Хруцкая Татьяна Васильевна : другие произведения.

Поучительная вещь - история русской литературы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

  
  
   Татьяна Хруцкая
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ПОУЧИТЕЛЬНАЯ ВЕЩЬ - ИСТОРИЯ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Санкт-Петербург
  
   2015 год
  
  
   "Как я могу тебя убедить?
   До этого своими мозгами люди доходят, сердцем доходят..."
  
   "По-моему, преподавание - лучшее, что сейчас можно делать, по крайней мере, в сфере культуры. Нынче не время шумных акций, общественных дискуссий и безадресного просветительства. Поколение, заставшее "тучные годы" и сформированное гламуром, представляется мне если не проигранным, то, по крайней мере, достаточно взрослым, чтобы спасать себя самостоятельно. Бороться надо за детей, за тех, о ком сказал поэт: "Самые интеллигентные люди в стране - девятиклассники, десятиклассники. Ими только что прочитаны классики и ещё не забыты вполне". Вдобавок дети не могут переключить канал, обломив рейтинг твоей культурной программе, или предпочесть Толстому глянец: им приходится читать "Войну и мир" и слушать тебя, не отвертишься. ЕГЭ по литературе, конечно, сдавать не всем, да и сочинения в большинстве вузов либо вот-вот отменят, либо уже упразднили. Но из программы твои 20-25 часов пока не исключены, так что дерзай.
   Первое и главное: есть серьёзный шанс, что следующей модой после начисто скомпрометированного гламура будет культура, русская, классическая. С чем это связано? Гламур был культурой клерков, залогом их уверенности, что они - партнёры и совладельцы, новые хозяева земли... Кризис стал коллективизацией среднего класса: им объяснили, что они никакие не совладельцы и гламуриться им теперь особенно не на что. Уважать себя приходится за другие вещи... Грядёт мода на интеллект вдобавок надо снимать сериалы, а в этом смысле российская классика предоставляет серьёзные возможности... Настоящее наше жалковато, а главное - смутно, зато прошлое! В массах крепнет убеждение, сформулированное ещё в девяностые годы: "Русская национальная идея есть русская национальная культура". Раньше была пара "культура и нефть", но нефть подешевела.
   Так что дети хотят и будут читать, ибо тоже обладают нюхом на тренд. Штука в том, чтобы их к этому подтолкнуть. И здесь, коллеги, мы должны вести себя так же хитро, агрессивно и временами цинично, как разведчик, вербующий осведомителей, или агитатор, призывающий рекрутов записываться в элитный спецназ...
   Мы должны прибегать к самым сильным, лобовым и нижепоясным приёмам - читать вслух или по ролям, рассказывать сюжет и обрывать на интересном месте, проводить параллели с современностью... сегодня иначе невозможно, мы их попросту не прошибём... Мы должны... дать им почувствовать себя умными...
   Не стесняйтесь умных слов - дети их любят, уважают себя за их повторение. Не пресекайте творческую инициативу...
   Наибольшим шоком был для меня всеобщий интерес к некрасовской поэме "Кому на Руси жить хорошо"... Вещь оказалась легкоусвояемой, легко транспортируемой на современность; обсуждение, кому на Руси хорошо сейчас, выливается в увлекательный спор...
   Дорогие школьные словесники, товарищи по ярму! Нам трудно, но у нас есть мощная компенсация. Будущее сегодня зависит только и исключительно от нас. И все эти пильщики бабла, сосальщики сырья и лакировщики пустоты отлично это понимают. Либо интеллектуальным стержнем России станем мы и наши ученики, либо не будет ни России, ни будущего".
  
   "Человек рождён деятельно улучшать мир..."
  
   "Вера в идеальное куда плодотворней скепсиса..."
  
   "Сидеть сложа руки, пока богатые доедают бедных..."
  
   "Он был молодой, здоровый и над всем смеялся..."
  
   "Геройство, пафос, удаль, мораль, гигиеничность,
   нравственность, умиление и азарт -
   ненавистные для меня слова и чувства.
   Но я вполне понимаю и уважаю:
   восторг и восхищение, вдохновение и отчаяние,
   страсть и сдержанность, распутство и целомудрие,
   печаль и горе, радость и смех..."
  
   "Самовлюблённый, прямой и отвратительно
   бесчеловечный тип..."
  
   "На что я человек без стыда, без совести, а о
   некоторых вещах до сих пор вспоминать стыдно..."
  
   Дмитрий БЫКОВ - прозаик, поэт, известный публицист...
  
   Для настоящего воздействия важна именно исключительность,
   неважно - положительная или отрицательная...
  
   Высказаться по существу сегодня трудно... Вопрос не в том, будет ли опубликовано и оплачено такое высказывание, а в том, кому оно нужно. Вместе с 20-ым веком закончилось тысячелетие разговоров и осмыслений. На смену ему пришло что-то иное, совсем новое, и все достижения, катастрофы и противостояния предшествующих десяти веков сделались историей - скорее мёртвой, чем живой...
   Большинство людей понимает, что прошлое отсечено и говорить о нём... бессмысленно... Однако для нас это тысячелетие - не только история, но ещё и личное прошлое. И потому нам дорог хотя бы календарный повод вспомнить имена и события... Это не самое бесплодное занятие... Кроме дня сегодняшнего, есть и будущее, для которого, как для Бога, мёртвых нет...
  
   В русской классической литературе свинья традиционно наделяется мудростью, дальновидностью и практической смёткой. Особенно велика её роль в творчестве Николая Васильевича Гоголя, чьё внимание к салоносному животному было обусловлено украинским происхождением...
  
   Почти всё великое создаётся с невинными и скромными намерениями...
  
   Задолго до своего девяностолетия Феллини стяжал репутацию художника светлого, жизнерадостного, всеприемлющего - крылатой стала фраза Никиты Михалкова о том, что улыбка Федерико взошла над миром, как солнце; воистину "что пройдёт, то будет мило!" Это тем более удивительно, если вспомнить, что Феллини на протяжении сорокалетней режиссёрской жизни только и делал, что переживал кризисы и об этих кризисах снимал...
  
   Сэлинджер был последний русский классик. "Русский классик" - не столько национальная и хронологическая примета, не принадлежность к эпохе великих тысяча восемьсот шестидесятников, но психологический тип... Он был из того теста, из которого делаются гении. Одна из примет этого типа - приступ глубокой депрессии по достижении потолка своих эстетических возможностей...
   Это точное... осознание исчерпанности, переход на новое пастбище, охота за впечатлениями...
   Есть и другая версия - что по достижении в литературе определённого уровня, после которого иерархия уже неважна, а есть только категория "величие", писателю становится невыносима реальность, с которой он раньше мог мириться: теперь, ощутив всевластие над героями, он хочет подкорректировать и жизнь. Как правило, историческая реальность оказывается неподатливей виртуальной, и в общественной деятельности ни один сколько-нибудь серьёзный литератор... ещё не достиг результата, хоть отдалённо сопоставимого с его художественными открытиями; но с другой стороны - скудный пейзаж русской общественной жизни без толстовства... был бы бедней... Максимум того, что удаётся писателю, - объединение сравнительно небольшой группы единомышленников в организацию, которая ни на что особо не влияет, но планку нонконформизма задаёт. Люди с общественным темпераментом создают нечто вроде секты или партии...
   Есть и третья версия, объясняющая, почему этот тип классика особенно распространён в России... В какой-то момент - обычно на пике творческих способностей - художнику становится стыдно жить прежней жизнью...
   Русский классик - тот, кто... "даёт не от слабости, а от силы". И с ума он сходит не от слабости, а от силы...
   Писатели... умолкают редко. Видимо, с этого ремесла так же трудно соскочить, как с иглы. Оно заманчиво и привязчиво. Проблема большинства литераторов: они не умеют замолчать вовремя и продолжают выдавать на-гора книгу за книгой, повторяя то себя, то других, что ещё хуже.
   Замолчавших и сколько-то значимых писателей в мире - единицы. Надо обладать особым душевным устройством, чтобы в некий момент суметь отказаться от словесности и либо перевести её в более высокий регистр (например, заняться проповедничеством), либо замолчать вовсе... Чаще всего с писателем происходит самая обидная ситуация: субъективно ему кажется, что он достиг столь высоких вершин, что суетная литературная жизнь и читательские запросы с них уже не видны. Он с Богом беседует, а эта беседа не требует слов. На деле этим наивным самогипнозом маскируется обычная утрата дара или критическое его ослабление... Вероятно, организм насобачивается утешать себя и ловко выдаёт творческое бесплодие за гениальность особого рода...
   Все эти случаи внезапных писательских умолканий и бегств можно разбить на три группы. Первый случай: явное иссякание дара, творческий тупик, в который упирается автор (иногда - не без влияния религиозной мании, хотя трудно сказать, что тут первично: фанатизм ли подсекает писательскую способность к объективному и многоцветному восприятию действительности, сам ли автор ищет в религии утешения в творческом кризисе). Часто так происходит, когда автор исчерпывает жилу, которую разрабатывал, и не может переключиться на новую тему или манеру. Это случай наиболее тяжёлый: его не спишешь на общественные проблемы. Эпоха не виновата. То ли дар оказался мелок, то ли психические возможности недостаточны.
   Случай второй: виновата как раз эпоха. Автор замолкает не только потому, что чувствует невозможность или прямую опасность публикации лучших текстов (иногда в этих случаях он начинает писать в стол, но тогда хоть некоторые современники знают о сокрытых шедеврах), но потому, что не во всякое время можно сочинять стихи и даже прозу... Одни - как Блок - с особенной остротой чувствуют перелом в эпохе, другие - как большинство прозаиков девяностых - подспудно ощущают, что литература (не только их собственная, но и вообще любая) никому больше не нужна. Чаще всего это приводит к долгому творческому молчанию и неизбежной депрессии, но из этого состояния можно по крайней мере вернуться... Сам Вяземский объясняет это необходимостью пройти серьёзную научную школу и сформулировать сначала собственное мировоззрение, а потом писать... Сейчас он почувствовал, что слово опять что-то весит...
   Александр Терехов - его возвращение в литературу совпало с усиливающимся ощущением застоя и даже гнёта, но именно в этих условиях литература опять нужна и значима.
   Но есть и третий случай, наиболее интересный. Автор начинает разрабатывать некую тему - но не может её завершить, пока она не завершится в реальности; пытается предсказать, как повернётся жизнь, - но жизнь непредсказуема...
   "Для писателя не писать так же важно, как и писать"...
   Что делать замолчавшему писателю, который не хочет повторять себя, а для нового рывка не накопил сил? Хемингуэй в этой ситуации предпочёл самоубийство... но это не лучший выход. Другие начинают экспериментировать с наркотиками - не будем называть имён, ибо таких ситуаций полно в текущей реальности, - но это, в сущности, лишь растянутое самоуничтожение. Есть лишь один вариант: надо превратиться. Начать и прожить совершенно новую жизнь, набраться нового опыта, фактически уничтожив старый... Но не у всякого есть такой потенциал. Безоглядность этого перерождения - в удавшихся, состоявшихся вариантах - поражает...
   Почему-то во все времена писателю казалось чем-то позорным замолчать и покинуть литературу - хотя иногда оставаться в ней гораздо позорней; просто мы понимаем, что это очень хорошая, единственно значимая вещь, и потому уходить из неё - значит неизбежно спускаться ступенькой ниже. Однако многие при этом упускают из виду, что есть высшая форма существования в литературе - молчание. Оно больше любого текста...
   Если писатель не может больше писать, он может действовать по схеме: "Сперва он оглушил нас Криком, теперь талантливо молчит". Есть эпохи, когда молчание - золото; и высшее мастерство писателя заключается в том, чтобы иссякание собственных сил или усталость от самого процесса (первый случай) выдать за второй или третий - нежелание участвовать в измельчавшем литературном процессе или соответствовать исподличавшейся эпохе.
   Тогда молчание может стать великим жанром... Неписание - высшая форма литературы: на фоне этого все пишущие как-то особенно мелочны и суетливы. Так что из великого кризиса можно извлечь великую славу - было бы умение, но на то вы, господа, и писатели...
  
   Это было невыносимо пошлое время. На вопрос, что такое пошлость, ни один русский литератор ещё не дал вразумительного ответа... Попробуем... Пошлость - всё, что человек делает ради самоуважения или чужого восхищения, всё, что делается для соответствия образцу, а не по внутреннему побуждению. Когда все цели иллюзорны, а методы скомпрометированы, человеку остаётся одна задача - самоутверждаться в собственных или чужих глазах. В такие эпохи омерзительной пошлостью веет от всего - любовного объяснения, интеллигентского служения народу и даже от самого этого народа, несколько кокетничающего собственной темнотой. Никто же не мешает мужику жить менее зверской и тёмной жизнью. Но он живёт вот такой, какая описана у Чехова... или у Толстого...
   Вот вам тоже смешная история из другой пошлой эпохи. Однажды мы с друзьями в середине девяностых перепились и заспорили: есть у России будущее или нет?..
   - Меня прогнали!.. Прогнали за то, что я выпивохом! А не понимают того, что я пил с горя, с досады!
   - С какого горя?
   - А с такого, что я не мог ихней неправды видеть! Меня их неправда подлая за сердце ела! Видеть я не мог равнодушно всех их пакостей! Этого они не хотели понять... Ладно же! Я им покажу!.. Всю сущую правду им выскажу! Всю правду!
   - Не выскажешь... Одно хвастовство только... Все мы мастера в пьяном виде глотку драть, а чуть что, так и хвост поджал... И ты такой...
  
   О том, что 20-ый век понимал сверхчеловечность ложно, написано более чем достаточно, но то, что предыдущий век обозначил некий предел в развитии человеческой природы и заставил ожидать эволюционного скачка - думаю, очевидно даже для тех, кто читал прозу и философию этого века самым поверхностным образом...
  
   Мораль придумана для тех, у кого нет внутреннего самоограничения...
   Те, чьё поведение регулируется моралью, безнадёжно плоские, смешные, часто жестокие люди. Они не понимают высшего, музыкального смысла жизни, а потому поступают в соответствии с идиотскими правилами. Кто заглянет под эту оболочку и поймёт вдруг, что жизнь устроена нелинейно, не по правилам, - сходит с ума... или гибнет... А до того, как с ним это случилось, он был пошлый человек...
   Автор чувствует относительность, искусственность этих норм и что жизнь его управляется более сложными законами...
   Но есть ведь другое. Есть ведь... "нежность, талант и гордость", ... "восторг и восхищение, вдохновение и отчаяние", есть... религиозность - осознание вещей куда более тонких и сильных, чем общепринятые нормы и растиражированные грёзы. Есть чувство высшей осмысленности мира, недоступное произносителям максим... И эти вещи - которые за бытом и за моралью - серьёзней всякого реализма...
  
   В России недостаточно... быть хорошим...
  
   Чехову - не только его лирическому герою, но автору - всех жаль и себя жаль: что-то потеряли и не найдём. И отсюда странное ощущение, которое владеет любым читателем Чехова - по крайней мере, читателем, который хоть что-то слышит: почему, допустим, именно чеховская проза так утешает в депрессии?.. Чехова считают мрачным, чуть ли не депрессивным, а ведь в депрессии вы схватитесь именно за него, он покажется вам утешительней почти всех современников и уж точно всех потомков.
   Чтобы читать Толстого, нужно и самому быть в "состоянии силы", Толстой нужен здоровому, больной в его мире теряется, ему эти наслаждения... недоступны...
   Достоевский не утешает, не лечит, а растравляет рану: ведь резонанс нашего несчастья с чужим почти никогда не исцеляет, а только углубляет боль. И у нас всё плохо, и у всех всё страшно. Глупости, что можно кого-то утешить рассказом о чужих проблемах: это годится только для людей жестоких и завистливых, кого действительно утешает чужое горе.
  
   Утешает Чехов - но не потому, что жизнь его героев так уж похожа на нашу собственную. Он целителен именно потому, что каждая его строчка намекает на огромное и прекрасное пространство, открывающееся за жизнью...
   Пространство - вообще ключевая чеховская тема... Любовь к открытому пространству, к большому, разомкнутому миру - ему это свойство присуще в высочайшей степени... И в метафорах его, в самых абстрактных рассуждениях огромную роль играет пространство. Скажем, рассуждает он о религии - и пишет, что между верой и неверием в Бога лежит огромное поле... Думаю, что и вся сахалинская поездка понадобилась ему не затем, чтобы встряхнуться, и не затем даже, чтобы утолить жажду подвига, а попросту затем, чтобы вылечиться пространством от московской скуки и тесноты... Именно после этой поездки ему стал очевиден масштаб страстей и страстишек, которыми томились "московские гамлеты" (о, какой убийственный у него рассказ об этом - "В Москве", какой плевок в лицо всем тем, кто считал себя его героями, а его - своим писателем! Какая ненависть ко всем, кто смеет скучать - ничего не зная, не видя, не умея, никого не замечая вокруг себя!)...
  
   Столь многочисленны сторонники публичной благотворительности. На свете полно людей, желающих самоутвердиться за счёт больных, нищих и убогих, желающих прислониться к чему-нибудь безоговорочно хорошему, чтобы купить себе моральную безупречность и право поучать других. Таким людям в занятиях благотворительностью дороже всего одно - право свысока смотреть на окружающих и попрекать их тем, что они к добру и злу постыдно равнодушны...
   Но ведь она права в своих отповедях: "Нужно же делать что-нибудь!". И впрямь, проповедовать праздность легче, чем учить и лечить...
   "Когда зелёный сад, ещё влажный от росы, весь сияет от солнца и кажется счастливым, когда около дома пахнет резедой и олеандром, молодёжь только что вернулась из церкви и пьёт чай в саду, и когда все так мило одеты и веселы, и когда знаешь, что все эти здоровые, сытые, красивые люди весь длинный день ничего не будут делать, то хочется, чтобы вся жизнь была такою. И теперь я думал то же самое и ходил по саду, готовый ходить так без дела и без цели весь день, всё лето".
   О, как ненавидел бы Чехов советскую проповедь труда!..
  
   "Архиерей"... Это рассказ об ужасе смерти и попытке с ним свыкнуться. Если уж архиерею, которого столь символично зовут Петром, мысль о смерти страшна и невыносимо печальна, потому что нечто главное ещё не сделано и не понято, - что говорить об агностике? У Чехова нет более откровенного высказывания о собственной смерти и мучительном привыкании к мысли о ней; и не то тяготит, что впереди неизвестность, - для него, кажется, никакой неизвестности не было, мысль о загробной жизни его и в юности не посещала, он лишь теоретически может помыслить о том, что где-то, когда-то - "на том свете, в той жизни мы будем вспоминать о далёком прошлом, о нашей здешней жизни с таким же чувством", как о юности. Тяготит то, что здесь нечто главное осталось непонятым, невоплощённым, и теперь уже не понять...
   "Ах, как непонятно, и страшно, и хорошо". Это и есть самый точный портрет религиозного чувства во всей его подлинности.
   Почему хорошо? Потому что смерть, отдых от всего непонятного и чуждого, от жизни, в которой не с кем поговорить, в которой приходится, не чувствуя ног, стоять посреди собора на чтении Двенадцати евангелий; потому что можно снять тяжёлое облачение, не видеть больше робкого заискивающего выражения старухи-матери, с которым та прежде говорила с богатыми родственниками, а теперь говорит с сыном. Почему хорошо? Потому что "Мы отдохнём".
   Почему непонятно? Потому что главное не определяется словами, и вот он, архиерей, по самому своему положению стоит так близко к чуду - а всё равно не понимает в этом чуде чего-то главного... Ведь и писатель к этому чуду близко, и всю жизнь писал, как каторжный, и понял всё, а не понял главного, чем всё это удерживается вместе и почему сливается в такую гармонию.
   Почему страшно? Потому что никогда больше не увидимся и не скажем друг другу того, что должны были; от этого чувства - страха, благодарности, жалости - плачет у Чехова вся церковь, и плачет архиерей.
   Никакой морали, да, собственно, и никакого внятного смысла в этом рассказе нет; есть точнейшая, потребовавшая многих деталей и точной расстановки действующих лиц фиксация чувства, с которым мы живём, стареем и будем умирать, если повезёт умирать в своих постелях.
   Эта религиозность не имеет отношения к смыслу жизни, нравственности, образованности, порядочности, семье и браку, уму и глупости; эта религиозность не предполагает философии, не касается споров о теодицее и о векторе истории; она просто есть, и всё, как есть у каждого мало-мальски слышащего восторг, ужас и благодарность перед лицом жизни...
  
   Жизнь посмеётся над любыми предположениями... Но нам хочется думать... и переселиться в те необъятные и бесконечные пространства, где... проистекает настоящая жизнь...
  
   Робинзон... Селькирк, проживший всего сорок семь лет, представлял собою натуру выносливую, но невыносимую... Некоммуникабельность в сочетании с явной тягой к лидерству; такой человек рождён организовывать, командовать, даже спасать - но повелевать ему некем, ибо он не выдерживает никакого общества. Лучший выход для него - стать господином безгласной природы на маленьком удалённом острове...
   "Кратчайший способ расправы с диссидентами"...
   Каждая эпоха находила в истории Робинзона Крузо нечто своё, интерпретируя робинзонаду в соответствии с духом времени.
   "Эмиграция - капля крови нации, взятая на анализ"...
   Робинзон - капля крови цивилизации, и всякий новый человеческий тип подвергался эстетическому испытанию островом. Для людей 18-го века, в особенности для британцев с их культом имперского супермена, "Робинзон" был гимном человеческим возможностям, торжественной одой в честь упорства, могущества и неугасимой веры. Это нормальный взгляд для эпохи, избравшей человека мерой всех вещей...
   Человек - светлое начало, доводящее природу до ума; он не пропадёт нигде, из всего исследует выгоду и по всему необитаемому покамест миру пронесёт весть о славе британской короны.
   Робинзонада 19-го века прошла под знаком сознательного бегства от цивилизации: американский Робинзон бежит в "Хижину в лесу", где пытается отыскать подлинную гармонию, давно утраченную заблудшим человечеством...
   19-ое столетие сильно скорректировало взгляды на человеческую природу: Робинзон этих времён - не гордый покоритель островов, не миссионер среди дикарей, а либо сумасшедший романтик, либо маргинальный бандит. Надо учиться притираться к обществу, вот что; нет счастья, кроме как на путях материального прогресса...
   20-ый век вообще выявил новые "возможности острова"... Главный герой блестящего философского рассказа... представляет собой точную пародию на современного человека, который, оказавшись на необитаемом острове и не найдя вокруг ничего мясного, съел самого себя. Это и метафора самоедства, преследующего интеллигенцию, и одновременно сатира на общество потребления, которое не может не жрать, и в результате вынуждено питаться собою...
   Я не очень представляю себе, как выглядит Робинзон начала 21-го века...
   Он сидит на своём острове... Он нашёл на своём острове нефть и питается ею. Он больше всего озабочен суверенитетом своего острова и страшно боится, что его кто-нибудь спасёт... Мир смотрит на него со смесью восторга и ужаса, а он на мир - с ненавистью и подозрением...
  
   Энди Уорхол (1928)... Его величайшая заслуга заключалась в доказательстве неожиданного вывода: протест против общества потребления является в обществе потребления востребованным и хорошо оплачиваемым продуктом...
   Термин "западное общество потребления" был охотно подхвачен восточным обществом лицемерия...
  
   24 августа 1938 года родился термин "мыльная опера". Главный редактор журнала Чарльз Клейтон Моррисон (1874 - 1966) в редакционной статье обозвал дневные радиомелодрамы "мыльными операми", поскольку "заплакать над этой ерундой можно только с помощью мыла"... Объяснений этому ярлыку давали множество: по одной версии, главными спонсорами большинства сериалов в тридцатые годы - да и потом - выступали неразлучные..., до которых в 1931 году дошло, что лучший способ рекламы - это пятнадцатиминутные юмористические радиошоу из жизни домохозяек... По другой версии, мыльные сериалы так назывались потому, что домохозяйки во время их слушания всё время что-нибудь стирали... Они мыльные потому, что замыливают глаза.
   Но термин Моррисона прижился, поскольку в самом словосочетании "мыльная опера" передаётся суть сериального продукта... Мыльный - значит пафосный, раздутый, как пузырь, обильный, как пена, и совершенно пустой внутри...
   Точно так же и мелодрама, в особенности телевизионная: выглядит она как настоящая, но питательности там ноль. Неустранимый мыльный вкус присутствует во всём - в слезах, разборках и даже целомудренных любовных сценах; наконец, она лезет в ваш дом и ваше сознание без мыла - и эта ассоциация тоже присутствует на периферии сознания.
   Теперь о том, почему опера: в мыльных сериалах речь идёт об одном и том же. Роковая любовь, смертельная болезнь, родовая тайна - всё это неизменные двигатели оперных сюжетов...
   К концу мыльной оперы при попытке обнаружить её смысл чувствуешь, что он выскальзывает между пальцами. Ради чего все эти люди на протяжении полугода, а то и года, а то и двадцати лет вертелись перед нами, умирали, рождались, разводились, впадали в кому, рожали близнецов, путали их, кончали с собой, воскресали по многочисленным просьбам телезрителей и, в конце концов, поженились? Обмылок, оставшийся от их бурной жизни, теряется, ускользает куда-то в сток... и знаете, с человеческой жизнью примерно так же... Думаю, смотреть мыльные оперы полезно - привыкаешь по крайней мере не относиться слишком серьёзно к собственной биографии...
   Это нормальный путь искусства, вполне определившийся вектор... Ведь было как? Была скучная повседневность - и высокое искусство, в котором герои умирали, отчаянно сопротивлялись, страстно любили и тем давали публике намёк на другую, лучшую жизнь... А поскольку количество высокого и низкого в мире неизменно и сбалансировано, то в нынешней нашей повседневности всё стало некоторым образом наоборот. Искусство сошло с котурнов, поместилось в телевизор, научилось выглядеть глупее обывателя, чтобы ему интересно было смотреть... оно измельчало, замылилось, свелось к служебным ролям, к глазной и ушной жвачке, и нам смешон сочинитель на котурнах, задавшийся целью спасти мир... Мыльные оперы чудесно вобрали в себя всю пошлость, оставив жизни всю подлинность. Смотришь на себя, сравниваешь с телеперсонажем и видишь: герой. Так что всё к лучшему...
  
   Новое эсперанто...
   БАКС, амер. Универсальная денежная единица, символ преуспеяния и бездуховности...
   ВОДКА, рус. Русская национальная идея. Универсальный смазочный материал, быстрейший способ установления контактов, причина гибели и процветания большинства русских талантов и организаций.
   ГАЗ, инертн. Топливо, иногда заменяющее национальный дух. Основа суверенитета.
   ГАСТАРБАЙТЕР, нем. Дешёвая приезжая рабсила, напоминающая Европе о её исторической вине перед слаборазвитыми странами.
   ДЖИХАД, араб. Священная война против чужих национальных идей, в особенности против фастфуда.
   ДОПИНГ, англ. Разновидность драгс. Способ превратить Олимпиаду из спортивного праздника в непрерывный скандал.
   ДРАГС, амер. Химические средства для расширения сознания. В сочетании с сексом и рок-н-роллом были способом показать буржуазным ценностям фак.
   ИНТЕРНЕТ, интерн. Универсальная замена секса, драгс и рок-н-ролла, главный враг джихада, наследник спутника, предтеча нанотехнологий, альтернатива суши и фастфуда, прибежище фашиста и террориста, последняя надежда прессы в случае полного суверенитета.
   КАРАОКЕ, япон. Способ почувствовать себя попзвездой, не имея для этого никаких данных.
   МАФИЯ, итал. Итальянская национальная идея. Крепкая, здоровая семья, основа консервативного общества. Попытка внедрить здоровые семейные ценности в другие государства часто сталкивается с непониманием и завистью, но почти всегда побеждает.
   НАНОТЕХНОЛОГИИ, рус. Русская национальная идея. Идеальный предлог для инвестиций: вещь, которую никто не видит и которая стоит очень дорого. Так, новое платье короля в сказке Андерсена было явно пошито с помощью нанотехнологии.
   О'КЕЙ, амер. Универсальное словосочетание, изначально обозначавшее полный порядок, но со временем расширившееся до бесконечности. В зависимости от контекста способно выражать восторг, недоверие, угрозу, вопрос, утверждение и американскую национальную идею.
   ОЛИМПИАДА, греч. Реклама принимающей страны в форме спортивного праздника. С 2007 по 2014 год - русская национальная идея.
   ПАРЛАМЕНТ, англ. Британская национальная идея. В России - альтернативный сексу способ делать карьеру, имя, деньги и т.д.
   ПЕРЕСТРОЙКА, сов. Русская национальная идея. Выступает способом спасти Отечество, когда уже не помогают нанотехнологии, спутник, Олимпиада и водка.
   ПРЕССА, франц. Группа людей, информирующих мир о новостях (на Западе) и виноватых во всём (в России).
   РОК-Н-РОЛЛ, амер. Очень громкое караоке с элементами социального протеста.
   САММИТ, англ. Способ для глав государств продемонстрировать нерушимые личные отношения на фоне нарастающих межгосударственных противоречий.
   СЕКС, англ., амер. Способ сделать человека, карьеру, сюжет, брак, развод, скандал, стихотворение, песню, рок-н-ролл. Мужчина вспоминает о сексе каждые десять минут, а женщина не забывает вообще никогда.
   СПУТНИК, сов. Русская национальная идея...
   СУВЕРЕНИТЕТ, интерн. Заменяет вообще любую нацидею.
   СУПЕРМАРКЕТ, интерн. Большой дорогой магазин, выстроенный на месте большого дешёвого рынка.
   СУПЕРМЕН, амер. Тот, кто может себе позволить закупаться в супермаркете. Ещё умеет летать, но это вторично. Летать умеет и спутник.
   СУШИ, япон. Японская национальная идея, местный фастфуд. По слухам, способствует сексу и приводит к харакири.
   ТЕРРОР, интерн. Один из способов осуществления джихада...
   ТВИКС, амер. Лучший способ занять неловкую паузу, возникающую в сексе или рок-н-ролле.
   ФАСТФУД, амер. Американская национальная идея. Непривычные люди забалдевают от неё, как от водки, примерно с теми же последствиями...
  
   Натан Дубовицкий (1964)...
   Блатной авторитет, который большую часть жизни проводит в сауне и непрерывном жертвовании на монастыри, переехал сюда из города Блатска, а про хазар, контролирующих весь юг России и являющихся потомками того самого каганата, мне даже напоминать неловко...
   "В комнате всё было краденое, и даже воздух какой-то спёртый"...
   Основное чувство его - странная снисходительность к людям, стране и самой жизни: иногда жалость, иногда агрессивное презрение, иногда сдержанное высокомерие. Копошатся вокруг какие-то людишки, большей частью взяточники и торгаши, похотливые губернаторы и зловонные братки, вообще все плохо пахнут, посыпаны пеплом и перхотью, и даже главный оппонент героя (а главный оппонент всегда ведь наше зеркало) оказывается трусливым садистом, не более. Герой ужасно хочет любить, он читал Первое послание к коринфянам и даже ссылается на него, и знает, что если кто имеет всё, а любви не имеет, то нет ему в том никакой пользы... В эту жажду любви можно бы, пожалуй, даже поверить, если бы диагноз герою не устанавливался так просто. У него все эти валентности уже заняты, всё поглощено любовью к себе, истовой, мощной, неплатонически-страстной. Он постоянно отмечает собственную эрудицию, молодость, красоту, силу; он умнее всех собеседников и выше их на голову; он слышит свою "тишину" и знает суть мира... "Круг его чтения очертился так прихотливо, что поделиться впечатлениями с кем-либо даже пытаться стало бесполезно..."
   "Как быть?.. Что я за сволочь! Господи, почему я никого не люблю?"...
   Единственное, по-настоящему сильное чувство испытывает герой к проститутке - она одна ему вровень, ибо моральных ограничений у неё ещё меньше. Именно по этой причине его влечёт к ней так мучительно - как к ещё большей пустоте...
  
  
   24 августа 79 года нашей эры, около часу дня жители приморского города Помпеи увидели четырнадцатикилометровый столб дыма над Везувием. Спустя несколько минут на город посыпался дождь из мельчайших кусков вулканической пемзы. В Помпеях жили порядка 20 тысяч человек. Больше половины населения спаслось - те, кто переждали в домах первый чёрный дождь и успели уйти до второго, сопровождающегося волной термических газов температурой 400 градусов... Некоторые спаслись на кораблях, другие ушли из Помпей, погибли в основном те, кто надеялись пересидеть в надёжных укрытиях или крепких домах. Три потока лавы, сошедшие с Везувия через 19 часов после начала землетрясения, погребли под собой Помпеи, Стабии и Геркуланум...
   Не сказать, чтобы горожане были вовсе не готовы к бедствию: в 62 году землетрясение, которое считают предвестником пробуждения Везувия - разрушило треть города, но из него никто не ушёл. Жители Помпей привыкли жить на вулкане. Для Рима постоянное соседство смерти вообще было нормой...
   В Помпеях, судя по настенным надписям, кипела постоянная свара всех со всеми - не только политическая или экономическая, а просто на вулкане всегда такая темпераментная, что каждый каждого поносит...
   Русскому человеку посещать Помпеи мучительно вдвойне - он многое в них узнаёт. Перед ним удивительное сочетание праздности, торговли, хитрости, стоицизма, социального расслоения и удивительно крепкой взаимопомощи...
   Помпеи поражают зазором между богатыми и бедными кварталами: примерно треть города состоит из роскошных вилл, зато по обширным окраинам ютилась такая нищета, что, право, извержение начинает казаться чем-то вроде возмездия за несправедливость...
  
   Фёдор Панфёров (1896)... Даже я, при всей своей критической добросовестности, кое-что пролистывал - ну долго же!..
  
   Константин Воробьёв (1919)...
   "Это мы, господи!"... "Картины души"... Воробьёв был такой писатель - рассказать своё было ему необходимо физиологически. Ведь не узнают!
   Эти упрёки во лжи, вымысле, очернительстве, фактической и психологической недостоверности сопровождали тогда - и сопровождают ныне, во дни очередных массовых вспышек самодовольства и паранойи, - всю честную русскую литературу, начиная с Астафьева, который первым из собратьев оценил Воробьёва, и кончая Окуджавой, постоянно выслушивающего от высокопоставленных военных, что "такого на фронте не было". На фронте было всё...
  
   Из всей русской прозы семидесятых Юрий Трифонов остаётся самым непрочитанным и потому притягательным автором...
   "Есть люди, обладающие каким-то особым, я бы сказал, сверхъестественным зрением: они видят то, чего нет, гораздо более ясно и отчётливо, чем то, что есть..."... Но здесь описан совершенно правильный способ читать трифоновскую прозу, и в его обычной зашифрованной манере ключ указан недвусмысленно. Страшная густота, плотность, точность трифоновского "бытовизма" особенно наглядна на фоне его вечной тоски по живой истории, по осмысленному бытию...
   Это было поколение, воспитанное на комиссарских идеалах, описанное в "Доме на набережной" с откровенной, несвойственной ему прежде нежностью...
   Советское - при всех его минусах и плюсах - было естественным продолжением русского, а вот постсоветское пришло откуда-то из другого пространства, это явление совсем иной, небывалой ещё природы. В России побеждали те или иные идеи, но никогда ещё не было так, чтобы само наличие идей объявлялось опасным и катастрофическим; никогда не было эпохи, когда конформист, карьерист, ловчила представлялся менее опасным, чем борец...
   Весь Трифонов - о том, как убивает, мучает, корёжит людей отсутствие идеи, как они убивают и унижают друг друга, побуждаемые к этому не сверхидеей, не внеположной ценностью, а банальной и уютной жаждой покоя и сытости... Он противопоставляет людей идеи людям быта...
   "Исчезновение" - роман с названием, почти синонимичным "отсутствию", тому самому отсутствию просвета, надежды, чуда, о чём и вся его городская проза... Это книга об исчезновении смысла, о постепенном размывании его.
   "Другая жизнь" - это подлинно другая жизнь, наставшая в стране, лишённой ориентиров...
   Советское - это зигзаг в сторону? Или это великий шанс, которым страна не воспользовалась? И выходило у него, что великий шанс; что люди изломали и предали себя, но революция выковала великое поколение, и следующее её поколение тоже было великим, а быт сожрал, а проклятое воровство догнало, а человеческое отмстило...
   Трифонов тосковал по сверхчеловеческому, по великому. Он таким запомнил отца. Он такими видел друзей - поколение людей, постоянно себя закаляющих и готовящихся к великому. И душу его непрерывно оскорбляли другие люди, которые выросли вместо них....
   Величие - не соблазн, а долг. Стремиться надо к сверхчеловеческому, несбыточному и недостижимому. Тот, кто даёт внушить себе, будто любая идея ведёт к крови, а любой идеализм чреват садизмом, попросту расписывается в трусости и лености.
   Проза Трифонова трагична именно потому, что любой подобный порыв обречён, но это не значит, что он отменён...
  
   Не следует думать, что хороша всякая свобода: свобода, дарованная свыше и вдобавок временная, с неизбежностью порождает временщиков, думающих только о собственной выгоде и разрушающих страну с потрясающей эффективностью. Эта свобода очень быстро приводит к торжеству примитивнейших инстинктов - ограничивается "Баркова-сочиненьями" в культуре и ничем не стеснённым воровством в экономике: ясно же, что праздник ненадолго...
  
   24 января (4 февраля) 1722 года Пётр Великий утвердил Табель о рангах - главный регламент российской бюрократии, с незначительными изменениями действовавший до 1917 года...
   Нижним из 14 чинов был коллежский регистратор, а высшим - канцлер. Личное дворянство давалось с 14 чина, потомственное - с 8 (коллежский асессор). Обращаться к шести нижним чинам следовало "ваше благородие", к следующим трём - "ваше высокоблагородие", к статскому советнику - "высокородие", к последующим - "превосходительство", а к трём высшим - "высокопревосходительство"...
  
   "Коррупция в России - явление сложное и многосоставное"...
  
   Дмитрий Менделеев - классический тип русского учёного: никто больше не выразил его с такой полнотой, хотя принадлежал он к блестящей плеяде, революционно изменившей мировую науку. Павлов, Тимирязев, Циолковский, Бутлеров, Мечников, Сеченов, Ключевский - всё это фигуры толстовского масштаба: физики, физиологи, историки, мыслители... Даже в этом ряду заслуги Менделеева исключительны: именно с Периодической системы элементов началась химия, какой мы её знаем... Феноменальная его слава и нынешнее высокое место в рейтинге величайших россиян обеспечено именно тем, что он был русский человек во всей полноте своих дарований, заблуждений и страстей...
   Всю жизнь занимаясь гидратами, поиском правильных соотношений разных элементов в смесях, он и Россию рассматривал как одну гигантскую смесь, которую, Боже упаси, не нужно лишний раз взбалтывать. В 1905 году он опубликовал "Заветные мысли" - свод указаний по политэкономии, просвещению, а также "Желательное для блага России устройство правительства"...
   "Желательно, чтобы Россия вновь прочнейшим образом заключила теснейший политический, таможенный и всякий иной союз с Китаем, потому что он явно просыпается, в нём 430 миллионов народа, и он имеет все задатки очень быстро, наподобие самой России, стать могущественнейшей мировой державой". Этот прогноз сбылся...
   Высшей функцией правительства должно считать заботы о просвещении народа и его промышленном развитии...
   Могу сказать, что знал на своём веку, знаю и теперь очень много государственных русских людей, и с уверенностью утверждаю, что добрая их половина в Россию не верит, России не любит и народ мало понимает. Руководствоваться надо не выгодой и не интересами величия страны, как понимает их правитель, но исключительно и только любовью, а потому желательно, чтобы в Государственной думе были сосредоточены любящие Россию люди, а не идейные теоретики. Для них превыше всего идея, а не Россия. Во всеобщее, равное и тайное голосование он не верит, в имущественный или образовательный ценз - тем более, справедливо замечая, что среди самых богатых и самых образованных людей любовь к России встречается не слишком часто...
   Что завоевательных войн Россия сама не затеет, в том уверены не только все мы, русские, но и все сколько-нибудь знающие Россию, которой у себя дома дел кучища, начиная с необходимости продолжить усиленно размножаться"...
   Интересы его были многообразны, как у всякого отечественного гения...
   Разумеется, он не был бы образцовым русским учёным, если бы в круг его интересов не входила нефть - главное богатство Отечества, не считая, разумеется, мозгов...
   Будущее величие России он связывал, прежде всего, с промышленностью, а также с сельским хозяйством, для которого тоже сделал немало...
   У нас такая огромная территория и так много всего, что вековечной мечтой русского человека остаётся... наведение порядка во всём этом богатстве. В России столько хаоса - и в политике, и в быту, - что наш человек всегда мечтает о порядке, и потому Периодическая система элементов кажется ему счастливой сбывшейся мечтой, олицетворением правильного устройства мира...
  
   Современная драматургия чаще всего бездыханна ещё до постановки... Попробуйте досмотреть до конца какую-нибудь "Новую драму"...
   Каждое поколение должно дорабатывать вещь, приноравливая к современности...
   Поэт-трибун действительно вымерший вид...
   "Кто воевал, имеет право у тихой речки отдохнуть". "Устраивайтесь, граждане!"...
   У меня нет особенных иллюзий насчёт человеческой природы...
   Но пусть он, по крайней мере, не думает, что он - человек. Пусть он чётко понимает своё место в мире, всегда держит в уме, что отказался от образа и подобия Божьего, и не претендует на гордое звание хомо сапиенс...
  
   15 февраля 1717 года в Санкт-Петербурге вышло первое (из пяти) издание свода правил и упражнений для молодых кавалеров и девиц дворянского сословия - "Юности честное зерцало", составленное под руководством Петрова сподвижника Брюса. До 1767 года эта книга оставалась главным руководством для элитной молодёжи - с тех пор в России не предпринималось попыток систематически изложить основы морального кодекса для будущих столпов государства, если не считать речи Ленина "Задачи союзов молодёжи". Между тем такая необходимость назрела, потому что совсем уже оборзели. Впрочем, они не виноваты - никто им толком не объяснил, что сейчас востребовано, а что нельзя...
  
   Алексей Дидуров (1948)... Он выстроил себе отдельное литературное пространство, в котором плавал, как рыба в воде (не как сыр в масле, естественно, но тогдашние честные литераторы вообще жили скромно, у них были другие источники самоуважения)...
   Самая бедность его была элегантна и горделива: никто никогда не видел его пьяным, отчаявшимся, опустившимся и дурно одетым...
   Он прошёл свою жизнь с блеском и элегантностью канатоходца...
   Счастливец, сделавший свою биографию по собственным лекалам, без малейшей уступки чужим правилам; супермен, аристократ московского двора, и женщины рядом с ним были такие, что коллеги завистливо называли его "Лёша с лыжами". Сплошь красотки, модели, выше его на две головы. Но настоящие красавицы понимают, с кем стоит иметь дело, и любят поэтов - по крайней мере, на его век таких девушек хватило.
   Всё, что его мучило, всё, что надрывало его душу и довело до инфаркта в пятьдесят восемь, всё, о чём он молчал, нечеловеческим усилием удерживаясь от исповедей и проклятий, - умерло вместе с ним, и не стоит ворошить этого. Нам остался пример человека, который ни у кого ничего не просил, ни от кого не зависел, задумал и осуществил себя сам...
   Страна у нас такая, что осуществиться может только сверхчеловек. Вот и вспомним его, как живой пример силы и победительности; и будем как он, если сможем...
  
   Все они изо всех сил пытались - иногда честно - вернуть вдохновение двадцатых и тридцатых, когда они, вчерашние студенты, белогвардейцы или красноармейцы, в каких-то десять лет написали могучий корпус текстов, непредставимых для сегодняшних двадцатилетних - и по таланту, и по ранней зрелости, и по метафизической дерзости... Их поздние сочинения безнадёжно тормозились и рассыпались, а слава основывалась исключительно на ранних достижениях...
  
   Федин начал печататься ещё в 1913 году... Перед самой войной ему повезло отправиться для продолжения образования в Германию, где он сразу после начала войны оказался под домашним арестом... В Россию он вернулся в 1918 году и очень скоро попал в литературную студию Замятина и Шкловского... Серапионы провозгласили установку на сюжетную прозу, сильную фабулу, социальную остроту - и "Города и годы", писавшиеся как демонстрационный, первый, образцовый роман нового направления, всё это в себя вобрали...
   Роман Федина - наиболее удачный пример романа на знаменитую тему "Интеллигенция и революция": что делать во время революции человеку, который не хочет убивать...
  
   Сильная, здоровая, молодая, энергичная и... чувственная. Любит риск...
  
   Немецкий дух сроден русскому и война есть кратчайший путь к социализму...
  
   При беглом пересказе получается, конечно, чёрт-те что, однако в романе всё это смотрится неплохо...
  
   Революция - это гигантское превышение масштабов. В революции надо быть либо титаном, либо пигмеем, либо никем, либо всем...
  
   "Города и годы" читать надо. Полезная книга, и она останется...
  
   Жить хочется...
   "Чапаев" - роман о фантастически талантливом народе, восторженно открывающем в себе новые способности, о полуграмотном крестьянине, оказавшемся природным стратегом, о рассудительном умнике, обернувшемся превосходным наездником и хладнокровным солдатом... В книге чувствуется жар и азарт боя, здоровье и молодость, и вот этот бешеный восторг первооткрывательства: всё можем! Мир кроим!.. Им всем - комиссарам, плотникам, студентам, крестьянам, прапорщикам Первой мировой и провинциальным мечтателям - рисовалось нечто феерическое, невообразимое, сказочное и универсальное, и они чувствовали себя зодчими вековой мечты человечества, и эта наивная, но неубиваемая вера делала их титанами... Это было время великого общенационального вдохновения...
   Человеку, преобразившемуся в магнитном поле Большой Истории, нет пути назад... А без героев история мертва... Героическая борьба за идеалы прекрасна, в ней отковываются великие характеры и совершаются духовные подвиги...
   "Помнишь, как мы с тобой летали по фронтам? Кровь кипит, жить хочется!"...
   Не прозябать, не выживать - жить...
  
   Человеку, уважающему себя и пребывающему в статусе хозяина страны, хулиганство и воровство ни к чему. Он и так господин природы, и равный совладелец Вселенной... "Мы жили при коммунизме. Так нигде не было и больше никогда не будет"...
   Осмысленный и оплачиваемый труд, самоуправление, доверие - три кита, на которых стояла его система... И перспектива строительства первой в мире справедливой страны...
   В какой степени она приложима к другим коллективам и временам - вопрос обсуждаемый; существует дилетантское мнение, что всякая авторская методика работает лишь у автора...
   "Педагогическая поэма"... "Флаги на башнях"... Сегодня наша педагогика - башня без флага, а книги Макаренко - памятники грандиозного эксперимента - флаги без башни...
   Лежит на этой книге какой-то закатный, прощальный отблеск - "так души смотрят с высоты на ими брошенное тело".
  
   Казанова любуется не одним собой, но и всем миром Божиим, в котором к его услугам столько вкусных вещей, - и потому Россия в его изображении предстаёт таким же царством роскошного абсурда, какой Афанасию Никитину представлялась Индия... Именно в такую Россию Запад поверил охотнее всего...
   Казанова был именно гением среднего вкуса. Его взгляд на Россию - никак не взгляд историка, эстета или стратега...
   Половины увиденного он не понимает вовсе в силу исключительного верхоглядства - этой неизбежной изнанки авантюрного быстроумия, - а другую половину по-мюнхаузенски перевирает ради самопиара или эффекта...
  
   22 июня 1858 года Александр Дюма-пер шагнул на санкт-петербургский берег, о котором он столь долго мечтал...
   "Отменив крепостное право, Россия вступит на путь всей просвещённой Европы - путь, ведущий ко всем чертям!"...
   Таковое преимущественное внимание к местной кухне и женскому полу тоже объяснимо: умей взять от страны лучшее, что в ней есть, и не требуй того, чего нет. Все бы так ездили...
  
   Дэн Браун (1964)... "Код Да Винчи"...
   Мудрец утешал освистанного: "Ты сказал своё - да не вовремя, а он чужое - да вовремя"...
   Литература у нас - самое сильное и массовое из искусств...
  
   Дафна Дюморье - лучшая, по-моему, британская писательница прошлого века, одержимая... манией постоянного решения тонких технических задач. Вот, скажем, "Ребекка" - дивный триллер... "Птицы"...
  
   Николай Шпанов (1896)... Свежесть...
   Граждане сначала поддавались, но всегда успевали опомниться. Как бы то ни было, мобилизационная литература существовала и цвела, как всегда она цветёт во времена заморозков, но, по крайней мере, делалась качественно, на чистом сливочном масле...
   Мы представляем тридцатые годы царством страха, и так оно и было, но всякая насыщенная эпоха многокрасочна...
   Почти все, начиная с Радека и кончая Шпановым, были убеждены, что простые люди Германии не захотят войны и быстренько начнут разваливать тыл... Степень зомбированности немцев в СССР явно недооценивали, искренне уповая на восстание германского пролетариата, не желающего воевать с первой страной победившей революции; а между тем немецкий пролетариат пёр и пёр на Россию, даже не думая протестовать... В Германии процент людей, убеждённых в святости нацизма, оказался печально высок, а степень иммунитета к тоталитарным гипнозам - в разу ниже, чем в России...
   В описании отрицательных героев Шпанов явно наследует Жюлю Верну - все они сплошь аристократы и развратники, не умеющие ничего спланировать на сутки вперёд. Наши же необыкновенно чётки, быстры и деловиты - новый, не являвшийся прежде образ "массового человека", весьма показательная эволюция от рохли и мечтателя к железному, всё умеющему конструктивисту. И некие черты этого нового облика были реальны. Скажем, азарт, жажда сделать невозможное и явить его миру, а главное - свежесть, восторг первопроходца, зашедшего туда, где никто ещё не бывал! Фашизм опирается на архаику, на подвиги дедов, искал идеала в прошлом, но первопроходчество, в том числе и социальное, бредит только будущим, и в этой модернистской ориентации - главное различие между двумя тоталитарными режимами, различие, которого не чувствуют люди с отбитым обонянием...
   Хорошие люди с правильными ценностями, с верой в разум и в необходимость человеческого отношения к человеку, идут, летят, плывут и растут в том направлении, где никто ещё не бывал. И этого озона ничем не отобьёшь...
   А Шпанов верил... Есть только один рецепт качественной агитлитературы: ты должен хотеть жить в мире, который рисуешь в качестве положительного образца, и верить в собственные слова...
  
   Грех в искусстве один - недостаток таланта или... сознательное его ограничение на грани самоистребления...
   Ибо художник устремляется к Богу не тогда, когда старается Ему понравиться, а тогда, когда свободно творит, подражая ему...
   Когда художник слишком долго заставляет себя сознательно снижать планку - ради массовости, кассовости, попадания в тон времени и по тысяче других причин, - он, в конце концов, теряет способность взять свою обычную высоту...
   Стоит ли?.. Для кого-то - безусловно да, для других - ни в коем случае нет... но возможна ведь и третья: Господи, что ж это за проклятое столетие и проклятый мир, где элементарной человечности нет места, где человеком быть нельзя - только сверх?!..
   Вообще, что ли, не браться за великие вопросы и пограничные ситуации?..
   Делай, что можешь, а чего не можешь, за то не берись...
   В религиозном кино всё, что не шедевр, - неудача: тут спрашивается и оплачивается по максимуму...
  
