Вертолёт, ожидавший на крыше, вовсе не походил на тюремный транспорт. Ни броневой обшивки, ни решёток... Даже конвой словно ушёл в параллельное измерение: вроде не видно, но чувствуется, что рядом...
Само собою, охрана работала в штатном режиме. Сверхпрочные стёкла иллюминаторах с успехом заменяли решётки. Что до обшивки бортов, изящной на вид - та, скорее всего, имела свойства мощной брони... Как иначе, если вертолёт принадлежал местному отделению КГБ? Об этом настойчиво напоминал герб, выведенный на дверце воздушной машины. Комитет обновил его - нужно сказать, весьма странно. Отныне герб больше напоминал средневековый символ одного из рыцарских орденов.
Точно так же обманчив был внутренний вид салона. На первый взгляд - комфорт, мягкий свет и удобные кресла. А приглядишься внимательнее - и увидишь вдоль кресел длинный металлический поручень. Спрашивается, зачем? Разумеется, для того, чтоб крепить наручники заключённым.
Мои "браслеты" немедленно пристегнули к длинной блестящей трубе. правая рука оставалась свободной, но всё равно сидеть было неудобно. Я печально разглядывала свою левую кисть, пере-хваченную железом. Выглядела она неважно: похудела, стала тонкой и бледной, со следами ссадин и синяков. Всё это казалось ещё заметней на фоне красного рукава нового свитера. Да-да, та-кой выдали нынче утром, провожая на следственный эксперимент. Поначалу я только диву давалась, но потом поняла, что целиться в красное проще...
Даже в салоне не было видно конвоя. Вместо него меня охраняли "агенты". "Икс" занял место по левую мою руку, "Игрек" - по правую. Грустное "уравнение с двумя неизвестными"...
Смотреть в иллюминатор не разрешалось. На каждом из них висели плотные шторы. Что оставалось делать? Я с интересом оглядывалась вокруг.
Игрек вблизи оказалась женщиной крупной, однако высокой и статной. Левую руку её тоже сжимал наручник. Конечно, не потому, что агента Игрек арестовали. К руке был пристёгнут металлический ящик, на вид довольно тяжёлый. Но даже эту обузу Игрек умела носить элегантно, как модную сумку...
"Агент Икс", невысокий и щуплый, много терял в сравнении с "Игрек". Впрочем, за представительностью не гнался - брал совершенно другим. Он выглядел собранным и напряжённым, точно взведённый курок. Несмотря на свой штатский вид, Сюртук имел такое лицо и такой характерный взгляд, что на его сером пальто сами собою проступали невидимые погоны...
Несмотря на впечатление юности (а, возможно, и благодаря ему), Сюртук казался человеком опасным. Нехорошим, с разрушительной внутренней силой - из тех, от которых стоит держаться подальше. Но до того сосредоточенным и вдохновенным было его лицо, что вы невольно проникались к нему опасливым уважением. Сродни тому почтению, которое вызывает порою стихийное бедствие: ураган или шторм. Изначально понятно, что оно натворит дурных дел, потребует человеческой крови... Однако ему дают имя - благозвучное и достойное - следят за его огромною силой, ведут историю наблюдений.
Больше всего на свете мне хотелось бы выглянуть на свободу. Напрасно - её скрывали. Только однажды, при взлёте, в салон донеслись звуки военного марша. Я удивилась, но вдруг поняла: конечно! У всех - Победа, её празднуют всюду!
А как же я? Неужели мне её не увидеть?
Дорога заняла около двух часов. За всё это время не случилось ничего интересного. Разве что перед самой посадкой "агенты" неожиданно вскочили с места. Они приникли иллюминаторам, вопреки всяким правилам, отодвинули шторки... Наблюдая, за тем, с каким любопытством они прижимают носы к стеклу, я догадалась: вертолёт подлетел к покорённому Саркофагу!
Сразу стали снижаться. Точно так, как при взлёте, неожиданно грянул оркестр - и смолк. Кажется, исполняли "Прощание Славянки"...
Вертолёт приземлился, двери его открылись... И - завертелся калейдоскоп событий! "Агенты" отстёгивали меня от кресла, наперебой торопили, сулили кары за непослушание...
Выйдя из вертолёта, я впервые за много дней увидела небо - настоящее, чистое. Вольный ветер коснулся моей щеки. В Саркофаге я думала, что больше никогда не почувствую настоящего, свежего ветра... Мне бы ещё хотелось увидеть солнце, но, увы, не случилось. Громадная тень Саркофага заслоняла его собою.
Неподалёку проходила асфальтовая дорога. Четыре полосы, разметка и освещение... Невероятно! Широкая автотрасса вела ни куда-нибудь, а вглубь Саркофага! Но до сих пор Внутренняя граница была закрыта для всех видов транспорта... Значит, трассу выстроили за несколько дней, прошедших со времени Штурма... Тротуары!!! Шлагбаумы!!! Здание КПП! Невероятно!
