|
Вечное мгновение.
- В какую цену?
- Прекрасно нарисовано, не правда ли? У вас хороший вкус.
- Сколько стоит картина? - повторил вопрос покупатель.
- Две с половиной тысячи. Но вы же понимаете, авторская работа...
- Пошли Богдан! - перебил продавца резкий голос. - Сам же видишь, картина не стоит таких денег. Зачем она тебе?
- Она мне нравится...
- Эта замухрышка?
Тишина. Богдан прижал палец к губам друга.
- Не смей так говорить.
Друг оторопел.
- Влюбился что ли в нее? - с обидой в голосе спросил он.
- Представь себе.
Свернув полотно трубочкой, продавец принял купюры. Заботливо пересчитал.
- Благодарю за покупку, и поздравляю с приобретением.
Богдан не слушал. Он развернул полотно и полными счастья глазами еще раз посмотрел на портрет девушки.
Глаза словно бушующие море. Настолько глубоки, что можно утонуть. Чистое лицо. Маленький аккуратный носик. Легкая улыбка. Длинные темно-коричневые волосы озорно растрепаны ветром. Белый ободок старается хоть как-то удержать непослушные волосы.
Изящная шейка. Кремовая блузка с красным бантом.
Длинные рукава закатаны до локтей. Руки причудливо вскинуты и согнуты, словно девушка обнимает ветер.
Пожелтевшие кленовые листья, сорванные с деревьев, так и норовят запутаться в шикарных космах.
Для картины я подобрал отличную раму желтого цвета. Не знаю, сколько возился с выбором места.
Захламленная квартира казалась ужасно страшной. Рука не поднялась вешать ее среди такого беспорядка. Так что, отложив принятие ответственного решения, взялся за уборку.
Быстро раскидал книги по полкам. Аккуратной стопочкой сложил диски. Смахнул пыль со стеллажей и стола. Отнес грязную посуду на кухню там и перемыл. Заодно очистил холодильник от испортившихся продуктов. Наконец включил пылесос и высосал пыль с ковра.
В чистой квартире даже дышать стало приятней.
Саморез вкрутил быстро. В однокомнатной квартире вариантов повесить картину не много, но все-таки пришлось помучиться. Место выбрал отличное. Рядом не было массивных шкафов или стеллажей. Такой картине нужен простор. Повесив шедевр, скрестил руки на груди и довольно заулыбался. Не только простор послужил причиной. Именно сюда падают лучи, когда солнце восходит или заходит.
На лицо девушки упали лучи заходящего солнца. Не яркие как утром, но все равно светлые и радостные. Улыбка, показалось, стала шире. Очень старательно художник старался изобразить, как лучи освещает прекрасную девушку, как она купается в лучах осеннего солнца. И получилось еще восхитительней, когда настоящее солнце осветило картину.
Я стоял напротив и улыбался. Ну, как можно смотреть на такую девушку с приветливой улыбкой и самому не улыбнуться? Никак.
Солнце уже зашло.
- Привет, - раздалось за спиной.
Я повернулся.
- А, привет, - поздоровался я. - Ты чего подкрадываешься?
- Извини, не хотела. Ты уже кушал?
- Нет еще.
- А время? Глупый, давно нужно было поесть. Поздний ужин вреден. С полным желудком спать ляжешь.
- Поздний ужин полезней, чем вообще никакого, - улыбнулся я.
Нежная рука коснулась моей головы, взъерошила волосы.
- Что с тобой будешь делать... От яичницы не откажешься? - добрый голос поднял аппетит.
- Нашла дурачка!
Быстро и умело, разбив яйца, вылила содержимое на сковороду, где уже поджаривались молочная колбаса и хлеб.
- Глазунью или взболтать? - донеслось от плиты.
- Глазунью, - ответил я.
Пахло очень аппетитно.
- Ты какой-то подозрительно счастливый. Что-то случилось?
Она стояла ко мне спиной, но я уловил тревожные нотки в голосе.
- Нет, ничего.
- Правда? - она повернулась уже с тарелкой аппетитной яичницы.
Поставив тарелку передо мной, коснулась рукой щеки.
- Посмотри мне в глаза, - попросила она, склонившись над столом.
- Зачем?
- Я все пойму по глазам.
Я поднял взгляд.
- Ты меня любишь? - вдруг спросила она. - Только не ври. Я увижу ложь.
Я смотрел в ее глаза, и боялся ответить. Но вот пришло спокойствие.
Что ж, если она считает, что все поймет по взгляду... мне легче будет ее обмануть.
- Да, - выдержал паузу. - Люблю.
Она продолжала смотреть мне в глаза.
