Эту литературную игру придумала Quiza: по очереди писать сочинения на заданную тему. А первую тему задала Амарецца: mela bacata. Червивое яблоко. Я даже перевести с итальянского-то сразу сам не сумел, а не то что представить, что можно на эту тему написать.
Это же так просто, убеждает меня Quiza, просто пиши, что представляешь, когда слышишь "мела баката".
Ха, просто... Да ни фига я не представляю. Никакого яблока не представляю, хоть тресни. Ни червивого, ни хорошего. Ни даже ньютонова. Вот Амареццу, предложившую нам это чертово яблоко - да, представляю. Маленькую грустную Амареццу, у которой только что был ее двадцать первый день рождения и которая только что рассталась с человеком по имени Пират. Пират уехал из России, а Амарецца с печальными глазами осталась здесь одна, положив голову на руки и пристально смотря на меня с монитора моего ноутбука. И хотя она пишет, что уже научилась быть одна, я вижу, что нет, ни фига она этому не научилась за свой двадцать один год. Да и за сорок один не научится. Потому что этому вообще нельзя научиться: любить, расставаться, оставаться одному и казнить себя за то, что все не так, не тогда, не с теми, и что ты сам во всем виноват.
Mela bacata, mela bacata... Мне начинает казаться, что это не итальянский, а латынь. В этих звуках мне слышится уже даже что-то францисканское. Или доминиканское, черт их разберет, эти средневековые ордена. Mela bacata... Я останавливаюсь перед зеркалом и вижу в нем не себя в красном махровом купальном халате, а монаха в длинной красной рясе с капюшоном. Только тонзуры не хватает вместо остриженного под ноль черепа ("Всё, пока этот ужас не обрастет снова, мы с тобой ни в одно публичное место не пойдем", заявила она, едва увидев меня позавчера). И четок в руке вместо вечного "Голуаза".
Телефон. Я знаю, кто это звонит. Дело, разумеется, не в какой-то там интуиции, а в том, что когда звонит она, мой телефон сообщает мне об этом особенной мелодией, не менявшейся уже полтора года и заставляющей сердце всякий раз сжиматься настолько, что оно перестает держаться на своем месте и легко проваливается на самое дно желудка.
- Ну что, написал ты про свою мелу бакату?
- Нет пока...
- Я думала, ты будешь первым... - в ее голосе слышится легкая досада. - Теперь захожу то и дело на сайт и вижу, что у вас у всех ступор случился.
Это правда. Ни один из троих - ни я, ни Амарецца, ни Quiza - еще так и не выдал на гора ни одного червивого яблочка, даже самого маленького и сморщенного.
- Я не знаю, что писать... Скажи мне лучше, я увижу тебя сегодня?
- Вот что, - кажется, я прямо вижу появившуюся на ее тонком лице хулиганскую улыбку. - Меняю мелу бакату на романтическую поездку в магазин за продуктами!
Живя в большой квартире "со чады и домочадцы", она то и дело сталкивается с необходимостью отправляться в Рамстор и набивать багажник горой пакетов с молоком, вареной колбасой, пачками творога, мясом, печеньем, картошкой, яблоками, хлебом и еще бог знает чем, что сначала заполняет собой весь пол в лифте, а затем исчезает в чреве огромного двухэтажного холодильника, сопровождаемое взволнованными и печальными взглядами ее собаки. Когда-то я сказал ей, что мне ужасно нравится ходить с ней в магазин за продуктами. Она удивилась: "Странно. Я привыкла, что мужу этот шоппинг был непереносим". Я же, в свою очередь, не понимал, что тут странного. Ведь я любил с ней решительно всё: и заполнять тележку продуктами, и ходить по магазинам одежды, где у нее загорались глаза и она становилась настоящей девчонкой, кокетливо и озабоченно вертящейся перед зеркалом ("подожди, я еще не готова... вот, теперь можешь зайти и посмотреть - мне идет?"). И в кино ходить, и есть суши (да уж, если бы еще три года назад мне сказали, что я буду жрать палками сырую рыбу, как косоглазый, да еще и нахваливать - я бы не поверил), и стоять в пробках (господи, как я любил стоять с ней в пробках!), и мчаться по ночному шоссе, и ночами по телефону разговаривать, и вставать ни свет ни заря, и жечь костер вечером на даче... Легче сказать, чего я с ней не любил. Пожалуй, только меряться силами. И еще - ждать, терзаясь от неизвестности.
- Ладно, согласен. Продукты, так продукты. Интересно, а на кино и "Планету суши" ты что готова выменять? - во мне проснулся азарт рыночного торговца.
- Ну, не знаю... Какой-нибудь твой текст побольше. Тебе надо писать и, самое главное, заставлять себя писать, у тебя есть дар. Слушай Quizу, она тебе все правильно говорит.
- А чтобы ты, наконец, снова приехала ко мне в гости, что надо написать?
- Ну... Роман, наверное.
- Нет. Давай так. Если - точнее, когда - я напишу роман, то ты выйдешь за меня замуж.
- Подожди, подожди, это же совсем разные вещи. Литература - это одно, а отношения между людьми - это совсем другое, это серьезное... Впрочем, ладно, я подумаю, - она явно стремится свернуть с этой темы.
- Значит, решено: я напишу роман и стану известным и успешным писателем, а ты выйдешь за меня замуж.
- Тебе это тогда будет не нужно.
- Ты думаешь, что к тому времени я буду глубоким старцем и импотентом?
- Нет, дело не в возрасте. Просто когда ты станешь успешным писателем, - она улыбается, я слышу, - ты на всё будешь по-другому смотреть, в том числе и на наши отношения.
Она по-прежнему меня не понимает. Не понимает, что самым большим успехом в моей жизни было бы, если бы я смог уговорить её стать моей женой.
Что ж, я буду первым. Я опережу и Амареццу, и Quizу. Мое червивое яблочко, mela bacata, покатится вперед и рано или поздно приведет меня к признанию и успеху. К самому большому успеху в моей жизни.