Была у редактора районной газеты Василия Михайловича Лужина странная поговорка:
- Когда очень надо - и на березовом полене приедешь.
Произносил он ее тогда, когда кто-нибудь выдвигал причины, по которым не может выполнить редакционное задание. Корреспонденты думали, что поговорку он от кого-то услышал в Сибири и теперь употребляет для красного словца. Но, как каждое правило дорожного движения продиктовано авариями на дорогах, так и эта поговорка появилась совсем не случайно.
...Идеалом для Василия с первых дней работы в газете стал дореволюционный репортер Московских газет Владимир Гиляровский. Его книгу 'Москва и москвичи' он прочел взахлеб. Главное, что ему было по душе, - эта жажда познания жизни. Его покорила фраза: когда к месту события прибывала полиция, Гиляровский уже уезжал, чтобы писать репортаж.
Василий не любил поездок в служебном автомобиле, особенно в компании с коллегами. Ему нравилось знакомиться с людьми основательно, без оглядки на то, что его ждут в машине коллеги или даже только шофер. Он выходил из машины в каком-либо селе или приезжал в него на попутном транспорте и пешком, не спеша, обходил его. Блокнот и фотоаппарат вынимать не торопился. Записи делал самые минимальные, в конце беседы с людьми. Нередко оставался на вечерние мероприятия. Ночевал в гостинице или у знакомых и в редакцию возвращался на другой день.
Со временем почти в каждом селе заведующий отделом районной газеты был своим человеком. Его хорошо принимали руководители хозяйства, сельсовета, учителя школы. Ему доверяли и делились сокровенным работники культуры, торговли, бытового обслуживания, почты. Знал он многих механизаторов, животноводов, токарей, слесарей, кузнецов и многих других. Обязательно навещал постоянных авторов газеты - сельских корреспондентов. Материалов для публикаций у него было столько, что он не успевал их обрабатывать. И, конечно же, многие из его статей и корреспонденций были критическими.
В свои тридцать лет, будучи уже искушенным газетчиком, привычек своих он не менял. Когда в редакции появлялся кто-либо из областных газет или телевидения, редактор, Фома Акимович Худяков, ссылаясь на занятость, приводил их к Василию и говорил: 'Заведующий отделом расскажет вам обо всем, что вас интересует'. Они и сами об этом знали.
...В самую непреодолимую весеннюю распутицу из 'Новосибирской правды' позвонил корреспондент Ян Пудовкин.
- Вася, выручай! Срочно нужен очерк о Герое Социалистического Труда. В вашем районе есть женщина- механизатор. Съезди к ней, сфотографируй, текст напиши. А мы тебя не забудем.
Сердце газетчика забилось учащенно. Не часто поступал из области заказ на очерк. Худяков не был против поездки, уверенный, что Василий в такое бездорожье проявит благоразумие и никуда не поедет.
Действительно, легко сказать - съезди! Яркое апрельское солнце уже превратило грунтовые дороги в сплошную грязь. Транспорт остановился минимум на месяц. Можно рассчитывать только на почтовый вездеход. Но и его, как выяснилось, отправляли в рискованный путь последний раз.
- А потом по мере необходимости, но не чаще чем раз в неделю, почту будем доставлять вертолетом, - сказал начальник районного узла связи Лебедев. - Так что, Василий Михайлович, я разрешаю, чтобы ты поехал с почтой, но предупреждаю, что можешь застрять в селе надолго.
Но это не испугало газетчика. Устроившись в крытом брезентом кузове автомобиля среди мешков, коробок и связок газет, Василий чувствовал себя истинным репортером. Его не покидало приподнятое настроение. Позади оставалась размокшая дорога, почерневшие, с многочисленными лужицами, поля. В березовых перелесках кое-где виднелись осевшие, подтаявшие по краям сугробы снега. Уже прилетевшие грачи деловито обновляли гнезда на деревьях. В Крутой Яр грузовик скорее приплыл, чем приехал. Выручило лишь то, что под слоем грязи на дорогах еще сохранялась мерзлота. Но местами она уже исчезала. Не задерживаясь ни на минуту, водитель с экспедитором тронулись в обратный путь.
Василий отправился к Елизавете Петровне Зацепиной, телефонистке местного коммутатора, жене председателя профкома совхоза. Утром он позвонил ей и сказал, что, возможно, приедет. Связистка встретила его с радостью. Тут же разыскала мужа. Иван Семенович тоже был доволен встречей. Муж и жена были постоянными авторами публикаций. Материалы Елизавета передавала по телефону.
Рабочий день заканчивался. Все трое отправились к селькорам домой. Им, людям творческим, было о чем поговорить. Когда снимали верхнюю одежду, Василий обратил внимание на то, что профорг плохо владеет левой рукой.
