Баллада  

В мире сером и вязком,
затянутом тиной и ряской,
просыпается одна-одинёшенька,
садится, осматривается,
мигая часто.
Глядит, как облака отпускают на волю птиц.
Тлеет проседь редких осенних листьев.

Гроб хрустальный 
давно не блестит.
Принц - неизвестность назад погиб.
Может - разбился, 
а может - случайный выстрел - 
не важно.

	А важно то, что кругом тишина
от кончиков пальцев 
до горизонта.
Вышла одна из глубокого сна 
после аборта.

Кто целовал эти бледные губы,
Кто согревал рук снег?
Кто доставал из чёрного саквояжа 
хирургический инструмент?

	Острые линии хрусталя 
       				царапают тишину...

Может быть, он и любил тебя,
но помнишь улыбки кнут?
Помнишь, как пальцы, словно жуки,
карабкались по груди?
Каждый укус их приятен был,
каждый смертельным был.

Эта стотонная пустота...
Сколько ещё дышать?
Сколько лежать,
сколько ждать, любя...
Или уже не ждать?..

Дни, извиваясь, ползут змеёй,
прячась, как в землю, в ночь.
Холодно утро встречать одной,
укутываясь дрожью.

И не забыть, не уйти, не смять
этот звенящий пульс.
Где б ни уснула,
с утра опять
мёрзнуть в хрустальном гробу.


В мире сером и вязком,
затянутом тиной и ряской,
просыпается ...