   Новелла Матвеева (1934)...
   Самое чистое вещество искусства, которое мне в жизни случалось видеть, - это песни Новеллы Матвеевой в авторском исполнении... Человек берёт семиструнную гитару, начинает играть и петь и дальше... звёздное небо. Самый прямой репортаж из рая... Человеческих слов не придумано для определения того, что она делает...
   Истинно восторженная реакция на искусство есть реакция чаще всего недоброжелательная. Степень новизны такова, что это не даёт жить дальше, беспокоит, как заноза... Надо как-то приспособиться, тогда уже можешь включить эстетическое чувство...
   Чем уже круг, тем сильнее чувства в этом кругу. Чем меньше народу любят автора, тем интенсивнее фанатеют. Матвеева "попадает" в сравнительно небольшой сегмент аудитории - авторская песня и сама по себе фольклор интеллигенции, а это состояние народа в далёком прошлом; плюс к тому очень уж это своеобразно, и сложно, при всей внешней простоте, и мелодически изысканно... В Матвеевой бросается в глаза... сочетание силы и беззащитности... тонкости и яркости...
   Я читывал, может быть поэтов сильней, чем Матвеева, но не видывал более чистого случая гениальности. Ни один другой текст не внушал мне такого сильного желания слышать и видеть и писать что-то самому; никакие другие стихи или песни не свидетельствовали так ясно и непреложно о божественной сущности искусства... В её музыке, многообразной и мгновенно запоминающейся, всегда каким-то труднообъяснимым образом дан пейзаж...
   Занятия поэзией странным образом убивают возраст, не идут в зачёт...
   "Чтобы написать песню, нужно беззаботное мечтательное настроение... А над столом у меня, как грозное напоминание, висела строчка из Катулла: "Лень твоя, Катулл, для тебя погибель"...
   Сама Матвеева гениально научилась обороняться от многого, что понапрасну мучает человека и мешает сочинять...
   В небесных своих песнях и лучших стихах она создала образ рая, с красками яркими и мягкими... и научила нескольким простым и эффективным заклятиям против всякой нечисти, пытающейся этот рай заслонить.
   Допускаю, что есть поэты лучше, и убеждён, что есть поэты крупней, но с такой силой понимания, узнавания и восхищения не буду любить никого...
  
   Типично не то, чего много, а то, что наиболее полно выражает эпоху...
   "В Москву!"... Роман типичен дважды, поскольку написан одной героиней нашего времени про другую, да вдобавок удивительно сочетает ум и даже талант с полным отсутствием какой бы то ни было морали...
   Проза... располагается в современной официозной словесности в центральной, мейнстримной, устраивающей всех части спектра...
   Чего у неё не отнять, так это высшего образования (в том числе американского), обучаемости, культуры письма - словом, того, что можно выдать за интеллигентность при отсутствии этой самой интеллигентности... Культура письма есть, а с подлинной культурой - проблемы: она и её ровесники-единомышленники уже научились казаться, но пока не научились быть (научатся ли - не знаю: для Бога никто не потерян)...
   Книга - как раз торжество самых тёмных порывов, но упакованных не в гламур и не в пост-модерн, а в оболочку хорошо написанного романа воспитания.
   Неистребимая провинциальность новой российской идеологии и официальной культуры заключается в крайней небрезгливости людей, желающих вскочить в социальный лифт...
   Сегодняшний виток российской истории - совсем уж узенький, деградантский...
   В описании родного Юга - Сочи, Абхазии, Адлера - она остроумна и точна, и эта первая треть книги - лучшая. Там есть живая любовь, привязанность, чуткий слух на чужую речь, та смесь нежности и стыда, которая лучше всего характеризует отношение южанина к его щедрой, роскошной, безвкусной, напористой и беспомощной Родине...
   Недостаток той, настоящей культуры сказывается в определённой поверхностности, эффектной, но половинчатой: автор совсем не чувствует культуры и мифологии, которая стоит за всем этим бытом; ловит внешние его приметы, но не понимает структуры. Этим и отличается журнализм от прозы...
   Она хотела изобразить юг, чтобы стали понятны, во-первых, корни её главной героини, а во-вторых, страстное желание от этих корней оторваться... Она перебирается... "в Москву". Дальше она видит в основном не ту Москву, в которой мы все живём и которую есть за что любить, - но Москву рублёвскую, гламурную, полудиссидентскую и притом жирующую. Здесь литература кончается в принципе и начинается чистый журнализм...
   Героиня, избалованная халявной работой на московском клеветническом сайте и жизнью в собственном особняке, с головой погружается в родное провинциальное убожество... К корням нельзя вернуться...
   Правдолюбие сочетается с карьеризмом, гедонизм - с чистотой, а умение безоглядно влюбляться - с постоянно тикающим счётчиком...
   Она ведь писала не об этом. А о чём?..
   Она почувствовала идеологическое задание - носящийся в воздухе запрос на антигламурную, антилиберальную, антиолигархическую прозу в духе "Россия-вперёд"...
   На протяжении романа героиня мучается главным образом от трёх вещей. Сначала она страдает от несоответствия своих сил, способностей и темперамента статусу провинциальной журналистки в скучном, непрофессиональном и деградирующем издании... Затем она мучается от статуса любовницы, поскольку у олигарха есть мужняя жена... Искренне страдать она может только от мук уязвлённого самолюбия: над всеми её стремлениями преобладает жажда славы, самоутверждения и экспансии. Наконец, третья причина её мук - Россия; страдания по России... Она идёт по Ницце с яхты олигарха...
   Откуда у неё такая любовь к стране - я готов понять. Пчела тоже любит цветок, которым питается (сравнение про червя и яблочко кажется мне слишком неэстетичным...)
   Она так и не поняла, что быть счастливой не парясь - не получится; что споры диссидентов и патриотов - не пустой звук...
   Россия - это не территория, весьма плохо обустроенная и весьма мало обитаемая; это ещё и десять веков истории, и огромный пласт культуры, но всего этого она не знает - она ведь... оторвана от корней... Она так и не успевает понять, что её любовь к Родине - не более чем любовь захватчика к богатой и щедрой территории, где можно как следует развернуться. Потому что реальная Родина вызывает у неё как раз ужас и брезгливость...
   Именно адским, жгучим желанием выбраться из провинции, этого серого странного места, откуда, кажется, нет выхода, продиктовано всё желание вписаться в тренд, вся готовность охаивать непатриотичных олигархов, толкать падающих и утверждать патриотические ценности. Они, молодые, яркие, красивые, не хотят больше жить здесь; они хотят в Москву, в Москву! Войти в неё, понравиться ей, ниспровергнуть и растоптать её, и стать тут первыми, и сделать из России экспортную Рашу...
   Россия им по большому счёту не нужна. Им нужна Москва - единственное место, где таким, как они, можно реализоваться...
   В финале книги автор явно озвучивает свою мечту - сбежать вон из Москвы, где по обе стороны баррикад нет ничего человеческого...
  
   Поэт и время находятся в более сложных и трагических отношениях, чем принято думать; не обращают на тебя внимания - плохо, обращают - ещё хуже...
   Именно запоминаемость, заразительная энергия, радость произнесения вслух - вот главные достоинства поэтического текста...
   Я ищу в любом тексте, прежде всего, возможность самоидентификации, соотнесения его с собою, со своей мукой и радостью. Человека всегда радует, что он не один такой. Подобные совпадения для читателя Ахмадулиной затруднены, прежде всего, потому, что тут многое аморфно, не названо, не сформулировано, безвольно...
   Достоинства ахмадулинских стихов менялись: к семидесятым они стали суше, трезвей, в них появилась фабульность, временами даже балладность, но недостатки оставались прежними - экзальтация (часто наигранная, путём самоподзавода), обилие романтических штампов, монотонность, более-менее постоянный словарь, многословие и всё та же водянистость...
   Самый близкий к Ахмадулиной поэт - Высоцкий, в любви к которому она часто признавалась, и который её боготворил. Они похожи многим. И тем, что ровесники. И тем, что оба, по существу, - романтические поэты, причём книжно-романтические. "Книжные дети". Для обоих характерен пафос, а объектом иронии чаще всего становится именно повседневность...
  
   Анна Ахматова (1889)...
   Культ Ахматовой созидался по преимуществу истеричками, воспевавшими её с аханьем и придыханием, а потому вызывающими естественное желание несколько снизить навязчивый пафос... Подозреваю, что герой "Поэмы без героя" - как раз и есть идеальный спутник, так и не попавшийся на пути, и главная лирическая коллизия Ахматовой - не столько страсть, сколько отсутствие её объекта (в отсутствии какового и возникает отмеченный Мандельштамом... "аутоэротизм" - не нашедшая достойного повода страсть оборачивается на себя). Наиболее откровенно в этом смысле одно из лучших стихотворений дореволюционной Ахматовой: "Я любимого нигде не встретила..." Можно, конечно, объяснить эту ситуацию завышенными требованиями лирической героини - ишь, всё тебе мало, а между тем не последние люди сходили по тебе с ума. Но точнее будет интерпретировать её как предельное выражение... весьма благотворной установки, которую я обозначил бы как ориентацию на самосовершенствование, а не взаимодействие; индивидуальный перфекционизм, а не достижение гармонии с другими...
   Всё - любовь, ненависть, общение - нужно не для того, чтобы улучшить чужую жизнь, а исключительно для того, чтобы довести до совершенства самого себя. В ахматовской лирике герой нужен для авторского роста, а иногда для авторского самолюбования... Автор никого не любит, потому что не видит достойного, но ещё и потому, что любовь к другому отвлекла бы от работы над собой. Это... вечное усилие, направленное на преодоление человеческого в себе. И это преодоление человеческого, это сверхчеловеческое "могу" звучит у Ахматовой в большинстве зрелых стихов...
   Семья, гармоничный секс, дружба - всё это мелко, всё "слишком человеческое": идеальный герой стремится к состоянию, когда ему никто не нужен. Ахматова переживает эту драму всю жизнь и время от времени вынужденно соприкасается с другими людьми...
   Могут сказать, что это было и у Цветаевой... Но в случае с Цветаевой, во-первых, это было далеко не правилом... Главное же - способность использовать человека как повод сама Цветаева воспринимала как трагедию и жестоко корила себя за это... Слишком богатая, чтобы жить с другими, слишком сложная и притом неуравновешенная, Цветаева физически, по самой природе своей не была приспособлена к долгим и ровным отношениям... Цветаевская способность воспламеняться и тут же остывать, написав очередной цикл, - не от хорошей жизни. Когда нельзя жить - остаётся делать из отношений литературу...
   То, что для Цветаевой было вечным источником самобичевания, для Ахматовой было изначальной стратегией: она допускала к себе только тех, кто изначально был способен на служебную роль, готов к ней и даже находил в ней некое мазохистское наслаждение. Другие - не столько повод для речи, не столько дрова для печи, сколько инструмент бесконечного самосовершенствования, шлифования авторского "я"; каждый разрыв прибавляет силы, и потому в разрыве всё дело. К нему героиня устремлена изначально...
   Спорить об Ахматовой мне приходилось много и со многими...
  
   Шамиссо рассматривал трагедию человека, выпавшего из числа живущих, вышагнувшего из обыденности и потому становящегося изгоем. В романтическом повествовании Шамиссо тень - метафора человечности... и души - ибо именно душа роднит человека с другими; утратив то, что есть у всех, он обречён на одиночество и холодную, абстрактную учёность. Андерсен трактует эту историю иначе: для него тень - символ бытовой приземлённости, наглости, уверенного преуспеяния...
   "Иногда надо идти на смерть, чтобы победить".
   В основе шварцевского сюжета - гениальная догадка о паразитической природе зла, светлая мысль, которой не допускал Андерсен. Зло обязано заботиться о добре, оберегать его, поскольку оно этим добром питается; тень обязана беречь источник света, ибо он же - источник её существования...
   Само существование света предполагает и наличие "теневой стороны вещей"...
   Что страшней - снобизм или масскульт, элитарность или пошлость?.. "Конечно, снобизм - это ведь попытка воспарить без достаточных на то оснований. А пошлость - вещь такая же естественная, как тень, её отбрасывает каждый предмет"...
  
   Есть особый род творцов, ни на что не способных в собственном качестве, но творящих чудеса от чужого имени... Есть люди-роли, люди, ломающие свои и чужие биографии по литературным законам, стирающие грань между жизнью и искусством, делающие это зачастую весьма дурновкусно, но это условие их существования, и следы этого существования драгоценны.
   Она мучила возлюбленных, потому что росла болезненной и некрасивой, много читала, ещё больше мечтала и всё время мучилась. В её биографии правду уже не отделишь от вымысла: она любила рассказывать о себе страшное...
   Мы - неправильные - живём, поём, что-то по себе оставляем...
  
   Поэзия - сознание правоты, да. Или неправоты. Предельно острое ощущение этих двух внутренних статусов, и только. По этому критерию людей и следовало бы делить: одни рождаются с врождённым сознанием "право имеющих". Другие - с сознанием изначальной врождённой неправильности, неправомочности своего присутствия на свете...
   Есть счастливцы, родившиеся с сознанием уместности, с чувством величия собственной участи и преступности любых посягательств на него; тоже плодотворная позиция. Толстой говорил о Лермонтове: "Он начал сразу, как власть имеющий"... Так и делается, и делится русская поэзия: врождённое ощущение правоты (миссии, величия)...
   Всё тот же поиск правоты, которой нет внутри, и болезненная зависимость от внешнего толчка: карты, бильярд, трамвайные билетики, случайное слово случайной девушки. Внешне это ощущение своей неправильности выражается как раз в гипертрофированной самоуверенности, агрессивном самоутверждении, резкостях, переходящих в хамство, - но всё это потому, что любой отрицательный отзыв, косой взгляд или просто плохая погода усугубляют врождённый недуг, сыплют соль на трофическую язву собственной неприемлемости, вытесняют, гонят вон. Ахматову травля и клевета только убеждали в избранничестве - то есть ранили, естественно, но больше возвышали... Маяковский - постоянное, ежесекундное усугубление изгойства, он подставляется, как никто. Весь его путь - вечная игра на окончательное самоуничтожение: да люди с ощущением внутренней правоты и не кончают с собой. У Маяковского же суицидных попыток было, кажется, не меньше, чем у Пушкина дуэлей (боюсь, это явления одной природы)...
  
   Смеющиеся души... Фазиль Искандер... Регулярные размышления, и в особенности сочинение стихов, способствуют не только душевному, но и физическому здоровью. Он мало изменился за последние двадцать лет, разве что ходит медленнее и говорит с паузами, но делал он их всегда - возможно, наше нервное время просто требует взвешивать слова...
   - Как по-вашему, почему все российские юмористы - южане?..
   Зощенковский страх нищеты - следствие обострённого чувства чести и независимости...
   Достоинство, честь, унижение, падение, зависимость. Все его истории - о неловких и оскорбительных ситуациях, о разоблачённой лжи, сниженном пафосе, оскорблении личности, о неудачах с женщинами, конфликтах с начальством и обидах на старших. Это летопись унижений, неискупаемых и непреодолимых. Если бы каждый из нас оставил такую, с той же честностью, без всяких украшательств - это и была бы литература высшего порядка: думаю, первые образцы такой прозы - "Исповедь" блаженного Августина (одна из лучших книг, когда-либо написанных) и куда более рискованная "Исповедь" Руссо, несомненно, повлиявшая и на "Авторскую исповедь" Гоголя, и на последующую книгу Зощенко...
   Искусство Зощенко казалось ему мелким, развлекательным, мещанским...
   Его приступы ипохондрии были не чем иным, как рецидивами внутренней тревоги, набрасывающейся, как известно, на всё, что под рукой - в первую очередь на собственный организм; есть и более коварный вариант - когда этот же страх набрасывается, например, на личную жизнь, на отношения в семье, и тогда человеку кажется, что ему изменила жена... Это никак не было связано с конкретными поводами - просто внутренний ужас искал себе пищи, как огонь бросается на ближайшие сучки и веточки...
   Если бы каждый из нас нашёл в себе силы проанализировать собственные страхи - глядишь, в стране было бы меньше гипнозов, лизоблюдства и подлости.
   Ну вот, и эта его попытка одолеть страх путём самоанализа - наиболее действенным способом, при котором процесс важнее результата...
  
   Эразм Роттердамский (1469)... "Похвала глупости". В отличие от большинства средневековых текстов, читаемых главным образом из уважения к прошлому либо по соображениям сугубо школярским, "Похвала" может доставить массу удовольствия и сегодня...
   "Похвала" содержит недвусмысленное и важное послание, и перечитать его сегодня весьма полезно: братие, хватит обращать внимание на идеологические разногласия, всё это от ума. Мы ведь никогда друг с другом не договоримся, ибо схоластика исключает компромиссы: цель схоластика - победить в споре и доказать свою просвещённость, а не достичь истины. От ума - все величайшие разногласия и бессмысленные ошибки; от ума - праздные теоретизирования, от него же - ложные разделения. Нам нужно объединяться, и объединяться не на интеллектуальных, а на моральных принципах...
   Эразм пытается... заложить основы нового союза интеллигенции - основанного не на идеологии, но на следовании простейшим нормам поведения, которые верней всего назвать не католическими, не реформаторскими, а попросту христианскими. Потому что суть христианства не только и не столько в догмате о Троице, сколько в иронии, отваге, сострадании, самопожертвовании, самокритике, веротерпимости, презрении к богатству и к смерти. Всё это достижимо. "Похвала глупости" - призыв к объединению поверх искусственных умственных разделений, к отказу от рефлексии ради действия, от догматизма - ради обновления. И потому сейчас самое время читать эту небольшую весёлую книжку. Она живо напоминает нам, что никто не свят и не всеправ. "Заблуждаться, скажет мудрец, значит быть несчастным. Нет, это значит быть человеком". Этого-то понимания нам и не хватает.
   Проблема современного российского общества описывается в "Похвале" весьма чётко: коли жить умственной, идеологизированной жизнью, "не только все прочие люди станут вам несносны, но и каждый из вас себе самому сделается мерзок и ненавистен". О той же проблеме написал недавно Леонид Радзиховский, призвав прекратить бесплодные и бесконечные дискуссии об историческом прошлом России. Думаю, тут мы в самом деле никогда не договоримся. Хотя бы потому, что возможных точек зрения больше, чем спорящих...
   Если люди слишком долго разделены - классово, имущественно, статусно, религиозно, - если страна поляризована и не объединена никакими общими ценностями, с чего вы хотите, чтобы один уважал в другом человека?..
  
   Гармоничное общество недостижимо, и капитализм, как шутил Черчилль, остаётся лучшим из худших вариантов общественного строя, но из реальности могут исходить политики, а дети, воспитанные в реализме, вырастают сволочами. Ребёнок должен в детстве получить лошадиную дозу идеализма, такую, чтобы при столкновении с реальностью от неё хоть что-то осталось; взрослый может про себя знать, что ничего изменить нельзя, что люди рождаются неравными, что богатые и бедные будут всегда... Но воспитывать на этом детей - преступление, и оправдывать это преступление неизбежным столкновением с реальностью - значит вообще плохо понимать, зачем мы все тут нужны. Человек рождён деятельно улучшать мир, а не стоически с ним примиряться... Свергать один режим и устанавливать другой - отнюдь не есть хорошо, но сидеть сложа руки, пока богатые доедают бедных, много хуже, даром что гуманнее с виду. Человечество устроено так, что, отказавшись от движения вперёд - травматичного, болезненного, полного проб и ошибок, - стремительно откатывается назад, в скотство...
   Душа по природе христианка. Взрослого ещё можно - и даже легко - уговорить, что мир устроен единственно возможным образом, и любые попытки его исправить только портят дело. Но ребёнок, на глазах у которого травят бедняка, бежит вступаться. Этот его порыв смешон только закоренелому цинику - главному герою нашего времени.
   В девяностые случился крен в другую сторону - социальное стало изгоняться из детской литературы; тоннами переводились халтурнейшие девчачьи романы и мальчишечьи приключения, лишённые даже намёка на серьёзную проблематику. Детей стали закармливать сладостями, развлекать пустотой, дурманить фэнтези, в которой боролись исключительно с абстрактным злом, но никогда - с социальным неравенством...
   Конечно, мы знаем, что свободы нет нигде, а есть лишь разные степени несвободы. Но жизненная практика показывает, что вера в идеальное куда плодотворней скепсиса...
  
   Они, почти никогда не изображая войну напрямую, занимались беспрерывным её осмыслением, изживанием её опыта...
   - Нет, я решительно против спецсредств, возбуждающих творческие процессы. Жизнь, ей-богу, и так исполнена всевозможных "стимуляторов" - несчастная любовь, мучения комплекса неполноценности, одиночество, предательства друзей, смерть близких, внезапные успехи, внезапные поражения... Неужели для успешного творчества нужны ещё и военные угрозы, войны, власть жлобов, цензура, религиозные страсти? По-моему, никаких разумных аргументов в пользу такого рода неестественностей не существует. Говорят, есть люди, которые скучают без войны, без хорошей драки, без скандалов вообще. Господь с ними. Пусть идут в ОМОН. Или в наёмники...
   От "воина света" или "воина мрака" он принципиально отличается тем, что воюет не за добро и зло, которые часто взаимозаменяемы, а за личное совершенство; воюет с собой и за себя, для достижения той самой высшей эволюционной ступени... Это тоже война, но подвиги тут заключаются не в убийстве, а в непрерывном и мучительном перерастании себя...
   Он ведёт войну, но воюет не за генералиссимуса и не за Родину даже, а за природу человека, за человека как такового.
   "Бог - в человеке, или его нет нигде"...
   Так государственная война за страну, власть, строй преобразуется в личную войну за человека...
   Его способность смотреть на вещи под неприемлемым для меня - и для него - углом значительно превосходит собственные мои способности.
   Однажды он мне сказал...
   В другой раз он озадачил меня ещё больше, сказав, что терпимость проявляется не в отношении к хорошему, а в отношении к неприятному. Надо уметь терпеть неприятное, не отказывая ему в праве на существование...
   Он крайне замкнут, засекречен, живёт уединённо, дружит с узким кругом людей, причём весьма неожиданных - это не коллеги-писатели и не коллеги-учёные. Интересы его разнообразны, а память абсолютна. По первому образованию он звёздный астроном и неплохо разбирается в астрофизике...
   "Бессильные мира сего"... Там есть довольно рискованная идея: без прямого насилия над человеческой личностью - насилия иногда самого буквального, с применением пыточного арсенала, - Человека Воспитанного не получишь. Потому что если человек не движется вперёд - он не стоит на месте, а откатывается назад. Его тащит вниз Проклятая Свинья Жизни...
   "Поиск предназначения" - великий автобиографический роман...
   Во-первых, война с её кошмаром объяснила Борису Стругацкому, что может быть всё. Такие вещи, которых он насмотрелся в блокадном Ленинграде, сильно раздвигают границы воображения.
   Во-вторых, война доказала ему, что любое выживание есть чудо, а стало быть, свидетельство о призвании. И одна из главных тем Стругацких - может ли человек это своё призвание отменить?. Стругацкий полагает, что отменить его нельзя, и потому надо его расчистить и следовать. Пока следуешь - будешь храним, потому что нужен...
   И в-третьих, война научила его тому абсолютному минимализму в смысле потребностей, той фантастической стальной выносливости, которая делает воином блеска и его самого. Это позволяет ему не отвлекаться на болезни и возраст и ежедневно, хоть небольшими порциями, писать - делать то главное, что он умеет лучше всего. Никто и никогда не знает, что он пишет. Все понимают только, что он пишет самое главное из всего, могущего быть написанным сегодня...
  
   Природа отдыхает на детях далеко не всегда...
   Самое славное дело, сделанное из ложного побуждения, ничего не приносит, кроме яда. Может быть, здесь корень моей ненависти к публичной благотворительности...
   В конечном итоге бессмысленна жизнь даже самых приличных людей...
   Меня в его текстах подкупила сентиментальность, на которую я и теперь западаю, потому что в мире ничего особенно хорошего, кроме неё, нет: жалость - дело другое, более грубое, она бывает и высокомерна, и снисходительна, а сентиментальность бескорыстна, хотя бывает по-своему жестока, как, например, у Петрушевской. Но в Шарове трогала меня не сентиментальность, а состояние, которое он запечатлевал лучше всех и тоньше всех чувствовал: тоска городского ребёнка при виде заката, та невыносимая острота восприятия, с которой ещё не знаешь, что делать. Это теперь бывает только во сне... Тоска - слово, так сказать, с негативными коннотациями, но есть "божья тоска", как называла это состояние Ахматова (и тут же радостно подхватил Гумилёв): это скорей радость, омрачённая только сознанием своей невыразимости, и вообще особенно острое понимание собственной временности. То есть всё вокруг очень хорошо, но ты не можешь ни этого понять, ни этого выразить, ни среди этого задержаться. Собственно, все человеческие эмоции сводимы к этой, и вся хорошая литература стремится выразить эти же ощущения, но не у всех получается, потому что забываются детские, простые и ясные термины, в которых это тогда выражалось...
   Религия помогает смягчить тоску, но вот что интересно: во сне вера не утешает. Это сейчас просыпаешься иногда от мысли о смерти - и первым делом подыскиваешь утешения: да ну, мало ли, вдруг бессмертие. Дети бессмертия не знают, не думают о нём, потому что и смерть для них абстракция: ещё слишком велик запас... ещё так много жизни, что в бессмертии не нуждаешься. Однако острота восприятия в этом самом детстве такова, что невозвратимость каждого мгновения ощущается болезненно и ясно...
   Взросление представляется трагедией, и уходить из вечно цветущего мира невыносимо обидно...
   Шаров много пил... Пил он в основном с Платоновым и Гроссманом, а когда они умерли - в одиночку. Но думаю, что при такой остроте восприятия, в самом деле невыносимой, у него был один способ как-то притупить постоянную лирическую тоску и отогнать мысль о неизбежном конце всего, о загадке, которую мы не разгадаем, о мире, который никогда не станет до конца нашим, "своим", тут запьёшь, пожалуй. Сказки Платонова, думаю я, - самое грустное детское чтение, которое вообще существует на свете...
   Советская литература была в одном прилична: семья в ней была святыней, мать - доброй хозяйкой мира, и этот культ матери... причудливым образом сохранился... (В современной молодой литературе родители как бы отсутствуют вообще или только мешают - это и есть лучший показатель нашего озверения.)...
   Настаёт волшебная ночь, единственная во всём году, когда мальчику предстоит увидеть всю свою будущую судьбу и пройти через три испытания.... Шарову важны не убеждения, а побуждения: сострадание, умиление, жажда понимания. И всё это у него подсвечено не скепсисом (скепсис безэмоционален, бледен), а жарким детским отчаянием. Всё напрасно, у нас никогда ничего не получится...
   Пресловутая сентиментальность советской детской литературы (и музыки, и кинематографии) высмеивалась многократно и желчно... У нас вообще в девяностые годы господствовал такой дискурс, что вроде как культура при такой-то нашей жизни не только спасительна, но даже оскорбительна...
   Сентиментальность, культ матери, культ сострадания... был лучшим, что вообще имелось в СССР, это было оплачено всей его предшествующей железностью, в этом была поздняя старческая мудрость и справедливость, и всё это погибло первым, а СССР благополучно возродился. Сказки Шарова - явление старческой культуры, признак заката эпохи, которая может позволить себе быть милосердной... Нежность и сентиментальность суть проявления высокоразвитого сознания, что инфантилизм лучше раннего цинизма, а книжные дети приносят Отечеству больше пользы, чем культивируемые этим Отечеством малолетние преступники... Но помимо этой грусти и милосердия, помимо тех безусловно тонких и высоких чувств, которые он внушал, в его детской и взрослой прозе жило чувство непостижимости и необъяснимости бытия, бесплодности всех усилий, неизбежности общей участи...
   Оказалось, что для всего на свете уже подобраны обычные слова, и если вслушаться в них - они прекрасны... Обычные слова позволяли людям... преодолевать кошмар одиночества...
   Порывы к тому, "чего не бывает", плохо кончаются, и рано или поздно приходится смириться с тем, что есть; но тот, кто не знал этих порывов, не вырастет человеком.
   Я всё думаю, почему его простые слова так действовали? И отвечаю себе: потому что он точно знал, повоевав и всякого навидавшись, какова бывает жизнь...
   Мир таков, каков есть, он состоит из данностей. Единственное, что может сделать в нём человек, - это посильно разгонять, протаивать своим тёплым дыханием ледяную толщу; и пренебрегать этой возможностью - сказать человеческое слово, рассказать чувствительную сказку, утешить ближнего и поплакать над его участью, - ни в коем случае не следует, потому что никаких других чудес нет и не предвидится.
   Я понимаю, что такие сказки возможны только на закатах империй. Но переиздавать их надо, потому что и на руинах империй рождаются хорошие дети.
   Тем же, кто посмеётся над шаровскими нежностями, как всегда смеются плохие дети над хорошими, маскируя свой страх перед ними, - могу сказать только одно... а, пожалуй, что не скажу и этого... Лень прописывать в финале слишком очевидные вещи...
  
   Предельно адекватное эстетическое выражение эпохи, когда полемика... бессмысленна. Культ мелких и сомнительных личностей? Фашизоидные молодёжные организации с духовным растлением малолетних и откровенной травлей инакомыслящих? Предельный цинизм, доминирование личной близости... над всеми прочими критериями? Катастрофическое падение интеллектуального уровня страны во всём, от кинематографа и телевидения до идеологической доктрины? Всепродажность и вседозволенность? Манипулирование и спекуляция великим прошлым, которое ты не ковал, но приватизировал? На тебя просто смотрят голубыми глазами и простосердечно говорят: "Да. А что?"...
   Миф не строится на пустом месте - он задаёт картину мира, а значит, строится вокруг концепции...
   Что ново, то неверно, а что верно, то не ново...
   Странная субстанция, в которой вперемешку плавают советские, российские и евангельские символы, сталинские и антисталинские клише, обломки чужих концепций и цитаты из чужих шедевров - и всё это без намёка на единство и смысл; это чистый распад сознания, утратившего всякое представление о себе и о мире, - и этот распад заразителен...
   "Я считаю, что серьёзный разговор о войне будет совсем не лишним в нашу эпоху, когда в отношении к подвигу народа превалируют совершенно неуместные ирония и сарказм"...
  
   Своё двадцатишестилетие он отмечал накануне Победы, и я рискнул бы сказать, что накануне победы в каком-то смысле прошла вся его жизнь, но до самой этой победы он по разным причинам не дожил...
   Есть важный критерий для оценки поэта - стоимость его книги в наше время, когда и живой поэт нужен главным образом родне...
   А ведь Слуцкий - даже больной, даже отказывающийся видеть людей, но сохранивший всю ясность ума и весь тютчевский интерес к "последним политическим известиям", - мог стать одной из ключевых фигур эпохи. Как знать, может быть, потрясение и вывело бы его из затворничества, из бездны отчаяния, хотя могло и добить; но вообще у него был характер бойца, вызовы его не пугали и не расслабляли, а отмобилизовывали, так что мог и воспрянуть...
   В литературе восторжествовала сама идея поэтического языка, самоценного, не зависящего от темы...
   Бродскому было присуще редкое благородство по части отношения к учителям, лишний раз доказывающее, что большой поэт без крепкого нравственного стержня немыслим: он производил в наставники даже тех, от кого в молодости попросту услышал ободряющее слово...
   У Слуцкого есть гениальные стихи, но есть и ровный фон обычных очень хороших - когда он говорит о чём попало, лишь бы говорить. И в этом заключается главное поэтическое открытие второй половины ХХ века...
   Лучшее, что может делать человек, - это гармонизировать мир, то есть писать в рифму. Слуцкий сделал для этой гармонизации очень много, потому что писал по три-четыре стихотворения в день в лучшие времена и по одному - в непродуктивные. Раз наработав приёмы и способ высказывания, он уже никогда с этой дороги не сходил, хотя и оттачивал метод, доводил до блеска, расширял сферу приложимости... Задача изначально заключалась в нахождении и апробировании таких приёмов, с помощью которых можно рассказать про всё...
   Человеческого содержания жизни, на глазах иссякающей, уже не хватает на новые темы и отважные обобщения... Но поэтический дискурс, механизм преобразования прозы в поэзию, работает: ну так надо писать, чтобы бороться с распадом - мировым ли, своим ли собственным... В случае Слуцкого речь шла прежде всего о преодолении собственной болезни, личного глубинного неблагополучия - поэзия была тем способом самоорганизации, приведения себя в чувство, которым он пользовался многие годы для борьбы с депрессиями, с ужасом мира, это была единственная опора, с помощью которой он умудрялся, столько натерпевшись и навидавшись, сохранять рассудок. Когда это отказало, безумие подступило вплотную - ум остался, исчезло желание и сила жить, потом начались фобии - страх нищеты, страх голода... Не стихи перестал писать оттого, что сошёл с ума, а сошёл с ума, когда не смог больше заслоняться стихами...
   "Что-то физики в почёте, что-то лирики в загоне"... "Скоро мне или нескоро отправляться в мир иной - неоконченные споры не окончатся со мной. Начались они задолго, лет за триста до меня, и окончатся нескоро - много лет после меня". Это просто до примитива, но это врезается...
   Одному поэту, чтобы писать, нужно представлять себя безвестным и обижаемым, другому - счастливым и удачно влюблённым, а третьему нужна такая вот позиция нелюбимого подданного, старательного и трудолюбивого исполнителя, обречённого на изгойство. Из этой позиции ему легче понимать, оправдывать и утешать других труждающихся и обременённых; да они просто не поверят другому. Чтобы страдальцы верили поэту-утешителю, он должен им прежде доказать, что он - один из них...
   Пастернак в мире - на месте. Его пафос - молитвенный, благодарственный. Слуцкий мира не принимает, пейзажами утешаться не способен (вообще почти не видит их), его мир дисгармоничен, его психика хрупка и уязвима, он не желает мириться с повседневным ужасом, а только на нём и фиксируется. Вселенная Пастернака гармонична, зло в ней - досадное и преодолимое упущение. Вселенная Слуцкого есть сплошной дисгармоничный хаос, дыры в ней надо латать непрерывно, стихи писать - ежедневно, иначе всё развалится. Пастернак в мире - благодарный гость, Слуцкий - незаслуженно обижаемый первый ученик, да и все в мире страдают незаслуженно. В мире, каков он есть, Слуцкий не нужен; и всё-таки Бог его зачем-то терпит, всё-таки в какой-то момент Слуцкий Богу пригодится. А когда? А когда Богу станет плохо... Ведь когда-нибудь мироздание покосится, и Бог не сможет с ним сладить. Вот тогда и потребуются такие, как Слуцкий, - дисциплинированные, последовательные, милосердные, не надеющиеся на благодать. Тогда - на их плечах - всё и выстоит. А пока в мире нормальный порядок, иерархический, с Богом-хозяином во главе, они не будут востребованы, вообще не будут нужны, будут мучимы. Будут повторять своё вечное "Слово никогда и слово нет"...
   Когда-нибудь, когда мир слетит с катушек, именно на нелюбимчиках вроде Слуцкого всё удержится. Тогда сам Бог скажет им спасибо. Но до этого они, как правило, не доживают...
  
   10 мая... 2010 года... Он не оставил потомков, могила его пребывала в запустении...
  
   Он и школы не создал... Да и трудно подражать Олеше: стиль копировать бессмысленно - он слишком индивидуален и закончен... А развивать его мысли - выходит себе дороже...
   У прослойки "бывших", интересной в художественном отношении и несчастной в реальности, есть несколько вариантов поведения. Все они отслежены в литературе... Из ненависти, отчаяния и возвращённой молодости что-то ещё может получиться потом - выход из тупика, преображение, бегство, разные есть варианты. И только "Зависть" приводит к полному и безоговорочному распаду...
   А есть ли альтернатива всему этому? Есть ли в этих обстоятельствах вечного деления на чистых и нечистых хоть один путь, не приводящий к разложению, самоубийству или конформизму?..
  
   Юрий Домбровский (1909)... Публицистика его, филологические изыскания и рецензии написаны увлекательно и уважительно, что в нашей традиции почти несочетаемо. При этом он был силач, женолюб и алкоголик, человек большой доброжелательности и внутренней свободы. В общем, у него как-то всё было хорошо. Я назвал бы его... своим идеалом писателя и человека. И в совокупности всё это привело как раз к традиционному местному результату: отсутствие главной составляющей отечественного успеха, а именно потаённой или явной ущербности, привело к странному, полулегальному существованию, к полупризнанию, к пылкой любви немногих и почтительному равнодушию большинства...
   Человеконенавистническая и безбожная, беспощадная к читателю проза Шаламова вызывает исключительно сильные чувства, но и самый ярый поклонник Шаламова готов усомниться в их душеполезности, тогда как Домбровский к читателю милосерден... Иногда мне кажется даже, что эмоции, вызываемые рассказами и романами Домбровского, - умиление, восторг, гордость за человечество - более высокого порядка, чем шаламовская ледяная антропофобная ненависть... Ведь как увлекательно читать Домбровского...
   Для нормального, неподпольного человека соблазн "труда со всеми сообща и заодно с правопорядком" всегда актуален...
   Путь Шаламова - уверенность в том, что... человечество - проект неудавшийся... и эта позиция оставалась у него неизменной с ранней юности до всякого опыта... В конце концов, страдание редко меняет человека: обычно он выходит из испытаний (если вообще выходит), лишь укрепив свои априорные представления...
   Домбровский... был вольным певцом, бродягой-одиночкой, с начисто отсутствующим инстинктом самосохранения...
   Одна из доминант мировоззрения Домбровского - врождённое отсутствие страха...
   Нежность, умение ценить прелесть мира и его краски, бродяжничество, элегантность, веселье - и совершенная безбашенность в экстремальной ситуации. И одарённость в стихах и прозе...
  
   Варлам Шаламов (1907)... Вероятно, русская литература - которую в этом смысле трудно удивить - не знала более страшной биографии... Пытаешься отыскать какие-то проблески счастья в этой судьбе - и не можешь...
   Последней умирает не надежда, а злоба. Злоба - самое живучее из чувств, Шаламов повторяет это несколько раз... "Писатель с отмороженными мозгами"...
   Шаламов не побоялся рассказать о себе всё, о чём обычно умалчивают, чтобы заработать право, главное своё право, чтобы под его правду о человеке нельзя было подкопаться. Правда же эта, невыносимая для просветителей, убийственная для благотворителей, опровергающая все идеалы миссионеров, заключается в том, что никакого человека с большой буквы нет, есть грязное и злое животное, и тончайший слой культуры, которым эту животность пытаются прикрыть, рвётся при первом испытании. К трём лагерным "не" - "не верь, не бойся, не проси", по которым живёт вся Россия, - он добавил новые бесчисленные запреты: не люби, не жалей, не прощай, не сострадай, не снисходи, не надейся, не плачь, не смейся... Всё, что делает жизнь хоть сколько-то переносимой, а человека - хоть сколько-то человеком... Как любить такого писателя?..
   Человек не перерождается в результате страданий, тайный генетический код личности так же неизменен, как отпечаток пальца, меняются только механизмы мимикрии... Шаламов и до Колымы отличался абсолютной бескомпромиссностью, железной волей, фанатизмом... И шаламовские представления о человеке ещё до лагеря были не особенно лестными - не то он сломался бы ещё в Вишере, со своим-то бессолнечным, абсолютно трагическим мировосприятием... Его мир до всякого лагеря был безрадостен, аскетичен, а взгляд - придирчив и недоверчив; со своей правдой о человеке Шаламов пришёл в лагерь, а не вышел из него. Весь лагерный опыт лишь укрепил его в этой уверенности... Каждый использует свой тюремный опыт для подкрепления собственной - априорной, сложившейся до всякой тюрьмы, - концепции мироздания. В заключении человек не меняется - напротив, становится тем, кем был с самого начала. Достоевский и Солженицын стали там великими религиозными писателями, Фрид и Домбровский - весёлыми и стойкими гуманистами, мало верящими в религиозные учения, но открывающими в человеке неисчерпаемые запасы прочности. Наум Ним, чья тюремная проза достойна стать в один ряд с шаламовской по изобразительной мощи, вынес оттуда веру в самоубийственность любого конформизма. Марченко - благодарность к интеллигенции и неофитскую веру в культуру...
   Шаламов использовал свой нечеловеческий опыт как иллюстрацию своего нечеловеческого взгляда на вещи: старый человек должен быть уничтожен...
   К семьдесят второму году он был руиной и не побоялся сделать себя ещё одной, самой наглядной иллюстрацией главного тезиса: проект "Человек" надо закрывать...
   Русская литература всегда была человечна и тем гордилась... Есть вещи, о которых литература не имеет права говорить: нужно что-то иное...
  
   Пушкин опубликовал "Сказку о рыбаке и рыбке" (1835)... Жадность в каком-то смысле так же естественная, как пошлость, тщеславие или любострастие. Наказуемо не обычное старушечье скопидомство и даже не желание всё выше забираться на вавилонскую башню, но именно претензия на духовное всемогущество... И не зря на протяжении сказки синее море - то самое духовное пространство, или платоновская сфера идей, - всё нагляднее возмущается, сначала мутнеет, потом чернеет...
  
   Общепризнанный символ России - поезд, но это верно для России сельской. Городскую полнее всего выражает трамвай... Расстаться с ним нельзя. Это значило бы окончательно убить в себе что-то очень важное, что-то советское. И советское остаётся бессмертным, хоть и спрятанным в наше общее подсознание...
  
   Александр Твардовский (1910)...
   - Но ведь Твардовского не читают...
   - "А Гомера читают? А Иисуса Христа читают?"...
   Поэзия Твардовского побеждена не другой поэзией, а общим врагом всей литературы - бессмыслицей: стихи читаются не во всякое время. Их задача во все времена - незаметно, исподволь формировать некоторые душевные качества, которые сегодня не просто не востребованы, а потенциально опасны. Стихи нужны в любви и на войне, в работе, в претерпевании невзгод, в настроении утопической мечтательности, но для имитации всего и вся, для перетерпевания жизни и спуска апокалипсиса на тормозах они излишни, а то и губительны... Писать, как показывает опыт, можно во всякое время и почти в любом состоянии: это самая мощная аутотерапия, известная человечеству. Но вот читать - больно, это как напоминание о других мирах, из которых тебя низвергли...
   "Вот стихи, а всё понятно, всё на русском языке". Метод Твардовского исключает пускание пыли в глаза, пустые строчки, манерничанье, ложные красивости, многозначительные темноты, невнятицу: эта установка на ясность... вообще не добавляет поэту друзей, ибо предполагает самую честную игру...
   Сочетание тоски и силы, почти бабьей сентиментальности и абсолютно мужской надёжности - то есть... трагизма, но и поправимости всего... Слабость сильных, нежность железных, надёжность усталых и неприветливых - на этом контрапункте почти всё у него держится. Это эмоция трудная, редкая... Но в поэзии она необходима - кто этого не умеет, тот не поэт. "И велик, да не страшен белый свет никому. Всюду наши да наши, как в родимом дому"...
   Более популярной, всенародно знаменитой поэмы, нежели "Тёркин", в России не было... Любовь к "Тёркину" носит характер особый, почти физиологический - поскольку цитаты из этого текста поразительно легко входят в речь, и самый ритм его, самое дыхание стиха идеально совпадают с войной, с самоощущением усталого, не первой молодости солдата (Твардовскому в момент окончания поэмы было тридцать пять)... "Тёркин" написан так, что идеально приспособлен под дыхание усталого человека на долгом марше, или при толкании орудия по жидкой грязи, или при таскании снарядных ящиков... Там не в содержании дело, и вся поэма - набор внутренних речёвок на все случаи жизни...
   Война... это отдельная жизнь, и от неё не упрячешься ни в какую оболочку. Она тебя всё равно перепашет изнутри...
   Свет того добра и того счастья до сих пор светит. Только в "Тёркине" сохранилось в абсолютной неприкосновенности и полноте живое вещество войны - и Победы. Здесь не миф, не аргумент в споре, не поиск исторической правды, которой никогда не находят, - здесь как оно всё было. И поскольку на "Тёркина" продолжают отзываться и те, кто рождён через тридцать, сорок, пятьдесят лет после войны, - значит, то, чем выиграна эта война, до сих пор живо. Да куда оно и денется...
  
  
   2010 год прошёл под знаком Толстого - нет-нет да и заглянешь в его дневники ровно столетней давности, в письма, в воспоминания близких... Май 1910 года... Толстой в эти дни много гуляет, обдумывает и записывает... "Общаясь с человеком, заботься не столько о том, чтобы он признал в тебе любовное к нему отношение, сколько о том, чувствуешь ли ты сам к нему истинную любовь"... "Когда я обдумываю, как мне поступить, то должен быть только я и Бог, который во мне. И если я наедине с Богом решил, что я должен поступить так, то больше не должно быть других соображений. Думать о людях и их отношении к себе очень опасно. Казалось бы, очень хорошо стараться, чтобы люди меня любили, а это дурно. Если иногда удаётся забыть о людях, испытываешь какой-то экстаз свободы". Это игнорирование чужого мнения - прекрасная вещь, когда есть свой бесспорный нравственный ориентир; но сегодня, сто лет спустя, мы видим, что страх чужого осуждения - механизм более надёжный и, может быть, последний...
   Постоянно прикидывать, что о тебе подумают, - дурно с толстовской точки зрения, но у Толстого есть мощный нравственный тормоз, а у современного человека, особенно российского, он в силу разных причин ослабел. Мы научились отлично себя уговаривать, смиряться с невыносимым и терпеть нестерпимое, а потому забота о чужом мнении для многих становится единственной основой морали. Толстого, и так страшно тяготившегося публичностью каждого своего шага, вероятно, ужаснула бы прозрачность мира, в котором мы живём, но что поделать, если только эта прозрачность и удерживает некоторых от окончательного свинства?..
   Сегодня интеллект - чуть ли не единственная опора морали, а заодно и религиозного чувства; ведь Бог - это сложно. Для простых умов - язычество, магизм, ритуалы, заговоры и заклятия, приметы и сглаз, приворот и порча. А Бог сегодня приходит к умным...
  
   24 мая 1905 года родился Михаил Шолохов... "Тихий Дон" - безусловно величайший роман ХХ века... Сегодня это не самое актуальное чтение... Современный читатель расслабился... две тысячи страниц плотного, тяжёлого текста, достаточно кровавого и временами нарочито казённого. Я всё-таки взял на себя труд перечесть народную эпопею - и остался вознаграждён: книга явно не рассчитана на молокососов, читать её в одиннадцатом классе (как рекомендовано сегодня) категорически нельзя, но серьёзному и взрослому читателю она скажет многое...
   "Тихий Дон" - книга уникальная... И вывод страшный, если вдуматься... Народ, не соблюдающий ни одного закона, народ, богатый исключительно самомнением, традициями и жестокостью, разрушает своё сознание бесповоротно. Остаются в нём только самые корневые, родовые, архаические связи. Родственные...
   Когда человек мечется между красными и белыми, это тоже эмоция не особенно высокого порядка. Такой же тёмный зов плоти, как метания между женой и любовницей... Сколько я знаю людей, бегающих от бурного либерализма к горячечному патриотизму, - с такой же подростковой чувственностью, с какой они же скачут от надёжной домашней подруги к дикой роковой психопатке с бритвенными шрамами на запястье и чёрным лаком на ногтях...
   Страшная книга. И очень хорошая...
  
   Леонид Леонов (1899)... Русская пирамида... Леонов сегодня значим, как никогда. Он понял больше остальных - и сумел, пусть вразброс, пусть полунамёками, это высказать; мы к его свидетельству подбираемся только сейчас. Обидно будет, если гений окажется погребён под общей плитой с надписью "невостребованное"...
   "Пирамида" - главная книга... О том, что Леонов пишет гигантский роман, ходили слухи с начала семидесятых...
   - Ну что, что там?!
   - На мой вкус - очень модернистская вещь, написанная очень старым человеком...
   Леонов установил абсолютный гиннессовский рекорд, опубликовав гигантский роман в девяностопятилетнем возрасте и напряжённо работая над ним до самого подписания в печать...
   Весь корпус леоновских текстов производит впечатление антивещества, сверхтяжёлого и чужеродного: совершенно нерусская, вообще нечеловеческая конструкция. Думаю, в этом и залог любопытства, которое Леонов вызывает у некоторых; эти некоторые опознают друг друга мгновенно. Мировоззрение его - ни в коем случае не христианское... Оно, кажется, не гуманистическое вовсе. Он представитель коренной, дохристианской, в каком-то смысле даже и не языческой России, но эта Россия - самая настоящая, и романы Леонова написаны настоящим русским языком... Меня с самого начала цепляло именно это: непосредственное восприятие жизни, начисто очищенной от любых утешительных или угрожающих мировоззрений. Думаю, это могло не только притягивать, но и отпугивать - почему многим и казалось, что Леонов заумен, холоден, механистичен...
   Леонова мало кто любил - и он действительно был резок, замкнут, в общении малоприятен, говорил темно, читать его было трудно...
   Как писать - он понял очень рано; дальнейшие его искания сводились к выработке цельного мировоззрения, без которого русский писатель невозможен...
   О русском спорят очень много... Русские - не идеологизированный народ, в том смысле, что в жизненном поведении они следуют не закону и не догме (почему закон и оказывается традиционно бессилен перед русской реальностью). Из всех догм и вероучений, в том числе христианства, русские берут то, что им близко и нужно. Вообще этот народ как-то ближе всех прочих европейцев расположен к самому ядру жизни, к её веществу, к реальности как она есть, не преображённой никакими милосердными гипнозами. Отсюда целительный, иронический цинизм большинства отечественных поговорок, резко выраженные горизонтальные связи при искусственности и хрупкости вертикальных, равнодушие к политике, склонность к переваливанию ответственности на власть, сосредоточенность на творчестве и труде в ущерб "историческому деланию" - очень, в сущности, суетному... Леонов как раз имел дело с этой реальностью, с человеком как таковым, не облагороженным никакими идеалистическими представлениями, а потому наиболее болезненной темой, заботившей его применительно к "человечине", была проблема... несовершенство проекта, заложенное в нём изначально. "Господи, в твоей формуле ошибка!" - "Я знаю"... Именно это несовершенство - толчок истории, залог её развития. В человеке нарушен баланс "огня и глины", а потому в конце своего пути человек обречён уничтожить мир - это и есть главная цель истории, отсюда её неизбежный эсхатологизм. Отсюда же пессимизм большинства леоновских героев...
   Любопытно, что к сходным выводам - о необходимости уничтожения мира как о высшей точке человеческой истории - приходят разные люди в разное время...
   В результате вся история человечества действительно приобретает вид пирамиды... чем дальше, тем уже. До абсолютного нуля и перерождения в финале...
   Скользить по странице этого романа нельзя - её надо медленно проговаривать вслух, лучше бы неоднократно. Допустить, что этот роман будет сегодня прочитан массами, - никак нельзя... Но именно ради самоуважения многие влезли в него - и не смогли оторваться...
   Это был писатель редкого, небывалого ещё в России типа - писатель без идеологии, с одной огромной и трагической дырой в душе, с твёрдым осознанием недостаточности человека как такового, непреодолимости его родового проклятия. Но как знать - не с этого ли осознания начнётся новая литература, о которой все мы мечтаем сегодня? И не Леонов ли станет одним из главных русских писателей 21-го века, который, как он предрёк, к середине своей станет веком сгущающейся катастрофы?..
  