Для четы Зацепиных журналист был кладезем информации. Иван Семенович лет пятнадцать назад закончил сельхозинститут, а Елизавета Петровна - техникум связи. Они расспрашивали о специалистах и руководителях колхозов и совхозов, о работниках райкома партии и райсовета.
- Как там 'Божья коровка' поживает? - Уже за ужином спросил Иван Семенович и засмеялся.
- Главным агрономом работает в совхозе. Неплохо справляется.
- Что за 'Божья коровка'? Кто это? - спросила Елизавета Петровна.
- А ты не знаешь? Это же Илья Бахчиванжи из нашей группы. На экзаменах по энтомологии ему достался вопрос о божьей коровке, а он ничего не знал. Профессор решил выручить и спросил: 'Это хищник, или нет?'. 'Хищника не назвали бы божьей коровкой' - уверенно ответил Илья. Короче, попал пальцем в небо. Коровкой насекомое назвали потому, что она буквально пасется, поедая тлю. Как будто Бог посылает ее для спасения растений. За ответ Илья получил двойку. Взяв зачетку, он спросил профессора:
- Скажите, пожалуйста, Вы коммунист?
- Коммунист, а что?
- И атеист?
- Атеист.
- Как же так: коммунист - коммунисту, атеист - атеисту за божью коровку двойку ставит!
- Повтори! Я такие изречения записываю! Давай зачетку и получай за божью коровку тройку!
- С тех пор и зовут Илью 'Божьей коровкой', - закончил рассказ Иван Семенович.
После ужина мужчины вышли во двор покурить. На темном небе светили яркие звезды, предвещая хорошую погоду. На горизонте показалась оранжевая полная луна. Подмораживало. Иван Семенович тихонько, как-то заговорщицки спросил:
- А где сейчас Ксения Павловна Ягодкина?
- Она - секретарь районного совета депутатов. Кстати, моя соседка по квартире.
- Замужем или одна?
- Не замужем. Вдова.
- Мы с ней очень хорошо знакомы! По комсомолу еще. Отчаянная была, ничего не боялась. На лыжи всю молодежь своего совхоза поставила. А сама лошадь разгонит и, держась за веревку, мчит на лыжах куда вздумается. И в райком комсомола так приезжала. Я из-за нее ходил в тот совхоз на танцы, хоть это и не близко. У нее уже был парень... Привет ей от меня передай.
Василий рассказал о цели своего приезда и попросил Ивана Семеновича рассказать о знаменитой женщине.
- Это Арина Ивановна Квашнина. Но она уже отгеройствовала, - печально сказал он. - Инвалид она теперь по зрению. Повреждены оба глаза. Пойдем в дом, я подробно расскажу. А завтра ее навестим, она через дорогу от нас живет.
Дополняя друг друга, Иван Семенович и Елизавета Петровна рассказали журналисту почти детективную историю.
...Арина Ивановна механизатором стала в конце войны, когда получила похоронную на мужа. Детей у нее не было. Приютила она у себя одинокую тихую женщину, Куприяновну, которая взяла на себя заботу о нехитром крестьянском хозяйстве. А сама Арина безвылазно находилась на работе. С трактора пересаживалась на комбайн. Способности у нее оказались к технике. Показатели у нее и на обработке почвы, и на уборке урожая были самыми высокими в хозяйстве. Мужики за ней не могли угнаться.
Так и пришла к ней слава. На слет передовиков ездила. Депутатом райсовета была постоянно. И звездой Героя Социалистического труда награждена вполне заслуженно. Зарабатывала женщина хорошие деньги. Поэтому позволяла себе дорогие покупки. Мотоцикл с коляской купила, радиокомбайн, телевизор, стиральную машину, хорошую мебель. Рабочую одежду содержала в чистоте, выглядела всегда аккуратной, приветливой и веселой. Что на душе у нее творилось, никто не знал. А на людях держала себя с достоинством, но не зазнавалась. Сватались к ней. Но замуж она не пошла.
Соседку, бригадира молочнотоварной фермы Зою Сидоровну Баранову, по прозвищу 'цилиндра', тоже бездетную, одолевала черная зависть. Когда Арина Ивановна привозила себе в дом новую вещь, для Зоинова мужа, тихого и совестливого ветеринара Олега Платоновича, наступала черная полоса. Жена пилила его днем и ночью, по делу и по пустякам. И обязательно подчеркивала, что он - мужчина, а значит должен быть богаче и разворотливей Арины.
Все не нравилось Зое у соседки. От забора ее тень на огород падает. Весной от снега, а летом от дождей ручьи бегут из двора Арины к ней во двор. По ночам собака будит. На обед приедет - мотор колесного трактора не всегда глушит. Шумно у нее во дворе, всех она выручает: денег взаймы даст, огород вспашет, стройматериалы подвезти поможет. А к ней, бригадиру, руководителю среднего звена, люди ни ногой. И за все, за все это 'цилиндра' срывала злость на бессловесном Баранове.
