Когда начались первые очаги атомного пожара, люди были в панике и истерике, они не знали что им делать в данную секунду. Но нашлись такие люди, - которые находились на данный момент в метро, - по воле судьбы, смогли спастись. И этих людей не смогли сосчитать полностью, настолько серьезно и упорно сражались люди за сохранение своей жизни.
Приспосабливаясь к новой среде обитания, выжившие смогли отстроить станции-государства, в которых они смогли найти способ выжить. Но всё равно, метро - это не самое безопасное место на всем земном шаре.
Часть ќ- 1
Старик
Глава - 1.
Гиблая станция
2035 год. Метро Москвы.
Егор шел домой один, по темному туннелю, который построили за десяток лет до его рождения. Рельсы, по которым два десятка лет назад ходили вагоны подземных поездов, уходили далеко вдаль, вглубь туннеля. Казалось, что этот коридор никогда не закончится, казалось, что ты сейчас угодишь в какую-нибудь ловушку. Сейчас еще немного, и ты исчезнешь, как будто тебя и не было вовсе. Егор не первый кто идет по этому туннелю. Егор не первый раз за дверями своей станции. Метро стало последним местом, где можно разгуливать, почти без опаски, подумаешь, нападет на тебя зверь какой-нибудь, для всего метро это не цифра. Всему метро безразлична судьба, даже одного человека.
Что мы знаем о метро? Ничего! Но метро знает о нас все - кто мы, где мы, как мы...
Егору было 18 лет, в этом возрасте, еще до выжженных улиц городов мира, еще до того как люди спустились в метро, забирали в армию; Егор не знал что такое армия, Егор знал кто такие Ганзовцы - как не знать, Ганза почти все метро держит, и он любил это кольцевое государство. Все пути только через кольцо. Нет пропуска через Ганзу, вали обратно. Так поступают при просмотре документов на блокпостах, на кольце. Еще влиятельное государство - Красная линия, почему красная? Потому и красная, на всех схемах она красная. Егор жил на станции Комсомольской, которой владеет Красная линия; парень спешил домой, спешил к родным, спешил сесть в тихое место в своей маленькой, но уютной палатке.
Максим - старый приятель Егора, - стоял в карауле перед подходом к Комсомольской, ну, Максим, конечно же, спал, что еще делать караульному в два часа ночи.
Егору как раз оставалось до Комсомольской метров сто-сто пятьдесят, но Егор уже видел освещенное пространство перед станцией Комсомольской, и видел своего приятеля. Он сидел на дрезине, будто бы смотря в сторону Егора. Егор двигался со станции Сокольников, пройдя примерно часа два; сначала парень прошел через Красносельскую, там надо было предъявлять документ, о пересечении этой станции, или документ, предъявляющий о проживании на этой станции. Егора и так все знали на этой станции, ещё с детства, но всё равно, Егор предъявлял по инерции документы.
Ему казалось, что за сегодня он проходил на следующие лет двадцать! Егор хотел спать, больше ничего, спать, спать... Из оружия с Егором была, модифицированная "воздушка" - МР-512, которая, кстати, ни такая пуколка, как кажется по метро-военным меркам. Она ещё фору даст старенькому доброму АК-74 или АК-47.
Он подходил к Комсомольской всё ближе и ближе. Но Егору мерещилось, что он никогда не дойдет до станции, которая находилась от него за полсотни метров. Пехотинцы, защищающие станцию, скучкавались около дрезины, видно собрались на разведку на трехсотый метр - там, кстати, понемногу угасали угли. Там самая обитаемая точка, собираются на этом метре крысы, которых надо периодически разгонять - а иначе они притащат за собой кого-нибудь по круче. Крысы самые тупые существа, но всё-таки у них есть разум, их разгонишь патронами один раз, через неделю второй раз, ещё через неделю третий раз, и так до самого конца, пока кто-нибудь не сдастся.
Егор прибавил ходу, если бы он не поспешил, от него бы пюре осталось...
Егор покосился на одного из пехоты, странным он почему-то показался парню. Обмундирование не то, как у всех... Хотя нет, всё с ним в порядке, просто тень на него падала, поэтому он и казался более отличимым от других пехотинцев.
Егор дошёл до станции, подошёл к своему приятелю, который уже успел отоспаться; Егор потянул руку для того чтобы поздороваться, приятель поздоровался:
- Привет Егорка, как дела? Как жизнь? Куда направляешься? - Егор медля с ответом потянулся к внутреннему карману куртки, в поисках пропуска на Комсомольскую станцию, потом достав пропуск проговорил:
- У меня всё нормально, и дела, и жизнь. А у тебя-то как? Как сестра хоть? Как отец? Наверное, надоело здесь сидеть-то? - произнёс Егор, чувствуя напряжение во взгляде Максима. Егор посмотрел в темноту туннеля, и что-то ему показалось подозрительным.
Егор на всякий случай вскинул свою МР-512, на тот самый туннель из которого, собственно, и исходили звуки, и свет от дрезины. И Егор машинально начал водить мушкой пневматического ружья из стороны в сторону, по подозрительно тёмному туннелю. Он манил пацана к себе. Егора манил туннель, парень пытался идти, но мешала какая-то преграда, что-то похожее на силовой щит. Егор взял себя в руки, тем самым он избавился от чувства - "зова туннеля".
Из темноты вырвались звуки, странные звуки, не характерные для звука разговора, или крика человека.
Это были крысы...
На станции началась страшная, до боли в душе война, только война шла не с гигантскими крысами, а с обычными. Все кто находился на посту, пытались попасть в маленькие бусинки, скакавшие по земле - каждый пытался убить хотя бы одну маленькую тварь. Эти маленькие клочки шерсти, так напугали всех имеющихся на станции разведчиков, блудных сталкеров, и прочих по профессии людей. Больше всего перепугался разведчик Макар. Макар - пережил самое страшное что может, и могло произойти, то это атомные выбросы в 2013 году.
- Не расслабляться, похоже, там ещё одна волна идёт. Поганые крысы. - Проговорил командир седьмой роты Игорь Никифорович Игнатьев. Он лёг за невысокую стенку из мешков с песком, и сухим цементом. Поставил магазин с патронами 5.45x39, в свой АКМ. Игорь Никифорович приказал своей роте:
- Рота, предупреждаю один раз... - тут вскочил один из мутантов, которых называют - гигантскими крысами, на один из мешков, где собственно и, вёл переговоры со своей ротой Игорь Никифорович. Крыса, выставив свой обрубок, - который называли некоторые - хвостом, - ближе к земле, взяла опору на хвост, прижала передние лапы к груди и начал выть. Игорь Никифорович подпрыгнув от такого, душераздирающего рёва, нечаянно пальнул в одного из часовых который пробегал мимо, никому, соответственно, не мешая. - Собака!.. Ты тварь гниющая, - проорал Игорь Никифорович в сторону гигант-крысе, и харкнул в морду чудовищу. - Получай... Отбросок общества! - Игорь Никифорович обругал крысу в след уходящей полосе свинцовых грошей в прогнившее до "самого не хочу" тушу. - Твою мать, почему таких обалдуев берут в часовую? Прямо под пулю попал. - Себе под нос пробурчал Игорь Никифорович.
