Хоменко Александр Иванович : другие произведения.

Уфф!

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Арабская весна,говоришь? Ага, да, да... А вот тебе сон. 2010 год. Приснится же!

  

Уфф!

  
   Фантастическая повесть "Уфф!" - типичная история о "попаданце" в мир компьютерного зазеркалья. В ней рассказано, как новые информационные технологии служат извечной борьбе за власть. Компьютер у сказочника сломался. Что он придумывал - против него и восстало. Сама мысль стала реальностью. А мысли у сказочника личные, меркантильные, интимные, но есть и глобальные. О глобальном лучше бы ему не думать - в такие круговерти можно попасть: деньги, перевороты, нефть, войны и войнушки. Из исторической памяти все мы сотканы! Попал крепко, завяз глубоко.Но фантазия помгла, вытянула и грешный мир, и самого попаданца. Назад в реальность с трудом, но вернулся. С зазеркальем нельзя шутить: омут!

УФФ!

Уткнувшись в прозрачные зеркала,

Бежим от себя и, скучая,

Хотим отыскать те моря- острова,

Что станут пристанищем, раем,

Забыв, что в стекле - проводочков комок,

Разряды электроиллюзий,

Восприняли вымысла дивный чертог

Дворцом без сумы и орудий.

Для дьявола мы, но не для себя,

В угоду поспешно сбежали

От мира, куском проводка теребя,

Его продолжением стали.

Слились с пустотой, там азартно кричим,

И даже азартно воюем.

Безумства диагноз уже различим.

Прощай человек! Аллилуя?

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

   Оружие держу на изготовке. Оцениваю сквозь прицел окружение. Иду по мраморному полу и слышу, как под ботинками хрустит битое стекло. Пока мне ничего не угрожает, но я начеку. Внезапно из-за угла выскакивает враг и палит в меня. Я отстреливаюсь. Враг падает в лужу крови. Одни - ноль. В лоточек падает монетка.
   Иду дальше. Навстречу бежит полуголый монстр с бычьей головой, в руке -топор. Стреляю в упор. Эх, промахнулся. Монстр бьет меня топором по голове. Искры в глазах, вкус крови. Я слышал удар стали по кости. По моей черепной кости. Опять лужа крови, но уже моей. Монетка из лотка исчезает. Ноль-ноль.
   Новая игра. Захожу в арсенал и выбираю новое оружие. Беру скорострельный восмиствольный ручной пулемет. Нужно испытать. Стреляю по стенам, окнам, деревьям. Очередями сношу все подчистую. А вот еще - ПТУРС, он же "Фауст-патрон". Это - самое мощное оружие в арсенале.
   Поднимаюсь по лестнице. Вокруг - скульптуры, вазы, цветами. Сумерки. Открывается дверь и на меня бежит "ниндзя" с мечом. Я нажимаю на курок - бабах! " Ниндзи" нет, меча нет, дворца тоже нет. В мой лоток монетки сыплются шквалом. Успех!
  
   Еще поиграть? Нет, некогда. Нужно работать.
  
   Поставил этот диск только из уважения к Лешику. Лешик - мой сосед, мальчик десяти лет. Поставил, чтобы просмотреть. Чисто из уважения к пацану. Если признаюсь, что его игры меня не занимают - нашей дружбе конец.
  
   Взамен дал почитать новую книжечку. Но я уверен, что Лешик просмотрит картинки, но до чтения дело не дойдет. Лешик отдаст книжку чистенькой, без заломов, без пятен. Дети так не читают. Лешик будет держать книжку примерно неделю. Потом при встрече будем обмениваться мнениями: "Ну как? Понравилось?"
  
   "Да ничего, так себе, - соврет Лешка, - есть вещи покруче. Там - такое месилово!"
  
   У меня в его возрасте был только тетрис. Червячок ползал, изгибался, его нужно было заманить в ловушку. О современных аркадных играх я даже не мечтали. А Лешик уже мечтает о play-station.
  
   Однажды я спросил: " Почему твои игры все на один манер: страшные, с кровью?" Лешик ответил, что с красивыми рыбками и забавными человечками игры давно устарели. Сейчас они - "полный отстой".
  

Рис. 0

  

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ЧТО-ТО ПОЛУЧАЕТСЯ

  
  
   Я - сказочник. Все сказки уже выдуманы, но, вопреки этому, я опять сижу и пытаюсь выдумать что-нибудь новое: парадокс профессии.
  
   Вожу без нажима карандашом по бумаге, вспоминаю прекрасные сказки моего детства. Кажется, я попусту трачу время. Отчаялся и очень устал.
  
   Книги детства! Как вас много было! Все разные: в жестких, переплетах, мягкие сборники, серии, толстезные опусы, вроде "Незнайки на Луне". А еще - книги о невероятных приключениях и тонкие яркие брошюрки для самых маленьких. Все перечитывалось до дыр, до истрепа. Бывали дни, когда все книги с помощью полосок бумаги и листов картона, клея и ниток возвращались к жизни.
  
   Восстанавливались обложки. Здесь я изощрялся в вензельках и буквицах. Когда лечение книжек-калек заканчивалось, я перечитывал любимые истории заново.
   Черно-белые картинки мне не нравились. Я их подрисовывал цветными карандашами и фломастерами. Часто дополнял чем-то своим, становился соавтором взрослых дяденек и тетенек. Я и Пушкин!.. Забавно.
  
   Чиня книгу, я думал, что когда-нибудь напишу большую-пребольшую "Сказку сказок", соберу в ней всех любимых персонажей, а потом проиллюстрирую эту книгу огромными, на две страницы картинками. Текстов там будет мало, разве что - по несколько строчек по углам. Картинки сами должны рассказывать о происходящем! Однажды я прикинул, сколько будет весить такая книга, и ужаснулся: не мене пуда.
  
   Нет, больше! От идеи пришлось отказаться.
  
   Прошло много лет, я втянулся в написание сказок, и убедился, что писательский труд не так прост.
  
   Самое тяжелое в этой работе - начать. Я могу сидеть перед листом бумаги часами, днями, даже неделями, елозить там карандашом, всматриваться в сетку случайных линий. Я часто нервничаю, делаю нетерпеливые росчерки, зигзаги, рамочки, и процесс заканчивается ничем. Лист сминается, уходит в урну и опять все заново.
  
   Перед очередной попыткой выжать из себя что-либо гениальное я разложил перед собой бумагу и стал рассматривать там марашки собственных зрачков. А не нарисовать ли овальчик? Это будет голова. Ниже - еще один овальчик. Это - туловище. Ого! У меня что-то получается! Дальше: толстенькие ручки с пухленькими пальцами, ножки в широких брючинах, тупоносые ботиночки, пиджачок. К голове пристраиваю два маленьких ушка, рисую пару глаз и оттопыренные губки. Нос рисую маленьким: не люблю больших носов. На носу ставлю две точки. Это - ноздри... Ой! Этот "кто-то" засопел!
  
   - Привет! - говорю "кому-то", - Ну, с днем рождения тебя!
  
   - Привет! - ответил мне персонаж, улыбаясь.
  
   "Зубы получились такими же толстыми, как и пальцы" - промелькнуло в моей голове.
  
   - Придумай мне имя, сказочник! - попросил персонаж. - Очень нужная вещь для общения!
  
   Я задумался, завертел в руке карандаш... Меня осенило! На карандаше была надпись: "Богемия". Красивое слово! Но это слово - женского рода. Я его решил переиначить и написал у ног персонажа: "Богемль".
  
   Вдруг этот мой персонаж стал таким важным-преважным, начал осматривать свой костюм, обувь, что-то подчищать там, а потом попросил:
  
   - Сказочник! Нарисуй мне цветочек в петлицу!
  
   - Ты что, жениться собрался?
  
   - А почему нет? - последовал ответ.
  
   Я подумал, что он прав: все добрые сказки должны заканчиваться свадьбой. Но существование Богемля только начиналось! А сюжет, коллизии, перипетии?
  
   - Не рановато ли? Я вижу: ты из тех, кому подавай все и сразу!
  
   - Но сказочник! Ты - добрый сказочник или нет? Не хочешь помогать - я сам буду свои проблемы решать!
  
   С этими словами Богемль развернулся ко мне спиной и побежал вглубь листа.
  
   - Эй, постой! Так - не честно! - завопил я.
  
   Было ужасно досадно за то, что я так долго мучился над выдумкой этого Богемля, а он взял и удрал.
  
   Посовестив себя за то, что не смог договориться со своим детищем, я разработал тактику возвращения его обратно.
  
   "Конечно же, ему нужна пара" - подумал я и стал рисовать красивую девушку в модной шляпке, уделяя при этом внимание форме ног, общему силуэту и изысканности наряда: все, чтобы угодить главному герою.
  
   Рисунок был хорош, оживал сразу. Девушка подсказывала: "Реснички, будьте добры, погуще, подлиннее, а юбка - чтобы с клешем была, здесь - рюшечка, а поля шляпки - широкие, нет, еще шире..."
  
   Когда я заканчивал, из глубины листа показался Богемль. Он стоял в сторонке и наблюдал за моей работой. Видно было, что рисунок девушки ему нравится. Впрочем, он не сдержался от ремарки:
  
   - Ножки длиннее рисуй!
  
   - Но тогда она будет выше тебя! - попробовал я спорить.
  
   - Это - ничего! Это самое - то! - радостно сказал мне Богемль, переминаясь с ноги на ногу, выказывая нетерпение.
   Девушка получилась обворожительной. Она подошла к Богемлю и попросила его:
  
   - Не хотели бы вы предложить даме пиджак? Что-то зябко здесь.
  
   Я поймал себя на мысли, что поселил своих персонажей в заснеженную степь. Нужно было срочно улучшать среду обитания.
  
   Сначала я нарисовал в углу листа солнышко с длинными лучами, внизу набросал зеленую травку, несколько цветущих деревьев, птичек и зайчика.
  
   Богемля и девушку перестало трусить от холода, они наблюдали за моим трудом , кивали с удовлетворением, но потом отвернулись спинами и стали перешептываться.
   Я воспользовался этим моментом и подписал под девушкой: "Элита". Я хотел написать "Аэлита", потому что мне это имя нравится, но второпях пропустил букву "а". Исправлять было поздно: Богемль уже шептал: "Элита, милая, Элита!"
  
   - О чем вы там шепчетесь, молодые люди? - спросил я строго.
  
   Элита развернулась, стала в позу истца и предъявила претензии:
  
   - Уважаемый сказочник! При всем к вам нашем уважении, мы просим заметить, что выпустили нас в свет практически голыми! Где дом? Где машина? Должны же здесь быть какие-то дороги, магазины, кафе, рестораны! Как, по-вашему, мы здесь будем существовать? А?
   Уф-ф! Началось! Если они так сразу на меня насели, что будет дальше?
  
   Я стал оправдываться рассуждениями о том, что счастье нужно добыть в нелегкой борьбе, что по законам жанра должна быть победа добра над злом, тернистая дорога и прочее.
  
   К моему великому удивлению, меня никто не слушал! Сказка стала развиваться по своим внутренним законам и помимо моей воли. Кто я вам теперь? Никто?
  
   Элита побежала по лужайке и стала звать зайчика поиграть с ней. Она делала это, причмокивая, как подзывают обычно собачек: "Лопоухий! Беги ко мне! На, на, на! Иди ко мне! Апорт!"
  
   Мне стало не по себе: зайчик, конечно, поучился неказистым. Но зачем произвольно трактовать персонаж?
   Тем не менее, то, что я, назвал зайчиком, прыгнуло на Элиту и лизнуло ее в нос.
  
   Вконец осерчав, я перевернул лист и решил в рисунок больше не заглядывать. Ничего, ничего: проживут без меня! Как-никак - весна, солнышко греет. Пускай поживут там своим умом - посмотрим, что у них получится, а у меня - свои дела!
  
   Раздосадованный, я стал ходить по комнате кругами. Когда же чуть успокоился, подошел к столу и перевернул страницу рисунком вверх.
  
   Там, по-прежнему, светило солнышко, цвели деревья. пели птички.
  
   Но Богемля и Элиты не было! Вдруг они выглянули из-за обрезов листа и прокричали мне в лицо хором: "Сюрпи-и-из!" Все это шоу завершил лопоухий заяц: он высунул свою тупоносую морду и тявкнув: "Ав!"
   Сюрприз тронул меня до глубины души. Но не это главное! Я понял, что эти трое - члены моей семьи. Тьху ты! Нас стало больше за счет моих рисунков! Друзья персонажи! Какие сюрпризы еще от вас ждать?
  

ГЛАВА ВТОРАЯ

ОНИ ТРЕБУЮТ!

  
   Да-а! Вот это я себе проблем подбросил! Этим ребятам палец в рот не клади! А еще придется с ними как-то ужиться! Того и смотри: не я, а они задергают ниточками! А к чему это все может привести? И насколько я добр к Богемлю, к Элите? Насколько я искренен в желании устроить их судьбы благополучно, безоблачно, без тени укоров? А если я в отношении к ним и не добр вовсе, если я свалю на них обиды, претензии и злость? Это сразу отразится на ходе сказки, усложнит мои отношения с персонажами, а потом - все насмарку.
  
   Я нарисовал на зеленом лужке торговую палатку на колесиках, над палаткой раскрыл полосатый зонтик, над зонтиком извилистыми линиями обозначил витиеватый дымок - это аромат готовящейся там шаурмы. Под зонтик я поставил человека с восточной внешностью - горбоносого с густыми бровями. Тот сразу же стал колдовать над мясной горкой, подсыпать туда специи, регулировать жар, улыбаясь при этом "во всю" златозубой улыбкой.
  
   Откуда золотая краска? Странно. Оказывается, в сказку изначально были заложены драг. металлы. Когда, кем?
  
   Запах жареного мяса усиливался. Я порадовался, что "мои" скоро будут сыты, а потом вспомнил и о себе: я же еще не обедал! Пойду я поджарю яичницу. Маша ничего не готовила: ей на работу рано выходить. Тем более что, по ее мнению, моя занятость совсем не предполагает, что я занят. "Милый, ну приготовь себе что-нибудь, я полетела!" Кому-то - полет, а кому-то - яичница.
  
   Я глотал свой обед, не чувствуя вкуса. У меня было подозрение, что моя сегодняшняя затея добром не закончится.
  
   "Ничего, - утешал я себя, - никогда не поздно взять ластик и стереть в сказке все. Проще простого: утилизация в прошлое"
  
   От еды я раздобрел, стал думать позитивно.
  
   Я уже представил, как нарисую моим Богемлю и Элите пенное море, старинный замок, карету с лошадьми и еще что-нибудь в виде сундука с самоцветами. Для Элиты нужно будет придумать колдовство-расколдовство или дерзкое похищение: Пусть Богемль поволнуется, за счастье свое потрудиться изволит. От такого отношения только крепнут. Я так и вижу, как мой Богемль в пыльном плаще верхом на вороном коне скачет по длинной дороге. В конце все устроится, зло будет наказано, Богемль выйдет из битвы героем. И эпилог. В этом эпилоге слова: "И я там был, мед-пиво пил" Хорошая концовка! Мне же, сочинителю - хвала и почет! А из Вислоухого сделаю тролля. Он будет жить в кореньях деревьев и тайно помогать Силам Добра. Его тоже позовут на свадьбу. Будет он там не посаженным отцом - это было бы слишком - а будет он почетным гостем. Он подарит молодоженам какую-нибудь волшебную безделушку. Какую? Потом придумаю.
  
   Я взял лист со сказкой и вложил его в сканер. Сказка благополучно перешла в "цифру". Замок с высокими башнями я решил моделировать в 3D.
   Когда всё мое бумажное творчество переселилось на жесткий диск и осело там, в виртуале, изнутри монитора раздалось постукивание по стеклу:
  
   - Эй, уважаемый! За три шаурмы дэнги давай!
  
   Уважаемый! Ничего себе! Так меня еще никто не называл! Я с недоумением посмотрел на экран.
  
   Передо мной стоял златозубый шаурмист в выжидающей позе, на заднем плане - Богемль, за ним - Элита и Вислоухий. Все набивали щеки теплым фастфудом, при этом еще и подкармливали крошками стайку оголтевших от халявного счастья голубей.
  
   В долг, да еще и за мой счет! Это что же? Вся эта орава из моего кармана станет кормиться?
  
   Я нарисовал большую пачку банкнот, вывел на каждой купюре герб некоего виртуального банка, нарисовал гордый профиль какого-то вождя в короне в обрамлении лавровых и дубовых веточек - крест-на-крест. Кто он? Не важно! Они на купюрах - все одинаковые. Зевсоподобные красавцы.
  
   Для большей убедительности я еще добавил и надпись, напоминающую о неминуемом преследовании за подделку банкнот. Потом все это всучил шаурмисту - в оплату за три порции шаурмы!
  
   - Уважаемый! Ты мне что за фуфло суёшь? Я же говорил тебе: дэнги давай! - запротестовал златозубый.
  
   Мне пришлось долго объяснять правила игры. Я уверял шаурмиста, что именно такие деньги здесь ходить будут, что я - автор, а значит - хозяин и я так хочу. Убеждал я эмоционально и резко: нервы уже не выдерживали. Мне казалось, что с другой стороны экрана мной собираются манипулировать! Подергивать ниточками решили? Кто я вам - кукла марионетка? Нет, братцы, так не пойдет!
  
   Шаурмист спросил, как мои деньги называются. Я замялся. В голове вертелись разные названия, но не затягивать же паузу. Я ляпнул:
  
   - Эти деньги называются... ЩаслЯками!
  
   Моя натренированная фантазия вовремя подкинула словечко - производное от "счастье", "счастливый" и "Щас заплачУ!".
  
   - Ара-э! Уважаемый! Вижу, с вами здесь разбогатеешь не скоро! - заворчал златозубый. Он был очень недоволен, но деньги все же пересчитал и спрятал их в карман. Сделка состоялась.
  
   - Папа! - С неожиданной сентиментальностью обратился ко мне вдруг Богемль. Он вытирая губы платочком готовясь, по-видимому, сказать что-то важное. - Папа, дай денег на мелкие расходы! И на не мелкие - тоже!
  
   Это "Папа!" на мгновение согрело сердце, но эйфория быстро прошла.
  
   "Сынок!" Хм-м! Конечно, он прав. С одной стороны он - мое детище. Вернее сказать - детище моего воображения. И я виртуально ему папочкой прихожусь. Но за виртуальное отцовство вдруг понести вполне реальную ответственность? Нет! Моя ответственность здесь - обычная, приземленная, как за проступок непреднамеренный, лишенный злого умысла. Неподсуден, совестью - чист, свободу Юрию Деточкину!
  
   Да что же это все на меня сегодня свваливается?!
  
   С этими мыслями я взялся рисовать две банковские карточки "Щасливого банка". Обе карточки были на сто миллионов щасляков - с запасом, чтобы решить денежный вопрос раз и навсегда.
  
   Карточки я, вручая Богемлю, прокомментировал весьма щедро:
  
   - Возьми, сынок на безбедное будущее!
  
   Я вложил в эти слова и иронию, но "сынок", ее не заметил. Он деловито повертел в руках карточки, взял под руку невесту и удалился на поиски торговых точек, исчезая в золотистой пелене "безбедного будущего".
  
   А продавец шаурмы приподнял тележку и покатил ее в другом направлении. Я очень удивился, что Вислоухий последовал не за Богемлем, а за шаурмистом.
  
   - Никакого альтруизма нет у собаки! - иронично прокомментировал я вслух и очень громко. Так, чтобы Вислоухий это услышал. Песик весело помахал мне хвостиком. Я заметил, как он жадно вдыхал пары жаренного мяса, и понял, что у этой собаки совести нет.
  
   Стало ясно, что сказка окончательно вышла из-под контроля. Она стала непредсказуемой: персонажи объединялись в анклавы, перегруппировались между собой без моего на то согласия и согласно своим личным предпочтениям. Запросы у них - далеко не сказочные, вполне приземленные. Меня это раздражает.
  
   После всех своих треволнений я прилег отдохнуть. Яичница бродила по кишечнику и не хотела подружиться с ферментами. Все произошедшее не содействовало пищеварению. Лучший выход - вздремнуть. После фантазерства я сплю как убитый. Я лег, но сон не спешил меня успокоить.
  
   Нет! Вы посмотрите на эту новую парочку: шаурмист и Вислоухий? Невесть что!
  
   В моем воображении предстали картинки, в которых собачка и торговец мясом уничтожают невинных животных, алчно их потрошат и сажают тушки на вертел, а потом - жарят, жарят... Фауна моего сказочного начинает оскудевать. А эти двое богатеют и богатеют. Хорошо, что у меня в сказке электронные деньги - нули накручиваются, цифры на счетах увеличиваются, а мне до этого дела нет: законы современной экономики! Все богатства - условны, виртуальны, фук! Мне это подходит. Пускай радуются количеству ноликов!
  
   Мясник и собачка, собачка и мясник... Ой!
  
   Вислоухий, Вислоухий! Такая маленькая, такая доверчивая собачка! Вислоухий!!! Миленький, хорошенький! Где ты? На-на-на!
  
   Я вскочил и бросился к монитору.
  

ТРЕТЯЯ ГЛАВА

ВЕЛИКИЙ СКАЗОЧНЫЙ КАТАКЛИЗМъ

Рис. 1

  
  
   Я знаю, что в этом месте твердый знак не нужен. Но здесь я буду тверд, решителен, пойду до конца. То, что я затеял - совсем не воздушное, не розово-нежное. Потому что я разъярен. Вот почему.
  
   Когда в очередной раз я заглянул в свою сказку, то обнаружил в ней два дорогих автомобиля. Оба - с массивными никелированными бамперами, покраска - "перламутр с искрой", длиннющие, с кожаными салонами. Одно авто было синее, второе - оранжевое.
  
   В синем сидели шаурмист и Вислоухий. Оба были одеты в кожаные куртки с заклепками, с серебряными цепями на шеях - вперемежку со всякими амулетами, готическими побрякушками, с "фенечками" на руках и лапках. На обоих были широкополые шляпы, с теми же цепями вместо.
  
   В оранжевой машине сидел Богемль. Был он в белом фраке, с белой хризантемой в петлице, в белых кожаных перчатках и модельных белых туфлях. Рядом сидела Элита. Она была неотразима. Своим одеянием Элита напоминала миллионершу с Беверли-Хилл: алый костюм, приталенный до "не вздохну" и такого же цвета шляпа с полями диаметром не менее метра.
  
   Вся эта респектабельная компания смотрела на меня надменно и даже вызывающе, хотя реально все находилась ниже моего подбородка на тридцать сантиметров.
  
   - Отец родной! - заговорил Богемль. - А денежек-то маловато отписал! А они, к тому же, дутыми оказались. Половину суммы инфляция съела. Короче говоря, рисуй, папа, деньги!
  
   Вот как ты заговорил! Да! А чего еще от вас ожидать? Я виноват, признаю. Хотел, чтобы протекало все гладенько, без особых усилий. Расслабился - и вот он, результат!
  
   Вместо ожидаемых денежек я нарисовал на горизонте похожий на фурункул вулкан, подписал его "Тятя" и взорвал к чертовой матери. Экран заполнился россыпями болидов, кипящей лавой, изломами трещин.
  
   Это тебе - за "Денежек дай!" Это тебе - за "Отца родного"!
  
   В виртуале трясло. Реальная вибрация перекинулась на компьютерный стол.
  
   Тятя громыхал, плевался камнями, горел и дымился. Трещины сами по себе неумолимо тянулись в разные стороны и углублялись в сказочную твердь.
  
   Провалы глотали деревья, горела трава и почва, а я с наслаждением Мефистофеля наблюдал свой Катаклизмъ и размышлял о бренности бытия.
  