- Я верю тебе.
После скромного ужина вернулся в комнату. За окном уже стемнело. Но картина словно сама светилась не хуже солнца.
На душе стало тепло.
В квартире было тихо. Наверное, она уже ушла. Даже не попрощалась... может обиделась... Это не важно.
Главное, что я люблю тебя.
Пальцы коснулись шершавых красок. На миг ощутил гладкость кожи, тепло... И как будто щеки девушки разрумянились...
Я улыбнулся.
- Только тебя.
Утром, когда я открыл глаза на кровати уже сидел Афанасий.
- Доброе утро, - поприветствовал он. - Как спалось?
Я кивнул.
- Лень уже ответить? - шутливо обиделся Афанасий. - Вставай давай!
Он протянул руку и помог подняться.
С голыми ногами, пошлепал на кухню.
- Ну и куда? А умываться! - строгий голос Афанасия заставил обернуться.
- А зачем?
- За мясом! - рявкнул он. - Ты что уже сдаешься? Ну-ка вперед, драить зубы. Сейчас на улицу пойдем!
Неохотно свернул в ванную.
- Я не хочу на улицу... - жалко сопротивлялся я, выдавливая пасту на щетку.
- Хочешь, - Афанасий стоял в дверях и следил за доброкачественным выполнением утреннего туалета. - Свежий воздух... он полезен.
Вообще-то Афанасий мой лучший друг. Даже единственный. Сейчас он добросовестно исполняет роль сиделки. Ключи от квартиры у него есть, так что каждое утро приходит и будит меня.
Напоив зеленым чаем, Афанасий помог одеться. Не то чтобы я беспомощный. Одеться могу и сам, но Афанасий словно мамочка, когда сам одевает, точно уверен, что не простужусь.
Холодный ветер неприятно ударил в лицо.
- Выходи давай! - словно скомандовал Фаня, держа открытой дверь подъезда.
Я переступил порог и почувствовал, что не зря мне помогал Афанасий.
Теплые ботинки на байке, держат тепло. Вельветовым джинсам ветер не почем. Футболка под свитером, а сверху кожаная куртка, словно бронежилет спасает от холода. А кепка держит в тепле голову.
Несмотря на прохладу, в небе светит солнце. Холодное осеннее солнце. Но от него все равно радостно.
Щурясь и улыбаясь, зашагал вровень с Фаней.
- Куда пойдем? - осведомился я.
Афанасий почесал подбородок.
- Ну, сейчас кружок вокруг дома, а затем до гипермаркета.
- Не хочется мне сегодня на автобусе ехать, - промямлил я, сознавая, что Афанасий все равно заставит.
- А мы и не поедем. Пешком пойдем.
- Чего?
- Того! И не спорить! - Афанасий как всегда непреклонен.
Из под белого чепчика, видны светлые коротко-стриженные волосы. Белоснежная форма. Карие глаза и длинные ресницы. Брови удивленно взлетели вверх, когда Афанасий дал список с лекарствами.
- Сильные средства... - прошептала она. Оторвалась от листка. - Это вам?
- Нет, - ответил вежливо Афанасий. Кивнул в мою сторону. - Моему другу.
- Справка есть от врача?
Афанасий протянул справку. Аптекарь выдала нужные препараты. Фаня рассчитался.
- Всего доброго, - попрощалась она с Фаней. - Поправляйтесь скорее, - это она крикнула уже мне.
Я лишь кисло улыбнулся и кивнул.
По дороге домой на Афанасия напало детство. Тоже мне ребенок, взял и без предупреждения обозначил удар в живот.
- Похудел совсем, - посмеялся он. - Скоро в лоб щелкну, улетишь.
- Я те сам щелкну! - угрожающе засмеялся я и принял боевую стойку. - Ну, давай подходи!
Игра в пятнашки. Я с легкостью гепарда шлепнул Афанасию по левому и правому плечу, а третий удар нашлепал в живот.
Он хитро улыбнулся. Сделал шаг навстречу. Я хотел, обозначит двойку живот-плечо, но Афанасий закрылся локтями и нырнул под летящую ладошку. Затем быстро и безжалостно шлепнул справой и левой по ребрам.
Я охнул, уклонился вправо и атаковал с правой руки живот-живот, с левой плечо, затем с правой плечо, с левой живот, с правой живот...
Афанасий трусливо отбежал, вышел из боевой стоки и поднял руки.
- Сдаюсь! - крикнул он.
Сдается! Ха, слабак. Как всегда поддался.
- Зачем поддаешься? Я тебя и так отшлепать могу. Помнишь когда на бокс ходили... Кто тебе фингалы ставил?