От нервного срыва Олега Платоновича спасала охота. Как только Сидоровна начинала донимать, он опоясывался патронташем, вскидывал на плечо двустволку и уходил на озеро или в лес. Возвращался, когда жена была на ферме. А свой рабочий день старался строить так, чтобы с супругой встречаться как можно реже.
Но Зое хватало времени для того, чтобы довести Олега до белого каления. Особенно тяжелой доля ветеринара стала после того, как Арина Квашнина продала ему мотоцикл, а себе в гараж поставила легковой автомобиль. Мотоцикл был в отличном состоянии. Но 'Цилиндра' галдела: 'На тебе, Боже, что мне негоже!' Она считала, что самим фактом продажи, а особенно скидкой в цене, трактористка специально унизила ее и Олега, а он этого не понимает.
Прошлой весной Арина Квашнина купила в инкубаторе десятка три цыплят. Ухаживала за ними Куприяновна. Когда курчата подросли, женщина стала выпускать их из клетки во двор. Но день ото дня цыплята становились все шустрее. И вот уже два-три петушка нашли дырки в изгороди и попали в огород Зои Сидоровны. Бригадирша чуть не захлебнулась от злости. Она стала оскорблять Куприяновну, а петушков гонять комьями земли. Бедные птички метались по пустому огороду, стараясь отыскать лаз. Зоя зажала их в углу, переловила и с силой перекинула во двор соседке. Бедные петушки захромали на обе ноги.
Куприяновна долго не выпускала цыплят, опасаясь скандала. Заделав дыры в ограде, теплым солнечным днем она все же решилась выгулять птицу. Но как ни зорко следила она, вскоре услышала сердитый голос соседки:
- Опять твои черти в моем огороде! Я убивать их буду! Житья от них нет! Накупили на мою голову!
- Извините меня, Зоя Сидоровна, - робко говорила Куприяновна. - Они такие проныры. Вреда-то от них пока нет, картошка еще не взошла.
'Цилиндра' набросилась на бедную женщину со всем своим темпераментом. Она наговорила ей гадостей, довела до слез. Пойманных цыплят снова швырнула так, что они ударились о землю. Вечером Олег Платонович сполна получил обвинений: почему он не сходит к Арине и не поставит ее на место? Ветеринар оправдывался тем, что потравы от цыплят нет, а Куприяновна сделает выводы.
Троица в селе - большой праздник. У Арины Ивановны собралось застолье. Зоя тоже накрыла к обеду праздничный стол, и они вдвоем с Олегом выпили. Но мир да благодать не долго длились в их доме. 'Цилиндра', как всегда, нашла причину, чтобы попилить своего мужа. Но она забыла, что Олег, когда выпьет, становится другим человеком. Задавленное в нем самолюбие выходит наружу, и он становится неуправляемым. Вот и теперь раскрасневшийся ветеринар горячо доказывал, что поводов для ссоры с Ариной нет, что придирается к ней Зоя по пустякам.
- А это опять пустяк? - вскричала бригадирша, показывая через окно. - Цыплята не вылазят из огорода. Будет у нас с тобой урожай, как же! Возьми ружье, перестреляй их! Чтоб пускать неповадно было!
Олег взял ружье и набрал в карман патронов. Зоя же тихонько вышла, села на велосипед и отправилась в лес.
Раздался выстрел, потом другой, третий. Куприяновна подбежала к ограде и увидела, как Олег расстреливает ее питомцев.
- Что ты делаешь, изверг! - крикнула она. Олег повернулся на голос и сразил ее наповал. Из дома высыпали гости. Арина бросилась к старушке, но Олег, уже отступивший вглубь своего двора, выстрелил с дальнего расстояния ей в лицо.
- Услышав выстрелы, я помчался к Барановым, - продолжал рассказ Иван Семенович. - Ружье было только у Олега. Я даже видел, как он выстрелил в Арину и перезаряжал ружье. Подскочив к нему, я вцепился в ружье и закричал:
-Ты что делаешь, Олег! Опомнись! Отдай оружие и спрячся в доме до прихода милиции!
А во двор уже вбегали гости Арины, другие соседи. Многие были навеселе. Олег выпустил ружье, забежал домой и запер дверь на задвижку. Разъяренный брат Арины подступил ко мне:
- Дай ружье, я прикончу этого гада! - кричал он. Я уворачивался, как мог, но ружье не отдавал. Подбежавшие соседи стали удерживать Семена, другие другие же кричали:
- Дай Семену ружье! Пусть отомстит за сестру!
- Не позволю самосуд устраивать! - заявил я.
