Известно, что славяне селились по берегам водоемов. Так в степной части Алтая, вдоль притока Оби, как бусы на нитке, возникли поселения. Дома в них все деревянные.
- Дедушка Иван, откуда бревна для домов брали? - спросил забежавший погреться Сашка. Иван Петрович рад был сыну старшей дочери. Он скучал без общения с людьми, не любил оставаться в одиночестве.
- За сосновыми бревнами ездили за 60 километров, к Оби, - начал он неторопливо. Ему хотелось чем-то заинтересовать внука, чтобы он задержался.
Обдумывая это, он продолжал чинить сапог. Обувь на ремонт несли ему со всей деревни. В армии он тоже этим занимался: в строевые части не сгодился по возрасту. Как только война закончилась, его среди первых демобилизовали. Обычно он рассказывал о том, как служил в армии. А тут новая тема подвернулась.
- Зимой ни пахать, ни сеять не надо, - продолжал старый солдат. - Вот тогда и заготавливали лес. Хозяин нанимал несколько человек. У каждого - по двое конных саней. Так обозом и ехали на заготовки на несколько недель.
- Дед, а кто твой дом построил?
- Прапрадед ваш, мой дед, Михаил Гурьянович, царствие ему небесное. Это он с мужиками за лесом ездил.
В это время распахнулась входная дверь, и в клубах морозного пара возник крупный человек. Это был старик лет под девяносто, родной дядя Ивана Петровича. Был он еще крепок. К племяннику каждый день, в любую погоду захаживал - табак нюхать. Это был у него такой мацион. Он и свой табачок имел, да побывать в гостях всегда интересно.
- Здравствуй, Тит Василич. Рад тебя видеть в добром здравии. Садись, дядя, на лавку. Вот тебе табакерка, свежего табачку насыпал.
Старик о уселся, снял рукавицы, не спеша набрал в щепотку табачной пыли и втянул с воздухом в ноздри. Через минуту он громко чхнул и засмеялся.
- А помнишь ли ты, как Михаил Гурьянович за лесом на постройку дома ездил? Ты можешь нам об этом рассказать? Нас с Сашкой это очень интересует.
Сапожник как-то по-хитрому посмотрел на внука и продолжил:
- Тогда еще история интересная вышла...
Мальчик не заметил, как дед при этом подмигнул своему дяде.
- Помню я этот случай, как не помнить. Отец твой покойный, Петр Михайлович, товарищ мой, часто об этом рассказывал. Его, тогда подростка, в обоз взяли, чтобы по мелочам помогал. Вот он и видел все своими глазами.
Сашка навсегда запомнил рассказ пожилого человека, таким он был необычным.
...В селе на Оби мужики в частном доме жили. Недели за три загрузили сани бревнами. Михаил Гурьянович всегда был затейником, знал много баек. Поэтому его с товарищами охотно в гости приглашали. Да и сам он на угощения не скупился. Рождество Христово и Крещение Господне отпраздновали с местными жителями.
В день отъезда неподалеку гремела свадьба. Мужики, запрягая лошадей и укладывая пожитки, все поглядывали в ту сторону. Но соседям, похоже, было не до них. Попрощались обозники с хозяевами и тронулись в путь.
Михаил Гурьянович был у них и кошевым, и бригадиром. Поэтому товарищи обратились к нему с претензиями. "Нас не уважили. Даже по стопке не налили по случаю свадьбы. А ты промолчал". "Успокойтесь! Будет вам угощение!" Мужики решили, что мудрый организатор припрятал что-нибудь тайком от них, и примолкли. Но оказалось совсем другое.
На взмыленных лошадях нагнали их два всадника. Обозники испугались: уж не проворовался ли кто из них, не набедокурил ли втихаря? Ведь такое могло быть. Но опасались напрасно. Вид у верховых был смущенный. Как только соскочили они с лошадей, так сразу и повалились Михаилу Гурьяновичу в ноги.