   "Какое же оно зыбкое - сонное обывательское благополучие! Эта - та ситуация, которая активизирует силы организма, ум человека, - думал я, - пускай мои персонажи теперь учатся выживать: для этого у них сейчас есть все. Наверное, именно так, в первобытном пепле, тренировались мышцы и мысли питекантропа перед тем, как он стал великим Homo Sapiens...
  
   Мои философские размышления оборвал вид стайки мародеров. Они подхватили на руки Элиту и скрылись.
  
   Сказка продолжала разрушаться. Автомобили Богемля и златозубого шаурмиста упали в пасть разлома. Вислоухий метался и отчаянно тявкал. В какую-то минуту и он сорвался, с визгом слетел в пропасть. Помочь ему в этой суматохе я не мог. Шаурмист налетает на Богемля, бьет его в грудь, орет: "Ты во всем виноват!" Богемль цепляется за воротник шаурмиста и орет ему: "Это - все твоя, фраер, жадность!" Я вмешиваюсь. В драке уже участвуют трое: шаурмист, Богемль и курсор моей мышки. Я пытаюсь растащить дерущихся, но тщетно.
  
   Еще миг - и оба окажутся в расселине! Но опомнились, разошлись.
  
   Богемль с ловкостью принтера перескакивает огнедышащие разломы. Его белый костюм - в черных пятнах копоти. Снятый пиджак Богемль использует как щит против пламени. Богемль удаляется в направлении, куда убежали мародеры с Элитой, его силуэт исчезает за дымом и пламенем.
  
   Златозубый был на виду дольше всех. Он пытался спасти тележку, но не смог удержать ее. После тщетных усилий Златозубый плюнул, прикрыл шляпой рот и стал спасаться сам. Дальше я ничего не видел: дымом заволокло картинку, зарябило, пошли полосы. Windows оповестил о сбое и отказе виртуальной памяти.
  
   Запахло дымом у меня. Видимо, перегорела какая-то плата. Все кончено: сказка не получилась, комп сломался. Да пошло оно все!..
  
   В отцовском возмездия, конечно, я зашел слишком далеко. Но в этом была своя логика. Если же я в чем-то виноват, то пусть угрызения котятся колбаской по улице Спасской: я расквитался с надменными вымогателями!
  
   Еще я успокаивал себя так: "Картинка не получилась. Неудачи неизбежны. Жизнь "полосатая". Успехи должны чередоваться с фиаско: такова жизнь. Но потом будет нечто приятное - по логике вещей"
  
   Ожидаю белую полосу. Ничего не предпринимаю: само подкатит.
  
   Приятная новость: я могу мыслить глобально! Это уже не "кролик встретился с лисом" Теперь можно говорить о написании большой-пребольшой сказки с толпой персонажей, можно рассказать бесконечные истории о судьбах человеческих, бродить в космических мирах и прочее, и прочее.
  
   Я снял крышку компьютера, осмотрел там внутренности. Видимых повреждений нет. Попробую открыть файл. А вдруг "Тятя" уже успокоился?
  
   И в самом деле, улеглось. Дымок рассеялся, не трясет, Тятя дремлет, покуривает: перенервничал старик .
  
   Нет, нет! На себя всю ответственность взваливать на себя не стоит. Нужно было начинать повествование с простого: "Жил-был царь" Жил он там, управлял всея и всеми. Если бы я вдруг со своей стороны напортачил - он бы за мной подправил. На то царям и полномочия даны! Отдам ему власть, казну дам, челядью со всех сторон окружу, войск наштампую дивизий семнадцать, мудрецов настоящих приставлю, таких, чтобы "с семью пядями во лбах" - пусть думу думают, пусть решают, как сделать все красивенько, ладненько, с пользой для себя и народа! Пусть будет все, как в обычной сказке: легко, беззаботно! Не получится? Получится! "Герои особо и не страдали, а за то, что чуток пострадали - воздалось им в итоге сторицей" Решительно с царем легче будет!
  
   Срочно придумываю имя наместнику. В голове мелькают имена разных античных героев. Все - не то! Харизма должна быть уже в самом имени. Произнесенное вслух имя царя заставлять коленки дрожать. "Царь пришел!" - все пали ниц.
  
   Пишу дрожащей рукой: "Ха-Ризма-ти..." А что? Звучно! Сразу понятно - речь о царе.
   Уф-ф! Можно передохнуть.
  
  

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ЦАРЬ "ХА-РИЗМА-ТИ"

  

Рис. 2

  
   Царь диктует писарю:
  
   "В обстановке крайне затруднительной, ввиду разрушительных последствий землетрясения, а также с целью устранения разрухи и обнищания жителей царства-государства нашего велю: призвать к восстановительным работам все мужское население, юношей от четырнадцати лет - также, а гужевой транспорт изъять у всех, но временно, дабы камни растащить, дороги от завалов освободить. Сим указом обязую обеспечить тружеников тех едой, питьем и чтобы - в достаточном количестве. Приказываю выдать орудия труда из царских хранилищ. Трудовую армию поделить на сотни и приставить к тем сотням мудрых наставников. Старательных велю поощрять деньгами и одарять подарками. А если денег и подарков не станет - словами хвалить. На слова добрые не скупиться, потому как этого - в избытке есть. Царь"
  
   Нормальный царь получился!
  
   Писарь дописал указ, посыпал сверху лист песочком и с поклоном вышел. За стенами дворца тут же завопили голоса вещунов-глашатаев. Они выкрикивали слова указа, разбегались все дальше и дальше, а потом их голоса, подобно эху, стихли.
  
   Царь - все еще за письменным столом. Сидит, думает о чем-то.
  
   Вот-вот! Царь не отдыхать, думать должен! Своим виртуальным наместником я доволен. Вполне!
  
   А Элиту и Вислоухого я вытащу. Более того, я уверен, что Элита сама бандитов под каблук поставила. С нее не убудет! Представляю ее в роли атаманши. Мародеры просчитались: не они в плен девушку взяли, а сами попались.
  
   С Вислоухим еще проще. Провалился в глубины земель сказочных - вытащим. Пусть побродит там, обнюхает хорошенько. Карту подземных ходов буду иметь. Про запас.
  
   Идти на прием к царю! Что я у него попросить? Первое: объявление розыска Элиты. Второе: экспедиция спелеологов в подземные пещеры. Всех найдем, всех спасем.
  
   Нужно бы правителя подарочком задобрить. Что обычно дарят царям? Конечно, у царя есть все. Но чего-то маленького, незначительного не хватает даже царям. Чем я согрею старичку душу? А если шапку-невидимку? Банально.
  
   А подарю-ка я ему волшебный карандаш! Мелочь, но в хозяйстве всегда пригодится! Из рук, так сказать, автора примите пожалуйста-с! У него стоят гусиные перья, свинцовые грифельки разные, печати из нефрита разложены. Свой карандаш я преподнесу с дарственной речью - многословной, торжественной. Расскажу о том, что карандаш этот осуществляет задуманное. Еще что-нибудь наплету - по обстановке. Ибо... Ибо красивые слова делают пустяшную вещь настоящей жемчужиной!
  
   Царя я нарисовал высоким, седоволосым, с густыми прядями кудрей до пояса. К такому если идти, то с поклоном. Представляю, как он сейчас затрубит басовито: "Слово молвить хотел? Молви!"
  
   Бывало, откроешь книжицу, а там царь - не царь, а карлик грушевидной формы. Разве так правильно? Он здесь что, крендельки есть будет? Здесь не брюхо нужно, а голова светлая.
  
   Царские покои рисую с открытой террасой, чтобы восходом солнца можно было любоваться. На стенах - росписи. Сюжет такой: мифические герои побеждают страшных чудовищ. Колоннада из красного гранита несет на себе своды террасы. Все увито малиновыми листьями зрелого винограда: осень. За колоннами - вид на озеро. Вокруг озера - скалистые горы. Вдоль берега - хвойный лес. Закат. Буйство красок. Пурпурное солнце усиливает насыщенность красного. Горы теряются в малиновом зареве тумана над озером. Сюрреалистично. Как у Феллини. Мне нравится.
  
   В такой обстановке я бы и сам поселился. С озера - ветерок, но не сильный, легкий, приятный такой, свеже-бодрящий.
  
   Совершенно идеальная обстановка для встречи на высочайшем уровне!
  
   Сейчас царь стоит ко мне спиной. Он склонился над бумагами, что-то пишет там. Я пытаюсь узнать, что он сочиняет. Подхожу со спины, заглядываю...
  
   - А, сказочник! - воскликнул вдруг царь, не оборачиваясь, да громко так. Я вздрогнул. - Заходи, любезный, ты мне нужен сейчас.
  
   Я подошел ближе, но остановился на большом расстоянии. Так по этикету положено: издалека с царем говорить. Поэтому тронные залы большие.
  
   - Скажи, сказочник, а зима в этом году рано начнется? После землетрясения запасы провизии уменьшились. Придется муку закупать за границей. Дворец в ремонте нуждается. Сейчас пишу указ о новом налоге. Хочу брать с выдумщиков и прочих сочинителей вроде тебя налог за каждую новую выдумку? Щасляков этак по двадцать-тридцать? Вам - что, станется? А государство нуждается! Копеечка к копеечке - глядишь, и из беды выберемся. Что молчишь, сказочник? Ответ держи царю и немедленно!
  
   Я вытянулся весь, вперед руку протянул с карандаш своим и готовился заговорить. Царь резко повернул ко мне голову. Я обмер: лица-то у царя не было! Я забыл нарисовать царский облик! Блин!
  
   - Подарок мне принес? Для письма - это?- царь взял карандаш из моих рук и воткнул к перьям в стаканчик.
  
   - Испугался, что-ли, сказочник? Почему молчишь? Зачем пришел?
  
   Страшное пятно пустоты опять повернулось ко мне. Я, цепенея от ужаса, опустил голову и смотрел вниз.
  
   Нужно было срочно возвращаться домой - царю лик создавать. Всегда так: спешу, спешу, а потом за поспешность свою плачу дорого.
  
   Я развернулся, чтобы покинуть виртуальный мир, но выйти из сказки не получилось: открытого пространства позади меня уже не было. Была стена, на которой герои и демоны рвали друг друга на части. Они мне гримасничали и, выражали злорадство.
  
   - Что это ты, сказочник, домой собрался? - спросил царь. - Так быстро? Или тебе что не нравится? Вишь: натворил здесь, насочинял, и с глаз долой? Э, нет, дорогой! Сам ты сейчас в силок угодил, тобою готовленный. За большие дела берешься, сказочник, а не сподобен. Да и не отпущу я тебя, нужен ты мне! У меня сейчас каждый человек на счету. Твоим первым делом будет - мой царский лик написать. Потом - еще несколько заданий исполнишь, а далее - видно будет. Может, отпущу, а может, и нет.
  
   Я не стал спорить, кивнул в знак согласия, а потом, осмелев, стал выпрашивать:
  
   - А я совсем не по личным делам к тебе, Вашвеличество, и совсем не случайно зашел в царство-государство твое. У меня друзья здесь потерялись - три человека - в общем количестве - и собачка одна. Они где-то в твоих владениях заблудились, возможно, сквозь землю провалились...
  
   - Сказочник, свои просьбы прибереги на потом, будь так любезен. Ты скажи, меня как писать будешь, маслом аль темперой?
  
   - Мне бы сначала наброски сделать, Ваш-вел-во! Писать лик - дело трудное, ответственность в нем большая, и государственная важность здесь присутствует тоже. Я красками потом подрисовывать буду, после карандашногоу наброска - сверху. Опять же: карандашик мой, подаренный мною вам давече, уже назад мне нужон. Но, вверну, обязуюсь!
  
   Царь ткнул мне в руки стаканчик со всеми письменными принадлежностями и кипу пергамента в придачу.
  
   - Бери, все что нужно! - сказал. - Сейчас тебя в покои спать проведут. Поспишь, а утром к делу приступай. И еще прошу тебя, сказочник: словами типа "давече" и "нужон" речь-то свою не изобилуй зря! У нас, царей, по-другому говорить положено. Литературным языком владеешь, милейший?
   Я кивнул.
  
   Меня провели в просторную комнату с мебелью в позолоте. На стол поставили ужин в серебре. Зажгли торшер.
   Когда слуга вышел, я осознал, что в плену. Хотя эта комната - совсем не камера голодными с крысами! Ладно, здесь и порисовать можно. А какая разница - где? Маше скажу, что задержался в редакции, попал в пробку, ночевал в гостинице. Такое однажды было. Иногда закрутишься, как белка в колесе. Маша сейчас, поди, сидит, беспокойся обо мне. Цезарь тоже беспокоится обо мне. Цезарь - это наша собака, вернее кобель породы дог. Маша Цезаря погуляет сама. Маша будет говорить укоризненным тоном: "Видишь, какой папка у нас! Ветер у него в голове! Скоро забудет, где у него - что" Да, она права: я уже забыл, как меня зовут.
  
   Сказочник я. Меня так на работе все зовут. А Маша - это моя жена. Цезарь иногда напоминает ей о том, что я в доме хозяин. Когда Маша ругается, он лает. Цезарь - наш с Машей любимец, дитя, так сказать, ростом с теленка.
   Был бы телефон! Но телефона здесь нет, интернета нет: средневековье, словом. И почему сказочные события обычно происходят в средневековье?
  
   "Кролик пробежал по тропинке, весело разговаривая по смартфону. Свой смартфон он прижимал к пушистому уху. Медведь отвлекся от ноутбука и махнул зайцу в знак приветствия лапой. Лиса сидела в своей норе, то и дело заглядывая в NET в поисках новой шубы..." Чушь! Нет, не получится. Законы жанра - это каменная стена до самого неба: можно вдоль нее пройти, но перепрыгнуть не получается.
  
   Поев, я твердо пообещал себе больше никогда не сочинять страшные сказки: ни с Кощеями, ни с кровожадными пиратами, ни с гигантскими осьминогам. Нет, нет, не надо мне такого! Вот взяло и случилось: я сам в это болото невзначай шмякнулся. Раньше казалось, что такого быть не может вообще, но вот тебе - поворот судьбы. Радуемся!
   Ложусь спать. Не спится.
  
   Да, по теории вероятности с каждым может случиться что-нибудь. Существуют бесконечно малые числа. Маленькие-премаленькие вероятности всего. Почему это не с кем-то, а со мной произошло? Ничего удивительного: я все время внутри процесса нахожусь, хожу по лезвию бритвы. Шел сегодня, оступился, разрезало меня на бесчисленное множество тончайших срезиков, на микроны рассекло, на пиксели, на мельчайшие байты. А тот самый важный байтик, тот квантик, что есть мое сознание, вдруг влетел на жесткий диск копма и там осел. Ничего, выберусь.
  
   Кровать с лебяжьим пухом не шла ни в какое сравнение с нашим с Машей скрипучим диваном. Белье шуршало от вышитых на ней шелковыми нитями красных маков. По макам вились еще ниточки, но уже золотые - капельки росы. А хорошо, что царь добрый попался. Условия - люкс! А добрый ли он человек? Я вскочил, зажег все канделябр и стал рисовать царский лик.
  
   Овал правильной формы делим на три части, лобную часть делим на пять - по горизонтали. Тонкий нос с горбинкой, с заостренным краем - "орлиный". Большие умные глаза, колючий всевидящий взгляд. Морщинки вокруг век и между бровями - "складки ума". Губы не полные, слегка сжатые. Уголки рта - вниз. Или - вверх? Жаль, нет ластика. Ластик остался дома. Лицо получилось излишне строгим. А, может быть, так и надо? Ай, нормально.
  
   Я опять лег спать. Я так рано у себя дома никогда не ложился. Но что здесь делать мне в темноте? Телевизора нет - не придумали еще. Камин этот резной зажечь, что ли? А потом смотреть на языки пламени? Нет, на языки пламени я сегодня насмотрелся. Встану утречком рано и нарисую много-много всякого хорошего-доброго. Спать!
  
   Как ни странно, засыпал я в полном душевном спокойствии. Единственная мысль, которая меня тревожила: как стащить эту роскошную подушку к себе домой, из виртуального мира в - реальный. Глупости, но Маша была бы в бурном восторге...
  
   Проснулся я от приятных запахов. Что произошло со мной вчера вечером, я за ночь забыл, и поэтому в новую реальность попал не сразу.
   В воздухе витал запах витушек. Четко различались добавки из корицы, ванили, мяты, шафрана и кураги. Некоторые запахи мне показались совершено новыми. Новые запахи? Нет, так не бывает!
  
   Я успокаиваю себя: во сне может быть все. Сейчас я сплю и вспоминаю новую кондитерскую на углу нашей улицы и большого проспекта. Я там был несколько раз, но еще не все перепробовал. Там - такой славный выбор! А ведь могут, если захотят, кондитеры наши!
  
   Проснувшись окончательно, я увидел на столе завтрак, состоящий из выпечки и горячего сока. Интерьер же был прежним: царская гостевая комната с кроватью под балдахином, стол, камин, канделябры.
  
   Откуда они узнали, когда я буду просыпаться? Скорее всего, это было гостеприимным напоминанием о делах, мне предстоящих. От меня жали многого, меня торопили, но делали это учтиво. Спасибо!
  
   Позавтракав, я вышел на террасу. Поду мышкой был пергамен. В руке - перья и чернила. Небо уже светилось предрассветными отблесками, но солнце все еще было за горизонтом. Среди колонн, увитых виноградом, стоял царь Ха-Ризма-Ти. Облокотившись о балюстраду руками и вперив взгляд в сторону гор, он, не посмотрев в мою сторону, произнес:
  
   - Доброе утро, сказочник! Ты выспался хорошо? У тебя сегодня задание такое: мне помощники нужны, но не приходящие-уходящие, а постоянно при мне состоящие. Штатные, так сказать, и чтобы - мастера самого высокого ранга все были.
  
   - Министры? - спросил я.
  
   - Бери выше! - ответил царь. При этом он повернул ко мне лицом, Я увидел уже знакомое мне лицо.
   "А хорошо получилось!" - похвалил я себя мысленно.
  
   - Мне нужны не министры - этого у меня хватает! Мне нужны сказочники, много сказочников, причем, настоящих чародеев. Справишься?
  
   Справлюсь я или нет, я не знал. Но задание пришлось принимать: как спорить с царем?
  
   Я пообещал постараться, потом постоял у ступеней к галерее, ожидая от царя еще каких-нибудь указаний, но владыка замолчал и снова уставился в сторону предрассветного неба.
  
   Расценив его молчание, как "Иди, свободен!", я стал спускаться по лестнице вниз, но царь вдруг снова заговорил:
  
   - А что, сказочник! Красивый вид с галереи?
  
   Я согласился: вид хорош.
  
   - А знаешь, если по-настоящему, такой вид нужен каждому человеку - не зависимо от ранга его и звания. Тогда и счастливы все будут. Как ты думаешь?
  
   Я выразил полное понимание и солидарность. Кроме этого мне хотелось поблагодарить его Величество за превосходный завтрак. Еще хотелось поспорить о том, что планета земля не резиновая и всем по персональному озеру дать невозможно. Но в праве ли я вступать в прения? "У вас, царь-батюшка, хорошая кухня" - звучало бы мелко и глупо.
  
   Не найдя нужных слов, я стал удаляться от дворца по направлению к озеру. По дороге меня мучила мысль о том, что пора бы приучать Машу готовить домашнюю выпечку. Как важно бывает вкусно поесть по утрам! Вдохновение просто рвалось из меня и следом рассыпалось за мной по дороге золотыми монетками.
   Пройдя несколько сот шагов, я наткнулся на оленей. Вожак привел свое стадо на водопой. Я стоял, боясь быть замеченным, не шевелился. Пятнистые самки сразу учуяли меня и посмотрели в мою сторону. Олень-самец с роскошными рогами продолжал пить и лишь шевельнул небрежно ушами. На меня он посмотрел только тогда, когда утолил свою жажду полностью. Смотрел он на меня в упор, не моргая. "Я здесь - хозяин, а ты - гость наш, человек пришлый!" - прочитал я в том взгляде. Когда все стадо напилось, вожак вспорхнул бабочкой на камень высотой в человеческий рост и скрылся в зарослях хвойного леса. Его семейство так же легко и бесшумно поднялось следом на скалы - вслед за папашей. В мою сторону никто не оборачивался: вожак, очевидно, дал знак, что я не опасен.
   Почему говорят, что олени скачут? Нет, они порхают, причем там, где мы, люди, едва переставляем ноги.
   За следующим отрогом скалы я нашел маленькую мраморную ротонду. Шесть колонны под сферической каменной крышей. В беседке был столик и скамья из белого мрамора. Понятно было, почему ее здесь строили: вид открывался отсюда пречудесный. От самой ротонды вода тянулась почти до горизонта, там упиралась в цепь гор. Горы же повторялись зеркальным рисунком в неподвижной воде.
  
   Природа! Второе составляющее этого чуда - я, наблюдатель. Я утопаю в ощущениях.
  
   Начинается великое действие: рассвет!
   Орлы открыли глаза, сорвались со скал и улетели в небо, поднялись там на недосягаемую высоту: добычу высматривать.
  
   Небо и вода стали прозрачными, порозовели, затем стали желтыми, а потом - обе стихии наполнились той самой сине-голубой кровью, в которой жизнь матушки-природы буйствует. Еще миг - и голубое разделилось на две субстанции - воду и небо. Проявилась тягучая кисельность воды, а небо расширилось до размеров Вселенной и распахнуло свои объятия всему, что стремится к свободе. Горы сменили цвет: синеву бросило в оранжевое. Последние бурые тени, оставшиеся после ночи, торопливо разбежались в разные стороны, меняя свои конфигурации на бегу и кланяясь главному здесь - дневному светилу. Оно появлялось не сразу. Сначала из самого глубокого ущелья выглянула светящаяся капля янтарного меда. Потом мед потек по контуру гор и заиграл на вершинах золотистой шелковой лентой. Так лента играет в руках танцовщицы. Капелька меда разрасталась, наливалась кипящим янтарем и становилась все ярче и ярче. В завершение действия полный диск лучшей из звезд освободился от пут ночи и чинно покатился по небу. Солнце засмеялось мне в лицо, а я засмеялся ему в ответ. Как банально, но не надоест никогда!
   День начался. Нужно было работать. Я сел за мраморный столик и разложил перед собой кусочки пергамента. Долго не удавалось найти среди перьев и всяких там стило мой карандашик. И чего только раньше не придумывали для письма! А как тяжело было писать всем этим! Мой карандаш - на самом дне. Нашелся. Я начинаю рисовать.
  
   Армия Волшебников! Легко сказать, но не просто сделать! Тем не менее, задание было интересным, а более того - важным. Да, я за всем не услежу. Армия волшебников в сказке нужна.
  
  

ГЛАВА ПЯТАЯ

ЛУЧШИЙ ИЗ ДНЕЙ

  

Рис. 3

  
   Рисую первого волшебника, называю его Гармоником. Гармоник будет отвечать за равновесие сил, за сдержанность в спорах и, очень важно, за красоту музыки. В моей сказке должна звучать красивая музыка. Я так хочу! Она у меня в жизни - всегда и везде. В сказке Гармоник пусть все настроит, подкрутит гаечки, разложит по полочкам, отсортирует, а потом сложит, но точно и обязательно так, чтобы работало. Представляю теперь события: течет все размеренно, последовательно, абсолютно предсказуемо. Косьба в поле - все поют, сев - опять поют. Идут - поют: радостно всем, все получается.
  
   Лицо Гармонику рисую красивое, открытое, с правильными пропорциями частей. Волосы - короткие. Гармоник будет высоким и статным. Ничего лишнего. Зеленый камзол с белыми манжетами. Нет, белые манжеты не нужны: ему много работать придется. Даже и рукавов не надо: безрукавочка - все! Готово, оживай, дорогой товарищ!
  