   "Леонид Леонов, девяностопятилетний великий русский писатель, автор всемирно известных романов "Русский лес", "Вор", "Барсуки", "Соть" и др. Над романом "Пирамида" он работал около сорока пяти лет. По оценкам ведущих русских писателей, роман "Пирамида" - самое выдающееся произведение Леонида Леонова, одно из величайших творений второй половины 20-го века. Действие романа происходит в конце 30-х годов 20-го столетия. Сюжет, как и всех произведений Леонида Леонова, сложен. В центре романа командированный на Землю ангел, которого хотят использовать в своих целях различные тёмные силы.
  
   Роман "Пирамида" задуман как произведение, подводящее итоги нынешнего цикла человеческой истории. Итоговость является основной характеристикой романа не только в отношении творчества старейшего русского писателя, но и в отношении всей русской, а отчасти и мировой литературы.
   В романе продолжается исследование русского национального характера, начатое в ранних произведениях Леонова. Народная Русь...
   Писатель считает, что дихотомия Добра и Зла, бывшая основой человеческой нравственности, исчерпала себя в силу превышения Злом своих полномочий. Задуманное как своеобразная вкусовая добавка к Добру, оно стало зачастую перевешивать Добро на вселенской чаше весов, что объясняется несовершенством сочетания в человеке духовного и плотского начал. По Леонову, нынешняя форма жизни, возможно, будет заменена на какую-то иную, бесплотную, не связанную с той самой глиной, из которой, согласно апокрифу Еноха, был создан человек.
   Для того чтобы наказать Зло, а заодно и исследовать позитивный опыт и неиспользованные потенциальные возможности человечества, на Землю направляется лазутчик из иных галактик, принимаемый многими за ангела...
   Замысел романа относится ко времени Великой Отечественной войны... Леонов возвращается к роману каждый день, тщательно обдумывая не только каждый характер или эпизод, но и каждое слово, жест и взгляд своих героев. Позволяя себе иногда отвлечься от утомительной, много раз переписываемой то начерно, то набело, то вдруг вновь превращающейся в черновик, обречённый на очередную переработку, диктовки, он вспоминает Горького, Станиславского, Есенина, и незримые нити протягиваются из серебряного века русской культуры в наш железный век ларьковой цивилизации. Наверно, никто из писателей сейчас уже так не работает над словом, как Леонов. Будучи поистине волшебником от русского языка, он тем не менее обращается к самым разнообразным словарям, энциклопедиям, справочникам, и бывает, что поиск единственного нужного слова продолжается месяцами. Наиболее интенсивно мастер работал над философскими и космогоническими эпизодами романа, но, несмотря на пятидесятилетние творческие поиски, художнику не было дано придать этим эпизодам окончательную завершённость. В этой связи можно вспомнить сон, увиденный Леоновым в девятилетнем возрасте. В разгар летней Ильинской грозы он увидел в небесах Бога, начавшего творить над ним крестное знамение, однако по какой-то причине его не закончившего. Разгадку этой незавершённости Леонид Максимович ищет...
   "С Богом не мудри, памятуя, что сказка должна быть страшная, сабля вострая, дружба прочная, вера детская..."
   В запечатленной Леонидом Леоновым народной Руси чувствуется героическая суриковская закваска. И образы этих героев ярче, чем их философские рассуждения, убеждают в том, что духовные возможности человечества ещё не исчерпаны и что "созданные из глины", даже если им и суждено "торжественное, окончательное возвращение к солнцу, от которого все родились", достойно прошли свой земной путь.
   И в наши дни, когда, говоря словами леоновского героя, "страх жизни сильнее страха смерти", роман "Пирамида" воспринимается как памятник сокровенным исканиям человеческой мысли, как обращённый к Богу вопль многострадального Иова, ожидающего ответа из бури, и как предостережение богам земным.
  
   Леонид ЛЕОНОВ "ПИРАМИДА"
  
   Поздней осенью предвоенного года меня постигло очередное огорченье ремесла с мотивировкой, сулившей на сей раз наихудшие последствия...
   Опасаясь заразить друзей самой прилипчивой и смертельной хворью лихолетья, сидел в своём карантине до поры, когда вдруг потянуло отдохнуть от судьбы. После нескольких проб наудачу наметился постоянный маршрут вылазок за горизонт зримости.
   Стояла туманная погода с таинственно призывающей миражностью...
   Отсюда полчаса ходьбы до облюбованного мною уголка на земле. Так, к сумеркам, добирался я до старинного... Старо-Федосеевского некрополя. Основанный в екатерининскую пору, он стал у москвичей заветным местом для раздумий о потустороннем, а там, глядишь, и самого погребенья, где вдали от городской суеты, под сенью раскормленной сирени и среди скромных современников покоились со своими супругами забытые ныне столпы отечественной коммерции, медицины, адвокатуры и сцены... Здесь... кружил я, слагая мысленное, с отказом от ремесла, послание потомкам...
  
   В здоровом теле здоровый дух, который по Ювеналу, кстати, достигается лишь упорной молитвой богам...
  
   Всенощная подходила к концу, и близился тот умиротворяющий момент, когда корабельщик в алтаре поручает Всевышнему довести его утлое судёнышко на вечное пристанище вскрай моря...
  
   Чем жарче вера, тем проще требуется ей жилище...
  
   Апостолов и патриархов на фресках виднелось больше, чем молившихся внизу понурых богомолок. Теснимые плесенью праведники на верхних ярусах по частям покидали обречённую обитель...
  
   Поющая девочка на клиросе сразу привлекла моё внимание... Во всём её облике читалась та кроткая, со скорбной морщинкой у рта отрешённость от действительности, возмещаемая ранним прозрением вещей, недоступных её ровесницам, что в простонародной среде всегда служила приметой особого благоволения небес, а в науке - проявлением душевного расстройства...
  
   Сквозь плывучее свечное мерцанье виден был... чем-то не по-земному привлекательный юноша; и хотя без обычных примет небесности, сразу в нём опознавался ангел...
  
   Напрасно прежние, в порядке очерёдности созревавшие души ненаписанных книг ломились из меня наружу, как из горящего дома. Им приходилось посторониться, пока через кончик пера, как по трапу, не сойдёт на бумагу скромная, с веснушками и в ситцевом платьице, снаружи ничем для глаза не примечательная девочка со старо-федосеевской окраины. Отсюда смутная, пока столь заманчивая на дальнем прицеле и, оказалось впоследствии, неосуществимая тема размером в небо и ёмкостью эпилога к Апокалипсису. Мне предстояло уточнить трагедийную подоплёку и космические циклы большого Бытия, служившие ориентирами нашего исторического местопребывания, чтобы примириться с неизбежностью утрат и разочарований, ибо здесь с моей болью обитал и я...
  
   Невзирая на осеннюю непогоду, я заладил таскаться в храм чуть не каждый вечер. Мне не везло. Кроме имени, за целую неделю только и удалось разведать, что Дуня моя доводилась дочкой тамошнему батюшке, квартировавшему в черте кладбищенских владений...
  
   Вот... сижу на чистом воздухе, отдыхаю от жизни своей...
  
   По внезапному наитию я назвался сотрудником ходовой вечерней газетки: собираю крупицы истории, рассыпанные по плитам столичных некрополей...
  
   - Не подумайте, что жалею, либо на Бога ропщу. Вот и при церкви нахожусь, а ведь не шибко верующий... Не в том смысле, что их вовсе не существует. По моему разумению, ангелы, как и бесы, почти те же люди: снаружи не отличишь, но хотя, несмотря на всею науку, в людском облике и действует промеж нас, а непохожие...
   - В чём же они непохожие?..
   - Да как тебе пояснее выразить... С виду они обыкновенные... скромное пальтишко... а от холода не дрожит! Сущий холостяк, а прибранный да ухоженный. Опять же, будучи под запретом пользовать на себя без крайности господнюю благодать, а даже без пищи обходится, разве только иногда для виду изюмцу поклюёт. Словом, совсем двойной, а вся прочая сноровка людская. Далеко искать не надо; совсем недавно один такой, заблудившийся в здешних дебрях и весь в глине закостенелый, как раз на сей скамейке, где ты сидишь, беззвучно слезу обронил о своей участи на чужбине, если не считать землю местом его лишь временной деятельности...
   - От одиночества, что ли?.. Почему бы чудаку не войти в близкие отношения с подходящей девицей как из хозяйственных соображений, так и для совместного проживанья? - И в ответ получил как раз ожидаемое опровержение догадки, что по бессмертью своему публика эта избавлена от земного воспроизводства себе подобных.
   - Видите ли, в общем устройство их такое, что всем наделены, окромя глупостей... Какое будет ваше мнение на сей счёт?..
  
   Кстати, нет способа вернее попасть в яму, как поспешно избегая другой...
  
   В небе тесно, на расстоянии коробка спичек, две звезды зловеще сияли прямо над головой в ожидании, к маю, третьей, красной, что знаменовало крушение цезаря и великой державы в конце предстоящей войны, о чём пока никто в мире не подозревал...
  
   Мне лестно было услышать, что и на академическом Олимпе знают о моём существовании...
  
   И лишь в самом конце доносного фельетона иносказательно намекалось, что Шатаницкий, он же Шатайницкий, он же Шайтаницкий в действительности является не только нынешним резидентом преисподней на святой Руси, но и видным участником знаменитого ангельского мятежа против небесного самодержавия, после чего начались время, история и люди...
  
   Тогда, в то время, я ещё не знал, что каверзная, уже слагавшаяся тема, водя по бумаге моим пером, через столько лет, день за днём, порой по букве в час, позволит мне определиться на циферблате главного времени - откуда и куда мы теперь - но и раскроет логический финал человеческого мифа...
  
   Если Бога нету, кем тогда обеспечивается устойчивая, без заметного износа, долговечность такой несусветной машинищи, как мироздание...
  
   Напрасно совестливые старцы молили Шатаницкого не смывать библейскую позолоту с молодёжи, которая, оказавшись во вседозволенной срамоте, такие вертепы учредит на родных могилах, что... упокойнички во гробах спасибо скажут, что умерли...
  
   Старость есть четвёртый сезон жизни, когда вдруг внезапная тишина, и холодеют ноги, и метельные сумерки за окном, и перед выходом в ночь - добавочная минутка для примирения с... эфемерностью земного существования...
  
   Если шарлатанская интонация любых суждений корифея, о чём бы ни шла речь, являлась естественным акцентом презрения к нашей действительности, вследствие его затянувшегося пребывания в беспросветной тьме опалы, то чем всякий раз диктовалась его тяга искажать их смысл до абракадабры - непроизвольным свойством личности, как цветного стекла, даже солнечному лучу придавать свою окраску или сознательным сейчас намерением затруднить мои догадки...
  
   Он направлен... под видом ангела, что при угрозе неизбежной у нас поимки позволяет ему укрыться среди верующего простонародья и даже не исключается - где-нибудь на кладбище у духовного лица...
  
   Концентрируясь в земные габариты, галактическое долгожительство приобретает видимость бессмертия, а сомасштабно уплотнённый творческий потенциал становится даром чудотворенья...
  
   Универсальная осведомлённость в самых спорных проблемах познания на стыках враждующих мировоззрений создавала ему в глазах толпы ореол корифея передовых наук, а непримиримый скептицизм насчёт идейных заблуждений старины, нравственных в особенности, с замахом на непознаваемое, и вдобавок высокомерная страстность персональной неприязни к самой теме, умело низведённой на уровень философической байки для нищих скорее разумом, чем духом, создавали в аудитории впечатление, будто лектор персонально и давно занимается мироустройством человечества под началом кого-то выше и могущественнее, который с момента появления людей находился в серьёзных неладах с их создателем...
   И тут пронзила меня ошеломительная догадка...
   Блокнотная запись отставала от беглой лекции корифея, и образовавшиеся пробелы пришлось заполнять впоследствии профанскими домыслами, что явно затрудняет восприятие всей концепции в целом...
  
   Не тем ли объяснялись и щедрость дара, и сама по себе подозрительная лёгкость достигнутой аудиенции, чтобы моим пером от лица людей поставить публично через всю вечность им же перекинутый каверзный вопрос Всевышнему - для чего затевалась игра в человека?..
   - Вы же встретитесь с ним не для того, чтобы душу продавать, а для того, чтобы с его помощью взглянуть на истину с обратной стороны...
  
   - Человечество приблизилось к финалу отпущенной ему скромной вечности, который для верующих станет огненным апофеозом Судного дня... А для науки - обыкновенной эволюционной вспышкой нашей вселенной, когда она, с разбегу пробившись сквозь нулевую фазу времени и физического бытия, ворвётся в иное, ещё не освоенное математическое пространство с переносом туда интеллектуальной столицы мироздания. Очевидный теперь крах вчерашней эры завершится неминуемым пересмотром печально не оправдавшей себя парности Добра и Зла...
  
   "Чудо не противоречит природе, чудо противоречит лишь тому, что мы о ней знаем"...
  
   По скромности ума воздерживался он от мышления вслух, так что и, оскользнувшись в житейское ничтожество, сохранял библейское достоинство...
  
   - Намедни ходил по объявлению в институт художества, где открылась вакансия натурщика... Работа почасовая и вроде сходная, хотя духовному лицу... негоже... Как-никак, хоть и бывший, но всё же дьякон я и негоже телесной наготой хлеб насущный зарабатывать!
   Но тут мнения разошлись...
  
   Без соседской доброты Аблаевы раньше срока достигли бы той крайней нужды, когда неотвязно одолевает поиск лёгкой смерти...
   Но и на краю пропасти не покидала Аблаева надежда на доброту Господню, помогавшую ему и в беде сохранять достоинство сана...
  
   И опять замолкли, попеременно ощутив на себе пристальный детский взор с вопросом, на который у взрослых не бывает ответа.
   - Суетимся, стареем, а меж тем ранняя сменка-то подрастает...
  
   - Благослови, Матвей Петрович, великий грех принять... Ничего мне не осталося, кроме как...
   - Не смей, не смей, и слушать тебя не хочу... Давно уныние в тебе примечаю, а нет ничего грешнее, чем духом пасть, когда всё на свете нипочём становится. Понимаю, что дело твоё аховое... Однако... Если кормчие почнут шататься, всему кораблю погибель. Оглянулся бы на праотцев, как иного с головой волна накрывала благодатно, но избегал пучины не утративший веры пловец!..
  
   - Что у них там, наверху, нищему за измену положено?..
   По Матвееву признанью, его тоже смущали кое-какие явления, внешне как бы порочащие логику Божественного промысла, что однако не означает крушенья веры, а лишь подчёркивает несовершенство наших знаний о Боге...
   - Подумаешь, на заре райского новоселья какая неизбывная беда приключилася: молодица неразумная, едва замужем, плода запретного вкусила. И за то проклят был во чреве весь род людской со всею ещё неродившейся детворою включительно... А без того рокового яблочка, кабы воздержалась, кем бы люди осталися - мотылёчками, воробушками, зверями лесными? У царей выше всех прочих совершенств - справедливость...
   - Полагаешь ли, отче, что и в самом деле неприятно Господу нашему созерцать с небеси, как...
   Батюшка не ответил на его ужасный вызов, содрогнувшись при мысли, что там, наверху, слышат их диалог...
  
   Сообразно текущему моменту, юмор - улыбка ума...
  
   Всякая боль легче выносится, если родная душа хоть издали присутствует в момент её причиненья...
  
   После выпавшего утром мокрого снежка хлипкое затишье установилось в природе...
  
   - Как подымешься... уйти от судьбы... Ты меня слышишь, Аблаев?
   Однако тот молчал, рассеянным взором уставясь в окно на поваливший хлопьями снег и - ещё дальше куда-то. Он догорал молча и помер со слезами на глазах на пятые сутки без единого слова прощанья и прощенья...
  
   В сущности, жизнеописание бывшего священника целиком уместилось бы в полстранички. Добрые и щедрые наставники, как бы передавая из рук в руки, заботой и лаской пестовали его убогое детство. Ещё в школе местный учитель, чахоточный мечтатель, отбывавший там царскую ссылку, заронил в кроткого паренька искру подвига во имя некоей общечеловеческой цели...
  
   Открытие Бога, ставшее призванием отца Матвея, состоялось в раннем возрасте, когда по дороге из лесу домой его застала в поле такая праздничная Ильинская гроза. Молнии с огненным треском раздирали небо над головой, а ливневая влага, ручьём стекавшая под холстинковой рубахой, придавала душе и телу жуткий трепет посвящения в тайность, а всё вместе становилось восторженным чудом, облекавшим парнишку с головы до ног.
   В избе у шорника хранилась старопечатная, именуемая патерик, книга с жизнеописаниями отшельников, иерархов и священномучеников российских. В зимние вечера... питомец читал её слепнущему благодетелю, который немигающим взором смотрел в огонь, умилённый чужою судьбою, не доставшейся ему самому. Юного грамотея тоже манили необычайные приключения святых героев, в особенности их поединки с нечистой силой...
   Отец Матвей одно время испытывал горячие симпатии к революции бедных, и сам был не прочь принять в ней посильное участие. Тем паче прельщала русского батюшку новизна, преобразующая человечество наподобие всемирной, во Христе, образцовой пасеки, причём общественная устойчивость диктовалась уже не головоломным сплетением обоюдоострых истин, а тем социальным инстинктом улья, где все одинакие, и оттого некому завидовать, нечего красть и незачем убивать ближнего на баррикаде...
   Но... героические помыслы его сменились преждевременным стариковским влечением к мирной жизни, чтобы, сидя в кругу многодетной семьи на террасе уютного домика с видом на речку и во благовременье вкушая вечерний чаёк, слушать мелодичную русскую песню возвращающихся с покоса поселян либо, ещё краше, любоваться деятельностью местных рыбарей, как они дружно... тянут на берег свои мрежи, полные живого, трепещущего серебра...
  
   Казалось бы, всего тут с избытком наговорено про бывшего попа Матвея, однако не заключался ли коренной просчёт эпохи именно в упрощённом подходе к человеку на основе анкетной биографии, которая есть не более чем телесный экстерьер, без заглядки в тайники подсознанья, где под опекой рассудка ютятся в тесноте совесть и вера. Словом этим обозначалось у о.Матвея непрестанное, сродни таланту, ощущенье благодетельного, над собою, присутствия надмирного и властного существа, отвергаемого наукой по невозможности приручить его в пробирке, для подключения к коммунальному хозяйству на манер электричества. Ввиду масштабной несовместимости сторон для непосредственного общения человека с божеством, по ничтожеству одного и величию другого, детская вера сводилась к готовности при жизни пролежать песчинкой на безвестной вселенской тропке в ожидании - когда однажды, при обходе звёздных владений Господь коснётся его своей пречистою стопой. Отнюдь не чудо требовалось отроку; на пути к будущему призванью в раннем возрасте усваивается стариковская мудрость, что постоянным пребываньем среди дивных творений природы притупляется наше восприятие их божественной прелести. Также рано понял он, что и всякая драгоценность в потёмках музейной витрины сверкнёт не раньше, чем высветит её там и прогреет благоговейное восхищенье созерцателя. Простонародная душа терпеливей к страданью в надежде, что всякая, без вины, боль земная посмертно, по золотинке за бочку слёз, вознаграждается в небесах...
  
   Я думал, когда новый строй придёт, что будет общий улей, где всё объединено. Людей ждёт удел пчёлок золотых, которые работают на хозяина и на Бога. А новые властители собираются перековать род людской на породу шершня, который... среднего размера муху обыкновенную запросто перекусывает пополам...
   Доныне по указанию Господню гений и святость вели род людской из ничтожества на вершины всеобщего прогресса, но, чрезмерно жалостливые к чужому горю и, чуть дымком запахло, спешившие с ведёрком помочь соседу, русские по любимой поговорке - на миру и смерть красна - сверх того мечтали об одинаковой для всех судьбе на базе равенства материального... чтобы всем и всего было поровну... Нас взяли на заманку всемирного братства...
   Временами и вдруг одолевала о.Матвея срочная надобность выяснить - слышат ли там, в небесах, что творится на святой Руси?..
  
   Сама собой возникла дружная беседа скользкого содержания - откуда взялась такая разноликая, пополам с издёвкой, скорбь земная, противоречащая догме о стопроцентной полноте христианского существования? Высказались одни мужчины, каждый - на уровне своего разумения о предмете и с тою предельной чёткостью на гребне волны, когда мысль становится отпечатком личности. Сильнее всех подкованный в науках, студент второго курса Никанор, по аналогии с двойными звёздами, выразил смелую догадку насчёт Добра и Зла, будто не одно-единственное, а целых два равноправных и взаимополярных начала своим вращеньем вкруг третьего надмирного и лишь математически помышляемого суперобъекта балансирно обеспечивают гармонию вселенной. По мнению тоже начитанного и младшего в семье тринадцатилетнего отрока Егора, беда диктуется переизбытком статического электричества, производимого всё возрастающим в условиях крайней тесноты трением народов и особей друг о дружку, чем и объясняются частые самовозгорания человечины. Покойный дьякон, напротив, истолковал Зло как контроль над излишним милосердием Добра, его щедростью, попустительством, чтобы не случилось разорения и оскотения. Что касается Финогеича, то, мыслитель по своей шекспировской специальности, он разрубил завязавшийся узелок своей лопатой в том смысле, что скоропалительное, за шесть суток создание мира даже у Творца не могло обойтись без технических промашек, как у Советской власти на наших глазах. Тут все замолчали и выжидательно уставились на своего председателя, которому полагалось заключительное слово...
   На стыке фанатической веры и благочестивого вольномыслия насчёт кое-каких явных логических неувязок и вознамерился батюшка последовательно, догмат за догматом, разъяснить весь Филаретов катехизис на уровне, доступном даже для сельского населения. Было известно с давних пор: распря небесная началась из-за человека, оказалось тут, ещё задолго до появления его на свет...
  
   А собственно зачем, в утоление какой печали Верховному Существу, не знающему наших забот, потребностей и вожделений, понадобились вдруг грешные, дерзкие, скорбные люди и почему никто пока не усомнился в туманном богословском постулате об изначальной любви к своим завтрашним творениям, ибо как можно заранее полюбить ещё не родившихся? Недели две подряд о.Матвей мучился над другою и явно духом тьмы навеянной догадкой, что человечество было изобретено по хозяйственным соображениям, дабы не пропадала даром излучаемая свыше благодать. Самое вероятное, третье, строилось на убеждении - ежели уделом земных властелинов бывало одиночество, то надмирный вдобавок, в силу своей способности делать благо без затраты физических усилий, в создании людей не знал и творческой сытости, достигаемой тою блаженной усталостью, позволяющей мастеру наградить себя своею собственной похвалой, для взыскательного художника высшею на свете, что полностью согласуется с библейским эпизодом, где создатель вселенной, по отраслям обозревая своё титаническое деяние, четырежды произносит ему скупую и щедрую оценку: хорошо...
  
   И так без остановки вширь и вглубь, чем дальше, тем сложней, пока поиск первичной истины, как обычно, не завершится вывихом ума.
  
   К тому же вся эта реальная необъятность предназначалась, видимо, для заселения обыкновенными людьми. Разгадка заключалась в том, что небесная благодать поступает к нам сверхмощными выплесками пылающей плазмы, в которой растворены равновеликие открытия по обе стороны Добра и Зла, одинаково для свободного выбора обеспеченные полновесной казной вселенского всемогущества. Но люди из ещё неостылых обломков протуберанца, вторично пропущенных сквозь жаркие тигли своих сердец, как из исходного материала, выплавили себе лишь таившиеся там дотоле сокровища, как музыка, молитва, магия, математика и прочие производные от мысли и мечты, - спектральный менталитет собственного, пусть на меньшем числе координат райского мирка, достойного звездою сиять в короне Вседержителя, если бы тысячелетия спустя учёные потомки не усмотрели в благородном диаманте досадные изъяны вроде погрешностей социальной огранки или затемнения по наличию глины, оказавшейся наиболее рукопослушным материалом при изготовлении первомодели человечества. Догматическое свидетельство Моисея об оправдании нашего праотца по образоподобию Божию и переданное нам в апокрифе Еноха дерзкое поведение будущего сатаны в большом доме подтверждают версию Матвея Петровича, что Адам был задуман Богом как промежуточная рабочая ипостась между собою и ангелами с подчинением последних человеку. Разыгравшаяся затем ссора плачевно отразилась на дальнейшей истории человечества. Впрочем, никаких ангельских мятежей не было, да и не могло быть, потому что как могли призраки пронзать друг друга копьями, рубить саблями, оставаясь бессмертными?..
  
   У всех у нас на земле организмы нонче истощённые, подточенные...
  
   Вся совокупность наших впечатлений где-то в глубинах подсознанья тотчас фиксируется автоматической нейронной записью, элементы которой, систематизируясь соответственно моменту, преобразуются в психические миражи не меньшей реальности, чем мироздание в целом...
  
   Несчастье случилось по весне, однажды, когда цвела сирень, как раз в день рожденья...
  
   В тишине с окружной дороги раздался паровозный гудок, как напоминанье, что жизнь продолжается...
  
   Все вперебой стали убеждать Дуню, чтобы не поддавалась страхам и потерпела неотвратимое, как святую болезнь, до поры, пока нынешний переполох успокоится, перемелется, забудется.
   - Не хочу в завтра, сегодня ещё до вечера хочу умереть...
  
   Он... неосторожно высказал намёки - будто наиболее частые психические заболевания века зарождаются от чисто эпохальных перегрузок, печальных условий коммунального существования, которые, тем не менее, служат закалкой населения для дальнейших преобразований в стадное единство, чем значительно удешевляется система управления...
  
   - Дело в том, что большой прогресс достигается избыточным вдохновением сверх положенной трудовой нормы, оплачиваемой помимо харчей, жилплощади, ширпотреба и обязательной радости труда с выполнением доставшейся тебе доли в никем пока не разгаданной всечеловеческой эстафете. Всевозрастающий дефицит сего животворного витамина в скудном нынешнем пайке под трубный призыв к непрестанному титанизму неминуемо завершится однажды пандемией душевной цинги с её симптомами нравственного опустошения, жестокости, эгоизма и уже генетической апатии с напрасными попытками забыться посредством дурманящего зелья, спазматических танцев в стиле хлыстовских радений и наивной дедовской тарантеллы, названной так по сходству с корчами от укуса тарантула. Если в прежние времена иные, обречённые на казнь, обладали даром на подъёме духа терять чувствительность, благодаря чему кротко и молча, как божья свеча, сгорали в кострах средневековья, то нынешние чересчур впечатлительные особы психического склада автоматично, в обход петли и шприца с отравой, выключаются из действительности, вот и ваша дочка убегает от яви в необъятные просторы самой себя, где она в плеске текучей воды слышит голоса, с ветерком и цветами разговаривает, во мгле за горизонтом предупредительно, кабы ей поверили, читает ожидающую нас вещую быль...
   Если учитывать скорые и неизбежные потрясения мира, в наблюдаемом явлении нет причин для радости, то и для огорчения их нет. В плане самосохраненья автоматическое отключение особи от жгучих впечатлений бытия выгоднее для вашего ребёнка, чем судьба тех, кто такой способностью не обладает. Общеизвестно, что зачастую именно боль душевная, впитавшая чьи-то потаённые сомненья и чаянья, подобно жемчужной раковине, становится источником откровений и сокровищ, которые с разгону, сквозь железные твердыни, врываются в действительность. Не в том ли и заключается творчество, что годами лелеемый образ однажды покидает опустошённое материнское лоно, чтобы эталонами человеческой личности, вроде Гамлета, Фауста, Дон-Кихота, навечно рассеяться в библиотеках, театрах, памятниках, в душах потомков?..
  
   - Ныне единственное её лекарство в смене общего нравственного климата...
  
   - Мне многое наперёд известно! - Девочка горько усмехнулась и ободрила родителей намёком, что знатные женихи нередко с детства рядом растут, вырастая потом до высот поднебесных...
  
   Начитанный старик не отрицал, что так называемые небесные знаменья, чаще всего получаемые через детей и после текстуальной обработки старших приобретавшие магическую фактуру примет, молитв и прогнозов, позже закреплялись в памяти поколения, нации и человечества в целом...
  
   Слушая его лекцию и задумчиво созерцая на гравюрке... ужасное изверженье Крокотау 1883 года, о.Матвей приходил к заключенью - насколько меньше жертв оказалось бы в тот день, кабы жители на предмет эвакуации хотя бы за неделю были предупреждены сновиденьем о грозящей катастрофе...
  
   Ничьё воображенье не смогло бы превзойти причудливую действительность тех лет. И оттого обыкновенные жители питались приметами, гаданьем, предчувствием, подпольными слухами о чудесных знаменьях и просто вещими снами, полностью оправдавшимися впоследствии...
  
   Родина: хватит ли веры и воли одолеть стихию?..
  
   Сны есть не что иное, как миражное отражение грядущего на плёнке дремотного подсознанья...
  
   Ничто не нарушало невинной, впоследствии перешедшей в родство дружбы Никанора с Дуней. Сама по себе возникшая у них духовная близость была обусловлена легко ранимой хрупкостью девочки, в то время как старшинство и грубоватая сила юноши уже нуждалась в своей прекрасной даме для защиты, что и сделало его хранителем, сообщником и позднее истолкователем чудесного дара Дуни, манившего к себе, как всякая тайна...
  
   Не было в стране уголка укромнее для раздумья о будущем...
  
   По отсутствию иных средств призвать современников к благоразумию, он сознательно лубочными кошмарами загромождал Дунины повествования, придавая им пугающую плакатность в расчёте, что человечество, хотя и в обрез, ещё успеет образумиться, на шажок-другой отступив от пропасти.
   Случалось, изнурительный сеанс ясновиденья, выходя за пределы Дуниной психики, просто не умещался в её бедном словаре...
   Порой у него на глазах Дуня вовсе покидала действительность, и тогда в её расширенных зрачках посменно и явственно читались то одиночество обступившей её необъятности, то эйфория надмирного полёта, то растерянность на крутом скольжении в никуда...
   Дотоле никто на свете не вторгался в их дружбу, пока со средины лета на их беседах не стало замечаться незримое присутствие ещё кого-то, чьё прибытье всякий раз с ревнивым подозрением Никанора обозначалось у неё заметным оживленьем. Девчушка подозрительно хорошела тогда, всё преображалось в ней, и какая-то внутренняя необъяснимая сила проступала в её облике. Как и русскую природу, никто с первой встречи не назвал бы Дуню красивой, в обеих пришлось бы всматриваться, чтоб оценить их ненавязчивую, как бы в рассеянное созерцание погружённую прелесть. Меж тем девушка вступала в возраст, когда из толпы сверстников избирают одного...
  
   Глухая тоска затопила сердце матери:
   - Унесёт её от нас тёмная вода.
   - Значит, пора, мать. Зовёт к себе море житейское.
   - Чего же Никанор-то тянет?
   - Успеют нищих наплодить!
   - В том и вопрос, успеют ли... С кем она впотьмах шатается, по горным вершинам порхает?
   Лишь тут матушка решилась посвятить о.Матвея в одно своё приключеньице позапрошлой ночи...
   Непостижимая светлынь наполняла храм... Знакомого ангела не виднелось на привычном месте...
  
   - Когда своей боли хватает, о чужой не спрашивают...
  
   Всё полнее раскрывались ему преимущества людской бездомности: ибо стоило отрешиться от иных благ цивилизации, как немедля приобреталось то высокое телесное безразличие, которое, освобождая от смертных страхов, доставляет желанный покой души... Он так устал от подлой дрожи по любому поводу... что порою торопил пришествие судьбы...
  
   - Обо мне не тужи, поп. У Бога-то на каждого жучка припасена своя щёлочка...
   - За что гонение-то принял?
   - Видать, по совокупности бытия моего...
   Из чувства самосохранения о.Матвей постарался предать забвению Афинагора с его пугающей осведомлённостью, восприняв её как примету болезненного раздвоения личности под влиянием жизни...
  
   Подобные нравственные травмы лучше всего излечиваются доставлением тех же переживаний нижестоящему...
  
   Даже в небольшой уличной катастрофе разглядел диалектический перепад, неизбежный для извечного обновления жизни...
   Однако, едва выехал на простор, разладившееся было настроение быстро поправилось с уклоном в великодушие. Оттого, что рассказанная радость, как и всякая вещь перед зеркалом выглядит как бы в двойном размере, захотелось срочно поведать ближнему про свою удачу. И тотчас высшие силы, подготовлявшие очередной сюжетный ход, предоставили в распоряжение режиссёра... целую очередь ближних, наиболее подходящих для данной цели. Трудно было бы подобрать их в лучшем составе для оценки великого человека, поднимающегося по ступеням общественного успеха...
   Лишь полный бак может обеспечить покой начинающего автомобилиста...
  
   За отсутствием других ставшее целью жизни это напряжённое ожидание славы, в условиях семейного поклонения, наложило отпечаток на весь её облик и поведенье: вплоть до выходных платьев и артистического псевдонима всё было готово у Юлии, чтоб вознестись над человечеством...
  
   - Если вас пугает моя настойчивость, то вот в чём её разгадка. Я только что приобрёл это самоходное чудо техники и хотел бы на радостях поделиться счастьем с остальным человечеством. Было бы жестоко оставить подобное побужденье без отклика...
  
   В отличие от благолепных властелинов, проигравших Россию в очко у зелёного стола мирового господства...
  
   Так что у каждой Золушки имеется шанс на внезапное чудо впереди.
   - Это в смысле больших денег, что ли?
   - В смысле минимального комфорта в суровой гонке предстоящей судьбы... Или что-то другое, ещё важнее у вас на уме?
   - Ну, скажем, компас душевный,... чтобы вовсе не сбиться с пути...
  
   - А в окне у меня за лужайкой, вся под луной светится берёзовая роща и в ней белокаменная церквуха, милая-милая такая...
   - ...всякое величие неизмеримо возрастает в ореоле трагизма, и подобно тому, как элегия панорамнее, чем одномоментная ода, руина философически богаче самой себя в любой стадии расцвета. Пару минут назад вы так ласково отозвались о своей, видимо, симпатичной церквушке, словно прощаясь навсегда. И потому простите чужаку нескромный интерес, что именно привлекает в ней девушку ваших лет: парадная нарядность, утешное для стариков заунывное пенье или некое иное сокровище, вовсе бесполезное в его повседневной деятельности.
   - А стоит ли чужаку интересоваться предметом, непригодным для повседневного использования?..
  
   - Вступающему в жизнь художнику не надо пугаться её ожогов и зигзагов, питающих большое искусство, если оно призовёт вас однажды на распутье дорог...
  
   - А что плохое может случиться внутри меня со мною?..
   - А что говорят врачи?
   - Приезжал один старичок, долго беседовал со мной, и я слышала, как на прощанье он сказал отцу - не мешайте её счастью, а какому, не сказал...
  
   Сорокину трудно было творчески постичь такую степень душевного смятенья. Числясь видным мастером кино и в меру своего гибкого, на любую надобность пригодного ума, он добротно выполнял поручаемые ему казённые заказы, так что искусство никогда не было для него тем актом самосожженья, в котором зарождаются шедевры...
  
   За те считанные секунды Сорокин успел через зеркальце прочесть в её лице нечто главное... Вспомнил ещё недавно такое же обычное, как у праведников, нестареющее лицо, но со складкой горечи о пережитом вчера и печально затуманенный взор куда-то в неминуемое завтра на безвестной фреске Вознесение Девы...
  
   Дикое клубящееся поле открывалось впереди, но снегопад заметно стихал с приближеньем ночи, и не то каёмка миражного леса, не то катящаяся волна мглы проступала в радиусе видимости, но ещё не горизонта...
   Вьюга накануне феерически преобразила с детства им знакомые места...
   Временами луна пробивалась сквозь облачный покров, и тогда всё кругом заливалось голубым плывучим серебром...
  
   - Я - гость из неба, Дымков, как поживаете?..
   Кто он - оптическая мнимость или просто мираж не в меру разыгравшегося воображения?..
   То был первый выход ангела в неведомый ему мир, и не хотелось расставаться сразу...
   - Ну, привыкайте пока, без привычки на земле у нас нельзя...
   В смысле, что жить на ей вполне можно, если стиснуть зубы и не задумываться. На прощанье Дуня вполголоса давала Дымкову детские наставленья: не трепаться с посторонними людьми, не класть документы в наружный карман и, главное, везде платить настоящие деньги, не прибегая к своим опасным теперь способностям... Имея ввиду не принятое на земле и свойственное ангелам прямолинейное перемещение, настоятельно просила его пользоваться обычным транспортом...
  
   И если совсем недавно скандальное, якобы уже насквозь могильным тлением пропахшее прошлое отцов... вынуждало и Никанора в числе прочих юнцов с ликующим кощунством рваться куда-то вперёд, напролом и подальше, то иррациональные события минувшего вечера невольно толкали студента обмозговать, куда возводит род людской уже седая, сама полуослепшая от слёз и древности и всё ещё обольстительная мечта о золотом веке. Подобный пересмотр привычных ориентиров вёл прямиком к великому брожению умов, а спасение состояло в немедленном подведении легального философского базиса под указанную чертовщину, и оттого надо считать, как нельзя более своевременным, что Никанор вспомнил о своём всеобъемлющем декане, о его постоянной готовности прийти на помощь, как ловко льстил он при каждой оказии нашей чуткой, искательной молодёжи...
   Самые влиятельные стихии под видом случайностей и совпадений несли в тот раз Никанора на свидание с шефом...
  
   Житейский аскетизм возмещался у него... изобильным книжным богатством...
  
   - Он почему-то называет себя ангелом.
   - А вы не попытались уточнить - почему?.. Здесь весьма пригодилось бы утверждение виднейшего специалиста по этой части Василия Великого, что ангелы, как и демоны, страдают от мук огня. Примат боли сильнее, нежели радость бытия... Во избежание атрофии надо давать работу и голове!
   - Смолоду не пью и не курю, учитель...
   - А не замечается ли у вашего Дымкова странная манера щуриться, как бы от неуменья войти, приспособиться, встроиться в нашу действительность?
   - Есть немножко... Наверно с непривычки увязать воедино уйму составляющих нас физических законов...
   - Теперь вы понимаете, что всё сущее является единым, слитным и никогда - конечным процессом, где одновременно осуществляются тысячи физических законов, всевозможных диффузий, рефракций и - чего там ещё?.. Ну, скажем, мы плывём там, не замечая друг друга, сквозь встречное и встречное - сквозь нас... Вполне аксиоматично, что где кончается один мир, должен начинаться очередной за ним, чтоб не получилось какой-либо запретной иррациональности... Правда, населяющие большой космос мыслящие макросущества отличаются замедленной реакцией, чем, в частности, и объясняется досадная нерасторопность небесных покровителей в отношении бед земных. Самый шаг времени у них другой, и пока соберутся на призыв страждущей малютки, обстановка успевает измениться много раз, вплоть до адреса самой планеты... Поэтому, когда они открывают нас, мы для них мошкара вселенская вкруг тусклого фонаря местного значенья...
   - Жадно внимаю вам, учитель, - с одухотворённым лицом, как бы испивая мёд мудрости из уст его, отвечал Никанор.
   - Таким образом, вступающему к нам с того мглистого берега и наделённому молниеносным постиженьем всех процессов, происходящих в их собственной среде, наше с вами бытие должно представляться им вьюгой обезумевшего вещества, хаосом ошибающихся противоречий и прерывистых мерцаний - на фоне таких же искрящихся странностей и гонимых императивными квантами чего-то, где втугую сфокусированы зов, воля и приказ... Но в конечном итоге, что именно вертит жернова, впрягается в парус, гонит морскую зыбь, песчаную пустыню вздымает до небес - ветер, воздух, солнце или некто, завершающий эту лестницу причин и сам не знающий себе причины? Следует допустить, что если бы ожидаемый нами пришелец оттуда действительно принадлежал к разряду ангелов, наделённых универсальным зрением без способности различать в вихре физических законов врисованные в них эфемерные призраки людские, то по природе своей избавленный от тягостных поисков хлеба насущного, смертельных схваток за место под солнцем, сладостных мук, связанных с продлением вида, с какой пристальностью гнева, содроганья или гадливой неприязнью щурился бы он в попытке постичь смысловое поведенье людей в корчах труда, любви или битвы, не так ли? Тогда кто он, ваш Дымков: заблудившийся турист, иномирный соглядатай или тот мифический ангел...? Кстати, я уже зондировал кое-где возможность вашей персональной командировки в мечту, священную цель учёных... не скрою - первые миссионерские шаги на чужой территории сопряжены с риском мученичества, и будем надеяться, что первые, неизбежные в таком предприятии могилы космических первопроходцев наконец-то сольют враждующих землян в единую семью... и вообще терновый венец лучше лавров и диамантов украшает чело гения, не так ли, юноша? Простите мне возрастную чувствительность, но вот уже близится предназначенный вечер поколений... Бреднями своими не утомил я вас?
   - Наоборот, в самый раз, учитель...
   - Помнится мы остановились на том, что никакого небесного мятежа не было и в помине, а просто среди высшего ангельства распространились слухи о предстоящем переводе под начало неслыханного фаворита. Естественно, по чину своему, главный маршал сил небесных отправился лично познакомиться с претендентом на его место: кто таков и в чём его воинские преимущества?.. Только что сработанный человек лежал врастяжку на плоском камне, ничем не прикрытый, во всеоружии жизни, творчества и размножения. Причём неизвестно, сколько долгих мигов протекло до момента, когда животворящая искра благодати соскочила с Его повелевающего перста на встречно протянутую руку пробуждающегося Адама... Наличие рукоделья на рабочем столе и вопросительный взор незримо присутствующего Мастера так убедительно подтверждали предстоящую отставку, что воспламенившийся маршал сил небесных не удержался от встречного вопроса, ведущего к небесному расколу. То была роковая фраза: как мог Ты созданных из огня подчинить созданиям из глины? К сожалению, упрёк незаслуженной обиды звучал там слышнее тайного чаяния утраченной близости, что и было воспринято как... прямая улика признания в измене...
   Так началась наша ссылка в никем пока не заселённую глушь...
   По бессмертию нашему ничего не хотелось, кроме вечного усыпления... Затем наступила длительная полубеспамятная агония без её благодетельного финиша. Долголетие библейских праотцев указывает на ёмкость тогдашнего времени.
   Когда же спустя бессчётный срок ужасный свист бездны затих в ушах, в сознание моё пробился умиротворённый мелодичный звук. Капель из трёх точных и звучных нот оглашала потёмки. Нет ничего целительней для падших, чем музыка воды. Бессонная труженица милосердно бежала сквозь вас, студила, нежила и залечивала наши увечья. Мы стали нехороши собою, и сам Отец не опознал бы в нас гордых и светлых, какими были раньше...
   - На вашем месте я написал бы подробную книгу о своей биографии, чтобы критики не подумали, что всё здесь одна лишь игра воображения.
   - Да, но всё воображаемое является вариантом действительности... Всевышний придумал качественно новый мир для своих очередных фаворитов... Судьба повелела мне стать не только очевидцем, но и участником великой перемены. Ревнивое нетерпенье повидать свою смену на новоселье помогло мне не без некоторой утраты благообразия пробиться на волю... Я двинулся к единственной теперь цели... К моменту прибытия на место действия... уже в облике заправского змия струился в высокой цветущей траве, знаменовавшей близость рая, заповедного оазиса с его первобытным комфортом... безошибочным чутьём отыскал предназначенное мне древо и, дважды охлестнувшись по стволу, вскинулся в развилку сучьев, изготовившись к исполнению возложенной на меня обязанности. Вскоре из-за кулисы не непроходимых джунглей показалось всё наличное, покамест, человечество: рыжий верзила об руку с супругой в первозданной наготе. Будущие хозяева знакомились со своей усадьбой. Их сопровождала приданная им в забаву фауна... Всё кругом вызывало удивление пополам с испугом, и не было ни одного растеньица, чтобы под листочком у него не пряталась какая-то нарядная козявка или ещё помельче пёстрый цветущий пустячок. Кстати, судя по единому техническому замыслу, все твари были черновиками будущего человека в разных фазах работы - от пробы пера на полях мирозданья до заключительной модели с интеллектом, рассчитанным максимум на возношение хвалы создателю, избавившему её от бремени мышления...
   Дело происходило на полянке вблизи небольшого озерца, и пока мимоходом будущий царь природы залюбовался своим отраженьем в голубой воде, женщина вдруг направилась ко мне, видимо, привлечённая моим необычным телосложением. На её вопрос - что поделываю тут? - я назвался местным садовником и, объяснив ей заповедную неприкосновенность охраняемой яблони во избежание запретнейших потом мечтаний, предложил ей проверить, так ли оно в действительности. Наугад сорвав ближайшее и поморщившись, передала надкушенное яблоко супругу, который проглотил оное в один приём, невзирая на кислятину...
   То и дело сквозившая ирония над сами собою явно служила ему прикрытием неуместной для падшего ангела ностальгической печали, несмотря на постыдное, пусть жалостью диктуемое совращение юной четы праотцов, ибо какая участь навечно ожидала их в джунглях месопотамского эдема, если бы не грехопаденье! Тогда и был произнесён общеизвестный приговор проклятья, обрекавший людей на кочевое скитанье по безбрежной целине без топора, сохи и прялки и дальше в туман зловещей неизвестности, в котором сегодня просматриваются черты финала, чреватого уймой для человечества непоправимых бед.
   - В раю как всегда полдень и отменная погода... За околицей нас встретили сумерки и непогода. По безрукости мне стоило немало труда разжечь костёр для дрожавших спутников. Та первая, на пограничной канаве проведённая, долгая бездомная ночь породнила нас. В слезах, голее зверя озирались они на пороге бескрайнего мрака, который им предстояло населить духом своим. И мы посильно помогали им освоиться в мирозданье, потому что мыслящему нельзя селиться в большом доме, не наполнив его весь собою до краёв... И вы знаете, какая нас ждала награда?.. Всё годится для их очерненья, потому что прошлое выдерживает любую клевету... Безумием гнева и ненависти благочестия диктовался бытующий в народе образ опального ангела...
   Прикосновенье к огню немыслимо без ожога, и толчком к цивилизации послужило страданье... Из сгустков боли выточены наиболее долговечные трагедии, реквиемы, этапные формулы и прочие лакомства ума. Нет у нас лучшей утехи, чем под вечерок, склоняясь лицом, созерцать копошенье человеческого планктона...
   - Так на чём мы остановились? Да, речь шла о вашем Матвее Петровиче, которому, намекну по секрету, история готовит поистине всемирно-историческую роль. Так вот по единству наших тревожных с ним предчувствий грозного и совсем близкого теперь кризиса мироздания в целом... не возьмётесь ли вы ради общевселенского блага устроить наше обоюдожелательное знакомство?..
   - Вас не смущает, что нынче по уходе из сана он лишь скромный мастеровой сапожного дела без особой философской подоплёки?
   - О, сегодня подоплёка эта у каждого таится на уме. У нас найдётся, чем её к жизни пробудить...
  
   Никанору ещё и раньше знакомы были эти фантастические, мнимоучёные при безупречно-энциклопедической точности импровизации корифея, вероятно, тем в особенности и пленительные для мыслящей аудитории, что большинство сообщаемых там сведений относилось к разряду бесполезных, то есть необязательных ныне, а то и вовсе запрещённых знаний. Но если поначалу слушатель чуть ли не каждую фразу лектора встречал вздохом благодарного восхищения за блистательные порою фокусы ума, то уже через полчаса - россыпи пёстрых фактов и словесных побрякушек... - это чередованье обманных ходов и логических зияний начинало действовать, как и всякая качка, погружавшая в гипнотическое оцепененье с некоторыми физиологическими позывами, обычными и при отравлении ложью. Но Шатаницкий обладал опасным даром фанатиков черпать свои доводы из наиболее вразумительных возражений противника, и лучше было молчать с ним, тем более что только непротивлением ненависти можно довести до саморазоблачения всякую размахнувшуюся шарлатанщину. Однако что-то бесконечно древнее, полузабытое людьми, хотя и таилось в основе всех вещей, всё сильнее слышалось тогда Никанору в этих своеобразных мистериях...
  
   - Речь пойдёт... о стоимённом древнем океане, омывающем крохотный островок человеческого сознания у самого его выхода на солнечный свет из пучины. Умственная навигация, хотя постоянно и расширявшая свои лоции, тем не менее, всегда зависела от не склонных к шутке, на охрану веры поставленных персон, чьи фантазии и одарённость не простирались дальше уставного догмата и здравого смысла, этого излюбленного компаса посредственности, тогда как конечные истины бытия... начертаны на языке безумия...
   Всё возможно в бескрайних просторах России...
   Человеку на всех стадиях его развития, хотя и в обрез, хватало наличных знаний для объяснения всего на свете...
   В самом деле, что вам известно... о состоянии материи перед началом и в конце её далеко неравномерного пробега? Вы все, как дети, тешитесь вашей мнимой властью над материей, которая, притворяясь послушной, правит нами по собственному произволу. Что всего обиднее, мы для неё как бы пустое место, потому что ровным счётом ничего не прибавляется при нашем появлении на свет, ничего не убавляется по уходе...
   Мне хотелось бы заронить в вас искорку сомнения, с которого начинается критическая зрелость ума... Мы с вами займёмся рассмотрением одного из допустимых вариантов бессмертной концепции о бесконечности миров...
  
   - Если представить себе чертёж сущего в простейшем инженерном начертанье, то весьма возможно...
   На наших глазах строка за строкой, всё более краткой и ёмкой, вычерчивается некая треугольная схема, и, собственно, занятия величайших мудрецов сводились к поиску путей на вершину созерцаемой нами иерархической ПИРАМИДЫ для достижения сущности существующего над сущим существа, без чего нельзя ни истолковать, ни примирить терзающие нас противоречия. Беглый обзор философии со множеством взаимно опровергающих заключений объясняется, по-видимому, разнообразием применяемых ею средств в диапазоне от кофейной гущи до сосания пальца. Отсюда не благоразумнее ли, для выяснения истины воспользоваться открывшейся вам лазейкой непосредственно в один из верхних рядов помянутой пирамиды с его своеобразным населением, известным нам под названием ангелы...
  
   - Современному обществу при его нынешних катастрофических скоростях просто некогда ждать, пока сработает охранительное реле чьей-то совести или даже небесного промысла... По условиям нынешней диспозиции идей у нас нет права пренебрегать той помощью, какую они в надвигающейся схватке могли бы оказать нам хотя бы способностью проникать в любую из соприкасающихся с нами сфер...
   Мировые религии в голос требуют от смертных полной отрешённости от всего земного...
  
   Вам на достигнутой ступени необходимо знать, что материалистическая диалектика приобретает высшее своё назначенье в духовном бытии человека...
  
   Разум открывает только то, что душа уже знает...
  
   Мы должны разрушить сомнительную и беспринципную империю, где благополучие богатых прикрывается милосердием к бедным с периодической отдачей первых на резню последним для временного братства и равновесия...
  
