Открыты небеса и нет покорных голов для отсечения.
Блуждаем мы средь ужасов простанства.
И все обьятия, как рыжие пантеры влюблённые в гипсовых лебедей.
Свобода! Метель тополя! Любовь!
Безумные поэты со звёздами задремали, и Саладины на каруселях сгинув в проворстве животов и Вельзевул - кочевник испуская слюны Веры.
Тартюф вновь напомажен и в складкмах поэм , как язвы ануса торчат чудовишные потуги сердовеличия.
Не виноваты мы, когда приличии нет и даже сок шиповника, как яд Медичи.
В серьёзых кафе аромат зелени и хмель от виски, как маленький зверёк в плену безумных душ.
Пусть заиграет Вагнер самолично, мы требуем и дрожим, словно призраки танцующие на минах.
Мы одеваемся в новые, влюблённые тела.
Вся мудрость хаоса презираема в подвалах сцены. Долг не оплачен и мир загробных
питает энергично благоопустившее веселье.
А может довольно того, что узрели?!
На станциях жизни вышкребли наши последние следы, и говорят, что плакали они жалобную песню, брошенные под пьянные поезда.
Наше одиночество - наш мир красоты, и все дыбы волшебные остались в детствах.
Мы стали убийцами. Мы делаем последнее ПА и вот мы танцуем в Суфийском танце с привкусом чайного пепла, перебирая огненно - розовые колокола.
Мы осторожность рабов и строгость девственниц.
Мы убийцы, но мы никогда не сможем прогнать любовь за порог!
Изогнутые мосты, как великолепие концертов и белая дискотека оваций уничтожает старых добрых комедиантов, и берега, как замшевые струны , не годные для пальцев,
лишь для потных ладоней оплодисментов.
Сыграй нам Рихард, - чуть эфемерно, чуть недовольно, чуть суеверно, чуть призрачно , и с сухими глазами, чуть любовью смазливой служанки на выход в летний рассвет.
Несутся Аллеганы и невидимые рельсы покрытые серафическими кустарниками.
Сыграй нам Вакханалию, пусть Вакханки из личных сисек нальют нам Мартини
со льдом, разбавленное молоком Дианы.
Жалкие Братья мои - это ВАМ я обязан невезеньем и фантомами грядущих великолепии
ночей, идиотской печалью, загнивающим ртом от ругательств, пылкостью любой затей,
изгнанием из самого себя и рабству на престоле королей.
Какая живопись покояний, - но мы друзья, пусть в лихорадке, в слабости, пусть обессиленные, напряжённые, подобные разбитым корпусам и суднам без палуб.
Мы единственно реальная картина рассвета.
Сыграй нам Вагнер про восточные гулы, про голубые глаза Минотавра, про колесницы древных римлян, про китаянку Буше, про ненасытного Рема, про пьяницу Монмартр,
возомнившую себя улицей шедевров.
Поднимем головы, никакого богатства, лишь клошары утомлённые сексуальностью
Изольды и нежностью процесуальной музыки.
Древняя комедия неуместной фуги на деревянных пирсах волшебства и вновь лирические сцены.
Мы люди на галерах, сыграй нам Вагнер про бесценную химию невероятных мелодии,
и... почтовой кареты
достовляющую
погибшую любовь.
- Про унесённые планеты в личных богатствах самомнении.
Я прощаю все древние дикости , они уже на костылях.
Чудовишная Гортензия, - твой эротизм похож на наше одиночество - и оба без динамики распахнутых дверей , хоть настежь мы сами , хоть отроки мы и старцы из спанки.
Сыграй нам Дружище за взрыв отваги любой ценой!
О, этот мир!
Мы воссоздаём голоса наши ,
Купите наши тела- Мы бесценны,
Мы неистребимое удовольствие верующих и влюблённых,
Мы смех толпы, мы лето в аду!
Мы дожидаемся БОГА, и топчем траву в ожидании.
Мы последняя чистота и последняя робость.
Скорее! - Есть ли другие жизни? -
- Среди прощанья сон невозможен.
Пение Ангелов, - Моя тоска не меньше моей любви.
Огонь! Огонь на нас! Мы не сдадимся!
Наша ничтожность бесконечна!
Однажды мы умрём и пусть час этот , нелепый час ожидания покоя будет восторгом и...
... Я хочу обьясниться,
Я хочу благославлять каждый диюим пути.
Я протягиваю вам единственно дружелюбные что осталось- руки.
Буду просить прощенья за питание ложью, и в путь!
Я ЛЮБЛЮ ВАС И ЭТО КАЖЕТСЯ СЛУЧИЛОСЬ НАКАНУНЕ!