Давно это было, в шестидесятые годы, я был школьником. Лето я обычно проводил у отца в Новгородской области, но на сей раз пришлось поехать в пионерский лагерь на Карельский перешеек.
Я так раньше не отдыхал. Было много детей в лагере, человек сто, может немного больше. Девочки жили в двухэтажных корпусах со всеми удобствами, у них даже душевые кабинки были. Мальчишки в армейских шатровых палатках с дощатым полом, по спартански. Недалеко было замечательное озеро с ключевой водой, холоднющей! Мы купались каждый день. Надо сказать, что ангина, которая прежде меня каждую осень мучила, прекратилась раз и навсегда.
Все находили для себя развлечения, каждый вечер устраивались танцы, например.
Впрочем, несмотря на то, что я был рослым мальчишкой, в гормональном плане , очевидно, находился в возрасте Буратино. Танцы мне были "до лампочки".
Зато посиделки у костра казались привлекательными, поскольку было рассказано немало всяческих историй. Я очень любил послушать, да и сам приврать.
Когда самые ходовые сюжеты страшилок были исчерпаны, наиболее стойкие рассказчики были вынуждены фантазировать.
Однажды старший из близнецов Зайцевых подбросил такую тему, что наш сторож
очень подозрительный тип, к нему стоит внимательно присмотреться. Сказал и забыл.
Вскоре произошло такое происшествие, горнист Васька уехал с родителями на несколько дней в Ленинград. Нужна была замена. Никто не соглашался, подозреваю, даже из тех, кто виртуозно играл на трубе: ведь надо было вставать ни свет ни заря и играть подъем. Тут меня черт за язык дернул, что я великолепно играю на горне! Мне поверили сразу, из страха, что я все же соврал, и придется опять кого-то искать.
Я проснулся за пару часов до своего дебюта и не стал больше ложиться, чтобы не проспать, оделся и вышел из палатки. В туманных предрассветных сумерках лагерь казался незнакомым местом. Сойти с тропинки в сторону было очень неприятно, поскольку трава была совершенно мокрая от росы. Я подошел к теннисному столу, что стоял неподалеку от входа в нашу палатку, и внезапно увидел, что его пересекает цепочка мокрых кошачьих следов, очень больших, почти с мою ладошку. На грунте их было не видно, но по траве тянулась темная полоса, заметная на серебристой росе. Времени было достаточно и я рискнул пойти по следам, которые привели к ограде лагеря в том месте, где к ней примыкала бытовка сторожа. Она находилась снаружи территории, небольшой участок, обнесенный невысоким забором, с грядками. Между двумя березами был растянут гамак.
Взошло солнце и мне пришлось поторопиться к центральному корпусу, где хранился горн и знамя отряда. В семь часов я протрубил подъем. Делал я это второй раз в жизни. Получилось громко, так что все проснулись. Ребята потом оценили мое мастерство: - Ну, прямо как слон в джунглях взревел!-
Что-то меня удержало рассказать друзьям о следах рыси, ведущих в логово сторожа. Решил, лучше послушать внимательно, что о нем говорят.
А говорили разное, например, что он пленный фашист, который отсидел положенный срок в Сибири и вот теперь пытается устроиться воспитателем. Дальше больше, тема стала обрастать жуткими подвигами бывшего ССовца. Из всего этого правдой было только то, что звали сторожа Юлий Янович. Это был рослый старик, стройный, держался с военной выправкой. Седая голова, почти черное от загара лицо, испещренное глубокими морщинами, светлые голубые глаза завершали портрет.
Неподалеку от сторожки я нашел удобную разлапистую сосну на территории лагеря. В ветвях устроил настил, на котором можно было не только сидеть, но и лежать. Главное, обзор берлоги сторожа был великолепный. Меня же с земли было совсем не видно: я наблюдал сквозь довольно густую хвою.
