- Паша! Ты что? Да я все это здесь, еще перед поездкой купила.
Ну, надо же! Стоило устраивать этот маскарад, чтобы услышать подобное. А все из-за патологической боязни, что я на себя слишком много трачу. Эконом ты мой рациональный.
- Я тебе, кстати, симпатичные рубашки привезла. - Решила я показать свою заботу о нем.
- Спасибо. Только зря. Машину нужно чинить... (далее последовал длинный список деталей, подлежащих замене и их цена).
- Паш, по-моему, проще купить новую. - Не удержалась я, за что была испепелена красноречивым взглядом, оценившим мои умственные способности на весьма низком уровне.
- Зачем? - Раздраженно бросил муж. - Я же говорю тебе, что нужно только свечи и фильтры поменять.
И вот так всегда! Наговорит с три короба, а потом тебя же и выставит дурой.
- Паш, я хочу увидеться с Мишаней, - начала я разговор, когда поняла, что первые минуты "бурной радости" от нашей встречи прошли, и других не будет.
- Зачем? - Сухо спросил он.
- Есть люди, готовые нам помочь.
- Катя, я тебе столько раз говорил, не лезь в эти дела. - Как обычно, без особых церемоний "отшил" меня муж.
Я не стала с ним препираться, так как теперь от его мнения или желания ничего не зависело. Может быть, это даже к лучшему, что он по привычке брыкается. Я приехала помочь ему. Но, похоже, и он решил помочь мне.
На следующий день, выждав немного после его ухода, я вслед за ним поехала на ювелирную фабрику, владельцами которой номинально считались мой муж Павел Кремер и его друг и компаньон Михаил Файнберг. Уже перед воротами проходной, с камерой слежения и здоровенным охранником, я позвонила Мишане с мобильного.
- Миша, здравствуй. Это Катя Кремер.
- Да, Катенька, с возвращением.
- Миша, я хочу с тобой поговорить.
- О чем, Кать? Мне Пашка говорил о твоем наследстве. Но это не поможет...
- Миша, я тебе за эти годы хоть как-то надоедала? Нет. Я тебе хоть слово упрека сказала? Тоже нет. Я ушла от своего мужа, как это сделала твоя жена? Опять же нет. Тогда прояви ко мне для приличия каплю уважения, тем более, что я стою напротив входа в ваш офис.
- Хорошо, Катенька. Тебя сейчас впустят.
- Нет. Лучше ты выйди ко мне.
Мы зашли в кафе на соседней улице.
- Миша, я хочу, чтобы ты очень серьезно отнесся к нашему разговору. Это не пустая женская болтовня.
- Катенька! Я все понимаю, - у Мишки не хватило терпения выслушать меня до конца, - но твоих пятидесяти тысяч не хватит даже...
- А кто тебе сказал о пятидесяти тысячах? А если речь идет о пяти миллионах? - Теперь уже не выдержала я.
- Так ведь твой муж...
- Мой муж знает столько, сколько я пожелала ему сказать. Ты меня понял?
- Понял. Так ты серьезно?
Ну, слава Богу! Хоть кто-то из вас двоих готов принять мою помощь. Я, конечно, женщина - и мать, и жена, и сестра. И разбужу и провожу, и в дорогу дам что-нибудь пожрать. Но ведь могу и деньжат подбросить. Или вам, мужикам, западло?
- Миша, сколько и кому вы должны и поподробнее, пожалуйста.
Оказалось, что должны они только одному человеку - Гранаткину Виталию Николаевичу, по прозвищу, как легко догадаться, Граната. Были и другие кредиторы, но Граната их долги выкупил, чтобы кто-нибудь из наиболее страстно желающих получить свои денежки обратно, ненароком не пришиб господ Файнберга и Кремера.
Вот, оказывается, как! Я ему еще и спасибо должна говорить. Может и вправду должна? Но не хочется! И потом, он же так не из благотворительности поступил, а преследуя свои коммерческие и корыстные интересы.
Но это не все, Гранате пришлось вложить в их ювелирный бизнес, когда-то очень успешный и процветающий, весьма солидную сумму, так как после всех перипетий у ребят не осталось ни грамма золота, ни завалящего камушка. В итоге, после шести лет рабского труда сумма долга составила 2 миллиона 800 тысяч долларов. Мне даже не захотелось пересчитывать, сколько бы времени занял возврат денег такими темпами.