Но где же Энрике? Я поискала его глазами - и обнаружила совсем рядом.
Сержант встречал нас на вертолётной площадке. Та же новая форма, то же гладко выбритое лицо... Разве что знаки различия на погонах больше не стёрты цензурой.
Как и вчера, Энрике выглядел мрачнее тучи. Глядя куда-то в сторону и значительно выше нас, он предупредил о том, что допуск выдан на два с половиной часа.
- Нарушение сроков приравнивается к диверсии! - закончил сержант.
- Нам хватит! - заверил его Сюртук. Раскрыв портфель, он вынул оттуда несколько белых свёртков. В одном из них оказались три одинаковых медицинских халата. Одноразовых, тонких - такие выдают посетителям больниц.
Мы трое натянули белые балахоны. Каждый из них был украшен маленькой голограммой: "Лаборатория криминалистики, отделение КГБ Ставропольского края". Халаты дополнили лёгкие полупрозрачные шапочки.
Полностью облачиться в белый халат Игрек не удалось: мешал пристёгнутый к запястью контейнер. Правый рукав халата болтался. Я очень надеялась, что это нарушение дисциплины вызовет подозрение, и нас не пропустят через КПП. Напрасно: стоило предъявить пропуск, как перед нами открылись все двери.
Возле вертолёта Сюртук освободил меня от наручников.
- Вздумаешь бегать - убью! - пообещал он при этом.
В ответ я отвела взгляд - точь-в-точь, как это делал Энрике. Хотя сейчас мне хотелось разглядывать вовсе не облака, а сержанта. Но нельзя же бесцеремонно рассматривать человека! Потому я изучала Энрике украдкой: беглыми взглядами, не смея поднять глаза выше его плеч... Здесь то-же было, на что посмотреть! Никогда в жизни не видела я столь мужественной фигуры. Символом красоты для меня оставался Андров. Тонкий и стройный, он восхищал своей статью. Энрике выглядел старше и обладал фигурой атлета. Торс его составляли крепчайшие мышцы. Это было заметно по осанке и по тому, как ловко сидела на нём военная форма. Широкий пояс (отличительная черта Воинов Саркофага) как-то удивительно ладно охватывал фигуру Энрике. Невольно хотелось прикоснуться к нему, сказать: "Ну-ну, сержант, молодец! Такие, как ты, нужны Родине!" - или что-нибудь столь же патриотическое.
Едва мы переоделись, Энрике развернулся и двинулся в сторону КПП. Мы едва поспевала за ним, но сержант и не думал нас дожидаться. Почти что бегом прошли мимо длинных рядов воен-ной техники и пожарных машин. Помню "коробки" одинаковых длинных ангаров, помню дорогу, заполненную машинами и людьми...
Наконец, вокруг потемнело - мы подошли вплотную к горной гряде. Где-то высоко над нашими головами вырастала из скал Стена. Внутрь вёл широкий тоннель, разумеется, тоже проложенный за неделю. В нём можно было оглохнуть от грохота тяжеловесной техники. В обе стороны сновали вездеходы, грузовики с людьми и какие-то бронированные машины. На освещённых тротуарах оказалось полным-полно пешеходов. Странная это была толпа, на вид, совершенно без штатских. Встречались нам сплошь военные кители - или же балахоны с прозрачными шапочками, наподобие наших.
Мы благополучно миновали несколько КПП.
Внезапно повеяло запахом - узнаваемым, острым. Такого не встретишь больше нигде. Так пахло скованное, затхлое Море внутри Саркофага. Ржавый металл и соль - вот что смешалось в порыве ветра. Мне ли было его не узнать? Каждую ночь снился он мне в кошмарах...
Чем дольше продолжалось это мучение, тем более странные вещи творились со мною. Шаг замедлялся, тело пронзала дрожь. Ноги отказывались идти; даже дышать сделалось невозможным. Ещё немного - и я вырвалась бы, убежала!
Бдительный Икс стиснул мне руку:
- Тихо! - предупредил он, - Только дёрнись - ноги взорву к чертям!
Я мигом оставила мысль о побеге. Угроза была абсолютно реальной. Мне приходилось слышать о том, что опасным заключённым вживляют под кожу маленькие взрывные устройства. Большого вреда они причинить не могли, но покалечить руку или колено были способны.
Со своей стороны, Игрек тоже позаботилась обо мне, хорошенько двинув плечом. Но, то ли разница в весе была слишком весомой, то ли Игрек не рассчитала... Я кубарем полетела на землю. Конечно, расшиблась бы, если бы эти двое не поддержали.
Энрике оглянулся на шум. Всё понял - но только царапнул своим острым взглядом. Сразу же захотелось выпрямиться, показать свой характер... Словом, дальше я двигалась самостоятельно и без приключений.
За считанные минуты мы миновали под землёю целые главы новейшей истории. Где-то над нашими головами последовательно сменялись Стена, Первая, Вторая и Третья линии обороны... Никаких указателей не было, но многое говорило о том, что мы приближаемся к Побережью.
