Аннотация: Снаружи и вправду казалось вполне безопасно. Как видно, атака на бункер истощила силы Дракона.
12. Рядовой Яренко
Снаружи и вправду казалось вполне безопасно. Как видно, атака на бункер истощила силы Дракона. Какое-то время я шла наугад, стараясь поспеть за Энрике. Неподалёку журчала вода. Брызги окатили ботинок - раз, другой, третий... Мы шли по краю узенькой горной речушки. Уничтожая Архив, Дракон основательно прокипятил её воды - вот вам и причина тумана! К счастью, весь кипяток снесло вниз по течению, так что сейчас ноги шлёпали по приятной тёплой водичке.
Конечно, я была рада тому, что мы вовремя убрались из Архива. Тем не менее, мучила совесть. Что же мы натворили? Ради собственного спасения уничтожили бесценные документы... Стоила ли подобных жертв жизнь сержанта? Без сомнения, да. Стоила ли моя? Нет, наверное. Как ни крути, я - преступница. Путь поневоле, но всё же... Сержант помогает мне - значит, он тоже погиб-нет. Как же всё это несправедливо!
Получается, из-за нас исчезло бесценное хранилище данных. За исключением слабого оттиска в памяти - листка, покрытого вязью узоров. Да и тот запомнился лишь потому, что за него меня отчитал Энрике. Я поклялась себе не забывать те несколько цифр, что были выведены среди его странных узоров. Кто его знает - авось где-нибудь пригодятся! Жизнь моя в последнее время при-обретала очертания квеста. Возможно, любая находка пригодится мне в будущем! Как ни странно, так оно и случилось. Но только значительно позже, когда не только сам Саркофаг, но сам Энрике стал тенью из прошлого.
Туман развеялся понемногу. Из пустоты появлялись предметы: скалы, израненный "змеями" склон, в котором был бункер... Вскоре мы вышли к пересечению двух горных ущелий. По дну одного бежала быстрая речка. В подробностях стали видны её мокрые валуны, пенные брызги стремнины... Вокруг разлеталась радуга ярких капель.
В центре речушки я различила Энрике. Присев на корточки, он ловко держался на валунах. Во-круг рокотали быстрые струи. Сержант черпал воду пригоршнями и подносил к лицу. Казалось, будто он пьёт, хотя на самом деле Энрике всего лишь исследовал воду через увеличительное стекло.
Спотыкаясь от слабости, я подошла к сержанту.
- Товарищ Энрике!
Сержант кивком головы поднял на макушку свой обруч с лупой. Сощурившись, он ожидал продолжения.
- Энрике! - настойчиво повторила я, глядя на него сверху вниз, - Простите меня, прошу вас! То, что случилось с вами, ужасно несправедливо! Конечно, теперь, после пожара в архиве, вас на-зовут преступником ещё большим, чем я! Простите меня за то, что связались со мною! Я так благодарна за то, что вы не оставили меня, за то, что защищаете, учите!
Энрике, казалось, был удивлён. Он спрятал свои инструменты и поднялся на ноги. Сразу бросалось в глаза, как нездорово он бледен, как сильно устал. Морщинки у глаз от грязи и копоти стали гораздо заметней.
- Учу? - переспросил он, - Ты имеешь в виду преодоление боли? Брось: невелика мудрость. С другой стороны, это мой опыт. Должен же человек поделиться им с кем-то? Знаешь, я хотел иметь сына. Ходил бы с ним на рыбалку, и учил пустякам, наподобие этого... - Энрике коротко усмехнулся. - Однако не получалось. Я, видишь ли, отнимал жизнь, но никому её не подарил. А теперь что ж? "Воинам Саркофага" конец - и мне, полагаю, тоже В общем, можешь считать себя моей последней надеждой. Потому что вытащить тебя отсюда - всё равно, что вернуть с того света. Столько же шансов, ясно?
Я кивнула - яснее некуда!
Молчание затянулось. Затем Энрике вдруг улыбнулся. дёрнул плечом. Видимо, он решил, что разговор по душам закончен.
- Вперёд - у нас дел по горло! Конечно, я предпочёл бы спасать сноровистого мальчишку... Но выбирать не приходится - работаем с тем, что есть!
Я с обидою отвернулась, но Энрике вдруг развернул меня, притянул обратно, встряхнул за плечи и заглянул в лицо.
- Не дуйся! Вот ты, наверное, считаешь меня солдафоном, а я просто хочу, чтобы ты жила! Жи-ла, понимаешь? Бегала в школу, ела конфетки, принимала в пионеры... чем там ещё занимаются современные девочки? Одним словом, жила! Жила - а не лежала бы в местном морге!
- И даже не просто жила! - голос сержанта вновь наливался сталью: - Была настоящим человеком - честным, справедливым и сильным! Потому что, чёрти тебя дери, - Энрике взглянул на меня едва ли не с ненавистью, - слишком дорого за тебя заплачено!
Все обиды мои мгновенно пропали.
- Даю вам слово, Энрике, что я не сдамся! Что я... я не подведу вас, пока...
"Пока жива!" - хотела сказать вначале. Но, вспомнив о тени Пирата, поправилась:
- ...не подведу вас никогда!
Мне очень хотелось доказать серьёзность своих намерений. Поэтому я решилась на трудный шаг: заглянула в глаза сержанту. Это было первое из будущих испытаний, но отнюдь не самое лёгкое. Должно быть, на внутреннем горизонте Энрике скопилось слишком много "чудовищ"...
- Не подведешь меня - и прекрасно! - отозвался Энрике, выдержав паузу, - Тогда давай, действуй!
Он нарочито медленно отстегнул от пояса перевязь УЗа и протянул её мне. От ужаса я вновь разозлилась:
- Что?! Ну, уж дудки! Я всё-таки ранена! А вы, между прочим, здоровы!
Словно бы по заказу, заныл ожог на руке. Я скривилась от боли. Впрочем, сержант не знал жалости:
- А ты что думала, дорогая? - вдруг рассмеялся он, - Что я выпущу тебя на волю вот так - не-окрепшим птенцом?! И что ты там станешь делать? Позволь напомнить тебе, что мы в состоянии войны с Государством... И расклад у нас с тобою таков: либо в течение двух часов я превращаю тебя в Воина Саркофага - либо тебе не дожить до утра!
- Но я не справлюсь...
- Целься и жми на кнопку, - Энрике пожал плечами. - Велика мудрость!
- Но такая ответственность... Если из-за меня "молния" попадёт в вас...
