К истокам души часть 5
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
К истокам души часть 5
Подошло время обеда, и все рабочие невольно собрались в бытовке, и как всегда тут разгораются страсти, а рассказчиков всегда там хватает. Вон, как "нагло врёт" Саша Степанюк. Очень уж складно у него получается, а скажи ему об этом, сразу обидится. И рабочие все это прекрасно понимают: "вместо кино вся эта канитель идёт". Смотреть надо и слушать!".
- Жил я на Сахалине, а там брусники по сопкам: "море" растёт! И ещё туманы бывают очень тяжёлые и густые, такие, что руку вытяни перед собой, и пальцев не увидишь.
Пошёл я на своё заветное место, где вчера ягоду собирал: там короб остался со вчерашнего дня, и совок для сбора ягоды. А туман, ничего вокруг не видать.
-Тяжело движется он по низине, "как живой ползёт, "как змей выворачивается". И уже стал я думать, что потерялся совсем. Как вдруг перед глазами, из тумана проясняется огромная куча. Я конечно к ней стремлюсь, "а куда мне ещё идти? - "некуда!".
Лицо рассказчика непроницаемо. Даже никогда, не подумаешь, что такой огромный человек, как наш Саша, "круто" врать может, "но не тут-то было!".
- Потягиваю я вперёд руку, что бы определиться: "что же, это такое на моём пути находится?". И самому ведь интересно.
- А это медведь по нужде присел, и расслабился там. - Так я ему, не поверите: "прямо в зад, пальцем попал".
- И надо же, такому казусу случится?
- Ошибка вышла! - словно оправдывается Степанюк.
Но его уже никто не слушает. Рабочие полегли на своих местах от смеха. Кто-то, и на стол грудью прилёг, - "гвалт хохота", "обвал" - неимоверный!".
Но рассказчик на это не реагирует, надо ему свою мысль до конца выказать.
- Как зыркнет медведь на меня своими злыми глазками: очень испугался Миша, хозяин леса.
- Затем как рявкнет во всю свою пасть! - продолжает рассказчик.
- Медведь в одну сторону "побёг", а я в другую "подался", - "сам чуть в штаны не наложил от страха!".
- С тех пор я за брусникой не хожу больше, пусть её дураки собирают, - так завершает свой необычный рассказ Степанюк.
Он очень серьёзен, и невозмутим, не в пример остальным рабочим, как будто ничего особенного и не сказал.
- А медведя ты спросил, "как ему было тогда "весело"? - "подстёгивает" рассказчика Кузя.
Он даже шляпу свою снял от переполнявшего его душу смеха, и утирается ей! - "прямо в зад попал: вот так "ягодник!".
- Иди, да сам спрашивай!
- Умник, какой нашёлся! - огрызается, рассерженный недоверием Саша Степанюк.
Опять приступ смеха, сотрясает бытовую комнату. Но без доброго веселья нельзя рабочим обойтись, "скучно, просто так" отдыхать". А к концу смены Мишка Полянов говорит Распутину.
- Ну, что Григорий, рванём с тобой на выходные дни на рыбалку, проветримся немного! Как ты думаешь?
Гришка долго не раздумывал: - "можно, и с ночёвкой надо, иначе не серьезно будет".
- Заезжаю я за тобой на мотоцикле, "к десяти часам утра жди!", - уточняет время Михаил.
- Добро!
И вот уже, природа торжественно встречает любителей свежей рыбки, и просто желающих отдохнуть Распутина и Михаила Полянова. Она каждому человеку рада, и приветствует его, если он с добром к ней идёт.
Не успели рыбаки немного отойти от мотоцикла, как увидели любопытного енота, похоже было, что тот их совсем не боялся. Его чёрная пуговка носа упорно двигалась по воздуху, и понятно было, что он с удовольствием принюхивается к людям, при этом поблескивая своими зоркими "угольками" глаз.
- Всё было у него под контролем, как говорится сейчас "схвачено!".
- Совсем, как жена дома принюхивается, - бурчит Михаил. - Это же надо такое сходство иметь?
- Да не пили мы, - уже по привычке оправдывается Михаил.
Потом понял Полянов, что не то сказал, и добавил весело.
- Пошёл бы ты отсюда, "разведчик нашёлся!".
Енот не заставил себя долго ждать и сразу же вежливо удалился, что Полянову очень понравилось.
- Не совсем ты "пропащий кадр!", "не навязчивый оказался!".