- Миша, мне нужен его сотовый. У тебя же с ним наверняка прямая связь.
- Я надеюсь, ты понимаешь, в какое дело ввязываешься. С Гранатой шутки плохи...
- Это ты мне говоришь? Я до сих пор его ледяные глаза в страшных снах вижу. - Мы оба помолчали, так как каждому нашлось, что вспомнить. - То, что деньги будут уплачены, можешь не сомневаться. Меня интересуют два момента: насколько он заинтересован держать вас в своих должниках, и не захочет ли нас кинуть при передаче денег, или "живет по понятиям"?
- Сложно сказать. С одной стороны, ювелирный бизнес - это красиво, опять же, чисто, но с другой, желание получить такую огромную сумму сразу и в ближайшее время, конечно, пересилит. А вот что касается "кинет" или "не кинет", тут надо подумать.
- Миша, мы сейчас с тобой придумаем красивую, но правдоподобную сказочку и будем ее держаться при любых обстоятельствах. Запомни самое важное условие: мое имя как плательщика долга не должно всплыть никогда и нигде. Даже Павел не должен знать. Ты меня понял? И еще, я делаю это не безвозмездно. Дай мне слово, что когда я тебя о чем-либо попрошу, ты все бросишь и сделаешь это для меня. (А попрошу я тебя очень скоро, дай только время с Гранатой разобраться).
Мишаня поднял на меня свои полные надежды глаза и тихо сказал:
- Клянусь, Катерина. Я и так тебе жизнью обязан.
Через два часа правдоподобная история была сочинена и обговорена до мельчайших подробностей. Меня охватила дрожь. Через несколько часов я сама запущу механизм этой игры, не самой сложной, но рискованной, и в первую очередь, для меня. Я сама нажму кнопку, чтобы вернуться в ужас своих воспоминаний шестилетней давности.
- Миша, когда все кончится, а произойдет это в ближайшее время, бросай все, эту фабрику...
- Катенька, я же ювелир, я ничего другого не умею.
- Я о другом. Сворачивай дела здесь, в Москве. Перебирайся в Европу. Ведь нашелся у тебя там бывший ученик, которого ты всему обучил и вывел в люди, и который сейчас готов помочь выплатить твой долг... и взамен хочет, чтобы ты работал с ним.
Мишка смотрел на меня, как на пациентку "Кащенко".
- Катя, ты чего?!! Того?!! Ведь мы с тобой сами только что придумали это попурри, эту небылицу.
- А ты верь в нее, Миша, как в правду. Живи с этим! Если нужно, умри с этим!
- Значит, правду Пашка говорит, что у тебя того, крыша поехала?! - В его глазах не было ничего, кроме испуга.
- Ага. Потому, что живу с этим три года: "у меня есть деньги на выплату долга", дышу этим, во снах вижу только это. И они у меня есть!!! Иначе, я бы никогда эту кашу не заварила.
Макс позвонил Гранате на следующий день:
- Мистер Гранаткин? Меня зовут Максимилиан Ландвер. Я адвокат from Great Britain.
- Из Великобритании? По какому вопросу?
- Ко мне обратились некие господа, имен которых я не уполномочен называть, с просьбой провести от их лица переговоры по поводу Михаила Файнберга и Павла Кремера.
- А поподробнее?
- Мои клиенты хотят выплатить долг вышеозначенных господ. - Говорил адвокат, старательно выговаривая сложные русские слова с легким акцентом.
-- Что?! - От удивления Граната чуть не подавился супом, с потребления которого начинал каждый свой день. Это был завтрак, не обед. - Вы представляете, о какой сумме идет речь?
- Да. - Спокойно ответил Макс. - Для начала я хочу узнать ваши условия.
Ответом было долгое молчание.
- Вы меня застали врасплох. Я должен все обдумать. Давайте созвонимся через день.
- Окей. Я позвоню вам завтра в это же самое время.
Первая мысль, которая пришла в голову Гранате - подстава. Потом - а вдруг нашелся такой идиот, который выложит три лимона баксов за этих придурков? Надо будет их тряхануть.
- Алло, Михаил! Приветствую тебя. Скажи мне, кто хочет выплатить твой долг?
- Уже звонили? - Осторожно начал Мишаня.
- Звонили. Не тяни.
- Да есть тут... один...
- Подожди. Я к тебе подъеду. Поговорим.