Перед станцией шла ожесточённая война. Война не на жизнь, а насмерть. Издали туннеля пробилось неяркое свечение. Похоже, война близилась к концу, похоже, кто-то прислал подкрепление с Красносельской. Егор пальнул по мутанту, который запрыгнул на Евгения Кирилловича. Евгений Кириллович - это человек мудрый, почти гений, возможно, его час еще настанет. Сейчас Евгений Кириллович пытается изобрести антивирус от чумы, - но при таких условиях, мало кто верит в его успех. Антивирус от чумы не могли изобрести ещё до этой длинной и тёмной клетки, которая называется - метро. Евгений Кириллович посмотрел на Егора, и покачал головой: "Спасибо". Егор помог подняться Олегу Дмитриевичу, которого завалила одна из крыс.
Свет, который исходил из туннеля, становился ярче и ярче. Свет заполнял большую площадь. Дрезина, которую выслали ещё вчера с этой же станции, подъезжала ближе. Один из смотрщиков на дрезине вскрикнул:
- Парни, шевелите булками своими. Быстрей ну, раз, два, раз, два.
За прибывающей дрезиной пробежали человекоподобные - неизвестные ранее мутанты. Несколько мутантов умудрились перевернуть дрезину. Все кто находились на дрезине - погибли, стаи мутантов прибывали быстрее и быстрее. Егор понял - это не кончится, уже никогда. Настал его конец, конец, когда Егор собирался попить чаю, и лечь спать. Обо всём, о чём думал Егор, перечеркнула красная линия, линия, которая может оставаться после ручки, или карандаша, но это не те линии. Всю жизнь Егору перечеркнула Красная линия. И Егор в последние секунды задумал побег со станции. Егор вскинул "воздушку" через плечо, и направился к платформе, которая была в паре метров от поста. Егору в глаза ударил яркий свет, но через долю секунды, яркое пятно, которое проявилось в глазах, переменилось в тусклый свет аварийных ламп.
Станция жила как подобает, как жили и другие станции - весело, дружно...
Пришла угроза. Угроза смерти, которую нельзя было остановить, а точнее можно, но не сегодня. Сейчас не было того что могло бы спасти эту станцию. Егор ринулся бежать через всю платформу. Егор ни на кого не обращал внимания, он просто бежал. Ударяясь плечом о кого-нибудь и почти падая, он всё равно бежал. Егор споткнулся об корзинку.
Бабуля - хозяйка этой корзинки, произнесла:
- Мил человек, куда ж ты так бежишь-то? На встречу важную, что ль?
- Бабуля... Не мешай, не видишь что ли? - Парень быстро поднялся и снова побежал. Он почувствовал сильную усталость в ногах. Егор уже выдыхался. Но все равно он бежал, сейчас парень не думал о других, он думал только о себе. Его мать жила на этой станции, но он напрочь забыл даже о ней. Его мать пекла лепёшку, она была уверенна, что Егорка придёт домой, и она накормит его лепёшкой. Но этого уже никогда не случится...
Егор добежал до конца станции, спрыгнул к рельсам и, принялся бежать прочь от станции, Егор остановился на посту, у парня было перекошено лицо от усталости и страха. Офицер с поста, на котором и находился Егор, подошёл к нему и произнёс с подозрением на что-то предательское или даже офицер в какую-то секунду подумал что Егор - маньяк какой-то! Но Егор ведь не маньяк, он просто спасал свай зад от страшного события - смерти; офицер представился:
- Офицер Сахнов, предъявите, пожалуйста, лицензию на ношение оружия на станции и будьте добры документы, предъявляющие вашу личность. - Егор покопался дрожащими руками у себя в кармане куртки, достал только клочок бумаги и вспомнил, что оставил все документы еще на том северном посту:
- Твою ж перекопать, я это, на северном посту оставил их, слушай офицер, с севера, крысы и еще какие-то мутанты идут, уходить от сюда надо, слышишь? Эвакуируй всех со станции - слышишь?
- Что ты мне пургу гонишь собака, отмазаться решил? Я тебе отмажусь. - Офицер взял Егора за руку и повёл к будке, где и вели протоколы и всякие дела Љ...
- Офицер ты дурак что ли? Или притворяешься? Там крыс до хрена, сдохнуть решил что ли? Сдохнуть если захотел, то не думай, что другие этого хотят. Пропусти меня по-хорошему...
- Офицер, там, на станции вроде что-то не так. Вот взгляните. - Солдат дал офицеру военный бинокль, в котором он увидел огромных крыс и еще непонятных мутантов.
- Твою м-мать, всем к оружию, - прокричал офицер, следующие слова он произнёс уже в нормальном тоне. - Сейчас будет жарко, - офицер опять вскрикнул одному солдату, который сидел за огнемётом, - Коральский, живо огнемёт на станцию поверни.
- Вы что товарищ офицер, там же люди. - Поперечил Коральский офицеру.
- Слушай, малыш, - обратился офицер к Коральскому, - ты решил, что командование это - ты? Быстро выполнил приказ, а ни то я тебя на станцию отправлю, понял. Надеюсь, ты не забыл что такое огонь?
- Есть товарищ офицер. - Ответил Коральский поглаживая правую часть лица, на которой виднелся едва заживший ожог.
- По моему сигналу, - приказал офицер. - Огонь...
Это они зря сделали, потому что всех солдат, в том числе и их офицера - сожрали. Егор в то время находился не далеко от станции Красные ворота, спасение его ждало только на Чистых прудах, там было на много безопасней и спокойней чем на Золотых воротах и тем более на Комсомольской. Но на Чистых прудах тоже есть свои тараканы, ещё даже похлеще чем на "Комсомолке" и "Воротах".
Егора съедала мгла туннеля. Тишина туннеля съела себя сама. Только трубы, проложенные ближе к стене туннеля, жили по своим законам и правилам.
- Эй, ты там, в темноте... Пойди-ка на свет, Сашка поверни прожектор вон в ту сторону. - Солдат, сидящий за баррикадой из мешков, командовал своему сослуживцу, так что он - капитан или какой-нибудь майор.
Егор послушно вышел на свет, в глаза ударил яркий свет небольшого прожектора, солдат снова заговорил:
- Ты кто таков будешь? Ты с какой станции идешь? - Егор вспомнил свою станцию, свою мать. Только сейчас парень одумался и понял что совершил, он бросил мать, сестру и отца на беспощадную и ужасную смерть из всех, из которых существовали вообще.