Но тут Миша глубоко ошибался. И потом уже, не раз пожалел, что сразу недооценил своего нового "друга".
- Давай Григорий по маленькой водочки выпьем, а то что-то сердце сдавать начало, "лекарства просит!".
- Хитрит Миша Полянов, даже глаза закатил, так ему плохо сейчас. "Умеет "артист" играть свою роль страдальца", - Гришка улыбается этой мысли.
- Отчего же не выпить с хорошим человеком?
Развязали они свои большие рюкзаки, достали бутылку водки, хлеб, луковицу, а Миша положил ещё палку колбасы сверху. Затем ловко порезал часть колбасы ножиком.
- С такой закуской можно пить, да пить "родимою", и пьяным никогда не будешь, грешно будет. - "Но! дело, прежде всего!".
- Выпили они по стопятьдесят наркомовских грамм. Закусили, и давай накачивать лодку. Затем принялись готовить снасти, а всё лишнее, что мешалось под рукой, отодвинули в сторону.
Поплыли рыбаки ставить перемёты, и про вещи свои забыли. Так и лежат они в сторонке под дубами, "а что им будет?"
Вскоре довольные проделанной работой, рыбаки подплыли к своему табору, что бы, как говорится "догнаться водочкой". А то, "ни туда она родимая, и ни сюда!", "не порядок это!".
Но вещи странным образом перевёрнуты: рюкзаки на боку лежат, а недопитая бутылка на земле покоится, жалобно посверкивает своим лощёным боком.
- Хорошо, что пробкой закрыли, - радуется Миша Полянов, - я её всегда для этого дела в кармане таскаю. Теперь у меня практически, "всегда без потерь бывает", а то было, "смешно вспомнить!". - Столько добра пропало!".
Но потом из его глаз потихоньку исчез детский задор:
- По всякому бывало у меня, но такого ещё не было!
Исчезла колбаса, но всё остальное из продуктов было цело, и видно было, что пока это без надобности "хозяину".
- Да это твой старый друг енот "работает", больше некому! - говорит Распутин. - Я знаю этого "шкоду", беда от него рыбакам.
- Из-зю-ми-тель-ное животное! - совсем по одесски, с размахом, и с чувством юмора резюмировал Миша.
Гришке это не понравилось, и он был более объективен.
- Нашёл чему удивляться, "крысятничает он!". Тут большого ума не надо: "всё из-под рук тащит!".
Недалеко от табора рыбаков, находилась жилище енота. Удобная горка, комфортно присыпанным песочком вокруг жилья. И если бы не огрызок колбасы, который "бросался в глаза", и портил весь "барский" вид. То смело можно было бы сказать, что "хозяйственный" был енот, и чистюля, каких мало.
Подобрал Полянов колбасу с земли, повертел её в руках, и опять свою "правду-матку" гнёт, с присущим ему юмором. Но уже по-другому.
- Из-зю-ми-тель-ное по своей "пакости" животное!
- Нам бы всей колбасы на два дня хватило. А он, за пять минут спорол!
Однако огрызок колбасы Миша не выкинул, повертел его у тонких "крыльев" своего замечательного "римского носа". Затем, "смачно" понюхал объедок, и спрятал его в карман.
- Первое тебе предупреждение "дружок!".
Сидят рыбаки под дубом и опять водочкой угощаются. Им уже не хочется ни с кем конфликтовать, а просто поговорить хочется "за жизнь", как говорят в Одессе.
Из кустов появляется енот, и опять "хитрец" принюхивается. Весь, на виду у рыбаков крутится, что картинка сияет!
- С вида, и не скажешь, что он толстый такой! - мирно рассуждает Полянов. - И куда в него только лезет, "нам бы этой колбасы....".
- Обиды не должно быть! - учит его охмелевший Гришка. - Я тоже хочу "всем, и всё простить!", но не получается у меня. И это наша человечья слабость Михаил!
Михаил понял Гришку.
- На! "Жри, собака"!
- Раз ещё лезет в тебя! - пока по-доброму, говорит Полянов "ушлому" еноту. - И швыряет ему, "его же, недоеденный огрызок".
Затем, довольно утёрся рукой, очистил себя.
- Я избавляюсь от своей слабости Гриша! Я его великодушно простил! - Молодец я?
Енот без излишних церемоний подобрал вкусную подачку, и, не прощаясь с рыбаками, скромно удалился.
