Хрономор : другие произведения.

Лемур

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  Љ0001
  Вот уже три (3) месяца, как командир бронедивизиона ракетных самакатов генерал-прапорщегоф
  Задов не пасещал злачнова места под набившим оскомену названием Бар. Бар 100%.
   Вероятно, он был на самом фронте. Розвалины Ню-Ёрка, распаложеновые чутог васточнейе Припяте
  есчо требовали пристального внемания акупацыоных сил.
   В самой середине разгара лета он прислал с нарочным телеграмму.Нарочный прискакал быстро.
  Окончатльно обезвоженый дальней дорогой Нарочный долго слюнявил чернильный карандаш требовая
  потпесь в кондуите Швамбрании...
  В депеше оказалось претпесание, в которой генерал-прапорщег предложил контроллерам "О". и "Ж".
  провести сротчную дислокацию в под Свободовскую деревеньку. В ту што на военых склодах.
  
  Сдвинув на затылок цветную бандану и опираясь на дирижорскую палку, насупившийся контроллер Женя
  стоял перед брацем, а тот и говорил ему пропесными истинами:
  
   - Я поехал с вещами, а ты приберешь кантору. Можешь бровями не дергать и губы не жовать.
  И не пытайсо взять меня на слабо. Потом запри дверь. Книги отнеси в беблеотеку.
  К друганам на Янтаре не заходи, а отправляйся прямо на кордон, к Седоровечу.
   Оттудова пошли вот энту телеграмму. Затем спустещся в метро Транквилити-Лейн...
  В поезд не садись - они сё равно не ходют... пестюхай пешком в деревню к деду!
  Ж, ты меня должон слушаться. Я твой сестр...
  
   - И я твой тоже.
  
   - Да... но я старше и умнее... и, в конце то концов, так преказано в депеше самво генерало\'!
  
   Когда во дворе зафырчала отъезжающая бронзулетка, Ж. вздохнул и оглянулся. Хотя кругом было
  все как всегда - Разор, беспорядок и пестец Долгу.
  Контроллер подошол к пыльному зеркалу, в котором отражался висевший на стене и засиженый мухоме
  портрет генерал-прапарщека.
  
   Хорошо! Пусть "О". старше и пока ево нужно слушатцо. Но зато у меня, у Ж, такие же, генералькие,
  нос, рот, брови. И жесты хмурых бровей. И, вероятно, такой же, как и у его, будет характер.
   Он туже перетенул лоп банданой. Сбросил сланцы на падоконек. Взял тряпку.
  Сдернул со стола газету "Веснег Сталкера", сунул под кран ведро и, схватив щетку, запехал под нары
  груду мусора.
   Вскоре запыхтела керосинка и загудел примус. Керогаз был аставлен на апосля.
   Пол был залит водой. В бельевом цинковом корыте шипела и лопалась щолочная пена.
  
  А прохожие сталкеры с улицы удивленно поглядывали на босоногое сушество в синих жынсах,
  которое, стоя на подоконнике третьего этажа, смело протирало газетаме выбитые стекла распахнутых окон.
  
   Грузовик неапознаной марки ЗиЛ-Бычог как бортовой самасвал мчался по широкой солнечной дороге,
  затянутой тучами гнуса.
  За рулем у ево сидел какой та крендель утянутый в чорно-красный латексный камбёз с завясцками на шее.
   Поставив ноги на баул со шмотьем и опираясь на мягкий узел, "О" сидел в плетеном кресле-качалке.
   На коленях лежал рыжий мутант котенок и чота теребил лапами. Навенае везал на спицах руковицы
  генералу-прапорщекоф.
   У тридцатого километра,где паварот на Радар их нагнала походная мотоколонна Маналёта.
  Сидя на деревянных скамьях дружными рядами оловяных болванчеков, маналитофцы держали направленные
  дульями к небу гауссы и дружно ныли каку-та херню про Марусю и ёйных гусеф.
  
   При звуках этой хренни, из-за заборов, схронов, и прочих тыр-пыр вылезали разазлённые до осоловения сталкеры.
   Они махали рукаме, бросали в монолитофцеф гронаты, кричали вдогонку: "ахтунги, чо спать не даёте. заткнётесь седня вы или где?!"
  
  Грузовик свернул в поселок и остановился капотом в плетень небольшой, укрытой псевдоплющом псевдодачей.
   Шофер с помощником перекинусь хитрыми мордами литца и споро принялись кудато утаскивать вещи,
  а "О" открыл застекленную террасу.
  
   Отсюда был виден запущенный сад, полный переспевшей вишни напапалам с персиками.
  "Есть в графском парке, старый прут... там лилии цвитут..." В глубине сада торчал
   асколком скалы неуклюжий двухэтажный сарай, и над крышею этого сарая горда развевался
  маленький красный флаг. Чуть пабольшее носовово платка. Но поменьтше портянки.
  Уванчан флаг был традецеоно - серпом по Яйтцам
  
  
   "О" вернулсо к машине. Здесь к нему подскочил бойкий старикашка - это был сосед, ак.Сахаров.
   Он вызвался за еду и ночлег прибрать дачу, вымыть окна, полы и стены.
   Пока сосед разбирал тазы и тряпки, "О" взял за оба загрифка котенка и прошол в сад.
  
   На стволах вишен, поклеваных скворцаме блестела горячая смола. Душна пахло смородиной, ромашкой и
  полынью вермута Бьянко.
   Замшелая крыша стайки была вся в дырах, и из этих дыр тянулись поверху и исчезали в листве деревьев
  какие-то тонкие, все в скрутках разново цвету провода.
   "О" продрался через орешник и смахнул с лица паутину и астатки каковата забора. Вместе с калиткой.
   Чо такое? Красного флага над крышей уже не было, и там торчала только палка. И астатки Серпа с Мотовилом.
   Туто по ушам "О" прашолся тревожный шепот. И вдрук, ломая сухие ветви, тяжолая леснеца - та, что была
  приставлена к окну чердака с заду гумна, - с треском рухнула повдоль стены и, подминая лопухи,
  гулко бздымкнула в землю. Скрутки проводов над крышей задрожали меняя цвет на безцветный.
  
  Царапнув руки всеми пятью ногами, котенок кувыркнулся в крапиву и только хвосты выдавали де он седит.
  Недоумевая, контроллер "О" остолбенел в задумчивости. Осмотрелся, прислушалася. Задумался.
  Но ни среди зеленки, ни за чужим забором, ни в чорной амбразуре гумна никого не было видно. Савсем.
  Слышно тожа не было.
  Сторожко пятясь Он вертался к крыльцу.
  
   - Этож ребятишки по чужим садам хабар... хабарят, - объяснил сетуевину др. Сахароф,
  успевшый к тому времени нажарить картофана в собственом соку.
   - Вчерась у соседей две нычки обтрясли, сломали хакерски пороль на компе. Такой народетц пошел...
  сплошные Райдеры с Когтями. Я, вапще, всех их в Брацво Стали заканапатеть советую. Да-да...
  
  И как пошели бы, милое дело...вина попили. И строем! "И молодая не унает, какой у парня был конец..."
  И засвистели-б, чисто Гапанини.
  Ну, к вечеру, как положено, взгрустнулось, морды-б пачисили.
  
  А еще ночью както просыпаюсь - до ветру сгоношится, и чудится мне, что по двору шныряет кто-то,
  шмыгает туда-сюда... сюда-туда. Ну, думаю, человек я по жызни одинокий, мало что заскриптован,
  а заступиться некому... Снесут весь омшанник, все что за полтора года наменял в обмен на рульки
  и хвосты вычистят подчистую? Однако пронесло - нечево не нашли.
  Шмыгали, шмыгали и нате вам облом. Кадка у меня на задворках стояла - дубовая, вдвоем опгадешся своротить,
  - так ее шагов на двадцать к воротам подкатили. Наверно второе дно искали... Вот и все.
  А что был за народешко, что за люди - дело темное. Может Гули, а может и вовсе Тараканы.
  
  В сумерки, когда уборка была закончена и от картофана астались одни слюни, "О" выдвинул качалку
  на крыльцо. Тут уж из кожаного футляра был бережно извлечон белый, сверкающий перламутром боян-аккордеон фирмы "Вольтмайстер"
  - подарок самово генерал-прапорщека, который он подогнал ко дню рождения и в ознаменование победы
   при Саде Камней в битве с Древлянами. Положив боян на колени и чуть не захлеснувшысь ремнем
   через плечо. Стал бегая палцем по кнопкам выдавлевать из гармошки музыку.
   Получилось вотЪ что:
  
   ....Пастой паравоз, не стучите калёса,
   кандуктар - нажми на тармаза!!!
   Я к маменьке роднай, с паследнем приветом,
   спешу паказатцо на глоза.
  
  
  Продолжение паследует...
  Љ0002
  Еще в то время, кода контроллер "О" напевал, мыча под нос вотэту самую песенку, пра поесд и маму,
  несколько раз бросал он короткие, не подконтрольные взгляды в сторону темнова, падазрительного куста, который рос
  во дворе у перекошенова забора. Закончив играть прямо посреди препева,"О" быстро подобрался и,
  включив первую степень внушения, громко спросил пряма в куст:
  
   - Слушаю вас внемательно! Зачем вы там, и что вам тут здеся от нас надо?
  
  Из куста вышел, как нестранно, рэнджер Бригады Райли. В обыкновенном белом бронекостюме,
  ессествено - Ренджеров Райли.
  Он наклонил голову на искосок, щелкнул шпорами и вежливо изрек:
  
   - Я вам тут не прячусь. Я сам, эта... немного из этих - из артистоф. Я не хотел вам, э-э-э... мешать.
  И вот я стоял и слушал. И слушал, кстате тожа - стоя.
  
   - Да, но выж прекрасно могли стоять и с улицы. Оттудова прекрасный вид и слышно не ху..жей!
  Вы же для чево-то, без просу перелезли через забор.
  
   - Я-я-я?.. Через забо-о-ор?.. - обиделся ренжер, лицом слившысь со своим белым броником.
  - Извините, я вам не болотник. Там, в угле самого забора, выломаны все доски, и вапще - целый пролет
  брамин языком слезал... и я с улицы проник в это безобразие!
  
   - Пнятно! - усмехнулся "О". - Но вот вам калитка. Надеюсь вы не станете отрецать йё наличие?!!
  И будьте добры проникните через неё обратно в улицу.
  
  Как не страно, для ренжера, незнакометц был послушен. Не говоря никому ни: -здраствуй, ни: -прощай,
  он самастоятельной и трезвой пахоткой прошол в калитку на улитцу, извернувшысь запер за собой задвижку,
  и эта хазяйсвеность кОнтролёру невероянтно понравелась.
  
  - Погодтье! - сменяя гнеф на милось, со ступенЕй, приняф позу, подобающую вершителю сталкерских судеб
  остановил он ево. - Вы Хто? Артисд? Разговорного жанру? Или куплетисд?
  
   - Мима банка, - ответел человек. - Я инженер-механик, правда - само-учка... Но в свободное,
  от апгрейдоф всеневозмождных бронь и оружый время, я - играюсь и исполняю арии ТоскИ в нашей Клановой Опере.
  
  - Послухайте, - неожиданно просто переходя на Ты, ляпнул "О". - А проводите меня до Ривер-Сити.
  Я жду младшево заместителя Генерал-прапорщегов "Ж". С секртеной миссией.
   Уже темно, не падетцки. Позно, а ево все нету и нету. Помните кстате, я никово не боюсь,
  я сам конторолещЕ. Еще тот...
  Но я еще не знаю ни названий здешних улиц, ни лабиринтов - метрополетеновских.
  Однако стойте тама, э-э-э??? - зачем же вы открываете калитку?
  Вы можете подождать меня и стоя там - у забора.
  
  Он отнес аккордеон, упакояв боян в кожаный кофр. Накинул за плечи торбу с НЗ и вязкой сушоных грибоф.
  И, ничтоже сумляше шагнул на темную, пахнувшую росой и цветами маками улицу.
  "О" был, не сказать словами как, сердит на контролеришку "Ж" и потому со своим Проводнеком
  по дороге мало опсуждал виды на урожай поганок в ближнем кордоне.
  
  Зато инжынер-ренжер сразу же сделал доклат, ап том что его зовут Грегорий, фамилие ево Гарин.
  Что инженер Гарин, из Алеиты Толстоевского никакой не андофомилиц, а вовсе он самый и есь!
  И што работает он, инженером-механиком на автомобильном заводе. По выпуску на линию самабеглых колясок ЗиЛ Бычог!
  А что руки у него из заднесы растут - так это для таго чтоп не выделятцо из массы автомобилестроителей.
  
  Поджидая "Ж", они пропустили уже два Грузовика Сметри, наконец прошол, скрипя уключинами и третий,
  последний на севондя.
  
  - С этим Хороший человек - хлебнешь горя! - огорченно сделал устанвку "О".
  - Ну, еслиб мне было лет так - сорок... Ну или хотя бы тридцатнек.
  А то иму тренадцать, мне - аш восемнадцать, и потому он меня совсем не в каво не ставит.
   - Сорок НЕ-НА-ДО! Тут столько не живут - решительно отказался Грегорий.
  - Восемнадцать куда как лучше! Де мои семнацать лет? не в рифму просвестел он,
  - Да вы зря не мандражыте. Ваш "Ж" приедет рано утром. Как два пальтца в цыркулярку - преедет...
  
  Перрон опустел. Грегорий вынул потсегар. Серебряный - с дарцтвеной натпесью:
  Герою Волочаевки, от Толстоевского! Тут же к нему на подрессореной походке подошли два молодцеватых
  НПС - снорк с гулем в обнимку и, дожидаясь , вынули свои попиросы.
  
  - Молодой человек, - раскирогазя Зипу и озаряя всполохами бензину лицо старшево,
  Грегорий пресек назревшый вапрос "слух тут это типа такое бля дело":
  
  - Прежде чем тянуться ко мне с табачком-с, надо поздоровкаться, ибо я уже имел чесь с ваме познакомиться
  в Парадиз-Фоллс, где вы трудолюбиво пыфтя выламывали доску из нового забора. Вас зовут Майкл из-Кваки.
  Не так ли? И сотека у нас нету! И позвонить НЕДАМ!!
  
  Мальчонка засопел, попятился, набычился, сошмыгнул чота в нос и абижено сплюнул в сторону: - Хвфтьфу...
  
  а Георгий потушил Зипу, взял "О" за лацкан и внушительно ступая, как ППС-ник повел к дому.
  
  Когда они отошли на растояние выстрела из Железнодорожной вентофки, то второй, кажись всетаки не снорк,
  а абыкнавеный гуль - сунул замусоленную папиросу за остатки уха и небрежно процыдил:
  
   - Эта есче чо за прапаганист высказалсябдля??? Здешний? Скакова сраену???
  
   - Здешний-ага, - нехотя ответил из-Квакин. - Это Тимки Гарина дятька. Боксер... Тяж. Левша-а-а.
  Тимку бы поймать надо - излупить по полной. Ато, панемаеш - подобрал себе компанию, и они, бочку катят,
  гнут против нас дело.
  
   Тут оба, всетаки снорка, заметили под фонарем в конце платформы седого почтенного джентльмена,
  который, крехтя и опираясь на палку, спускался задом вперет по лесенке.
   Это был местный житель, доктор исторический наук Ф. Г. Джеферсонов. Фанат конституции и прав человека
  самово Сталена.
  Они помчались за ним вдогонку, громко спрашивая и стуча каблуками, нет ли у того огоньку...
  Но их вид и голоса никак не понравились этому джентльмену в кудрях седины вокрук розовой плешки.
  Это стало ясно даже из того что, обернувшись, он погрозил им суковатой палкой и степенно пошел своей дорогой.
  
  
  С бункера Седоревеча "Ж" не успел заcлать телеграмму генералу Задову, так-как на двери бункера
  висело электроное обьявление бегущей строкой красными буквами и зеленой сиреной:
  
  "Ушол на Базу за хабаром и проплатить в ноуте интернет-хостинг на трафик по фоллауту. СедороввитчЪ"
  
  Љ0003
  С графских развалин вакзала "Ж" не успел послать с нарочным телеграмму дженерал-капралов Задову и потому,
  решил не беспокоить водилу пасленева этим вечером грузовека смерти, для чево кинул за борт в пыль
  предорожнова кувета сидор с хабаром, и пряма на ходу кувэркнулся следом за сидором
  он принял решение разыскать главпочтампт Бесезды, и взорвать ево в месте с одтелом до востребования.
  Астатками динамита, аставшымися в целых после плановово схода с грузовика.
  
  Проходя сквось старый парк, пиная па дороге агромные радиоактивные паганки и папутно взяф под контроль
  двухметровую бетонную статуй с веслом - он незаметно вышел на нерегулируемый перекресток двух огороженных
  менгровыми садами улиц, пустынный вид которых не двусмыслено указывал, что попал он ваще не туда,
  куда ему хателось с самово вчера.
  
  Просканировав меснось внутреним взором он узрел маленькую проворную дефчонку, которая с ругательствами,
  волокла за щупальтца на бойню, матерого кравасоса.
  
  - Эй-й-й, красаветца, скажи, дорогая, пожалуйста, - закричал ей "Ж", - как мне пройти отсюдова и до почты?
  
  Но, услыхав трубный голос, кравасос рванулся от неажыданаси, сделал финт ушами, вывернулся
  и петляющим галопом понесся по парку, тока стало слышно - тыгыдымс-дымсдым...
  А девчонка с матюками и причитаниями; - Ох, лядяшая скатинка, помчалась за им следом.
  
  "Ж" огляделся: уже смеркалось, очень чевото хателось, ясна што не хлеба с маслом - а вокруг никаво.
  Он открыл калитку чьей-то серой двухэнтажной домины и по тропинке прошол к крыльцу.
  
  - Скажите мне пжалуйста, - не открывая дверь, громко, но очень вежливо спросил "Ж":
  - как бы мне пройтить отсюдова в почту? И это... У вас тама папить нету? Ато так кушать хочетцо,
  аш переночевать негде.
  
  Тишина-а-а-а... не ответили. Он постоял, и даже подумал, потом открыл дверь и через коледор, в катором
  мождно было играть в лаун-тенесс прошол в комнаты.
  
  Хозяев дома не было. Никаво. Тогда, смутившись, што с им иногда бывало "Ж" повернулся на выход,
  но нетут то было - из-под стола бесшумно выползла большая светло-серая морда Псины.
  Она внимательно оглядела оторопевшего кантролеро, тихо зарычала, паказав агроменные зубищы,
  легла поперек пути у двери. За мордой, поттянулась и астальная Псина.
  
  - Ты чо рычишь-то? Тупая, глупая скатина! - испуганно растопыривая пальцы, закричал "Ж".
  - На кого фвост задираешь?! Я не вор! Я тута ещщё ничево не взял. Только хотел. Это вот развадной ключ
  от нашей квартиры. Это вот - вантус от нашево финсково унетаза. Это телеграмма Задову. Генералу-прапарщеку.
  Задов - командир, он сечас на фронте - наверна в Анкоредже застрял. Войюет с мутантами, добивает астатки
  нечести. Теперь все тебе понятно?
  
  Псина молчала и не шевелилась. Она не умела гаварить. Да и глухая она была почемуто, на все три уха.
  А "Ж", потихоньку, гусиным шагом продвигаясь к распахнутому окну, продолжал нудить:
  
  - Нувот! Ты лежишь? И лежи... И не вздумай паднематцо. Очень хорошая цобака... такая с виду умная,
  симпатичная, как алопугачово.
  
  Но едва "Ж" дотронулся рукой до подоконника, как Псина с грозным рычанием:
  -Пх\'нглуи мглв\'нафх Ктулху Р\'льех вгах\'нагл ФТАГН! вскочила, и тутуж "Ж" поджал копыта в страхе
  и без разбегу запрыгнул на деван.
  
  - Очень странно, - краснея от злости, заговорил он. - Ты лови мутантов и прочий нежелательный элемент,
  а я... человек. Почти... Да! - Он показал Псине чей та язык. - Дура!
  
  "Ж" положил ключ, который развадился от 22 до 24 и телеграмму на край стола. Вантуз пажалел клась.
  Надо было дожидаться хозяев."Ж" надеялца что они будут повкусней.
  Но прошел час, другой... Уже стемнело: Через открытое окно доносились далекие гудки паровозной вентофки,
  рев кентавров и жосткие удары па печени. Печень ухала - Уйпдля... уй-уй-юй...
  Где-то играли соло на байане - тянуло плесать и патпевать, но желание есть - пересиливало...
  И только здесь, около серой, полуразрушенной графской развалины, все было глухо и тихо, как в танке.
  
  Снова очень хателось есть.
  
  Положив голову на жесткий валик дивана, "Ж" тихонько - в одну слезу, па мужски заплакал.
  
  Наконец он крепко уснул.
  
  Он проснулся только утром. С удивлением пагледел в вантуз, зажатый намертво в кулаке.
  
  Где-то визжало цыркулярка - кавота пилили в дрова, но здесь, в барыжьей хибаре, по-брежнему было тихо.
  
  Под головой у "Ж" лежала теперь мягкая кожаная подушка, а ноги его были накрыты плащ-полаткой.
  Псины с внимательным прещуром возле нево на полу теперь как не было.
  
  Значет, сюда ночью кто-то приходил?!! И Псину - убил! И съел!!!
  
  "Ж" вскочил, откинул волосы на лысой голове, одернул синие жынсы, взял со стола ключ22х24,
  неотправленную телеграмму и хотел бежать. В спомнил про вантус в правой руке - сунул ево сзади,
  за поес жынсов... И тут на столе он увидел лист бумаги, на котором крупно, синим карандашом было написано:
  
  "Кароче клоун, когда будешь уходить, захлопни крепче дверь.
  И не вздумай па йащикам шаритцо, крендель.У меня все хады-записаны.Я приду - все проверю!".
  
  Ниже стояла карявая подпись:
  
  "Лемур ле Гарен".
  
  "Лемур? Кто такой Лемур? Надо бы повидаца и сказать па почкам спасиба этому челавеку".
  
  "Ж" заглянул в сосендюю комнату. Здеся был чорный письменный стол, на ем чорный прибор, чернильнитца наверна...
  чорная пепельнитца, небольшое зеркало - тоже чорное. Справа, возле чорных, кожаных автомобильных краг,
  лежал старый, ободранный по жызни, но тоже-со следами чорноты - револьверт системы Винстона.
  Тут же у стола, в облупленных и исцарапанных ножнах стояла кривая турецкая сабля, по ихнему- йатоган.
  "Ж" положил ключ и телеграмму, потрогал саблю, вынул ее из ножен, поднял клинок над головой и посмотрелся
  в зеркало - как оно там? ничево???
  
  Вид получился суровый такой, грозный, что аш самаму стало страшно. Хорошо бы так сняться и потом
  притащить в школу ребзям пазырить! Мождно было бы саврать, что когда-то батяня Задов брал ие с собой
  на фронд - капусту рубить. В левую руку можно взять револьверт Винстона.
  Натужиф груть гераклом,"Ж" мечтательно улыбался...
  
  Вот так. Это будет еще лучше. Он до отказа стянул брови к носу, сжал губы как пастор Шлаг
  на дапросе в гестапо, и, целясь в зеркало, жмнул на курок.
  
  Грохот 45во ударил по комнате. Дым заволок выбитые окна. Упало на пепельницу настольное зеркало.
  Термо-ядреный - мелькнуло в голове, не - Серво-водорондый!!! И, оставив на столе и разводной ключ 22на24
  и телеграмму, оглушеный "Ж" на всех парах вылетел из комнаты. И помчалсья прочь от этого странова
  и опасново для пришлых контролеров дому.
  
  Не помня себя он очнулся только на берегу речки. Теперь у ево не было ни ключа 22на24, ни телеграммы,
  ни даже черновека самой телеграммы. И терь "О" предеца лепить габатова правсе: и про Псину,
  и про ночевку в пустом агромном доме, и про турецкую саблю, и, наконетц, про сам выстрел.
  Скверней не бывает! Был бы Задов... - генерал, он бы всиооо понел. Дооо...
  "О" не поймет. "О" рассердится или, чего доброго, начнеть топать всеми ногами...
  А это еще хужее. Топать "Ж" и сам умел. Но при виде топанья "О" иму всегда хотелось забраться на
  телеграфный столб, на высокое дерево или на трубу Припятьевсково сакофага.
  Для храбрости "Ж" принял вовнутрь два литра Виски, большую бутылку вотки, ящик пива
  и пол бутылки красново вина и, тихонько шатаясь пошл отыскивать свою дачу.
  
  Кода автопелот поднимал ево по крылечку, "О" стоял в кухне с разведеным керогазом в руках.
  Заслышав шаги, "О" обернулся и молча, враждебно уставилась примусом в "Ж".
  - О!, з...дрвст..вуй! - останавливаясь на верхней ступеньке и пытаясь улыбнуться, рубанул с плеча
  правду-матку "Ж". - "О"-пля, ты ругадься будешь? не?
  - Бду-ду-ду! - не сводя с глаз, ответел "О".
  - Ну, бргайсо, - пашол на "Ж". - Такой, знаешь ли, странный случай, такое необычайное приключение!
  Я тя умоляю, ты бровями-то не двигай, нечо страшново, я просто наш ключ 22-24 птерял,
  телеграмму гралу Здофу не отправе...
  
