Голова гудела с каждой минутой все больше, заставляя ворочаться на месте и проснуться. Это гудение будто пыталось раздавить изнутри; вышибить мозги, если бы понадобилось. Спустя время оно превратилось в едкую жгучую боль, что насильно вынудила открыть глаза и простонать. Отравленный, охваченный невидимым ядом разум что-то нарисовал, и пришлось подскочить на месте. Вздрогнув от испуга, я мигом продрал глаза и ошалел от увиденного. Головная боль исчезла, заставив разум протрезветь. Видать, испугалась не меньше меня.
Я был один. Подо мной уже не было травы, все исчезло: и костер, и лес. Я лежал на гладкой отполированной древесине. Оглянувшись, было подумал что все еще сплю, даже ущипнул себя.
- Ай!
Увы, не сон.
Это была огромная чаша, на дне которой я сидел, не решаясь встать. Над головой простиралось небо, наполовину закрытое ветками и густой листвой, а за ними - плывущие редкие облака. Я был внутри огромного и глубоко выгнившего дерева (выгнившего явно неестественным путем). Женщины не было, цепи тоже. Ничего не тянулось от меня и не приковывало к месту. Но чертов ошейник был. От него все еще чесалась и болела шея, а касаться его я пока не решался. Становилось страшно.
- Бросили, - тихо отбилось эхом.
Губы задрожали, а я сам сжался, пытаясь не паниковать. Лучше было бы идти за женщиной сгорая под солнцем, нежели лежать сейчас тут, одному и не зная как выбраться. Думать, что... Оставили подыхать тут.
Прошло несколько часов, и мою темницу осветило солнце, пытаясь пробиться сквозь ветви и залить ее светом. Вероятно наступал полдень. Я сидел, судорожно покачиваясь из стороны в сторону, потупив взгляд в пол. В голове царил хаос из паники и пустоты. За эти несколько часов одиночества я понял одну очень страшную вещь - я абсолютно ничего не помню. Эти два с лишком дня не дали почти времени отчетливо задуматься над тем, кто я такой и что делал в том городе. Ведь не родился прямо на площади, ей богу! Не помнил ни откуда я, ни кем был, ни зачем оказался там, где меня схватили. Я не помнил даже собственного имени.
- Все, что есть - это буква, - тихо шептал я под нос, всматриваясь в древесные узоры под ногами. - Буква. Одна единственная "Г". Одна. Ггг... Г! Что же ты означаешь? Мое имя... Как же меня зовут? Как?! Гггг.. Г!!! Не знаю... Не помню! Но я знаю, что это... Начало имени? Возможно... Моего. Там больше ничего нет, в этой голове. Ничего. Ничегошеньки!
Лучи солнца окатили теплом и привели в чувства, заставив поднять голову к нему. Облака все плыли. Свет омывал мою тюремную камеру, подарив шанс ее лучше разглядеть. Паника немного отступила. Стены были такими же гладкими, как и пол. Высота мерещилась недостижимой, но что-то подсказывало, что это лишь иллюзия, и все не так страшно, как кажется. Появилась надежда выбраться; увидеть, что там, за стеной. Хотя бы попробовать вскарабкаться, не то чтобы перелезть. Просто посмотреть.
Встав и прижавшись спиной к стене, я резко рванул вперед настолько быстро, насколько могло бы позволить тело. Прыгнув, попытался ухватиться руками за край стены. Не долетел. Ударившись и ссыпавшись на пол, отдышался, и пошатываясь отошел обратно к старту, где начал разбег. Я не собирался так просто сдаваться. Потерпев еще не менее десятка болезненных неудач, скатываясь кубарем вниз и немо бранясь, я не оставлял надежды. Отряхиваясь и терпя боль от заработанных синяков, восстанавливал дыхание и вновь взлетал вверх, падая в итоге наземь с нарастающим опасением, что что-нибудь уже сломал.
Порой мерещилось, что стену кто-то подымал будто нарочно, чтоб я не долетел. Но сдаваться я не собирался. Ведь мало ли что может показаться и примерещиться.
Наконец, терпение и упорность дали свой результат! Разбежавшись и подавшись корпусом в прыжке, я все-таки зацепился руками о чертов выступ и повис на своей нехитрой массе тела. Руки были слабы, но им хватило мощи подтолкнуть меня вверх и задержаться над своей камерой заключения. В лицо подул ветер, а солнце согрело макушку. Глазам открылся лес, что тянулся далеко-далеко вперед. Я завороженно улыбнулся, пытаясь рассмотреть, что дальше. Оглянуться назад не хватило ни времени, ни сил удержаться. Кто-то словно дернул за ногу, утаскивая назад в нору.
