Погода стояла ветреная. Щен положил голову на передние лапы и слушал, как шумит берёза. "Странно, - думал он, - что шелест листьев на ветру так похож на ропот морских волн". Щен закрыл глаза и опять вспомнил холодную серую воду с пенными рюшами по краям, которая набегала на большие шершавые валуны и, осалив их, бросалась прочь. Камни же не суетились, не спешили пуститься в погоню за волнами, но важно лежали, ожидая возвращения этих непоседливых солёных приставал. "Забавная игра, - тогда ещё подумал Щен. - И очень сложная. Я бы так не смог".
Теперь Щен думал совсем о другом. Море и дерево сами по себе так не шумят. Вода журчит или звонко капает, искрясь на солнце, нежно отражая серебро лунного света. Листья шуршат лишь осенью, когда умирают и превращаются в цветастый прах. Что же это такое, поющее бабушкины сказки и шепчущее шаманские песни? Оно старше морских волн. Оно древнее валунов. Всё это Щен прекрасно знал, но забыл. Давно, когда был наглой, легкомысленной птицей. Ничего, ещё много тысяч лет впереди. Он вспомнит, обязательно вспомнит, когда он был чайкой.