Разморило солнышко рыбаков, и они сладко уснули под могучим дубом. Ветерок их ласково обдувает, "очень старается он", и птички песенки рыбакам напевают.
Чем не крепкий и здоровый сон у рыбаков сейчас? Курорт!
Даже при всём желании дома так не выспишься, и это трудно оспорить.
Поспали с часок рыбаки. Проснулись! И опять обнаружили, что в их вещах кто-то хозяйничал, "исчезла банка консервы!".
- Наверно твой "изюмительный друг" приходил, идём к его норе! - говорит Распутин Михаилу, - проведаем друга.
Песок возле норы заметно потревожен. Недалеко валяется покусанная банка консервы, "уже пустая!".
Сам хозяин временно отсутствует, "по своим делам удалился", поэтому никто гостей не приветствует.
- И куда в него только лезет, "прорва настоящая!", - опять возмущается Михаил. - И железо ему не помеха!
- Из-зю-ми-тель-ное животное!
- Второе тебе предупреждение! - еле сдержался Полянов. - Пользуйся моей добротой!
- А почему ты такой добрый с этим енотом? И почему с крысами совершенно другой?! - не удержался Распутин от "назойливого" вопроса.
Сейчас Гришка чинно восседает под дубом, у импровизированного столика с закуской и выпивкой: "расслабуха" у него!"
- С крысами ты не церемонишься: "раз и в дробилку! Раз и с девятого этажа сбросил!".
- У меня своя теория есть Гриша!
- Относительно "всей нашей жизни она", чуть ли не марксистко-ленинская, только проще чуть-чуть!
- Всё обдумывать нам надо, тогда и ошибок не будет в жизни: "ведь мы, "мыслящий человек!" - Так Григорий!
- Виктор говорит, что ты медлительный очень. А ты оказывается идейный товарищ! Ты всё обдумываешь: "молодец!".
- Но тогда, почему ты не в партии Миша?
- Без почётного звания коммуниста, ты ничего в этой жизни не добьёшься, даже если ты вечный двигатель изобретёшь.
- Я свободу мысли люблю, а в партии нет свободы! И в работе нашей тоже! - и добавил с обидой. - А Виктор не медлительный?
- Он спокойный, что "мамонт", и работящий он, но толку-то что? Что он сделал выдающегося? - "Ничего!".
- Это прирождённый частник - "кулачёк!". Ему простор мысли не нужен, "ему свобода действий нужна", и тогда он сотворит чудеса. - Покажет себя он, "но только в своём личном хозяйстве!". - И правильно делает Витя, это его стезя! - так закончил свою речь Полянов.
- А я тогда как? По твоей теории, "выгляжу?".
- А ты Григорий, весь на природе живёшь. И о производстве не думаешь вообще.
- У тебя все мысли здесь, "у речки этой, под этим дубом этим, как у енота нашего".
- Ты Гришка счастливый человек. И мне кажется если бы не Ленка, то ты вообще бы бросил нашу работу.
- Ты везде можешь работать, но без души, - "автоматически"! - "Она твоя душа!".
Гришка чуть куском еды не подавился, удивился прозорливости товарища, но ничего не стал отвечать другу, "на эту тему у него наложено "табу".
Ждал Михаил долго, но так, и не дождался от Гришки ответа.
Поплыли рыбаки проверять переметы, и снова вещи оставили, как попало, "сыт енот, и наверно уже отдыхает". В волю накормили его.
Но их "изюмительный" друг был, как всегда "на чеку", и вовсе не собирался отдыхать. Ловко подобрал недоеденные огрызки возле табора, и ещё одну банку консервы прихватил с собой.
-Третье тебе предупреждение обжора! - беснуется Михаил. - Пора уже, и за разбой отвечать!
Возле норы беспорядок, очередная банка консервы искусно растерзана. Следов крови от порезов нигде не видать, как того ожидал Михаил, "и всего содержимого банки тоже нет!".
- Я призову тебя к ответу "друг". И обязательно выкурю на свет божий, - так возмущается изобретатель, разводя дымокур прямо возле норы енота. - А потом и спрошу с тебя, "по полной программе спрошу!".
Гришка только посмеивается: "ну-ну!".
Как ни старался черный от сажи Полянов, енот и не думал показываться из норы. Зато, сам Михаил "вдоволь наелся дыма", и своих слёз наглотался.
- Сейчас енот в своей норе развернулся задом к выходу.