   Гармоник вращает глазищами, но с картинки сходить не торопится. Всматривается в окружение? Диссонансы выслушивает? Ладно. Осваивайся, волшебник ты мой номер один!
  
   Второго волшебника рисую. Это - Сама Доброта. Этот уступит даже свое - лишь бы другим жизнь облегчить. Глаза светлые, почти без роговиц: чтобы свету из них излучаться легче было. Одежды на нем длинные - это чтобы укрывать смог полами тех, кому холодно. Он - утешитель, ему поплакаться можно, он даже исповедь примет. Кто он? Врач? Медсестра-сиделка? Нет, он должен быть целителем высокого ранга. Я хочу, чтобы он был чем-то вроде "неотложки" Так и назову его: Целитель.
  
   Волшебник номер два посмотрел на меня так жалостно, с таким состраданием, что я отвернулся: а что у меня - плохо? У меня ничего не болит. За что меня жалеть так-то? Сижу, рисую. Все - нормалек!
  
   Третьим волшебником обязательно должна быть женщина. Только женщина может взять на себя нелегкую миссию печься о беспрестанном приросте живого и сущего. Эта волшебница должна будет преумножать даже там, где расти ничего не может, а чего нет - пусть выращивает в лабораторных колбочках. Как она будет преумножать - клонировать, штамповать, отливать - это ее дело. Биотехнологии сейчас пошли вперед семимильными шагами. Я даже не успеваю отслеживать эти новые веяния. Пусть она отвечает и за плодородие почв, и за своевременное цветение, и за опыление, и за завязи всякие - это будет ее епархией. Пусть одной ягодкой умудряется накормить десятерых! Пусть колосья гнуться к земле от количества зерен! У меня вырисовывалась этакая Флора-Фауна - пышноволосая, в длинной тунике изо льна. А лен на ней на месте сидеть не хочет: уже цветет синенькими глазками, стебельками в ткань вплетается. Реснички - обязательно с желтой пыльцой, как на весенних елочках.
  
   Как ее назвать? Флора-Фауна - длинно. Сокращу до Фло Фа.
  
   Фло Фа заморгала ресничками, разнося по округе еловые споры, будто бы в парикмахерской пудреницу опрокинули ненароком. Она предлагает мне:
  
   - А я бы, сказочник, вокруг беседки плющ высадила, пускай бы вился. Как думаешь, красиво же будет?
  
   Вот это - я понимаю, вот это - хватка! Сразу видно: профессионал! Я отвечаю:
  
   - А я и не против. Сажай!
  
   Побеги плюща сразу проклюнулись из-под щебня и стремительно потянулись кверху. Паутинка тонких стеблей с мелкими изумрудными листочками обволокла мрамор колонн, и стало уютнее. Тень как-никак!
  
   - А на скалах бы эдельвейсы не помешали! Посмотри, лучше же будет! - предложила Фло Фа и показала примерный образец скалы в крупных золотистых эдельвейсах. Черная колючая скала превратилась в подобие желтой рыбки с игривыми лепестками вместо плавников. А каким запахом все обуяло!
  
   - И это может быть, - утвердил я очередную затею моей волшебницы, - твои идеи мне нравятся, Фло. Дальше - все на твое усмотрение!
  
   Хотелось еще что-нибудь нарисовать, но я не знал - что. Я залихватски почиркал по последнему кусочку пергамента, но понял, что уже устал и ничего феерического у меня не получится. Испортив лоскуток пергамента напрочь, я опять пожалел, что у меня не было с собой ластика. Черное грязное пятно несуразных штрихов обвел общим контуром. У меня получилось что-то наподобие черного плаща. На месте головы я нарисовал всего лишь прорези глаз. В остальном - рисунок мало чем напоминал человека. Ну, не получилось! И так слишком много удач в один день. Волшебству тоже требуется отдых! Все! У меня есть Фло Фа. Она наклонирует волшебников - хоть сто, хоть двести, хоть даже целую армию. Дело начато хорошо, а детали - потом, со временем.
  
   Я и не заметил, как солнце докатилось до самого зенита. Становилось жарко. Было понятно, почему так жарко: моя сказочная страна находилась не в умеренных широтах, где-то на юге. Меня потянуло к воде. Я разделся и осторожно пошел по донным круглым камешкам на глубокое место. Сначала я боялся, как обычно боятся купальщики новой воды. Я опасался, что какой-нибудь из камней пошатнется, и я неожиданно пойду под воду или острый камень порежет мне ногу. Но камни были гладкими, словно хлебцы. Уложены они были друг к другу так плотно, будто эту укладку выполнял кто-то вручную. Вода не была теплой, но, благодаря своей чистоте она глубоко проникала в поры моей кожи, вымывала их, а поэтому освежала и бодрила. После купания даже бросило в жар.
  
   Восстановив силы, я вышел к большому гладкому камню на берегу, разлегся на нем животом кверху и стал обсыхать в лучах яркого солнца. А солнышко припекало. Камень был теплым и гладким. Не перина, конечно, но почти.
  
   Из-под камня на меня поползли разноцветные ящерицы: красные, синие, зеленые. Я понял, что занял их место, но решил не уступать. Самая смелая пестрая красавица разместилась прямо у меня на груди, вытянула там свою спинку и хвост: ультрафиолет поглощать.
  
   Я рассматривал удивительный узор зеленой подружки и вдруг обнаружил, что она и не зеленая вовсе: этот цвет был результатом причудливого сплетения двух узоров - желтого и черного. "Странно, - думал я, - сказка - моя, а когда и где я видел такой замысловатый узорчик? Неужели во мне это заложено где-нибудь в глубинах сознания? Такой паззл из сложных фигур - это плод моей фантазии, или во мне есть еще что-то такое, о чем я не знаю? Ах, вопросы бытия! Приятно о них думать на солнышке!"
  
   Маленькое чудо на моей груди хитро открыло кошачьи глазки и, казалось, подсказывало: "Есть в тебе еще много чего, о чем ты даже и не догадываешься, дорогой сказочник ты наш!"
  
   Я стал засыпать. Нужно было перевернуться на живот, потому что я мог здесь сгореть. Но мне было лень. Опять же, зачем тревожить хозяйку гладкого камня - эту мою красотулю? А может быть, мне здесь удастся так загореть, как летом у моря? Или еще интереснее, если на мне проявятся такие же узорчики, как на ящерице.. Вот интересно будет: приеду я домой, а жена увидит на мне что-то похожее на африканский татуаж и скажет: "А где это ты все время шлялся, милый? А я ей скажу..."
  
   Мои мысли перебил чей-то голос: "Сказочник! Обедать пора!" Но это был не Машин голос. Я открыл глаза и увидел перед собой дворцового повара. Я приподнялся, а маленькие ящерицы повисли на мне, вцепившись коготками, будто репейные кочки.
  
   - А я вас ищу, ищу, а вы - вот где. У нас обед - ровно в полдень. За пять минут до обеда рожок всегда трубит. Не слышали? Опаздывать нельзя: остывшим придется есть!
  
   - Да, но я - не один, со мной есть еще три человека, - ответил я повару.
  
   - А вы за них не волнуйтесь! Они - уже давно за столом, - ответил повар и побежал, шурша галькой, в сторону дворца.
  
   Проходя мимо ротонды, я заглянул в нее, чтобы забрать карандаш и пергамент. К моему удивлению, все три изображения новых волшебников исчезли с поверхностей. Даже черный плащ исчез, будто пергамент кто-то старательно вымыл. Я осмотрелся по сторонам, удивленно пожал плечами и направился обедать. Когда я отошел от ротонды шагов на пять, мне показалось, что какая-то темная тень - слишком темная для яркого дня - отделилась от одной из колонн и отпрянула в сторону. Причудилось? Наверное. Это от солнца - "марашки" в глазах мельтешат.
  
   Уже издалека я заметил, что во дворце было шумно и многолюдно.
  
   Дворец тоже преобразился: везде, где можно, стояли цветочные горшки с чайными и белыми розами. Все колонны галереи были увиты белоснежными лилиями, незабудками, пульсатиллами и еще неизвестно чем. На самой же террасе сидел многочисленный оркестр, сзади него - хор ярусами. На мощеной площадке перед дворцом стояли столы, доверху заваленные разнообразной едой, между блюдами - кувшины с напитками. За столами сидело столько народу, что казалось, что сюда пришли все жители сказочной страны. Кого только здесь не было! Были министры, начальники, солдаты, рабочие, женщины, дети, старики, старухи - все ухоженные, белозубые, в длинных туниках, веселые и жизнерадостные.
  
   Я был в восторге: "Как быстро они здесь все устроили - эти мои волшебники! Здоровье присутствующих - это, конечно, дела Целителя, а изобилие - дело рук Фло Фа. Одно ей замечание я все-таки сделаю: всех их в одинаковые туники одела. Скорее всего, шиты одежды эти из единого холста. А могла бы чуток разнообразия в крой привнести! Спешила - видно. Да ладно: дело поправимое!
  
   - А что празднуем? - бросил я у собрания.
  
   Все привстали, даже царь Ха-Ризма-Ти встал. Он поднял наполненный кубок и громко объявил:
  
   - Друзья мои, народ мой! Мы сегодня собрались здесь, чтобы чествовать нашего гостя и благодетеля - великого сказочника. Этот праздник и это прекрасное застолье - его заслуга и заслуга наших новых друзей, тоже великих волшебников!
  
   После этих слов царь дал знак оркестру.
  
   Полилась волшебная музыка. Но ее сочинителем был не я. Звучало "Адажио" Альбинони - музыка невероятно возвышенная, красивая, но столь же и печальная. После непродолжительного вступления музыкантов вышел Гармоник и запел песню в тональности меццо-сопрано. Я никогда не слышал, чтобы мужчины так высоко пели. Дрожали стекла, вода в озере покрылась рябью. Голос поднимался все выше и выше, а потом ушел так высоко, что перешел грани слышимости. Оркестр, а вместе с ним и хор, то вступали, то замирали, давая звучать голосу Гармоника "a cappella". В конце концов, солист, оркестр и хор прозвучали с такой мощью, что дворец несколько раз всколыхнулся.
  
   Прозвучавшая песня несколько озадачила всех собравшихся: а не был ли это гимн, или музыкальный символ какой-нибудь? Все пребывали в сомнениях: а радоваться сейчас или горевать?
  
   Наступила длительная пауза. Никто не брался за еду.
  
   Я незаметно погрозил Гармонику пальцем: переборщил! Здесь бы больше подошли кадрили и польки.
  
   Царь как стоял с кубком вина, так и простоял с ним все выступление музыкантов.
  
   - Албинони! - нарушил я тишину, - композитор такой есть хороший. Он от одиночества так сочинял, но не плохо же, правда?
  
   Все заулыбались, зааплодировали. Царь сел за стол и все сели за ним.
  
   Чего на этом столе только не было! Фло Фа мне рекомендовала попробовать и то и это, подносила тарелки с жарким из каких-то новых животных с добавками из растений, выведенных специально для этого торжества. Я большей частью отказывался. Конечно же, доверие к Фло было, но не до такой же степени, чтобы есть "белковые жужелицы под соусом из витаминных кораллов". От всех этих новшеств я отказывался, но кое-что совсем оригинальное привлекло все-таки мое внимание. Это была ягода в форме додекаэдра и величиной с тыкву.
  
   ­- Это ваше совместное с Гармоником творчество? - спросил я у Фло Фа.
  
   - И с Целителем - тоже, - ответила фея, - вкусно, правда?
  
   То, что Целитель тоже похлопотал над закусками, я понял сразу: плод отдавал валерьянкой. Но тем не мене было очень вкусно.
  
   Я наелся, как боров. Другие танцевали, а я решил пройтись, прогуляться. Кажется, Фло Фа все-таки подбросила мне в тарелку сверхпитательного паука с повышенным каротином: в животе чувствовалась тяжесть.
  
   Я встал и направился к озеру.
  
   На расстоянии царский дворец был еще краше, чем вблизи. Зажгли многочисленные фонарики различных цветов. Их отблески падали на туники танцующих, переливаясь там всеми цветами радуги. Вместе со взрослыми танцевали и дети. Они радостно визжали, порой заглушая своим визгом звучание оркестра. Детям в шутку вторили взрослые. В этот вечер родители не спешили укладывать детей спать. Тем более, что в одно мгновение были достроены комнаты в западном крыле царских покоев. Там была каждому приготовлена комната с уютной постелью.
  
   Все окна дворца светились, только в моей комнате не было света. Когда я сегодня лягу? Скорее всего - под утро. Разве можно лечь рано в такой день - лучший из дней? Мои успехи кружили мне голову.
  
   Пройдя ротонду, я остановился у камня, на котором сегодня лежал и грелся на солнышке. Мне стало интересно, а смогу ли я его сдвинуть с места?
  
   Я вцепился в камень руками, приподнял его над головой и бросил в воду. До чего же это легко! А ящерицы? Этот камень был их домом. Мне стало стыдно. Нужно как-то вернуть все на место. Только я так подумал - и точно такой же камень мгновенно вырос на берегу, словно гриб. Ай да Фло Фа!
  
   А эта сила - результат добавок Целителя? Скорее всего. Нужно будет рецепт разузнать.
  
   Мне сегодня захотелось пройтись вдоль берега дальше обычного. Я прошел камень, потом еще несколько шагов и свернул в пихтовый лес вперемежку с пышными елями. В такую-то ночь - спать?
  

ГЛАВА ШЕСТАЯ

НОЧЬ

  
  
   Сквозь кроны пихт и елей пробивались черные просветы ночного неба усыпанного звездами исключительной яркости. Когда я углубился в лес, таких просветов было меньше, но зато по всей поверхности на опавшей хвое вспыхнули светлячки. Свет их был таинственным, но при том он был того же цвета, что и звезды на небе: синевато-зеленые. Теперь небо и земля опять сомкнулись вокруг меня. Это ощущение было невероятно пронзительным, особенно тогда, когда я вышел на каменный мостик над глубокой балкой. Там и звездами и светлячками было устало все.
  
   Этот мостик был только что выстроен. Это было заметно. Швы каменной кладки еще пахли раствором. Мостик вел к большой дороге, которая огибала озеро длинной петлей.
  
   Я постоял, полюбовался свечением снизу и сверху, а потом вышел на вновь выстроенный тракт.
  
   Дорога тоже была вымощена сегодня. Камень мощения был совершенно новеньким. Каждый булыжник - из черного базальта, отполирован, правильной шестиугольной формы. Я присел и попробовать воткнуть в просвет между камней иглу хвои, но камни были так плотно уложены, что иголочка выгнулась, в стык не вошла. Здорово сделано!
  
   Черный базальт так лоснился в свете звезд, что я не отказал себе в удовольствии погулять здесь подольше.
  
   Каблуки туфель весело цокотали по камню, и мне хотелось идти и идти. Вскоре я стал на ходу пританцовывать, отбивая веселый ритм заводной песенки.
  
   Вот она - сила воображения! Кто-то говорил: "Хотеть - еще мало! Нужно еще и делать!" А у меня здесь возникает все по моему личному желанию, без никаких особых усилий. Скептики, тушите свет, ложитесь спать! У вас не получится, а у меня...
  
   Дело сделано: я сам себе доказал, что я - настоящий сказочник, который может за несколько часов создать невероятное. Как жаль что это - только сказка! А что, если попробовать так же нестись по жизни?
  
   Жаль было покидать эту красивую страну, но рано или поздно уходить отсюда придется. Утром начну собираться: есть здесь, кому чудеса создавать, есть здесь уже, кому править - без присмотра ничего не останется.
  
   Издалека ко мне приближался какой-то рокочущий звук. Дорога наполнилась пахнущим гарью дымом. Потом звук перерос в грохот железа, вся дорога задрожала от перемещения по ней чего-то очень тяжелого, грузного и многочисленного.
  
   Мне ничего не оставалось, как спрятаться за ствол лиственницы и наблюдать, что будет дальше.
  
   Через минуту по дороге покатила колонна танков. В головной машине, высунувшись на половину, сидел мой неудачный персонаж с клочка пергамента - Черный плащ. Голова его и шея были спрятан под черным платком. В платке - прорези для глаз. Танки прошли так близко, что я смог рассмотреть взгляд - жесткий, немигающий, с упрямым прищуром. Танков было не меньше пятидесяти. Вид такого большого числа бронетехники ввел меня в ступор, я боялся выйти из-за дерева и не сразу понял, что нужно делать. Осознание предстоящих событий ко мне пришло уже позже: когда последний танк удалился от того места, где стоял я: колонна двигалась к дворцу Ха-Ризма-Ти. Это был конец.
  
   Я выскочил на дорогу и бежал за танками, крича, что было сил:
  
   - Не надо, остановитесь! Не надо!
  
   Я гнался по брусчатке за Черным плащом и его ватагой, но мне казалось, что дорога транспортной лентой уходит из-под моих ног и уносит назад.
  
   - Остановитесь! Не надо!
  
   Все, что попадалось на моем пути: шишки, ветки ­- я поднимал на бегу и бросал в сторону танков.
  
   - Не надо!
  
   Я понял, что мне не угнаться за танками, понял это лишь тогда, когда полностью выбился из сил.
  
   Со стороны дворца послышались взрывы снарядов. Дальнейшего смысла в том, чтобы бежать или кричать не было.
  
   Когда я вышел из леса, дворец полыхал. Люди в изорванных и черных от сажи туниках стояли отдельной группой и наблюдали, как завершается разрушение. Пламя пожара осветило озеро и само плескалось там в отражении. Рушились колонны, башенки, оконные рамы. Все горело, вылетало из проемов, падало в воду.
  
   Я вошел в толпу оцепеневших от горя людей, опустился на колени и опустил голову. Чего я ждал дальше? Чего я хотел от этих людей? Мне казалось, что я заслуживаю, чтобы меня разорвали на части. Ошибок в моей работе не должно быть. Зачем я здесь? По какому праву? Я плакал, закрыв лицо руками, и уже не слышал ни взрывов, ни треска пожара. Все кончено.
  
   "Я закрываю глаза, и вижу тебя.
   Нахожу путь,
   Который ведет меня
   Через страдания.
   Чувствую, как бьется во мне
   Эта музыка..."
  
   Прекрасное пение ворвалось не только в мой слух, а и в самое сердце. Я не оборачивался, потому что знал, кто это поет. Это был Гармоник. Его голос воцарился над всем: над пламенем, над людьми, постройками и танками. Звуки песни вступили в резонанс с колебанием атомов. Еще мгновение и все взорвется, разнесется в пыль, не будет уже ничего.
  
   - Хватит, Гармоник! Мы еще не закончили!
  
  

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ЛИСИЙ ХОД

  
  
   Пламя погасло само собой. Может быть, Целитель постарался? Или это воздействие ультра-частот? Возможно, сказочные дворцы гореть долго не могут?
  
   Рана в моем сердце и всех, кто вчера меня славил, похоже, не заживет уже никогда. Пережить взлет и падение в одну ночь - разве такое возможно?
  
   Но мне было легче, чем остальным. Только я один понимал, что эта катастрофа - не совсем реальность.
  
   Мне нужно было как можно скорее придумать план восстановления сказочного мира.
  
   Здесь бы попросить у других сказочников помощи! Но если мы построим новое, армия Черного плаща может опять все разрушить.
  
   Что ему, в конечном итоге, нужно? Конечно, ему нужна неограниченная власть и слава.
  
   Дух войны неистребим. Но и ему есть противоядие: дипломатия! Сейчас мне нужно будет превратиться в хитрого лиса в берлоге дикого вепря.
  
   Я выстроил моментальный план: набить себе цену, наобещать Черному плащу всего всякого, а потом неожиданно подставить ему ножку. Скорее всего, придется его убеждать, что стремление к разрушению - это вовсе не плохо, наоборот: разрушение - очистка и все такое-прочее. Пусть сначала остынет его гнев. Правду мы восстановим, собраться бы с силами.
  
   Мне даже показалось, что от этих мыслей у меня растет лисий хвостик, и заостряются ушки. Подождать, а потом - бросок...
  
   Лис тихо, на кончиках лап, крадется к куропатке, замирает, сосредотачивается, напрягается всем телом, а потом - прыжок. Хвост балансирует в воздухе, артистичный кульбит. Сам воздух - опора. А место приземления - жертва...
  
   - О, новый правитель нашего государства! Здравствуй, великий! Ты послан нам небом! А мы здесь забаловались, как дети малые, кто же нас направит к целям великим! - с этими словами, с улыбкой до самых ушей, распростертыми руками я направился к Черному плащу.
  
   Сзади послышался шепот: "Предатель! Предатель!"
  
   Злобный прищур глаз Черного плаща, сменился округлостью от удивления.
   "Ага! - подумал я. - Таблетка работает! А подброшу-ка я еще!"
  
   - Теперь, о, рыцарь черного плаща, и этот дворец, и народ этот, и озеро, и лес этот - все твое! Какой стремительный поход! Какая быстрая победа!
  
   "Ой! Лишь бы не переиграть!"
  
   Когда я рукой указал на озера, то сразу заметил его обмеление не менее, чем на треть. Наверное, донные плиты были пробиты снарядом и вода начала уходить.
  
   - А ты, сказочник, принадлежишь мне? - спросил черный плащ, соскакивая с танка.
  
   - Конечно же, повелитель! И я, и еще три волшебника - всегда мы к услугам твоим! - на этих словах я подмигнул Целителю. Царь Ха-ризма-Ти заметил мой знак и слегка улыбнулся. Он понял мой план.
  
   - Тогда починить здесь все и убрать! А лишний народ - разогнать! Моим людям расположиться где-то нужно! - рявкнул мне в ухо Черный плащ, а потом добавил:
  
   - Не вздумай, сказочник, без меня здесь что-либо предпринимать: я - тоже волшебник! - это предупреждение единственное, потому что оно последнее! Распорядись здесь и следуй ко мне во дворец, там с тобой буду говорить, - с этими словами Черный плащ направился в царские покои.
  
   - Ура! - закричали солдаты. - Слава новому правителю!
  
   Танки укатили на внутренний двор. На площади перед дворцом стали убирать обломки разрушенных стен.
  

Рис. 4

  
  

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ПЛАНЫ

  
  
   - Сказочник! Объявляю тебя своим заместителем! Это - великая честь и аванс доверия! Ты это должен помнить всегда! - сказал Черный плащ, расхаживая по дворцу и осматривая разрушения своего нового дома.
  
   Я семенил следом и поддакивал. В стене самого большого зала была огромная брешь.
  
   - Прикажешь это заделывать, о, повелитель? - спросил я, указывая на зияющую в стене пробоину.
  
   - Большую дыру не заделывать! Пусть она напоминает о делах моих славных! Ты, наверное, видел заброшенные руины, сказочник? Я тебе сейчас скажу то, что ты должен себе хорошенько усвоить. Древние развалины навевают на людей страх, они заставляют трепетать и думать о неизбежности смерти. Скажи, может ли быть что-либо более убедительным, чем понимание неизбежности конца? Находясь рядом с заброшенными памятниками истории, человек не стремиться менять свою судьбу. А зачем? Он сидит у развалин, печалясь. При этом он безволен, уступчив, покорный приказам. Это именно то, что я хочу от своих граждан. Понял?
  
   Я кивнул, удивляясь, какими бывают темные силы изощренными в своих темных делишках.
  
   Неужели мне не удастся его обыграть?
  
   - Но дворец нужно защитить от сквозняков, - я попытался еще раз настоять на ремонте дворца, - поверь, властелин, я забочусь не о себе: зима придет, эту брешь нужно будет заделывать, но в гораздо худших условиях.
   Но если ты хочешь жить с брешью, есть еще одно предложение: туда можно вставить часы - красивые, с большими стрелками. Они бы начали отсчитывать время с момента твоего первого выстрела. Это будет новым времяисчислением. Наступила бы, так сказать, другая, новая эра.
  