- Я с "гиблой". - Чуть слышно проговорил Егор. - Станция вся погибла, с "гиблой" я. - Продолжал мямлить пацан, который потерял всю семью, и только сейчас он просил помощи не у своих, а у чужих, которые в свое время могли отказать ему в помощи. Не долго раздумывая о произнесенном Егор продолжил: - Помогите мне. У меня нет дома, семьи - пожалуйста... - Сквозь слезы рыдая, мямлил парень.
- Документы предъяви. - Как ни в чём не бывало, произнёс равнодушный солдат.
- Я на первом посту, на "Комсомолке" их оставил, а Комсомолку всю, всю истребили крысы, огромные крысы... - Егор встал на колени и стал еще сильнее рыдать, солдат только шмыгнул носом в ответ рыданию Егора.
- Ладно, парень, только один раз мы тебе одолжение делаем. Понял?
- Ага. - Егор вытер слёзы с красных щёк похожих на помидоры. - Спасибо вам.
Егор вошел в Чистые пруды и сразу направился к закусочной, где можно было хорошенечко подкрепиться.
Егор иногда смотрел на карту метро и думал: "Почему метро похоже на паука?"
Если хорошенечко присмотреться то можно и в правду увидеть паука, с множеством изгибов лапок, туловищем, контуры которого покрывала "Ганза", а внутри туловища, были изображены длинные и изгибающиеся пересекающиеся линии. Егор у каждого спрашивал: "Почему метро похоже на паука. Почему паук? Почему не рак, краб, рыба, кальмар, наконец!" Именно паук изображал Московское метро. Ему было всегда интересно, когда начали строить Московское метро. Москва тоже, не сразу строилась. Метро по принципу Москвы - сначала одна ветка, потом другая ветка, потом кольцевая линия и так до сегодняшних дней - люди сидят в самом большом бомбоубежище в мире.
Каждый день, кто-то или что-то, пытается истребить кусочек жизни. Или уничтожить или захватить станцию, а всех её первооткрывателей - пустить в рабство (если таковые имеются). Со станцией Егора вышло нечто хуже, мутанты истребили станцию, а из выживших остался только он один и, он об этом жалел. Каждую секунду. Всех поголовно истребили, даже детей, не смотря на их плач. Убили стариков и женщин, беззащитных людей, которые что-то делали, никому не мешая.
Егор себя ругал, ругал очень жёстко, и не жалея (хотя этого не было, он просто об этом думал). Когда-нибудь придёт время и Егор исправит эту ошибку.
Егор доедал свой кусочек сала, запил козьим молоком.
- Вкусно? - спросил подошедший старик в лохмотьях старых простыни и плаща. Егор, подумав, что бродяга пришёл с целью выманить еды, отодвинул стакан молока поближе к себе. Старик подошёл к столу, снял старый потрепанный охотничий рюкзак и поставил его на близлежащую скамью. Этот старик достал из рюкзака толстую тетрадь, открыл её достал из кармана штанов обглоданный карандаш и начал что-то записывать в тетради. Егор пристально уставился на старика, старик, медленно отводя взгляд от тетради, спросил:
- Егор, я озадачен вопросом, почему ты остался живой на станции Комсомольская? Ведь ты трусливый пацан, не продержался бы и минуты, но ты так отбивался от чёрных, с такой... - Егор не выдержал такого поворота событий, что старик узнал о Егоре многое про недавно случившееся, проговорил:
- Слушай старче, ты кто собственно такой? Вроде морды я твоей не видел, а имя ты моё знаешь как своё.
- Собственно в чём дело, имени я своего и не знаю вовсе! Амнезия в 2025 году, как мне говорили, что я был солдатом! Но я не верю этим байкам! Я даже не пытаюсь вспомнить своё имя, зови меня просто Апостол, из-за того что я хожу по туннелям один и без оружия и, записываю что-то новое, я не пытаюсь вспомнить прошлое, я хочу знать будущее и настоящее.
- И как, получается? - Огрызнулся парень. - Почему ты ко мне пришёл? Вон иди к тому, волосатому и вонючему мужику.
- Не-ет, мне нужен ты! Две недели назад, я видел сон, что погибнет станция и, виновником станет молодой человек, который жил в своё время на этой же станции. Неделю назад я видел сон, что этот человек возвратит к жизни свою станцию, но пройдёт для этого не десяток и не два километров! Три дня назад я видел во сне твоё лицо, на станции Комсомольская и на месте спасения. Я знаю, Егор, ты винишь себя во всём случившемся, только себя. Но ты можешь найти выход из этого положения, и я знаю как!
- Как?
- Ты должен кое-что достать. Это кое-что - книга библия нового завета. Она находится сейчас на проспекте Мира, ганзовские солдаты отобрали - залог. Сможешь достать?
-Я не знаю, если это так важно, то я попробую, но не обещаю.
- Спасение близко, знай это всегда. Настанет время, и мы вылезем из этого капкана. Понимаешь, к чему я клоню? Да, в этом месте можно сделать всё что угодно, будь то жизнь на земле, хороший и регулярный урожай, вернуть кого-то к жизни. Я там не был, но знаю. Кто оттуда возвращался, был уже другой человек, это место изменяет человека.
Егор знал, что этого не существует, но верил.
Егор сел к плотной компании около костра. Через какое-то время Егор познакомился с Данте, парня так на станции называли местные. Данте позвал Егора к себе в палатку переночевать, а на утро Егор собрался идти за книгой. Данте пожелал спокойной ночи новому другу, Егор ответил взаимностью. Свет погас, и парень уснул мгновенно, Данте лежал и слушал тишину, улавливая в ней что-то другое.
Апостол продолжал сидеть на том месте в закусочной, преданно ждав свою заказанную книгу. Егор выполнит обещание, но не сегодня - а завтра, ведь в этом нет ничего опасного...
Гул на станции застал Егора врасплох. Голоса, смех, все это мешало сладкому сну, который пристал еще ночью, парень не хотел отрываться от этого сна. Словно погрузившись в другой мир с головой, он стал что-то шептать, шептать непонятное для русского человека он шептал на каком-то внеземном языке, будто с ним разговаривал кто-то еще с другой планеты, и Егор будто знал этот язык как свой. О чем же он говорит? Остается лишь гадать...
- Эй, Егор, ты чего? - Вдруг из ниоткуда, появился Данте. Он стоял посреди темной комнаты, которая была наполнена толи туманом, толи дымом. Данте был одет в длинную рубаху, которая свисала до самого пола. Длинные волосы Данте обвивали среднюю по величине голову. Слабая щетина скрывала симпатичное лицо мужчины. - Егор, - эхом пронеслось в просторной комнате. - Егор... Ты... предал их, ты их убил. - Вдруг перешел на угрожающий тон Данте. Мужчина поднял руку и начал показывать в сторону Егора, спустя короткие паузы Данте начал повторять те же слова. Егор пытался отмахиваться, кричать, но эхо с угрозами все увеличивалось и увеличивалось; вдруг, в пространстве возникли два силуэта за спиной у Данте. Они напоминали Егору мать и отца, они лишь положили руку на плечо Данте; они молчали, ничего не говорили. Глаза заслезились, и Егору пришлось раскаяться. Он бормотал что-то, что было лишь ему и понятно, мать смотрела на него понимающе.
