Хомяков Тимур Каиржанович : другие произведения.

Принципиальные люди

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Очень волнуюсь отправлять рассказ, ибо в жанре исторической прозы, я только новичок, старающийся продраться сквозь огромное скопище противоречий в источниках, которых я старался максимально избегать в мое рассказе. Очень надеюсь, что читатель останется доволен моими потугами рассказать о таком памятном дне 28 июня 1914 года.
  В этом году лето выдалось на редкость жарким. Июньское солнце безжалостно давило на голову, не оставляя ни малейшего желания оставаться под ним хоть сколько-нибудь времени; люди разбегались по прохладным уютным заведениям и тенистым скверам.
  По такой жаре мысли становятся особенно плавкими и текут в сторону размышлений о сути бытия. Например, что делает человека Человеком? Сострадание к ближнему своему? Возможно. Моральные качества? Все-таки, по-моему, одной из самых важных черт характера являются принципы, на которые Человек опирается по жизни. И в тот момент, когда кто-то подкупает их, не важно, деньгами, положением или красивыми речами, люди превращаются в скучные тряпичные марионетки, которые всегда можно легко достать из пыльного сундука и так же просто убрать обратно.
  Достать? Да, точно, телефон! Мысли уже несколько секунд текли под знакомую мелодию, раздававшуюся из кармана. Не глядя на экран, я сразу ответил:
  - Катюш, буквально через три минуты подойду. Закажи пока чего-нибудь холодного, на улице адское пекло.
  По Чистопрудному бульвару, чуть не доходя Покровки, я оказался около знакомого паба. Из приятного полумрака повеяло спасительной прохладой сплит-системы, и мне, сказать по правде, уже не хотелось ничего, кроме как кружки холодного темного пива. Взглядом обежав помещение, я отыскал подругу, приветливо машущую рукой.
  Моя рыжая знакомка сидела в углу на софе, обтянутой темно-коричневым материалом. Перед ней на столике стоял ноутбук, полупустой бокал с белым вином и остатки какого-то салата.
  - Ну и жара... - я опустился присел рядом с ней. - Давно сидишь? Извини, что опоздал, пробки жуткие.
  - Ничего, ты устраивайся давай поудобнее. Я взяла тебе чешского, как всегда.
  Сделав несколько больших глотков, я с удовольствием ощутил освежающую волну, расходящуюся по всему телу.
  - Нет, даже несмотря на кондиционеры жара невыносимая, - вздохнула девушка и стерла несколько капелек пота, выступивших на лбу и заплутавших в мелких прядках волос.
  Звон разномастных, широких деревянных и тоненьких медных, браслетов, свободно гуляющих по тонкой руке, напоминал о плавящей асфальт жаре, царящей на улице, и уносил мысли куда-то гораздо дальше мегаполиса, в сторону Балкан.
  - Не могу не согласиться! Давай показывай, чего написала?
  Девушка развернула ноутбук экраном ко мне и откинулась на спинку софы.
  - "Молодежный экстремизм: криминологическая характеристика", - прочитал я заглавие и погрузился в чтение.
  В ходе статьи моя подруга анализировала политическую направленность взглядов радикально настроенных молодых людей и причины их асоциального поведения с точки зрения психологии и криминологии. Не скажу, чтобы я был экспертом в этой области, но прочитать было как минимум любопытно, и, тем более, очень льстил тот факт, что я первым увидел статью в завершенном виде.
  - Даже научному руководителю ещё не показывала, - улыбнулась девушка.
  Когда я уже подходил к обсуждению событий на Манежной площади два года назад, в 2010, подошла официантка, снимая с подноса заказанное пиво и еще одну пустую кружку.
  - А это нам зачем? - Катя удивленно посмотрела на девушку.
  - Сегодня Видовдан, это подарок от заведения.
  Теперь уже я посмотрел на официантку с недоумением.
  - Владелец заведения серб по национальности, так что сегодня мы празднуем день святого Вита!
  - Да что за Видовдан такой? - Катя недовольно пихнула меня в бок.
  - Ай! Это памятный всем сербам день - день памяти битвы на Косовом поле шестьсот лет назад. Хотя, по идее, все важнейшие события в истории Сербии происходили именно в этот день. Кстати, забавный факт. Ты когда-нибудь слышала о таком заболевании, как хорея?
  - Про хорею Генгтингтона слышала.
  Я посмотрел на подругу.
  - Завязывала бы ты со своими медицинскими сериалами... Но в общем да. Хорею раньше называли пляской святого Вита. Уж больно симптомы в виде причудливых подергиваний конечностей напоминали танец. Когда-то считалось, что если в день святого Вита потанцевать перед его статуей, можно обрести здоровье. Иронично, нечего сказать.
  
