Жёлтое-жёлтое пушистое солнце вставало, придерживаясь за холмы, над серым шоссе. Жёлтая разметка уже давно сошла, потрескалась и была не видна редким автомобилистам. Холмы, освещённые утренним светом, казались почти оранжевыми, а небо над ними - почти красным. Но - почти не считается, и холмы на самом деле были салатно-зелёными, а небо - розовато-голубым. Ни одного облачка в небе, ни одного дерева на холмах - ни одного островка тени, никуда не спрятаться от горячего жёлтого светила. И - никого на дороге, никого в небе и никого - в холмах.
Оранжевое солнце висело, будто приклеенное, на густо-синем, ультрамариновом, небе. Шоссе уже раскалилось, а в холмах шелестели травой невидимые зверьки. Оранжевый цветок - бессмертник - рос у обочины дороги. Чуть правее от солнечного диска белело одинокое пухлое облачко. В небе парила небольшая - или она только казалась небольшой? - птичка, а по дороге со стороны Города бежала девушка.
Солнце почти не изменило своего положения на небе, но в холмах легли уже глубокие тёмно-синие тени. Где-то вдали пронзительно кричала пустельга. Через дорогу, часто оглядываясь, перебежала полёвка. Девушка сидела на склоне холма, поросшем светло-зелёной нежной травкой - кажется, мятликом. Беглянка задумчиво жевала стебелёк растения. Колосок перевешивал, и вскоре стебель сломался.
Она проснулась в шесть утра от смутного, тревожного чувства. Долго пыталась вспомнить, с чем оно связано: с забытым Днём Рождения брата? С увольнением с работы? С разбитым боковым стеклом в машине?.. И поняла: сон. Это был цветной сон - таких Она уже давно не видела. Ей снились... холмы. Она тряхнула головой, села на жёсткой кровати. Холмы; какие они? Что означает это странное короткое слово? В какой-то момент Она увидела их (воссоздала картину в мыслях). Зазвонил телефон _ Она смахнула его с тумбочки, и назойливый аппарат разбился. Первые уличные звуки - машина, поливающая тротуар, шелест поднимаемых жалюзи... Она почувствовала: этот сон неспроста, это нечто вроде знака, знамения. И Она выскользнула из ещё спящего дома и побежала по крутой улочке - вниз, вниз, к старой дороге, прочь из ненавистного мегаполиса. Она бежала туда - к холмам, к Её сну. Она не знала пути к окраинам - но Она не могла ни у кого спросить об этом. Она чувствовала: край Города - или КРАЙ ХОЛМОВ - там, внизу, и Она до него доберётся.
Бежать было легко, но после полудня, когда асфальт стал горячим, Ей вдруг показалось даже, что подошвы Её кроссовок начинают прилипать к дорожному покрытию. Она взяла в сторону. Холмы - те самые, как во сне, окружали Её. Она побежала по обочине. Серые коробки домов окраины Города - сзади, холмы - слева и справа, серая дорога и синее небо - впереди. И - никого в Городе, никого в холмах и никого -- в небе.
Красно-фиолетовое солнце уходило за громадины небоскрёбов. Небо сзади окрашивалось всеми тонами красного цвета - от пурпурного до оранжевого. Холмы казались голубоватыми, небо в вышине - почти белым. Остывающее шоссе поднималось направо вверх, по склону большого холма. Девушка медленно всходила по дороге, а ей навстречу из другого Города шли люди, и по холмам бежали мыши, суслики, а в небе парили ястребы, и с Этой Стороны солнце, жёлтое-жёлтое, только поднималось, придерживаясь за холмы.
Горожанин
Он открыл дверь лоджии. Вечер пах магнолией. В комнате сразу стало душно от приторного аромата огромных розовых цветов. Кондиционер попытался всосать в себя увядший цветок, но поперхнулся и стал тонко пищать от натуги. Чёрная бабочка пролетела низко над мраморным полом и села на Его белые ботинки.
Вот уже месяц Он не слышал и не видел дождя, но каждое утро на краю лоджии стояли маленькие прозрачные лужи, и весь огромный сад зеленел так ярко и так сочно, как только может зеленеть листва после тёплого ливня.