- Ты не виноват сынок. - Вдруг оправдала мать сына. Отец пытался выговорить слово, но не мог, он лишь подошел к Егору и пожал руку. Сердце в груди забилось сильнее, кровь запульсировала в висках, лицо покраснело от напряжения...
Егор очнулся в холодном поту: была ночь, но казалось, что он проспал вечность. Он видел отца и мать живых, таких, каких он видел в последний раз - живых, этот сон давал надежду, этот сон наводил его на то чтобы вернуться на станцию и все проверить - может он ошибся? Может Комсомольская процветает, как и прежде, и ей не нужна помощь? Может жизнь там кипит как вода?
Стало жарко, Егор снял кожаную куртку со своего тощего тела, положил рядом. Не выдержав тишины, Егор выскочил из палатки, оглянулся. Ему расхотелось спать, и он направился в сторону закусочной. Серая комната наполнилась пустотой, мглой, напряжением. Свет едва горел, но отчетливо было видно пару засидевшихся людей. В стороне, совсем в углу за стойкой стоял тот самый старик, называющий себя Апостолом. Подойдя ближе, Егор спросил у старика:
- Старик, ты чего, все еще здесь?
- А разве забегаловка не круглосуточная? - Подшутил Апостол. Подойдя еще ближе, Егор увидел, что тот что-то опять пишет. - Ты на счет книги? - Вспомнил старик. - Хотя нет. Ты передумал, правильно?
- Я не знаю. Мне отец с матерью снились. А они как я знаю, погибли от лап чудовищ. Тяжело мне их вспоминать.
- Так не вспоминай. - Отрезал Апостол. - Легче было бы, если ты их забыл, тебе и им полегчало бы. Забудь их.
- Как ты можешь такое говорить. Я думал ты "святой".
- Святой? Да, здраво ты мыслишь. Кто тебе сказал, что я святой? Здесь нет святых. Здесь лишь поклоняющиеся, верующие в Бога, но не святые.
Это просто поставило Егора в ступор. Сложнее было признать то, что Апостол был прав, если он забудет близких, ему полегчает, но если он их вообще забудет - то что? Родители на него огорчатся?! Когда придет время Егора они его не признают? Но это в лучшем случае.
Люди медленно, но верно вставали со своих спальных мест, и собирались где-нибудь около костра или в закусочной. Официантка принесла Егору воды. Егор стал разглядывать на рыжую воду с крошками железа, но все же решился выпить. Недолго смотря на Апостола, Егор вымолвил:
- А где мы потом словимся?
- Здесь же. - Как ни в чем не бывало, воскликнул старик.
Через пару минут парень сидел около палатки Данте, размышляя, когда идти в путь. Из палатки выполз Данте, с усмешкой сел рядом с Егором, спросил:
- Чего печальный такой?
- Думаю когда пойти.
- За книгой? - Егор уже рассказал Данте про книгу, тем самым Данте на всю ночь о чем-то задумался. - А может, я с тобой пойду? Здесь мне делать нечего все равно...
- Там пропуска нужны, а у меня его нет - что делать? - Теперь над парнем зависла еще одна серьезная проблема, как и где, достать пропуск через Ганзу...
Глава - 2
За решеткой
Собираясь в путь, парень думал, как пробраться на Проспект Мира. Кладя в рюкзак все нужное - еду, запасную одежду, - он думал о своей родной станции, которую, может быть, он уже и не увидит. Даже Данте пытался настроить Егора на новую ноту, чтобы парень позабыл хотя бы на минуту о этой станции.
Взяв по лицензии орудие со склада, Егор и Данте направились к путям. В голову Егора лезло практически все: убить охрану и пробраться под их видом на станцию - невозможно; пробраться на станцию выкрасть книгу и вернуться обратно - вполне возможно, но не для этих двух.
Смотря на встревоженное лицо Егора, Данте перебил лезущие изо всех щелей мысли парня:
- Нам хотя бы на Сухаревскую придти, говорят там выжигатель мозгов, идиотом в миг становишся, а там мы придумаем, как пробраться и выкрасть книгу. - Смотря вперед, Егор думал только о грядущих сложностях, возможно и о смерти, возможно, кого-то из них, а может и обоих сразу.
Войдя в полную мглу, Егор думал о смерти в перегоне, думал, что он куда-нибудь свалится-провалится, или его кто-то утащит - в общем, мысли лезли детские.
Вышедшие со станции солдаты отправились по следу парней, они не стали их догонять, а лишь остановились посреди тоннеля, метрах в двести от станции располагался развед-пост, где угасали угли недавно разведенного первой сменой костра; были наложены друг на друга мешки с землей, песком может и с песочным бетоном. Спустя минуту, от скуки или может просто так, солдаты начали о чем-то разговаривать. Время от времени путь Егору и Данте просвечивали мощным прожектором.
Времени для разговоров парни не нашли, станция была очень далеко, она была недосягаема, они шли пол часа, но Сухаревская лишь снилась им в кошмарах. В "живые" времена, когда по этим мертвым туннелям ходили составы метро-поездов, когда небо полосовали самолеты, когда по потрескавшемуся асфальту ездил транспорт, когда станции метро были набиты до отказу: расстояние между Сухаревской и Чистыми прудами можно было преодолеть всего лишь за пять жалких минут. Сейчас же людям это был бы подарок на Новый год. Возможно, кто-то из выживших может преодолеть это расстояние за жалкие минуты, но только на дрезинах или бегом; бегом тоже можно было не успеть за пять минут...
Блики головных фонарей разносились за мелкие метры, но даже за сто метров их было отчетливо видно даже слепому (хотя со слепым может быть преувеличено!!!). От радости Егор чуть ли не взвизгнул, Данте лишь вздохнул от нагрузки за сегодняшний едва начавшийся день.
Толстые колонны Сухаревской уходили вдаль по платформе. Народ на станции не встретил дружелюбно Данте и Егора, но и не прогнал их. Едва померкшие лампы освещали лишь малую часть станции. Каждый жил по своим правилам; кто-то спал вне палатки, кто-то внутри. Кто-то ел на грязном запачканном полу, кто-то сидел на том же полу и смотрел на того кто плотно трапезничал.
Пройдя до середины станции, Данте вспомнил:
- Егор, я ведь вспомнил. У меня на этой станции брат двоюродный фотографом работает, да и еще здесь паспорта за пять минут делают, а там - на Проспекте мира, на подлинность смотреть не будут это уж точно! - Егор услышанной новостью удивился, но на лице этого не выразил. Парень подумал о такой легкости проникновения на Проспект, если в течение дня им удастся сделать паспорта, то к завтрашнему дню они уже будут сидеть снова на Чистых прудах, и внюхивать зловонные запахи в закусочной. Старый матрас валялся посреди платформы, ловко перешагнув его, Данте принялся изучать население станции: старики, дети, женщины, бомжи... Только матерые мужики были сыты, одеты и при оружии. Получается, здесь на Сухаревской держат контроль мужики, а старики, дети, женщины их рабы - вариант...
