В молодости Михаилу Озерову пришлось изрядно помыкаться по белу свету. Он и сегодня помнит вкус черноземной пыли, поднятой ветрами с Хрущевской целины. Не забыл, как часами простаивал в очередях за черным, с примесью гороха, хлебом. Считал копейки от получки до аванса.
Но это не мешало ему смотреть на мир восторженными глазами, писать стихи и заметки в газету, любить природу и надеяться на лучшее. Эти качества характера свели его с газетчиками, и после долгих колебаний стал он штатным корреспондентом.
Все нравилось ему на новой работе. Кроме зарплаты. В поисках лучшей доли распрощался он с городской жизнью, поселился в небольшом райцентре. Как давно это было, но так живо в памяти!
По телевизору показали сюжет о дворовом псе. Хозяин бросил его в безлюдном месте. Собака не поняла, что ее предали. Она выходила к дороге, когда мимо проезжали автомобили. Водители стали подкармливать собаку. Полгода выходила она навстречу транспорту, все ждала хозяина, никуда не отлучалась. Потом сердобольные люди приютили ее.
Михаил вспомнил, что и он был свидетелем подобной верности животного. Так вел себя его теленок, которого он отправил на остров посреди реки.
...Раз в неделю Михаил обязательно отправляется на моторной лодке по реке Оби. За спиной остаются высокие, крутые берега, на которых привольно раскинулся районный центр. А впереди - широкая водная гладь. Он регулярно посещает большой остров, который разделяет реку на два широких судоходных рукава. Там он навещает своего четвероногого подопечного - бычка Вечерка, которого отправил на лето на вольные травы. Так подсказали ему местные жители. Они же предупредили, что на острове каждый год выпасает свой молодняк КРС колхоз.
Широка река! Полчаса надо плыть, преодолевая течение, пока причалишь к острову. Равномерно гудит мотор. За кормой остается ровный след от винта. В молодом теле чувствуется сила, неуемная энергия, от чего рождаются мысли, полные веры в завтрашний день.
В райцентр на берег Оби он переехал недавно, после восстановления района, который благодаря Хрущевским реформам до этого был присоединен к другому району. Ему очень хотелось жить на берегу большой реки, увлекаться рыбалкой, охотой, обзавестись хозяйством, заниматься огородом. Он сам, своими руками, но под бдительным руководством местных мастеров, построил эту лодку. Сам раздобыл для нее подержанный двигатель. Перебрал его, заменив поршневую группу. Местные жители, видя его трудолюбие, во всем помогали ему и советом, и делом. В тех краях это заведено - поддерживать друг друга, особенно новоселов.
Каждый раз, приближаясь к острову, Михаил волнуется: где искать бычка на таком большом пространстве? Вот и знакомые высокие ветлы. Сюда, на песчаный берег, высадил его тогда, в начале лета. Очень боялся сплавлять его в своей лодке. Казалось, что она мала для этого. Вдруг закружится у животного голова и захочется ему посреди реки встать на ноги? Лодку перевернет и утопит, сам утонет. Обь - река быстрая. За себя и соседа, который ему помогал, Михаил не боялся: выплывут, у воды выросли.
Но Вечерок послушно вслед за Михаилом вошел в лодку, дал себя уложить, да так и оставался неподвижно весь путь, поглядывая по сторонам. Михаил поглаживал его по крепкой шее, что-то ему говорил. Удивительно понятливой оказалась скотинка! Выйдя на берег, Вечерок попрыгал, разминаясь, и стал щипать молодую траву под деревьями. Когда лодка отчалила от берега, бычок подошел к самой воде и так стоял, провожая людей, пока не скрылся из виду. Как будто соображал: сможет ли переплыть реку самостоятельно или нет?
Бычка Михаилу подарила мать: для обустройства на новом месте. Это все, чем могла она наделить его после женитьбы. Он и этого не ожидал. Всего года полтора поработал он в колхозе для дома, для семьи. А до этого учился в техникуме, служил в армии. Восемь лет его не было в селе. А теперь вот женился, поселился у великой реки за шестьдесят километров от дома и собственным хозяйством обзаводится.