Скатившись на пол, я уже не встал. На тело будто упала огромная глыба, что придавила и не позволила шевельнуться более. Вскоре мне дошло, что это вовсе не оно. А она. Женщина. Та, которую все еще не хотел называть хозяйкой, стояла в десятке шагов от меня и смотрела. Невидимый камень что давил будто уменьшил вес, ослабляя хватку и давая разрешение двигаться. Женщина подошла ближе и пнула ногой под ребро, от чего я только сжал зубы.
- Кто тебе позволял вылезать наружу?! - Право, я даже обрадовался этому появлению! Если бы только не пришлось расплачиваться болью. - Не мог посидеть подождать несколько часов спокойно? - голос был зол, я же только прикрыл рукой лицо. Боялся на нее посмотреть и что следующий пинок разобьет мне нос. - Отвечай!
- Я только хотел... узнать, где я, - тихо забормотал, смотря на нее с пола сквозь пальцы. Заметив легкое движение ее руки за спину, я резко вспомнил поставленное ею правило и живо добавил "Хозяйка", дабы не получить плетей.
Однако она исчезла, не заметив моей ошибки. Послышался лишь строгий голос, приказавший сидеть на месте и не высовываться из этого гнезда, а не то она устроит мне веселый вечер. Но я не послушался. Просидев от силы минут пять, я решил вновь попытать удачи в своих полетах. Но и прыгнуть не успел, как меня вновь придавило к земле. Спустя миг это давление исчезло. Только теперь я был пригвождён цепью, что тянулась от ошейника. Дергаться и сопротивляться оказалось делом бесполезным. Руки и ноги тоже словно прилипли к полу, на котором я распростерся. Сдался. А она даже не явилась. Не ударила и не осыпала бранью. Оставила наедине с тишиной, сковав мое тело.
Так прошел весь оставшийся день, что показался крайне коротким. А когда опустилась скороспелая ночь, то стало вновь страшно. Взошла луна. Мерцая антрацитом, она озаряла мою камеру заключения, а с тем и оживляя тени вокруг, заставляя вздрагивать от ужаса. Холодный ветер проникал в темницу и покалывал ледяным ножом в спину, заставляя содрогаться. Пар изо рта медленно стелился по гладкому полу.
Я тихо лежал и, скрутившись клубочком, прятался от холода. Цепь немного ослабила хватку, но не отпускала. Прижав к груди руки и дыша на окоченелые пальцы, я пытался согреть хоть одну частичку себя. Мой серый взгляд был направлен прямиком в наступавшую на меня, кромешную тьму. В ней блеснуло два алых глаза. Из мрака появилась хозяйка. Вернулась.
В лунном свете она казалась призраком. А когда алые глаза вдруг стали голубыми, то и вовсе помертвела. Но иллюзия живо рассеялась, когда теплая рука подхватила на плечи, оборвав цепь, а она сама взмыла в воздух, оттолкнувшись от стен. Все что я успел заметить - хозяйка была чем-то обеспокоена, даже напугана. Ее взгляд был стеклянным и метался в темноте, будто искал что-то, но не видел. Душу охватила новая тревога.
- Держись крепче! - послышалось от нее перебиваемое ветром. Она усадила меня к себе на спину, крепко держа под коленками. Я ухватился за нее изо всех сил.
Уткнувшись лицом в огненные волосы, я постарался не смотреть вниз. Мы летели высоко над землей. Вернее, она бежала по воздуху. Быстро и прытко, напоминая движениями лань, убегающую от хищника. Было страшно разжимать руки и отпускать края одежды, в которые я так отчаянно вцепился. Смотреть ей через плечо, пытаясь разглядеть, что же мы пролетаем, было не менее боязно.
Держась и чувствуя, как поддерживают ее руки, я успокоился. Огненные волосы развевались на ветру и будто светились неярким мягким светом, напоминающим костер или уголья, что согревали, подойди я к ним. В них было точно так же тепло. Осмелев и оглянувшись по сторонам, я заметил вдали по левую сторону огни. Какой-то город, в который мы наверняка не попадем.
Не заметив, как приземлились, меня поставили наземь и, схватив за руку, в тот час же поволокли за собой. Очевидно, мы перелетели тот лес, к которому еще вчера подошли. Так же вероятно, что хозяйка вдобавок перепрыгнула и поле, которое было за моей спиной.
- Что происходит? Куда мы? Куда вы меня тащите?! - заговорил я, пытаясь не так сопротивляться, как остановить ее спешку, за что меня одернули и продолжили живо тянуть вперед. Послышался только короткий ответ:
- За нами гонятся. Если хочешь жить, быстро иди за мной!
Теперь уже я вцепился в нее и побежал вслед, стараясь не обременять собой, но и не отпускать руку. На миг оглянувшись, я не на шутку испугался. Над лесом, из которого мы удрали, при свете месяца зловеще надувалась черная туча. Действительно, что-то гналось за нами издали. Был слышен странный ропот. Я не сразу понял что оно, но расслышав, испугался еще больше. Тысячи черных ворон летели за нами, если только не улетали от наступающего неведомого зла.
