Произошло это ясной ночью, когда серебряный свет луны рождал глубокие тени, будто вступая в порочный союз с вековыми стволами деревьев. Тьма эта была так глубока, что, казалось, сделай только шаг - и провалишься в самые глубины мироздания. Листва застыла в томном благоговении. В эту ночь ни единая собака не решалась подать голос. Город спал в тишине и бездействии, будто кто-то наверху решил приостановить пленку.
Никем не замеченные, они въехали в город с запада. Без единого шороха они прошли по улицам, петляя и заворачивая в переулки. Им некуда было спешить.
Их было четверо. Возможно, вы видели их, проснувшись однажды ночью. Вы открыли глаза, проснувшись телом, но не разумом. Вам тогда показалось еще, что в комнате слишком прохладно. Не выходя из сна, вы поднялись с кровати. Но, подойдя к окну, вы обнаружили тогда, что оно закрыто. Да и с чего вы взяли, что вам прохладно?.. Приснилось...
И в тот самый момент, в последнюю секунду, когда вы смотрели на оконную раму, вы могли заметить их. Именно тогда они проезжали мимо вашего дома. Но утром вы их забыли, убрав на самые отдаленные задворки сознания.
Они прошли по улицам.
Один из них тронул листву, и она благодарно зашелестела под его прикосновением. Второй коснулся качелей, и их скрип разнесся по ближайшим кварталам. Но никто не проснулся.
Они лишь на несколько секунд притормозили в парке в центре города, но проехали дальше. Не обмениваясь ни единым словом, они остановились на детской площадке в домах неподалеку.
Они замерли на несколько минут, а потом трое из них вздрогнули и разбежались в разные стороны. Один остался на площадке. Он подошел к древним тугим качелям, коснулся их, но сесть решился не сразу. Не было видно, откуда он достал сигарету, но вскоре в застывшем воздухе дым рисовал удивительные узоры.
Он нашел в танце дыма птицу, китайского дракона, неведомый цветок, а после, когда ему наскучило, он закрыл глаза и принялся ждать.
Первый из троих был женщиной.
Она была одета не по погоде, но не было похоже, что ее это волнует. Ее худощавое непропорциональное тело с увеличенными суставами обтягивала странная одежда, похожая на врачебный халат, смирительную рубашку и саван одновременно. Ее глаза были воспалены, вытянутые овалами зрачки покоились в обрамлении обесцвеченных радужек.
И, несмотря на это, женщина была прекрасна.
Она ехала медленно, вдыхая ароматы ночи, наслаждаясь тишиной и покоем. Ее лицо было расслабленным печатью блаженства, но глаза выдавали беспокойство и напряжение.
В одиночку она прошлась по улицам, заглядывая в окна, порой подолгу засматриваясь на спящих людей, и в такие моменты невозможно было определить, что за эмоции отражались на ее лице.
Когда ей надоела эта небольшая игра, она закрыла глаза и неспешно втянула в легкие воздух.
Направление она почуяла безошибочно.
Ее поза потеряла расслабленность, она ускорила шаги. Она больше не смотрела вокруг.
Наконец, она остановилась. Женщина вытянулась по струнке и заглянула в окно.
Ей предстала обычная детская комната. Цветастые узоры на обоях обратились в свете луны вариациями на тему Роршаха. Создавалось ощущение, однако, что в комнате никто не жил: игрушки и книги в идеальном порядке были расставлены по полкам, вокруг ни грамма пыли, ни единого пятна. Комната была абсолютно стерильной.
А в стороне от окна, на кровати, лежал ребенок. Он был одним из немногих, кто не спал в эту ночь.
Он посмотрел в окно и увидел за ним женщину. Она была похожа на призрака, но он не испугался ее. Она была ему знакома, хотя он никогда до этого ее не видел. Женщина улыбнулась ему, а он растерянно улыбнулся ей в ответ. Она назвала его по имени.
- Открой окно, - попросила женщина. Ее голос был хриплым, но звенел в ночном воздухе.
- Я не могу, - ответил он ей, и в голосе его была тоска.
Он был болен и очень давно не вставал с постели.
- Попробуй, - произнесла она и дружески подмигнула ему.
Ребенок кивнул, сбросил с себя одеяло и скрипнул зубами. Боль в груди успокаивалась только когда он не позволял себе ни малейшего движения, но сейчас она вернулась. Ребенок сжал в кулаках простыню и посмотрел на женщину. В ее глазах застыли поддержка и сочувствие. Он собрал в кулак всю свою волю и поднялся с кровати. Оказавшись на нетвердых ногах, он почувствовал, как боль постепенно успокаивается в его груди.
Он сделал шаг к окну. Еще один. С каждым шагом идти было легче.
Когда он прикоснулся к раме, боль уже почти не ощущалась. Он открыл окно и сделал шаг назад, давая ей место войти. Но она не вошла. Удивительно ловким движением она залезла на подоконник снаружи и села на него, свесив ноги, вполоборота глядя на ребенка.