***
  Хлоп. Хлоп. Хлоп.
  Шестизарядный браунинг выстреливал патрон за патроном. Бумажная мишень подергивалась в такт выстрелам.
  - Так же я заставлю дергаться это Габсбургское отродье! - голубоглазый смуглолицый шатен с восторгом отложил оружие в сторону.
  - Гаврило, друже, не хочу тебя обижать, но это моя пуля поможет Фердинанду встретиться с праотцами! - Грабеч, старый приятель по сараевской гимназии, похлопал юношу по плечу.
  - Так, полноте языками молоть! - зычным басом рявкнул долговязый Милан Циганович. - Пока вы, как бабы базарные, треплетесь, Неделько уже во всю бомбы учится метать.
  Тир, принадлежавший "Народна Одбрана", располагался буквально в самом сердце Королевского парка под Белградом - Топчидере. Здесь ковалась история, которая в скором времени должна была перекроить всю Европу.
  - Каждый серб должен уметь стрелять, чтобы защитить свою честь, своих близких и свою Родину. А вы пистолеты держите, как курица лапой, да еще имеете наглость бахвалится. Подойдите сюда.
  Трое молодых людей, из которых самым старшим был Гаврило Принцип, подошли к своему тренеру. Тот достал из кармана три небольших ампулы с прозрачной жидкостью внутри.
  - Цианид, - коротко бросил Циганович. - Господа, думаю, объяснять, для чего он нужен, вам не надо.
  Принцип крепко сжал ампулу в руке. Все было решено еще тогда, на могиле Богдана Жераича. Пути назад больше нет и быть не может.
  Молодой человек открыл глаза, отходя от яркого сна, сплошь состоящего из воспоминаний. На лице проступили капельки пота, а внезапно налетевший очередной приступ чахотки тут же согнул его пополам. Немного отойдя, Гаврило посмотрел на календарь: 28 июня, 1914 год. Эрцгерцог скоро поедет в ратушу для произнесения приветственной речи.
  Пляска святого Вита начинается.
  Живео Сербия! Живео Богдан Жераич!
  