  "Ж" зажмурилца во фсе глаза и набрал полный жевот восдуха, собираясь вывалить все,
  разом и пряма тут - на крыльтце.
  
  Но тут многострадальная калитка перед домом распахнулась с пинка и апять пависла на андой петле.
  Во двор заскочил, весь в репьях и расчосах, расхристаный до нельзя кровосос и, низко опустив голову,
  петляя как кролек с вантузом ломанул в глупь сада.
  А за им с воплем матюков мелькнула трусами уже знакомая "Ж" босоногая наверна девчонка.
  
  Љ0004
  Воспользовавшись таким случаем, "Ж" прервал опасные разборки и ринулься в сад погонять кравасоса.
  Он нагнал девчонку, когда та, тяжело дыша, держала кравасоса за самую бороду. Борода уже трещала па швам
  
  - Увожаемый, ты ничево не патерял? - быстро сквозь зубы спросила у "Ж" девчонка,
  не переставая колошматить кравасоса пинками чемто железным. Которое, так и сверкало в лучах фонарика.
  
  - Нет, - опешел "Ж".
  
  - А это чье тагда!? Не твое? - И девчонка показала иму ключЪ на 22х24 от московской квартиры не переставая
  пинать им кравасоса.
  
  - Мое-е-Ё.., - шепотом отвалил челюсь "Ж", робко озераясь в сторону террасы.
  
  - Возьми ключЪ, запиську и кветанцию, а телеграмма уже отправлена взмыленым нарочным в адрез Задова,
  - все так же быстро и сквозь зубы пробормотала девчонка.
  
  И, сунув "Ж" в руку бумажный сверток, она вдарила кравасоса кулаком - так,
  што у тово обвисли переполеные штаны. Крово-сос метнулься в калитку, а босоногая девчонка прямо
  через колючки, через крапиву, как тень Харона - следом.
  
  Сжав плечи, как будто бы пенали не ево, а кравасоса, "Ж" раскрыл сверток:
  "Это ключ 22х24. Это квитанция от проводника. Значить, ктота телегу генерал-прапощеков Задову заслал...
  Но кто? Ога, вотона записька! Чтож это такое деетца та,а?"
  В этной записке крупным, синим карандашом - написано:
  
  ""Ж", неверь никаму, не проси ничево, не бойся никаво.
  Все в шоколаде, и некто от меня ничево не узнает.
  Я не барабанщег, а писталет".
  
  А ниже стояла подпись:
  "Я - Лемур".
  
  Заворожоный проесходящем, "Ж" сунул запиську в карман. Потом выпрямил плечи и
  уже гоголем отправелься премеком к "О".
  
  "О" стоял все там же, в позе разожженного примуса, и в глазах уже читался ацкий пламень керосину.
  
  - "О"-е! - горестно начел пасыпатца пеплом "Ж". - Я пашутил... Ну за што ты так меня сердишь?
  
  Я пребрал всю нашу горотскую хазу, я протер все што осталось от окон, я старалси, я все тряпки,
  все полы... Вот те ключ, на 22х24, вот кветок от нарочнава за телегу для Задова!
  Знаешь, как я тебя у-важаю! Да я!, я за тебя в крапиву с крыши голым жопом спрыгну?
  И, не дожидаясь, пока "О" что-либа ответит, "Ж" бросился на крышу, на ходу расхристывая адежу.
  
  - Да... но я... аш кушать не мог, - начел нудить "О". - И вечно нелепые такие у тебя шутки...
  
  А у мене преказ от Задова... "Ж", отставетььь!!! Отставеть нудиские прыжки!
  Налей лучше кастрюлю вотки и поставь на примус!
  
  - Я... без шуток не могу, - броменталь "Ж" уже в то время, когда "О" стоял возле умывальника.
  
  Он бухнула кастрюлю с воткой на примус, потрогал в кармане запиську и брякнул с порога:
  
  - "О", Бог есть?
  
  - Нету некаво, и, Задов - пророк ево на земле, - ответил "О" и сунул голову в умывальнек.
  
  - А кто есь?
  
  - Отстань! - с досадой ответил "О". - Никово нет! Акромя генерал-прапарщека
  
  "Ж" помолчал и опять пристал с вапросами:
  
  - "О", а кто таков - "Лемур"?
  
  - Это не Бог, это один Царь такой, - намыливая себе лицо и руки, неохотно ответил из умывальнека "О",
  - злой, хромой на обе ноги, и ктомуже - из очень средней истории.
  
  - А если не царь, не злой и не из средней, а из вчерашней - тогда кто?
  
  - Тогда - не знаю. Отстань! И на что это тебе Лемур здался?
  
  - А на то, что, мне кажется, что энтот человек в очень-на в авторитете тута здесь-на.
  
  - Каво-о-о??? - И "О" недоуменно вынул из умывальнека покрытое мыльной пеной лицо.
  - Чево ты все тама бормочешь, выдумываешь, не даешь спокойно умыться!
  Вот погоди, Задов откинеца с Анкореджу - расставет преорететы в авторететах.
  
  - Что ж. Зодов! Он и в афреке будет Задов! - скорбно, с пафосом продекламировал "Ж".
  - Если он и прибудет, то так ненадолго. И он, конечно, не будет обижать одинокого и беззащитного человека.
  
  - Это ты-то одинокий и беззащитный? - неповерел "О". - Ох, "Ж", не знаю я, что ты за человек.
  Но контролер из тебя пока фуевый...и в ково ты только таков!??
  
  Тогда "Ж" опустил голову и, разглядывая свое лицо, отражавшееся в цилиндре никелированного чайника,
  гордо и не секунду нераздумывая :
  
  - В Задова. Генерала. Прапарщека. Только. В него. Одного. И больше ни в кого на свете.
  
  В забытой, на примусе кастрюле медлено и грусно выкепала вотка
  
  Љ0005
  
  Пожелой жентльмен - доктор Ф. Г. Колокольчикоff, сидел в своем огороде и поченял корманные куранты.
   Куранты были с финской кукушкой. Перед им с унылым выражением на литце стоял ево внук МиКола Питерский.
   Считалось, и не без оснований, что он помогает дедушке в работе. На самом же деле вотуж битый час,
   как он держал всеми имеющимися у него руками заточку, дожидаясь, пока этот инструмент вдрук
   понадобится деде для чевонипопадя. Но стальная спиральная пружина, приводящая в дейцтво сей ацкий девайз и
   которую нужно было впендюрить в свое место, была упряма, как "проходи! не задерживайся!"
   а деда был терпелив, как "да-да?...да-да?". И казалось, что конца-края этому ожиданию не будет.
  
   Это было обидно, тем более что из-за соседнева забора вот уже несколько раз высовывалась одна из голов
   Симы Сивухова, человека расторопного и сведущего весде и фсюду. И этот Сима Сивухов языком, головой и
   руками подавал МыКоле знаки, столь сранные и загадотчные, что даже пятилетняя МеКолена сеструха Татьянка,
   которая, сидя под липою, сосредоточенно пыталась затолкать репей в пасть лениво развалившейся псевдособаке,
   неожиданно завопила и дернула деду за штанину, от чего голова Симы Сивухова мгновенно исчезла.
   Наконец пружина легла на свое место.
  
   - Человек должен трудиться, - поднимая влажный лоб и обращаясь к КоЛе, наставительно произнес седо ватый
   джентльмэн Ф. Г. Колокольчикоff.
   - У тебя же такое лицо, как будто бы ты съел всю касторку... Каторой я тебя угощщал прошлый раз!
   Подай заточку и возьми клещи. Труд облагораживает человека. А так же: Труд - сделал из абезьяны человека.
   Онже - превратит его в лошадь. Тебе же душевного благородства как раз не хватает.
   Например, вчера ты схарчил четыре шлюмки мороженого, а с младшей сестрой не поделился.
  
   - Туфту гонет, чисто па беспределу! - бросая на Татьянку сердитый взгляд, воскликнул пойманый на крысянтечесве НеКолай.
   - Три раза я давал ей аткусить от шлюмки скока сможет. И она же, лярва - на меня стучать?!!! Да еще по дороге
   с маменова стола пирошки подрезала... И пятнатцать капеек царскими червонцами.
  
   - А ты... А ты ночью по веревке из окна лазил, - не поворачивая головы, хладнокровно ляпнула Татьянка.
   - У тебя под подушкой фонарек ессь. А в спальню к нам вчера какой-то фулюган кидалца камнями.
   Кинет да посвистит, кинет да еще свистнет. Свиснул бы луче вхуй - там тожа дырка, сЪязвила малалетка.
  
   Дух захватило у МиКолы Питерскова при этих наглых словах бессовестной Татьянки.
   Дрожь пронизала тело с головы до пяток. Но, к счастью, занятый работой деда на такую
   опасную клевету внимания не обратил или просто ее не расслышал.
   Очень кстати в сад тут вошол, мимоходом с Базы и с хабаром Сидороветч и, махая руками как мельнеца до КеХота,
   начел плакаца за жысь:
  
   - А у меня, батюшко Федр Грегорич, жулики ночью чуть было дубовую кадку со двора не своротили.
   А сегодня правельные пацаны сказали, что чуть свет у меня на крыше двух кавота видели: седят на трубе,
   деманы проклятые, ноги свесели и болтают чем нипопадя.
  
   - То есть как? - на трубе? С какой же это, позвольте, целью? - начал было удивляца жентльмэн.
  
   Но тут, со стороны курятнека раздался лязг и звон - кабуто метро снова паехалов разные стораны.
   Заточка в руке седого дрогнула, и упрямая пружина, вылетев из своего гнезда, с визгом и криками "Зародину! Заставили!!Дасталина!!!"
   брякнулась ап железную крышу.
  
   Все, даже Татьянка и йё ленивая собака, разом обернулись, не понимая, кому да звон и вчом дело.
   А НеКола Питерцкий, не говоря ни сдраствуй ни пращай, метнулся заяцем через морковные грядки и поминай как звали.
   Он остановился тоько возле коровьего сарая, изнутри которого, так же как и недавно из курятника, продолжалися резкие звуки,
   кабудто бы ктото бил гирей кавота по отрезкам стальной рельсы и ребрам. Здесь-то он и столкнулся с Симой Сивуховым,
   у которого взволнованно и спросил:
  
   - Слушай... Слышыш??? Я не пойму. Это чевво?.. Тревога?
  
   - Та не! Это, кажися, по форме номер один позывной сигнал общий. Типа наверна на обед.
  
   Они перепрыгнули через забор, нырнули в дыру ограды парка. Здеся с ими столкнулся лбами широкоплечий,
   крепенький Болтек. Следом подскочил Василий И. Ландаву. Еще и еще коекто-то и коегде-то. И бесшумно, проворно,
   одними только им знакомыми ходами они неслись к какой-то цели, на бегу коротко переговариваясь:
  
   - Это треввога?
  
   - Да нет! Это форма номер один позывной общий.
  
   - Какой позывной? Это не "три - стоп", "три - стоп". ЭтоЖ какой-то болванчек кладет колесом десять
   ударов кряду по часовой стрелке.
  
   - А вот посмотрим! Что на север!
  
   - Ага, проверим!
  
   - Вперед! Молнией!
  
   А в это самое время в комнате той самой дачи, где ночевал "Ж", стоял как Карбышев, мальчуган лет, этак ...адцати.
   На нем были легкие чорные брюки из кевлара, со свентцовыми встафками и темно-чорная безрукавка с вышитой
   во всю спину красной звездой.
   К ему подошел седой лoхматый старче. Холщовая рубаха его была шита из коры липы и бедна как...
   как крыса с бровеносца вПотёмках.
   Широченные, не по моде штаны - в заплатках огромных накладных карманоф.
   По колено, одна ево нога была пристегнута ремнями к грубой деревяшке. Другой он держал запиську,
   а в руке сжимал старый, ободрАтый револьверт системы Винстон-Лайт.
   "Ка-ро-тче кло-ва-н, код-да бу-ишь ух-ха-дит-ть, за-хло-пни к-реп-пт-че д-верь." - послогам насмехался старче.
  
   - Итак, может быть, ты мне все-таки скажешь, кто ночевал у нас сегодня на МОЁМ диване и смял его?
  
   - Оден знакомый, какбы жулек, - неохотно ответил мальчуган. - Ево без меня, внатуре задержала Псина.
  
   - Гониш ты все! - рассердился старетц. - Еслиб был тебе знакомый, то тута, в маляве,
   тыбы погоняло разместил.
  
   - Когда я писал, то я ваще не знал что писать умею. А теперь я знаю. И как кличут - тожа.
  
   - Не знал. И ты оставил утром водиночку... в хавире? Наедине с со всем што нажито непасильным трудом???
   Ты, блин, болен, и тя надо отправить на Янтарь - сдаваца на опыты.
   Этат крендель, разбил зеркало, расколотил пепельницу. Ну хорошо, что револьвер был заряжен холостыми.
   Дед с удовольствием нюхнул ствол и чихнул на лампачку... А еслиб в ем патроны боевые?
  
   - Но, дядя... боевых патронов у тебя не бывает ниразу, потому как ты их тутже меняеш навотку...
   И у врагов твоих ружья и сабли... Тово - просто деревяные. Лошадки, кстате - тожа. Гы-ы-ы...
   Похоже было на то, что старик улыбнулся. Однако, тряхнув лoхматой головой, он строго сказал:
  
   - Ты смотри! Я все замечаю. Дела у тебя, как я вижу, стремные, и как бы за них я не отправил тебя назад.
  
   Пристукивая деревяшкой, старик пошел вверх по лестнице. Когда он скрылся, мальчуган подпрыгнул,
   схватил за лапы вбежавшую в комнату Псину и потерся носами в ее морду.
  
   - Ага, Псинко-о-о! Мы с тобой попались.
   - Чеэта - мы-ы-ы. Ты папалца. А я - ры-ы-ы... Два раза.
   - Ничего, он сегодня добрый. Вотки скушает и петь будет.
   И точно. Сверху из комнаты послышалось откашливание. Потом этакое тра-ля-ля!..
   И наконец низкий баритон запел:
  
   Секи на-а-ачальник, я гулял на склоне дня.
   Глазел на шлюх, и мирно кушал пончик.
   И вдруг киляет этат фраер до меня,
   кричит: - А ну казел, займи-ка мне червончег!
   Все закипело па натуре во внутрях,
   и трохи я - меж рог его не двинул!
   Но на сазнанье нас учили влагерях,
   и я сдержался, даже шабера не вынул...
  
  Љ0006
  
  - Да стой же ты, стой!!! сумасшедший сабак! - крикнул Лемур.
  - Что ты мне рвешь на мне новые штоны своей слюнявой харькой и чоты на меня аще тянешь?
  
  Он с шумом захлопнул бронероватую дверь, которая вела наверх, в подвалы к дяде,
  и вслед за собакой прошол в верандо.
  
  В углу верандо возле сотовово телефона оперйтора Пчелайн дергался в истереке, и колотился галавой в апстену
  подвязанный морскими узлами на пеньковой верефке колокольчик - марки и типаразмера рынды.
  
  УркоГат зажал в кулаке, которым патом и намотал бечевку на гвоздЪ.
  Терь бечевка ослабла - должно быть, где-то, с тово контца кавото отпустило и истерега сошла на нет.
  
  Тогда, удивленный и рассерженный, Лемур схватил за раскрашеную в жолто-чорно-жолтую полоску трупку
  с телефона.
  
  Часом раньше означенова действа...
  
  "О" важно так, сидел за столом. Перед ним лежал жорнал Мичиганцкого факультета культуры, на йазыке орегенала, кстате!
  Высунуф езык от усердея, "О" разыскивал в жорнале картинки и, найдя, прересовувал:
  - неграм, по Кострищу;
  - белым, усы с бородой, булаву, и пузо от Илюхи Муромтца.
  
  Вашол "Ж"и достал пузырек c "Черепом и кастьми" на этикетке красной натпесью "Крысиный йат".
  
  - Жэ, - недовольно буркнул "О", - откудово у тебя на плече вавка?
  И эта, спина вся распаласована в косую клеточку.
  
  - А я шол, - беспечно хмыкнул Же, - а тама стояло... что-то такое колючее или острое.
  Вот так оно и получилось.
  
  - Отчего же это у меня на пути не стоит ничего колючего или острого? - передразнил его "О".
  
  - Неправда! У тебя на пути стоит экзамен по высшей математике теории выигрышей в беспроегрышной латереи.
  Он и колючий и острый. Вот, посмотрим как ты срежешься играя в азартные игры с государцтвом!..
  "О", не ходи инженером, ходи доктором, или - лашадью, - заговорил Же, подсовывая "О" настольное зеркало.
  - Ну, погляди: какой из тебя инженер? Инженер должен быть - руки -во! плечища-во!! эта, эта и эта!
  Cделал три энергичные гримасы. Гримасы сильно походили на непреличные жесты,
  которые в приличном опществе запрещены к пременению ранее 23:00
  
  А у тебя - тут... вот... и ВОТ... - Тут "Ж" повел глазами, приподнял брови и очень неясно улыбнулцо,
  изобразя нечто такое-е-е...
  
  - Дурачок! - лехко, па братцки, пиная с ноги, сказал "О".
  - Не-е, Же, не мешай мне, ещщё страниц сорок аталось - указал он в журнал Мичигантцев.
  
  Ты бы лучше сбегал к колодцу за воткой. Видищь, та, в кастрюльке - вся укипела!
  
  "Ж" взял с тарельки яблако, отошол вгугол, постоял у окна, качаясь с носка на пятку.
  Потом расстегнул, достал футляр аккордеона и заговорил:
  
  - Знаешь, "О"! Подходит ко мне сегодня какой-то дятька. Так, с виду ничего себе - блондин,
  в белом таком костюме, с кнутом и плеткой, револьверт на поясе штонов, на братьеф Распашных пахож,
  и спрашивает так, с растяжкой: "Поцанчег, сюда иди.Ты скакова сраёна? Тебя как зовут? Дай мабилы пазванить?"
  
  Я говорю: "Жэ... А в мабиле акумулятор сдох. А курить я не курю, - мне доктар запретил. Болотный. О\'как"
  
  - Же, не мешай и за инструмент не трогай, - не отрываясь от раскрасок, сказал "О"
  чуть не прекусиф высунутый йезыг.
  
  - "А твоиго братца, единаутробного, - доставая аккордеон, продолжал Жэ, - кажется, зовут "О"?"
  
  - Же, не мешай, краски мало асталось! И за инструмент не лапай! Сказал же тебе - невольно прислушиваясь,
  повторил "О".
  
  - "Очень, - говорит он, - хорошо твой брат на бояне, бояны играет. И не хочет он учиться в консерватории?"
  
  "Ж" достал аккордеон и перекинул ремень через плечо.
  
  "Нет, - говорю я ему, - он уже учется по железнобетонной специальности".
  
  А он тогда и говорит:
  
  "А-а!"
  
  Тут "Ж"нажал один клавиш.
  
  А я ему говорю: "Бэ-э!"
  
  И тут "Ж"нажал другой клавиш.
  
  - Негодный мальчонка! Положи инструмент обратно на место! - вскакивая, ряфкнул "О".
  - Кто тебе разрешает вступать в разговоры с какими-то дятьками? Ты кантралер или где???
  Авдрук это маньяк? Клык? Или там Мореарти?
  
  
  - Ну и положу, - обиделся Жэ. - Я и не вступал. Это он вступил.
  Хотел я тебе рассказать дальше, а теперь не буду.
  Вот погоди, вернеца Задов, он тебе покажет!
  
  - Мне? Это тебе покажет. Ты мешаешь мне заниматься чисткой.
  
  - Нет, тебе! - хватая пустое ведро с натпесью белым мелом "Для вотки", уже с крыльца откликнулся "Ж"е.
  
  - Я ему докладу, как ты меня по сто раз в день тово: - то за керосином, то за туалетной бамагой,
  то за воткой гоняешь! Я тебе не грузовик, не конь и не трактор. Он зачерпнул в калотце вотки,
  поставил вонькое ведро на лавку. Но "О" не обратил на это некакова внимания, так-как сидел и
  далее скрючившысь над Журналом Конгресса.
  
  "Ж" заддумчево посморел на ведро с воткой, дастал ис кармана коробок Zippoф, крутнул...
  и ушол в сад.
  Љ0007
  
  Выбравшись на лужайку перед самой старой двухэтажной сарайкой, "Ж" вынул из подмышечной деревянной кобуры
  дедофский антикварный маузер, набил обойму новенькими, вчера с завода маслятами, передернул затвор,
  и, со злости что коровы не летають, принялца палить вдогонку па варонам.
  
  Взвыв реактивным выхлопом подбитого турбо-дизеля, одна из воронья перевернулась, хлопнула катапульта,
  раскрылся купол цвета "ахтунк".
  
  Но тут крепче всево рванул ветер, парашютиста поволокло в сторону, и он исчез за темным чердачным окном
  сара юшки.
  
  Авария! Лелипута надо было выручать. Хоть и мелкий, а всеж таке человек, и в хазяйцве пригатицо может ешшо.
  Форточник из ево - во!!!
  
  "Ж" обошол сарай сзаду,через дырявую крышу которого разбегались вовсе стороны тонкие отоволоконые провода.
  Он подтащил какну трухлявую лестницу и, взобравшись по ней, спрыгнул на пол-чердаку.
  
  Очень странно!Чердак был обитаем. Тут явно кто то жыл. На стене висели мотки сухостоя, наручники, плётки,
  два сранного вида кресла и карта поселка бубновой масти, вся исчерченная непонятными каббалами.
  В углу лежала покрытая мешковиной охапка соломы, атчевота пахожа на пазабытова всеми бомжа.
  Тут же стоял перевернутый фанерный ящик из под шышег пахнущих соледолом. Возле дырявой замшелой
  крыши торчало большое, похожее на штурвальное, колесо от Белаза. Над колесом висел самодельный сотовый телефон
  показывающий зеленым, свечным индикатором полный заряд.
  
  "Ж" заглянул через щель в наружу за-садья. Перед ним, как волны моря, колыхалась листва густых садов.
  Кедрач... понял йуный контролёро... В небе голуби играли в футбол шлемом Брацтва Сальнеков.
  
  И тогда "Ж" решил, так не разу и не вкурив: пусть голуби будут чайками, этот старый сарай с его оптоволокном,
  красными фонарями и флагами - крейсером, типа Афро-роры. Он же сам, будет... копетаном.
  Ему стало весело. Савсем. Он повертанул штурвальное колесо. Тугие оптоволокные провода задрожали, загудели.
  
  Ветер зашумел и погнал зеленые волны сизово дыма. А ему показалось, что энтот корабль-сарай-парахот
  медленно и спокойно по волнам разворачивается велечаво как и положено застрельщеку револютцый.
  
  - Лево руля по самый борт! - громко скомандовал "Ж" и крепче налег на тяжелое колесо.
  Прорвавшись через сщели поехавшей крыши, узкие прямые лучи солнца упали в лецо. Но "Ж" понял,
  что это неприятельские дрендоуды нащупывают своими прожекторами, и он решил дать им бой.
  С силой управлял он скрипучим колесом, путая овершлагами право с лево, и властно лаялца приказами в команду.
  
  Но вот острые прямые лучи прожектороф вдрук поблекли, и погасли. И это, конечно, не солнце зашло за тучу.
  Это разгромленная вражья эскадра шла ко дну моля о пощаде контрибуцыи в виде маменых перошкоф.
  
  Бой был окончен. Потной ладонью "Ж" вытер пыльный лоп,закурил папероску, каг вдруг на стене самадельный сотовик
  грянул Мурку в темпе форте... не - фортиссимо!
  
  Этого "Ж" некак не ожидал; он думал, что этот телефон просто игрушечная игрушка. Так - для реквизиту тут.
  Ему стало не по себе, аш в жывоте чота утропно за урчало. Он подумал недолго и снял трупку.
  
  Голос звонкий и резкий такой, спрашивал:
  
  - Але! АлеБля! Отвечайте. Какой ассёл обрывает провода и подает сигналы, глупые и ниразу нипонятные?
  
  - Это не асол, - пробормотал озадаченный копетан Жек Варабей. - Это я - Жэк!
  
  - Сумасшедшый утырок! - резко и почти испуганно прокричал тот же каркающий голос.
  - Бросай фсёнах!!! Штурвальное колесо - тожа!!! И ломись аттудова!!!
  Сейчас примчатся... Эти, как их?!!! А - люди, и они тебя..., пречом и вазможно ногами.
  
  "Ж" бросил трупку, но было уже рано. Вот в просвете показалась чья-то голова: это был Козак, за ним Шаман,
  Железный Герман, а вслед лезли еще и еще. Кто - было не видно изза первых.
  
  - Кто вы такие? Пачему не в армии?! - отступая от окна, в страхе спросил Жек. - Уходите!..
  Это наша карова - и мы йё сами доить будем! Я вам стрелку сюды не звал.
  
  Но плечо к плечу, плотной стеной ребята молча шли на "Ж".
  И, очутившись прижатым в гугол, "Ж" писькнул, прям как вуглускр.
  
  НО! В то же мгновение в просвете мелькнула еще одна тень. Все обернулись на неё и...
  
  - Раздайся грясь - гамно плывет...
  