Темная станция пыталась прогнать чужаков, пришедших из внешнего мира. Полупустая, можно сказать мертвая станция пыталась подбросить путникам что-нибудь подлое, чтобы те ушли, и больше не приходили на эту Богом забытую станцию. Бомжи старались вытащить у чужих деньги на пропитание, но, Данте, ловким движением правой руки сделал свое дело, что бомж сразу забыл о том, что задумал сделать.
...Подбежавшая к Егору опухшая от рыданий женщина пыталась выпросить деньги на семью. Она подбежала просить деньги чтобы прокормить пятимесячную дочурку и шестилетнего мальчика - дети были на руках у матери, девочка раздавала истошные крики, как заведенная ни на секунду не замолкала; мальчик же в свой черед держался за родную, любимую мамину руку, из глаз того текли молодые, совсем живые слезы. Та просила хотя бы пульку, хотя бы патрончик.
- Молодые люди, нам жить-то не на что, помогите... Вы, что детей не видите, в каком они состоянии жутком. Они не ели два дня, особенно не может терпеть Танечка моя, - женщина бежала за спиной у парней, шла за ними по пятам. Не могла она просто так сдаться, ведь на ее плечах два полуживых ребенка. - Танечку пожалейте, она ведь еще маленькая, она света почти не видит, он два дня назад, - та показала на мальчика, - с кошкой подрался ради крысы, он принес ее, крысу, домой и говорит: "Мамка, я еду принес. Кушайте, дорогие, кушайте". Слышите, маленький ребенок ради ляльки отказался от еды. Будьте вы людьми, дайте патрон, хлеба поесть... - Мать села на корточки и зарыдала, тут-то Егор и обратил на нее внимание, подойдя пожалеть ее, маленький мальчик подал голос:
- Дядька, дай пульку-две, нам есть нечего. - Мальчуган держал в руках крысиный хвост, это у него, наверное, игрушка была, Егор не сдержался, глаза заблестели, к горлу прилип ком, шмыгнув носом, он бросил:
- Как зовут-то? - Обратился Егор к мальчику, вытирая слезы грязным рукавом.
- Охотник на бабаек; бабайки это те, кто из труб больших лезет. Дядьки главные здесь, они бабек отстреливают автоматами-пистолетами, один раз бабайки даже одного из дядек утащили. Мама говорит, не ходите в труннели, а то бабайки утащат. - Егор взял маленькую худощавую руку, достал из кармана штанов патрон, положил в ладонь, и проговорил на ухо:
- Это тебе, игрушку купишь. Мама, - обратился парень к женщине. Та с тоской посмотрела на него исподлобья, Егор положил ей в карман старой потрепанной куртки три патрона. - Надеюсь, этого вам хватит, на два дня... Я скоро обратно идти буду, зайду к вам, хорошо? - Егор посмотрел на мальчишку, улыбнулся, и пошел, догоняя заждавшегося около прилавка Данте...
***
Пройдя мимо разных прилавков с гнилым мясом, они наткнулись на совсем незаметную будку с вывеской "Фотография", прямо на двери была вывеска, на которой было написано:
"Быстрая печать фотографий.
Сделаем фотокарточки за пять-десять минут.
Фото на паспорт, на память, на пропуска.
Стоимость договорная".
Данте стукнул мясистым кулаком по березовой двери, открыл, прошел в тесную комнату упитанную всякими разными фотокарточками, оборудованием. Прямо у входа, стоял стул вроде дубовый, на котором происходит одна из процедур создания фотографии. Молодой мужчина, лет тридцати, сидел на своем стуле и чистил фотоаппарат. Не обратив на них внимания, он по привычке кивнул пришедшим на стул:
- Садитесь. Вам на паспорт или... - Оторвавшись от фотоаппарата, тот увидел Данте, потом радостно воскликнул: - Данте-е, имени даже твоего не помню, кличка, блин, твоя приелась. А ты, какими судьбами? А это кто? - Кивнул головой фотограф на Егора, стоявшего на пороге.
- Я-то какими судьбами? Я вот с ним на Проспект мира иду, дело там есть. А, его Егор зовут, - Данте показал на Егора рукой. Они, Данте и фотограф, начали о чем-то разговаривать, наверное, о былых временах.
Вся коморка была просто увешана старыми и новыми фотографиями. Раньше, о том мире Егору рассказывали местные сталкеры, постовые, мужики-сплетники... Мир, снаружи, казался ему таким мрачным, темным. Думал, из-за мрачности тот мир и покинули. Гниющие скелеты многоэтажек грустно склонились над пересохшей от времени землей. Где-то вдали может быть есть жизнь. Может кто-то живет на поверхности, а кто-то тоже в метро или даже бункерах.
Закончив разговоры, фотограф позвал Егора. Парень опешил от неожиданности зова, когда тот разглядывал выцветшие фото.
- Значит так, Егор, смотри в объектив камеры. - Все было готово, фотокамера была установлена на штатив¹. Темно серый фон, - сделанный из простой простыни, - выделял парня в окуляре от окружающего мира. - Сейчас вылетит птичка; скажите чи-и-из! - Насмешливо промямлил привычную всем фразу фотограф (по крайней мере, насмешливой фраза показалась Егору).
Вспышка ударила по глазам, после чего ему пришлось зажмуриться...
***
Проходя мимо застывших из-за скудности посетителей. Право, лево, право, лево... везде стоят потертые, дырявые палатки, в которых как-то живут люди. Охрана тут не уделяла особого внимания на Егора и Данте - гуляют себе, да и пусть гуляют.
Спустившись с платформы, они просто ринулись бежать в сторону Проспекта. Сделанные местными продавцами паспорта были почти во внимании Егора, свой он нес у себя в руке и пытался разглядеть пляшущие буквы. Бежали без отдышек; лишь один раз Данте падал, споткнувшись о гнилые шпалы, но сразу же вскакивал и бежал дальше что было сил.
- Проспект, где же ты, - дотошно рыдал Данте. - Как тебя не хватает...
- Стоять...
***
Он сидел в мокрой, тесной комнате, посреди главной стены выглядывала серая зарешеченная металлическая дверь. Пол скрипел под тяжелыми шагами Данте. Похоже, основание было покрыто деревянными досками, а под теми скапливалась вода.
- Что, побег думаешь как совершить? - Исподлобья посмотрел на Данте Егор.
- Да, точно. Сейчас только ложку металлическую найду, и на поверхность прокопаю ход - крот блин. - Обескуражено вставил Данте. - Главный по раскопкам у нас Егорка!!! - Совсем развеселился тот.
- Ладно, хорош. - Отрезал Егор.
Стало холодно. В комнате стояла чернее черного темнота. Только сквозь решетку пробивалась маленькая краюшка² света.
