В 2001 году в серии "Иллюминатор", выпускаемой журналом "Иностранная литература" и московским издательством "Б.С.Г. - Пресс", вышел роман "Осень в Петербурге" южно-африканского писателя Джозефа М.Кутзее, дважды лауреата Букеровской премии.

Сюжет романа довольно прост - в 1869 году великий русский писатель Фёдор Михайлович Достоевский тайно приезжает из Дрездена в Петербург для выяснения обстоятельств самоубийства его приёмного сына, Павла Александровича Исаева. В Петербурге он поселяется в той же квартире, где жил его сын, знакомится с хозяйкой дома и её дочкой. Он встречается со следователем Максимовым, чтобы забрать бумаги сына, и от него узнаёт о том, что Исаев был связан с нечаевцами. Несколько встреч Достоевского с Нечаевым и составляют основную интригу романа.

Прежде всего нужно сказать, что роман основан на действительных биографических реалиях. В мае 1855 года Александр Исаев был переведён в Кузнецк, и в том же году произошла размолвка его со своей женой, Марией Дмитриевной Исаевой, с которой Достоевский венчался 6 февраля 1857 года. Её сын, Павел, был усыновлён Достоевским. Исаева умерла 15 апереля 1864 года, а 15 февраля 1867 Достоевский венчался с Анной Григорьевной Сниткиной. Отношения Павла Исаева с отчимом, а потом и с мачехой, переданные в романе Кутзее через воспоминания самого Достоевского, действительно были довольно сложными, к тому же у Достоевского было несколько детей от Сниткиной - Софья, Любовь, Фёдор и Алексей. Вот как описаны эти события в романе, в рассказе, написанном Исаевым, который читает Достоевский: "Я рос без родителей... Отец мой был дворянин, сосланный в Сибирь за сочувствие революционерам. Он умер, когда мне исполнилось семь лет. Мать снова вышла замуж. Новый её муж меня не любил. Едва я достиг положенного возраста, он сбыл меня в кадетское училище. В классе я был самым маленьким - тогда я и научился отстаивать свои права. Впоследствии они перебрались в Петербург, зажили своим домом и тогда уж послали за мною. Потом мать умерла, а я остался с отчимом, человеком угрюмым, от которого я порою по целым дням не слышал ни слова". Джозеф М.Кутзее, "Осень в Петербурге", М., "Иностранка", "БСГ - Пресс", 2001, стр.175-176.

Именно натянутые отношения с приёмными родителями и были причиной того, что Павел остался в Петербурге, когда 14 апреля 1867 Достоевские уехали за границу. Остальное принадлежит уже к области вымысла, или же литературной реконструкции. Исаев не только не кончал жизни самоубийством (у него была жена, две дочери и умер он в 1900 году в возрасте 54 лет), но и не был связан с нечаевцами. Биографические факты проверены по книге: Ю.Селезнёв, "Достоевский", М., "Молодая гвардия", 1990, стр. 539-540. Как мы покажем далее, искажение фактов в романе вполне обосновано.

В романе можно выделить несколько основных линий - хозяйки дома Анны Сергеевны, её дочери Матрёны, следователя Максимома, революционера Нечаева и сына Исаева, причём последняя романная линия связана со всеми остальными. Рассмотрим последовательно их все.

Достоевский оставляет за собой комнату, которую снимал Исаев. Позже, должно быть, на следующий день, он вместе с Анной Сергеевной и Матрёной едет на Елагин остров, на могилу Павла. Достоевский, только что рыдавший на могиле сына, вдруг по-другому смотрит на женщину, которую до этого про себя называл "квартирной хозяйкой": "Руки у неё маленькие, пальцы тонки и кажутся детскими, но тело округлое. Нелепо - он рад был бы склонить голову к ней на грудь, ощутить эти пальцы в своих волосах... Откуда вдруг взялось эти вожделение? Острое, пылкое: ему хочется схватить эту женщину, заволочь её за сторожку привратника, задрать ей подол и совокупиться с нею". Кутзее, стр. 15. Это его желание позже, после визита к следователю Максимову, исполняется: "Ночь они проводят в комнате сына. То, что происходит между ними, происходит от начала и до конца в темноте". Idem., стр. 65. Достоевскому кажется, что "в минуты близости их разделяет саван - серый, ветхий саван его горя. И в миг наивысшего напряжения он снова впадает в сон, точно падает в озеро. Он тонет, а из глубины навстречу ему поднимается Павел... Это видение, в уродливой его непреклонности, налетает на него из водоворота тьмы, в который он падает внутри женского тела. Видение рушится на него, овладевает им и исчезает". Idem., стр. 65-66. Достоевскому кажется, в момент сексуальной близости с квартирной хозяйкой он видит сына, как бы соединяется с его духом, и об этом он позже говорит Анне Сергеевне, когда чуть ли не заставляет её отдаться ему. Он думает даже, что мог бы бросить Сниткину и детей за границей и остаться в Петербурге с этой квартирной хозяйкой, несмотря на угрозу оказаться в долговой яме, если его пребывание в Петербурге будет раскрыто.

