Каждый колхоз, а в селе их в годы войны было три, держал одного, а то и двух быков-производителей при стаде коров. Все знали, что они опасны. Бык нашего колхоза иногда гонялся за людьми. В стадо домашних коров его пускали не иначе, как привязав на рога доску. От этого он мог видеть только по бокам. Тогда он был не опасен.
Коров колхозников пас Степан Корнеевич, прозванный в народе Стехой. Это был тихий вдовый мужчина, воспитывавший девочку-подростка Маню. На фронт он не попал по болезни.
Когда посреди дня стадо коров ложилось отдыхать, к пастуху приходила Маня. Степан садился на пригорке и принимал принесенную нехитрую пищу. Рядом укладывался громадный бык. Пастух трепал его по загривку, разговаривал с ним. И предположил, видимо, что с быком он совсем подружился.
Однажды случилось непредвиденное. То ли сам Степан Корнеевич снял с рогов доску, или узлы развязались со временем. Но только доска с рогов быка свалилась. Бык моментально вскочил на ноги, дико озираясь. Определившись, где он находится и, увидев рядом пастуха, он со страшным ревом, который долетел и до села, набросился на человека.
На пастбище прибежали скотники. Кнутами и вилами они оттеснили разъяренного зверя. Но Степан Корнеевич был уже мертв. Производитель выместил на нем всю свою злобу на людей за то, что они постоянно лишают его свободы. "От судьбы не уйдешь. Не взяли на войну, так дома погиб", - говорила местная колдунья тетка Арина.
С того времени доску с рогов быка все лето не снимали. До тех пор, пока не заканчивался пастбищный период. Зимой держали производителя на привязи в стойле.
Но вот наступил март-бокогрей. В это время, как всегда, некоторые жители, в том числе и наша семья, выгнали застоявшихся коров на луг за Алей, где они находили подножный корм. Отпустили на приволье и колхозного быка, не привязав на рога доски. Но на ночь он в село не уходил, так и ночевал на лугу. Опасался, видимо, что его снова привяжут. Поэтому мы и не боялись встречать коров.
С наступлением теплых дней поверх льда на реке появилась вода. Однажды по беспроводному телеграфу доносилась весть: "Бориха тронулась!". Это - приток Алея в верховьях реки. После такого сигнала коров на луг больше не пустили.
Бык ждал подруг и день, и два, и три. А когда отправился в село, то обнаружил, что уровень воды в реке поднялся метра на два, лед отошел от берегов, дороги больше нет. Так и остался он отрезанным от села.
Вода стремительно прибывала. Вскоре река и вовсе вышла из берегов, стала заливать луг. Бык отступал и отступал от нее, пока не оказался на крошечном островке где-то в километре от реки. Время от времени он издавал тревожный рев, который далеко разносился над водой. "Так ему и надо!" - говорили некоторые, кто не мог простить ему расправу над Степаном.
Ответственные за сохранность животных скотники всполошились. А это были старики и женщины. За гибель быка-производителя по головке не погладят. Они сами и их родственники толпились у реки, не в силах что- либо предпринять. Мы, детвора, вертелись тут же.
Бык уже стоял в воде. Беспокойный рев раздавался все чаще и чаще. Наконец мы увидели, как он решительно направился вброд по направлению к людям. А когда дошел до русла реки, в котором вода неслась с огромной скоростью, то поплыл. Только голова торчала из воды, да слышалось напряженное сопение.
Плыл он уверенно, но вода сносила его. Вслед за ним шли вниз по течению люди. Оказавшись у берега, пловец не смог выбраться на него из-за крутизны. Ему на рога накинули веревки и стали дружно тащить. Бык отчаянно бултыхался в воде, выкидывая передние ноги. Наконец, зацепился за берег, напрягся всем телом и с помощью народа оказался на твердой земле.
Помня о буйном характере громадного животного, люди с опаской снимали с рогов веревки. Укрыться у реки, если производитель проявит агрессивность, будет негде. Но быку оказалось не до этого. Издав победный рев, он взбрыкнул, как молодой теленок, и во всю прыть пустился в село, к теплому стойлу. Ведь он только что почти полчаса пробыл в очень холодной воде.
Летом бык снова находился в стаде коров колхозников. И хоть была на его рогах доска, мы боялись его, как огня.
Однажды он увязался за нашей Майкой и не отставал от нее до самого дома. Преодолевая страх, я обогнал парочку, забежал в загон и притаился. Как только Майка вошла вовнутрь, я быстренько закрыл ворота, перекрыв быку путь. Ему ничего не стоило раскидать наш загон по жердочкам. Но он смирился с происшедшим. Постоял, помычал тихим сиплым голосом и улегся у ворот.
Три раза приходил с пастбища с нашей Майкой бык. А потом выбрал себе другую подругу.