Давно закончился громадный гулкий тоннель. Теперь мы шли по боковым переходам. Два метра в ширину и столько же высотою - по сути, длиннющий и полутёмный короб. Стены и потолок выстилал неизвестный мне материал. Скорее всего, очень прочный, но вибрирующий от каждого шага. "Тоннель" состоял из отдельных частей, неплотно пригнанных друг к другу. Всё вместе это вызывало удивительные эффекты. Казалось, от наших шагов вздрагивал мир - и даже солнечные зайчики из щелей пронзали в такт воздух. Вслед за легчайшими перьями света спешил ворваться и ветер. А дальше - всё то же: запахи, звуки... Я упрямо отворачивалась от сквозняков: не хоте-лось вдыхать морской воздух. Но вот распахнулась последняя дверь - мы вышли на Побережье!
Оглядевшись, я облегчённо вздохнула. Не было больше страшного "Райдера"! За несколько дней Драконье гнездо превратили в арену грандиозных раскопок. Исчезли равнины песка, груды железа, странные бойницы на скалах и загадочные механические твари.... Вместо них плотно стояли новенькие ангары, увенчанные табличками - каждая с собственным цифровым кодом.
Но даже между ангаров не было видно земли. Песок покрывала затвердевшая белая пена, на которую опустили мостки из синтетических материалов. Всё вместе это напоминало какой-то древний запутанный город - со своими дворами, переулками и тупиками... Моря не было видно - его скрывали ангары. Лишь шорох волн приносил свежий ветер. Но главное - исчезло тягостное безлюдье! Мимо нас двигались отряды Воинов Саркофага. Они грохотали подошвами по мосткам, стонущим от нагрузок... По обходным широким путям шли колонны военной техники.
Только старое доброе Красное Знамя по-прежнему трепетало на одной из самых высоких скал. Правда, и здесь я заметила перемены. Загадочным образом скрылся обветренный камень склона. Древко вырастало из ровного белого купола на вершине. Казалось, высокий холм укутали жёсткою простынёю.
Сюртук восхищённо присвистнул, однако Энрике не тронул его восторг. Сержант уверенно вёл нас по лабиринтам "древнего города". Возле одного из ангаров наша компания остановилась.
- Что, не стали заморачиваться с вывозом? Решили изучить прямо здесь, на месте?
- Объект крайне важен для нас. - заверил сержант, - Как только собрали ангар - немедленно поместили сюда. Здесь не принято тратить время на лишние перевозки. Тем более на побережье сейчас безопасно. Грунт и скальные породы сняты на десятки метров вглубь!
Слова Энрике я по-настоящему прочувствовала только в ангаре, когда под нашими ногами разверзлась целая пропасть. Конечно, там были ступени, перила... Лестничные пролёты делили спуск на ровные промежутки. Но в щели виднелась чёрная пустота. Внутри гуляли влажные сквозняки, словно в подземной пещере.
Сюртук тотчас же бойко загрохотал по ступенькам вниз. Он оживился, как гончая, почуявшая добычу. Мы спустились на несколько этажей, и только потом Энрике увёл нас в боковой коридор.
- Время пошло тридцать минут назад. - на ходу сообщил сержант, - В вашем распоряжении - час. Всё, как просили: люди выведены, системы слежения отключены...
"Зачем мы здесь? - мрачно подумала я, - К чему все эти намёки? Неужели они означают, что "Вега" рядом - в одном из ангаров? Но каким образом её сюда привезли? И куда поместили? Во-круг - лишь ряды дверей с табличками и кодовыми замками... Неужели её разобрали на части? Написано же на отдельных табличках: "Вторая палуба, корма", "Носовой отсек, правый борт" - и так далее..."
Возле одной из дверей Энрике остановился. Щёлкнул замок под его рукою. Сгорая от нетерпения, все поспешили вперёд...
- Одну минуточку! - вежливо предупредила Игрек. Позвякивая цепочкою на запястье, она гранциозно скрылась за дверью. Сюртук сделал знак ждать - дескать, так надо.
Пару минут мы скучали, разглядывая двери и коридоры...
- Чёрт, как курить хочется! - пожаловался Сюртук. - Нельзя, да? - он без особой надежды взглянул на Энрике, но тот отрицательно качнул головою. Сюртук внезапно заёрзал, зашарил по всем карманам, и в руках его появилась знакомая пачка жвачки. Он развернул её - и быстро от-правил в рот. Вокруг заклубился табачный запах.
- Слушай, а что ж ты мне врал? - неожиданно спросил он, с наслаждением рассасывая пластинку.
Энрике непонимающе вскинул брови.
- ...Врал, что посторонних сюда не пускают? У вас тут кого только нет! Прямо таёжная строй-ка, а не секретный объект!
- Это не посторонние, - возразил сержант.
- А кто же?
- Бойцы Красной Армии. И вовсе не стройка - а...