От Него месяц назад, под конец засухи, ушла жена. У Него тридцать два дня назад, перед началом дождей, умер любимый кот. Месяц назад Он ушёл с работы - в отпуск, и вот уже без малого тридцать дней Он выходит на лоджию, обшитую натуральным деревом, и дышит запахом цветов, названий которых Он не знает.
Однажды (это было почти месяц назад) Он увидел в саду мальчишку. Тот ел малину, воровато оглядываясь. Он свистнул, и парень убежал с веткой малины в руке.
В этом саду - Его саду, пусть всего на два месяца и ещё половину, - одновременно цвели белые и пурпурные магнолии, южная вишня с розовыми соцветиями и синие васильки, лопались почки на липе и облетали листья с клёнов, клонились к земле злаки и белела ветреница.
Дом в этот день опять изменился. Дверь вела теперь не в столовую, а в холл. Пышный и тяжёлый стиль эпохи королевы Виктории пришёл на смену вчерашнему модерну начала ХХ века.
Он вышел в огромный холл. Посуда в серванте тоже была не та: вместо изящных стеклянных тарелок на полках стояли роскошные блюда, вычурные супницы. Ему не понравилось. Он пошёл в спальню, лёг в постель и попытался представить себе вчерашнюю обстановку.
Открыв глаза, Он чертыхнулся (мысленно - за ругань полагался штраф, не очень большой, но сам факт был бы неприятен). Всё осталось, как было, а большое зеркало треснуло посередине так, что отражение сильно искажалось.
Он сел в кресло - и тут же вскочил, ахнув от неожиданности. На сиденье лежала морская звезда. Он выскочил в холл (сегодня в комнате не было окон) - Его опасения подтвердились. Он слишком много думал о дожде и море, и вот теперь Его чудесный, невозможный сад превратился в дно фантастического океана. Вода не заливалась в открытую дверь лоджии, словно её что-то держало...
Он открыл входную дверь, и вся вода куда-то исчезла. На дорожках палисадника виднелись лужицы.
Он обошёл Дом - и, к неописуемой радости (должно же быть хоть что-нибудь приятное за этот день!), увидел то, о чём мечтал уже недели четыре. От ограды сада поднимались светло-зелёные холмы, выше некоторые из них обрывались скальными уступами. Где-то вдали темнел густой дубовый (Он знал наверняка) лес, за которым открывалась широкая плоская речная пойма. И - снова: холмы, холмы... А где-то на западе - синее холодное море.
Он подошёл к дубу, стоящему на вершине ближайшего к Дому холма. Оттуда вся местность до долины реки просматривалась особенно хорошо. Прямо с гребня холма вниз шла узенькая тропка. Он не задумался, кто её протоптал: главное, что она существовала, и Ему не было нужды мять сочную ярко-зелёную июньскую травку.
Бежать вниз было очень легко. Он за какие-то мгновения достиг низинки и даже пожалел о том, что склон столь быстро закончился. Но в тот момент, когда Он хотел уже взойти на следующий холмик пониже, Дом окликнул Его. Странно, что на таком расстоянии ещё чувствуется сигнал "Кажется, пора домой - ужин готов". И вообще, какой может быть ужин, если Он ещё не обедал? Он снял пиджак с "жучком" и отстегнул подтяжки. Он выкинул очки и стащил с ног ботинки. Он взошёл на холм, и сел на его краю - меловой английский холм; и Он запачкал мелом брюки - новые офисные брюки, которые Он в знак протеста носил в отпуске целыми днями.
В меловом склоне он откопал окаменелую ракушку. Опять море? Его волосы трепал ветер, но дубовый лес стоял не шелохнувшись. Дом надрывался в брошенном внизу пиджаке. Он знал, что будет дальше. Его лишат права отдыхать без надзора полиции в этой местности. Следующий отпуск Он проведёт в маленьком городке, который носит название Плезантвиль, или Холитаун, или просто Городок-вдали-от-Дороги... В таком месте художнику придётся рисовать абстрактные картины (потому что все пейзажи сделаны в соответствии с запросами среднего жителя Города). Здесь не выйдет ни с кем познакомиться (потому что люди, приехавшие сюда, любят такие ландшафты).
