... господа рыцари, слушайте, и не говорите, что не слышали!
У самого края мира, за темным страшным лесом, где обитает
ужасный великан-людоед; на пустоши, где не растёт и травинки;
в неприступном замке, в его самой высокой башне, из окна которой
можно достать до звёзд; страдает бедняжка-сиротка - прекрасная
принцесса. Её охраняет огромный и свирепый дракон Легенда, от
пламени, которого погибло множество доблестных рыцарей...
Где ты, Избранник Судьбы - бесстрашный, сильный и мужествен-
ный? Приди...
Виктор де Ортис вышел из густой тени леса на желто-красную равнину, круто обрывающуюся метрах в ста от него. На самом краю ущелья, словно одинокое дерево, чудом выросшее на скалистой породе, высилась одинокая башня, готовая в любую минуту, с оглушительным грохотом распасться на составляющие её каменные блоки и улететь ко дну, которого, возможно не существовало вовсе.
Солнце пекло немилосердно и герою, дерзнувшему отправиться на край мира, ради спасения принцессы из загребущих драконьих лап, приходилось туго в вареной коже с нашитыми металлическими кругляшами, блестящем шлеме с медными рогами и с набором оружия, как находящегося на виду, так и припрятанного в заплечной сумке. Однако это были пустяки, ведь Украямирная Пустошь оказалась небольшой площадкой, замок - убогой серой башенкой, а исходя из этого, пресловутый дракон, по имени Легенда, укокошивший, по слухам полсотни рыцарей, мог превратиться, в лучшем случае, в здоровенную ящерицу, которых видимо-невидимо на острове графа Комоддо. В худшем же случае, если присобачить ко всему так и не появившегося лесного людоеда, то и вовсе самой обыкновенной зеленой бородавчатой жабой. Хоть бы принцесса (интересно, наследница чего?) оказалась молодкой, а не "бабой-ягодкой", ведь в рекламном проспекте, зазывающих только что окончивших школу выпускников, было сказано о прекрасной юной царевне, ждущей своего спасителя.
Ну что ж, подумал наш рыцарь, смахнув с благородного чела пот, вперед сир Виктор де Ортис, за победой!
И широким шагом молодой воин направился к башне.
Остановившись в метре от нее, он критическим взглядом осмотрел крошащиеся стены; запрокинул голову, чтобы... шлем, кувыркнувшись, разок по спине забывшего завязать ремешок рыцаря, упал на желтый песок... посмотреть, высоко ли то окошко, из коего мечтательная принцесса любуется на звёзды. Странное дело, но окошка он не увидел. Возможно, оно выходит на Край Мира, куда, несомненно, открывается лучший вид, чем на темный лес.
Почесав пятерней рыжий ёжик волос, Виктор нагнулся за шлемом, и увидел, как тот мелко-мелко подрагивает; да и он сам сразу же почувствовал колебание земли. Будто кто-то большой и тяжёлый топал на Украямирную Пустошь.
Виктор не спеша - не видел каннибалов что ли - разогнул спину, нахлобучил шлем, вытащил меч, махнул им раз-другой разминая мышцы, и приготовился к бою.
Колебания земной поверхности переросли в непрерывное дрожание и вдруг... смолкли. Как отрезало. Упал он что ли? Или... Из-за леса, закрыв тушей своей яркое солнце, выплыло чудище, которое при ближайшем рассмотрении оказалось ужасным на вид драконом-альбиносом. Сверкая красными, глазами-звездами змеюка, которая, надо отдать ей должное, держалась в воздухе с элегантностью бабочки, летела к башне и стоящему у её подножия рыцарю-букашке.
Это не дело, лихорадочно подумал де Ортис, выходить на честный бой с противником, понятия не имеющем о чести. Интересно, вдруг всплыла мысль, а на кой ляд ему - змею - тиранить принцессу? Ладно, человеком был бы, а то... Чудно. Но делать нечего, раз зверюгу посадили на цепь, пусть и невидимую, однако цепь, значит это кому-то надо, а кому - после разбираться будем.