И Мишаня рассказал душещипательную историю о том, как еще в начале девяностых свел своего ученика с одним израильтянином, которому был нужен ювелир-универсал. Несколько лет тот проработал в Израиле, а потом вместе со своим работодателем перебрался в Европу, где начал "творить" неизвестные работы мастеров 18-19 веков, а предприимчивый еврей стал их сбывать через всемирно известные аукционы. И все счастливы! И покупатель, ставший владельцем эксклюзивной ювелирной вещицы, не имеющей, правда, никакой исторической ценности, и владельцы аукционов, и умный еврей и, конечно же, Мишкин ученик.
С полгода назад он позвонил Мишане узнать, как у того дела, и готов ли он перебраться к нему, так как работы невпроворот, а брать кого-то со стороны не хочется, тем более что он считает себя обязанным Мишане теперешним своим очень приличным положением. Чрезвычайно огорчился, узнав про Мишины проблемы, и обещал помочь. А потом пропал.
- Я сначала этому разговору большого значения не придал, мало ли кто чего обещает да языком треплет, - вдохновенно врал Мишаня, войдя в образ, - а тут с месяц назад он опять объявился и сообщил, что нашел деньги, но с одним условием, что его имя нигде и никогда упоминаться не будет. Все переговоры через адвоката в Лондоне. Он русскоязычный, поэтому проблемы с языком отпадают. На переговоры ездила Катерина, жена Павла. Все подробности у нее.
- Как Катерина? Павел говорил, что она заболела... головой ... - изумился Граната.
- А! Ну, это так, временами. Она вроде бы как в религию подалась. Но не в традиционную, там в христианство или иудаизм. А во Всемирную. Вознесенные Владыки, Карма, Агни-Йога. Блаватская, Рерихи. Слышал когда-нибудь, Виталий Николаевич? Так послушай. Она лекции читает в "Школе кармического целительства".
По приезде в Москву меня сразу атаковали просьбами продолжить семинары и прочитать пару лекций. Чтобы как-то отвлечься от ненужных мне сейчас тревожных мыслей и не выдать временного характера моего пребывания в Москве, я согласилась без раздумий.
Мне очень нравятся подобные общения с людьми, пытающимися узнать про эту жизнь нечто другое, не похожее на то, что им вдалбливали с самого детства, то, что меняет взгляды и убеждения, делая людей мудрее. Особенно люблю, когда на моих лекциях присутствуют молодые. Мне самой многие знания открылись после сорока, после страшных лично для меня потрясений. И со мной рядом не было земного учителя, который хоть как-то подсказывал бы направления моих поисков, я уж не говорю о том, чтобы вел за руку. Мне потребовалось достаточно много времени, чтобы самой во многом разобраться и научиться пользоваться каналом своих Духовных Наставников. А им, молодым, эти знания сейчас дают через меня.
После лекции я стояла на автобусной остановке, чтобы добраться до метро. Когда вместо автобуса подкатил серебристый "Мерс", из которого вышел бритый детина с мощным загривком, я сразу поняла: это по мою душу.
- Екатерина Михайловна, вас Виталий Николаевич хочет подвезти до дома.
Конечно, я ждала его появления. Вздрагивала от каждого телефонного звонка, боясь услышать гипнотизирующий проникновенный голос удава, заставляющий бандерлогов самих лезть к нему в пасть. Почему-то при всей его довольно привлекательной внешности, он у меня ассоциировался только с одним персонажем - удавом Каа. Может быть, из-за рубленых форм лица, а скорее всего, из-за стеклянных глаз, под взглядом которых... Нет, лучше не вспоминать, не хочу быть этим самым бандерлогом.
Сажусь в машину.
- Здравствуйте, Екатерина Михайловна! Давненько с вами не виделись.
- Да уж, слава Богу, давно!
Не замечая моего ернического тона, он продолжал:
- А вы изменились, похорошели. Увидел бы вас на улице, не узнал.
- Да не увидели бы. Вы по улицам не ходите.
- А что, если нам отпраздновать нашу встречу, вы не возражаете?
- Нет, не возражаю. Тем более что мы оба в ней заинтересованы.
Он перебросился несколькими словами с водителем, и вскоре машина остановилась у ресторанчика с громким кавказским названием "Тамада".