Нрав у теленка оказался крутым. Когда Михаил накинул ему на рога веревку, чтобы подвести к машине и погрузить в кузов, бычок будто понял, что его увезут от родного стойла, и решил убежать. Он рванулся, стараясь освободиться от привязи, и пустился галопом по дороге. У Михаила не хватало сил, чтобы удержать его, пришлось долго бежать рядом, натягивая веревку. Так и неслись они вдоль улицы - молодой мужчина и молодой бычок. И все же Вечерку пришлось сдаться. Он признал в Михаиле своего хозяина и больше никогда не выходил из подчинения.
За прошедшую зиму бычок привык, привязался к хозяину. Михаил задавал ему корм, чистил стойло, выводил на прогулку на свежий воздух. Покупал для него на пивном заводе и приносил вкусную "барду" - остатки ячменя после изготовления солода. Гладил его любопытную мордочку, разговаривал с ним. А когда обнаружил лишай, то вылечил.
...Заслышав звук мотора, Вечерок вышел из кустов к песчаному берегу. Ни разу еще не пришлось Михаилу разыскивать его в дебрях острова. За лето он сильно подрос и был крупнее телки, появившейся вместе с ним. Телка была помечена: на ее лбу издалека был виден фиолетовый крест, нарисованный чернилами. Вечерок никак не был помечен. Не захотел Михаил делать ему больно: прокалывать или разрезать уши. У колхозного молодняка, а завезли на остров голов триста, уши были в дырках, висели бирки с номерами. Вечерок в этом смысле был избавлен от насилия.
В августе ночи стали прохладными. Пора было задуматься над тем, как доставить Вечерка обратно домой.
На этот раз к причалившей лодке вышла только меченая телка. Михаил начал звать Вечерка, обошел близлежащие поляны, но его нигде не было. На выходной день приехал на остров рано утром и исходил его вдоль и поперек. Колхозного молодняка на острове осталось очень мало, он был мелкий. Вечерка нигде не было. В следующий выходной продолжил поиски. Бесполезно. Меченая телка несколько раз встречалась ему далеко от места высадки, но его Вечерка рядом с ней не было. Напрашивался вывод: его забрали колхозные животноводы.
Михаил приступил к зоотехнику с вопросом: где сейчас тот молодняк, что выпасался на острове? Они были хорошо знакомы. Но даже при этом Яков Данилов не сразу разоткровенничался. Только спустя месяц он снизошел до разговора на эту тему.
- Пообещай никому не говорить, что узнал это от меня, - поставил он условие. - Иначе Антимонов сживет меня со света.
И рассказал, что крупных животных продали и вывезли в откормсовхоз "Рубцовский".
- Теперь тебе бычка не видать. Доказательства нет, что колхоз забрал его. Свидетелей тоже нет. Остров колхозный, а ты - нарушитель, так что пеняй на себя. Никто тебе теперь не поможет. У нашего председателя Фомы Антимонова зубами животное не вырвать.
Сильно огорчился Михаил такому обороту дела. Каков зоотехник! Хорош гусь! Выждал, пока скот отправят подальше, за сто двадцать километров, а потом "по секрету" сообщил об этом. Видать, с председателем они одного поля ягода. И фамилия у председателя странная, начинается с "анти". Это против чего? Против народа? Видимо, есть где-то добрый дядя по фамилии Монов, а этот, в противовес ему - злой и беспощадный - Антимонов.
Но ничего! Не на того напали! Не в характере Михаила опускать руки перед трудностями. В редакции, где он работал, уже знали о беде Михаила, и редактор дал ему несколько отгулов. Уже на следующий день Озеров выехал в Рубцовск на попутной машине, груженой бочками с пивом. Водитель сочувствовал Михаилу и с удовольствием взялся его подвезти. Так Озеров экономил и время, и деньги. Не нужно было добираться до железнодорожной станции, чтобы потом ехать поездом. При невысокой зарплате корреспондента в средствах он был ограничен.