- Плацдарм для военных действий? - Сюртук улыбнулся, - И как воюем, сержант?
- Довольно успешно, если учитывать то...
- ...что не взлетели на воздух?
- Ну да!
Похоже, беседа налаживалась... Впрочем, ей не суждено было затянуться. Вскоре из-за двери показалась Игрек, уже без контейнера на руке. Она скомандовала "Вперёд!", и мы вошли внутрь.
Комната перед нами больше всего напоминала музейный зал. Хорошо освещённая и большая, она была вся заставлена стеклянными стеллажами. Внутри них хранилось множество экспонатов - что-то причудливое и обугленное. В центре стояли "витрины" поменьше. По периметру громоздились большие прозрачные короба с остатками крупных предметов.
Как по команде, все обернулась ко мне. Смущённая, я огляделась - и вдруг меня осенило!
- Как... Это всё, что осталось от "Белой каюты"?!
- Теперь уж скорее "Чёрной"! - хмыкнул Сюртук.
В отчаянии я разглядывала предметы. Конечно, стоило присмотреться - и многое казалось зна-комым. Вот лежат под стеклом обломки тех самых полок... Дальше - осколки унитаза. Однако как глупо было надеяться на помощь этих предметов! Какие доказательства могли сохраниться после катастрофы на "Веге"?!
Между тем, "Агенты" с любопытством рассматривали обугленные кусочки.
- Итак, её изучали? - Игрек говорила с Энрике по-царственному небрежно.
- Так точно!
"Вот, значит, как! - потрясённо думала я. - Если "Белую Каюту" уже изучали, но ничего не нашли - тогда всё пропало!"
- Мне казалось, - пролепетала я, - здесь должны быть сложные системы взаимодействий! К примеру, чувствительные невидимые лучи... Тронешь их в нужной последовательности - и активируются функции "Веги"!
Да уж, звучало не убедительно... Следователи рассматривали меня с откровенным сожалением во взгляде. Даже Энрике многозначительно отвернулся.
- Видите ли в чём дело, Галина, - Сюртук сделался ласков, зашелестел вкрадчивым тембром: - Не нашлось здесь никаких секретных устройств! Однако было с достоверностью установлено, что от старости пришли в негодность многие материалы. До такой степени, что могли запросто развалиться сами! Снаружи, я допускаю, они ещё сохраняли достойный вид и даже известную прочность... особенно для такого силача, как вы. - Сюртук улыбнулся, - Однако, поверьте: в глубинных слоях вашей "Белой каюты" пересыпалась труха. Вот вам и мистическое явление "тайников"! Думаю, открылся всего лишь встроенный шкаф - и нечего здесь разводить "индустриальную мистику"... Гнильё здесь было, товарищ Сметанина! Сплошь - гнильё, и никаких особых секретов! Чудо лишь в том, что ваша тюрьма продержалась так долго...
"Товарищ Сметанина" промолчала. Ей было горько и стыдно.
- По крайней мере... - я глубоко вздохнула, - Можно ли будет довести эксперимент до конца?
- Пожалуйста!
Без особых надежд я разглядывала витрины. "Вега" была разобрана по кусочкам, но каждая из её часть, как ни странно, оказалась на нужном месте. Полки размещались справа от стеллажа с остатками двери. Оттуда я обычно начинала свою последовательность действий... Не попробовать ли опять?
Следовало спрятать гордость в карман - и заняться работой. Ничего другого не оставалось. Врят ли поможет - а вдруг? Бывают же чудеса на свете!
Конечно, мне было ужасно стыдно. Вновь проходя зигзаги невидимого пути, я чувствовала себя прескверно. Ещё хорошо, что тело запомнило все подробности алой ленты. Оно и понятно: как часто я повторяла этот причудливый "танец" во сне...
Честно сказать, я уже считала себя побеждённой. Разве могло быть иначе? "Вега" перестала существовать, она превратилась в кучу обломков. Пропорции зала весьма отличались от размеров "Белой каюты". Здесь было куда просторнее, потолок выше... Как тут прикажешь пройти алой лентой? Растянуть её? Шагать широко? Подумав немного, я решила не соизмерять последовательность действий с окружающей обстановкой. Делать всё так, как запомнила в самом начале, внутри небольшой каюты.
Так я и поступила.
Закончив, замерла в центре зала. Прислушалась... Нет, ничего не менялось! Этого следовало ожидать. Обидно лишь то, что меня теперь примут за ненормальную... Воображаю, как посмеётся Сюртук! А товарищ Энрике?! Об этом лучше не думать...
Я застыла спиной к остальным, не смея на них оглянуться. Так и стояла, пока агент Игрек не приказала Энрике выйти. Только тогда осмелилась проводить его взглядом. Возле двери сержант поравнялся с царственной Игрек. Высокие, крепкие, оба они казались друг другу под стать... На их фоне изящный Сюртук выглядел тощим подростком.
Едва захлопнулась дверь, "Игрек" повернулась ко мне.