- Весь распушился там, и перекрыл шерстью это выходное отверстие. И дым дальше его толстого зада не идёт, "бесполезная это затея!", - убеждает друга Распутин. - Ловко закрыл он эту отдушину, "что пробкой запечатал!".
- Неужели он такой умный? - "из-з-зюм-ляется", поверженный "таким острым" умом животного Михаил.
- Из-зю-ми-тель-ное животное! - дразнит товарища Гришка, тот отмахнулся рукой.
Растянули мужики палатку и все вещи туда занесли, а сами занялись костром, "и ухой".
Гришка ловко чистит рыбу, а Михаил дрова таскает. Скоро весёлое пламя костра рвалось к небу в своём стремлении взлететь. Но не дано ему "летать", хотя все его попытки выглядят очень внушительно.
Уха томно млела в закопчённом котелке, источая невыносимо вкусный аромат, но Полянов всё ещё колдует над ней с целым набором специй, и трав. Скоро "это мученье над желудком", было закончено, и котелок с ухой водружён на пенёк. И теперь уже не нужный огонь догорал "сам по себе". Даже создавалось "видимая иллюзия": "огонь потихоньку облизывается", и тоже не прочь отведать с рыбаками сладкой ушицы.
Его время "в ночи" ещё не пришло, и он тихо ждёт своего часа, что бы потом шумно порезвиться под звёздами и Луной. Любуясь своими сыпучими искрами, летящими веером в темноту ночи: "и он тогда не прочь "покуражиться".
Выпили рыбаки водки, и уху хлебают прямо с котелка, что бы "не расточать" зазря её волшебный аромат. "Что бы варево до души достало". А между делом: ведут друзья тихую беседу, и даже своего "друга", енота вспомнили. И опять они пришли к выводу, что этот милый и пушистый зверь "ни в чём не виноват!", - и даже в своём "наглом разбое!". - Во всём виновато его "трудное детство!".
- У них, "всё, как у людей!".
- Рыбаки, "совершенно законно", требует уважительного подхода к себе, и в этом вся причина их неприязни к еноту.
- Иначе: быть рыбаку не только без рыбки... "Им уже известная истина!". Но и без продуктов!
Нехотя после сытной еды, поплыли они проверять, да перенаживлять свои перемёты, вечером самый клёв начинается.
И действительно: "то тут на крючке, то там", хищная рыба резво "рвётся" в стороны, и стремится сойти с крючка.
Сразу забыли рыбаки про берег, и плавают на лодке, от одного перемёта к другому. Только успевают сомов, да колючих касаток снимать с крючков. Попадается и другая рыба, "вот пара щучек зацепилась" за крючки.
А тут, змееголов попался, "такую "свечу" вверх закатил разбойник, что еле выдержала леска могучий рывок рыбины". Оглушённый, своим же резким ударом о крючок, он затих, "но надолго ли?". - "Надо срочно доставать из воды разбойника!".
Тяжело вылезли рыбаки на берег, сильно затекли у них ноги, и замерли на месте, ожидая пока восстановится нормальное кровообращение.
Разбежались "колики" в ногах, и дальше в тело, "тысячами иголок вонзились", до самых мозгов достают.
Но скоро рыбаки "разом забыли", про все свои неприятные ощущения в ногах и пояснице.
- Вон енот у нашей палатки крутится!
Сорвался с места Полянов, и неуклюже побежал к палатке, и колики в ногах ему уже не мешают, "он забыл о них!".
Распутин побежал сразу к норе, он был хитрее Михаила, и перекрыл еноту "путь отступления".
- "Крутнулся" воришка у Гришкиных ног, и поспешил скрыться в ближайших кустах.
Тогда "уже учёный" Распутин, так громко крикнул на хитреца, что енот сразу упал на землю, и притворился мёртвым.
Знал Гришка про такие "фокусы" енотов, и получил ожидаемый результат.
- Зачем ты енота убил? - спрашивает Распутина Миша Полянов. - Хоть и воришка он, но жалко его, "пусть бы жил себе дальше!".
Гришка решил "покуражиться", взял енота за лапы и положил себе на шею: "смотри, какой шикарный воротник будет?".
Так и пошёл он на табор, а енот лежит себе на Гришкиной шее, не шелохнётся там. Положил Распутин енота на землю: "тот, как мёртвый лежит!", и оживать ему ещё рано, только глаз чуть приоткрыл. И слушает он рыбаков!
Уха в котелке вся доедена енотом, а стенки "начисто" вылизаны языком, и это больше всего возмутило Михаила.