С линией Анны Сергеевны связаны и отношения Достоевского и Матрёны, дочери квартирной хозяйки. На могиле сына, когда Достоевский картинно падает на землю и рыдает, "девочка, на которую он не обращает внимания, изумлённо глядит на него. Он отряхивает лицо, сморкается, застёгивается... Некая искра пролетает из его глаз в её, она в замешательстве отворачивается, прижимается к матери. Назад, в гнёздышко! Страшная злоба изливается из него на всё живое, а всего пуще на живых детей". Idem., стр. 13-14. По отношению к Матрёне он постоянно испытывает некоторую агрессию, и при этом восхищается её детской красотой: "маленькие, почти бесформенные пальчики, тёмные пальчики, блестящие, как у византийских святых, чистые лепные очертания лба... Замечательна эта способность ребёнка сообщать совершенство чертам, которые в родителе его начинают казатся слабой копией!" Idem., стр. 17. Достоевский испытывает к Матрёне некое подобие сексуального влечения. Однажды она заходит к нему в комнату после того как с ним случился эпилептический припадок, они заговаривают о Павле, с которым Матрёна была очень близка (Анна Сергеевна рассказывает о том, что Павел учил Матрёну по-французски и по-немецки, и читал ей перед сном). В итоге "он заключает её в объятия, ощущая её дрожь. Он гладит её волосы, виски. В конце концов она даёт волю слезам и, припав к нему, прижав кулачки к подбородку, разражается плачем... Ему не соствляет труда вообразить эту девочку доведённой до исступления... Дальше этого осквернение не заходит: обнятая девочка, пять его пальцев, белых, онемевших, стискивают ей плечо... Скрежеща зубами, он намеренно причиняет ей боль, потом ещё и ещё, не отрывая взгляда от лица её в ожидании, когда в нём проступит нечто, отличное от гримасы отчаяния... Приласкав её напоследок, он отнимает руку и снова превращается в того человека, каким был с нею прежде". Idem., стр. 88-89. Достоевскому кажется, что для Матрёны "Павел ещё не умер. Он продолжает жить в ней, дышать сладким дыханием юности". Idem., стр. 18. Как и Анна Сергеевна, Матрёна для него - способ соединения с духом сына, некое подобие медиума. Анна Сергеевна говорит Достоевскому, что через неё он пытается добраться и до Матрёны.

Какой же образ Достоевского обрисован в романе? Достоевский прижимает к лицу одежду Исаева, чтобы почувствовать запах сына, на его могиле рыдает, упав ничком на сырую землю, потом ему кажется, что Павел зовёт его, и даёт ночлег бездомному Иванову, который потом будет найден убитым, считая, что исполняет мистическую волю Павла, он изменяет жене с квартирной хозяйкой и испытывает слабое сексуальное влечение к Матрёне, выражающееся в желании причинить ей боль, единственно пытаясь обрести дух сына.