- Собирайся! - скомандовала она, - Уходим!
- Как же так, Марья Васильевна! - с какою-то детской обидой в голосе протянул Икс. - Мы просто обязаны довести до конца это дело! Не напрасно же вы таскаетесь с этим ужасным грузом!
Он кивнул на громоздкий контейнер Игрек. Та, однако, не согласилась:
- Слишком много возни, уважаемый Павел Никитич! Нельзя ли уладить дело... формально? - Игрек бросила в сторону Сюртука выразительный взгляд.
- Нет уж, Марья Васильевна! - с неожиданной твёрдостью возразил тот, - Отлынивать мы не будем! В конце концов, рапорты посланы - начальство требует результатов. Что мы напишем в отчёте?
- Будь по-твоему! - вздохнула Марья Васильевна. Поставив контейнер на ближайшую "витрину", она долго возилась с наручниками, ключом и короткою цепью.
С тоскою слушая это бряцание, я оглядывалась вокруг. В ближайшем из стеллажей виднелось моё отражение. Всего лишь лишённый цветов силуэт на фоне обугленного обломка. Но даже в этом подобии зеркала я нашла много чего интересного. Мой двойник осунулся и похудел. Нос, как всегда, упрямо смотрел вперёд (это, к сожалению, не изменилось). Но взгляд показался чужим - блестящим и напряжённым.
От созерцания отвлекло странное чувство неправильности происходящего. Отражение лгало - но в чём? Сощурившись, я пригляделась ещё раз. Нет, дело вовсе не в двойнике. Настораживал общий вид комнаты. Допустим, вначале нас было четверо. Энрике ушёл - значит, осталось трое. Однако витрина упрямо показывала четверых! Лишним оказался незнакомый мне паренёк - в бандане до самых бровей, в рваной рубашке и в брюках, закатанных до коленок...
Так я впервые в подробностях рассмотрела Пирата.
Вздрогнув, отпрянула и обернулась. Никаких призраков в комнате не оказалось. Однако пуля, летевшая мне прямо в голову, от этого прошла мимо. Она вонзилась в "витрину" рядом. Следом раздался новый щелчок, характерный для выстрела через глушитель. На этот раз целились не в меня. Павел Никитич, всплеснув руками, рухнул навзничь. Точно между его бровей появилась алая точка, словно у героев индийских фильмов. Кепка беспомощно слетела с его головы, под затылком стремительно разрасталась багровая лужа.
Пистолет тем временем вновь обратился ко мне. Вот уж не думала, что так скоро снова взгляну в глаза Смерти... Правда, рассматривали мы друг друга недолго; секунда - и страшный "глаз" от-вернулся. Оружие, выбитое из рук, полетело на землю. Я даже не сразу сообразила, что меня спас Энрике. Сержант показался из-за двери и, словно тигр, пересёк в прыжке зал. Он повалил Игрек на пол, выбил из её рук оружие... Та боролась яростно, как пантера, но где ей было осилить сержанта!
За пару секунд Энрике обезвредил противника, обнял стальным захватом и потащил к дверям:
- Уходим! - коротко бросил он мне.
Игрек как будто не сопротивлялась, только лишь простонала:
- Тридцать! - а после паузы: - Двадцать восемь...
Сержант замер; с сомнением он разглядывал склонённый затылок Игрек.
- Бомба? - осведомился он.
- Разумеется! Чего же ещё ты ждал, товарищ инструктор? Разве не знаешь, как заметают следы диверсанты?
Я до боли стиснула кулаки. Бомба - значит, нам отсюда не выйти! Пять минут мы спускались до этого этажа по длинным лестничным маршам... Ни за что не подняться обратно за считанные секунды!!!
- Сейчас ты её дезактивируешь! - мрачно предрёк сержант.
- С какой стати? - вскинула брови Игрек, - Чтобы потом дожить свои дни в позоре?
- И всё-таки я попросил бы! - голос Энрике был очень любезен, однако звучал безжизненно, как будто сержант не слышал собственных слов. Тем более, в тот момент он был очень занят. Свободной рукой Энрике нащупал и отстегнул один из кармашков на поясе. Оттуда он вынул пакетик с чёрным горошком, похожим на мелкую дробь. По лицу его проступали красные пятна; крест на щеке пылал багрянцем.
- Знаешь, что это? - он приблизил пакетик к самому носу Игрек. Та в ответ дёрнулась. Сомнений не оставалось: с "дробью" она знакома.
- Всего лишь раз видел, как оно убивает. - сообщил ей Энрике на ухо, - "Раз наяву - и сотни раз во сне"! Нет хуже зрелища, чем человек, заживо сгорающий изнутри. Но ради вас я согласен вновь получить эту душевную травму!
Голос его охрип, стал ниже на две октавы. Пальцы Энрике сжали маленький клапан в углу па-кета. Над ним закурился сизый летучий дымок.
- Глотай! - приказал сержант, и мне показалось, что сейчас он и вправду засунет дробины в горло несчастной "Игрек".