- Простите нас, старых дураков, ради Бога! Мы перед вами виноваты. За свадебными хлопотами не заметили, как вы отъехали. Но молодые-то ни в чем не виноваты. За что им такое наказанье?
Никто из присутствовавших ничего не понимал. Только Михаил Гурьянович незаметно улыбнулся.
- Расскажите-ка нам, что случилось?
- Порчу кто-то на детей напустил. Разве не вы?
Оказалось, на свадьбе произошло неслыханное. Под возгласы "горько!" жених не поцеловал невесту, как это положено, а наоборот - отвернулся от нее и направился к стенке. Девушка пошла в другую сторону. Гости зашумели, завозмущались. Но потом смекнули: что-то здесь неладно. Молодоженов силой усадили на место. Они сидели какие-то отрешенные, как в воду опущенные, ни на что не реагировали. Вдруг повидавшая виды бабушка невесты спросила хозяев дома: "А вы угостили Михайла Гурьяныча со спутниками?"
- После этого вопроса, - продолжил сосед, - нас срочно снарядили в дорогу. Вот вам четверть водки и закуска со свадебного стола. От всей души! Ешьте, пейте на здоровье! Только извините нас за оплошность!
Когда обозники угостились, Михаил Гурьянович объявил: "Теперь, дорогие соседи, со спокойным сердцем возвращайтесь домой. Там уже все в порядке! А молодым - совет да любовь!"
- Вот это и рассказывал дружок мой, Петро, - закончил повествование Тит Васильевич. При этом они с племянником многозначительно переглянулись.
- Получается, что наш прадед был колдун? - воскликнул Сашка. Ему даже страшновато стало.
- Колдун - не колдун, а кое-что умел.
- Прямо как в сказке! - ерзал на табурете мальчик. - Расскажите, что еще знаете, пожалуйста!
Разговор подхватил Иван Петрович. Уж очень ему нравилось, как Сашка слушает, открыв рот!
- Помнишь, Тит Васильевич, о случае на сенокосе?
- Как же. Мы с отцом твоим оба там, помнится, были. Тогда на соседнем болоте лягушки так расквакались, что людей не было слышно. Это всем надоело. Но приходилось терпеть.
Мальчики Тит и Петр, якобы, своими глазами, вместе со всеми косарями видели, как Михаил Гурьянович вышел на край болота и очень громко крикнул: "А ну, замолчите!" И наступила тишина.
Сашка ушам своим не верил. Знал ведь, что взрослые часто подшучивают над ними, ребятишками. Но не успел он задать разоблачительные вопросы, как Тит Васильевич снова подлил масла в огонь.
А еще он такое сотворил! Те, кто с ним не был, по сей день сомневаются, правда ли это.
Косари, продолжал старик, загуляли на лугу, а выпивки, как бывает, не хватило. Заспорили, кого отправить в село. Добровольцев не находилось. Тогда будто бы, Михаил Гурьянович спросил у одного: "Где стоит твоя медовуха?" Выслушав ответ, он отыскал подходящий бугорок, воткнул в него нож наклонно к земле и поставил под ручку котелок. Потом что-то шептал. Через какое-то время с ручки потекла медовуха!
- Ну как, интересные были у нас предки? - как-то торжественно заключил Иван Петрович, принимаясь за очередной сапог. А Тит Васильевич еще несколько раз чхнул от вынюханного табака и стал прощаться. Сашка тоже пустился домой. Он был как наэлектрилизованный, долго не мог успокоиться.
Уже взрослым Александр Васильевич часто вспоминал рассказы Тита Васильевича. Он все еще колебался: где правда, где вымысел? Где всего этого старик набрался? Но все же считал, что нет дыма без огня. "Допустим, лягушки могли замолчать, если болото было маленьким, а окрик очень громким. На молодоженов тоже, говорят, порчу напускают. Но чтобы медовуха с ножа побежала - это уже из области фантастики! А вдруг нет?"