- Боязнь за других... - сержант кивнул со знанием дела, - Вполне достойное чувство. Но ты поступай с ним, как с прочими страхами. Вообрази себе нового монстра - и тресни его хорошенько. Или представь свою жизнь боксёрским поединком... Словом, делать что-нибудь, да поскорее, потому что скоро стемнеет. Впереди самое интересное. - сержант сплюнул в изумрудную пену речки, - Не будем устраивать иллюминацию на ночь глядя! В темноте молнии видны издалека: заметят их - устроят на нас облаву...
...С довольно кислою миной принял Энрике тот факт, что поясной ремень УЗа можно было трижды обмотать вокруг моей талии.
- Мышечный корсет никуда не годится, - мрачно заметил Энрике, проделывая на ремне новую дырочку, - Следует их укреплять. Каждый день лопай орехи и мёд!
Да уж... Я скорчила недовольную мину.
- Для того, чтобы выжить, - наставительно начал Энрике, - мало одной силы воли. Нужно ещё здоровье, скорость реакций и крепкие нервы. Вот с этим у нас большие проблемы. Чтобы решить их, нужно начать с основы, с питания. Придётся многое поменять в рационе. Ты должна научиться не просто есть, но качественно питать организм. Усекла? Нечего морщить нос - мотай-ка на ус!
Большую часть дальнейшей дороги я только этим и занималась. За это время сержант успел рассказать о полезных свойствах творога, молока, мяса... Сходу составил мне расписание дня, продиктовал упражнения для укрепления тела и духа... Временами он прерывал сам себя, чтобы подбросить ценные замечания.
- Спина слабовата! Качать пресс по тридцать раз дважды в сутки. Сорок отжиманий! Пятьдесят приседаний утром!
Всё это раздражало ужасно. Тем более, мы с Энрике не в классе сидели... Я выбивалась из сил, карабкаясь с УЗом в руках по бесконечным склонам. Совсем рядом вырастала из гор гигантская Стена Саркофага. Попробуй запомнить лекции...
Моё терпение лопнуло во время пространного рассказа о пользе закаливания. Сразу же за ним я ощутила удар - что-то пребольно треснуло меня в спину. Грохнулась наземь, в полной уверенности, что меня прожгла молния... Правда, за спиною увидела лишь Энрике. Он стоял, как ни в чём не бывало, демонстративно сбивая с рук комки грязи.
- Спим на ходу! - сообщил сержант. - Испугались, всполошились, об оружии позабыли!
Клокоча от ярости, я поднялась с пыльной тропки. Всё-таки это было нечестно - запустить в меня грязью! Мысленно я дала себе слово быть начеку. Очень возможно, что именно это спасло наши жизни. Нападение произошло очень скоро, мы и десяти шагов пройти не успели. Врага я за-метила вовремя - краем глаза, инстинктом, почти на пределе чувств! Едва лишь мелькнула яркая вспышка, УЗ был принят наизготовку. Молния очутилась на диске и злобно трещала, не в силах сорваться с прицела. Вместе с тем, стало ясно, что дело - дрянь! Огненный зверь оказался слишком велик. Справиться с ним было попросту невозможно...
Боковым зрением я успела заметить, что стреляли не два-три овала, как прежде, а целый десяток "бойниц". Лучики молний соединились в толстый столб пламени. Примерно такой же спалил когда-то "собаку Баскервиллей" с антенной. Вот и сейчас мне грозила её судьба...
Мощнейший поток играл УЗом, будто тростинкой. Пламя впивалось в "металлоискатель". Да-же огнеупорный приклад - и тот раскалился. Всё вокруг затянули клубы горячего пара. Жаркое марево заставляло вздрагивать воздух. Я едва могла разглядеть чёрное кольцо УЗа над собственной головою...
Правда, "молния" и сквозь дым была видна превосходно! Трудно не разглядеть огонь такой силы... Какой свет! Какая яркость и мощь! Словно пойманный зверь, "молния" вырывалась из плена. Казалось, ещё немного - и изумрудный огонь проглотит УЗ, вместе с моею рукою... Впрочем, сдержать атаку кое-как получалось. Но вот управлять огнём... Увы: этот "змей" не слушался УЗа!
- Что делать, товарищ сержант?! - крикнула я в клубы пара.
- Ничего, девочка. Это конец.
Я подумала, что ослышалась, но сержант стоял на своём:
- Патовая ситуация. Мощнейший заряд в округе. На него и трёх УЗов не хватит!
Краем глаза мне было видно, как Энрике открыл и сунул в рот жвачку. Затем не торопливо уселся на камень - зритель в ожидании скорой развязки...
- Так что... м-мне сложить оружие? - уточнила я, заикаясь.
- Приехали! - сержант устало потёр переносицу - Быстро же ты сдаёшься! А ведь самое трудное впереди. Учись думать и действовать в боевой обстановке. Включай мозги - хватит себя жалеть! Дано: заряд такой силы, что справиться с ним невозможно. При этом известно, что данный заряд приоритетно отреагирует на ближайший биологический объект, отдав ему большую часть энергии. Спрашивается - что делать?
Я сжала губы, демонстрируя нежелание обсуждать эту тему.
Энрике встал с места.
- Два шага левее, девочка! - приказал он, - Но диск "уловителя" пускай остаётся на месте. Прочертишь им в воздухе ровный зигзаг: вниз - а затем вверх, вот так. - сержант показал рукою, - Затем нажмёшь спусковой крючок - и "молния" будет свободна. Тогда она поразит не тебя, а того, кто повыше.
- Лучше сдохнуть! - угрюмо бросила я, чуть не плача.
- Так и случится, не сомневайся! Кто-то из нас останется здесь лежать с сизым дымком у губ... Такова печальная правда. И не нужно трагических взглядов - жизнь есть жизнь. Думаю, Природа всё сделает за тебя. Тебе ничего решать не придётся - просто в нужный момент рука сама дрог-нет... И это будет верный поступок. Дорогу молодым - не так ли?
В ответ я сухо проинформировала Энрике о том, что убивать его не собираюсь. Может быть, в крайнем случае, при ужасной смертельной ране... Фразы мои выходили невнятными - губы сво-дило судорогой. Начавшаяся от пальцев, она стремительно распространялась. Сжимала мускулы, мешала двигаться и говорить.
- Твоя правда! - сержант почесал в затылке, - Обрывая чужую жизнь, пусть даже из милосердия, ты получаешь взамен такого монстра, которого, "мечом-кладенцом" не отгонишь...
Как бы невзначай, Энрике подвинулся ближе. Теперь макушка его находилась в метре от уловителя. Зелёное пламя шипело над самым беретом сержанта. Ему стоило лишь подпрыгнуть...