- Пусти! - она морщилась и яростно отбивалась: - Двадцати секунд хватит!
Пальцы Энрике немедленно сжали пакет. Дым исчез. Шмыгая окровавленным носом, Игрек освободилась из рук сержант и принялась шарить под большим стеллажом на толстых коротких ножках.
Энрике возвышался над нею мрачною тенью.
- Как не стыдно! - упрекнул он, - У тебя же внуки!
- Стыд... это чувство вины... а вина, мальчик - всего лишь вопрос наличия-отсутствия доказательств. Здесь, например, никаких доказательств нет. И быть не могло, если бы грянул взрыв! Следы оставляют на чём-то - верно? А тут начались бы такие пожары - ничего не докажешь. И объяснение им моментально бы отыскали. Ну, пропустили сапёры пару-тройку снарядов... На войне всё бывает... Жаль Петьку... - она замерла на мгновение, а затем продолжала: - Так нечего было бродить по закрытым объектам! И зачем его понесло в Саркофаг - Бог знает! Я точно не в курсе, потому что как раз в это время была с инспекцией в совершенно другом районе!
- Глупо! - Энрике взглянул на часы, - Как же улики? Вас выдадут записи допросов и очных ставок, показания персонала, документация...
- Возможно, так бы случилось, не будь в этом деле тройного уровня секретности. В нём столько тайн, паролей, перепроверок - что дела вести невозможно! Третий уровень... Записи не ведутся, документы уничтожаются, вспомогательный персонал меняется и понятия не имеет, что происходит! Всё держится лишь на слове старшего следователя... - она покосилась на мёртвое тело. - Которого теперь уж не спросишь! А без него исчезают с лица земли очень многие фигуранты... К примеру, девочка или опальный сержант.... Даже я - в качестве консультанта!
Игрек говорила много и быстро - точно заклиная словами собственный страх. Ей мешала кровь из разбитого носа; она снова и снова утирала её рукавом. На халате множились и расползались алые пятна...
- Но особенно ловко исчезают улики... - нахмурившись, подсказал сержант.
Из жара меня немедленно кинуло в холод. Что знает она об уликах?! Что знает о Серой Лампе? Сомнений не оставалось: её несла Игрек в контейнере на цепочке. И, если верить намёкам Энрике, Серая Лампа пропала... Выходит, Игрек её похитила?! Теперь-то понятно, отчего убит Пётр Никитич! Наверняка преступление Игрек - часть каких-то грязных шпионских историй... А Серая Лампа?! Какова её роль в этом деле?!
Будто услышав этот безмолвный вопрос, Игрек решилась ответить:
- Знаете, есть на свете улики, которые не могут не исчезать! По законам политики, по законам нашего мира...
Чем дольше говорила Игрек, тем сильнее она изменялась внешне. Больше "агент" не шарила под стеллажами в поисках невидимой бомбы. Напротив: выпрямилась, отвечала надменно.
Перемены не ускользнули от взгляда Энрике.
- Сколько? - спросил он, кольнув её мрачным взглядом.
- Уже опоздал, мой мальчик! - ласково, почти с сожалением промурлыкала Игрек.
Внезапно я с ужасом поняла, что спасения нет, что мы непременно взлетим на воздух! Под по-лом, зашуршало и щёлкнуло. Вот он - последний час!
- Пира-а-ат!!! - завопила я, что есть мочи.
Услышал ли босоногий парень в бандане? Честное слово, не знаю. С одной стороны, взрыв всё-таки грянул - и как! Затряслись переборки, погасли все лампы. Однако снаряд, подложенный "Игрек", взорвался гораздо ниже, за несколько этажей от нас. Игрек, насколько я знала, туда не спускалась... Выходит, спасли нас щели между широкими плитами пола. Ну, и крошечные размеры взрывного устройства.
Пожалуй, более всех удивилась этому повороту Мария Васильевна. Замешательство отразилось на её красивом лице. И это было последнее чувство, испытанное ею при жизни. Энрике обнял её за плечи - и вывернул шею вправо. Сухо щёлкнула кость; не особенно громко, но звук показался страшен. Неестественно дёрнувшись, женщина обмякла. Сержант отпустил уже бездыханное тело...
От ужаса я даже не сразу заметила, как под нами снова загрохотало. Опять качнулся огромный ангар. Тяжеленные прозрачные витрины с грохотом разбивались - как будто остатки "Веги" хоте-ли выйти наружу. Сверху вниз отрывались и падали балки несущих конструкций.
Энрике, как ни в чём не бывало, перешагнул через тело Игрек и теперь направлялся ко мне. В руках его появился армейский нож. Этого ещё не хватало! Я отпрыгнула, забилась в угол, с единственной мыслью о том, как ужасно можно ошибиться в человеке...
Сержант, понятное дело, настиг в два счёта. После, присев на одно колено, взял в руки край моей левой штанины. Я и сама уж заметила вшитый в него маленький плоский прямоугольник. Думаю, то самое взрывное устройство, приводимое в действие на расстоянии.