   Вам надо привыкнуть к положению, что наравне с верой рабского ползучего преклонения вполне правомерна другая неистовая вера непреклонной вражды. Сёстрам ещё не приходилось вступать в открытое противоборство, но каждому ясно, что младшая - вера зрелости - состоит в более жестоком антагонизме с наивной и всесильной верой детства...
   Всегда бывало, что как только сезонно опустошённая нива человеческой души становилась пригодной для очередного засева, старшая бесконкурентно поселялась в ней под предлогом всеобщего обновленья, движимая тем спасительным инстинктом страха и надежды, что автоматически включается на краю бездны - на выручку растерявшемуся разуму...
  
   - ...Обладающее необъятным историческим опытом христианство в особенности ценит блудных сынов, познавших восторг отступничества и скорбь раскаянья: сломивший спину вторично не оступится. Наше дело - планомерно устанавливать личные контакты, идти на интимное сближенье, учреждать общества дружбы с прогрессивным небом...
   Что вашему поколенью известно о так называемых ангелах?
   - Что можно знать о несуществующем, которое всегда лишь зеркало, где каждый видит самого себя?..
   - Ну, зачем же, друг мой, впадать в такой беспросветный пессимистический агностицизм! Конечно, досадная нехватка основного экспериментального материала мешает ангеловедению пробиться в семью академически признанных наук... Всё же из богословских комментариев и апокрифических сказаний, из литературы вообще можно почерпнуть немало любопытного на нашу тему... В большинстве первоисточники утвердительно отзываются о вещественной реальности ангелов... Тем более не пренебрегайте древними свалками памяти простонародной: сколько раз заведомые бредни оказывались золотыми россыпями для пытливого искателя!..
  
   Хотя документы у ангела Дымкова выглядели вполне исправно, с первых же шагов стало ясно, что при его скудных знаниях о мире, куда вступил, он может подобно метеору запросто сгореть в непривычно уплотнённой бытовой среде. Из боязни разоблачения, грозящего уймой бедствий, Дуня настрого запретила ему пользоваться своим почти абсолютным могуществом...
  
   В планетарий на другой день отправились уже втроём. По ходу лекции, посвящённой большому космосу...
   - Ну, чего же вы замолкли, Дымков?.. Значит, не похоже, не понравилось?
   - Напротив, очень понравилось, только непохоже...
   - Вот вы и объясните нам тогда, как оно обстоит на самом деле?..
   Оказалось, неожиданно разнообразная осведомлённость ангела Дымкова насчёт мироустройства объяснялась тем, что по служебной надобности ему удалось побывать далеко за пределами нашего воображения. Однако мельком набросанная им модель сущего ... пугала... Будто в большом космосе нет ничего относительно большого или малого, причём всё аккуратно встроено друг в дружку, другими словами, нанизано на общую окружность, а масштабная величина определяется якобы иною здесь перспективой удаленья. Отсюда подтверждалось, что в случае безграничного погружения в недра атома можно через анфиладу вселенных выйти на точку старта. В свою очередь при такой организации пространства не одно кольцо миров, а множество их, взаимно и во всех направлениях пересекающихся, образуют некую, скорее силовую, нежели материальную, пористой структуры, вроде мыльной пены, и ещё никому не известной формы сущность. В довершение... Дымков сказал, будто так же обстоит и со временем, ибо, помимо здешнего, сейчас имеется не только микровремя, в более мелких дозировках которого разместились целые эры, эпохи и периоды с империями, династиями, цивилизациями вовсе никому пока не ведомых жителей, при помощи сходных с нашими телодвижений осуществляющих свою великую историю, но и макро - где в одной из секундных долек угнездилась отведённая нам вечность...
   - Вам-то самому, по крайней мере, понятно сказанное?
   - Не совсем... Нам, ангелам, тоже невнятно - к чему эта безумная по сложности махина сущего... но прежде давайте я наглядно нарисую вам, как чередуются основные их этапы каждый раз с переключением от плюса к минусу и наоборот... Имеются циклы высшего порядка, где после стольких огорчений с людьми будут проведены поиски более надёжного и равновесного божественного статуса. И кто знает, кому достанется честь сменить людей как не оправдавших себя фаворитов?
   Всё это было произнесено Дымковым гораздо проще, прозрачней и умней, потому что доставалось ему, видимо, без всяких усилий ума, по природе его ангельства, он даже посоветовал друзьям не увлекаться опасной темой, чтобы не свихнуться с рассудка.
   Тут же во дворе, в двух шагах от улицы, припав на колено, он наглядно пальцем по свежевыпавшему снежку, изобразил постадийно, как на киноленте, эволюцию вселенной в виде серии почти одинаких равнобедренных треугольников, незаметно для глаза сплющиваемых за счёт убывающей медианы вплоть до её исчезновения. И тогда вся ушедшая вразгон громадина, взорвавшаяся на критическом нуле, совершит молниеносный перекувырк в обратный знак, чтобы, постепенно замедляясь и возвращаясь в прежний статус, мчаться по орбите в новом качестве своего зеркального отраженья. И если с достаточного расстоянья для кого-то сверху, как и отсюда снизу, подобные вспышки в одной и той же точке сольются в равномерное мерцанье, и так как с приближением к финалу время будет убыстряться, а материя соответственно будет утрачивать свою прежнюю реальность, то сведущее лицо по разности показателей смогло бы установить - сколько уже пройдено объектом и много ли ему осталось до очередного переплава... Сверх своей формулировки мироустройства он прибавил сюда и собственные... соображения о времени и пространстве...
  
   Очевидное тут расхождение с учебниками не коренится ли в том, что студент не догадался сразу закрепить на клочке бумаги услышанное от Дымкова, отчего по дороге домой половина улетучилась из памяти, а сохранившаяся успела подёрнуться налётом отсебятины?..
  
   Но как мыслителя средней руки меня подкупила завлекательная с виду простота излагаемой теории... Когда-то, платя дань исканьям юношеского возраста, я шибко интересовался всякими неприступными тайнами, в частности вместе со сверстниками вопрошал небеса насчёт универсальной правды... Я стремился постичь вселенскую архитектуру с целью уточнить свой адрес во времени и пространстве...
  
   Сознание наше - мощностью в обрез на обеспечение насущных нужд по продлению вида, не рассчитано на полный охват мироздания за явной ненадобностью. Во все века людям хватало наличных сведений для объяснения всего на свете. По той же причине боги, как правило, беседуют с людьми их же языком, на умственном уровне эпохи. Любое мировоззрение строится на какой-нибудь дюжине констант из множества нам неизвестных...
  
   Человеческое любопытство с его отстающей аппаратурой узнавания и в прошлом нередко вступало на рубежи, где исследование сменялось умозрением с последующим переходом в поэтическое восхищение, чтобы завершиться благоговейным созерцанием...
  
   Ожиданья сбылись, мне предстояло ознакомиться с дымковской версией мироустройства...
  
   - Иногда крупица истины служит катализатором системности в запутанном хаосе незнания! - наставительно сказал студент и намекнул, что дымковским ключом вся тайна распутывается в логическую нитку, как бабушкин клубок.
   Машина мира выглядела...
   ... ибо ничего не может взяться ниоткуда...
   Не бойтесь возможного просчёта: лобастые потомки уточнят, утрясут наши с вами неувязки на своих совершенных арифмометрах, приспособят тайну к пониманию малышей. У вас зерно завтрашних открытий о Вселенной, держите крепче, чтоб не склюнул сквозь пальцы какой-нибудь проворный петушок!..
  
   Генеральная перестройка человечества, помимо прочих причин обусловленная всё возрастающей теснотою множества, лишь началась на планете и вряд ли обойдётся без крупных социально-сейсмических подвижек, которым исступлённое людское отчаянье неминуемо придаст эсхатологическое толкованье. Как бы ни обернулось дело, всё равно послезавтрашний мир будет решительно не похож на позавчерашний... Вселенная упрощает постижение мироздания...
  
   В качестве компаса для ориентировки в той безбрежной неизвестности собеседник предложил не менее вольнодумную касательно прогресса концепцию, правда, с благоприятной концовкой... Впрочем, вот приблизительная логика его рассуждений. С райских времён люди, как дети, в особенности тянулись к запретным дарам природы, и неспроста народный эпос поручил самой отборной сказочной нечисти сохранять последние - не для утайки их от тех, ради кого создавались, а в защиту самих людей от обычных последствий ребячьего баловства со спичками. И почему-то с выходом наук на магистраль самых благодетельных с виду, но обнаруживающих вдруг обоюдоострую двоякость открытий рогатая охрана всё чаще стала оставлять без присмотра не только запасённые на чёрный день склады ширпотреба, но и пульты управления сокровенными механизмами жизни и смерти. И так как нравственная зрелость ныне действующего поколения значительно отстаёт от уровня его технической оснащённости, то не мудрено, если кое-какие не опробованные на себе находки уважаемых кладоискателей по прошествии времени окажутся пакетом мин замедленного действия, так сказать, сувениром доброго дедушки на рождественскую ёлку внучатам...
  
   В итоге получалось, что хотя по минованию бурь и ям ждёт людей единственно спасительная эра без сорных профессий и потребностей, также без порочных мечтаний, некогда служивших дрожжевой закваской при вызревании великих творений духа, - пусть даже эра вовсе беспамятная в плане большой истории, которая всегда писалась чёрными и красными литерами горя народного, эра некоторого измельчания, обусловленного необходимостью разместить любое стихийно возрастающее множество в некоем постоянном объёме, с обязательной интеллектуальной и габаритной подгонкой особей, чтобы места и пищи хватило на всех, - всё же не следует торопиться с возвращением назад, под крыло матери природы...
  
   Похоже, дело сводилось к желанной наконец-то замене низменного, доныне правившего цивилизацией стимула личной корысти благодетельным инстинктом единой для всех судьбы и выгоды - с правом каждого на посильное ему духовное обогащение... Равное для всех регламентированное счастье было достойнее человеческого звания, нежели прежняя беспощадная, из-за угла умственного превосходства охота на ближнего... Короче, здесь особо сказалось генетическое, во имя жизни, приспособление к грядущему бытию, с помощью которого эволюция гарантирует благополучие потомков, взращённых на горькой и жгучей золе отпылавших поколений...
   - Жаль, что в повседневной загрузке наши люди не имеют времени интересоваться последствиями совершаемых ошибок...
  
   По всем признакам человечество вступило на переломный порог своего исторического бытия. Коль скоро весь зримый мир пропущен за минувшие века через мысль и руки наши, он является твореньем человека, начертанным на мерцающем экране ещё не доследованных стихий, и генетическое уничтоженье наше полностью совпало бы с церковным концом света. В случае чего мы угаснем вместе с нашим удивительным шедевром...
  
   Дьявол слишком хитёр, чтобы оставлять следы на месте преступления.
  
   Знаменитые пожары прошлого возникали от обыкновенной людской спички, которая сгорала в первую очередь, заодно с поджигателем. Наиболее подходящим предлогом к такому развороту событий... могло бы послужить... противостояние полярных социальных систем. Всё станет возможно в запале, когда элита богачей, встревоженная близостью грядущих перемен, рискнёт на отчаянную вылазку с применением адских, высшей убойности новинок... Легко представить недолговременное счастье знати, отсидевшейся в подземных норах от необратимых последствий катастрофы. Уцелевшие от боли и безумия, они будут сдыхать от крыс, смрада и кровавой рвоты при виде повсюду разлагающейся человечины. Ибо даже для прежней могущественной цивилизации было бы непосильно в пределах санитарной срочности предать земле многомиллионный, по первому заходу укос смерти...
  
   Не от потопа или голода померли несчастные динозавры, а от чрезмерных для живой твари сердечных переживаний...
  
   Тем временем рассвело... Любое мечтанье свободно вписывалось в девственно чистое, без ничьих следов пространство, будто ничего там не бывало прежде. Издревле населяемая виденьями пророков и поэтов небесная пустыня вновь была готова принять ещё более сложные караваны призраков, что из края в край пройдут по ней транзитом после нас....
  
   Дружба Дуни с ангелом продолжалась. Он пытался, исследуя степень её проницательности во вселенной, гнать её дальше, дальше и дальше, и оказалось, что там пустота. Заблужденье превращается в догмат, догмат в постулат...
   И хотя он знал, что и бездна вся кишмя кишит левиафанами вперемешку с барракудами и там на сучьях дубов или на волнах, или на валунах сидят лысые с продолговатыми от ума черепами старцы, которые, как и мы здесь, пытаются разгадать себя - кто они, откуда и зачем, но вся эта перенаселённая жизнью явь - в таком разреженном состоянии, что для нас кажется прозрачной...
  
   При очередной встрече с Дымковым Дуня подняла щепетильный вопрос о характере дальнейшей дымковской деятельности. Для начала она справилась, пойдёт ли он завтра на работу, но оказалось, что у Дымкова документы оформлены на годичный отпуск.
   - Но тогда, по нашим законам вам надо переходить на инвалидность... У нас каждый должен что-нибудь делать... Всякое безделье нехорошо... особенно на фоне всеобщего строительства... Скажите мне, что вы умеете?
   - Я могу всё...
  
   - Как, ты сказала, как его прозывают, ангела твоего?
   - Просто Дымков... он стеснительный... но добрый очень.
   - О чём же приспела ему охота потолковать со мною?.. Я и сам не шибко учёный... Признавайся, небось добрые дела творить задумали!
   - Вот именно, мы хотим делать людям внезапное счастье. Пусть понемножку, чтоб без зависти и обиды соседской. Только непременно внезапное и сверх всякой положенной нормы.
   - Сама по себе затея похвальная. Но ведь если дело доброе - значит справедливое, а справедливое - то значит поровну, а коли поровну - враз они привыкнут, а стоит привыкнуть - вновь за бунт да богохульство примутся...
   Он осёкся на полуфразе: в нынешнем Дунином состоянии самое худшее было перечить ей, трудностями пугать, охлаждать разочарованием, возвращать к действительности...
   - Вот Дуняшка-то наша совместно с ангелом своим задумала благодеяниями людскими заняться, во всемирном масштабе!
   - Неплохо, кабы во всемирном-то... глядишь, и родителям чего-нибудь достанется: не обделит?.. Главное обдумать как и чем. Скажем, вещевым довольствием через раздаточные пункты, так ведь ежели уценённые товары в ход пустить, никаких средств не хватит!
   - Это верно, самые что ни на есть златые горы гималайские по ветру в миг развеешь.
   - А для нас это не имеет никакого значения, на то он и ангел, чтобы брать всё это ниоткуда и в любом количестве.
   - Ну, тогда совсем другое дело... Вот мы вчетвером и обмозгуем ваше дельце...
  
   Ещё в ребячьем возрасте приобрёл о.Матвей мечтательную, позднее на выборе профессии сказавшуюся привычку - бездумным взором блуждать по небу в чаянии каких-то необыкновенностей... В зрелые годы страстная потребность эта подзаглохла, чтобы с новой силой воротиться к старости...
  
   - ... Не обижайтесь, но мы живём в такое время, когда можно легко попасть в историю, то есть превратиться в белый порошок... Но если мне действительно от вас что-то хочется, то чтобы вы благодарили меня всю жизнь. Но не в этом дело!..
  
   Образовавшуюся паузу старик Дюрсо посвятил глазомерному исследованию сидевшей перед ним загадочной личности. Сравнительно с современниками его столичного окружения, прежде всего по анекдотической уступчивости, малый если и не принадлежал к разряду низших тварей, во всяком случае, являл собою существо неполноценное, даже несмотря на феноменально-магический дар и подкупающую склонность беспричинно заливаться краской смущения. Если бы не тот раздражающий, время от времени, поверяющий взгляд поверх головы, заставлявший старика терять самообладание, оглаживать лысое темя. Начиная с одежды и манеры держаться, весь внешний облик незнакомца выдавал в нём захолустную провинциальность, несколько облегчавшую начальное освоение находки, но тем труднее представлялось дальнейшее управление ею из-за нередкой у простаков душевной неиспорченности, исключавшей коммерческую сделку в обоюдных интересах...
  
   Цирк был любимым, даже наследственным делом комического старика Дюрсо... Речь шла о подведении под него новой социально-философской базы с превращением его в масштабную феерию непрерывного действия... Словом, целый город... город снов... Представление жизни... Истинное счастье всегда глупое, без всяких мыслей...
   Причём для такой программы потребуется гораздо меньше миллиардов, чем на одну современную войну или не менее того обстоятельную революцию, ибо всё равно, едва отгремит последнее сражение, расстреляют подвернувшихся под руку, поставят монументы и опубликуют успокоительные хартии о том, как трудящиеся начинают копить денежку и священное недовольство на что-нибудь уже похлеще. И пока бывшие, вышедшие в тираж, солдаты, дружно и дисциплинированно, как положено героям, согнивают в своих братских уединениях, дипломаты и генералы уже выпивают и закусывают в тёплой дружественной обстановке, составляя блицпланы и союзы в оправдание своих окладов и ассигнований...
  
   - У меня важное дело... Мы намечали обсудить... программу добрых дел...
   - Не подумайте, будто я против. Это совсем не плохая, свежая мысль, чтобы всем было хорошо... кроме того, если находятся, которые собирают негодные почтовые марки, то чем хуже добрые дела... вы, наверное, имеете в виду всеобщее счастье? Одно время, после революции, когда началась большая перековка, меня тоже потянуло делать что-нибудь полезное для человечества, но вопрос встал - из каких средств?.. Это вы собираетесь на казённый или, наоборот, за свой собственный счёт? Если тем заняться по должности, можно нажить крупные неприятности, потому что прибавочное счастье к зарплате - те же деньги, что означает сверхсметный перерасход с нарушением финансовой политики плюс к тому не только начальство, самые обездоленные будут коситься, сколько у вас самого прилипло к ладони... Как правило, для чиновника порыв сердца нередко приводит к судебной скамье... но, как мудрец, на базе пережитого опыта не советую творить добро из личных сбережений. Во-первых, сразу подозрение - откуда, а во-вторых - кому? Протянутые ладони у всех одинаковые, а сквозь слёзы состраданья не видно - чья, и таким образом неосторожный грош становится уликой содействия кому не надо, и вот уже собрался военный трибунал... Если верить провозвестникам, что небесного счастья нет, но зато земное вполне вещественно, значит в рамках товарного индекса подлежит распределению в централизованном порядке, и тут встаёт проблема не только планового, но и централизованного счастья...
   При нынешних контингентах человечества, учитывая пробуждение колониальных стран, потребуется почти неисчерпаемый источник, то я как будущий соратник должен быть в курсе или нет, что у вас имеется на виду?..
   - Ладно, я скажу... Здесь имеется в виду просто-напросто чудо...
  
   "Чтобы продлить людей в их гонке к счастью, давайте им хоть изредка сверх нормированной зарплаты, без обвеса и фальсификации, маленькую дольку иррациональной радости, пусть лишь недолговременное озаренье скрытого её наличья в мире... Ладно, даже ничего не надо, только не отнимайте у них самого права на гипотетическое допущение, что однажды, тысячу лет спустя, откроется математическая, в долях процента, вероятность какого-то слепительного чуда..."
  
   - Несмотря на мой вкус, я как-то не раскрылся пока как режиссёр, но скажу начистоту, мне вообще не понравился весь номер... в смысле оформления. Хотя я не против юмора в наших зрелищных предприятиях, но каждый юмор не должен иметь потом тяжёлую психическую депрессию...
   Если за подстроить железнодорожное крушение человеку надолго делают нехорошо, то что полагается за сокрушение идей? Другое дело, если под рукой имеется компаньон, быстро прикинуть в уме, подвести под ваши действия правильную философскую базу. Я надеюсь, теперь вы поняли, зачем вам требуется опытный наставник с большим жизненным охватом, как я, у которого вообще масса неиспользованных замыслов. Например, я тоже, как и вы, давно хочу подарить человечеству один полумедицинский совет, имеющий серьёзное государственное значение... Я сам глубоко неверующий человек и согласен с передовым воззрением, что жизнь является одной химической перегонкой вещества под влиянием солнечной энергии, так сказать, из одной пустоты в другую... Я далеко не Маркс... не буду настаивать, что свежая мысль, но почему-то невольно хочется закричать на весь мир: слушайте, а стоит ли менять весь мотор на полной скорости в неизвестной горной местности, а может быть, достаточно наполовину?.. Лично меня уже не пугают шаги социализма, и вообще никто не возражает, что все люди станут однажды, как боги, дураки в том числе, но у вас нет опасения, что получится нежелательный перегиб в балансе. В науках тоже бывают достижения ума, что умнее не достигать для здравоохранения и высшего гуманизма. Я хочу спросить, лично вам не жутко, что тогда из богов, на сытых хлебах расплодясь, как мухи, может получиться затруднение в смысле дальнейшего развития? Давайте подходить к будущему как взрослые деловые люди... И вот уже получается - нет товара дешевле жизни, чтобы заткнуть щели, отбиться от будущего... Старый мир далеко ещё не пылает, как ему предписано, но раз это обречённый Содом и надо всем уходить в суровую праведную землю, то я бы тоже запретил потомкам оглядываться на покидаемые приманки и сладости... но будто родились заново и ничего не было позади...
   Для умного человека лучше потерять только душу, чем заодно тело и капитал... Каждому своё...
   Мы осуществляем нынче всесоюзную пропаганду за всеобщий оптимизм против недоступной усталости... Да, мобилизация внутренних ресурсов...
  
   Есть только одно такое слово, оно как крыло - лететь и не упасть, упасть и не разбиться, разбиться и не умереть... От старости у меня развилась дурная привычка говорить красиво... Есть слова, которые нельзя просто так: алмазы кладут на чёрный бархат, чтобы видеть игру, королям предшествует свита, гроза любит одеваться в молчанье, но тут требуется целое море тишины... Данное слово соединяет нас как пароль... Он медлил, может быть, трусил произнести вслух... самое пленительное когда-то, но вот уже полностью развенчанное и вылущенное слово, потому что только оно и могло скрасить чёрные деньки... Самое понятие чуда, вырождавшееся на глазах, хоть и употреблялось порой в речевом обиходе, но главным образом применительно к успехам науки и техники, кухонной утвари и стиральным порошкам. Но, значит, великая тоска по нему ещё витала в воздухе эпохи, если тезис о насущной, живительной необходимости какой-то сверхнадежды так властно возникал на противоположных, казалось бы, флангах тогдашнего общества. Чудо нужно людям как хлеб и воздух, они чахнут без чуда, порой оно нужнее хлеба, но это опасная вещь для постоянного хранения при себе. Чудо - это когда не знаешь, как это сделано... Без тайны и чуда не может жить человек... Человек должен иметь абсолютное право на чудо и тайну.
   Вдруг в приступе какого-то насильственного вдохновенья размахнувшийся оратор выдал одну за другой две очередные и по отдельности одинаково недоступные для восприятия словесные мочалки...
   И без того полуконтрабандный сегодня орган, так называемый дух человеческий, в недалёком будущем окончательно выболеет под натиском разоблачительного реализма и улетучится восвояси, в голубые небеса, чем однако не следовало огорчаться, так как вместе с улетающей пустышкой сгинет навечно и пресловутая печаль земли... Поелику религия и магия, сводные сёстры и соперницы, всегда питались из одного источника, то с отмиранием первой вторая успешно заменит её...
   Каждый своим путём борется за благо человечества... я тоже... Чтобы не кинуть тень на святое дело, как иногда среди духовенства, где ничего не достанешь по доступной цене, неважно - молитва или приношение... но ведь совсем бесплатно может ещё хуже вызвать подозрение. К сожалению, когда деньги и здоровье кончаются немножко раньше жизни, это создаёт громадное неудобство и плюс к тому мы с вами не ангелы, чтобы не кушать...
   - Но я как раз ангел...
   - Понятно, но не в этом дело! Если бы даже я знал секрет делать из-под полы драгоценные камни, я родному сыну не посоветую раздражать государственный аппетит... Чтобы овладеть небом, надо расстрелять чудо на подступах к нему. Вы тоже хотите стать мишенью?..
   Так вот, на манеже вы получите лояльную оборудованную точку делать любой иллюзион... без риска в трибунал. Потому что в цирке чем невероятней, тем шире овация и ангажемент... разумеется, если гарантируется одна ловкость рук без никакого Бога... Главное с чудом, чтобы всегда не досыта во избежание привычки плюс к тому сойти с ума, а ровно на один вздох, сделать публике маленькую надежду и снять... Но хуже нет будить напрасных ожиданий, когда просыпаются все болячки: это же люди!.. Натуральное чудо и в гомеопатической дозе страшный яд для повреждения всей цивилизации в целом... Бывает такое время, что надо не только чудо или ценность, даже ум подделывать немножко наоборот, чтобы не вызвать раздражение. Умная камбала гримируется под песок. И не надо падать духом. Чудо, как вино, можно разводить водой: золото, когда в нём втрое меди, всё равно считается золото...
   Нельзя было отказать в стихийной логике изложенному плану, который, в общем, сводился к установлению целительного контакта с истосковавшимся человечеством; благодеяние предназначалось как для зрителей с оплаченными билетами, также и контрамарочников...
  
   Предлагая ангелу Дымкову своё сотрудничество в качестве администратора, Бамбалски сам не верил в чудо как средство изменять логику действительности. Считая чудо исключительной привилегией Творца, в бытии коего сомневался, полагал он, что повторное вмешательство Его в своё собственное творение с целью частичной поправки обнаруженного недосмотра, уступки ли под напором чьей-то настоятельной молитвы в обоих случаях повлекло разрушение системы в целом и самоубийство Бога через отмену самого себя...
  
   Достойное юного Гаутамы невинное огорчение, прозвучавшее в последующем вопросе, отлично рисует его девственное состояние на старте, откуда впоследствии стал он набираться ума и житейского опыта...
   Некоторое время головной мозг его работал с астрономической скоростью...
  
   После долгой погони за ускользающей жизнью, когда с поручня соскальзывала рука, перед самым закатом посчастливилось в друг вскочить на подножку. Правда, было ещё рановато, пожалуй, праздновать победу, но, значит, ещё труднее было сдерживать разыгравшееся воображение. Вдруг помолодевший, он дарил малознакомым ласкательные взоры, сорил по пустякам ценные хохмы и...
  
   По счастью, вдоволь натерпевшись невзгод и унижений, он научился не вникать в изнанку быстротекущих житейских радостей...
  
   Сей жалкий, молью траченный господин замыкал собою главную российскую ветвь всемирно-известного древа... Под корень подрубленное в революцию семнадцатого года, оно целиком ушло в могучее боковое ветвление за границей...
  
   Кроме богатства и почти библейского долголетия, Господь наградил этого, к себе и близким безжалостного человека, обильным, под стать песку морскому, таким же деятельным потомством, которое с расчётливым прицелом, ещё при жизни, раскидал по белу свету, чтоб немедленно забыть о нём. Он, как равнинный дуб, не помнил всех своих желудей, кроме младшего, в кого вложил все свои династические надежды, и кому по чрезмерной склонности к шипучему крымскому напитку суждена была кличка старика Дюрсо. Все моральные и вещественные накопления отца предназначались ему одному, утехе гаснущих очей, в том числе не поминаемые в завещаньях сокровища вечного ремесла в сочетанье с тигровой хваткой...
  
   Включая неизлечимые недуги, ничто так не старит, как разбитая надежда. Погасшим взором созерцал отец стоявшего перед ним поношенного господина... Мальчику шёл тогда тридцать четвёртый год...
  
   Репутация образцовой нищеты надёжно хранила его от соседской зависти, корыстного приятельства и классовой ненависти...
  
   Из-за нахлынувших дел всю ближайшую неделю Дымков так и не собрался к Дуне, а потом как-то не подвёртывалось повода вспомнить о ней...
   Повторялось обычное в природе явление, когда отслоившаяся от материнского лона несмышленая особь пускается в самостоятельные миграции по свету на страх и риск независимого существования. Как и у художника, опустошённое ликование роженицы сменяется тоскою творческого одиночества, а дальше, по мере поступления слухов о головокружительной и неприличной для ангела карьере, тревожное родительское любопытство к судьбе своего детища последовательно проходило у Дуни все положенные стадии - от досады и обиды до боли и прямого раздражения...
  
   В то время как умственные науки склонны считать мир пылающим отголоском некоей универсально-запредельной вспышки чего-то, устарелое богословие видит в нём одновременно приз и арену предвечной битвы Добра со Злом...
  
   - Я... просто не могу позволить, чтобы в сутолоке жизни рассосалось такое дарование, как вы, если оно по молодости не имеет представления, с кем имеет дело в собственном лице. Берегите себя от всего на свете - от потных рук и пристального вниманья, грязной дружбы и лишней щедрости, но плюс к тому не оставляйте на виду... Это странный предмет: невесомый, он легко режет сталь и может развалиться от неосторожного прикосновенья. Поверьте старику... тот, у кого никогда его не бывало, лучше других понимает, что такое талант!
   - А что такое талант?
   - Наука ещё не знает, болезнь это, или дар, или ярмо... Я тоже, но постараюсь. Так называется частное производство ценностей, мимо плана и казны, причём в свою пользу... получается неравновесие...
   Лучший выход прикрепить талант на золотую цепь, как тот знаменитый кот исполнял свои функции вокруг надёжного дуба... Сколько тех и других зарыто на всяких перекопах...
   Гений, вот где проходит будущая трещина мира!..
   Теперь я не спрашиваю, как вы делаете, будто перебиваю ваш секрет, но межу нами, могут сверху официально спросить... Вы что, самородок? Это давно у вас?
   - Всегда. Я же говорил вам, я ангел... Вам неприятно это?
   - Напротив, я не привык осуждать, у каждого своя работа... Когда надо, я сам широко смотрю на вещи! - и ещё раз посоветовал забыть всё лишнее на земле, чтобы не нарваться однажды на чьё-нибудь служебное любопытство, например, откуда достал себе вполне готовое, оборудованное тело?..
  
   Ввиду того, что с заграничным признанием в кармане всегда легче бывало прославиться в России, особенно теперь, своё победное шествие они начнут, скажем, с Амстердама...
  
   Но главная-то, неподозреваемая пока угроза заключалась в том, что ангел понемножку, пока без ущерба для своего могущества, начинал чувствовать власть своего тела над собою: он зябнул...
  
   - Даже согласен допустить, у вас имеется серьёзный аппарат самозащиты, но молния небесная тоже сердитая вещь... Но идите же, любимец публики, второй звонок...
  
   Сколь преображает человека удача!..
  
   Поистине судьба посылала ему на закате последний шанс оправдать своё существование в глазах современников, правительства, покойного отца, высокомерной дочки, его величества Цирка, но, прежде всего - самого себя...
  
   Старик начинал сознавать свою лишность.
   Ввиду того, что честолюбивым замыслам Дюрсо грозило вероятное при нынешней славе на московском горизонте возникновение какой-нибудь вздорной, оборотистой красотки, оставшиеся до столичного перрона полчаса наставник потратил на описание классических несчастий любви. Коварные средства, применяемые девицами для уловления холостяков, Дюрсо подкрепил примерами из персональной практики...
   - Не буду вас пугать, мой мальчик, но вы обратили внимание, эти седые волосы у меня? Тогда спросите меня - откуда и почему?
   - Но почему?
   - Так устроено. Майское утро, и улица после поливки, и бежит такая звонкая штучка на высоких каблуках, и все мужчины задумчиво смотрят вслед, несмотря на сложное международное напряжение.
   - Отчего?
   - Природе нужно продолжение вида, плюс к тому при виде подрастающего потомства получается моральное удовлетворение от многолетней родительской деятельности. Любое утешение, даже дети, хорошо под старость, чтоб не умереть одиноким.
   - А зачем?
   - У меня нет от вас секретов, но вы затронули наболевший вопрос. И если как философ заинтересовались на эту тему, то нас привозят сюда без спросу в чёрном мешке и в нём же увозят куда-то... плюс к тому, когда хорошенько натолкают в бока... плюс к тому болит сухожилие на ноге, то невольно тянет отдохнуть под каменное одеяло, то сверх того хочется ещё чего-то немножко, чтобы случилось впереди...
  
   - Это дочь моя, Юлия... Она немножко не в духе, не обращайте внимания. Знаете, как трудно пробиться сегодня начинающему художнику?.. Должна сниматься в большом фильме, и уже всё на мази, но опять затяжка со сценарием. Сто инстанций, и везде требуется понравиться, кто хочет за счёт автора оправдать свой паёк...
  
   Первое успешное выступление состоялось в... с предварительной рассылкой экзотично-безграмотных... приглашений падким на вольнодумные пряности и наиболее разговорчивым гуманитарным деятелям, в конечном итоге создающим общественное мнение столицы...
  
   Всякая клевета носит причинное клеймо своего происхождения...
  
   Стремительное дымковское восхождение в зенит, кроме его неоспоримых достоинств и общественной потребности в какой-то встряске, помогло и всегдашнее пристрастие толпы к новым талантам, точнее - полубессознательная страсть к чрезмерным рукоплесканиям поощрять их на свержение маститых вчерашних фаворитов. Громоздкое падение кумиров, всегда служившее ей лакомейшим противоядием от житейской скуки, примиряло её с собственным ничтожеством...
  
   Если посмотреть всерьёз, здесь действует господин факт, то есть обыкновенный материализм, который много раз случался в истории позади, но мы вынимаем из сундука, перешиваем и носим с другими пуговицами...
  
   Не надо забывать, что всё на свете копится для перехода в новое качество...
  
   Даже ребёнок может подсчитать, сколько получится пользы, если объединённые народы научатся излучать свой избыток на коллективную турбину, чтобы иметь в неограниченном количестве пищу, дешёвый ток и всякий ширпотреб. Тогда мы взойдём на сияющую вершину, куда глядели великие классики утопизма...
  
   - Неудачники с одного взгляда понимают друг друга...
  
   - Но вы не падайте духом, Дымков: не так плохо и вполне терпимо. - И вот уже заметно было, как благодетельно воздействует на всякого неудачника властное и дружественное, своевременно пролитое тепло. - Вот я познакомлю вас с моим приятелем... он вообще универсальный талант, сочиняет всё и вся на свете - цирковые репризы, резолюции для собраний, баптистские гимны, хохмы эстрадным светилам, даже однажды любовное письмо...
  
   Она... Постепенно умножался спектр его житейских ощущений: в придачу к легчайшему пока чувству голода или потребности в чужом восхищенье, чем единственно возмещается артистическая трата себя, возникало смутное предчувствие каких-то хлопотливых и неизвестно чем вознаграждаемых обязанностей впереди, и даже сопровождалось сновиденьями, впрочем, вполне благопристойными... Всё это приводит к выводу, что врастание ангела Дымкова в отпущенное ему тело происходило вполне планомерно, со свойственными всему живому превращеньями из невинных малюток в гнусных старцев - в силу вытеснения земною сущностью прежнего небесного естества. Немудрено, что, когда тело переполняется ею до краёв, вытесняемая душа подобно пузырьку воздуха отрывается и улетает, предоставляя противнику торжествовать свою победу...
  
   И собственная его роль в той большой игре, наравне с прочими, старо-федосеевскими её участниками, настолько темна и временами бессмысленна, что невольно все они представляются порой живыми зубцами гигантских сопрягающихся шестерён какого-то жесточайшего и, в свою очередь, далеко ещё не главного оборжавевшего механизма, провинденциальные очертания которого растворяются в сумраке нашего неведения.
   Надо забраться повыше, чтобы с птичьего, вернее даже ангельского полёта постичь назначение и логику помянутой машины, чем всегда, без особого успеха и занималась человеческая мысль; некоторые, попроще, полагают нашу боль естественной вследствие истирания её на износ работающих частей...
  
   Взору его представилось как бы копошенье солнечных бликов на песочке, просеянных сквозь июльские ветви, - они оказались цыплятами... На листе фанеры толкались, дремали, покачивались живые жёлтые шарики, и одни пытались склюнуть что-то, только что приснившееся в скорлупке, другие же раздирающим писком вопрошали кого-то о том же самом, о чём и люди иногда по достижении известного возраста... Все зачарованно молчали... Казалось бы, совсем чужих и ни в чём несхожих, сейчас этих людей роднила одинаково у всех светившаяся во взорах угрюмая нежность, трепетный отсвет в наклонённых лицах, как бывало от пасхальных свечей и, прежде всего, смущённое, недоверчивое прозрение самих себя, где в потаённой глубине, вопреки всему на свете, ещё жила искра святости и бродила среди пепла несбывшихся надежд...
   Не в хвалёной красоте дело либо телесной сытости, а все лучшие людские порывы, религии и утопии вспоены именно из этого дивного родника: тайность обожествлённой материи. И всё непосильней становится править жизнью даже христианству, где парением духа бессмертного малость облегчается груз существования...
  
   Тем временем подступил и вечер... В такие минуты естественно возникает потребность к задушевной беседе...
  
   Старец представился лежащим на обледенелом гранитном ложе, в немощах возраста и бедственного одиночества...
   - Ну, воздай тебе Господь...
   - А может, от переживания?.. С Россией-то что творится...
   - Не, не слыхал, до нас мало чего доходит...
   Матушкин запрет не трепаться с кем попало вовсе не возбранял слушание чужого трёпа. Однако построенная в стиле древнего сказания с современной словесной инкрустацией... байка сразу заставила насторожиться...
   "Кто же вы такие, какое ваше занятие? - вопрошает Господь. - Что-то у вас, ребятушки, с прогрессом не ладится".
   "А мы те самые безумцы, которые... потому и навеваем человечеству сон золотой".
   "Так уж достаточно навеяно, не пора ли перестать?.."
   "Да вот люди толпятся... требуют правду из темницы на волю выпустить. А мы её не в темнице и содержим, а в храме подземном".
   "Интересно, кого же вы и от кого охраняете? Людей от правды или правду от людей?"
   "Толпа уже не люди, так что охраняем от взаимного прикосновения во избежание обиды".
   "Ах-ах, чего восхотели, по правде соскучилися. Ей, чистюле, и в огне-то из-за дыма и копоти не любо, а в смертном ихнем теле какое ей житово!... Вот и раскопают себе, сердешные, сверхубойную заумность, хворь зубастую - на неё управы нет! У русских частенько хорошие мысля приходят опосля. Однако что с ними поделаешь, раз не терпится. Да она и сама, поди, по людям соскучилась, болезная: всё впотьмах да взаперти!.. Сымайте с неё сбрую, пускай во взаимности натешатся досыта!"...
  
   Поутру, пока не развеяло, тучки застлали небо, в предвестье положенной июльской грозы с грохотом по облачным колдобинам проехал на своей колеснице пророк Илья, и пробный обильный дождичек смочил иссохшую почву...
  
   Чем жалостнее краса, тем милее она сердцу...
  
   То был четырёхстолпный, на высоком подклете, со щелеватыми окнами-бойницами под узорчатыми кокошниками, допетровского строения храм в честь Спаса Всемилостивого. Белокаменный и блистающий суровой красотой русской древности, он... до щемления в сердце напоминал ратного, былинной славы и бессрочной службы богатыря...
  
   И оттого, что новизна застала Россию врасплох, и любая затея обходилась пока без ощутимых последствий, всё, тогда предпринимаемое на глазок, казалось проще и прочнее, дешевле и доступнее. Тем не менее, была учтена и здесь необходимость предохранительных мер...
  
   Которые помоложе, по обычаю мух всюду оставлять памятку пребывания, утверждали здесь свою личность, соревнуясь с предшественниками в художестве росчерка...
  
   В нередких потом раздумьях о судьбе нынешней цивилизации отец Матвей датировал её той предысходной фазой старости, когда отчаянье конца, по его догадкам, уступает место литургическому прозрению с отказом от вчерашних святынь ради некой безгреховной радости...
  
   Вдруг наступила оглушительная тишина, как призыв к бунту, с которого могло начаться стихийное и страшное пробуждение нации...
  
   "Отмолить ты своё успеешь, Он всегда на своём месте, Он Господь Бог..."
  
   Чем чернее грех, тем плодоноснее покаяние...
  
   То был русый и рослый детина, чистокровной северной породы... По ремеслу он был отважным сплавщиком леса, обладавшим даром проводить по бурной, ранней воде от истоков Камы до Астрахани гигантские плоты, нигде на поворотах не вымахнув их на пойму, не мазанув боковиной по яру, не пустив на молевую россыпь сплочённую древесину. Именно такие качества требовались от лиц, бравшихся вести Россию к своей исторической цели - вдобавок к репутации всенародного человека, доступного в беде с обладанием масштабно-хозяйственной сметкой...
  
   Ещё с порога... посетитель взглянул на хозяина с особой пристальностью; переглядка, из глаз в глаза, послужила парольным согласием для предстоящего общения... На столе красовалась употребляемая на закуску домашняя снедь и бутылка первача, без чего для разбега не обходились на Руси генеральные встречи такого рода с рассуждением о самом главном - Родине в том числе...
   Те, не затухающие в памяти обоих и вслух не произнесённые слова вдохновляли каждого из них на неукоснительное исполненье своих обязанностей, в конечном итоге работавших на раскрытие таинственной миссии России в её отдалённом апофеозе. И может быть, именно железной рукой творившие волю вождя его соратники ускоряли её всемирное вызреванье...
   ...идти в мир для совершения одинаково величественной двухвариантной русской судьбы...
  
   От усталости он подумал, что по неограниченному запасу вечности усопшие могли бы и подождать.
   - Понимаю, не спрашиваю ни о чём, поелику молитва о мёртвых не возбраняется ни в какое время суток... И вы, милая девушка, не убивайтесь понапрасну по невозвратному, уповайте на нечто светлое впереди, ещё неосуществившееся...
   - Уж это скорей климат виноват, что осень у нас долгая, а время трудное, и ещё не пришлось бы карточки на продовольствие вводить...
   - Не ропщите до поры... Не знаменательно ли на ваш взгляд, что именно переживаемое ухудшение с пищевыми продуктами научает нас, беспечных граждан, почаще вспоминать про нужды земледелия...
  
   Ластясь к отцу и, видимо, желая сломить долгое родительское сопротивление, любимая дочка шёпотом добивалась у него ответа - отпустит ли он её теперь, после столь удачно сыгранного этюда наживки, в драмстудию при знаменитом театре во исполненье девичьей мечты... вдохновлять сверстников на подвиг жизни?..
   - Лишь на склоне лет, после похорон отца, по-новому раскрылось ему мистическое очарование заупокойной службы, где мелодия погребального напева органично сочетается с надеждой на потустороннее возрождение. "Видите ли, я тоже немножко верующий... с оговорками, разумеется!"...
  
   - Вы живёте в полной природе, как на затерянном волшебном острову: ни тебе грохот текущей жизни, ни гарь бензиновая...
  
   - Мы с вами взрослые люди и понимаем, о чём речь... На вашем месте, с вашим расчётом на посмертное воздаяние... да будь у меня мильён за пазухой, я бы весь до последней копейки раздал. Приятно быть нищим в царстве небесном, на полном иждивении у Всевышнего. Извините за откровенность, но в погоне за счастьем земным без помощи локтей из толпы не вырвешься...
  
   - Довелось мне с ним ознакомиться в бытность мою бухгалтером в ихних кинопалестинах, как раз на гонорарных ведомостях, сидел при самом, так сказать, выходном окошечке из рога изобилия. Деятель этот уже тогда пролетариат воспевал с поминутным упоминанием кого следует, имея за сие годовой доход приблизительно в мой двадцатилетний прожиточный да ещё кое-что из сумм, ускользающих от финансового обложения. И чего греха таить, будучи помоложе, то и вздумалось мне в осатанелую минуту поинтересоваться внутренним укладом счастливца... чем он там вдохновляется для своих прогрессивных шедевров... Много тёмной всячинки усмотрел в глубинах артистической души!..
   Меж тем, я тоже хотел бы принять личное участие в руководстве прогрессом, писать симфонии, лечить рак, добывать умственный огонь людям... Дело, очевидно, в моей ущербной конструкции. Вы мне скажете в ответ, что сгорать надо, так ведь и я не прочь... Однако я в претензии не к Советской власти или к начальству и к ближнему, а лишь на совсем иной, коренной источник моих бедствий... И пока покровительство закона на моей стороне, я вправе провернуть грешные делишки в укор тому, кому обязан своим ничтожеством.
   Видимо, в качестве канонического представителя той самой евангельской духовной нищеты неудачник из осторожности безлично замахивался лишь на судьбу, до такой степени обделившую его благами дарований и ума, что ярость становилась источником вдохновения. По существу же, во избежание опасного кощунства в доме священника, жаловался даже не на халатность небесной канцелярии, а кому-то на кого-то повыше. И может быть, именно это обстоятельство надоумило его избрать мишенью Лоскутова как доверенное лицо Всевышнего на земле.
   - В вашем присутствии вопрошаю у небес - является ли Гаврилов действительно венцом творения или в качестве второстепенной детали общественного организма - пятки - ему до конца дней положено пребывать в кромешных потёмках сапога?.. Но, как видите, нет мне ответа...
   - Не будучи осведомлён о деятельности означенного Сорокина, тем не менее, хотел бы подчеркнуть общеизвестное преимущество яблони перед горькой осиной. Вполне равноправные под солнцем, они в обиходе людском почитаются в зависимости от приносимой ими пользы...
   Образом яблони я стремился только подчеркнуть присущую иным и отсутствующую у прочих способность плодоношения, в просторечии именуемую талантом...
   - Вы упомянули про талант, святой отец?.. Скажите, а вы сами не испытывали потребность вникнуть в морально-юридическое содержание сего хитрейшего, потому что неотъемлемого, из всех источников собственности, этой неиссякаемой чековой книжки, золотой россыпи единоличного владельца... тем самым разоблачить неравенство в самом оскорбительном для большинства, изначальном его проявлении?.. Самые ограбленные природой как раз нищие духом, и хотя в утешение им ваши евангелия сулят царство небесное, постараемся растянуть подольше на земле этот спуск в могилу. Если талант есть боль полёта над бездной, то, может быть, Гаврилову вчетверо больней ввиду отсутствия бездны под ногами. Вдобавок, помимо тоски о несодеянных подвигах, Гаврилова гложут бытовые клопы, тараканы и крысы, но он-то и есть та живая, соединительная ткань, по которой вышиваются узоры и розы прогресса. Когда-нибудь ради высшей справедливости и возникает бунт против обожествлённого Прометея...
   В разгоне чувств и по невозможности подравнять всех на высший образец Гаврилов требовал от духовной элиты, чтобы во имя собственной сохранности она сама, прилагая все силы для подавления в себе запросов и потребностей, не помышляемых и не доступных для верховного большинства, благоразумно стремилась не только к спасительному эталону посредственности, но и добровольно отрекалась от авторства своих, безымянных отныне, открытий, поскольку производимые ею ценности не могут принадлежать лишь физическому их создателю, но всякому коллективу, питающему их соками своей среды, в чём и должно состоять творческое единство человечества. Ибо личный труд особи уже оплачивается сознанием, что ей предоставляется радость прочесть очередную тайну мироздания, её руке поручено придать окончательную вещность шедевру, давно и незримо созревавшему в сердце народном... И пусть ещё благодарит... за дозволенные ему взлёты ума, сопряжённые со смертельным риском срыва, обусловленным высотой падения... И так как всякая победа добывается бесчисленными пробами и промахами популяции, то полученный выигрыш становится общим приобретением вида в целом...
   Если Гаврилова так дразнило слово талант, то следовало ожидать - при упоминании гениальности он захлебнётся словами...
   - Давайте мужественно взглянем в лицо правде, которая, с одной стороны, сулит полное избавление от житейских, материальных невзгод, с другой же - за дальнейшей ненадобностью обрекает на отмирание религию, порождённую людским отчаянием...
   Не наша с вами вина, что во все эпохи двери истины и счастья отпирались разными ключами, не так ли?.. Нынче в мире творится всемирный экзамен вселенской мечты о золотом веке, и коли осрамимся, провалимся, то, что останется ему, райскими виденьями отравленному, от мечты раздетому человеку?.. Ему плохо станет, несдобровать и умам ведущим, которые века гнали его на штурм вершин небесных.
   - Всё зависит, кого в поводыри выбирать... земными-то средствами экие высоты рази одолеешь? Люди-то не во звере, а во Христе родня...
   - Сердце политика глухо к частному горю людскому, его заботит лишь конечное, итоговое благо...
   - Пей, пей взахлёбку наше горе, не поперхнися! Не попустит Господь разбоя твоего на своих сироток... Торопися, уж при пороге твоём стоит!..
   Дуня побежала к себе в светёлку и бросилась на постель, стремясь сжаться в ничто, в недосягаемую для попаданья мишень...
   - Как пастырю при обширном стаде управиться без кнута да боли?.. Не она ли вознесла на вершину тот род людской? На конфетке далеко не укатишь, без ней и обойтись легко... значит, не сладость нужна, а необходимость... Каково Всевышнему-то с нами, за каждым углядеть да потрафить, да грудью, вдобавок, заслонить от врага ночного, коего и назвать страшимся, чтобы в домы своя ненароком не впустить...
  
   - Так я хочу сказать, деточки, пришёл конец стариковской нашей опеки, больше на родителей не надейтесь, а ступайте в жизнь собственной дорогой, кому какая глянется, не без добрых людей на свете...
  
   После причудливо построенного вступленья ребёнок перешёл к изложенью практической части почти бесчеловечного плана, продиктованного всей совокупностью обстоятельств...
   Он начал с того, что в условиях бесплодности сопротивления всё живое в природе идёт иногда на добровольную утрату весьма значительной части для сохранения большего...
   - При паденье глупый кричит, умный пытается упасть ловчей, чтобы меньше разбиться...
   Начитанный в литературе Егор с пользой применил к современности всегда дорогие юношеству образы благородных и многострадальных...
   Не его вина, что судьба вела его к мудрости житейской наикратчайшим путём, минуя фазы человеческого созревания...
   Снаряженье в дальнее скитанье началось сразу, едва затихли шорохи кругом. "Чего их будить: обрекая взрослых на бессонницу, горе самой усталостью своею лишь крепит юный сон!"...
   На склоне лет расставанье не даётся сразу...
  
   С начатками грамоты... привилась о.Матвею ранняя склонность к одиночеству и размышленьям... Больше сластей нравилось ему созерцать праздничное чудо радуги или, оцепенев на лужке, слушать полуденное молчание травы... Нередко тянуло о.Матвея побродить по пламенеющим в закате холмам и отмелям. С годами ребячья тяга к несбыточным путешествиям даже усилилась чаяньем иных стран волшебных, никак не сходных со скудной действительностью, а вера в существованье самой совершенной из них определила выбор его профессии. Одно время казалось, что тут оно, рядком, когда же выяснилось истинное расстояние до царства Божьего, стали манить о.Матвея здешние, столбовые, с неизвестностью впереди, дороги человечества... Именно в стремлении к непостижимому и заключается блаженство мудрых...
  
   Непременно надо для здоровья нации, чтобы кто-то детскими очами, просто так, безотрывно глядел в небо.
  