Рыцарь скинул шлем, отбросил в сторону меч и высыпал из сумки, тускло поблёскивающие незаконно приобретённые железки. Спасибо старшине, надоумил зайти в
1
магазинчик и затариться необходимым оружием. "Авось пригодится", сказал старый вояка, хлопая выпускника по спине. Хороший попался учитель, грех жаловаться. Почти все из их класса поступили на службу: кто в гвардию, кто в городскую стражу, кто к купцам в охрану. Правда некоторые, подобно де Ортису, ушли на "вольные хлеба" - деньжат подзаработать на хороших заказах, да и авторитет поднять, чтобы, например, в гвардии, не с самых низов начинать, а чуток повыше.
Виктор, с грехом пополам, то и дело, роняя детали, собрал противотанковое ружьё, передернул затвор, прицелился...
--
Эй, рыцарь, не спеши!
...нажал на курок.
Осечка. Виктор выругался, перезарядил ружьё, вновь прицелился чуду-юду промеж глаз, но на плече легла крепкая рука.
--
Я же сказала, сир рыцарь, остыньте! - голос был женский, но тон властный. Особы говорящие так, не привыкли слышать в ответ "нет", "не знаю", "не уверен"; нельзя мямлить, жевать сопли и шлепать, будто рыба губами; произносить слова чётко, до последней буквы. Так изъяснялся старшина, а он мужик был не промах, но здесь - баба...
--
Подвинься-ка, шустрый, дай зверя покормить.
Де Ортис опустил ружьё. Дракон, словно преданная псина, плюхнулся пузом на землю и, прижав уши к уродливой голове, забил по бронированным бокам хвостом.
--
Молодец, - возле де Ортиса прошла высокая женщина, одетая в зеленый рабочий комбинезон. Она легко везла небольшой, но очевидно тяжёлый контейнер, доверху наполненный сочным мясом.
Дракон поднял голову, выпустил в голубое небо оранжево-красное пламя и заревел во весь голос в предвкушении сытного обеда. Сразу же запахло серой и, почему-то, навозом.
--
Сейчас, сейчас, Зажигалочка! Мамочка накормит тебя. Прилетел, голубчик, а тут дядька палку наставил, убить хотел. Но мамочка тебя в обиду не даст...
Рыцарь стоял под палящим послеполуденным солнцем, у дверей башни, что высится над глубоким ущельем, на Украямирной пустоши и, с отвисшей, почти до самой земли, челюстью, взирал, как добрая хозяйка кормит своего ручного дракона.
--
Так что, Матильда, - спросил Виктор де Ортис хозяйку башни, когда поздний обед или ранний ужин был закончен и они разместились у окна выходящего на ущелье, чтобы выкурить по сигаретке и выпить по рюмочке коньячка, - я уже могу получить приз?
--
Как сказать, - пожала плечами Матильда, - Если имеешь в виду принцессу, то это всего лишь рекламный трюк и если ты не тупоголовый кретин, которых я за свою жизнь повидала немало, то пора уразуметь - я проверяю, остались ли твои штаны сухими при встрече с Зажигалкой и годишься ли ты на службу.
--
Хм, - рыцарь стряхнул пепел и посмотрел на стоящую рядом женщину - хороша, в соку; лицо простое, широкое, волосы заплетены в косу, но на лоб спадают черные пряди, глаза темные, на щеках точечки веснушек; она переоделась в красное платье с глубоким вырезом, притягивающим взгляд, как магнит. - И куда это ты на службу зовёшь, красавица? Если в гвардию, то я и так мог туда попасть, но рядовым. А теперь?
--
"Теперь"? - она насмешливо приподняла бровь. - Посмотрим, как проявишь себя ночью, а уж потом все остальное, - Матильда выбросила сигарету и поцеловала его...
