Закат догорал над Москвой. Красная площадь погружалась во мглу, постепенно превращаясь из серой в черную. Зажигались фонари. Человек в военном кителе, плотно застегнутом на все пуговицы, бесшумно прохаживался по своему кабинету.
Путин шел по одному из коридоров Кремля. Его туфли утопали в мягком ворсе царской ковровой дорожки. Шел он своей обычной походкой, сильно размахивая правой рукой и плотно прижимая неподвижную левую к туловищу. Президент приближался к двери с маленькой, почти незаметной табличкой "Секретариат". В приемной Поскребышев поднялся ему навстречу:
- Одну минуточку, Владимир Владимирович, сейчас доложу о вас.
Сталин неторопливо набивал трубку, хитро улыбаясь в чуть поседевшие усы.
- Разрешите? - голова Путина показалась в дверном проеме.
- А, товарищ Путин, входите. Рад вас видеть.
- И я рад вас видеть, Иосиф Виссарионович...
Сталин продолжал возиться с трубкой, и рукопожатие не состоялось. Президент почувствовал неловкость и обиду.
- Только я не товарищ, а господин, - осторожно проговорил Путин плоскими губами, которые он по-утиному выставил вперед.
- Это ви для широких масс господин, а у меня ви товарищ, - мягко, но однозначно возразил Сталин и чиркнул спичкой. - Ви висшую партийную школу в каком звании окончили?
Путин тоскливо отвел глаза. Над сталинским столом висела картина маслом "Солженицин пишет письмо еврейскому народу" кисти Глазунова. Из-за плеча Александра Исаевича нетерпеливо выглядывали некоторые деятели культуры и искусства. Путин узнал Говорухина и Михалкова, на плечи которого был элегантно наброшен белый шарф. Рядом висела работа неизвестного мастера "Ленин отчитывает Зюганова".
- Отчего тэлэвыдэнье и пэчать до сих пор вам полностью нэ подчиняются? - прервал затянувшуюся паузу Сталин.
- Меры приняты, товарищ Сталин. Работа идет.
- А суды почему все еще могут иногда принимать самовольные рэшэния? Нэ находятся под полным контролем?
- Меры приняты, товарищ Сталин. Работа идет, - повторил Путин бесцветным голосом.
- Мэдленно, мэдленно что-то идет работа. - Сталин побарабанил пальцами по зеленому сукну стола. - Ну а с этим, с ынтернэтом как продвигается дело?
- Это задача настолько сложная, что, боюсь, мне не справиться, - тихо ответил Путин.
- Я выжу, товарищ Путин, чекистская хватка у вас ослабла.
Сталин взял из пепельницы горелую спичку, задумчиво повертел ее в пальцах и поломал с тихим хрустом. Потом он медленно прошелся по кабинету, вернулся на прежнее место и поднял телефонную трубку:
- Берию дайте. Лаврэнтий? Здравствуй, дарагой. У мэня сейчас товарищ Путин находится. Да. Мы здэсь с товарищами посовещались, и рэшили, что его нужно наказать. Но пока нэ рэшили, как именно. А ты что думаешь по этому поводу?
- Расстрелять, - немедленно отозвалась трубка.
- Ты погоди, Лаврэнтий, нэ гарячись. Тут товарищи прэдлагают его перэвоспытать и ысправить. У тэбя же на Лубянке найдутся хорошие спэциалисты?
- А как же! Присылайте Путина, товарищ Сталин! Мы его здесь на верный путь быстро поставим, - бодро ответила трубка.
Непосредственно вслед за этим Владимир Владимирович обнаружил себя находящимся в Лубянском подвале. Он ощутил сильную боль в пальцах и увидел, что они крепко зажаты в тисках. С будничным видом к Путину приближался специалист в условно белом халате. Тихо насвистывая гимн Советского Союза, он примерялся к пальцам ручной пилой. За стеной кто-то кричал совершенно нечеловеческим голосом...
Владимир Владимирович проснулся в холодном поту и рывком сел на кровати. На противоположной стене висела фотография Ельцина, стоящего на Мавзолее. Президент невольно задержал дыхание: в предрассветном мареве ему почудилось, что Ельцин добродушно улыбнулся и помахал беспалой рукой.
- Вовка, ты чего? - проговорила сквозь сон жена.
Он резко выдохнул и ничего не ответил.
- Опять што ли Сталин приснился?
- Да, опять, - ответил Путин ничего не выражающим голосом. Он машинально потрогал пальцами лезвие меча, лежащего на прикроватном столике. Лезвие было холодным и острым.
- А я ведь давно тебе говорила. Завтра же нужно обратиться к Кашпировскому, - сказала жена и решительно повернулась на другой бок.