   С годами батюшку стало привлекать странничество как избавление от непосильных под старость житейских обязательств. Близилась пора, когда главное вроде сделано, и новое поздно начинать, да и незачем. Уже временами такая осенняя прозрачность наступала в душе... и не жаль былых излишеств младости, а только радуешься невесть чему. Как зверя инстинкт общности уводит умирать во мрак и глушь лесные, чтобы падалью своей не омрачать праздник жизни, так и Матвея с некоторых пор потянуло в пустыню православного отшельничества с её классическими приманками, как беседы мудрых с самим собою или сладчайшая печаль уединенья, пресловутое лакомство праведников с последующим счастьем раствориться безвольно в шелесте листвы, щебете птиц, бормотанье ручейка... Мечталось, никому не сказавши однажды, пораньше и налегке выйти из дому в направлении непомышляемой, за горизонтом обыденности, тем в особенности милой страны, что вовсе нет её на свете. И так брести месяц и год... Сколь часто мнилось ему - нет ничего веселей, как шагать бездумно встречь жизни во всех её ипостасях...
   И, во утоление тоскливого и недоброго любопытства припасть к ночным окошкам живущих, даже войти и побыть украдкой без права вмешаться, коснуться, заявить о себе. И уже совсем далеко было до той завершающей фазы, когда от истаявшей личности остаётся невещественно-прозрачная, суетливая молекула из тех, что нередко во множестве снуют в поле нашего утомлённого зрения и которые... о.Матвей принимал за начатки жизни, жаждущие пробиться извне в голубой шар бытия.
   Подтверждается на Матвеевом примере не меньшая, чем при вступленье в мир, длительность исхода из него - за счёт постепенного, вслед за общеизвестным моментом, ослабленья привязанности земной: по поверью старины здесь и лежит причина их настойчивых, близ оставленного жилья, кружений с расширяющимся радиусом в девять, сорок и триста дней, отмечаемых поминальным обрядом...
  
   "А ведь знаешь, Матвейка, хорошо, хорошо на свете жить..."
  
   В свою очередь, новоявленный приятель, откликаясь на мудрую мысль странника о необходимости приспособления организмов к стихиям великих эпох, осуществляемых кровью живых во благо ещё не родившихся, очень чётко... поведал батюшке собственную бедографию...
   - ...Замечаю, пропадает отзывчивость на чужое горе у людей, каменеют сердца, притупляется чувствительность и на свою собственную беду...
  
   - Каждому интересно посмотреть, как перст Божий с неправдой управляется, справедливость свою творит посредством обыкновенной спички. Отсюда толчок мозгам - науку житейскую за морем ищем, а она завсегда под рукой, в кармане у нас оказывается...
   - А наука-то ихняя с толку сбилася от людского множества, как сию прорву достатком поровну оделить... Не там спасенья ищем. Христос-то во избавленье нужды да горюшка ко всеобщей нищете призывал, а мы чего нагромоздили?.. Каково же людишкам всею-то нагрузку на себе тащить, сколь её за сто веков напридумано. Чуть чего оставил без внимания, тотчас и взорвётся за спиной... Люди всегда дети были, до конца не понимали, чего творят...
   И вишь, открылось мне в одну особливо ночь бессонною, что каждый камешек на горе мечтает скатиться вниз, в положенную ему ямку... Всё равно как яблонька сортовая всю жизнь норовит скинуть чужое ярмо, так и притомившийся род людской нет-нет да и возжаждет воротиться назад к природе...
  
   "Подумать только, какой глупой ребячьей мечтой томился долгие годы!" Обычное по исполнению застарелых желаний наступило душевное опустошение. Никаких новых не было, кроме как в укромном уголке, под навесом от непогоды, прилечь на часок...
  
   Так и случилось теперь, что в случайном совпадении перечисленных обстоятельств и впервые за всю практику своего церковного служенья усмотрел он желанное, пусть не всякому очевидное чудо - как Господь деликатно, без поврежденья прочего миропорядка попридержал уже нависавшую громаду зимней стихии, чтобы на лишние полсутки обеспечить удовольствие милой ребятне и заодно потешить его самого напоследок жизни путешествием в детство. Отсюда последовал прямой вывод, что в поисках истины не следует слишком доверяться мудрости, всегда замешанной на печали, а вечную жажду утолять из того наивного родничка, где в любую погоду бьётся жилка неистощимой радости. Словом, приближаясь к месту очередного приключенья, он испытывал безотчётную и странную в его безвыходном положенье надежду на благополучный исход, как во всемирной, так и в личной своей будущности...
   Полное спокойствие установилось в душе: нигде не болело, ничего не хотелось, а доведётся упасть, то кабы в мягкую трясинку, можно и не подыматься. Тоже после первого заморозка бывают схожие, со знобящей прохладцей, милые да ясные деньки: всё сезонное исполнено, и новое поздно начинать, да, слава Богу, и не надо...
  
   Всякий населяет свою окрестность родственными ему видениями, - вот и о.Матвей весьма долгое время почитал доносившиеся в Старо-Федосеево и описанные ранее стон и скрежет зубовный отголосками некой предвечной, в канун после последнейших времён обострившейся битвы на запредельных плацдармах неба. С годами, особенно после тяжкого семейного потрясения... понял и он, что не призраки сражаются кругом, а только люди, но и тогда, по неспособности постичь умом бушевавшую в России политическую доктрину, он стремился упростить её до наглядности детского рисунка. Всё же, несмотря на её вполне земное содержание, апокалиптический багрец почудился о.Матвею на плечах давешнего человека, по всем статьям принадлежавшего к тому исторически- отчаявшемуся поколению, что в отмену прежних, окольных и одиночных путей к блаженству взяло на себя грех и подвиг проложить кратчайшую, уже для всех обязательную магистраль прямиком в золотой век. Изыскательные партии ещё раньше врубились в толщу человечества, как в рудный или угольный пласт. И первые метры трассы дались сравнительно легко, - позже появился липкий смрадный плывун, углубившиеся в туннель смельчаки стали увязать в наползавшей на них человечине. Не всех выбывших из строя успевали удалять из обихода, иные непримиримые, сражённые наповал и с дырой во всю душу, ещё бродили среди живых, ища разрядиться обо что-нибудь до нуля...
  
   Как голод считается лучшей приправой к трапезе, так же полдневное хождение по мытарствам в сочетании с бессонной ночью накануне весьма располагали к отдохновенью...
   - Хорошо вам, бродягам: ровно птица укрылся рукавом и дома. А тут выслуги до пенсии не хватает, да...
  
   Потом он заговорил снова и. видимо, из внезапного уважения к сединам собеседника, мальчишеским баском соглашался даже насчёт исключительно трудной должности Бога в смысле поддержания порядка в столь обширном и, главное, хуже железнодорожного, бесконечно раскиданном хозяйстве, что, однако, по его словам, никак не оправдывает самомалейшей халатности. "Нет, в самом деле, если всерьёз, почему у него так всё не ладится?!" Исходя из предположения, что в пригвождённом теле Христа должен сосредоточиться центральный момент его биографии, молодой человек возымел вдруг неотложную нужду узнать, что послужило тогда причиной такой жестокой казни?..
   - Тогда обрисуй мне кратенько, в двух словах, за что же его так?..
  
   - Ещё минуточку, сейчас я тебе всё изъясню...
   Но вот уж и некогда, да, пожалуй, и неловко стало в крайний момент перед расставаньем навсегда посвящать отбывающего паренька в причудливые переживания отдалённейших предков, чьих и костей-то не сохранилось в помине.
   Ненадолго Матвея постигло нестерпимое, тоской одиночества окрашенное чувство покидаемого, наверно, всем знакомое - при отходе даже чужих поездов от перрона...
  
   - Ты... не бойся меня... я не страшный: я очень бедный... Горб и есть постоянная цепь моя... Не подумай, что ропщу... Зато от страха свободен: никого на свете не боязно. Вот предам тебя на растерзанье или на волю отпущу и, в случае чего, ни о чём тужить не стану. Мне в жизни соей терять нечего!
   - Не зарекайся раньше сроку: всегда найдётся что-нибудь для потери, пока жив человек... Ты ещё не старик, а душа и вовсе возраста не имеет, смерти не подвержена... и что ни случится на свете, всегда бывает продолженье. Так что, досыта нахлебавшись горечи земной, зачем тебе, не пригубив, отрекаться сладости небесной?..
  
   С самого начала везло о.Матвею на людей: словно за руку вели сквозь беду...
  
   Подобно основателям всемирных религий о.Матвей тоже, хотя и с меньшими успехами, пробовал смастерить из наличных богословских символов некое универсальное уравнение, куда вписалась бы подноготная всего на свете. Сооружения его с лёгкостью карточных домиков рушились при легчайшем дуновении разума...
  
   В таких комбинатах с уплотнённо-замкнутым циклом земного счастья искусно решалась задача многомиллиардного перенаселения, сосуществования и равновесного размещения... но, разумеется, так и сновали меж них спасительные противоречия, гнилостные твари специального назначения, мощные испепелительные агрегаты, призванные обеспечивать прогрессу дефицитное пространство для творчества, буйной размножительной деятельности и процветания: приходится стирать с доски вчерашнее для написания там завтрашнего...
  
   И вот уже двое суток о.Матвей ехал в поезде. Покачиваясь на верхней вагонной полке, было так славно и почти бесскорбно... смотреть струящиеся внизу за окном паровозные искры, убегающие назад российские пространства, но всех дорог мира не хватило бы укачать его печаль. По ходу поезда... уже пройдены были все фазы расставанья с прошлым - вплоть до момента, когда ещё теплится мысль, но уже исчезает осязанье, и, наконец затухающая надежда остаётся наедине со страхом - выйти наружу, где тебя охватит озноб потусторонней новизны. Всё больней натягивалась соединительная нить с домом и семьёй, не рвалась наотрез.
   Усыпляюще прыгали в окне нитки телеграфных проводов, и первые два дня никакие посторонние впечатления не достигали его сознания. Лишь на третьи сутки стал различать своих попутчиков, прислушиваться к их беседам за откидным столиком...
  
   - Правда твоя, вещь стала ненадёжная, на короткий срок жизни. Раньше-то в Расее избу ли, снасть ли домашнюю какую и внучатам ладили на бессрочную службу, а теперь абы на себя хватило!
   И оттого, что сумерки, как и одиночество, располагают людей ко взаимному доверию, вдруг поведал собеседнику щекотливый пустячок, от чего в иное время и воздержался бы, пожалуй.
   - При делёжке-то России, как почали разные расклёвывать её тысячелетнее добро, у кого клюв подлиньше, тем жирней досталося...
  
   - Подумать только, ткань какая в старое время выпускалася, скольких хозяев пережила!
   - Так ведь заграничная, поди?
   - Зачем же!.. И у нас в Расе кое-что ценное создавалося...
  
   Хотя в дальней дороге в числе попутчиков всегда найдутся занятные рассказчики о пережитых приключениях тогдашней жизни, так что и при собственных житейских обстоятельствах о.Матвея не скучно было бы ему добираться в обетованную алтайскую глушь, чтобы безвестно похорониться там, но неотступно преследовали его воспоминания обо всём, что навечно оставалось позади. И вдруг по прошествии трёх суток паденья в никуда, повинуясь безотчётной потребности последний раз взглянуть на покинутое гнездо, почти в невменяемом состоянии, внезапно вышел на ближайшей станции, чтобы с таким же поездом дальнего следованья вернуться на прощальную минутку к окошку домика со ставнями...
  
   Нет, пора, пора было всерьёз приниматься за давно задуманное предприятие, которое в наиболее скромной словесной упаковке выразилось бы как штурм мира. Правда, определённых планов ещё не имелось у фининспектора Гаврилова, - ничего, кроме необузданных мечтаний, которыми неловко было делиться даже с женой. Но не было, наверно, ни армий, ни соратников и у его знаменитейших предшественников, всяких полководцев и законодателей, когда трубный сигнал судьбы впервые призвал их к величию из ничтожества...
   Что касается до самой арены возвышенья, то по нехватке образования и талантов Гаврилову больше всего подходила политика, где как раз только и требуются энтузиазм да воля...
  
   Ничто так не изнашивает великих, как созерцанье грядущего...
  
   У себя на службе и в своей среде Гаврилов являлся признанным эталоном той посредственной чиновничьей серединки, где ведущими добродетелями считается безответная исполнительность с оттенком кроткого восторга при получении директив, неслышная приспособляемость к сменам ведомственного климата, но, прежде всего, гарантированная непричастность к излишествам ума или опасных дарований, которые при непомерных территориях страны, ускользающих от единого административного охвата, да ещё подхваченные, к случаю, раздольным континентальным сквознячком, могут угрожать устоям государства. От века служилое сословие в России для укрепления его в духе постоянной, даже ожесточённой готовности к казённому делу, содержалось на умеренном, без жиринки, пайке того скромного благополучия, что с лёгкой руки вышедших оттуда бунтарей прозвано у нас мещанским счастьем. Под воздействием идей века и при участии передовых искусств стало и там пробуждаться самосознанье в эпохальном значенье взрывающегося большинства...
   Помимо почти экстатического должностного старания были пущены Гавриловым в ход самые испытанные тайные средства скорейшего возвышения...
  
   ...из-за физической невозможности подсчитать потенциальный объём всего нам недоданного - в силу безграничности людских желаний! - лучше было применять отрицательный подсчёт по глубине наиболее памятных огорчений. Равным образом калькуляция затруднялась и невозможностью оценивать понесённый ущерб в рублях - вследствие спорной стоимости благ в зависимости от натуры потребителя, поэтому у фининспектора Гаврилова как-то сама собою сложилась своя, для собственного пользования, система исчисления несостоявшейся радости... Кроме ценностного понятия сюда вплетался коэффициент морально-правового ущемления. Поистине можно было с ума сойти в этих дебрях уязвлённой личности... Какие фантастические дела мог бы, в случае успеха, натворить в мире сей, на таком бешеном вращении сорвавшийся с нарезки мелкий винтик...
   Гаврилов исходил из положения, что гениальность, как и добродетель, сама по себе является вознагражденьем за приносимую ими общественную пользу, и потому все, от рождения обделённые свыше, имеют право даже на повышенную долю при распределении благ, чем хоть частично возместилась бы их вынужденная неполноценность: только так, по его убежденью, и могли практически осуществиться столь напыщенные, в своей гуманитарной документации, заветы всемогущего равенства и братства...
   Размечтавшись разок, он прикинул на счетах свои шансы на выдвиженье, и ужаснулся количеству соперников, всю четверть века обгонявших его, заставляя глотать пыль своей славы. Горе было в том, что никакая кровопролитная война не помогла бы ему избавиться от них, тем более эпидемия, землетрясенье или другой, вовсе лишённый избирательного действия катаклизм. Для того чтобы пробиться сквозь плотный заслон ненавистных, в ту же сторону склонённых спин, нужно было иметь "руку" на тогдашнем Олимпе. Отсюда проистекала тактика действий: примерным восхваленьем намеченного временщика привлечь к себе его благосклонность и самому кулаками соответственных свершений пробиваться к "руке" навстречу, когда она, длинная и неуязвимая для бешенства людского, протянется поверх голов вытащить его из ничтожества. Способ был так прост и соблазнителен, что фининспектор ещё раньше приотвернул бы сей вернейший "крантик" славы, чтобы нацедить себе на текущее процветанье, если бы по некоторым косвенным обстоятельствам не опасался шумом струи привлечь к себе общественное вниманье. Надо полагать, однако, что уходившие зазря лучшие годы жизни с той же скоростью текли и для тех, кто постарше... словом, ярость прорвала, наконец, оболочку терпенья. Логика действий складывалась так...
  
   Что касается совести, досадного атавистического страха души утратить нечто, с чего якобы и началось, то, в конце концов, всякий вправе защищаться от замахнувшегося врага...
  
   Требовалось чем-то и ему утвердить себя в сознании и памяти граждан... Разумеется, искусствами предполагалось заниматься на досуге, главные же силы посвятить исключительно делам государственным...
  
   "Подвиг и преступленье равноправные рычаги истории"... "Правда с кривдой что сёстры евангельские, и пока одна вздыхает да глаза закатывает, труженица в чаду на кухне хлопочет"...
  
   Словом, так нигде и не освещённая в достаточной мере деятельность Филиппа Гаврилова давала ему достаточные основания заблаговременно и добровольно удалиться из жизни...
  
   Подпольная Россия резко поделилась на три взаимно-враждебных течения, и если одно пыталось террором и взрывчаткой вынудить к уступкам правящий класс, а другое рассчитывало на мирную эволюцию системы и строя, - третье закладывало снаряды долговременного действия в наиболее ответственные узлы царского государства; молодой Гаврилов посвятил своё чёрное вдохновенье первому из них, ибо считалось наиболее радикальным и опасным для царизма. Как и во всех трёх, там действовали образованные, бойкие и летучие молодые люди, в придачу к бесстрашной жертвенной решимости вооружённые боевой тактикой предшествующего поколенья народовольцев. Их выслеживали и ловили пожилые, полуграмотные и многосемейные служаки в пудовых смазных сапогах с неотлучными "селёдками" на боку...
  
   - Если помнишь, я ведь всегда воздержанно жил. На моём примере легко можно убедиться, как важно к старости сохранить неизношенный организм, чтобы во всеоружии встретить кое-какие невзгоды нашей прекрасной величественной эпохи... А вот ты, дружок, как раз постарел, оттенок лица подозрительный. Кислое, серое, и глаза провалились... Непременно врачу покажись!.. А то, может, дела... не в порядке? Смотри у меня, в нашем роду все были работяги, аккуратисты... Молодёжь желает принять мир в преображённом виде из наших слабеющих рук. А без того разве мы западную шатию перегоним?..
   Я и сам нет-нет да к чему-нибудь руку и приложу: собираю материалы прошлого, у пионеров шествую, вечера воспоминаний в клубах провожу. Не всё же нам, заслуженному старичью, по поликлиникам слоняться да в праздничных президиумах заседать. Но сверх того пишу толстый труд в историческом разрезе, где подвожу итоги многолетних наблюдений. По некоторым отзывам интересно получается, хотя учёного звания не сподоблен, да и сам не добиваюсь. Профессора-то ныне сам знаешь кто, чужих к пирогу не подпускают. А пора бы их анкетки с лупой полистать, что за народ там подобрался! Но главнее всего унынью, ущербному настроенью не поддаваться. Настанет срок, и великий вихрь сметёт всякое сопротивление со своего пути...
   В преклонном-то возрасте слаще нет, как руки о внучишек погреть: зябнут...
   Если Бог даст, я целые дни буду в публичной библиотеке просиживать...
   Я... в настоящее время пишу внушительный труд, манускрипт, в котором затрагиваю разные области нашей жизни. Непременно тебе почитаю, мне интересно твоё мнение. Одна часть у меня уже написана, на сто восемьдесят писчих листов... Я буквально всё туда вложил и даже больше...
  
   Однако, несмотря на внешние признаки цветущего здоровья, годы брали своё, - по недержанью речи и непроизвольному трясенью головы в поисках утраченного словца, особенно по кокетливому бахвальству нетрудно было догадаться и о прочих, нежелательных в общежитии спутниках почтенного возраста, когда люди выживают из ума. Не этот ли подозрительный душок распада и приманил издалека подобострастную любознательность соседки... Исподнее лицо всё чаще проступало сквозь маску...
  
   - Но представляю себе кипучие будни революционной борьбы, когда все чем-нибудь заняты...
  
   - Самое главное сегодня - умело обрисовать, насколько глубокое нравственное удовлетворенье испытываешь по случаю России... Сейчас это очень, очень ценится. Не скрою, конечно, и самому хочется под старость покрасоваться в лучах истории... да и жалко, если такие вещи без внимания пропадут... Я за писанину засел, где показываю тогдашнюю обстановку, разные спорные случаи, также и личные переживания. Один манускрипт у меня уже готов, да вот пропихнуть не удаётся. Допускаю, память стала не та - на числа, адреса, всякие там мелочи... На худой конец освежите, поправьте в современном духе, пускай даже внесут кто-нибудь насчёт всемирно освободительных заслуг... На всё согласен, и даже гонорар пополам, так нет же...
  
   Странная семейственность в условиях крайней политической разобщённости объяснялась тем, что в пустыне их волчьего одиночества родство становилось единственным критерием доверия и близости...
  
   Повторялась свойственная усопшим, по преданию, потребность истосковавшейся по приюту души в последний разок в просвет меж занавесок и уже без права прикосновенья взглянуть на покинутое гнездо...
  
   О.Матвей подивился, как глубоко иной раз Господь вразумляет ребёнка на познание человеческого сердца...
  
   Только в скитаньях поверяется верность вещей...
  
   - Нет, что ни говорите, а хвалёные ваши философы повторяют уже сказанное кем-нибудь до них, отчего происходят бессовестные излишества и засорение мозгов...
  
   Все были счастливы, что отделался пустяками без потерь, не приобретя лучшего, не утратил и наличного...
  
   Теперь вся боль его укладывалась в одну формулу - дескать, всё шутишь над нами, Господь, по неисповедимому юмору своему, но всё равно: да будет воля Твоя!..
  
   Человеку от самой пещеры свойственно было объяснять мир на уровне наличных знаний, поэтому никогда не окончательных...
  
   Речь идёт о загадочной, в старо-федосеевском храме, колонне с дверью за ней, - оказалось впоследствии, она была проходом служебного пользования во вчерашний и завтрашний день мира...
  
   Нередко ради забавы потусторонние силы вдохновляют иных политиков на разные эпохальные мероприятия. Видимо, они ради анонимности и под предлогом свободной воли предпочитают осуществлять свои некрасивые предначертания людскими же руками...
  
   Так легко повредить свою годами создававшуюся репутацию скептика, эрудита в универсальном комплексе, импровизатора, непогрешимого мастера и арбитра смежных искусств и почти в глобальном масштабе аналитика социально-психических явлений, многократно доказавшего на киноконгрессах и международных симпозиумах диалектическое уменье разложить иной эпохальный персонаж на составляющие элементы: как-то - классовая принадлежность, экономическое положение, характер наследственных склонностей, семейное положение, месячный заработок и всё прочее, из чего по воззрениям передовой науки состоит человеческая душа... Тем досаднее было промахнуться на очевидном пустяке. О, эта глупая, нередко в яму нас ведущая надежда на какую-то ослепительную внезапность!..
  
   Хотите кофе со взбитыми сливками или... розовый крымский мускат, например, изысканное дамское блаженство?..
  
   Он сам себя не узнавал теперь,- не оставалось и следа от заносчивого киномэтра с бесплодной скептической хохмой, разъедающей любой сосуд, куда налита душевная оболочка, прежде всего... И потом через дырку уходит в землю всё накопленное ранее - смешное, до стыдности трогательное, человеческое, из чего только и создаются шедевры. Больше того, чем глубже сейчас сознавал он почти обидную нелепость предложенной аферы, тем сильнее боялся погасить в себе смутное пока, но уже крылатое влечение к чужой, бесконечно наивной тайне, как будто лишь она одна способна оплодотворить художника на истинное искусство...
  
   Вкратце его высказыванья сводились к тому, что предстоящие вскоре, целая серия, лишь с сейсмическими потрясеньями соизмеримые бури не только взмутят или осквернят, но в силу чисто животных страданий вовсе затопчут светлые роднички, издревле питавшие большое искусство, без коего люди запросто понизятся в человеческом ранге, ладно ещё если на одну лишь, не более, биологическую ступень. И якобы единственный выход, чтоб не захлебнулось в гное, сукровице, лжи и кое-чем похуже, состоит в заблаговременном обращенье к первоисточнику всех ценностей на свете - человеческой душе, в лучах которой мир предстаёт уму...
  
   Доподлинно известно, что единственным двигателем нашего развития был труд. Если даже из всего контекста людской истории, из многократной преемственности её и вытекает, что прогресс является постепенным утоленьем некой предвечно заложенной в нас жажды, то вопрос - какой? Так складывалось в итоге, что раз преддверием к спасительному чуду служит надежда, в свою очередь, питаемая тайной, то, вручая свой секрет самому важному из искусств, фрекен запросто помогла бы человечеству ещё годок-другой продержаться на достигнутом интеллектуальном уровне...
   Сорокин с разбегу распространился насчёт всякого художества как лупы для рассмотрения ещё не открытых тайностей бытия, подобно тому, как изобретение предполагает выявленье неизвестных возможностей. И наилучшим средством к тому считал он погруженье события в неповторимую среду человеческой особи, выступающей за рамки принятого эталона, желательно даже тронутой каким-то дисгармоническим расстройством, чем якобы дополнительно усиливается прозрение искусства прямо пропорционально коэффициенту искажения...
  
   В нынешней фазе знания, когда взор разума одинаково тонет в пучинах неба и атома, только в человеческой душе, этой третьей бездне, надлежит искать великие открытия, способные уравновесить непогодную действительность века... Критерий личности моральнее любых истин...
   - Словом, не отрекайтесь от бессмертия!..
  
   В одном выступлении, выясняя секрет прочности мировых шедевров сравнительно с ходовыми рукодельями современности, он определил его как некий квант той первородной, воспоминаньем или предчувствием пропитанной печали, что наравне со штурмовой одержимостью художника таится во всяком истинном творенье. Дерзость публичного суждения... выдавала меру сорокинской тоски об упущенных свершениях, от века вознаграждаемых по высшей прометейской ставке - чахоткой, нищетой, безумием, больничной койкой, магаданской каторгой. Он потому и не носил своих медалей за усердие, что самому напоминали о пропащих годах его шумного и многосерийного бесплодия...
  
   У Юлии не имелось оснований строго судить о его нередких развлечениях на стороне. Однако... она не могла понять сомнительный выбор этого высокоинтеллектуального капризника, вряд ли объяснимый спешкой или неряшливостью, разве только причудами артистической неполноценности... Право же, в резервных цветниках кинематографии за ту же цену можно было сыскать милашку и попригляднее...
  
   В утвержденье евангельской истины и в опроверженье некоторых иных можно было наглядно убедиться, что людская потребность в чуде ничуть не слабее их нужды в коренных благах с хлебом во главе...
  
   Главные чудеса жизни, радуя нас, бывают мнимой обыденностью своей защищены от нашего удивления, чтоб сберечь себя от развенчания...
  
   Разоруживающая ребячливость слышалась в его рассужденьях о своём истинном призвании - делать радость людям, даже хвастовство в его ссылках на круглосуточную занятость, да ему и в самом деле льстила поднявшаяся вокруг суматоха лести, переполоха и восхищения, каждодневная давка у цирковых касс, головокружительная толчея восторженных ротозеев, барышников и газетчиков, именно та прельстительная и для многих нынешних деятелей перегрузка мнимыми делами, когда нехваткой времени на личные потребности покрывается сомнительная полезность их работы...
   - А мне некогда, потому что не покладая рук работаем на человечество, чтоб хоть немножко улыбалось... Чудо должно быть весёлое, детское, как дождик при солнце...
  
   - Мир болен тоской великого предчувствия, надо лечить, и вот артисты вводят чудо ему в жилы...
  
   - Примите мой совет, молодой друг, чаще применяйте головной прибор, который у вас на плечах, по его прямому назначению, и вы избегнете крупных неприятностей как за себя, также опекаемых вами лиц...
  
   Она всякий раз отмечала в его работе всё новые обогатительные интонации и краски, отличающие исполнительное творчество от ремесла...
  
   - Ради дальнейшей вашей сохранности позвольте нам принять некоторые дополнительные меры...
   - Например?
   - Окончательно мы не решили пока, но если под рукой не найдётся другой громоотвод, то придётся просто женить вас...
   - Но мне не надо, я ангел...
   - Чего вы боитесь?.. Что вас назад не пустят? Если у всех богов в древности тоже имелись дамы на земле, то это не мешало их основной работе. Плюс к тому, зачем вам торопиться назад, если и у нас неплохо... Скажу открыто про себя, я тоже не стал бы в такое тревожное время, хотя здесь имеется свой положительный момент. За те же деньги, но вдвое экономичней и сверх того, что положено мужчине, вы получите домашний уют, не меньше чем трёхразовое горячее питание, но считаете сюда пришитые пуговицы... А заведутся ангелятки, тоже неплохая вещь... будете всем гнездом летать на дачу под выходной, тоже интересная вещь!.. А главное - что под старость вы имеете родительское удовлетворение от своей любимой дочки, у которой вечно такой вид, будто ей чего-то недодал!..
   Пришлось бы перечесть все бесчисленные и нехитрые штучки, фантики и конфетки, какими природа понуждает род людской на безумства и тяготы размноженья...
  
   - Вам что-нибудь известно об ангелах?..
   - Ваши умственные запросы растут на моих глазах..
   - Будем считать, нормальное с годами любопытство к вещам посторонним... Тряхните памятью, великий эрудит!
   - Вы затронули довольно обширную тему... Но если вы немножко сузите содержание вопроса...
   - Хорошо. Они тоже родятся и умирают?
   - К сожалению, последнее время я порастерял знакомства в этой области... но из самой логики их предназначения надо предположить, что они практически вечны. А при столь продолжительной жизни вряд ли кто из них помнит её начало.
   - Значит, они и не стареют?..
   - Полагаю, что проживающие постоянно в земной атмосфере их резиденты, например, по наличию материального тела сгорают гораздо быстрее, чем у себя в космическом вакууме...
   - В таком случае они не нуждаются и в любви?
   - Разумеется, если речь идёт о продлении рода, но ведь остаются чисто лирические побужденья. Исторический материал слишком недостаточен, а литературные шедевры, вроде пушкинского, не могут служить основой для серьёзных научных выводов...
  
   - И как мы ни шумим, мир всё равно мчится в свой непроглядный, без признаков счастья, и жизни, такой плотный мрак, что можно резать ножом...
  
   - Как видно, небесные секреты охраняются у вас построже военных земных. Может, и похвально, но я тоже не выношу плутни, оскорбительной для моего самолюбия. Но изреките же что-нибудь в утешение, ангел мой!..
   - Живущему сутки трудно понять существующее вечно.
   - В таком случае, вы хорошо сохранились для вашего возраста!
   Тогда дознание приобретало оттенок пытливой и невинной любознательности об ангельских трудах, обязанностях и, между прочим, о собственной дымковской специальности...
  
   - Чем сумасброднее их желанье и мгновенное исполненье, тем жарче бывает ожидаемая всеми вами награда.
   - Но зачем она мне?
   - Чудак, она называется любовь, главная пружина мира. Ежеминутно её заводят где-то, как часы, чтобы не остановилось всё на свете. Потому что любовь одновременно цель и средство, подвиг и награда. От неё родятся солдаты, поэты, вожди, генералы: дети...
   - Непонятно зачем?..
   - Дети рождаются продолжать дело их отцов, так называемое цветение жизни. Ну, книги, плотины, спектакли, трамваи, мосты, корабли, лекарства...
   Так и быть, я беру шефство над вами, если обещаетесь не противиться и не раздражать по пустякам. Через месяц-другой вы себя не узнаете...
   Словом, бралась в кратчайший срок сделать из него человека...
  
   Все мы, в зависимости от ранга и достатка, разумеется, испытываем важность от участия в комедии человеческого прогресса, не подозревая его истинной сущности...
  
   Родня по-прежнему вкладывала в неё свои гроши и заботы, как в акционерное предприятие, чтобы иметь пай под старость...
  
   Внезапное поступление Юлии в юридический институт... объяснялось скорее душевным смятением, нежели сознательным поиском определённого места в обществе...
   Несмотря на сменяющуюся толкотню кругом всяких гениев по житейской части, мастеров на мелкие дела и просто эстрадных свистунов, она пребывала в гнетущем одиночестве, в постоянной борьбе ложного фамильного величия с убийственной иронией над самой собою. Не закончился ничем и переход на другой факультет, показавшийся Юлии скучнее прежнего...
  
   Было бы глупо... не извлечь из приключения если не выгоду, то хотя бы мимолётное удовольствие, чтобы иметь чему прощально улыбнуться, оглянувшись из старости... "Чего же недостаёт мне для полноты бытия?"... Листая возможные варианты, куда вложить приобретаемый капитал, она добралась и до генеральной и доходной идеи века, стать благодетельницей человечества... Единственный выход заключался в том, чтобы ангел просто поделился с нею даром чудотворения, которым она могла бы пользоваться без спешки и по надобности. Чувство самосохранения напомнило ей сказку об алчной старухе, рассердившей волшебную золотую рыбку. С большим запозданием она поняла, что чудо вообще лишь в малой доле следует примешивать к действительности, ибо кому можно слишком много, тем, как правило, почти ничего нельзя...
   Теперь она воздерживалась даже от неосторожных помыслов не только из прежних соображений, что неограниченные возможности парализуют сами себя, если не умерять благоразумием разгул необузданных желаний...
   Для наилучшего усвоения данной проблемы мыслителям предлагается решить заблаговременно - почему так пресен хлеб богача, почему не совратили святого Антония первоклассные прелести адских женщин, почему все обольщения цивилизации не могут заглушить в нас тоски о некоем блаженном прадетстве?..
  
   Оба они бросают свет на происхождение всех горестей земных. По невозможности избавиться от них, люди во все времена искали посильного утешения, одни - в примирении ничтожества своего с абсолютным произволом неба, другие - в составлении заумных, наподобие алгебраических уравнений с участием всех знаков наличного философского алфавита; наиболее нетерпеливые пытались рубить питающий зло и лежащий поверху корень материального неравенства по недоступности главных, спрятанных глубоко в почве. Повторность скорбей заставляет некоторых признать их неизбежность, но странно, что всем, со времён Зороастра искавшим их первопричину в якобы задолго до нас происшедшем конфликте двух могущественных противоборствующих сил, не хватало конструктивной догадки нащупать источник самой первопричины, без чего никогда не определиться нам, заплутавшим в безднах мирозданья, не разглядеть просвета впереди. Новизна, хотя и на старой канве, сделанного Никанором заключения состояла в том, что, признавая неотвратимость человеческого страданья, он предвидел возможную его конечность - в случае примиренья враждующих сторон на основе одного созревающего варианта, пока содержимого в секрете, но уже обозначившегося в нашей действительности...
  
   Не от душевной сытости, а лишь от боли родится настоящее искусство...
  
   - Так чем же диктовалось опасное милосердие к падшему - слабостью, презрением, необходимостью? Значит, позволительно считать Зло попущением Добра, эманацией, даже функцией и, следовательно, рассматривать деятельность Главного под углом наполеоновского изречения, будто дело государственного управления состоит в искусстве равномерно волновать возлюбленное отечество...?
  
   - К слову, вам никогда не казалось, что коммунизм - это наконец-то взорвавшаяся Нагорная проповедь?..
  
   - Можно ли паству винить, если самые кормчие христианства отступают от заповедей своих?.. И вообще без шаманства и предубеждения вглядитесь в историю болезни церкви своей с её идеей православного империализма во главе. Имеется в виду Третий Рим с центром всехристианского мира в Московии... А помните, как начиналось христианство?..
  
   - Так что, как ни печально, отец святой, вовсе не мозг, а некий другой орган, чуть пониже, диктует линию цивилизации нашей...
   - Чему же печалиться, если милостивое всегда добрее разума, сердце людское станет править миром...
   - Нет, не разум и сердце правят миром, а некто ниже рангом и местоположением...
  
   - Предвижу законный ваш вопрос: если мечтою навеянная грёза о счастье без износа в мечте же и осуществляется, то зачем было человечеству столько веков томиться напрасною мечтою? А затем, отвечаю, что умственная эволюция жизни нуждается в непрестанном и благоговейном созерцании священной идеи, заменяющей компас на кораблях дальнего плаванья...
   Мир вступил на порог грядущего... Вам не кажется, что уже задымилось? От вас зависит, в какой-то мере смягчить участь человечества, чтобы не стало козлищами отпущенья... А ради такой цели грешно щадить и самые святыни, пепел которых святее их самих, потому что в священном разбеге жизни он - материнская нива для последующих. Тут дороже всего, что идея единства возродилась не от гордыни уязвлённого ума, от тщеславия или корысти, как у мнимых святош, сеющих сорняки смуты вокруг угасающих алтарей, а в стерильно чистом тайничке вашего сердца вызрела она...
  
   Услышанная о.Матвеем мысль о возможном сближении Добра и Зла пугающим образом совпадала с его собственной давней уверенностью в непременном когда-нибудь восстановлении небесного единства, порушенного разногласиями при создании Адама. Тому причиной могла служить постепенно иссякавшая в человеке первозданная нравственная чистота, оставшаяся почти на взлёте, так что утрачивался и трофейный смысл дальнейшего противоборства сторон за сомнительной ценности товар...
  
   Как далёк от бездны обратный путь к небу...
  
   Охотнее всего толпа рукоплещет событиям, грозные последствия коих ей предвидеть не дано...
   А дальнейшее существование Адамова племени даже оскорбительно для гармонии небесной, являя собой по обилию несчастных, увечных и обездоленных прямое доказательство своего инженерно-генетического несовершенства. Отсюда логически проистекала предстоящая судьба человечества - сгинуть начисто, причём заодно улетучится и приданная ему как среда пребывания, уже безлюдная вселенная. И если люди в качестве приличных жильцов не догадываются каким-нибудь экстракатаклизмом для пущей бесследности подмести за собой покидаемую планету, бессмертные сами поспешат ещё до своего апофеоза "закрыть дело", чтобы потом малейшим напоминаньем о них не омрачать себе блаженное отдохновенье...
  
   ... и оборвался в очевидном сомнении, стоит ли посвящать бескрылое то существо в послезавтрашний график мира...
   - Видите ли, дорогой Матвей, всему поставлены свои сроки. Смертны и небесные светила, чтобы стать сырьём и топливом для иных в лучшем исполненье. По прошествии сроков всё на свете сгорает, иссякает, улетучивается, чтобы замениться чем-то... В данном же случае всё сразу и ничем... Износилась в небе сама идея человечества: разошлась с тем, как было задумано. Уж вечер человечества, полдень далеко позади... и смеркается, не так ли?..
   Бельмо привычных, чисто домашних сведений мешает порой разуму вникнуть в мнимую пустоту. На нынешнем уровне знаний лишь предельное отчаянье способно порасширить ему зрачки на сущее, но в случае нужды мы могли бы вам на подмогу мобилизовать кое-какие свои резервы, чтобы довести до нужных кондиций род людской. Не шуточное дело, пока рушится последнее небо!..
   Так получилось, что бессмертных, которые считались без износу, состарила история тех же самых людей, какие ещё до появленья на свет уже разлучили нас.
   Как вы знаете, мы встречаемся с вами на краю времени, а в оставшиеся сроки люди лишь в огненной купели успели бы омыться от содеянного до своей первородной чистоты. Речь идёт о скоростном, допустимом в экстренных случаях, покаянии даже без исповеди... Не ужасайтесь заранее, но вам придётся возглавить род людской на его последнем этапе...
   В виду имелась не общая исповедь, а именно от каждого порознь, но лишь по времени слившаяся в единый коллективный вздох вполне на евангельской основе. То будет заключительный всплеск отчаянья пополам с насильственным экстазом высвобожденья, каким по слухам сопровождается обычный исход души. Авансом поясню: так же, как в слезинке детского горя, можно утопить всю радость мира, тою слезинкой покаянного отчаянья с избытком хватит омыть все его прегрешенья... Тут уж мы с вами постараемся довести человечество до надлежащих кондиций...
   - Каким образом, если не секрет?
   - Произнесением сакраментальной фразы...
   - Желательно было бы заранее вникнуть в те немыслимые слова, способные в миг единый отвратить поистине крах человечества...
   - Стоит ли загромождать мозги слишком емкой и оттого до поры не безопасной для нас с вами формулировкой?..
   - Потрудитесь хотя бы иносказательно раскрыть мне суть оной волшебной реплики... для упражненья!..
   - Хорошо... Последовала быстрая, по произвольной интимности своей неподдающаяся буквально передаче скороговорка, смысл которой сводился к тому, что никто сильнее дьявола не любит Бога, либо лишь отверженному дано постичь объём постигшей его утраты...
   ... Но не шарахайтесь, мы с вами не отменяем догмата о предвечном бытии, лишь исследуем природу его предположительного небытия... то есть вслед за Августином, коего крайне ценят за сохранённую до преклонного возраста младенческую непосредственность, мы вправе поинтересоваться - где и в каком качестве пребывал Творец накануне творческого акта?.. Тайны высшего порядка снабжены совершеннейшей защитой... Ничего не стоит нарисовать в воображении, как спрессованный в нуле, взбесившийся хаос, раздвигая мозг и мир, быстро затопит все их закоулки уймой неправдоподобных, лишь в ближнем радиусе постижимых фантомов... И вы думаете, восторженный взор предполагаемого Творца всё ещё следит за разворотом им содеянного, не устал, не надоело?..
   На деле всё сущее построено по двоичной системе, наиболее экономной и равновесной гармонии, определяется одно за другим, аннигилируется при сложении, исчезает взятое порознь. Отсюда мир не акт, а лишь эффект нашего с вами взаимоотталкиванья в различных ипостасях, как то зима и лето, свет и тьма, катод - анод, добро и зло, холод и жара, электрон - позитрон, субъект - объект, плюс и минус, орёл и решка, нормально - ненормально, папа и мама, да и нет...
  
   Интереснее всего, что охваченные жгучим нетерпением чуда старики Лоскутовы, да и сам Никанор по причине своего позитивного мировоззрения, как-то не обратили внимания на случайную неточность адреса, сущую оговорку...
  
   - За столом и побеседуете, а мы втихомолку уму-разуму поучимся. Грешна, ничего в жизни так не любила, как чаёк после баньки да вот ещё философию послушать...
  
   Развитие событий показало в дальнейшем, что мир действительно стоял на пороге грандиозных перемен...
  
   Никому раньше не удавалось столь досконально показать простому читателю, как же на самом деле происходило творение мира. Правда, кое-что там не сходилось... тем не менее всех покоряла дерзость гипотез, щекотливая глубина проникновения в такие пучины, наконец, радость по поводу свежего ветра эпохи, ворвавшегося в затхлые кабинеты...
  
   И, конечно, высшим моментом высшей учёности было изначальное безмолвие послезавтрашнего мира, оглашаемое родовыми вздохами бездны, треском разрываемых оболочек и лопающихся пузырей, хотя, в сущности безымянное "нечто" вылезало наружу буквально из "ничего"...
   Если не спешить с уточнением формулировки, каждый на месте о.Матвея незабываемо испытал бы скорее музыкальное, нежели реально-вещественное ощущенье с головокружительным сознанием, что в том же где-то хаосе потенциально содержишься и сам после-послезавтрашний "ты"...
  
   Сам о.Матвей объяснял визит к нему Шатаницкого довольно обычной в практике последнего привычкой пошалить с простодушным батюшкой, проявившим греховный интерес к изнанке Добра и Света....
  
   ... одно очередное по части пресловутого земного счастья, кощунственное в глазах разгневанного неба и вчерне уже разработанное корифеем мероприятие по временному, разумеется, низведению человечества в дремотно скотское состояние, пока не вызреют в нём благородные семена социального преображения...
  
   Словом, всяческое мечтание проектируется на безграничный экран воображения...
  
   Перспектива начинавшегося... внушала ему самые радужные, но и болезненные надежды, прежде всего, насчёт реставрации распавшейся империи... не ради барыша или презираемой им коммерции, а ради свободной "фантазии жить" плюс к тому кое-каких, смутных пока, мессианских планов на горизонте. Всё на земле представлялось осуществимым с помощью такого ... преемника...
   Преклонный возраст заставлял его торопиться с исполнением желаний... Ангел Дымков достаточно освоился с земной обстановкой, пускался иногда в довольно бойкие, с переменным успехом, опыты самостоятельного юмора и, между прочим, из всех сил старался вникнуть в основной житейский механизм, усложнённый разными кодексами для сокрытия его откровенной простоты...
  
   Юлии было всего двадцать семь, когда она впервые испугалась за уходящую молодость...
   Наверно, это будет как торнадо, где небо в жгут свивается с землёй, и потом шествует неведомо куда, шатаясь, ликуя, визжа и под непременным эскортом молний. Если только не обманывает, гадкий босяк, если сжалившееся над её трагическим девичеством Провидение действительно выделяет ей такого жениха. Юлии хотелось продлить ожидание, по возможности отсрочить самое накрытие волной, намеренно притормозить процесс, чем только и можно оправдать оскорбительное запозданье, испытать пресловутую стадию "мления", в чём, по отзывам бабушек и поэтов, заключается самая сласть любви...
   - Давно замечаю, что вас что-то раздражает, верно? Я и сам знаю, что вам скучно со мной. Но мне не о чем рассказать вам... В наших краях всё кругом настолько громадно, длительно, медленно и пустынно, что у нас времени не хватит хотя бы бегло рассказать вам о самом ничтожном, как оно совершается там...
   - Поймите, Дымков, мне неинтересно, как всё это обстоит там, вот я и таскаю вас по всяким киносеансам, пытаясь обучить ангела, как оно обстоит здесь...
   Тут очень кстати... старик Дюрсо... перед отъездом оставил дочери наставление не спускать глаз с легкомысленного ангела во избежание каких-либо чудотворных вольностей, разоблачающих его идеологически-криминальную сущность. Таким образом, женщина могла систематически водить своего отныне подопечного ангела на закрытые просмотры входивших тогда в моду фривольных фильмов, тем самым помогая ему постичь... для последующего исполнения сокровеннейшего замысла. Однажды, после особо выразительного сеанса, полного остросюжетных моментов, за исключением некоторых, удалённых цензурой во избежание подражательных инцидентов в затемнённом зрительном зале, на закате, к концу дня, они вернулись в уютное гнёздышко пани Юлии... Предчувствия не обманули её. Однако за минуту до посвящения своего в ранг высокий материнства, для чего дотоле сберегала себя, испытала леденящий холодок мистериального страха, что вместо желанного младенца, с задатками будущего пророка, родится такая же всевластная и, как сама, бесталанная девчонка...
   Поспешно склоняясь над выпавшим ей жребием послужить человечеству, женщина заранее соглашалась на физическую боль, томительные десятилетья промежуточных тревог и последующие нравственные муки, из чего слагается подвиг материнства...
   - Ну что же, что же... я старая для тебя, да?..
   Оскорбительная заминка объяснялась просто тем, что Дымков добросовестно выполнил всё, чего нагляделся на экранах кино в пределах допущенного цензурой нравов, причём, показав неплохое усвоение урока, израсходовал весь комплект предварительных действий, дальше постановщик рассчитывал на зрительские воображение и опыт, которых у ангела быть не могло. Именно в крайнее мгновенье избранник Юлии легонько поосвободился из её объятий и, отряхнувшись, отправился к буфетику подкрепить истощённые силы...
  
   Лишь ради встречи с приезжим скандинавским импресарио... Дюрсо раньше срока выписался из больницы и вот поплатился за безрассудное намерение - по крутому склону любой ценой втащиться на вершину славы...
  
   Юлия... вообще несколько последующих дней не появлялась нигде. Трудно было предположить, чтобы девушку с её вольным умом мог сразить такой смешной удар, которого как будто и не было. За книжку ни разу не взялась, и всё равно к вечеру уставала от себя, потому что, если и была рана, всё время пребывания наедине с собою - в зеркале, не лечила, а пуще растравляла её воспоминанием подробностей...
  
   Шумно-преувеличенная радость встречи даже привлекла внимание толпы, обтекавшей их по сторонам. Произошёл обычный размен репликами скользкого и показного изыска, с холодком притворной дружбы - защиту от иной навязчивой искренности, чтобы не раскрываться самому: лучшая гарантия от чьей-нибудь бестактной судьбы...
   В их кругу в особенности ценились умные колкости, произносимые без интонации и хотя бы на уровне цирковой репризы, лишь бы сражающие наповал...
   Право же, когда вплотную приглядишься к людям, невольно проникаешься жалостью, даже гуманизмом ко всем пытающимся переделать их на высший образец...
   - Если не секрет, что именно происходит с пани Юлией?
   - Я очень сложно живу сейчас. Высокая гора и отвесная пропасть над нею.
   - И вроде воздуху не хватает порой, так? Узнаю симптомы... это и роднит вас с выдающимися "менталитетами" современности... Со мною в том числе... Дело поправимое, если нет другого диагноза...
   - Случилось, Женя, что на вершине горы я вошла в странное облако. Мне в нём нехорошо.
   - Но разве нет у пани Юлии интеллектуальных друзей, чтоб какой-нибудь смельчак протянул руку сойти назад, к людям?
   - Пусть протянет.
   - Он не прочь, но ведь для этого ему потребуется побывать на месте действия.
   - Мы могли бы отправиться туда немедленно...
   - Ну, что же, во всём цивилизованном мире принято заворачивать товар в шумную обёрточную бумагу, чтобы продлить трудящимся удовольствие покупки...
  
   Искоса Сорокин взглянул на соседку за рулём: никогда не видел её такой. Трудно было понять, что именно происходит с нею. Возможно, сама природа, в наказанье за слишком долгое женское сопротивленье, лишает Юлию своего покровительства, прежде всего тех последовательных превращений, естественно приводящих к итоговому примиренью в конце...
  
   - Большая честь для меня, что вы принимаете так близко к сердцу мои маленькие приключенья, хотя, сколько мне помнится, я никогда не числился при вашем дворе.
   - Всё равно, я не люблю, когда срываются с моей орбиты...
  
   - Мне не раз приходило в голову, что с утратой детской человечности люди приобретают либо слезливую чувствительность, либо полную чёрствость взамен...
   Благодарение Богу, что не высказал с маху в качестве предполагаемого повода её поступления в юридический институт врождённую склонность карать кого-нибудь...
   - В любой измене, помимо самого факта, ещё важнее - с кем она совершена...
  
   - Всё же, приоткройте мне механику такой постоянной удачи...
   - Ну, везде требуется одно и то же. Сделать для окружающих своё существование необходимым, суждение авторитетным. Легче всего это достигается в искусстве, но не в исполнительном его разделе, где пребывание оплачивается потом, паденьями, сломанными крыльями, а в смежном - регистрационно-наблюдательном: куда пускают даже без таланта и патента. Практика такова, что недоданный автору паёк хваления подобно прибавочной стоимости автоматически зачисляется на текущий счёт критика. Так без особого повреждения здоровья и затраты времени на кропание ценностей к старости составляется капитал, нередко превышающий возможные процентные отчисления за соавторство... Дело в том, что в своей мнительной осторожности, как бы ни надули, публика щедро оплачивает строгую дегустацию предлагаемого товара, причём сладострастно любит наблюдать послойное снятие кожи с живого автора под благовидным предлогом проникновения в таинственный для неё творческий процесс. А если кому посчастливится раздеть гения вдобавок... о, критик со шкурой гения через плечо становится величественным и грозным явлением эпохи...
   - И всё же мне не нравится ваша философия, Сорокин, однако не виню вас... Там, внизу, откуда вы, в силу тяжких жизненных условий, всё, чем жива душа, вообще воспринимается в упрощённом аспекте физиологической потребности - вроде почесаться, сходить в баню, зарядиться калориями на трудовые сутки. Зародившаяся в обиходе обеспеченных сословий как высшее духовное роскошество, так называемая "вечная" любовь, сегодня, судя по количеству разводов, не шибко приживается среди беззаветных тружеников. Правда, в преддверии великих столкновений иные мирные добродетели вырождаются у молодёжи, хотя отжившие святыни жестоко мстят за своё осквернение. И сегодня любовь не просто дар в расцвете жизни, но и единственный через пламя смутного времени перекинутый мостик в далёкое послезавтра, где уже нет меня, растворившейся в толпе незнакомцев, но какой-то из них, может быть, ближайший мой потомок, как всегда бывало в годы бедствий, путеводной звездой взорвётся над заблудившимся миром... и я в нём! Вообще не выношу срезанных цветов, убиваемых в самой их надежде...
   - Откуда у ясновельможной пани с её повышенной чувствительностью на малейший, даже безвольный дискомфорт, в чём, кстати, видятся мне корни её неприступного античного целомудрия... спрашивается, откуда у ней влечение, навряд ли сладостные в наше время, насколько понял я, муки мессианского материнства?..
  