   - Символ новой эры? Это ты хорошо придумал. Пускай начинают делать часы. Но я хочу, чтобы все видели, кто сейчас ими правит. Я хочу, чтобы все знали, кто хозяин этого нового времени. Поставь величественный монумент - груду крупных камней и памятник сверху. Это будет памятник мне. Представляешь: я стою со скрещенными на груди руками на танке, а танк якобы взмыл на полном ходу на крутой подъем. Я смотрю вдаль...
  
   - А ветер развивает твой черный плащ красивыми складками, - стал я "подпевать", едва скрывая иронию.
  
   - Ты в правильном направлении мыслишь, сказочник, - обрадовался Черный плащ моему продолжению. - И не откладывай с этим. Пусть сразу строят постамент, выкатывают туда танк. А мою фигуру отольешь из бронзы. Эскиз покажешь мне утверждения. Торопись! Если не понравится - будешь переделывать все заново.
  
   Я и Черный плащ вошли в царскую канцелярию. Там несколько женщин смывали со стен и потолков копоть.
  
   - А что это за чудовища? - спросил Черный плащ, указывая на фигуры драконов, нарисованные на стенах.
  
   - Мифические животные, - ответил я, - воплощение зла. Они - самые сильные и агрессивные. Водятся только в преданиях и сказках. Неизвестно, были ли они на самом деле, нет ли, но такие рисунки часто встречаются. На самом деле их никто никогда не видел.
  
   - А можешь хотя бы одного для меня оживить? - спросил Черный плащ.
  
   - Можно, - сказал я с настороженностью, - но обязательно нужно придумать, чем они будут питаться, где обитать...
  
   - А я уже придумал, - самодовольно перебил меня плащ, - пусть питаются моими пленниками. Представляешь: В воскресенье утром они будут терзать на площади непокорных бутовщиков, изменников всяких или просто тех, кто мне не нравится. Или ты против? Даже не смей мне перечить! Я хочу в своем небе видеть драконов! Оживляй немедленно!
  
   Мне ничего не оставалось, кроме как подойти к стене и сказать клыкастому чудовищу:
  
   - Лети!
  
   Чудовище с головой крокодила и змеиным хвостом - крылатое, когтистое - отделилось от стены, покрутилось минуты две по залу, а потом, издав истошный крик, вылетело из дворца.
  
   - И других оживляй! - приказал плащ, восхищенный драконьим полетом.
  
   Но здесь я уже твердо решил отказаться - под любым предлогом.
  
   - Больше оживлений не будет. Смотри, повелитель: там штукатурка обвалилась, в других местах ­- утрачены фрагменты лап или головы. Зачем тебе монстры-инвалиды?
  
   Я беспокоился о том, чтобы в сказке не завелась целая популяция монстров. Попробуй потом их истреби! Для убедительности я еще добавил:
  
   - Да и представь, господин: разведется этих тварей слишком много, начнут они нападать не только на обычных людей, но и на твоих солдат станут бросаться. Любому существу нужна пища. А существо с такой пастью...
  
   - Хорошо, убедил. Думаешь, я не понимаю? Равновесие в животном мире. Меньшее - должно быть поедаемо чем-то большим, большое тоже должно быть пищей чего-то еще более сильное. Все должно быть в единой цепи, в единой связке. Исходя из этого твоя задача: придумать животное, которым дракон будет питаться. Это должно быть очень большое животное. Поел - и летай, нечего без конца охотиться. Ах, как он хорош в полете!
  
   Черный плащ смотрел в небо.
  
   - Есть коровы, овцы, лошади - это большие животные, - ответил я плащу, но тут же спохватился, - но ввести таких высокоорганизованных животных в сказку сразу нельзя. Здесь нужно долго колдовать, трудиться
  
   - А что можно быстро создать, в один прием?
  
   - Все примитивное: червяков, змей, раков...
  
   - А раки - это что такое?
  
   Я описал раков, как они живут в водных норах, как питаются, какое у них строение.
  
   - Мне нравится, - мечтательно сказал Черный плащ, - в твоем описании они похожи на мои танки: броня прочный панцирей, зеленоватая окраска цвета хаки... Этих существ ты должен вселить в мою сказку немедленно! Они будут символом моих доблестных войск. Их клешни, говоришь, очень больно щиплются? Хорошее средство для пыток! Когда закончишь преобразовывать животный мир - напиши большое объявление на стене: Гармоник и бывший царь Ха-Ризма-Ти будут в воскресенье скормлены дракону, время - полдень. Да, да! В воскресенье! Не нужны мне ни танцы, ни музыка! Пусть и солдаты, и народ приучаются к настоящим забавам. Распустили здесь "нюни"! Благотворительность отменить: слабые должны погибать! Так я хочу, так будет правильно! Да! Чуть не забыл: через неделю будет война. Ты должен раздобыть топливо для моих танков. Интересно, какие есть еще сказки за пределами нашей? А из твоих червячков, змей и раков пусть мне приготовят рагу, лучше - на углях. Говоришь, раки эти твои богаты белками?
  
   Я уходил от Черного плаща с возмущением: он присвоил себе мою сказку! От него нужно было срочно избавляться! Но как?
  

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ПОЛНОЛУНИЕ

  
  
   В полнолуние мне всегда плохо спится. После того же, как я узнал о планах Черного плаща, спать мне расхотелось совсем.
  
   Известно, что свечение луны - всего лишь отражение лучей солнца. В нем нет тепла, да и света, которое жизнь несет, тоже нет.
  
   В чем же предназначение полнолуния? В эту ночь я сделал вывод, что полнолуние нужно для разгадки тайн.
  
   Набирая яркость свечения, диск луны пополз вдоль горизонта.
  
   В округ было так тихо, что сознание стало само посылать монотонный звуковой сигнал. Этот сигнал изнутри я когда-то назвал лунным пением.
  
   Узор из лунных кратеров и морей всегда почему-то напоминал мне женское лицо. Это лицо пело на сверхкоротких частотах. На таких частотах, наверное, общаются летучие мыши. В полнолуние я тоже чувствовал себя сверхчувствительным существом. А поскольку полнолуние происходит один раз в четыре недели, то спать в такую ночь я не имел права. Нужно было воспользоваться обретенной в эту ночь сверхчувствительностью и проверить окружение дворца: а нет ли здесь тайн.
  
   Мне захотелось обойти все сказочные владения, заглянуть под каждый камень, обойти каждое дерево. Черный плащ так умен, что он обязательно расставит ловушки тем, кто захочет ему помешать. В этом я был уверен. Я был уверен еще в том, что такие ловушки он уже успел расставить. Но больше всего я боялся того, что Черный плащ может подчинить себе мой внутренний мир.
  
   Еще вчера Черный плащ приказал выдать всем своим солдатам, а также лицам особо к нему приближенным черные комбинезоны и черные фетровые маски. Такая же амуниция была уже и на мне. По приказу правителя следовало ходить только в этой форме, и не в какой иной.
  
   Сейчас меня это устраивало: мне будет так легче различать "своих" от "чужих". Маскируясь под врага и находясь в его стане, я ощущал себя тенью справедливости и возмездия.
  
   Теперь можно спокойно бродить пи луне и выведывать тайны.
  
   Я иду вдоль озера, восхищаюсь магией ночи, и чувствую себя человеком-невидимкой. "Будь я черной пантерой, - рассуждал я, - добыча бы сама попалась мне в лапы"
  
   Всю хитрость и логику Черного плаща в этой его затее с новой формой я внутренне одобряю. Солдат в черном становится практически неуязвимым.
  
   Я был уверен, что в одну из ночей Черный плащ начнет свою новую войну.
   Однако постой, господин темных сил! Ты блефуешь! Твоя война начнется не через неделю, а ровно через две. Тебе не нужно ночное светило. Тебе нужна тьма!
  
   То, что я начал предугадывать планы Черного плаща меня обрадовало. Не такой уж он и непредсказуемый. А предсказуемость равна уязвимости. Какие мне самому назначить сроки для твоего свержения, самозванный правитель?
  
   Я был уверен, что взоры плаща устремлены туда, где цепь приозерных гор сползают в долину. Скорее всего, там есть еще города, возможно, моря и порты. Там ему будет, чем поживится! Конечно же, плащ спит и видит, как он завладеет богатствами городов, их кораблями, обложит население данью и поставит памятник самому себе. Оттуда для него откроются новые перспективы. Мир сказок - необъятен. Так же необъятен, как и жадность не имеет границ. Но Черный плащ - скорее, не жадина, он - властолюб. А эта черта не только не имеет границ, оно лишено чувства меры. Человек, изведавший все, когда-нибудь да пресытится. Он может вдруг раздать награбленное и тешиться после этого своим великодушием. Жадина - в чем-то предсказуем. Человек же тщеславный не остановится ни перед чем. Он никогда не съест всего, что отнял. Он не сможет пройтись по всем улицам городов сразу. Никакой воитель не в силах насладиться даже сотой частью своих трофеев. Да ему этого и не нужно. Ему нужно поставить на каждой площади свою статую, вложив в это дело всю бронзу и золото. Властолюбу нужны владения для большей славы. Властолюбие требует жертв и требует их постоянно, в неизмеримых количествах не смотря ни на что. Таким был Черный плащ. Я смогу его победить, только используя его слабости. Нужно на пути этого упрямца подставить подножку и он полетит в тар-тара-ры! Когда и где это можно сделать?
  
   Меня вспугнул всплеск воды: что-то большое и сильное бросилось с берега в воду. Это "нечто" разбило зеркало озерной воды и начало плескаться, будто какая-то огромная рыба.
  
   Животное находилось приблизительно в ста метрах от меня. Я мог бы легко рассмотреть существо, учитывая его большой размер. Но сколько я не всматривался, увидеть что-либо, кроме брызг, мне не удавалось. Будучи уверенным, что существо меня не заметит, я подошел ближе, стараясь ступать при этом как можно тише.
  
   "Нечто" фыркало и, похоже, наслаждалось. Стала различима длинная гибкая шея. Существо азартно встряхнуло ею, брызги воды полетели мне в лицо.
  
   Конь! Да, теперь уже различима и грива, и лоснящийся черный круп. Я не мог сразу понять, что это конь, потому что был он совершенно черным, той самой, великолепной гнедой масти, которая всех восторгает. Объемы форм были малозаметны, но читались потому, что конь двигался и лунный свет скользил по его мышцам.
  
   Такого бы мне помощника! Возможно, я бы смог его приручить. Мне нужно было заговорить с ним на волшебном языке, сделать своим помощником. С этой мыслью я уже шагнул вперед.
  
   Внезапно меня опередили. Два человека - молодой мужчина и красивая женщина - вбежали в воду и стали там плескаться вместе рядом с гнедым красавца. Молодые люди веселились, черпали горстями воду и брызгались ею - то друг в друга, то в коня. По поведению жеребца было видно, что ему эта игра нравится. В ответ конь резко взмахивал гривой, создавая, таким образом, удивительные узоры из капель.
  
   - Элита! Хватит уже с Эрном баловать! Неси мочалки! Мыться будем! ­­- сказал мужчина своей подруге.
  
   - Богемль! Я их не могу здесь найти! Ничего не видно!- ответила женщина с берега.
  
   Элита? Богемль? Черная лошадка по кличке Эрн? Неожиданная встреча.
  

Рис. 5

  
  

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ПЛАЩ СЕНТИМЕНТАЛЬНИЧАЕТ

  
  
   Заговорить в таком облачении со своими старыми знакомыми я никак не мог. Меня бы обязательно упрекнули: вот до чего ты сказочник докатился, до союза с темными силами.
  
   Я дождался, пока Богемль и Элита выйдут из воды, и попытался сдвинуться с места. Ноги изрядно затекли, пришлось снять ботинки и освежить ноги в воде. Я удивился невероятной бледности ног, даже, я бы сказал, их прозрачности. Когда я посмотрел на руки, то еще больше удивился: я увидел не руки, а только призрачный намек. Никакой слабости при этом я не чувствовал. Я, по-прежнему, хорошо двигался, ощущал тело, одежду на нем, слышал биение сердца. Почему же я становился прозрачным? О, проклятый Черный плащ! Это - его темные делишки!
  
   В воде ноги стали выглядеть более отчетливо. Но вместе с тем они выглядели, как литье из стекла.
  
   В своих лисьих расчетах я мало уделял внимания своей собственной защите! Черный плащ - тоже волшебник! Он противник - и совсем не слабый. Он идет к своим целям без устали, ломая все на пути, Он подчиняет окружение и гложет его изнутри, а я только это заметил.
  
   Еще немного и я превращусь в тень. Еще одно доказательство того, что плащ не особо стремится к уничтожению: конечная цель - подчинение всех своей воле.
  
   События следующего дня убедили меня в том, что я прав.
  
   Рано утром Черный плащ собрал всех волшебников на совет. К превеликому моему удивлению на совете присутствовали и царь Ха-Ризма-Ти, и волшебник Гармоник.
  
   - Почему такой состав собрания?­ - Черный плащ начал свою речь вопросом. - Вы не должны меня недооценивать, господа волшебники! Я владею даром убеждения. Темные силы могли бы исчезнуть навсегда, если бы были глупы!
   У нас с царем вчера состоялось заключение примирительного договора. Это - договор о разделе зон влияния. Мне надоел этот дворец, это маленькое озерцо, убогие холмики, которые вы почему-то величаете горами. Я со своим славным войском буду идти дальше. Мир сказок огромен. А здесь мне стало тесно. Через неделю я поблагодарю этот старенький дворец за то, что я здесь когда-то родился и оставлю его вам - в знак моего величайшего прощения. Но и мое великодушие должно быть отплачено: вы снарядите меня всем необходимым для великой захватнической войны во имя меня, владельца Черного плаща и будущего владыки мира сказок. Царь Ха-Ризма-Ти, ты обязался писать славную историю моих побед. Еще ты обязался заставлять учителей говорить о них в школах. За мою высочайшую милость ваш коллега, волшебник Гармоник, будет внушать всем и всюду единственную верную и крайне необходимую мысль: все в мире держится на зле и страхе. Мне не нужны бабочки и розочки! Пусть каждый, даже ребенок, приучается истреблять слабое и ненужное! Мне нужны яркие примеры, нужны монстры, нужны страсти, нужно описание моих злодеяний. Главным героем всех эпосов буду я. Злодеяния должны выглядеть как благо. Сегодня Гармоник пообещал превратить озеро в арену для зрелищ, и таких зрелищ, от которых будет стынуть кровь. Я дал ему последний шанс. Так было, Гармоник? Удиви нас всех! Увидим, какой ты волшебник! А иначе - пойдешь на съедение этих милых существ.
  
   Черный плащ подошел к аквариуму, в котором, ползая друг у друга по спинам, копошились раки. Плащ взял какую-то мерзкую падаль и с умилением бросил ее гущу членистоногих питомцев.
  
   ­- Удивительное животное, правда? Едят только то, что с душком! А броня-то, броня! А оружие! Знаешь, сказочник, я, пожалуй, откажусь от памятника мне верхом на вздыбленном танке. Пускай я буду в доспехах и верхом на раке. Сделаешь?
  
   Я пообещал. Черный плащ продолжил раздавать поручения:
  
   - Тебе, Целитель - задание особое. Ты должен сделать так, чтобы солдаты мои никогда и ничем не болели. Еще я хочу, чтобы они насыщались только малым количеством пищи. Нам в походах некогда будет пополнять запасы. Танки будут двигаться стремительно и только вперед. Зависеть от обоза легкомысленно: могут подсунуть яды. Целитель, в состав армейского пайка подмешай ингредиенты для увеличения силы! Добавь что-нибудь для бесстрашия. Ничего, если бесстрашие будет граничить с безумием. Так будет даже лучше. Сделаешь?
  
   Целитель поклонился в знак согласия.
  
   - Тебе же, сказочник, будет задача труднее, чем остальным. Но я уверен, что ты с ней справишься. Мне нужно топливо, много топлива. Мои танки тоже хотят кушать, как и все прочее. Ха-ха-ха! А как вам - мой юмор? Мне нужна нефть, сказочник! Фонтаны черной нефти, моря нефти, бездонные бочки! Ты должен найти месторождения топлива и сделать это за один день: большего срока я тебе дать не могу. Вопросы есть? Вопросов нет.
  
   Черный плащ стал опять играть с обитателями аквариума, поднимать их за усики, подставлять пальцы под клешни и соревноваться в том, кто более ловок.
  
   - Смотрите, волшебники, какова реакция у зверя, а? Ой! Он меня победил!
  
   Мы подбежали к властелину и стали освобождать его пальцы от захвата клешни.
  
   Фло-Фа дула на распухший палец, а Целитель готовил антисептик и бинт.
  
   Когда рука повелителя была обработана, он продолжил. Его голос был уже не таким властным, сбивался. Будущий владыка всех баек и сказок посматривал на забинтованную руку, прижимал ее к груди и нес ее нежно, будто раненную птичку.
  
   - А теперь - тебе задание, Фло-Фа! Ты вырастишь мне таких раков сто штук.
   Но они должны быть не маленькими, а огромными, больше танка. Спрашиваешь, зачем они мне нужны? Мне очень нравится их оболочка. Говоришь, хитином называется? Этот хитин - как броня. Он - упругий, прочный. Я попробую использовать его для изготовления кирас и касок. К тому же раки - прекрасный источник белка.
  
   - А чем ты их самих будешь кормить, о, повелитель? Таким гигантам нужно будет очень много корма, - заметила Фло-Фа.
  
   - Война, детка, это - тонны корма! Ха-ха-ха! А пленники, а бунтовщики всякие - зачем они нужны, по-твоему? А еще будут болезни, погибшие. Зачем добру пропадать? Ха-ха-ха!
  
   С этими словами Черный плащ вышел на террасу и стал что-то там высматривать.
  
   По всему было видно, что совет закончен, а задания розданы.
  
   - Нам уходить? - спросил я. Плащ кивнул, не оборачиваясь. Что-то очень важное заставляло его смотреть вперед, не отвлекаясь.
  
   Я шепнул своим друзьям, что мы сегодня обязательно должны встретиться, тайно, чтобы решить, как поступать дальше.
  
   Волшебники вышли. Остались только я и Черный плащ. Я заговорил первым:
  
   - Ты, повелитель, обмолвился о том, что хочешь завоевать все сказки, все - до единой? Правильно я тебя понял?
  
   - Да, сказочник, ты меня правильно понял. Весь виртуальный мир будет подчинен мне.
  
   - Хорошо, возможно тебе это удастся. А потом - что?
  
   - А потом я буду завоевывать мир реальный.
  
   - Но возможно ли так?
  
   - Возможно, сказочник, возможно. И ты увидишь, что именно так все и будет.
  
   Мне захотелось подойти к нему сзади, ухватить за ноги и перебросить через балюстраду на каменное мощение площади. Мне хотелось сделать это прямо сейчас. Я бы так и сделал, но со стороны озера показался дракон, летящий в воздухе и издающий душераздирающий крик.
  
   - Иди, мой маленький, кушать будем! - с этими словами Черный плащ стал отрезать от бараньей туши большие куски и бросать их в воздух.
  
   Дракон завис над самой балюстрадой. Он шумно хлопал отвратительными кожистыми крыльями и подхватывал куски на лету. Что-то попадало ему прямо в пасть, другие куски пролетали мимо и падали на каменный плац.
  
   Черный плащ смотрел на трапезу чудовища, находясь в состоянии, приближенном к экстазу. Я опять сказал себе: "Сейчас!" и седлал шаг вперед.
  
   Я боялся ошибиться. На этот раз ошибка была бы фатальной. Нужно было проверить внимательность правителя. Я поднял аквариум с шевелящимися в нем раками и бросил его со всех сил на пол. Аквариум разлетелся на мелкие осколки. Раки разлетелись во все стороны.
  
   Черный плащ даже не шевельнулся. Он, по-прежнему, любовался драконом, не обращая внимания ни на меня, ни на звон битого стекла. Я понял, что нашел "ахиллесову пяту" монстра, имя которому Черный плащ. Ноги мои превратились в подобие кошачьих лапок. Я уже был всего лишь в шаге от правителя. Я уже зачитал приговор. Мгновение - приговор будет исполнен.
  
   - Кончилось мяско, завтра прилетай! - сказал Черный плащ и помахал рукой улетающему в горы дракону. Потом он обернулся ко мне и восторженно крикнул:
  
   - А милая зверушка, правда, сказочник?
  
   "Завтра - так завтра!" - подумал я и посмотрел в глаза черному правителю.
   В глазах, блестевших в прорезях маски, были слезы умиления.
  
   - Сказочник, я не в порядке приказа, а в порядке просьбы, - начал говорить Черный плащ неожиданно дружелюбным тоном, - надо бы здесь все подкрасить, подштукатурить. Лепнина осыпалась. Сделаешь?
  

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ГЛИНА

  
   Лепнину я делать не люблю. Работа эта грязная, хлопотная и трудоемкая. Но задание нужно было выполнять, тем более что после штурма у дворца был вид совсем неприглядный. Когда я сюда попал, колонные красовались пышными капителями, балконы поддерживались снизу амурчиками, вдоль карнизов стояли прекрасные фигуры кариатид. Все нужно было сбивать, расчищать и делать новый декор.
  
   Я, конечно, спросил у плаща, как он представляет себе лепнину по фасадам. Его фантазии хватило на змей, ящериц и драконов.
  
   - А там, где были мелкие цветочки, что ставить? - спрашивал я.
  
   - Пауков, - отвечал Черный плащ.
  
   - А химеры на крыше нужны?
  
   На этот вопрос я получил тоже утвердительный ответ. Не плохо: мне нужна свобода действий в этом вопросе. Мужчин не хватало, женщины тоже были все заняты. Надежда была на подростков и детей. Юноши покрепче могли бы месить глину, дети поменьше могли бы лепить. Я был уверен, что детям это занятие понравится. Вспомнил, как сам в детстве лепил из пластилина все подряд: червячков, улиток, цветы, деревья, грибочки ...
  
   Мне хотелось превратить эту работу в забаву. Пусть дети лепят все, что им заблагорассудится. А если не будет получаться, я выдам их творчество в качестве химер. Я был абсолютно уверен, что химер получится много. Неужели Черный плащ не поверит, что в неудавшихся козочках и птичках - грифоны и гарпии? Что он разбирается в искусстве!
  
   Но нужно было найти человека, который бы все это дело взял под свою опеку. Мне не удалось разыскать настоящего скульптора, но после всех я остановился на кандидатуре смешного старичка, который любил рассказывать разные байки. Дедок был любим детьми, а это в моей затее было очень важной составляющей. Он был так стар, что уже сам не мог делать ничего. Зато язык его не останавливался ни на минуту. Старичок постоянно сидел в кругу детей и рассказывал сказки. Были у него сказки страшные, веселые, поучительные - словом, на любой вкус. Детям было ясно, что он все выдумывает, но выдумывал он так ловко, что у мальчиков и девочек, рты не закрывались. Они выслушивали очередную байку, а потом просили его: "Еще!" Процесс продолжался. Иногда в байках было много глупостей, но это - с точки понимания взрослых. Детей же всякие глупости забавляли особенно. Возможно, дедок рассказывал своим подопечным и страхи из своего детства. Так он становился вровень со своими слушателями. Иногда казалось, что этот дедуля среди детей - старший ребенок.
  
   - Но откуда он эти байки берет? - говорили, смеясь, взрослые. - Не было у нас такого отродясь.
  
   "Да, откуда?" - соглашаюсь я. Но для меня было сейчас главным то, что к моим цыплятам приставлена квочка, то есть то, что они будут под присмотром. Навезли глины, залили ее водой и процесс лепки новых скульптур пошел полным ходом.
  