  Перед Жеком встал высокий, темноволосый блондин в синей тельняшке, на груди которой была вышита
  крестиком красная звезда. Пот тельнеком Зведа была продублирована крачным маркером партака...
  
  - Тише, Жэка! - громко и салидым баретом аткашлелся он.
  - Кричать не надо. Никто тебя не тронет. Мы только тебя зарежем. Не больно!
  
   Я - Лемур.
  
  - Ты - Лемур?! - широко раскрывая полные глаза, недоверчиво крякнул Жек.
  
  - Эт-ты подогнал мене ночью плащ-полатку? И оставил мне на столе зописку?
  
  Ты заслал генерал-страшыне Задову в Анкоретж телегу с нарочным, а мне вазвернул ключ 22х24
  и кветанцию? Но зачем? Для что? И аткудава ты меня знаешь?
  
  Тогда, он, всмысле - Лемур подошел к нему, к Жеку, взял ево за кодык:
  
  - Авот! Оставайся с нами! Пре-Саживайся и мотай на ус, и тогда, может быть...
  ты поймеш, каданебуть и штонебуть.
  
  Љ0008
  
  Теже в мезонине...
  
  Лемур, важна так, раскачеваеца в кресле-качалке, ноге ево покояца на столе, застеленом картой-трехверсткой
  поселка, испещреной какимета кабалами и стикерами - апятьже с зашыфроваными кабалой паметками.
  Вакрук удобна, на корточках, расположились астальные гопнеки внематильна сплевывающие шелуху от поп-корна.
  
  Всё они внемлют своево Лемура.
  
  У отверстия па выше слухового окна висит запутавшысь в падтяжках наблюдатель. Периодичеки, наблюдатель дрыгает
  ногами ап пол и как кетайцкий болван начинает раскачеваца - "верьх"-"низ"... "верьх"-"низ"..."верьх"-"низ"...
  Сквозь его шею продернут шнурок фирмы Саломандер с помятым флотским биноклем КарлоЦейз в канце та канцов.
  
  Неподалеку от Лемура сидел "Жег" и настороженно прислушивался и приглядывался ко всему,
  что происходит в совещательном процессе этова, никому не извесново штаба.
  
  Говорил, каквсегда Ле Мур:
  
  - А завтре, на самом рассвете, пока все нормальные люди спят с кем не попадя, а некатарые так и вовсе
  - без задних ног, я - Ле Мур и ты - Хемуль, будем варить карбидной сваркой в аргоновой среде оборванные
  этим обмылком мыла "Дедское" ...
  тута он укоризнено ткнул трупкой с паперосой в сторону на "Жега"
  ... ап чом эт Я??? - а, продолжаем: - оптоволконую магесраль.
  
  - Энтот? Энтот точна проспит, - хмуро вставил, не по возрасту большеголовый, одетый в вытянутую на коленках
  матросскую тельняшку на босу ногу Разя.
  - Он просыпается только к завтраку или к обеду по среднееврейскому. Патамушто шаритцо гдето всю ночь.
  Варует чтоле чтото?! Или в Кваку гамает???
  
  - Бессоветная, наглая клевета! - вскакачило остолбенело узвленое само любие Хемуля - Я вставаю вместе
  с первым лучом солнтца. Он рядом са мной спит!!!
  
  - Я не знаю, кто там рядом с табой спит, сонце там... не сонце, я свецку не держал!
  Но! Проспишь ты стопудова, - упрямо гнул каменты Разя.
  
  Тут болтавшийся на патяжках "верьх"-"низ" чота перестал качаца и свистнул....
  
  Ребята повскакали прилипнув носами какну.
  
  По дороге, в клубах пыли, и, что было особо зловеще - молча, сцепиф судорогой зубы мчался конно-артиллерийский
  бронедивизион Болотного флота им. тов. Бесездатово.
  
  Могучие, одетые в одни толька ремни из кожи, пони быстро волокли за собою зеленые зарядные
  ящики и укрытые серыми, дерьмонтиновыми чехлами от пушек пушки.
  Обкуренные, загорелые, видать - нудисты, ездовые, не качнувшись в седле, лихо заворачивали самокуртки,
  и одна за другой батареи бесследна исчезали в даль, как у хорошего прапарщика.
  
  Дивизион умчался - какбуто и небыло.
  
  - Это они в вокзал, барыжыть паехали, - важно объяснил Хемуль, радуясь перемены тем.
  - Я их по обмундированию вижу: когда они скачут паскакать, когда в самаход, а когда и еще куда глоза
  негледели бы.
  
  - Видишь - и молчи! Балтун - нахотка для шпеона! - остановил его восторги Разя. - Мы и сами с глазами.
  Знаете, потсоны, этот чувачог хочет убежать от нас, и не куда небуть, а в Красную Армию!
  
  - Нельзя, - вмешался Ле Мур. - Это беспантовая затея. Ничо не выйдет. А если и выйдет - то боком.
  
  - Как - не-льзя? - покраснев до сенивы, снова остолбенел Хемуль. - А почему же тогда раньше... в самам
  ранем децтве фсе всегда везде на фронт бегали? Дооо...
  
  - Тыхуй Хемуль! Так-то ра-а-аньше! А щчас - крепко-накрепко всем начальникам продчасти и командирам зам по тылам,
  всем приказано гнать оттуда во нашего брата в за шей.
  
  - Как это по шее? Зачоблят?! - вспылив и еще больше покраснев, терь уже до зеленых соплей вскричал Хемуль.
  - Это... дескременцыя па патриотическому признаку!!! своих-то за што?!! Это - дебеторизм!
  
  - Да вот!. - И Ле Мур ввсхлипнул, - Это - своих-то! А терь, эта, потсоны, давайте вертаца к апсужденею...
  
  Все расселись по местам - абратно на карачки.
  
  - В гор. саду около дома номер пять по Кривакаленному перешейку канкуренты атжали мабилу,
  - обиженно буркнул Хемуль.
  
  - Скакова они сраёна? Чья-чьё тереторея? - И Лемур заглянул для спрафки в наладонный iPod.
  - Ога, дом Валуива. Кто у нас здесь бывший специалист по чужим мабилам?
  
  - Ну типа я, - раздался контуженный на всю голову голос.
  
  - Кто это сделал?
  
  - Энто Миха ИзКвакин атработал и его помощник, под названием "ДокторЗло".
  Мабильнег - Кокия, са всеми делами - "золотой корпус", и, конечно, уже скинули барыге.
  
  - Опять и снова Квакен! Тока аб еЪем и слышу - ЛеМур задумался. - Обессалом! У тебя с ним разговор был?
  
  - Типа был.
  
  - Каков результат?
  
  - Дал ему два раза по шее сноги.
  
  - А он?
  
  - Ну и он... мне раза два правой тоже приложыл.
  
  - Эк у тебя все - "дал" да "приложыл"... А толку что-то нету. Ладно! ИзКвакиным мы займемся особо.
  Давайте дальше.
  
  - В доме номер двадцать пять у старухи процентщицы тапор затупилсо и взяли сына в Братцво Стали,
  - сообщил кто-то из угла.
  
  - Вот ты хвати-и-ил! - И Лемур укоризненно заматал головой. - Да там на воротах еще третьего дня
  наш знак поставлен. А кто ставил? Хемуль, ты?
  
  - Я... че как че так сразу - Хемуль???
  
  - Так почему же у тебя верхний луч слева шестерёнки кривой, как пиявка Дуремара?
  Взялся сделать - сделай хорошо.
  Люди придут, увидят - смеяться будут: - Хемуль ресовал. А из каких таких энтот Хемуль?
  Из Дебеторов? Паня-я-ятна-а-а... Абидна, да?! Давайте дальше.
  
  Вскочил Разя и медленна зачастил, как ПКМ без абоймы, подтвердив всё вышесказаное
  цветными скринами iPoda:
  
  - В доме номер пятьдесят четыре по Пушкина улице пропал дойный кравасос.
  Я иду, вижу - старушко девчонку месит. "Я кричу: "Тетенька, детей бить не педагагично!
  Ещё сам великий Песдолоцци запрещал""...
  
  Она говорит: "Кравасос пропал. Ах, будь ты проклята!" - "Да куда же он пропал?"
  
  - "А вон там, в овраге за пятаком, обгрыз всю бахчу и провалился, как будто его кантролёры съели!"
  
  - Пастой погоди! Чей дом?
  
  - Дом генерала Воронена. Девчонка - вродь дочь ево, зовут Нюркой.
  Месила ее бабко ейная, а генералу Воронену - мать. Как зовут, не знаю - в народе аткликаеца
  на "Писец, Херли Там". Кровосос - серый, со спины черный. Как зовут незнаю - но могу у ево спросить.
  
  - Немедленна разыскать! Такая карова, тьфу- кравасос-пригадицо нам самим - приказал ТеМур ЛеМурович.
  - Пойдет команда в четыре человека. Ты, ты и ты. Запевающий - Хемуль... Ну все, ребята, паседеле на дорошку?
  
  
  - На горизонте показался МиХа ИзКвакин! - громко обложил матом наблюдатель, едва от возбуждения
  не вырвавшысь ис подтяжек. - Идет по нашей стороне улицы. Жрет яблоки, наверна тоже нашы...
  Лемур! Выслать команду: пусть дадут ему тычка или взашеину!
  
  - Не-на-до. Всем оставаца на местах и делать вид что вам пабарабану.
  Я вернусь скоро.
  Всем спасибо, все свабодны.
  
  Он превычно срыгнул из окна на лестницу и сразу исчез в кустах.
  
  А наблюдатель снова начел премое вещание голосом похожим на голос
  небезысвеснова вечнова кандедата в презеденты:
  
  - У калитки! В поле моего зрения, адназначна неизвестный крендель, такова прыщавого вида,
  что уверен - падонаг! Стоит такой, сцукомля - с кувшы-ы-ыном и поку-у-упа-а-ает молоко.
  Точна - падонаг! Это, наверно, хозяен участка.
  
  - Это твой брад? - дергая "ЖеГу" за рукаф кевларовой жылетки, спросил Хемуль. И, не получив ответа,
  он важно и обиженно предостерег: - Ты смори, не вздумай отсюдова крикнуть ченеть типа - "Вчом сила Брат?".
  У нас, у Дебеторов - длинные руки!
  
  - Седи уже! - выдергивая рукав желета, насмешливо ответил ему Же. - Тоже ты мне начальнечек, сбоку чайничек...
  
  - Не лезь к ему, - поддразнил Разя Хемуля, - а то он тебя отрихтует под раскразку гуашью.
  
  - Меня? - Хемуль обиделся. - У него что? Когти? Ментальное ваздействие!?
  А у меня - мускулатура па всему телу толще кровососа. Вот - ручная, вот - ножная!
  
  - Он тебя вместе с ручною и ножною... Атас ребзя-а-а!!! Лемур подрулил к МиХе ИзКвакину...
  
  Љ0009
  
  Лекко помахивая свежеоструганой рогатеной, Лемур непренужденно шел ИзКвакену наперерез.
  Заметив это, ИзКвакин тормознул, взрыв каблукаме асвальт. Плоское как блин, летсо его не показывало
  ни удивления, ни испуга, ни даже маламальцкова интересу происходячим.
  
  - Здорово, палитрук! Есть чо па мелочи?! - плюнув шелухой от семак, сказал он. - Куда так спешышь?
  Неторопись-ка.
  
  - Здорово, атаман! А ты чо дерский такой, бессмертный чтоле?! - в тон ему ответил Лемур.
  - Сам ты нетараписька. К тебе навстречу.
  
  - Завсегда рад гостю, да угощать нечем. Все сами падЪели. Разве вот это? - Он сунул руку за пазуху
  и протянул Лемуру белый кирпич.
  
  - Ворованные? Са стройки? - спросил Тимур, надкусывая кирпич.
  
  - Они самые, - объяснил ИзКвакин. - Сорт "белый силикат". Да вот беда: нет еще настоящей крепости.
  
  - Фуфло! - бросая кирпич, сказал Лемур. - Послушай: ты на заборе дома вот такое слово видел?
  - И Лемур показал на слово - наколотое не-печатными буквами у себя на лбу.
  
  - Ну, видел, - насторожился ИзКвакин. - Я, блин, и днем и ночью все вижу, аш пра спаца некада.
  У меня ПНВ - знаешь какой прокачанный. Сам ДжаббанольнольсемьразХы делал, на коленке, руками.
  
  - Так вот: если ты днем или ночью еще раз это слово где-либо увидишь, ты беги прочь не покладая ног
  от этого места, кабудто бы ты кипятком себе в штоны нашпарил.
  
  - Ой, палетру-у-ук! Како-о-оф ты горячи-и-ий! Ну все-е-ебля-я-я, раз-а-вор акончен! - растягивая слова как
  прокатный стан рельсу, отрезал Мехуил.
  
  - Ой, атоман, а ты упрямый как ассёл, и тупой к таму же - как боран.
  Щапарвусукаблянахстаятьякамусказал - ниастался в Долге Лемур.
  - Теперь крепка - накрепко, запомни, алутше за-пешы денеть... и передай всей своей банде рейдеров,
  что энти терки у нас с вами последние, больше в сельпо не завезли.
  Дальше - будем просто валить на мясо и всем атрядом жувать на фарш для пелменей. Без вариантов.
  А, не - или на мантЫ переплавим.
  
  Никто со стороны и предположить не осмелилься, что эот разгавор разговаривают заклятые враги, а не два друга.
  И ктомуже, ведеца прямая трансляцыя в эфир для всех заинтересованыф сторон.
  
  И поэтому "О", державший в руках кувшин с шышками, спросил процентщицу, кто этот шкет,
  который, вылитый комерческий директор СедоровечЪ, совещается о чем-то с мега-хулиганом ИзКвакиным.
  
  - Не знаю, - ответила процентщица. - Наверное, такой же гопнег и атмарозак как все они срождения.
  Он что-то все возле вашего дома треццо. Ты смотри, как бы они не обнесли вас. Выставят хату-то...
  
  Беспокойство за все то что нажито непосильным трудом, охватило "О". С ненавистью взглянул
  он на обоих потцонов, прошол на террасу, поставил кувшин, запер на лопату дверь
  и окольными путями, через заднее крылтцо подпола пошол на улицу разыскивать ЖэГа, который вот уже два часа
  как не показывал глаз домой. И это, зная как он любет па-жрать, папить - было ну очень страно.
  
  Тем временем, вернувшийсь на чердак, Лемур в лицах и красках писанулся перед, попрежнему раскоряченых
  на кортачках потсонами. Было решено, закрытым, поименным и тайным голосаванием:
  - завтра всей шайке Квакенцов отправить письменный ультиматум, - типа письма запарожцеф турецкаму солтану.
  
  Приняв, столь необычное для познева времени, атвецтвеное решение, потсоны Бесшумно паскакали с чердака
  через дыры в заборах, а то, что и скрывать - прямо через заборы.
  
  Лемур подошел к Же.
  
  - Ну что? - спросил он - Теперь ты все вкурил?
  
  - Все, - ответил Же выварачива пустой карман задних кевларовых парток, - только ещё не очень торкает...
  Ты объясни мне па буквам, как хорошему человеку.
  
  - А??? Тогда спускайся вниз и айда за мной. Твоего страшего братца все равно сейчас нет дома.
  
  Слезши с чердака, Лемур повалил лестницу в землю и сломал ей все ступеньки.
  
  Уже стемнело, но Жэг доверчиво, как за Хароном, пошол за ним следом.
  Они остановились у домика старухи процентщецы, Лемур незаменто, по шпеонски оглянулся - как джбн7.
  Некаво пахожево на Людей вблизи не было, мутанты и проче - те были тоже не всчёт.
  Тогда Лемур, шыроким жестом - угощайся мол! - вынул из кармана свинцовый тюбик масляной краски,
  подошел к воротам, где была нарисована звизда, левый луч, которой действительно изгибался, как качерга.
  Уверенно лучи он обровнял, заострил и выпрямил.
  
  - Скажи, дляфуя это граффити? - спросил ЖеГ, Лемура, любующевося через прещуреный ладонью правый глаз проделаной работой.
  - Будьте-нате объясните мне, толька па проще: - что все это значит?
  
  Лемур сунул тюбик в карман. Сорвал лист лопуха, вытер закрашенный палец и, глядя Же в лицо, сказал:
  
  - А это значит, что из этого дома человек ушел в действующую армию Дебеторов мочить мутантов.
  И с этого времени этот дом находится под нашей охраной и защитой. От флудерасоф, флемейров и прочева Долгу!
  У тебя отец - тоже на колчаковских фронтах Анкореджа?
  
  - Да-да! Да-да! - с волнением и предыханием, встал па стойке пятки-месте, носки врозь ЖенГ.
  - Он командир. Баевой прапорщиг, камандует дивизионом реактивных трактаров.
  
  - Значит, и ты находишься под нашей охраной тоже. Мы тебя крышуем, проще гаваря, - надул щеки Лемур
  
  Они остановились перед воротами седуще пере кошеной Домины.
  И здесь на заборе была пребита наресованая звезда.
  Но прямые светлые лучи ее были обведены широкой черной каймой.
  
  - Вот! - сказал Лемур. - А из этого дома человек ушел в Зону навсигда. Это дача майора Кузнецова,
  который служил на блок-посте на Кордоне. Тут живет его жена и та маленькая девочка
  (Я думаю - ветераны помнят ту историю), у которой добрый Разя так и не добился,
  отчего она часто плачет. И если тебе случится, то сделай ей, Жэг, что-нибудь хорошее.
  
  И только для того, чтобы не молчать как придурок, Жэг спросил:
  
  - А рази Разя добрый?
  
  - Да, - ответил Лемур. - Он сын ????, ?????. Он часто бранит скандалиста и пантареза Хемуля,
  но сам везде и всегда за него впрягаетцо.
  
  Резкий ментальный окрик заставил их обернуться. Неподалеку, уперев все имеющиеся у него руки в бок
  - стоял "О" и орал на инфразвуке одному ему панятные междометья. Папутно дублируя крики языком жестоф глухо-немых.
  ЖеГ повернулся к Лемуру: он хотел подвести его и познакомить с ним "О".
  Но новый ментальный удар, строгий и холодный, как Ледокол Арбениной заставил его от этого отказаться.
  Виновато вильнув Лемуру хвостом в чорно/белую полоску и недоуменно задрав второй потбородок,
  йуный контролёро пошол к страшему братцу.
  
  -Жэг! - тяжело дыша, с ненавистью в голосе сказал О. - Я запрещаю тебе разговаривать
  с этим клованом. Теперь. Тебе. Всё. Пнятно?
  
  - Но, "О", - пробормотал Жэг, - что с тобою? Почему?!
  
  - Я запрещаю тебе подходить к этому фулюгану, - твердо, как атрезал "О".
  - Тебе тренадцать, мне аж восемьнацать. Я твой братц... Я старше. И моё кунгх-фу сильнее твоего,
  ситхи рулят, джедаи нипрайдут, даздраствуит Дарт Вёдер. И, когда папа Задоф уезжал, он мне велел...
  
  - Но, ты ничего, НИ-ЧЕ-ГО не понимаешь! - с визглявым отчаянием воскликнул Жэг,
  он хотел объяснить все, оправдаться даже в том что только мог придумать.
  Аднака... он не мог. Это была секретная, закрытая информацыя. Он был не вправе.
  И, махнув рукой, он не сказал братцу больше ни слова, ни гу-гу.
  
  Сразу же он лег спать, даже не паел толком - только ведро полу выкипшей на примусе вотки.
  Но долго не мог уснуть - т.к. вотка требовала продолжения и искала выход.
  
  А когда уснул, то как то так и не услыхал, как ночью постучал в окно взмыленный,
  как лошать Прежывальцкого нарочный и подал с нарочным телефонограмму от отца Задова.
  ***** Љ0010 *****
  
   В гарнезоне - Светало.
   Труба горнизта, бодро и, главное - нагло так, пропела побудку. "Ту-ту-ту туру-ру-ру-ру!!!"
  
   Старуха процентщица закрыла дом, пепикнуф лентяйкой - паставела калитку на сигналку,
   а сама, крехтя и прокленая цены и Крайзес атпрвелась в АТП тачить тапор.
   Но, не успела она завернуть за угол, как из-за куста дуба, стараясь не греметь пустыми головами
   и предержывая от герха падальтше мобильные теле сестемы в состоянии off-лаен, выскочило пятеро
   накаченых юных натуралистов. Не разу не задумавшысь они тудже окупировале колодетц:
  
   - Качай!
   - Давай!
   - Нарасдватри!
   - Вас тут не стояло!
   - Бери!
   - Хватай!
   - Сойдиблятсногикакдамраза!
   - ...непереводимая игра слоф...
  
   Обливаясь холодным керасином на босы ноги, натуралы-качки мчались во двор, опрокидывали ведра в
   дубовую кадку и, не задерживаясь, неслись обратно к колодцу. Все энто сильно напоменало стаю воронья
   обнаружевшева в деревне новечков внофь прибывшева Ктотакоф?!
   К взмокшему, покрытому коростами от усердея Семке Сивухену, который без передышки ворочал рычагоми
   колодезного насоса высоково давления, подбежал, откудото мимоходом - наверно с задания, сам Лемур и спросил:
  
   - Блин, вы Колокольчикова здеся не видали? Нет? Значет, или он проспал, или одно из двух...
   Скорей давай, торопись - покупай жыво... Хфхтьфу - нестой оперы! Проценщеца счас обратно вертаетца.
   Тапор уже вовсю наточен... И масло разлито! Коровин звонил - масло олифкое, рафинированое.
  
   Очутившись в саду перед явкой Колокольчиковых, Лемур стал под деревом и свистнул в мобилнек два свестка.
   Не дождавшись ответа, он сунул мобилу за счоку, пролез в дупло и заглянул в комнату.
   С дупла ему была видна только половина. А имена: придвинутова к подоконнику топчана да завернутые в одеяло
   чьита ноги. Тимур метнул в куль на топчане огнеупорным керпитчом и ниразу не видя не каких результатов
   перешол к действию, - стараясь неково не разбудить, возопил:
  
   - Коль, А ГельмутКоль?!! Дрыхнеш?!! Колька-а-а!
   Вставай, ТЫ - СЕРЕШ!!!
  
   Спящий, не переставая повернулся в бок. Тогда, вдрыск апаздывающий Лемур вынул из голенищща
   свинорез с набраной плексом финской рукояткой. Премерелся и одним махом срезал длинный дубовый сук.
   Заострил оба конца на конце, перекинул через подоконник и, уперевшысь импровезированой рогатеной в чейто
   подпородок, потащил его на себя.
   Легкое одеяло поползло через подоконник за подбородком. В комнате раздался хрипловатый изумленный вопль.
   Вытаращив заспанные глаза, с кровати соскочил седой джентльмен в нижнем термо-белье типа "кальсоны" и,
   хватая одной рукой уползающее одеяло, а другой шаря в поисках мелетцейскова свестка подбежал к окну.
   Стокнувшись лицом в лицо с почтенным стариканом, Лемур разом слетел с дерева абратно в дупло.
  
   А Седой жентльмен, бросив на топчан трофейнное одеяло, хапнул со стены железнадорожную вентофку,
   поспешно надел матацыклетные очки с оптическим прецелом и, выставив ружжо из окна дулом к небу,
   зажмурил глаза и отдуплился. Раза этак... четыре-четыре
  
   ...Только у колодца пере-ссрамши Лемур сумел остановитца для соблюдения соотвецтвующево вида летца.
   Вышла досадная ошипка. Он спящего жентльмена препутал за НеКолу, ауш с кем перепутал ево
   седой Пеар-мен, так и вовсе страшно подумать, наверна за жулика.
   Тут внемание Лемура атвлекла старуха проценьщеца, с коромыслом и ведрами выходящая из калитки по керосину.
   Он юркнул в акацию и, не взерая на колючки стал стоически наблюдать в семиверстный бенокаль КарлоЦейзо.
  
   Вернувшаяся с колоца старуха, подняла одно ведро... подумала... поставела ево обратно на почвогрунт,
   подняла другое... и, удовлетворено всзвезив на руке - полнее первово! опрокинула его в дубовую бочку
   и сразу с визгами и охами отскочила всторону, потому что керосин с шумом и брызгами плесканул абратно
   из уже наполненной до краев бочки прямо ей на ноги и воскрено-выходную плисированую юпку.
   Охая, недоумевая и оглядываясь, старуха обошла бочку вокрук. Зайдя с тылу, она опустила руку в керосин
   и поднесла ее к носу. Потом побежала к крыльцу проверить, цел ли замок у двери. И, наконец, не зная,
   что и думать, она стала стучать в окно соседке.
   Лемур засмеялся и покинул место своей засады. Надо было спешить. Уже поднималось солнтце.
  
   МеКола Колокольчекоff не явился, и опто-волоконая кабель-трасса все еще простаивала,
   терпя многомелеоные убытки.
  
   ...Пробираясь к сараю, Лемур заглянул в забитое дранкой крест-накрест и выходящее в сад окно.
   У верстака с тисками и возле кровати в одих трусах и майке, не - в двух майках! седел на глазах "Ж" и,
   нетерпеливо, скорнем выдергивая сползавшие на лоп пряди валос, чо-то писал. Наверна оперу МэдБагу
  
   Увидав Лемура, он неразу несмущщаясь и даже не удивясь запрасто погрозил иму одним срендим пальцем,
   и, чтобы не разбудить интерес "О", сунул недоконченное песьмо в ящик и пашол из комнаты вон.
  