   - Сегодня художнику мало одного таланта, тут нужна гениальность...
   - И в чём пани видит разницу?..
   - Ну, в том хотя бы... если талант, в конце концов, неизменно справляется с поставленной целью, то гениальность на каждом узловом этапе внезапно осеняется дополнительными сверхзаданиями, которые множатся с приближением к финалу. Гений несчастней любой бездарности, не сознающей своих очевидных преимуществ в смысле творческого удовлетворенья.
   Новичок в затронутой области, она мысль свою выразила попроще в смысле точности, но Сорокин понял, потому что, укомплектованный званиями и медалями, сам постоянно мучился поиском некоего обязательного в искусстве универсального иероглифа, способного изъяснить все роковые трудности эпохи...
  
   Профессиональному киносюжетчику нетрудно было определить источник фундаментальной осведомлённости этой избалованной и надменной, хотя уже не слишком молодой и оттого в товарном аспекте почти доступной плебею дамы, тем самым вдвое прельстительней прежнего, но и тем более ненавистной...
  
   - Всякое сверхбогатство сродни гениальности в том, что весь свой век трагически бегут за неведомой целью, никогда её не достигая... С детства, натерпевшись рабства и нищеты, вы слишком окаменели изнутри, чтобы творчески заболеть чьей-нибудь посторонней судьбою, в том числе и моей...
   - Если это заслуженная кара за всё ещё не сбывшийся фильм с вашим участием...
   - Недостаточно фотогенична с возрастом становлюсь или попросту бездарна?.. Чего не хватает - ума, культуры, воли?
   - О, как раз напротив, но, в сущности, вы актриса для единственной роли, так что историческую ситуацию приходится подбирать к исполнителю, а не наоборот. Натурам вашего, я бы сказал, эсхатологического профиля требуется и соответственная апокалиптическая партитура с выходом на простор космического мышления... чем, кстати, неизлечимо болею и сам...
   Объяснить вам подробно, почему Бога можно сыграть лишь раз в жизни?..
  
   - Я утверждал лишь, что вечная любовь ещё присутствует пока в обиходе чудаков пенсионного возраста да в старинных операх и романсах и, конечно, в восточной лирике, вполне уживаясь с гаремом и паранджой. Пани согласится, что нынешнее, без черёмухи, влечение нашего брата к дамам вообще существенно отличается от прежней верности и благоговения перед "единственной". Отметим для справедливости, что и с обратной стороны нередко замечается чисто целевое, потребительское отношение к брату...
   -... и тогда люди лишь побочная продукция любви?.. Видите ли, Женя, не всё произрастает на всякой почве, вследствие чего и физиологические потребности различно обозначаются на разных уровнях. Так иногда мы узнаём, что на деле "это" совсем другое. Оказывается, в самом банальном из слов содержится вера в чудо, которое продлится, пока хоть теплится жизнь на земле...
  
   Их странное приятельство с годами приобрело характер затяжного социального поединка, развязку которого приближал теперь некий ускоряющий фактор... У них всегда имелся запас пёстрых, с двойным дном каламбуров, при беглой смене напоминавших драгоценности ума...
  
   Весьма бережно, чтобы вторично не подвергать испытанию их странную, колючую и неразлучную дружбу, режиссёр высказал, тем не менее, ультимативное пожеланье получить кое-какую заблаговременную информацию для постановки правильного диагноза. Подавленное молчание Юлии было воспринято им как согласие на частичное, не сразу раскрытие тайны.
   - Для начала хотелось бы знать, как пани сама расценивает своё состоянье: каприз, спортивная авантюра или... приятное династическое притязание на некий высший титул в человечестве?..
  
   - Я и сама себя не узнаю, словно подменили меня...
   - Вас понял... В таком случае уточним, в каком приблизительно смысле?..
   - Нет, он просто настоящий ангел... без меча и пернатого облаченья, разумеется, весь вообще обыкновенный... кроме неограниченных возможностей... Ещё вчера не верилось, что, когда не хватает разума и рук носить с собой своё имущество, наступает одышка души. Недаром мудрецы учили владеть миром издали, прикасаясь к нему только взглядом... И когда-нибудь люди переключатся на этот вид богатства, если не сгинут от взаимной ненависти. Так ясно, но вот сама заблудилась немножко...
   - В чём? В себе самой?..
   - Да, в чрезмерном исполнении желаний...
  
   Режиссёр начал с вопроса, зачем прирождённую урбанистку понесло, мягко говоря, на побывку к маме-природе?..
   Когда же словесный фейерверк кончился, Юлия поласкала мудреца взглядом и как-то уж слишком кротко попросила его в предвиденье дальнейших интеллектуальных затрат не расходовать силы...
  
   Своё одобрительное восклицанье... Сорокин объяснил профессиональным чутьём на хорошую придумку, неожиданный, логарифмирующий действительность сюжетный поворот, так как, допингуя мышление, помогает без скуки дожить жизнь, досмотреть фильм, дочитать книгу, страницу...
   - У вас такой светлый целеустремлённый вид, Женя, словно вы разгадали секрет мироздания. Не томитесь, похвастайтесь!
   - Вы угадали!..
  
   - Врач должен вникнуть в симптомы заболеванья... Что именно беспокоит вас?.. Вернее, уж вам-то чем плохо в жизни?
   - Я выбилась из колеи... Всё началось с пустяковой игры, но запуталась потом. Я открыла, что можно желать беспредельно. Но нельзя без стен. Когда же стены падают и не на что опереться, это и есть смерть. Иногда кажется, что меня вынесли из жизни, но я всё оглядываюсь назад. Я ищу меры, в чём она? Мне просто нужна рука, чтоб вывела меня назад оттуда...
   - В общем-то обычное состояние наших современников - бытовая неустроенность, социальное беспокойство, страх за будущее... Но хотелось бы чуточку точнее... К тому же, вероятно, постоянная мигрень, раздражительность, изнурительная бессонница, так? Ввиду того, что высшая мудрость в естественной простоте, а мы здесь с вами как бы сообщники в чём-то, мне и хотелось бы... говорить напрямки...
   - Внимательно слушаю вам, Сорокин...
   - Ещё не встречал вас в таком меланхолическом ключе... В отличие от нас, проживающим там, внизу, вы знакомы с горем разве только в пределах детских разочарований, и высшее страдание ваше была зубная боль. Сколько я помню вас, вы никогда не нуждались в людях на земле, кроме как для поклоненья и услуг, но всякий раз потом сохраняли на кончиках пальцев гадливое ощущенье чего-то холодного, волглого, сального и липкого от вынужденного прикасанья к ним, правда ведь? А может, это жизнь постучалась к вам, что наступают предельные сроки? Требуются иногда ужасные лекарства, вроде паденья с горы, удар ножа от любовника, молния в темя, - от чего иногда к действию пробуждается душа. Нельзя, дорогая, слишком долго противиться велениям природы, она сердится под конец и может лишить тех естественных превращений, которые только и дают примирение в конце...
  
   Однако ему, как и всякому престижному критику, требовалось во имя личного достоинства отыскать, какой-либо изъян даже в явном шедевре, Сорокин сразу нашёл его...
   Он ещё не догадывался тогда, что только наличием маленьких несовершенств... доказывается рукотворность великих творений, - в чём и состояла, кстати, вполне сознательная уловка мастера.
   - О, мудрейший Сорокин... когда можно всё, полезно немножко гасить свои желания, чтоб не заблудиться в них...
   - Естественно, всякие излишества ведут к отравлению... Владея стольким, зачем вам больше?..
   И хотя давно избавился от нищеты, какая-то незаживляемая обида детства вдохновила его на внезапную и многословную колкость насчёт болезненной склонности богатых к накоплению избытков, в такой оскорбительной степени превышающих совместный пожизненный доход их челяди, что революциям приходится лечить её прижиганием приобретательского инстинкта...
   - Хотя бы до поры не завидуйте увиденному...
   - Мне нужно было подчеркнуть, что отныне большая собственность бесповоротно скомпрометирована историей и уже сегодня владение ею, сопряжённое с риском нарушения неписанного нравственного декрета, выглядит чуточку неприлично в глазах большинства... И потом, кто же хранит взрывчатку под подушкой! Чем теснее становится на земле, тем сильней благоденствие каждого очага будет зависеть от благосостояния соседей, которых абсолютное большинство. А когда жителей станет буквально впритирку и охрана барахла превысит ценность охраняемого, то наиболее дальновидные, предвижу, сами начнут отрекаться от своих авуаров и латифундий, - с переходом на иные, духовные ценности, не подлежащие насильственному отчуждению...
   - В понятии собственности содержатся импульс, гормон и движущий момент прогресса...
   - Мне непонятна логика показа...
   - Тут мой полигон желаний, точнее, аппарат для обуздания их.
   - Тогда как он работает?.. Если не секрет и доступно плебейскому пониманию.
   - О, совсем просто. Надо лишь не оглядываясь идти прямо и вперёд, насколько хватит выдержки. Показателем успехов будет пройденный путь...
   Как мыслитель с дальним историческим прицелом, Сорокин и сам был бы не прочь, так сказать, в предчувствии далеко не кончившихся российских передряг обзавестись заветным сундучком на чёрный день...
  
   Он выразил сомнение - стоит ли достигшей своего полдня очаровательной даме развлекать догматическую скуку эпохи посредством опасной игры между пресыщением и разочарованием за счёт иных, зря упущенных полнокровных радостей бытия, о которых придётся пожалеть потом?
   - И что надо делать, по-вашему?
   - О, на вашем месте я всё же ринулся бы с головой из сомнительного гробового тлена в водоворот каких-нибудь необузданных страстей... что нисколько не повредило бы репутации такой богатой невесты!..
   - Кого же порекомендуете в партнёры, не себя ли?
   - К сожалению, не отличаюсь ни благородным происхожденьем, ни богатырским здоровьем. Вдобавок королевы сами назначают себе фаворитов...
  
   Ювелирные изделия, равно и прочие шедевры родятся лишь в жарком и личном поединке мастера с глыбой хаоса, с бездонной глубиной стерильно-чистого бумажного листа или с коварным и надменным металлом, из которого чеканится весь инструментарий зла...
  
   - Богатства мудрых составляются из миров нетленных!..
  
   Юлии хотелось внушить эрудиту почтение к своим творческим поискам, в пределах нахватанных знаний, разумеется...
  
   В наличии заболевания он уже не сомневался, и, может быть, состояло оно в безграничности желаний...
  
   - Но... требуется для успеха небольшое подпитие или можно просто так? Не мучьте же меня жгучей неизвестностью...
   Но, пардон-пардон, за каким хреном пани Юлии при богатейшем ассортименте здешних удовольствий пускаться в сомнительные занятия... вообще в пограничные дебри, где разве только лошадь не свихнётся!..
  
   - Я вижу, у вас начинает складываться диагноз моей болезни. Так что же древние оракулы изрекают на мой счёт?
   - Сенека, к примеру, утверждал, что самые страшные недуги прячутся под маской цветущего здоровья...
  
   Собственно, по регламенту повестки его выступления не полагалось, однако ввиду частого у гениев чередования душевных подъёмов с полными, вроде нынешней прострации, упадками - все необходимые собранию сведения о партнёре давал он сам...
  
   - Как говорил покойный Гиппократ, не будем ничего таить в себе, чтоб не заболеть. Давайте, выкладывайте из себя, что у вас там имеется...
  
   - Хотя вам как гражданину безразлично, что из того будет госбюджету, то мне не подходит такая аморальная платформа, чтобы трудящиеся из собственного кармана, как при капитализме, оплачивали заведомый самообман...
  
   - Чудес не бывает, но он учит нас подходить диалектически плюс, зачем задумываться над дарами природы. Мы тоже не знаем насчёт электричества, но у каждого соседское радио играет за стенкой...
  
   - Поздно думать о пересмотре коренных истин, на утвержденье коих потрачены все соки жизни...
  
   Всем видом своим старик подчеркнуть хотел, что никаких окончательных законов вообще не существует на свете, потому что целиком зависят от условий, рабочее соотношенье коих они выражают...
  
   Он и сам не прочь годок-другой до пенсии, если создадут условия, поработать титаном для человечества... Ничто не сближает так, как хомут всемирно-исторической ответственности на опасном перегоне...
  
   Хотя дети одинаково воспитывались в духе умеренности и благонравия, присущих той среде, с годами стало замечаться у них довольно резкое расхождение в характерах. Так, если кроткая, слишком ранимая Дуня защищалась от тогдашних переживаний бегством в себя, а младший брат по той же причине и непонятно в его возрасте укреплялся в приверженности к опальной старине, то Вадим, напротив, всё чаще проявлял непримиримый критицизм в отношении сложившихся в семье, не только политических устоев...
   Обладая добрым сердцем и похвальной, хоть несколько прямолинейной совестью, он с детства глубоко переживал чужое горе и когда иные... он один подобно хрестоматийным светочам не принимал участия в забавах и шалостях сверстников, погружаясь в раздумья о наблюдаемых в природе противоречиях, столь легко устранимых применением логики, откуда всегда и начиналось у людей сомнение в верховном руководстве мирозданием. С годами суровая пристальность к окружающему лишь усиливалась, почти всё печалило чистого и впечатлительного юношу подобно принцу Гаутаме, только знаменитую триаду последнего - недуг, старость и смерть, несколько расшатанную врачебными достиженьями, сменила более современная - нужда, невежество, - насчёт третьей кандидатуры были колебания пока. Нестерпимая, особенно вечерами, тоска кладбищенского одиночества настоятельно звала Вадима активно включиться в борьбу с неустройством жизни...
   Считая благотворным для людского племени отеческое понуждение ко благу, Вадим рано стал сознавать возложенную на его поколение задачу - не пропустить микроба зловредной старины в стерильный мир грядущего, так что жалость, не говоря уже о совести, становилась порой злейшим из пережитков прошлого...
   К несчастью, смысл и сущность происходившего тогда поджога сердец были осознаны с необратимым запозданием...
   Но в ходе одной мирной дискуссии, где Бог был истолкован источником света, добра и красоты, Вадим вдруг...
   Вадима жалели в семье больше Дуни, и впрямь - любимец... мальчик с детства отмечен был бесплодной гениальностью, какой зачастую обозначается вырожденье. Сколько раз, бывало, занявшаяся в подсознанье крупица случайного знания приобретала спонтанное развитие, чтобы в паузе прерванного сна однажды ночью сбоку вспыхивала мучительная, ранящая мозг своей отточенной точностью информация, некое беспредметное откровенье, от которого к рассвету оставались лишь умственная усталость да остылый, не поддающийся прочтению уголёк...
  
   Такой силы бывает пища ума, что становится ядом жизни, и бывают такие концентраты тайн, что только Всевышнему в пору, да и то не каждый день. Попутно возникал вопрос, хватит ли крылатости у нового тезиса по упразднению христианства удержать человечество в полёте хотя бы на прежней, незначительной высоте? Столько за минувшие века в счастье и горестях натащил человек к подножию Отца Небесного, что, не опасно ли вышибать сию подпорку веры, окажется ли достаточно мощи у нового Самсона удержать на себе разрушаемое, Атлантову равное хозяйство?..
   По мнению о.Матвея, боги всегда и были вехами умственного развития нашего, равно как произведение является портретом автора. Оттого умирали даже созданные из золота, ибо солнечный свет не запрёшь в кадушку: он всегда новый. Оттого якобы и осиливает всемирный скептицизм, что церковь неспособна создать божественный образ, эквивалентный уровню достигнутого знания: ещё не народилось ваятеля с душой достаточной ёмкости, чтоб уместилась в ней статуя такого роста. Однако развитие событий, по о.Матвею, даёт основания ждать, что разные причины, в том числе потрясения множества, выдвинут великого... духовного обновителя, учитывая темпы созревания, предположительно к середине очередного века, когда возродившаяся, непостижимая сегодня вера станет достоянием умственной элиты, как раньше была уделом простонародного невежества...
   Само по себе и трагическое, повсеместно происходящее вытеснение совершенства духовного чисто плотским радованием, изгнание Бога из мира, проще сказать, может по неизреченной милости Господней обернуться для нас тою положительной стороной, что лишь по разбегу из глубины падения и сможет человечество вымахнуть на вершину спасительного покаянья...
  
   Вкратце Матвеевы реченья сводились к тому, что всякий патриотизм начинается с нежности к незабвенным уголкам детства: деревне на бугре и ромашковому скату к безымянной речке, туманцем подёрнутой лесной дали, материнской могилке на погосте. С ростом ума то же чувство распространяется на волость, даже уезд, кому довелось исколесить вдоль да поперёк; но уже для осознания своей губернии требовалась умственность. Излишняя для вчерашнего земледельца, для коего мир кончается за околицей. Россия слишком велика, чтобы уместиться в простонародном сознанье. Да и как вписать себе в сердце Амур с Камчаткой, о которых не слыхивал вовек! Легче полюбить вселенную, что каждую ночь мерцает и плещется, пугает и манит нас таинственным звёздным простором - прямо над головой. Племени, рассеянному на такой равнине, всегда бывало трудно собраться для обороны... Да и как оборонять то, чего и в уме нет, а без того, глазом не мигнул, как уже стал призом завоевателя.
   - Оттого-то мудрецы прошлого и стремились объединить народ свой пламенным мифом мессианского призвания...
   Вот я почитай жизнь свою в обнимку с ними прожил, с трудящими-то. От купели до ложа смертного, шагу обиходного без меня не творили: свадьба и солдатчина, исповедь и самая гульба на масленой... А веришь ли, Вадимушка, ни разу я от них словца заветного "Россия" не слыхивал. Так в чём же тогда таилось былинное наше богатырство? Чем в бедах наших держалися? Трёхсотлетнее мамайство одолели чем? Нонешние умы, начальнички, мыслей-то бегут, огорчений сторонятся, абы не расстраиваться: без здоровьишка никакой сласти от власти нет...
   И мы со старухой матерью твоей, не ропщем, нам бежать некуда из тех пылающих стен родимых, с ними и в прорву огненную: за всё по совокупности спаси Господь народ мой...
   Нам спорить не о чем... тут другое: вот и рядком сидим, а ведь он меня вроде и не слышит. С чего бы у тебя, сынок, глухота такая?.. Да ты не беги меня, Вадимушка. От одного-то разногласия не стали мы чужее. И я новой твоей родни не порицаю, что на сторонке завелась! И то, подумать только, экой корабль тысячелетний с места стронули, а ещё дедами сказывано - середь моря не отдыхают. А как проснёшься иной раз среди ночки да поприслушаешься - волна какая в бортовину бьёт, то и почнут страхи всякие, один жутче другого, представляться старичью... Но разве против мы? Оно и неплохо бы ко всемирному-то счастьишку, кабы знать было в точности, в которую сторону плыть, не сконфузиться бы!
   - И ещё главней, поинтересуйтесь у него, папаша, почём туда с километра обойдётся!..
  
   Вадим отвечал, что в сущности своей основная социальная идея современности о праве обездоленных на радость почти совпадает с центральной заповедью Нагорной проповеди, настолько впитавшейся в характер русской нации, что и проявляется не только в простонародном, упрощённом истолковании революции, особенно митинговых формулировок поставленной ею конечной цели, но и в литературных произведениях, как, например, в эпохальном шедевре, где будто бы сам Он, в белом венчике из роз, сын Божий совершает ночной обход...
   - Ну, наивный мой браток, возможно, через пару ближайших поколений мы на собственной шкуре расшифруем этот никем пока не расшифрованный, загадочный ребус - куда, зачем и, главное, кто именно, загримированный под Христа, уводил простодушных ребят в самую тёмную ночь нашей страны...
   - О, да ты у нас не только злой, а и ловкий игрок, квадратный мальчик Егор! Но если ты имеешь в виду лишь неизбежные труд и боль, которыми оплачивается всенародная и любая мечта обетованная, то по мере приближения к ней будет смягчаться суровый климат жизни, то есть условия существования, которыми, как известно, определяется человеческое сознание.
   Волнуясь и запинаясь при мысли, что делает первую заявку на интеллектуальное совершеннолетие... Вадим изложил свою историческую систему...
   Если ещё вчера принято было начинать историю человечества с появления сознательной личности, ныне стали исторический отсчёт вести с пробуждения в ней сознания социального. Отвлечением от соблазнительных прелестей прошлого с одновременным уклоном в утилитарную злободневность значительно облегчалось формирование общественного сознания в единственном направлении - на штурм старого мира. Замена прежней человеческой летописи как Божественной комедии о народах и героях, об их подвигах, несчастьях и преступленьях - сухой нередко цифровой схоластикой социально-экономических чередований с подчинением законов нравственности им одним... Воспламенённым благородной идеей, чтобы отныне всё стало лучше, дешевле, обильней, качественней и вообще доступней для трудящихся, история предоставляла обширное поле деятельности независимо от ихнего образования...
   Самодеятельный лектор на основе испытанных цитат показал, что все лучшие сказания народов посвящены некой блаженной стране вечных радуг и человеческих радостей трудового содружества, как раз осуществляемого у нас сегодня. Причиной тому якобы явилась престранная диалектика небесных благодеяний, обернувшихся посредством чьих-то магических махинаций в свою прямую противоположность. Со времён Иова Божья ласка в толковании церкви почему-то проявляется причинением боли, а благочестие праведника украшают смирение, нужда и голодуха с приправой всяческого уничиженья человеческого естества, а лучшим лакомством труженика является посыпанная крупной солью скорби житейская краюха с оплатою земных невзгод на том свет...
   - Ниспошли вразумление, матушка: этак-то пробушуют дотла силушку и державу свою, проснутся к седым волосам, ан - ни кола, ни казны, ни кровли, и башку похмельную преклонить некуда!..
   Батюшка... пустился в довольно странные для священника рассуждения - человеку не дано обидеть Бога, разве только огорчить маленько, затуманить печалью милосердный взор...
   И так как изощрённая тогдашняя техника умножала не только число излишних потребностей, но и мощь сорных эмоций, междоусобной ненависти, прежде всего, то глобальное применение доктрины грозило миру участью древних цивилизаций...
   - Отец ваш, кровные мои, рук не покладая, на работе горел, малым огоньком сжигался...
   Он просто по младости своей стремился к объёмному, универсальному постижению истин, одностороннее толкование которых так часто кончается кровавым разочарованием. Именно Вадим столько раз и публично восхищался предоставленным ему эпохой, с выходом в бессмертье, безбрежьем открывшихся горизонтов, - есть, где размахнуться уму, хотя и тогда уже попадались у него пессимистические нотки...
   Дуня... торопилась втолковать ему, что Закон Божий запрещает, не велит убивать себя хотя бы даже на краю разверзшегося вулкана...
  
   Как быстро в умственном отношенье ни росли бы дети под воздействием угнетающей обстановки в постоянном сознании своей гражданской неполноценности, остаётся вдвойне неприятный осадок от последовавшей затем тирады юнца, с помощью которой он отхлестал братца на прощанье, прежде всего феноменальным несоответствием юного же возраста и зрелости высказанных мыслей, смертный яд которых, как правило, получается в процессе броженья невыплаканных слёз...
   - Бывают чувства, которые удаляются только вместе с сердцем... И такие операции, хотя бы во избежание смертных случаев, не следует отвёрткой совершать. Опять же, судя по наличию еды на столе, старики наши в полной рабочей форме, да и мы с сестрой впрягаемся потихоньку... Словом, хотя все мы тут вроде погорельцы на российском пепелище, но не приговорённые пока. Так что покидать нас можешь с лёгким сердцем, без стеснительных для себя обязательств. И мы тебя не осудим. В бумажное наше время без диплома в пастухи не берут, а ведь тебе повыше захочется, Вадимушка?.. Другое дело - много ли в таком счастье услады для взыскательной души, если к нему на карачках добираются... Не приходило тебе на ум, что, ещё до того как перестать быть, человеку даётся выходная лазейка, состоящая в примиренье с неизбежностью, откуда и родится всякое геройство. Вдруг тебе всё на свете нипочём, и самая боль становится ощущеньем жизни... пожалуй, страшнее силы нет. Что, ни разу не осеняло тебя в твоих мечтаньях?..
   Не сводя от Вадима гипнотически-заблестевших зрачков, он шарил в себе идеальную, применительно к его конституции и точную, как слепок, формулировку общественного руководства, где прогрессивная устремлённость, безотрывная от побуждений высочайшей нравственной гармонии, сочеталась бы с повседневной хозяйственной целесообразностью...
   Дети не отвечают за вину родителей, внуки за дедов, неродившиеся за давно умерших...
   Несмотря на мирный исход, состоявшуюся беседу надо считать первой трещинкой в дружной дотоле семье...
  
   - Видишь ли, доисторический человек для нас только живая плазма, предварительная заготовка, из которой осознанная экономика творит более совершенные формы. Люди становятся обществом лишь с приобретением способности сознательно осуществлять свою историю, для чего должны подвергнуться ваянию идей и воль... Естественно, что человечество, в массе своей инертное, как всякий другой первичный материал, скажем - бронза, алюминий, сталь, при скоростной обработке на станке соответственно ведёт себя: стонет, визжит, плюётся раскалённой стружкой. И каждому ясно, что в темпах как раз единственное средство сократить боль. Поэтому в разбеге исторического прогресса мы просто не имеем права мельчить свой порыв, растрачивать на пустяки отведённое нам время. Словом, я хочу сказать, что сердцу политика чуждо частное людское горе, его заботит лишь грядущее благо общественное...
   - Нет, что ты, очень ты нам явственно, задушевно всё объяснил, храни тебя Господь!.. Погляди на него, Парашенька, порадуйся на первенца... Не зря газетки хвастают, на глазах люди растут, но детки, к прискорбию нашему, всего быстрее!.. Что за адское благо подразумевается - любая цена за него нипочём?..
  
   В рассуждении о насущном благе людском о.Матвей прежде всего отвергнул... поклёп безбожников, будто, утверждая примат хлеба духовного, христианство преуменьшает важность хлеба телесного для тружеников, особо нуждающихся в многоразовом калорийном питании.
   - Однако же весь опыт мудрецов, не одних только пустынножительствующих подвижников, учит нас, что, вместе составляя некий постоянный рацион жизни, оба помянутых хлеба пребывают как бы в обоюдном соперничестве, стремясь один за счёт другого добиться первенства в устремлениях человеческих.
   Сын тотчас указал батюшке на допущенное им неправомерное противопоставление обеих потребностей, тогда как на деле, по словам Вадима, обе они диалектически содержатся одна в одной, во взаимодействии образуя полноценную общественную личность. Другими словами, наивысшее благо состоит в сочетании сытости с гармонией, полностью исчезающей на голодное брюхо нередко даже с утратой человеческого достоинства, хотя трудно отрицать, и абсолютная сытость тоже выглядит натуральным свинством без гармонии... Поименованное благо включало в себя почти весь комфорт райского блаженства с долголетием во главе...
   - Но, конечно, лишь сами потомки окончательно решат, применять ли бессмертие как награду отличившимся героям или в наказание особо тяжких каторжников...
  
   - Словом, за мир без заблуждений, социального грабежа и страданий...
  
   - В самом деле, сынок, ведь мы тебя дома нисколечко не держим, обременять собою не хотим... У нас и в мыслях нету закон природы преломить. Отродясь заведено, чуть поотросли крылышки у птенца, он с гнезда сымается, улетает в манящие просторы... и весь мир ему тогда вчерашний не боле, как яичная скорлупа. Так и люди: негоже старикам от молоденьких требовать, чтобы закапывались с ними в могилу. А в чём не угодили, ай хлебушко порой горьковат был? - на том простите Христа ради. И здесь вся мудрость наша кончается... вот, может, мать чего ещё на дорожку подкинет!..
   Тогда... напутственную эстафету переняла у него Прасковья Андреевна... Кажется, мать пыталась обелиться перед своими малолетними судьями за непрощаемый проступок наделения их жизнью на сей постылой земле. Кроме рассказа о бессонных ночах... она поделилась переживаньями, какими вряд ли стоит засорять память детей.
   - Уж вы не корите нас, милые, за стариковскую немочь нашу... Нету нам прощенья... да ведь и то правда, может быть, мы бы с ним вовек и не спозналися, не случись той проклятой ночки, кабы знать было наперёд, чем она обернётся, слёзками-то детскими, наша с ним несчастная любовь... в пору на колени перед вами стать! А легко ли, судите сами, матери перед детками каяться, что, бессовестная, на свет их произвела? А на деле-то ведь мы вас для счастьица растили...
   - Убедительно просим вас, поубавьте крик души, мамаша... Если вы прослезить его хотите, то напрасно... Сердце политика чуждо частному людскому горю!..
  
   По мысли младшего, беда той каверзной взрывчатки заключается в том, что, раз воспламеняясь, она вслепую и насмерть поражает всё вокруг себя, как это на собственной коллективной участи и познают сегодня присяжные её накопители и жрецы. В свою очередь старший подчеркнул, что так и должно быть, всякая великая правда стоит своих жертв, зато, когда спадут строительные подмостья, и уберут из окрестности неизбежный мусор, она во всём величии предстанет миру. Затем Вадим повторил, что под её путеводной звездой человечество проделало весь свой... тернистый путь, беззаветно и практически за рабскую похлёбку воздвигая прекрасную, хотя несколько смятенную и вообще слишком противоречивую, цивилизацию, под обломками коей будет когда-нибудь погребено, если своевременно не образумится. По счастью, на критическом нынешнем рубеже оно всерьёз призадумалось, каким же образом пресловутая заповедь о любви к ближнему, предназначенная к обузданию ненасытной элиты, стала насильственной добродетелью обездоленных и посредством чьих магических махинаций произошёл подмен адресатов?..
   - А ведь грех перед людьми грешнее, чем перед Богом, которого не обманешь?..
   Вера уже потому священна, что ненависть, какая изначально в качестве противовеса вложена в христианский тезис о любви к ближнему, к прискорбию пущена на самотёк добровольности вместо наследственного закрепления в поведенческом кодексе человека...
   - Ну, умному и теперь очевидно, что если не взорвёмся досрочно, то именно так оно и осуществится где-то впереди...
   - Учти, что в глазах масс богословская схоластика столь же туманная, как всякая официальная гегельщина. Я верю в победу разума, брат!
   - Понятно, но, кроме разумной терпимости при утряске принципиальных разногласий, потребуется и немало храбрости сделать начальный шаг. Интересно, кому же, на твой взгляд, должен принадлежать почин сближенья?
   - Тому, разумеется, кто старше в смысле жертвенного опыта и служения добру...
   Наступило предгрозовое затишье, и жалостно было глядеть на онемевших стариков, наблюдавших плачевный, хоть и без пролития крови, исход братского поединка...
  
   Отзывчивое сердце и христианский катехизис внушили ему начатки ненависти к богачам за угнетенье бедных, а природная наблюдательность и подсобные книжки помогли достаточно быстро понять ключевую механику принявшей его среды, чтобы прижиться на чужеродной почве... Жизнь предлагалась заново, в ином варианте...
  
   "Надо молиться, чтобы в здоровом теле присутствовал здоровый дух"...
  
   Некая магнитная сила вкручивала его в мощный поток эпохи... Он воспринимал социальную революцию лишь как звено в веренице куда более ёмких событий, вступление на некий заключительный перекрёсток людской истории, полный апокалиптических прозрений и открытий, без коих не стоило начинать титаническую историю людей...
  
   Поразительно, как легко даются открытия молодости, позднее почти непосильные для мысли...
  
   - Вождь... Это не чин, не звание и титул, а историческая должность гения в самый трагический период перехода разума в заключительную геологическую эру...
  
   - Мы всего лишь выброшенная в неизвестность разведка для познания самих себя...
  
   Никанор с его тягучей, в противность дружку, нечленораздельной речью, давно ему завидовал, как лихо у того язык подвешен, чем верно и обусловлена была лекторская его карьера...
   - Слушаю тебя и диву даюсь, браток: экую премудрость чешешь без запинки, да, видать, столько же внутри про запас осталось. Нет, ты, в самом деле, у нас натура многогранная!.. Тогда поделись своим богатством, снизойди до смертных, поясни...
   - Скажи для начала, не бросалось тебе в глаза - как с возрастаньем потребностей и параллельных к ним обязанностей всё меньше времени удаётся выкроить для себя. И всё равно, до какой степени избегают люди остаться наедине с собой, перед зеркалом, каким является мысль. Как ты полагаешь, чего так боятся рассмотреть там? Буквально чем угодно, лишь бы заслониться от неё, тотчас присаживающейся сбоку неотвязно толковать о чём придётся, до рассвета порой, искушая, требуя и пугая...
   Немудрено, если всё чаще будет слышаться оздоровительное соображение - не предпринять ли цель пониже и маршрут поближе... Вообще стоит ли продолжать рискованное кружение над бездной ради проблематичного выхода на звёздный простор во всех смыслах сразу?..
  
   - Не от мыслей войны заводятся, а из подлого алчного стремленья империалистов ко всемирному переделу сырья и рынков, вот от чего!..
  
   Жизнь ещё не успела школой последовательных огорчений воспитать его к примирению с неизбежным....
   И хотя, готовясь к неотвратимой участи, всячески стремился побороть в себе хотение жизни, она не отпускала его...
   - Выяснилось, что с той эшафотной вышки за минуту до всезавершающей боли ужасная сверхтекучесть мысли настаёт. И тогда вдруг становится обозримой на века в обе стороны смутная действительность... причём без житейских подробностей и обозначений, а просто немая карта с отчётливой географической логикой гор и рек, климатических зон, ветровых трасс и чего-то ещё неизвестного наукам... Словом, весь набор рабочих инструментов, коими история ваяет так называемую судьбу обитающего там племени... Знаешь, ведь новые друзья быстро и теряются, так что я совсем один остался...
  
   В детских рисунках попадаются метко подсмотренные, ускользающие от взрослых подробности...
  
   Баснословные наши инертность и леность от громадности, задним умом крепки от пространственности, а политическая подавленность от массы тяготения. Вот и приходится иной раз силу копить сто годов, чтоб поднять на супостата так называемую палицу богатырскую.
   - Именно неохватная пространственность предопределила весь характер русских с посезонно-размашистым трудовым навыком "сплеча" лишь бы управиться до близкой полугодовой зимницы, с постоянной верой в чудо и правду, со слезливым мечтаньем о небе в алмазах, с вынужденно-величавой медлительностью...
   Отсюда недоделка всего нашего обихода... Отсюда каждые два века роковой прыжок через очередной исторический ров и полвека лёжки потом... Так и жили: при непочатых сундуках сказочного добра, абы урожаишко на прокорм семьи наскрести. Те же безумные пространства протяжённостью в четырнадцать суток транссибирской магистрали, создавшие национальный характер наш с его непритязательным уменьем уживаться в любых условиях с вопиющей иногда небрежностью к роковым мелочам... стали причиной и правящего деспотизма, неизбежного будто бы во всякой России с её чудовищной центробежной тягой при малейшей психосейсмической подвижке...
   От века не мы владели нашим пространством. Оно безраздельно владело нами. И так как единственный способ избавиться от врагов состоит в добровольном осмысленье неотложных нужд соседа, именно здесь завтрашняя Россия, если уцелеет, покажет пример миру...
   Так выясняется, что география с помощью истории творит не только внешний облик или характер племени, но и национальную идею, и вот в стремлении к спасительной всеобщности русские взвалили на себя жертвенную ответственность за всех униженных и оскорблённых...
   В отличие от других империй наше продвиженье на Восток не было намерением грабежа, территориальной любознательностью к тому, что плохо лежит. Нам и без того не было тесно здесь... Нас втягивал туда громадный, никому не посильный для освоения континентальный вакуум, образовавшийся после почти вулканического взрыва монгольского. Не было военного завоевания Сибири, но было совершённое русскими Ермаками её географическое открытие. Туда шли по следу соболиному, по слову летописца, удальцы и молодцы шли, а не злодеи, как при завоевании обеих Америк... Это мы проложили на картах знаменитые реки Сибири...
   Так сложилась судьба России - стать вязанкой хвороста для затравки всемирно-освободительного пожара...
   Как видно из нынешних обстоятельств, не всё в исторических судьбах зависит от воли людской. Вместо ожидаемого прибытка хозяева нажили разорительную заботу - во установленье равномерной политической погоды возвести над страной единую государственную кровлю... на сверхкритическом пространстве, затрудняющем общенациональную перекличку...
   И так как империи добровольно не мирятся с отторженьем своих территорий, то умы принялись за поиски иного, достаточно надёжного обруча, чтобы сохранить исторический организм от распада. В то время как Запад жил полнокровной жизнью, русские собирались жить, придумывая лучшую конструкцию человеческого существованья...
   В том и заключается смысл исторического урока: надолго ли, при такой судьбе, хватило бы державы помельче! Как и при Петре, мы с присущей нам удалью облачились в железный мундир европейского социализма, поставив на кон свою историческую судьбу...
   - Хочешь сказать, что лишь окончательно преображённый мир, оглядываясь на себя вчерашнего, сможет объёмно постичь русскую Голгофу... Действительно поведение наше аккуратно согласуется с евангельской догмой... Как там сказано? "Нет выше тоя любви, ещё кто душу положит за други своя".
   - Не торопись подводить итогов, ничего не видать пока за туманом впереди... Кони всемирно-исторических катаклизмов иногда кроются на такой глубине, что лишь отдалённым поколениям удаётся докопаться до их причинной сути...
   Не отрицаю право каждого на свой собственный аспект при рассмотрении исторической действительности...
   Эволюция не знает напрасностей... И для лучшего охвата любой концепции полезно вникнуть в логику смежных звеньев. Зачастую природа, не считаясь с ценой, возводит довольно громоздкие леса, позволяющие постичь масштаб предположенной ею стройки...
  
   И продолжился давний меж ними, чисто мальчишеский и лишь в тот вечер окончательно размежевавший их спор о мировой роли России... Хотя разногласия молодых людей проистекали из одинаково незрелых мировоззрений, на деле всё там обстояло куда сложней, чем могло показаться...
  
   - В великих деспотиях прошлого смысл общественного бытия сводился не к покою как высшему условию благоденствия народного, а к напряжённым, сверхжертвенным усильям сберечь государственное единство от распада...
  
   - Когда же колыбельного состояния достигшие, государственные старцы перестают понимать, что иной раз кораблю из-за риска разбиться о родимый причал выгоднее встречать волну в открытом море, то их с капитанского мостика удаляют в трюм на дожитие. Так и было поступлено с твоей элитой девятнадцатого века...
   - Вот и спустился бы к ним взглянуть разок, как они там извиваются... о чём толкуют под шумок бури твоей!
   - А что, не унимаются, всё галдят?.. О чём бы это? Вроде сбывается ихнее пророчество о русском-то мессианстве... Слиться в единую родню...
   - ... это в смысле единой золы под посев грядущего? Не глумись, всё ещё не закончилось пока.
   - Я и не глумлюсь, только осмысливаю твои собственные речения. Не в том ли заключался предназначенный русским подвиг, чтобы ценою даже своего бытия сцементировать вечное братство тружеников, хотя бы и пришлось раствориться целиком в правде всенародной.
   - Иногда пророчества сбываются и наоборот... А может мы призваны примером собственного разрушенья показать миру напрасность мечтаний, бессмысленности "башни" без Бога!..
   - Потому так и жарко нам, что как раз на нынешнем-то нашем перекрёстке решаются пути, судьбы и даже самый облик послезавтрашнего человечества, возможно. Столь же на себя вчерашнего непохожего, как...
   Мир послезавтрашний будет совсем не похож на нынешний...
   - Что именно тревожит тебя в русской судьбе?..
   - Мне просто жаль мою бывшую Россию, от которой многие под воздействием всё той же идеи отреклись давно...
  
   Какой вредный политический сумбур образовался в мозгах... До того договорился, будто исконные беды русских заключались... в некоем национальном гамлетизме нашем, составленном из всегдашнего сомнения в настоящем пополам с решительным отрицаньем прошлого вплоть до отказа от священных корней своих, коими нация якобы только и держится на отведённой ей территории... Получалось, будто историческое вдохновенье нации, получаемое от штурмуемых вершин грядущего, бесполезно без постоянной оглядки на могилы прошлого, так как при равенстве сторон шанс победы умножается преемственностью святынь народных, тем более могущественных, чем древнее... И тогда якобы гордость деяниями предков, нераздельная от обязательств перед потомками, становится чувством наследственного бессмертия, способного заживлять смертельные раны, превозмогать любую боль, а всего лишь моральное превосходство над противником превращать в численное...
  
   - Только абсолютная и, пошли Господь, разумная государственная власть способна удержать такую далеко не монолитную глыбу в понудительно-структурном единстве...
   - Вроде гением да прочей статью мы ничуть не хуже других народов на свете, но почему же всегда складывалось так, что любое будущее всегда было дороже нам трижды ненавистного настоящего?..
  
   - Пытливый и беспристрастный потомок заново каждую пепелинку нашу пропустит через сито совести и мысли: только посмертное вскрытие даёт следствию полную картину недуга. И выяснится, что старики-то не по глупости столько хлопотали над созданием строгого объединительного мифа, без коего народу и веку не прожить. Скоро, с почтительно склонённой головой узришь ты, как одно древнее зерно, за пазухой и паче жизни сбережённое от затоптанья, с обретением родной почвы даст могучий росток в обгон всех деревьев на земле... Извини за пышность слога, тут проще и нельзя... вот и страшились за неё, матушку, не сломилась бы от собственного роста, вот и торопились золотым обручем предохранительно оковать: то третий Рим всемирного владычества придумывают, то всеславянскую Софию православного мессианизма, а то русское правдоискательство учинят в духе ускользающей от разума запредельности. Но вот однажды приходит на смену то самое племя младое, незнакомое. Оно чужими жёсткими очами созерцает доставшееся ему пространство - в его оценке...
   Прошлое нередко бывало строительной площадкой для довольно непредвиденных новинок, а могилы служили материальным пособием к познанью отдалённой старины...
  
   Вадим невидящим взором косился на стопку книг, которые ему уже некогда было прочесть...
  
   - Не по логике мудрецов движутся народы по орбите времён, а по своим неведомым грозным судьбам...
  
   - И не разумнее ли все враждующие ныне единства слить во всечеловеческое трудовое братство, где значимость народов будет мериться лишь благородством национальной идеи да размером паевого взноса на её реализацию?..
   А там, глядишь, с расселением рода человеческого за пределы Солнечной системы, подоспеют цивилизации иных галактик, и мыслящая жизнь сольётся в апофеоз единства уже надкосмического!.. А что касается России, то как бы ни обернулось с ней, она подобно всякой древней реке - то зажатая в скалистых берегах, то, вырвавшись на простор из теснины, всё так же, виясь и самобытно сверкая на солнышке, будет вливаться в тот же Океан бытия со сменой исторических наименований, разумеется...
  
   - Жизнь понемножку приучает человека к финалу...
  
   - А вот кабы начал ты смолоду, отцовский баловень, вроде меня тренироваться на всякие случайности бытия, то и всё кругом стало бы тебе не только интересно, но и вовсе нипочём.
   И уже из-за порога подал последнее наставление - после бани, хлебнув водки вполсыта, заспать свои печали, без чего якобы нынче не проживёшь.
   - Не горюй, прояснится к утру!..
  
   Произведение Вадима Лоскутова являлось зашифрованным посланьем... Авторский расчёт сводился к тому, что... адресат по прочтении его увидит себя в зеркале художественного образа, в чём и состоит единственный смысл литературного общения с читателем, устыдится обличительного сходства фактов, ужаснётся сюжетному пророчеству и, тронутый отвагой предостережения, обнимет его на вечную дружбу...
  
   Всё течёт на свете - небо, горы, великие идеи в том числе...
  
   Никто не узнает наших имён, но самый размах совершённого подвига придаст нам внешность гигантов в благоговейном представлении потомков...
  
   Задача продления себя в веках целиком зависит от масштаба самих свершений...
  
   ... потому что весь я не умру, и вложенная сюда большая часть меня, мысль моя, избегнет могильного тленья...
  
   Многослойный, на пределе искренности и плотности высказанный манифест гида уложился в какую-нибудь полусотню строк. Вадим слушал его в испарине ужасного волненья и, не поспевая вникнуть в каждую его мысль порознь, постигал лишь леденящую, потаённую мудрость...
  
   Ни сожаления о былом благополучии не читалось в его лице, ни присущего голодухе собачьего искательства, ни напрасной надежды, через которую обычно и врывается в душу отчаянье. "Нет, не кроткое христианское принятие крестного страданья было тому причиной, нечто гораздо древней и тоньше, верней всего - бесстрастие азиатского ламы, привыкшего сквозь земное бытие с маниакальными в нём дурачествами детей и владык видеть иной, пофазно переливающийся мир, где только что побывавший синим озером горный хребет таинственно, стаей розовых птиц, сливается с пламенеющим небом для перехода в ещё более неведомые мне, грозные и совсем не страшные сущности, потому что я сам в них и они тоже - я сам"... Простому народу, так же как и дереву, не менее трудно осознать свои корни, чем человеку при жизни увидеть собственное сердце, а там становится поздно...
   Христианская финикийщина мужицкому уму была не ближе буддийской нирваны, да ведь в стихийном устремлении души суть, а не в догмате. Русские во всю свою историю пренебрегали настоящим ради будущего и сквозь миражно проистекающую жизнь провидели нечто совсем иное, чудесное, не так ли?.. Хотя неизвестно в точности, что именно. И в случае чего всегда есть возможность укрыться в безграничных просторах внутри себя, и пускай убивают то, что осталось снаружи: вот смысл русского непротивленья...
  
   ... развил пространную... теорию насчёт циклического развития с неотвратимой руинизацией в конце, чем и обусловлено вечное обновление жизни, тоже и духовной. Прежние-то пророки не зря воздвигали храмы свои не на зыбком камне земном, а на скале небесной, мнимой и потому недосягаемой, значит, вечной. Вот порой и приходит на ум, что станет поделывать род людской по насыщении себя ширпотребом высшего качества?.. А там, глядишь, подоспеет открытие о мыслительном одиночестве нашем в мире, съездить на побывку некуда!.. Да и мало ли что ещё откроется!..
  
   ... природе легче создать тысячу новых особей с массовой потом отбраковкой непригодных, нежели по отдельности возиться с заменой изношенных ходовых частей...
  
   ... в обстановке крайнего отчаянья подвиг всегда становился нормой человеческого поведенья...
  
   К тому и сводилось вполне правоверное сужденье поповского сына о своей эпохе, что в самом гене людском заложенное мечтанье абсолютного большинства, священнейшая идея "золотого века" во всех её многоязычных транскрипциях, держало тогда генеральный экзамен на зрелость. Но, казалось бы, предрешённый нами исход его, которым определится облик последующих веков, решится не в экономике или на поле брани, а в умах и сердцах не зависящего от нас поколенья, что и заставит разумного преобразователя мыслить по вертикали...
  
   По благодарному, пожалуй, тону, каким она сказала и без того смущённому юноше, что профессор ждёт его, можно было догадаться, как мало осталось у них друзей на свете - с кем тратить избыточное время стариков...
  
   Оттого ли, что хоть и оторвавшийся теперь от непрестанного, свойственного обречённым, смотрения в глубь себя, где происходила перестройка к неизбежности, он продолжал видеть и внешние явленья как бы через лупу своего тогдашнего состоянья, он выпукло различал судьбы отдельных снежинок, столь же несхожие, как у людей. Одни совершали паденье, порхая и резвясь, без раздумий о предстоящем впереди; другие же, напротив, прежде чем спуститься, подолгу и мучительно реяли над уже существующей точкой приземленья, тогда как третьи напропалую и в обгон прочих спешили скорей достичь всем им в разные сроки назначенного финиша...
  
   Каждому собственное своё слышится в музыке, в плеске ручья, в щебетанье птичьем...
  
   - Признаться, очень порадовало меня, молодой человек, что подрастающая смена в вашем лице проявила интерес к вещам мнимой бесполезности... но с коих, пожалуй, и начинается истинная культура. Тоже хлеб насущный, нехватка которого, как выясняется, не вредит здоровью...
  
   И тотчас же не на шутку оскорбившийся старик с колючей резкостью обрушился на оппонента, приписывая ему порочное и якобы особенно в искусстве прижившееся у нас односезонное мышление лишь вширь, по горизонту злободневных интересов, а не по вертикали последовательного развития с учётом всей совокупности не только материальных, но и духовных обстоятельств, в которых мужала и вызревала нация.
  
   - Вы принесли мне на отзыв юношескую пробу пера, исполненную единым махом, без черновиков, без проникновенья в суть эпохи... Не сетуйте на старика за суровую оценку сочинения в стиле модного ныне... реализма, то есть исторического предвиденья на час, на неделю, максимум на год вперёд. И если Дизраэли говорил, что бывает ложь, бывает наглая ложь и бывает статистика, на которой построена наша доктрина, то что бы он сказал бы... Однако повесть ваша обладает и жизнеопасными достоинствами с настолько прозрачным намёком на переживаемую нами современность, что и за бутафорского Хеопса могут поставить к стенке...
   Величие идей мерится не количеством покойников и развалин, а валютностью духовных благ, открывающих обществу взлёт в простор чистого неба, для чего необходимы крылья...
   ... а так как у вас вся жизнь впереди, то стоит ли по пустякам рисковать своим здоровьем?.. Пророчество такая неблагодарная миссия в наши дни...
   Не мешай нам, Аня, и позволь мне прикинуть на себя роль личности в истории... Всё же рекомендую заблаговременно сжечь ваше творение, чтобы не погореть вместе с ним!..
   Отнюдь не собираюсь отнимать у пылкой юности благородное право сострадания обездоленным всех времён и народов... И вообще "милость к падшим призывать"... Тем более воздержался бы я от механического переноса современных нравственных оценок по вертикали в смысле бытующего у нас щедрого применения дёгтя и елея на события и лица за пределами памяти людской. Каждый век живёт по своему этическому кодексу. И не давайте потомкам поступать так же в отношении вас самих...
   Пока чертили... на бумаге... регламент послезавтрашнего бытия, глядь и сроки подоспели, потому что по всем показателям близится вечер людей. Уж полдевятого на циферблате судьбы, и пора...
   В истории людей всё согласовано с изначальной, в самой природе нашей заложенной маршрутной целью: никуда кроме как к звёздам! По замыслу своему человек предназначен летать...
  
   Идеи тоже имеют свою судьбу наравне с книгами...
  
   - Спрашивается, не потому ли у кротких-то сердцем мудрость такая, что, скинув тысячелетнее иго безоговорочного послушания старшим, разгадали первоисточник своих извечных бедствий?..
   - Так в чём же он?..
   - Только время ответит вам...
   Вовсе не в том горе, что ядом для народа становятся блага цивилизации без одухотворяющей идеи, равновесной калорийному харчу и материальному могуществу... Трагическая суть в том, что замену мотора они производят на всём разгоне звёздного полёта...
  