   Я оббегал полцарства, сделал распоряжения там и сям, был у Фло-Фа, видел, как она синтезирует гигантских раков, писал с царем и Гармоником новую историю о славной эпохе плаща и выбился из сил вконец. Еще нужно было узнать, как дела у Целителя, но это я отложил на потом.
  
   Устав, я рухнул возле чанов с размокающей там глиной и стал рассматривать глиняные химеры. Чудаковатые существа со смешными мордашками походили больше на сусликов и котов. От чудовищ во всем этом зверинце были только когти, клыки, гривы и хвосты, как у свинок. В остальном - все существа выглядели весьма мило и забавно. Лепнина сохла под солнцем, была выставлена на большой площадке рядами, а дети тем временем окружили дедка и выпрашивали у него новую байку.
  
   - Еще расскажи, еще! - напористее всех просил мальчик, очевидно, самый маленький из всех.
  
   - Только не очень страшную! - просила девочка, катающая шарик из глины в руках, - я после страшных плохо засыпаю, но все равно, чтобы интересно было!
  
   Дедок поводил бровями, посмотрел куда-то вверх, потом закрыл глаза и так с закрытыми глазами начал:
  
   "Случилось это за полчаса до третьего июня, в день обмолота зёрен маракуйи.
   Неба тогда не было. Что-то там вверху было, но никто не знал что. А людям и некогда было узнавать, что там наверху: нужно было работать.
  
   - А теперь дружно разгибаемся, раз-два! - командовали звеньевые.
  
   - Размяли спины? К работе опять наклоняемся, раз-два!
  
  
   Истоки Обряда разгибания спин на счет "раз-два" имел большое значение
   для народа горби: так они благодарили землю за то, она бесконечна щедра. Взгляд вперед означал то, что щедрость земли не имеет границ. К тому же обряд имел и практическое значение: именно после обмолота маракуйи девушки знакомились с парнями для продолжения рода.
  
   Дугоспинный Олям целый год быстрее всех засеивал, пропалывал и убирал свой участок.
  
   Неподалеку трудилась Омаляхаля - девушка подвижная, во всем усердная. Она тайно следила за Олямой и восхищалась им.
  
   Олям замечал эти взгляды и думал: "Такую бы мне девушку - да в жены! А горбик-то, горбик у нее какой! Хороша!" Думал он так потому, что кроме горбика и заметить-то толком ничего нельзя было. Олям часто представлял себе счастливую жизнь с "Омаляхалюшкой" - так он тайно называл избранницу своего сердца. Олям вздыхал, улыбался своим мыслям, но нужно было дождаться праздника.
  
   Затрубили трубы, ударили бубны, запели шаманы. Необходимо было разгибаться. В такой неестественной позе приходилось стоять всего лишь неделю. Горби смеялись, подтрунивали друг над другом, покачивались из стороны в сторону - словом, ликовали!
  
   В эти дни по примеру горби разгибались и овцы, и лошади, и крабы, и пчелы, а еще - сороконожки с пауками - все живое меняло положение тел. Почему так происходило - никто не знал. Такие изменения в природе вызывали у одних горби улыбку, у других - недоумение и даже страх.
  
   Вид смотрящих вперед животных делал праздник загадочным. "Того требует грязь!" - говорили мудрецы.
  
   Самый мудрейших из мудрейших, он же - верховный шаман по совместительству по имени Двугорбый - встречался в эти дни с Одногорбым Овой - известным спорщиком и скандалистом. Их споры были важны, потому что в них решались очень важные вопросы. Ова к тому же претендовал на место Двугорбого. Он был умен, в подходящем возрасте, а Двугорбый уже едва-едва разгибался. Еще Ове хотелось переспорить Двугорбого и так доказать свою готовность возглавить весь народ горби. Двугорбый же, в свою очередь, стремился передать своему будущему преемнику как можно больше знаний. Излюбленной темой для обоих мудрецов был вопрос об устройстве мира.
  
   Первым в спор обычно вступал Одногорбый Ова:
  
   - Ты, Двугорбый, часто посматриваешь вверх. А это - нарушение законов. Ты должен подавать пример своему народу! Грешно это! Ты стал с возрастом слишком любопытен. А от твоего любопытства ничего не изменится: там нет ничего и быть ничего не может!
  
   Двугорбый закричал на Одногорбого Ову:
  
   ­- Да, но я и смотрю туда только лишь для того, чтобы удостовериться в никчёмности верхнего мира. Да, там нет ни земли, ни глины. Там - почти пустота. Говорю тебе, Ова, там - пусто, но не совсем.
  
   Тогда заговорил Одногорбый Ова:
  
   - Не совсем? Но ты - не прав!
  
   На протяжении всего праздника Одногорбый с Двугорбым спорили, часто громко ругались - даже на повышенных тона.
  
   Но люди разгибались, разминали спины и не особо обращали внимание на спорщиков. К этим спорам давно уже привыкли.
  
   Кто-то удачно назвал этих мудрецов "не разгибаемыми".
  
   - Дедуля, дедуля! - ты перепутал! Нужно говорить "несгибаемыми" - засмеялась маленькая девочка.
  
   - Тихо ты! Не перебивай! Здесь все правильно! - "цыкнул" на девочку мальчик и опять повернулся к рассказчику.
  
   "Дедуля" продолжал:
  
   "Смеяться с мыслителей никому даже в голову не приходило. Было понятно, что разговоры самых умных из горбатых - очень полезны, и важны.
  
   В то межсезонье Олям взял в жены Омаляхалю. Они, как и многие другие молодые горбы, отгуляли свои свадьбы.
  
   После свадеб начинался период больших ливней. Все торопились наклониться обратно к земле, чтобы успеть посеять в нее семена.
  
   Струи воды лились по спинам, затем - по рукам и ногам, а потом попадали в лунки.
  
   Горби весело бросали семена, притоптывали их сверху и каждый раз восторгались красоте набухших от дождя кочек. За работой слагались песни, и даже стихи. Все - о прекрасной черной грязи. Она была и кормилицей, и твердью, и источником всего живого.
  
   К периоду больших ливней Горбатый и Двугорбый обычно заканчивали свои споры и тоже нагибались над своими грядками.
  
   Но что-то случилось не так: дождь полил немножко и прекратился.
  
   Такого раньше не было, поэтому все разогнулись опять.
  
   - Смотри, Двугорбый! - закричал Одногорбый Ова, тыча вверх своим пальцем. - Над нами плывут какие-то белые звери.
  
   - Это - не звери, - ответил Двугорбый, - это белая невесомая грязь.
  
   - Разве такое может быть?
  
   - Да, Ова! Когда я подсматривал за небом, я сделал вывод, что там во время дождя всегда висят эти штуковины. Просто мы их раньше не замечали. А еще я пришел к выводу, что они почти не имеют плотности и состоят из капель тумана.
  
   - Двугорбый, разве туман может так летать высоко? Он должен стелиться по утрам на нашей горбатой земле, но ни как не в пустующем небе!
  
   - Да, Ова! Я давно хранил эту тайну, но рассказать о ней решился только сейчас. Я щадил твою неокрепшую душу.
  
   - Как хороша эта эфемерная грязь! - говорил Одногорбый Ова, посматривая в небо. - Сколько в ней причудливых форм, как она меняется под воздействием ветра!
  
   Другие горби тоже подняли головы и восхищенно смотрели на облака.
  
   Раньше всех пришел в себя звеньевой.
  
   - Что встали, горби-народ? Нарушаем законы! Немедленно всем вернуться к работе! Посмотрите, на кого вы похожи! Стоите, как глупые птицы - все на двух ногах, того и гляди: замашете крыльями или зачирикать начнете!
  
   Но никто тогда не послушался звеньевого: все были увлечены наблюдением.
  
   Облака были разными: в сто этажей, с косами вихрей, в виде рыб и оленей. Иногда они вздымались башнями, нарушая все представления народа горби о законах природы.
  
   - Зачем они нужны, если это - не глина, не грязь, не песок и не камень? - спросил Одногорбый.
  
   - Я долго думал об этом, - ответил Двугорбый. - Может быть, они нужны для того, чтобы на них смотреть. Просто так, ни зачем.
  
   С тех пор прошло много-много лет.
  
   - Сколько? Десять? - спросил мальчик.
  
   - Нет, не десять! Очень много десятки десятков! - ответил старик. Он погладил мальчика по голове и продолжил свой рассказ:
  
   К прежним обычаям народа горби добавился обряд - очень странный, доселе неведомый: смотреть в облака просто, так ни зачем.
  
   Кто-то из потомков Оляма и Охаляляли рассматривал небо и придумал этому бесплодному занятию название - Мечта. Другой же из потомков народа горби переиначил и это слово. Стали говорить: "Смотреть в облака просто так, ни зачем, чтобы мечтать помечтать немножко"
  
   Старик замолчал. Я смотрел в облака и любовался красотой неба. Облака плыли ватными комьями по небу и в самом деле превращались то в оленей, то в рыб. Мою усталость как рукой сняло. Я посмотрел на детей. Те, задрав носы вверх, тоже рассматривали небо.
  
   Глаза всех взрослых жителей в этой моей сказке были синими или голубыми. Кроме глаз Черного плаща, конечно. У здешних же детей цвет глаз был такой небесной чистоты, что казалось, будто это и есть само небо на лицах. Кто-то из детей постарше нарушил общую тишину смехом:
  
   - Дед! Ты разыграл нас, что-ли?
  
   Все стали смеяться, только маленький мальчик не смеялся. Он так поверил в дедову байку, что спросил его заговорческим шепотом:
  
   - А мы - кто? Дети народа горби?
  
   Девочка, внимательно слушавшая и катавшая все время по руке глиняный шарик, с озорством крикнула: "Сам ты - горби! Ты - Олям двугорбый! Ха-ха!" Потом девочка метнула в мальчика глиняный шарик и началась большая "перестрелка" глиной.
  
  

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ЛАБОРАТОРИЯ ФЛО-ФА

  
  
   Я прошел двор, где сохла лепнина, и направился к только что возведенной лаборатории. Она была построена и оборудована специально для выращивания сверхбольших раков. Хрустальный купол, по мнению Фло Фа, как нельзя лучше служил для этих целей. Там она уже наводила порядок. Прямо с улицы войти в лабораторию было нельзя. Сначала нужно было пройти через промежуточную камеру.
  
   Промежуточный коридор был длинным, без окон. Пространство освещалось с помощью светлячков, собранных в специальные емкости.
  
   Я сделал всего несколько шагов по коридору и сразу почувствовал прохладу.
   Наверное, в самой лаборатории было еще холоднее. Мне на нос попало что-то маленькое, влажное. Я снял это "что-то" кончиком ногтя и стал рассматривать. Это была самая обыкновенная снежинка. Донести до дверей лаборатории снежинку не удалось: она растаяла и превратилась в маленькую каплю воды.
  
   - Фло! Ты что, снежинки решила генерировать? - спросил я с порога.
  
   Фло-Фа была в шлеме со стеклянным забралом, в желтых резиновых перчатках и клеенчатом фартуке. В этом облачении она была точь-в-точь, как моя Маша в день субботней уборки. Когда Фло сняла маску, это сходство стало настолько отчетливым, что я чуть не сказал ей: "А ты что здесь делаешь, Маша?" Фло-Маша разбросала русые кудри по плечам и засмеялась. "Нет, не Маша, - подумал я, - Маша чуть морщит носик, когда смеется"
  
   - Как успехи, волшебница? - спросил я.
  
   - Все идет по плану, - отрапортовала мне Фло-Фа.
  
   - Ты мне покажешь гигантского рака?
  
   - Конечно! Но он еще совсем прозрачный. Хитин развивается медленно, но я сейчас испытываю различные методы ускорения деления клеток, - с этими словами Фло стащила полиэтилен с большой ванны, и я увидел ужасного прозрачного монстра.
  
   Панцирь гигантского рака едва-едва сформировался. Внутри монстра по сосудам пульсировала белая жидкость - подобие крови.
  
   - Фло! - а почему у него нет красной крови, как у людей?
  
   - Раки относятся к разряду членистоногих. У них нет крови. Так же, как и у пауков и других насекомых. Хотя, кое-что наподобие крови у членистоногих все же имеется, но только у пауков, у раков же - нет.
  
   - Ты хочешь сказать, что пауки умнее раков?
  
   - Конечно. Суди сам: рак питается тем, что подбирает со дна. Пауки же - ткачи, большие умельцы. Их тактика охоты очень сложна.
  
   - Ты хотела сказать: умна?
  
   - Нет, я правильно сказала: она сложная. Ум есть только у людей.
  
   - Но ты же говорила, что наш Цезарь умен. Ой, извини. Я стал заговариваться. А ты разве не считаешь, что и собаки умны?
  
   - Можно сделать умными и собак. Но это должен сделать умный хозяин.
  
   "Вот! Я добыл себе похвалу. Не в открытой борьбе, а исподволь. То, что Цезарь - умная собака, еще никто не оспаривал. А значит, и его хозяин - и умен, и хитер!"
  
   Но какая разница, кто меня считает умным, и считают ли умной моего Цезаря? Главным сейчас было поскорее выбраться отсюда и с моей умной собакой встретиться. А как я скучаю по Маше!
  

Рис. 6

   В раке зарождалась жизнь. Его белесые глазницы стали наливаться черным и медленно подниматься на глазных стебельках. Огромный ус, похожий на цирковой хлыст, свесился через край ванны и прикоснулся к моей ноге. Какая гадость!
  
   Я отшатнулся в сторону и предложил Фло:
  
   - А может быть, мы этот живой танк задушим прямо сейчас, в зародыше, так сказать?
  
   Фло сжала недовольно губы и даже фыркнула:
  
   - Все вам, мужчинам так: то давай попробуем, то не хочу. А я столько в него сил уже вложила! К тому же здесь три тонны чистого белка. Вырастим, откормим - потом посмотрим! Процесс запущен, сказочник! Клетки делятся, пусть делятся.
  
   - А это что у тебя? - спросил я, указывая на красивый лиловый кристалл.
  
   - Бериллий. Я его сама вырастила из маленькой бериллиевой песчинки. Красиво?
  
   - Это же - прекрасно, Фло! Неужели настоящий бериллий? Их всего-то в мире насчитывается несколько десятков штук!
  
   - Постой, сказочник! Какая разница, сколько их, и где они находится? Да и в каком таком мире? Я знаю только один мир - наша с тобой сказка. А еще ты говорил о количестве этих камней. У волшебников не бывает вопроса о репродукции. Если есть единичное - будет и множество: было бы чему подражать. Есть образец - множь! Я могу завалить всю нашу сказку этими бериллиями. Самое главное - разобраться в сути испытуемого образца. Это - настоящее творчество.
  
   "Странно, - подумал я, - откуда она знает о принципах современного производства? Того и гляди, начнет говорить о штампах, клише, пресс-формах и прочем"
  
   - Состав, наверное, сложный? - сказал я, любуясь игрой света на гранях бериллия.
  
   - Чепуха! - хмыкнула Фло. - Пента оксид фосфора и еще два оксида. Остальное - примеси в незначительных количествах.
  
   Вдруг я увидел внутри камня свой дом, цветник перед домом...
  
   - Какие, говоришь, тут примеси?
  
   Фло-Фа подошла ко мне, вырвала из рук кристалл и унесла вглубь лаборатории. Губки ее при этом надулись, а щечки заметно порозовели.
  
   - Пока не доделаю, смотреть нельзя. Заметь, делаю я это в нерабочее время и чисто из любопытства.
  
   Тут уже надулся я. Фло заметила это, улыбнулась и совсем спокойно объяснила, что камень необычайно хрупок, а то, что в нем можно видеть еще что-нибудь, кроме игры света - еще не факт.
  
   - В этом плане камень еще не доработан. Сделаю - покажу. Кажется, в камне можно увидеть еще какие-то сказки, города, людей, но возможно, что это просто галлюцинация. Некоторые камни так воздействуют на человека. Ты что-то обмолвился о другом мире. Мне казалось, что нужно говорить: "в нашей сказке". А что есть еще другие миры?
  
   О, бедная Фло! Она не догадывается, что сама - всего лишь порождение моей фантазии! Сказать ей об этом прямо сейчас? Нет, это было бы слишком оскорбительно! Да и дел у нее невпроворот. Я решил увильнуть от прямого ответа, а помогла мне снежинка.
  
   - Смотри, Фло! У тебя везде снежинки по воздуху плавают. Да и прохладно у тебя слишком. Может, дверь приоткроем? На улице тепло. Тогда здесь все прогреется.
  
   - В теплом воздухе слишком много бактерий. А бактерии, как известно, причина болезней. Я не могу рисковать здоровьем этого "паучка". А у меня есть еще один сюрприз для тебя.
  
   Фло взяла меня за руку и подвела к емкости со многими трубками.
  
   - Смотри: это - генератор снежинок.
  
   - Снежинок? - удивился я. - Зачем нам снег?
  
   - Ты слышал о яровизации семян? Семенам перед посевом необходим процесс сна. Сон этот должен происходить в холоде, лучше - под снегом. Нажимаем вот эту синенькую кнопочку, и единичная снежинка начинает множиться, кристаллизации воды дается старт снежной буре. Умножение единичного до чрезвычайно больших величин, понимаешь? Это - наверное, самое удивительное, что есть в природе - неизбежность наступления огромного множества снега.
  
   - Фло! Ты так мудрено выражаешься, сразу видно - научный работник! А можно ведь назвать этот процесс всего лишь одним словом: зима!
  
   - Зима? Красиво!
  
   - Ага! - воскликнул я, продолжая мысль. - А потом нажимаем красную кнопочку, и процесс прекращается.
  
   - Нет, сказочник! Процессы бесконечно больших величин остановить, к сожалению, невозможно. Поэтому красной кнопочки здесь нет и быть не может!
  
   - Странно, - удивился я, - нет кнопочки - пускай бы была волшебная палочка.
  
   Фло расхохоталась. Нет, но как же она похожа на Машу!
  
  

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

КАНУН ВОЙНЫ

  
   Еще немного и начнется война. Это чувствовалось во всем. По дворцу метались генералы, солдаты в дальнем дворе чистили стволы танковых орудий, капралы муштровали свои подразделения на плацу: "Ать, два! Выше ногу!"
  
   Грохот сапог так мне уже надоел, что я подошел к одному из командиров и спросил его:
  
   - А что, командир, под песню это делать разве нельзя?
  
   - В армии петь? Да что вы, господин сказочник? В армии положено воевать или к войне готовится.
   - Не спорь со мной, командир! Уверяю тебя, что даже великий Черный плащ так думает: если солдат поет, у него легкие вентилируются, а от этого он крепче становится. Немедленно сочинить и запеть строевую песню.
  
   Мне пообещали, что такая песня будет.
  
   Еще остро стоял вопрос о топливе. Мне подсказали, что где-то в горах есть глубокие пещеры, а там можно было найти все, что угодно.
  
   После обеда Черный плащ то вызывал меня к себе, то хотел побыть один, то опять посылал ко мне вестового с приказом немедленно явиться, а потом опять забывал, что всего лишь пять минут назад выгонял меня из кабинета. Ясно было: нервничает. В таком состоянии, обладая такой большой властью, он мог бы натворить невесть что. В общем, обстановка была не самая лучшая. Я для разрядки посоветовал ему устроить парад войск и концерт солдатской песни.
  
   - Повелитель, - говорю, - ты уверен в боевом духе своих танкистов? Боевой дух - это такая вещь, которая постоянной проверки на готовность требует!
  
   Плащ согласился со мной, что парад с песнями нужен. Мероприятие решили провести через два дня. За это время всем солдатам и командирам поручили сочинить по песне. С тем, чтобы выбрать лучшее.
  
   Потом плащ опять вызвал меня (в который раз за сегодня!) и потребовал полного отчета о проделанной работе. Я ему показал и то и это, включая обновленные стены дворца, устроил экскурсию в лабораторию, показал там рождение супер-рака весом в три тонны, изложил сценарий предвоенной военного парада написанного Гармоником, еще вкратце пересказал курс истории для школ, разработанный Ха-Ризма-Ти. В этом курсе Черный плащ выглядел в самом лучшем свете.
  
   -А теперь - о планах на будущее...
  
   Повелитель слушал, не перебивал, но в итоге остался недоволен. Он в резкой форме напомнил мне о нефти. Не принимая в расчет оправдания, он наставлял:
  
   - Результаты есть, сказочник! Но их мало! Шевелиться нужно, проявлять инициативу! Я хочу, чтобы все происходило с энтузиазмом, с задором!
  
   - А так и есть, повелитель! Смотри, на какие чудеса способна молодежь твоего государства! - я поднял руку и указал на обновленный дворец. - Вот! Разве это не хорошо?
  
   Лепнина едва-едва присохла. Но все фигуры были смонтировано на фасадах дворца и составлены в единое целое. Несколько девушек и парней разукрашивали химеры зеленой, голубой и коричневой краской. В самом же фоне стен преобладал розовый цвет. В затененных местах глина была еще совсем темной: там влага испарялась медленно.
  
   - А это что? - ткнул Черный плащ в невысохшие места. - Лень, что ли, солнца добавить? До вечера все подсушить и докрасить!
  
   Я приподнял руку по направлению к солнцу и дунул на ладонь. Солнце вспыхнуло и засветило ярче.
  
   - Так-то - лучше. А без меня догадаться трудно было? Недосмотр - равносилен саботажу, сказочник! - проворчал Черный плащ и подошел к стене дворца вплотную. Он внимательно рассматривал детали лепнины, и по всему было видно, что химеры ему нравится.
  
   Я тоже стоял рядом и рассматривал результат коллективного детского творчества с не меньшим интересом. Не знаю, хватило бы мне фантазии на такое нагромождение драконов-мартышек, гарпий-собачек, львов с гривкой в виде солнышка. В общем целом все это напоминало огромный торт с изобилием украшений из крема и конфитюра. Я стоял и думал о том, что дети все же лучше разбираются, что им в сказках нужнее. Мы, взрослые, иногда навязываем им совершенно нелепые вещи. Я даже подумал о том, что хорошо бы детей делать соавторами пишущих дядечек и тетушек: сказки были бы не такими заумными и менее мрачными.
  
   Солнце жгло совсем не по-осеннему. Температура резко подскочила. Из-под моей маски потек пот. Черный плащ все еще рассматривал лепнину. Вдруг кусок глины отвалился и шмякнул ему в глазную прорезь. Вместо ругани черный владыка вдруг неожиданно расхохотался. От этого смеха мне стало жутковато. В своем ли уме мой отрицательный персонаж?
  
   - Это же надо! - смеялся плащ, убирая с глаз глину, - Как точно совпало!
   Была бы это не землица, а ядовитое вещество - диверсия увенчалась бы полным успехом! Ха-ха-ха! А ты почему не смеешься, сказочник? Смешно же!
  
   - Да, смешно, - сказал я и добавил, - случай - вещь нейтральная, злого умысла в себе не несет. Признаюсь, мне нравится, повелитель, что ты - в добром расположении духа. Я тебя таким раньше не видел.
  
   Вдруг из-за угла выехала тележка под зонтом. Тележку толкал не кто иной, а давний мой знакомый - златозубый шаурмист. Он направился к толпе солдат, возившихся с танками, и стал зазывать:
  
   - Шаурма! Налетай служивые!
  
   Солдаты бросили танки и подошли к тележке.
  
   - Почем продаешь? - спрашивали солдаты.
  
   - Монеты, часы, подсвечники беру. Будет много металла - будет много мяса, а не будет металла - не будет мяса, - нараспев отвечал шаурмист.
  
   - Что за крохоборство? - возмущались солдаты. - Щасляками бери!
  