- Не сметь!!! - крикнула я что есть силы, - Не оставляйте меня, сержант! Вспомните, что вы говорили! Спина у меня слабовата, нервы расшатаны... Я не смогу без вас!
- "Я!", "Я!" - передразнил сержант. - Сама подумай, что будет, если вместо меня под огнём очутишься ты! Не нравится?! То-то! Поэтому - слушай мои приказы! Когда всё закончится, - сержант глубоко вздохнул, - возьмёшь эти вещи.
Он вынул из сумки на поясе свёрток и положил на землю.
- Здесь - инструмент, который сойдёт за фомку, - пояснил он, - К нему - одноразовый халат, шапочка и респиратор. Возьмёшь их и пойдёшь по руслу ручья. Не нужно бояться. Сейчас ты держишь в руках последний огонь Дракона. Справишься с ним - и силы его иссякнут... За поворотом покажется водопад; правее увидишь три железные двери. Зайдёшь в ту, что будет посередине. Взломать её очень легко: замок там держится на честном слове. Давно просил, чтоб его по-чинили... Да нашим было не до того. Считалось, что дверь сторожит Дракон - кому захочется лишний раз ему попадаться? В общем, подцепишь замок инструментом - он и откроется. Через несколько метров увидишь ещё одну дверь. Но с ней ещё проще: замки там сняли. Дверь сторожит всего одна лишь печать - но ты ломай её смело! Однако прежде всего убедись, что за дверью тихо. Потому что, видишь ли, там могут быть люди. - Энрике вдруг шмыгнул носом, - Ту комнату приспособили под "курилку". Все знают об этом, но командиры смотрят сквозь пальцы. Где-то же нужно! В Саркофаге курить нельзя, бегать наружу - нет смысла.
Энрике рассказывал внятно, отрывисто - глядя совсем не на "молнию" - на меня. Словно читал по лицу, когда же настанет предел слабым силам? Стоило мне пошатнуться, он сразу повысил голос:
- Слушай внимательно: "курилка" - такое место, которого не существует! Мы сами себе не враги - вешать видеокамеры. Кому охота под трибунал?! По той же причине даже на генеральных планах "курилку" не отмечают. В Стене вообще много сквозных проходов, подсобок... За всеми не уследишь. Словом, "курилка" - твой единственный шанс. Плохо, конечно, что там ошивается столько народу... С другой стороны, личный состав сейчас на пожаре. Авось никого не встретишь. Внутри натянешь халат, шапочку - родная мать не узнает! Дальше пойдёшь по единственному проходу, попадёшь в широкий зал с дверью - она тоже открыта. Оттуда выйдешь в один из главных тоннелей. Очень похож на тот, по которому мы пришли. Широкий и много-людный. Пойдёшь налево, в сторону выхода. Опусти ниже голову, бойся видеокамер. Затеряйся в толпе...
- Не желаю вас слушать! - внезапно опомнилась я, - Оставьте при себе своё... завещание!
Как вдруг мы оба замолкли. В стороне послышался посторонний, как будто совсем неуместный звук. Точно двое людей переговаривались неподалёку. Нельзя сказать, чтобы громко - но и не слишком тихо. Наверное, им казалось, что свист и треск "молний" заглушают для нас все звуки. Так оно и было, однако шум временами смолкал. В один из таких перерывов мы услышали шёпот:
- Вот это да! Меченый! Откуда он здесь?!
И уже совсем другой голос:
- А это кто с ним?
"Вот оно что! - мелькнула быстрая мысль, - Вот, как прозвали солдаты сержанта! Прямо как герцога Гиза! Не самое обидное прозвище. Уж лучше, чем какой-нибудь "Крест"...
Энрике вдруг выпрямился - и по-военному гаркнул:
- Курсанты Пичуга, Яренко! Десять шагов вперёд!!!
Из-за больших валунов вышли двое в снаряжении "Воинов Саркофага". По-мальчишески, бод-рым галопом они подбежали к нам. За спиною у каждого чёрным длиннющим копьём возвышался УЗ.
- Здравия желаю, товарищ инструктор! - по-молодецки отрапортовали они. А затем, уже вытянувшись по стойке "смирно", добавили вразнобой: - Мы тут отдыхали в "курилке", вдруг слышим - как будто ваш голос! Посмотрели в щёлочку, увидели зарево, решили, что надо помочь...
Только сейчас парни разглядели картину неравного боя. Оба застыли на месте.
Нужно отдать должное - курсанты тут же выхватили свои Узы и ринулись на подмогу. По оче-реди пересекли дисками "уловителя" сноп огня, будто прикуривая огромные сигареты. При этом "молния" поделилась на три равные части. Каждый из нас держал теперь на прицеле собственную "змею", втрое меньше первой. Но, то ли они питали друг друга, то ли были слишком сильны... Словом, даже противник не желал подчиняться!
- Что я говорил! - мрачно кивнул сержант, - На этот заряд трёх УЗов не хватит... Ну что, молодцы! - (это уже курсантам), - Ваши соображения!
- Четвёртого бы сюда, товарищ инструктор!
- ...Или живой объект!
- Комара или муху! Лишь бы летала повыше!
- Хватились! - Энрике заложил руги за спину и вновь стал похож на учителя. - Лет сорок на-зад, до возведения Саркофага, ваше предложение имело бы смысл. В те времена здесь было полным полно всякой живности. Первую линию обороны сплошь усыпали обугленные останки. - сержант шаркнул ногою по рыхлой субстанции на камнях. - Жду других предложений. Как будем воевать, молодцы?
"Молодцы" лишь растерянно хлопали глазами, глядя каждый на свою изумрудную "змейку".
- Ну же! Соображайте скорее! Вы мне бойца угробите! - подгонял их сержант.
У меня и вправду уже темнело в глазах. Долго я бы не продержалась
- Слушай боевую задачу! Имеется: направленное излучение, не компенсируемое приборами удержания. Оно разделено на три фрагмента, диаметром каждый менее восьми сантиметров. Значит, необходим четвёртый объект воздействия. Вопрос: где его взять?
- Четвёртый объект?.. Выше всех прочих?
- Предлагаете мне туда голову сунуть? - саркастически хмыкнул сержант, - Давай, солдатская смекалка, работай! Биологический объект, любого размера!..
Курсанты испуганно переглянулись.
Сержант укоризненно покачал головою, набрал в лёгкие воздуха - и вдруг смачно плюнул! То, что в центре плевка оказался комочек жвачки, существенно улучшило его лётные качества. Тот пошёл удивительно высоко, перепрыгнув диск уловителя. Тут же от общего тела молнии отделился новый, четвёртый "рукав". Вместе со жвачкой он рухнул вниз; огонь вошёл в камни. Одна за другой, три остальные молнии исчезли следом. Точно воды светящегося ручья стекали под землю...