***
  Что творилось в мыслях у этой маленькой рыжей девушки, не дано было понять никому, но у нее была привилегия периодически вызванивать меня из разных концов необъятной столицы в самое невероятное время с просьбой срочно, прямо сейчас и без отлагательств, приехать, чтобы побеседовать с ней на неожиданно пришедшую ей в голову тему.
  "Для возрастной подгруппы 16-20 лет характерными чертами будут максимализм, возможно, даже доходящий до фанатизма, наибольшая среди выделенных подгрупп безответственность в своих поступках и, как следствие, увеличение количества правонарушений и степени их тяжести по отношению к более старшим возрастным подгруппам", - я оторвался от экрана.
  - А ведь за сто лет ничего не изменилось. Такая же мотивация, такие же люди, такие же поступки. Две мировые войны ничему вообще не научили человечество.
  - Ты про статью?
  Я кивнул.
  - Ну не скажи. Все-таки есть же те, кто размышляет своей головой? Мы же сидим здесь, а не торчим на митинге какой-нибудь захудалой партии. Дело и в принятой лично тобой позиции. Если ты склонен к насилию, то как бы веревочке не виться...
  - Чушь. Любого человека можно довести до состояния, когда он, напичканный взрывчаткой, спустится в метро. Нужно лишь знать, на что надавить. А если собрать толпу, будет и того проще. Так просто управлять теми, кто еще не выбрался из своих детских фантазий.
  - Тебя послушать, так каждый встречный студент жаждет утопить в крови всех власть имущих. Откуда, по-твоему, берутся ученые, писатели, художники? В определенный момент у каждого есть выбор, как он может изменить мир, и хочет ли он его менять вообще.
  - А на деле-то все совсем не так.
  - Что именно? - спросила Катя, отвлекаясь от созерцания подаренной кружки.
  - Ты посмотри на подрастающих детей. Им промывают мозги всякой чепухой, килограммами льющейся с телеэкранов, радио и интернета. Идеология, религия, патриотизм - эти слова давно стали ассоциироваться с чем-то кровавым. А ведь все сводится к тому, что кто-то гребет жар их руками ради своих финансовых и политических амбиций. Империализм в своей финальной стадии! Кому нужны творцы, о которых ты говоришь? Пять-шесть прикормленных "гениев" от искусства будут лобзать руки тех, кто бросает им сахарную кость, когда остальные прозябают в нищете на задворках того, что считают своей Родиной.
  - Ну и какие будут твои предложения, кроме как нести ерунду в тихом уютном местечке за кружечкой недешевого, заметь, пива? Нет, вот правда, что лично ты сделал ради своих убеждений? Ты даже на выборы не ходишь, а заявляешь тут претензии на свою гражданскую позицию.
  Мне стало неуютно. Правда всегда режет глаза. Рассуждать о проблеме куда как проще, чем ее решать.
  Под взглядом этой рыжей в белом платье и с дурацкими браслетами, при других обстоятельствах напомнившей бы мне незнакомку Блока, случайно оказавшуюся в этом полутемном зале, я чувствовал себя неуютно. Нет, во взгляде не было даже и намека на укор, скорее, некое сожаление, от которого легче не становилось, и легкая тоска непонятно о чем. Все-таки красивым девушкам не идут размышления о судьбах нации и Родины. Я повернулся к окну, раздумывая, что бы ей ответить.
  По улице неспешно расхаживали господа полицейские, наблюдая за порядком. На такой жаре даже от небольшой дозы алкоголя горячие головы всегда могут устроить беспорядок, да и здоровому человеку от перегрева может стать дурно. Что-то больно много их сегодня, защитников справедливости, ну да москвичей таким сложно удивить.
  - Слушай, я, наверное, сегодня резковата. Извини. Как всегда, несу в мир любовь и доброту. Лучше расскажи про этот самый Видовдан, раз начал.
  - Ты знаешь, кто такой Богдан Жераич? - со вздохом я продолжил посвящать подругу в сербскую историю.
  - А должна?
  - Все слышали о Гаврило Принципе, который сделал роковой выстрел в Сараево, а вот про идейного вдохновителя сербской молодежи забыли. Совсем еще пацан, студент, каким и было большинство сербских радикалов, он пытался застрелить боснийского губернатора Варешанина. Не вышло, но Жераич успел покончить с собой. Сербская пропаганда сделала из него великомученика, борца с австро-венгерскими захватчиками, даже брошюру выпустили с очень романтичным названием: "Смерть одного героя". Хорошее удобрение для воспитания подрастающей молодежи. А ведь именно на его могиле любили встречаться сербские экстремисты с "Млада Босна", и где-то там родилась идея прекратить земной путь австрийского престолонаследника. Именно там родился новый Гаврило Принцип. Не просто сын крестьянина с деревеньки в окрестностях Боснии, а человек, чья история прогремела на весь мир.
  
***
  "Бешенство и смерть знаменитого слона Ямбо волнуют всю Россию!" - Софи, дорогая, полюбуйся, что красуется на первой полосе этой французской газетенки.
  Эрцгерцог протянул жене свежий выпуск "Матэн".
  - Неужели в мире нет чего-то более интересного, чем бешеный слон?
  - Ну почему же? Чуть ниже пишут о бое негра Джека Джонсона с Фрэнком Мораном в Париже.
  - Дожили... Белый человек дерется с этим... этой...
  - Франц, будь сдержаннее. Ты слишком нервничаешь.
  - Дорогая, все газеты трубят о моем торжественном появлении в Сараево. Там буквально расписан каждый мой шаг пребывания в городе. И это в Видовдан! И это после маневров нашей армии на границе! Ко всему прочему, Сунарич вчера очень упорно отговаривал меня от поездки. Конечно, я ответил ему, что он ошибается, и местное население повсюду встречает нас с радушием, но на сердце появилось какое-то беспокойство.
  - Ни один серб не решится поднять руку на престолонаследника. Помни, что говорил тебе кайзер в Конопиште: "Германия никогда не оставит верную союзницу и вас, мой дорогой друг! Как только мы выбьем сербам их последние зубы, вы и ваши дети получат подобающее место в вашей новой империи!" Он - гарант будущего наших детей! И ради них я готова дальше терпеть насмешки этих мерзких высокородных стерв при дворе.
  Графиня поднялась из-за стола и подошла к окну. Стук невысоких каблучков тонул в мягкости лежащего на полу ковра, и слышен был только шелест юбок, когда она изящно обогнула стол. Но и он заглушился целой волной звуков, хлынувших в комнату из только что открытого окна.
  За дверью послышались тяжелые шаги. Австро-венгерский генерал и наместник Боснии и Герцеговины Оскар Потиорек вошел, сделав короткий поклон.
  - Друг мой, поздравляю с успешным завершением маневров! Вы меня приятно поразили, и я рад, что рядом со мной такой союзник.
  - Благодарю, эрцгерцог, но машины уже готовы, и нам пора собираться.
  - Проинструктируйте шоферов, что у нас будет остановка в Филипповице. Я лично хотел бы поприветствовать солдат и поблагодарить их за успешное завершение учений.
  - Безусловно!
  Генерал покинул комнату.
  - А мне Босния начинает нравиться все больше и больше, - заметила графиня фон Гогенберг, урожденная София Хотек, отворачиваясь от окна и возвращаясь к мужу.
  - Она вся у твоих ног, любимая.
  На улице заканчивались последние приготовления к отъезду высокопоставленных гостей. Четыре великолепных автомобиля дожидались своих пассажиров. Франц Фердинанд, графиня Гогенберг и Оскар Потиорек сели на заднее сидение второго автомобиля, впереди подле водителя примостился сопровождающий эрцгерцога граф Ураф Гаррах.
  - А уважаемый бургомистр Феким-Эффенди к нам не присоединится? - поинтересовалась графиня.
  - Он едет в первой машине вместе с начальником Сараевской полиции, - ответил генерал.
  Часы показывали 9.30 утра. Громко зарычали моторы, и гостиница "Бошна", как и весь курорт Илиджи, простилась со своими гостями. Набирая скорость, они неслись вперед, к Сараево, не ведая, какую участь им уготовила судьба.
  