   - Нужны мне ваши щасляки! - отвечал шаурмист. - Золотой деньга есть - бери кюшяй, а нет - кашка ешь.
  
   Черный плащ наблюдал за торгом со стороны, а потом рявкнул:
   - Привести мне торговца сюда!
  
   Шаурмиста тут же привели к повелителю.
  
   - Экономику страны подрываешь? Почему щасляки не берешь? Саботаж устроил? Кто такой? Хочешь дракону на корм пойти? - негодовал повелитель.
  
   - О, милостивейший из правытэлей! - взмолился шаурмист. - Не вели казнить, дай слово молвить! Я здесь уже много днэй твоих бойцов подкармливаю. А как можно работать себе в убыток? Без рэалных дэнэг разве можно товар продавать? Я свой бизнес с открытия банка начинал, много дэнэг накрутил, а богаче не стал. Банк ноликами раздувался, а потом взял и лопнул. Видишь, алэня в горах промышляю, шаурма вкусный готовлю, твоих молодцов подкармлваю. От меня польза ест, а от щасляков польза - нэт. Не гневайся, о вэликий правитель! Но, за просто так отдавать никак не могу!
  
   Солдаты закивали, подтверждая правдивость слов шаурмиста. Один из капралов заметил:
  
   - Без него, повелитель, совсем бы изголодались. Солдатам мясо нужно, пусть бы возил.
  
   - Ладно, отпустите его, - сказал Черный плащ. Потом он развернулся ко мне и стал опять упрекать:
  
   - Вот, смотри, сказочник, солдаты без мяса - твоя недоработка!
  
  

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

НЕФТЬ

  
  
   Иду искать нефть. Вышел рано утром. В другое время находиться на открытой местности совсем невозможно: солнце жжет так, что кожа пузырится. Того и гляди, превратишься в мумию. Не хватало мне еще мумий в моей сказке! Страшилок я дома насмотрелся.
  
   Нефти мне не хватает. Найду. Как без нее? Нефть, как говорится - и хлеб и соль.
  
   Иду по лесной дорожке. Лес все еще источает ночную прохладу. Наслаждаюсь свежестью. Хорошо.
  
   Вчера вечером нарисовал себе зонт. Буду им укрываться от солнечных лучей. Когда рисовал, циркуля не было. Получилось криво. Сойдет.
  
   У самого входа в горы лес заканчивается, придется выйти на самый солнцепек. Тогда и кривой зонт в цене вырастет. А какая кому разница, какой у меня зонт - кривой или ровный? Сейчас - такая суматоха, что некогда по сторонам глядеть, а какой у кого зонт - и подавно! Все торопятся, все из рук валится. Все у нас горбато. Бедный Гармоник, можно сказать, на части разрывается: туда ему нужно поспеть, здесь подправить. Этот волшебник был введен мной в штатное расписание для правки всего, а что с ним стало? Не Гармоник - баян задерганный. Да и все мы уже здесь извелись. Брошу все и в отпуск уйду, пущу все на самотек, и всем - привет!
  
   Только нефть нужно найти.
  
   Жители гор говорили, что в ущельях видели нефтяные лужи. Они даже нефть собирают и для разжигания печей используют. Но мне нужны не лужи, а целые реки нефти. Мне нужны озера, моря, бездонные залежи! Я сегодня надеюсь на удачу.
  
   Прохожу мимо маленькой школы. Под навесом - доска, а на ней - надпись: "Пагубное воздействие правды на сознание юного гражданина нашего царства-государства. Вопросы по теме: А. Черное может стать белым? Б. Как очернить белое и зачем это делается"
  
   Программу разрабатывал царь Ха-ризма-Ти. Интересно, что он предлагает давать вместо правды? Хорошо, если факты. Но летописью фактов славу себе не добудешь, это тебе - не большая художественная литература. Поэтому-то летопись никто и не пишет. Нестор один писал, писал и умер. Куда легче не факты записывать, а слухи интерпретировать. Здесь уже можно поступать так, как заблагорассудится. Еще лучше интерпретировать по принципу "как ветер подует", те есть, попросту говоря "от балды" Попадешь своим опусом в направление ветра - и слава тебе, и почет, и награды. Всегда так было. Непременно нужно поговорить с Ха-Ризма-ти, чтобы в моей сказке так не было.
  
   А кто факты моей сказки запишет следом за мной, кто все эти события правдиво опишет? Одни скажут: сказка плохая. Другие поспорят: не-е-ет, хорошая! С другой стороны - кто может подтвердить, что все, что здесь происходит - чистая правда? Правильно, никто. Критериев оценки сказочных событий на предмет их достоверности не выдумали. Так и хочется сказать: "Эй, профессоры-филологи, а вот вам и темка для диссертаций!"
  
   А я на сговор со своей совестью не иду. Пишу факты и только факты. Все - как есть.
  
   Первый факт: от жары в озере воды стало меньше - наполовину. Того и гляди, испарится водичка совсем.
  
   Черный плащ по этому поводу спокоен, говорит: "Будет нефть - будем ее продавать. Кто с нефтью - без воды не останется" Хочется верить, но я ему не доверяю: получит нефть - закачает ее в танки и на восток.
  
   Факт второй: дождика нет. Земля водички просит, а на небе - ни облачка. Закон здесь простой: если облаков нет, то ты хоть руками маши, хоть в пропеллер превратись - толку не будет. Нужно ждать. А сколько ждать?
  
   Факт третий: я уже прозрачный совсем. То есть, не как копирка, не как стекло, а вообще - сверхпроницаемый!
  
   Еще позавчера все ходили в плащах, свою лояльность властям так выказывали. А вчера мода поменялась: все брюки себе ножничками "чик-чик" подрезали, переоделись, таким образом, в шорты. Крым!
  
   Но хуже всего - это то, что я в шорты влезть никак не могу. "Невидимка в шортиках" - кто оценит такой ужастик? "Шорты говорящие" - это вообще предел всему. При своей прозрачности я дышу, вижу, двигаюсь. Но под плащом ничего нет. Сказочник-призрак?
  
   А, может, так и надо? Ни Целителю, ни Фло пока не говорил, ничего не показывал. Сначала сам разберусь, в чем здесь дело. Конечно, меня это тревожит, но я все еще продолжаю думать, что хозяин положения. Вернусь во дворец - займусь этим вопросом вплотную. Живой бы водицы да на мертвое, то есть на себя бы взять да плеснуть! Пить хочется. Хорошая штука - "Пепси" У меня с собой - только бутылка для забора нефти. Но она пустая.
  
   Нет, я не спорю: в сказках все должно быть таким: сегодня так, завтра этак.
  
   Возьмем, к примеру, дракона. До недавнего времени был сей змей кошмаром наяву. От него шарахались все в разные стороны. Но в последние дни все поменялось: подкармливать стали. Сам Черный плащ уже к нему интерес потерял полностью, на террасу выходить перестал, оттуда мяско в пасть дракону не бросать не хочет. А чудище изголодалось, даже попрошайничать стало. Когда в озере воды поубавилось, стал ходить наш бедный дракон вдоль берега и дохлую рыбу собирать. Приспособился! К нему привыкать стали. "А дракон уже по берегу ходит, значит: рассвет скоро. Вставать пора"
  
   С самого начала звали его "Кабыздох". Теперь - нет, отношение изменилось: кличут ласково: "Кабо, Кабо, выспался?" Смельчаки и вовсе на расстояние руки стали подходить, гладить пробуют: "Кабо, Кабошка, не бойся!" Слышал еще другое имя ему дали: "Кабоччо" Мило, мне нравится.
  
   В мифах такая тенденция часто прослеживается: жил негодяй и не просто негодяй - страшилище кровожадное, а проходит время, факты его злодеяний временем стерлись - и негодяй героем стал. Метаморфозы времени - это не аллегория. Так оно и есть.
  
   В воздухе слышу дыхание крыльев. Поднимаю голову, вижу: летит над озером наш Кабоччо. Садится, складывает свои крылышки и ходит вразвалочку, словно гусь, рыбку вдоль берега собирает. Я подбираю жирного угря и направляюсь к дракону: пробую с ним подружиться.
  
   - Кабоччо, Кабоччо, рыбки хочешь? - говорю, а сам - на изготовке, в лес отпрыгнуть готовый. Опять протягиваю чудищу рыбку: "На, кушай, зубастый!"
  
   Кабоччо вприпрыжку направляется ко мне. Нюхает рыбу.
  
   - Бери, рыбка хорошая!
  
   Дракон берет рыбу, прижимает ее лапами к камню и с наслаждением чавкает. Я смотрю на него и думаю: "А что? Не такой уж он и гадкий. Росту здоровенного, потому и страшный, а если присмотреться повнимательнее - обычный представитель сказочной фауны"
  
   Кабоччо проглотил последний кусок и вытянул шею, нюхает мои руки - нет ли еще.
  
   Я погладил дракона по гребню. Стал рассматривать чудище со всех сторон и заметил на шее еще две головки. Они были едва заметными, величиной с еловую шишку. Очевидно, дракон наш размножаться начал. Фло как-то говорила, что драконы размножаются по принципу многолетних растений, то есть вегетативно. Боюсь, что драконов в моей сказке может быть слишком много.
  
   Дракон опустил шею и присел.
  
   - Покатать меня хочешь, Кабоччо? Да я и не против! Это - даже кстати! Кабоччо, а покажи мне, где твоя норка!
  
   Верхом не драконе я взлетаю над озером и лечу в горы. За мной развиваются на ветру мой черный бархатный плащ. Интересно, видит ли меня сейчас наш самозваный правитель с террасы дворцовой? Представляю, как он там стоит и сгорает от зависти. Он-то себя героем на раке видит, а тут я на Кабоччо верхом в синем небе парю. Эй, ваше заигравшееся злом высочество! Видишь меня? Не хуже, чем в "Аватаре"! Кстати, та сказочка - не очень,так себе.
  
   Кабоччо приземляется в темном ущелье на маленьком выступе. В скале, где мы приземлились, чернеет вход в подземелье. Кабоччо несколько раз туда-сюда влез. Ясно: жилищем своим хвастает. А мне туда - можно? Рискую войти.
  
   Потолки здесь высокие: метров пять в высоту. Иду вглубь. Чем дальше - тем тоннель все больше сужается. Дальше тоннель под уклоном вниз уходит. Идти размеренным шагом не удается, я начинаю бежать. Кросс сдаю. Ладно, побегаем, дело полезное. Кроссы не бегал уже лет десять или пятнадцать. Дома кроссовок - три пары. Стоят они на полке в шкафу, а использую я их только для пикников. Так сейчас принято: сидишь себе у костра с шашлычком, но якобы - весь в большом спорте.
  
   Раньше я с Цезарем бегал. Он, когда щенком был, мне спокойно сидеть дома не дал. Выводил я его на прогулку, а он - "ш-шух!", и где-то в кустах растворяется.
  
   Я: "Цезарь, Цезарь!", а он там спрячется, нос не показывает.
  
   Помню, вышли мы гулять к реке, а он сбежал в очередной раз. Я волнуюсь, места себе не нахожу: а вдруг в воду упал? Пошел по мелководью и сам в грязище прибрежную по пояс ввалился. Еле вылез. Обошел кусты - нет нигде моего Цезаря! Расстроился я тогда сильно, стою грязный, от холода трясусь весь, а Цезарь из-под куста выглядывает, глазенками моргает, но ко мне не бежит. Я понял: это потому, что я грязный, а он - нет. В глазах его прочитал: "Нужно снизу под кусток пролазить, а не вокруг него хороводы водить" Понял я тогда, что Цезарь умный, а я - так себе. Время прошло - вырос Цезарь. Не дог - конь! У него сейчас - такой лобище, больше, чем у Авдея Викетьича. А ума в том лобище столько - что нам с Викентьичем на двоих бы хватило. Авдей Викентьич - это мой редактор. Он тоже ум Цезаря признает, а его мнение много значит.
  
   Каменные своды вот-вот упрутся мне в голову. Наклоняюсь ниже, бегу почти на четвереньках. Если проход будет сужаться и дальше, придется возвращаться обратно. Надо бы тогда вовремя развернуться! Иначе застряну здесь в пространстве своем сказочном, как та пробка в бутылке вина, что без штопора вытаскивалась. Тогда соберет Викентьич всех на совещание, увидит, что меня нет, и спросит: "А где наш сказочник?" А ему ответят: "За нефтью пошел и не вернулся назад" А Викентьич: "Как не вернулся, почему не вернулся?" А ему ответят: "Застрял, узко было"
  
   Викентьич мне - как отец. Все бы в нем хорошо, но поучать любит, страсть как! Особенно любит повторять, что своевременный маневр в издательском деле чрезвычайно важен, именно он успех обеспечивает. Иногда такое скажет... Ай, да пусть говорит, он - шеф, ему можно.
  
   Я понял, что мне важно с ним вовремя поддакивать. Еще лучше - молчать или отвечать без слов. Делать это нужно умным, понимающим взглядом. Этому я научился у нашей кошки-альбиноски Муськи. Эта белобрысая иногда нашкодит, ее отчитываешь, а она глазки удивленно раскрывает: "И в самом деле - нехорошо как-то получилось! И как я могла так поступить? Сама удивляюсь!" Когда Муська так выделывается, Цезарь вздыхает и уходит в другую комнату. Раньше он пробовал воздействовать на Муську. Он лаял, рычал, а теперь - нет. Цезарье понял: Муська - "артистка", это - суть ее естества, та главная черта, которую уже никогда и ничем не исправишь.
  
   Мой Цезарь все оценивает глубиной вздоха: Муську-вредину встретит на своем пути - вздыхает средне, потому что она - неудобство средней степени. Я с ним согласен, Муська - это полбеды. Но если Цезаря на прогулку в вовремя не выведут - то он вздыхает так сильно, что сердце сжимается. Это - настоящая беда, горе, а не беда. Тогда мне приходится даже оправдываться: "Цезарь, дорогой, ну подожди всего пять минут. Мне материал нужно завтра сдавать, успеть бы, два штришка добавлю и выходим" Цезарь тогда долго смотрит на меня своими глазами цвета какао, отсчитывает эти минуты своим лбом-калькулятором, а потом опять вздыхает, и так!.. По его оценочной шкале я перед ним уже виноват по максимуму. К воздыханию добавляется протяжное завывание. Это когда его гулять не ведут. Но бывают еще более категоричные оценки с его стороны! Например, если я о чем-то с Машей поспорю, Цезарь отворачивается к окну головой, упирается носом в штору, а ко мне - противоположной голове частью. Это его порицание - тотальное, обидное и беспощадное. Я Машу так не боюсь, как эти оценки от "товарища Цезаря"
  
   А Авдея Викентьича я вообще не боюсь. С ним просто нужно было смириться, и я смирился.
  
   Тоннель опять стал расширяться. Главный коридор тоннеля освещен многочисленными колониями бактерий-камнеедов, вокруг ­- солевые образования в виде заиндевелых кустов. Все чаще попадаются "водопады" из сталактитов, переходящие внизу в драконьи челюсти сталагмитов. Под ногами - хруст. Я понимаю, что разрушаю сейчас работу пещер за многие миллионы лет. Становится стыдно. Хочется развернуться назад и выйти.
  
   Если я найду здесь нефть, все в этом прекрасном царстве будет расквашено бурами. В считанные дни весь хрупкий сталактитовый мир превратиться в ничто.
  
   Я никогда не работал спелеологом и не опускался в глубокие пещеры. Я отсиживался дома и перечитывал об этом в журналах. Такое путешествие по лабиринтам земной коры - со мнойю впервые. Я шел и спрашивал себя, а вправе ли я здесь что-то менять? Этот первозданный непознанный мир, пускай бы таким и остался!
  
   Что мной сейчас движет? Жадность? Нет, это, скорее ­- не жадность, а тщеславие. Я хочу доказать всем, а прежде всего - самому себе, что сказочник я - не обыкновенный, не всякое там хухры-мухры. Хочу услышать о себе: "Всех обеспечил, всех осчастливил и слава ему!" Неужели, хотя бы в вымышленном мире, нельзя сделать не так? Буду пытаться. Буду делать не для славы, а для долга, по совести... Сам говорю это, и сам же словам своим не верю: людям так поступать не свойственно.
  
   Вот она - нефть! Огромная купель под бесконечно стелющимся сводом лоснится черной слизью. Я набираю бутылочку и направляюсь к выходу.
  
   По количеству пройденных шагов и направлению туннеля определяю, что месторождение нефти точь-в-точь - под дном озера, которое я вижу каждый день из окон дворца. Об этом же свидетельствуют и ручейки воды, стекающие по стенам подземелья. Пещера Али-бабы! Я нашел тебя.
  
   Бутылочку нефти я несу осторожно, чтобы не расплескалась. Запах нефти кружит мне голову. На душе не спокойно: у меня в руке было богатство, которое нужно всем. Я представил, что правители других сказок вдруг узнали о нефти и направили сюда свои танки. Я уже совершенно явственно видел, как гигантские раки, меткие лучники и закованные в латы рыцари сползают по камням вниз, в чашу обмелевшего озера, чтобы истребить здесь все и завладеть бесценным кладом, тем кладом, малая капля которого у меня в руках.
  
   Представить, что эта нефть вдруг станет благом для всех, а не большой бедой, я не мог: в реальном мире так не бывает. Наоборот: чем большие кладовых открывает земля, тем людям становится хуже. Вскрывался ящик Пандорры. Хорошо бы зажечь спичку и бросить на дно пещеры, потом пафосно выкрикнуть "Так не доставайся же ты никому!", поспешить выбежать, а потом...
  

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

ПРЕМУДРОСТИ ВОСТОКА

  
  
   Решение, к которому я пришел в пещере, я оставлю втайне. Я строго запретил даже думать о нем. Все сомнения по поводу правильности такого запрета я сложил в конверт, заклеил, обвязал шпагатом и погасил марки штемпелем "Совершенно секретно" События, там произошедшие, я записал невидимыми чернилами. Ход конем, который я использую в час Х. Теперь у меня есть секретное оружие.
  
   Я вынужден был так поступить. В пещерах я понял, что Черный плащ постоянно опережает мои замыслы, а это - сильный козырь в нашей с ним борьбе. В конечном итоге, так должно было случиться: порождение моей фантазии связано со мной невидимыми нитями.
  
   Итак, перескакивая через одну главу, я рассказываю о последующих событиях.
  
   Открытие нефтяной скважины решено было провести в пышной обстановке с приглашением гостей, с застольем и военным парадом. Само собой разумеется, что Черный плащ планировал показать всю военную мощь. Планировалась демонстрация богатства страны, показ достижений в науке и технике. Все это - принцип бескровной войны. Конечной целью плаща были не развлечение гостей, а подавление их воли. Впечатление от праздника должно было стать таким сильным, чтобы правители других сказок сами бы отдали ключи от своих дворцов, сами бы открыли все свои сокровищницы.
  
   Угроза войны уже упакована в оболочку веселых празднеств.
  
   Послы из других сказок получили приглашения и стали съезжаться.
  
   Каждый из таких заездов был маленьким праздником. Обычно послы ехали к нам верхом на невиданных здесь животных, в сопровождении многочисленной свиты, все - в дорогих нарядах, с сундуками и тюками подарков нашему правителю.
  
   Восточные сказки поразили яркостью костюмов из шелка и бархата, на всех персонажах сверкали украшениями из драгоценных камей.
  
   Когда въехал шах-падишах верхом на двугорбом верблюде, дети открыли рты и затаили дыхание.
  
   Маленькая девочка восторженно закричала:
  
   - Смотрите, смотрите, двугорбые! Это - не выдумка, такое бывает!
  
   Толпа разразилась хохотом.
  
   Маленький мальчик стал подтрунивать девочку:
  
   - И ты двугорбая!
  
   - А это ты! - девочка, и показала на одногорбого верблюда с поклажей, шедшего следом за шахом.
  
   - Ты - красивее! Потому что у тебя - горбов больше! - продолжал дразнить мальчик подружку.
  
   Шах слез с верблюда, важно поклонился всем и попросил встречи с Черным плащом.
  
   Встреча состоялась. Вдоль стен стояли наши танковые генералы в парадной форме - для большей важности.
  
   Шаха сидел за столом. Напротив него - Черного плаща. Я тоже сидел, но не за столом правителя, а за маленьким, писарским.
  
   На столе со стороны шаха лежали камни-самоцветы, кыш-мышь, урюк и всякие восточные сладости. Это были те товары, которые наш гость предлагал в обмен за нашу нефть. С "нашей" стороны стояла только бутылочка с дурно пахнущей нефтью. Что имеем.
  
   - О, владыка Черного плаща и недр богатых земли прекрасной! - начал шах. - Прими эти дары в знак признания тебя равным среди равных среди царей, королей и шахов-падишахов! Пусть эти дары станут залогом нашей успешной торговли!
  
   - Принимается, - ответил Черный плащ, посматривая на дары и глотая слюну. - Будем считать, что мы уже договорились: вы нам - свое, а мы вам ­- свое.
  
   Плащ потянулся к дарам падишаха. Но гость, как бы невзначай, прикрыл их рукой.
  
   - О, Черный плащ! Мы как бы договорились, но я хотел бы от тебя ответного жеста: по всем правилам торговли ты со своей стороны должен подарить эту бутылочку мне. Нужно проверить, хорошо ли горит твоя нефть. А, может быть, она всего лишь коптит, а огня не дает.
  
   - Уверяю тебя, шах, что нефть наша ­- самая лучшая и ты... это...- черный плащ замялся, подыскивая слова, но потом нашелся и закончил фразу:
  
   - Как бы, должен верить мне на слово. Образец поджечь я не могу. Уже в субботу большая нефть будет бить из скважины нескончаемым потоком. Это произойдет часов в шесть. Зрелище будет незабываемым. Все будет видно прямо с улицы. Так что, как бы, нефть у нас уже есть, правда же, сказочник?
  
   Я утвердительно кивнул. В самом деле, по моим расчетам именно к этому сроку запустят скважину.
  
   Шах отвел руку от даров и стал их расхваливать:
  
   - У нас - самый лучший урюк, а кыш-мышь - просто превосходный. Нам есть, что предложить тебе, правитель. Более того, я как бы тебе эти товары привез, даже на стол выложил. Поверь мне, очень приятно иметь дело с правителем богатой страны, но нужны доказательства.
  
   Черный плащ посматривал на аппетитный урюк и не собирался сдаваться:
  
   - Смею заверить тебя, о, шах-падишах, что нефть наша - почти уже ваша. То есть она уже, как бы, ваша. Я рад твоим подаркам и с удовольствием принимаю их.
  
   - Я рад твоим успехам, Черный плащ! Я рад, что мы все скоро увидим твою нефть, - отвечал шах, - да, я согласен, что твоя нефть, как бы, уже есть. Но ее, как бы выразиться поточнее, еще нет на поверхности. Это - как бы, урюк, который есть, но еще не созрел.
  
   Черный плащ, надеясь переиграть шаха, продолжал:
  
   - Но, если наша нефть, как бы, уже вам предложена, то считайте, что она уже ваша. А наша сделка, как бы, уже состоялась. И ты, шах, как бы, урюк свой отдай.
  
   Я, наблюдая за переговорами, больше всего боялся, что у Черного плаща сейчас лопнет терпение, он схватит шаха за бороду и война начнется сегодня. Но, то ли плащу самому нравилась эта игра в "как бы - как бы", то ли шах обладал гипнотическими способностями, но переговоры не прерывались.
   Через три часа фразы стали короче и выражали только саму суть.
  
   - Как бы, нефти у нас столько - сколько есть у вас урюка.
  
   Шах не уступал в мастерстве дипломатии и тоже говорил стихами:
  
   - Нефти вашей мы не видим, а урюк, он, как бы - здесь!
  
