Аннотация: Она думала, что Он с ней навсегда! Он был уверен в себе и в ней. Но судьба распорядилась иначе.
На Всю Жизнь!
Она лежала на кровати, накрывшись одеялом почти с головой. Я обошел, чтобы взглянуть на нее. Она вроде как спала с приоткрытым ртом, из которого вырывалось прерывистое горячее, должно быть обжигающее мое лицо, дыхание. Из глаз непроизвольно текли слезы. Она с трудом отрывает голову от подушки, снимает краешек одеяла со своего нагого тела. В руке она сжимает термометр, ртутный столбик которого показывал 38и7. Слегка дотянувшись до прикроватного столика, глубоко вздохнув и с шумом выдохнув, она положила термометр. Ее голова лежала на подушке, взгляд отсутствовал, слезы высыхали и оставляли солоноватый след на ее смуглом, загорелом лице. Мы вместе недавно летали в Египет, это была наша общая мечта. Она лежала без движения, смотрела в одну точку и редко, очень лениво и медленно моргала. Я наклонился, было поцеловать ее, но с сожалением вновь осознал, что в силу обстоятельств независящих от меня не могу это сделать.
Это была пятница 25 апреля 2008 года. Шел сильный дождь, точнее ливень. Она задерживалась на работе. Я позвонил и предложил заехать за ней, несмотря на то, что дорога от дома до работы занимала каких-то 15 минут. Она отказывалась, но я, упрямый, настоял на своем. "Как я ее люблю!" - с этой мыслью я ушел из жизни. Я не справился с управлением на скользкой дороге; на моей черной Audi A6. Её любимая марка автомобиля.
Зазвонил ее мобильник, на экране которого высветилось короткое слово в 7 букв -"Любимый". Она надела одну туфлю, схватила пальто и засунула правую руку в рукав, взяв в нее руку, а левой потянулась за мобильником (узнаю свою Тиночку). "Да, Дорогой!" - улыбаясь, выкрикнула в трубку. Так она называла только меня, больше никого, даже спустя годы она никогда так никого не называла. Из трубки телефона послышался шум машин и чей-то голос произнес: "Кем вы приходитесь Денису Ильину?" её лицо, озаренное улыбкой померкло и выразило недоумение: "Динь, это ты? Что за шутки?" "Динь" - это еще одно мое прозвище, никто кроме нее не мог меня так называть. Тот же голо с повторил вопрос. Она ответила вопросом на вопрос: "Денис опять потерял свой мобильный? Я его невеста!" В трубке что-то шипело и голос произнес: "Денис Егорович Ильин попал в аварию...и разбился". Она как стояла на этом месте, все также полуодета, непроизвольно облокотилась на стену и соскользнула по ней на пол и села в неестественную и неудобную позу". Трубка разрывалась: "Алло, вы меня слышите? Черт, что там творится? Алло". Спустя секунд 30 она бросила взгляд на телефон, который все еще сжимала в руке с такой силой, что побелели костяшки ее пальцев. Поднесла дрожащей рукой телефон к уху и попыталась сконцентрироваться на разговоре. Как по протоколу она отчиталась.
Она потеряла счет времени. В дверь ее кабинета кто-то постучал, но она даже не обратила внимания. В ее голове мысль сменялась мыслью, но чаще всего вспыхивали слова: "Я виновата, убила, убила!" Молодой человек вошел в кабинет и позвал ее: "Кристина Витальевна". Она не отозвалась, все так и сидела у стены, как манекен, который захотели переодеть, но решили оставить эту затею на потом и бросили вот так, возле стены. Он положил руку на её плечо, она вздрогнула и подняла глаза. Перед ней стоял капитан милиции Рожков, который ей звонил, хотя возможно он и не капитан, она никогда не разбиралась "в звездочках" и отшучивалась: "Динь, мне не служить".
Капитан Рожков помог ей встать. Они молчали. Она первой нарушила тишину, он просто побоялся это сделать: "Как это произошло?" "По нашей версии он не справился с управлением, хотя возможно, что автомобиль был неисправен". "Нет, - возразила она, - наша ласточка была исправна. Мы можем съездить на место происшествия?" Все это она говорила ледяным голосом, не терпящим возражения. "Но....хотя....собирайтесь".