   Впервые Вадиму доводилось своими глазами и в таких подробностях, вплоть до последних содроганий мысли, наблюдать акт перехода в мир иной, что могло совершиться не сегодня, даже не послезавтра, так как в его лице целое поколенье, сдавшееся и обречённое, нисходило в смертную сень. Оттого-то его речь и напоминала завещанье...
  
   - Как и в отношениях с матерью, нельзя хитрить в общении с природой. Боюсь, дурными замашками, чрезмерными капризами мы осточертели ей... По заведённому у ней порядку при отбытии постояльцу полагается подмести сор за собою, да и некорректно было бы оставлять кому-то в наследство смрад и тлен агонии нашей...
   - Думаете, не поспеем до той полночи прорваться, попасть в наш, назовём условно, золотой век?..
   - Нет, почему же?.. Если только не проскочим мимо на достигнутом разгоне. Другое дело, длительность пребыванья нашего там...
   Но при последней оглядке перед спуском дано нам будет открыть, что слабенькое издали сияньице на серпантинной дороге позади и было тем самородным кладом бытия, мимо которого... нет, сквозь который мы прошли в погоне за иным машинным счастьем.
   - Что надо делать?.. Возвращаться?..
   - Запастись мужеством и не противиться... Все большие количества материи пропускать сквозь себя, пока не загорится в полёте. Движенье к цели нередко бывало важнее её самой, и устремившемуся к звёздам прибытие в пункт назначения совсем не обязательно... Во всяком случае не огорчаться, что в такую даль отправлялись за счастьем, когда оно с самого начала находилось под рукой!..
   Закат так похож бывает на зорьку!..
  
   Вадиму пришло в голову, что, наверно, старости свойственно думать обо всём вот такими же отрывистыми строками никогда не записанных стихов...
  
   Никогда не сгинет укоренившийся на земле род людской: всегда останется нечто на разживку...
  
   - ... по достижении возрастной, последней перед небом вышки пристаёт неотвязная... охота постичь смысл житейской суматохи, оставляемой далеко внизу, под тобою...
  
   - Дело в том, что производная от всех отраслей нашей деятельности политика, если и напоминает шахматную игру, то лишь с применением силовых приёмов в виде отнятия жизни у партнёра, по возможности с секундантами всякий раз... Хотя чуть позже под анестезией лести, любовной ласки, ловкой лжи сами победители лишались разума, власти, маршалов... а то и самой головы! Какое же утешное к старости панацейное сокровище выплавилось в незатухающем костре минувших тысячелетий... Век нынешний живёт и мыслит умнее и сложнее древних, однако не сытнее или честнее их, знает больше, но мельче... И не в том горе накопленного богатства, что единое знанье мы раздробим на уйму позолоченных медяков, даже ассигнаций без банковского обеспеченья или без надежды когда-нибудь на обратный обмен. Отсюда, чем дальше вглубь, тем грознее телесная нужда, ненасытней жажда духовная и потому в пустыне, где уже не библейский столп огненный, не Вифлеемская звезда служит вехами, а единственно мерцающие во тьме кости прежних караванов, профессиональная мудрость пророков сводится к цеховому секретцу, что лишь подгонкой кнутом с непрестанной отсрочкой уже невыполнимо расплывавшихся желаний на "потом" можно преодолеть возрастающую инерцию усталости и разочарованья. Сможете ли вы, молодой человек, извне не пользуясь наганом как инструментом единогласия, назвать мне слово, способное влить силы для нового рывка вперёд... Я-то знаю его, а вы?
   - Ну, право же, Иван, ты злоупотребляешь долготерпением нашего милого гостя... Ему ещё жить и жить в новом, прекрасном мире... И подумай, какие же наставленья он унесёт с собой... из твоих преувеличенных, единственно нездоровьем продиктованных сомнений?..
   - Но однажды на полпути к небу вдруг раскрывается уму, что, кроме привычных нашему кругозору наследственных связей, объединяющих людскую деятельность в так называемый прогресс, в крупном масштабе действует совсем иной регламент...
   Почти стихотворная местами размерность, также полемически-образная плотность только приблизительно воспроизводимых здесь раздумий в достаточной мере свидетельствуют об отстоявшейся скорбной горечи, с какой собирался покидать свет этот бунтовский некогда, вплоть до изгнания из университета, жрец самой, казалось бы, архаичной из наук, чьи выводы, однако, покоились на стовековом опыте человеческой истории. Похоже, из боязни какой-то помехи... торопился он довести своё открытие до сведения остающихся, хотя бы в тезисах, не заботясь о логическом родстве между ними...
  
   Так получалось с его слов, что всякое поколенье работает лишь на себя в полную силу, но всё равно как и в каменном веке - для своих текущих потребностей...
  
   - ...на ум приходят вслух весьма несвоевременные мысли... о сенильной деградации интеллекта, выражающейся в стариковской болтливости. И вот сменившая древнюю веру в небесный рай социалистическая идея, успешно превратившая прежнюю Россию в обширный котлован под всемирный край братства, замахивается на беспощадный естественный отбор с выходом в бессмертие под спасительную сень инстинкта, меж тем как проблема множества заставит ближайших потомков всерьёз задуматься о бескровном способе его ужесточения. Ибо только он контролирует безотчётную деятельность движущей триады - мышление, собственность, материнство...
   На повестку дня ставится вопрос: можно ли вечные и только разумной регулировке подлежащие стихии жизни... подчинять даже великим идеям, имеющим обыкновение стареть, как люди, звёзды, боги?..
   К несчастью, все сущности подлежат износу, идеи в том числе. Они выцветают, истираются, мельчают от долговременного пользования, и разумный хозяин, не склонный по моде да прихоти приобретать даже обиходную вещь, тем более одежду души, оплачиваемую судьбою поколений, не преминет хоть мельком взглянуть на неё в перспективе пригодности её для наследников...
   - Вот и хотелось бы узнать о конечной судьбе капитализма подробнее, в том же поэтическом ключе, без обычной политграмоты!..
   - Попробую...
   - Ну, слово рождается само собой из потребности обозначить новое понятие... или заново открыть забытое. Кроме того, мой отец бывший священник.
   - По наследству верите в Бога?
   - Точнее, по наследственности мужественно жду минуты, когда затронутая проблема, правда - по дорогой цене, выяснится сама собою...
   Профессор задумался, на ком лежит вина разрыва русского Бога с Россией...
   Вадим, видимо, как попович, стремившийся сроднить социализм с христианством, утверждал, что изгоняемый Христос ни за что не покинул бы, не оставил в беде возлюбленную страну, которую, по словам поэта, в рабской ризе из края в край исходил, благословляя...
   - Когда природе понадобилось чьё-то изгнание, она атакует обречённое со всех точек одновременно, довольно гадкими средствами иногда...
  
   - Наверно, бесконечно весело жить и умирать с таким ясным прозреньем человеческого счастья... Уж нам с Иваном, конечно, не дожить до только что помянутого полдня, да и не подобает такому старичью самим видом своим омрачать большие праздники... но всё же была бы не прочь призраком обойти места радостей былых: как именно там всё устроится... Я не голодала в детстве, но, выросши в суровой скудости, привыкла семейный лад ценить, нравственную подоплёку общественной конструкции, не меньше чем... материально-прожиточный индекс. Наверно, замечали и вы, что, помимо капиталистов и тунеядцев, так успешно истребляемых революцией по чисто внешним приметам сытости, не меньшее зло жизни составляют просто плохие люди...
  
   - Значит, людям на уходе остаётся только примириться, будто их никогда и не было на свете?..
   - Напротив, не надо предаваться унынию. Мильон лет спустя, когда для вновь помолодевшей планеты будет проектироваться новая раса, достойная вечного жительства в том оазисе вечной праздности, будет учтена неудача предыдущей, нашей, созданной на базе глины, для которой, несмотря на литургические взлёты духа, тяга земная, могильная, оказалась много сильнее небесной...
   - Вот и отец мой, истовый русский поп, помнится, сказал однажды, что смерть человека диктуется усталостью глины, а не души. Глине летать не дадено...
   Ну, порой и у молодёжи возникают навязчивые идейки, не вполне созвучные с эпохой... Весь последний месяц и меня, например, мучит одна такая неотвязная загадка, видимо, как у вас, единственное прибежище от вынужденного безделья.
   - Если не тайна, то хоть вкратце и негромко поделитесь, какая она у вас и о чём...
   - В общем-то сущий пустяк... Почему радуга всегда представляется нам в виде половинки...
  
   ...и сложилось общее убеждение, что батюшка непременно помрёт. Было хорошо лежать ему с закрытыми глазами, без думы о копившихся... внимая домовитому потрескиванью огня в печурке и как бы витая над сущим: всегда не хватает нам одной, отпущенной сверх нормы, последней минутки уразуметь главное вне себя. Однако...
   В то время, как отец готовился к исходу из жизни, сын на другом конце города тоже созревал к поджидавшему его, правду сказать, бессовестно запаздывающему страданью...
   В доме заведомо пахло бедой...
   - Мы так перепугались, что уже не встанет, а у мамы вообще сложилось впечатление, что он... не шибко заинтересован в собственном выздоровлении... словом, снова впрягаться в жизнь...
  
   - Сорви сирени веточку, да отведи душу, полюбуйся часок: всех сапог на свете всё одно не переделаешь... Нонче кому охота грязным сапожным делом заниматься, всё больше в консерваторию либо по руководству норовят...
   - Итак, повторяю, главное для него теперь - это покой, воздух и тишина.
   - Спасибо, милая, лекарство твоё лёгкое: на природе живём. И тишины у нас хватает, иной раз сердце защемит, а касаемо покоя, то где его нонче и сыскать, окромя как на погосте...
  
   Картина в причудливом багете, богато отделанном бронзовой краской, изображала полуденное море... Отцовская одержимость, передававшаяся и детям, приучила всю семью видеть в явно незаконченном произведении высокий философский смысл, - в том, как ветер жизни вздыбил зелёную волну с тысячью, если не больше, брызг на гребне, и каждой капле дано было отразить в себе вечное светило, для чего только и поднимались из тёмных недр морских. "Так, блеснув на солнышке разок, торопимся и мы воротиться в свою исподнюю пучину, сокрываемся не исчезая!"...
  
   Сущность и нынешняя трагедия большого искусства состоят в создании тончайшей вольфрамовой нити, которая способна светиться и освещать мир лишь по прохождении в ней тока самого потребителя...
  
   Ужасное любопытство охватило Вадима - что именно бывает потом с возвращающейся к себе молекулой жизни: сохраняется ли в ней с уходом в глубину пусть не чувственное, зрительное воспоминание о бывшем, а хоть малая, немая крупиночка солнечного света...
   - ...погоди, упредить отца побегу... не помер бы от радости!...
   Сын отвёл в сторону глаза: не хотелось сознавать, что хлопотливого, вечно на бегу, мастерового старика, бесконечно нужного ему для какого-то высшего равновесия, кто-то подменил бесстрастным, с тёмными глазницами, недвижным существом, хотя бы исполненным того смиренного благолепия, что приходит на краю могилы. Но живая мысль ещё теплилась в нём... В суровом обиходе семьи не применялись родственные поцелуи, - у простых людей не поддающееся подделке участие во взоре всегда целомудреннее показных восклицаний...
   - Не ропщу, проходит понемножку... Когда древо ветхое, непременно поселяется какая-нибудь пакость в дупле. Вдвоём живут, а то и вчетвером бывает. Ежели не шевелиться, то в самый раз, хорошо. Чуть что, а уж Господь спешит на выручку... в том смысле, что шепнёшь себе на ушко: не падай духом, он видит тебя!.. и полегчает. И не за то возношу я ему благодарение своё, что от дуновений бури сохранил мне деток моих, или в стуже гонений без тепла и кровли не оставил нас, или на прокорм семейства рукодельным снабдил ремеслом, или не почёл за измену тяжкий грех любознайства моего и даже не за милость к возводимому на вершину первенцу моему, отколе открывается простор добра и света, а за то, что открыл мне себя, выше чего дара нет. И хотя Он, наскрозь зрящий истинно дитячьи помыслы людские, готов простить самые лютые из них, всё же и при дворе царя земного не отрекайся, без особой нужды, и от небесного, а до поры держи в себе про запас: Он ещё ой как вам, ребятки, понадобится!..
   Ближе к царю - ближе к смерти. Ласки ихней пуще огня сторонися...
   И я всю жизнь в путешествия стремился, с чужими краями ознакомиться, да не привёл Господь...
   Нонче все в командировки ездить заладили, так и снуют кто куда...
  
   Эпоха исходила из положения, что всякая абсолютная истина добывается лишь в бесконечном процессе познания...
  
   - У каждого своя судьбица: кому-то и у руля стоять. А только берегися пошатнувшейся России, завалится - не убежишь...
  
   - И вообще, весьма злоупотребляемое ныне понятие счастья зависит от точки зрения на ценности бытия: то самое сокровище, к примеру, за которое Галилей пойдёт на костёр, мать без рассуждения променяет на чашку молока для своего ребёнка. Во всяком случае, без подлой земной жратвы вряд ли возможно успешное, не искажённое созерцание Бога, как бы ни твердили священные сказания, будто оно лучше удаётся натощак...
  
   - Ещё и потому мы должны спешить, что история даёт человечеству весьма узкий лимитный срок для генеральной перестройки...
   - Думаешь, прорвётесь, успеете?..
  
   ...род людской с его бессонным устремлением в некую даль обетованную, меж тем как голубь счастья, возможно, уже сидел однажды в прошлом у него на плече, да так и упорхнул, неопознанный. В самом деле, насколько охватывала память, подозрительно ускорялись фазы технического созреванья параллельно сокращению общественно-политических формаций, так что продлится ли дольше суток сам-то век золотой?..
  
   ...пороки юности позволяют предсказать бедствия позднейших возрастов...
  
   ... и приблизительно, который нынче час на циферблате истории? По сложившимся обстоятельствам дело клонилось к вечеру, где-то около девяти...
  
   - ... одна беда, не скопил я деткам своим ни славы, ни добра...
  
   - Покойник поначалу богатый шёл, из могилы-то всё деньгами сорит, панихиды да сорокоусты разные...
  
   Всё высказанное в тот раз о.Матвеем вряд ли можно назвать отцовским напутствием... Не было там ни ценных наставлений, где обрести нерушимое счастье либо в чём оно состоит, равно как и политических указаний - насчёт правды народной...
  
   ... совсем обыкновенная, пускай невредная даже в отношении травок и букашек, но слишком уж бесцветная личность, крайне довольная обстоятельствами сложившейся судьбы. Всё кругом нравилось ему как проявление многообразного божественного промысла...
  
   - Давно хотел спросить... Что толкнуло тебя выбрать... профессию твою?
   - Про священство моё спрашиваешь?..
   - Мне нужна начальная твоя мысль о нём...
   ... о.Матвей не сразу ответил, что ему была показана бездна...
   Неправда это, будто закроются земные очи, тотчас иные открываются взамен, но дозволяется посидеть на бережке, пока не уймётся сердцебиенье... путеводный светильник готовят заблаговременно, по эту сторону жизни... Чем больше живёшь, тем дольше горизонт неизвестности... и вдруг... Естественно, что всё однажды начавшееся когда-нибудь перестаёт быть, но тем более, раз уж приоткрылось немножко, потянуло хотя бы чужими глазами взглянуть на конечный пункт назначения... Иной раз шибко посвежает во хмелю жизни!
  
   Голые приходим в мир, голые уходим без ничего, кроме того светильничка, что зажигается нами при жизни...
  
   - Небогатая моя мудрость... в том и состоит, что куда бы ни торопился ты... ты идёшь навстречу смерти. И как ни виляй от неё в сторону, прямей того пути ничего на свете нет. Младенчика едва на ножки спустили, ковыляет по вешней травке малый старичок, а уж полкопеечки из сметы своей истратил, на минутку туда ближе стал... Так отмечено где надо, когда суждено нам в последний раз совершить составляющее миг нашей жизни... Душа тяготится телом, под конец изнывает от смертной ноши своей, а расставаться жалко: охота ещё разок лизнуть медку жизни, которого нет в краю блаженных. Вот говорю я с тобой, а меж тем давно срублено дерево, из коего напилят доски на мою домовину... и уже доставлены на фабрику, и уже принялся за работу передовик местного производства. Какой нам вывод отсюда? А вывод - постоянно быть начеку...
   Стариковских сил хватило в обрез не потому только, что состоявшийся разговор вышел далеко за пределы чисто семейных волнений, а просто устал от самого существования...
   Мать говорила беспрестанно, стремясь между строк иносказательно выложить ему прощальное соображение, чтоб в любых оказиях шибко-то не тужил, духом не падал бы, милостив Бог, везде люди живут... главные же новости всё едино, хоть через вещий сон, непременно достигнут родительского сердца...
  
   Нужно было всего лишь утомить себя до той крайней бесчувственности, за которой, по его расчётам, должно наступать равнодушие...
  
   Древнейшее табу, предохранительный от скотского перерождения стыд наготы, заложенный в основу человеческого общежития...
  
   Та нечаянная улыбка, помогшая ему преодолеть начальный трепет, и была первой его победой над собою, без чего не даётся лёгкая желанная смерть...
  
   Он исходил из ошибочного предположенья, что полная безвестность мучительней всего для материнского сердца...
  
   Нет никакого сомнения, что имеются и другие, сокрытые от нас до поры проходы туда, на безграничный простор времён. Первостепенной обязанностью передовых мыслителей становится выяснить возможно полней их устройство и местонахождение для использования в народнохозяйственных целях...
   Признаться, никогда раньше вызревание темы не протекало во мне так болезненно - при слишком неохватном окоёме - без горизонта, без ориентиров и опорных дат...
  
   Близость народных несчастий обозначилась в ту весну, чуть снега сошли... После снежной зимы лето началось быстрое, без единого дождя, но с богатым разнотравьем в лугах и ранними грибами в лесу. Никому не в радость, однако. Вдруг постихло в природе, казалось, самые птицы подзамолкли, как если бы голубое благостное небо изготовилось принять в себя дым и вопль людского горя, а хорошо подсохшая почва - большую солдатскую кровь. Но то ли возглавляющие генералы не управлялись с делами, то ли отставала логика международных обстоятельств - взаимодействие враждующих сторон откладывалось ещё на год. Тем не менее, туча с запада надвигалась, и предвоенные соображения, уже сказавшиеся на житейском укладе страны, неминуемо должны были так или иначе коснуться и лиц, имевших прямое или косвенное отношение к старо-федосеевской истории...
  
   Нет, после случившегося позади было бы слишком оскорбительно принимать от такого почти священный подарок, которого не удавалось до сих пор добыть средствами собственного достоинства...
  
   Он находился в той поре, когда под воздействием обстоятельств складываются судьба и характер человека, - всё чаще манила его из сумерек столичного некрополя безлюдная тайга с её суровой молчаливой дружбой. По бесталанности к разбою и отвращению к аскетическому отшельничеству, героями его книг и снов давно стали русские землепроходцы...
  
   По своей глубине лекция его была вполне под стать прежним воззрениям на устройство мировой машинки. Мне показалось тогда, что, убедясь в моём невежестве, он сильно преувеличивает свою осведомлённость...
  
   Кстати, в отличие от книги, позволяющей вместить тысячелетие в строку, зрительное восприятие события требует равнозначной длительности с тем же шагом времени, чтобы не слилось в неразборчивый промельк...
  
   ... суть участившихся кровотечений нашей цивилизации вряд ли объясняется только изъянами промышленного производства и распределения или чрезмерной перегрузкой потребностями и положенными к ним обязанностями, так что тело не поспевает за собственной волей и мечтой, возможно также и положенным всему живому возрастным нейроистиранием наиболее ходовых частей или засорением окружающей среды отходами своего существованья, как жуки в яблоке - собственным навозом, или, что то же самое, возведённым в гуманитарный догмат обычаем тащить за собой в обозе, наравне с трофеями, весь свой биологический брак с прямыми следами вырожденья и даже не пресловутым, бесконтрольно возрастающим умножением численности людской, наконец...
  
   По его словам, старинный раскол человечества на два непримиримых лагеря, происшедший века назад из-за различия начертанного на их скрижалях, ещё более углубился с переходом по наследству к потомкам.... Глубинного происхождения трещины, в разных направлениях дробившие человечество - расовые, религиозные и другие, накладывали свой отпечаток на длительные периоды истории...
   Раковое заболевание человечества в особенности проявилось на некотором стадийном рубеже прогресса, когда давнее противоборство генетического неравенства, утратившее былые социально-философские смысл и окраску, выродилось в слепую ненависть двух взаимно несовместимых в людском общежитии физиологических конструкций...
   Движущим фактором излагаемых ниже событий служил уже не прежний, полуживотный антагонизм вроде борьбы видов, классов, рас, даже вер, а соображения высшего порядка, скажем, из-за разногласия во взглядах на конечность вселенной и бессмертие души...
   Злоба к антиподам становилась ведущей добродетелью граждан, мысль о примирении - изменой. В прежнем убеждении, что любое исследование жизни благодетельно, нравственно, исторически прогрессивно, в особенности, если целью является поиск средств для умерщвления её, с наиболее уязвимой стороны были сдёрнуты все мистические покрывала, удалены хитроумные предохранители с самовзрывающихся тайн. Подразумевалось, что выяснение секретов природы выше всех благ бытия, самой жизни в том числе. И никто не смел усомниться вслух, не ведёт ли к отравленью безудержное накопление благ и знаний...
  
   Обоим рано подфартило в жизни, оба посвятили себя нуждам человечества. На беду последнего каждый считал другого злейшей карикатурой на самого себя. Как нередко случалось в истории, всё началось со смешного. Едва один для поднятия престижа объявил себя стратегом человеческого счастья, его противник присвоил себе, сверх уже обладаемых, звание светоча всех наук, будущих в том числе. Его недреманный соперник возложил тогда на себя титул гения всех веков и материков. Охваченный негодованием первый назначил себя величайшим пророком всечеловеческого возрождения, на что второй немедленно возвёл себя в ранг международного титана. Угнетаемому зачинателю гонки ничего не оставалось, как махнуть себя в генеральные зодчие солнечной системы, а также смежных областей. А тот отрицательный, в обход промежуточных степеней, короновался прямо в демиурги с занесением в трудкнижку, чем неосмотрительно перекрыл все нормы мирного соревнования. Правда, посрамлённая сторона пыталась было провозгласить своего властелина мессией, но ко всеобщему смущению оказалось из энциклопедии, что демиург несравненно выше и на всю вселенную приходится в количестве - один...
  
   По обычаю всех тиранов, пользующихся информацией от подлецов, оба дурно думали о людях. Именно недоверие к аплодирующему населению и честолюбивому чиновному окруженью, где совесть и ум полностью замещались преданностью цезарю, почти одновременно вынудило обоих поручить наиболее значительные посты в государстве... На памяти одного поколенья железные умы совершили стремительную карьеру от браковщиков на консервных фабриках до министерских кресел. Обладая всем спектром чиновных добродетелей от безусловного подчинения до служебной одержимости, а сверх того хладнокровным оптимизмом при любых акцидентах от всемирного потопа до Страшного суда, они быстро вытеснили своих хозяев из всех областей безмерно усложнившегося управления, да местами и производства, кроме мелких художественно-кустарных мастерских, предоставив им эстрадную самодеятельность, выпиливанье лобзиком и в придачу к спорту общедоступные утехи размноженья. В беседах наедине... они с прелестным грассирующим юмором высшей расы третировали своих двуногих пенсионеров как устарелые, экономически невыгодные реле, последовательной системой воспитания полностью лишённые инициативы, на чём и зиждется всегда человеческий прогресс. В коммунальном обиходе множились повсеместные человекообразные механизмы универсального профиля, за ничтожную жетон-монетку, посредством датчиков на вытяжном шнуре приспособленные ставить медицинский диагноз, пришивать пуговицы, даже утолять духовные запросы в диапазоне: быть или не быть, любить - не любить, также - существует ли загробный мир?..
  
   - Знаете, при толстой книжке, как бы ни захватывала, всегда не терпится в последнюю страничку заглянуть...
  
   Под совместно-благодетельным воздействием медицинских наук, социальных преобразований и улучшений коммунальной обслуги более производительно, особенно в развивающихся странах, трудился яростный пистолет размноженья. А задача разместить всё пребывающие людские толпы на прежней площади требовала и более частых переукладок населения, нередко напоминавших упаковку чемодана с применением колена. С другой стороны, возрастающая, любой ценой, тяга к освоению окружающей неизвестности влекла за собою умножение новых интеллектуальных качеств и, следовательно, потребностей без надежд на своевременное их удовлетворение. Это в свою очередь порождало обострённые социальные трудности даже при наличном техническом могуществе, кстати, тоже не уравновешенном равновеликими моральными ценностями. На достигнутой высоте лишь поистине ангельские крылья могли бы удержать род людской от срыва. Они, возможно, отросли бы подобно иным первостепенным нашим органам и способностям, что были призваны к бытию бессознательным волевым усилием предков за какой-нибудь миллион лет, которого теперь уже не имелось у нас в запасе... И... тело, рассчитанное всего лишь на воспроизводство вида, начинало сдавать, гореть и как бы плавиться от перегрузки обязанностей, не поспевая за беспечной тоталитарной мыслью. Люди вышли за пределы уютной, достаточно просторной и благодатной ниши размерами в шар земной в неизвестность, не поддающуюся осмыслению человека и потому обрекающего его на жестокий и страшный финал...
   Однако печаль и сомнения противопоказаны пробивающимся с боями авангардам, да и некогда было оглядываться назад ввиду предстоявших задач вселенского значения. Великая цель была близка, оставалось лишь перешагнуть зияющую бездну под ногами, за порогом которой простиралась генеральная неизвестность, полная искусительных кладов, ловушек и математических лабиринтов, где заочно так любила побродить зачарованная человечеством мысль...
  
   Стало общепризнанно, что высшей трофей в искусстве - проблеск чуда, а не самая среда, закрепившая в себе след божественного луча, подвиг художника превратился в мучительную погоню за тем бесценным и невещественным, что узнаётся по мимолётному теплу в душе и ладони, сама победа иной раз становилась пораженьем. Требовалось застать радость до её распусканья, на предвестном вздохе, ибо цветенье только пролог к умиранью. Иные, кабы могли, предпочли бы заблаговременно отказаться от очарований жизни, всё равно подлежащих к утрате...
  
   ... готовя свою жертву к гибели, Юпитер ещё до отнятия разума гасит в ней юмор...
  
   Быть или не быть... Гамлеты нового времени открывали третий вариант дилеммы: вовсе не рождаться на свет...
  
   Вся в шрамах и ожогах она давно была готова уйти из мира, как поступают большие деревья под напором мелкой проворной травки, как уходят безжалобно зверь и птица на поиск тишины, чистых вод, неомрачённой синевы небесной, да всё жалко было покидать полный воспоминаний, обжитой дом...
  
   Близ того времени на гигантские людские поселения периодически стала нападать одинаковая в обоих полушариях пандемия праздности, объяснимая разве только что включением самозащитного жироскопического реле. Вдруг гасли сознание долга и вдохновенья, обязанности семейные и гражданские...
  
   Трудней всего было философам постичь - не как, а ради чего мы случились в мирозданье...
  
   Во все воинствующие эпохи, где истина преподносилась на острие меча, упрощённое мышление в аспекте: "свой - не свой" надолго становилась ведущей общественной добродетелью...
  
   Памятуя наше собственное, у нынешних русских, отношение к дедовским могилам, если только не прямая родня, нечего было серчать на возлюбленных потомков. Ещё глупей было бы ждать от них воздаянья, эквивалентного затратам предков, - в конце концов поколенье творит свои подвиги только для себя, отчего уже внуки порой рассматривают их как эгоистическое вторженье в просторы чужого века...
  
   Наука без моральной основы бессмысленна, если не вредна. Взаимонетерпимость противников к развязке, достигшая критического накала, и объяснялась стремлением каждого к абсолютному, прямо противоположному благу. Нередко в словарях один и тот же, даже обиходный предмет, не говоря о философских понятиях, имел настолько различные толкования, словно самый химизм жизни по обе стороны враждебного рубежа был иной...
  
   Как во всяком серьёзном деле, успех чередовался с неудачей...
  
   Философская логика событий подтверждается двумя формулировками равной ценности. Память возвращается к исходной всему - размолвке Начал, откуда... и зародилось трепетное пламя всяческой жизни в оболочке зримого мира. Роль последнего слова в небесном диалоге и должна была, видимо, сыграть гекатомба человеческая, брошенная антиподом к подножию Творца. "Вот, я обещал показать Тебе, Предвечный, на кого променял ты верных своих"...
   "Здесь сотлевают земные боги, раздавленные собственным могуществом"...
  
   Тогдашними обиходными предметами по-детски руководилась она в попытке отыскать прежде всего себя и свои окрестности в зеркале большого времени... Там Дуня и наткнулась на одно чрезвычайное событие из тех, какими история людей последовательно делится на периоды узнаванья, освоения и разочарования. По мере вызревания в системе ведущей идеи своего времени разум из ставшей ему слишком тесной переселяется всякий раз с большой кровью на очередную целину. И так в продолжение всего цикла, пока в порыве духовного высвобождения за ним самим не приходила очередь сверженья...
  
   ... обратная, после долгих странствий, дорога всегда короче и веселей...
  
   Но если в любом рассказе неминуемо, хотя бы в качестве наблюдателя, присутствует сам автор, то в дошедших до нас эпизодах сугубо урбанистической эпохи, по ряду не только стилевых улик, явственно замечается его прямое, сюжетное в них участие...
  
   Подобно тому, как на средневековых картах непроглядная мгла за Геркулесовыми столбами обозначалась латинской надписью "Так погиб мир", мне преграждала путь русская - "здесь кончается история"...
  
   - Оглянитесь, как трудилась природа над нами, через какие вдохновенья и разочарования вела, сколько не в меру резвых шалостей прощала в оплату чего-то впереди, причём под конец чуть сама на нас не взорвалась...
  
   Как мало мы за недосугом всматриваемся в глаза и души подрастающей смены...
  
   Каждый является гениальным артистом, играя самого себя...
  
   Он по собственному опыту знал, как одиноки истинно гениальные люди на земле...
  
   Про то невдомёк, что всякий свет не является жидким веществом для переливания, а токмо отражением совсем иного, временно незримого наукой источника небесного...
  
   По его теории, не может живой человек без неба, которое есть тот же воздух души, и неспроста ей когда-то отпуска в виде прежних постов полагались. Потому-то, говорит, отродясь пусть на восковых крыльях и стремился род людской в синь бездонную над собою...
  
   Прирождённый стрелок на крупную историческую дистанцию, он по миновании необходимой в таких случаях паузы стал быстро подниматься по административным ступеням, которыми в своё время проходил и его предшественник...
  
   - Чего хоть болит-то в тебе, несчастный?
   - Обыкновенно, душа во мне болит... больше-то вроде и нечему... В остальном я здоров и даже слишком, пожалуй...
   - Вот от излишнего-то здоровья долго ли и с ума сойти лежамши...
  
   Наряду с Елисейскими полями, куда в особенности при всех оказиях влекло режиссёра Сорокина, в маршрут философских скитаний героини включены были и уединённые Сейшельские острова, предмет ещё детских мечтаний, хотя к стыду для эрудита и затруднился бы отыскать их на глобусе. И, наконец, по родству с безумием и отчаяньем, которые при всём его хвалёном оптимизме он считал гениальными координатами современности, фильм до утверждения его в верхах назывался пока "Меланхолия"... Вторично за полугодие Сорокин заболел темой потенциального шедевра...
   Приходилось показать краешек тайны:
   - Ну, скажем, мне удалось сделать открытие. Искусство наше буквально ходит по хлебу, которым можно утолять нынешний голод людей в их чрезвычайном бегстве от настигающего мира. Причём одни, вроде вас, бегут из личной стеснённости, бегут в тупик мнимого простора, другие же, напротив, стремятся укрыться в пустыне самих себя...
   Не в сорокинских правилах было делиться с друзьями своими творческими замыслами...
  
   По мере переуплотнения райских уголков возник естественный культ пустынножительства на базе самообслуживанья и гелиотехники...
  
   При внезапном лишении привычных благ так легко совершить легкомысленный поступок, который оплачивается потом всю жизнь...
  
   - Но меня поразило, Сорокин, с какой глубиной вы разгадали моё нынешнее состояние. Потому и собралась позвать вас на консультацию, что заболевать стала понемножку - сама не знаю чем. Началось с того, что стала зябнуть изнутри... Ночь напролёт иногда, до мигрени, брожу во сне по лабиринту в поиске не то ключа, не то выхода, причём с ледяной тяжестью... на груди. Наверно, это и называется "камень на груди"...
  
   Что может быть тягостнее обладания сокровищами без права показать их ценителям прекрасного и, следовательно, без главного, пожалуй, наслаждения собственности - в шёпоте завистливого восхищенья черпать почти авторское удовлетворение - как процент на капитал, затраченный на приобретение шедевра?..
  
   Большинство друзей её постоянной свиты занимало опорные места в искусстве и через отчаяние собственной бесплодности, постигнув все творческие тайности, жило лишь повседневным доказательством своей социальной незаменимости, то есть непрерывной эманацией беспощадного и разрушительного ума. Отсюда с наглядностью вытекало, что истинное богатство и производимые от него утехи жизни таятся ныне в обладанье мыслью, которой никакая власть в мире отнять не может у неболтливого мудреца...
   ...позволительно ли приписывать мыслителям прошлого без их согласия и даже им самим неизвестные произведения, да ещё с присвоением в свою пользу авторских выгод...
   Так вызрела у Юлии до гениальности безумная идея организовать периодическую, по тому в год, переписку великих покойников о существе и судьбах так называемого прогресса. Непреходящая важность темы, авторская элита с полной гарантией надмирной беспристрастности и вообще тревожные обстоятельства нашего времени сделали бы издание настольной книгой в каждой семье с соответственным и не только моральным вознаграждением для издателей.
   - Одно время меня буквально с ума свели скрытые здесь возможности... Ну, если осуществить письменный диалог Бетховекна с Микельанджело. Скажем, Наполеона с Александром Македонским - по их военной специальности - как лучше ограбить шар земной...
   - Крайне соблазнительное предприятие... Подобный разговор поверх веков и пространств помог бы выявить противоречия эпох и вообще проследить стереоскопически родословную идей,... так как для окончательного суждения необходимо охватить всю историческую панораму в целом. Кстати, предполагает ли пани Юлия выпускать свой "альманах мёртвых" бесперебойно, по тому в год, или по мере накопления материала?..
   - Разумеется, послания великих умов прошлого должны были писаться не ими, а конгениальной рукой ангела от их имени, с соблюдением философского почерка, даже с допиской того, чего не успели при жизни...
   - Таким образом, ангел у вас предназначался в творцы высочайших алмазов мысли?..
  
   Юлия на почти вертикальном пике ввела туда машину - к дополнительным переживаниям спутника, и тот заблаговременно втянул голову в плечи, чтобы ветром не выдуло кое-какие ценные, необходимые ему в дальнейшем, суждения об искусстве...
  
   Маска ветхости, умственной ничтожности и нищеты служила самой надёжной защитой для собственности, как и мысли...
  
   - В среднем, сколько времени уходило у вас на "штуку"?.. В зависимости от размера или исторической давности?..
   - Вы же понимаете, надеюсь, что чудо - вещь мгновенная...
   ... наиболее плодотворными почему-то оказывались ночные часы...
   ... подделки в литературном жанре, покоящемся исключительно на опорах отвлечённой мысли, даются несравненно труднее живописного, где достоверность, помимо сюжетности и авторского почерка, достигаются химией красок и ветхостью доски или холста...
   Так приятно черпать истину из первоисточника... если без вранья, конечно...
   - Ну, если не очень вникать по существу, то для бесплатного чуда перед нами вполне добросовестная работа...
   - Ну, а если вникать?..
   - В таком случае на примере своей загадочной коллекции пани Юлия сможет убедиться, насколько тёмная вещь искусство... Не обещаю сакраментальных открытий, но и величайшие из них тоже начинались попыткой внести некую связующую логику в хаос неизвестностей...
   Последовавший затем полутрактат в развитие сказанного...
   ...было бы ошибочно, даже вредно для человечества лишь одной телесной сферой ограничивать рецептуру великого произведения, отчего они всё же теперь попадаются в обиходе... Гораздо важнее материальной базы необъятные окрестности "первичной" памяти, где томимая близостью какого-то, так и не состоявшегося, события взволнованно бродит гипотетическая душа...
   - Тогда откуда же... берётся у всех больших художников это навязчивое влечение назад, в сумеречные, слегка всхолмленные луга подсознанья, поросшие редкими полураспустившимися цветами? Притом корни их, которые есть запечатлённый опыт мёртвых, уходят глубже сквозь трагический питательный гумус в радиально расширяющееся прошлое, куда-то за пределы эволюционного самопревращенья, в сны и предчувствия небытия.
   И якобы вовсе не значит, что перечисленным ограничивается список полей, с коих гений сбирает волшебный урожай. Потому что по ту сторону реальности, ещё доступной перу критика, скальпелю хирурга, постижению второкурсника, распростирается самая дальняя и всё ещё не последняя из концентрических оболочек этой отменной души...
   ... целая жизнь гения порой тратится на безуспешную попытку услышать и воспроизвести их неразборчивое литургическое бормотанье...
  
   ... самые звонкие песни поются на заре!.. Любому организму, от особи и нации до человечества в целом, стоило бы иной раз, сегодня в особенности, высунув башку из повседневной толчеи, библейским, по возможности, оком взглянуть на панораму мыслимого времени....
  
   - ...в отличие от лжи правда любит рядиться в безвкусные лоскутья банальности, чем в особенности и опасна... Всё остывает, но ещё далеко до фазы всеобщего пепла... Одновременно вслед за разочарованием в бессмертии утрачивается обыкновенная уверенность в завтрашнем дне, а только они, добавляемые в сталь и цемент цивилизации, обеспечивают прочность коммунального бытия. Мельчают горы, разветриваются чары, нивелируются разделительные дистанции - царя и подданных, первосвященника и паствы, поэта и толпы...
   И вот слово "гений", ещё уместное для художников солидной давности, звучит издевательски в применении к современнику. Просветители прошлого, завлекая людей в светлое будущее, хорошо доказали им, что универсальное раскрепощенье откроет доступ ко всем отраслям высшей нервной деятельности, из коих игры с музами в смысле избыточного досуга, звонкой славы и пайка с изюмом - наиприятнейшие. Так у проходной будки на Парнас образовалась постоянно действующая пробка из охотников попытать удачи...
   Вдохновительным моментом к такому спонтанному размножению художества явился будто бы популярный тезис самодеятельности - "не боги горшки обжигают"...
   ... подлинное искусство всегда выглядит до такой степени заурядным, словно списанное с обыкновенной жизни, что вдвойне становится досадно - почему не удаётся самому и, главное, как это сделано?..
   Руководясь одним влеченьем чуда, гений выхватывает из жизни свой материал, не заботясь об исчерпывающей информации о пленившем его событии или личности... Шедевр не несёт познавательной нагрузки, не обязан нести, он лишь автопортрет мастера на нотных линейках темы, написанный с собственной изнанки иногда и почти всегда алмаз, по размеру и качеству которого познаётся масштаб породившей его эпохальной боли. Отсюда художник и не в ладах иногда со своим временем, за исключеньем грозных периодов истории, когда в условиях всеобщей непогоды жизнь во всех разделах приобретает гнетущую одинаковость, и пропадают благотворные противоречия его со средой, составляющие как бы диалог народа с самим собою о вещах главнее хлеба насущного, то есть национальное мышление...
  
   - Уверяю вас, пани, что артист Сорокин страстно жаждет создать нечто высокохудожественное, но к немалому прискорбию не может... Прибавлю для самокритики, что бесталанность в сочетании с самолюбием, да ещё подкреплённая видным общественным положением, нередко сопровождается беспросветной леностью. Что поделаешь, ваш верный паладин только рядовая особь из снующего близ Парнаса множества... правда, с острыми и беспомощными локтями. Тем и объясняется наша поразительная порой осведомлённость о тонкостях ремесла, что через лупу творческого бессилия ещё видней - в чём и насколько тебя обидел Бог. Вот почему профессиональная ревность критиков, вышедших из неудачников, таким пылким презреньем окрашивает чужие достиженья. Никто в такой степени неспособен постичь гения, как осознавшая себя бездарность!..
  
   ... возникновению шедевра предшествует исступлённый зной души, сохраняющийся, пока не сотлеет его материальная оболочка. Не замечали вы, как в полусумерках перед закрытием галереи на проходе мимо знаменитых полотен и статуй, поглотивших целые жизни мастеров, вас обдаёт чуть ощутимым жаром? Он ещё греет - не остывший в веках, хотя и отпылавший пепел!..
  
   Сорокина трясло как в лихорадке, так близка была теперь его умственная победа над тайной...
   - Где-то тут совсем рядом вся разгадка вашего чуда... Значит, вы потому и зябните здесь, что все эти наспех накрученные из пустоты поделки сами вбирают в себя ваше тепло, чтобы быть...
  
   - Один ваш биограф рассказывал, что в своём творческом поиске вы брались за всё... буквально на все руки мастер, сочиняли цирковые репризы и баптистские гимны, "страдания" для сельской самодеятельности и воззванья к зарубежным профсоюзам, хохмы для конферансье...
   - Пани права, у меня не было великой родни, я трудно выбивался в люди... Но искусство у нас тоже скользкое и жизнеопасное занятие. Даже гений под старость наживает душевную грыжу, а мне...
   - ...что не помешало вам, однако, сколотить себе славу злого и неподкупного критика!
   - Ну, в наши дни авторитет неподкупности достигается систематической недооценкой ведущих произведений, причём украденное у автора тотчас зачисляется толпой на текущий счёт критика в качестве тантьемы за неусыпную заботу об умственной девственности читателя. Словом, я мог бы одной статьёй зарубить свою славу наповал, если бы не кормился на её купоны. Но здесь пани Юлии предоставляется случай вдоволь поиздеваться над исканьями незадачливого путника, бредущего в пустыне к манящим миражам впереди...
  
   Затем последовало вовсе туманное, без какого-либо очевидного смысла, доверительное признанье в назревающем будто бы после стольких житейских разочарований намерении поискать душевного покоя в одном из суровых северных монастырей...
  
   История человеческого духа знает немало нравственных переломов, в том числе и во утоленье жажды из иного источника...
  
   Понятием чуда обусловлена одновременность замысла и исполнения, то есть начальный миг воображенья совпадает с актом создания, минуя промежуточные стадии. Нет, боги не сгорают на работе, - при всём их блаженстве им неведомы ни тревоги выбора и колебаний, ни гордость преодоления, ни радость завершённого труда, ни придуманная для них льстецами блаженная субботняя усталость, а, следовательно, и творческое удовлетворение от дел своих. Можно ли испытать удовольствие от шахматного выигрыша, достигнутого без передвижения фигур, или насладиться яблоком в его пофазном промельке от завязи до заключительной фазы любого органического события? Отсюда видно, как они одиноки, несчастны и бессильны в ужасном могуществе своём. И так как - живые, а не мёртвые и, видимо, подобно нам имеют нужду хоть в зеркале постичь себя. Ещё не было книг, где они столько отразились, то и придумали зримый мир и в нём нас - человечество, идеальную линзу для рассмотренья самих себя вблизи, с максимальным замедленьем мгновенного процесса вечности, потому что смерть - наилучший маятник времени. Наверно, им ужасно интересно наблюдать помимо них проистекающий, в едином миге заключённый бег сменяющихся эпох и поколений. И вот, прильнув к стеклу лупы, они зачарованно глядят, наглядеться не могут на всякие дебри лесные и океанские с чудовищами, которые никак не могли зародиться из спектральных радуг в гармоничном божественном замысле, - на улицы наши... "наконец, на нас с вами, контрабандно от их воли толкующих о них же самих". Так они всегда, изредка угадываемые прежними поэтами, присутствовали при людях, сновали меж ними в базарной толчее, вслушивались из-за деревьев в их вечерние песни у костра, обходили поле битвы, заглядывая в лица павших...
  
   - По мере приближения к неведомому финишу усложняется и механизм бытия - в масштабах, ничьим разумом не поддающихся учёту. Привычные к бесплотной химии прообразов, боги перестают предвидеть производимые взбесившегося вещества, которое уже само начинает диктовать им идеи. Оттого, что любая вещь обязана иметь свою родословную, даже и нечто создаваемое заново - пускай даже на основе каких-то непрослеженных, однако непреложных причин должно нести в себе всю поэтапно накопленную в прошлом информацию о предмете, чтобы разместиться на координатах сознания - с непременным учётом возможных соприкосновений с другими такими же впереди...
   Чудо же, предварительно пропущенное через все необходимые фильтры замысла, как это видней всего на примере солнца, и есть нормальная действительность.
   Сорокин с похвалой отозвался об ангеле, который с исключительным правдоподобием воспроизвёл в камине дрова,... но выразил ироничное сожаленье, что основным достоинством художественного произведения тот считал, видимо, материальную прочность. Подобное недомыслие в искусстве тем меньше позволяло рассчитывать на помощь богов и в отношении фантастической, через века, переписки гениев, где потребовалась бы информация во всём объёме всечеловеческого опыта,... да и потому ещё неосуществимой, что всякое умственное общенье предполагает обмен разноречивых мнений вплоть до прямого столкновения идей, тогда как по абсолютной авторитарности своей властители небесные, как и земные, и в мыслях не могут допустить равноправного с собою собеседника...
  
   - Хотя беседы с вами и вливают в меня нравственные силы к несению житейских тягот, в смысле тренировки, конечно, но во всём придерживайтесь меры, Сорокин, чтоб не получилось наоборот. Видимо, попривыкнув к вольному обращенью со своими киномилашками, вы вторично на протяжении вечера делаете мне недвусмысленные намёки... Лучше вернёмся к теме...
   ...строптивость жертвы в таких делах лишь умножает удовольствие...
   - ... Всё дело, очевидно, в несоизмеримости разума и объёмности представленного ему материала. Границы мирозданья раздвигались по мере расширенья нашего познавательного кругозора, то есть способности людей освоить, наполнить собою распахнувшуюся пустоту...
   - Как ни увлекательно слушать вас, но... Скажите, та вязкая умственная паста, какою вы сегодня без передышки угощаете меня, это и есть так называемая в простонародье "туфта"?..
   - Как видно, ничего не скроешь от пани Юлии!.. Но меня печалит её проницательность, какой природа возмещает нам порой возрастные огорченья в оплату за потухшие очи и скорбно провалившийся рот! В моём подневольном положении врача я не имею права обижаться...
   - Перестаньте, мне уже больно...
   - Что делать, операции на душе, как и мозгу, производятся без анестезии... Теперь окончательно ясно, что перед нами всего лишь наиболее забавный подлог из описанных в юридической литературе, так сказать, мировая коллекция "фальшаков", имеющая познавательное, вряд ли эстетическое значенье... Имеется в виду хорошо налаженное художественное производство, раскрепощённое от ненавистного страданья, суеверий и тёмных страстей, служивших алфавитом и палитрой мастером вчерашнего мира. Между тем не механической прочностью изделия, а только болью, этим золотым фондом памяти человеческой, обеспечивается долгое хождение этой высшей валюты. Теперь вы уже знаете, что здесь и следа нет ни одержимости авторской, ни его трагической судьбы, а лишь посредственное представление о них... Правда, хорошая копия как убавленный на одно измерение подлинник вполне сгодится для употребления бедных!..
  
   В развитие давешнего диагноза Сорокин не отрицал и другие, одинаково действенные средства вырваться из навязчивого и чем-то пленительного сна, для чего полезно будто бы чуточку замарать подлежащее забвенью. По его наблюденьям, например, вдовы легче примиряются с утратой супруга, узнав на похоронах про его прижизненные эскапады...
  
   ... всё должно оплачиваться на свете: если не трудом вначале, то страданием впоследствии...
  
   Наблюдаемое в людях недовольство жизнью происходит от чрезмерного долгожительства, а кабы пожёстче да поубавить её в обрез на простейшие земные предначертания, как она даётся мотылькам, то и не оставалось бы ни сил, ни сроку на томление духа, излишние мысли и порождаемое ими взаимоненавистничество...
  
   ...где-то здесь должна была таиться древняя, до такой степени заветная, что лишь во храме сохраняемая и, в толкованье материалистического века, непременно "вещная" вещь, тысячелетие подряд вдохновлявшая предков... в ней-то и заключалась разгадка мощной исторической поступи этой страны, столь спорная для светлейших умов России. Отсюда и вытекала подсознательная потребность отрока - добыть её, в руке подержать... самостоятельно проверить на святость - в рассужденье задач послезавтрашнего дня...
  
   ... пока не рухнут наземь, властелины вселенной зачастую не догадываются о кипучей инородной жизни, происходящей в ножках ихних тронов...
  
   Правда, дети в неблагополучных семьях, сыновья в особенности, зачастую тяготятся проявленьем родственных нежностей, всё же в данном случае защитный холодок безразличья к убийственным впечатленьям бытия должен был поддаться, уступить жаркой материнской ласке. И верно, в решающее мгновенье... что-то скатилось у Вадима по щеке, а слезой промытые глаза, как известно, лучше прозревают истину, однако спасительная каторжная бесчувственность пересилила вновь...
   - Вот и на горемычную долю нашу послал радости Господь...
   Видимо, прочно усвоенный кодекс лагерного поведенья - "ничего не проси, не надейся, не желай, не жалуйся, не жди"... навечно отучил его от былых... житейских излишеств...
  
   ... холод для здоровья в самый раз хорошо...
  
   Да и мало ли вопросиков похлеще в башке роится при бессоннице...
  
   - Ведь в чём горе наше? В том оно, что как напитаемся с малолетства всяких страхов да забот, вот и таскаем на горбу, пока с ними под плиту могильную не рухнем... Душе с ними вроде и маетно, а и расстаться боязно: совсем пустота настанет. Ещё того хуже, как обида пристанет, всю серёдку выест, и неведомо потом, кто в дупле твоём поселится. А кислоту не надо в себе держать... перед сном выдь на крылечко да и выплесни...
  
   Погодка разветрилась слегка, где-то за спиной восходила луна, и, несмотря на волну потепленья, роща понемножку раздевалась к зиме, один листочек опустился на рукав... Благодарение Богу, оттаивала понемножку мглою напитавшаяся душа...
   Пускай далеко было до полного сожаленья о случившемся, тем более - отступничества своего, с чего лишь наступает всяческое возрожденье. Зато какие бы административные горечи ни караулили впереди споткнувшуюся душу, отныне взрыхлённая страданьем почва пригодна становилась к принятию доброго зерна, подразумевалось то самое - что, по преданиям старины, бесплодную пустыню обращает в цветущий сад.
   Всё ожило в домике со ставнями...
   - Поделился бы с нами, что имеешь на уме, чем в мыслях-то спасаешься?..
  
   Дунюшка вспомнила, что ещё позавчера очень приглянулись ей весёленькие обои в витрине хозмагазина: полевое разнотравье по голубому мрамору...
  
   Пускай наметившийся проблеск не означал пока поворота к лучшему, но в том и состоит счастье бедных, чтобы, по крайней мере, наихудшее осталось позади...
  