- Кто вы? - спросил он, подходя к ней ближе. Ему хотелось прикоснуться к женщине.
- Ты меня знаешь, - ее голос был твердым и уверенным, а улыбка ее была того рода, которым встречают давно пропавших друзей.
- Я болею, - зачем-то сказал он. Она молчала, но ее взгляд просил его продолжать. - Очень давно болею. Всех пускают на улицу, а меня нет. Но друзья приходят ко мне. Иногда. Ну... приходили раньше. Сейчас они почти все время гуляют. А мне нельзя... если я встаю, мне больно. Я слышал, как ругалась мама. Она говорила мне, что очень скоро я буду здоровым. Как раньше. А потом она плакала. Она ругается с папой. Я давно его не видел...
Он замолчал и опустил взгляд. Его ладони сжались в кулачки. Он не хотел плакать при женщине, пусть даже она вряд ли его за это осудит.
- Я... я ведь умру, да? - спросил он.
- Не говори так, - она покачала головой. - Дети не умирают.
- Угу, - он не выдержал и шмыгнул носом.
- Ты давно был на улице? - спросила женщина.
- Прошлым летом... ну, когда еще не болел.
- Не хочешь погулять? Сейчас здесь так здорово. И качели не заняты.
- Я... да! Да... но мне нельзя... мама очень разозлится...
- Она спит, - подмигнула ему женщина. - А мы ей ничего не скажем, хорошо?
- Хорошо!
Она взяла его за руки и вместе с ним спустилась с подоконника.
Он почувствовал, что боли в груди больше нет. Он выздоровел! Он больше не болен! Утром он обязательно порадует маму. Она больше не будет злиться и плакать, он снова увидит улыбку на ее лице, а потом они пойдут в зоопарк. Или на аттракционы! Он уже как раз достаточно вырос, его должны пустить на горки! И он съест мороженное... или сладкую вату...
Он вспомнил про женщину и поискал ее взглядом.
Но ее не было.
Ему на плечо легла рука. Он обернулся. За его спиной стояла девочка его возраста, в легкой куртке, с растрепанными волосами и улыбкой на лице.
- Ты водишь, - она подмигнула ему бесцветным глазом с вытянутым зрачком и бросилась бежать.
И ночной город принадлежал только им двоим. Все кусты, задворки, детские площадки. И ему было все равно, что над головой светит луна, а не солнце, что вокруг нет других детей. Беготня разгорячила его кровь, он не чувствовал холода.
Когда им надоели салки, они играли в прятки. Они качались на качелях, залезали на самые высокие перекладины турников и покинутые на ночь стройки...
А потом, когда они сидели на какой-то крыше и смотрели на ночной город, его стал одолевать сон. Но он еще не хотел возвращаться домой.
- Я устал, - пожаловался он девочке.
- Тогда давай поспим, - отозвалась она и откинулась на спину.
- Прямо здесь? - удивился он.
- А почему нет? Тут тепло. И ветра нет.
Он лег рядом с ней. Они смотрели на звезды, тыкали пальцами в облака и смеялись над тем, на что они похожи.
Он был слишком мал, чтобы стыдиться засыпать, прижавшись к ней вплотную...
Город продолжал спать.
Тот, кто остался на детской площадке, сделал последнюю затяжку и щелчком отбросил сигарету. Он поднялся с качелей и потянулся, кутаясь в длинный плащ и вслушиваясь в тишину.
Он слышал, как приближались остальные.
Несколько секунд, быть может, минуту спустя так же одновременно, как они разъехались в разные стороны, разными дорогами они уже снова были здесь.
Каждый из них был не один, у каждого на руках кто-то был.
Тот, кто был в плаще, коснулся по очереди каждого из привезенных людей, и прикосновение это вызывало в его голове всплеск их воспоминаний.
...толпа отморозков, избивающих женщину, и человек, который не смог остаться в стороне, не предвидел, что у одного из них окажется нож...
...бродяга, оказавшийся запертым без еды и воды в подвале недостроенного дома...
...родители, боящиеся согласиться на операцию, так необходимую их сыну...
После его прикосновения каждый из людей становился прозрачным на секунду, а после - растворялся в ночном воздухе. Дотронувшись до последнего, он поднял взгляд на державшую его женщину.
- Не люблю, когда это происходит с детьми, - пояснила она.
Он молча кивнул.
Они выехали из города с первыми лучами рассвета, когда начали срабатывать будильники, а листва, сбросив ночное оцепенение, тихо зашелестела на ветру.
Они ехали закрыв глаза, и каждый из них видел что-то свое.
...опоздавшую всего на минуту карету скорой помощи...
...диггеров, обнаруживающих бездыханное тело в подвале...
...мать, входящую в комнату сына и роняющую чашку при виде того, лежащего на полу, протянувшего руки в сторону закрытого окна...