Он бы мечтал иметь достаточно средств, чтобы откупиться от полиции и заодно от отпусков. Каждый год одно и то же: Ему выдают путёвку в очередной "Городок Мечты", каждый год Он продаёт путёвку соседу, а сам доплачивает из накопленных за одиннадцать месяцев денег за этот рай на Земле. Каждый год Его обманывают - пусть в мелочах; теперь Он не получил велосипед, и приходится ездить в ближайшее селение на автобусе. Но всё равно жить в Доме Ему много легче, чем в общепринятом Городке для Отдыха, пусть даже электроника барахлит и далеко не все Его просьбы и желания исполняются.
В этом году Его преследуют семейные неурядицы; зато Он наконец нашёл То Место, которое Ему снилось уже несколько раз. И, Он надеется, теперь Он сможет пропускать ужин, потому что сейчас Он пойдёт в Дом и отрегулирует время подачи сигнала.
После пяти или шести безуспешных попыток избавиться от сигнального устройства, вмонтированного в спинку кровати, Он вздохнул и пошёл в ванную комнату. Отмыв руки от мела, Он надел тапочки и только сейчас заметил, что ходит без очков. Верно, Он забыл их там, в холмах... Что ж, вот и ещё один повод сходить туда снова.
Он вышел из Дома - и обошёл его - и чуть не заплакал. Холмов не было, они куда-то пропали. Вместо них от Дома вниз спускались поля, плоские, выжженные солнцем. Они отдалённо походили на поля в Его родной стране, но выглядели несравнимо хуже.
Не до конца понимая, зачем, Он пошёл в них, - и тут вспомнил: Золотые Поля! Надо просто дождаться заката, и они станут золотыми. Он наступил на что-то. Это что-то хрустнуло, и Он нагнулся за очками, - вернее, за раздавленной оправой.
Он подумал: "Надо же, уже четверть девятого". Потом посмотрел на часы. Секундная стрелка подрагивала, но не шла дальше. Минутная отсчитала пятнадцать делений.
Он обернулся. Дом казался маленьким и очень уютным, - совсем не тот замок с привидениями, каким Он увидел его днём.
Снова взглянул вперёд. Поля заканчивались прямо у Его ног. Он стоял на обочине шоссе - дороги с серым асфальтом, сквозь который пробивались одуванчики. Когда-то жёлтая разметка уже давно сошла, потрескалась и была не видна редким...
За Его спиной снова встали холмы. День заканчивался. Дорога шла из Города - из индустриального монстра, сожравшего жизнь обычного сотрудника фирмы. Дорога шла куда-то то ли на западо-восток, то ли на юго-север, - Он был просто средним жителем Города, Он не обязан был знать стороны света.
Мимо проехала красная спортивная машина. Она остановилась метров через двести, и Он пошёл к ней. За рулём сидела девушка лет двадцати - Он не умел определять возраст на глаз. Она открыла дверцу, и Он сел. Девушка долго искала нужную педаль, потом объяснила, улыбнувшись, что это не Её машина. Он пожал плечами: "Это ничего, у меня тоже нет своей". А Она сказала: "Посмотрите, какой красивый сегодня закат!"...
Красное, как будто шерстяной клубок, солнце висело в небе, опираясь на холмы. А там, где остался Его временный дом, окна золотило солнце жёлтое-жёлтое, пушистое.
Deja vu
Она вышла в сад, чтобы понежиться на солнышке. Он наблюдал за Ней через стекло лоджии. "Эй, - крикнула Она Ему, - приходи! Продолжим урок ботаники!"
Хорошо сложенный средних лет человек вышел на крыльцо: "Сегодня здесь красиво! Твоих рук дело?"
_ Ну, не совсем рук. Да ты знаешь. Можно подумать, это я живу здесь уже почти месяц, а ты приехал ко мне в гости.
Он улыбнулся. Разве мог Он подумать ещё тридцать дней назад, что познакомится с умной красивой девушкой, которая так же устала от Города, как и Он? Он чувствовал, правда, что Она сильнее Его морально - ведь Она смогла уйти из Города, Он же не находил в себе сил осуществить это.