- Мы с тобой два здоровых мужика "вдоволь" наелись! А этот "проглот", целый день жрёт всё подряд "на халяву", меры не знает, и наесться не может. - "Ну, как такое может быть, Гриша?".
- Ты на его "барабан" посмотри. Он наверно, и в нору не залезет сейчас, "это ужас какой-то!".
Живот у енота был действительно "очень объёмистый", и особенно выделялся сейчас, когда тот лежал на боку.
Конечно, слышал всё это енот. Теперь он и второй глаз приоткрыл, "что бы больше был обзор, и можно было видеть лица рыбаков".
Тут вороны подлетели, сели на дуб, и такой галдёж подняли, "на всю округу": - "Держи вора!".
Птицы "чудно" на месте подпрыгивают, да возмущаются "хором", совсем, как наши бабушки сердятся! Уж они-то, знали енота хорошо, без всяких иллюзий на этот счёт.
Еноту это больше всего не нравится. Он начал потихоньку переворачиваться на свой толстый живот. Но тот был настолько велик, что спина его только "горбилась", ноги "буксовали", но дело не двигалось.
Всё, как в анекдоте про чукчу: "рюкзак спереди, рюкзак сзади", - "геолога называется!". - Сильно мешает еноту живот.
Потихоньку-потихоньку, енот ползком до спасительных кустов добрался. Затем на полусогнутых ногах ещё дальше отошёл, и уже "опасливой трусцой", "затрусил", в свою сторону. К норе подался.
Веселятся рыбаки: "что с него взять "разбойника", он уже никогда не исправится, его "конституция" такая воровать!". Но, все вещи попрятали подальше в палатку, а рыбу пустили в садок, "учёные уже".
Нежданно, "сама красавица-ночь", осторожно подсела к рыбакам. И ей захотелось ухи отведать, но пустой котелок сильно обидел её, такого никогда в её жизни не было, "её всегда с почётом, рыбаки встречали". - А тут?
Спасли положение потревоженные вороны, им не до сна было. Они всё, как и положено, "царице доложили", и от себя ещё добавили: "непутёвый енот, он один, во всём разбое виноват!". - Только он!
А, тот, спит себе в норе, и сладкие сны видит. Совсем, как младенец отдыхает, даже лапки под свою умытою мордашку подложил: "неправда всё это! Сами люди виноваты!"...
- Я тебе рыбы немного принёс, - говорит Распутин Елене, теперь ему, как-то неловко её Ленкой называть. - Отнесёшь домой, маму угостишь.
- Спасибо Григорий! - и опять её глаза стали янтарными, свету в них много, душа светятся.
Вот эта перемена всегда поражала Распутина. Никогда он не видел ничего подобного. Видел глаза людей, когда они на волосок от смерти стоят, "это раскрытая книга", там всего человека видать, "чего он стоит". Страшно всё это понимать, "кто-то сошёл с "дистанции", струсил.
Но сейчас другая сторона души. Хотя всё об одном говорится, - о чувствах! - "Глаза "зеркало души"!
Пошёл Гришка проводить Елену до калитки, та домой на обед торопилась. Захотелось ему подышать свежим воздухом, отдохнуть от рабочих "пенатов". Время поджимало, и они торопились, а иначе рыба пропадёт. Жалко столько добра губить! И тут им навстречу движется странная процессия. На тележке, которую они толкают впереди себя, что-то лежит. Издалека не поймёшь, что это, но определённо, что это не мешки, а другой груз. Слышно только: "Левей бери! Правей бери!".
Лица у мужиков очень озабочены, но зла в них нет. Больше, похоже, что там растерянность, и сочувствие.
Когда компания рабочих подъехала поближе, то Лена Маслова начала смеяться, и не было сил её остановить. Может на кого-то другого мужики, и обиделись бы, но только не на Ленку, ей многое прощалось, за её веселый характер, и нескрываемую простоту.
Как говорится, "могла она до души добраться, и успокоить человека". Ещё могла она, и на откровенный разговор человека вывести. - Но не всем это дано, "в другую душу заглянуть", а Лена была и тут мастер.
И вот, теперь она задорно смеётся, а мужики только руками разводят. На тележке лежит жена Толика Санина, - "Евдокия!". Она тоже работает на этом заводе, но сейчас в отпуске отдыхает.