Конечно же, Достоевский очень сочувствовал Марии Дмитриевне и Павлу, которому тогда было всего семь лет, после того как Александр Исаев умер в августе 1855 года, хлопотал о судьбе Павла, прося своего брата Михаила и многих других о его устройстве в Павловский кадетский корпус в Петербурге, позже, из Дрездена, исправно посылал ему деньги, несотря на то, что сам был на краю долговой ямы. В 1878 году он писал Павлу о смерти своего сына Алексея: "Пожалей моего Алёшу, Паша. Дай Бог здоровья твоим деткам. Кланяйся супруге. Твой всегдашний Ф.Достоевский". Письмо Достоевского Исаеву от 16 мая 1878 года цит. по: Собр. соч. в 15 томах, т. 15, стр. 562. Но особой любви между ними не было и смерть Исаева вряд ли могла быть для Достоевского столь сильным горем, повлекшим за собой чувство раскаяния в недостаточной заботе о приёмном сыне. На первый взгляд, подобный образ Достоевского кажется крайне неправдоподобным, более того, противоречащим созданному в русском литературоведении образа Достоевского как моралиста и христианина. Но на самом деле подобная точка зрения вполне обоснована.

Кутзее несколько раз описывает приступы эпилепсии у Достоевского, и наиболее ярко - в главе о Матрёше: "Одним торопливым движением он покидает постель. Ближайшие считанные минуты лежат перед ним тёмгым коридором, по которому он должен успеть пробежать. Нужно поспеть одеться и покинуть квартиру, пока его не настиг позор припадка; нужно найти место подальше от глаз людских... На площадке второго этажа его накрывает волна жути, беспредметного страха... Крик, эхом отдающийся по лестнице, столь громок и страшен, что пробуждает весь дом. Сам же он ничего не слышит... В пространство, заполняющее его изнутри, отвесно рушится тело. Его тело. Воздух свищет в ушах - в его ушах. Ужас сжимает горло - его горло". Кутзее, стр. 79-80.

Известно вообще, что Достоевский был эпилептик, и течение его болезни было довольно тяжёлым. Сам он несколько раз изображал эпилептиков в своих произведениях: Нелли в "Униженных и оскорблённых", князь Мышкин в "Идиоте", Кириллов в "Бесах" и Смердяков в "Братьях Карамазовых". Владимир Чиж писал в своей работе "Достоевский как психопатолог", что "у 62 процентов эпилептиков целость психических отправлений оказывается нарушенною". В.Ф.Чиж, "Достоевский как психопатолог" // "Болезнь Н.В.Гоголя", М., "Республика", 2001, стр. 329. Эпилепсия нередко сопровождается идеями бреда, и часто - бреда религиозного, "едва ли больные с другими формами болезни так часто говорят о Боге, как эпилептики: немецкие психиатры даже считают специфическим для эпилепсии частое упоминание о Боге, бред религиозного содержания, как они называют Gottnomenclatur". Idem., стр. 335. Отсюда, возможно, отчасти и проистекает идеология Достоевского, "христианский социализм", его философия, краеугольным камнем которой, по словам Лаута, "является идея Бога. Бог существует - этим утверждением она начинается и завершается", Райнхард Лаут, "Философия Достоевского в систематическом изложении", М., "Республика", 1996, стр. 328. его идеи о грехе и покаянии, о богоизбранности русского народа, заявляемые так же и в пушкинской речи 1880 года.

Но именно знанием о болезни Достоевского и знанием об особенностях течения этой болезни мы можем объяснить бредовые идеи Достоевского о соединении с духом Исаева, исполнении его воли. У многих людей к нарушениями психической деятельности, в том числе и у эпилептиков, наблюдаются и отклонения в выборе, выражаясь терминами психоанализа, сексуального объекта - усиление полового влечения, "психическая импотенция", или же сексуальная перверсия. Этим можно объяснить и перенесение идеи соединения с духом сына в сферу сексуальности, и влечение к Матрёне, не случайно, как нам кажется, наиболее откровенная сцена с Матрёной дана Кутзее после описания у Достоевского сильного припадка эпилепсии. Другой вопрос, насколько правомерно рассмотрение фигуры Достоевского с точки зрения его болезни, ведь нам не известны все её симптомы, её течение, от начала и до конца, но, по крайней мере, оно возможно. Кутзее рисует весьма спорную картину, но с какой целью?

Как нам кажется, роман касается проблемы "Исповеди Ставрогина", главы, исключённой из окончательного текста "Бесов".