Было уже по-осеннему прохладно. Пришлось одеться теплее. В Рубцовске Михаил сразу же отыскал редакцию. Там ответственным секретарем работала бывшая сотрудница их редакции Татьяна Капустина, которая перебралась туда после расформирования района. Он изложил ей причину своего путешествия и очень надеялся на помощь коллег. Попросил, чтобы кто-либо из местных газетчиков поехал с ним в совхоз, так будет вернее. Ведь кто, как ни газетчики, знают всех и вся! Могли бы и машину дать по такому случаю. Оказалось, что никто не верил в возможность отыскать и вернуть бычка. У совхоза - четыре отделения, разбросанные по степи, и все они занимаются откормом скота. Животных закупают у многих колхозов и у населения и после интенсивного откорма сдают на мясокомбинат. На этом и зарабатывают средства. Через совхоз проходят тысячи и тысячи голов молодняка. Искать там отдельного бычка равносильно, что иголку в стоге сена.
Со скрипом, через "не хочу", уговорили заведующего сельхозотделом редакции Анатолия Слюсаренко поехать с Михаилом в совхоз. Это был моложавый, высокий, щеголевато одетый человек. Машину, конечно, не дали, сказали - в ремонте. Из редакции вышли в полдень. Небо затянули серые облака. Выехали на автобусе на окраину города и стали ждать попутного транспорта. Осенний ветер изредка посыпал землю мелким дождем. А потом косо повалили роскошные хлопья снега, но длилось это с минуту. На Слюсаренко была добротная куртка и теплые ботинки, но он был без кепки.
- Извини, старик, я с тобой не поеду, - сказал он, прячась в воротник. - Погода портится. Простужусь, только и всего.
На этом помощь коллег закончилась. Михаил этому не удивился. Он уже по опыту работы в других редакциях знал, что журналисты всегда готовы принять помощь от других, но от самих помощи не жди. Это совсем другой народ, не то, что простые люди. Они эгоистичны, себялюбивы, каждый мнит себя талантом или гением. И всегда с кем-нибудь соперничает. В большинстве своем они еще и трусливы.
В совхоз Михаил добрался за час до конца рабочего дня. Погода исправилась, светило низкое октябрьское солнце. Неподалеку от остановки автобуса стояла группа людей в военной и милицейской форме. Любопытных не подпускали солдаты с автоматами. Огромная женщина с краснухой на лице сказала:
- Авария там какая-то. Связь какую-то потеряли.
Михаил старался не смотреть в сторону женщины, но и отвести взгляд было трудно. Одна сторона лица была красной и выпуклой, а последи нее виднелся нормальный глаз, который был значительно ниже, чем здоровый, и не в той плоскости. Михаил содрогнулся: чего только природа не сделает с человеком! Мелькнула мысль об испытаниях атомных зарядов. До Семипалатинска - считанные километры.
Вызвал из толпы управляющего отделением. Игнат Крамаренко выслушал его и искренне удивился:
- Но ты даешь, парень! Только корреспонденты на такое способны. Вот размечтался! Сразу тебе скажу: если даже и найдешь ты своего бычка, мы же его тебе не отдадим. Мы купили молодняк у колхоза за деньги. Теперь он за скотниками числится. Уже почти два месяца этот скот мы интенсивно откармливаем. Каждый день животные дают привесы по килограмму и больше. И где ты его будешь искать? Только у меня в отделении четыре гурта по тысяче голов. А таких отделений еще три.
- Разрешите мне для начала посмотреть тот гурт, который вы подготовили к отправке на мясокомбинат. Бычок у меня крупный.
Михаила привели к огромному загону и оставили одного. Он даже не предполагал, что такое тысяча голов. Оказалось, что это очень много! Как он сожалел в эти минуты, что не сделал фотографии своего теленка! Даже если Вечерок находится сейчас в этом стаде, то узнает ли он его? И признает ли бычок его за хозяина? И как он докажет, что кто-то в этом стаде принадлежит ему?
Побродив вдоль ограждения и осмотрев сотни животных, которые задумчиво жевали сочные кукурузные стебли и молодые початки, Михаил приуныл. Настроение его портилось. И все же надежда где-то еще теплилась. Это похоже на мистику, но в душе он верил, что материнский подарок так просто потеряться не может. Вот не может - и все! Он сделан от чистого сердца, с любовью, на нем материнское благословение на счастье в семейной жизни на новом месте. Как может потеряться такой подарок!