   - ...старушку свою схоронив, встосковался по какому ни есть полезному дельцу, а к чему себя приладишь при старческой немощи да без привычного-то ремесла? В одное ночку потемней, одиночество своё в подушку оплакивая, и надоумился мой старичок изготовлять на дому...
  
   - ... То ли диалектика безграничного свободоискательства неминуемо приводит к смиренному послушанию перед догмой, то ли утвердившееся всюду безверие в жизнь небесную побуждает смертных крепче держаться за благо земное? Когда же притомились оплакивать утраченное, взывать к Божественному милосердию, добиваться отклика на философские запросы, то осталось обыкновенное горе. И когда стало ясно, что каждая минута промедленья грозит непоправимыми последствиями, то беспросветное отчаянье сменилось всеобщим припадком неукротимой и покамест вполне бессмысленной деятельности... Отчаяние - плохой советчик...
  
   ...батюшка не счёл возможным докучать Господу неуместным обращеньем, а просто послал вослед нераскаянному Савлу человечное пожеланьице - не разбиться насмерть при падении с такой высоты...
  
   - И вот состоялось моё исполнение желаний, и смотри, что случилось со мною. Я утратил смысл жизни, и солнце светит вполнакала...
  
   Самая хрупкая в семье, едва ли годилась она в спасительницы, тем не менее, и соломинка мнится якорем надежды утопающему...
  
   Никогда раньше, пожалуй, не испытывал он такой преданности своей подружке, и с ускорением дальнейших событий вряд ли представится более уместный случай раскрыть содержание его чувства к неизмеримо более хрупкому сравнительно с ним существу, без него заведомо обречённому на гибель. Она выражалась в потребности постоянно листать заключённые в ней радужные варианты чего-то, читать там отражения чередующихся пейзажей... слушать доносящиеся оттуда шорохи и всплески потаённой жизни, в которую он сам не вхож, и в благодарность за обогащение своё носить это в сердце, всемерно оберегая от повреждений - и больше ничего на свете: наверно, так и приходит настоящая любовь. В том жгучем, без слабостей и послаблений, климате беспощадного общественного переплава Дуня служила ему окошком в загадочный... и по мере удаления уже тускнеющий мир, о существовании которого перестают подозревать нарождающиеся поколенья. А именно там, на тысячелетнем гумусе души, выращивались зачатки свирепых религиозных пандемий, циклопические произведения искусства и разные фантазии ума, нередко терзавшие род людской более жгучей реальностью, нежели сама действительность...
   Зато до глубокой старости, когда переболевшая ангелом Дуня стала полноценной передовой женщиной, супругой видного профессора и матерью его многочисленных мальчиков и девочек, муж сохранил к ней благодарное обожание за дарованные ему... прозрения их совместной юности...
  
   В самом деле, было бы жестоко винить разиню, маховым колесом жизни втянутого в легкомысленные приключения...
  
   ... благо на краю бездны исторической жизни порою ценится дороже чести...
   Поверенному всех тайн своей подружки, ему с самого начала понятно было происхождение её терзаний, но и на личном опыте убедясь в серьёзности событий, куда вовлёкся помимо воли, он не разделял Дуниных расчётов повлиять чудом на политику...
  
   - Может, заболел?
   - Не стонет, не жалуется. С утра поклюёт изюмцу всухомятку, потом валяется на койке день-деньской. Уж я его и корила, грешна. О чём тужишь, спрашиваю, зараньше сроку к земле клонишься. Оглянися, голова, всё кругом тебя непочатое, а и случился по младости непорядок какой, так ведь сколько ещё разов порвётся впереди и снова сложится! Заместо того чтобы плесневеть без дела, так...
  
   ...убожеством жилплощади в глазах умного лишь подчёркивается значительность проживающей там личности... И... вряд ли уместно жаловаться на забвение, если важные... Чему вы удивляетесь?.. Ведь и у людей тоже не всё складывается иногда, как хотелось бы!
   Насколько можно было понять из его несвязного... бормотания, речь шла о якобы случившейся полной атрофии основного ангельского дара...
   - Но право же, я и не собирался оправдываться, да и не знаю толком, в чём моя вина... Просто стремился делать, чтобы всем было хорошо возле меня, но, оказалось, все разное хотят...
  
   "Но смотри у меня, чтобы всё было на чистом сливочном масле, без капельки гипнозу, который, по отзывам наших врачей, небезразличен для здоровья"...
  
   ...с головокружительной высоты... людская история представляется сплошным кладбищем великих идей и незадавшихся свершений, а для души нет ничего ядовитей воспарений от сгнивающих мечтаний...
   До последнего времени избавленный от тягот телесного бытия ангел получал теперь добавочное свидетельство о сложности дел людских, где в отличие от неба наипростейшая из истин, добро, покупается ценой крови и безумия...
  
   Это надо учесть: смех увеличивает здоровье...
  
   - Знаете, вот уже второй месяц что-то неладное творится со мною... Потому обо мне и не слыхать нигде, что покончилось всё!.. Вероятно, выдохся начисто... Я потому и не являюсь никуда, что в непонятном качестве нахожусь, вроде лицо без определённых занятий. Конечно, я и раньше ничего не умел, кроме чуда... Ведь мало того, что нигде не числюсь, я ещё и без прописки, даже без паспорта на свете проживаю... другими словами, как бы никто, тогда как жилплощадь за квартиросъёмщиком значится. Даже снится иногда, двое... вошли и спрашивают, откуда взялся, чего тут поделываю, на какие средства существую?..
   А любому дарованию требуется тренировка, чтобы не заглохло...
  
   Терпеливо и без расспросов ждал он поодаль своего времени, давал ей проститься с иллюзиями переходного возраста, чтобы по прошествии сроков стать единственной её реальностью...
  
   Она лишь улыбнулась ободрительно, чтоб не огорчались ничему, потому что всё, всё на свете совсем не окончательно, и потом, опустошённая, с подножки вагона, рухнула в колыбель Никаноровых объятий. Сказались издержки дня, и едва свалилась в кровать, тотчас из зенита, затмевая небо сознания, понеслась на Дуню сорвавшаяся галактика...
  
   По причине низких, тучами обложенных небес стемнело раньше обычного, и мелкий, видимо, на всю ночь, уже начинался нудный осенний дождик...
  
   - Озеро, конные прогулки и отменная тишина! Нам думается, двухнедельная сказка вдвоём на лоне природы не повредила бы здоровью нашего друга, охаповского отшельника, не так ли?..
  
   - ... нет ничего слаще, как творить ближнему добро без особых хлопот, личных расходов и даже умственного напряжения...
  
   - Тема предстоящего нашего с вами разговора - древняя боль земная. Люди настолько притерпелись к ней, что страданье, добровольное в особенности, стало кое-где дорогой к святости. Неизбежность страданья породила даже мощную церковную доктрину с культом кротости и подчиненья сильным... Живучесть христианства мы объясняем надеждой низов хоть загробно понежиться в чудесной обители без помехи в лице помещиков и капиталистов. Было запримечено, впрочем, что не для всех нищета является уделом бытия, иные половчей достигают благоденствия и при жизни. Равенство перед законами, но неравенство в шансах на благоденствие. Разоблачение секретца сопровождалось постепенным крушением иллюзий перевоспитать хищника посредством крестообразных пассов, а освободительные чаянья, перекочевавшие из молитвы и песни в народные сказанья о царстве справедливости, оформились сперва в философские раздумья о мнимых владыках бытия, а позже в социальную науку с опорой на всё возрастающий промышленный потенциал. Признаться, поход за справедливостью рисовался нам в юности гораздо проще. Вспоминаются жаркие семинарские дебаты: кто же повинен в нищете людской - общественное ли неустройство или всеродительница природа, одних коронующая в Архимеды, других низводящая на уровень плесени земной?..
   Вообще-то природу, как хозяйку всего сущего, не заботит отставанье вида на век-другой, но в нынешнем мире без него нас досрочно расклюют соседи! С повышением уровня цивилизации, зачастую обслуживающей самые порочные прихоти избранников, всё грозней становятся возрастающие, уже не только материальные, как раньше, но и нравственные чаянья пробудившихся масс по части абсолютного равенства. Словом, на смену терпящему бедствие христианскому компромиссу, навеявшему труженикам, как говорится, "сон золотой", мы предложили единственно рациональный план продлить историю людей, крушение которого повлекло бы нежелательные последствия...
  
   История, порою чересчур эмоциональная наставница людей, хоть и учит их благоразумию, однако никогда не учится на собственном опыте сама. То поспешит, то пропустит сроки для манёвра, а то, глядишь, доверит неподготовленному контингенту важнейшее своё задание, потому так редко выполняемое больше, чем вполовину. Действительность показала нам, что в таком деликатном деле, как преобразование человечества, помимо фундаментальных политэкономических рокировок, требуется и коренная перестройка сложившейся у населения психики...
  
   Христианство возникло как утешительная надежда скорбящих на посмертное вознагражденье. Но уже к концу первого тысячелетья его обезболивающее действие стало настолько ослабевать, что разочарованье надоумило передовых мыслителей на осуществленье проблематичного блаженства небесного по возможности в прижизненных пределах, на земле. Наиболее удобный момент для попытки такого рода представился лишь к концу второго тысячелетья, когда по техническим и прочим показателям новая общественная фаза оказалась почти рядом... Поначалу разумнее было несколько растянуть её, чтобы глубже внедрилось в населенье посеянное зерно, кабы не опасенья, что всё осложнявшиеся обстоятельства застигнут нас на перевале, до спуска в благополучную, вчерне уже освоенную разумом долину. Да и то - если раньше идея наша выгодно опиралась на подспудную веру здешних жителей в некое "праведное царство", теперь расчёт вёлся на близость цели, которая в условиях отчаянья делает подвиг нормой человеческого поведенья, а отравленные мечтой не чуют и боли к тому же. По примеру пророков древности, вдохновляющих своё войско виденьями земли обетованной, мы тоже зарядили каждого доброй чаркой пламени перед штурмом. Однако возникшая было надежда уложиться в отпущенный нам историей срок шибко поубавилась под влиянием не сопротивления вражеского, а кое-каких досадных, потому что с запозданьем осознанных, соображений о самой натуре людской... Природа издавна применяет для закрепления новизны благодетельные, разной длительности паузы, в течение которых отстаивается драгоценное вино опыта или физической стати с одновременным выпадением подсобной мути в осадок...
  
   "Имейте в виду, если вначале времени некое магическое слово зажгло пламень жизни, то оно же, вывернутое наизнанку, способно и угасить её"...
  
   Цивилизация - то же земледелие, и не надо удобрять сорняки!..
   Крупные операции истории производились сильными людьми... Что известно о потаённой жизни русских?.. Как ни привлекательна данная страна по богатству недр, обширности тылов, покладистому характеру жителей, чем в совокупности гарантируется амортизация любой ошибки зодчего?..
   Столько силищи потрачено нацией на создание такой державы... Бессильные осознать смысловую необъятность своего географического феномена, учёные сословья прошлый век чуть не потасовкой выясняли исторические предназначенья России... На кой чёрт без госпринуждения сквозь таёжные топи и кучи гнуса, всё глубже забирались в Сибирь всякие Хабаровы да Ермаки?.. Не исключено и пытливое, Колумбово любознайство - откуда солнце всходит, куда девается? Но истинное объяснение тяге людской в смертельную неизвестность надо искать в чём-то другом...
   Колыбель и нянька создают черновую человеческую болванку, из чего история ваяет характер нации. Тут надо искать корни легендарного долготерпения русских... И так как без той национальной живинки любой народ быстро утрачивает вместе с лицом самое имя своё, русские навострились прятать его от нас ловчей, чем предки хоронили клады былых лихолетий в недрах души - на такую глубину порой, что, передавая по наследству, родители не подозревают её в себе...
   Исторически сложившееся долготерпение русских... равным образом и почти безграничная нива России, готовая после маленькой вспашки к засеву революционной новизной, - буквально все попутные обстоятельства в этой стране благоприятствовали нам. Трудно было найти решенье - пускать ли русский потенциал целиком на затравку мирового пожарища или же в патриархальности приберечь на чёрный день?..
   Заветы, чаянья и традиции старины, то есть вся совокупность духовных накоплений... некогда именовалась национальным русским Богом...
   Меж тем большая лесть всегда гуляла на Руси с ножом в рукаве...
   Штурм больших твердынь удаётся лишь в случае, когда подвиг становится для участников единственным шансом возвращенья к жизни. Смерть не освобождает нас от исторической ответственности...
   Русским и раньше доводилось испить своей судьбины...
   Не сломили, как видите, тюрьма и ссылка. Тогда как роль вождя чуть затянувшейся революции обрекла меня на ранний износ по всему физическому строю, кроме назначенной цели. Ибо события минувшего дня диктуют график очередного...
   Царственный специалист по воинской муштре Павел обмолвился однажды, что в России великих людей нет, в ней "велик тот, с кем я говорю и пока я говорю с ним"...
   Предвижу свою историческую судьбу. Посмертно побивая камнями усопшего тирана, потомки обычно не вникают в истинные причины его ожесточенья...
   Вообще для успеха нынешней, последней и решительной схватки миров требуется прочный, военный режим, жёсткий и бдительный...
   "Слаще власти и ласки женской, самого дыхания слаще - месть"...
   Наверно, сразу по восшествии на престол всемирного диктата он учредил бы обязательный ценз добродетелей, дарующих жителю право именоваться гражданином земного шара...
  
   По отсутствию покамест более надёжных источников для познания всего случившегося в те годы, современник имеет законное право на собственные домыслы о тайностях отжитого века и личностях, безраздельно владевших его достоянием, отечеством и судьбой...
   Основой служат навеянные ими вперемежку со страхом и болью, мечтанья и надежды наши, из коих по прошествии испуга и благого веяния выплавляется железная легенда, именуемая судом потомков...
  
   Трогательней всего выглядел совет поскромнее держаться на улицах. Чтобы не привлекать внимание злых людей...
  
   Без видимого недуга, подпухшая чуток и уставясь в оклеенный меловой бумагой, закоптившийся от жизни потолок, безотрывно глядела на пробегавшие над нею облака раздумий...
   - И ты не горюй попусту.. А ты выйди из себя наружу, оглянися... В мире хорошо-то как!..
   Конечно, всякий ужас содержит в себе целительное свойство притуплять горе утраты, однако на сей раз страшное лекарство запоздалого разоблачения оказалось недостаточным, и оттого поступок Егора в известной мере пригодился как прижигание незаживляемой раны, вскоре затем начавшей рубцеваться помаленьку...
  
   Он сразу оговорился о праве мыслителя группировать факты до образования стройной геометрической фигуры подобно тому, как древние для удобства обращения со светилами объединяли их в созвездия самых фантастических наименований...
   "Впрочем, давно известно, что в рассуждениях своих мы наделяем их делами и мыслями нашего интеллектуального уровня"...
  
   Смежный Химкинский вариант, если бы Дуня решилась тогда продать режиссёру загадочную дверь в изнанку действительности, грозил ещё худшими последствиями в виде скандального шлягера о похождениях командировочного ангела. А так как кино даже в эпоху грознейших демографических проблем всё ещё не обходится без универсальной, по старинке, любовной приправы, то раскрытие всеважнейшей конструктивной тайности бытия, способное вызвать переполох в науке, тем ловчее увязывалось с темой, что туда можно было частично перенести амурные шалости кавалера с церковной колонны. Недостающие интимные подробности режиссёр в переизбытке получил бы от исполнительницы заглавной роли, ближайшей приятельницы своей, наконец-то выходившей на простор мирового экрана, если подпустить закулисную молву о ней как фактической героине изображаемых событий...
  
   ...Любая насильственная операция над мыслью означала развенчание возлюбленных-то сынов Божиих в обыкновенное быдло, избавленное от мук и ошибок свободного выбора между добром и злом. В плане принятой концепции малейшее убавление фитиля в светильнике разума, сравнимое с угашением солнца, становилось диверсией, погружавшей мироздание во мрак исходного небытия...
  
   Нищая обстановка жилья раскрывала с неприглядной стороны характер владетельной хозяйки. Конечно, чудо само охраняет себя от воров - всё же при таком необузданном расточительстве не следовало скупиться на время и внимание для единственного, в сущности, живого охранителя её сокровищ...
  
   - ... Скрытный, никогда не рассказываешь о себе... Говорят, у тебя уйма фифок. Современному режиссёру для общенья с коллективом мало одного лишь общенья душ. Но, судя по той мизерашке, ты утоляешь творческую жажду, где подвернётся...
   - Мне кажется, в данную минуту у пани Юлии нет оснований ревновать меня... тем более к призракам её воображения...
   - И что удерживает тебя при ней? Привязанность детства, благодарная совесть... любовь, наконец?..
   - Простите... но, сама-то пани Юлия смогла бы объяснить содержание произнесённого ею слова?..
   - ... Слишком поздно мне помышлять о подобных... да и вообще о романтических авантюрах на рубеже старости!..
  
   Вообще говоря, со своими обидчиками по любовной части женщины нередко расправляются тем же способом, каким были обижены, потому что им наносятся уже незаживаемые раны...
  
   По целомудренной гадливости бессмертных, избавленных от расточительных излишеств любви, и был совершён Дымковым непривлекательный поступок в отношении потенциальных друзей. Зловещим жестом и заклятием на каком-то загробном языке ангел в единый мах убрал прочь подаренную приятельнице усадьбу со всей её сказочной начинкой, выкинув перепуганную нагую чету в необжитую местность с риском серьёзной простуды ввиду наступившего за ночь осеннего похолодания с заморозками кое-где...
   С изящным цинизмом вскрывая символику запретного яблочка, он вывел довольно правдоподобное предположенье, что и пралюди были застуканы приблизительно в такой же ситуации, иначе в тексте божественного проклятия не упоминалось бы неуместное пророчество о родовых муках материнства, откуда правомерно сделал умозаключение, что ранее для них был предусмотрен другой, безболезненный способ видового воспроизводства...
  
   - Ничего не поделаешь, принято платить авансом за право когда-нибудь под старость впереди погреть зябнущие руки у костра воспоминаний. И чем крупнее взнос, тем больше удовольствие...
  
   ... Дымков повалился навзничь с горестным ощущеньем, что в знак полного теперь приобщенья к земной юдоли ему вручается самостоятельная судьба, которую он отныне будет безотлучно таскать при себе, как ненавистное осклизлое бревно, брать на прогулку, класть с собою в постель... Кроме сна, прикрыться от непогоды было нечем...
  
   Конечно, не охота за поживой привела сюда вышедшую в тираж собаку, а заведённый у всей, кроме нас, твари земной деликатный порядок забиваться на подыханье в дыру поглуше, чтобы ни болью, ни посмертной падалью своею не омрачать солнечный праздник жизни...
   В качестве вступительного взноса дружбы она могла поделиться с ним высшим, на собственной шкуре испытанным секретом счастья, которое состоит главным образом в посильном приспособлении к несчастьям. Хоть малейшего кивка ждала она... Предложение было сделано посредством пристального взгляда, со всею полнотой переживаемого момента: так общаются звери и обречённые люди при совместном выходе в тираж...
  
   ... как правило, чем безысходней чьё-то состояние, тем приятней оказать ему вспоможение - если без затраты времени и личных средств...
  
   По мере удаленья от города расстоянья между станциями возрастали, и на одном, неизвестном по счёту перегоне Дуню укачало до той целительной дремоты, когда всё становится нипочём...
  
   В предвиденье неминуемых бедствий, ожидающих Дуню по его уходе, сейчас ему ничего не стоило, разумеется, истребить самый источник грозившей ей опасности, значит, за время земного пребывания успел насмотреться вдоволь, какими последствиями для возлюбленных людишек сопровождается небесная деятельность по иссечению зла, осуществляемая по старинке - простецким инструментарием и со чрезмерным эмоциональным накалом. Своевременно разгадавшая его затруднения, Дуня оказала величайшее благодеянье миру, напомнив Дымкову уже проверенный у них на практике бескровный способ удаления печали.
   Жестом крест-накрест перечёркивая прошлое, она как бы обрубала последние, державшие Дымкова связи:
   - Пусть они забудут про вас!.. все кроме меня одной!..
   - Кроме тебя...
  
   Итак, в отличие от чисто физических недугов душевные, вроде описанного выше, если в должной мере напитались духом своего времени, способны порождать целые системы взаимодействующих видений. Доверенные бумаге эти живые миражи, подобно кораблям, носятся затем по морям веков, забираясь иногда в необозримую даль - пропорционально прочности конструкции, размеру паруса и силе эпохального ветра. Особой живучестью обладают почему-то гимны радостям жизни, доставляемым самим фактом пребывания под солнцем, а именно скрупулёзные описания случившихся кораблекрушений, обусловленных внезапным разочарованием душевным или заблуждением ума. Повествования эти - нередко с оттенком любования самим процессом - и показали, какую нестерпимую боль телесную преодолевает воля во исполненье великой цели, тем более трагической, что может впоследствии оказаться всего лишь прихотью мечты. Немудрено, что многие знаменитые книги являются по существу историями древнейших - применительно к дате написания всегда одних и тех же душевных заболеваний, составляя в библиотечной массе своей анатомический атлас, где во всевозможных рассечениях представлена человеческая душа... Наиболее художественно выполненные вызывали в потребителе всё новые, зачастую необузданные желанья и надобности не всегда духовного ранга, удовлетворять которые в массовом порядке цивилизация уже не поспевала. В свою очередь, возрастающая неутолённость насущных отныне потребностей, сопровождаемая частыми социальными потрясеньями, постепенно отравляла наше сознанье предчувствиями апокалиптического заката и аварийным ощущением старческой неполноценности наряду с симптомами мнимого биологического отмиранья. Таким образом... современному человечеству, вовлечённому в недостойную... гонку, ничего не остаётся, кроме как воротиться к суровому регламенту природы и ценою, пускай некоторого отступленья от достигнутых стандартов, стабилизировать своё существованье без расхода основного капитала, каким является ценность бытия...
   ________________________________
  
  
   Истинный садизм - это когда коррупцию самозабвенно разоблачает самоупоённый комбинатор, на котором пробу ставить негде; когда о чистоте и морали публично рассуждает рублёвская специалистка по эскорт-услугам; когда лопающийся от сытости лоялист учит полунищих протестантов любви к Родине. Садизм - это когда рассуждения о чистоте доносятся из хлева, а о нравственности - из борделя. Словом, это извращение куда более опасное, чем все оргии, описанные де Садом...
  
   Блаженный Августин. 13 ноября 354 года родился величайший писатель христианской эпохи Августин Аврелий. Достигнув сорокалетия, он приступил к работе над тринадцатью книгами своей "Исповеди", которую и закончил четыре года спустя...
   Бл. Августин был гениальным прозаиком, автором самого убедительного свидетельства о пути интеллектуала к Богу, о том, как душа описывает неизбежный для всякого круг: начинает с детских, интуитивно усвоенных правил, страстно сомневается в них, яростно отрицает - и возвращается к тому же самому на новом витке, пройдя искусы интеллекта и плоти, холодного умствования и угождения телу. Все попытки достичь благодати в общедоступных наслаждениях заканчиваются разочарованием, умственные изыски и абстрактные построения - отчаянием; никто точнее Августина не описал феномен депрессии, когда отвращение к жизни сочетается со страхом смерти.
   Августин открыл изумительно простой, непосредственный и горячий стиль диалога с Богом, диалога совершенно на равных, что проистекает из особенностей его весьма уважительного взгляда на человека...
   На то и законы Твои, чтобы я их понимал, на то и Творение, чтобы свидетельствовать о Творце...
   Богоискателю у Августина... предстоит найти самого себя. Чем повсюду искать - и часто не находить - доказательства бытия Божия, не лучше ль на себя... оборотиться; чем вечно бичевать свои пороки и грехи - не лучшим ли стимулом для усовершенствования будет ясное понимание того, что ты подобие Божье, представитель его на земле, исполнитель его задач? Чем вечно порицать в себе слишком человеческое - не лучше ли разглядеть и расчистить божественное?..
   Блаженный Августин актуален для нас по множеству параметров...
   Найди себя - и найдёшь Бога...
   "...размышления мои о Тебе походили на попытки тех, кто хочет проснуться, но, одолеваемые глубоким сном, вновь в него погружаются. Человек обычно медлит стряхнуть сон: члены его отяжелели, сон уже неприятен, и, однако, он спит и спит, хотя пришла уже пора вставать"...
   Человек Августина, свободно беседующий с Богом и нашедший в себе доказательства его бытия, ни за что не позволит вытирать об себя ноги, потому что он видит в этом оскорбление Господа. И он прав. Когда мы позволяем себя унижать - мы унижаем Бога. Когда мы позволяем лгать себе и грабить себя - мы лжём Богу и грабим Его. Когда на наших глазах откровенное, наглое, распоясавшееся, сознающее себя и любующееся собой зло глумится и регочет, поплёвывая на окружающих - мы делаем Бога бессильным и выдумываем оправдания Его невмешательству, хотя Он давно уже вмешался, приведя сюда нас и вложив каждому нравственный компас. Ведь все мы на уровне аксиомы, с рождения, по христианской природе души знаем, что хорошо и что плохо, а если заставляем себя забывать об этом, то исключительно потому, что надо же оправдывать собственное бездействие. Между тем каждое наше свинство бросает обратный рефлекс на Того, Кто нас создал, - Бог расплачивается за сомнительные дела образа и подобия своего; страшно сказать, человек Августина отвечает за Бога...
   Вот почему "Исповедь" Блаженного Августина из Гиппона пребывает в числе любимейших моих книг, а всё лучшее, что написано человечеством в последующие 1615 лет, кажется мне прямо вытекающим из неё.
  
   Кнут Гамсун (1859)... В самой Норвегии о Гамсуне вспоминают с понятной стыдливостью: после его откровенной поддержки Гитлера и Квислинга сограждане подвергли его столь дружному остракизму, что тень того разочарования лежит на его облике и по сей день. Как ни крути, а есть вещи непростительные... Гамсун поддерживал фашизм убеждённо и страстно, видя в нём панацею от заблудившегося человечества. Он ярко, с редким талантом, ценою карьеры и репутации, обозначил один из самых страшных тупиков европейской мысли - ненависть к современности и жажду возврата к патриархальности...
   Гамсун разнообразен, точен, нервен, выразителен, романы его вызывающе непохожи друг на друга, и объединяют их, пожалуй, лишь три фундаментальные черты его мировоззрения, сочетание которых и приводит к фашизму с железной неотвратимостью. Первая из черт - преломлённое ницшеанство: завышенная самооценка утончённого и одинокого творца. "Голод" - не просто исповедь начинающего художника, бесконечно одинокого в чужом городе. Муки его усугубляются контрастом между сознанием собственного потенциального величия и железным, ледяным равнодушием мира. Страдает не просто юный одиночка - страдает гений, полубог. Жизнь равнодушна, безжалостна, не оставляет ему ни места, ни надежды. Этот мир проклят, и отсюда вторая черта гамсуновского мировоззрения: страх и недоверие к жизни, ужас перед будущим, ориентация на прошлое...
   "ХХ век скомпрометировал ответы, но не снял вопросы". Он предложил два выхода - модерн и архаику. В этом принципиальная, неистребимая разница между фашизмом и коммунизмом, которую не сотрут никакие заявления ПАСЕ. Коммунизм - выход модернистский, конструирование будущего, пусть жестокое, бесчеловечное, ломающее об колено. Коммунизм - поиск на нехоженых путях. Фашизм - опора на архаику, попытка искусственного возвращения в средневековье и даже глубже, во времена титанов, никогда не бывшие, мифологизированные. Это возвращение туда, где человек ничего не значил, где властвовали жестокие и таинственные боги. И вот в эти времена Гамсуна всё отчётливее тянет...
   Третья же черта мировоззрения Гамсуна, тесно связанная с недоверием к жизни и попыткой оковать её жестокими законами, - его страх перед женщиной, недоверие и ненависть к ней... "В них есть детское безрассудство без детской невинности"...
   Из всего этого и слагается трагический итог биографии Гамсуна. Он не совершил никакой роковой ошибки: всё было логично. Титанические попытки реабилитировать его художественный гений бессильны перед тем фактом, что в сорок третьем году, во времена Сталинграда, он лично виделся с Гитлером и говорил ему комплименты. Любой, кто отвергает будущее, страшится жизни и обожествляет себя, с железной неизбежностью придёт к этому же итогу, с каких бы высоких позиций он ни судил проклятую современность...
   Впрочем, бессмертие Гамсуну гарантировано. Отрицательный урок - тоже урок, и, может быть, посильней иного положительного примера...
  
   Че Гевара (1928)... Сегодня, во время пресловутого кризиса, зашатались, кажется, самые основы так называемой буржуазности...
   Че Гевара.. стал основателем новой религии... нормальной новой веры, развившей идеалы христианства... Некоторых особо пассионарных типов современное христианство не устраивает. Им кажется, что оно стало политкорректным, беззубым, респектабельным, утратило пламенность... Иные из таких пассионариев выбирают ислам и утверждают, что он принял от христианства эстафету, сделавшись главной мировой религией. Таким персонажам кажется, что чем непримиримее, тем лучше. Другие выбирают более умеренный путь и пытаются скрестить христианство с марксизмом, революционизировать его...
   Эрнесто Гевара родился, боролся и погиб в загадочной и совершенно особой среде, где перевороты - главный национальный спорт, и всё это тесно связано с сексом, культурой (в особенности музыкой) и лёгкими наркотиками. В общем, это принципиально новая социокультурная среда: тем, кто раз побывал в Латинской Америке, становится ясно, что человеческая жизнь не есть абсолютная ценность - всё равно помирать, - а потому главная задача человека состоит в том, чтобы эту жизнь продать (отдать) как можно дороже и эффектнее... Поскольку изменённое состояние сознания для местного населения, в общем, норма - да и местный воздух, и фантастические пейзажи, и бурная история этих мест, незабытая и всё ещё горячая, сами вводят вас в некий транс, который долго потом не проходит, - представления о смысле жизни и о ценностях у этих людей тоже сдвинуты. Для европейского человека, скажем, труд всегда является ценностью серьёзной и непреходящей, он придаёт всему смысли, спасает от распада... Для латиноамериканца это вовсе не так - здесь любят и умеют ценить праздность...
   С латиноамериканской точки зрения Че Гевара - классический святой, поскольку он был носителем всех местных добродетелей, причём в превосходной степени. Поэтому чегеваризм стал главной религией на всём латиноамериканском пространстве, а в эпоху всемирной моды на это пространство перекинулся и на Штаты, и на Европу, не говоря уж про Африку... В последователях своих он воспитывает хорошие качества: неравнодушие к чужим проблемам, упорство, самоотверженность, бессеребренничество и начитанность...
   Два года Че Гевара, произведённый Фиделем в майоры, сражался на кубинской территории; отряды повстанцев прирастали ежедневно. Он умудрился выиграть сражение при Санта-Кларе, захватив правительственный бронепоезд. Именно в Санта-Кларе он сказал знаменитую фразу о том, что солдаты регулярной армии при всём своём вооружении и всех боевых навыках бессильны перед идейными повстанцами, особенно в бою лицом к лицу. Ближний бой выигрывается теми, кто крепче верит, - повстанцы, современно говоря, были куда лучше мотивированы...
   На пустом месте такой миф не возникнет, и Че Гевара не зря стал самым ярким его воплощением. Он был абсолютно бескорыстен, беспримесно романтичен... Но, Господи, как хочется любить его на фоне бесконечных самодовольных профессионалов, уверивших себя, что зло в порядке вещей! Как он трогателен, старомоден и при этом актуален - в мире людей, глубоко убеждённых, что любая попытка радикального переустройства мира обречена, и что человечество делится на двадцать процентов элиты и восемьдесят процентов тружеников!..
   Тот, кто не вздрагивает от счастья и тоски, слушая "Белла Чао", - тот ущербен в чём-то главном и очень серьёзном, но вряд ли можно объяснить ему, чего он лишился. Думаю, история сама всё объяснит: тот, кто двадцать раз падал и расшибался, - на двадцать первый раз полетит, а тот, кто всю жизнь проползал, - так и будет ползать в тепле и сырости, и время уйдёт от него куда-то бесконечно далеко.
   У нас была неважная страна, но в ней были задатки, и эти задатки мы предали. Ничего, идею нашлось кому подхватить и подкрасить...
   А того, что Че Гевара стал брендом и товарным знаком, - бояться не надо. Истина должна распространяться в той форме, в какой она легче всего усваивается. Если наше время способно усвоить её лишь в виде товарного знака - это проблема времени, а не истины.
   Носить майку с Че Геварой и цитатой про авантюризм я надеюсь и впредь. И сыну куплю такую же.
  
   9 мая - День Победы! Вещество Победы...
   Вечное "прорвёмся"... бесконечное презрение к обстоятельствам, сознание их ничтожности... К опасности нельзя привыкнуть, но её можно презирать. Война давала знание об абсолютной цене вещей - то внутреннее спокойствие, с высоты которого бытовые проблемы просто неразличимы...
   Я застал ветеранов нестарыми ещё людьми. В них и сегодня виден внутренний покой, почти невозможный в сегодняшних людях, доверху полных зыбким киселём. Но тогда он был особенно заметен, и именно о нём был снят "Белорусский вокзал" - лучший из фильмов о поколении победителей; фильм, оказавшийся в конечном итоге о том, что ни годы бытовых унижений, ни вынужденный конформизм, ни старость, ни самая смерть никогда не расформируют десятый десантный батальон...
   Фронтовики - лучшее советское поколение... Это целый кодекс чести, прошедшего огни и воды, да так никогда и недемобилизовавшегося. Это поколение сверхлюдей, совершивших сразу два подвига: они не только спасли Родину от внешнего агрессора, но сумели освободиться и от внутреннего, верховного... Отблеск этой свободы, этого презрения и этой способности совершать невозможное на них до сих пор отчётлив...
   Высший пилотаж - забыть, как именно это было, выгнать из памяти цену, какой куплен этот опыт, но сам опыт сохранить, чтобы в нужный момент он сработал, как неразорвавшаяся бомба... Фактическая сторона дела ушла, но приобретённое знание о жизни - о том, что в ней чего-то стоит, а о чём можно не думать вообще, - сохранилось; кто сумел проделать над собой эту операцию - тот и выжил, и сохранил рассудок... Факты уйдут, останется чистый опыт сверхчеловеческого.
   Что это за опыт?.. Благотворность абсолютного зла - оно не допускает моральных колебаний и отковывает героев. Фашизм преподал миру урок, до сих пор ещё не вполне забытый. Ветеранам довелось победить то самое абсолютное зло, насчёт которого двух мнений быть не может. Это и есть опыт сверхчеловечности. Нас не должна обманывать их сегодняшняя старость. У такого опыта нет возраста... На них лежит отсвет победы... Разумеется, эту победу пытались отнять, как все другие: говорили о том, что война выиграна заградотрядами, что мясорубку попросту завалили мясом, что в дело вступил генерал мороз... Но достаточно посмотреть, как ветераны этой войны управляются с любой работой, чтобы понять, каковы они были в молодости и какой именно труд их так закалил. Человек, которому удалось невозможное, не спасует ни перед чем. Почти у всех советских генераций - даже таких грандиозных, как большевистская, сколько бы её ни принижали, - умудрялись отнять победу; иногда они отнимали её сами у себя. Только военное поколение одержало победу, которую нельзя отнять; для этого надо было четыре года провести в прямом и близком соседстве смерти... Ни у одного народа нет такого количества пословиц и поговорок о том, что смерть - фигня, о том, что дальше фронта не пошлют, меньше взвода не дадут. Это и есть предельный опыт - когда четыре года пребываешь на последнем рубеже, дальше которого заслать некуда... И с высоты этого нового опыта было ясно, что заговорами и переворотами свобода не покупается... А люди сорок пятого года понимали, что никакой государственный быт не сформирует свободную нацию. Формирует её единое жертвенное усилие, которое они и сделали. И потому Великая Отечественная в конечном итоге эту нацию выплавила... Жаль только, что этот опыт не наследуется...
  
   Недавно в одной сетевой дискуссии меня назвали ленинцем. Не вижу в этом ничего обидного... При выборе бесконечно терпеть распад и гниение либо попытаться раскочегарить "мировой пожар" - верного варианта нет: в болоте, как известно, перегнивает всё, а в огне кое-что может уцелеть и даже возродиться...
  
   22 апреля 1870 года родился Ленин. Ему поставили больше памятников, чем всем прочим правителям в мире, даже вместе взятым... Под знаком ленинобожия прошёл весь ХХ век... В нём воплотилась многовековая мечта... В Ленине есть прежде всего - уверенность, что человек есть непременное усилие, что он должен каждый день сотворять себя заново, не ограничиваясь бытом, замахиваясь на великие задачи... Работоспособность, память, интеллект у него в самом деле титанические; самодисциплина такая, что ни в тюрьме, ни в ссылке, где другие сходили с ума, погрязали в склоках или навеки отрекались от борьбы, он не позволит себе ни единой жалобы. Напротив - все, кто встречался с ним, вспоминали, что даже час общения с Ульяновым заряжал силой, азартом, готовностью к новым испытаниям...
   "Это не наш путь": индивидуальный террор ведёт к слишком обильным жертвам и не решает главной проблемы.
   Он получил юридическое образование... Его теория классовой борьбы отличается стройностью и безупречной логикой...
   Теория классовой борьбы в ленинской версии предельно проста: одиночки ничего не решают, история делается массами, коллективным творчеством, синхронным усилием... Империализм - высшая и последняя стадия капитализма. Капиталистические империи обречены вступить в борьбу за передел мира. Долг пролетариата - превратить неизбежные мировые войны в единую антиимпериалистическую и, воспользовавшись всемирным кризисом, взять власть в свои руки. Из этого произойдёт мировая революция и единое человечье общежитье... И в канун Первой мировой войны в это верили не только пролетарии, но и тысячи интеллектуалов. Потому что старый мир явно рушится, а новый так логичен, так неизбежен! Жаль только, что жить в нём придётся новым людям, которых пока нет; но в создание этого нового человека Ленин верил абсолютно, и сам, кажется, был первым представителем этого обновлённого человечества...
   Ленин был человек литературный, к писателям относился по-интеллигентски восторженно... трепетал перед художественной мощью Толстого и Горького, как и перед музыкой Бетховена, которого обожал...
   Ленин сумел сделать из себя принципиально новое человеческое существо...
   Его образ был растиражирован в миллионах книг, картин, фильмов... Созданное им красное государство казалось спасительной альтернативой, чуть ли не сбывшейся христианской утопией. В Россию хлынули иностранные интеллектуалы, восхищавшиеся ленинской скромностью и прозорливостью. Левые симпатии стали модными, французские аристократки носили брошки с серпом и молотом, коммунисты всего мира рассказывали о государстве рабочих и крестьян, где человек труда впервые стал сам себе хозяином... Имя Ленина стало паролем для всех обездоленных... Мечта о всеобщем равенстве остаётся бессмертной... Попытка России вызвала к жизни великие надежды и великую культуру. Пожалуй, в России 1918 года было не только страшно, но и интересно. Пожалуй, без ленинской решительности и большевистского фанатизма Россия не потянула бы великую модернизацию, которая позволила ей в тридцатые годы стать ведущей индустриальной державой. Пожалуй, ленинское решение национального вопроса было одним из главных завоеваний советской империи, в которой пещерный национализм был объявлен вне закона, а окраины получили собственную письменность, культуру и науку. Словом, чего-чего, а величия замысла и при этом выдающихся способностей у него не отнять: отказываясь от лучшего в человеке, он, по крайней мере, не поощрял и худшего в нём. И кое-что из его наследия не худо бы перечитывать - по крайней мере, в той его части, где он учит бороться с угнетателями и воспитывать себя для суровых противостояний, а также разоблачать бюрократов и демагогов... Главное же - он любил свою утопию больше, чем себя, и одно это делает его выдающимся явлением отечественной истории, которой на таких героев не слишком везло...
   Но заложенная им империя была разрушена в восьмидесятые годы не столько человеческим, сколько скотским. Вот почему он до сих пор так популярен и воспринимается как надежда, а граждане бывшего государства рабочих и крестьян иной раз как скажут своим новым хозяевам, с полным, кстати, основанием: "Ленина на вас нет"...
   Почему Ленин для меня скорей в одном ряду с Петром?.. Над этими вопросами я размышлял лет с пятнадцати - и только недавно отыскал, наконец, критерий, по которому отличаю тиранов от реформаторов. Дело не в количестве жертв: оно в России соответствует масштабам страны и примерно одинаково во все переломные времена, независимо от того, опричнина ли мочит земщину, никонианцы - раскольников, красные - белых или солнцевские - тамбовских. Критерий прост и скорее визуален, нежели социален: реформаторов можно вообразить с бревном, а тиранов - нет...
   Пётр Первый? Ну, этот "на троне вечный был работник", причём любой работе предпочитал именно артельную, коллективную: строить корабль, тащить баржу с мели... Ленин был азартен. Кстати, эта черта, как ни странно, редко сочетается со злодейством. Злодей расчётлив, он не увлекается - разве что чем-нибудь деструктивным, вроде публичных казней или битв, а чтобы с увлечением трудиться - это фиг. Ленин любил работу: есть масса фотографий, где он с увлечением говорит, читает, пишет, и в самом почерке его - стремительном, резко наклонённом вправо, - страсть, скорость, азарт перекройки Вселенной, причём перекройки не имущественной, не военной, а идейной, с основ... И с бревном, на субботнике, он смотрится; и чувствуется, что работать весной, с товарищами, в стране, которую он чувствует наконец своей - не в смысле собственности, а в смысле общих целей и ценностей, - ему в радость. Вот этот азарт, заразительность общего дела, счастье полного растворения в нём привлекательны...
   Да, он попытался воспользоваться русской историей, а она сама воспользовалась им для реставрации византийской империи...
   Ценными остаются ощущения, они и есть главный смысл, главный результат истории...
   Ощущения большей части сегодняшнего населения - разочарование, скепсис, тоскливое ожидание худшего при полном сознании своего бессилия, одинаковое презрение к соседям, начальству, прошлому, настоящему и к самим себе.
   Ощущение большей части населения при Ленине - всё-таки сознание величия эпохи. Азарт коренной переделки мира. Ярость и восторг борьбы... "Призвали всеблагие". И потому двадцатые годы дали великое искусство...
   Быть союзником... Ленина душеполезно: это значит чувствовать силу, ощущать в себе способность влиять на историю, делать, ковать её, горячую...
  
   Анатолий Луначарский (1875)...
   Он был лучшим советским министром культуры и просвещения, идеальным наркомпросом...
   Он был вообще человек остроумный... Почти все отмечали его способность часами говорить без подготовки и на любую тему... Луначарский не боялся спорить с Лениным... Он любил публичные дискуссии, диспуты...
   Ленину - цельному, законченному, монолитному - нравились цельные натуры, а Луначарский, в самом деле, беспримесный идеалист эпохи раннего русского марксизма...
   Легкомысленный и жизнерадостный Луначарский... "Лучшей школой жизни является счастье"... Он был последним советским наркомом, умевшим внушить радость работы, желание что-то делать, азарт перестройки мира...
   Он явил миру принципиально новый тип политика: творца среди творцов...
  
   У нас практически все ключевые события истории имеют двоякий вид в зависимости от степени патриотизма и православности комментатора...
  
   Гражданская война - это идейная схватка одной половины общества с другой...
   Определений гражданской войны много: война между политическими силами одного государства, охватывающая значительную часть населения. Организованная вооружённая борьба за государственную власть между классами и социальными группами внутри страны. Высшая и наиболее действенная форма классовой борьбы...
   Полноценная история Гражданской войны не написана, потому что дело это чрезвычайно путаное... Идеологические установки большевиков, эсеров, белых, махновцев и каких-нибудь "зелёных" были расплывчаты, представления о будущем - противоречивы...
   Россия одна из самых утопических, мечтательных стран мира, после каждой революции все убеждены, что уж теперь-то всё устроится... Вспомните, сколько было надежд после 1991 года, какая святая наивность, какая вера в то, что теперь-то мир нас примет в распростёртые объятия и будет кормить вечно...
   Гражданская война в отечественном варианте - то есть война всех со всеми - происходит постоянно, за отсутствием в обществе религиозных либо национальных скреп...
   Очередная гражданская война приобрела форму братковских войн: тамбовские против солнцевских, грузинские против московских... И народу в этих войнах полегло, наверное, не меньше, чем в Гражданскую. А если и меньше, то состав-то был тот же самый, самый уязвимый и самый необходимый во все времена: молодые мужчины...
   Сейчас у нас... отсутствие внятной общей, да и личной цели; страшное количество позорной, ничем не прикрытой, наглой лжи на всех этажах общества; подчёркнутый и столь же наглый аморализм большинства должностных лиц; агрессивная риторика, осознание внешней и внутренней угрозы... Я уже не предлагаю читать форумы и живые журналы - там даже самый невинный вопрос... немедленно вызывает реакцию столь непропорциональную, что страшно становится за всех этих людей, реальных, ездящих в одном с тобой транспорте...
   Жрите сколько хотите, только не стреляйте...
   Тошна, душна, самой себе невыносима сегодняшняя Россия. Падающего толкнуть - норма, оскорбить женщину, инвалида, ребёнка - норма; убийство - доблесть, милосердие - трусость. Такого растления давно не было...
   А гражданской войны не будет... Для гражданской войны, как и для гражданского общества, нужны граждане.
  
   Так называемая перестройка была торпедирована, погублена национальным вопросом. Попытка усовершенствовать, реформировать и очеловечить сложную систему была убита самым архаичным и примитивным... "голосом крови". Перестройка свелась к распаду СССР, разрыву культурных связей и уничтожению единственно ценного, что в этой империи было - её наднациональной, сильной и талантливой интеллигенции, её могучей и разветвлённой культуры. Обращение к национальной проблематике, к выяснению, кто каких кровей, кто прав, а кто виноват, - как раз и есть признак распада и деградации; свобода принесла не развитие, не новые возможности, а радикальное упрощение... Человек осуществляется только в той степени, в какой поднимается над этим и делает себя сам...
   Диктатура посредственностей, осуществляемая решительно на всех уровнях...
   Созидательная работа всегда сплачивает...
  
   Никто из шестидесятников, за ничтожными исключениями, не желал краха советской системы... Нравственная притягательность социализма - она важнее экономической эффективности. Более того, исходный тезис - доказанная жизнеспособность социалистического строя...
   Интеллектуалы вовсе не желали разрушения империи - они отлично понимали, что её функционирование во многом является залогом их собственного существования. Ни в какой другой теплице такие экзотические цветы, как русская культура и наука конца 19-го и 20-го веков, элементарно не выросли бы. Разговоры о том, что система нереформируема, ведутся обычно людьми, не умеющими ничего, кроме разрушения и воровства...
   В начале шестидесятых вследствие бурной научно-технической революции (НТР) в СССР сформировалась мощная, интеллектуально независимая, политически влиятельная технократическая элита... СССР много чего полезного мог бы сделать, не доведи его вожди до той крайней ситуации... СССР кончился в одночасье... Кончилась и наука; выродилась и интеллектуальная элита, ввергнутая в унижение и нищету; погибло и инакомыслие... Где моя страна?!
  
   В российских условиях... есть только один способ государственного строительства - непрерывная постановка всё более и более масштабных задач...
   Черты русского социума - презрение к личной безопасности и выгоде, могучая горизонтальная солидарность, отсутствие интереса к выполнимым задачам и принципиальная установка на невозможное, фатализм, вера в удачу, пренебрежение бытом, радикальность, нелюбовь к начальству, высокая степень самоорганизации в экстремальных обстоятельствах - предлагают именно решение сверхмасштабных задач, и не зря на Западе говорится: "на трудное - наймите китайца, на невозможное - зовите русского". Когда этих задач нет, общество не просто стагнирует, а самоистребляется, вырождается и, в конце концов, ликвидируется...
   Главные русские свершения: Петербург, завоевания Суворова, Толстой, Достоевский, электрификация, индустриализация, Братская ГЭС, Гагарин...
   Существует, по сути, три пути: либо гниение, либо тирания, либо мощный добровольный и всенародный порыв, связанный с решением великой задачи. Пример тому - Братск. Назван он так был в честь бурятов - "братами" называли их казаки, основавшие Братск в 1631 году; но заложенная здесь Братская ГЭС стала символом свободного труда, объединившего всю страну. Таким же символом, как новосибирский Академгородок, космическая программа и целина. О хозяйственной, экономической и экологической стороне дела можно спорить; очевидно только, что состояние общества, решавшего эти проблемы, было лучше нынешнего, и культура - главный индикатор - исправно об этом свидетельствует...
   Сегодня рассматриваются только два варианта - гниение или тирания. Третий - коллективное и подлинно БРАТСКОЕ усилие - даже не берётся в расчёт. В этом - и только в этом - заключается главная проблема нынешней России...
  
  
   У литератора... есть одна извращённая страсть - всё описывать... Писатель не может быть ни полноценным эротоманом, ни законченным игроманом, ни даже настоящим алкоголиком, потому что он уже графоман, а эта страсть "сильнее всех иных велений"...
  
   Что, собственно, заставляет писателя писать?.. Писателем движет то, что он предложил назвать "нарративным импульсом". Хочется рассказать, приятно рассказывать. Или, наоборот, надо как-то выкинуть из памяти, избыть. Но чаще это всё-таки удовольствие, разговор о вещах приятных, так сказать, на язык. С поэзией в этом смысле сложней, потому что усилие требуется большее - и для генерирования известного пафоса, без которого лирики не бывает (а, поди, ты в повседневности его сгенерируй), и просто для формального совершенства: рифмы всякие, размер, звукопись... Стихи ведь в идеале - высказывание как бы от лица всего человечества. Они потому и расходятся на цитаты: проза - дело более личное, стихи - уже почти фольклор...
  
   Апологеты массовой культуры могут... пользоваться сколь угодно широкой прижизненной популярностью - однако посмертная судьба их незавидна: их читали, но цену им знали, и эту важнейшую русскую особенность - широко потреблять, но глубоко презирать - следовало бы учитывать всем, кто сегодня ссылается на свою всенародную популярность. Эта популярность не мешает посмертному охаиванию, и более того - предполагает его...
   Ещё одна важнейшая черта российской культуры: аристократизм (необязательно буквальный, родовой, но, прежде всего, мировоззренческий) ей любезней разночинства... Аристократ, "имеющий право", не снисходящий до объяснений, послушный не "презренной пользе", а чувству прекрасного, может претендовать на духовное лидерство; тот, кто угождает массовому вкусу - в политике ли, в культуре, в образе жизни, - никогда не может рассчитывать на посмертную благодарность этой самой массы...
  
   Вообще для гения естественно приходить к литературе, куда бы он ни пытался убежать...
  
   Самоограничение - единственный путь к спасению России; разумеется, дело не в ограничении потребления или иных примитивных аспектах проблемы. Дело в точной постановке сложной задачи, в массе условностей, которыми должна быть ограничена традиционная русская беспредельность...
  
   Человек должен каждый день сотворять себя заново, не ограничиваясь бытом, замахиваясь на великие задачи...
  
   "Ты должен сделать добро из зла, потому что больше его не из чего сделать"...
  
  
  
  
  
  
  
  
   135
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"