_ Хорошо, давай позанимаемся растениями. Как, по-твоему, называется этот нежный белый цветок?
_ Ветреница.
_ Отлично! А этот тропический кустарник, с крупными красными цветами?
Вечер сползал на сад, как подкошенный пулей человек. Трава всё так же сочно зеленела, но листья того "тропического кустарника", названия которого Он так и не запомнил, казались чуть сероватыми, - верный признак конца дня.
Он писал дневник, сидя на лоджии. Новые записи никак не отделялись от старых, и только если вчитываться, можно было понять, что один абзац относится к вчерашнему дню, а следующий - к сегодняшнему.
Он не очень любил категорию "год" и предпочитал даже в дневнике писать "двенадцать месяцев", для краткости - 12 м.: "В прошлые 12 м. на дне рождения Эвелины был только я". Эвелиной звали Его жену. Через три недели она ушла к другому.
Внизу, где сегодня была кухня, гремели кастрюли, - Его новая знакомая не доверяла Дому процесс приготовления еды.
Наутро Он обошёл Дом - и замер: та же картина, которую Он видел неделю назад. Только теперь Ему показалось, что скалы наверху гораздо живописнее, а сами холмы - круче.
Два осторожных шага - один и один - и Он за калиткой. Два бесшумных шага по дорожке... Только бы Она не заметила Его, не вышла бы из кухни сообщить о том, что ужин готов... Он не хотел делиться своей мечтой даже с ней. Он не знал, насколько Его сны и желание уйти в холмы совпадали с Её.
Она вышла из кухни в сад, ещё раз подивилась сочетанию крокусов и георгинов. За оградой Ей виделись освещённые низким солнцем поля - Золотые Поля. Его с этой стороны Дома не было. "Ты идёшь ужинать?" - тихий вопрос не получил ответа. "Что ж, я тебя не жду. Можешь вообще не приходить", - Она немного обиделась, но тут же вспомнила, что Он Ей ничем не обязан и волен делать всё, что хочет, без Её согласия на то.
Он уходил в холмы и думал о том, что уже никогда больше не вернётся в Дом. Та девушка оказалась сильнее в минутном порыве; теперь Он не сомневался, что, приснись Ему те же меловые холмы, и Он смог бы уйти из Города. Она всё же оказалась слишком приземлённой; Ему было не очень интересно с Ней. Какая Ему, в конце концов, разница, как называется куст, на который Он смотрел несколько сезонов подряд?
Подойдя к дубу на вершине первого холма, Он остановился. "Вот и я такой же одинокий, как это старое дерево", - подумал Он. "Пусть я мыслю и говорю штампами, пусть я не знаю названий растений в моём саду; зато я нашёл холмы и могу проводить здесь столько времени, сколько захочу." "Но ведь Она тоже нашла холмы" - голос совести возвестил Ему о том, что Он незаслуженно обидел девушку. "Нет, я никуда не пойду" - это было понятным желанием: один раз уже обжёгся, потерял холмы; больше нельзя...
Солнце садилось за озером. Пожилая дама читала своему внуку сказку про горных троллей. Откуда-то справа доносилась популярная песенка - доносилась оттуда, где не было ни одного дома или строения, где в лесах в прошлом году - какой ужас! - заблудилась женщина, а потом все говорили, что её съели волки. В таком месте может водиться и что-нибудь похуже волков - те же, к примеру, тролли; кто доказал, что их не существует?
Места вокруг озера, исключая небольшой район кемпингов, действительно могли породить первобытные страхи. Горы - тяжёлые скалы - образовывали подкову, в центре которой лежало голубое блюдце воды. Там, где гор не было, спускался к шоссе огромный зелёный - как будто вечнозелёный - луг. Если забраться на самую высокую из скал, преодолев склоны, поросшие скользким мхом наверху и глухим лесом внизу, можно увидеть Город в дымке - но это вовсе не тот Город; это, с позволения сказать, Городок. Огромный мегаполис находился далеко на юге, в местности, где не было травы.