***
  - Они все умерли...
  - С верой в то, что это делается ради своей страны. Я не хочу проводить неправильные параллели, но неужели ты правда думаешь, что основа террора изменилась? У тех сербских котят даже денег на билет до Сараево не было, куда уж там до бомб и пистолетов.
  - Политика?
  - Именно. Всегда нужно следить за деньгами. Те, у кого они есть, на себя бомбы не вешают и сами ни в кого не стреляют. Прописные же истины. Тогда это была "Черная рука", а сейчас... впрочем, не важно.
  В конце зала на стене висел большой телевизор, показывая попеременно то какие-то видеоклипы, то спортивные передачи. Взгляд на секунду задержался на изображении, где мелькнул ужасно знакомый памятник Грибоедову; в верхнем углу завис логотип канала Euronews.
  Я продолжил читать рукопись подруги, но мысли уже были далеко за пределами абстрактных рассуждений о брожении умов современной молодежи. Ведь история имеет поразительное свойство повторяться. Чуть изменятся имена и названия, вместо пистолетов появятся автоматы, вместо лоскутных империй - свора грызущихся между собой мини-государств, раздираемых внутренними противоречиями.
  - Говорят, что короли платят только один налог, но, в отличие от остальных, их валюта - это их же кровь, - девушка закурила, выпуская изо рта тонкую струйку дыма не по-девичьи крепких сигарет. - Раз уж начал про Фердинанда, так договаривай.
  - Да говорить особо не о чем. Во время оккупации Сербии австрийцы вывезли и хорошо переработали архив Министерства иностранных дел. А потом во время Второй мировой и кабинет Геббельса повторно постарался на славу. Историки собирали данные по кусочкам, продираясь через тернии искусных фальшивок, но до сих пор со стопроцентной уверенностью мало кто рискнет назвать истинную причину смерти австрийского престолонаследника. Одно точно - он мешал вообще всем, насколько это было возможно. Сербам он мешал из-за своих планов создания триединой монархии Австро-Венгро-Славии, в то время как они боролись за объединение южных славян в Югославию. И уж тем более эта идея триализма не нравилась ни Австрии, ни Германии, ни России. Три великих империи в коем-то веке пришли к одному и тому же мнению, но каждая по своим причинам. Православной России абсолютно не нужен был рядом с границей центр славян-католиков, а австрийский премьер-министр, Иштван Тиса, вообще заявил прямо: "Если престолонаследник, став императором, выступит против Венгрии, я подниму против него национальную революцию".
  - Вот уж мужик умел заводить себе друзей, - прыснула подруга.
  - Проблема была в амбициях самих сербов. И в то время, когда самая могущественная и законспирированная организация "Черная рука" во главе с полковником Драгутиным Дмитриевичем приговорила эрцгерцога к смерти, кабинет министра иностранных дел, Пашича, всячески старался этим планам помешать. Австрийского министра по делам Боснии и Герцеговины предупредили, что маневры в Видовдан - крайне нежелательное мероприятие. "В таких условиях они крайне опасны, среди сербской молодежи может найтись горлопан, который холостой патрон может заменить настоящим".
  - Судя по результату, этому предупреждению не вняли. А чего было сразу не сказать, мол, так и так, готовится покушение?
  - И дать Вене повод обвинить кабинет Пашича в том, что он в курсе организации покушения? Ты себе плохо представляешь, что такое "Черная рука"... Это не кучка террористов, действующих вне закона. Это глубоко законспирированная националистическая организация, созданная группой сербских офицеров, в состав которой входили чиновники министерств, высшие офицеры гвардии и генштаба. И выйти из состава этой организации можно было только одним способом - ногами вперед. По сути, это государство в государстве. Пашич никогда бы не рискнул выступить против них открыто. После того, как стало известно, что пограничники на Дрине пропустили молодежь в Боснию, судьба Фердинада была предрешена.
  