Она вышла из машины. Дождь лил как из ведра. Капитан выскочил вслед за ней с зонтом. Она бросила взгляд на искореженную Audi, которую забирали на экспертизу. Она впала в оцепенение. "Вот сейчас увезут последнюю деталь, напоминающую об ужасной катастрофе, и все вокруг об этом даже не вспомнят, а многие просто не узнают!" - мелькнуло в ее голове.
Она повернулась в сторону капитана, и смотря ему в глаза с надеждой на чудо, спросила с дрожью в голосе: "Ггде онн?" Капитан не был волшебником, у него у самого было гадко в душе, но все же с трудом вымолвил, опустив глаза: "В морге". Она резко отвернулась. Глаза наполнились слезами. Она никогда не любила, чтобы видели ее слезы. Я протянул руку, чтобы стереть слезинку с ее прекрасного лица, но я теперь всего лишь тень. Она посмотрела вслед на удаляющуюся искореженную ласточку. "Давайте я вас отвезу домой" - ворвался голос капитана в ее сознание, который попытался было еще что-то произнести, но она не дала ему договорить, отказалась от помощи и уверяла, что она в порядке, хотя на самом деле сама не понимала в каком находится состоянии. Рожков отступил и умчался в ночь.
Дождь не прекращался. Она подошла к тому месту, где мое сердце остановилось навсегда, присела на корточки и подняла осколок от зеркала, сжала его в руке, поднялась и пошла пешком домой вдоль дороги. Она шла на "автопилоте". Не ощущала ни холода, ни влаги, с нее текла ручьями вода. Проезжающая мимо BMW 525i притормозила напротив нее. Открылось окно и блондинистый парень окинув ее взглядом произнес: "Девушка, смотрите, вы совсем промокли. Садитесь, мы вас подвезем. Девушка, не молчите. Вы не бойтесь, мы по доброте души, грех красивой не помочь". Она, конечно, не слышала, погрузившись в себя, и вовсе не помнит этот момент. Водитель авто хмуро сказал своему другу: "Слышь, да ну ее. Поехали, она больная или пришиблиная какая-то" и притопил на зеленый.
Она открыла дверь квартиры. Бросила сумку, скинула обувь, здесь же бросила на пол пальто, прошла в ванну. Ее взгляд был пустым, она отсутствовала. В ванной, скинув с себя одежду, взглянула в зеркало, и ее взгляд сразу же был прикован к нашим зубным щеткам. Она потянулась за своим махровым халатом, но остановилась, ее рука дрогнула, приблизившись к моему халату, она погладила его рукой, подошла глубоко вздохнула в свои легкие мой запах, резким движением сняла свой халат и убежала на кухню. Там она рванула дверцу шкафчика, взяла бутылку коньяка и бесшумно прошла в зал.
Она села на диван, открыла бутылку и прямо из горла стала жадно пить глоток за глотком. Поставив бутылку, она потянулась к вазочке за конфетой, нащупала первую попавшуюся. Ю оказалась конфета, которую она не переносила на дух, но всегда покупала, ведь они мои любимые. Она целиком засунула конфету в рот и со злостью стала жевать. Схватила бутылку, с яростью замахнулась и бросила ее в стену, та разлетелась осколками и брызгами, как ее душа и сердце.
Она плакала тихо, бесшумно, потом начала всхлипывать, а вскоре сорвалась и плакала в голос. Это длилось до тех пор, пока она не охрипла. Она легла на диван свернувшись эмбрионом и сама того не желая уснула. Я сидел у изголовья. Во сне она плакала, долго звала меня и говорила: "Я виновата, это я, это я". Я ничего не мог сделать. Я лишь сидел смотрел на нее, пытался запомнить каждый изгиб ее тела, каждый миллиметр, вдыхал ее запах и безумно скучал. Во мне сидит пустота, и в ней тоже.
Утром ее разбудил музыкальный центр. Это я недели две назад сделал из него будильник, поставив нашу музыку, как хит для пробуждения. Не успев открыть глаза, они наполнились слезами. Целый день разрывался телефон. Она не подходила. На автоответчике не хватало уже места для приема сообщений. Все спешили принести свои соболезнования, в которых она не нуждалась.