Бой был окончен. Однако его участники так и остались стоять с поднятыми Узами, словно не доверяя своей победе.
Впрочем, скоро к курсантам вернулся дар речи.
- Вот это да, товарищ сержант! - восхищались они, - Вот это был бой!
- Кстати! - опомнился тот, кого звали Яренко, - А это ничего, что мы взломали печати на дв-ри? Подумали, что уже можно! Ведь наши уже зачистили этот квадрат?
Энрике обаятельно улыбнулся:
- Так точно! А вы что, ребятки, не знали?! Я ещё утром рапортовал, что в "курилке" радиосвязь накрылась! По ней десять минут назад объявили общее наступление! Видали?! Вон - десанты выбрасывают! Эх, попадёт вам от лейтенанта!..
Сержант ткнул пальцем куда-то за наши спины. Мы вздрогнули и обернулись. Не знаю, чего я ожидала увидеть. Понятное, что никаких вертолётов и лейтенантов там быть не могло... Тем не менее, было, на что посмотреть. Над вершинами гор ветер сплетал чёрный дым с белою пеленою тумана. Снизу падали отблески от пожаров... Вдали завывала сирена; воздух пронзили стрелы военных прожекторов.
- Вон же, правее! - настаивал на своём сержант. Он дружески хлопнул ребят по спинам, но руку так и не отнял. Пальцы его, словно бы невзначай, легли на основание шеи курсантов. Секунда - и те, как подкошенные, упали на землю...
Я рухнула следом, уже безо всякой помощи.
***
Очень скоро я обнаружила, что жива. Чувства медленно возвращались. Спина ощущала холод камней; слух улавливал множество всяких звуков. Где-то за скалами шумела военная техника - там тушили пожары. Рядом журчала вода, слышны были вкрадчивые шаги. Так невесомо умел ступать только лишь Энрике.
- Прислали "срочников" на мою голову! - ворчал сержант, склонившись над телами курсантов, - Учишь их, учишь: посторонние на территории - стреляем без разговоров! Как об стенку г-рох!
- Ты что их... убил? - испуганно простонала я, не замечая, как перешла на "ты".
- Бог с тобою! Очухаются минут через сорок! Перенесу их в "курилку" - поди догадайся, где гуляли эти орлы. Сами они, несомненно, будут молчать. Врят ли ребятам охота под трибунал...
Ботинки сержанта скрипнули совсем рядом.
- Ты-то как?
- Плохо.
- Понятно, что "плохо"! "Плохо" бывает разное. Бывает "плохо", означающее нейтральное "так себе". Порою под ним понимают грань между жизнью и смертью. Словом, градация широка. Один мой друг выделял в ней особое состояние, которое называл "Щас сдохну!". Интересно, что сразу за нею приходит "второе дыхание". Но это опасная штука. Критика снижена, человек не чувствует боли... Можно запросто подорвать здоровье! Так что давай, говори, каково твоё "плохо"?
- "Щас сдохну"! - сообщила я без колебаний.
- Тогда - минута на отдых!
Я возмутилась подобной чёрствости со стороны сержанта. Решила, что с места не сдвинусь - и будь, что будет! Однако в положенный срок Энрике безжалостно поднял меня с земли. Встряхнул, поставил на ноги. В первую же секунду я едва не упала, но сержант мне этого не позволил. Сев на камень, он поставил меня между своими ногами, так что падать стало попросту некуда.
- А теперь, - со значением молвил он, - приступаем к самой неприятной задаче... Засучи рукава!
Я так и сделала - онемевшими, дрожащими пальцами. Сержант внимательно осмотрел мои локти.
- Катетер ставили в правую руку?
- Так точно!
- Теперь послушай меня. У тебя на локте, вот здесь, - он показал на тоненький шрам, - вживлён маленький передатчик. Простая модель, без функции самоуничтожения. При тройном уровне секретности... - Энрике запнулся, соображая, - принимающая аппаратура обычно у старшего следователя. Павел Никитич у нас отошёл от дел... Но где-то есть дублирующий приёмник. Понимаешь, на что намекаю?
Несмотря на то, что я стояла, а Энрике сидел, наши глаза оказались на одном уровне. Никуда не скрыться было от этого взгляда, он словно видел меня насквозь.
Нарочито неторопливо сержант вынул из-за пояса нож и маленькую фляжку. Остатками содержимого, с крепким запахом коньяка, протёр блестящее лезвие. Последние капли были щедро про-литы на мою руку. Голова закружилась от пряных густых ароматов. Вдруг вспомнился дом, праздничный стол и гости. Мама разносит бокалы, похожие на мыльные пузыри, а папа разливает гостям янтарную жидкость...
Правой ладони коснулся холодный металл - это Энрике вложил в неё острый армейский ножик. Понятно: он хочет, чтобы я сама делала операцию... Но как же трудно вогнать себе в руку "скальпель"!
- Нет! - замотала я головою.
- Представь, что будет, если передатчик не вынуть! - бесстрастно бросил сержант.
Конечно: он знал, чем задеть! Я представила "что будет" - и сама схватилась за ножик. Правду сказать, Энрике не бросил меня в этом деле. Он чутко руководил ходом лезвия, объясняя, как правильно вынуть жёсткую горошину передатчика. Вместе с тем, после первого же пореза меня оглушила боль. Зрение стало неверным и слабым, в ушах пронзительно запищало... Боль отдалась в старой ране на левом плече, точно почувствовав в ней союзника. Я подумала, что вот-вот потеряю сознание... Но, как ни странно, затем стало легче. Страдание отступило. Медленно прояснились мысли. Быть может, так приходит "второе дыхание"?
Больше сержант не давал никаких наставлений. Едва появилась из раны горошина передатчика, вся розовая от крови, он жёстко стиснул мой локоть. Кровотечение прекратилось, но боль ударила так, что я едва не упала в обморок. Единственной нитью, соединявшей меня с реальностью, был взгляд сержанта. Казалось, он проникает сквозь тьму, не даёт уйти в забытьё... И выражение этого взгляда мне не понравилось.
- Назови своё имя, живо! - резко спросил Энрике, - Слушай меня! Не уходи! Назови своё имя!
С одной стороны, сержант правильно рассчитал, применяя допрос сейчас. Пограничные состояния не располагают к обману. С другой стороны, благодаря тому же Энрике, я научилась главному - силе. Сосредоточившись, собрала свою волю - и словно перешагнула через оковы слабости! При желании, могла бы увидеть её со стороны - большую, уродливую и рыхлую. Мой внутренний герой поднял узкий и длинный меч, невольно держа его на манер УЗа. Холодно и безжалостно нанёс несколько точных ударов. Опасная тварь упала, поражённая насмерть!