Загрохотали засовы. Тяжелая дверь тяжело распахнулась, казалось, что эти люди заперли их в банковском хранилище, где двери были большие, и открывались штукой похожей на корабельный штурвал.
В комнату зашел дохлый мужик, лет сорока-сорока пяти лет, тот был одет в песочно-серого цвета шинель, на плечах висят пагоны - одна звезда; на голове была одета старая вязаная черная шапка; на ногах были одеты берцы запачканные толи глиной, толи грязью; штаны были черные - балоньевые, по бокам были пришиты светоотражающие полоски; на шее висел респиратор модели "У-2К". Глаза у него были низко посажены, нос сплюснутый, щетина покрывала пятьдесят проценов поверхности лица; уши оттопыренные; цвет кожи бледный. Под глазом обнаружилась небольшая гематома, глаз заплыл кровью. Мужчина глухо цокнул, и зашипел своим змееподобным голосом:
- Что вы делали на границе Ганзейских владений? - Спросил пришлый человек.
- У нас документы есть, вот. - Достал корку Данте. Пришлый посмотрел, изучил корочку, потом взглянул на Егора и криво улыбнулся:
- А у этого чудика? - Огрызнулся представитель кольцевой.
Егор пошарил по карманам - нету.
- Как нету? Потерял? Не может быть. - В полной растерянности тормошил карманы парень. - Я ведь... Наверное, выпал, да, прямо на подходе к станции, я документ в руках нес.
Мужчина щелкнул пальцами, к нему подбежал парень, совсем еще молодой, одет скуднее чем его командир. Подбежавший пробормотал:
- Да товарищ генерал-майор. - Отдавая честь, произнес парень.
- Значит так рядовой, я тебя не просто сюда позвал. Вы где этих салаг подобрали? - Не снижая тон, продолжил генерал-майор.
- А что вы, - перебил едва начавшего говорить ответ рядового Егор, - генерал-майор, звание-то высокое, с нами - козлами возитесь?
- Хм, - задумался генерал-майор. - Да точно, что я с вами вожусь? - Тот пнул носком Егору в солнышко. - Убил бы вас на месте, а то эти астолопы притащили, вас козлов, сюда. - Воздух будто перекрыли где-то на воздухообеспечивающей станции. В глазах все поплыло. Дальше что говорил начальник, было просто не слышно, лицо покраснело, веки сами собой открывались, в висках пульсировала кровь.
- Мы их прямо у подхода к станции и взяли, один отключился, от яркого света, это вот этот парень которого вы носком пнули. - Ответил на поставленный вопрос рядовой.
- Возвращайся обратно, и обыщи там все, говорят, документы посеяли, понял?
- Есть товарищ генерал-майор. - Прислонил ладонь к виску рядовой и звонко вскрикнул. Видно рядовой был припугнут что шугается при каждом взгляде генерала-майора в его сторону.
***
Рядовой бежал сквозь зазевавшуюся толпу, пробиваясь к посту, выполнить поставленную задачу товарищем генералом-майором. Пробежав всю платформу, спустившись на пути, рядовой вскинул немощный фонарик наизготовку, прошел метров пять, включил фонарь, небольшое световое пятно озарило малый кусок земли, в обзор попадали куски гниющего мяса (вроде человечина), так же светом озарялись некоторые части туннелей - стены, пол...
У рядового не выдерживали нервы, но помимо нервов не выдерживали органы обоняния, гнилью воняло зловонно. Надежды не оставалось, рядовой уже собирался идти обратно, но все же приказ есть приказ, его нужно выполнять, если не выполнишь твои проблемы - пеняй сам на себя. В радиус попадали так же светоотражающие предметы, такие как разбитое стекло или карманное зеркало. Молодой парень наступил на что-то, оно хрустнуло. Он перевел взгляд и увидел...
***
- Ну что, ребятки! Надейтесь на лучшее. Берите ромашку и гадайте - принесет, не принесет... - Все, нисходя с заветного места, бубнил в сторону задержанных генерал-майор. Завеса тайны окутала тюремное помещение. - Ох, да, как тебя? - Обратился в сторону Данте начальник.
- Паша... Павел, для друзей Данте. - Данте приник к прохладной стене, будто не замечая начальника стоявшего посреди двери.
- Шпионы? - Ехидно намекнул старший по званию.
Внутри Павла все передернуло, по спине поползли мурашки, он сглотнул. Потом начал из стороны в сторону водить растерянными глазами, чуть погодя решился и ответил на пугающий душу вопрос:
- Да... - Протяжно, сомневаясь, выжал Данте, потом осекся. - Нет же, мы путники.
С хмурым лицом начальник вошел в комнатушку, взял Павла за шею, сжимая крепкой хваткой кадык. Глядя в глаза потерянному Данте прошептал старший:
- Слушай, хлюпик, мне кажется, ты тут не договариваешь, выкладывай все как есть, шпион?
- Нет.
- Тогда чего на нашей станции забыли? Вы не знали? Сейчас сложное время пошло, каждого путника на станцию - себе дороже. Других мы расстреливали на месте, но эти обалдуи, чего-то сделали на ваш случай мораторий , но поверь, вам эти идиоты сделали исключение, я бы тебя уже давно удавил. - Не обращая внимание на размякший кадык, начальник все еще держал Данте на расстоянии от земли. Побежденного, сломленного, обезоруженного Данте бросили в соседнюю камеру, где он пролежал без сознания часа два.
Ганза обострила нюх взгляд, и проход через ее владения стоят жизни? Ни за что никто не поверит в это. Когда-то приличное дружелюбное государство пало и на смену пришла диктатура. Возможно, этот упадок доброжелательности упал после очередной схватки с Красной Линией. Подозрение в шпионаже, похоже, здесь карается так же если ты и есть шпион, напоследок, закрывая грузную дверь, начальник проговорил:
- Этого, завтра в ссылку, хотя нет - казните, в туннеле. А с тем, который валяется в соседней - подумаем, что с ним сделать...
Рядовой едва застал старшего около тюремных помещений, протягивая зеленую, обмякшую от влаги корку в руки генералу-майору.
- Вот нашел.
Посмотрев на внутреннюю сторону паспорта, он отдал ее обратно рядовому, после чего промямлил:
- Открой-ка, Романыч, шестнадцатую. - Широкий в плечах и тощий в поясе мужик со связкой ключей подошел к камере, выбрал нужный ключ, вставил в проем, открыл: - Допустим, я поверил, что у вас есть документы, - начальник бросил паспорт в распластавшегося на полу Егора. - На дрезину прикрепите виселицу, повесьте его, и по кольцевой, - генерал-майор крутанул пальцем, - пусть все знают, что может случиться со шпионами. Потом пускай гнет где-нибудь.
***
Двери закрылись, и Егор остался наедине с тишиной. Воздух вновь стал поступать в легкие, и он лежал на полу лишь из-за лени. Вслушиваясь в слепую тишину, он пытался уловить что-то, что могло ему помочь выбраться из этого положения. Неизвестно было, какое было состояние у Павла - тяжелое или стабильное?!