***
  - Ну что братцы, двум смертям не бывать, а одной не миновать! - Грабич махнул рукой, доедая эклер.
  - Пишут, что согнали сто двадцать офицеров, - задумчиво протянул Мехмедбашич, единственный из всех мусульманин, откладывая утреннюю газету.
  - Это на семь километров-то набережной, при такой толпе высыпавшей на улицы? Да австряки сами просят, что бы их августейшую особо пустили на скотобойню, - засмеялся Принцип.
  Эта кондитерская за последние три недели стала такой родной со своей сладко пахнущей выпечкой, сдобными булками и вкусными пирогами. В окружении гимназистов сами еще недавние школьники хвастались своими пистолетами, вызывая зависть в глазах ребятни. На вопросы, для чего и где взяли оружие, заговорщики загадочно замолкали и отговаривались туманным: "Они должны выстрелить очень громко!" Позже именно благодаря этим встречам местная полиция отловит всех участников покушения.
  - Расходимся по местам, - первым вышел самый старший, Данила Ильич, он должен был дать команду остальным, когда можно будет метать бомбу.
  За полторы недели до покушения выбрали точки. Встать решено было рядом с мостами вдоль набережной Аппель, по берегу реки Мильячки. По ней всегда ходят люди, и чтобы избежать подозрений и не стоять на одном месте, всегда можно перейти мост и смешаться с толпой.
  Первым стоял Мустафа Мехмедбашич перед Мостар Кафе, поодаль от него - Велько Кубрилович, у самого моста Цумурья - Неделько Чабринович и у Латинского моста стояли сразу двое - Принцип и в сотне метров Грабич.
  "И какого черта я лезу в эти сербские разборки? Вот оно мне больше всех надо что ли?" - размышлял Мустафа, стоя у моста в ожидании кортежа.
  Толпа начинала гудеть все громче и громче, а где-то в воздух начали подбрасывать букеты цветов. Ильич поднял руку, готовясь отдать сигнал.
  "Да ну его все к Аллаху, этим детям хорошо говорить, им еще двадцати нет, так что не их шее в петле болтаться. Вон Кубрилович или Чабринович пусть стреляют", - подумал мусульманин, как вдруг перед глазами заметил полицейскую форму. - "Ну вот и замечательно, все равно сделать ничего не успею."
  Мимо уже проезжал кортеж с эрцгерцогом. Спортивный автомобиль марки Gräf&Stift оливково цвета не спеша проехал мимо, демонстрируя своих пассажиров. Сам Фердинанд стоя махал рукой жителям Сараево. Одетый в темно-синий мундир с высоким воротником, в темных брюках с красными генеральскими лампасами, он смотрелся немного чудаковато из-за своего головного убора, украшенного пышным плюмажем из зеленых перьев.
  "Удобно будет метать..." - промелькнула мысль в голове у Мехмедбашича, замершего в ожидании взрыва.
  Автомобиль проехал мимо позиции Кубриловича, но все было тихо. Парнишка не справился со страхом и застыл, будто оцепеневший. Зато стоявший на дальнем краю моста Неделько не растерялся и метнул смертоносный снаряд, спрятанный в букете. Дальше все происходило, как в замедленной съемке.
  Бомба отделилась от букета, летя точно на зеленые перья эрцгерцога, но тут шофер, Леопольд Лойко, боковым зрением уловил приближающийся предмет и притопил педаль акселератора. В то же время сам Фердинанд, вовремя заметив бомбу, рукой отбил ее под колеса следующего за ними автомобиля. Все это заняло не дольше трех секунд, после чего прогремел взрыв, с которым слился бой соборных колоколов, полный скорби по павшим воинам на Косовом поле пятьсот лет назад в Видовдан.
  