Трава... Великолепный мягкий стебелёк не ломается под весом полевого зверька или даже если бы юная девушка решила прилечь в полдень на склоне, прикрывшись зонтом от пушистых лучей яркого солнца. Тонкая травинка лишь согнулась бы...
Но трава на лугу не знала шагов человека. Почему - неизвестно, но ещё ни один из обитателей городка коттеджей не был на лугу. Эта женщина, читавшая дурацкий детектив, мечтала как-нибудь выкроить время из дней безделья, взять пылившуюся в углу корзину для пикников, заполнить её продуктами из магазина, испечь пирог и... и отправиться в зелёную манящую страну, которая длится только до шоссе.
Её останавливало лишь отсутствие компании. А одной собраться в такой необычный поход было для неё слишком сложно.
Он тоскливо брёл по горячему шоссе, полностью потеряв представление о направлении. Единственное, что у него оставалось из еды, помещалось в кармане брюк: тоненькая галета. Они с той девушкой купили галеты в последнем магазине, который попался им по пути - это было вчера, а ему казалось, неделю назад.
...Потом, вечером, у них сломалась машина - девушка совсем не разбиралась в технике, и ему пришлось лезть под капот. У него ведь тоже не было машины, и, конечно, сделать он ничего не смог. Она решила, что знает эти места и где-то на севере у неё живут знакомые. Какие там знакомые, если что север, что юг - всё одинаково, ни одного дерева нет здесь и солнца не видно... Он решил продолжать идти по шоссе и часов восемь топал без остановок. Вот вам и офисный работник - сам не подозревал в себе такой выносливости. Всю ночь он шарахался обочин, у него слипались глаза, но он поставил себе не нужную цель - идти до утра (втайне он надеялся, что по дороге проедет кто-нибудь, или он дойдёт до автозаправки...), и пока солнце не стало медленно выползать на равнину, он не давал себе отдыха.
Наконец ноги отказались идти, а слева от шоссе обозначилось нечто вроде холма или склона горы. Он перепрыгнул канаву и упал на нежную траву. И тут же, стоило ему закрыть глаза, безмятежный сон смешал его мысли.
_...Только посмотрите на это! Он мнёт траву - как будто этот луг -- это постель!
Над его лицом склонилось лицо некрасивой женщины средних лет. Рядом стояли притихшие дети - мальчик и девочка, малышка теребила серединку ромашки.
Он поднялся с неохотой и отряхнул брюки, хоть в этом не было нужды - ни травинки, ни былинки не прилипло к ним. Посмотрел на часы - солнце отражалось в их стекле и стрелок не было видно. Он беспомощно пожал плечами и хотел извиниться, но голос не прозвучал. Это уж совсем было неприятно.
Ему показалось, что от луга поднимается зелёное свечение, воздух не чисто-голубой, а зеленоватый, даже фисташковый.
На том месте, где он только что лежал, трава выпрямлялась с трудом, но сломанных стеблей не было. Он вспомнил почему-то свою сестру, как они бегали с ней по полю, когда впервые поехали за город - после окончания института. Но то поле было гораздо меньше, и трава на нём казалась ему теперь какой-то бледной, хилой. Зато там росли цветы... На поле, где он стоял сейчас, он не видел ни одного цветка.
Женщина с детьми, недовольно ворча и качая головой, пересекла шоссе и шла по пояс в густой высокой осоке. Малышей трава почти скрывала. Никаких строений справа от дороги не было видно, но дама шла уверенно. Он хотел сначала последовать за ней, но уж очень не хотелось уходить с мягкого луга. Он решил, что дойдёт до гребня холма, и там поступит в зависимости от увиденного.
Он шёл уже очень долго, а поле не заканчивалось. Ему казалось, что он вообще не сдвинулся с места. В детстве он читал книгу - "Алиса в Зазеркалье": там бедной девочке приходилось бежать очень быстро, чтобы продвинуться вперёд на один шаг... Не хотелось, чтобы он попал в такое положение...
К вечеру он наконец дополз - иначе не скажешь - до вершины холма, или до конца поля. (Второе понятие ему нравилось больше.)
Он понял, что не уйдёт отсюда никогда - разве что какой-нибудь ужасный катаклизм разрушит красоту этого места.