Выпила Дуня дома "немного винца" с подружками. Но видать, что крепко перебрала она, и сил своих не рассчитала. И всё же, про мужа не забыла Евдокия, "собрала ему хороший обед, и большую бутылку вина "огнетушитель" положила", и понесла всё это добро на завод.
И вот сейчас, на тележке мило отдыхает Евдокия. Рядом с ней сетка "авоська" со всякой снедью, и как ценнейший груз бутылка вина.
Не дошла Санина до своего мужа, "совсем чуть-чуть". Только за калитку забора перешагнула, как тут же рухнула на землю, но как говорится: "уже на своей территории".
Уважают Толика Санина рабочие. Хороший он мужик, и добросовестный работник, и давно на заводе столяром работает. "Ну, как тут бросить его супругу в беде?".
Конечно, посмеялись друзья не без этого, "грех тут не смеяться". Затем взяли тележку, загрузили туда ценную "поклажу". И вот движется весёлая процессия к столярке: "жену к мужу везут, да ещё с хорошим обедом".
И ещё известно, что хорошая еда, очень много значит в семейной жизни. Тут сразу видать постороннему человеку: любит жена мужа, или нет, и как она, кормит его?
Толик встретил жену, без особой радости. И даже бутылке вина рабочий не обрадовался.
- Ну, надо же, "как свинья нажралась", и до работы не дошла: "как жить дальше? - Не знаю!"
- Не ругай Дуньку, хорошая она женщина! И тебя любит крепко! - успокаивает Маслова Анатолия.
Друзья тоже за его жену заступаются. Видит Санин, что "ничего такого страшного не случилось", и уже веселее стал смотреть на всё происходящее.
- Люблю я свою Дунечку крепко, и она меня любит! - взял свою жену Анатолий на руки и отнес её на диванчик, что стоял в углу столярки. - Пусть отдохнёт жена!".
А чтобы добро не пропадало, то всё содержимое сетки рабочие выложили на стол, туда же, весело водрузили "огнетушитель" с вином.
Ушла Лена домой, "рыба в сумке испортится", а Гришка задержался в столярке. Здесь работал его старый знакомый Феликс Семёнов, "мастер на все руки". Как и Анатолий, он очень хороший человек, все его уважают.
Хоть и был Феликс на десять лет, если не больше, старше Распутина, но никогда эту разницу в годах он не подчёркивал. За это, и ценила его молодёжь, "не всякий так сможет вести себя!". - Уметь это надо, или от природы дар иметь.
И рассказчик он был отменный, и жизненный багаж у него богатый. Его и не переслушать, если он начнёт всё вспоминать. Все свои приключения.
Разлили вино, "понемногу" в стаканы, и выпили. И полилась, как весенний ручеёк задушевная беседа.
- Как там Григорий твои друзья поживают: Витя Чжан, Миша Пуникверский, Саша Павленко, Володя Баженов, Саша Козлов, и другие твои годки.
- Здорово вы тогда мне помогли, "с мотором-то", достали его со дна речки. И сейчас не верится, что такое дело сделали.
Слушают мужики интересную историю с душой. Умеет Феликс Семёнов рассказывать: "стройный, голубоглазый, и весельчак каких мало".
- Навесили мы мотор на корму лодки, "и главное, что чужой мотор взяли", надо было срочно на солонец ехать.
- Товарищ мой хорошо выпивший был и не закрепил мотор на корме, "но и я не лучше был".
- Махом "пролетели" мы речку Безымянку, "торопились очень", и на большую воду Биры выскочили.
- Затем стали вверх по реке подниматься, вдоль сопки идти, в верховье Биры стремились.
- Что забыл Сашка, под этой злополучной сопкой, до сих пор не понимаю, но яма там была отменной глубины.
- "Газанул" дружок до отказа. И мотор, на всём ходу лодки, буквально "спрыгнул с кормы в воду". Не был закреплён он, и затонул в воде, прямо на наших глазах.
- Чужой мотор был!
- А тогда моторы только начинали появляться на Бире, - "цены ему не было".
- И, как не бились мы с товарищами, "и баграми цепляли, и неводом пробовали заводить", ничего у нас не получается. Течение там сильное, и омут глубокий.
- Тогда Мишка Кайдан, знаменитый рыбак на всей Безымянке, советует мне: "попроси Феликс, ребят Витьки Джана, тот у них за атамана. - "Пусть пацаны поныряют, может, и зацепят мотор".
- И Гриша Распутин, "очень ловко плавал", - правда, Григорий? -
Улыбается Феликс, воспоминания нахлынули на него, его и не остановишь сейчас.