   Здесь, узнав от Лемура, какая с ним, с внуком инжынера Гарена, севодня преключилась прокладка,
   Жег позабыл все вчерашние наставления старшева "О" и охотно, на свою голову вызвался в помочьники
   по наладке имже самим порушеном опто-волокне.
   Когда работа по варке кабелей была окончена и Лемур уже стоял по ту сторону изгороди, Ж ему и выдал правду-матку:
  
   - Не знаю чо ты там и где, но! брат тебя очень ненавидит
  
   - Ну вот, - и слава йатцам, апрадовался Тимур, - а мой дятька так тебя тоже! Что не спит ночями!
  
   Он хотел уйтить от сложново вопроса, но Жег ево остановил:
  
   - Постой, причешись. Ты сегодня очень лoхoнутый.
   Он вынул складные походные грабле, боле похожие на вилы, и протенул йих Леме,
   и тодчасже... Позади. Из окна. Раздалца!!! Негодующий РЁВ!!!:
  
   - ТЫ-Ы-Ы! Ты Чево-о-о???. У ево могут быть парозиты в голове!!! А у паразтов может быть ТИФ!!!
  
   Прошло уже два часа как...
  
   Братцы, набычась как два ассла - стояли на террасе веранды.
   - Я тебе корешей не выбираю, - пошол напролом защищалась брат "Ж". - Каких спросеш ты?
   Очень, таких простых. В белых кустюмах. "Ах, как ваш Б..т-2 прекласно на боянах бояны играет!"
   П\'ъек\'асно-о-о как квадрант Маляревеча! Вы бы лучше слушали, как оне прекрасно ругацца.
   сапожник и тот пазавидует и умрет не сумеф павторить! Я уже обо всем пешу докладную папе Задову!!!
  
   - Во! Этот фулеган - из Дебеторов Дебетор, а ты глуп как попка, - холодно выговаривал "О",
   стараясь чтоп дошло при чтении по губам на скока он спакоен. - Хочешь, пе-шы: хочь папе,
   хочь Задову... а хочЬ и самаму Бараку Абрама! Ипожалуйста.
   Но если я хоть еще раз увижу тебя с этим - по беспределу на всю голову умнеком. ТО! то в тот же день
   я заложу в ипатеку наш Домек в Деревне, и мы пешком и босеком отправемся атсюдова абратно вовнутрь МкАДа.
   А ты знаешь, что у меня бывает твердое слово?!!
  
   - Да... как сплаф мальфрама с волебзденом! - папятелся Ж. - Это-то я догадалца...
  
   - А теперь внемательно и с выражением прачти.... - О выложел на стол крапленова туза: полученную ночью
   от норочнова телегу с телеграмой Задова-страшева и весь вышл.
  
   В нарочной телеге было написано буквами:
  
   "На днях зпт поездом зпт несколько часов епт буду на вакзале Nска тчк
   число часы телеграфирую букавми патом тчк дополнительно тчк
   врак не дремлет вскл
   и не только ваш папазадов тчк".
  
   Жег сделал фуэте, три фляка и один сальхов. Сжувал угол телеграмы с боку и забормотал по ритуалу:
  
   - Папазадоф, па па зад оф
   давай скорей!
   Папазадов! Мне, Женьке, сынку твоему от третьево браку очень трудно здеся.
   2цать раз: Папазадоф, па па зад оф
  Љ0011
  
  Во двор тех хоромин, откудава пропал кровосос и где по сех пор жыла бапка, которая развлекалась
  тем што постояно поколочивала бойкую рейдершу Маньку-Облегацыю, Матвей привёз два Зила дров
  из Ульяновской области. Безвозмездно - т.е. на шару.
  
  Ругая всякими разными харошыми словами Матвея и других Свободных, которые свалились в дрова, где им попало,
  и как им попало, кряхтя и охая, бапка начала укладывать поленницу.
  
  Но эта работа была ей явно не в жылу. Силоф у бапки хватало только на бревна пакатать, да ито - лёжа.
  Откашливаясь, она села на ступеньку пакурить/аправится, затянулась Винстоном, малость отдышалась,
  взяла серп и пошла в огород касить агуртцов. Огурцы нонче уродились... в каво только?
  
  Во дворе остался теперь только братишка Маньки - человек, как видно, энергичный и трудолюбивый,
  не смотря на ево малый возраст, едва бапка скрылась, как он поднял палку и начал колотить ею в корыто
  падавая заранее условный сигнал.
  
  Тогда Сёва, только что охотившийся за беглым мутантом, который пряталсо по кустам и оврагам не хуже
  мазадаранского тигра, одного чела из своей команды поставил сторожыть тигра на опушке,
  а с четырьмя другими, но тожа челами, ворвался вихрем во двор. Не-е... - самумом!
  
  Он сунул меньшому маёру Кузнецову в руки горсть мелочи, воткнул ему в голову блестящее перо из крыла галки,
  и два чупочупса. После всево вся четверка усралась укладывать дрова в поленницу.
  
  ...взвейтесь кастратами... драва из ульяновцка...
  
  
  Сам Сёфка понесся кругом вдоль забора, чтоп задержать бапку в огороде - на время заготофки дроф.
  
  Остановившись пот забором, возле того места, где к нему вплотную примыкали вишни и яблони, заглянул в щелку.
  Проценщеца набрала полный подпол огурцов и собиралась идти взад.
  
  Сёфка Севухов тихонько постучал головой в доски забора - "чу!!!!, - бапка сторожко прянула ушами.
  Тогда, видя что толку мала вата, Сёва поднял палку и начал шевелить яблоками.
  
  Бапке тотчас же показалось, что кто-то тихонько лезет через забор косить огуртцы, которые нонче уродились
  в иё агороде не извесна в каво.
  Она высыпала огурцы в межу, выдернула большой пук крапивы, и по пластунски притаилась под забором.
  
  Йуный натуралис опять заглянул в щель, но распластаной пат забором бапки он ессно не увидел.
  - Вот ведь хитрая бетсия - задумался Севухин. Обеспокоенный, он подпрыгнул, схватился за край забора
  и осторожно стал подтягиваться. Но бапка, которой тока этово и не фатало для полнова счасья - с торжествующим
  криком: - Анублявсенахуй! - выскочила из своей засады и ловко стегнула по рукам крапивой.
  А патом добавела лапатой. И пажалела что не захватила свеже-наточеный тапор.
  
  Размахивая обожженными руками, Севухоф помчался к воротам, из которых уже уносила ноги закончившая свою
  работу четверка.
  
  
  Во дворе опять остался только один Кузнецоф-младшый. Он поднял с земли щепку, положил ее на край поленницы,
  потом поволок туда же кусок бересты.
  Паканцофке - вынул иза рта палочку от чува-чупсу и пресовокуприл её в поленицу...
  
  За этим занятием и застала его вернувшаяся из огорода проценщеца. Вытаращив запыхавшыеся глаза,
  она остановилась перед аккуратно сложенной крест-накрест поленницей дроф и спросила:
  
  - Это кто же тут без меня работает?!
  
  Малой, укладывая послений чупа-чупас в поленницу, паскромнечел:
  
  - А ты, видать, совсем слепа бабушка, не видишь что ли - это я работаю. Ты мне, кстати - три рубля уже должна.
  
  Во двор вошл фарцовщек, и влез в оживленное обсуждение 3 рублёвой купюры. А также эти странные происшествия
  с керосином и дровами из родины ильича. Пробовали они добиться ответа у малыша, однако добились немногого.
  Он объяснил им:
  - что прискочили из ворот люди;
  - сунули ему в пятак денег;
  - дали перо и чупа-чупсеще, два штуки;
  - пообещали поймать ему кенгуру с двумя ушами и с четырьмя ногами.
  А потом дрова покидали и опять ускочили.
  
  В калитку вошла Манька.
  
  - Машенька, - заюлила бапка, - Вы не видала, кто к нам сейчас во двор заскакивал? Шустры-ы-ый... как панос?!!
  
  - Я этого гада Блутсакера искала, - уныло ответила Манька. - Я все утро по свалке да по подземельям лазила.
  А на складах, мне наркоман свободный - в сумку залез. Я сначала и не поняла ничего. А патом, сумку открываю
  - сидит сцуко!!! Глаза - КРАСНЫЕ!!!
  
  - Вот ворьё растет!... и блутцакера... тоже они сперле! - горестно пожаловалась бабка фарцовщеку.
  - А какая была скатинка! Ну, голубь, а не кровосос. Голубь!
  
  - Голубь, - отодвигаясь от бабки, огрызнулась Манька. - Как почнет бородой сваей трясти, да урчать чото
  кровожадно, так не знаешь, куда и деваться. У голубей таких кагтей смерти не бывает.
  
  
  - Молчи, Манька! Молчи, бестолковка разинутая! - затопала "%-ца". - Оно, конечно, кровосос был с характером.
  И я его, и продать на опыты Сахарову уж хотела. По частям и за валюту. А теперь вот и нету его.
  И убытки ат нево не нако спесать... В пролёте мы со всех сторон, а могли бы бабла не хило срубить.
  
  Калитка со скрипом распахнулась. Стыдливо опустив голову, во двор вполз искомый Блутсакер, весь в вавках,
  и застремал пряма в старуху. Подхватив тяжелый, наточенный топор, та с визгом отскочила на крыльцо,
  а кровососо, ударившись лысой башкой о поленицу дроф, остановился запутавшысь щупальцами в ульяновском лесу.
  
  И тут все увидали, что к башне ево крепко прикручен, алюминевай провалакой плакат, на котором крупно,
  русскими буквами па белому картону было выведено:
  
  
   Дасс им таннвальд сфинкстер ист,
   Дас махт дас хольтс,
   Дас... мнэ-э... майн шатц...
  
  А на углу за забором смеялись довольные потсоны из кружка умелые натуралы.
  Воткнув в землю лом, притопывая вокруг него, ХаЗор гордо пропел:
  
   Нам лижут пятки, йазыки кастров!!
   Чужые са-а-а-апаги натерле ноги!!
   Работнекам ножа и тапара...
   ...Романтекам, с бальшой дороги!!!!
  
  
  И, как стая санитаров, оставляя в небе инверсию, а по земле - помет, юнаты умчались вскачь...
  
  част Љ 0012
  
  ...Работы на сегодня не было. Ибо в стране был поголовный неурожай и вагоны с картошкой ещё не были паставлены
  на станцию им. тов. Тупика под разгрузку означеной ботвы,
  А патаму, наиглавнейшее счас было составить и отослать Мишке ИзКвакину ультиматумум. С нарочным и под ево
  личную ответсвеность.
  О том, как составлять ультиматумы никто не знал, и Лемур спросил об этом у дяди.
  Тот, долго и нудно гнал какую та пургу, лазел через гугл в википедию и паканцофке Лемуру стало ясно,
  что дядя - сам ничо не панемает в этом вапросе: типа - каждая страна пишет ультиматумум на свой манер
  и на своем, имеющим хождение только на ихней територии, йазыке.
  Но в конце для вежливости, что являтца архиважным - полагается приписать:
  
  "Примите, господин премьер-министр, уверение в совершеннейшем к Вам почтении".
  
  Затем ультиматум через посла, обязательно под потпесь, с присвоением входящева Љ - штоп не паклали под сукно,
  вручается правителю враждебной державы.
  
  Но такой расклад ни Лемё, ни его бригаде не понравился.
  Во-первых, - никаково почтения бандерлогу ИзКвакину они сроду не питали и, передавать, соотвествено не хотели;
  во-вторых, - ни посла постоянного, ни посла пряного,у них небыло. Посолнахуй - тоже атсутцвовал.
  
  Даже посланника, при этой гоп-кампанеи у них не было. Cоветовались всем абщаком, целых пять (5) минут
  и Лёма решил отправить ультиматум попроще, чтоп панятней было - этим идеотам с дятлами...
  На манер того нащумевшева послания запорожцев Султану в Турецею, про которово каждый видел кено,
  или хотяб читал об этом отзывы в пресе,
  
  Краткое содержание трейлера к указаному кену:
  Смелые укроинцкие казаки, атакоже укры и каклы - боролись в зю-до с турками, татарами, ляхами, марсианинами
  и клятыми маскалями. Када сало закончелось, савсем и вместе с горылкой, оне подустали бороться и патреотизьму
  стало в конец не хватать - казаки напесали песьмо художнеку Цыретели-Воткину и тот наваял пра их
  адну картину мелом и мелеон статуй по фсей теретории СНГ и мира.
  
  
  На улице Врагов Сивцева Вражка, позади часовни с облупленной росписью, из каторой выглядывали
  суровые волосатые старцы и чисто пабритые ангелы, правей картины "страшного суда" с котлами, смолой
  и юркими, как скипедар чертями, на поляне из травы - компания Михи ИзКвакина курила в карты секу.
  
  Дым стоял коромысцлом - денег у игроков не было, и они резались "на тычка", "на щелчка" и на "оживи покойника".
  В посленем вареанте - давшему дуба завязывали глаза, клали его спиной в траву, в руки ему заместо свечки,
  ставили рельсу. И этой рельсой он должен был вслепую отбиваться от добрых собратий своих, которые,
  сожалея об новопреставленом, старались вернуть его к жизни, усердно настегивая крапивой по его голым коленям,
  икрам и пяткам.
  
  Игра в мазахизьм была, как раз в самом разгаре, когда за оградой раздался резкий звук сигнальной трубы
  исполнившей соло иерехонских архангелов. Это снаружи стены стояли засланцы от команды Лемура.
  Штабной писарь Николай Трубач сжимал в руке, начищеный до блеска котовых йаитц горн, а босоногий
  и суровый, как дратва, СэрГейка держал клеенный слюнями из туалетной бумаги пакет.
  
  - Обахуяссе... Это чтож за цирк нам тут комедию ломает? - перегибаясь через ограду, спросил креньдель,
  которого все знали как ЗеФигура.
  
  - Мехуил! Эйтыэто,- оборачиваясь, заорал он. - Бросай стиры, тута к тебе какая-то церемония приперлась!
  
  - Туто Я, чо нада?! - залезая на ограду, наресовался ИзКвакин. - Эге-гей, СэрГейка, какие люди-и-и... здорово!
  А это еще что за шкет сбугра такой весь ис себя с тобой наресовался? Ёпт!... нуинублище!
  
  - Хулевылупился, возьми пакет, - протягивая ультиматумум, скрепя фиксами процыдил СэрГейка.
  - Сроку на прочтение, размышление и выполнение вам дадено двадцать четыре часа. За ответом приду завтра в
  то же время. Время пошло - с нуля по МСК!!!
  
  Обиженный тем, что его назвали нуинублищем, Штабной писарь Николай Трубач вскинул горн и, раздувая сщоки,
  так яростно протрубил отбой, что пахнуло палеными партянками... И, не сказав больше ни слова, под любопытными
  взглядами рассыпавшихся по плетню потсонов оба рассыльных из канцелярии с достоинством удалились.
  
  - Эт чё за дела такие? - расклеивая пакет и оглядывая разинувших рты ребят, спросил ИзКвакин.
  - Бля-я-я... нуёпт... Жили-жили, ни о чем не тужили... Вдруг... труба, гроза! Я, братцы, в натуре,
  ничего не догоняю!..
  
  Он разорвал пакет, и, не слезая с ограды, стал читать:
  
  - "Атаману шайки гопнеков Мехуилу ИзКвакину..." Это мне, - громко обрадовался ИзКвакин.
  - с полным титулом, по всей форме, "...и его, - продолжил он четать, - гнуснопрославленному
  помощнику Петру Впятакову, иначе именуемому просто ЗеФигурой..." Это тебе, - с удовлетворением
  объяснил ИзКвакин ЗеФигуре.
  
  - Эко они завернули: "гнуснопрославленный"! Это уж чо-то очень по-благородному, могли бы дурака назвать
  и попроще, "...а также ко всем членам..."?!! обидеть штоле хотели??? "...этой позорной компании ультиматумум".
  Эт што такое за???, я не знаю, - насмешливо объявил Мехуил. - Вероятно, ругательство или что-нибудь в этом
  смысле. Обидеть хатят...
  
  - Это такое международное слово такое. Бить будут, - объяснил стоявший рядом с Фегурой бритоголовый
  и насупленый Олешка Попансон.
  
  - А-а-а..., такбы и песали! - крякнул ИзКвакин. - Читаю дальше. Пункд первый:
  
  "Ввиду того что вы по ночам совершаете налеты на мирных жителей, не щадя домов, на которых стоит наш
  знак - красная петиконечная щестерня, и даже тех, на которых так же стоит шестерня, но уже - с траурной
  черной каймою, вам, трусливым негодяям, мы приказываем..."
  
  - Ты посмотри, как, падонки - ругаются! - смутившись, но пытаясь продлжать лыбеца, ИзКвакин зачитал
  зледущий обзац.
  
  - А какой дальше слог, какие запятые! Да! А пробелы-ы-ы, то - пробелы-ы-ы, сплошняком!
  половино слоф запробелено!!! "...приказываем: не позже чем завтра утром Мехуилу ИзКвакину и гнусноподобной
  личности ЗеФигуре явиться на место, которое им гонцами указано будет, имея на руках список всех членов вашей
  позорной шайки. А в случае Вашего отказа, мы оставляем за собой право на полную свободу действий".
  
  - То есть, в каком смысле свободу? - опять удевился Изквакин, почемута пропуская пунгт о правах.
  - Мы их, кажется, пока никуда не запирали.
  
  - Это такое международное слово. БИТЬ будут, - опять объяснил бритоголовый Попансон.
  
  - А-а-а, ну чо за люди! Им бы скрипты на гулагов песать - с досадой успокоился Изквакин.
  - Жаль ушел СэрГейка - видно, он давно не апчом не плакал.
  
  - ОН - не заплачет, - сказал, как атрубил бритоголовый, - у его брат - матрос.
  
  - Ну и?
  
  - И! - отец тожа был матрос. Он не заплачет.
  
  - А тебе-то что?
  
  - А то, у меня дядя тоже МАТРОС, ибаста.
  
  - Данепести! Вокак дурак - заладил! Ты - юнга, а не матрос! - псеханул Изквакин. - То отец, то сват,
  ато и вовсе тетка. А что к чему - неизвестно откудова ноги растут. Отрастил бы ты, Олёша, волосы...
  ну как у са-афтара, а то тебе солнце напекло в затылок.
  
  А ты то чё там мычишь, а, ЗеФегура? - перевел стрелки, переабулся в воздухе Олёшо Папанцон.
  
  - Гонцоф надо прям завтре изловить, дать раза сноги пенделя! А Ляму и его братию излупить, - коротко
  и угрюмо обиделся на предъявы из ултиматумума ЗеФигура.
  
  На том Мехуил аткашлелся и закрыл прения.
  
  Отойдя в тень часовни и остановившись вдвоем возле скульптурной групы, в которой статуй мускулистых
  чертей ловко волокли ф топку им. С. Лазо воющих и упирающихся грешков, Изквакин взял ЗеФигуру в оборот:
  
  - Слух тут это типа такое бля дело, ты ту хату выставил, де живет девчонка с кровососом, у которых ещё
  отца Кузнетцова убили?
  
  - Нубля, - я.
  
  - Так вот... - с досадой сплюнул в газон Изквакин, и колупнул пальцем штукатурку в одной из статуй.
  - Мне, конешно, на Лемуровские гороскопы наплевать, и я ево за этта всегда бить буду... По паспорту.
  
  - Дануёптымля, ап чом базар, канешна! - согласился ЗеФигура. - А чё ты мне пальцем в чертей тычешь?
  
  - А то, - скривив зубы, процедил Изквакин, - хоть ты мне и друг, ЗеФегура, однака...
  на человека ты маласть не похож, а скорей вот на этова самого толстого и в конец поганого черта.
  Всё, пестуй! Базар профельтруй - на предмет дебеторов и повышения процентной стафки.
  
  
   част Љ 0012-бис
  
  
  Утром сама-гонщеца едва не убилась ап тапки встав не с той ноги - не спалось ведать... после вчерашних
  повышений ставок на сахар и дрожжы. На базар идти было влом, и, взвалив тапор с сорока летровым бедоном
  на плечи, она решыла сделать ходку на пошарить удачи по Кордону.
  
  Она ходила долго и без толку - пападалесь васнавном жестянки изпод эергетика и ядрёнколы. Стекло тары как
  корова сжувала - а бес стеклотары йейный мини-заводек по произвоцтву экологически чистова сама-гона
  завтра встанет на простой. Наконец она уперлась в дачу, где прожевал Лемур.
  За забором, по верьх которова она услышала густой приятный голос на итальянском:
  кто-то громко арал арию про Каменного гостя.
  40-проценщица прислушаль повнемательне и презнала очевидное: заместо послышавшейся арии некто орал ораторию...
  Значит, хозяева были дома и уже давно набухались до нужной кондиции... Слевательна, здесь можно было ожидать
  удачи в виде денешных крышек и стеклотары, неапхадимой для продолжения мелко-сопсвенеческой
  деятельности на ниве сама-гонапереработки. Пройдя через калитку, старуха нараспев прокричала:
  
  - Бутылочки-и-и, как допьёте-е-е - не выбрасывайте, ладна?! Могу - самагон дешовый предложыть есличо, недорого!
  Натур прадукт! Сама выгоняю.
  
  - Палтарашку! Дайте две! - раздался в ответ басистый голос тенора.
  
  Скинув с плеча тяжолый бедон, сама-гонщеца обернулась и увидела выходящего из кустов косматого,
  одетого в рванину хромоногого гуля, который держал в руке кривой китайцкий мечЪ.
  
  - Я, батюшка, грю, самагону не надоть ли вам, глаз паправеть? - оробев и попятившись, предложила сама-гонщица.
  - Экий ты весь, с виду сурьозный! Не пащедили тебя ни года, ни радиацыя... Ты чтож это, таким бальшым ножиком
  траву косишь?! Траву, её не так нада, и не туда... а па другому... Но я не скажу - ато будет - пропагандо!
  =========
  - Соску. | Посуда на столе, - коротко отвел все подозрения Гулеватый и воткнул клинок эфесом в землю.
  =========
  - Тыб, атец радной, купил-бы косу, - торопливо и расплескивая черпала первача в полторашку, крестилась
  сама-гонская бапка. - А ножык энтот, ты лучше брось, ещё парежешся ненароком. Этакой шашкой простого
  человека и до смерти зарезать можно.
  
  - Чо хочешь за товар? Платить скока?! - засовывая руку кудата в невидимые штаны, ряфкнул Седовласый гуль.
  
  - Как и всех... у людей, - кланясь вноги, ответствовала ему сама-гонщица. - По рубль сорок - всего два восемьдесят. И плюс тара...
  Итово: З шисят две. Лишнего мне не нать. Копию чека выписывать, батюшка??? Или- сщот-фактуру?
  
  Старик пошарил гдета в штанах и достал из них большой ободранный Магнум с оптикой.
  
  - Я, батюшка, потом зайду... - подхватывая бидон и поспешно крестясь правой, сама-гонщица ломанула не
  взерая на пачтеный возраст и законы гостеприимцтва... - Ты, дорогой мой, не утруждай себя! - прибавляя газку
  и не переставая оборачиваться, продолжала она. - Мне, золотце, деньги не к спеху...
  Дело не в деньгах... а вколичестве - она вынесла калитку, аптрехнула ее и сердито с улицы завопила,
  капируя базарные интонации:
  
  - В пале-клинеку, тебя старого черта, сдать на опыты надо, а не пускать по воле.
  Да, Да! К Сахорову, на запчасти!... А еще ачки надел, интелегенд сраный!!!
  
  Гуль пожал плечьми, сунул обратно в портмоне вынутый оттудава черончик и тотчас же спрятал
  руку с револьвертом системы Винстона за спину, потому как в сад вошел некто пожилой жентльмен,
  онже дохтур Фридрих Гельмутович Колокольчикоff. Что, при внемательном прочтении, потверждала
  вышитая кериллецой -нагрудная моногамма на ево спенжаке.
  
  С лицом сосредоточенным и серьезным - на котором внятно отражалась работа мысли, возможно даже - нескольких
  мыслей... Опираясь на палку с костяным наболдажнеком ис черненого серебра, прямою и несколько деревянною
  походкой он шагал по песчаной аллее.
  Увидав радиваактивнаго гуля, джентльмен кашлянул, поправил очко монокля и спросил:
  
  - Не скажешь ли ты, любезный, где мне найти владельца этой станцыии метро?
  
  - Здесь живу я, - канстантировал сей факт гуль.
  
  - В таком случае, - прикладывая лайковую печатку к цылиндру, продолжил жентльмен,
  - вы мне подтвердите... или опровергните такой факт: не приходится ли вам некий малолетний утырок,
  Лемур Загаражев, родственником? скажем так - внуком, или страшно подумать - сыном?
  
  - Да, приходится, - мутант стал не много-словен. - Этот некий - мой племянник.
  
  - Мне очень прискорбно слышать, - откашливаясь и недоуменно косясь на торчавшую в земле шашку самураев,
  начал жентльмен, - но ваш племянник сделал вчера утром превентивную попытку обнести наш дом.
  