Скот уже не выгоняли на пастбища, и это успокаивало. Он мог и завтра, и потом целыми днями заниматься поисками. "В конце концов, покажу на любого бычка и скажу, что это мой", - в отчаянии думал Михаил, хотя понимал, что у каждого животного есть свой "паспорт" в виде проколов и разрезов на ушах. А у его Вечерка уши целые. Значит, это и есть самый достоверный "документ"! Так размышляя, он взобрался на изгородь и стал громко звать:
- Вечерок! Вечерок! Вечерок!
Так покричал он несколько раз. Стадо замерло, как будто прислушивалось. И только в самом дальнем углу произошло какое-то движение. Михаил продолжал звать своего бычка и увидел, что, расталкивая молодняк, в его сторону кто-то продвигается. И вот к нему вплотную подошел самый крупный в этом гурте бык. Он всей своей мастью был похож на Вечерка, но был уж очень велик! Словно его, как резинового, накачали насосом.
- Это ты? - неожиданно для себя вслух спросил Михаил, веря и не веря своим глазам. Он осторожно спустился внутрь ограды, опасаясь попасть на рога незнакомому животному, так похожему на его Вечерка. Но бык позволил гладить себя, рассматривать уши и рога. Животное было не меченое! "Вот я и скажу, что это мой Вечерок!" Он все еще сомневался. Потом прикинул, что за два месяца откорма Вечерок действительно мог набрать большой вес. И сомнения его рассеялись. Он окончательно убедился: да, это его бычок! А Вечерок уже выказывал свою радость от встречи. Он, как и раньше, стал подталкивать Михаила своей крупной мордой, тыкаться ему под мышки. Так они радовались неожиданной встрече довольно долго.
Солнце уходило за горизонт. Михаил, выбравшись из загона, собрался идти в село. Оглянувшись, он увидел, как его Вечерок, спокойно расталкивая животных, направился обратно в свой угол. Старался запомнить его теперешний вид, чтобы завтра безошибочно отыскать в присутствии людей совхоза.
На ночлег его устроили в семью из двух человек: пожилой женщины и ее дочери средних лет. В пустующей комнате была удобная кровать, хорошее освещение. Хозяйка угостила его молоком с хлебом. А потом предложила:
- Книжка вот интересная. Почитаете перед сном.
Тоненькая, в мягком переплете, она называлась "Цыган". Вышла она недавно, но уже походила по рукам. В ней шла речь о военном времени. Молодая одинокая женщина после бомбежки нашла в поле около разбитой цыганской кибитки маленьких детей и приютила у себя. Она полюбила их, как родных. А злая старуха шантажировала ее тем, что могла рассказать цыганам, откуда у нее дети, и забирала у женщины премиальных поросят, честным трудом заработанных. Потом в селе появился вернувшийся с войны цыган и стал работать кузнецом. А поселился он в этих краях потому, что цыганская почта передавала, будто именно в этих местах разбомбили кибитку с его семьей. Свинарка переживала, как бы у нее не отняли детей.
Повесть действительно была интересной. На ее основе позднее сняли многосерийный фильм о цыгане Будулае и о его приключениях. Но это будет спустя десятилетия. А пока что, закончив чтение, Михаил задремал. На рассвете он встал с полным пониманием того, что нужно делать. Если бычка ему не отдадут, значит нужно привезти из совхоза документ о том, что в стаде, купленном в колхозе, находится домашний бычок по имени Вечерок. И он стал сочинять текст акта, понимая, что кроме него этого никто не сделает.
"Мы, ниже подписавшиеся...", - начал новый для себя жанр Михаил. Он включил в акт управляющего отделением, бригадира животноводов, депутата сельского совета, члена группы народного контроля. Разумеется, для фамилий он оставлял чистое место. "...присутствовали при том, что на кличку "Вечерок" из стада вышел бычок симментальской породы без каких-либо меток в ушах и на рогах". Далее представители совхоза подтверждали, что скот этот действительно был закуплен и вывезен из колхоза "Приобский" в начале сентября. "Вес животного на момент составления акта составил...". И внизу листа: "Акт с подписями представителей совхоза утверждаю. Директор совхоза.........".