Вот откуда шла давешняя женщина - он увидел коттеджи, нисколько не нарушавшие гармонию природы. Озеро, горы... И луг. Почему-то ему больше всего хотелось гулять по этому почти бесконечному лугу.
...Прошёл месяц, как он жил у заносчивой одинокой дамы, снимая половину и без того маленького домика. Он нашёл способ позвонить родственникам, обитавшим в полуцивилизованном местечке вдали от Городов, и те выслали ему приличную сумму в кредит. Он ни разу не был на лугу: тихая ленивая жизнь взяла верх над желанием действовать. Ещё полтора месяца назад он бы не допустил такого развития событий, его бы сразу насторожило излишнее спокойствие кемпинга. Здесь не было нормальных для лесной местности звуков. Пение птиц, шелест травы под лапой зверька... Всё это отсутствовало. Даже озеро никогда не звучало: потому, что никогда не поднимался здесь ветер, ну и, конечно, потому, что нет рыбы в этом озере - кто знает, почему?..
Сегодня он словно проснулся от своего заблуждения. В бумажнике - 100 единиц, а в голове - прояснение: "Бежать отсюда, скорее, ни дня здесь больше".
Он колебался мгновение: в какую сторону - через горы или через луг? - но, конечно, выбрал луг. Почти добежал до начала поля - и застыл: шоссе видно не было. Луг поменял рельеф. Он стал холмистым. И внизу не серело шоссе. Мысль: я сплю, это сон. Потом - менее отчётливо: я не могу уйти отсюда. Западня, ловушка...
Девушка вышла из машины, хлопнув дверцей. Протёрла глаза. Она стояла на краю асфальта. Дальше дороги не было. Шоссе проложили только до этого места. Слева поднимались холмы. Справа - море осоки изумрудно-зелёного цвета.
Холмы притягивали, манили. Почему-то ей не хотелось идти туда. В ложбинке между двумя ближайшими холмиками что-то темнело. Она по привычке проверила замки дверей машиныи, перепрыгнув через придорожную канаву, продолжавшуюся и там, где шоссе не было, подошла. Это были мужские ботинки, дорогой пиджак и подтяжки. Её кто-то окликнул. На вершине холма стоял человек в брюках того же цвета, что и пиджак.
Он подошёл к красной спортивной машине. Девушка (лет двадцати, как он отметил про себя) села в неё, завела двигатель. Он в последний раз оглянулся. Поля справа от шоссе золотило полуденное солнце, холмы слева казались почти жёлтыми, а небо над ними - почти белым. Но - почти не считается, и холмы на самом деле были светло-зелёными, небо - ярко-голубым. Серое шоссе с жёлтой разметкой... Она развернула машину, чуть было не ввалившись в ту самую придорожную канаву. Помяла траву.
По дороге мчалась красная спортивная машина. За рулём - молодая девушка, рядом - человек средних лет в дорогом костюме.
Впереди, там, где шоссе, петляя, взбиралось на гору, садилось солнце - похожее на клубок шерсти неопределённого цвета, смесь жёлтого, красного и оранжевого. Небо вокруг окрашивалось во все цвета радуги.
Шоссе, оборвавшееся позади так неожиданно, холмы с неломающейся травой...
Справа он увидел вдруг холмы как в той стране - с меловыми обрывами. На самом высоком из них рос дуб. Рядом с величественным деревом сидел человек. Лица его видно не было. Несмотря на огромную скорость, они как будто не могли проехать мимо этого места. Он попросил девушку остановить машину. Вышел. Прошёл немного вглубь, поискал что-то в траве... Потом нашарил что-то, побежал к машине, радостный. То, что он держал на ладони, сверкнуло, когда закатившееся солнце последним своим лучом попало на предмет.
Она взглянула на него с непониманием. На ладони её спутника лежало стёклышко - стекло от очков... Он улыбнулся в ответ.
Девушка долго искала нужную педаль, потом объяснила, что совсем недавно водит машину. Он промолчал, а Она сказала: "Посмотрите, какой красивый сегодня закат!"..
"DИjЮ vu" - подумал Он и откинулся на удобную спинку сиденья.