  - Что-о-о?! Мой Ляма хотел ваш дом ограби-и-ить?
  
  - Да, представьте себе! - заглядывая за спину и начиная волноваться, гнулсвое жентльмен.
  - Он сделал попытку во время моего утренего сна похитить укрывавшее меня байковое одеяло п/ш.
  
  - Ктобля? Лемур вас ограбил? Спёр байковое одеяло? - апешыл гуль. И спрятанная
  у него за спиной рука с револьвертом невольно опустилась.
  
  Волнение, основательно овладело почтенным джентльменом, и, с достоинством пятясь к выходу, он заговорил:
  
  - Я, конечно, не стал бы утверждать окончательно, но факты... факты!
  Милостивый государь!
  Я вас прошу, вы ко мне не приближайтесь.
  Непахади сцуко якомусказал!
  Я, конечно, не знаю, чему приписать... Но ваш вид, ваше странное поведение...
  
  - Послушайте, - шагая к джентльмену, произнес старикашко, - но все это, очевидно, недоразумение.
  
  - Милостивый государррь! - не спуская глаз с револьвера и не переставая пятиться, вскричал Колокольчекоff.
  - Наш разговор принимает нежелательное и, я бы сказал, недостойное нашего возраста направление.
  Он выскочил за калитку и быстро удаляясь паскакал на палке прочь, повторяя, как закленание:
  
  - Нет, нет, нежелательное и недостойное направление... Нет, нет, нежелательное... Нет, нет...
  
  Гуль подошел к калитке как раз в ту минуту, когда шедшый мима паражнеком "О" поравнялся с взволнованным
  жентльменом. Тут вдруг зачемта замахал руками, бутта хател взлететь и закричал "О", чтобы он остановилцо.
  
  Но тут Колокольчекоff всеж еще пахожый на жентльмена - проворно, козлом перепрыгнул через канаву,
  схватил "О" за руку, и скрылся вместе с им за углом.
  
  Тогда гуль расхохотался ацким смехом. Как Мемфистофоль...
  Возбужденный донельзя, бойко притопывая своей деревяшкой, он пропел, срывась в фальцент:
  
   - Настаящиму индейтцу- нужно только аднаво,
   да и этава немного, так, - пачти что ничево-о-о-о!!!
   Есле ты, чуваг индеитц, ты найдешь сибе аттяг!
   Настаящиму индейцу, савсегда везде ништяк!!!
  
  
  Он отстегнул ремень у колена, швырнул в траву деревянную ногу и, на ходу сдирая парик и бороду,
  помчался в мезонин...
  
  Минут через десять, молодой и веселый как инженер Георгий Загаражев:
  - сбежал с крыльца;
  - вывел мотоцикл из сарая;
  - вернулся на поляну, подобрал палтарашку сама-гону;
  - распаредился псевдособаке Псине, чтобы она караулила дом;
  - Псина молча кивнула ему в ответ, типа -"все паняла, я на стрёме... гранитца на амбарном замке. Ключь - в калоце";
  - пнул кик-стартер и, атбив йатцами седло, помчался разыскивать напуганного им контролёра.
  Часть Љ 14. (не бисЪ - проста цыфрами - че-ты-р-на-цать)
  
  
  
  Пряма с зарей, в одиннадцать часов Гойко Митич, писарь па штату и Неколай Трубач срошыйся с горном,
  сабрались идти и пашли за ответом на ультиматумум.
  
  - Ты иди ровно, легко, но твердо - как на подиуме - ворчал Гойко Митич на Коляна. - Бедрами - туда сюда не
  крути! Поймут не верно - не на панели. А то ходеш, как... наркоша подрессореный. И все-то у тебя, брат,
  ништяг: и штаны - как трубы с парахода, и рубаха нейлоновая, с цвитами... Вся форма на ЯтЪ, а виду у тебя
  все равно нету. Ты, брат, на меня не обижайся, я те дело говорю. Ну, вот скажи: зачем ты идешь и красный
  малаток куришь? Ты запихай его в карман, и пусть он там и лежит на своем месте, до лучшых времён...
  
  А ты тут нам зачем? - спросил Гойко Митич, увидав выскочившего наперерез ЮсТаза.
  
  - Меня Лемур послал по связям с опщественостью, - затараторил Юстаз. - Так надо, а ты в этом ничего
  не петриш... Вам свое, а у меня свое дело. Коляныч, дай-ка я дудану в геликон. Экий ты сегодня важный!
  Гойко Митич, а ты дурак! Идешь по делу - надел бы сапоги с полуботинками. Разве послы босиком ходят?
  Ну ладно, вы туда, а я сюда!
  
  - Этакий балабон! Индейтцам - сапаги не паложены па штатному расписанию - покачал головой Гойко Митич.
  - Скажет стопицот слов, а можно было бы и четыре несказать. Трубите, Николай, вот и ограда.
  
  Нашто Николай утробно икнул, наберая на горне фа-диез и дунул в ево едва не лопнув глаза.
  
  - А подавай нам наверх Михуила Изквакина сюда! - приказал Гойко Митич высунувшемуся поверьх стены смотрящиму.
  
  - Сбоку захади!! - ответствовал из-за ограды Мехуил. - Там для вас спецом всю ночь парадные вороты врезали.
  
  - Нуйеввонах! Не ходи, - дергая за руку Гойко, зашептался Трубач.
  - Они нас изловят и как выпить дать пакалашматят...
  
  - Это нас двоих-то? Нас калатить, бесполезное занятие - надменно улыбнултся Гойко Митич.
  - Трубите, Коля, трубите громче... ваше дело - труба! Нашей команде везде дорога скатерьтью!
  
  Они вступили на вражескую тереторию через ржавые створки жылезных варотин и очутились перед группой темных
  пластилинов, во главе которых стояли РэмФегура и Изквакин.
  
  - Ответ на маляву давайте, - встал на своём Гойко Митич.
  
  Изквакин хитро, как Ленен в Разливе, с прищуром улыбался, втоже время Рэмфигура хмурился...
  Как Черномордин на Сёвастополь.
  
  - Давай а-поговорим, паурчим... За жысть нашу - предложил Квакин.
  - Ну, присядь, посиди, куда торопишься, как гнида в баню?
  
  - Ответ на маляву давайте, - холодный как попугай, повторил Гойко Митич.
  - А разговаривать с вами будем мы после.
  
  И было странно-непонятно: играет ли он, шутит ли, этот прямой, коренастый красно-рыжый индейский подросток
  в матросской тельняшке на груди, возле которой еле стоит маленький, уже побледневший как альбинос Трубач?
  Или, через прищуреные строгие глаза свои, непонятново цвета, - босоногий и широкоплечий, он и на самом деле
  требует ответа, чувствуя за собою и полное право, и силу?
  
  - Набля, возьми, - протягивая лист ватмана, сказал Изкакин.
  
  Гойко Митич развернул лист. Там был грубо намалеван, во всех анатомических падробностях,
  и со знанием дела - чейто атапыреный сренний палец. Под палцем стояло грязное ругательство:
  "Так будет с кажным - каторый будет савать пальцы в мясопубку!"
  
  Спокойно, не меняясь в лице, Гойко деманстративно разорвал ватман с чьимта пальцем к хуямсабачьим на клочки.
  В раздавшейся тишине он вместе с Колькой были пахватаны за плечи, за руки... шеи и горлы...
  А они и не сопротивлялись.
  
  
  - Да за такие ультиматумы вам надо бить в морду летса, - подходя к Гойко, сказал ИзКвакин.
  - Но... мы добрые самаретяне! Насилье нам претит - до ночи мы вопрем обоих вот сюда,
  - он указал подбородком в чулан часовни, - а ночью мы выставим дом под номером двадцать четыре наголо.
  Все цынично вынесем. Даже гвозди из забора выкрутим.
  
  - Этого никагда не будет, кишка танка без отверки - ровно ответил Гойко Митич.
  
  - Тыбля щяогребёшь гнида! - крикнул РэмФегура и дал Гойке Митичу щелобан в середину лба.
  
  - Да бей хоть сто раз, мне-то... я каменый - сморгнул и вновь открыл глаза Гойко Митич.
  - НиКолай, - подбадрил он, - не сцы в трусы, деревня близко! Чуеца мне, што будет сегодня у нас на фирме
  позывной сигнал по форме номер один общий.
  
  Пленнеков взашей водворили вовнутрь маленькой часовни с наглухо завареными ставнями.
  Обе двери за ними задвинули на засов и, сломав в скважене ключ подперли лапатами.
  
  - Ну чобля? - прикладывая ко рту ладонь, спорил в щель для почтовых атправлений РэмФегура.
  - Как оно терь: по-нашему или по-вашему выйдет?
  
  И из-за двери глухо, едва слышно - но так и не меняясь в литце донеслось:
  
  - Нет, бродяги, теперь по-вашему уже никогда и ничего из вас не выйдет.
  Вам - песетц, не - чернобурка.
  
  РэмФегура плюнул на траву.
  
  - У его брат - иврейцкий матроз, - хмуро объяснил бритый на всю голову Алёшко Папанцон.
  - Они с моим дядей счас на одном корабле ходят - "Чорная Жымчужена"
  
  - Ну, - угрожающе навис над лысым Алёхой РэмФигура, - а ты кто будеш - капитан Флинт Исвуд, чтоле?
  
  - У его руки ремнём связоны, а ты его - влоп. Не па пацанцки эта!
  
  - Бля, рамсы ты тут с этим канкретно папутал! И тебе тоже - Н-Н-НА!!! - насавсем обозленый РэмФигура
  звонко влепил щелобан и в эту лысину лба.
  
  Тут оба правильных потцона кубарем покатились вокрук часовни.
  Их тянули за руки, за ноги, разнимали водой из протухщей бочки на случай пожара...
  
  Набежала целая талпа дабравольных болельщеков с обеих сторон.
  Кто то пинал са всей дури, не апасаясь чота сломать - куда придёцо, ктото - проста осторожно зырил.
  Один даже успел принять ставки на тельняшку...
  
  И никто даже и сам Изквакин не додумался посмотреть наверх, где в густом, поросшем листвой дупле,
  что росло прям за воротами, мелькнуло и пропало блестящее лецо Юстаза.
  
  Винтом соскользнул он копчеком оземъ и напрямик, презерая на чьита огороды с плетнями,
  направился к Лемуру с донесением для Алекса.
  
  Свои были на правом берегу речки.
  
  
  Част Љ 15.
  
  Прикрыв голову бандажом, "О", лежа на горячем песке пляжа читал книгу - "Творчество Сталкеров. том III".
  Голова была занята мыслями о том, где нарыть придыдущие два. а лучше - три и, в формате mp3
  - с авторской озвучкой и авторскими же выражениями.
  
  Жэг не вылезая на берег купалсо в реке. Вдруг неожиданно кто-то ласково приобнял его за плечи.
  Он глянул: - Что есчо за ахтунг в нашем пруду?!
  
  - Я не из этих-техсамых - падумалось ему както сразу....
  
  - Здравствуй-тте, - ему в ответ улыбалась высокая темноглазая рейдерша с неровно облысевшей головой.
  - Я залегендированая русалка, засланец Лемура. Зовут меня Татьяна - помнете?:
  - Ужель та самая Татьяна?!! Хотя, я сама всегда прихожу куда не звали, и я тоже из его команды.
  Он жалеет, что тебе из-за него брат пестона вставел. У тебя браттец, наверна наголову тяжолый очень?
  
  - Пусть он не жалеет, - покраснел Жэг. - "О" совсем не злой, у него просто карма в полоску,
  и характер вредный как всё жареное и острое... - И, ваще, Жэг с отчаянием усугубил:
  - Вотъ, погодьте, приедет Папазадов... Всем тогда... мала непакажетцо!
  
  Они вышли из воды и забрались на крутой берег, левей песчаного пляжа.
  Здесь они, как всегда неожыдано и кстати - наткнулись снова на Нюрку.
  
  - Поцанчег, ты меня узнал, теперь я должена когонебуть убить - как всегда быстро и сквозь зубы,
  так что понять Нюрку без полеграфа было почти невозможно.
  
  - Да! А Я тебя сразу узнал. А вон Лёма! - сбросив бронепортки, Жег показал на покосившийся от
  рассыпаных по нему ребятами противоположный берег.
  
  - Я знаю, кто мне поймал кровосцоса, кто нам уложил полный двор свободных дров и кто дал моему братишке
  мелочью впятак. И тебя, сцуко вадаплавающее, я тоже знаю, - обернулась она к Тане.
  - Ты один раз сидела на речке и выла в голос:
  
  We\'re shocking you until you turn to blue
  We\'re shocking you see what we\'re gonna do
  Look out it\'s like electricity
  Don\'t think it\'s fantasy-y-y...
  
  - Сидеть я каму тебе сказала! Сиди смирно, черт паганый, или я тебя сброшу в реку!- закричала она на привязанного в двусмысленой позе - бородой в кусты, блутцаккера.
  
   - А давайте в воду сеганем, салдатиком - чтоп расбитцо насмерть и абрызгать всё вакрук!!!
  - предложыло это малолетнее чь эмо.
  
  Жэг и Таня-русалка переглянулись. Очень уж она была странная, эта маленькая, похожая на гнусного клоуна девочка эмо в чорных подвязках и заплатке на правом боку...
  Взявшись руками, они заглянули за край - там плескалась какаята, свинцовово вида жыткось. Наверно вода.
  
  - Ну-у-у??? сеганули? Или - слабо?!
  
  - Прыганухуле-е-е!
  
  И они разом полетели вниз. Как - спросете вы? Каком кверху...
  
  Но не успели они ёще вынырнуть, как в свинцовую гладь за ними зашол кто-то четвертый.
  
  Это, как есть - в экзаскелетных трусах, с абрезом на перевес, - Самсон Севухен с миссией по связям
  Юзтаз-Алекс пестанулся пасреди реки... И, отряхивая слепленые волосы, отплевываясь и отфыркиваясь,
  длинными сабачьими саженками он поплыл кудато на другой берег.
  
  - Беда, Жэг! Как есть - Беда! Случилось страшное! - прокричал он обернувшись. - Гойко и Коляныч словили засаду!
  част Љ16
  
  
  Читая с выражением вслух "Творчество Сталкеров", "О" поднимался в гору. И там, где крутая тропка пересекала
  дорогу, его встретил лежавшый навзничь возле мотоцикла Георгий. Они поздоровались, не с матацыклом канешна,
  а с Георгием.
  
  - Я ехал, ехал, патом спьяну ехать устал - объяснил свое странное поведение Георгий, - смотрю, вы савсем
  пешком идете. Дай, думаю, подожду и подвезу, если по дороге. Свенье сто верст не крюк...
  Васобености есле соляр казеный!
  
  - Ты гонешь! - не поверил "О". - проста прикинулся шлангом - и лежал туто неатсвечивая. Каг удав... и нарочно.
  
  - Ну, верно... наверно - пашол на папятный Жорек. - Хотел соврать, да не вышло. Я должен извиниться за то,
  что напугал всех седня утром. Ведь тотсамый хромой старик гуль у калитки - был я. Это я тока с утиной ахоты
  пришол, готовился к репетиции. Садись, поедем на пепелатце марки БээМВе. Вернее - палетим!
  
  "О" головой изобразил полнейшее отрецание.
  
  Тогда Георгий сделал павторное предложение - положил на книгу гронату Ф-1, - А чека та - вотона-а-а!!!!!
  
  "О" растерялся и... швырнул её в кусты на дорогу. Такова каварства Георгий, никак не ажыдал.
  
  - Слух, пацанчег! Ты чо буровишь?! - огорченно сказал он. - Тыблин хорошо соло-бояны играешь,
  про паравоз поёш - аж угля прикупить ахота, глаза у тебя прямые, зелёные. Я ваще нихател тебя пугать.
  Но мне думаетцо, что так, чужым имуществом, разбрасыватцо не стоит. Так даже ворюги непаступают.
  Ты сердешный, попал на такие-е-е бапки.
  
  - И чо мне за это будет?! - немного презадумался "Щ", оглядываясь в поисках неведомых бабок.
  - Ладна, запускай свою манцыклетку - поехали.
  
  
  Он сел в кресло, оптянутое кожей из сапогов кракодила, и дрегстер, вихляя вчерашней восьмеркой
  потсавил вдоль дороги завесу из синево дыма. В глазах слезилось, толи от дыма, толи от встречнова ветра...
  Дорога раздваивалась на верстовом указателе, но, минуя ту, что сворачивала к поселку, транспортное
  срецтво запрыгало по пашне - в поле.
  
  - Эбля!!! Вадила, ты явно не Луис Копероси!!! Куда рулишь???, - спохватился "О", - нам правее надо!
  
  - Здесь дорога лучше, - огрызнулся Георгий, - здесь - дорога веселая. ... И лес темнее... горазда темнее.
  
  Опять поворот, и так - за содержательным разгавором они промчались через шумливую тенистую рощу.
  Выскочила с опушки и затявкала, пытаясь догнать и покусать за их заднее колесо, чьята Псина.
  Но нет! Куда там! Далеко и не чево ловить...
  
  Как тяжелый снаряд, прогудела в гудок встречная грузовая машина, марки Зил-Бычок.
  За рулем сидел ещё нестарый, лысый перетц, и щерился фиксами жылезных зубоф прямо в лобовое стекло.
  Донеслось из кабины прямая речь обрывками: ...хрустики йопаные... наклейки куевы... ненавижу блят цыганщену...
  Все перекрыло гудение шмеля на котором варился тчай и и какойто пакетированый суп из пельменей.
  
  И когда Георгий и "О" на заду вырвались из поднятых клубов пыли, то под горой увидали дым, трубы, башни,
  стекло и железо какого-то незнакомого завода. Пахожева на произвотство удобрений из побочнова вторсырья
  
  - Это наш Росток! - доложил Георгий. - Три года тому назад я сюда ездил собирать грибы и землянику.
  Ягоды с кулак. И спитцо так с них харашо-о-о... а грибы... ахкакие гребы-ы-ы - ваще с ДОМ!
  
  Почти не уменьшая хода, пепелатц, скрипя рессораме - круто развернулся на одном колесе.
  Управляемый занос... а может даже - полицейский с радаром в кустах.
  
  - Прямо ехайдавай! - предостерегающе гаркнул в ухо "О". - Давай только прямо в дом.
  Ато пистец катенку - сцать не будет!
  
  Вдруг, чихая и пзьдя, издав паследнее "Прасти" мотор, заглох, и они остановились посреди обочены.
  
  - Ща, пять минут, толька фильтра поменяю - спешиваясь, скривился Георгий, - маленькая аварийная ситуацыя.
  
  Он положил двухколёсново монстра на траву в березовый тенек, достал из сумки ключ, сильно похожый на
  22-24 и принялся что-то подвертывать и подтягивать в раене спитц переднева колеса.
  
  - Вы кого у опера играете? - присаживаясь на траву, вежливо, только штоп не пависла ужасная пауза
  поинтересовался "О". - Почему у вас ГГ такой суровый, страшный и лысый?
  
  - Я, ващета - старик инвалид, - не переставая возиться в мотоцикле, ответил Георгий.
  - па ходу пьесы - Бывший портезан, и немного того... не в себе. Живу близ границы, и мне все кажется,
  что враги нас перехитрят и обманут. Я нестар, но осторожен - привык считать каждую крышку... от кока колы.
  Красноармейцы же молодые - смеются, после караула в волейбол играют. Девчонки там у них разные... Катюши!
  Георгий нахмурился и прешол на тихий баретон:
  
  
  За тучами опять померкнула луна.
  Я третью ночь не сплю в глухом дозоре.
  Ползут в тиши враги. Не спи, моя страна!
  Я стар. Я слаб. О, горе мне... о, горе!
  Там в дали за рекой засверкале штыки,
  эта белагвардейцкие гады прищли...
  
  
  Тут Георгий переменил голос и, подражая хору, выдал на три голоса:
  
  Старик, спокойно... спокойно-о-О-О!
  Чем дальше в ле-е-е-ес, тем толще партиза-а-а-аны!
  
  - Что значит "спокойно"? - утирая платком порядком запыленные, от трубного рева ушы непонял "О".
  
  - А это значит, - продолжая стучать отскакивающим от втулке ключом, поеснил Жорек, - это значит,
  что: спи спокойно, старый дур-р-рак! Давно уже все бойцы и командиры стоят все на своем месте...
  О, кстате! Ваш братцтец о моей с им встрече вам докладывал?
  
  - Говорил, я его малость атрихтовал.
  
  - Напрасно. Очень забавный паринёк. Я ему говорю "а", он мне "бугага"!
  
  - С этим забавным - хлебнешь горя, - снова повторил "О", - Схлеснулся с ним какой-то урка,
  погоняло отвратное - Лемур. Говорят он из компании Хулиган ИзКвакин энд Ко.
  И никак я его от нашего дома не могу отвадить. Боюсь - абнесут, ато и курить научат!
  
  - Лемур?!.. Гр-хм... - Георгий смущенно поперхнулся. - Разве он из компании?
  Он, мне кажется, не того... не очень... Ну ладно! Несцы. Я его от вашего дома отважу.
  Руки атрублю нахуй! "О", почему ты не учишся в консерватории? Подумаешь - инженер-химик!
  Я и сам инженер, в НИИБАЦЦО работаю, а что толку? Скоро, ввиду кризисного колапса
  федесрального казначейцтва у нас в НИИ на прахадной начнут плату за вход в институт брать!!!
  
  - Может ты плохой инженер? Не мешает тебе ничо? Как в пагаворке народной...
  Тебе должны выдать проездной - на месяц.
  
  - Зачем сразу плохой? - подвигаясь, и начиная стучать - теперь уже кувалдом по втулке переднего колеса,
  ответил Георгий. - Совсем не плохой, а даже - атличный. Но ты очень хорошо боянами солируеш
  и про паравоз поеш, только образование тебе подучить... и попробуй Паравоз не петь!
  А поробуй зачитай - в ритме Gangsta`s Paradise - получется, зуб даю!!!
  
  - Послушай... те, Жора, - возмущщено отодвигаясь, сказал "О". - Я блин не знаю, какой ты там инженер, но...
  чинишь машину ты как-то странно. Слесарь из тебя ваще никакой. "О" помахал рукой, предразнивая стук ключом
  то по втулке, то по ободу.
  
  - Ничего не страный. Все делается так по ТО положено, а имено - как надо. - Георгий вскочил
  и стукнул окончательным жестом ключа в раму.
  - Ну, вот и готово! "О", ваш отец, есле не военая тайна - командир?
  
  - Да. Прапорщег в должности генерала, фамилиё - ПапаЗадов.
  
  - Эт хорошо. Я и сам командир тоже. Правда не прапорщег... пока.
  
  - Хрен тебя проссышь! - пожал плечами "О". - То инжэнер, то актёр, то командир.
  Может быть, ты к тому же еще и летчик? Истрибитель - перехватчег?! И, если па канцофке
  скажеш что интелегент - убью сразу и насавсем.
  
  - Не, - усмехнулся Георгий. - Летчики тупа глушат бомбами по головам сверху,
  а мы с земли через железо и бетон бьем прямо в сердце. Первым делом мы испортим самалеты!
  По поводу: А ещё очки адел, Шляпа интелегентцкая!!! - думаеца мне, выгонят с завода - только и останеца
  
  И опять перед ними - оставаясь пазади пестрой лентой замелькали, роясь, поля, рощи, речки.
  
  Наконец... Вот и дача.
  
  На треск мотоцикла с террасы выскочил заспаный Жэг.
  Увидав за рулем Георгия, он смутился, но не долго - когда монцеклет с Грегореем снова умчался,
  то, глядя ему вслед, Жэг подошол к "О", обнял и чорно пазавидовал:
  
  - От, свезло так свезло! На мотике пакатался... Павсему видать - щщасливчик ты "0"!
  Част 17
  
  Забившысь на "зуп даю" встретиться ныче же ночью неподалеку от дома N24-бис, бандюганы-квакенцы разбежались
  кто куда:
  - ктота пашол дальше курить карты;
  - ктота в кругласуточный ларёк с вечной натпесью "стучите - вас записывает скрытая камера"
  - особа закаренелые пощли в общежытие комвольно-ссуконова комбената, где на вахте была своя вахрушка.
  
  Задержался только самый тормаз - ЗеФегура. Он хадил по кругу ат снедавшей его злости.
  Взбешонный молчанием доносящимся изнутри часовенки, до состаяния готовности пернуть на первую же
  папавшуюся свечку он, на всякий случай дал пленнекам ещще один шанс.
  Узники совести в КаПэЗэ, не кричали что напишут жалобу в Страсцбурский суд и не требовали
  санкции прокурора, не стучались в стены галавом, дабы абразовался паткоп и на вопросы падЪепки
  коредорново не отзывались.
  И что самое страное - не было даже классических криков: Начальнек, епа! Выведи до ветру - щас усцусь!!!
  
  Тогда Фигурный решылся на хитрость... Открыв наружную дверь тамбура, он вошел в каменный застенок
  и претих, будто бы здесь ево даже не стояло. Неучол он только запах издаваемый ево табаком и портянками.
  И так, приложившысь ухами к замку, он простоял до тех пор, пока не был разбужен аццким грохотом
  наружной железной двери. Дверь распахнулась, как буто-бы по ней вдарели сноги бетоным бревном, и впечатала
  Фегурнова в плинтус обналички...
  
