Совет Старших заседал уже второй раз за последние три месяца - уникальное явление, само по себе достойное занесения в летописи.
Но и ситуация была не совсем обычной. На этот раз демонопоклонники с поверхности не собирались отступать, как это было ранее. Они приходили сюда, к великим подземным городам, каждые несколько лет - и каждый раз бежали в страхе, столкнувшись с проявлениями магии, остаточными ритуалами, сохранившимися со времен, когда на небе еще сияло подлинное Солнце, а не огненный демон, пожирающий души своих слуг.
Но на сей раз все было иначе. Демонопоклонники решили стоять до последнего, ожидая, пока у Тираса закончатся силы для сопротивления - и, судя по сообщениям, приносимым немногочисленными отважными гонцами, решавшимися странствовать по Бесконечным Тропам, у других городов ситуация была не многим лучше. В первые за последние столетия подземный народ ощутил ледяное дыхание смерти у своих лиц, и это посеяло среди людей панику, невиданную в прежние времена.
На первом заседании Совет с огромным трудом согласился на применении Штормов - одной из самых запретных форм магии. Запретных - потому что предполагавших жертву. Несчастному, обращаемому в Шторм, делали несколько глубоких надрезов ритуальным кинжалом в тех местах тела, где, согласно древним научным трактатам, душа наиболее тесно сопряжена с плотью. Проходило несколько минут - и искалеченная душа вырывалась наружу, сохраняя в себе лишь одну злую волю, волю уничтожать. Теоретически, Шторм мог бушевать до нескольких недель, но сейчас для этой цели использовали пленных, а их уставшие души, сломленные без солнечного света, столь необходимого обитателям поверхности, вряд ли могли назваться сильными, так что даже ярость их быстро утихала - обычно, за один день.
Но шли месяцы, демонопоклонники не собирались отступать, и Совету пришлось собраться вновь - решить, что делать дальше.
Совет преступно затягивал принятие решения, следуя древним ритуалам. Ритуалы, ритуалы, ритуалы - все в Совете было подчинено им. Каждая фраза строилась по устоявшейся формуле, каждое предложение продолжалось пространными объяснениями, как правило, отсылавшими к примерам славных деяний предков, поступивших таким или иным образом в подобной ситуации. Каждая речь длилась не менее двух часов - песчинка в песчинку отмеряемых по огромным песочным часам в центре зала. Таков был закон. Даже когда настала очередь Хотора, выжившего из ума старика, умеющего произносить только собственное имя, совет и тогда не осмелился нарушить устоявшийся порядок.
Сейчас выступал Старший Путр, лысеющий человечек небольшого, даже по меркам подземников, роста. Ходили слухи, что именно последнее обстоятельство подарило ему его невероятную манию величия.
Ульрик взглянул на часы, но те были неумолимы - песок беспощадно отмерял еще не менее часа речи Путру. Со вздохом Ульрик опустил голову на грудь, его длинные белесые волосы растрепались и закрыли собой лицо. Он был самым молодым из Старших, да и стал им меньше полугода назад - когда его отец сгинул без вести на Бесконечных Тропах, и, волею мрачного случая, он в двадцать два года унаследовал старшинство в роду. Его очередь выступать была самой последней, а его голос не стоил в дебатах и гроша, и это безысходное положение нагоняло на него смертную скуку.
Происходящее было абсурдно. Путру уже на пятнадцатой минуте стало нечего сказать, а все его предложения свелись к одному - затаиться и ждать, и теперь он, отчаянно пытаясь скрыть собственную глупость, выдавливал из себя одну оправдательную формулу за другой.
"Так поступают наши партнеры из других городов... кхе-кхе... Так велено поступать согласно традициям... кха-кха... Так поступал..." - доносилось его усыпляющее бормотание.
Следующей настала очередь Аргоса - сильного, крепко сложенного мужчины средних лет, главы и наследника прославленной кузнеческой династии.