Сразу же стало легче, но до победы было ещё далеко. Теперь меня ждал настоящий враг - опаснее прежних. Мысленно я снова схватилась за "меч" - и приготовилась к бою... И меня не должно было волновать то, что отныне врагом стал сержант Энрике - Учитель.
Мысли текли спокойно, с какою-то странною ясностью. Выходит, сержант принимал меня за другую. Вот, отчего он спасал меня - а я-то не догадалась! Но теперь Энрике засомневался во мне и желает выяснить правду... Итак, чтобы выжить, нужно назвать ему верное имя. Но только ка-кое? Сколько всяких имён есть на свете! Русские, восточные, англоязычные... даже испанские - будь неладны сериалы! Разве можно справится без подсказки?! Но как выудишь её у сержанта?
В последней надежде я снова и снова изучала лицо Энрике. И, как ни странно, настойчивость оправдалась. Настал момент, когда он "проговорился". Я увидела, как дрогнули губы сержанта, как прижался к нёбу язык... Так произносится знакомая буква. Казалось бы, очень простая, но от-чего-то она никак не давалась мне в детстве. Сколько раз приходилось повторять её с логопедом...
- "Л!" - вдруг громко сказала я : - "Л-луна"!!!
Это был верный ответ.
Я поняла это сразу - по тому, как вздохнул сержант, как расслабил напряжённые плечи. Он тут же достал аптечку и, как ни в чём не бывало, занялся моей раной. Энрике искусно склеил её края, наложил повязку. Ожог на плече он тоже тщательно обработал. Я смотрела на его склонённую го-лову - и усиленно соображала.
- Но Луна мертва! И похоронена! - неожиданно сорвалось с языка.
- Да - в пустой могиле! - Энрике слегка улыбнулся, - Думала обмануть старого следопыта? Нам известен путь в Саркофаг Свердловской группы, известна история гибели каждого - кроме тебя, конечно. Мы отследили твою дорогу вдоль Побережья. Где ты жила, чем питалась, всё прочее... Думаю, нет на свете лучшего инструктора по выживанию в Саркофаге, чем ты... Словом - большая честь познакомиться!
Я так растерялась, что голова разболелась. Где истина, а где ложь? Может быть, я - вправду Луна? А Поволжская группа и вся прошлая жизнь были всего лишь бредом больного?
- ...Тем более, на берегу нашли твой значок...
- Дракон и стрела?! - я мигом стряхнула с себя все сомнения.
Сержант рассмеялся:
- Вот ты во всём и призналась! Это же знак Свердловского клуба...
- Неправда!
- Честное слово!
Энрике с неожиданной лаской вытер мой чёрный от копоти нос.
- Обрадовалась, когда следствие определило тебя в Волжскую группу? Брось - никакой выгоды это не принесёт. Как ни крути, ты винтована перед законом. К тому же, шила в мешке не скроишь. Правда вылезет на поверхность. Дело предельно ясно. Волжская группа оставила следы четырёх человек, не больше! Они сами признали это на детекторе лжи, что для меня аргумент окончательный и бесспорный. Знаешь, каков здесь этот прибор?! Его подсоединяют к спинному мозгу. Адское устройство! Я готов был в лицо рассмеяться следствию с их версией насчёт обмана детектора. Нет уж, у нас не соврёшь!
Если бы сержант взглянул мне в лицо, он бы, наверное, не был настолько категоричен. Я так удивилась, что выдала бы себя с головою. К счастью, Энрике всегда избегал прямых взглядов. Тем более, в данный момент он был очень занят. Растерянно я наблюдала за тем, как сержант расстегнул китель и вынул из внутреннего кармана обычный пушистый шарф. Безжалостно орудуя армейским ножом, он разрезал его на две равные части. Затем Энрике снял с меня правый ботинок, обернул ногу половинкою шарфа и возвратил на место. Всё то же самое он проделал с левой ногою.
Подкладка из мягкой шерсти была удобна и совсем не мешала.
- Твоя мама... она до сих пор приходит сюда, к Саркофагу. - говорил сержант, не поднимая лица. - Очень постарела от горя. Не мучай её - передай весточку о себе. Правда, встречаться лично не стоит. Нужно начать новую жизнь - понимаешь? Тем более, имя твоё нигде не значится официально. Представься кем-то другим. Знаешь, какая неразбериха сейчас вокруг Саркофага?! Одни уезжают, боясь новых взрывов. Другие, напротив, спешат вернуться... Хотят увидеть Освобождённое Море. При желании, можно наврать, что угодно! Притворись жертвой несчастного случая. Разыграй амнезию. Причин найдёшь сколько угодно: нападение хулиганов, ушиб от паде-ния на горной тропке... Прибейся к какому-нибудь детскому дому - а там будет видно. Думаю, в конечном итоге выправят тебе документы...
Энрике выразительно помолчал.
- Психолог из меня не важнецкий. - добавил он после паузы, - Мне сложно понять, что происходит в твоей голове. Одно скажу точно: связь с реальностью не потеряна. Остались ещё пара-тройка пунктиков... Но ты с ними справишься - это видно! Если, конечно, не заболеешь.
- Не заболею?
Сержант высоко поднял брови:
- Видишь ли, сегодня похолодало. Вокруг Саркофага сугробы снега. Для тех, кто отвык от нор-мального климата... - он улыбнулся умной, приятной улыбкой, - напоминаю про гололёд и ветер. Думаю, ты подхватишь ужасный насморк.
Насморк?! Я состроила пренебрежительное лицо. Однако Энрике взглянул на меня с укором:
- Нельзя недооценивать мелочи! Болезнь означает врачей, а врачи... это очень серьёзная тема! - Энрике устало отёр лоб рукою. - Чего бы с тобой ни случилось, держись от больниц подальше! Ты теперь не такая, как все остальные, любой анализ крови покажет наличие в ней "зелёнки"! Строго запрещено также делать рентген. Местную воду пила, в Море плескалась? Всё - ты помечена на всю жизнь!
- А как же вы? - робко заметила я, - Вы - Воины Саркофага?!
- Так и живём! С засекреченными медицинскими карточками. Словом, на твоём месте я бы подождал года три, пока не выветрится "зелёнка"... Хотя, пожалуй, лучше лет пять или десять... К нормальной жизни тебе уже не вернуться!