Афанасий фыркнул.
- Фингалы это непрофессионально. Настоящие боксеры следов не оставляют.
- Чудак - засмеялся я. - А кто же мне потом поверит, что я тебя побил?
Внезапно я схватился за голову. Сильнейшая боль затопила сознание. Я упал на колени.
Афанасий был уже рядом. Трясущимися руками вытряхивал таблетки.
- умф... Отпустило... - прошептал я разжевав таблетку.
Афанасий засунул баночку с таблетками мне в карман.
- Пошли-ка домой... дружище.
Уже у входа в подъезд я смог идти сам.
- Богдан... Ты уверен... Может все же лучше положить тебя в больницу? - неуверенно спросил Афанасий.
- Афанасий... ты устал за мной следить? Извини... - прошептал я.
- Что ты! Как ты мог так подумать! - с жаром произнес он. - Просто ты похудел совсем... уже и умываться не хочешь по утрам. Желание на все пропало. А в больнице там, тебе всегда помогут. Постоянный уход.
- Нет Нафаня, - покачал головой я. - Там мне обреют голову. Наденут халат. Постоянные анализы... иглы... И ты думаешь они помогут? Сомневаюсь... Я не хочу к ним.
Афанасий совсем опустил голову.
- Но ты же даже можешь забыть или вовсе не захотеть кушать. А питаться надо! Вообще, наверное, перестал есть, если б я не заставлял. Вот, например, вчера, уверен, что ты не ужинал!
- Ужинал. Жареной яичницей с колбасой и жаренным хлебом.
Афанасий просиял. Губы раздвинулись в улыбке. Он схватил меня за плечи.
- Правда? Молодец! Сам готовил или помог кто?
- Девушка приготовила, - честно признался я.
Афанасий резко прекратил улыбаться.
- Какая девушка? - спросил он шепотом.
- Как какая? Моя конечно.
- У тебя есть девушка? - спросил он совсем без интереса.
- Конечно, есть! Ты что ее не помнишь? - искренне удивился я.
Афанасий отвернулся. Минуту он молчал, и зачем-то подносил руки к лицу.
- Конечно, помню! - резко повернулся он. Глаза его блестели. - Помню! Как ее забыть? Ты главное кушай хорошо!
Он обнял меня. Пожал руку и быстрой походкой направился домой.
Странный он все-таки. Но мой друг.
Теперь я вижу больше. Ее взгляд. Прекрасен. Но веки чуть прикрыты, словно слабое солнышко заставило сощуриться. И в них теперь отчетливо вижу непонятную грусть.
- Что случилось девушка с картины? - в слух спросил я. - Нет... Элли. Что случилось Элли?
Тебя кто-то обидел? Нет. Тебя не могли обидеть. Никто не осмелился бы обидеть такую красоту. Но почему ты грустишь?
Теперь в картине я вижу больше смысла. И невольно начинаю задумывать над миром Элли. Над проблемами и печалями в этом мире. Наверняка там замечательно. Там, в парке, где стоит Элли. Уверен, он пропитан осенним солнцем. Сквозь пожелтевшую листву пробиваются веселые лучики.
Я отвернулся и увидел ее.
- Опять ты подкрадываешься, - слегка испугался я.
- Извини дорогой, - ответила она. - Ты уже кушал?
- Еще нет.
- Как мило. Меня ждал? - она засмеялась.
- Ага.
- Ну тогда дождался. Пошли, голодающий. Сегодня у нас будут голубцы.
В животе приятная тяжесть. Пошел в туалет, а она осталась мыть посуду.
Когда я вышел, ее нигде не было. Наверное опять ушла, оставив за собой лишь чистые тарелки.
- Спокойной ночи любимая, - прошептал я Элли и выключил свет в комнате.
Утром Афанасий не пришел, и я проспал до обеда. Потом надоело валяться, и я пошел на кухню. Выпив чаю с печеньями, зашел в ванную.
Как же я могу появится неумытым перед Элли?
- С добрым утром раздалось рядом.
Я оглянулся. В дверях ванны стояла она.
- Ну что дружок. Сегодня побалуем тебя шикарным обедом.
Я дожевывал куриную ножку, когда в дверь позвонили.
На пороге стоял Афанасий. Запыхавшийся.
- Привет! - радостно произнес он. - Извини что с утра не зашел. Срочно на работу вызывали. Так торопился, что ключи дома оставил... а чем так вкусно пахнет?
Я улыбнулся.
- Заходи! У нас как раз на обед курица.
- У нас? - удивился Фаня.
- Ага, девушка такой шикарный обед закатила!
Афанасий поспешно разулся и снял куртку.