- Тогда вам всего лет по пятнадцать было, и все на речке выросли. Вольница там своя была, и пловцы все отменные были.
- Полную деревянную лодку ребят насадили мы. А им всё это дело в удовольствие было, и на место привезли под сопку.
- Долго ныряли ребята, пока мотор не обнаружили. И кое-как по сопке, по деревьям, заприметили это место, нашли свой ориентир. Но сильное течение постоянно сносит лодку, и опять приходится искать то "гиблое" место с мотором.
- И что самое интересное, как с верёвкой нырнут ребята, "так и нет мотора". А без верёвки, "вот он лежит на дне, пожалуйста!", "сразу за валуном!", а там яма метров семь, если не больше. Вода холодная, "речка горная", и видим мы, что и сейчас ничего у нас не получится. Уже переохлаждаются парнишки от долгого ныряния в воду, того и гляди, потом заболеют, "конечно, не дай Бог!".
- Вот тут-то Григорий и проявил ты своё упорство, стал один нырять, "и все же зацепил мотор".
- Я уже хотел выныривать, - рассказывает Распутин, - "воздух в лёгких кончается", а тут за валуном мотор лежит. На последнем дыхании, я накинул петлю на стартер мотора. Два раза обернул там верёвку, оттолкнулся от дна ногами, "и скорее наверх "рванулся".
- Уже поверхность воды мне видать, а грудь разрывают легкие, "воздуха требуют". Закрутил я тогда своей головой, что штопором вращаю в воде, и ещё хуже себе делаю. Мешаю всплытию.
Но выкинула меня наверх добрая вода, всего один маленький миг, несколько секунд, но страшно мне стало.
- Ловко подхватили меня дружки за руки, и в лодку тянут, "кое-как отдышался там!".
- Тащите, зацепил мотор!- говорю я им, - только никто мне не верит, устали все очень.
- Достали мужики мотор, и радостные скорее к берегу поплыли.
- А мы от холода согреться не можем. Сидим уже у Вити Джана дома, и зубами, от холода пощёлкиваем: "как никак, а несколько часов в воде "полоскались".
- А тут Феликс заходит, и нам ведро вина на стол ставит, "дело артельное мужики!". - Это вам за мотор! Не обессудьте нас!".
- Сели мы все вокруг ведра, и Феликс с нами сидит, и вино кружками черпаем.
- Приятно нам, что с нами подростками он на равных "стоит", мы сразу взрослыми стали. - Приятно нам пацанам, что одно хорошее дело мы вместе делали.
- Уважали ребята Феликса, он для нас всегда примером был, и про море нам много рассказывал, и про жизнь свою необычную.
Обнялись по-дружески, Распутин с Феликсом, и все присутствующие на обеде рабочие заулыбались. И им хорошо стало: видно, что старая дружба у мужиков: "есть что вспомнить!"
Такая уж, наша русская душа необычная, и радость на всех у нас одна, и беда. И даже спящая Евдокия, "к месту", лихо "хрюкнула" во сне, и как бы подтвердила эту простую истину: "все по-доброму засмеялись".
На следующий день на работе Гришка подошёл к Лене на её рабочее место. Искренне посмеялись они, вспоминая вчерашний, забавный случай с Евдокией. Всё там было необычно. Наша жизнь такая, какая она есть, "без прикрасок".
- Но главное, что всё так хорошо у них уладилось, "без скандала обошлось". Любят они друг друга!
- А ты дипломат, "стоящий!", - говорит ей Распутин, - ловко всех "вразумила".
- Что Гришка? Бросаешь мне "леща"? - тогда знай, "льстить последнее дело!". - Смешно ей.
Ничего не ответил ей Гришка, а обнял за плечи, Лена не отстранилась.
- Приходи завтра к гаражу, хватит нам по углам прятаться: "от своей судьбы не уйдешь!".
- А я тебе нравлюсь, или ты просто так балуешься со мной?
- Я не могу притворяться и врать не могу. - Конечно, есть чувства, но не люблю я на эту тему говорить!".
Завтра шло очень долго, через длинную ночь, через серьёзные раздумья, "мало ты Гришка ошибок сделал в своей жизни, всех ты жалел, но толку-то что? И опять ты на грабли наступаешь!".
Ещё в детстве накупает бабушка маленького Гришку в ванне, переоденет его в чистую одежду, причешет ему светлые волосёнки на голове. И смеётся сама так, что и ребёнку весело.