В библиотеке набрал несколько книг, чтобы процесс наблюдения не был очень скучным. С Валеркой Зайцевым договорился о подстраховке. Пришлось его посвятить в план слежки за сторожем. Валерка должен был знать, где я скрываюсь, если кто-то вздумает меня разыскивать.
Время шло, я по нескольку часов сидел в засаде, составил расписание отсутствия сторожа. Однажды мне показалось, что я видел рысь. Становилось все интереснее и интереснее. Я выяснил, что Юлий Янович был еще и шофером нашего лагеря. На завтра планировалась поездка на продуктовую базу в Зеленогорск, значит, сторожа пол дня не будет дома. Я собрал книги, которые хранились в водонепроницаемом пакете прямо на настиле, и решил, что пора действовать.
Утром пораньше я уже перелез через забор и оказался на территории сторожки.
Вдоль забора располагались аккуратные грядки огурцов и томатов. Я миновал гамак на березах и подошел к двери. На петлях висел амбарный замок, который не был закрыт. Внутри помещение оказалось не таким уж тесным. На полке буфета в рамке стояла фотография: наш сторож, очень молодой, в форме советского морского офицера, держал за руку симпатичную женщину. Они оба улыбались.
Мне стало очень неловко за свой шпионаж, но, по крайней мере, версия с пленным ссовцем отпала, и то хорошо.
Я вышел во двор, уселся в гамак, который висел так низко, что я чуть задом не ударился о землю. Под моим весом гамак оказался весь погружен в ромашки, со стороны меня наверняка было не видно. Поскольку сторожку я запер, ну, как было, я растянулся во весь рост и размечтался, а вдруг здесь в самом деле живет ручная рысь! Сам не заметил, как заснул.
Проснулся от того, что что-то покалывало ногу, открыл глаза и мгновенно вспотел от страха: радом стояла рослая рысь и внимательно смотрела мне прямо в глаза. Передняя лапа с выпущенными когтями покоилась на моей ноге. За спиной раздался низкий голос:
- Не делай резких движений. Ты просто занял место Барсика.-
Сторож подошел к рыси, протянул руку и погладил по голове. Барсик заурчал как обычный домашний кот и стал тереться ухом о ладонь. Потом мы втроем пошли в строжку. Юлий Янович откашлялся:
- Понимаешь, дело было в прошлом году. Местный совхоз вызвал бригаду охотников, чтобы защитить свое зверохозяйство от хищников. В лесу несколько дней был слышен собачий лай целой своры и ружейная канонада.
Иду однажды по тропинке, а навстречу вот это чудо, маленький совсем, еле на лапках держится. Так вот мы целое лето здесь прожили, настала осень. С котом надо было что-то решать. На свободу его не выгнать, сразу погибнет. В зоопарке нашем полный комплект таких, пришлось мне с ним на зиму остаться, начальству на радость: где еще водятся такие сторожа, которые почти за бесплатно будут охранять территорию круглый год? Впрочем, у меня военная пенсия, так что не бедствуем. Я уже привык, другой жизни себе и не представляю. Это плохо, что ты нас с Барсиком выследил. Даже если никому не скажешь, найдется кто-то другой, кто сможет такое сделать.-
Надо было решать, ведь действительно, пионерский лагерь, а тут бродит расконвоированный хищник, и никому не объяснишь, что это милейший зверь. Надо было так отпугнуть пионеров от сторожа, чтобы близко никто не подходил. Я предложил такую легенду, что Юлий Янович всю жизнь был парикмахером в сумасшедшем доме, а из волос плел веревки для гамаков. Волшебные это гамаки, кто в эти сети попал, тот нормальным уже никогда не станет. Не случайно у него такой гамак висит на участке. Он сам в нем периодически лежит, поддерживает необходимый уровень безумия, поскольку сам полный псих.
Легенда обросла самыми жуткими деталями мгновенно, никто и близко не подходил к сторожке. К сожалению, я на следующий год поехал в Новгородскую Область, и чем закончилась история про Барсика не знаю.
Так возникла одна из самых жутких баек про гамак, сплетенный из волос сумасшедших.