Лицо Егора покрылось слабой щетиной, от которой покалывало ладонь, на которую он положил голову.
Страшно не было. И про станцию он уже забыл, на время; сейчас его беспокоила судьба Данте, которого, как и его должны будут казнить. Откуда такая жестокость? Третий рейх захватил ганзейские территории? Или быть может чума какая-нибудь, и они не пропускают теперь никого? Может...
Но что с Данте?
_____________________________________________
Штатив¹ - тренога; подставка для фотоаппарата.
Краюшка² - кусок; кусочек.
Глава - 3
Побег
Он лежал на гниющих досках глубоко потемневшей комнаты, даже на ощупь можно оценить "шероховатость" поверхности. Боль так и пилила по его шее. Во рту хлюпала кровь вперемешку со слюной. От тяжести тела зудела рука, - как-то он умудрился на нее упасть и она оказалась за спиной. Полностью придя в себя, он первым делом подскочил, стал оглядываться, делал он это напрасно - разглядывать тьму, да еще только что очнувшись?!
Горло резало невыносимо, помнит только что... Ничего ни помнит... Из-за чего ему отрезало память? Ведь он вроде не вытворял ничего такого, что могло вылазить за рамки возможного...
Тьму прогнал ярчайший свет. Будто за ним пришли всевышние в белых халатах, с крыльями и кучерявыми волосами. В тесный изолятор вошел человек, внешне ничем никого не напоминавший. Тот лишь произнес:
- Пора.
Что пора? Куда пора? На прогулку? Он в тюрьме, или... что может скрываться под или?
Из соседней комнаты вывели еще одного человека, поникшего, всего заросшего черной щетиной. На парня нацепили наручники, их обоих повели в том же направлении.
Все молчали. На станции стояла гробовая тишина, некоторые лишь осмеливались перешептываться. Толпа перед ними спокойно, покорно расступалась. Косые взгляды стреляли по им обоим. Вышедший из толпы старик прямо перед одним из стражников, начал ему что-то внушать, говорить. Тот парнишка, что был сзади, шепотом произнес:
- Апостол? - После долгой паузы, он продолжил: - Данте? Ты жив?
К кому он обращался? Он обернулся на парнишку, - молодой еще совсем, а уже в наручниках, и зарос щетиной, - тот похоже обращался к нему. Тот показал на себя пальцем, тот кивнул. Кто он? Он его не знает, видит впервые - кто этот парень? И кто он сам?
После долгого разговора, раздался одиночный хлопок. Толпа взревела, сбила стражников, и его с парнишкой с ног. Старик, глядя своими жалкими до слез глазами, подбежал к нему, потом взял в руки наручники, оглядел. Еле поднявшийся стражник тут же поник, второй начал было бежать, но тут свинец прорезал кожные ткани, застрял в позвоночнике, и тот в судорогах упал навзничь, а под телами образовалась алая лужа; старик подбежал к нему пошарил в карманах, взял ключ, подбежал к парню, снял браслеты. Парень тут же ринулся к нему.
- Данте, что случилось? Когда этот начальник пнул меня в дыхалку, я отключился. Что было? - Он смотрел на него растерянными глазами. - Где мы? - Обратился он к старику.
- Вас взяли на Проспекте Мира, потом, когда вы, видимо, отключились, переправили на Новослободскую - я все время за вами шел, но когда вас "повязали", мне пришлось обходить. В темноте, я подслушал разговор постовых. Когда они сказали, на какую станцию вас переправляют, - старик поковырял в его наручниках ключом, - я тут же ринулся. Ты, надеюсь, помнишь, зачем я тебя отправил на ту станцию? - Парень покачал головой. - Отбой. Сожгли они ее. Жаль, конечно, но жизнь человека важнее.
- Что здесь происходит? Кто вы такие? Кто она?..
***
Он ничего не помнит. Как же это так?
Старик махнул рукой, потом повел Егора и Данте на рельсы - в туннель. От Новослободской до Проспекта мира довольно далеко, и за минуты ганзейские солдаты их не смогли бы дотащить до той станции, где они сейчас находились. А Апостол и подавно за ними не угнался, ведь такому костлявому старику годы тренировок понадобится, чтобы пол перегона за десять минут пробежать.
Встревоженная толпа помогла избежать поимки беглецов и зачинщика побега.
- Что случилось ганзейскими пограничниками? Они как будто с цепи сорвались. - Спросил Егор.
- Эпидемия. В самом центре метро: Полис, Третий рейх и другие взяты под строгий контроль. - Ответил старик.
Парень подумал, потом снова спросил:
- А из-за чего эпидемия?
- Мутанты с поверхности лезут. Полис едва держится на ногах. Метро на грани вымирания - последние солдаты в Полисе, держатся на ногах благодаря Третьему рейху - перемирие, помощь с обеих сторон. Но на данный момент помощь со стороны рейха. У них также ведется отбор солдатов, потом они отправляют новичков в самое пекло. Брамины - местные ботаники, укрылись в библиотеке, там прямо над Полисом располагается; думаю, долго не протянут, ведь они толком оружие в руках держать не умеют. - Егор посмотрел на старика. - Да, Егор, с твоей станцией тоже самое. Только Комсомольская кольцевой линии, смогла удержать это нашествие. Теперь от Комсомольской до улицы Подбельского расстилается пустошь. Извини Егор, но теперь я тебе не могу ничем помочь, на тот момент я не знал силу этой напасти. Ах, да, - старик скинул рюкзак, открыл, вынул коробку обвязанную шнурком. - За старание тоже полагается награда.
- Оставь себе. - Негативно ответил Егор, и двинулся дальше по перегону. - Ты говоришь перемирие, Третий рейх теперь безопасен?
- Абсолютно. Я надеюсь что там можно будет прикупить оружие... Удивляюсь своим костям, что я все-таки смог за сутки успеть до Новослободской, это я крюк сделал...
***
Кто они?
Этот вопрос преследовал его. Он знает, что первого зовут Егор, а второго Апостол. Они пришли за ним, чтобы помочь, или убить? Но все-таки один из этих вариантов уместен к данной ситуации. Они говорили что-то, довольно яркие слова ему показались Полис, нашествие, мутанты, поверхность, эпидемия...
Куда они идут? Зачем они туда идут? Разговаривающие не обращали на него внимания, ну он, чтобы не мешать разговору, шел позади.
Они без конца шептались, разговаривали о Полисе, чудовищах, о Рейхе...
Все же он чувствовал себя не в своей тарелке, будто попал не в тарелку а в помойное ведро. Они вели его за собой, но не следили за ним; значит, он может бежать, хотя нет, обратной дороги нет, ведь там эти стражники, от которых его освободил старик.
Туннель вел их в безграничные просторы, откуда было невозможно вернуться назад. Тени падали сквозь тени туннеля, и были неотличимы от темноты бескрайней трубы ведущей в никуда.