27 апреля, воскресенье. Кладбище. Много народу в черном, она впереди, я рядом, я всегда рядом. Тогда я просто не понимал, что нужно отпустить. Гроб закрыт. Дело в том, что от моего тела мало что осталась, подушка безопасности просто не успела сработать, я - мясо. Она не могла успокоиться, хотя выпила пузырек пустырника. Она подошла к гробу, медленно опустилась на колени на сырую землю, обняла гроб и замерла. Она плакала, еле слышно, ее глаза были спрятаны под солнцезащитными очками. Так она сидела минут 15, пока ее мама не подошла и не подняла ее. Моё тело опускали и засыпали, принося в дар или в жертву матушке-земле. Стояла чудесная солнечная погода, как в тот день, когда мы познакомились, помнишь? Поздравляю тебя, сегодня 5 лет с нашей первой встречи. Я пронесся мимо тебя ветром, ты ответила взглядом и мысли лишь обо мне. Ты все еще не верила в произошедшее, ты думала, что сейчас я выйду из-за какого-нибудь дерева или разбужу и все happy end. Но нет, это просто the end, the end нашей истории.
Дома тебе все напоминает обо мне, но ты ничего не меняешь в память обо мне. Ты тоже не можешь отпустить. Открываешь шкаф. Твое свадебное платье (ты будешь хранить его до последнего вздоха). Ты мне еще не хотела его показывать, говорила что-то о плохой примете. Так вот, я ведь его посмотрел, когда ты принимала душ. Ты часто плачешь. Не выходишь на работу, а просто берешь ее на дом. Теперь ты владелица моего небольшого бизнеса, благо я успел написать завещание, и всего того, что успел нажить за свои 27 лет. КАК МНЕ ТЕБЯ НЕ ХВАТАЕТ!!!
Спустя 7 месяцев ты стала улыбаться, пусть натянуто, но улыбаться. Ты наконец-то начала вновь ходить на прогулки с подругами, которые то и дело спешат познакомить тебя с мужчиной. А когда подруга уходить якобы попудрить носик, ты говоришь всю правду этому мужчине, а он извиняется, оплачивает счет и удаляется из поля твоего зрения, хотя уже готов был стать твоим.
Раньше ты никогда не ездила общественном транспорте, а теперь это для тебя единственное средство для передвижения. Но ты в основном перешла на пешие прогулки.
Теперь ты ненавидишь число 25, а месяц апрель ассоциируется у тебя со счастьем и болью вперемешку.
В каждом проходящем мужчине ты видишь меня, не можешь сдержать слез, и твоя, и так треснувшая душа, и тело готовы разорваться на части от боли.
Ты все также по привычке по утрам кричишь с кухни на всю трехкомнатную квартиру: "Дорогооой, эй, Динь, тебе чай или кофе?" А после этого погружаешься в омут переживаний и воспоминаний.
Все мои вещи лежат на своих местах, так кА было при жизни. Ты полностью отдаешь себя работе. Наша компания процветает.
Ты часто приходишь навестит меня. То ты молчишь на могилке, то о чем-то разговариваешь со мной, делишься впечатлениями, советуешься.
Ты наигранно делаешь вид для окружающих, что излечилась от ран, что снова сможешь научиться летать, просто некогда. А приходя домой ты плачешь.
Ты все еще покупаешь мои любимые конфеты. И иногда забываешься, что не любишь их, поглощаешь одну за одной.
Есть у тебя лишь одна радость. Это наш сын, которого ты вынашиваешь. Ради него ты и живешь. Он и есть то, что удерживает тебя здесь. Он - твой смысл. Он - часть меня.
Ты больше никогда никого не полюбишь, а всю любовь ко мне отдашь сыну. Теперь ты живешь в достатке, а наш сын станет мультимиллионером России, благодаря нам: я заложил бизнес, ты раскрутила. Ты вырастишь настоящего мужчину и человека из нашего сына - Александра Денисовича Ильина. Он очень похож на меня. 27 апреля каждого года ты будешь отмечать наш день и оплакивать меня.
Я так и не смог отпустить тебя, прости. А ты никак не хотела отпускать меня. Ты веришь, что мы еще встретимся, а я в этом уверен.