   - Но урюка мы не ели. Дайте нам его и, как бы, будет много у вас нефти.
  
   Так продолжалось еще какое-то время.
  
   Я слышал о том, что восточная мудрость - это вещь совершенно уникальная. Еще я читал, что тамошняя торговля ­- дело не только самой выгоды ради, но и для своеобразного удовольствия. Сегодня мне удалось увидеть эту забаву собственными глазами.
  
   Торг закончился ничем: бутылочка с нефтью осталась на нашем краю стола, а подарки шаха - под рукавом его халата.
  
   Переговорщики все еще сидели и перебрасывались фразами:
  
   - Как бы, в шесть часов в субботу.
  
   - Как бы, если будет нефть.
  
   - Как бы, сделка состоялась.
  
   - И урюк ваш, как бы наш.
  
   - Как бы, наше - уже ваше.
  
   - Как бы, мир и порукам.
  
   - Как бы, все ­- приятно даже.
  
   - Вам и даже, как бы, нам.
  
   На полкового писаря, который протоколировал встречу, было больно смотреть. Он был не в поту - в мыле.
  
   Генералы, которые своими лампасами и позументами должны были украшать зал, поползли по стенам, как просроченное мороженное.
  
   Все, что прошло здесь и казалось потраченным впустую временем, имело свой смысл. Более того, был конкретный результат. Генералы приказали много раз переписать слова встречи. В кратчайший срок эти слова были розданы рядовому составу, выучены и положены на музыку. Так родилась первая строевая песенка нашей танковой дивизии.
  
   Вечером, когда гидравлический молот прекратил долбить озерное дно, а стрижи принялись ловить над водой мошкару, вдруг послышался чеканный шаг танковой дивизии. После команды "Песню за-а-апе-вай!" ­­ заревело:
  
   Как бы, в шесть часов в субботу,
   Как бы, если будет нефть,
   Как бы, сделка состоялась,
   И урюк ваш, как бы наш.
  
   В этой песне нет запева,
   В этой песне есть припев.
   Ротный наш возглавил роту,
   Экипаж ушел в гараж.
  
   Для складности последнюю фразу повторяли еще раз:
  
   Экипаж ушел в гараж!
  
   Потом - несколько шагов "без слов", вместо проигрыша, и дальше:
  
   Как бы, наше - уже ваше.
   Как бы, мир и порукам.
   Как бы, все ­- приятно даже,
   Вам и даже, как бы, нам.
  
   Песня звучала снова и снова. Гармоник бегал в поиске Целителя, чтобы тот дал ему таблетку от головной боли. Челядь под любыми предлогами покидала дворец.
  
   Я вызвал Кабоччо и улетел в синие горы.
  
   Торг прошел впустую. Как бы. Но я узнал, что у Черного плаща есть еще одна "ахиллесова пята" Оказалось, что ему было необычайно приятно беседовать с царственными особами. Беседуя с другими правителями, "наш" тешил свое самолюбие и мог предаваться этому бесконечно долго. Самозабвенно.
  
  

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

ВСАДНИК

  

Рис. 7

   Гости прибывали. Зрелище неописуемое. Особый восторг вызвало шествие индийских послов. Во главе шествия шел слон с башенкой на спине. Здесь никто даже не предполагал о существовании таких величественных животных. Дети сразу же окружили слона и стали расспрашивать, что он ест. Особенно их удивлял хобот.
  
   - Этим он нюхает? А я думала, что он этим он ест, - недоумевала девочка.
  
   - Ничего особенно! - скептически заметил мальчик, - но я бы такую скотину у себя бы не держал. Представляешь, сколько ему нужно пищи? Попробуй такого прокорми!
  
   - А я бы держала. Он такой красивый! - мечтательно сказала девочка.
  
   - Что здесь красивого?
  
   - Да уж красивее, чем ты!
  
   Мальчик обиделся. Этот диалог прозвучал при всех, вызвал смех, мальчик обиделся и ушел рассматривать верблюда.
  
   Слон вызвал такой интерес, что на рыцаря в латах, въехавшего на черном коне, мало кто обратил внимание.
  
   Но Черный плащ заметил его сразу. В осанке всадника было столько величия, сколько в правителе черной зависти. "И коня, и рыцаря нужно немедленно прибрать к рукам" - подумал плащ.
  
   "К черту гигантских раков! К черту скрипящие гусеницами танки! Мне нужно такие скакуны и такие рыцари. По крайней мере, этот конь, этот вороной красавец уже сегодня будет моим!"
  
   Наездника пригласили во дворец.
  
   Доспехи покрывали гостя с ног до головы, лицо его было скрыто под забралом шлема.
  
   - Кто, ты гость? - спросил Черный плащ.
  
   - Я - представитель сказок севера, - прозвучало из-под шлема, - из тех старых сказок, которые все еще пересказываются из уст в уста. Там всегда добро побеждает зло, там воспевается отвага и мужество. Тщеславие и жадность в тех сказках всегда терпят поражение, как бы они не ухищрялись. Я оттуда, где герои дружат с мечом и мечтают прийти кому-то на помощь. В наших сказках луки так далеко метают стрелы, что из них можно поразить самую отдаленную цель. Кони так быстры, что за день могут объездить пол мира. Я оттуда, где все счастливы. Но счастливы мы потому, что у нас не бывает предательств. Мы все верны закону, клятве и чести.
  
   - Это хорошо, что мы с тобой встретились, славный рыцарь, - сказал плащ, - я всегда хотел, чтобы у меня в войске были такие отважные воины. Поступай ко мне на службу! Я тебе дам самый высокий чин.
  
   - А берешь ли ты в свое войско девушек? ­- с этими словами рыцарь снял шлем и пышные кудри русых волосы рассыпались по стали кирасы.
  
   - Девушка? Никогда бы не подумал, - Черный плащ подошел ближе и с удивлением стал рассматривать лицо гостьи.
  
   - Да я девушка. В наших сказках женщины наравне с мужчинами стоят на страже своих городов и селений, все, даже дети. Юноши и девушки в одинаковой мере умеют владеть оружием и ездить верхом. А приехала я сюда, чтобы убить тебя, Черный плащ.
  
   - Ха-ха-ха! - засмеялся плащ. - Меня? Убить? Ты даже не понимаешь, о чем ты говоришь! Я - не человек, я - признак! Я - тень, обычная тень, темное место, без которого ты не увидишь вокруг ничего, потому что тень оттеняет свет. Все так взаимосвязано, девушка-рыцарь! Это - закон существования не только сказок, персонажей, явлений природы. Это - закон всеобщий. Если бы кроме нашего мира существовал еще какой-нибудь другой мир, то там было бы то же самое. Без меня никак не обойтись, ни тебе, ни кому-либо другому. Хочешь убедиться? Дай мне свой меч! Ты говорила, что бесстрашна! Так чего же ты боишься?
  
   Элита (а это была она) подала Черному плащу меч.
  
   Плащ сорвал с головы платок и обнажил скрывавшуюся там пустоту.
  
   - Страшно? Я знаю, что это страшно. Но в этом вины моей нет. Сказочник, отзовись! Я чувствую, что ты - где-то рядом! Ты думаешь, что если ты сбросил плащ, я тебя не найду? Готовься! Сейчас я тебе покажу, что такое настоящая боль! - с этими словами Черный плащ пронзил себя мечом, - Сказочник! Тебе больно? Тебе должно быть больно! Я почему-то не слышу твой стон. Но я знаю, что ты сейчас корчишься от боли, потому что ты и я - единое целое. Ха-ха-ха! Перехитрить меня - это то же, что пойти против себя, сказочник! Не хочешь играть по моим правилам? Тогда я поступлю так же, как и ты!
  
   После этого черный правитель отбросил в сторону меч, снял с себя плащ и растворился. Элита искала его взглядом по залу, но в лице ее не было растерянности: к такому развитию событий она была готова.
  
   Черный плащ исчез, но остался его голос:
  
   - А что, сказочник? Как ты теперь собираешься меня выследить? Убей же меня! Ха-ха-ха!
  
   - Да, мне приходится признать, что ты - ловок и предусмотрителен! - заговорил я. - Ты - моя ошибка, смертоносный вирус, который с каждым днем набирает силу. Согласен, темная сторона есть у всего. Злом и несправедливостью пронизан весь мир, как венозной кровью. Но зачем тогда людям сказки? Для таких, как ты? Ты готов с каждым днем утверждать силу зла. Моя сказка едва не стала кошмаром. Ты, Черный плащ - вирус и подлежишь уничтожению!
  
   - Интересно, а как ты собираешься меня уничтожить, сказочник? Взорвать весь мир? Неужели ты пойдешь на это? О, тогда ты - еще большее зло, чем я.
  
   - Нет, это было бы слишком величественно, а для тебя - незаслуженной почестью, ­- ответил я плащу, - все будет выглядеть намного прозаичнее. Входи, Богемль!
  
   В зал вошел второй рыцарь. В руках у него была лохматая ушастая собачка, по кличке Вислухий.
  
   Таких собачек обычно носят на руках как манто, или как перчатки. Носят их без пользы, чтобы что-нибудь носить, оправдываясь при этом большей сохранностью перстней и браслетов.
  
   Но сейчас и Вислоухому предстояло доказать свою полезность.
  
   Богемль поставил Вислоухого на пол и дал приказ : "След!"
  
   Вислоухий не долго искал. Он с разгону подскочил в воздух и схватил нечто невидимое острыми зубками.
  
   - Уберите это! Умоляю! - завопил плащ из угла комнаты.
  
   - Сдаешься?
  
   - Сдаюсь! Вы победили! Прошу вас, уберите! Отвратительное существо!
  
   - Вислоухий - не существо. Он - друг и вполне приличное одомашненное животное, - сказал я, отстаивая репутацию Вислоухого.
  
   - Чепуха для детской сказки! - продолжал ругаться Черный плащ из своего угла.
  
   - Пусть так, но ты будешь носить эту чепуху на руке всегда. Пожизненно. Так что, придется подружиться.
  
   Плащ замолчал. Вислоухий вытянулся на невидимой руке, как это подобало "собачке-манто". Через минуту плащ уже поглаживал Вислоухому шерстку. Еще через минуту из его угла прозвучало:
  
   - А не такой уж он и нелепый, этот песик. Какая, говорите, кличка его?
  
  

ПРОПУЩЕННАЯ ГЛАВА

  
  
   Когда я выносил образец нефти из пещер, меня терзали сомнения, станут ли подземные кладовые благом или наоборот, они станут бедой.
  
   Состояние мое было двойственным, и для окончательного решения мне нужно было событие, которое перевернуло бы все с ног на голову. Вернее сказать, привело бы мою голову в порядок. Но кто ищет, тот всегда найдет.
  
   Когда я шел вниз, то совсем не заметил узкого входа в боковой стене. Но на обратном пути этот вход был уже явственно виден.
  
   Сгорая от любопытства, я протиснулся в расщелину и обнаружил за ней еще один тоннель.
  
   Я шел по этому тоннелю, пока не наткнулся на "нечто". "Нечто" прыгнуло мне на руки и стало лизать мое лицо. Ощущение - не из лучших. Кроме того, от невидимого существа разило собакой.
  
   "Вислоухий!" - догадался я.
  
   Когда истерический приступ собачьей нежности прекратился, Вислоухий отскочил от меня, нырнул в темноту и вынес оттуда листик бумаги, сложенный вчетверо. Он опять взобрался ко мне на руки, свился в клубок, немножко пожаловался на судьбу скулением, а потом пригрелся и задремал. Я осторожно понес Вислоухого к выходу, теряясь в догадках, какое же известие ожидало меня в послании из пещерных глубин.
  
   Когда я выбрался наружу и развернул листик, удивлению моему не было предела. Оказывается, в пещеры каким-то образом попала записка, адресованная мне. Почерк был Машин, а в записке было следующее:
  
   "Милый! Ухожу в универмаг за подарком. Пришла с работы - тебя нет. Где ты шляешься? Телефон на полке оставил. Специально чтобы не отвечать на звонки? Когда выходишь, будь добр, не забывай выключать компьютер. Я не выключала: не знаю, сохранил ли ты файлы. На воскресенье, будь добр, не планируй ничего! Я уверена, что ты совсем забыл, что мы идем в воскресенье в гости. Цезаря я беру с собой. Все, что он думает о своем "папочке", он выскажет вечером. Я добавлю. Буду поздно: зайду к Люське. Пельмени не жарь, а свари, иначе гастрит неизбежен! Милый, брось все, отдохни! Помни, что Маша-растеряша - это не я, а ты. Искренне поздравляю с началом склероза! Целую!!!"
  
   Хорошенький совет: "Брось все!" А материал кто будет сдавать, Пушкин? Викентьич уже отстрочил раз. Второй отстрочки от него не жди. Хотя итак понятно, что сказка не получилась. Ни то, ни се. Теперь мне и не важно, будет ли на меня сердиться Цезарь или нет. А с тобой, Машенька, мы уже, возможно, не встретимся никогда. Думаю, ты так и не узнаешь, был ли у меня гастрит или нет.
  
   Я свернул записку и поцеловал ее как последнюю память о доме.
  
   Стоп! А как Вислоухий эту записку сюда доставил? Собачка, милая, рассказывай!
  
   Я стал целовать Вислоухого в нос и там где у людей щеки.
  
   Стало быть, выход из виртуала все же есть! Но где он? Удастся ли мне найти его? Нужно пробовать. Все ответы были у Вислоухого. Вислоухенький, открой тайну, будь добр! Ты же - собака, тебе не сложно!
  
   Кабоччо удивленно следил за тем, как я любезно обращаюсь с Вислоухим. Очевидно, он уже понял, что Вислоухий - не еда, а существо для дружбы и общение. Он подошел к Вислоухому и тоже стал вылизывать его шерстку. Я уступчиво отошел. Наблюдая за этой парочкой, я почему-то вспомнил песенку о пешеходах, бегущих по лужам.
  
   "Вот, она, бескорыстная дружба! - мелькнуло у меня в голове"
  
   А не готовится ли Кабоччо сейчас пообедать?
  
   Подозрения в небескорыстности Кабччо быстро рассеялись. Он вытащил из камней рыбью тушку и стал предлагать ее в качестве угощения своему маленькому пушистому гостю.
  
   Вислоухий ел, а я думал.
  
   Я стал перебирать в памяти малейшие подробности того, как я попал в виртуальный мир сказок.
  
   Помню, что ел яичницу. Помню, как устроил землетрясение. Еще был дворец в 3D и царь Ха-Ризма-Ти. Ах, да! Еще какая-то там плата у меня в компьютере подгорела! Еще, помню, трясло сильно, а в компе пощелкивало.
  
   Ели смоделировать такую же ситуацию, то взможно, что я вернусь обратно. Но как это сделать? Пробить скважину в озере, залить ее нефтью и дать высохнуть. Получится образование в несколько квадратных километров - подобие жесткого диска. Потом можно попросить всех сказочных персонажей попрыгать там, то есть потрясти виртуальный мир изнутри.
  
   Нет, чушь какая-то. Во-первых, Черный плащ не допустит моего ухода. Все, что попадает в его поле зрения, сразу становится его. И я - в том числе. Во-вторых, может не получиться.
  
   Идеальным вариантом было бы устроить так, чтоб это сделал кто-то извне.
   Цезарь и Муська отпадают, остается Маша.
  
   Можно предположить, что течение времени здесь и там - не синхронно. Скорее всего, две недели здесь - это несколько часов там. Где-то я читал, что мышление быстрее реального действия в миллион раз. Мой комп - не самой новой модели, поэтому может "думу думать" и медленнее. Да, я вывалился из "реала" часа на два-три.
  
   Итак, вспоминаем. Я с яичницей в животе отдыхаю. Маше - на работе. Ей кто-то звонит и приглашает нас в гости на воскресенье. Она, вместо того, чтобы сообщить мне эту радостную новость, собирается сама потратить кучу денег неизвестно для кого на подарок. Ее тянет прошвырнуться по магазинам.
  
   Здесь - все точно. По-другому быть не может.
  
   Она приходит домой. Меня нет. Она пишет мне записку, кладет ее у компьютера и уходит с Церзарем покупать подарок. Скорее всего, зайдет к подружке своей Люське и пойдут все втроем. Потом Маша возвращается из магазина, подходит к монитору. Меня опять нет... Стоп!
  
   Пусть она трясет процессор! Пусть она прыгает с ним по комнате!
   Нужно попросить ее об этом? Но как?
  
   Маша всегда все делает по-своему и делает это только тогда, когда ей это по-настоящему хочется. Однако, сегодня я настойчиво просил ее убрать вокруг монитора. Я говорил ей, что пыли там - куча, а мне сейчас совершенно некогда заниматься уборкой. Она знает, что сказку я должен закончить до понедельника.
  
   План возврата вызревал у меня, словно снежный ком. Через четверть часа окончательный план созрел окончательно. Он был таким: Маша приходит из магазина, видит включенный монитор и надпись во весь экран
  

ДОРОГАЯ МАША!

ДА ВЫТРИ ЖЕ ТЫ, НАКОНЕЦ-ТО, ПЫЛЬ ПОД КОМПЬЮТЕРОМ!

ОТ ЭТОГО ЗАВИСИТ ВСЯ МОЯ ЖИЗНЬ!

ОТЭТОГО ЗАВИСИТ СУДЬБА ЦЕЛОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ!

  
   Внизу нужно будет еще приписать: "Делай это в резиновых перчатках, потому что, может бабахнуть. На все остальное не обращай никакого внимания"
  
   Глупее, чем эта записка, я ничего в своей жизни не писал. Но я был уверен, что Маша посидит, подождет меня, а потом плюнет и сделает так, как я прошу в этой записке. Она сделает это обязательно: из-за упрямства, чтобы поругаться, а потом посмеяться.
  
   Вислоухий наелся, его клонило ко сну. Я написал записку, ткнул ему в зубы и поросил: "Вислоухенький, миленький! Прошу тебя, отнеси обратно, положи записочку на прежнее место, разложи там красивенько этот листочек надписью вверх"
  
   Вислоухий выражает понимание. Делает это по-собачьи: вилянием хвостика. С запиской в зубах он скрывается в темноте пещеры. Я жду результат.
  
   Вечереет, становится прохладно. Кабоччо зевает всей пастью и свивается кольцами. По всему видно, что ему пора спать.
  
   Вдруг в воздухе засвистело. У самой головы Кабоччо отскочила от камня стрела.
  
   Я в испуге стал осматривать окрестности, стараясь определить источник внезапного покушения. На противоположной горе стоял лучник и готовился выстрелить снова. Незнакомец явно целился не в меня, а в дракона Кабоччо.
  
   - Постойте! - закричал я. - Не нужно убивать его! Он - не опасен! Это - редчайший экземпляр вида сказочный рептилий! К тому же - он одомашненный и может приносить пользу народному хозяйству! Давайте договариваться! Если вам нужно мясо - я дам его вам в любом количестве. Обещаю! У меня большие полномочия!
  
   - Врешь! - крикнул лучник, опуская оружие.
  
   - Я здесь по значимости - второе лицо в государстве. Здесь - все в моей власти. Я - сказочник!
  
   Лучник ловкими прыжками, будто серна, перескочил с одной скалы на другую, потом на третью и так до тех пор, пока не оказался рядом. Передо мной был Богемль.
  
   - Ты?
  
   - Да, это - я сказочник. Я согласен не убивать твоего дракона, но, признаюсь, делаю это только из уважения к тебе. Мне давно хотелось подстрелить эту гадину за то, что он отловил всех оленей в округе. Мы с ним в горах - конуренты. Нам олени самим нужны. Если бы не охота на оленей, не знаю как бы мы с Элитой жили.
  
   Потом Богемль рассказал, как пошел по следу за Элитой, как освободил ее из плена, как они приручили коня и стали оба охотниками.
  
   - А с шаурмистом ты виделся? - спросил я.
  
   - Еще бы! Каждый день видемся! - ответил Богемль. - Он же наше мясо в городе продает. Так и живем впятером.
  
   - Впятером? У тебя - дети?
  
   - Да. Мальчик и девочка. А еще конь есть, он тоже - член семьи.
  
   - Понимаю, - сказал я, а потом добавил:
  
   - А хочешь еще одного члена семьи? Я имею в виду собачку! Существо не самое благородное, но с высокоразвитым нюхом. Возьмешь, а?
  
   Потом я рассказал и о своих передрягах, о борьбе с плащеом и о том, как хочу из этой сказки выбраться.
  
   - Хорошо, сказочник, я тебе помогу, - пообещал Богемль, - но и ты должен помочь мне. Все, что ты хочешь оставить здесь после себя - не очень-то меня устраивает. Особенно черный правитель.
  
   Я согласился, что Черного плаща нужно убирать и предложил план по его устранению.
  
   Закончил я словами:
  
   - Тебе, Богемль, вместе с Элитой нужно хорошо сыграть свои роли. Но для этого даже притворяться особо не нужно. Вы будете под масками. Я же со своей стороны обещаю, чтобы больше никогда не буду вмешиваться в ваши судьбы.
  
   - А если нам нужна будет помощь?
  
   - Если позовешь! Тебе просто надо будет постучать туда...
  
   - Куда?
  
   - Куда, куда... В стеклышко.
  
   Я посмотрел в небо, в котором уже начали вспыхивать звезды.
  
   Из пещеры выскочил Вислоухий, уже без записки. По его довольной морде было видно, что с заданием он справился.
  
   На всякий случай я попрощался с Богемлем и Вислоухим, потрепал голову Кабоччо, а потом дал последний совет:
  
   - Вы дракона-то не обижайте. Пристройте его куда-нибудь. Пусть станет доставщиком почтовых отправлений - к примеру. Или еще кем-нибудь.
  
   Богемль пообещал. Он тоже нервничал: было поздно и ему пора было возвращаться домой. Чтобы скоротать время, Богемль по моему примеру тоже стал рассматривать звезды.
  
   Но я смотрел в небо не для того, чтобы им любоваться. Я знал, что если Маша начнет вытирать вокруг компьютера пыль, она обязательно поднимет бумаги и свернет их по привычке в рулоны. Тогда это звездное небо вздрогнет и рисунок созвездий исказится. Это будет сигналом, и я его ждал.
  
   - Милый! Что за шуточки? Сам дрыхнешь на диване, а я должна выгуливать Цезаря, ходить по магазинам, сидеть у Люськи, а потом еще вытирать у тебя под компьютером пыль? Ну ладно. Я вытерла. Ты доволен? Теперь объясни, что за выходки!
  
  

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Я И МАША

  
  
   - Нет, я не понимаю, чем ты не доволен! Встаю я раньше тебя, бегу рано утром на работу, тащу с работы полные сумки с продуктами. Ты же целый день сидишь дома.
  
   Я прихожу и вижу не мужа, а его спину. Мне в нашей жизни достается только одно, твое "Не мешай, я занят!" У тебя одна единственная обязанность - выводить на прогулку Цезаря. Если бы не Цезарь, ты бы жил в своем мониторе. А здесь еще твои глупые шуточки: "Маша, вытри пыль!" А знаешь, где я была? Где я только сегодня не была!
  
   Мы с Люсей обходили все магазины, пока не нашли то, что нужно. Ах да, я тебе не сказала. Мы в воскресенье идем к Викентьичу на помолвку его сына. Ты помнишь его сына? А она - хорошая девочка из приличной семьи. У них - отношения давние. Свадьбы они не хотят, хотят расписаться по-новому: ЗАГС и сразу в свадебное путешествие. От нас же подарок полагается. А мы с тобой, сам понимаешь, не можем явиться с чайником или утюгом. Он - твой шеф. Ты не забыл? А он разве тебе ничего не говорил? Милый, почему ты все время молчишь? Я тебя сейчас бить буду, ты понял? Я знаю, что ты был занят, что тебе сказку сдавать в понедельник. Но ты обещал, что к понедельнику все закончишь. Надеюсь, ты дописал? Дашь почитать? А Викентиьчу текст отправил? Не молчи, иначе я не знаю, что с тобой сделаю! Муся, Цезарь, идите целовать паку! Ну что с тобой?
  