- Невозможно! - я так испугалась, что перешла на шёпот, - Как можно прожить жизнь, ни разу, не обратившись к врачам?! В школе у нас каждый год медицинский осмотр. А просвечивания?! При входе на аэродромы, автовокзалы, таможни... - я загибала пальцы, - Нас всюду желают видеть насквозь!
- Предлагаешь пристрелить тебя прямо здесь?! - сержант резанул острым взглядом. Я замолчала, проглотив неуместные жалобы. Чёрной неблагодарностью было с моей стороны досаждать нытьём...
Впрочем, Энрике не обижался. Он по-прежнему был поглощён работой. С удивлением я наблюдала за тем, как сержант снял собственный китель, вывернул его наизнанку, полоснул под-кладку ножом... На свет появился белый, как пух, материал утеплителя. Энрике вынимал его по кускам и аккуратно складывал стопкой.
- Прекрасный материал! Тёплый и водостойкий, в придачу. Новейшая разработка.
- Всё для Армии? - улыбнулась я.
- А то!
- Но, как же вы... - я выразительно посмотрела на истерзанный китель сержанта, - как вы будете в этом ходить? И как объясните своё отсутствие?!
- Легко! - сержант мечтательно посмотрел вдаль, - Провожу тебя на волю, выпущу птичку из клетки... А затем вернусь к месту службы и совершу массу подвигов... Знаешь, какой там огонь?! Огонь спишет многое. Он превосходно прячет улики. Запомни: улики - твои враги! - сержант за-говорил с каким-то мрачным нажимом, от которого сделалось не по себе. - Хочешь жить - умей от них избавляться! Зачем далеко ходить - взгляни на свою одежду! Она выдаёт тебя с головою. Нужно раздобыть ей на смену что-нибудь подходящее... Действуй хитростью, осторожно. Взд-маешь применить силу - наверняка попадёшься!
Сержант говорил ещё долго, но слушать его не хотелось. Измотанная, больная, я думала лишь о том, как не упасть от усталости. Когда же очнулась, Энрике уже рассказывал о новых и странных вещах.
- Троллейбус номер пятнадцать. - повторял он, - Запомни! Подходит ровно в семнадцать со-рок, ты на него успеешь!
- Какой троллейбус! - мне стало смешно, - Энрике! Я не ослышалась? Воины Саркофага пользуются общественным транспортом?!
- Не всем. Однако троллейбус номер пятнадцать знают прекрасно.
- Но как?!
- На нём удобно ездить от военного городка и обратно! Можно добраться и на машине, но в этих местах всегда ужасные пробки! А ты что думала? - хохотнул он, - Что Воины Саркофага живут в пещерах? И рождаются из зубов дракона?
Не удержавшись, я прыснула. Сержант поддержал меня раскатистым смехом. Веселье преобразило его лицо, оно сделалось умным и тонким. Чем дольше я всматривалась в него, тем сильнее ощущала в себе новое чувство... Мощное, как стихия, оно отнюдь не являлось любовью. (В этом я кое-что понимала после встречи с Алексом Андровым). Да, не любовь, но не вражда и не дружба... Что-то гораздо глубже, важнее других порывов! Энрике сделался для меня чрезвычайно важен. Как будто он задал жизни систему координат, которая отмеряла бы хорошее и плохое.
Но что будет с системой координат, если в основу её ляжет ложь?
Раздумывая над этим, я не сводила с сержанта глаз. Тем временем, он вынул из кармашков на поясе иголку с ниткой и начал сшивать кусочки белого материала. В итоге получилась жилетка, просторная и пушистая. Её сержант быстро подогнал мне по размеру. Иголка так и носилась по ткани, оставляя ряды одинаковых крупных стежков.
- На пятнадцатом номере, - продолжил сержант, - доезжай до конечной. Там наш райцентр - город Смелый. Думаю, ты о нём знаешь. Затеряешься там среди толп... В городе сейчас очень много новоприбывших, за всеми не уследят. Дальше - действуй по обстоятельствам. Вот тебе на первое время... - Энрике, похлопав себя по карманам, вытащил несколько новых червонцев. Целое состояние. - Держи!
- Мне... мне не нужно столько, Энрике. - я вдруг ощутила, что задыхаюсь, - Нужно всего три копейки, чтобы добраться до лагеря, до "Орлёнка". Я ведь пришла оттуда. И зовут меня - не Луна. Я - не Луна, товарищ сержант, простите!
Пряча глаза, я посмотрела вверх, как это делал Энрике. Там развивалось грандиозное представление - впервые был сорван облачный покров Саркофага. Плотный туман разметался по изгибам Стены. Если б не чёрный дым от пожаров, возможно, мы бы увидели небо... Как жаль, что больше не взглянуть на него и на первые звёзды... Смертная, глухая тоска сжала сердце - но нельзя было ей поддаваться!
Энрике, понятное дело, моему признанию не поверил. Этим он существенно осложнил мне за-дачу и доставил множество неприятных минут. Думаю, сержант переоценивал силу инстинкта самосохранения. Признание шло за признанием - одно тяжелее другого... Наконец, я поняла, что дело сделано: надежды больше не оставалось.
- Так. - подвёл итоги сержант.
Он достал из кармана открытую пачку "жвачки" и протянул её мне. Я жалобно всхлипнула. Энрике с большим сочувствием похлопал меня по руке. Ладонь его обожгла, из чего я сделала вы-вод, что моя холодна, как лёд. Впрочем, ни мои слёзы, ни забота сержанта значения не имели. Я понимала, чем всё закончится - и Энрике знал это.
Доказав свою причастность к Поволжской группе, я запустила процесс самоуничтожения. Все подозрения покойного Петра Никитича вновь обретали силу. Из жертвы обстоятельств я превращалась не просто в обвиняемого, но в прямую угрозу для общества. Уничтожив архив противника, Энрике, возможно, и навредил будущему Науки. Однако же, отпустив меня, он тем самым ставил под удар настоящее... А как иначе? Факты моей биографии выглядели подозрительно. Столько совпадений, столько необъяснимых удач! Рассуждая логически, я никак не могла оказаться невинной жертвой! Энрике обязан был видеть это. С его стороны дать мне уйти было бы нарушением долга Воина. Сержант обязан был меня задержать, а при попытке бегства даже убить... Наверняка так было бы даже лучше. Сержант желал мне самого лучшего - в этом я не сомневалась.
- Поворачивайся - и можешь идти! - тихо сказал сержант. Ни инструментов, ни маскировки он больше не предлагал.
Вот оно: началось! Кровь отхлынула от моих щёк.
- Я всё понимаю, сержант. Но смерти показывать спину не собираюсь!