***
  - А как ты думаешь, если бы выстрела не произошло, что-то изменилось?
  - Конечно же, нет. Количество противоречий, накопившихся за все эти годы, было слишком велико. Австрийские аппетиты росли несоизмеримо возможностям, но с покровительством Вильгельма они могли себе позволить такую роскошь. Был бы другой Принцип, был бы другой Фердинанд. Хотя, как известно, история не знает сослагательных наклонений. Скорее всего, мы бы даже не родились, пойди все чуточку иначе.
  За соседний столик сели два молодых человека с подозрительно одинаковыми прическами. У каждого был виден наушник рации, контур которой проступал на поясе через легкие пиджаки. Они что-то шепнули официантке, и та принесла им два чайника. Неспешно потягивая свой напиток, оба как по команде уставились в окно на улицу. Между собой они не говорили и вообще вели себя крайне сдержанно, но каждым своим движением они буквально излучали готовность тут же сорваться с места.
  В колонках заиграла задорная мелодия, и знакомый вокал Алекса Копраноса разнесся по пабу.
  
Bang bang, Gavrilo Princip
  Bang bang, shoot me Gavrilo
  Bang bang, the first six are for you
  Bang bang, the seventh is for me...1
  - Так не бывает, - улыбнулась Катя.
  Я не смог сдержать смех...
  
***
  - Софи! Дорогая! Ты не ранена? - эрцгерцог первым отошел от шока - Оскар, куда, черт бы Вас побрал, Вы нас привезли? Шофер, да остановитесь же наконец!
  Лойко послушно остановил автомобиль, и граф Гаррах тут же выпрыгнул, чтобы разведать обстановку.
  - Что с графиней Ланьюс? Если она в порядке, позовите ее, кажется у меня пошла кровь, - сдержанно произнесла графиня Гогенберг.
  Из третьей машины выбежала придворная дама, которая, к счастью, не пострадала. Расстегнув кнопки на воротнике жены эрцгерцога, она увидела небольшой кровоточащий порез - один из осколков все-таки долетел до машины августейшей четы.
  Вокруг царил хаос. Лейтенант Морсей из машины сопровождения почему-то дрался с городовым. Кто-то бежал к реке, и отовсюду доносился истошный женский визг. Понять, что произошло, было невозможно.
  Вернулся граф Гаррах с рапортом.
  - В третьей машине серьезно ранены два офицера: подполковник фон Мерци и подполковник Босс-Вельдек, также пострадали с пару десятков зевак из толпы. Нападавший просто какой-то сумасшедший, - спокойным голосом докладывал граф. - Сначала его скрутили подоспевшие полицейские и добровольцы-хорваты, но это юркий шкет умудрился вырваться и перемахнуть через парапет прямо в реку, при этом выпив содержимое ампулы, находившейся у него в руке. Этого серба уже выловили и скоро доставят в отделение полиции, его вырвало, так что, говорят, жить будет. Право, нам не стоит тут больше задерживаться.
  Кортеж снова продолжил движение в сторону ратуши, но уже на большей скорости, сократившись на одну машину сопровождения.
  На ступенях ратуши бургомистр Феким-Эффенди дрожащим голосом приветствовал племянника императора.
  - С глубочайшей радостью в сердце приветствую столь высокого гостя в нашем славном городе, - начал было глава города, но был тут же остановлен эрцгерцогом.
  - Что за вздор Вы несете, я прибываю с визитом, а меня встречают бомбами, словно бешеного зверя, - бледный Франц Фердинанд сделал волевое усилие, но дал продолжить приветственную речь.
  Бургомистр, запинаясь и заикаясь, кое как окончил послание, и Фрединанд обратился к жителям города.
  - Я рад, что посетил это чудесное место, и смею надеяться, что ликование толпы вызвано не фактом покушения на мою жизнь, а радостью за чудесное провидение, спасшее меня. Пусть этот инцидент будет самым неприятным событием в наших жизнях, и пусть ваш город процветает.
  Гости удалились на торжественный прием с представителями местной интеллигенции, а в свите эрцгерцога началось совещание. Что делать дальше?
  - При всем уважении, Ваша музеомания сегодня не уместна, возвращайтесь в Илиджи, - начал майор австрийского генштаба Пауль Хегер. - Самым правильным решением будет ввести войска и вооружить полицию, чтобы она расчистила весь это столпившийся сброд!
  - Майор, Вы из меня хотите сделать посмешище, затравленное каким-то недомерком? Генерал, - Фердинанд обратился к Потиореку. - Как вы думаете, стоит ли от этого дня ждать еще подобных сюрпризов?
  - Прошу Вас ехать абсолютно спокойно. Я лично беру на себя полную ответственность. Или Ваше Высочество думает, что Сараево кишит убийцами?
  - Решено, едем сначала в госпиталь, я хочу лично навестить раненого фон Мерци, а потом в музей, но теперь быстро, чтобы никто не успел даже подумать повторить покушение.
  Снова расселись по машинам, но на этот раз граф Ураф Гаррах, обнажив саблю, встал на подножке слева, со стороны, откуда в первый раз прилетела бомба.
  - Ваше Высочество, ценой жизни, но я не допущу повторения покушения!
  - Благодарю Вас, граф, Софи ужасно напугана, но в этот час я безмерно рад, что меня окружают такие верные люди.
  Мотор взревел, и Леопольд Лойко направил автомобиль обратно в сторону набережной.
  