- Две макушки у тебя на голове внучек: "две жены у тебя будет!". И родинок у тебя много на теле: "значит, счастливый будешь!"
- И волос шелковистый, добрый ты очень! - и целует бабушка ласково внука. - А может, шуткой всё это было сказано, "угадай теперь!".
- Много лет уже прошло, но и тут есть над, чем подумать, "чем больше прожито, тем ближе истина". - Так ли всё это!
В назначенное время показалась Лена. Шла она навстречу солнцу, и хорошо было видно её румяное лицо. Даже создавалось впечатление, что от неё исходит сам чудесный свет.
- Заждался Гриша?- и опять в её глазах засиял янтарь, и тепло из глаз "пролилось". - Копилось где-то в глубине души оно, и вот, Гришке, "сполна досталось".
- Все нормально Лена!
- Кататься на лодке будем?
- Сегодня не будем, у нас выходной!
Крепко обнялись они, и уже не разжимали свои объятья.
- Я очень соскучилась!
А дальше все происходило уже независимо от их воли, и сознания, молодость брала своё: "страстно, и желанно!".
И пусть, всё это незаконно у них происходит, но сейчас трудно во всём разобраться, и "зачем это делать?".
Долго они не задерживались. И, как не хотелось им расставаться, но приходилось жить по законам, не ими придуманными, а они их к многому обязывали. У обоих были свои семьи, "обычные супружеские пары". Но у них, не было главного, "уверенности в завтрашнем дне", и завтра было, "то же самое!". И потихоньку разбрелись они в разные стороны, что бы потом, "снова тайно встретиться".
А на работе всё было, как обычно, пока не прибежал Крякин, его лицо сияло, и тёмные очки придавали его лицу, чуть ли не директорский вид: "наконец-то и он востребован".
- Есть директива сверху: "колоть кабанов!".
- Сколько надо рабочим: "без всякой жалости!". - Хоть десяток на смену, столько их лишних развелось.
- Ну, что мужики, едем?
Не хотел Распутин ехать. Но Ирина, и Лена Маслова, не дали ему рта раскрыть: "свежины очень хочется, да ещё, "пельмешек" домашних".
- В тот раз так хорошо всё было, "а то вечно нам одни остатки, после всех достаются!". - Шкура одна!
- И детишки рады будут, "и твои Григорий тоже!", - лукавят женщины.
Другие рабочие тоже не молчали: "для себя, самим надо ехать, кусок слаще достанется! А, то действительно, "одни огрызки нам!".
- Всё! Бегу за паяльными лампами к слесарям, да ещё пику там возьму. - А ты Маслюк "бери канистру, да за бензином в гараж иди!".
- Степанюк за ножами в столовую спеши: "да наточи их поострей!", - командует Иван Иванович.
- А ты прятаться больше не будешь, когда Григорий колоть кабанов будет? - издевается над начальником Степанюк. - А то в самый ответственный момент, когда держать кабана надо: "навинтил" куда-то.
- Степанюк сейчас мстил начальнику, за то, что тот всегда "гонял" грузчиков, если чувствовал запах спиртного от них, "а нюх у него был, как у ищейки". - Но, и грузчики редко бывали "не с похмелья", так что "промаха" тут не было с обеих сторон.
Правда ходили и такие разговоры: "работа у грузчиков каторжная, а Иван Иванович, "своё гнёт!".
- Просто говорил бы им, без всяких "обиняков": "вон отсюда пьянь, а то самим хуже будет!", - и не было бы так обидно.
- А то "загоняет, "как собак, в "будку!". - А итог такой напрашивается: "ему надо обязательно унизить человека!", а не просто сдать начальству".
- И как ни странно для всех было, "грузчики были довольны таким "финалом". - Не хотелось им премии терять, и прочих неприятностей иметь, а их немало могло быть.
- Кто тут больше прав? - наверно начальник: "зато премии у всех остались!".
Не обиделся сейчас начальник: "было такое дело, но сейчас всё в норме, "не убегу!".
И вот эта простота понравилась рабочим: "без всякого гонора сейчас говорит, а так всё свысока норовит!".
- Не такой уж "пропащий" наш Иван Иванович, - смеётся Кузя. - Понятное дело, что это не в ментовке ему работать, "тут думать надо!", - и по шляпе себя стучит: "Бум-бум-бум!".
- Очень тяжело ему с нами!