Бытовала мысль, что "Исповедь" носила автобиографический характер. Она не была обоснованно ни доказана, ни опровергнута. Комарович в статье "Неизданная глава романа "Бесы" говорил о том, что мотив жестоко обиженной девочки - один из усточивых замыслов Достоевского, воплотившийся до "Исповеди" в "Житии великого грешника", и связанный с верованием Достоевского в то, что "грех, самый глубокий, - не органичен, а случаен в человеке", толкавшим его на поиски предельной греховности, какой и оказывается совращение девочки, и потому ясно, что "интерес Достоевского к этой сюжетной схеме вызывался и поддерживался не какими-либо автобиографическими реминисценциями, а стремлением художника найти в сюжете адекватную выразительность своему религиозному постижению мира". В.Л.Комарович, "Неизданная глава романа "Бесы" // "Бесы": антология русской критики", М., "Согласие", 1996, стр. 569. Ясно только то, что ничего не ясно. Устойчивый художественный и даже религиозный интерес к сюжету вовсе не отменяет его возможной биографической основы. Статья Комаровича показалась нам похожей на произносимую в суде адвокатскую речь, суть которой в том, чтобы защитить Достоевского и доказать, что он безгрешен, никаких маленьких девочек не совращал! Но, во-первых, душевная болезнь или преступность человека вовсе не отменяют его возможной гениальности. Гоголь страдал патологическими изменениями сознания. Душевнобольные и преступники, даже серийные убийцы, писали в двадцатом веке прекрасные картины. И во-вторых, можно ли назвать совращение девочки грехом, нужно ли защищать Достоевского? Александрович писал: "История нравов знает, что в других народах и странах и в другие эпохи двенадцать лет - признанное начало правовой правоспособности. Есть народы (Индия), у которых в этом возрасте готовятся стать матерью... Перед нами Брюсов, который в своей автобиографии писал, что знал женщин, имея возраст до десяти лет. Это же мы знаем от Бальмонта и иных. Чем тоньше и одарённее натура, тем ранее в ней пробуждается пол. Мы знаем эпоху В России расцвет а свободной любви, эпоху "огарков" и "лиг", когда дети двенадцати лет узнавали всю радость и горе страсти и похоти. Достоевский был истерик. Он мог написать повесть о растлении, лично взяв девицу и восемнадцати лет". Ю.Александрович, "Матрёшкина проблема" // Idem., стр. 578.

Обнимая Матрёшу, даже причиняя ей боль, Достоевский думает "о девочках, отдающихся в естественном порыве доброты, из стремления к подчинённости. О девочках проститутках, которых знал и здесь и в Германии, о мужчинах, выискивающих этих девочек потому, что накрашенными личиками их, под вызывающими нарядами сквозит неосквернённость, подобие девственности..." Кутзее, стр. 89. Курсив мой. Позже Достоевский встречается с Нечаевым, и тот показывает ему подполье: "Под верёвкой стоит лежак, на котором в одинаковых позах - спинами к стене, подтянув к подбородкам колени и обняв их руками, - сидят трое детей, босых, в холщовых рубахах". Idem., стр. 208. Нечаев говорит об "уродливом лике голода, болезни и нищеты", на что Достоевский отвечает: "Вот эта девочка... Отмойте её как следует, причешите, приоденьте, и я отведу вас в одно заведение, в котором сегодня, прямо сегодняшней ночью, она сможет заработать для вас сто рублей на пять вложенного капитала... В подвалах Петербурга довольно детей, а на улицах его - господ с деньгами в карманах и тягой к детскому телу в душе, довольно, чтобы обеспечить достатком всю городскую бедноту". Idem., стр. 213. Курсив мой.

Случай, подобный описанному в "Исповеди", вполне мог иметь место в биографии Достоевского. И возможно, сильное половое влечение, возбуждённое нездоровым сознанием, вступило в противоречие с христианством Достоевского, и отсюда возникает идея о случайности греха - как самооправдание, как исповедь самому себе. Возможно, Кутзее основывается на Фрейде, который воспринимал Достоевского как "художника, невротика, моралиста и грешника", З.Фрейд, "Достоевский и отцеубийство" // "Художник и фантазирование", М., "Республика", 1995. или же на Льве Шестове, который писал, что Достоевский "скрывал своё истинное мнение в определённых (нигилистических) героях своих романов и из предельного страха перед религией и собственной совестью выражал противоречащие его глубинным порывам убеждения... Достоевский в своих глубинах тяготеет к дурным, но, страшась последствий, он обрекал их на крушение". Лаут, стр. 12. Но грех ли это?