Я осознавал, что ружье могут отобрать. Раздумывать было некогда. Чтобы этого не допустить, я взял ружье за стволы и ударил им о железобетонный столб, чтобы сломать. Раздался выстрел. В одном стволе оказался патрон. Дробь ударила мне в руку выше локтя. Вот так и стал я инвалидом.
- А что дальше было? - спросил Василий.
- Олега арестовали и судили, - продолжила разговор Елизавета Петровна. - А Зойка появилась домой только вечером. 'Я тут не при чем', говорила она на суде. У нее было алиби: ездила на велосипеде в лес, а потом была на ферме.
...Утром следующего дня журналист и председатель профкома посетили директора совхоза, секретаря парткома. Василий взял у каждого интервью о предстоящих весенне-полевых работах, об окончании зимовки скота. Узнал их мнение о Герое соцтруда Арине Квашниной. Руководители хозяйства говорили, что навещают ее, не оставляют без внимания, обеспечивают топливом, помогают продуктами. Василий знал, что уже завтра они проверят, так ли все это.
Мужчины посетили Арину Ивановну ближе к вечеру. Во дворе их облаял цепной пес. Встретила их младшая сестра трактористки Полина, которая переселилась к ней после трагического случая. Она провела гостей в комнаты. Навстречу пришедшим поднялась среднего роста, крепко сложенная женщина. Она поздоровалась с ними за руку. Уведомленная о том, что к ней придет корреспондент, Арина Ивановна надела нарядный костюм, на котором кроме Звезды Героя было несколько медалей.
На лице хозяйки просматривались мелкие шрамы - следы от бекасиной дроби. Через очки глядели голубые глаза, один из которых был неподвижен. Квашнина весело улыбалась, была разговорчива. Много интересного рассказала она о своей жизни. Когда опустился вечер и зажгли свет, газетчик подумал о том, что материала для очерка у него предостаточно. Арина Ивановна не отпустила гостей, пока не угостила их крепким самогоном, солеными груздями и малиновым вареньем.
Следующий рабочий день начали с посещения кабинета директора совхоза. Там узнали, что дорога окончательно раскисла, автотранспорт поставлен на подготовку к техосмотру. Если главный бухгалтер закончит отчет о работе хозяйства за первый квартал, то завтра его повезут в райцентр на тракторе 'Беларусь' с ведущим передним мостом. Но надеяться на то, что удастся уехать с ним, не приходится: в тесной кабине едва умещаются два человека
Корреспондент времени не терял. Сфотографировал передовиков производства, сделал пару фоторепортажей, взял интервью у главных специалистов. Обсудил темы будущих корреспонденций с Зацепиными, с молодыми специалистами и учителями, с заведующим Домом культуры. По скромным подсчетам получалось, что из Крутого Яра в газету поступит до пятнадцати материалов. Если давать по одному в каждый номер, то их хватит до средины мая. Пора возвращаться домой. Но на чем?
Новый день Василий начал с посещения директора совхоза. Радоваться было нечему. Почтовый вертолет ожидался только через пять дней. Когда к конторе совхоза подкатил 'Беларусь' и тучный главбух с трудом взобрался в кабину, Василий убедился, что места для третьего человека там действительно нет. Лишь у ног пассажира на полу кабины оставался свободным небольшой пятачок.
- Мне и этого хватит, на корточках поеду, - сказал газетчик.
- Смотрите! Дорога длинная, шестьдесят километров. Ехать долго придется, - предупредил тракторист.
- Ничего, я потерплю.
Механизатор бойко развернул трактор и на предельной скорости пустил его по размокшей безлюдной улице. Только жидкая грязь разлеталась во все стороны, долетая до стекол закрытых дверец кабины. Трактор бросало из стороны в сторону. Такой ужасной тряски Василий не ожидал. Он подпрыгивал, как мячик. Ноги устали очень быстро, еще до того, как выехали из села. Корреспондент уж хотел отказаться от такой поездки, но около последнего дома увидел большую поленницу березовых дров.
- Погоди-ка, я возьму полено, - попросил он. Оказались оно не толще десяти сантиметров, но это была уже опора. Водитель выжимал из трактора все, на что он способен. Тряска не уменьшалась. Полено то причиняло боль, то падало. Но были и такие участки дороги, где чурбачок держал на себе тяжесть тела несчастного пассажира.
Во второй половине дня добрались до села Сосновое. Когда Василий сполз из кабины на землю, то с трудом мог идти. Наскоро перекусили в чайной и поехали дальше. В райцентр прибыли уже в темноте. По колени грязный, уставший, хромающий на обе ноги, но довольный, явился корреспондент домой.
Ноги болели всю неделю. Но снимки получились хорошие. Вместо очерка о Герое Социалистического Труда журналист написал интервью. А в лексиконе Василия Михайловича появилась поговорка: 'Когда очень надо - и на березовом полене приедешь'.