К восьми часам утра Михаил уже вошел в кабинет управляющего отделением с черновиком акта. Игнат Крамаренко прочел его и одобрил. Потом подобрал под указанные должности людей, и вся группа направилась к загону. Михаил сильно волновался, но виду не подавал. Наоборот, он действовал уверенно, и ни у кого не возникало сомнения, что он нашел своего бычка. Забравшись на изгородь, он стал звать Вечерка. И вчерашний знакомый бык вновь подошел к нему.
- Веревку мне дайте, я поведу его на весы.
- Дай ему вожжи! - сказал управляющий конюху. Тот нехотя отдал их Михаилу со словами:
- Пропали мои вожжи. Изорвут сейчас.
У мужчины были все основания так думать. Колхозный скот не то, что домашний, он всегда рвется с привязи изо всех сил. А тут нужно вести крупного быка. Михаил и сам боялся этого момента. Он прекрасно помнил, как мчал его Вечерок по улице. Но и тут не подал виду, что волнуется. Бык спокойно отнесся к тому, что ему на рога надели петлю, и спокойно пошел за Михаилом. Когда они миновали ворота, он поравнялся с хозяином и стал играючи подталкивать его крупной мордой. Весил он теперь все 400 килограммов. Так же спокойно прошел он обратно в загон.
- Спасибо за вожжи, - поблагодарил Михаил мужчину, который вместе с приятелями восхищался увиденным.
- Домашний теленок, не колхозный! Другого бы втроем не удержать, а этот послушный, ласковый.
Проставили в акте фамилии, люди без колебаний расписались. Осталось утвердить документ у директора совхоза. Его пришлось ждать довольно долго.
А в это время в селе продолжался переполох. Высокие армейские и милицейские чины свезли сюда следователей, связистов и автоматчиков. Основное действие происходило около совхозной бани. Тракторист "Белоруся", получив задание углубить водосток, зацепил ковшом многожильный кабель стратегического назначения и порвал его. Оказалось, что он повредил связь между ракетчиками и штабом в Москве. Управляющий отделением Игнат Макаренко клялся, что ни он и никто другой в совхозе не знали ничего об этом кабеле и просил отпустить тракториста. Даже когда баню строили, и тогда не предполагали, что кабель уже находится в земле.
Директор совхоза Григорий Гильбух, прочтя акт, искренне удивился:
- И что, управляющий отделением действительно сам лично подписал акт?
- Подписал. А какие сомнения?
- Редкий случай. Обычно он боится рисковать, перестраховывается. Слушай, а где ты видел, чтобы директор, утверждая документ, ставил подпись внизу?
- А где он ставит?
- Вот здесь!
И Гильбух в верхнем левом углу размашисто написал: "Утверждаю. Директор совхоза...". И затвердил свою неимоверно витиеватую подпись печатью.
Вот с таким документом сначала поездом, потом автобусом Михаил возвратился домой. Теперь можно было судиться с колхозом, чтобы он возместил убыток, нанесенный его семье. Все в райцентре знали, что затея эта бесполезна. Никому еще председатель Фома Антимонов не проигрывал в суде по случаю угона чужого скота.
- Мы предупреждали, - говорил он, - что остров - это наша земля. Человек добровольно пригнал нам свой скот в колхозное стадо. Чем же мы перед ним провинились?
Помня об этом, Михаил отправился не в суд, а в райком партии к секретарю, курирующему сельское хозяйство. Иван Перелетов был знаком с молодым корреспондентом районной газеты, уважал его за объективность. После чтения акта на лице его появилась хитроватая усмешка. Похоже, у него самого появился спортивный азарт, чтобы поприжать нахального председателя. Перелетов позвонил Антимонову, сказал, по какому поводу звонит, и услышал просторную тираду, смысл которой сводился к фразе: "сам виноват".