Сказав эту фразу, я сама испугалась. Не от того, что стал ясен её настоящий смысл. Просто внезапно поняла взгляд сержанта - тот самый, в который невыносимо было смотреть. Во взгляде его жила Смерть. Она была там всегда - даже когда Энрике спасал меня от неё же. Быть может, он слишком часто существовал с ней рядом? Да, на особый манер я очень любила сержанта. Я бесконечно благодарила его и, не задумываясь, рискнула бы жизнью, спасая. И, тем не менее...
- Выполнять! - повторил Энрике. Словно бы невзначай, он прикоснулся рукой к моей шее. Вот уж чего не хватало! Я покосилась на два неподвижных тела - и сбросила ношу с плеча. Затем отвернулась и, стиснув зубы, бросилась прочь по ущелью.
Вначале злость и отчаяние заглушали все мысли. И только затем, успокоившись, я вдруг поняла, что никто меня не догоняет. В ужасе считала свои шаги, словно каждый из них мог бы про-длить мне жизнь. Так пролетели десять... двадцать... тридцать и сорок метров. Вот, наконец, водопад, а рядом - три нужные двери. Средняя оказалась открытой. Издали было заметно, что замок её взломан. Наверняка постарались курсанты, спешащие к нам на помощь...
Изрядно промокнув под брызгами водопада, я распахнула дверь и вошла. Внутри всё было именно так, как описал сержант. Тёмный, сырой коридор выводил ко второй двери. Спасибо курсантам - она тоже была открытой. Изнутри пробивался свет: горела тусклая лампа весьма унылого вида. По запаху я сразу сообразила, что это и есть "курилка". К счастью, внутри было пусто.
Как же мечталось вырваться на свободу! Она чувствовалась во всём - в ощущениях, звуках... Земля дрожала: где-то в соседних тоннелях шла военная техника. Рёв двигателей проникал через стены. Лязг гусениц, шорох колёс, завывания вентиляции, нагнетающей воздух в туннель... Сколько всего доносились из-за дверей! Вот путь к свободе, о котором говорил мне Энрике.
Но даже сквозь шум я почувствовала бесшумное приближение... Сержант не даст мне уйти. Он был здесь, совсем рядом. Надежды рухнули. Я замерла в полушаге от двери. Не двигалась - только ждала, тяжело дыша. Сопротивляться не было смысла.
- Довольно стыдно нападать со спины! - громко сказала я, наконец. Из глаз градом катились слёзы. Вот - ещё одна причина не оборачиваться к Энрике! Он ненавидел слёзы, как и прочие проявления слабости...
Энрике, подошёл совсем близко, но сводить счёты не торопился. Наоборот, склонившись, за-шептал мне на ухо:
- Ты должна твёрдо знать, что за тобою всё чисто! На любом допросе, кто бы что ни сказал, помни одно: предъявить тебе нечего! "Наследили" мы лишь в архиве, которого больше нету. Как он исчез - прекрасно объяснит любой Воин Саркофага. Найдут оплавленных "тараканов", сравнят с такими же роботами с других объектов... Думаю, остановятся на версии сбоя программы. "Тараканы" взорвали архив, дрогнули стены бункера, кое-где с них осыпался тектонит. Дракон среагировал на движение. Выглядит правдоподобно... Что до курсантов - они будут молчать. Их в беде не оставлю, вынесу в безопасное место. Я всё сделаю, девочка, я так замету следы, что комар носа не подточит! В причинах пожара глубоко копаться не станут. Есть время для поражений и катастроф - а есть времена для победы! Мы стоим на пороге новой эпохи - эпохи без Саркофага Никому сейчас не нужны истории прошлого. Дело просто замнут.
- Хорошо бы! - кротко сказала я.
- Твоя судьба будет зависеть лишь от тебя самой. От того, как ты себя поведёшь после выхода из Саркофага. Можешь считать, до того момента я сделал тебя невидимкой. Наши следы ни за что не найти в квадратах незащищенных территорий. Ни люди, ни поисковые собаки там работать не могут. Видеокамер, понятное дело, нету; спутниковые системы слежения здесь бесполезны. Форт укрывает плотная облачность - ну, а сейчас к ней прибавился дым пожаров...
Я почувствовала, как Энрике быстро надел мне на голову марлевую медицинскую шапочку, накинул белый халат, пристегнул респиратор.
- Помни: не было тебя никогда в этом месте! Не было, потому что быть не могло! Повтори две тысячи раз - глядишь, и сама поверишь...
- Энрике! - я, наконец, развернулась, - Считаете, у меня есть шансы выжить? Но каким образом? Все наши выдумки смётаны на живую нитку... Что, если кто-нибудь вдруг решится копнуть поглубже? Сопоставит исчезновение следователей, ваше отсутствие, взрывы, пожар в архиве... Если всерьёз займутся парнями, применят тот самый детектор лжи?
Сержант глубоко вздохнул.
- Пойми, каждому человеку наносят когда-то последний удар. Неважно, кто будет твоим палачом и отчего придёт гибель. Затрещат ли кости от пули... Лопнет ли в голове сосуд, вызывая смертельный инсульт... - Энрике коснулся пальцем виска, - Просто имей в виду неизбежность конца. Относись к нему, как воин, готовый к борьбе. Это придаст тебе силы.
Сержант хотел сказать ещё что-то, но вдруг взглянул на часы:
- Время. Пошла!
В последний раз я встретилась с ним глазами. Серыми, цвета пепельных стен Саркофага. Сердце резанула тоска - наверное, так горюет птенец, навсегда покидая гнездо. Но я не попалась в плен к этому чёрному чувству. Сделав резкий манёвр, отбила удар... Затем, крутанувшись на каблуках, рывком отворила дверь - и вылетела наружу!
***
Не прошло и пяти минут, как я уже шла по одному из главных тоннелей.
Военная техника двигалась по нему нескончаемым караваном. По "тротуарам" спешили отряды людей - военных специалистов, пожарных, бойцов хим.защиты... Последние носили точно такие халаты и шапочки, как те, что надел на меня Энрике. Почти все дышали сквозь респиратор, так что я не особенно выделялась на общем фоне.
К счастью, на многочисленных КПП не останавливали людей, выходивших наружу. Зато в об-ратную сторону всех проверяли с пристрастием.
...Свобода встретила холодом и пронзительным ветром. Выпавший накануне снег таял. Вокруг громоздились набухшие влагой сугробы. Тропинки меж них сочились водою.
Стояла невыносимая толчея. Люди и транспорт порядком мешали друг другу. Решительно ни-чего невозможно было понять! Ревела техника, раздражённые голоса отдавали команды по гром-кой связи. Где-то неподалёку бранились, выясняя вопрос с горючим, которого не хватало...