  - Этабля, кто тут?! - бросаясь на дверь, удивился Фигурный. - Тыэта - там... я тебе щя бляэто тут!
  
  Но ему не кто не отвечал - наверна пасчетали ниже своево достоинцтва...
  
  Снаружи послышались голоса Чужых. Заскрипели петли скорнем выварачеваемых ставней.
  Кто-то через решетку в окне очём то весело переговаривался с узниками Ультематума.
  Затем внутри часовни покатился такой смех что пряма гогот... И от этого гогота Фигуре на глазах поплохело.
  
  Наконец, под ярасным напором Фегурова наружная дверь поддалась, и, махая руками в пустоту в поисках
  за што бы это подержатца - Фегура отлетел обратно в тамбур.
  
  Перед им стояли Лемур, Сивухен и ЛампоЛадыгин. На ихнем литце бало ясно написано:
   "Возмездие. Скоро. Качествено. круглосуточный т. 9-999-999-00-00"
  
  - Второй засов - быстра открыл! - не двигаясь, приказал Лемур. - Открой сам, или будет хуже!
  
  Замедленый, как во сне Фигурный отодвинул, кованый из уральского булата засов.
  
  Из часовни незамедлительно паказались Гойко с Коляном позади.
  Неколай, тудже преставел в ухо Фегуре горн и дунул в ево Прощение Славянки, атчево штаны
  тюремщека разом патеплели...
  
  - Пшол на их место псина! Лезь, гадина, быстро! - сжимая набитые костяшки кулаков, - атрывисто приказал Лемур.
  Мне с тобой тут разговоры разговаривать некогда!
  
  Захлопнулись за Фигурным обе двери. Сверху наложили в уключины тяжелую шпалу, проушину замка завязали ломом...
  
  Потом Лемур взял и напесал синим карандашом нарочито корявые строки:
  
  "Мехуил караулить не надо я их запёр ключ проглотил преду прямо туда где и встретимся".
  
  После чего все скрылись в разные стороны.
  
  Премерно минут через несколько в ограду зашел ИзКвакин.
  
  Он внимательно прочел записку..., есчо раз прачол - для лучшего усвоения проблемы...
  Подергал дверь за лом, ухмыльнулся и пошел к калитке.
  В это время, Фигурный, запертый как вскормленый в неволе арёль малодой - отчаянно колотился
  кулаками и пятками в эту самую железную дверь.
  
  От калитки Квакин обернулся на стук и равнодушно обронил:
  
  - Стучи, Гойко, стучи чаще! Нет, брат, ты еще до вечера настучишься.
  
  Дальнейшие события развертывались стремительно... итак:
  
  Перед самым заходом солнца - на ночь глядя, Лема с Севухеным сгоняли на рыночную площадь.
  Там, где в беспорядке перемешались ларьки с палатками - квас, воды, овощи, табак, бакалея, мороженое
  и прочая требуха с мешочниками - ссамого краю торчала неуклюжая пустая будка, в которой по базарным дням
  иногда даже работали сапожники. По двое - чтоб заказчики не кинули.
  В будке этой Лемур и Севухен пробыли недолго. Так как не повелись на гостепреимных хозяев
  - нюхануть резиноваво клея и заесть гуталином.
  
  В разгар сумерек на чердаке сарая само посебе заработало штурвальное колесо.
  Один за одним подергивались от крепких импульсов опто-волоконые проводники, передавая туда, куда надо,
  и тем, кому надо, криптографические, по коду ISS1/02 сигналы.
  
  Подходили в намеченый квадрат подкрепленынные камнями за пазухой бойцы бОбра.
  Соберались синие колобки со сферическими головами на квандрантных плечах... их было уже много
  - двадцать - тридцать едениц.
  
  А через дыры заборов, раздвигая заране подорваные доски - тихо и бесшумно соскальзывали с веревок
  все новые и новые люди - в темноте похожие на ниндзей.
  
  Татьяну, кровососца Нюрку и малова майора Кузнецова отослали обратно в потпол.
  
  Жэг сидел дома. Он должна был держать и непущщать в сад не по какой нужде "О"
  
  На чердаке у сама-вращающевося колеса нарисовался сам главком операции - Лемур.
  
  - Повтори сигнал по шестой связке проводов, - озабоченно просунулся в окно Севухен.
  - Там что-то замалчивают атвет - спят сцуки...
  
  Двое обэшников чертили по фанере какой-то плакат.
  
  Подошло звено ЛампоЛадыгина.
  
  Наконец то нарисовались аткудо не возмись разведчики.
  
  Банда ИзКвакина нешатко не валко - руки в брюки собиралась с обратной стороны пустыря близ дома No24.
  
  - Пора вершыть великие дела, - сказал Лемур. - Всем готовность!
  
  Он выпустил из рук баранку колеса... Взялся за веревку.
  
  ПОйЕХАЛИ-И-И!!!
  Част 18 другая следущая
  
  И над старым сараем, под злавещими всполохами бегущей меж облаков луны, медленно взметнулся ввысь
  и горда павис на ветру "Горнист Некола" - трубящий в своё горнищще сегнал к бою.
  
  ...Вдоль тени забора под домом No24 продвигалась цепочка из десятка... или двух крадунов-гопнекоф.
  Напаровшысь в тени в чьюта потную от волнения претстоящева спину, ЗеКвакин сказал:
  
  - Уж скоро утро, а Фигурнова всё нет.
  
  - Он, сцуко хитрый и жадный... не - он жадный и хитрый - ответил кто-то. - Наверное, уже в доме.
  Он всегда вперед всех лезет и сметану жрет... пряма из крынки.
  
  Изквакин отодвинул две доски, гвозди в которых были заране смазаны сливочным маслом - для меньшева скрипу
  и неажидано для всех, как Коперфильт исчес в образававшейся в заборе дырке.
  
  Немнога прийдя в себя от потрясения за ним тесня друк дружку двинулись остальные.
  
  На улице - у дырки на стрёме остался один - Олёшка Попанцон.
  
  Из поросшей крапивным буреломом канавы по другой стороне улицы тихой сапой выглянуло сразу пять любопыцтвующих
  голов от туловищ Лемуровцев. Четыре из них сразу же попрятались в назад в организмы.
  Пятая голова, с горном Коли Трубача - задержалась, но чей-то кулак хлопнул ее по тыкве,
  и голова - едва не падавившысь горном, тудже исчезла в грудной клетке.
  
  Часовой Олёшка оглянулся, ему хотелось закурить, и малость ченеть выпить... так, для храбрости.
  Но часовому, па уставу запрещаетцо в гарнезоне: естьпитькуритьспатьаправлять естественные надобности
  не только на пасту, но и где либо ещё...
  
  Все было тихо, и он, сдвинув пальцем заслонку от противамоскитных жалюзей сунулся по пояс головой в форточку
  - послушать, что уже делается внутри охраняемово объекта. Это он патарапился...
  
  От стены дома немедлено отделились вместе с штукатуркой трое. В следующее же мгновение часовой почувствовал,
  а вернее ощутил на себе - как какаято крепкая сила рванула его заноги - заруки.
  И, не успев вякнуть "мама", он палетел дальше чем видел.
  
  - Гойко?!!, - забормотал он, поднимая из поддыха летцо, - ты зачем здесь, ты ващще как...Аткуда?!
  
  - Аттуда, - пербил Гойко. - Хайло прикрой! А то я не посмотрю, что ты за меня перет Фигурным впрягался.
  
  - Лады, - сразу согласился Алёшка, - я молчу как самый толстый партезан.
  - И неожиданно для всех, даже для самаво себя - он, вставев пальтцы в рот, пронзительно свистанул
  вовесь голос:
  
  - Атас патцоны! Аблава!
  
  Но тотчас же рот его был зажат широкой, как саперная лапатка, ладонью Гойко.
  Чьи-то руки подхватили ево под закорки и не переставая пенать под бока поволокли кудато вночь...
  
  Крик был услышан... Изквакин обернулся, однако свистки в ночи больше не повторялися.
  Изквакин внимательно, как тать прислушывался по сторонам. Теперь ему показалось, что в углу чота шевельнулась.
  
  - Фигурный! - негромко окликнул Квакин. - Это ты там штоле, дурак, уже наши трофеи жрать принялся?
  
  - Мишка! Атас! - вдруг пискнул кто-то в портках... - Хозяева проснулись!
  
  Аднако это были далеко не хозяева! И это было Гораздо хужее - понял Изквакин.
  
  Позади поля действа, в самой гуще листвы - вспыхнуло не меньше десятка бейсбольных бит со встроеными
  электрическими фонарями. И, слепя в глаза, они стремительно надвивинулись и преперли растерявшихся налетчиков.
  
  - Бей, не сцы, не отступать и не сдавацо! За нами Бесезда - выхватывая из кармана предмет, чемто очень
  похожий на лазерный мечь мастера Йоды, захрепел от переполневшых ево чуств Изквакин. - Рви битафанари с руками!
  Это идет нанас - он... Лемурка!
  
  - Там Лемурка, а здеся Сивка-бурка! - гаркнул, вырываясь из-за куста тчаю, Севухен.
  И еще десяток йуных, но на всю голову пакрытых шрамами баталищь, лемуровцев рванулись обходить с тылу
  и с флангов - по коредору, через залу и какиета чуланы с чуланчиками окружыли топотом всю кухню
  с холодильником и припасами.
  
  - Бляяяяяяяяя! - заорал Квакин. - Да их тут не один... а многа!!! Выноси забор, потсоны!
  
  Попавшая в засаду шайка в панике заметалась в поисках забора.
  
  Толкаясь лбами, сшибаясь в полутьме интересами, крадуны выпападали на улицу во двор
  и попадали прямо наруки ЛампоЛадыгина, Гойко Митича и кавото ещще - но их в темноте было не отличить от
  двух первых.
  
  Луна са страху совсем зажмурилась и села за тучи.
  
  Слышны были только голосовые сообщения, понятные и доходчивые:
  
  - Пусти сцука!
  
  - Оставь пяточку!
  
  - Атлезь гнида! Не тронь!
  
  - Всем полный стоп! Стоп, я сказал - СТОП!!!
  
  - Кто сказал стоп?!!
  
  - Он сказал стоп?
  
  - Да, ОН сказал - СТОП!!!
  
  - Он так СКАЗА-А-АЛ???
  
  
  Вдрук ктото в темноте, перекрывая возникшую неразбериху - гаркнул голосом Лемура:
  
  - Пленных не брать! - Тьфуты - НЕ БИТЬ! Вернее - бить, но не сильно. Кто тут Гойко?
  
  - Я тут - Гойко! - атазвалця квадратный малец в разорваном на груди до брючнова ремня тельнеке
  
  - Веди всех на место.
  
  - А если кто не пойдет?
  
  - Катите ногами... до самаго места.
  
  - Атпустите, черти паганые! Я братану все раскжжу. Он у меня баксер.
  Вам пистец через нокаут будет!!! - раздался чей-то голос.
  
  - Кто там базлает? - гневно подскачил к вопрошавшему Лемур.
  - Беспределить все вы мастера, а к ответу паттянули - сцыкотная шалупонь!
  Гойко, отадавай команду на... двигай!
  
  Пленников, кого подвели, кто сам пришол, а когото - и правда, пришлось катить ногами...
  Кароче - согнали весь сброд к пустой трансфаматорной будке на краю площади.
  Тут их одного за другим протолкнули внутрь за дверь.
  
  - Михуила Изквакина ко мне, - попросил приказным тоном Лемур.
  
  Подвели Изквакена.
  
  - Напругу пустили? Все готово? Вольтаж с амперами в норме?- спросил Лемур.
  
  - Все готово. Андрей в курсе, обещал пиковую нагрузку падать. И не снежать часа четыре...
  
  Последнего пленника запехали в будку, задвинули засов и, на этот раз, не доверяя шанцевому
  инструмену подперли танком.
  
  - Пшолвпелотку, - резюмировал Лемур Изквакину. - Ты проста смешон. Ты никому не страшен и не нужен.
  
  Ожидая, что его будут бить ногами на отмаш и ничего не понимая, Изквакин стоял, опустив понурую гриву.
  
  - Улей неправельных пчел ты вылупился? Родисьебя обратно, - повторил Лемур. -
  Возьми вот этот ключ22х24 и отопри часовню, где сидит твой кровный друг Фигурный.
  
  Изквакин не уходил. Ключа 22-24 для снятия с двери лома было маловато. Поэтому Михуил рискнул торговатца...
  
  - Пацанов выпусти, за что ты их так сразу в кремоторий??? - хмуро попросил он.
  - Или посади меня вместе с ними... На третью полку.
  
  - Нет, - сказал как отрезал Лемур, - теперь все кончено. Ни им с тобою, ни тебе с ними больше делать нечего.
  
  Под свист, шум и улюлюканье, втянув ушатую голову в плечи, Изквакин медленно удалился прочь.
  Отойдя десяток шагов, он остановился и выпрямился.
  
  - Бить буду! - злобно несдержался и пастращал он, оборачиваясь к Лемуру.
  - Бить буду тебя одного. Один на один, до смерти! - И, отрыгнув, он скрылся в темноте.
  
  
  После менутнова перекура от трудов ратных перешли к повседневной рутине:
  
  - Ладыгин и вся пятерка, свободны, - Лемур обернулся на ближнева: - У тебя что?
  
  - Дом номер двадцать два, перекатать бревна, по Большой Васильковской.
  
  - Хорошо. Катайте!
  
  Рядом на станции заревел устало и тутже утих чейто гудок.
  Это прибыл утрешний грузовик с добряками Сахарова.
  С него сбрасывали очередных пассажиров которым до кордона, и Лемур заторопился.
  
  - Севухен и твоя пятерка, у тебя что?
  
  - Дом номер тридцать восемь по Малой Петраковской. - Он рассмеялся и добавил:
  - Наше дело, как всегда: ведра, кадка да вода... Гоп! Гоп! До свиданья!
  Одно аблом - лифт сломалца, а этаж - пятый.
  
  - Хорошо, работайте! Ну, а теперь... сюда ктота идут...
  Остальные все по домам... Разом!
  
  Гром и стук раздался по пустырю. Шарахнулись и остановились идущие с грузовика прохожие.
  
  Стук и вой повторился. В соседних окнах загорелись огни.
  
  Кто-то включил свет над ларьком, и столпившиеся люди увидели над палаткой такой плакат:
  
  ПРОХОЖАНИН, НЕ ЖАЛЕЙ!
  
  Здесь с миром сидят люди, которые трусливыми ночами обирают дома мирных жителей.
  Все что вы сумели накапить за всю жызнь на старость - эти сцуки выносили всево за час.
  И тут же сдавали барыгам, за долю малую. Долю спускали тоже за час... Очень редко - когда за два.
  
  Ключ от замка висит на гвозде позади этого плаката, и тот, кто отопрет этих каторжан,
  пусть сначала посмотрит, нет ли среди них его близких знакомых или знакомых его близких.
  Част Љ 19 дропь дропь бис
  
  Было утро выходного дня - следуещево сразу после пятнецы, но раньше понедельнека.
  
  На работу идти было не нада, хатя не больно то и хотелось.
  
  В честь годовщины победы красных уральцких сталеваров под НюЁорком жытели Мегатонны устроили
  в парке - концерт. Вместо бояна дето нарыли балолайку ручных дел мастера Страдевари, поткрепили
  всё это аркестром и народные гуляния понеслись туда-сюда.
  
  Весь народ убежал в рощу еще спозаранку занимать очереть в палатку с натпесью "Пи-иво-о-о ПА ТАЛОНАМ!!!"
  и блатные места неподалеку от строения типа эМ и Жо - дабы не ломать кайф в происках дебы атлить излишки пыва.
  
  "О" неторопливо доканчивал гладить сваи выхадные галефе из жынсы. Шарясь па застарелой привычке в корманах,
  он тряхнул кожанаю жылитку "Жэ", из патаеного кармашка выпала кемто мелко исписаная бумашка.
  "О" падслепавато щурясь, палажыл бумашку на пол и стал в бенокль КарлоЦейза па слогам искать знакомые буквы:
  
  "Поцанчег, никого дома не бойся. Все ништяк, и никто от меня ничего не узнает. Лемур".
  
  - Чего не узнает? Почему не бойся? Что за тайна двух акиянов?
  Нет. Нет, и нет! Этому надо положить, в контце то контцов решытельный канетц.
  ПапаЗадов, когда уезжал, приказал мне - тащить и не пущать...
  Надо действовать - решительно и адназначно - Надо!
  
  Тут в акно пастучался какойта ГеМарой... Присматрефшысь "О" тудже презнал в ем Георгея
  
  
  - "О", - сказал он, - выручай друк! Ко мне пришла делегация, это типа хадаки такие.
  Говорят, сами они не месные и просят что-нибудь спеть с эстрады.
  Сегодня такой день - отказать нельзя. ПадЪиграй мне на аккордеоне-баяне.
  Ато преперли балалайку, а я на ей не взуп ногой.., и с пианисткой неумею я.
  На сцене, да под софитами - советами заипут. А с тобой у нас ништяк получится.
  Кстате - можно, я через окно прыгну? Оставь утюг и вынь паяльнег. Ну вот, я его сам вынул.
  Ты будешь тока нажимать на лады пальцами, а я петь под фанаграмму буду.
  
  - Послушайте, Ге Оргий, - сказал "О", - кончайте бутафореть - вы не конферанц на сцене...
  в конце-та концов, могли бы не лезть в окна - там, где они есть, всегда найдеца хотя бы одна дверь...
  
  В парке было шумно, весело, пьяно и нос в табаке.
  Вереницей подъезжали машины с отдыхающими. Тащились транзитные тентованые грузовики с аршыными натпесями
  МИНСГ-БЕШКЕК- ИОБРАТНО по ботрам и кузовами забитыми внавалку бутербрами с булками, бутылками с колбасой,
  конфетами с пряниками и прочей празнечной мишурой.
  Пряма на ходу вакруг адного галавново грузовика, марки Зил-Бычог,
  бегал с мантажкой в руке азверевшый ат дурацких расспросов вадила:
  
  - ..щабля! Будет вам и пиво и воды! Пельмени есчо не доварил!
  
  Стройно подходили одетые в голубые наряды отряды пачти ручных и колесных (диких) мороженщиков.
  На полянах-нах разноголосо вопили патефоны, вокруг которых раскинулись в шызлонгах приезжие и местные
  дачники с воткой и агурцаме.
  
  Играла из патефонных раструбов народная музыка типа Рамштайн.
  
  У ворот ограды эстрадного театра стоял одноглазый с повязкой "дежурный по парку",
  и бранил до усрачки монтера, который хотел пройти вместе со своими ключами, ремнями и железными "кошками".
  
  - Тебесюданельзя! С инструментами, дорогой, не пропускаем. Сегодня праздник.
  Ты сначала сходи домой, рожу умой, когти начисти и оденься прилично.
  
  - Так ведь, атец, здесь же без билета, на шару!
  
  - Все равно тебесюданельзя. Здесь пение. Ты бы еще с собой телеграфный столб приволок.
  И ты, гражданин, обойдись тоже, - остановил он другого, не монтера. - Здесь люди на бай\'а\'нах поют... музыка.
  А у тебя вон флакон "Казаков" торчит из всех карманов.
  
  - Но, дорогой друк, - заикаясь, пытался возразить не монтер, - мне эта, пазарез нужно.. я сам тенор-алкаголег.
  
  - Проходи, не задержывайся, тенор епрст, - показывая на монтера, отвечал одноглазый. - Вон бас не возражает.
  И ты, тенор, не возражай тоже.
  
  Жег, которому мальчишки сказали, что "О" с аккордеоном и балолайками прошол в сцену, нетерпеливо ерзал на
  скамье.
  
  Наконец на авансцене появились кривые гвозди програмы: Георгий и "О".
  
  Жэгу стало страшно: ему показалось, что над его братом сейчас начнут смеяться и улюлюкать тухлыми йатцами.
  
  Но никто не стал смеяцца тухлыми йатцами.
  
  Георгий и "О" стояли на подмостках, такие простые, молодые и веселые, что Жегу захотелось обнять их обоих.
  Но вот "О" накинул ремень партупеи баяна на плечо, балолайку премостил на другое, свободное от боянов колено
  и престроил в уголке рта губную гармонеку.
  
  Глубокая морщина саблей перерезала весь взмокшый лоб Георгия, он ссутулился, наклонил голову.
  Теперь это был - вы не поверете какова сила искуства пере воплощения... Был полный старекан,
  И низким звучным голосом старекан запел на пять октав:
  
   Затянуло-о-о бу-у-урой тино-о-ой,
   гладь старинного пруда-а-а-а!!!
   Выстугал я Буратину-у-у-у,
   из во-о-от ет-ова бревна-а-а!!!
  
  - Ах, как хорошо! И как этого гарбатого жалко! - бормотал Жэг.
  - Так-так. Жги... кучерявый! "О"! Жаль только, что не слышит тебя наш ЗадоПапа.
  
  После концерта, одбив аплодесментами все ладони Георгий и "О" шли по аллее в поесках ближайшей пивной.
  
  - Все так - концерт удался, - говорил "О". - Но я совсем не знаю, куда пропал Же.
  
  - Он стоял на скамье в первом ряду, - ответил Георгий, - и кричал: "Ахуеть! Дайте две!! Жги напалом братка!"
  Потом к нему подрулил на сама-кате... - тут Георгий запнулся,- какой-то шкет, и они исчезли.
  
  
  - Какой такой - шкет? - встревожился "О". - Георгий, вы старше и даже наверно умнее, скажите,
  что мне с ним зделать? Смотрите! Утром я у этого шкета, как вы изволили заметить нашол вот эту маляву!
  
  Георгий прочел пачосываясь записку. Теперь он и сам задумался в непонятках и сделал лецо нахмуреным...
  
  - Не бойся - значит, не слушайся - иди в несознанку, рашифровал он с трудом.
  Ох, и попадись мне энтот ш... под руку, то-то бы я с ним перетёр за жысьть!
  
  "О" спрятал записку. Некоторое время они молчали, делая умный вид присущий даному моменту.
  Но музыка играла очень весело, кругом смеялись, и, опять они пошли по аллее дальше искать пивнушку.
  
  Вдруг, на перекрестке в упор они столкнулись с другой парой стражущих, которые, так же дружно шла им навстречу
  в поисках все той же пивнухи. Это были Лемур и Же.
  
  Растерявшись, обе пары вежливо на ходу раскланялись поснемав головные картузы.
  
  - Вот он! ВОТ - энтот тип гражданцкой наружности! - дергая, едва не отрывая руку Георгия,
  с отчаянием возопил "О". - Это и есть тот самый мальчишка-шкет.
  
  - Дауш.., - смутился Георгий, - а главное, что энто и есть тот самый Лёмур Георгич - мой,
  на всю голову отчаянный племянник.
  
  - И ты знал? Всё это время ЗНАЛ??? - брызгая слюной рассердилсо "О". - И ты мне молчал ап этам?!!
  
  Откинув его, он побёг вдоль по аллее мелкими шагами высоко поднимая ноги.
  Но ни Лемура, ни Же уже видно не было.
  
  Машенально, повенуясь инстинкту "О" свернул в узкую кривую тропку, и только тут он наткнулся на Лемура,
  который стоял перед Фигуро и Изквакиным.
  
  - Послушай, - подходя к нему вплотную, процыдил "О". - Мало вам того, что вы облазили все нычки,
  даже у старухи % -цы, даже у самаго Валуива- КПК атжали; мало тебе того, что от вас бегут даже псевдасабаки,
  - ты учишь плахому и настраиваешь против меня братца. У тебя на шее галстук, на голове шляпа, но ты просто...
  игуанодон.
  
  Лемур был бледен как бледная же паганка.
  
  - Неправда ваша, - сказал он. - Нечего то вы не понимаете.
  
  "О" махнул рукой на опстоятельства и убежал в другую сторону разыскивать "Же".
  
  Лемур стоял и молчал.
  
  Молчали озадаченные непонятками Фигурный с Изквакиным.
  
  - Нучо, комессар? - съзвил Изквакин. - Вот и тебе, я глижу, бывает совсем даже невесело?
  
  - Ндя, атаман, - медленно поднимая глаза, ответил Лемур. - Охкак мне счас тяшко, как мне и вовсе - аблом.
  И лучшежбля вы меня поймали, исколотили, избили, чем мне из-за вас слушать... вот это - брет этова.., пита.
  
  - Чеж ты молчал? - усмехнулся Изквакин. - Ты бы стуканул: это, мол, не я. Это они. Мы все время тут стояли, рядом.
  
  - Да! Ты бы сказал, а мы бы тебе за это наподдали, - оживившысь, вставил ЗеФигура.
  
  Но, совсем не нуждавшийся в этой поддержке Изквакин, молча и холодно посмотрел на своего товарища.
  
  А Лемур, трогая рукой, стволы деревьев, медленно пошел прочь из парка...
  
  - Гордый, - тихо сказал Изквакин - Хочет выть, а молчит сцуко, как портезан на дапросе гестапы.
  