Взмах ножа - и прямоугольник отрезан. Энрике отбросил его подальше.
- Такое дело. - сержант взглянул на меня снизу вверх, - Тут или она - или ты!
Я кивнула, не осмелившись возражать против такого выбора.
Следовало как можно скорее убраться отсюда. Полы опасно кренились. В центре их пролегла глубокая трещина, которая становилась всё шире. Вещи поехали по наклонной, падая в пропасть. В кромешной тьме видеть этого было нельзя, однако скрежет и лязг говорили о многом.
Рядом зажёгся миниатюрный фонарик. Сержант вынул его из кармана и закрепил на ободе, у виска. Так же быстро Энрике снова достал свой пакетик с "дробью". Размахнувшись, бросил его на трупы. Те вспыхнули и задымились; нас обдало волною смрадного жара. Мы непременно бы задохнулись, но щель ширилась, поглощала всё больше предметов. Секунда - и трупы скользнули туда двумя страшными головёшками.
Мимо нас проползали и падали в бездну груды стекла и обломков. Всё пришло в движение, всё ломалось. Я бы непременно свалилась в пропасть, но меня спас Энрике. Он крепко придерживал за руку, не давая упасть. Сам же хватался свободной рукою за всё подряд, словно акробат на аре-не. Опорой ему служили самые неподходящие вещи: трещины, края выломанной арматуры, зацепившийся за неё мусор...
В конце концов, Энрике помог мне схватиться за кусок стальной арматуры, показавшийся из просевшей стены. Не успела я подтянуться и усесться на нём верхом, как пол окончательно рухнул! Бездна разверзлась у нас под ногами. На дне её бушевал ужасный пожар. Языки пламени почти что лизали нам пятки.
От страха руки мои ослабли. Я едва не грохнулась вниз, в этот кромешный ад! В ту же секунду Энрике стиснул плечо рукою:
- Не волнуйся. Дышим спокойно. Курс - на входную дверь! - скомандовал он.
Единственный выход был прямо напротив нас, за стеною огня и дыма. Чтобы спастись, нужно было перебраться через разлом.
- По команде - меняем точку опоры!
Энрике бросал приказы бесстрастно и резко - каким-то особенным тоном, не слушаться которого было бы невозможно:
- Пр-равая рука на плече, левая нога на исходной точке! Перенос веса правой на мой левый ботинок! Раз-два!
И я покорно переносила свой вес, подтягивалась, поднималась... Если чему-то и можно было довериться, так только приказам сержанта. Если была здесь опора, которая не подведёт - так толь-ко его колени, руки и плечи. Всё остальное крошилось, сминалось, разваливалось. и вообще, доверия не внушало.
Измотанные жарою, мы обогнули провал вдоль стен. Вскоре показалась входная дверь. В последний раз я вскарабкалась с колен Энрике на его плечи, схватилась за край металлической двери, подтянулась, толкнула её - и выбралась в коридор! Тот, по счастью, пока что не развалился. Но даже сюда уже добрались клубы дыма.
Пол трещал, уходил из-под ног. Разрушение вползало быстрыми змейками трещин. Хотелось бежать от них без оглядки, выбраться к свету! В конце коридора тускло мерцали лампы - там ещё работало освещение. Я кинулась было туда, однако Энрике выбрал другую дорогу. Развернув меня на ходу, он повёл в обратную сторону - туда, где стояла кромешная темнота. Я подумала, что сержант, наверное, спятил. Но что оставалось делать?
Энрике уводил нас всё дальше - по местам фантастическим, странным. Должно быть, мы миновали несколько подземных ангаров, соединённых друг с другом. Однажды наткнулись на новый разлом, едва не упали в него, спаслись только чудом... Что с того? Даже не дав отдышаться. сержант повёл дальше.
Наконец, мы вышли к местам относительно безопасным. Здесь не было трещин и дыма; пол не дрожал под ногами. Тем не менее, вскоре опять случилась беда. На ходу я споткнулась о невидимую преграду. Сержант перевёл свет фонарика вниз. Проследив за лучом, мы увидели страшное. Коридор до половины перегораживал кусок стены, как видно, обрушившийся недавно. Тяжёлые балки, бетон и пластик лежали бесформенной грудой. Из-под неё виднелись края армейских ботинок. Они были так густо присыпаны пылью, что походили на камни. О них-то я и споткнулась.
Лучик света заметался по куче обломков. Сержант аккуратно и быстро раскапывал мрачный за-вал. Со временем показалось и тело - серое, словно тоже сделанное из камня. Форменные брюки и китель, широкий пояс, дважды перехвативший фигуру... Позже всего сержант очистил лицо. Смерть обошлась с ним мягче, чем я ожидала. Раздробило затылок, но юные, почти мальчишеские черты не пострадали.