"Я человек простой, и не знаю всех правил, по которым здесь принято говорить" - начал он свою речь, сразу же вызвав неодобрительные взгляды наиболее престарелых Старших и благодарные - от более молодых, - "Но у меня есть одна мысль. Если эти выродки именно сейчас начали так настойчиво стучаться в наши двери - наверное, им что-то от нас потребовалось, и немедленно. Что может быть нужно жителям поверхности от нас, кроме наших реликвий? Я предлагаю послать делегацию, только поставьте во главе ее кого-нибудь поговорливее, и спросить это прямо у них. Может, мы даже сможем выгодно продать то, что они ищут - не думаю, что они ценят свои жизни меньше золота?"
"Неплохая идея" - подумал Ульрик, мысленно обращаясь к Аргосу - "Хотя ты все равно заблуждаешься. Демонопоклонники уничтожают все, что подбирают с наших тел, даже твое бесценное оружие, тебе ли не знать? Вряд ли на этот раз их взгляды так резко изменились". Но вслух ничего не сказал - и без него было, кому из Старших покритиковать кузнеца, а его выступление вызвало бы только новые гневные взоры.
Во время последующего перерыва к Ульрику подошли. То была группа из нескольких молодых Старших, каждый - всего на несколько лет старше его. Они заявили о своем решении отказаться от речи, такое право давалось каждому, кто заседал в Совете меньше пяти лет, но пользовались им нечасто.
-Надеюсь, ты последуешь нашему примеру.
-Да, конечно, - он и сам не планировал выступать, но внезапная идея проникла в его голову, как ритуальный нож в тело жертвы. - Хотя, знаете, я пожалуй скажу Старшим пару слов.
Посетители неодобрительно покачали головами и удалились прочь, про себя ругая несговорчивого парня, оттягивающего их освобождение еще на два часа.
--
-Итак, слово получает Ульрик, последний из Старших - скрипучий старческий голос тоже, чудилось, звучал с легким недовольством.
Не веря, что он собирается предложить столь еретический план, парень поднялся за мраморную трибуну.
-Я думаю, все вы помните моего отца, - от волнения речевые формулы покинули голову Ульрика, так что он был вынужден начать свою первую речь в Совете своими словами. - Многие называли его лучшим гонцом этого города, а некоторые - и всего кластера. Но я здесь не чтобы отдать память ему. В его... в моем доме - тут он в первый раз запнулся, - Я видел карту ближайших Троп...
-Мальчик, - прервал его один из Старших, - понимаешь ли ты, что за предложение, которое ты собираешься нам сделать, тебя следовало бы отправить прямо в глотку Великому Змею?
"Великий Змей". Слова болезненными воспоминаниями отразились в голове Ульрика. Про эту тварь говорили, что она обитает на Тропах. Как знать, может, именно в его пасти окончил жизнь его отец? Перебарывая подступающий гнев, он продолжил:
"Я знаю. И все же, Совет. Тропы залегают прямо под долиной, где встали лагерем демонопоклонники. Если мы соберем всех наших колдунов, мы, наверное... нет, мы точно сможем открыть проход. И тогда внезапный удар сокрушит наших врагов".
Ропот возмущения прошел по залу. И все же, среди недовольных голосов раздавались слова тех, кто поставил выживание выше законов предков.
"А мне нравится идея мальчика" - Ульрик узнал голос выступавшего недавно кузнеца. - "Конечно, если он готов пойти туда в числе первых. Так заведено, сам понимаешь".
Ульрик неуверенно кивнул. Широко улыбнувшись, кузнец поднял руку и прокричал: "Голосую за!".
Начало было положено. Наступила пора жарких споров, как и водится, продлившихся три оборота песчаных часов, перевес голосов все-таки склонился на сторону плана самого молодого Старшего. Увидев это, тот нервно сглотнул: предложения предложениями, а самому вступать на Тропы вовсе не хотелось.