Впереди была маленькая роща, в которой хозяйка отыскала самое рослое дерево и втолкнула меня внутрь. От этого всего колдовства и чертовщины у меня уже голова шла кругом. Если она умеет бегать по воздуху, прятаться в деревьях и тьме, управлять цепями с огнем, то я пропал. Я не вырвусь. Не сумею! А если и получится, где гарантия, что мне не оторвут голову, когда найдут?!
Она вскочила ровно за мной и прижала к себе, словно пытаясь скрыть от чего-то. Внутри древа было крайне тесно, а светом служили только ее волосы, что насилу освещали наши с ней лица. Вверху не было видно ни неба, ни звезд. Мы оказались словно в капсуле, тесной и темной. Хозяйка прижимала к себе, будто боялась отпустить и тяжело дышала. Она была напугана не меньше меня.
- От чего мы прячемся?.. Что за нами гналось, хозяйка? - прошептал я, уже неосознанно соглашаясь с ее властью.
По носу водил приятный, почему-то знакомый запах, что шел от одежды женщины. Чудилось что она вся пропитана этим легким ароматом чего-то простого, вкусного, но крайне ядовитого.
- Есть то, что не против меня убить. Но боюсь это не за мной, - от этих слов пошли мурашки по коже. - Он один. Сейчас один. Ты чем-то его привлек, даже больше меня. Надеюсь, он не прорвет барьер, а отвяжется и уйдет прочь. Внутрь древа ему будет сложно попасть, но... - фраза оборвалась.
Она прижимала к себе так, будто надеялась спрятать в одеждах или закрыть собой. Я же поверил, что это меня спасет, потому не спешил сопротивляться. Смотрел на ткани и светящиеся огненные волосы, как вдруг понял, что больше ничего не слышу. Все замерло, остановилось. Не было слышно дыхания. Перед глазами ничего не двигалось; я не успел заметить, как все посыпалось и растаяло в кромешной тьме. Только в ушах нарастал звон. Такой, будто я услышал пронзительный, искаженный женский крик, что оглушил стальным звучанием эха.
Стало холодно и больно. А в темноте - страшно. Но издали появился свет. Маленький огонек. Он пролетел рядом, освещая собой путь на несколько шагов. Недолго думая, я тронулся за ним. Спустя несколько минут оторопел, заметив одну деталь. Левое плечо будто кто рассек пополам, и там насквозь зияла черная дыра. Она то и болела. Не кровоточила, не гноилась, но сильно болела. Я и не особо понимал, как выносил эту боль. На шее оставалась цепь.
Огонек полетел дальше, оставив меня в темноте, отчего я запаниковал и пустился бежать вслед. Подлетев к какому-то месту, рядом на секунду вспыхнул синий и исчез, а уже знакомый медленно раздвоился. Более яркий комочек остался рядом, но не смог отлететь дальше, будто его посадили на цепь или привязали. Другой же стал немного больше, но, потускнев, быстро убежал прочь. Со мной остался крохотный, но яркий светлячок. Он был теплым и немного пожелтевшим. Хотелось обнять и остаться на месте, греясь об него. Он был совсем крохотным и мягким, пушистым, как цыплёнок.
Но вскоре зажегся свет. Комочек не погас, но остался в моих руках. Стал пушистее и начал подрагивать, словно боялся чего-то. Я сидел на полу огромного каменного зала с множеством колонн. Все было серо-черным, но теперь было видно, куда идти. Маленький товарищ в руках тихонько запищал. Кто-то шел. Спрятавшись за одну из каменных глыб, я скрыл этот пучок тепла в ладонях, прижав к груди. Темные камни осветил алый свет; слышался звук потрескивающих бревен словно из костра. Огонек. Но гораздо больше, чем тот, что я держал в своих руках, и что так отчаянно прижался ко мне. Огонь.
На полу были небольшие бирюзовые отблески, с другой стороны сопровождаемые неясным шипением. Еще один? Что же там за колонной стоит? Что горит, но не пахнет дымом? Или кто? Слышался разговор, длинный, но расслышал я только пару фраз:
- Много хлопот доставит. Намучаешься ты с ним, - заговорил хрипловатый мужской голос. Глубокий и будто прокуренный.
- Увидим, Шам, увидим, - голос оказался до чертиков знакомым. Неужто... Хозяйкин!
От этого я дрогнул и чуть не ринулся бежать, но заметил, что светлячка в руках уже нет. А на меня наступает тьма. Послышался встревоженный возглас, но я уже не расслышал. Боль стала резко перекрикивать все мысли, и, кажется, меня самого.
Я пытался кричать. Нет. Кричал, но голос не был слышен. Кричал, покуда не осип, и в горле не заболело, словно нож воткнули. А потом я наконец смог раскрыть глаза.