Чем дольше гладил Энрике серую маску, чем бережней очищал её - тем моложе казалось лицо солдата. Хотелось остановить сержанта: "Не надо! Оставь ему несколько лишних лет!.."
Энрике проверил пульс на серой, крошащейся пылью шее. Само собою, ни единого биения жизни он не нащупал. Тогда в последний раз провёл сержант пальцами по каменному лицу. Полуоткрытые веки сомкнулись.
- Вот ...! - с чувством выразился Энрике и смолк, не желая браниться при павшем.
И, словно в ответ, вдали ужасно загрохотало.
- Третья! - сержант глубоко вздохнул. - Зная её, следует ожидать штук десять!
Затем Энрике проделал ещё одну странную вещь. Он не пытался больше бежать, не повёл нас дальше по коридору. Наоборот - уселся на камень и поднял с земли оружие, обронённое павшим. Оружие Воинов Саркофага. По форме оно больше всего походило на металлоискатель: имело длинную рукоятку, которая заканчивалась плоским широким диском. С другой стороны я заметила ремешки креплений. Примерно в центре виднелся разрез прицела.
На первый взгляд, устройство казалось негодным. "Приклад" раскроило надвое. Раскрывшийся шов обнажал разноцветные проводки.
Энрике принял сосредоточенный, слегка отрешённый вид - и положил "приклад" на колени. Из сумки на поясе он извлёк миниатюрные инструменты. Сразу несколько связок, в которых, как мне казалось, имелось всё. Отвёртки, гаечные ключи, зажигалка, паяльник, свёрла... С неимоверной скоростью Энрике снимал их со связок и пускал в дело. Он сверлил, скручивал, паял, орудовал зажигалкой... На моих глазах быстро соединялись разрозненные половинки "приклада".
Казалось, мы напрасно теряем время. С каждой минутой в коридоре становилось всё жарче. Огонь приближался. Однако сержант ничего не боялся. Он продолжал своё странное дело, словно не замечая угрозы. И совершенно напрасно! Нужно было немедленно убираться. Так я и заявила Энрике. Вместо ответа тот поднял "металлоискатель" и ловко крутанул его в воздухе, словно проверяя балансировку. Возле рта его, от носа к губам, пролегла глубокая складка. Наконец, сержант взглянул на меня - испытующе, остро.
- Понимаешь, в чём дело... Если прямо сейчас не починить эту вещь... Тогда нам будет в принципе безразлично - настигнет нас огонь или нет!
Вот и попробуй тут спорить!
Впрочем, вскоре Энрике сложил инструменты. Неспешно встал, перекинул через плечо длинный "ствол"... Теперь он возвышался над головою сержанта, как штык винтовки революционных матросов. Разве что на месте острого лезвия виднелся металлический диск. Словно чёрный нимб осенял макушку сержанта.
Почти бегом мы бросились в темноту. Огонь потрескивал рядом, душил и жарил. Со всех ног приходилось бежать от него по длинным пустым коридорам. Тем не менее, пламя не отставало.
Конечно, Энрике не зря служил инструктором в Саркофаге. Он замечательно чувствовал на-правление огня, хорошо ориентировался в подземельях... Словом, в конце концов, мы всё-таки вышли в безопасное место. Здешние полутёмные переходы были пусты, они утопали в прохладе. Внезапно вдали я услышала голоса. Прекрасно! Теперь нас непременно спасут!
Но появление людей отчего-то совсем не радовало Энрике. Он сделался беспокоен и мрачен. Время от времени озирался, словно бы сомневаясь... Затем, будто решившись на что-то, вынул армейский нож. Им он ловко отсёк большой кусок огнеупорной ткани, которой были затянуты пол и стены. Свернул его и перебросил через плечо, на манер плаща. После повернулся ко мне:
- Ответь мне... - проникновенно промолвил он и взглянул мне прямо в глаза.
Мне подумалось, что Энрике правильно делал, избегая смотреть в лицо людям. Вынести его взгляд мог не каждый.
- Что ты думаешь о... той женщине?
Я поняла его сразу - и пожала плечами:
- "Собаке - собачья смерть!"
Энрике едва склонил голову: он был согласен.
- За мной! - скомандовал он. И... потащил меня за руку, однако не к людям, а прочь, в самое пекло пожара!
Я была сбита с толку, потрясена и возмущена одновременно. Без сомнения, сержант хотел меня уничтожить! Спалить, как опаснейшую улику! Я кусалась, брыкалась, тянула его назад... Напрасно! Энрике тащил всё дальше в огонь. Волок, словно адский дух несчастную грешную душу. В конце концов, отбросив церемонии, сержант попросту обернул меня в кусок жёсткой ткани и взвалил на плечи. Спасал от ожогов или же подавлял неуместный бунт? Кто его знает...
В любом случае, ощущения были не из приятных. Я уже начинала чувствовать себя начинкою пирожка в духовке, как вдруг неожиданно стало прохладней. Вскоре меня бережно опустили на землю. Впрочем, выпутываться пришлось самой - в этом сержант помогать не стал.