Но прочь, прочь от страшного Саркофага!
Однако было бы неразумно разгуливать в халате и шапочке. Улики следовало уничтожить. С трудом удалось отыскать укромное местечко - на краю площадки с машинами "Скорой Помощи". Сумерки уже опустились вокруг, и в тени одного из фургонов мне показалось вполне безопасно. Шапочка и белый халат полетели в урну. Но прежде я старательно вытерла ими лицо, пытаясь убрать грязь и копоть. Белая ткань стала чёрной, словно ей вытерся трубочист.
Вначале я хотела выплюнуть следом и жвачку, но потом жалко стало с ней расставаться. Всё-таки её подарил Энрике... Может быть, вкус был слишком резок, однако дурные мысли он разгонял прекрасно. Не знаю, насколько силён был стимулятор в жвачке, но спеша к троллейбусной остановке, я больше не чувствовала тоски и страха. Радость несла меня на своих крыльях.
Чудо свершилось: я вырвалась на свободу! Целый мир лежал предо мною - разве в это можно было поверить?! Удивительный мир, где ждала Мама, семья, друзья, где опять оживали надежды! Непознанная Вселенная, полная тайн и открытий! Где сильные, взрослые мужчины могли смотреть так, как только что - мгновенно и остро - взглянул на меня Энрике.
***
Знай я тогда, что действительно означал этот взгляд - несомненно, это испортило бы мою дальнейшую жизнь.
Долгие годы мне ничего не удавалось узнать о судьбе сержанта. Однако затем произошло сразу несколько странных событий, позволивших кое-что прояснить. Об одном таком случае мне хоте-лось бы рассказать. Тогда я училась на третьем курсе истфака Университета. В тот день шла самая обыкновенная лекция по История искусства, которая называлась "Современная политическая скульптура".
Наглядного материала по этой теме хватало. Конспектируя лекцию, мы рассматривали фотографии к ней - не только простые, но и трёхмерные голограммы. Высокие полупрозрачные изображения выстраивалось между нашими партами...
Внезапно сердце забилось быстрее, быстрее - и вдруг замерло, будто остановившись. Вот именно: самым первым было предчувствие. И только потом я увидела голограмму Мемориала Славы, посвящённого взятию Саркофага. Перед ним возвышалась стела с выбитыми именами погибших. Десятки тысяч фамилий: раньше мы не знали этого списка, он был засекречен. Тем более, что сама мемориальная стела стояла на территории бывшего Саркофага, куда по-прежнему не пускали...
Фотографию я перекинула на свой планшет, а затем увеличила изображение. Искала среди бес-конечных рядов имён, пока не нашла одно, от которого перехватило дыхание. Вот оно: старший сержант Рязанцев, Энрике Романович. . "25.05.1979 - 26.11.2017", Рядом с именем был выведен блестящий кружок, похожий на солнце - символическое изображение медали "За взятие Саркофага".
Я склонилась над планшетом так низко, что едва не стукнулась о него носом. Не хотелось, что-бы другие увидели моё лицо, искажённое плаксивой гримасой. Но рыдания можно и подавить, если хорошо постараться. Однако что делать с болью в груди? Что делать с тем чувством, что жизнь твоя сломана?!
Что тут греха таить - в последние годы я редко вспоминала сержанта. Однако это вовсе не означало того, что Энрике исчез из моей жизни. Ни разу не позабыла я сделать те самые упражнения, о которых твердил он мне в Саркофаге. Осторожненько, вилочкой отправляла с тарелки любимые прежде сосиски, колбасы, и прочие суррогаты, раз и навсегда запрещённые словом сержанта. Мама сердилась и обижалась, но я питалась лишь тем, что давало энергию для тела и духа. Впрочем, не думаю, что причиной тому были исключительно соображения безопасности. Энрике был и остался драгоценной частью моего прошлого. Советы его я берегла, как память о нём.
Выходит, Энрике давно нет на свете... Трепетная живая нить, соединявшая меня с ним, столько лет вела к тлену и смерти. От одной этой мысли темнота вставала перед глазами. Я уже готовилась сбежать в коридор, чтобы наплакаться вдоволь, как вдруг услышала резкий голос. Принадлежал он главному "комику" нашей группы, весельчаку Гарри Тёмкину, прозванному "Темнилой"!
- "Воины Саркофага!" - ткнул он пальцем в высокую, до потолка, голограмму, - Палачам памятники не ставят!
- Заткнись! - попросила я самым вежливым тоном, - Пожалуйста!
Преподаватель не оценила моей деликатности, но и строго не осудила. Отличниками и активистам замечаний не делают... С другой стороны, наша уважаемая Анна Сергеевна никогда не пускала на самотёк политические споры в аудитории. Тем более, что в последнее время в стране только и делали, что срывали завесу с прошлого СССР.
- Воины Саркофага, - терпеливо объясняла Анна Сергеевна, - действительно неоднозначные герои истории. Как мы знаем, в отношении многих из них заводятся уголовные преследования. Я понимаю, что в школе вы изучали только один взгляд на события, связанные с падением Саркофага. Однако теперь многие факты истории переосмысливаются...
- Попадись ты, Сметанина, им в Саркофаге! - гнул свою линию толстый Темнила.
- Когда-то нас всех учили считать Воинов Саркофага героями. - аккуратно пояснила Анна Сергеевна, - Но задумаемся - разве можно считать героями тех, кто убивал безоружных?
Возмущённая, негодующая, я поднялась - и вышла из класса. Проходя мимо парты Темнилы, незаметно пнула его ногою. Удар получился довольно силён - во многом благодаря тем самым советам Энрике... С другой стороны, я ещё удержалась в своём порыве. Не калечить же парня из-за то, что он дурень?..
Эта маленькая история заставила меня не только пролить море слёз, но и задуматься о той роли, которую сыграл в моей жизни Энрике. "Наверное, - размышляла я, - характер сержанта был слишком силён, ну, а мой ещё слишком слаб... Наверное, потому за считанные часы, проведённые вместе, сержант словно бы "по кирпичику" разобрал моё прежнее "Я", - его привычки, пристрастия, взгляды... Разобрал - а затем сложил в новом порядке, по своему разумению..."
Перемену во мне заметили все - сразу, как только я вернулась домой... Одни приветствовали её, другие, не понимая, пожимали плечами. А я... Не знаю. Наверное, просто шла по "ущельям" жизни, сжимая в руке оружие, которое дал мне Энрике. Порой мне казалось, что в самые трудные моменты звучал за спиною его характерный, почти что бесшумный шаг.