***
  - Итак, чем же закончили сербские террористы? Как ты понимаешь, ничего хорошего их не ждало. С другой стороны, большинство непосредственных участников покушения были туберкулезниками, и смерть для них была лишь вопросом времени. Неделько Чабринович, Трифко Грабич и сам Принцип были приговорены к 20 годам тюрьмы из-за своего возраста. Приговор ничем не отличался от смертной казни, но полностью соответствовал букве закона Австро-Венгерской империи. Васо Чубрилович и Цветко Попович по тем же причинам были приговорены к 16 и 13 годам соответственно. Данило Ильичу, Мишко Йовавичу и старшему брату Васо, Велько Чубриловичу повезло меньше - их повесили после суда. Дольше всех прожили Мехмедбашич, быстро слинявший в Черногорию, - его как мусульманина подозревали меньше всего - и Васо Чубрилович. После Второй мировой войны он стал министром лесного хозяйства в Югославии.
  - Ну, свое место в истории они заняли.
  - Ценой миллионов жизней абсолютно непричастных людей.
  - И то верно... Слушай, ты, конечно, травишь интересные истории, но, может, по статье хоть что-нибудь скажешь? - решила перевести тему подруга.
  - А... Точно! Мне нравится.
  - Это все, что ты можешь мне сказать?
  Внезапно наши соседи резко вскочили, опрокинув стулья. Со стола со звоном полетел чайник, разбившись о пол заведения и забрызгав нас, слава богу, остывшим чаем.
  - Что за...
  
***
  "Что теперь делать?" - вот какой первый вопрос задал себе Гаврило после прогремевшего вдалеке взрыва.
  По городу пошла молва, и кто-то шепотом, а кто-то вполне громко обсуждал покушение на племянника Франца Иосифа. Говорили, что какой-то сербский пацан кинул бомбу, но неудачно, и славный эрцгерцог провидением Господнем остался жив, а преступника схватила полиция.
  Принципа охватила паника, если кто-то из бомбистов начнет говорить, то его схватят, и это будет совершенно бесславная смерть. Грабеч тоже пропал в неизвестном направлении, в такой давке было не разобрать куда именно. Все складывалось очень скверно. Одно дело умирать за идею, отправив на тот свет злейшего врага, другое - просто так гнить в казематах австрийских тюрем. Нужно было как-то унять дрожь в руках. На углу, на улице Франца Иосифа, располагался знакомый магазин деликатесов Шиллера, где можно было спокойно перекусить и выпить чашку кофе. Карман оттягивал пистолет, а за пазухой лежала бомба, но юноша был в таком смятении, что даже не обратил на это внимания.
  Часы в магазине показали 10.50, пора было что-то решать и уходить из города подальше. Гаврило вышел на улицу.
  Вокруг толпилось много народу, и все смотрели на поворачивавший в узкий проулок кортеж. Какой-то грозный генерал заорал на всю улицу, своему водителю:
  - Стой! Куда прешь! Обратно на набережную!
  Автомобиль заполз радиатором на бордюр в попытке развернуться и сдать назад. На секунду машина остановилась.
  В этот момент Принцип разглядел пассажиров. Это лицо, прямо как на фотокарточке, на которую он с ненавистью смотрел последние три месяца, было невозможно не узнать. Еще не понимая, что происходит парень выхватил из-за кармана шестизарядный браунинг и первой пулей пробил мундир престолонаследника в области груди. Народ в ужасе замер, а террорист сделал еще несколько выстрелов, целясь в рядом сидящего генерала. Красивая женщина в белом шелковом платье и шляпке, украшенной пышными страусиными перьями, откинулась назад.
  - Sophie, Sophie, stirbt mir nicht. Bleibe fur meine Kinder!2 - прохрипел отплевываясь кровью умирающий эрцгерцог.
  Принцип зубами решительно расколол ампулу с цианидом и проглотил содержимое, но его тут же вырвало. Бомба выкатилась на брусчатку, под ноги собравшимся зрителям, но почему-то не сдетонировала. Справа налетел какой-то сербский студент, крепко ухвативший Гаврило за рукав, а грозный полковник, стоявший на ступеньке автомобиля, бросился с саблей, нанося размашистые удары во все стороны. Принцип едва успел прикрыться свободной рукой, чувствуя нестерпимую боль, охватившую все тело. Последним усилием он постарался прокричать, но голос его потерялся в вое озверевшей толпы.
  - Живео Сербия! Живео Богдан Жераич!
  Тень мертвого террориста медленно опускалась на Сараево, Боснию, Европу и вскоре затмила собой весь мир.
  