   Знаешь, что мы купили? Они нам намекнули, что ноутбук у них один есть.
   А их же теперь будет двое, понимаешь? Но скажу тебе по секрету, что через семь месяцев... В общем, ты понял: два плюс один. Я еще здесь кое-что купила, не много, по мелочам. Не сердись. Я не так часто хожу по магазинам. Тебе за сказку сразу заплатят? Этот ноутбук не только от нас, мы с Люськой - в складчине.
  
   Я все понимаю. Нет, честно. Ты - с головой в своих сказочных мирах. А что у меня на работе? Все время - одно и то же. И у всех - так. А у тебя - творчество всякое твое разное.
  
   Вот, поставь, расслабься. Я когда услышала эту песенку, сразу в нее влюбилась. Уже слова наизусть знаю. Завтра пойдем к Викентьичу - напьюсь и буду петь. Ты не против? Ты любишь, когда я пою? Да не буду я много пить. Что ты - сразу? Чуток, для настроения. Вот, слушай:
  
   Весной тропиночки ведут
   Туда, где розочки цветут:
   Они ведут на берега Луары.
   Везде палатки - там и тут,
   А в них едят, немного пьют,
   И между пивом - тары- бары-растабары!
  
   Там парень славный Ланселот
   Услышал новый анекдот,
   И рассказал его для девушки Лауры.
   А та при том пила компот,
   Смотрела, как река течет,
   Вздыхая почему-то всей фигурой.
  
   Здесь как-то местный водолаз
   Умевший плавать в стиле брас,
   Сидел в тени, спокойно кушал грушу.
   Он крикнул людям громко: "Ш-шас!",
   Нырнул с разбегу лихо: "Р-раз!"
   И вынул чудо-девушку на сушу.
  
   Дыханье ей восстановил,
   На то он ловким парнем был,
   Влюбил в себя марсельскую девчонку!
   Губами нежно приласкал,
   Потом их пастор повенчал,
   И одарил кудрявою болонкой!
  
   И Ланселот готовым был
   Бросаться в воду и огонь.
   Так притягателен был взгляд очей Лауры!
   Он бы обидчика убил,
   И рвался в бой, как резвый конь,
   Как чалый конь, а может быть каурый.
  
   Но где же, где же та беда,
   Что восславляет на года
   Героев и отважных Ланселотов?
   Кругом - веселье и вода,
   Полынь, ракиты, лебеда
   И косточки от ягодных компотов...
  
   Милый, не молчи, давай, подключайся! В этом месте вообще - чудно!
  
   Все Ланселоты той поры
   Носили копья, топоры:
   Такие были правила и нравы.
   Гуляли люди до поры,
   Пока враги, как комары,
   Не наступили слева да и справа.
  
   И Ланселот на злобу дня
   Купил мушкет, продав коня,
   Готов был, бросится сражаться с легионом.
   У всякого же ружьеца
   Цель - больно ранить подлеца,
   А лучше - завалить одним патроном.
  
   Бренчит на поясе булат,
   И видно всем: идет солдат -
   Наемник или рекрут из Лиона.
   А без оружия - он кто?
   Художник с кисточкой Кокто!
   И даже не мужчина - а ребенок!
  
   Ни стать, ни сесть: Плохая весть!
   Случилось это ровно в шесть.
   Большая туча ветром закосила!
   Гремит на небе грома жесть.
   Какое там - гулять и есть?
   Успеть бы, все убрать, чтоб не сносило!
  
   На небе стало вдруг черно,
   Как черный фрак для казино,
   И змей дымит, и пламя изрыгает!
   Та нечисть бросилась к земле,
   Лауру - лапами к себе,
   Девица горько плачет и рыдает.
  
   Кому-то плохо, но не всем.
   Герой сказал: "Потом поем!"
   Сказал и гордо встал, как подобает!
   Отбросил хлеб, отбросил джем,
   Салфетку фирмы Guggenheim
   И пожалел, что в небе не летает!
  
   Как зло коварно, и оно
   Само стучится к нам в окно,
   Оно, как ведомо, час от часу бодает!
   А где мушкет? Он - в кобуре.
   А Ланселот? Он - в ступоре
   Стоит, и победить не успевает.
  
   На туче страшной грозовой,
   Что вдруг нарушила покой,
   Есть замок с башнями и окнами в решетках.
   Дворец там есть - совсем пустой,
   Дракон, известно: холостой,
   Но он мечтал о девах нежных, кротких.
  
   На тучу сел тот страшный зверь,
   Пленил Лауру, запер дверь.
   Зверина страшный - он и похититель!
   О горе - всем! Лиха беда!
   Спасите город от стыда!
   О, кто ты - рыцарь, доблестный воитель?
  
   Кого призвать и где же он -
   Наш Робеспьер-Наполеон,
   И как привлечь на подвиги кого-то?
   Вдруг перестал рыдать народ,
   Открыл глаза, прищурил рот
   И вперил взгляд в героя Ланселота.
  
   Ты - парень свой, о Лонцелот!
   Один - весомее, чем взвод,
   И поразмяться бы пора младому парню!
   Ответ был лаконично прост:
   "Я превращу змею в навоз,
   А крылья передам на мыловарню!"
  
   Король принес заветный меч,
   Кирасу снял полковник с плеч,
   А из конюшни вывели Пегаса.
   Была напутственная речь,
   Она смогла народ зажечь,
   А Ланселот примерил каску и кирасу.
  
   И полетел наш Ланселот
   Бить гада за простой народ,
   Взлетел над городом, над волнами Луары.
   Был бой, гроза, снарядов рев,
   Закапала драконья кровь,
   А следом лапы, каждые - по парам.
  
   Пегас по облаку скакал,
   Как овцебык по пикам скал:
   Бросался в самый эпицентр водоворота!
   Добыл Лауру Ланселот,
   И совершил переворот:
   Очистил небо без ракет и пулемета.
  
   Народ решил: пускай герой
   Уйдет в наградах на покой
   С мечом, с Пегасом, с девушкой Лаурой.
   Наш Ланселот - пример для нас,
   На черный день боеприпас,
   А для детей - наставник он и гуру.
  
   Седо предание веков,
   Живем без змеевых оков,
   И скептик не поверит, что так было.
   Лаура деток родила.
   Такие-то, браток, дела!
   Все для того, чтоб солнышко светило!
  
   А этот проигрыш тебе нравится? Лютни, клавесин - настоящая средневековая музыка!
  
   О-о-о! Прекрасная Лаура!
   Цвет фиалковый в лесу!
   Будь веселой, а не хмурой,
   Когда жаришь колбасу!
  
   Раздобуду тебе дичи!
   И драконее крыло!
   Запою сейчас по-птичьи,
   Чтобы треснуло стекло!
  
   Е-е-есть драконы в Коммондорах.
   Жаль, что очень далеко.
   Мужики сидят в конторах...
   Как героям нелегко!
  
   Не видать на небе замков,
   Нет драконов и пещер.
   О-о-очертило время рамки.
   Как героям жить теперь?!
  

Рис. 8

  
   Это - точно о тебе! Ха-ха! Цезарь успокойся! Все - в порядке!
  
   А слова я распечатала. Мы с Люськой завтра так зажжем! Ты тоже будешь подпевать. Ты почему на меня так смотришь? Ты думаешь, что я - дура! Но ты же знаешь, что я - не дура! Ты ел? Не хочешь? И мы в кафе перекусили.
  
   Хватит на меня так смотреть. Ладно, я согласна. Пусть будет по-твоему. Давай родим ребеночка. Я согласна состариться и превратиться в старую клушу. Но, учи, тебе тоже придется нелегко.
   А ты меня еще любишь? Правда? Больше, чем свой компьютер? Нет, если решили, то давай не откладывать.
  
  

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

СЛИЯНИЕ

  
  
   Меня разбудил звук работающего компьютера. Кажется, я не оставлял его в режиме "Sleep". Очевидно, произошел какой-то сбой, и он включился сам.
  
   Я вылезаю из-под одеяла и, полусонный, иду к рабочему столу.
  
   Монитор светится ярче обычного. В комнате светло. Но за окном - все еще темно, а люстра выключена.
  
   Почему-то нет Маши. Нет видно ни Муськи, ни Цезаря.
  
   Подхожу к монитору. Это - не мой монитор, другой. Размеры его чрезвычайно велики. Монитор продолжает увеличиваться. Стекло вдруг трескается и осыпается на пол.
  
   - Не вы - к нам, так мы - к вам, - говорит мне златозубый шаурмист, ковыряясь во рту зубочисткой.
  
   За экраном - полнейший хаос.
  
   В озере воды нет совсем. Вместо нее - нефть. Она бьет мощным фонтаном и продолжает наполнять чашу озера.
  
   Гигантские раки копошатся в нефтяной грязи и, похоже, этой нефтью питаются.
  
   Фло Фа машет мне рукой, подходит ближе. Ее туника испачкана.
  
   - Привет, сказочник! - говорит мне Фло, показывая на разноцветные разводы на своей тунике - Это я суп из аминокислот на себя опрокинула. Красиво, не правда ли? Хромосомы все перемешались между собой и появились новые виды животных. Эксперимент вышел из-под контроля. Но это - ничего. Разнообразие обогащает мир, не правда ли?
  
   Шестирукий монстр подбежал к Фло, взвалил ее на спину и утащил в сторону лаборатории.
  
   Вместо Фло появился Кабоччо, но уже не с одной, а с тремя головами.
  
   - Смотри, сказочник! - сказал дракон. - Маленькие мои совсем большими стали! А у меня еще одна новость: проклюнулись новые головки, буду семиглавым!
  
   К дракону подбежал Богемль. Он, размахивая мечом, кричал:
  
   - Я тебе лишнее-то вмиг отрублю! Зачем так много голов? Их же кормить чем-то нужно! Тоже мне, украшение природы!
  
   Кабоччо трусливо метнулся в сторону. Богемль - за ним.
  
   На земле сидели дети и на хаос не обращали внимания. В руках у каждого ребенка был кристалл бериллия. Шел урок. Возле детей расхаживал царь Ха-Ризма-Ти и повторяя:
  
   - Ничего не нужно. Кристаллы бериллия - вот наше будущее! Смотрить в них, искать там.
  
   На крыше дворца стоял Гармоник и кричал в толпу:
  
   - Мир, который невозможно исправить, нужно разрушить, а на его месте строить новое!
  
   На Гармоника никто не обращал внимания.
  
   Солдаты весело гоняли танки, мяли друг другу броню, утюжили гигантских раков и каждый раз подзадоривали друг друга:
  
   - Хорошо хрустнуло! А поддай-ка еще!
  
   Под платаном лежал Целитель. Возле него стояла банка с пиявками. Целитель доставал пиявок и прикладывал их к себе. На пиявок он смотрел умиленно, с каждой новой пиявкой вступал в разговор:
  
   - А что, малышка? Полечишь меня? Врач должен быть здоровым, правда? Как врач может лечить, если сам болеет? Сначала он должен вылечить себя.
  
   К Целителю подошел солдат с окровавленным пальцем.
  
   - Целитель! Забинтуй! - сказал солдат.
  
   - Повторяю еще раз, солдат, главная заповедь медицины гласит: не может больной врач лечить других, если сам болен. Ступай и выздоравливай! - ответил Целитель, прикладывая очередную пиявку.
  
   Прибежала Фло. Она светилась радостью и стала хвастать:
  
   - Представляешь, сказочник, купол лаборатории лопнул, и суп аминокислот разливается уже по всей округе. Неуправляемое деление клеток идет полным ходом. Мы скоро станем свидетелями такого разнообразия существ, что природа-мать содрогнется! Необычным станет все! Мы будем жить в фантастическом мире. Ничего не нужно будет выдумывать. Новое будет рождаться ежеминутно, ежесекундно! Тебе трудиться над новым не нужно будет нисколечко! Сказочник, а как тебе понравился шестирукий орангутанг? По-моему, он - потрясающий! Я пошла. Пока, пока!
  
   По воздуху проплыл Вислоухий. Он приблизился ко мне и заговорил человеческим голосом, но этот голос принадлежал Черному плащу:
  
   - Сказочник! Умоляю тебя, отцепи Висоухого от моей руки! Больно же! А эта женщина с мечом? Она долго будет за мной гоняться?
  
   Вислоухий, висящий на невидимой руке черного правителя, метнулся в сторону, а вместо него предстала Элита.
  
   Она воткнула в землю меч, разбросала по стали доспехов русые кудри и стала хвастаться:
  
   - А правда, сказочник, женщина с мечом - это красиво? Я, пожалуй, с себя латы снимать не буду, в них буду ходить.
  
   Из-под платана донесся голос Целителя:
  
   - Умоляю, уменьшите свечение солнца! Жарко же! Кто за этот процесс отопления здесь отвечает? Спите там, что-ли, эй? Сказочник, где ты? У нас закончилась питьевая вода! В озере - пусто, одна только нефть. Включи что-нибудь, чтобы дождик пошел.
  
   - Но у вас есть кнопка вызова снега. Вы можете ею воспользоваться! - крикнул я Целителю.
  
   Опять прибежала Фло Фа.
  
   - Я уже включила, снег скоро будет. Но ты, сказочник, помнишь, что остановить образование снега будет невозможно?
  
   Пошел снег. Сначала это была легкая пороша, не долетающая до земли. Потом снег повалил в виде птичьего пуха. Через минуту началась настоящая метель.
  
   Гармоник все еще стоял на крыше и продолжал взывать, но уже не к людям, а к снегу.
  
   - Здравствуй, обновление жизни! Пусть старое исчезнет, оно неизлечимо! Мы уйдем в пещеры и начнем там все сначала.
  
   Гармоник распростер руки, вытянул шею и запел ультрачастотами. Это была даже не песня, а монотонный нарастающий звук, погожий на гул проводов возле высоковольтных линий.
  
   Дворец осыпался, в нем образовывались трещины, стены раскалывались и падали крупными глыбами. Из бреши главного фасада выпали часы. Они ударились о каменное мощение площади и рассыпались.
  
   Мои персонажи хватали ковры, шторы и покрывала, посуду, припасы и уходилив горы. Раки, шестирукие орангутанги и прочие монстры, оцепенев от холода, застывали на месте и превращались в снежные заметы.
  
   Скоро снег заполнил все пространство. Невозможно было увидеть ни горы, ни озеро, ни дворец. Я щурил глаза, всматривался, надеясь увидеть хотя бы что-нибудь, но не видел ничего.
  
   Стало холодно и в моей комнате. Я влез в кровать, накрылся с головой одеялом и сразу уснул.
  

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

НАША С ЦЕЗАРЕМ ПРОГУЛКА

  
   Несмотря на дикий сон прошлой ночи, я выспался.
  
   Разбудил меня тык носа Цезаря.
  
   - Дружище, может быть, еще дашь поспать?
  
   "Ау-у!" - сказал Цезарь, что означало, ждать он не может.
  
   - Долго не ходите! Максимум - до одиннадцати! Не забывай, нам еще собраться нужно! - сонным голосом промямлила Маша.
  
   Я открыл глаза и посмотрел в глаза Цезарю.
  
   - Бедная моя терпеливая собачка! - сказал я, влезая в брюки.
  
   Цезарь поднял с пола поводок и пошел в коридор.
  
   - Иду я, иду! - говорил я Цезарю, одевая свитер.
  
   Когда мы вышли на улицу, Цезарь пометил первую же березку, у всех на виду, как это делают позорные дворняги. Но сегодня можно: воскресенье. Во дворе - пусто, свидетелей нет.
  
   Мы идем с ним на "наше" место. Нужно идти двадцать минут. Потом узкой тропинкой рыбаков - по заросшему камышом берегу, свернуть там два раза налево, еще дальше - не пропустить поворот направо. Этот поворот скрыт большими кустами. Но Цезарь выведет. Потом проходим по болотным кочкам и вот оно: "наше" место. Отсюда открывается великолепный вид на противоположный берег реки в самом широком месте ее русла.
  
   Здесь мы с Цезарем смотрим на закаты и рассветы, смотрим на вечерний туман и ледоход, любуемся полетами лебедей, слушаем крякание диких уток, которые с нашей реки никогда не улетают в теплые края, потому они что здесь прописаны и их подкармливают чипсами.
  
   Справа - большой городской пляж. Там желтый песок, а здесь - черная грязь. Поэтому там - народу много, а здесь - рыбаки.
  
   Неудачников с берегов нашей речки можно называть рыбаками только с большой натяжкой. Однажды сосед поймал рака и нес его на крючке до самого дома: чтобы все видели, как ему повезло. Большего улова у него не было.
  
   Здесь я знакомлюсь с новыми людьми. Если мне человек симпатичен, я, обычно, спрашиваю: "Клюет?" Если я кому-то симпатичен, мне говорят: "Какая у вас красивая собака!" Дальше - беседа. Эти беседы настолько пусты, насколько же и сердечны. Я-то по жизни молчун. А здесь меня на разговор "прорывает".
  

Рис. 9

   Если нет никого, я разговариваю с Цезарем.
  
   Цезарь - прекрасный собеседник. Когда он был маленьким и не умел вести диалог, как то надлежит большой серьезной собаке, он выражал согласие или несогласие мимикой и прочими щенячьими ужимками. Было тогда и виляние хвостиком, и лизание моих губ, и грязная лапа на чистые брюки.
  
   - Так все было, товарищ Цезарь?
  
   В ответ - вздох средней степени тяжести. Помнит. Стыдно, но что поделаешь, кто из нас не был щенком.
  
   Я сажусь на корточки и смотрю вдаль. То же самое делает и мой друг, собеседник - по совместительству.
  
   Сегодня есть, на что смотреть. Теплая осень - что лето, бабьим летом называется. А как вывод - вся красота окружающего пейзажа.
  
   Ивы совсем желтые, клены - пунцовые, а тополя желтеть еще не хотят. Акации - так те зиму вообще игнорируют: листву в ноябре зеленой сбрасывают и все. Камыши уже бестелесые, стоят соломенными снопами, пухом дымятся.
  
   - Апчхи! - чихает Цезарь. Я тоже лезу в карман за платком.
  
   - Может, домой пойдем, друг мой Цезарио, простынем?
  
   - Нет, еще посидим, что мы дома не видели, - отвечает Цезарь, но не словами, конечно. Он ложится на живот, вытягивает вперед лапы и вываливает язык. Потом он дышит часто-пречасто: "х-х-х-х"
  
   Сзади - шуршание веток. Из-за куста выходит Авдей Викентьич с удочкой и цинковым ведром. Он - в армейской плащ-палатке, у его ног - Эсмеральда.
   Эсмральда - собачка породы терьер непонятного окраса, с челкой, связанной в султанчиком.
  
   Эсмеральда старше Цезаря. Они знакомы. Собственно собаки нас и познакомили. "А как вашу собачку зовут? А вашу? А какая у вас порода? А ваша?"
  
   - Привет, сказочник! Вот не ожидал тебя встретить!
  
   - Привет, Викентьич! А вы, что же, решили на помолвку сына не идти?
   - Шутишь все. Понимаешь, так переволновался за последние дни, что прямо жуть. Побыть одному захотелось. Все самое трудное, можно сказать, уже позади. Столы накрываются, музыканты приглашены. Так что и ты тоже не задерживайся. Да, а что тебя так долго в редакцию не было? Ты сказку свою дописал?
   - Почти, - соврал я.
   - Тебя не было, а разнарядка пришла новая. Пришел бы, почитал. Только ты не расстраивайся. Тут такое дело: сказочка от тебя нужна будет не большая, а совсем маленькая. Странички на две-три. Это - с иллюстрациями. Сам понимаешь, времена сейчас - не те. Книг не читают, все в компьютерах да в смартфонах сидят, мать их итти. А если ты сказку свою не написал еще, так торопиться сильно не нужно. Я на неделю в отпуск ухожу, или какой-нибудь больничный листок себе выпишу. Короче говоря, у тебя времени есть - вагон. Что-нибудь миленькое такое напиши, о зайчиках, одуванчиках. В дебри всякие разные не влазь, философствовать на вольную тему не нужно. Договорились?
   - Договорились. А что, Викентичь, рыба сегодня была или, как всегда? - спросил я, едва сдерживаясь от улыбки.
   - Была, - ответил Викентьич, стыдливо отводя взгляд, - погоди-ка, я, кажется, на своем месте мармышки оставил.
   Викентьич скрылся за кустом и через минуту я услышал, как он выливает в речку из ведра воду.
   Викентьич опять предстал передо мной и, как ни в чем не бывало, объявил результаты рыбалки:
   - Двух пескарей поймал, грамм по сто пятьдесят - каждый. На зажарку пошли бы, но, сам понимаешь, маленькие еще, жалко их. Пусть еще подрастут.
  
   Мы с Викентьичем возвращались в город вместе. Пустое цинковое ведро билось о ногу шефа, каждый раз напоминая мне о его гуманном отношении к мелким пескарям.
   Мы разговаривали большей частью о природе и погоде. От темы работы я всячески увиливал: мне было крайне неприятно узнать о том, что мой предстоящий гонорар будет уменьшен раз в десять. То, что Маша поспешила с дорогим подарком для сынка почтенного шефа, было ясно, как день. Я боялся выдать раздражение, а поэтому смотрел не в лицо Викентьича, а в пуговичные глазки Эсмеральды. Она всю дорогу сидела на левой руке Викентьича, безропотно переносила мой взгляд, чем заслужила от меня уважение. Хотя я маленьких собак не люблю. Особенно Эсмеральду.
  
   Мы расстались у моего дома. Я пообещал не опаздывать.
   Когда мы с Цезарем вошли в квартиру, то еле выдержали натиск запахов от Машиных духов, лаков и прочей дребедени, которая в совокупности образует гремучую смесь. Цезарь сразу ушел на кухню и забился там под стол, тесня Муську, засевшую там же. Первым делом я открыл окно, а уже потом оценил внешний вид Маши.
  
   Нужно отдать должное ее вкусу: он был превосходный. Волосы свиты в клубки, заколоты, некоторые пряди небрежно спадали на лоб и на шею. Это - ее любимая прическа, она ей очень идет. Я ее называю "змеи Медуза-горгоны спят" Платье она выбрала красивое, из темно-синего трикотажа, но отношение к нему у меня было двойственное. Мне нравилось то, что он было обтягивающим, на бретельках. Но в этом выходить на люди. Все мое - всем?
   Я одел новый коричневый костюм, голубую рубашку и коричневый галстук. Маша воткнула мне в нагрудный карман голубой платочек, и мы встали перед зеркалом. Выглядели мы великолепно.
   - Погоди, еще не все, - сказала Маша, подхватила коробку с ноутбуком в перламутровой бумаге и опять встала рядом. Я сказал, что коробка портит кадр.
   Начали одеваться. Маша уже гремела ключами на выходе, а я еще был в комнате. Вдруг я услышал постукивание по стеклу. Оглянувшись по сторонам, я обнаружил, что монитор остался не выключенным. Подошел ближе. С экрана на меня смотрел шаурмист. Выражение лица у него было вполне доброжелательное.
  
   - Сказочник! С погодой ты, дорогой, пэрэстаралса! То снежок шел, то зима был. Водички много было. Но опять дышать нечем. Солнышко убавь! Очень посим.
  
   Я не сразу понял, что от меня хотят, но потом все же вспомнил, приложил к губам ладонь и совершил волшебное действие:
  
   - Уфф!
  

Рис. 10

  

  

   4

3

  

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"