Сквозь полумрак стали пробиваться образы и очертания чего-то знакомого, быстро движущегося и мечущегося из стороны в сторону. Тело будто онемело и стало частично деревянным. Левой руки я и вовсе не чувствовал, словно отрубили и уже давно без нее живу. Что-то касалось одеревеневшей кожи и будто пронзало ее, но я не чувствовал боли.
Приглядевшись, я понял, что все по-старому, окромя того, что часть приснившегося - ужасная явь. Плечо. Разрублено. Наверное, ключица и лопатка тоже. Кровь везде: на полу, одежде и ее руках, что пронзают меня иглой из края в край и стягивают немеющую плоть, поливая сверху какой-то жидкостью. Что, мать его, произошло?!
Ответ на вопрос не заставил особо ждать. Пускай и был расплывчат, но, когда уши стали слышать, а взгляд стал более ясным и осознанным, послышался тихий, дрожащий голос, преисполненный сожаления:
- Он прорвал один из щитов. - Еле теплая ладонь легла на рану и начала греть, покалывая. Стала заживлять. - Ты чудом не умер. Он попытался разрубить тебя. Слава тёмным, не задел сердца. На силу остановила кровь. Заживать... будет долго и болезненно. - В плече стало покалывать знакомым током, но он слабо чувствовался. Как-то щадяще, даже милосердно. Может, она влила в меня какое-то обезболивающие? К лучшему. Тех ощущений никому не пожелал бы.
- Что... Кто это был? - еле прошептал я дрожащими губами, пытаясь отвлечься от того, что тело норовит распознать чувство боли. Пытается вспомнить, какова она, и как от нее тошно.
- Нечто, жаждущее уничтожать и отбирать жизни. Особенно, если ты сильно отличаешься от толпы; если ты один; если ты - тёмный. Но почему его целью стала в этот раз не я, а ты - не знаю, - женщина нервно закусила губу. - Они как охотники. И обычно их несколько, а этот был один. Хоть убей - не понимаю, чем же ты его так привлек?! Одной видать только Хирме известно, - пока она говорила, то не отнимала рук от раны, и всяко пыталась ее растереть, заживить и не дать мне уснуть.
- Зачем им убивать вас? Какая им с того выгода?.. - я скорчился и сжал зубы, терпя свое лечение.
- Зачем-зачем, - перекривила женщина, продолжив более громко: - Затем, что тёмная и лакомый для них кусок. Они так настроены в этих землях, ничего не попишешь. Нужно пробираться к городам, в них безопасней. Лучше бы всего было напрямую: к границе с Муатро, а затем на родину. Там они не появляются вовсе, та земля иначе для них пахнет, - она резко замолчала, будто задумалась или что-то поняла. - Но, к сожалению, есть дела, которые нас очень сильно тут задержат.
Больше вопросов задать она не дала, пускай у меня и появилась еще целая дюжина. Что же привлекло то чудище? Кто или что такое тёмные? Что в них такого лакомого? Что за сила у них? Однако, таились и догадки об этом: тёмные, видать, что-то похожее на ведьм или колдунов, но силы и способности у них куда страшнее, чем в сказках. Если хозяйка так проворно заживляет раны, скачет по воздуху и управляется с моей цепью, то она наверняка пострашнее обычной ведьмы. От такой не удерешь сразу. Лучше уживаться под ее началом и высматривать хоть какие-то возможности удрать.
С ней - опасно и больно, без нее - страшно и смертельно. Понять бы, зачем еще я ей?..
Кровь наконец-то остановилась и застыла. Рана сошлась твердой коркой, что теперь перекрывали бинты вперемешку с каким-то лекарством, которым хозяйка так спешно смазала мне кожу. Швы, сделанные ею - растворились. Подарком напоследок для меня оказался сон. Тихий, спокойный и глубокий, как ночь. Хозяйка умостилась рядом и прислонила к себе, накрыв своей верхней одеждой, что успела впитать лужи моей крови.
Больше в ту ночь ничего не произошло. Наутро мне перевязали рану и одев поверх уже заштопанную рубашку, потащили вновь за собой. Рубаха чудом оказалась без единого пятна крови, словно ее несколько часов назад выстирали и просушили. Впрочем, и все остальные пятна тогда исчезли. Хозяйка не дергала за собой, а шла рядом, стараясь идти не слишком быстро, чтобы я не отставал. Сжалилась? Я не знал. Хотя тогда мне даже показалось, что она прихрамывала.
Спустя время мы добрались к долгожданному городу, войдя в который я вздохнул с неким облегчением. Возможно, тут я смогу хоть что-то выяснить. Не о себе, так о своей дальнейшей судьбе или о том, зачем я ей нужен. Возможно, увижу шанс сбежать или вескую причину остаться.