Продолжая улыбаться, секретарь райкома перебил его:
- Да ты не хорохорься! У него на руках - железный документ! Он привез акт, который заверен подписью и печатью самого директора совхоза Григория Гильбуха! Ты ему продал свой скот? И ты знаешь, что если он поставил свою подпись, то это - закон! Ты даже не позорься и не доводи дело до суда, верни человеку скотину из колхозного стада. На этот раз ты в суде точно проиграешь. Да, да, собери правление колхоза, прими соответствующее решение и отдай человеку, что у него забрал. Не настолько он богат, чтобы трехгодовалого бычка тебе дарить. Ну, а ты от этого не обеднеешь.
- Пусть придет ко мне с той бумагой. Я почитаю. А заседание правления назначено на послезавтра.
Михаил на всякий случай снял копию с акта, заверил у нотариуса и отправился на прием к грозному Фоме Антимонову. Он впервые видел вблизи этого человека и побаивался, что тот может изорвать акт и сказать, что никогда его не видел. Был он худ, выглядел болезненно. Но обладал громовым голосом и умением так унизить человека в разговоре, что отбивал всякую охоту с ним общаться.
- В редакции, значит, работаешь? С жалобой на меня к секретарю райкома пошел? А почему не сразу ко мне? Подстраховался, значит? И правильно сделал. Ничего бы ты у меня не получил, а теперь надо подумать. Забери свой акт, там все грамотно оформлено. Напиши заявление, чтобы на основании этого акта тебе вернули скотину. Приходи на заседание правления, я внесу этот вопрос в повестку дня.
Дело казалось яснее ясного. Но Михаил столкнулся с махровым коллективным эгоизмом! Один за другим выступали члены правления и говорили о том, что нельзя возмещать убыток. Надо проучить этих частников, чтобы неповадно было отправлять скот на колхозные острова. Было поразительно, что так рассуждали рядовые колхозники, механизаторы и животноводы.
Лишь один голос прозвучал в защиту Михаила - главного зоотехника Якова Данилова. Видимо, он чувствовал угрызение совести. Он обратил внимание на то, что можно было бы Озерова предупредить, оштрафовать, наконец. В райцентре он человек новый, не со всеми порядками знаком. Ведь скотники знали, что прихватили лишнюю голову скота. Фактически они украли бычка. А за это нужно их наказывать, а не Озерова. Вот пусть те, кто вывез чужой скот, и возместят убыток за свой счет.
Почти целый час выступали члены правления, перебивая друг друга. Михаил уже стал сомневаться в положительном решении его дела. Наконец Фома Антимонов прервал словопрения жестким заявлением:
- Кое-кто рассчитывал, что очень далеко отправляем мы скот, и там найти лишнюю голову не удастся. И вот, спасибо корреспонденту, нас уличили в воровстве. И теперь нужно достойно выйти из этого положения. Мы вернем ему животное. Но весом не четыреста килограммов, как написано в акте, а средним весом, по которому молодняк продали откормсовхозу. Сколько там вышло - триста двадцать килограммов? Зоотехнику Данилову поручаем подобрать животное такого веса и передать Озерову.
Уже выпал снег, когда Михаил и зоотехник Данилов в санях отправились в соседнее село на ферму КРС.
- Я тебе такую телочку племенную подберу! Спасибо скажешь! - стал вдруг добреньким недавно коварный специалист.
- Бычка мне надо, на забой.
- А там твое дело, как ты распорядишься.
Зоотехник знал, что говорил. Он долго осматривал животных, наконец, остановился на высокой, стройной телке. Почти корове.
- Ты посмотри, какой хвост у нее! До самой земли! Это признак чистоты этой породы. У нее и вес хороший - не менее трехсот пятидесяти килограммов.
К вечеру красивая крупная телка пепельно-серого цвета уже стояла в сарае Михаила. А счастливый хозяин и зоотехник Данилов обмывали успешное завершение операции по поиску Вечерка. Материнский подарок был возвращен в дом. У семьи Озеровых к весне уже была корова. Бычка, которого она отелила, тоже назвали Вечерком, так как произошло это вечером. Сено Михаил заготавливал вместе с мужчинами типографии в лугах за Обью на землях соседнего колхоза. С Антимоновым договориться было невозможно.