  - Давай-ка, в дыню ему стуканем по разику, вот и завоет, горючими саплями - Фигурный запустил вдогонку Лемуру
  бумеранг.
  
  - Он... гордый, как крейсер "Варяг" - хрипло повторил Изквакин, - а ты... ты - падонаг!
  - И, развернувшись, он сверху вниз вдарил Фигурному кулаком по лбу.
  
  Фигурный, сидя от удара в лоп на жопе опешил, потом взвыл и кинулся бежать.
  
  Дважды нагоняя его скачками, Изквакин пинал его сноги в самое больное место спины - в копчек.
  
  Наконец Изквакин устал, остановился, поднял оброненную фуражку - отряхивая, ударил ее о колено,
  подошел к подшефному мороженщику, взял порцию в счет налоговых сборов, и, прислонившысь к дереву тяжело
  задышал жадно пожерая мороженое большими кусманами...
  Част Љ 20
  
  На поляне, окружоной со всех сторон пивными ларьками, Лемур и нашол - возле самово облепленова
  жужащими мужыками - и Гойко и Митича с Севуховым. Оба были уже дастаточно кривые, с красными
  накалеными мордами летца и литровыми пластековыми стаканАми, наполовину пустыми от мутной жыткости...
  
  По накалу беседующих уже давно было ясно:
  - народ гатов для распросов о взаимном уважении и понимании текучего вапроса.
  
  - О-о-о!!! Лемур! - заметил его поевление Севухен, - Тебя исщет сабаками и он, кажется, очень сердит
  - сам пачти как сабака землю роет... и-к... иик-к... т-вой дя-дя.
  
  - Да знаю я, и уже иду... Я знаю сверх того - паходу седня без пряников не абайдецо... с навешиванием
  и пецдюлями...
  
  - А патом? Ты сюда к нам ещё вернешься? - у нас пива глянь ещще скока - в глазах булькает!!!
  
  - Не знаю. Не уверен. Если ходить смогу после - то тогда да, приду.
  
  - Ляма! - неожиданно очнулся Гойко, - Чо эт за батва? Ведь мыж ничего плохого некому не сделали,
  дорогу на красный свет не переходили... за буйки не заплывали. А как ты, наверное знаешь,
  если человек вокруг себя во всем прав... Хочешь, мы тваего дядю - атрихтуем на рас! Устоим ему темную.
  Пьяного, связаного, да и ещё по фотографиии - мы его запросто адолеем.
  
  - Да знаю я вас... но он, сцуко такое, не боится ничего на свете. Хотя... и ему, бывает больно.
  Болванка титановая. Терминатор хренов. Ему больна када наши в Спартак праигрывают.
  
  Так, продолжая чтото бурчать в нос Лемур ушел в аллею... :сальвия:
  
  К "О", который пер домой спертую балолайку и личный аккордеон присоединился давольный брацким успехом Жэг.
  
  - О_о! Слух сюда!!! Тут это типа бля такое дело...
  
  - Уйди с дороги! - не глядя, ответил О. - Я с тобой больше не разговариваю - в Игноре.
   Я сейчас уезжаю в Маскву с гастролями, и ты без меня можешь творить что хочешь и с кем хочешь,
  хоть побеспределу до рассвета.
  
  - Но О_о...
  
  - Я с тобой не разговариваю. Послезавтра МЫ пешком и с песнями возращаемся в военый округ "ЗадОвое Кольтцо".
  Там мы подождем Папазадова. Он нам скажет на два вопроса - кто энтузеаст, а у кого рельеф...
  
  - Да! Папа, а не ты - он все узнает! Он - умудреный мозгом человек!!! Не чета тебе!
  - гневно наматывая на кулаки слёзы с сапляме, Жег помчался ябеднечать Лемуру.
  
  Однако, он сумел разыскать только Горниста с Трубачом и Сивухена - астальных - не было видно.
  Видимо, астальные спали от устатка в кустах вокруг пивнушек...
  
  - Его загнали домой, - промычал Севухин после долгово потряхивания щчок ладошкой,
  - От него за чото дятька второй час кепятком сцыт...
  
  Продлжая бешенствовать Жег затопал ногой об ногу и, ломая с хрустом пальтцы в кулаках возопил:
  
  - Вот так... В О Т А К : ни за што - ни про што! И пропадают люди!
  
  Он облапил руками ствол березы, весь такой кривой и толстый, но тутже ево пальцы принялся ктото отлеплять
  с берёзной шеи... Сквось подернутые безсильной пленкой щелки глаз "Жек" пасмарел на свои пальцы...
  Поднял глаза павыше - на атрываеющщих ево пальцы Нюрку с бородатым кровососцем.
  
  - Жега! - закричала Нюрко. - Что с тобой? Бежим! Там пришел новый баянист,
  там теперь - танцы! Девчонки с песнями водют кругами белый хоровод.
  
  Они схватили его подмышки, затормошили и потащили, волоча колени по асвальту в круг.
  Внутри круга мелькали яркие, как цветы, платья, блузки и сарафаны. Коленки, локти, сиськи, косы
  и трусы тожа мелькали.
  
  - Же, четы воеш как белуга? Адин раз сады цветут! - так же, как всегда, быстро и сквозь зубы
  на распев протянула Нюрка.
  
  - Меня когда бабка кашмарит - вот за ево, тут она кевнула на увязавшевося за ими кровососца,
  ито я не колюсь до жопы! Давайте лучше в круг - дадим прасраца гороцким дачнекам!.. НУ!!! Прыгнули!
  
  - "Пр-рыгнули"! - передразнил Нюрку Жег. И, прорвавшы цепи О-мона акружающева тантц-пол,
  они закружились, завертелись, можна даже сказать - закалбасились в отчаянно веселом вертепе танца.
  
  Когда Лемур, отклубившысь на пивном пятаке вернулца в дом, его поджедал с нравоучениями дядя.
  
  - Мне уже неоднократно надоели твои ночные похождения неизвено где, - говорил Георгий в далбливая
  в юную, еще не достаточно отесаную голову слово за словом.
  - Надоели сигналы, звонки, светящиеяся оптоволокном веревки по стенам...
  - Что это была за странная история с одеялом? - некстати вспомнел он, - ладно бы пуховое, ато какое-то п/ш,
  да к томуже из байки?!!
  
  - Это был сбой в системе позиционирования жапиреэс навегатора.
  
  - Хороша ошибка - а еслеб к старечку кондратий на крики зашол!?
  Вот ёщще - к этому кантролёрчегу, ты больше не лезь: у него и без тебя... тебя его брат не любит,
  и паходу - он тебя сЪест без соли.
  
  - За что?
  
  - Не знаю. Значит, заслужил. Что это у тебя за записки? Что это за странные встречи в саду на рассвете?
  "О" говорит, что ты учишь его брата курить в затяжку, и самое главное - не сигареты, а страшно падумать
  даже - Па-Пе-Росы!
  
  - Бессовестна врет, - возмутился Лемур, - а еще комсомолетц! Если ему что непонятно, он мог бы позвать меня,
  спросить с глазу на глаз... И я бы ево тоже научил.
  
  - Хорошо. Но, пока ты еще ничего не ответил, я запрещаю тебе подходить к их участку, и вообще,
  если ты будешь самовольнечать, то я тебя тотчас же зашлю в романтическое путешествие обратно домой к матери.
  
  Он хотел уходить, считая прения сторон пришедшими в логическое завершение.
  
  Однако... Был остановлен криком:
  
  - КАК ОБРАТНО???, - а когда вы были мальчишкой, что вы делали когда взрослые оставляли вас одних на дворе?
  Как, и главное - во что вы игрались? Не в куличики же с песочницами? Совочками и ведерками?
  
  - Мы?.. Хм-м-м... Мы бегали, скакали, лазили по чердакам. Бывало, что там и дрались.
  Но наши игры были просты и всем понятны - как лапта... иле бейцболл
  
  Чтобы проучить самолюбие Жега, к вечеру того же дня, так и не сказав братцу ни слова о том что есть на ужин,
  О_о, со словами "в Москву, в Москву - там, плять, все хиты на день свежее" покинул, ставшие за лето родными
  Родные пенаты.
  
  В Москве никакого дела у него конечно же не было. И потому, даже не заезжая к себе, он отправился
  к подруге, просидел у нее дотемна тискаясь в деване и только часам к десяти гремя затекшими
  членами пришол на свою квартиру.
  
  Он открыл дверь, зажог свет... вздрогнул и уронил на ноги всё что было ссобой:
  К двери в квартиру, изнутри, была пришпилена доставленая нарочным телефонограмма.
  
  О_о сорвал листок.
  
  Телефонограмма от отца - по запаху дорогущего табака Золотое Руно догадался он.
  Част Љ21
  
  К вечеру, когда из парка уже разъезжались паследние грузовики, Жэг с Танькой-Русалкой забежали на дачу.
  
  Затевалась бальшая игра в волейбол, и Жэг должон был сменить туфли на тапки.
  Он уже завязывал свежие, отутюженые заботливой рукой "О" шнурки, когда в комнату вошла женщино
  - мать белокурой девчурки. Девочка лежала у нее на руках поленом и дремала.
  
  Узнав, что "О" нет дома, женщина совсем опечалилась.
  
  - Я хотела оставить у вас дочу, - сказала она. - Я не знала, что нет братца вашево...
  - Грузовик приходит сегодня ночью, и мне надо за 101 й келометр - мама асвабаждаецо,
  пятирик атматала, как-никак от звонка до звонка, встретить нада па люцки.
  
  - Оставьте ее, хай спит - сказал как отрезал Жэг. - Чтож "О"... Свет чтоле пагаснет?
  А я па вашему не человек, что ли?
  Кладите ее на мою кровать, не - лучше на "О"... а я на своей буду, знаете-ли, привычка вторая натура.
  
  - Она спит спокойно и теперь проснется только утром, - затараторела обрадованая мамка...
  - К ней только изредка нужно подходить и поправлять под ее головой подушки.
  
  Девчурку уложили спать. Мать ушла. Жэг отдернул занавеску, чтобы видна была через окно кровать,
  захлопнул дверь террасы, и они с Таней убежали в волейбол, условившись после каждово перехода подачи
  прибегать по очереди и смотреть, как спит, и спит ле вопще дряная девчонка - ато может седит и вносу ковыряецца.
  
  Только они убежали, как на крыльцо вошел пачталион Печкин.
  
  Он стучал долго, терпеливо, аж кулак да сикяков атбил, а так как ему не откликались, то он вернулся
  к калитке и спросил у соседа, не уехали ли хозяева в город.
  
  - Нэт, - отвечал сосед, - младшова я толко сэчас тут видэл. Давай я приму телэграмму.
  Сосед расписался, сунул телеграмму в карман, сел на скамью, разгладил усы и закурил трупку.
  
  Он ожидал Жека долго, так долго что успел даже пабрица.
  
  Прошло часа полтора. Опять к соседу подошел почтальон.
  
  - Вот, - сказал он. - И что за пожар, спешка? Прими, друг, и вторую телеграмму.
  
  Сосед расписался. Было уже совсем темно. Уже и усы успели отрасти заново.
  
  Он прошел через калитку, поднялся по ступенькам террасы и заглянул в окно:
  
  Маленькая девочка спала. Возле ее головы на подушке лежал рыжий котенок Матроскен.
  
  Значит, хозяева были где-то около дома.
  
  Сосед открыл форточку и опустил через нее обе телеграммы. Они аккуратно легли на подоконник,
  
  и вернувшысь Жэг должен был бы заметить их сразу.
  
  Но Жэг их не заметил. Пердя домой, при свете луны он поправил сползшую с подушки на пол девчурку,
  турнул котенга и завалился спать.
  
  Он засыпал долго, раздумывая о том: вот она какая - бляха бывает, жизнь!
  И он не виноватый, и "О" - посвоему тоже не веноват.
  
  А вот глядижты - впервые они с "О" всерьоз разор-срались.
  
  Было очень обидно... Аж спать не спалось, и Же захотелось наркоманской булки... с маком.
  
  Он спрыгнул, подошол к шкафу, включил свет и тут, наткнулца на подоконнике: - телеграммы.
  
  Тут ему стало страшно. Дрожащими зубами он оборвал сургучную нашлепку и прочол.
  
  В первой было:
  
  "Буду сегодня проездом от двенадцати ночи до трех утра тчк Ждите на запасной явке папа".
  
  Во второй было:
  
  "Приезжай немедленно ночью задов будет в городе О".
  
  С ужасом заглянул в часы. Было без четверти двенадцать. Накинув плащ-палатку и схватив сонного ребенка,
  Жэг, как сцепи стартанул - рванулся к крыльцу... Астнавился и одумался. Положил ребенка обратно в койку.
  Выскочил на улицу и помчал к дому старухи самагоншецы.
  Он грохал в дверь, сменяя по мере усталости, кулаки и ноги до тех пор, пока не показалась в окне
  всклокоченая, освещеная до неузноваемости керосинкой голова соседки замотаной в бегуди.
  
  - Ты чего стучишь? - злобным, от недосцыпания дрожжей, голосом спросила она. - Чего озоруешь?
  
  - Я не озорую, - умоляюще продолжыл Жэг. - Мне нужно проценщицу, теть Машу.
  Я ей хотел доверить ребенка
  
  - И что городишь? - захлопывая окно, ответила соседка. - Хозяйка еще с утра уехала в деревню гостить
  к брату - знаем мы таво брата... апять в подоле превезет.
  
  Со стороны Пакгауза донесся гудок приближающегося грузовека...
  Жэг выбежал на улицу и едва не сбил сног седова пеарщека - Колоколчекофф-Ёпрста.
  
  - Простите! - пробормотал он. - Вы не знаете, какой это сигнал гудит?
  
  Джентльмен вытянул из кармана жылетки, часы-луковицу.
  
  - Двадцать три пятьдесят пять, - ответил он. - Это сегодня последний грузовик - на 101-й келометр.
  
  - Как - последний? - давясь истерекой, несдавался Жэг. - А когда следующий?
  
  - Следующий - пойдет утром, в три сорок. Э-э-э.., что с тобой? - хватая за курдюк
  зашатавшевося Ж, старик участливо пасчупал пульс и измерел тонометром давление.
  
  - У тебя аритмия? Может быть, я тебе чем-нибудь смогу помочь?
  
  - Ах нет! - скрипя зубами и убегая, ответил Жэг. - Терь уже мне не может помочь никто на свете.
  
  Дома ткнулся головом в подушку, апхватив её руками, точно изгнанник, вернувшыйся после долгих скитаний
  к радным берескам, но тотчас же вскочил и гневно посмотрел на спящую девчурку,едва не прожгнув дырку в
  любимом пододеяльнеке "О".
  
  Опомнился, взял себя в руки, одернул одеяло ожогом вниз, столкнул сноги рыжего котенка.
  
  Он позажыгал свет в террасе, в кухне, в комнате и мезонине... сел мимо дивана и покачал головой.
  
  Так просидел он долго и, кажется, ни о чем не думал.
  Нечаянно он задел валявшийся тут же, возле входа аккордеон.
  
  Машинально поднял его и стал перебирать нотные клавиши.
  
  Зазвучала мелодия, торжественная и печальная:
  
  У кошки четыррееее ногииии
  Но ты трогаааать ееееё нее могииии!!!
  За ййеёёё малый роооосттттт...
  
  Жэг грубо оборвал игру на бояне и пошол к окну.
  
  Ёжа плечами и вздрагивая кодыком.
  
  Нет!
  
  Оставаться водиночку и терпеть такую муку сил больше нетути - пора делица...
  
  Он зажгул свечку и, спотыкаясь оп разбросаный повсюду шанцевый инструмент, через сад побрёл в штапс-сарай.
  
  Вот и чердак.
  
  Взгляд скользил: Веревка.., карта.., мешки.., флаги...
  
  М.Ы.Л.О...
  
  Зажгнул люстру, взгляд увидел большее: Штурвальное колёсо-о-о?!!!
  
  Руки сами ашли и нашли нужный провод, зацепиле его на крюк и резко вертанули колесо.
  
  ОчкиНоскиЯщикиХрящики!!!
  Част номир 22.
  
  Лемур спал как обожратый на зиму суслег, когда сабака Рита тронула его за плечо...
  Толчка он не почувствовал.
  
  Тагда, схватив зубами за ушы, Псина стащила его на пол.
  Тут уж Лемуру волей-не-волей прешлось вскочить - уши чай не казеные.
  
  - Тыващщевахуле чтоли!? Псина фальшывая... Чо эта?! - лупал он глазами, не понимая.
  - Че-не будь случилось? Где??
  
  Псина смотрела ему в глаза, шевелила хвостом, мотала мордой и топорщила загривок
  обнажая блестящие ряды клыков. Пыталась чота сказать, но кроме:
  ...абыр...абыр...атлесь гнида... - у неё ничего непалучалось.
  
  Тут Лемур услыхал звон бронзовой рынды: Бумс! Бумс!! Бумс!!! - бутто ктото сорвал ДЖек-пот.
  
  Недоумевая, кому он мог понадобиться ночью в столь позний час, Лемур накинул
  халат с кистями, а также - на всякий случай дядену Буденофку и прошествовал в террасу,
  где и нашол телефоную трупку вертушки.
  
  - Алё... Алёбля!
  - Да... я, Лемур!
  - ДАДОМА Я-Я-Я!!! - у аппарата.
  - Эт хто?
  - Кто, Я? Я-то знаю кто я, а вот ты...
  - Ты, Жег? - преставляца надо, - кому неспицца в ночь глухую пелотку преодев?!!
  
  
  Сначала Лемур слушал спокойно.
  
  Но вот губы его затреслись, по литсу поползли красноватые пятна холодного пота.
  Он задышал часто и отрывисто - как кролег во время свадебнова гона.
  
  - Да...Да...Да...Только на три часа? Продлять будем? - волнуясь, спросил он.
  - Же, ты чо там стонешь? Я все слышу. Не стони! Я приду скоро. Разберёмся.
  
  Он повесил трупку не дослушав короткие гудки и схватил с полки расписание поездатых грузовиков.
  
  - Да, вот он, последний... уехал, в двадцать три пятьдесят пять... индеетц хитрамудрый.
  
  Следующим у нас кто? Следущем пройдет Крезанутый Минсг, и только в три сорок,
  ктомуже гружоный поджвак (полный - аж рессоры в абратку выгнулись) - вот и отметка: попутчеков не брать...
  
  Остолбенело жуйя губы, Лёма гонял порожняки: - Поздно! Неужели ничего нельзя сделать?
  А если...Нет. Не успеем! Поздно!
  
  Но красная шестерня братцва стали - днем и ночью горит, прибитая к воротам дома.
  Он зажег ее сам, вотетой вот - недрогнувшей рукой...
  тут Лёма с нанавесьтю стал машинально озераца в поесках цыркулярной пелы...
  аднака быстра понел что фарш абратно не пракрутиш
  ...пребил своей рукой, и ее зубчеки, прямые, острые, блестят и мерцают перед его глазами.
  
  Сын командира Задава в бедэ! Ему срочно хочетцо :сальвия:! Сын командира нечаянно попал в засаду.
  
  Закончив на этом рефлексовать, Лемур Горидзовитч быстро выскочил из халата с кистями,
  выскочил на улицу..., вернулся в гримерку и влатался в чорный, с красными вставкаме из кожы селекона
  комбез с жолтыми противотуманными очками...
  
  Разбудив все окресные подворья клубами поднявшейся из подног пыли и лениво облаеный окресными сабаками
  через несколько минут он уже стоял перед крыльцом дачи Седого жентльмэна Колольчикоff-Ёпрста.
  
  В кабинете доктора еще горел свет. Лемур вежливо постучал в домофон.
  Ему открыл дистанцыонный электро-запор.
  
  - Ты к кому шкет? - сухо и удивленно выкатив брови спросил его джентльмен, укутаный в газету КоммерантЪ.
  
  - К вам, - ответил Лемур.
  
  - Ко мне-е-е? - Джентльмен подумал, потом широким жестом повел руками и сказал:
  - Тогда... раз-так, прошу адевать тапки!.. И следовать в кабенет.
  
  Они говорили недолго - тчай в эмалерованых кружках не упел заваритца.
  
  - Вот и все, что мы делаем, - поблескивая глазами сквось стекла протевотуманых очков, закончил свой
  рассказ Лемур Гориздзовеч. Навсякий случай - чтоп лутше дошло он повторил ещё раз:
  
  - Вот и все - что мы делаем, в какие игры играем, и вот зачем мне нужен сейчас Колян.
  
  Молча хмыкнув, старик встал. Резким движением он взял Лемура за кадык подбородка, поднял его голову,
  заглянул ему в глаза и, вышел окрыленый увиденым.
  
  Он прошел в смежную комнату, где спал Колян, и подергал его за плечо.
  
  - Вставай малалетний преступник, - пронекновено зашептал он, - тебя ждут великие ДЕЛА.
  
  - Но я ничего не знаю, - испуганно тараща глаза, заюлил Колян улышав пра какиета ДЕЛА.
  - Внатуре деда, я не пре делах - менты падкинули. Меня падставили - дело шьют!!!
  
  - Вставай я каму сказал, - джентльмен сухо повторил затрещину, - За тобой пришел твой та-арищчь.
  
  
  На чердаке, в растроеных чуствах... развалившысь в командирском кресле-качалке, охватив колени руками,
  сидел Же. Он ждал... Как паслению надежду, он ждал Лемура.
  
  Аднако вместо него в отверстие окна просунулась бычья шея Коляна. Голова - появилась позже.
  
  - Эт-ты? - неабрадавался Жек, - Чо надо?
  
  - Я внатуре не знаю, - отвечал Колян. - Я конкретно спал. Он пришел. Я, блин встал.
  Он послал. Он велел, блин, чтоб мы с тобой спустились вниз, к, конкретно - калитке.
  
  - Зачем?
  
  - А я почем знаю. У меня у самого в голове какой-то стук, гудение и страшный голод.
  Я, Жег, и сам ничего не понимаю - такой сушняк после вчерашнего концерта.
  
  
  
  Получать "добро" было не с кого. Дядя уехал в Москву... сказал что у нее и заночует.
  
  Лемур зажег фонаря, взял мантеровку-гваздадер, иначе именуюмую фомкой, пнул походя Псину
  - чтоп ейная жысь ещще меньше казазалась ей мёдом и вышел в сад.
  Он остановился перед закрытой дверью сарая. Перевел взгляд с фомки на замоки абратно на мотерофку...
  Да! Он знал - так делать было нельзя, но другого выхода из сарая не было.
  
  Сильно крякнув он сшибил замок с петель и вывел пепелатц из сарая.
  
  - Рита! - горько сказал он Псине, - Ты не сердись! Панемаеш, Я не мог поступить иначе.
  
  Псина немного обозленая пенком - лишь гордо, сквось зубы кевнула.
  
  Жег и Колян стояли у калитки.
  
  Издалека показался быстро приближающийся огонь.
  Огонь, ревя сорваным глушаком и клаксоном летел прямо на них, послышался треск чъёвота плетня
  и заполошный лай желающих укусить колесо. Ослепленные, они зажмурясь попятились в калитку,
  как вдруг огонь перестал троить цылиндрами и перед ними очутился Лемур.
  Весь такой чорный... И значительный - подстать моменту...Вылитый Бетмен из оперы Глинки Летучая Мыш.
  
  - Колян, - преказал он, не здороваясь и ничего не спрашивая, - ты останешься здесь,
  и будешь на стреме - охраняй спящую девчонку. Ты отвечаешь за нее перед всей нашей командой.
  - Жег, а ты лезь давай, там сзаде ступеньки есть... смари не спаткнись.
  Вперет! В Москву! В Москву! В Москву!
  Садись уже, Жег! Не сцы. Садись йобана! - стараясь казаться суровым, как Герасим, кричал Лемур.
  
  Жег вскрикнул, в кресле был гвозть и он едва не сломал ево.
  
  - Держись крептче... да не за меня - за вотэту вон скобу!
  Ну, вперед! Вперед, двигаем!
  
  Пепелатц затрещал цылиндрами, гравицапа заскрипела ресорами, и вскоре красный огонек скрылся из глаз
  вконец проснувшевося Коляна.
  
  Он постоял враздумьях - хорошо это или не савсем...
  
  Выломал из забора палку пабольше и, держа ее наперевес, как ружжо, обошел вокруг ярко освещенной дачи.
  
  - Да, - важно шагая, бормотал он, забыв про голод с сушняком.
  - Эх, и тяжела ты, доля солдатцкая, асобено первые пол-года, ну или там - стовоседесят дней!
  
  
  Выключи ты наконец свет, Шарапов! Ни днем, ни ночью пакоя от вас нету!
  Счас участковому в нокию позвоню!!! - Ктота матерно закрыл изнутри ставни в сасецком доме...
  Љ23
  
  Время неумолимо подходило к трем ночи.
  
  Прапорщег Папасдуло сидел на стуле пасреди пустой комнаты, с чайником полным остывшей вотки
  в одной руке, и лежалыми обрезками колбасы, сыра и агурцоф - в другой.
  В усах ево застыл недоеденый холедтц и рыбья чешуя от ржавой селетки...
  На плечи ево был небрежно накинут генеральский френч с лампасами и без иных знаков отличия...
  
  Куды ж мебеля та вывезли, - вяло размышлял он глядя несовсем добро по сторонам от кухоново проёма.
  