***
  В следующую секунду меня буквально швырнуло под стол в вихре обжигающих лицо осколков. Не соображая вообще ничего, я лишь успел заметить, как Катя, тоже прикрывшись руками, упала на пол.
  Давешние молодые люди уже поднимались, бросаясь в дверной проем. Где-то на улице громко загудели клаксоны автомобилей и звонкие сирены спецслужб в унисон с нарастающими паническими криками. Не рискуя подниматься, я подполз к подруге. Та была в сознании, но лежала не шевелясь. Руки были испещрены мелкими порезами, но в остальном она не пострадала. У меня тоже откуда-то текла кровь, но сильной боли я не испытывал.
  - Что же это? - всхлипывая, произнесла девушка
  - Похоже, что-то взорвалось. Или кого-то взорвали... Судя по охране, какую-то шишку.
  - Ты как сам? У тебя кровь на лице, - в ее голосе послышалась легкая паника.
  - Жить, думаю, буду. Сама в порядке?
  - Какой к черту порядок?! Нам нужен врач!
  - Нет-нет-нет! Сейчас мы точно никуда не пойдем, а посидим в здании. Вдруг еще раз рванет.
  Из-за стойки выглянула официантка. Бледная от ужаса, она оглядела зал и крикнула нам:
  - С вами все хорошо?
  - Живые! - я крикнул в ответ и взял подругу за руку. - Зато платить не придется.
  Катя нервно расхохоталась, я тоже улыбнулся. В такие секунды никогда не знаешь что сделать. На ум вдруг приходят красивые боевики, где главный герой легко поднимается с пола, отряхивает пыль с одежды и произносит: "Ну, теперь они меня окончательно достали", после чего выхватывает огромный пистолет и идет насаждать демократию в стан террористов. На самом же деле весь разум охватывает только одно желание: чтобы кто-нибудь вошел и сказал, что все в порядке и жизни больше ничего не угрожает. Вот только наши принципы заставляют забыть на секунду о себе и подумать о тех, кто находится вокруг. Первый шок проходит, и голова начинает соображать яснее.
  - Черт знает, сколько скорая будет добираться, пойдем, может наша помощь пригодится.
  Всегда существует выбор, пусть и не самый приятный. И если кто-то выбирает кровь и террор, всегда будет тот, кто выбирает милосердие. В противном случае, все остальное никогда не будет иметь смысла.
  Мы не спеша и очень осторожно постарались встать, а в колонках заведения, будто в насмешку, Franz Ferdinand продолжали играть:
  
  
Bang bang, Gavrilo Princip
  Bang bang, Europe's going to weep...3
1Пиф паф, Гаврило Принцип
Пиф паф, застрели меня Гаврило
Пиф паф, первые шесть пуль для тебя
Пиф паф, а седьмая мне...
Franz Ferdinand - All for you, Sophia

2Sophie, Sophie, stirbt mir nicht. Bleibe fur meine Kinder! - Софи, Софи, не умирай. Останься для наших детей.

3Пиф паф, Гаврило Принцип
Пиф-паф, Европа будет рыдать...
Franz Ferdinand - All for you, Sophia
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"