для нас двоих... Та, которой надлежало скромно испариться после нашего выступления, вновь оказалась в центре внимания. Но одно дело - девице предстать знатоком мизийского, сорвав бурю аплодисментов и похвал, и совсем другое - выступить просительницей за чужого человека. Молодого человека, даже не жениха.

Потрясения основ дипломатии на этом не закончились. Жестом пригласив "смутьянов" приблизиться, чин-чжу с улыбкой обратилась к ним ... на чистейшем языке Арвилада:

- Мизия любит не только мастерство исполнения, но и загадки. Здесь их несколько. Приглашение остается в силе. Для всех исполнителей сценки. В особенности для маленькой "переводчицы".

Пока поражённые в очередной раз ватанийцы переваривали услышанное, усилиями переводчиков до сведения артистов довели, что никто не собирается торопить их со сборами. Они вольны присоединиться к поезду мизийцев на их обратной дороге из Арвилада.

10 КИЛЬ СЫННИ: БЕЗ ЛЖИ И НЕДОМОЛВОК

Никто, кроме меня, не ведал, что музыка флейты Незумо в самом деле была волшебной. Не было свидетелей у сцены накануне отъезда Стазенов к себе домой.

Тогда я протянул Незумо флейту, полученную в дар от непростого фееретинца. Повертев инструмент в руках, друг поднёс его к губам - и полились нездешней чистоты звуки. Я вспомнил о страданиях пойманного ветра. Проснулась ли в памяти Незумо песня о ветре, пленённом ивами? Или непрошенный гость стёр свою дивную мелодию из памяти сестёр и стазенцев? Новая песня звучала иначе - светлее, прозрачнее, нежнее. Ветер, а точнее ветерок, слегка покачивался в колыбели далёкого детства, не вкусив ещё отравы пространства и времени, не приобретя тяги к разрушительной вседозволенности силы.

Звуки отдалялись, отдалялись и наконец затихли вовсе. Мы переглянулись.

- !!!

- Странно, я же никогда не играл на флейте. Именно такой музыкой волшебник и мог перелить человеческую душу в цветок.

- Вот и исполни её перед гостями. Рад, что эта штука небесполезна.

- Спасибо тебе, Тан Хана. Дар бесценен, мне нечем отплатить тебе за него.

- Почему же? Мы будем слушать твою музыку вдвоём.

Мало кто понял мотивы вызывающего ответа Незумо мизийцам в пиршественной зале. Видя благосклонность, проявленную царственными особами к зелёному юнцу с дудкой, конкуренты и члены их семейств лопались от зависти, а родители потом демонстративно не здоровались с победителем. Будь это в их власти, чтецы и певцы с восторгом поменялись бы местами с Незумо. Увы, перст судьбы был столь очевиден, что надежды многих ватанийских фамилий на сближение их отпрысков с мизийским двором лежали в пыли.

Но что сам "поцелованный Богами" музыкант? Я нашёл его в одном из тихих уголков, где он сидел как в воду опущенный, ничего перед собой не видя. Уж не пытались ли соперники отравить его на пиру?

- Нет, не пробовали.

- Тогда что случилось? Да объясни ты наконец!

Сунув руку за пазуху, Незумо молча извлёк флейту и протянул её мне.

- Она сломалась, что ли?

- Скорее, она сломала меня. Подчинила своей воле. Заставила играть то, что нравилось ей самой. Прекрасное, дивное сочинение. Но не моё. Хвалу заслужила эта дудочка, а не я.

- Ну, другие музыканты тоже исполняют чужие сочинения...

- Не то, не то ты говоришь! Зачем, Келли, зачем ты вручил мне эту злополучную флейту?! Она послана злыми силами. Возьми свой подарок обратно. Ты, да и любой другой профан может сыграть на ней не хуже, чем я сегодня, - я, доселе не державший в руках флейты. Умоляю, возьми свой дар обратно!

- Ну, успокойся, прошу тебя. Я же хотел как лучше...

- Как лучше? После сегодняшнего выступления все в Мизии будут ждать чуда, и только чуда. А такой виртуозной игры я не смогу повторить никогда. Никогда. Что же мне остаётся? Быть вечным слугой флейты? Признайся, только честно, откуда у тебя эта вещица?

Что ж, видно, разгадывать загадки любят не одни мизийцы.

- Родина это штуки - Фееретта. Передал мне её посланец от моего прадеда (тот ещё жив и зовет к себе в гости). [Я умолчал о последних словах фееретинца, оказавшихся пророческими]. Никто, кроме тебя, не достоин этого инструмента. Но если он внушает тебе отвращение и ужас, я избавлю тебя от него. Хочешь?

Не дожидаясь ответа, я переломил палочку о колено.

- Не должно быть между нами лжи и недомолвок. Теперь тебе полегчало, "бедняжка Незумо"?

- Не бедняжка.

- Тогда Тальним? Идёт?

- Угу.

- Хорош уже дуться, у тебя же остаётся твоя арфа.

- Угу. А играть на флейте я ещё научусь. До вояжа в Мизию.

- Так ты всё же решился? Поедешь?

- С тобой.

- И с братом, и с моими сёстрами.

- Не многовато ли нас будет?

- "Много бывает, а лишних не бывает". Будет забавно. Придётся Мизии постараться произвести на нас впечатление.

Оставить комментарий © Copyright Хэн Дэс Нэ (fliny@mail.ru) Размещен: 10/07/2023, изменен: 10/07/2023. 71k. Статистика. Глава: Фэнтези Дети Лива Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Перед вами продолжение приключений, описанных в книге "От Вилы - к Арсейсу". Прошли годы, выросли дети Лива Леорского и четы Стазенов. Враждующие фамилии? Всё не так просто. У молодого поколения дворян свои занятия, развлечения, предпочтения и сердечные привязанности. Сейчас для них гостеприимно распахнуты новые страны - экзотическая Мизия, загадочная Фееретта. А прошлое...прошлое пока что спит.

Хэн Дэс Нэ : другие произведения.

Дети Лива. Часть 1