Александрович, цитируя то место из исповеди, где Матрёшка отвечает нра поцелуй Ставрогина, пишет: "Что это значит? Пол? Встреча двух желаний? А если это так, если желания скрестились, - при чём же здесь преступление?" и далее: "девочка опять-таки молча, без слов и не двигаясь с места качает своей головой, как бы с упрёком. За что? За то, что он её взял? Или, быть может, за то, что, взявши, отбросил, как более уже ненужную вещь? Как игрушку? За то, что не взял ещё и ещё?" Александрович, стр. 578, 579.

Кутзее показывает ненависть, которая иногда просыпается в Достоевском по отношению к Матрёше, и ту же неприкрытую ненависть испытывает к Матрёше Ставрогин. Мать жестоко наказывает Матрёшу - режет розги и порет по голому телу, - потому что у Ставрогина потерялся перочинный нож. Достоевский, обнимая Матрёну: "она могла бы лежать перед ним нагой, это мало что изменило бы". Кутзее, стр. 89.

Кутзее не говорит, что Достоевский изнасиловал Матрёшу, он показывает лишь, что у Достоевского могли быть подобные стремления и желания. Последняя глава романа называется "Ставрогин", в которой Достоевский пишет заметку под названием "Квартира". В ней некий молодой человек развращает одну девочку, "развивает в ней вкус", и рассказывает ту же историю, что рассказывал Достоевский Матрёше - о Марье Лебядкине и её тайном поклоннике. Кутзее в своём романе как бы выдвигает одну из теорий возникновения замысла "Исповеди Ставрогина", да и всего романа "Бесы", и вымышленный, не имеющий отношения к биографии Достоевского сюжет не играет здесь никакой роли - Кутзее изображает психологию. Или пытается это делать.

С Матрёшей в романе связан и Нечаев. Он приходит к ней, когда за ним начинает охоту полиция, чтобы переодеться и взять денег. Нечаев выглядит в романе довольно плоским. Он говорит пылкие речи о бедствиях подполья, пытается убедить Достоевского в том, что Исаев не покончил с собой, а был убит полицией, вообще он в романе не очень интересен. Своё отношение к Нечаеву и революционерам Достоевский высказывает уже в начале романа, и следователя Максимова, и поэтому далее в романе фигура Нечаева не так интересна. Достоевский говорит: "Нечаев - дело вовсе не полицейское. В сущности говоря, Нечаев вообще не дело властей, во всяком случае властей мирских... Нечаевщина - не мысль. Она отрицает мысль и пребывает за пределами её. Это дух, и сам Нечаев не воплощение его, а вместилище или, вернее, человек, этим духом одержимый". Idem., стр. 52. Здесь мы видим замысел "Бесов".

Главное, почему Достоевский отрицательно относился к революционерам - "теоретические выкладки нигилистов... абсолютно оправдывают убийство". Лаут, стр. 271. Можно ли убить одну никчёмную старуху ради благосостояния остальных - вот вопрос, занимающий Достоевского.

Появление Нечаева в романе связано и с проблемой актуальности Достоевского в двадцатом веке. Кутзее поднимает проблему отношения Достоевского к революции в связи с переосмыслением её в наши дни. К сожалению, автор не знает всех обстоятельств биографии Кутзее, но он, родившийся в 1940 году, вполне мог быть участником или же свидетелем студентческих бунтов, прокатившихся по Европе в шестидесятых годах, и движения хиппи. Роман написан в 1994 году, когда появилась новая угроза - терроризм. Исламские террористы уже в восьмидесятых годах действовали в Израиле.

Несмотря на многие спорные моменты, некоторые из которых мы уже отметили, и некоторые недостатки перевода, роман Джозефа М.Кутзее интересен как взгляд южно-африканского писателя, соединяющего в своём творчестве английские и африканские традиции, на русского писателя, и несомненно, открывает новые области для изучения.