Туннель осветил белесый свет, часть туннеля стала немного отличаться от темноты, старик с хрипом прижался к стене, парень, который шел с ним, сделал тоже самое, Павел, не отставая от группы, тоже прижался к шероховатой, покрытой трещинами и пробоинами от, вылитых из латуни и свинца пуль, стене.
- Кажется, с Новослободской уже сообщили сюда. - Хрипло просипел приникший отдохнуть старик.
- И что теперь? Теперь мы никак не пройдем к Рейху? - Совсем растерялся Егор.
- Не знаю. Может сдаться? Шучу. Сейчас, что-нибудь придумаю. - Ответил старик, прислоняя свою голову к стене. Паша уже было начал бежать в сторону станции, откуда бил свет, но реакция Егора работала очень хорошо, и поэтому он поставил ему подножку.
- Семен, я, кажется, что-то слышал. - Провыл один из постовых.
- Крысы. - Прошипел второй. - Давай, выключай прожектор, и так энергии едва хватает. - Приказал тот же постовой.
Снова настала кромешная тьма, но надолго ли? Повеяло пустотой. И поняв это, старик встал, достал что-то из внутреннего кармана, и пошел прямо к посту. Егор шипел, вопил, пытался отговорить старика, но смирившись с правилами старика, Егор последовал за ним взяв за руку Павла. Павел молчал, будто проглотил язык. Старик шел, парень и Данте следовали по пятам, не отставая, не сходя с колеи, шли вровень позади. Слабые лампы висели у подножия поста. Метрах в четырнадцати тлел костерок недавно заброшенный. Не смотря по сторонам, а глазея строго в одну точку, Апостол шел как истукан - напролом. Достигнув поста, старче остановился, резко подскочив, постовые навели на него стволы:
- Кто такой будешь? - Прохрипел шкафо-подобный солдат. - И кто это, там, сзади?
- Спокойно солдат, не делай глупостей, - как с малышом сюсюкался Апостол. - Я иду с Новослободской, это, - он показал на Егора и Павла, - заключенные, я ќ- охранник, меня там генерал-майор поставил на охрану этих отморозков, их нужно переправить в Рейх, просто на той станции мяса выше крыши. - Старик потормошил карман штанов, достал такую же корку что были у Егора и Павла. - Вот пропуск. Давай отворяй двери, время - деньги; я не хочу потом выговор получить.
Охранники переглянулись, потом тот же спросил:
- А где наручники?
Казалось это все. Что постовые рассекретили их, но у старика, похоже, козыри еще не кончались. Он сбросил одну из карт:
- Я счел нужным снять их. Посмотрите на эти рожи - кого они тронут? Разве что украдут, и то не факт. - Старик махнул рукой. Парни подошли, их лица отчетливей стали видны на свету. Шкафо-подобный взял за плечо своего приятеля отошел, они что-то обсудили, и вдруг, постовые не стали сдаваться и накинули карту крупнее:
- Вас караваном должны сопроводить были. Почему я не вижу еще солдат?
Это была последняя капля.
***
- Ложись...
Егор и Данте с лёту упали наземь.
Старик взял за грудки стоявшего ближе к нему постового-хлюпика, ударил головой ему в нос, брызнувшая кровь запачкала и без того грязную одежду Апостола. Шкаф вскинул винтовку и начал палить по своему приятелю, видя в нем врага; выхватив из кобуры мертвого пистолет, Старик начал палить по перезаряжающему свою винтовку постовому. Шумы перестрелки покромсали на мелкие кусочки тишину. Подбежав к умершему постовому, Апостол взял винтовку, а пистолет кинул Егору. В беспамятстве Егор начал вспоминать отрывки перестрелки, глядя на горячее дуло "Макарова"; старик молниеносными движениями пересекал постовую территорию в поисках боеприпасов. Взяв из кармана куртки мертвого постового-хлюпика патроны калибра 9 мм, кинул их Егору. Парень, поймав помятую коробку с патронами, принялся сразу же заряжать их в магазин. Данте как не свой смотрел на парня и обезумевшего старика.
Дав парню знак о готовности, старик стал потихоньку проникать на Белорусскую. Тихо, не привлекая внимания, они забрались на платформу.
Они растворились в толпе...
Белорусская показалась Егору совсем тесной - колонны здесь не такие как дома, не привык. Станция напоминала туннель метро, только намного светлее, у Данте из-за этого начали слезиться глаза. Пол, покрытый потрескавшейся от времени и толпы напоминал шахматную доску - белое чередовалось с черным. Редкие люстры свисали с полукруглого потолка давая знать пришедшим об освещенности станции. Иногда встречались прилавки, где лежали мертвые туши, обильно покрытые грязной коркой. В общем, больше на станции было стоящих в два ряда палаток, где жили такие же люди, как и Егор, как Павел, Апостол. Вдруг толпа рассосалась, и идти через стремящийся по своим делам поток стало легче, но намного опаснее, повсюду стояли ганзейские солдаты, и возможность быть обнаруженным возрастала в тысячи, да чего мелочиться, в сотни тысяч. Маленькие дети кружили вокруг беглецов, играя в салочки. Егор мягко улыбнулся, вспоминая свое детство. Наверняка, старик, который называл себя Апостолом, рос в ином мире, в ином месте. Наверняка он бегал по заросшим людьми улицам, забегая в опустошенные переулки, лазая на зеленых деревьях во все горло, крича радостные слова; ел мороженное, не такое как когда-то Егору сделала его мама. Возможно, сегодняшний старик в детстве забирался на высотные здания, которые Егору еще не удавалось видеть вживую, а смотрев лишь на выцветшие от сырости и способа хранения, фотокарточках. А если былой мальчик смотрел на миллионный город с высоты и не мог наглядеться, и хотел смотреть на кипящий город бесконечно. Конечно же, Егору такой возможности никогда не предвидится. А если и предвидится, то он будет смотреть на землю, за которой ухаживали его пра-пра, но которая вмиг стала ничьей, которая покрылась язвами за несколько лет до рождения Егора с помощью восточных, западных или южных военных сил. Планета только подошла к подростковому возрасту, но ее уже успели уничтожить... Смотрел на голубое, светлое небо без защитных очков, и дышал свежи воздухом где-нибудь в области; купался в теплой речной воде. Ощущал жизнь полной грудью.
Повезло.
Повезло, но не слишком, вся беззаботная жизнь рухнула, началась тяжелая кротовая жизнь. Интересно ведь, жизнь, цивилизация строилась долгие тысячелетия, а рухнула в один молниеносный миг. Люди пытались добыть огонь долгих пятьсот тысяч лет тому назад на протяжении всей той долгой жизни. Строили дома, но они рухнули, как карточный домик как будто на него дунул неряшливый ребенок, но за красной кнопкой не было ребенка, и он знал, что рушит не карточный домик, а человеческую цивилизацию, и по приказу нажал.