  Машынально он смачно отхлебнул из носека чайнека:
  - Через полчаса, с последней лошатью, я убываю, - он грусно пасмарел в глаза О_о. - Жаль, что
  так и не пришлось мне повидать младшова Жега.
  
  - Я не знаю, почему он не явился на явку. Мне его так жалко... так жалко - как птичку!
  Он тебя ждал - гербария насушыл... разнотравья там, всякова. А теперь он точна совсем сойдет с ума.
  А он и так весь на голову зацыкленый.
  
  - О, - вставая, поправил упавшый с плеч генеральский китель отец, - я не знаю кто тебе наплел,
  я не верю в то что тебе наплели,но чтобы Жег мог попасть в плохую компанию, чтобы его испортили,
  чтобы им командовали. Нет! Не такой у него характер - он сам каво хочешь затянет и научит всему.
  
  - Нувот! - огорчился О. - Ты ему только об этом сам не ляпни. Он и так заладил как попагай,
  мол характер у него такой же, весь в тебя. А чего там такой! Он залез на крышу, спустил через трубу веревку.
  Я хочу взять утюг, а он прыгает кверху. Папа, когда ты уезжал, у него было четыре пары новых синих штоноф.
  
  Как, четыре?!! - ужаснулся Папсдулов, аткуда аж четыре?!!!
  
  - Два мы перешыли из одних твоих галефе, - нисдавался 0_о, две - уже тряпки. Третью он продал,
  одни я носить пока не даю. На выход аставил. Но все на нем так и горит.
  
  А вчом он ходет та? - удивилься прапарщег пасмарев на загнутые четыре пальца, - Голый чтоле?
  
  - Зачам голый - в твоих патштаниках - артикул "Трусы семейные, ситцевые. Цвет - Чорный",
  - даладно, атмахнулся старшый "О", - не аптом ретчь, - вечно он в вавках, в царапинах.
  Натуральный синяк уже... А он, конечно, подойдет, глаза голубые вытаращит... губки бантеком...
  Ну конечна-а-а.., все сразу думают - умнетса, а не мальчег. А пойди-ка ты. Ого-о-о!!
  Тронешь и обожжешься. Папаша, ты не выдумывал-бы уже, про сходство глаз и цвет литца! Он и так три дня на трубе плясать будет.
  
  - Ладно, - легко согласился батяня-комбриг, - Я ему об этом... во - напишу.
  Ну и ты, хетрован, не жми на него очень - ведь так и пасту с нево выдавиш!
  Ты скажи ему, что я помню все, что наобещался в прошлый рас - и прынцессу, и цветочек аленький...
  Да, скажы - что мы вернемся скоро. У Бесезды аддонов больше нету...
  
  - Все равно будет гнуть свое, особено в каментах к дневнеку, - кивнул О. - И я тожа кстате сын командира.
  Если ты забыл!
  
  Отец нервно глянул на часы, подошел к зеркалу, надел ремень с бляхой и стал одергивать гимнастерку.
  
  Вдруг наружная дверь хлопнула в межлесничном тамбуре и портьеры разлетелись по сторонам.
  
  И, как-то по угловатому сдвинув плечи, точно приготовившыйся к прыжку из утробы ка-52 десантнег,
  появился, откуда не ждали - Же.
  
  Но, вместо того чтобы вскричать "Кий-й-йаааа...", с разбегу взлететь Папазадову верхом на шею,
  он бесшумно, быстро подошол и молча ткнулся лицом кудата в раен орденов на груди отца.
  
  Лоб его был забрызган грязью, жалкое подобие штанов сильно напоменали о мятых жынсах в пятнах хлорки.
  
  И О, паникуя в страхе спросил:
  
  - Же, ты как здеся? Как ты сюда попал?
  
  Не поворачивая головы, Же отмахнулся кистью руки, и это могло означачать:
  как - "Погоди!.. Отстань!.. Не спрашивай!..";
  так и "Тычо?!!.. У меня ключи есь!.. Под ковреком лежали!.."
  
  Отец, от полноты переполнившых ево чуств, папятелся и сел на диван - едва не выпустиф из рук
  чайник остывшей вотки.
  
  Он заглянул в лицо младчему Задову и вытер ладонью перепачканый соледолом лоб.
  
  - Дауш, хорошо! Ты молодец человек, Же!, - тут Папасадов отвернул всторону летцо и
  трубно высмаркался в портьеру, дабы скрыть предательскую слезу радости.
  
  - Но тыж весь в грязи, лицо черное! Как ты сюда попал? - повторил заход О_о.
  
  Же показал ему за угол, и О увидел там Лемура.
  
  Лемур, извиваясь всем телом стаскевал ссебя кожаные автомобильные краги.
  Висок его был измазан чемта жолтым, у него было важное, усталое лицо честно выполнившего свое дело
  рабочего человека с глазами обметанаными чорным вакруг противотуманых ачков.
  
  Здороваясь сразу со всеми, он наклонил голову и щщелкнул сапагами.
  
  - Папаш-шка!!! - вскакивая с отца и указывая на Лимура, затараторил Же.
  
  - Ты никому не верь, асобено операм! Они ничего не знают. Это Лимур - мой очень хороший товарищ.
  
  Отец встал и, не раздумывая, пожал Лимуру руку... Так что у тово очки всали дыбом. И тонко пискнули дужками.
  
  Быстрая и торжествующая улыбка, чемто смутно напоменающая Гая Йулея Тцезаря пробудилась в литце Же
  - одно мгновение испытующе глядел он на братца О.
  
  И тот, растерявшысь, все еще недоумевая и шаря в карманах, направелся к Лимуру:
  
  - Ну... тогда здраствуй, штоле?!
  
  Пряма тут часы пробили три. Из их вылезла кукушка - пасмареть, не надо ли павтарить сегнал для апаздавшых?
  
  - Батя, - Же отвесил челюсть, - ты уже встаешь? Наши часы спешат.
  
  - Нет, Же, это точно, - Задов щелкнул крышкой камандирсих.
  
  - Папа, в твоих Брегетах два камня не хватает, на один пакласть, вторым ударить,
  он подбежал к настеному телефону, набрал "время", и из трубки донесся ровный металлический голос
  жылезной тетки:
  
  - Три часа ночи и четыре минуты!
  
  Же взглянул на стену и с вздохом сказал:
  
  - Наши спешат, но только на одну минуту. Папа, возьми нас с собой в вокзал, мы тебя проводим до поезда!
  
  - Нет, Же, нельзя. Мне там будет некогда и я могу нечаяно на вас сматерицца.
  
  - Почему? Папа, ведь у тебя билет уже есть?
  
  - Есть.
  
  - В мягком?
  
  - В мягком.
  
  - с палацкартой?
  
  - Аргх... Ага, с ей, - поперхнулся генерал прапарщеков...
  
  - Ох, как и я хотел бы с тобой поехать далеко-далеко... в афреку и в мягком!..
  
  И вот, вокзал-не вокзал, а какая-то станция, больше похожая на пакгаузы Москва-товарная,
  не - пожалуй больше на Савеловскую-сортировочную...
  
  Пути, стрелки, составы, вагоны. Какиета страные, всево с одной линзой семафоры...
  Виадуки и горы чевота нужнова повсюду... Людей? Людей - не видно.
  
  На втором пути (третья и четвертые рельсы - считая от забора) у высокой платформы стоит БРОНЕПОЕСТ.
  Он весь, под ключ, весело раскрашен в гламурный розовый цвет и украшен коперайтами
  художнека СанФур-БСК-Тимского.
  Дулья стволов, ощетининых в небо покрыты свеже-надраной в блежайшем лесу берестой.
  Для соблюдения маскировки, надо палагать, - догадался Жег...
  
  Да, насчот людей была деза - люди всетаки были, вот приоткрылось железное окно,
  мелькнуло и скрылось в поесках дров - озаренное пламенем лицо машиниста.
  
  С обратной стороны броне-поезда, некто очень матерый, пачти как Верхне-Вилюйский, кайлил из большой
  жылезной бочки пиво марки Миллер и таскал отбитые куски в вагон-ресторан.
  
  Ктота, в раене головновново вагона, в четыре руки пытался обойти пилу Дружба в скорости распиловки
  длиных еловых хлыстов.
  
  На платформе в кожаном пальто регланом до полу стоит отец Же - Прапорщег Папаздуло.
  
  Чотким строевым шагом, скрипя портупеями начишеных сапогов к ему подходит капитан Сержант ВВС,
  козыряет и спрашивает:
  
  - Товарищ самый главный прапарщег, разрешите доложыть!?
  
  - Должте, Игорь Викторыч... доложте. И это - астафте эту формальную бадягу, чай не на преёме у презедента!
  
  - Да, Олег-Николаич! - смотрит на блежайшый столб с часами: три часа пятьдесят три минуты.
  - И в приказе ставки Филей было отправляться в три часа пятьдесят три минуты.
  Не - в приказе было, отбыть в ЗеПитт, однако - время тоже самое?..
  
  Прапорщег Папаз\'дуло подошол к вагону, папенал для приличия на колесы, сплюнул за сцепку...
  Золу и всякий другой шлак, из докуреной до самово фильтра трупки выколотил в близлежащую буксу
  и посмотрел в верх. Светает, - подумалось ему, - но небо довольно таки не лётноё...
  
  Он взялся за влажные, еще свежепокрашеные поручни.
  
  Перед ним открылася тяжелая, покрытая воронением стальная дверь, ведущщая кудато вниз...
  
  И, уже поставив ногу на ступеньку, до нево наконец дошло!!!
  И улыбнувшись, он сам с собой забормотал:
  
  - "В мягком?" - "Да! В мягком...", - вот дал же Бог сынка.
  Дэбил. Право слово - ДэБилл. Этаже-ж - Бронепоезд!
  
  Надо будет орденарцу сказать чтоп напомнел - по возврату, младшему паспорт поменять. На ДеБилл\'а
  
  Тяжелая стальная дверь с грохотом авто-доводчика, жадно чафкнув, захлопнулась.
  
  Послышался ультразвуковой свист серво-насосов... Уши заложило от перепаду давления...
  
  Ровно, без толчков, без лязга вся эта броневая громада тронулась вдоль перона
  и плавно начала набирать скорость.
  
  - Пошол паровоз...Застучали калёса...
  - Вагоны залповово огня земля-воздух...
  - Гордо проплыли орудийные башни...
  - Ярко сверкая веселой заооконной жызьнью - промелькнул вагон-ресторан...
  - Прошли НаглухоЗакупореные вагоны - арсенал с НЗ из патронов и пива.
  - Укороченый вагон, всего из двух купе - СВ прапорщека и СВ каптерки сержанта...
  - Снова какиета вагоны - разгледеть каторые изза набраной скорости не представелось вазможным...
  
  Огни за панорамными окнами обоих купе СВ слились в мутные полосы...
  
  Москва осталася позади. Скоро она исчезнет совсем... с карты плонеты Земля...
  
  Туман. Звезды гаснут. Светает.
  Љ24
  
  
  ...С самова с реннева утра, вернувшийся с работы Георгин у которой он и заночевал...
  просто и окончательно остолбенел - не найдя ни дома, ни Лемура, ни пепелаца марки
  Урал с коляской в гараже... Нашол он только Псину Риту, да и та бесцовесно виляла хвостом
  и врала про какойто форц-мажор и непредвиденные опстоятельцтва... Что в Уговоре на отвецтвенное
  хранение вверенова имущщества шло отдельной строкой и ктомуже - жырным шрифтом.
  
  Договор Георгин дослушивать не стал и туд-же, по горячим следам - решил отправить заказной бандеролью
  Лемура обратно к ево матери.
  
  Он сел писать опись вложения, но дошол только до второво пункта:
  - Лемур, худощавый подросток, свиду лет ...ацати - 1 (одна) штука,
  как внимане ево отвлек через окно идущий по дорожке краснаармейетц.
  
  Красноармеец вынул из-за голенищща пакет и, пристальна, как Кашперовцкий, глядя в глаза утвердительно
  спросил:
  
  - Товарищ Гемор-Роев?
  
  - Да.
  
  - Георгин Анатольевич?, - всетаки решыл провереть солдат.
  
  - Да.
  
  - Уклоняетесь, та-арещч.., - Премите пакет и распишитесь.
  
  Георгин размашесто паставел афтограф, и машинально парывшысь - дал Красноармейтцу мятую десятку на тчай...
  
  - Благадарствуйте, вашество, - Красноармеец привычно сунул десятку в головную пелотку
  и пятясь скрылся за оградой.
  
  Георгин посмотрел пакет на просвет и понимающе свистнул.
  
  Да-дабля! Вот и оно, то самое, чего он, боясь так ждал, надеялся и верил.
  
  Он откусил уголок пакета, надул ево - сквось откушеный уголок, так, что тот стал похож
  не на пакет, а на подушку.
  
  Удовлетворено хмыкнул, и, что есь мочи, вдарел по нему ладонью...
  
  Пакет лопнул. Во все стороны метнулось эхо, а Псина Рита, скуля спряталась под соседским сараем...
  
  Георгин Анатолиич прочел и скомкал начатое письмо.
  
  Теперь надо было не отсылать Лемура туда, а вовсе и наоборот - вызывать его мать телеграммой сюда, на дачу.
  
  Радужные преспективы прервались сразу и неожыдано - В комнату вошел Лемур...
  
  Разгневанный поисходящим Георгин стукнул кулаком по столу, но не папал, а тока атбил кастяшки.
  
  Аднако продолжению экзекуции не суждено было состоятца:
  
  - следом за Лемуром в комнату вошли, обнявшысь за плечи О и Же.
  
  "О" толкал перед собой тачку закуски, а Жег, впрягшысь в оглобли тянул швецкий стол на колесеках.
  Оба, ктомуже размахевали чайнеками, полными остывшей после Папаз\'дулова вотки.
  
  - Ша! - сказал О. - Ни кричать, ни стучать оперу не надо, Лемур не виноват.
  Виноваты в этом только все, кроме я. А также - школа Высшей Школы Мелитции и дурное влеяне
  городцких подворотен.
  
  - Да, - подхватил Же, - вы на него не кричите. Ато он может с испугу начать заикатца
  и писаца по ночам в кровать... Кстате, О_о, ты до стола не дотрагивайся.
  Вон тот настольный брауненг у них очень громко стреляет.
  
  Георгин посмотрел на Же, потом на револьверт - полный патронов, на отбитую ручку глиняной пепельницы...
  - На конец-то забрезжил хоть какойто ответ... Что он счас начинёт понимать...
  Он догадался наконец спросить прямо, и он спрасил, каво стеснятца, в конце-то-концов:
  
  - Так это тогда ночью здесь был ты, Же?
  
  - Да, конечно же это был я. ~о_О, расскажи человеку прям все толком, а мы возьмем керосину с тряпкой
  и пойдем, сажгем этот ацкий пепелатц Урал-с-коляской.
  
  Все радостые наступившему взаимо-пониманию немедлено принялись пить из чайнека на брудер шафт.
  
  На следующий день, когда О сидел на террасе и пил, швыркая блюдечком самаварный чай - через калитку
  к ему прошел, печатая шаг - Левой!-Левой!,-Стой!,-Ать-Два! кокойта командир.
  
  Он сделал ето всё так твердо и уверенно, как будто бы родился в портянках и портупее,
  и прешол к себе домой после давней разлуки!!!
  
  Удивлённый О_о вежлево поднялся ему навстречу, по русцкому обычаю - со стаканОм и огурчиком...
  
  Перед О, в форме капитана танковых войск стоял сам Георгин Анатольич.
  От вотки он, аднака, не атказался - только крякнул и захрустел агурцом.
  
  - Это что же такое? - спросил О. - Это опять... новая роль в опере "Дан преказ ему на Запад"..?
  
  - Нет, - отвечал Георгин. - Я на минуту звернул, проститься. Это не новая роль, а просто новая форма.
  он кокетлево заломил фурашку и подмегнул в трюмо своему отражению - :P !
  
  - Это, - О пальцем пашевелил петлитцу, - то самое... ОНО?:
  "Мы бьем через железо и бетон, бьем прямо в сердце"?
  
  - Да, ОНО - самое... То! Спойте мне и сыграйте, О, что-нибудь на дальнюю путь-дорогу.
  Он сел, - в соотвецтвии с торжественностью момента сделал спину прямо, как буд-то кол проглотил.
  
  О взял аккордеон:
  
  ...Патаму- патаму шта мы пилоты,
   неба наш, неба наш родимый дом!
   Первым делом мы испортим самалёты,
   ну а к девушкам пешком пайдём...дайдём!!!
  
  Вот, - вздохнул он. - Но это все про летчиков, а о танкистах, асобено такой редкой марки как у вас - Т72,
  я такой хорошей песни не знаю.
  
  - Ничего, - попросил Георгин. - А вы найдите мне... и без песенных боянов хорошее такое... слово.
  
  О задумался, и, отыскивая нужное хорошее слово, он притих, паказалось даже - уснул...
  
  Но нет - внимательно смотрите в его серые и, уже далеко не смеющиеся глаза...
  Част Љ 25. Пасленяя.
  
  Жэг, Лемур и Таня-русалко гуляли в разукрашеном шариками и транспорантами саду.
  
  - Слух-те, тут это, типа такое - бдля дело, - предложил Жэг. - Георгина в танкисты забрили.
  Давайте соберем ему на проводы всю нашу банду - типа подогреем ево всем обществом!
  Грохнем по форме номер один позывной сигнал общий. Во все фанфары! То-то будет переполоху!
  
  - Не надо, - отрезал Лемур.
  
  - Почему ненада!?
  
  - Патамушта - ТАК НАДО! Мы других так никого не провожали. Ктаму-же дятька помпу не любит.
  И офецеоз ему претит!
  
  Тут влезла Нюрка: - А "претит" ето што за...???
  
  -Бить будут, - веско пробасил солидный Гейка, - не по панятиям это!!!
  
  - Ну-у, эээ... не надо так не надо, - согласился с аргументами Жэг, - Вы тут посидите,
  тока не ухадите никуда, я пойду типа - вады напицо... хотя, какой с неё кайф?
  Адно растройсво для мачевого пузыря.
  
  Так вроде Мичурен доказал, что ведро воды заменяет стакан вотки? - снова не поверила Нюрка.
  
  -Молчать, Гейка!!! - Лемур натянул Гейке бескозырку на брови и завезал ленточки под подборотком.
  
  Жек ушол, молча и таинствено лыбясь как ДеБилл, а Таня - рыбина халодная, рассмеялась.
  Таким громким и хрустальным смехом, что заломило в зубах.
  
  - Ты чего ржошь как пони Собчачки? - не понял Лемур. Таня рассмеялась еще громче.
  
  - Ну и молодец, ну и хитраван у нас Жега! - "Я пойду воды напиться"!
  
  - Вем Внимание, вспышка с низу! Кто не спрятался - я не виноват - раздался с чердака звонкий,
  торжествующий голос Жени, - Подаю по форме номер один позывной сигнал общий.
  Три зеленых свестка - по аллюру три креста!!!
  
  - Сумасшедшый! Нам самим мало!!! - подскочил Лемур. -
  Да сейчас сюда примчится стопицот хвостов на один чайник! Ты чо ты твотирш-то, а?
  
  Но уже закрутилось, заскрипело тяжелое колесо, наматывая опто-провода:
  "Три - стоп", "три - стоп", остановка! И загремели под крышами сараев, в чуланах,
  в курятниках сигнальные, привязаные к мобильным ПДА и КПК звонки, трещотки, бутылки, жестянки.
  Сто не сто, но некак не меньше пятидесяти ребят быстро мчались на зов знакомого сигнала.
  А как вы хотели - на-шару и антесемит негру в морду даст!!!
  
  - Ололо-о-о, - ворвался, каг уроган "Тарнадо" Жэг на террасу, - мы пойдем провожать тоже!
  Нас много, и мы в тельняшках. Выгляни в окошко.
  
  - Эге, - отдергивая занавеску, удивился Георгин. - Да вас тут целая банда!!!
  Ее можно погрузить в эшелон и отправить на Пицбурский фронт.
  
  - Аднако, нельзя! Половина нашых - ещё на Колчакавских фронтах кантужены, а астальные атравлены радеацыей
  - вздохнул Жэг, некстати вспомнев Броне-поезд. - Крепко-накрепко всем командирам приказано
  - отлавливатьливать таких, и на месте кармить до усратчки касторкой и рыбим жыром.
  А жаль! Я бы и то куда-нибудь там... первый в бой, в атаку...Пулеметы на линию огня! Шашки наголо! Штыки примкнуть!
  А уж как я рыбий жыр обожаю...
  
  - Пер-р-вый... Первый ты на свете фастунишка и атоман! - передразнил его Оло-ло
  перекидывая через плечо ремень аккордеона, и тудже продолжел:
  
  - Ну что ж братцы, как грица - если провожать, так провожать с музыкой.
  
  Они вышли на улицу.
  
  Оло-ло солировал на аккордеоне.
  
  Потом ударили склянки, жестянки, бутылки, палки - это вырвался вперед самодельный оркестр,
  и грянула песня:
  
  А па напрасну, панапрасну Жорек ходеш!
  Па напрасну ножки бьёш,
  пацылуй ты не палутчеш,
  Дуратчком домой прей-й-йде-е-еш....
  
  Так они шли, пританцовывая по зеленым улицам, обрастая все новыми и новыми провожающими зеваками.
  
  Сначала, сторонние люди не понимали: почему шум, гром, визг? О чем и к чему песня?
  Неушта Гей-парад, несанкцыонированый??? Или это профсоюзы требуют ацтавки ставки Главнокамандущево?
  
  Но, разобравшись, они улыбались, кто про себя, а кто и вслух желали Георгию счастливого пути,
  сто метров броне-листа на лобовую броню и безразмерных гусенитц.
  
  Когда народ запрудил парадную платформу, мимо станции, не останавливаясь,
  проходил военный эшелон.
  
  В первых вагонах были красноармейцы. Им замахали руками, закричали и стали кидаца в них цветами,
  вперемежку с пивом и жареными курями.
  
  Потом пошли открытые платформы с гужевым транспортом, над которыми торчал целый лес зеленых оглобель.
  Потом - вагоны с конями, запряжоными в хомуты. Кони мотали мордами, жевали сено и с умным видом,
  как депутаты ГосДумы - довольно кивали встречающим... И им тоже закричали три раза "ура".
  
  Наконец промелькнула платформа, на которой стояло что-то большое, угловатое как слон, тщательно укутанное
  в серо-зяленый петнистый брезенд. Тут же, покачиваясь на ходу поезда, стоял часовой с вентофкой.
  В него кинули вотки с цветами, однако ура орать не стали - чтоп не разбудить.
  
  За пасленим вагоном, прыгал по шпалам - на жоской сцепке, принайтовленый буксеровочным тросом
  новенький, токо что с завода Т72.
  И его проводили салютом из цветоф и подарили ящек с Казаками.
  
  Эшелон исчез, подошел из отстойнека поезд...
  
  И Лемур взасос, по укоренившейся на Руси еще с Генсека традитцыи, стал прощатся с дядей.
  
  К Георгию, дождавшысь очереди подошол Оло-ло.
  
  - Ну чо, до сведанья! - сказал он, - И, может быть, ненадолго?
  
  Однако Георгий Анатольич покачал головой и пожал протянутую руку:
  
  - Не будем загадывать... Как писарь штабные карты сдаст!
  
  Гудок, шум, гром оглушительного оркестра слились в единую гармонию.
  
  Поезд ушел. Оло-ло был задумчив.
  
  Он знал, что гдета уже, на него шили шынель и строчили сапаги.
  
  В глазах у Же сияло большое и ему самаму непонятное счастье.
  
  Лемур взволновался до слез, но всё ещще крепится.
  
  - Нувот, - чуть севшым голосом сказал он, - теперь и я остался один. Савсем адин.
  - И, тотчас же, выпрямившись, он добавел: - Впрочем, завтра ко мне приедет мама забирать меня домой.
  Мне пизтетц по дядиной наводке...Стукатч йопт...Никто мне не паможет...
  
  - А я? Я помогу - вскречал Жэг. - А они? - Он показал на толпу хмурых товарищей.
  - А это? - И он ткнул пальцем в шестерню с красными лучами.
  
  - Будь спок! - отряхиваясь от раздумья, сказал Лемуру Оло-ло.
  - Ты о людях всегда думал, и практически всегда хорошо заботился!
  Вот и они тебе отплатят тем же, разве что мелкой монетой...
  
  Лемур поднял голову, полную слез и сумбура.
  
  Ах, и тут, и тут не мог он ответить иначе, этот простой, мелкоуголовный шпаненок!
  Он окинул взглядом толпу повеселевшых товарищей, улыбнулся и сказал:
  
  - Я стою... я смотрю. Все вижу. Всем хорошо! Все спокойны, Значит, и я спокоен тоже!
  
  
  Tне КанетЦ.
  
  Добавлено спустя 15 минут 57 секунд:
  
  предвидя праведный гнеф, са-афторы соопчают - пятый абзатц следует четать так:
  И его проводили салютом из цветоф и подарили ТРИ ящека с Казаками, плюс подарочное издание книги про Танки.
  
  " Последнее редактирование: 01 Января 1970, 05:00:00 от Йага де МорЪ "
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"