- Слушал вашу лекцию с очень большим вниманием. У вас талант, Катерина Михайловна! Вы умеете так доходчиво объяснять и убедительно рассказывать, что я с удовольствием послушал бы еще. Не часто встретишь такую умную женщину.
Если честно, я смотрела на него и не знала, что думать. Мною он никогда не рассматривался как мужчина, тем более мужчина, способный делать женщине комплименты. Одним словом, удав Каа - или издевается над своими жертвами или молча их заглатывает. Поэтому просто сидела и слушала его болтовню.
- Скажите, Катерина Михайловна, а по поводу программирования сознания, это, действительно, правда? Уж не вы ли запрограммировали появление того, кто отдаст долг вашего мужа?
Смейся, смейся. Если бы ты знал, насколько ты близок к истине.
У меня зазвонил сотовый. В моей сумке черт ногу сломит, пока что-нибудь в ней отыщешь. И к тому же я боялась, что сейчас, в самый неподходящий момент, позвонит Макс. Чтобы побыстрее отыскать источник звука, я поставила сумку перед собой на стол. И пока отвечала на звонок, Граната вытащил за уголок, торчащий из нее, мой заграничный паспорт.
Идиотка, растяпа, как же я забыла его выложить!
- Катерина Михайловна! Так вы в Лондон недавно летали? Вот и виза имеется.
- А то вы не знали, Виталий ... - Замялась я, напрочь забыв его отчество.
-- Называйте меня просто Виталием или Витей.
- Мне больше нравится на " вы" и по имени-отчеству.
Он ухмыльнулся.
- Так с кем вы там встречались и кто готов выплатить долг? - Тон резко изменился.
- Кто готов платить, не знаю. Михаил не сказал. А встречалась с адвокатом.
- Зачем вы там были нужны? Что, по телефону нельзя было договориться?
- Той стороне нужны были доказательства и подробности, что все это не страшная сказочка, а чистая правда.
- Ну, и что вы рассказали?
- Рассказала, что меня чуть не изнасиловали двадцать здоровенных "быков" на глазах у сына и мужа под вашим чутким руководством. - Я смотрела на него в упор, как тогда, шесть лет назад. Только теперь страха не было. Было желание побыстрее избавиться от этого чудовища.
- Чуть не считается, - еле слышно произнес он.
- Зато считаются раны, переломы, следы от побоев, зафиксированные врачами.
- Вам поверили?
- Не мне. Медицинским справкам и рентгеновским снимкам.
Он откинулся на спинку стула и задумался.
- Как они готовы платить и сколько?
- Весь долг. Единовременно. На любой счет, указанный вами. - Медленно, разделяя каждое слово, сформулировала я свое предложение.
- Ой, смотрите, Катерина Михайловна, если это подстава или меня хотят кинуть.
- Им от вас тоже нужны гарантии.
Опять пауза.
Ну, что ты, Граната, думаешь!? Назови счет, и Макс тебе тут же переведет денежки. Все ведь так просто.
- Все очень сложно. - В задумчивости ответил он, тем самым подтверждая, что ход его мыслей шел в направлении, совершенно противоположном моему. - Я этих людей не знаю, да и вы, судя по всему, тоже. А ведь это мужские игры. Плохо, когда в них участвует женщина, тем более такая, как вы. Хоть что это за адвокат, вы знаете?
- Подождите, у меня его визитка сохранилась. (Этот змеюка, оказывается, меня жалеет). Вот тут его имя, телефон, адрес.
- Давайте сюда. Я проверю.
- А вы мне - мой паспорт.
- Не-ет, Катерина Михайловна, вдруг вы от меня сбежать захотите. Пока дело не закончится, он у меня побудет.
Вот хренова Граната. Боится, что его кинут. Это я тебя боюсь. Очень боюсь, что ты узнаешь, кто перед тобой сидит. Тогда не видать мне ни моих миллионов, ни квартирки в центре Лондона, такой милой и уютной, ни новой машины, которую Макс заказал, ни Макса... Не видать мне новой жизни, которую я начинаю себе представлять все реальнее и реальнее. А чего, собственно говоря, я боюсь? Ну, не три миллиона я тебе заплачу, а тридцать три. Мне для этого такие сумасшедшие деньги и дали...
- О чем задумались, Катерина Михайловна? - Вернул меня к действительности мой собеседник.
- О том, как хорошо будет, когда вы, наконец, уйдете из моей жизни.