- Ну давай знакомь, - предложил он.
Мы прошли на кухню.
- Это Афанасий... - произнес я и осекся.
Кухня была пуста.
- Как же это? - ведь только что была здесь? Ты когда поднимался, девушки не видел?
- Нет, - холодно ответил Афанасий.
- Сейчас поищу, может в туалете...
Афанасий закрыл лицо руками, а я стал искать девушку. Туалет открыт - пусто. В Ванне никого. Осмотрел даже шкаф.
- Не из окна же она выпрыгнула... - прошептал я.
Афанасий стоял в комнате и скептически смотрел на картину Элли.
- Ты чего так смотришь? - заволновался я. Почему-то мне это не понравилось.
- Ничего... - огрызнулся он.
- Она наверное раньше тебя ушла...
- Хватит.
- Что?
- Хватит - повторил Фаня. - Хватит про нее говорить. Ее ведь не существует да?
- Не понял, - в самом деле, не понял я. - То есть как не существует?
Афанасий отвернулся от картины и посмотрел мне в глаза.
- Это галлюцинация... бред... ты сам ее выдумал. Так?
- Послушай ты, - гневно начал я. - То, что в голове опухоль, вовсе не значит, что я схожу с ума... и если ты думаешь...
- Как ее зовут? - перебил он.
- Что?
- Как ее зовут? Или как она выглядит? Какой цвет волос... глаз... Во что она одета? Скажи мне.
Я осекся.
- Не...не знаю... - признался я.
Ноги отказывались держать. Я уперся в стену, медленно сползал.
- А как же еда?
- Ее ты готовил сам.
- Но так реально...
- Месяц назад ты говорил, что у тебя есть щенок. Когда я спросил как его зовут, ты смутился. Спросил про породу - ты не ответил. Галлюцинации возникают у тебя все чаще и чаще Богдан... Может все-таки поедем в больницу?
Я замотал головой.
- Нет... нет... Фаня не отдавай меня им. Нет... там все только и ждут, когда я умру... только и ждут...
- А сам ты что? - шепотом спросил Афанасий. - Ты сам смерился со смертью. Не умываешься, говоря все равно скоро умру. Ничего не ешь... ты сам себя уже похоронил. Даже не принимаешь лекарства!
- Неправда! - закричал я. - Неправда! Я Жив! Я живу ради нее!
Пальцем я указал на Элли.
- Ради этой дешевой картины? - не понял Фаня.
- Не смей так говорить! Не смей! - я кричал. Срывался, плакал и снова кричал. - Я люблю ее!
Афанасий покачал головой.
- Так Богдан... по моему у тебя серьезные проблемы с психикой, - я не обиделся на его слова. Он продолжал. - Я забираю картину. И забираю тебя. Нужно показать тебя врачам. Скорее всего, нужны еще препараты.
Он потянулся, что бы снять картину.
Этого я стерпеть не мог.
- Убери от нее руки! - ледяным голосом произнес я.
Афанасий услышав мой некогда грозный тон остановился.
- Убери руки от нее, и уходи. А не то...
- Не смеши Богдан. Я не буду драться с больным человеком.
Его рука коснулась рамы.
Я пробил одиночный в живот.
Афанасий согнулся.
- Ты что? Спятил? Я же твой друг! Я хочу тебе помочь! - сдавленным голосом выдавил он.
- Уходи Афанасий. Уходи. Тебе меня не понять. Это я скоро умру, не ты. Это моя любовь на картине. Лишь она осталась интересна в жизни. Уходи.
- Богдан, мы все смертны. Я тоже умру. Не надо так отчаиваться. Нужно жить. Жить до конца... не сдаваться.
- Тебе легко говорить. Афанасий - переводится как бессмертный, - последнее слово я почти выкрикнул.
- И что? Это же глупо! Это всего лишь имя! Оно ничего не значит!
- Будь такое имя у меня, я бы верил в него, - процедил я. - Уходи.
Афанасий встал в боевую стойку.
- Нет. Я буду бороться.
Я удивленно вскинул брови.
- Побеждаю я - ты ложишься в больницу. Ты - я ухожу. Но как бы то ни было мы остаемся друзьями.
- Согласен.
- Начали!
Афанасий тяжело поднялся с пола. Разбитый нос. Печень... Заплывший глаз.
- Ты поддался, - сказал я. - Не пробивал удары в голову.
- Я вовсе не хочу тебя убивать. И если честно просо не успел... У тебя еще есть реакция... Но ты боролся... ты еще хочешь жить... и бороться.
Я улыбнулся.
- Прощай мой друг, - прошептал я.
- Прощай... Борись со смертью, как боролся со мной.
|