Виктору снился дракон-альбинос, только глаза чудища были не кроваво-красными, а угольно-черными; он низко наклонял голову, выпускал клубы пара из ноздрей и шипел: "А если кто-то боялся выходить из лесу - я махал ему платочком..." И дракон, живущий в древнем ангаре, что стоит за лесом, ложился на землю и словно пес преданно смотрел на свою...
Виктор проснулся в поту. Солнечный свет проникал сквозь зарешеченное окно, освещая левую половину комнаты, где стоял большой сундук и кресло-качалка; но, оставляя в тени правую стену, где что-то блестело.
2
Возле де Ортиса, откинувшись на несколько подушек, полусидела-полулежала Матильда; как раз сейчас она отрезала кинжалом (его кинжалом!) кусочек спелого яблока и отправила его в рот. При этом она не сводила с рыцаря странного, какого-то кровожадного взгляда, от которого юноше стало не по себе, и он решил, как можно скорее покинуть это место, даже не смотря на шастающего по Украямирной пустоши дракона-альбиноса.
--
Чего лежишь, мальчик? - грубо спросила Матильда. Сейчас она никак не походила на ласковую и умелую утешительницу, которой была ночью. - Где бумажка твоя? Давай, печать поставлю.
--
Сейчас достану, - пролепетал Виктор и слез, а вернее свалился с кровати, и, прикрыв болтающееся хозяйство простыней, спотыкаясь, пошел искать свою сумку. За спиной он услышал смех - громкий, бесстыдный... Де Ортис оглянулся: Матильда лежала голая, ничем не прикрывая срам, и, запрокинув голову, гоготала во все горло. Над ним? Ну, над кем же еще? Виктор стиснул зубы и, подобрав с серого пола сумку, отыскал там выпускной лист.
Конечно, она могла себе позволить поиздеваться над ним, салагой, сколько ей захочется, ведь через ее дракона, башню и кровать прошло немало юных рыцарей-зазнаек, которые сейчас служат в гвардии Его Величества. И он один из них. И это его первое испытание. Пустяковое, можно сказать, но окажутся ли следующие драконы ручными, а людоеды мнимыми как в этот раз? Или все будет по-настоящему?
--
Погоди маленько, - хозяйка башни перестала смеяться, - сейчас я схожу за печатью. Ты полежи, отдохни еще чуток, а то я что-то проголодалась - ты быстро сдох и завалился дрыхнуть. Так что готовься - я мигом.
Ничем не прикрывшись, Матильда вышла. Будто привыкла нагишом прогуливаться по своих владениях. Хотя оно и понятно - кого ей стыдиться, не Зажигалку же?!
Виктор завернулся в простыню - он не распутная вербовщица - и направился в темноту, где что-то блестело.
Доспехи. Много, разные. Щиты, панцири, шлемы наколенники, кольчуги... Кто их оставил здесь? И почему?
--
Их оставили те, приходил до тебя, - сказала Матильда. Странно, де Ортис не слышал, как она подошла, хотя глухотой не страдал. - Зря ты в простынку закутался-то - испачкаешь, а стирать - мне.
--
Слушай, можно я возьму кое-что из этой груды? Все одно лежит без надобности - пылится.
--
Зачем? И твоя одежка будет здесь валяться...
--
Да, цвета гвардии будут мне к лицу, - кивнул Виктор де Ортис и вновь услышал смех Матильды.
--
Не смейся надо мной, - задумчиво сказал рыцарь, разглядывая понравившуюся ему кольчугу, почти новую, промасленную. - Я возьму ее и уйду прямо сейчас.
--
Не нужно торопиться, человечек. Думаешь легко заманить в эту глушь такого упитанного кабанчика, как ты?
--
Что? Что ты хочешь этим сказать?
Он оглянулся. Матильда стояла рядом с ним нагая, с растрепанными волосами, с кинжалом в одной руке и мясницким тесаком в другой. Не успел рыцарь и глазом моргнуть, как холодная сталь уперлась в его грудь.
--
Не делай этого, прошу...
--
А кто мне помешает, мальчик? Я, знаешь ли, очень люблю на завтрак свеженькое мясо... Твое сердце, например, подойдет...